Когда исчезнут все пути (СИ)

— Да ничего особенного, — всхлипывая, сказала она. — Просто мне безумно жаль этого никому не нужного Фонарика. И себя вместе с ним.

— Вот как. Я тебя прекрасно понимаю. У меня болит душа за библиотеку, которую так заботливо оборудовали для ребят и взрослых. Думаю, что больше ей не грозят никакие ремонты. Ну а нам с тобой нужно жить дальше, — ответила библиотекарь.

— А что вы тут делаете? — понемногу успокаиваясь, спросила Алёна.

Ольга Николаевна достала из сумки ключи и подошла к входной двери.

— Работаю. Знаешь, ведь у библиотеки ещё никогда не было столько читателей как сейчас.

— Правда? — удивилась Алёна.

— Абсолютная правда, — сказала женщина, открывая входную дверь. — Входи.

Девушка поднялась и поспешила внутрь здания. С непонятным чувством горечи и удовольствия она рассматривала знакомые стены, вдыхала, ни с чем несравнимый запах бумажных книг.

Ольга Николаевна провела девушку в одну из комнат и усадила за стол окружённый стеллажами.

— Без телевизора и интернета люди вспомнили, что умеют читать. Сюда приходят многие местные жители, даже те, кто никогда до этого не были нашими читателями. И они не только развлекаются, но и находят в книгах нужную информацию. Например, сейчас домохозяек интересует, как делать в домашних условиях средство для стирки. И это можно узнать из книг, которые хранятся в библиотеке, — сказала она.

— Удивительно! — воскликнула Алёна. — Но почему вы работаете, ведь зарплату вам больше не платят?

— Это так, но я не могу оставить все эти книги лежать мертвым грузом. Если я брошу библиотеку, то рано или поздно она придёт в упадок. Боюсь, что хулиганы выбьют стёкла, мыши сгрызут книги. Тогда все упоминания о прошлом и весь накопленный предыдущими поколениями опыт просто исчезнут.

Алёна оглядела стеллажи с огромным количеством книг.

«Может быть, это не так уж и плохо. Возможно, новые обстоятельства приведут к новому витку развития. И он будет более экологичным. Если вспомнить прошлое человечества, то гордиться особо-то и нечем», — подумала она, но вслух ничего не сказала.

— Ты ведь что-то хотела? — спохватилась библиотекарь.

— Да, я хотела взять книгу по садоводству. Но если честно я даже не верила, что библиотека может быть открыта. Особенно когда прошлась вдоль вереницы пустующих зданий, — ответила Алёна.

— По садоводству? Хорошо, сейчас что-нибудь подберём. Может быть, ты ещё что-то хочешь взять? Просто почитать, любовный роман или детектив?

— Да, если можно! — обрадовалась девушка, в доме у неё были книги, но их она уже прочитала бесчисленное количество раз.

— Хорошо выбирай. Возьми всё, что тебе понравится, а потом подойдёшь, я запишу.

Алёна с радостью приступила к поискам. Глаза у неё разбегались от обилия самой разнообразной литературы. Ей захотелось взять всё, но она умерила свой пыл. Домой она возвращалась с руководством для начинающих садоводов и сборником фантастических рассказов.

Следующие дни принёсли тревожные новости. В селе начали поголовно болеть и гибнуть домашние животные. Сначала заболели коровы, потом овцы и козы, затем свиньи. Они чахли на глазах и умирали буквально за сутки.

Определить, что за болезнь убивает животных, никак не получалось. К тому же местные ветеринары столкнулись с острой нехваткой лекарств, достать их в сложившихся условиях было невозможно.

Где коровы подхватили загадочную хворь, было неизвестно, но вспыхнула она одновременно и в фермерских предприятиях и в личных подсобных хозяйствах. Не прошло и недели, как весь домашний скот вымер полностью. Во всём селе не осталось ни одной овцы или коровы!

Фермеры, для которых разведение домашних животных являлось основным источником пропитания, были раздавлены случившимся. Из других сёл приходили не менее удручающие вести, там тоже вымерло всё поголовье скота.

Какие только слухи не ходили по этому поводу! Говорили, что появление разлома и все последующие события это последствие взрыва атомной бомбы. Другие уверяли, что это вселенский заговор по сокращению численности населения, с использованием бактериального оружия. Были даже теории о вторжении инопланетного разума и приближении конца света.

Но какие бы гипотезы не выдвигались, это никак не помогало решению проблемы. Человечество, веками питавшееся мясом и молоком, оказалось полностью лишено такой возможности.

Мертвых животных сжигали, а останки закапывали на пустырях подальше от села. Все боялись, что таинственная болезнь может распространиться на людей.

Гибель животных вызвала панику, но постепенно люди успокоились и смирились, ведь животноводством в селе занимались немногие. Да и что оставалось делать? Тем более, что большинство уже несколько месяцев не ели мяса, а молоко доставали, обменивая на другие продукты, от случая к случаю.

На этом неприятности не закончились — заболела домашняя птица. Не прошло и недели, как все куры, утки и гуси в селе погибли от неизвестной болезни.

Что было самым удивительным, диких птиц эта эпидемия не коснулась. Они продолжали галдеть в кустах и в кронах деревьев, даже не думая собираться в перелёт на юг перед зимними холодами, что наводило на тревожные мысли.

Следом заболели собаки. Поползли слухи, что вирус, убивший коров, распространяется постепенно на всё живое, и скоро доберётся до человека. Сельские подворья опустели. Единственными животными, чудом избежавшими болезни, были кошки. По какой-то неведомой причине они не заразились и продолжали деловито сновать по улицам села.

Жутко и непривычно было ощущать неестественную тишину, окутавшую населённый пункт. Ни крика петуха, ни лая собаки больше не было слышно. Только радостное щебетание птиц, сновавших в кронах деревьев, разносилось по окрестностям.

В селе начали работать медицинские курсы. Лида бросила школу и начала посещать занятия, которые проводились при местной больнице. Желающие получить медицинское образование изучали теорию под руководством городских преподавателей. И постепенно начинали проходить практику в медучреждении, работая в должности младшего персонала.

Лида посещала занятия с большим удовольствием. И если раньше она по большей части страдала от скуки, то сейчас учёба полностью поглотила её внимание.

Каждый день, приходя после лекций, девушка с воодушевлением рассказывала сестре о том, что сегодня говорили на занятиях. А затем запиралась в своей комнате и углублялась в учебники.

Алёна была рада за сестру. Хотя в глубине души завидовала, что у неё самой нет возможности заниматься интересным делом. Девушка продолжала посещать уроки в школе, выполнять домашнюю работу, ухаживать за садом.

Она прочитала несколько книг по садоводству и принялась изучать тонкости огородничества. Читала она и художественную литературу. Эти занятия помогали ей отвлечься от безрадостного существования.

Влад совсем пропал. Его, единственного из всех поступивших в колледж в этом году, приняли в хозяйство, где работал отец девушек на полный рабочий день. Кроме того он продолжал учиться. Олег рассказывал дочерям, что парень показал себя с самой положительной стороны. Он весь день трудится не покладая рук, а по вечерам занимается.

Алёну это нисколько не утешало, ведь она прекрасно понимала, что не постоянная занятость мешает ему прийти хотя бы ненадолго, а что-то совсем другое.

«Он просто не желает меня видеть, — думала она. — Но в этом есть и хорошая сторона. Ведь поддайся я тогда на его уговоры, сейчас бы страдала гораздо сильнее. Он погулял бы со мной немножко и бросил так же как сейчас».

Но эти размышления не приносили ей никакого облегчения. Она отчаянно желала, чтобы Влад снова крутился рядом, добиваясь её внимания. И больше всего на свете сожалела, что не поцеловала его тогда, так никогда и не узнав, какими были на вкус его поцелуи.

В этот вечер она сидела дома одна. Лиде разрешили подежурить в терапевтическом отделении в качестве санитарки, и она с радостью воспользовалась этой возможностью. Отец же ещё не вернулся с работы.

По своему обыкновению девушка пошла в сад и медленно бродила по мокрым дорожкам среди облысевших деревьев. Солнце висело над самым горизонтом, вот-вот собираясь спрятаться. Было немного прохладно, но гораздо теплее, чем обычно бывает в начале ноября. День тоже сократился, но всё равно оставался длиннее, чем полагалось, а ночь наоборот короче. Казалось, что тёплое время года никак не желало заканчиваться. И всё-таки постепенно природа брала своё.

Алёна с сожалением смотрела на свой засыпающий сад и чувствовала, как тоска вновь сжимает её сердце. Унылые однообразные дни сменяли один другой, не позволяя даже надеяться на то, что в будущем что-то изменится.

Днём она встретила бывшую подружку, которая больше не посещала занятия в школе. Она рассказала, что живёт вместе с парнем как муж и жена. Расписаться по-настоящему они не могли, так как в селе прекратили работу все официальные инстанции, да и к тому же ей ещё не исполнилось восемнадцати. Как ни странно, родители не просто одобряли её выбор, но и были счастливы, что дочь хорошо устроилась. Парень был на несколько лет старше и работал агрономом в большом хозяйстве.

Алёна сделала вид, что рада за подругу. Но в душе у неё появилось неприятное чувство. Мысленно пытаясь обесценить поступок бывшей одноклассницы, она приводила множество отрицательных доводов. Но всё равно понимала, что просто завидует.

«Всё-таки удивительно, что так быстро перестали работать большинство служб! Почему люди сразу же смирились с тем, что остального мира больше нет? Как они поняли, что ждать нечего?», — думала она.

Войдя во двор, Алена бросила взгляд на соседский участок. Она услышала, как скрипнула их калитка и через секунду увидела, как к своему дому уверенной походкой идёт Влад.

Девушка быстро метнулась за угол, она не желала встречаться с ним. Ей казалось, что он будет совершенно не рад этой встрече. Воображение живо рисовало его потупленный взгляд, скуку на лице и откровенное желание быстро убраться восвояси. Вынести этого она была бы не в силах.

Люди постепенно менялись. И хотя внешне все выглядели почти такими же, как прежде, но только внешне. Никто больше не ходил друг к другу в гости. Никто не приглашал гостей. Всем казалось, что посторонние люди непременно должны будут оценивать жильё хозяев, высматривать, выспрашивать, и того и гляди что-нибудь украдут.

Больше никто не дарил подарки, не отмечал праздники, не болтал попусту и не веселился. Даже дети притихли. Днём они были в школе, а после сидели каждый за своим забором, лишь иногда выглядывая на улицу через ограду или взобравшись на дерево.

Школа тоже сильно изменилась. И если в крыле младших классов на переменах всё ещё слышался детский смех, топот маленьких ног, и ребята всё также выходили играть на площадку. То старшая школа как будто застыла в немом предчувствии самого худшего, из того, что можно было себе представить.

Школьники не знали, что их ждёт дальше, чем заниматься после выпуска, и как строить свою жизнь. Будущее, ещё недавно казавшееся им интересным и манящим, в один миг стало пугающим и туманным. Планы многих разлетелись как дым. Ведь почти все собирались учиться, а значит, уезжать из села в город. Теперь их мечты о весёлой студенческой жизни, об интересной, творческой работе рухнули. Их ждал рутинный, монотонный труд просто для того чтобы не умереть с голоду.

В десятых и одиннадцатых классах почти не осталось учеников. Они не видели смысла продолжать ходить в школу. Сначала их объединили в один класс, а когда он также опустел на половину, и вовсе решено было провести выпускной перед зимними каникулами.

Алёна ещё больше загрустила. Чем заниматься теперь, когда даже школа будет для неё закрыта, она не знала. С тоской ждала она приближения зимы.

В один из пасмурных осенних дней она возвращалась из школы в ужасном настроении. Идти домой не хотелось, ведь там никого не было. Лида всё свободное время проводила в больнице, отец на работе. А она вынуждена была находиться дома в полном одиночестве.

Девушка свернула в центр села и побрела в сторону парка. Войдя под голые своды деревьев, она уселась на скамейку, с грустью поглядывая по сторонам.

Серые тучи висели низко над землёй, но дождя ещё не было. Иссиня-чёрные грачи, с отчаянным карканьем кружили над старыми вязами, делая пейзаж ещё более мрачным.

Неподалёку росла огромная ива. Она стояла, почти до самой земли опустив тонкие голые прутья. А рядом, на обшарпанной деревянной скамейке сидел парнишка, лет тринадцати на вид. Он был одет в просторную тёмно-синюю куртку, потёртые джинсы, а на голове у него была чёрная шапка, которую он сдвинул на затылок.

Парень держал в руках толстую папку, на которой лежал лист бумаги. Он быстро и импульсивно водил по нему карандашом. Видимо что-то записывал, а может быть рисовал.

Алёне стало любопытно, ей захотелось узнать, что делает мальчик. Она поднялась и подошла к лавочке, на которой он сидел.

Увидев девушку, он оторвался от своего занятия и кивнул ей в знак приветствия. Она ответила тем же.

— Чем занимаешься? — спросила Алёна, подойдя поближе.

— Веду летопись, — ответил мальчик.

— Как это? — заинтересовалась девушка.

Парнишка оживился и быстро заговорил:

— Ты только подумай, произошёл разлом, мир меняется, а через сто, или даже через пятьдесят лет, никто не узнает, как это было! А хуже всего то, что все забудут, каким мир был раньше. Я решил во всех подробностях рассказать о том, как мы жили до, и как живём в эти исторические времена!

Алёна с уважением посмотрела на мальчика. Она грустит и страдает, а он занимается важным делом.

— Это ты хорошо придумал! Надо же, как только в голову пришло?

— Ну как, ведь больше некому. Пока не приспособились, люди думают в первую очередь о своём выживании, а когда очнутся, будет поздно.

— А можно почитать? — спросила Алёна.

Мальчик протянул ей несколько листов, исписанных с двух сторон мелким почерком. Девушка села рядом с ним и принялась за чтение. Сам же летописец вернулся к своему занятию.

Парень постарался на совесть. Он подробно описал как жил до превращения части материка в остров. И скрупулёзно перечислял все события, произошедшие после. Причём в его изложении, казалось, что случилась не трагедия, а наоборот, что-то замечательное. Это немного смутило Алёну.

