Кодекс целителя

– Я могу вносить изменения? – поинтересовалась Илона.

– Исске, это тысячелетний церемониал, – скривился король. – Там даже я не вправе что-либо менять. Одежды, поклоны, слова, количество положенных шагов. Тебе предстоит выучить всё наизусть. Поверь, если бы учитывалось моё мнение, то я прямо сейчас прошёл бы с тобой обряд и сегодня же увёз в Скелосс. Это было бы гораздо безопаснее, тем более что ближайший храм расположен в получасе ходьбы, прямо в Саду Королев. Представь, как здорово: ты, я и Богиня. Никаких опостылевших физиономий.

Он подвёл невесту к столу, рассчитанному на двоих. Для гостей накрыли стол напротив. При гигантских размерах зала эти два стола выглядели крошечными островками, затерянными в необъятном океане. Очевидно, похожая мысль пришла и Файриану, он насмешливо взглянул на Майниса.

– Нерсиан, тебе не кажется, что этот зал великоват для нас пятерых? Не проще было бы подать ужин в Малый Зал?

– Вам стоит лишь пожелать, – невозмутимо отозвался Майнис. – Прикажете перенести ужин туда?

Файриан тяжело вздохнул и поглядел вверх, словно жаловался самой Богине. Всё решила Илона, которая уверенно заняла своё место за столом.

– Дорогой, я сегодня толком не завтракала и не обедала, поэтому готова ужинать где угодно, хоть здесь, хоть на кухне. Даже в беседке в парке, лишь бы с потолка не капало.

Ирвин подавил смешок. Король Нейсса тоже сел и махнул рукой. Из ниоткуда возникли слуги, в бокалах словно по волшебству появилось вино. Я задумалась о том, что заявленный советником штат в сто шестьдесят человек обладал бесценной способностью не попадаться на глаза. Их присутствие во дворце и сейчас в зале совершенно не ощущалось. Тем не менее они присутствовали – и там и там.

– Твоё здоровье, Исске, – поднял бокал Файриан. – За наше будущее счастье.

– За союз Нейсса и Гидара, – присоединился к тосту Ирвин.

Похоже, проголодались все, за исключением Майниса. Советник ковырялся в тарелке ради приличия. Я часто ловила на себе его взгляд – пристальный, жаркий. Мне слишком хорошо было известно значение этого взгляда. Так когда-то смотрел Арден, заставляя меня замирать от ужаса. Но тогда я оказалась одна в чужой стране, напуганная, без средств к существованию. С того времени многое изменилось. Внимание Майниса слегка тревожило, и только.

Илона и Файриан вели непринуждённый разговор, вспоминали общих знакомых по Рексору, Ирвин порой тоже вставлял пару фраз. Со стороны никто бы не заподозрил, что Илона недовольна предстоящим замужеством: она казалась искренне увлечённой своим будущим супругом. Советник отвечал лишь на заданные вопросы. Я молчала, вежливо улыбалась, когда на меня падал взгляд короля, и наслаждалась изысканными блюдами нейсской кухни. Нежное филе белой рыбы под лимонным соусом таяло во рту, салат с креветками был выше всяческих похвал. Ирвин не сводил с меня глаз. Едва я разделалась с десертом, как он тут же осведомился:

– Вы позволите нам с невестой откланяться, Ваше Величество?

– Я дозволяю вам отвести невесту и вернуться. Нам нужно обсудить множество вопросов, – разрушил его мечты Файриан и повернулся к Илоне. – А Нерсиан проводит тебя, Исске. Скучные деловые разговоры не для прекрасных летт. Хорошего вечера и доброй ночи, дорогая. Утром я обязательно к тебе зайду. Рад был познакомиться, летта Лирин.

Ирвин начал подниматься, но я остановила его.

– Не стоит беспокоиться, в королевском дворце мне никто не угрожает, я дойду одна. Благодарю за ужин, Ваше Величество.

Майнис следил за нами из-под пушистых ресниц, не уступавших королевским. Ирвин колебался. Ситуацию опять разрешила Илона, которая уверенно встала и взяла меня за руку.

– Мы с Мэй и сами найдём наши комнаты. Приятного вечера, дорогой, не заговори Ирви вконец. Всего доброго, летт Майнис.

Преследовать нас советник не посмел. Гвардейцы распахнули дверь, мы вышли в коридор. Илона сразу же повернулась ко мне.

– Мэй, ты знаешь, где разместили Тэйта? Проводишь?

– Конечно.

Подъёмник находился в двух шагах. Пока мы ожидали, я разглядела в нишах не менее трёх нейссцев в серых костюмах. Похоже, о безопасности своей невесты Файриан позаботился основательно. Илона с удивлением смотрела, как я уверенно нажимаю на кнопку.

– Ты здесь несколько часов, а уже неплохо ориентируешься!

– За исключением проходных комнат, тут всё очень просто.

О вылазке в парк я промолчала. Почему-то была убеждена: Илона не придёт в восторг от моей прогулки наедине с Тэйтом.

– Это не дворец, это тюрьма, – неожиданно резко заметила она. – Просторная, комфортабельная и тщательно охраняемая. Девицы, которых ко мне приставили, ходят за мной по пятам, даже в ванную и уборную. И лица у всех как у тебя, Мэй, – каменные. Не шутят, не смеются. Думаю, дальше будет только хуже.

– Когда ты станешь королевой, наберёшь свиту сама, – напомнила я. – Не может быть, что во всём Нейссе не найдётся симпатичных тебе девушек.

– Хотелось бы свиту из гидарских дам, но это против всех традиций, – вздохнула Илона. – А что ты скажешь о Файриане? – перевела она тему.

– Он очень красивый, – осторожно выбрала слово. – И кажется, искренне к тебе расположен.

– Располо-ожен, – протянула она. – Бесы! Мэй, признайся честно: ты сможешь жить с человеком, которого не любишь? Не отвечай, – Илона правильно оценила выражение моего лица. – И не осуждай, пожалуйста. Меньше всего я хочу скандала, и всё же… Должна убедиться, что у меня нет иного выхода.

Я молча указала ей на дверь Тэйта.

– Как я выгляжу? – тихо спросила меня Илона.

– Как королева, – выдохнула я.

– Спасибо. – Она потянула за ручку и вошла без стука.

Мне осталось лишь вернуться к себе.

***

Разделась я за те же пять минут, повесила платье на плечики и убрала в гардеробную. Выбрала мягкий тёмно-синий халат, самый маленький из десятка имеющихся в шкафу. Минута ушла на то, чтобы избавиться от заколок и провести расчёской по волосам. Бросила взгляд на часы: начало десятого.

Из-за непогоды уже стемнело, волны и тучи за окном почти слились. Дождь не прекращался. Я погасила светильники, вышла на балкон, вдохнула свежий морской воздух. Тьма словно посветлела, обозначилась граница между водой и небом. С этой стороны не росло ни деревьев, ни кустов, капли не шуршали – гулко стучали по балюстраде, отскакивали от перил и скрывались во мраке. Балкон тянулся вдоль всего фасада, при желании по нему можно было прогуляться из конца в конец здания. Свет из окон падал редкими бледными пятнами, одно такое пятно было напротив соседней комнаты. Дверь резко рванули, и выскочил Тэйт. Опёрся руками о перила, выставил голову под дождь. Я быстро отступила в тень и прижалась к стене.

– Вернись, не мокни, – жалобно попросила Илона.

Её я не видела, лишь край роскошного голубого платья, торчащего из раскрытого проёма.

– Тэйт, – её голос дрожал, – Тэйт… пожалуйста…

Он порывисто обернулся.

– Пожалуйста – что, Исске?!

– Пожалуйста… – умоляюще повторила она.

– Я всё сказал тебе утром, – зло ответил он. – Мне казалось, тема закрыта. Ты приличная летта, почти королева Нейсса, а не потаскушка из дома терпимости. Как у тебя вообще наглости хватило прийти ко мне с таким предложением!

– Просто я хочу провести свою первую ночь с близким человеком, а не с тем, к кому я равнодушна, – всхлипнула Илона. – Ты целитель, ты можешь убрать последствия…

– Ты – моя сестра! – перебил её Тэйт.

– Ты же приёмный ребёнок!

Целитель сжал кулаки.

– Я бастард твоего отца, Исске. Такая же вымоленная моей матерью ночь. Сомневаешься – спроси у Играна или у деда. Откуда, по-твоему, у меня дар? Неужели ты настолько наивна, что веришь в милость Богини?

Платье шевельнулось – Илона покачнулась.

– Ирвин знает?

– Ирви верит в человеческое благородство и гордится своим отцом. Заслуженно, кстати: когда Игран забирал меня из приюта, он не подозревал, что я его сын. Как выяснилось, мама ничего ему не сказала, уехала в Скелосс и там родила. У них были сложные отношения.

– А ты… кто тебе…

– Дед. Он не хотел говорить, но заметил твой несестринский интерес. Предупредил, что мы с тобой кровные родственники, между нами не может быть и речи о браке.

– Хорошо, ты мне родной брат, – шумный выдох. – Но Тэйт, я же тебя не о замужестве прошу и не о ребёнке! Одна ночь. Только одна ночь! Ты же не девственник, бесы тебя задери! У тебя же были девушки!

– Потому что ты – не какая-то девица! Ты – невеста короля Нейсса, Исске! И предлагаешь мне переспать с тобой во дворце будущего мужа, полном соглядатаев!

– Я предлагала тебе переспать в гостинице! – Илона сорвалась на крик. – Никто бы не узнал!