— Мне показалось, или тебя не печалит произошедшее, — спросила она.

— Нет, конечно! Ты только подумай, как нам повезло! Мы свидетели рождения нового мира! Ведь нечто подобное всё равно произошло бы рано или поздно. Люди в любом случае исчерпали бы все ресурсы. Но это ещё неизвестно когда бы было. Мы могли бы уже и состариться, а то и вовсе умереть!

— Ты серьёзно? Разве может нравиться эта неопределённость, неуверенность в завтрашнем дне? Я вот не понимаю, как жить дальше. Вот что теперь делать? У меня не осталось перспектив получить хорошую профессию, заниматься интересным делом, путешествовать. Даже необходимое купить! — воскликнула Алёна.

— А зачем она тебе, эта определённость? Почему тебе так важно где-то работать, что-то покупать? — спросил он.

— Ну как… — девушка не нашла, что ответить.

— Мне кажется, что мы все в один момент освободились от рабства! Всё рухнуло, система потребления и накопительства развалилась! Раньше нам из каждого утюга внушали, что нам нужно всё больше и больше разного барахла. Вот теперь тебе нужен новый смартфон? Нет. А что тебе нужно? Одежда? Готов поспорить, что в твоём шкафу её столько, что хватит на две жизни. И ведь люди верили. Работали для того чтобы накопить как можно больше бумажек, за которые можно купить новый хлам. Мы ели мерзкую отравленную еду, которая вызывала зависимость. А теперь мы свободны!

Алёна во все глаза смотрела на мальчика. Она иногда тоже думала, что жизнь без излишнего потребления это здорово. Но желание купить новую косметику или туфли всегда побеждало.

— В чём-то ты прав! Большинство предметов, которые нас убеждали купить, оказались бессмысленным хламом, без которого вполне можно обойтись, — сказала она.

— Если ты хочешь творить — пожалуйста! Мир как чистый лист, старое изжило себя, нового ещё нет. Перед нами открыты все пути, выбирай любой! Меня смущает только одно. Люди не желают быть свободными. Нет предметов роскоши? Отлично, будем трудиться день и ночь за еду! — продолжал между тем мальчик.

— Интересно ты размышляешь. Есть то надо… — протянула Алёна.

— Надо, но зачем им столько еды? Мои родители получали зарплату мукой. Они натащили в дом десятки мешков. Разве три человека смогут столько съесть раньше, чем она испортится? Все начали забивать кладовки и подвалы, тащат всё новые и новые мешки, ящики, коробки.

— Если посмотреть с этой стороны, то да, согласна. Нас в семье трое, а еды мы накопили столько, что человек на сорок хватит. По сути, нам с головой было бы достаточно того, что мы выращиваем на огороде.

— Да. Когда всё это произошло, мои родители остались без работы. Есть было нечего. Мы сначала так думали. Потом соседка показала маме, как готовить разные съедобные травы. Она варила суп с крапивой, делала салаты из дикорастущих трав. Первое время я просто сходил с ума от голода. Хотелось чипсов, конфет, чай с печеньем. А потом привык, — поделился мальчик.

Девушка задумчиво слушала парнишку, а тот продолжал:

— Нам не нужна большая часть того, что мы имеем. Вообще не нужна. Прокормиться в селе очень легко своими силами, мы просто не готовы освободиться и жить не ради накопительства, а ради самой жизни. Она как будто бы теряет смысл, без приобретения чего-то нового.

Домой Алёна ушла поздно. Она долго сидела на скамейке вместе с новым знакомым и слушала, его не по годам рассудительную речь. Эта встреча навсегда изменила её отношение к произошедшему.

«Действительно, мы стали свободны. Зачем мне искать работу? Чтобы зарабатывать? И что делать с этим заработком? Разлом освободил нас от ложных целей. Чтобы выжить мне достаточно своего огорода. Да я с него ещё несколько человек спокойно прокормлю», — размышляла она по дороге домой.

И от этих мыслей ей стало легче. Вопрос, который мучил её на протяжении последних месяцев, перестал быть настолько острым. Он больше не вызывал постоянную тревогу.

«Что я буду делать дальше? Просто жить. Радоваться каждому дню. Заботиться о своих родных. Разве ещё что-то нужно?» — решила Алёна.

Часть 7

Приближалась зима, и это вызывало в селе всё больше беспокойства. В домах селян уже много лет было газовое отопление. А так как газа не было ещё с лета, люди со страхом ожидали наступления холодов.

Кто-то оборудовал себе дровяные печки, другие приготовили электрические обогреватели. А у некоторых не было ни того, ни другого.

Погода, правда, стояла аномально тёплая. Конец ноября был скорее похож на дождливый сентябрь. Прохладный, но не на столько, чтобы нельзя было прожить без отопления.

Олег оборудовал в доме небольшую железную печку. Он установил её на кухне, и при необходимости на ней можно было приготовить еду или разогреть чайник.

А вот достать дрова в перспективе было сложно, поблизости не было лесов. Но пока что, этот вопрос остро не стоял.

Раньше в селе было много неухоженных, заросших кустарниками и деревьями участков. Теперь же местные жители с энтузиазмом вырубали поросль и густые заросли кустов, захватившие нежилые территории. Также они растащили деревянные заборы, двери повалившихся сараев, остатки деревянных предметов, найденные в брошенных домах.

А уж поваленных деревьев в радиусе нескольких километров тем более не осталось. Никогда ещё село не выглядело таким чистым и ухоженным, даже осыпавшиеся за ночь сухие ветки, быстро исчезали с тротуаров.

Алёна заметно приободрилась. Она больше не страдала от одиночества, наоборот. Ей нравилось проводить неспешные вечера в размышлениях. Девушка провела дома большую уборку и вытащила из всех закоулков давно забытые вещи.

Разобрав шкаф и забитую доверху старую кладовку, она обнаружила свои и Лидины детские вещи. Заботливо перебрав их, она оставила те, что были в хорошем состоянии, а истрёпанные и потерявшие вид, отложила, чтобы использовать в качестве ветоши.

Старую сломанную мебель, найденную в сарае и на чердаке, она разобрала и сложила, собираясь использовать в качестве дров.

Она отмыла чайный сервиз, найденный на дальней полке кухонного шкафа. И теперь подавала чай в тонких чашках украшенных нарисованными вишнями. К каждой чашке шло такое же блюдце, а сбор из сухих трав и листьев, она заваривала в маленьком чайничке.

Найдя свою старую корзинку для рукоделия, где хранились иголки, крючки и спицы для вязания, а также мотки разноцветных ниток, она принялась рукодельничать. Первым делом она связала кружевную салфетку и украсила её кухонный стол. И теперь каждый вечер возвращалась к этому занятию.

Достав из кладовки запасы покрывал, она постирала и проветрила всё это богатство. На все кровати в доме, она положила по запасному одеялу, ведь спать под одним стало холодно.

В дальнем углу сада, были свалены в кучу доски от старого деревянного забора. Они валялись здесь несколько лет. Их всё собирались сжечь, но руки никак не доходили. Теперь же они пригодились. Алёна перетащила их в сарай и распилила каждую, так, чтобы они помещалась в железную печку.

По вечерам она брала корзинку и отправлялась собирать опавшие ветки под деревьями в окрестностях дома. Затем приносила из сарая несколько деревяшек и растапливала печку.

Девушка распустила старую шерстяную кофту и теперь вечерами вязала тёплые носки для себя, отца и сестры. И это занятие вызывало у неё удовольствие и умиротворение. Она сидела на кухне, укутав ноги пледом, вязала, слушая, как трещит в печке огонь. И старалась ни о чём не думать, ни о чём не вспоминать и ничего не жалеть.

В один из таких вечеров в дверь постучали. Девушка вздрогнула. Уже давно никто не приходил к ним в гости. Алёна отложила вязанье и подошла к входной двери.

Поколебавшись, она спросила:

— Кто там?

— Это я, — раздался знакомый голос.

У Алёны перехватило дыхание — это был Влад.

Девушка распахнула дверь и отошла, пропуская соседа внутрь. В первое мгновение она не узнала его. Он постригся, не было больше его длинной чёлки, которая падала на лоб, заставляя быстрее биться девичьи сердца. Тёмная куртка, туго обтягивающая плечи, сидела на нём как влитая. Влад стал ещё выше, а лицо его вытянулось, стало твёрже и серьёзнее.

— Ты одна? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Да. Лида дежурит в больнице, а папа скоро должен прийти, — ответила Алёна.

Девушка выжидающе смотрела на соседа. Она отвыкла от его посещений и теперь не знала, как вести себя с ним.

— Я просто зашёл в гости, — сказал он в ответ на её вопросительный взгляд.

— А, ну проходи, — пригласила Алёна.

Она хотела вернуться на кухню, но Влад удержал её за руку.

— Стой.

Он повернул её лицом к себе и подошёл поближе. Алёна сделала шаг назад. Влад снова приблизился. Девушка почувствовала, что отступать больше некуда, спина её уперлась в стену.

Парень молчал. Глазами цвета незрелого крыжовника, он разглядывал лицо девушки. Прижимаясь к ней всё сильнее.

Алёна забыла, как дышать. От близости молодого человека, от той силы, которая исходила от него, у неё бешено колотилось сердце. Она заворожёно смотрела в его лицо, не в силах пошевелиться.

И тут Влад наклонился и поцеловал её. Поцелуй его, жадный и требовательный заставил её забыть обо всём на свете. Если бы не стена и не сильные руки парня, обнимавшие её, Алёна не смогла бы устоять на ногах. На неё внезапно накатила безумная слабость.

Влад целовал её снова и снова. Девушка вцепилась в него и едва дышала, отвечая на его поцелуи. Она потеряла счёт времени, мысли её путались и бесследно исчезали.

Наконец он отстранился, но продолжал обнимать её за талию. Несколько минут он внимательно смотрел на Алёну и наконец, заговорил:

— Я пришёл сказать… Я хочу на тебе жениться.

Девушка ответила не сразу. Она стояла, прижавшись спиной к стене и ухватившись рукам за куртку Влада.

— Пойдём на кухню, — наконец сказала она, чтобы дать себе время.

Влад подчинился. Он снял куртку и повесил её в прихожей на вешалку. Вместе они вошли в тёплое, уютное помещение и девушка снова устроилась на кресле, накрыв ноги пледом.

Парень, как и в прежние времена, придвинул стул и уселся рядом с ней. Вот только теперь он не пытался невзначай коснуться её руки, а по-хозяйски положил ладонь на её колено.

— Почему ты не приходил так долго? — задала Алёна волнующий её вопрос.

— Я думал, что у тебя есть другой.

Девушка удивлённо подняла брови вверх, и спросила:

— И откуда такая информация?

— Ты всегда была холодна ко мне. Когда ты вернулась в школу, я был уверен, что ты выберешь себе кого-то из своих одноклассников. Я приходил туда в самый первый день. Увидел тебя рядом с парнем. Ты смеялась, разговаривала с ним. Ну, я решил, что шансов нет.

— О ком ты говоришь? — сказала Алёна. — Может быть, я и разговаривала с одноклассником, но это не означает, что у меня с ним что-то было.

— Может быть, — сказал он, отводя взгляд.

Алёна опустила глаза. Рука Влада, лежащая у неё на колене, жгла кожу даже через несколько слоёв ткани. Сердце стучало как безумное от охватившей её радости. Ей хотелось броситься ему на шею, прижаться к нему, но она сдерживалась, боясь показаться навязчивой и излишне эмоциональной.

— Ты уверен, что хочешь именно жениться? Ты очень молод.

— Уверен. Так ты согласна?

Алёна замешкалась. Она очень хотела быть рядом с Владом, но её терзали сомнения, не слишком ли быстро всё происходит. Совсем недавно он обходил её дом стороной, а теперь просит стать его женой.

— Я не знаю Влад. Где ты был все эти дни? Я боюсь… Что ты снова исчезнешь, — сказала она.

— Этого не будет. Если бы ты согласилась быть моей девушкой, ещё тогда, я бы никуда не исчезал.

Глаза парня сверкнули в неярком свете лампы, он протянул ладонь и погладил Алёну по руке. Так они просидели достаточно долго. Пальцы их сплелись между собой, а взгляды всё время встречались, пока они с жадностью разглядывали друг друга, изучая знакомые черты.

На следующий день отец девушек пришёл с работы раньше обычного. Он чувствовал себя неважно. Алёна предложила ему пойти в больницу, но Олег отказался.

К вечеру у него поднялась температура, и начался сильный кашель. Лида принялась суетиться возле него. Она давала ему имевшееся в доме жаропонижающее лекарство, но температуру сбить не удалось.

Утром ему пришлось отправиться в больницу и его сразу же положили в инфекционное отделение.

Оказалось что он не единственный, кто заболел. В тот день больше десятка человек обратились в больницу с подобными симптомами. А на следующий их количество увеличилось в несколько раз.

Люди заболевали, и никто не мог понять, чем именно. Симптомы были похожи на грипп или ковид, но в некоторых случаях отличались от них. Обострялась ситуация острым дефицитом лекарств.

У заболевших наблюдалась высокая температура, сильнейший кашель, через несколько дней распухало горло, так что невозможно было есть или принимать лекарство.

Через неделю в больнице умер первый человек. В селе заговорили о том, что загадочная болезнь, уничтожившая домашних животных, перекинулась теперь на людей и скоро на острове не останется ничего живого.

А зараза распространялась всё быстрее. В короткое время она захлестнула почти всё село. Правда, не все болели сильно. Часто встречались случаи средней тяжести, и достаточно лёгкие. Таких пациентов вообще не лечили, так как все силы были направлены на тяжёлых больных.

Алёна не находила себе места от беспокойства. Каждый день она приходила в больницу, для того чтобы узнать состояние отца, и новости были не утешительными.

В селе нарастала паника. Люди боялись выходить из дома, отказывались ходить на работу, разговаривать с соседями. Но эти меры не помогали. Всё больше и больше человек одолевал коварный недуг.

В больнице больше не было свободных мест, не хватало лекарств. К тому же на улице становилось всё холоднее, а полноценного отопления в медицинских корпусах, так же как и везде, не было. Палаты отапливались электрическими обогревателями, которых на всех не хватало. Медсёстры переносили их из палаты в палату, накрывая больных несколькими одеялами, пытаясь согреть.

Лида рассказывала, что сотрудники больницы пробовали купить противовирусные средства в городе, но ничего не вышло. Там эпидемия неизвестной болезни началась ещё раньше и уже выкосила целые кварталы, истощённых плохим питанием людей.

Вскоре заболела Лида, а следом за ней и Алёна. Они переносили болезнь не так тяжёло как отец. Девушки пили лекарства, которые ещё были у них дома. И пытались лечиться народными средствами: полоскали горло отваром ромашки, а кашель лечили настоем чабреца. Хотя они могли бы этого не делать. Те, кто переносил болезнь легко, выздоравливали сами по себе, не принимая никаких лекарств.

Через несколько дней обеим сёстрам стало заметно легче, а вот их отец всё не шёл на поправку. Заразился и Влад. Также как и девушки, он перенёс болезнь без особых проблем.

Хуже всего приходилось старикам, они болели особенно тяжело. Да и в целом, их жизнь значительно ухудшилась. Пенсии им больше не платили, социальные службы, ухаживающие за ними, больше не работали. Хорошо ещё, что ко многим переехали их дети и внуки из города, и взяли на себя обязанности по уходу за пожилыми людьми.

После выздоровления, Лида вернулась к учёбе и почти всё своё время проводила в больнице.

— Ты не представляешь, что творится! — делилась она новостями с сестрой, в один из редких дней, когда она была дома. — Люди толпами осаждают больницу, а их некуда класть! Да и толку от этого мало, лекарств нет, холодно, еда плохая. Умерло, ужас сколько! Хоронят каждый день. И так везде, в каждом селе, а город говорят, наполовину опустел, если не больше.

Алёна слушала и молчала. Посторонние люди её мало интересовали. Она переживала, что отец никак не шёл на поправку. Каждый день она готовила ему домашнюю еду и передавала через сестру, саму её в отделение не пускали.

Однажды вечером Лида примчалась домой. Она выглядела чрезвычайно взволнованной. Алёну она застала на кухне, рядом с ней сидел Влад.

— Папе стало хуже! — закричала она, влетая в комнату

Девушка, услышав это, побледнела.

— Как? Почему? И что же делать? Можно пойти к нему? — засыпала она вопросами младшую сестру.

— Да, пойдём. Я за тобой и прибежала, — ответила Лида.

Алёна быстро собралась, Влад тоже пошёл с девушками. Он не хотел, чтобы они одни бродили по пустынным мрачным улицам уже погрузившимся в темноту.

До больницы они шли в полной тишине, даже Лида молчала. К ночи сильно похолодало, по безлюдным дорогам гулял ледяной ветер. Ночное небо заволокло пеленой туч, так что ни одна звёздочка не виднелась в вышине. Фонари уже несколько месяцев как не работали, лишь окна домов отбрасывали на дорогу квадратики жёлтого света.

Наконец показалось трёхэтажное здание больницы. Лида уверенным шагом направилась к боковому входу, остальные последовали за ней.

Они прошли по коридору, освещённому тусклой лампочкой, и поднялись на второй этаж. Здесь, было тихо и прохладно, пахло хлоркой и чистотой.

На посту, за большим деревянным столом, сидела медсестра. Из-под халата у неё выглядывал шерстяной свитер, а плечи она зябко кутала в шаль.

Она узнала Лиду и кивнула головой в знак приветствия. Та ответила тем же.

Девушка повела сестру и Влада к одной из палат. Не успели они подойти к двери, как к ним на встречу вышел врач. Это был темноволосый человек с уставшими глазами. Нижнюю половину лица его закрывала медицинская маска, сшитая из марли. Он пропустил посетителей в палату, сказав, что после они могут зайти к нему.

Лида уверено вошла в открытую дверь, Алёнка же нерешительно топталась на пороге. Ей очень страшно было увидеть, что стало с отцом. С трудом пересилив себя, она подошла к его кровати и слёзы сами собой потекли у неё из глаз.

Олег лежал под одеялом, которое облегало его похудевшее тело. С трудом открыв глаза, он попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

Девушку поразил его исхудавший вид. Руки отца были похожи на тонкие ветки, а заострившееся лицо было обтянуто посеревшей кожей. Почему-то она сразу поняла, что именно так выглядят умирающие люди.

Лида суетилась рядом, но видно было, что она с трудом сдерживает слёзы.

В палате горел настенный светильник. Его свет падал на мужчину, и слабо освещал остальную палату, где стояли ещё несколько кроватей, занятых больными.

Алёна и Лида подошли к отцу и сели рядом на краешке его постели. Влад стоял возле входа, не смея им мешать. Девушки шёпотом расспрашивали отца о его здоровье, тот отвечал односложно, было видно, что каждое слово даётся ему с трудом.

— Влад… — неожиданно позвал Олег.

Парень услышал и подошёл поближе к кровати.

— Влад… — снова повторил больной, он пытался сказать что-то ещё, но не мог собраться с силами.

— Я женюсь на Алёне, и буду заботиться о ней, — сказал Влад, как будто угадав, чего хочет от него Олег.

Мужчина кивнул, и устало закрыл глаза.

Лида и Алёна посидели ещё немного у постели отца, тихонько рассказывая ему о домашних делах. Они старались не плакать, чтобы не расстраивать его, но голоса их часто прерывались от сдерживаемых слёз.

Потом они просто сидели рядом и молчали. Увидев, что Олег уснул, сёстры тихонько покинули палату. Влад ушёл ещё раньше и теперь ждал их в коридоре.

Девушки нашли врача и тот не смог сказать им ничего утешительного. Оставалось только ждать. И обе сестры подсознательно понимали, что надеяться не на что.

Вернувшись домой, они долго не могли уснуть. До глубокой ночи Лида и Алёна просидели на кухне, обсуждая болезнь отца, решая, что делать дальше и как помочь ему поправиться.

Влада, которому рано утром нужно было идти на работу, они отправили домой.

Сёстры говорили, говорили, говорили. Предлагали разные варианты развития событий. Мечтали, как хорошо будет, когда отец поправится и вернётся домой. Таким образом, они пытались унять нарастающую тревогу и убедить самих себя в том, что ничего страшного не случится.

Наконец измученные и уставшие они разошлись по комнатам и легли спать.

Через некоторое время Алёна проснулась. С колотящимся сердцем, она распахнула глаза, не понимая, где находится, и что происходит. Немного придя в себя, девушка поняла, что лежит у себя в кровати, а разбудил её плохой сон.

В комнате царила темнота. Понять, сколько сейчас времени было невозможно.

Алёна постаралась успокоиться. В голове у неё крутились обрывки сна, в котором она бродила по мрачным коридорам больницы. Они были тёмными и заброшенными, совсем не такими, какие она видели вчера. Выкрашенные облупившейся синей краской стены. Деревянные ступени ведут не вверх, а вниз. И в самом низу, сырая комната, больше похожая на подвал, где на железной кровати лежит отец. Он что-то говорил, но Алёна не могла вспомнить что. Помнила только свой отчаянный крик. Она звала отца во сне и от этого проснулась.

Девушка вздрогнула и встала с постели. В комнате у неё было холодно, поэтому спать приходилось в тёплой пижаме. Она натянула сверху шерстяной свитер, а на ноги надела вязаные носки. После чего пошла на кухню.

Часы показывали три ночи. Алёна принялась растапливать печь и в это время в комнату вошла Лида.

— Ты тоже не спишь? — спросила она.

Девушка куталась в старую шерстяную кофту с растянутыми рукавами, на ногах у неё были её старые детские тапочки, украшенные потёртыми мордочками овечек. Тапки были малы ей, и голые пятки Лиды торчали наружу.

— Мне снился папа, — сказала Алёна.

— И мне, — кивнула та.

— Знаешь, мне кажется, что он умер, — прошептала девушка.

— Молчи! — закричала Лида и отвернулась.

В это мгновение Алёна поняла, что сестра думает точно так же.

Она никогда не верила в переселение душ, призраков и другие мистические истории. Но сейчас явно ощутила, что отец попрощался с ними каким-то недоступным для понимания образом.

Утром, как только рассвело, девушки отправились в больницу. Здесь им подтвердили их самые страшные опасения — Олег умер.

Тот страшный день Алёна запомнила смутно. Ей стало плохо, от ужасной боли разрывалось сердце. Лида, обычно взбалмошная и легкомысленная, в этот раз проявила себя с другой стороны. Она подхватила сестру под руку, отвела куда-то, отпоила успокоительным.

Как только Алёне немного полегчало, Лида потащила её к директору сельхозпредприятия, где работал их отец, для того чтобы попросить помощи с похоронами.

Сотрудники больницы настаивали на том, чтобы тело Олега забрали как можно скорее, из-за участившихся смертей держать умерших было негде.

К тому же многие обнищавшие родственники отказывались забирать своих родных, объясняя это тем, что не имеют возможности организовать похороны. Таких отказников раз в неделю хоронили в общих могилах рядом с кладбищем.

Сёстрам повезло, сельхозпредприятие взяло на себя организацию и расходы. Олега похоронили на кладбище возле могил его родителей на следующий же день.

Всё это было как во сне, Алёна не могла поверить в реальность происходящего. Она как в тумане стояла возле могилы, а потом долго сидела рядом на лавочке, пока Влад и Лида не увели её.

Поминок никто не устраивал. Эта традиция осталась в прошлом, как и многие другие.

Алёна с трудом приходила в себя. Первое время, она по целым дням лежала на кровати в своей комнате и отказывалась вставать. Лида тоже переживала, но у неё было дело, которое помогало ей отвлечься и найти силы, чтобы жить дальше. Старшая же сестра была убита горем.

Если раньше у неё был хоть какой-то смысл в однообразных днях, ведь ей нужно было приготовить ужин для отца, встретить его после работы, теперь ничего этого делать было не нужно. Она чувствовала себя безумно одинокой и несчастной. В школу ходить она тоже перестала. Ей было всё равно, что будет дальше.

Влад приходил каждый день и сидел рядом с кроватью девушки, как возле больной. Он пытал уговорить её подняться с постели, но она отказывалась. Сил, на то чтобы вернуться к обычной жизни у неё не было.

Несмотря на чувства к Владу, она не доверяла ему. Ей казалось, что он не мог просто так исчезнуть и вернуться снова. Каждый день она ждала, что он больше не придёт. И это делало её ещё более несчастной.

Алёна постоянно спала. Сны ей снились разные, часто очень беспокойные. Но в эту ночь всё переменилось. Девушке приснился отец. Он выглядел полным сил и здоровым. Весело улыбался ей и всё мечтал увидеть женой Влада.

Проснувшись утром, Алёна поняла, что пора возвращаться к нормальной жизни. Сон произвёл на неё исцеляющее действие. Ей хотелось верить, что отец теперь в лучшем мире, где встретился со своими родителями и счастлив. И эта мысль помогала ей справляться с болью.

Часть 8

Алёна встала с постели. Она чувствовала сильный голод. Вот уже несколько дней она почти ничего не ела.

Пройдя на кухню, она принялась растапливать печку, заваривать чай и искать, чем бы перекусить. Не найдя ничего кроме засохшего куска хлеба, который сама же пекла недёлю назад, и полупустой банки вишнёвого варенья, девушка с аппетитом умяла и это нехитрое угощение. Затем, когда в доме стало немного теплее, пошла в ванную и впервые за несколько дней искупалась и вымыла волосы. После этого она почувствовала себя значительно лучше.

Осмотрев дом, она поняла, что Лида здесь почти не появлялась. Кругом лежала пыль, не было даже грязной посуды.

«Надо будет приготовить что-то на обед, убрать в доме, постирать вещи. А ещё узнать, что со школой. Может быть, наш класс уже выпустили, а я и не знаю», — подумала Алёна.

Она не спеша принялась за работу. В душе у неё по-прежнему жила печаль и боль утраты, но всякий раз, когда слёзы наворачивались на глаза, она представляла отца таким, каким видела его во сне — довольным и счастливым. И ей становилось немного легче.

Вечером пришёл Влад. Он без стука открыл в дверь, и направился прямиком на кухню, где горел свет. Девушка в это время сидела возле огня и читала книгу по садоводству, пытаясь отвлечься. В доме пахло свежеиспечённым хлебом и мятой, которую она заварила вместо чая.

— Рад, что тебе лучше! — воскликнул он, увидев, что Алёна привела себя в порядок.

Та поднялась ему на встречу, разглядывая, такие знакомые и вместе с тем чужие, черты. Она не переставала удивляться разительным переменам, произошедшим с ним.

«Взрослый мужчина, а не мальчик, кем, по сути, является. Да, трудные времена заставляют быстро повзрослеть», — думала она, изучая красивое лицо, заглядывая в зелёные глаза.

Влад улыбнулся. Он подошёл ближе и обнял девушку. Та доверчиво прижалась к нему. Так они стояли довольно долго.

«Папа хотел, чтобы я была его женой. Он не мог ошибаться, так будет лучше для всех», — подумала она, поднимая голову, чтобы снова встретиться с ним взглядом.

В этой идее было что-то не так, но Алёна никак не могла понять, что именно. Что-то невнятное, вылезшее откуда-то из подсознания, не позволяло ей по-настоящему довериться выбору отца и желанию Влада. Она старалась не обращать на это внимание. Но не оформившаяся мысль, точнее тень мысли, кололась как травинка, попавшая в ботинок.

Девушка тряхнула головой, пытаясь отогнать неприятное предчувствие.

Они уселись вместе возле огня. Влад с воодушевление принялся рассказывать о своих новостях, о том, что творится в селе, как прошёл его день на работе.

Вскоре пришла Лида. Она быстро поздоровалась и скрылась в своей комнате. Оттуда послышались такие-то звуки, похожие на то, как будто бы девушка решила заняться уборкой. Затем она вышла и за чем-то полезла в кладовку. Потом снова скрылась в своей комнате.

— Лид, что ты там делаешь? — крикнула Алёна.

Сестра выглянула из двери.

— Собираю свои вещи, — бросила она и скрылась снова.