– Я – это никто?! – Тэйт шагнул к ней. – А то, что потом я не посмел бы взглянуть Ирви в глаза, – для тебя тоже ничего не значит? Он готовил этот союз наравне с дедом, его усилия, его карьера, наши отношения с Нейссом – всё это мелочи? Хочешь, чтобы однажды Гидар разделил участь Киреи? Для чего тогда ты поощряла Файриана? Добровольно дала согласие на политический брак?

– Да я все три года ждала, что ты передумаешь! Каждый день, каждую минуту! – Илона протянула руки. – Тэйт, одно твоё слово – и я пошлю Файриана в Бездну! Мне не страшен скандал, я не боюсь упрёков: скажи, что я тебе небезразлична, – я всё, всё брошу! Я люблю тебя, Тэйт!

Он отступил назад, потом ещё и ещё, пока не упёрся спиной в балюстраду.

– Ты моя сестра, Исске. Я отношусь к тебе как к сестре и люблю как сестру. Прости.

Илона разрыдалась – некрасиво, в голос. Так ревели бабы в Орлисе, которым было плевать на то, как они выглядели в горе. Платье зашуршало – она уходила.

– Не смей меня провожать! – выкрикнула сквозь слёзы.

Тэйт остался стоять. Повернулся к морю, уронил голову на руки. Мне очень захотелось подойти и погладить тонкие сжатые пальцы, отвести от лица мокрые пряди, с которых текла вода. Вместо этого, я не шевелилась и почти не дышала. Отмерла лишь после того, как он ушёл к себе. Вернулась в комнату, бесцельно заходила кругами. С трудом заставила остановиться, залезла с ногами в кресло в спальне.

Противоречивые чувства раздирали меня на части. Сострадание, досада, гнев. Я жалела Илону и злилась на себя – за то, что в глубине моей души трепыхалась гаденькая подлая радость. Какое дело мне, чужой невесте, до того, что Тэйт отказал безумно влюблённой в него девушке? Но врать себе я не собиралась: это было важно, намного важнее, чем предложение Ирвина. Отрешённый! Я могла сколько угодно приходить от этого в ужас, только самым важным на свете стало то, что Тэйт свободен.

Я понимала, что в таком состоянии мне вряд ли удастся уснуть, поэтому включила свет и достала книгу. Ту, что подарил Тэйт. Теперь я хотела верить, что он купил её для меня, думал обо мне. И десятки раз читанная история тоже звучала иначе. «Дом – там, где наше сердце, наши близкие». Возможно ли, что однажды я найду новый дом? Человека, который заменит родителей и Лайда? И если так, то этим человеком точно будет не Ирвин.

Дверь на балкон распахнулась: в своём смятении я забыла её закрыть на задвижку. Тэйт стоял, покачиваясь, вода текла на пол и с волос, и с насквозь промокшей одежды.

– Мэй… не спишь… я тоже… вот…

Он показал мне наполовину пустую бутылку с вином.

– Вторая… Мэй… мне плохо.

– Утром будет хуже, – вырвалось у меня.

Отобрала у него бутылку, метнулась в ванную за полотенцем, достала халат из шкафа. Тэйт послушно позволил снять с себя рубашку и усадить в кресло. Волосы пришлось сначала выжимать и только затем вытирать.

– Решил собрать всю удачу?

– Мэ-эй… – он ткнулся головой мне в живот. – Ты… необыкновенная…

– А ты пьяный в зюзю, – орлисское словцо само соскочило с языка.

– Плевать… У целителей не бывает похмелья.

– Ну-ну. Повтори ещё, что они не болеют. – Я вложила в его руки халат. – Переоденься, я выйду.

– Не уходи, – Тэйт вцепился в мою руку.

– Тогда я отвернусь. Но брюки нужно снять, и ботинки тоже. Не сиди в мокром.

– Ты как Ирви… Заботишься.

Он с трудом поднялся, я поспешно встала спиной. Возился долго, хотелось плюнуть на приличия и помочь.

– Вот любопытно… Зачем они во все гардеробные насовали столько разных халатов? У меня тоже женские висят.

Я не выдержала и засмеялась.

– Поворачиваться можно?

– Можно… Ой!

Поскользнувшись на мокрой одежде, Тэйт схватился за меня, чтобы не упасть. А потом обвил руками, с силой прижал, горячо задышал в макушку.

– Мэй… не выходи за Ирвина… пожалуйста.

Его «пожалуйста» прозвучало не менее отчаянно, чем у Илоны. Сердце ёкнуло, я подняла голову и заглянула в блестящие глаза.

– Мы поговорим об этом, когда ты протрезвеешь.

В спальне было всего одно кресло и то теперь мокрое. Тэйт сел на пол, прислонился спиной к стенке кровати, поманил меня, дождался, пока я пристроюсь рядом, неожиданно сгрёб и усадил себе на колени. Я замерла.

– Не бойся, – шепнул он. – Я не пойду дальше. До этого я ещё не допился.

Объятия стали крепче, но больше Тэйт ничего не делал. Прижимался твёрдым телом и гладким подбородком, я чувствовала биение его сердца – частое-частое.

– Почему у меня всё так… по-дурацки?

– Потому что ты дурак, – выдохнула я. – Целый месяц вёл себя, как последний гад. Что такого тебе наговорили в Орлисе, что ты сразу начал меня презирать?

– Это были не сплетни, хотя, каюсь… их я тоже слушал. Убеждал себя, что ты корыстная дрянь. – Тэйт положил голову мне на плечо. – Ты потеряла ребёнка и не плакала. Ни слезинки. Все матери плачут, бьются в истерике, а ты – нет. Я же не знал, что ты просто другая… слишком сильная.

Хватка ослабла, я вытянула руку, погладила влажные мягкие волосы и горячую щёку.

– Ты не знаешь историю моего «замужества». Арден постарался, чтобы никто в Орлисе не узнал.

Он прильнул к моей руке.

– Расскажешь?

***

Виноградники тянулись и тянулись. Когда ровные ряды шпалер сменили серебристые буки, солнце начало садиться. Мне стоило вернуться в дом и переночевать там, но страх перед мёртвыми заставил идти дальше. Это было моей ошибкой. Дорога часто разветвлялась, деревья закрывали обзор. То, что я заблудилась, стало ясно с наступлением темноты, хотя вполне могла бы догадаться и раньше – по тому, как резко дорога забрала вверх.

Выстрелы я тоже слышала впервые в жизни. Сначала даже не поняла, что это за вспышки среди стволов и ужасный грохот, от которого я моментально оглохла. Сейчас я упала бы на землю и затаилась, тогда растерянно замерла.

– Командир, здесь ещё один! – раздалось рядом.

Гидарский язык стал неожиданностью. По эту сторону Предела гидарцы были редкими гостями. Передо мной выросла огромная фигура с белым и плоским лицом, в грудь упёрлось дуло стрелера.

– Да это девочка! – в глаза мне ударил яркий свет от фонаря. – Ути какая цыпочка!

С разных сторон подошли три гидарца, один из них казался настоящим великаном, на голову выше остальных. Чтобы рассмотреть меня, ему пришлось присесть. Стрелер в могучих руках выглядел детской игрушкой.

– Ты откуда, крошка?

– Из Даорра, – пролепетала я.

– Как же имперцы тебя выпустили? – Радужки его глаз были лишь чуть темнее белков, даже не прозрачные, а какие-то бесцветные, водянистые.

– Я сбежала.

От громового хохота уши заложило не хуже, чем от выстрелов.

– Храбрая цыпочка! – воскликнул первый. – Командир, о ней надо позаботиться.

– Обязательно.

Меня бесцеремонно вздёрнули и понесли, словно ребёнка, неприятный чужой запах резал нос. Отбиваться я не рискнула – это было бы просто смешно. Даже если бы мне удалось вырваться и скрыться – что бы я стала делать в темноте в горах? Оступилась бы и сломала себе шею? Оставалось надеяться на то, что гидарец не причинит мне вреда.

– Посиди пока тут, – великан посадил меня на пассажирское место в кабине везиля. – Сейчас бандюг упакуем и поедем.

Моего ответа не требовалось. Хлопнула дверца. В свете фар мелькали рослые гидарцы, мне показалось, они таскают тяжёлые тюки. Присмотревшись, я поняла, что это не тюки, а тела. Мёртвые люди. Их клали на брезент, затем заворачивали и закидывали в кузов везиля напротив. Пять тел. Шестое притащили позже, плюхнули так же небрежно, но человек вскочил и с диким криком бросился на ближайшего к нему гидарца. Выстрелы последовали мгновенно, нападавший рухнул и больше не шевелился. Его тоже швырнули к остальным. Меня затошнило, хорошо, что не осталось даже желчи.

Великан вернулся, рукав его светлой куртки оказался в мелких тёмных брызгах. Когда он сел на место водителя, эти крапинки очутились прямо у меня перед глазами. Я вжалась в дверцу.

– Крошка, это были бандиты. – Пальцы великана сжались на рычагах. – Воспользовались военным временем, пошли грабить. Ты бы видела, что за жуткое побоище они устроили в хозяйстве тут неподалёку. Мы гнались за ними от самого Предела. Нельзя оставлять эту гниль, иначе она распространится на наши горы.

– Ваши горы? – безжизненно повторила я.

– Северный Предел теперь принадлежит Гидару. – Гигантская лапища потрепала меня по коленке.

Я дёрнулась так, что спиной ударилась о выступающую ручку. Великан нахмурился. Пальцем поднял мой подбородок, насмешливо хмыкнул.

– А красивая-то какая! Прям Богиня. Как тебя зовут, крошка?

– Мэй… Мэйлин Луерр.