Алёна опешила. Она вскочила и быстро зашагала в комнату к сестре. Войдя внутрь, обнаружила, что та вытащила из шкафа все свои вещи, и пытается рассовать их в две большие сумки.

— И куда ты собралась? — спросила Алёна, прислонившись спиной к косяку двери.

Лида затолкала в одну сумку комок из платьев и уселась на кровать.

— Я переезжаю к своему парню, — сказала она.

— А у тебя, оказывается, есть парень? — ещё больше удивилась старшая сестра.

— Есть, это один из докторов.

— В смысле доктор? Ему сколько лет? — воскликнула Алёна.

Лида поднялась с постели и вновь принялась собирать вещи. Её длинные волосы, которые она почему-то не завязала резинкой, падали на лицо, и девушка то и дело убирала их за уши.

— Ему двадцать семь.

— А тебе шестнадцать!

Алёна пришла в ужас. Она не понимала, как её младшая сестра решилась уйти из дома к взрослому мужчине.

— Ну и что?

— Как что? Ты ещё слишком молода, а он для тебя старый! Надеюсь, он хоть не женат?

— Владу, между прочим, столько же, сколько и мне. Но ты не считаешь его слишком молодым для отношений. Мой парень не женат. И вообще, что ты так разволновалась? — ответила Лида.

— Действительно, — сказал подошедший Влад, — сейчас все девушки стараются устроить свою жизнь. Без мужчины выжить не так просто.

Его слова Алёну не успокоили. Сестре вовсе не было необходимости вступать в отношения, в которых она будет зависеть от парня. И сама Лида это прекрасно понимала.

— Почему ты так решила? Почему ты не говорила мне ничего? — допытывалась она.

Лида продолжала собирать вещи.

— Я влюбилась, он меня тоже любит. Твоя жизнь устроена. Так что дай мне устроить свою. К тому же я уже неделю живу у него, а до этого тоже оставалась не один раз.

Алёну неприятно поразило, что сестра ни словом не обмолвилась о своих отношениях. Она не могла поверить, что Лида, которая никогда не умела держать язык за зубами, скрывала это от неё.

— А как ты пойдёшь с этими сумками? Куда ты пойдёшь? Где вы будете жить? — не могла успокоиться она.

— Он придёт за мной через час. Поэтому не мешай мне собираться! — сказала Лида, продолжая копаться в шкафу.

Влад подхватил Алёну под руку и отвёл на кухню. Он как будто радовался тому, что взбалмошная сестра его девушки собралась убраться из дома.

Сама же Алёна вновь почувствовала себя несчастной и разбитой. Ей очень не хотелось, чтобы Лида переезжала.

«Наверное, я просто эгоистка. Хочу, чтобы все крутились возле меня и не желаю счастья сестре», — подумала она с тоской.

Влад тем временем пытался успокоить её, убеждая, что так будет лучше для всех. Наконец девушка смогла немного прийти в себя. Она вернулась в комнату к Лиде и начала помогать собирать вещи. Затем она поспешила в погреб, чтобы дать сестре с собой солений и варений. За этой суетой она старалась скрыть своё всё нарастающее беспокойство.

Когда в дверь постучали, сумки с Лидиными вещами и продуктами стояли упакованные в прихожей.

Молодого человека, который пришёл за сестрой, Алёна уже несколько раз мельком видела в больнице. Он был очень худым, невысокого роста, с блеклыми волосами, а также с добрым, располагающим к себе лицом.

Алёна настояла, чтобы все остались на ужин, во время которого постаралась присмотреться к Илье, как звали парня Лиды.

Когда сестра со своим избранником собрались уходить, девушка просила их навещать её как можно чаще. А ещё предложила приходить за продуктами, которых было в избытке.

После их ухода на неё снова накатила грусть и боль утраты. Но рядом был Влад, который постарался отвлечь её разговором. Он постоянно обнимал девушку, прижимал к себе, говорил ласковые слова. Рядом с ним Алёне было немного легче.

Влад рассказал, что его мать тоже переехала. Она вновь сошлась с его отцом и вернулась в их старый дом.

— Может быть, сейчас самое время нам начать жить вместе? — спросил он.

Алёна задумалась. Оставаться одной в большом пустом доме ей безумно не хотелось. На неё накатывала отчаянная тоска, при одной мысли о том, что никого кроме неё не будет в этих пустых гулких комнатах.

Но настолько сблизиться с Владом, чтобы начать жить вместе, она не была готова. Ей сложно было решиться переступить эту черту в отношениях с соседом. Пока что они останавливались на одних только поцелуях, но всё изменится, если он переедет.

— Ты знаешь, что половина домов в селе опустела? — не дождавшись ответа, перевёл разговор на другую тему Влад. — Столько людей умерло. Просто ужас! У нас уже все студенты работают, хозяйства берут их вместо заболевших и умерших сотрудников. На улицах тишина. Даже жутко.

Алёна содрогнулась. Её глаза наполнились слезами, и она посильнее прижалась к парню.

— А где ты хочешь, чтобы мы жили? — невпопад спросила она.

— Ты сама решай, мне важно только одно, чтобы ты была рядом. Всё остальное меня не интересует. Хочешь, переедем ко мне, хочешь здесь.

Девушка снова замолчала. Мысль о том, что Влад сейчас уйдёт, была ей неприятна. Но та травинка, застрявшая в подсознании, продолжала колоть.

— Я не знаю… Нет, я конечно хотела бы жить в этом доме. Лучше ты переезжай.

Влад просиял.

— Тогда я останусь сегодня? — спросил он.

— Да, оставайся, — с тяжёлым сердцем ответила Алёна.

Она боялась, что если откажет сейчас, то он снова может пропасть на несколько месяцев. Остаться в полном одиночестве девушка боялась больше смерти.

«Папа хотел, чтобы я жила с Владом. Самой мне он очень нравится. Пока его не было рядом, я по нему с ума сходила. Почему же сейчас я не чувствую радости? Почему меня не оставляет ощущение что всё не так как кажется?» — думала она, вглядываясь в лицо парня, пытаясь найти ответ в его зелёных глазах.

Село действительно опустело. Тишина стояла потрясающая. Ни стук дверей, ни лай собаки не нарушали этого жутковатого безмолвия. Людей нигде не было видно. А высокие заборы окружали теперь даже те дворы, где их раньше никогда не было.

Некоторые дома, несмотря на то, что опустели они совсем недавно, уже казались заброшенными. Нет, они ещё не успели разрушиться, или зарасти густой порослью и бурьяном, как бывает обычно в таких случаях. Небольшие, но явные знаки указывали, что здание пустует. В одном доме — разбито окно. В другом калитка — нараспашку. Возле третьего была разобрана часть ограды, видимо предприимчивые соседи решили обустроить свой участок.

В школу Алёна так и не вернулась. Она была там один раз, и в пустых кабинетах не смогла найти свой класс. Оказалось, что умерли многие учителя, и вести уроки было некому.

Зима в этом году выдалась необычно тёплой. За все время ни разу не выпадал снег, не было ощутимых морозов. Промозглая сырость, туманы, ледяные ветры, всё это было. Но чаще стояла пасмурная, относительно тёплая погода.

В феврале на садовых клумбах полезли из земли первые весенние цветы. Тюльпаны, гиацинты, примулы, нарциссы, выпускали буйную зелень, не желая ждать наступления весны. А к началу марта уже зацвели.

Влад теперь жил в доме Алёны. После работы и в выходные, всё своё время он проводил рядом с девушкой.

Казалось, он никак не мог насмотреться на неё. Время от времени старался прикоснуться или поцеловать. Влад постоянно находился рядом, иногда начиная разговор, а чаще просто молчал.

Лида тоже бывала часто. Она приходила каждые выходные, и также как и Влад повсюду ходила за Алёной. Девушка много говорила, делилась новостями, часто смеялась.

Алёна радовалась приходам сестры, а вот Влад менялся в лице, стоило ей появиться на пороге.

В это день Лида пришла рано утром. Она ворвалась в дом, когда Влад и Алёна завтракали. Девушка сразу же потребовала и себе кружку чая, завалилась за стол, начала трещать без умолку. Она выглядела весёлой и немного взволнованной. Но ничего особенного не рассказывала, просто делилась новостями из больницы.

Алёна убрала со стола и пошла переодеваться. Ей хотелось поработать в саду, где уже вовсю цвели весенние первоцветы, и начинали просыпаться другие растения.

Влад, который обычно помогал её во всех делах, сказал, что придёт позже. Лида тоже отказалась идти в сад, заявив, что ей нужно взять какие-то вещи в своей комнате и возвращаться домой.

Алёна быстро собралась и вышла во двор. Обходя дом по мощёной дорожке, она бросила взгляд в окно, и увидела, как две пары глаз устремились на неё. Влад и Лида пристально смотрели, как она направляется к саду. Это неприятно кольнуло девушку. Но она отогнала от себя плохие мысли и скрылась за калиткой, ведущей на задний двор.

Девушка подошла к клумбе, и поняла, что забыла дома рабочие перчатки, которые надевала, продёргивая сорняки. Алёна поспешила обратно.

Войдя в дом, она услышала голос Влада. Но это был не тот ласковый и спокойный голос, который она привыкла слышать. В этот раз в его интонациях сквозила неприкрытая злость.

— Что ты таскаешься сюда постоянно? — резко бросил он.

— Это мой дом, когда хочу, тогда и прихожу! — с вызовом ответила Лида.

— Чего ты добиваешься? Чего ты хочешь от меня? — с нарастающим раздражением говорил Влад.

— А что ты так волнуешься? Боишься, что она всё узнает про тебя? Так будь уверен, узнает! Я уж постараюсь! Ты что думал, можно вот так бросить меня и остаться безнаказанным?

Алёна вошла на кухню и застыла в дверях. В первое мгновение её поразило выражение лица Влада, оно потемнело от ярости, рот превратился в тонкую нитку, брови сошлись у переносицы. Руки его были сжаты в кулаки. Таким она его никогда не видела.

Лида стояла с вызывающим видом, задрав к верху подбородок, и смотрела ему прямо в глаза. Казалось, ей доставляет удовольствие злить парня.

В эту минуту они увидели Алёну. Влад переменился в лице, на нём застыло испуганное и растерянное выражение. Лида же наоборот обрадовалась.

— Что хлопаешь глазами? — крикнула она сестре. — Не знала, что твой любимый встречался со мной?

У Алёны потемнело в глазах. Спазм сжал горло, дыхание перехватило, и тупая боль пронзила сердце, медленно растекаясь по всему телу. Она застыла на пороге комнаты, широко распахнутыми глазами глядя на Влада.

— Не слушай её, всё не так! — закричал он, бросаясь к девушке.

Влад подскочил к ней, обнял за плечи. Он начал прижимать её к себе, так сильно, что Алёне стало трудно дышать. Она не сопротивлялась. У неё не было сил. Даже слёз не было. Только всеобъемлющая боль.

Теперь всё стало на свои места. Девушке стало ясно, почему Влад, который так хотел добиться её расположения, вдруг потерял к ней интерес. Почему Лиды постоянно не было дома. Она поняла, что всё это время подсознательно чувствовала какую-то недосказанность. Одно было её не понятно — почему Влад снова захотел быть с ней.

— Да не было у меня с ней ничего! — крикнул Влад.

— Было! Мы целовались! — звенящим голосом заявила Лида.

— Всего пару раз! Она обманула меня! Врала, что у тебя есть парень в школе, и что скоро вы снова начнёте встречаться. Потом, после первого сентября, я пришёл в школу, чтобы это проверить. И увидел тебя рядом с ним. А потом приходил этот художник! Она утверждала, что я тебе не нужен, перечисляла гадости, которые ты говоришь за моей спиной, — сбивчиво оправдывался Влад.

Алёна не могла понять, о чём он говорит. Потрясение от услышанного, как будто бы выбило её из реальности. В голове билась лишь одна мысль: «он встречался с Лидой». Но Влад продолжал твердить своё. Наконец до неё дошёл смысл сказанного, и Алёна с удивлением подняла на него глаза.

— Что за парень? Какой художник? — спросила она.

Тут вмешалась Лида:

— Он пришёл в школу и увидел, как ты шла на урок вместе с одноклассником. Я же воспользовалась случаем, убедив его, что это твой парень. Но он всё равно продолжал вздыхать по тебе. А потом вообще получилось прекрасно! К тебе приходил Стёпочка твой, этот художник чокнутый, в которого ты была влюблена в девятом классе. Как раз тогда Влад был у нас дома, а ты пряталась от него в своей комнате. Стёпке я сказала, что у тебя отношения с Владом. А тому выложила всё о твоей любви к художнику. Так что оба твоих поклонника отвернулись от тебя!

Алёна в изумлении уставилась на сестру. Она не понимала, как та могла плести интриги за её спиной.

— Зачем тебе это? — только и смогла произнести она.

— Спрашиваешь зачем? Да потому что меня бесит, как все бегают вокруг тебя! Алёночка то, Алёночка это! Она такая красавица, такая умница, такая хозяйственная, такая растакая!

— О чём ты говоришь? Кто за мной бегал? Это ты всегда была в центре внимания, — проговорила Алёна, пытаясь выпутаться из объятий Влада.

— Папа! Он всегда хвалил только тебя! И этот тоже, сразу же начал за тобой бегать! — крикнула Лида, кивая на Влада.

Алёна настойчиво отстранила от себя молодого человека и подошла к сестре, которая тут же отбежала от неё к стене комнаты.

— Я ей поверил, умирал от ревности, сходил с ума, а она навязывалась. Но ничего серьёзно у меня с ней не было! — услышала девушка сзади голос Влада.

Она не обернулась, всё внимание её было направлено на сестру.

— Почему же ты ничего не сказала? Зачем скрывала? — спросила она.

— Потому что он сразу же меня бросил! И начал крутиться вокруг папы. Настраивать его на то, что тебя непременно нужно выдать за него замуж. А папочка конечно согласился! Ну, ещё бы, его любимая Алёночка должна получить самое лучшее!

В глазах Лиды стояли слёзы. И вовсе не от раскаяния. Это были злые слёзы зависти и ревности, сознания своего несовершенства. Она совершенно не жалела о том что предала сестру, её больше волновало то, что облегчение ей это не принесло. Даже причинив боль Алёне, она продолжала испытывать ненависть к той, кого считала лучше себя.

— Когда я стала встречаться с Ильёй, Влад решил, что может снова начать бегать за тобой. Я усыпила его бдительность, делая вид, что мне всё равно. А потом начала приходить и намекать, что расскажу тебе всё. Он ужасно пугался, а ты как обычно ничего вокруг не замечала. «Кушайте, пока горячее, возьми пирог с собой, что тебе ещё дать, чего ты хочешь?». Носишься как курица, смотреть противно!

Алёна развернулась и выбежала из комнаты. Её душили слёзы обиды и жалости к себе. Она не ожидала услышать таких слов от своей сестры. Ведь она всегда старалась заботиться о ней, хотела, чтобы Лида ни в чём не нуждалась и была счастлива.

Влад помчался следом, но Алёна не могла его видеть. Когда он ворвался к ней в комнату, она посмотрела на него заплаканными глазами и сказала только одно слово:

— Уходи!

Он не посмел ослушаться, развернулся и вышел.

Алёна уснула. Психика её как будто бы не выдерживала реальности, и спасалась погружением в сон. Девушке ничего не снилось, или же она была не в состоянии запоминать свои сны. Проснувшись, она плакала, стараясь уменьшить душевную боль, а потом снова засыпала.

Ей было жаль себя, и как не странно жаль Влада. Она постоянно вспоминала его испуганные, беспомощные глаза, с немой мольбой устремлённые на неё.

Из своей комнаты она вышла только на следующее утро. Влад был дома. Он сидел на кухне и грыз кусок хлеба, запивая его водой из кружки.

При виде девушки он подскочил, но потом сел на место.

— Ты не ушёл? — стараясь казаться спокойной, спросила она.

— Нет, — ответил он, отводя виноватые глаза.

— Почему?

— Потому что не уйду. Мне нужна только ты. А ещё я обещал Олегу быть с тобой рядом. Хочешь ты этого или нет, но я своё обещание сдержу! — с жаром заявил Влад.

Алёна поставила на печку чайник. Когда он закипел, девушка заварила сушёные листья малины и мяты. Наполнив две кружки горячим напитком, она подала одну парню. Тот взял, с благодарностью глядя на неё.

«Вот так и буду всю оставшуюся жизнь, молча угождать всем окружающим. Своим поступком он причинил мне ужасную боль. А я, как ни в чём не бывало, делаю ему завтрак. Другая бы на моём месте, да та же Лидка, вылила бы ему этот чай на голову и выставила за дверь. И ведь главное, я не особо хотела, чтобы он переезжал, и просто побоялась его обидеть, поэтому согласилась. Какая я всё-таки бесхребетная», — думала она.

Алёна забралась в кресло с ногами и накрыла их пледом. Она обхватила кружку ладонями и задумчиво уставилась на пол.

— Ты простишь меня? — сказал Влад, подойдя к ней и по своему обыкновению устраиваясь на стуле рядом с её креслом.

Девушка не поднимала глаз. Ей не хотелось видеть боль в его зелёных глазах, но она не могла относиться к нему как раньше. Только не сейчас.

— Алёна ответь! — настаивал он.

— Почему ты мне не сказал? Зачем вы скрывали свои отношения от меня? Ведь тогда всё могло быть по-другому.

— Конечно по-другому! Ты никогда в жизни не смогла бы встречаться со мной, после того как я бросил бы твою любимую Лидочку!

Алёна подняла на него глаза:

— Да, ты прав.

— Если бы ты сразу согласилась быть моей девушкой, всё было бы иначе! Ничего этого бы не было.

Девушка снова задумалась.

«А ведь действительно, почему я сразу не согласилась быть его девушкой? Ведь он мне нравился. Сейчас окажется, что это я во всём виновата», — мелькнула у неё мысль.

— Знаешь Влад, мне кажется, что я не имею права тебя осуждать. И Лиду. Но я не могу этого не делать. Мне больно.

— Ты разрешишь мне остаться? — спросил он срывающимся голосом.

— Если нет, ты уйдёшь?

— Не уйду!

— Тогда зачем ты спрашиваешь моего разрешения?

Влад молчал. Алёна подняла на него взгляд и увидела его несчастные глаза, лицо, которое выражало неподдельное страдание. Сердце её дрогнуло. Она протянула руку с зажатой в ней кружкой и поставила её на стол. Затем она подалась к парню и провела ладонью по его щеке, как будто бы стараясь стереть с его лица выражение раскаяния и боли.

Он живо отреагировал на прикосновение девушки и бросился обнимать и целовать её. Алёна молча позволяла ему это, испытывая противоречивые эмоции. С одной стороны это приносило ей самой облегчение. А с другой не позволяло выплеснуть свою боль и обиду, заставляя запереть их внутри, спрятать от себя самой.

Часть 9

Весна в этом году была на удивление ранняя и тёплая. Хотя люди уже устали удивляться и восприняли это как данность. Фруктовые деревья зацвели на несколько недель раньше, чем обычно. Весь сад Алёны был украшен белоснежными, нежно-персиковыми и розовыми цветами. На клумбах перестели фиолетово-синие ирисы, алели тюльпаны, золотыми каплями сияли нарциссы.

Так сладко пах воздух! Так ласково светило солнце, лучи которого играли на молодой листве! Пробудились пчёлы и с тихим гудением перелетали с цветка на цветок. Птицы оглашали воздух радостным гомоном. Природа продолжала жить и радоваться жизни, несмотря ни на что.

Соседние участки зарастали травой. Зелень захватывала их невероятно быстро. За считанные дни она заполонила пустующие подворья, укрывая их территории густым изумрудным ковром.

Почти половина дворов на улице опустела. Чаще всего это были дома одиноких людей. Там где жили большими семьями, участки выглядели ухоженными. Ведь в таких домах, даже если и умирал один человек, остальные всё-таки выздоравливали.

В пустых постройках, как будто бы чувствуя, что люди там больше не появятся, селились невесть откуда взявшиеся зверушки. Это были ласки или куницы, Алёна не знала, как именно они назывались. Юркие, длиннохвостые и гладкие, они быстро сновали по перекладинам забора, стремительно перебегали двор, и скрывались в щелях фундамента или в разбитом окне. Также во многих дворах завелись целые выводки ежей. Колючие зверьки, спокойно бегали по пустой дороге, как будто бы по-соседски навещая своих друзей и приятелей.

За домом, который принадлежал матери Влада, никто не ухаживал. Сам он даже не думал туда возвращаться. Парень давно перенёс свои вещи и все предметы, которые могли ему пригодиться и прочно обосновался в комнате Алёны.

Он работал, приносил продуктовые наборы, которые ему выдавали вместо денег. По выходным косил траву в саду у девушки, помогал ей сажать огород.

Влад старался вести себя как обычно. Он шутил, обнимал Алёну, всячески делая вид, что между ними ничего не произошло. Она же стала ещё более задумчивой и молчаливой. Часто плакала, оставаясь одна.

Лида больше не появлялась. И отказывалась даже разговаривать с Алёной, которая ужасно переживала. Ей хотелось помириться с сестрой, обижаться на неё она себе не позволяла. Девушка сразу же нашла множество оправданий для неё и подавила в зародыше злость за её поступок.

Она несколько раз приходила в больницу и пыталась поговорить с сестрой, но та упорно не шла на контакт, переложив вину за своё поведение на сестру. Только один раз она перестала её игнорировать и процедила сквозь зубы:

— Ты сама во всём виновата.

После этого Алёна оставила попытки наладить с ней прежние отношения.

Ранним утром Алёна провожала Влада на работу. Она готовила ему завтрак, шла вместе с ним до калитки, подставляла губы для поцелуя. Всё это она делала механически, подчиняясь желанию молодого человека.

Прошлые опасения девушки, что добившись её внимания, Влад потеряет к ней интерес, не подтвердились. Напротив, он как будто не мог насытиться ею, требуя всё больше и больше внимания, близости, физического контакта.

«Моя, моя, моя… — постоянно шептал он, прижимая её к себе. — Я люблю тебя, я не могу без тебя». Влад как будто боялся, что кто-то может отобрать у него Алёну.

Она же в тайне тяготилась этими отношениями. Обида, вызванная его изменой, хоть девушка и пыталась её не замечать, постоянно давала о себе знать тупой болью в сердце.

«Мы с ним даже не встречались тогда. Неужели я имею право ревновать его? Нет, не имею…» — думала она, но облегчения эти мысли не приносили.

Чувствую себя безвольной куклой, она покорно подчинялась ему, постепенно погружаясь в пучину отчаяния и безысходности. Но признаться в этом даже самой себе она не решалась. Внешне казалось, что всё в порядке. Сбивало с толку и то, что он продолжал ей нравиться. Парень казался ей очень привлекательным, и она боялась его потерять.

Когда он ушёл на работу, девушка решила не сидеть дома, а тоже пройтись по улицам села, посмотреть, как они изменились.

Денёк выдался ясным и солнечным. Она надела хлопковое платье с длинными рукавами и прихватила с собой свитер. Вскоре она пожалела, что взяла его, погода была тёплой, совсем не такая как обычно в начале весны, и свитер приходилось нести в руках. Волосы девушки очень сильно отрасли, и она заплела их в косу.

Выйдя на улицу, она огляделась по сторонам, решая в какую сторону идти. Ей хотелось побывать в разных местах, привычных с детства. Посмотреть, что стало с детским садом, куда она ходила, увидеть школу, парк, площадку, где она гуляла с друзьями. Также она собиралась сходить на речку и взглянуть, что стало с пляжем, где когда-то любили совершать утреннюю пробежку она и Лида.

Подумав, она решила начать с центра села. Девушка направилась вниз по улице, разглядывая изменившиеся дома. Кругом царило буйство зелени. Цветов было так много, что рябило в глазах, они выглядели крупнее и ярче чем в прошлые годы, а пахли потрясающе.

Алёна брела не спеша. В течении всего пути до центра села, она не встретила ни одного человека, лишь несколько ежей деловито перешли ей дорогу, да стая воробьёв устроила отчаянную драку на обочине.

В центре явно прослеживалось полнейшее запустение. Природа, ещё совсем недавно проснувшаяся, начала натиск на заброшенные здания. Неизвестно когда успели появиться здесь густые заросли вязовой поросли, дикой алычи и вишни. Сами постройки стояли увитые хмелем и девичьим виноградом. Растения проникли даже внутрь, сквозь разбитые стекла.

Парк выглядел диким и заброшенным. Пройдёт ещё несколько лет и здесь не останется ни одной дорожки. Уже сейчас асфальт, по которому больше никто не ходил, начали поднимать корни деревьев. Кое-где сквозь него пробивалась трава.

Алёна неспешно шла по разбитым дорожкам и с непонятным чувством смотрела по сторонам. Ей было жаль, что большая часть всего созданного человеком исчезает, и одновременно это казалось ей закономерным и заслуженным.

Неожиданно она услышала, как кто-то зовёт её по имени. Девушка оглянулась и увидела, что к ней приближается светловолосый молодой человек.

— Стёпа! — воскликнула она.

— Привет! Рад тебя видеть! — заулыбался парень, подойдя поближе.

Степан, художник в которого была влюблена Алёна пару лет назад, совсем не изменился. Худощавый, с бледной, почти прозрачной кожей, он также как когда-то смотрел на неё ясными голубыми глазами.

Они пошли рядом. Степан немного рассказал о себе. Он не смог окончить художественное училище, вернулся домой и перебивается тем, что подрабатывает грузчиком у одного из местных овощеводов. Спросил как дела у Алёны. Та рассказала про смерть отца и о переезде Лиды.

— Я слышал, у тебя есть парень, — сказал Степан.

Алёна кивнула.

— Довелось с ним встретиться. Красивый. Из новых людей, — констатировал молодой человек.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Алёна.

Степан бросил на неё быстрый взгляд небесно-голубых глаз и сказал:

— Я наблюдаю за тем, как изменились люди после разлома. И вижу, что они поделились на несколько типов. Есть, так называемые динозавры, вроде меня, которые живут прошлым. Те, кто приспособился к нынешним обстоятельствам, и стараются выжить с наименьшими потерями, их большинство. А некоторые, я их назвал новые люди, быстро нащупали нужный курс и научились получать всё наилучшее, что позволяют сложившиеся обстоятельства.

Алёна задумалась. Она не пыталась смотреть на своих соседей. Скорее её волновали собственные страдания и желание сохранить благопристойный внешний вид несмотря ни на что.

— Как ты это определил? — спросила она.

— Уверен, что вместо того чтобы сидеть на шее у родителей, он уже работает, и не грузчиком, как скажем, я. Думаю его должность самая востребованная.

— Как ты узнал? — воскликнула девушка.

— Они все похожи. Не внешне, а особым взглядом. Да и кого ещё он мог выбрать в спутницы жизни? Конечно тебя. Уверен, что вы уже живёте вместе, ведь ему нужно всё и сразу.

— А почему тебе кажется, что мне нужен именно такой человек?

Степан пристально посмотрел в лицо девушки. Немого подумав, он ответил:

— Я не говорил, что он нужен тебе, вовсе нет. Это ему нужна такая как ты. Сдержанная, красивая, в любой ситуации безупречно выглядящая, умеющая угадывать желания. А ещё обязательно холодная.

Алёна остановилась. Эти слова возмутили её.

— Что значит холодная?

— А то и значит. Тебя невозможно обидеть, по-настоящему разозлить, вызвать у тебя эмоции. Сомневаюсь, есть ли у тебя вообще чувства, способна ли ты любить.

— Тебя я любила, — сказала Алёна.

— Не знаю. Я этого не чувствовал. Если я приходил, звонил, ты была вежлива и приветлива. Если нет, ты даже не интересовалась почему. А когда я уехал? Ты ни разу мне не позвонила, не написала.

— Конечно, я во всём виновата! — разозлилась Алёна. — Я всех мало люблю, мало уделяю внимания, мало схожу с ума! Это ты уехал в город, не попрощавшись! Это ты ни разу не позвонил, хотя я несколько месяцев боялась выпустить телефон из рук, ожидая твоего звонка!