– Мей, значит. Вот что, Мей. Киреи твоей нет больше. Идти тебе некуда. Поедешь с нами.

– Куда?

– Покамест в лагерь, потом поглядим. Всё лучше, чем рабыней в Огории.

– Далеко? – безучастно спросила я.

– Что – далеко? – не понял он.

– Лагерь.

– По ту сторону Предела, двести семьдесят лиг. К утру приедем.

Я молча кивнула. Обхватила себя руками, привычно нащупала подвеску. Отрешённый, не оставь меня в своей милости. Везиль мощно заурчал. Гидарские двигатели лучшие в мире. Двести семьдесят лиг к утру – это какая ж должна быть скорость. Поймала пристальный взгляд.

– Ты говоришь так чисто, жила в Гидаре?

– Брат учил. Он часто бывал у вас.

Слёзы потекли сами. Мама, папа, Лайд… Великан на меня не смотрел, сосредоточился на дороге. Горные дороги коварны, ещё и ночь. Позади слышался шум двигателя второго везиля, в котором везли трупы. Бандиты. Я слышала, что из Огории бегут рабы, в предгорьях их не жалуют, и они перебираются в нашу часть Предела. Но вроде раньше в Кирею они не совались. Или я знала не всё? Мир, в котором я жила, добрый и чистый, разлетелся вдребезги. В том мире не было бандитов, никто не убивал людей, не сжигал города, не отбирал красивых девушек, словно вещи, и не смел называть меня крошкой и цыпочкой.

Мы ехали всю ночь. В темноте я пропустила перевал, лишь в какой-то момент отметила, что дорога пошла вниз. Резко похолодало. Замёрзшие пальцы я засунула в рукава, теплее от этого не стало. Великан покосился на меня и включил обогрев. Бледный рассвет открыл тонкий слой снега, белеющий среди деревьев. Потом он исчез, но я по-прежнему мёрзла. Когда везиль остановился, ноги не гнулись. Меня вытащили из кабины – сжавшуюся в комок от холода и страха.

– Вот мерзлявая, – беззлобно проворчал великан. – Сейчас отогреешься.

Палатки сливались с землёй – бурые с коричневыми и зелёными пятнами. Та, куда меня отнесли, ничем не отличалась от остальных. Внутри было ненамного теплее, чем снаружи, тускло мерцал шар с гидарским огнём. Великан потряс его, вспыхнувший свет ослепил. Проморгавшись, я затравленно огляделась. Брезентовый пол, надувные матрасы, Лайд пользовался такими в поездках. Свёрнутые одеяла и раскладной столик, на котором и стоял шар. В углу находилась переносная печка, великан щёлкнул рычажком и подвинул её поближе ко мне.

– Располагайся, крошка. Удобства, извини, на улице, и умывальник там же. Выйдешь, сразу налево, увидишь. Закончу с делами, принесу тебе поесть. Небось, кушать хочешь?

– Меня зовут Мэйлин, – произнесла негромко, глядя в пол.

– Ты уже говорила, крошка, – хохотнул великан. – Ладно, некогда мне тут с тобой прохлаждаться. Сиди тихо, дальше уборной не ходи. Мои люди месяц в рейде, дюже голодные, поняла?

Что он имеет в виду, я сообразила, лишь когда великан ушёл. Присела рядом с печкой, протянула окоченевшие руки. Печь очень быстро раскалилась, внутри зловеще краснели нити нагревательного элемента, от которых исходил ровный жар. Гидар славился передовыми технологиями. Самая развитая промышленность в мире, лучшие двигатели и инженерные системы. Может, и ничего страшного, что я оказалась именно здесь?

Удобства и умывальник я нашла без труда. Уборная насмешила: гидарцы выкопали внушительную яму, кинули поверх две доски и отгородили брезентом. Умывальник был куда приличнее: раковина на подставке и бак над ней. Ледяная вода стекала в подставленное ведро с весёлым звоном. Осторожно огляделась: три везиля – мощные, с широкими сдвоенными колёсами, четыре палатки, тоже пятнистые, теряющиеся на фоне бурой земли. Широкая лента дороги уходила вниз и терялась в синей дымке.

Я вернулась в палатку. Размотала шарф, сняла пальто, сложила на краешке импровизированной постели. Страх уступил место тоске. Раньше я не представляла, как можно ничего не делать – сидеть и ждать неизвестно чего. Не читать, не слушать музыку, неподвижно застыть и в сотый раз прокручивать одни и те же мысли. Киреи больше нет, родителей нет, я в чужой стране без друзей и денег…

– Ох, какая ж ты, крошка…

Великан шагнул из-за полога двери и замер с миской в руках. Медленно поставил миску на стол, приблизился, нависая громадным телом. Я вскочила, упёрлась ему в живот.

– Что ты дёргаешься… – хрипло выдохнул он. – Можно подумать, с тебя убудет.

– Не прикасайтесь ко мне! – крикнула я.

– Перестань, крошка, – он завалил меня на матрас одной рукой, второй расстегнул брюки.

Теперь я отбивалась молча и отчаянно. Пыталась оттолкнуть, царапалась, кусалась. С таким же успехом я могла сражаться с каменной глыбой. Мои усилия его лишь распаляли. Тунику он с меня стянул, лосины и бельё разорвал, мял грудь с каким-то невнятным рыком, совал везде свои огромные пальцы. Противно, мерзко, отвратительно… больно. Не столько физически, как от сознания собственного бессилия. Сбежать от имперцев, чтобы быть грубо изнасилованной гидарцем… И я сопротивлялась до последнего, не останавливали ни боль, ни кровь, ни понимание, что я уже ничего не изменю. Первый раз был недолгим – видимо, слишком сильным стало возбуждение. Но отдохнуть мне не дали: перевернули, поставили в унизительную позу и отымели снова – медленно и с удовольствием. Его удовольствием. Затем мне позволили отползти.

– Ну что ж ты так, крошка, – великан растянулся во весь свой рост и глядел, как я корчусь. – Расслабилась бы, не было б так больно. Первый раз, что ль?

– Я вас ненавижу! – выплюнула в плоское белое лицо с бесцветными глазами.

– Успокойся, Мей, – тяжёлая ручища погладила меня по голове. – Ты теперь моя, никому не отдам. Со мной будешь, не плачь.

Плакать? У меня не было слёз – холодное злое отчаяние. Не будь во мне так сильна вера, я убила бы его, рано или поздно. Но Отрешённый запретил убивать. Я потянулась к подвеске и ничего не нащупала. Очевидно, в пылу борьбы цепочка порвалась и отлетела, а я даже не заметила.

– Моё имя Арден, – как ни в чём не бывало продолжал великан. – Арден Лирин, из Орлиса. Командир отряда добровольной армии приграничья. Ты поешь, голодная ведь.

Первым желанием было запустить в него миской с едой. Остановила мысль, что это не поможет, а убираться в палатке или дышать разлагающейся пищей придётся мне. Бессмысленная ярость, последствия которой непредсказуемы. Он мог наказать меня, отдав своим не менее «голодным» солдатам. Я отёрлась остатками своего белья, надела чудом уцелевшую тунику.

– Мне нужна одежда, – произнесла, стараясь не морщиться от боли.

Арден с готовностью закивал. Потрепал по волосам, словно собаку, и вышел. Я завернулась в одеяло и закрыла глаза. Нужно выжить. Просто выжить.

Женщины живучи.

***

– А потом? – зло спросил Тэйт.

– Потом были два месяца приграничья, пока дороги не завалило снегом. Тогда отряд вернулся в Орлис, и первым делом Арден отвёл меня к лекарю. Как подобранную на улице псину – нет ли у неё блох. Лекарь объявил о беременности, и в тот же день я стала леттой Лирин.

– И ты согласилась?

– Растить ребёнка лучше, будучи законной женой, нежели походной подстилкой. Да и выбора особого не было. Арден не позволил бы мне уйти. Он следил за мной, неохотно выпускал в город, не давал денег. Я была пленницей в его доме.

Тэйт прижался ко мне сильнее.

– Прости меня.

От его опьянения не осталось и следа, но объятия стали только крепче.

– Я тебя почти возненавидела.

Он поднял голову, заглянул в глаза.

– Целый месяц я убеждал себя, что должен уступить брату. Выискивал в тебе изъяны, старался не смотреть в твою сторону. Но теперь… Ты же понимаешь, что я тебя никому не отдам?

– Это в тебе говорит выпитое вино?

– Целители очень быстро справляются с любой отравой, к тому же после твоей истории кто угодно протрезвеет. Но я не жалею, что надрался… как ты сказала? В зюзю?

– В Орлисе так называют свиней.

– Спаси-ибо, – насмешливо протянул Тэйт. – Лестное сравнение! Кстати, откуда у тебя такие богатые познания в местечковых ругательствах?

– Последний месяц Арден напивался каждый день. Я слышала, как судачат слуги.

Тэйт мгновенно помрачнел.

– Он поднимал на тебя руку?!

Тон был таким, что я опять порадовалась, что покойный муж лежит в могиле.

– Не притрагивался и пальцем. Даже в постель больше не тащил – боялся навредить ребёнку.

Это была не вся правда, Тэйт почувствовал недоговорённость, но настаивать не стал. Тихонько фыркнул.

– Мэй, я не Ирви. Воспитывали нас одинаково, но во мне Гидара намного больше, чем в нём. Я не умею ни красиво говорить, ни долго ухаживать. И, как выяснилось, отойти в сторону не способен, проще сдохнуть. Этот месяц стал моей личной Бездной, больше я не потеряю ни дня. Ответь мне только на один вопрос.