У девушки слёзы навернулись на глаза. Она изо всех сил старалась сдержать их, но они всё равно потекли по щекам. Как больно и обидно ей было слышать всё это. В очередной раз её пытаются убедить, что она сама виновата в плохом к ней отношении. Бросил парень, ну могла бы сама позвонить. Изменил, ну что ж, надо было первой соглашаться!

Ей вспомнилась Лида, которая без зазрения совести пыталась увести влюблённого в неё парня, и была уверена, что сестра это заслужила. А Влад? Он проводил время с другой девушкой. Когда же она ему надоела, снова вернулся к ней, нисколько не беспокоясь о том, как сильно ранил Алёну этим поступком.

Слова бывшего возлюбленного стали последней каплей, переполнившей чашу её страданий. Эмоции закипали в ней. Впервые в жизни девушка не смогла удержать на лице маску спокойствия, и позволила себе проявить слабость перед посторонним человеком.

Степан как то странно взглянул на неё. Он остановился и привлёк её к себе, позволяя уткнуться лицом в его плечо.

Алёна, оттолкнула его. Не говоря ни слова, она развернулась и зашагала в сторону дома.

Всю обратную дорогу она плакала. Боль, долгое время скрываемая в сердце вдруг прорвалась наружу. Она вспомнила всё, что ранило её, и теперь не могла снова затолкать эти воспоминания обратно в тёмный чулан своего разума.

Всепоглощающая злость накрыла её с головой. Она поняла, что всей душой ненавидит бросившую её мать, которая переложила свои взрослые заботы на детские плечи.

Она почувствовала горячую ярость по отношению к сестре, строившей козни за её спиной. Повинуясь захлестнувшим её эмоциям, Алёна, не вошла во двор, а побежала в больницу.

Добравшись туда, она отыскала Лиду. Та демонстративно сделала вид, что не видит сестру и это разозлило девушку ещё больше.

Подойдя к наглой девчонке, она без лишних слов вцепилась ей в волосы.

Лида завизжала и постаралась высвободиться, но Алёна держала крепко.

— Как ты могла! Как ты посмела вмешиваться в мою жизнь? Говорить про меня гадости? Отбивать у меня парня? Я столько лет заботилась о тебе, я столько сделала! А что взамен? Ненавижу! Ненавижу тебя! — кричала она, таская сестру за волосы.

Их быстро растащили, и Лида поспешила скрыться. Алёна же, красная и растрепанная, выскочила на улицу и понеслась к дому.

Эмоции у неё зашкаливали. Она так долго играла роль хорошей девочки, так долго тащила на себе груз безупречности, что когда силы выдерживать это давление у неё закончились, она не могла остановиться. Алёна жалела только об одном, что не надавала пощёчин Степану, бросившему её когда-то. В тот момент, когда он был рядом, её ярость ещё не достигла пика.

Прибежав домой, она начала собирать вещи Влада. Затолкав те из них, что попались ей на глаза, в сумку. Она отнесла её во двор и вышвырнула за забор, во двор его бывшего дома. Брюки, футболки, рубашки, запасная рабочая форма, все эти вещи вывалились из открытой сумки во время полёта, и повисли на заборе, на ветвях старой груши, рассыпались по траве.

«Как он смеет врать, что любит меня? Если бы любил, разве посмотрел бы на другую? Он разбил мне сердце, растоптал мои чувства, и уверен, что так и нужно! Действительно, а что такого? Алёна будет молча выполнять все его желания, ухаживать и угождать ему, чтобы не случилось! Зачем терять такую безропотную дурочку? Ненавижу его! Ненавижу их всех! Мать, которая уехала, отца, который бросил меня одну, предательницу Лидку, и этого изменника!» — бормотала она себе под нос.

Девушка поспешила к калитке и замкнула её на замок. Она знала, что Влада это не остановит, он с лёгкостью перепрыгнет через забор. Поэтому она поспешила в дом и закрылась там изнутри. Алёна тщательно проверила все двери и окна. Убедившись, что войти в дом у парня не получится, немного успокоилась.

Нет, её боль не стала меньше. Но она признала её, и это давало ей шанс на облегчение.

Девушка отыскала сохранившиеся в доме чистые тетрадки, несколько фломастеров, ручку, уселась на полу посреди своей комнаты и начала писать.

Сначала они записывала то, что чувствовала, пытаясь освободиться от переполнявших её эмоций.

«Ненавижу!» — это слово выводила она на листах бумаги. Алёна вырывала их из тетради и швыряла на пол. Огромные корявые буквы были нацарапаны с такой силой, что прорывали бумагу.

Затем она начала писать, кого именно и за что она ненавидит. Досталось всем — и матери, и отцу, и сестре, и Владу.

Слёзы ручьём текли у неё из глаз. Иногда обессилив, она ложилась на пол и продолжала рыдать, глядя в потолок.

Вечером пришёл Влад. Алёна слышала, как он пытался войти в дом, затем начал колотить в двери и окна. Она не отвечала. Девушка продолжала сидеть на полу рыдать.

«Когда родилась Лида, мне был один год. Родители запретили мне кричать, бегать, плакать и капризничать, — писала она в тетрадке кривыми буквами. — Когда уехала мама, отец запретил мне спрашивать о ней и плакать. Он говорил, что я должна быть сильной. Когда меня бросил Степан, я не плакала. Просто сидела, ждала его звонка и чувствовала, как болит сердце».

В это время послышался звон разбитого стекла. Алёна вздрогнула, но не сдвинулась с места. Она как продолжила сидеть на полу и писать.

В комнату ворвался Влад. Он выглядел взбешённым. На руке у него была кровь, видимо он порезался, когда лез в разбитое окно.

— Ты что с ума сошла! Зачем ты закрылась! Я чёрт знает что подумал! — закричал он, глядя на девушку потемневшими от злости глазами.

— И что же? — почти обычным голосом спросила Алёна, не поднимая глаз от тетрадки.

— Что ты здесь с другим закрылась!

Девушка вскинула голову. Ревность, это просто ревность, собственнические чувства и ничего более.

— Правда, больно? — сказала она. — И мне было больно, когда я узнала про тебя и Лиду.

— Что на тебя нашло, ведь прошло столько времени? — закричал он, но уже не так громко как до этого. Видно было, что убедившись в отсутствии соперника, Влад начал успокаиваться.

— Ты прав. Я просто дура, которая терпела слишком долго, — апатично сказало она.

Если бы Влад попался ей утром, она бы, наверное, выцарапала ему глаза. Эмоции в тот момент у неё зашкаливали. Но теперь, сил у неё не осталось. Она чувствовала пустоту в душе.

Влад подошёл, поднял с пола исписанные листы бумаги. Он не смог разобрать, что на них было написано. Даже сама Алёна не смогла бы этого сделать, ведь в порыве эмоций она писала мелко, не заканчивала слова и пропускала буквы. Единственное что он смог разобрать, это крупными буквами выведено слово «ненавижу».

— Ну, прости меня, прости, пожалуйста! — начал он. — Ты же знаешь, что я люблю только тебя.

Алёна не хотела его слушать. Она закрыла уши и опустила голову, уткнувшись лицом в согнутые колени. Ей было всё равно, что он скажет. Впервые в жизни ей было всё равно, что он о ней подумает. Она хотела остаться одна и пройти до конца этот путь, выплакать своё горе окончательно, не притворяясь, что всё в порядке.

Влад не отставал. Он подошёл и попытался обнять девушку. Та не подавалась, но её сил не хватило, чтобы справиться с ним. Парень подхватил её, оторвал от пола и потащил к кровати.

— Ты моя, моя, я люблю тебя! — как заведённый твердил он, опуская её на покрывало.

Алёна завизжала так, что Влад отпрянул:

— Не смей меня трогать!

Он отпустил её и сделал успокаивающий жест руками:

— Тише, тише. Я никогда не причиню тебе вреда.

— Не смей ко мне подходить! Убирайся! Убирайся из моего дома! — продолжала визжать Алёна.

Всклокоченные волосы упали ей на лицо, платье задралось и неряшливо сбилось на одни бок. Но девушка не обращала на это внимание, она мечтала только об одном, остаться, наконец, в одиночестве.

Влад сжал губы в нитку, посмотрел на неё хмурым взглядом и вышел.

Алёна осталась одна. Она ещё несколько дней просидела в своей комнате, выливая свою боль на бумагу. Постепенно она смогла простить мать, смириться со смертью отца.

После этого она начала возвращаться к нормальной жизни. Впервые за несколько дней она почувствовала голод. Это случилось после того, как она написала в тетради: «Я прощаю Лиду».

Влад больше не приходил. Алёна, которая была уверена, что после её несдержанной выходки он не сможет думать о ней хорошо, всё же постаралась простить и его.

Больше недели не выходила она на улицу. И когда, наконец, выглянула наружу, то охнула от удивления — на дворе было настоящее лето, несмотря на то, что стоял март. Всё вокруг было покрыто зеленью. Трава, цветы, молодые деревца были повсюду, даже посреди дороги. Одуванчики жёлтым ковром устилали улицу. Зацвела жимолость, которая цветёт обычно в июне, сладкий запах её разливался в воздухе.

Алёна вдохнула его полной грудью и поспешила в сад. Со спокойным сердцем принялась она за работу, ухаживая за своими посадками, которые быстро пошли в рост. Ей казалось, что она заново родилась. Вся тяжесть чужих ожиданий, годами копившихся установок свалилась с её плеч. Она разрешила себе быть такой, какая есть, не держать в себе слова и чувства, и перестать уже, соответствовать чьим-то ожиданиям.

Да и чьим ожиданиям ей теперь соответствовать? Окружающий мир опустел, также как и её маленький мирок. И это не пугало, а наоборот вселяло надежу.

Вылакав своё горе и выплеснув эмоции, копившиеся так долго, она смогла смотреть на вещи спокойно. И принялась рассуждать, что на самом деле она чувствует к Владу. Ей хотелось быть честной с собой. Не сдерживать чувства, но при этом не идти на поводу у эмоций. Важно было сразу решить, что делать с ним. Либо возвращать, и уже никогда больше не вспоминать о прошлом. Либо забывать его навсегда. Что тоже было сложно, ведь он жил по соседству.

Алёна думала долго. В конце концов, ей пришлось признать, что она любит его. Любит с той самой первой встречи, когда увидела его на пороге своего дома.

Такая проста мысль пронзила её как молния. Да, она любит его зелёные, похожие на крыжовник глаза, его смуглое, красивое лицо. Его смех, его манеру шептать глупые слова ей на ухо и привычку качать ногой сидя за столом.

Девушка подошла к окну и выглянула на улицу. Она не знала, какой сейчас день недели, так как перестала вести им счёт. Если суббота или воскресенье, то он должен быть дома. Ей захотелось пойти к нему прямо сейчас, и проверить это. Но было очень страшно.

«Нужно пойти и признаться ему. Только так я смогу по-настоящему поставить точку. Если я нужна ему, то он всё поймёт. Если нет, то я буду избавлена от бессмысленных ожиданий. Хватит быть примерной девочкой, хватит ждать, пока другие решат всё за тебя. Вот пойду и скажу ему всё», — подумала она.

С колотящимся сердцем Алёна вышла из дома. На негнущихся ногах она дошла до калитки и остановилась. Девушка уже готова была вернуться обратно, но удержала себя усилием воли.

«Возможно, его нет дома», — подумала она, и это её немного успокоило.

Алёна вышла на улицу и прошла короткое расстояние до соседней калитки. Она потянула на себя железную створку, которая легко поддалась.

Сердце колотилось как сумасшедшее где-то в горле, ноги подкашивались, а во рту пересохло. Как непривычно ей было проявлять инициативу! Ведь, она никогда в жизни сама не звонила парню, не говоря о том, чтобы прийти к нему домой, и уж тем более признаться в своих чувствах.

«Зато после этого меня ничего уже не испугает. Если я не умру от разрыва сердца, конечно», — думала она, ступая по заросшей дорожке к порогу.

В это мгновение дверь дома распахнулась, и в проёме показался Влад. Он замер, глядя на неё широко распахнутыми глазами.

Алёна чуть не упала в обморок от волнения. Такого страха она никогда в жизни не испытывала. Единственным её желанием было сбежать обратно, а ещё лучше провалиться сквозь землю.

Влад молчал и выжидающе смотрел на Алёну.

Она набралась храбрости и выпалила:

— Я люблю тебя Влад!

Сказала и замерла, ожидая ответа. Краска отлила от её лица, руки тряслись, а в горле пересохло.

Глаза Влада распахнулись ещё сильнее. Он изумлённо смотрел на Алёну, ни в силах поверить в происходящее. Но губы его помимо воли расплывались в улыбку.

— Постой, постой, что ты сказала? — спросил он, спускаясь по ступеням.

— Я тебя люблю…

— Нет, я, наверное, ослышался! Это говоришь не ты. Только не моя снежная королева. Только не девушка само совершенство, самообладание и спокойствие.

Алёна сверкнула глазами, кровь снова прилила к её щекам, и дышать стало немного легче.

Влад подошёл ближе. Он возвышался над ней, и Алёне пришлось поднять голову, чтобы видеть его лицо.

Они стояли рядом, но не касались друг друга. Глаза их встретились, и девушка увидела в крыжовниковых радужках Влада своё отражение.

— Я знаю, что ты оттаскала за волосы Лиду, — сказал он.

Алёна покраснела. Ей стыдно было вспоминать, как она потеряла самообладание и устроила безобразную сцену на глазах у других людей.

— И откуда? — спросила она.

— Да уж рассказали! Такого скандала давненько не случалось. И ведь виновником объявили меня. Якобы из-за меня девчонки подрались.

— Она это заслужила. Никто не имеет права влезать в мою жизнь! — твёрдо сказала девушка. — Ни о чём не жалею. Надо было сделать это сразу. И тебя, кстати, тоже не мешало бы отлупить! Тебе просто повезло, что ты мне в тот момент не попался.

— Мне было приятно узнать, что ты готова драться за меня, — сказал он, всё ещё не делая попыток дотронуться до неё. — Если хочешь, можешь лупить меня, только не бросай.

Алёна молчала. Она сказала то, что хотела и теперь не знала как себя вести с ним.

— Целоваться будем? — спросил он улыбаясь.

Девушка подалась на встречу к Владу и повисла у него на шее, зажмурившись от удовольствия. От счастья и пережитого волнения у неё кружилась голова. Тот обнял её руками и крепко прижал к себе.

— Теперь точно моя! — прошептал он ей на ухо.

Глава 9

Весна в этом году была на удивление ранняя и тёплая. Хотя люди уже устали удивляться и восприняли это как данность. Фруктовые деревья зацвели на несколько недель раньше, чем обычно. Весь сад Алёны был украшен белоснежными, нежно-персиковыми и розовыми цветами. На клумбах перестели фиолетово-синие ирисы, алели тюльпаны, золотыми каплями сияли нарциссы.

Так сладко пах воздух! Так ласково светило солнце, лучи которого играли на молодой листве! Пробудились пчёлы и с тихим гудением перелетали с цветка на цветок. Птицы оглашали воздух радостным гомоном. Природа продолжала жить и радоваться жизни, несмотря ни на что.

Соседние участки зарастали травой. Зелень захватывала их невероятно быстро. За считанные дни она заполонила пустующие подворья, укрывая их территории густым изумрудным ковром.

Почти половина дворов на улице опустела. Чаще всего это были дома одиноких людей. Там где жили большими семьями, участки выглядели ухоженными. Ведь в таких домах, даже если и умирал один человек, остальные всё-таки выздоравливали.

В пустых постройках, как будто бы чувствуя, что люди там больше не появятся, селились невесть откуда взявшиеся зверушки. Это были ласки или куницы, Алёна не знала, как именно они назывались. Юркие, длиннохвостые и гладкие, они быстро сновали по перекладинам забора, стремительно перебегали двор, и скрывались в щелях фундамента или в разбитом окне. Также во многих дворах завелись целые выводки ежей. Колючие зверьки, спокойно бегали по пустой дороге, как будто бы по-соседски навещая своих друзей и приятелей.

За домом, который принадлежал матери Влада, никто не ухаживал. Сам он даже не думал туда возвращаться. Парень давно перенёс свои вещи и все предметы, которые могли ему пригодиться и прочно обосновался в комнате Алёны.

Он работал, приносил продуктовые наборы, которые ему выдавали вместо денег. По выходным косил траву в саду у девушки, помогал ей сажать огород.

Влад старался вести себя как обычно. Он шутил, обнимал Алёну, всячески делая вид, что между ними ничего не произошло. Она же стала ещё более задумчивой и молчаливой. Часто плакала, оставаясь одна.

Лида больше не появлялась. И отказывалась даже разговаривать с Алёной, которая ужасно переживала. Ей хотелось помириться с сестрой, обижаться на неё она себе не позволяла. Девушка сразу же нашла множество оправданий для неё и подавила в зародыше злость за её поступок.

Она несколько раз приходила в больницу и пыталась поговорить с сестрой, но та упорно не шла на контакт, переложив вину за своё поведение на сестру. Только один раз она перестала её игнорировать и процедила сквозь зубы:

— Ты сама во всём виновата.

После этого Алёна оставила попытки наладить с ней прежние отношения.

Ранним утром Алёна провожала Влада на работу. Она готовила ему завтрак, шла вместе с ним до калитки, подставляла губы для поцелуя. Всё это она делала механически, подчиняясь желанию молодого человека.

Прошлые опасения девушки, что добившись её внимания, Влад потеряет к ней интерес, не подтвердились. Напротив, он как будто не мог насытиться ею, требуя всё больше и больше внимания, близости, физического контакта.

«Моя, моя, моя… — постоянно шептал он, прижимая её к себе. — Я люблю тебя, я не могу без тебя». Влад как будто боялся, что кто-то может отобрать у него Алёну.

Она же в тайне тяготилась этими отношениями. Обида, вызванная его изменой, хоть девушка и пыталась её не замечать, постоянно давала о себе знать тупой болью в сердце.

«Мы с ним даже не встречались тогда. Неужели я имею право ревновать его? Нет, не имею…» — думала она, но облегчения эти мысли не приносили.

Чувствую себя безвольной куклой, она покорно подчинялась ему, постепенно погружаясь в пучину отчаяния и безысходности. Но признаться в этом даже самой себе она не решалась. Внешне казалось, что всё в порядке. Сбивало с толку и то, что он продолжал ей нравиться. Парень казался ей очень привлекательным, и она боялась его потерять.

Когда он ушёл на работу, девушка решила не сидеть дома, а тоже пройтись по улицам села, посмотреть, как они изменились.

Денёк выдался ясным и солнечным. Она надела хлопковое платье с длинными рукавами и прихватила с собой свитер. Вскоре она пожалела, что взяла его, погода была тёплой, совсем не такая как обычно в начале весны, и свитер приходилось нести в руках. Волосы девушки очень сильно отрасли, и она заплела их в косу.

Выйдя на улицу, она огляделась по сторонам, решая в какую сторону идти. Ей хотелось побывать в разных местах, привычных с детства. Посмотреть, что стало с детским садом, куда она ходила, увидеть школу, парк, площадку, где она гуляла с друзьями. Также она собиралась сходить на речку и взглянуть, что стало с пляжем, где когда-то любили совершать утреннюю пробежку она и Лида.

Подумав, она решила начать с центра села. Девушка направилась вниз по улице, разглядывая изменившиеся дома. Кругом царило буйство зелени. Цветов было так много, что рябило в глазах, они выглядели крупнее и ярче чем в прошлые годы, а пахли потрясающе.

Алёна брела не спеша. В течении всего пути до центра села, она не встретила ни одного человека, лишь несколько ежей деловито перешли ей дорогу, да стая воробьёв устроила отчаянную драку на обочине.

В центре явно прослеживалось полнейшее запустение. Природа, ещё совсем недавно проснувшаяся, начала натиск на заброшенные здания. Неизвестно когда успели появиться здесь густые заросли вязовой поросли, дикой алычи и вишни. Сами постройки стояли увитые хмелем и девичьим виноградом. Растения проникли даже внутрь, сквозь разбитые стекла.

Парк выглядел диким и заброшенным. Пройдёт ещё несколько лет и здесь не останется ни одной дорожки. Уже сейчас асфальт, по которому больше никто не ходил, начали поднимать корни деревьев. Кое-где сквозь него пробивалась трава.

Алёна неспешно шла по разбитым дорожкам и с непонятным чувством смотрела по сторонам. Ей было жаль, что большая часть всего созданного человеком исчезает, и одновременно это казалось ей закономерным и заслуженным.

Неожиданно она услышала, как кто-то зовёт её по имени. Девушка оглянулась и увидела, что к ней приближается светловолосый молодой человек.

— Стёпа! — воскликнула она.

— Привет! Рад тебя видеть! — заулыбался парень, подойдя поближе.

Степан, художник в которого была влюблена Алёна пару лет назад, совсем не изменился. Худощавый, с бледной, почти прозрачной кожей, он также как когда-то смотрел на неё ясными голубыми глазами.

Они пошли рядом. Степан немного рассказал о себе. Он не смог окончить художественное училище, вернулся домой и перебивается тем, что подрабатывает грузчиком у одного из местных овощеводов. Спросил как дела у Алёны. Та рассказала про смерть отца и о переезде Лиды.

— Я слышал, у тебя есть парень, — сказал Степан.

Алёна кивнула.

— Довелось с ним встретиться. Красивый. Из новых людей, — констатировал молодой человек.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Алёна.

Степан бросил на неё быстрый взгляд небесно-голубых глаз и сказал:

— Я наблюдаю за тем, как изменились люди после разлома. И вижу, что они поделились на несколько типов. Есть, так называемые динозавры, вроде меня, которые живут прошлым. Те, кто приспособился к нынешним обстоятельствам, и стараются выжить с наименьшими потерями, их большинство. А некоторые, я их назвал новые люди, быстро нащупали нужный курс и научились получать всё наилучшее, что позволяют сложившиеся обстоятельства.

Алёна задумалась. Она не пыталась смотреть на своих соседей. Скорее её волновали собственные страдания и желание сохранить благопристойный внешний вид несмотря ни на что.

— Как ты это определил? — спросила она.

— Уверен, что вместо того чтобы сидеть на шее у родителей, он уже работает, и не грузчиком, как скажем, я. Думаю его должность самая востребованная.

— Как ты узнал? — воскликнула девушка.

— Они все похожи. Не внешне, а особым взглядом. Да и кого ещё он мог выбрать в спутницы жизни? Конечно тебя. Уверен, что вы уже живёте вместе, ведь ему нужно всё и сразу.

— А почему тебе кажется, что мне нужен именно такой человек?

Степан пристально посмотрел в лицо девушки. Немого подумав, он ответил:

— Я не говорил, что он нужен тебе, вовсе нет. Это ему нужна такая как ты. Сдержанная, красивая, в любой ситуации безупречно выглядящая, умеющая угадывать желания. А ещё обязательно холодная.

Алёна остановилась. Эти слова возмутили её.

— Что значит холодная?

— А то и значит. Тебя невозможно обидеть, по-настоящему разозлить, вызвать у тебя эмоции. Сомневаюсь, есть ли у тебя вообще чувства, способна ли ты любить.

— Тебя я любила, — сказала Алёна.

— Не знаю. Я этого не чувствовал. Если я приходил, звонил, ты была вежлива и приветлива. Если нет, ты даже не интересовалась почему. А когда я уехал? Ты ни разу мне не позвонила, не написала.

— Конечно, я во всём виновата! — разозлилась Алёна. — Я всех мало люблю, мало уделяю внимания, мало схожу с ума! Это ты уехал в город, не попрощавшись! Это ты ни разу не позвонил, хотя я несколько месяцев боялась выпустить телефон из рук, ожидая твоего звонка!

У девушки слёзы навернулись на глаза. Она изо всех сил старалась сдержать их, но они всё равно потекли по щекам. Как больно и обидно ей было слышать всё это. В очередной раз её пытаются убедить, что она сама виновата в плохом к ней отношении. Бросил парень, ну могла бы сама позвонить. Изменил, ну что ж, надо было первой соглашаться!

Ей вспомнилась Лида, которая без зазрения совести пыталась увести влюблённого в неё парня, и была уверена, что сестра это заслужила. А Влад? Он проводил время с другой девушкой. Когда же она ему надоела, снова вернулся к ней, нисколько не беспокоясь о том, как сильно ранил Алёну этим поступком.

Слова бывшего возлюбленного стали последней каплей, переполнившей чашу её страданий. Эмоции закипали в ней. Впервые в жизни девушка не смогла удержать на лице маску спокойствия, и позволила себе проявить слабость перед посторонним человеком.

Степан как то странно взглянул на неё. Он остановился и привлёк её к себе, позволяя уткнуться лицом в его плечо.

Алёна, оттолкнула его. Не говоря ни слова, она развернулась и зашагала в сторону дома.

Всю обратную дорогу она плакала. Боль, долгое время скрываемая в сердце вдруг прорвалась наружу. Она вспомнила всё, что ранило её, и теперь не могла снова затолкать эти воспоминания обратно в тёмный чулан своего разума.

Всепоглощающая злость накрыла её с головой. Она поняла, что всей душой ненавидит бросившую её мать, которая переложила свои взрослые заботы на детские плечи.

Она почувствовала горячую ярость по отношению к сестре, строившей козни за её спиной. Повинуясь захлестнувшим её эмоциям, Алёна, не вошла во двор, а побежала в больницу.

Добравшись туда, она отыскала Лиду. Та демонстративно сделала вид, что не видит сестру и это разозлило девушку ещё больше.

Подойдя к наглой девчонке, она без лишних слов вцепилась ей в волосы.

Лида завизжала и постаралась высвободиться, но Алёна держала крепко.

— Как ты могла! Как ты посмела вмешиваться в мою жизнь? Говорить про меня гадости? Отбивать у меня парня? Я столько лет заботилась о тебе, я столько сделала! А что взамен? Ненавижу! Ненавижу тебя! — кричала она, таская сестру за волосы.

Их быстро растащили, и Лида поспешила скрыться. Алёна же, красная и растрепанная, выскочила на улицу и понеслась к дому.

Эмоции у неё зашкаливали. Она так долго играла роль хорошей девочки, так долго тащила на себе груз безупречности, что когда силы выдерживать это давление у неё закончились, она не могла остановиться. Алёна жалела только об одном, что не надавала пощёчин Степану, бросившему её когда-то. В тот момент, когда он был рядом, её ярость ещё не достигла пика.

Прибежав домой, она начала собирать вещи Влада. Затолкав те из них, что попались ей на глаза, в сумку. Она отнесла её во двор и вышвырнула за забор, во двор его бывшего дома. Брюки, футболки, рубашки, запасная рабочая форма, все эти вещи вывалились из открытой сумки во время полёта, и повисли на заборе, на ветвях старой груши, рассыпались по траве.

«Как он смеет врать, что любит меня? Если бы любил, разве посмотрел бы на другую? Он разбил мне сердце, растоптал мои чувства, и уверен, что так и нужно! Действительно, а что такого? Алёна будет молча выполнять все его желания, ухаживать и угождать ему, чтобы не случилось! Зачем терять такую безропотную дурочку? Ненавижу его! Ненавижу их всех! Мать, которая уехала, отца, который бросил меня одну, предательницу Лидку, и этого изменника!» — бормотала она себе под нос.

Девушка поспешила к калитке и замкнула её на замок. Она знала, что Влада это не остановит, он с лёгкостью перепрыгнет через забор. Поэтому она поспешила в дом и закрылась там изнутри. Алёна тщательно проверила все двери и окна. Убедившись, что войти в дом у парня не получится, немного успокоилась.

Нет, её боль не стала меньше. Но она признала её, и это давало ей шанс на облегчение.

Девушка отыскала сохранившиеся в доме чистые тетрадки, несколько фломастеров, ручку, уселась на полу посреди своей комнаты и начала писать.

Сначала они записывала то, что чувствовала, пытаясь освободиться от переполнявших её эмоций.