– Люблю ли я Ирвина?

– Нет, это я и так знаю. Если бы ты любила брата, меня бы здесь не было. Нашёл бы предлог и сбежал ещё в Кагаре. Не такая уж я… зюзя.

Я рассмеялась.

– Вылитая зюзя! Намочил мне кресло, раскидал мокрую одежду.

– Не смейся. Это серьёзный вопрос. Я целитель, Мэй. Денег за то, что лечу людей, не беру. Живу за счёт семьи, в доме родителей. После того, как Ирви справедливо набьёт мне морду, останусь без средств к существованию. Самое большее, на что мы с тобой можем рассчитывать, – что я устроюсь на службу городским целителем. Буду получать скромное жалование от Совета управителей. И в Рексоре не останусь, чтобы не бередить брату душу. Ты готова к этому? Никаких особняков в столице или дворцов Вечной Зимы.

Ответила я не словами. Зарылась пальцами в мягкие волосы, потянулась к его губам. Тэйт перехватил инициативу, целовал жадно, властно, до мучительного стона в конце.

– Очень рискованное «да», – выдохнул он. – Учитывая, что мы почти раздеты, я хочу тебя до безумия, а позади нас постель.

– Не надейся, – обвела чёткие контуры его рта. – Я огрею тебя бутылкой по голове, летт Тэйт, а в оправдание скажу, что ты завалился ко мне пьяный и ударился об угол кровати. Так что охлади свой пыл. Мы и так поступаем подло по отношению к Ирвину, не хватало ещё и переспать у него за спиной.

– Завтра с утра я поговорю с братом. – Тэйт опять меня поцеловал, на сей раз нежно. – Возможно, сразу после этого нам придётся уехать. Ирви очень тебя любит, Мэй.

Если бы можно было влюбляться по желанию, из благодарности… Ирвин – самый прекрасный, благородный и великодушный человек из всех, кого я знала. Но сердцу безразличны доводы разума, ему плевать на дворцы и особняки, для него неважен совершенный облик и внутренние достоинства, его не купишь цветами и ухаживаниями. Оно выбирает само.

И это глупое сердце выбрало не Ирвина.

Тэйт правильно понял моё молчание. Привлёк к себе, коснулся губами виска. Затем встал, не разжимая рук. Я не ожидала такой силы в хрупком теле: он поднял меня, словно пушинку, и пересадил на кровать.

– Надеюсь, это последняя ночь, которую мы проводим порознь. Воспитание-то у меня гидарское, а кровь горячая, нейсская. Знала бы ты, с каким трудом я сдерживал себя – после того, как касался тебя в Орлисе. И не представляешь, чего мне стоит сейчас уйти.

Он собрал с пола одежду, влез в ботинки. На пороге балконной двери обернулся.

– В храмах Нейсса нельзя находиться без головного убора. У тебя найдётся какой-нибудь платок?

Сначала я не поняла. Затем рассмеялась.

– Ты действительно грубый гидарец, Тэйт! Это худшее предложение в моей жизни!

– Какой есть, – усмехнулся он. – Не пожалеешь?

Не сорвалась к нему я лишь из-за сознания, что тогда точно никуда его не отпущу.

– Сделай так, чтобы никогда не пожалела.

С кровати я всё-таки вскочила – после того, как Тэйт плотно закрыл за собой дверь и растворился в темноте. Закружилась по спальне, побежала к зеркалу. Недоверчиво потрогала припухшие губы. Вернулась к окну, прижалась горящей щекой к прохладному стеклу. Бедность? Ерунда. Я могу работать, буду сама вести хозяйство, научусь готовить. Жить где-нибудь на окраине? «Дом там, где наше сердце». Мой дом там, где Тэйт. Отрешённый, я поеду за ним куда угодно – на север, к вечным льдам, в пески Катиза, даже в Огорию! Счастье билось в груди коротким именем – Тэйт, Тэйт, Тэйт!

Ложиться спать было бессмысленно. Всё равно не удастся заснуть: внутри бурлила и переливалась через край безграничная радость, требовала выплеснуть её в движении. Если бы не проливной дождь, я выскочила бы в парк. Взгляд вернулся к балконной двери. Отличная мысль! Я оделась и выскользнула наружу. Чистый морской воздух, ровный плеск волн, стук капель о балюстраду, тёмные окна с одной стороны и густая чернота ночи с другой. Звук моих шагов растворялся в шуме дождя, я шла вперёд, не видя дороги, а угадывая её. Так было легче справляться с чувствами, так проще приготовиться к предстоящему объяснению с Ирвином. Только я, ночной мрак, ливень и размеренное дыхание моря.

Открытую дверь я заметила боковым зрением. Чуть более тёмный проём в стене, край колышущейся на ветру занавески. Наверное, я прошла бы мимо, но насторожило странное хлюпанье под ногами. До этого пол был сухой, откуда столько воды? Нагнулась, вдохнула. Этот запах я не перепутала бы ни с чем. Кровь. Чтобы убедиться, дотронулась пальцем. Тёплая. Сразу подступила тошнота, рот наполнился вязкой слюной. Обратно я добежала за секунды. Замолотила в дверь комнаты Тэйта. Вспыхнул свет.

– Мэй?

Он не спал – так быстро открыл. Мой взгляд упёрся в голую грудь, скользнул дальше…

– У тебя есть фонарь? – выпалила, стараясь не глядеть вниз.

– Что слу… – Тэйт увидел мою руку и вздрогнул.

– Это не моя кровь, – поспешно добавила я. – Там, на балконе, лужа.

Вместо фонаря он вынул энергон из светильника со стены. Встряхнул посильнее и протянул мне вместе с носовым платком.

– Держи. Я сейчас.

Кровь оттиралась плохо. Медленнее, чем одевался Тэйт.

– Что ты делала на балконе? – спросил он, когда мы выходили из комнаты.

– Хотела немного остыть. Что, ты не потребуешь, чтобы я вернулась к себе, заперлась и сидела тихо?

Тэйт хмыкнул, поправил пояс со стрелером.

– При желании выломать дверь – не проблема. Рядом со мной безопаснее.

Он постучал в дверь комнаты Ирвина, прислушался к тишине.

– Странно.

– Файриан задержал его для «скучной деловой беседы».

– Скоро полночь. Что это за беседы такие? – Тэйт прошёл дальше, стукнул в дверь Дирина, затем ещё раз.

– Его Ирвин услал в город с поручением.

Непереводимое гидарское ругательство объединило умственные способности брата и несвоевременность отсутствия Дирина. Я сделала в уме пометку при случае уточнить значение этого выражения.

Энергон прекрасно освещал путь, и тёмные отпечатки моих следов мы заметили издали, как и чёрный провал открытой двери. Лужа крови показалась мне огромной. Тэйт принюхался.

– Четверть часа назад, не больше. Мэй, не отходи ни на шаг.

Предупреждение было излишним. В комнату я зашла сразу за Тэйтом и чуть не споткнулась об тело, прикрытое краем занавески. Гвардеец в сером костюме. Тэйт нагнулся, коснулся его ладонью и выдохнул.

– Этот под действием сильного снотворного.

– Посмотри на пол, – я с трудом сглотнула.

Светлый паркет был перемазан кровью – от балкона то ли кто-то полз, то ли кого-то тащили. Судя по размеру лужи, последнее. Второй гвардеец обнаружился на полу между кроватью и креслом. Его ткнули ножом в основание черепа, крови вытекла всего капля.

– Бесы! – Тэйт закрыл убитому глаза. – Профессиональная работа, знали, куда бить.

Я с нарастающим беспокойством осматривала комнату. Роскошная кровать с балдахином и гербом Нейсса в изголовье, смятое постельное бельё с вышитыми львами, небрежно брошенная на пуфик кружевная ночная сорочка небесно-голубого цвета.

– Тэйт, это спальня Илоны.

Он меня не слышал – за креслом нашёлся ещё один гвардеец с торчащей из груди рукояткой ножа.

– Мэй, свети мне!

Найденного Тэйт переложил на кровать, расстегнул на нём рубашку. Резко вытащил нож и закрыл рану ладонями. Со стороны это выглядело так, словно целитель просто стоит над телом. Минут через пять Тэйт отнял руки и вытер кровь о простыню.

– Жить будет. Ты что-то сказала?

– Это спальня Илоны, – повторила я. – За дверью будуар, а в нём обязательно должна дежурить одна из приставленных дам. Но она не вышла на шум.

Тэйт сжал губы. Вытащил стрелер из кобуры, двинулся к дверям. Я не отставала. В будуаре находились двое. В кресле полулежала дама, судя по спокойному лицу и расслабленной позе, её тоже опоили снотворным. На столе стоял поднос с тремя пустыми чашками и чайником. Труп на полу, очевидно, был тем несчастным, которого приволокли с балкона. На серой ткани костюма расплывались чёрные пятна, однако ковёр под телом остался чистым.

– Они устранили охрану, а Илону забрали с собой, – предположила я.

– Почему ты так думаешь? – хрипло спросил Тэйт.

– Если бы её хотели убить, сделали бы это здесь, зачем рисковать и куда-то тащить? И я не вижу домашних туфель. Это не нападение извне, это внутренний заговор. Подсыпать яд мог только кто-то из слуг или телохранителей.

– Какая умная летта, – раздался незнакомый насмешливый голос.

Из-за занавески выступил гвардеец – на сей раз живой.

– Юные, влюблённые… И что вам не обнималось дальше? Так не цените жизнь?

Гвардеец был невероятно быстр. Миг – и он оказался позади Тэйта, прижал к его шее длинный узкий нож. Я ринулась вперёд.