«Ненавижу!» — это слово выводила она на листах бумаги. Алёна вырывала их из тетради и швыряла на пол. Огромные корявые буквы были нацарапаны с такой силой, что прорывали бумагу.

Затем она начала писать, кого именно и за что она ненавидит. Досталось всем — и матери, и отцу, и сестре, и Владу.

Слёзы ручьём текли у неё из глаз. Иногда обессилив, она ложилась на пол и продолжала рыдать, глядя в потолок.

Вечером пришёл Влад. Алёна слышала, как он пытался войти в дом, затем начал колотить в двери и окна. Она не отвечала. Девушка продолжала сидеть на полу рыдать.

«Когда родилась Лида, мне был один год. Родители запретили мне кричать, бегать, плакать и капризничать, — писала она в тетрадке кривыми буквами. — Когда уехала мама, отец запретил мне спрашивать о ней и плакать. Он говорил, что я должна быть сильной. Когда меня бросил Степан, я не плакала. Просто сидела, ждала его звонка и чувствовала, как болит сердце».

В это время послышался звон разбитого стекла. Алёна вздрогнула, но не сдвинулась с места. Она как продолжила сидеть на полу и писать.

В комнату ворвался Влад. Он выглядел взбешённым. На руке у него была кровь, видимо он порезался, когда лез в разбитое окно.

— Ты что с ума сошла! Зачем ты закрылась! Я чёрт знает что подумал! — закричал он, глядя на девушку потемневшими от злости глазами.

— И что же? — почти обычным голосом спросила Алёна, не поднимая глаз от тетрадки.

— Что ты здесь с другим закрылась!

Девушка вскинула голову. Ревность, это просто ревность, собственнические чувства и ничего более.

— Правда, больно? — сказала она. — И мне было больно, когда я узнала про тебя и Лиду.

— Что на тебя нашло, ведь прошло столько времени? — закричал он, но уже не так громко как до этого. Видно было, что убедившись в отсутствии соперника, Влад начал успокаиваться.

— Ты прав. Я просто дура, которая терпела слишком долго, — апатично сказало она.

Если бы Влад попался ей утром, она бы, наверное, выцарапала ему глаза. Эмоции в тот момент у неё зашкаливали. Но теперь, сил у неё не осталось. Она чувствовала пустоту в душе.

Влад подошёл, поднял с пола исписанные листы бумаги. Он не смог разобрать, что на них было написано. Даже сама Алёна не смогла бы этого сделать, ведь в порыве эмоций она писала мелко, не заканчивала слова и пропускала буквы. Единственное что он смог разобрать, это крупными буквами выведено слово «ненавижу».

— Ну, прости меня, прости, пожалуйста! — начал он. — Ты же знаешь, что я люблю только тебя.

Алёна не хотела его слушать. Она закрыла уши и опустила голову, уткнувшись лицом в согнутые колени. Ей было всё равно, что он скажет. Впервые в жизни ей было всё равно, что он о ней подумает. Она хотела остаться одна и пройти до конца этот путь, выплакать своё горе окончательно, не притворяясь, что всё в порядке.

Влад не отставал. Он подошёл и попытался обнять девушку. Та не подавалась, но её сил не хватило, чтобы справиться с ним. Парень подхватил её, оторвал от пола и потащил к кровати.

— Ты моя, моя, я люблю тебя! — как заведённый твердил он, опуская её на покрывало.

Алёна завизжала так, что Влад отпрянул:

— Не смей меня трогать!

Он отпустил её и сделал успокаивающий жест руками:

— Тише, тише. Я никогда не причиню тебе вреда.

— Не смей ко мне подходить! Убирайся! Убирайся из моего дома! — продолжала визжать Алёна.

Всклокоченные волосы упали ей на лицо, платье задралось и неряшливо сбилось на одни бок. Но девушка не обращала на это внимание, она мечтала только об одном, остаться, наконец, в одиночестве.

Влад сжал губы в нитку, посмотрел на неё хмурым взглядом и вышел.

Алёна осталась одна. Она ещё несколько дней просидела в своей комнате, выливая свою боль на бумагу. Постепенно она смогла простить мать, смириться со смертью отца.

После этого она начала возвращаться к нормальной жизни. Впервые за несколько дней она почувствовала голод. Это случилось после того, как она написала в тетради: «Я прощаю Лиду».

Влад больше не приходил. Алёна, которая была уверена, что после её несдержанной выходки он не сможет думать о ней хорошо, всё же постаралась простить и его.

Больше недели не выходила она на улицу. И когда, наконец, выглянула наружу, то охнула от удивления — на дворе было настоящее лето, несмотря на то, что стоял март. Всё вокруг было покрыто зеленью. Трава, цветы, молодые деревца были повсюду, даже посреди дороги. Одуванчики жёлтым ковром устилали улицу. Зацвела жимолость, которая цветёт обычно в июне, сладкий запах её разливался в воздухе.

Алёна вдохнула его полной грудью и поспешила в сад. Со спокойным сердцем принялась она за работу, ухаживая за своими посадками, которые быстро пошли в рост. Ей казалось, что она заново родилась. Вся тяжесть чужих ожиданий, годами копившихся установок свалилась с её плеч. Она разрешила себе быть такой, какая есть, не держать в себе слова и чувства, и перестать уже, соответствовать чьим-то ожиданиям.

Да и чьим ожиданиям ей теперь соответствовать? Окружающий мир опустел, также как и её маленький мирок. И это не пугало, а наоборот вселяло надежу.

Вылакав своё горе и выплеснув эмоции, копившиеся так долго, она смогла смотреть на вещи спокойно. И принялась рассуждать, что на самом деле она чувствует к Владу. Ей хотелось быть честной с собой. Не сдерживать чувства, но при этом не идти на поводу у эмоций. Важно было сразу решить, что делать с ним. Либо возвращать, и уже никогда больше не вспоминать о прошлом. Либо забывать его навсегда. Что тоже было сложно, ведь он жил по соседству.

Алёна думала долго. В конце концов, ей пришлось признать, что она любит его. Любит с той самой первой встречи, когда увидела его на пороге своего дома.

Такая проста мысль пронзила её как молния. Да, она любит его зелёные, похожие на крыжовник глаза, его смуглое, красивое лицо. Его смех, его манеру шептать глупые слова ей на ухо и привычку качать ногой сидя за столом.

Девушка подошла к окну и выглянула на улицу. Она не знала, какой сейчас день недели, так как перестала вести им счёт. Если суббота или воскресенье, то он должен быть дома. Ей захотелось пойти к нему прямо сейчас, и проверить это. Но было очень страшно.

«Нужно пойти и признаться ему. Только так я смогу по-настоящему поставить точку. Если я нужна ему, то он всё поймёт. Если нет, то я буду избавлена от бессмысленных ожиданий. Хватит быть примерной девочкой, хватит ждать, пока другие решат всё за тебя. Вот пойду и скажу ему всё», — подумала она.

С колотящимся сердцем Алёна вышла из дома. На негнущихся ногах она дошла до калитки и остановилась. Девушка уже готова была вернуться обратно, но удержала себя усилием воли.

«Возможно, его нет дома», — подумала она, и это её немного успокоило.

Алёна вышла на улицу и прошла короткое расстояние до соседней калитки. Она потянула на себя железную створку, которая легко поддалась.

Сердце колотилось как сумасшедшее где-то в горле, ноги подкашивались, а во рту пересохло. Как непривычно ей было проявлять инициативу! Ведь, она никогда в жизни сама не звонила парню, не говоря о том, чтобы прийти к нему домой, и уж тем более признаться в своих чувствах.

«Зато после этого меня ничего уже не испугает. Если я не умру от разрыва сердца, конечно», — думала она, ступая по заросшей дорожке к порогу.

В это мгновение дверь дома распахнулась, и в проёме показался Влад. Он замер, глядя на неё широко распахнутыми глазами.

Алёна чуть не упала в обморок от волнения. Такого страха она никогда в жизни не испытывала. Единственным её желанием было сбежать обратно, а ещё лучше провалиться сквозь землю.

Влад молчал и выжидающе смотрел на Алёну.

Она набралась храбрости и выпалила:

— Я люблю тебя Влад!

Сказала и замерла, ожидая ответа. Краска отлила от её лица, руки тряслись, а в горле пересохло.

Глаза Влада распахнулись ещё сильнее. Он изумлённо смотрел на Алёну, ни в силах поверить в происходящее. Но губы его помимо воли расплывались в улыбку.

— Постой, постой, что ты сказала? — спросил он, спускаясь по ступеням.

— Я тебя люблю…

— Нет, я, наверное, ослышался! Это говоришь не ты. Только не моя снежная королева. Только не девушка само совершенство, самообладание и спокойствие.

Алёна сверкнула глазами, кровь снова прилила к её щекам, и дышать стало немного легче.

Влад подошёл ближе. Он возвышался над ней, и Алёне пришлось поднять голову, чтобы видеть его лицо.

Они стояли рядом, но не касались друг друга. Глаза их встретились, и девушка увидела в крыжовниковых радужках Влада своё отражение.

— Я знаю, что ты оттаскала за волосы Лиду, — сказал он.

Алёна покраснела. Ей стыдно было вспоминать, как она потеряла самообладание и устроила безобразную сцену на глазах у других людей.

— И откуда? — спросила она.

— Да уж рассказали! Такого скандала давненько не случалось. И ведь виновником объявили меня. Якобы из-за меня девчонки подрались.

— Она это заслужила. Никто не имеет права влезать в мою жизнь! — твёрдо сказала девушка. — Ни о чём не жалею. Надо было сделать это сразу. И тебя, кстати, тоже не мешало бы отлупить! Тебе просто повезло, что ты мне в тот момент не попался.

— Мне было приятно узнать, что ты готова драться за меня, — сказал он, всё ещё не делая попыток дотронуться до неё. — Если хочешь, можешь лупить меня, только не бросай.

Алёна молчала. Она сказала то, что хотела и теперь не знала как себя вести с ним.

— Целоваться будем? — спросил он улыбаясь.

Девушка подалась на встречу к Владу и повисла у него на шее, зажмурившись от удовольствия. От счастья и пережитого волнения у неё кружилась голова. Тот обнял её руками и крепко прижал к себе.

— Теперь точно моя! — прошептал он ей на ухо.

Глава 9

Весна в этом году была на удивление ранняя и тёплая. Хотя люди уже устали удивляться и восприняли это как данность. Фруктовые деревья зацвели на несколько недель раньше, чем обычно. Весь сад Алёны был украшен белоснежными, нежно-персиковыми и розовыми цветами. На клумбах перестели фиолетово-синие ирисы, алели тюльпаны, золотыми каплями сияли нарциссы.

Так сладко пах воздух! Так ласково светило солнце, лучи которого играли на молодой листве! Пробудились пчёлы и с тихим гудением перелетали с цветка на цветок. Птицы оглашали воздух радостным гомоном. Природа продолжала жить и радоваться жизни, несмотря ни на что.

Соседние участки зарастали травой. Зелень захватывала их невероятно быстро. За считанные дни она заполонила пустующие подворья, укрывая их территории густым изумрудным ковром.

Почти половина дворов на улице опустела. Чаще всего это были дома одиноких людей. Там где жили большими семьями, участки выглядели ухоженными. Ведь в таких домах, даже если и умирал один человек, остальные всё-таки выздоравливали.

В пустых постройках, как будто бы чувствуя, что люди там больше не появятся, селились невесть откуда взявшиеся зверушки. Это были ласки или куницы, Алёна не знала, как именно они назывались. Юркие, длиннохвостые и гладкие, они быстро сновали по перекладинам забора, стремительно перебегали двор, и скрывались в щелях фундамента или в разбитом окне. Также во многих дворах завелись целые выводки ежей. Колючие зверьки, спокойно бегали по пустой дороге, как будто бы по-соседски навещая своих друзей и приятелей.

За домом, который принадлежал матери Влада, никто не ухаживал. Сам он даже не думал туда возвращаться. Парень давно перенёс свои вещи и все предметы, которые могли ему пригодиться и прочно обосновался в комнате Алёны.

Он работал, приносил продуктовые наборы, которые ему выдавали вместо денег. По выходным косил траву в саду у девушки, помогал ей сажать огород.

Влад старался вести себя как обычно. Он шутил, обнимал Алёну, всячески делая вид, что между ними ничего не произошло. Она же стала ещё более задумчивой и молчаливой. Часто плакала, оставаясь одна.

Лида больше не появлялась. И отказывалась даже разговаривать с Алёной, которая ужасно переживала. Ей хотелось помириться с сестрой, обижаться на неё она себе не позволяла. Девушка сразу же нашла множество оправданий для неё и подавила в зародыше злость за её поступок.

Она несколько раз приходила в больницу и пыталась поговорить с сестрой, но та упорно не шла на контакт, переложив вину за своё поведение на сестру. Только один раз она перестала её игнорировать и процедила сквозь зубы:

— Ты сама во всём виновата.

После этого Алёна оставила попытки наладить с ней прежние отношения.

Ранним утром Алёна провожала Влада на работу. Она готовила ему завтрак, шла вместе с ним до калитки, подставляла губы для поцелуя. Всё это она делала механически, подчиняясь желанию молодого человека.

Прошлые опасения девушки, что добившись её внимания, Влад потеряет к ней интерес, не подтвердились. Напротив, он как будто не мог насытиться ею, требуя всё больше и больше внимания, близости, физического контакта.

«Моя, моя, моя… — постоянно шептал он, прижимая её к себе. — Я люблю тебя, я не могу без тебя». Влад как будто боялся, что кто-то может отобрать у него Алёну.

Она же в тайне тяготилась этими отношениями. Обида, вызванная его изменой, хоть девушка и пыталась её не замечать, постоянно давала о себе знать тупой болью в сердце.

«Мы с ним даже не встречались тогда. Неужели я имею право ревновать его? Нет, не имею…» — думала она, но облегчения эти мысли не приносили.

Чувствую себя безвольной куклой, она покорно подчинялась ему, постепенно погружаясь в пучину отчаяния и безысходности. Но признаться в этом даже самой себе она не решалась. Внешне казалось, что всё в порядке. Сбивало с толку и то, что он продолжал ей нравиться. Парень казался ей очень привлекательным, и она боялась его потерять.