– Не смейте! Он целитель!

Энергон выпал из моих рук и чудом не разбился. Исходящий снизу свет превратил лицо гвардейца в уродливую маску. Свободной рукой он потянул на себя стрелер Тэйта.

– Отдай оружие, мальчик. И не шевелись. Целитель – это замечательно, но я перережу тебе горло прежде, чем ты призовёшь дар.

За спиной я почувствовала движение, но оглядываться не стала. Казалось, если я отведу взгляд – случится что-то страшное, непоправимое. Гвардеец забрал стрелер и закинул в дальний угол.

– Послушный мальчик.

– Вам всё равно не уйти, – бросил Тэйт. – Во дворце полно охраны.

– Разумеется, – гвардеец криво усмехнулся. – Мы и есть эта охрана.

Затылок взорвался от резкой боли, и я потеряла сознание.

***

Лайд улыбался. «Давай, малышка! Не бойся! Я держу!» В сине-зелёных глазах брата отражались такого же цвета морские волны, ласково качающие моё тело. «Плыви, Мэй!» Развела руки, загребла воду, но тут же захлебнулась, забилась, рванулась…

– Тише, красавица, не дёргайся.

Шум мощного двигателя подсказал, что я нахожусь в везиле. Ход плавный – значит, дорога с хорошим покрытием, не просёлочная грунтовка. Открыла глаза, взгляд упёрся в плюшевую обивку салона. Из окон падал рассеянный бледный свет, по стёклам ползли капли дождя. Затылок побаливал, но терпимо, оглушили мастерски, без излишней жестокости.

– Порой мне кажется, имперцы завоевали Кирею исключительно ради женщин. Древняя кровь, – мою щёку бесцеремонно погладила смуглая ладонь. – Ты же будешь вести себя хорошо, крошка?

Слово обожгло не хуже пощёчины. Рывком села, всмотрелась в своего собеседника. Гвардеец, тот самый, из будуара Илоны. Не молод, глубокие морщинки пролегли на лбу и в уголках крупного рта, однако в коротких чёрных волосах ни единой седой нити. Выражение тёмных глаз настораживало: слишком холодное, равнодушное, оценивающее. Я внимательно осмотрелась.

В просторном салоне отсутствовали обычные диваны или кресла, пол покрывало нечто вроде жёсткого матраса. Гвардеец сидел на корточках, из-за пояса выглядывала рукоятка ножа. Неподалёку от него лежала Илона, без сознания или под действием снотворного. На её спокойном лице не было ни царапинки, из-под безразмерного халата торчали носки домашних туфель с кокетливыми бантиками. Руки королевской невесты связали толстым шнуром, очень аккуратно, но, похоже, крепко. У стены вытянулся Тэйт, для него шнуров не пожалели, скрутили и руки, и ноги, даже рот заклеили пластырем. Неосознанно рванулась к нему и тут же одёрнула себя. Живой, крови нет, дышит ровно. Глаза закрыты, однако точно не спит – слишком напряжено тело. Меня обезопасить не удосужились, посчитали слабой и безобидной. Вновь перевела взгляд на гвардейца. В его глазах читалось искреннее любопытство.

– Какая интересная реакция. Ни слёз, ни жалоб, ни возмущения? Необычная крошка, пожалуй, я оставлю тебя себе.

Вернулась к изучению узлов на шнурах, стягивающих руки Тэйта. Очень напоминают те, что используют моряки. Не развязать, если не знаешь как. Нужен нож.

– Крошка, ты вроде не немая. Неужели тебе безразлично, куда вас везут? За себя не переживаешь, хоть бы о мальчике своём побеспокоилась.

– Зачем спрашивать то, что и так понятно? – ответила как можно громче. – Вас наняли огорийцы, заплатили кучу денег, раз вы решились на предательство. Почему невесту не убили, а похитили – тоже жадность. Границу вам не пересечь, значит, где-то вас ожидает тоннель, вот и сообразили: за мёртвую одарённую вам уже заплатили, теперь кто-нибудь заплатит за живую. Двойная выгода. Целителя вы не тронете, это величайшая ценность в мире. С вашей алчностью вы пылинки с него должны сдувать, чтобы не повредить товар. Я же просто приглянулась, прихватили скрасить досуг в пути.

Гвардеец хмыкнул.

– Удивительное здравомыслие и выдержка. Ни одной ошибки в рассуждениях. Давно хотел узнать: правда ли, что в Кирее в день совершеннолетия и мальчики, и девочки проходили старинный обряд? Вам на предплечье льют растопленный воск, и тот, кто отдёрнет руку, считается недостойным?

– Нельзя не только отводить руку. Недопустимо показывать свою боль. Проявление чувств – это слабость.

Краем глаза я следила за Тэйтом. Он меня слышал. Ресницы шевельнулись, дыхание участилось.

– И что это вам даёт? – гвардеец несколько расслабился. – Вот ты, крошка. Такая сильная духом, но совершенно беспомощная. Любой мужчина скрутит тебя за минуту, а станешь сопротивляться – хватит одной оплеухи, чтобы научить покорности.

– А начни я рыдать, это поможет? – спросила с издёвкой.

Тэйт дёрнулся. Какое счастье, что гвардеец сидит к нему спиной! Я поймала взгляд из-под острых ресниц – пронзительный, отчаянный.

– Женские слёзы – страшное оружие, коли использовать его с умом. Но ты права. В твоём случае они лишь раззадорят. Отдашься по-хорошему?

– Что, прямо тут? – выразительно посмотрела на лежащих.

– Гидарка под снотворным, не очнётся, даже если у неё над ухом палить из стрелера. Мальчик твой связан. Пусть полюбуется, не жалко.

Я видела, как Тэйт сжимает и разжимает кисти рук. Догадается ли он? Поймёт, что я хочу сделать?

– Мне самой раздеться или вы поможете? – расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, остановилась и соблазнительно облизнулась.

Чёрные глаза опасно прищурились. Гвардеец поднялся, скинул куртку, отстегнул нож и отбросил в сторону. Наклонился и впился в мои губы собственническим поцелуем. Потребовалось всё мужество, чтобы не оттолкнуть и ответить. Он расстёгивал блузку, я сняла с него рубашку. Игриво погладила кожу, дождалась, пока меня страстно обнимут… и со всей силы пнула его под коленку и одновременно потянула вниз. Рухнули мы удачно – он на Тэйта, я сверху. Как раз чтобы прижать распалённое тело к ладоням целителя.

Не знаю, что применил Тэйт. Руки нейссца разжались и безвольно откинулись, он обмяк. Я вскочила. Метнулась за ножом – точно таким же узким и длинным, какими убивали охранников во дворце. Шнур резался тяжело, я очень боялась повредить запястья целителя, поэтому осторожничала. Последние нити он разорвал сам. Забрал у меня нож, перерезал шнур на ногах, содрал пластырь.

– Бесы, Мэй! В тебе вообще нет страха?! Так рисковать!

– Всё же получилось, – я прижалась к нему. – Ты догадался.

– Оказывается, ты для меня гораздо дороже Кодекса, – Тэйт криво усмехнулся. – Жаль, Мэй, что пока не внесены поправки об убийстве из самозащиты.

Он растёр ноги, затем встал, держась за стенку. Сразу же сел обратно, перерезал шнур на Илоне и тщательно осмотрел её.

– Исске в порядке. Её накачали снотворным так, что она проспит несколько суток. Это даже неплохо, потому что Исске – не ты, Мэй. Первое, что она сделает, – впадёт в истерику.

Тэйт шагнул ко мне, сильно-сильно обнял.

– Никогда я не встречал такого разительного контраста между телом и духом. Ты выглядишь, словно изящная хрупкая статуэтка, которую боишься сломать неловким прикосновением. А ведёшь себя, словно закалённый воин из предгорий! Я даже не знаю, есть ли у тебя слабости, Мэй.

– Теперь есть, – созналась я. – Ты.

Полюбовалась выражением его лица и вернула в реальность:

– Надо выбираться. Очень уж был спокоен этот гад, вероятно, тоннель недалеко и времени у нас мало. Скажи, ты можешь выводить людей из строя, не убивая?

– Попробую. – Тэйт нагнулся за ножом. – У тебя есть идея?

– Постучи в стенку кабины. Везиль остановится, кто-нибудь придёт проверить, что случилось. Только надо спрятать тело.

– Не вопрос, – он оттащил гвардейца подальше, прикрыл курткой. – Но пожалуйста, Мэй, не рискуй больше! Держись позади.

Стук вышел громкий. Везиль действительно сразу остановился, дверь распахнулась, в салон заглянул молодой гвардеец.

– Áрти? Звал?

Тэйт поймал его за руку. Глаза гвардейца закатились, он рухнул головой в салон. Целитель затащил тело и уложил рядом с убитым. Затем погрозил мне кулаком и выбрался наружу. Я проверила у гвардейца пульс – слабый, но есть. Одиночный выстрел заставил меня дёрнуться, но почти сразу я услышала голос Тэйта:

– Мэй, всё хорошо. Помоги мне.

Помощь заключалась в том, чтобы подержать стрелер, пока Тэйт перетаскивает второе тело из кабины в салон. Илоне пришлось потесниться – её перенесли к стенке, под голову ей я положила скатанную куртку. Руки гвардейцев мы связали остатками шнуров, после чего Тэйт тщательно обыскал пленных и обнаружил ещё два ножа и небольшой стрелер.

– Заберём в кабину.

Дождь всё шёл. Блестела мокрая полоса дороги, убегали вдаль ярко-зелёные луга. Часы на приборной панели показывали четверть шестого. Я стряхнула капли с волос и залезла на пассажирское место. Тэйт разобрался с рычагами, завёл двигатель, везиль развернулся и покатил обратно в Дайресс.

***

– Почему на свадьбе короля Нейсса не присутствуют родители невесты?

Быстрый взгляд на меня и вновь на дорогу. Указатель «Дайресс. Девять лиг» мы уже проехали, движение стало оживлённым, нас то и дело обгоняли более скоростные и манёвренные везили.

– Кто сказал, что не присутствуют? Завтра они прибудут тоннелем в Скелосс, а с ними дед. Чтобы он да пропустил такое событие? – ухмыльнулся Тэйт.

Сердце ёкнуло.

– И…

– И дед будет счастлив, что на тебе женюсь я, а не Ирви. За одно это он начнёт тебя обожать. У Ирвина уже давно есть невеста – княжна из предгорий, их брак не менее важен, чем союз с Нейссом. Дед лелеет мечту о присоединении княжеств к Гидару, и до последнего времени Ирви не особо сопротивлялся. А я давно предупредил деда, чтобы на меня не рассчитывал, так что он не обидится.

– То есть мой брак с Ирвином всё равно был бы невозможен?

– Ещё как возможен, – Тэйт ревниво фыркнул. – Да, дед довольно жёсткий человек, для которого благо Гидара превыше всего. Но он нас любит и никогда не опустится до того, чтобы сломать нам жизнь в угоду своим планам. Ирви об этом прекрасно известно. Когда он делал тебе предложение, то был уверен, что деду придётся смириться. И если бы Исске три года назад твёрдо сказала «нет», на этом всё и закончилось бы. Принцу подобрали бы другую одарённую.

– Илона сказала, что брак ваших… её родителей тоже устроил летт Геран.

Тэйт заметил запинку.

– Алана и Игран – тот редкий случай, когда брак по договорённости перерос в настоящий. Мне они на самом деле заменили отца и мать, я даже не разозлился, когда узнал правду.

Секундная пауза, и он продолжил:

– Мэй, я кровный брат Ирви и Исске. Игран Гирел мой родной отец, а человек, которого я звал папой, был просто мужем моей матери.

– Знаю, – созналась я. – Подслушала ваш с Илоной разговор на балконе.

– Весь?

Покаянно склонила голову. Тэйт выдохнул с облегчением.

– Тем лучше. Я с ужасом думал, как объяснить тебе причину нашей ссоры. Мэй, клянусь, я никогда не давал повода! Мы с Исске вместе росли, позволяли себе вольности, но ничего предосудительного. Даже когда дед меня предупредил, я не поверил, а зря. Потом обрадовался её помолвке с Файрианом, решил: всё в прошлом. И после её выходки я растерялся. Одно дело, когда на тебя западают девушки, а тут – сестра!

– И сколько у тебя было девушек? – поинтересовалась я словно невзначай.

Первый раз я видела, как он краснеет: смуглые щёки словно потемнели.

– Много. В основном из-за любопытства – как это, с целителем. Я не отталкивал.

Всё-таки в некоторых случаях, честность – огромный недостаток!

– Тэйт, ты вообще не врёшь?

– Вам с Ирви месяц врал – и что вышло? Больше не собираюсь. И так порой удавиться хотелось… на твоей косе.

– Что?.. – от изумления у меня пропал дар речи.

– Ты ведь не думала, что я её оставил в мусорном ведре? – нахмурился Тэйт. – Мэй? Посмотри мне в глаза! Неужели ты обо мне такого мнения?!

– Не отвлекайся от дороги, – пробормотала я. – Не хватало врезаться в кого-нибудь.

Я действительно совершенно его не знала. Тот образ, что Тэйт старательно создавал, был обманкой, чтобы меня отпугнуть. Ирвин говорил правду: его брат отзывчивый, чуткий, добрый, самоотверженный. Тот, кто исцелил и принёс на руках девушку, потерявшую ребёнка, а потом сидел рядом и делал вид, что читает.

– Тэйт, я сейчас ничему не удивлюсь, но… В Орлисе, когда я очнулась в первый раз, в твоём голосе уже была неприязнь. Прежде, чем я спросила о ребёнке! Почему?

– Потому что Ирви за час до этого стоял над тобой, словно истукан, краснел, бледнел, а под конец выдавил, что ты сама Богиня. Он раньше не влюблялся никогда, даже не смотрел на девушек, а тут сразу как башкой об стену. Я решил самоустраниться.

Моё воображение издевательски подкинуло картинку. Над моей кроватью склоняется смуглое лицо с румянцем на скулах, блестящие тёмные с зеленью глаза улыбаются, мягкие светло-пепельные волосы щекочут кожу, сильные руки касаются ласково и нежно. Ожившая мечта. Ведь Тэйт тоже красив, не меньше Ирвина, только эта красота необычна и не так заметна. Но я – я не осталась бы к ней равнодушной.

– Летт Тэйт Гирел, ты не просто дурак, ты самый большой дурак в Гидории.

– Будущая летта Гирел, вынужден согласиться.

За окном поплыли величественные загородные особняки.

– Хорошо, что здесь одна дорога, – Тэйт вглядывался в указатели. – Мимо не проедем. Представляю, что творится во дворце. Невеста пропала, нас нет, в покоях лужи крови и два трупа.

– Ирвин волнуется.

– Волнуется? Да он с ума сходит! – Тэйт прибавил скорость.

– Тебе не кажется подозрительной смелость, с которой действовали предатели? – спросила я. – Они точно знали, что Илона одна, не боялись, что к ней войдёт брат или жених.

– За ними стоит кто-то высокопоставленный. Очень уж удачно выбран момент, да и случайно подгадать так, чтобы этаж охраняли нужные люди, невозможно. Но пусть с этим разбирается Файриан, – Тэйт поморщился. – Мне до сих пор не по себе от той жестокости, с которой устранили всех, кто мог поднять тревогу. А когда понимаю, что Исске обязана жизнью обычной жадности, – хуже вдвойне.

– Зато ты спас человека.

– Слабое утешение, когда другого я убил.

Кованая ограда дворцового парка сливалась с деревьями, если бы не пост у ворот и караульные, мы бы её не заметили. Тэйт остановил везиль, вылез под дождь. Сначала он объяснялся с одним гвардейцем, потом подошла ещё пара. Я терпеливо ждала, поглядывая на сложенные в ногах ножи и стрелеры. Наконец Тэйт вернулся, ворота распахнулись, мы въехали в парк.

– Ты расскажешь, каким образом нам удалось освободиться? – мой голос невольно дрогнул.

– Только то, что тебе удалось прижать предателя к моим рукам. Вряд ли кого-то заинтересуют подробности.

Помолчала, собираясь с духом.

– Тэйт… Что с тобой сделают за нарушение Кодекса?

Он хмыкнул.

– Для начала допросят, затем будут судить. Примут во внимание смягчающие обстоятельства, самозащиту, спасение королевы Нейсса… Не знаю, Мэй. Придумают какое-нибудь наказание, например, отправят на север.

– Значит, я всё же увижу сияние надо льдами.

– Там холодно, Мэй.

– У тебя горячая кровь. Согреешь.

– Лучше я попрошу у Совета целителей тёплую ссылку, – улыбнулся он. – Объясню, что моя жена вечно мёрзнет.

– Я пойду с тобой на суд, – заявила непререкаемым тоном. – Скажу, что это я вынудила тебя убить.

– Последнее дело – прятаться за женщин, Мэй, – резко ответил Тэйт. – Ты спасала нас с Исске. А я мог бы лишь оглушить, как потом тех двоих, но слишком за тебя испугался. Представил, что эта мразь сделает с тобой… Впервые в жизни я сознательно хотел лишить жизни человека.

Везиль нырнул в тоннель и остановился в подземном помещении дворца. Здесь уже толпилось с десяток гвардейцев, и впереди всех Майнис. Он резво подскочил, открыл дверь кабины с моей стороны и подал мне руку.

– Уберите руки от моей невесты! – рыкнул Тэйт.

– Вашей невесты? – озадачился советник.

Тэйт спрыгнул на пол, обогнул везиль и крепко обхватил моё плечо.

– Летт Майнис, в кузове будущая королева, два заговорщика в глубоком обмороке и один труп. Занимайтесь ими, а со статусом летты Лирин мы разберёмся сами.

Майнис иронично приподнял бровь, но благоразумно промолчал. Неожиданно он низко согнулся: из подъёмника вышел Его Величество собственной персоной. К этому моменту Илону вынули из салона и со всем почтением водрузили на носилки. За Файрианом следовал Ирвин. Нарушая все нормы этикета, он обогнал короля, бросился ко мне и стиснул в объятиях. Затем так же горячо обнял Тэйта, повернулся к носилкам и сжал руку Илоны.

– Что с ней?!

– Всё хорошо, она просто спит, – ответил Тэйт. – Не беспокойся, это безобидное снотворное. Позже я приведу её в чувство.

Файриана гораздо больше занимали заговорщики. По его приказу их подтащили к открытой двери везиля, и Его Величество не побрезговал нагнуться и внимательно их рассмотреть. Подозвал Майниса, быстро зашептал что-то на ухо. Затем король повернулся к Тэйту.

– Вы герой, летт Гирел. Не ожидал подобной доблести от мирного целителя.

– Не я, Ваше Величество, – Тэйт поклонился. – Вашу невесту спасло невероятное мужество летты Лирин.

Глаза-маслины окинули меня с явным недоверием. Файриан решил, что целитель скромничает, я не собиралась разубеждать короля.

– Я хотел бы услышать подробный рассказ о произошедшем, – продолжил он, обращаясь к Тэйту.

Завуалированное приглашение на допрос Тэйт понял правильно.

– Разумеется, Ваше Величество. Прямо сейчас?

– Нет, – после некоторого раздумья произнёс король. – Через полчаса в моём кабинете. Нерсиан?

Советник тоже проявил догадливость и исчез вместе с Файрианом, гвардейцами и носилками с Илоной. Везиль отогнали, через пару минут мы оказались лишь втроём. Ирвин опять обнял меня, потянулся губами.

– Великая Богиня, Мэй, как же я испугался!

– Не надо, – я уклонилась от поцелуя.

– Конечно, прости, – извинился он. – Ты столько перенесла! Тэйт, не представляешь, что я подумал! Как получилось, что вас похитили вместе с Илоной?

– Мы оказались в её комнате в момент похищения.

– Ночью?

Тэйт направился к подъёмнику, нажал кнопку вызова.

– Мэй гуляла по балкону, обнаружила кровь и позвала меня. До тебя мы не достучались. Где ты был?

– Обсуждал проект союзного договора с Файрианом. Советник короля, летт Грегиáн, всё время подкидывал новые каверзные вопросы, в результате мы разошлись во втором часу ночи.

– Скорее всего, этот Грегиан продался Огории, – Тэйт первым шагнул в подъёмник.

– Почему ты так решил? – нахмурился Ирвин.

– Сам посуди. Всё очень грамотно спланировано. Часть охраны подкупили, Исске подлили снотворное, тебя и Файриана задержали допоздна, чтобы ни жених, ни брат не заглянули к невесте. Если бы не Мэй, тревогу подняли бы лишь утром.

Мы вышли в коридор, Ирвин поискал взглядом притаившихся нейссцев в сером.

– Файриан в ярости. Из семи человек охраны на этаже трое пропали, двое заколоты, один без сознания, и ещё один крепко спит. Гвардейцы на других этажах ничего не видели и не слышали, так тихо всё это провернули. Летту Летиáну еле разбудили, но без толку: последнее, что она помнит, – как пила с Илоной чай. На подземной стоянке без досмотра пропустили везиль, принадлежащий пропавшему гвардейцу. Наверное, ты прав. Только очень высокопоставленный человек вроде Грегиана мог подобное прикрыть.

Ирвин завладел моей рукой, начал с жаром целовать.

– Счастье моё, жизнь моя, Мэй, я никогда бы себе не простил, если бы с тобой что-нибудь случилось по моей вине.

Тэйт подался вперёд.

– Ирви, мне нужно с тобой поговорить. Не посреди коридора.

– Сейчас я провожу Мэй и зайду к тебе.

– Нет, – перебила я. – Ирвин, это касается нас троих.

Ускорила шаг, распахнула дверь в свою комнату и вошла первой. Ничего не изменилось. Море, дождь и капли на стёклах.

– Не пугайте меня, – жалобно улыбнулся Ирвин. – Я и так весь дрожу с тех пор, как обнаружил этот ужас в покоях Илоны! А после – ваше исчезновение и платок в крови у тебя в комнате, Тэйт. Когда я вижу вас живых, понимаю, что мне больше нечего бояться, только вы так смотрите… Словно кошмар не закончился.

– Мэй согласилась стать моей женой, – произнёс Тэйт.

– Что?.. – губы Ирвина ещё улыбались, но в глазах возникло смятение. – Это ведь шутка?

– Это правда, – сказала я и заставила себя не опускать голову.

– Неудачная шутка, – повторил Ирвин. – Не верю. Тэйт, в Орлисе ты упрашивал меня расстаться с Мэй. Называл её неподходящей. Ты месяц не хотел о ней слышать, кривился при одном упоминании! А теперь ты заявляешь, что увёл у меня невесту?! – он сорвался на крик.

– Ты влюбился в девушку, которую я принёс в дом. И ни разу, бесы тебя раздери, не спросил, почему я это сделал! – Тэйт тоже повысил голос. – Ирви, в Орлисе я уговаривал не тебя, а себя! Я готов был отказаться от Мэй ради твоего счастья! Отталкивать её, бороться с собой, даже сдохнуть! Но только не тогда, когда мне ответили взаимностью!

Ирвин рванулся, навис над Тэйтом, ноздри его носа раздувались, руки вцепились в ворот рубашки и потянули вверх.

– Бездна, Тэйт! Ты мог бы сказать! Ты мог просто сказать!

– И что? Ты уступил бы?

Взгляд прозрачных глаз Ирвина встретился с моим. В этом взгляде билась боль – неподдельная, мучительная, режущая.

– Нет. Я люблю Мэй всем своим сердцем.

Мне хотелось закричать: «Прости!», но что изменили бы слова?

– А я пытался отступиться, Ирви.

Ирвин отпустил ворот, отступил на шаг и продолжил смотреть – на меня, на брата. Тихий стук в дверь заставил вздрогнуть. В проёме показался нейссец в тёмно-сером костюме и поклонился Тэйту.

– Летт Гирел, вас ожидает Его Величество.

Тэйт повиновался, на пороге задержался и оглянулся. В его глазах не было сожаления или страха: он беспокоился лишь за то, что бросает меня одну в трудной ситуации. Нейссец выразительно кашлянул, поторапливая, и дверь за Тэйтом закрылась.

Ирвин не отводил взгляд от моего лица. Я никогда не видела его в таком состоянии: всегда уравновешенный, рассудительный, сейчас он кусал губы, еле сдерживая чувства. Не получалось.

– Мэй, – тихий стон. – Мэй… Как же так… Что ж теперь…

Слова ударили болью узнавания. Вспомнился Орлис и рыдающая катизска.

– Ирвин, прости меня. Я просила не торопиться с помолвкой.

– Тебе не за что просить прощения, – его губы дрожали. – Ты не виновата.

Он часто заморгал. Слёзы всё равно поползли. Огромное, распирающее чувство жалости заставило сделать шаг навстречу – и тут же отступить обратно. Нельзя давать надежду. Жалость – это не любовь.

– Виновата. Мне были приятны твои ухаживания, я восхищаюсь тобой как человеком. Ты красивый, образованный, талантливый, добрый, великодушный. Из тебя получится выдающийся дипломат и блестящий политик, я буду гордиться тем, что знакома с тобой.

– Но выбрала ты не меня, – выдохнул он вместе со слезами. – Почему? Почему не я, Мэй? Почему Тэйт, который только и делал, что грубил и насмехался?

У меня не было ответа.

– Я не знаю. Наверное, у наших богов извращённое чувство юмора.

Ирвин упал на колени – не опустился, а именно рухнул, – прижался к моей опущенной руке пылающей щекой.

– Мэй, подумай. Я не хочу говорить о том, что богат – это низко. Скажу лишь, что для тебя я готов на всё. Сделаю твою жизнь беззаботной и счастливой. Увезу, куда захочешь, стану, кем пожелаешь.

Я ждала фразы: «Тэйт тебе этого не даст», но благородство Ирвина никуда не делось. Он не позволил себе подчеркнуть разницу между своим состоянием и бедностью Тэйта, не сделал попытки обнять или поцеловать, беззвучно плакал у моих ног.

– Пожалуйста, Ирвин. Не надо. Я не стою твоих слёз.

Он поднял голову и заглянул в мои глаза.

– Ты его любишь?

– Да.

Ответ заставил его встать и вытереть слёзы – грубо, рукавом, забыв про платок в кармане.

– Тэйт мне самый близкий человек, Мэй. Он мой младший брат… и это не изменится. Только попроси его не подходить ко мне какое-то время. Боюсь, я сделаю что-нибудь, о чём потом пожалею.

Даже в таком взвинченном состоянии Ирвин не хлопнул дверью. Хотелось догнать его, самой броситься в ноги и умолять о прощении, но я не шевельнулась.

Любовь – жестокое чувство.

***

Снег залепил окно – мокрый, рыхлый. Я отвела взгляд. В Кирее в это время зеленели поля, распускались тюльпаны, зацветали сады. Больше всего меня угнетала бесконечная зима, не хватало тепла, ясного неба и солнца, не скрытого тучами.

Тяжёлые шаги Ардена не вызвали прежней дрожи. В какой-то момент его посещения перестали волновать. Я просто закрывала глаза и терпеливо переносила ласки. Мысли уносились далеко-далеко от неприятных прикосновений, механических движений и сопения мужа над моим телом.

– Ме-ей, крошка, как я соску-учился!

Уже от порога пахнуло вином. Арден опять был пьян. Полез со слюнявыми поцелуями, затем облапал живот.

– Сыночек мой, кровиночка… Скучал по папе?

Я безучастно начала раздеваться. Быстрее получит своё – быстрее уйдёт. Муж перехватил мои руки, обнял со спины, начал мусолить шею. Раньше я с отвращением отталкивала его, потом прекратила. Чтобы сопротивляться, нужно хоть что-то чувствовать, а с некоторых пор все мои чувства были с приставкой «без». Безысходность, безнадёжность, безразличие.

– Мей, а я тебе подарочек принёс! Смотри, какая красивая штучка! В цвет твоих глазок.

Кулон действительно был неплох – камень в оправе переливался от тёмно-синего к ярко-голубому и зелёному, редкая разновидность лабрадорита. Подношения Ардена заполнили всю шкатулку, которую он вручил мне в день обряда в храме. Я ни разу не примерила ни одно из них, даже не притрагивалась.

– Дай я сам надену на твою чудесную шейку. Богиня моя, красавица, Мей…

Арден вполне мог бы обхватить мою шею пальцами одной руки. Раньше я часто представляла, что произойдёт, если он даст волю своему гневу. Защитила бы меня беременность? Не уверена. В порыве ярости гидарцы становились неуправляемыми, я видела, как озверело, до полусмерти дрались мужчины в Орлисе.

Огромная ручища зацепилась за цепочку с подвеской с символом Отрешённого. Я перерыла всю палатку, но нашла подарок мамы. Соединила разорванные звенья зубами и носила, не снимая. Арден морщился, когда глядел на символ чужой веры, но ничего не говорил. Вплоть до сегодняшнего дня. Муж резко дёрнул, кожу царапнуло. В сжатом кулаке хрустнул металл.

– Отдай, – с нажимом произнесла я.

– Не-а, – пьяно ухмыльнулся Арден. – Попроси по-хорошему, крошка.

Вспыхнувшая на миг злость угасла. Я продолжила раздеваться. Муж в страсти не соизмерял силу, рваное бельё занимало отдельную полку в шкафу.

– Мей, – выдохнул он над ухом. – Мей… Ты не представляешь, кем ты стала для меня! Ну что мне для тебя сделать? Чем порадовать? Скажи, всё куплю! Родишь – в Ридо́н отвезу, там магазины не чета нашим. Только не молчи, прошу, хоть словечко мне скажи, улыбнись ласково.

Сжала зубы, развернулась, встала в позу, осторожно придерживая живот. С языка рвалось: «бери и убирайся!». Вместо оглаживающих липких ладоней я услышала судорожный всхлип.

– Колдунья… Бесы мне тебя подкинули. Знал бы – никогда б не тронул! Душу всю вытянула, сна лишила, моя и не моя. Отдаёшься – и всё равно чужая! Ребёнка моего под сердцем носишь, а в глаза не смотришь. Как мне всё исправить, Мей, как?! Пожалей ты меня, хочешь, на колени встану, в ногах буду валяться, лишь бы прощение вымолить!

– Верни мне мою жизнь, – сказала тихо, не оборачиваясь. – Хотя бы с того места, где ты её растоптал. Сделай так, чтобы никогда не было – ни насилия, ни этого ребёнка. Тогда я тебя прощу.

Муж замер. А потом завыл – глухо, сдавленно. Я не шевелилась. Тяжёлые шаги по направлению к двери, кожу обдало холодом – Арден ушёл. Будет он напиваться дома или отправится в кабак, не имело значения. Сегодня он меня не тронет, а понятие «завтра» для меня давно перестало существовать.

***

Слова Тэйта о том, что нам придётся уехать, я запомнила. Собрала свои вещи, порадовалась, что вымокшая вчера под дождём блузка высохла. С грустью провела рукой по шикарному платью: о том, чтобы забрать его с собой, не могло быть и речи. Усмехнулась, подумав о жалованье за уроки нейсского языка. Последнее, о чём я заговорю с Ирвином, так это о денежных вопросах. А вот попросить обратно документы придётся.

После ванны я придирчиво оглядела себя в зеркале. Насыщенная событиями ночь не сказалась на внешнем виде. Румянец на щеках, свежая, чистая кожа. Глаза же… Глаза сияли. Любовь жестока, она не видит ничего, кроме своей главной цели. Сознание вины перед Ирвином приглушало радость, но лишь подобно тому, как бумага прячет огонь: очень скоро пламя прорвётся, и от хрупкой преграды не останется и следа.

Привычно наметила план действий. Проверить, вернулся ли Дирин, и постараться всё ему объяснить. В том, что он меня поймёт, я не сомневалась, как и в том, что мы останемся друзьями. Попрощаться с Илоной… Если она захочет со мной разговаривать. Уложить вещи и ждать Тэйта. Имя вызвало невольную улыбку.

Раньше я часто влюблялась – в сына папиного партнёра, в друга Лайда, в брата одной из своих подруг. Привлекательная внешность, приятные манеры, обходительность – и я таяла, убеждённая, что вот оно, то самое. Этого самого хватало от силы на пару недель. При следующей встрече у объекта моих нежных чувств находились недостатки. Нос длинный, смех грубый, ум неповоротливый. Но все недостатки Тэйта я узнала прежде, чем полюбила.

От осторожного стука в дверь я подскочила. Мелькнула неприятная мысль о том, что вернулся Ирвин. Тэйта король не отпустил бы так быстро. Кого я совсем не ожидала увидеть – так это Майниса. Советник изящно склонил голову, словно хвастался густым блестящим шёлком волос. С момента нашей встречи на подземной стоянке он успел переодеться в традиционный нейсский костюм, облегающие брюки обрисовывали стройные ноги и узкую талию, короткая куртка обтягивала плечи. Светлый наряд подчеркнул яркую хищную красоту.

– Летта Лирин, вы не заняты? Летта Гирел пришла в себя и хочет вас видеть.

Мне показалось странным – не то, что Илона меня зовёт, а что советник Его Величества выполняет роль посыльного. Предложенную руку предпочла не заметить, отчего Майнис иронично улыбнулся.

– Я вам не нравлюсь, летта Мэйлин?

Откровенный вопрос требовал не менее честного ответа.

– Вы производите впечатление опасного человека, летт Майнис.

– Зря, – советник любезно придержал дверь. – В мои намерения не входит вас пугать. Должен признаться, вы умеете удивлять. Сначала вы показались мне просто красивой и образованной девушкой, теперь я вижу хладнокровие и мужество, необычные в столь юном возрасте. Вам ведь не более двадцати пяти, не правда ли?

– Через месяц исполнится девятнадцать.

– Поразительно! – Майнис замедлил шаг. – У меня к вам предложение, летта Мэйлин. Прошу вас внимательно его выслушать, прежде чем возмутиться или оскорбиться.

Он жестом указал на нишу возле окна. Из-за плотной занавеси тут же вышел гвардеец, поклонился и через несколько шагов исчез за другими портьерами.

– Чтобы вы не боялись, мы побеседуем здесь. Нас не услышат, но будут видеть.

– А как же летта Илона? – напомнила я.

– Не думаю, что задержу вас надолго. Летта Мэйлин, вы в курсе, что Огория завоевала половину мира? И вряд ли этим удовольствуется?

Изумлённо воззрилась на него. Советник короля Нейсса решил поговорить со мной о политике?

– Более чем в курсе, летт Майнис. Моя родина – часть этих завоеваний.

– Постараюсь быть кратким. Рано или поздно нас ожидает новая война, и, возможно, в ней потребуются все союзники. Даже мирные фермеры из Кирейской провинции. Думаю, за годы существования под гнётом империи они дойдут до той стадии, когда захотят освободиться любой ценой. И немаловажным фактором станет присутствие в Нейссе летты из древнего рода Киреи в качестве супруги приближённого короля.

Мой смех получился искренним. Пожалуй, пора собирать коллекцию самых невероятных предложений руки и сердца.

– Летт Майнис, есть небольшое осложнение: я уже невеста.

– Да, – не смутился советник. – Однако вы с такой лёгкостью меняете женихов, что перейти к новому не составит труда. Согласитесь, мой вариант намного выгоднее, чем жена дипломата или целителя.

– И движет вами исключительно забота о благе Нейсса, – поддела я.

Майнис хмыкнул – как-то необидно и грустно.

– Не буду лукавить, я вами очарован. Но моё положение таково, что просто прекрасная летта из Киреи меня заинтересовала бы лишь в качестве любовницы. Я с огромным удовольствием взял бы её на содержание, купил дом в Скелоссе и проводил бы время, свободное от государственных дел. Вы другая, Мэйлин. Вы не подходите на роль красивой игрушки, в вас есть сила, внутренний огонь. Вам вполне по плечу быть женой, соратницей, в отличие от будущей супруги Файриана.

Давать ему жестокую отповедь расхотелось. Не из-за лестной оценки моего характера – остановило выражение чёрных глаз. Наверное, через пару десятков лет так начнёт смотреть на мир Ирвин, посвятивший свою жизнь служению Гидару. Когда даже собственное влечение соизмеряется с основной задачей.

– Мне жаль отвечать вам «нет», летт Майнис, и это не вежливая попытка смягчить отказ. Я действительно жалею – что слишком молода и ещё не разучилась ставить собственные чувства выше долга или выгоды.

Советник чуть слышно вздохнул.

– Нет – значит нет, летта Лирин.

На этот раз я приняла предложенную руку. Майнис перестал вызывать отторжение: то, что становится понятным, больше не страшно. До покоев Илоны мы дошли в тишине, разбавленной лишь звуком наших шагов. Гвардейцы у дверей имели виноватый вид: подозреваю, что выволочка им досталась знатная. В комнатах советник коротко раскланялся с дамами и поспешил в тот самый будуар, где вчера схватили нас с Тэйтом. От крови на ковре и беспорядка не осталось и следа. Илона сидела в кресле, перед ней на столике стоял нетронутый поднос с завтраком. При виде нас она вскочила.

– Благодарю вас, летт Майнис.

Я поймала себя на малодушном желании задержать советника и устыдилась. Встретила взгляд Илоны – прямой и пылкий. Она знала, в этом не было сомнений. Но первое, что она сделала после ухода Майниса, – обняла меня.

– Тэйт сказал, я обязана тебе жизнью.

– Честью, – поправила я. – Убить одарённую никто бы не посмел.

– Рабство – это не жизнь. – Илона отступила, чтобы заглянуть мне в лицо. – Я должна тебя ненавидеть, Мэй. Первое впечатление не обмануло: я почувствовала в тебе соперницу. И ревновала не к брату, а к Тэйту. Он слишком изменился, это бросалось в глаза.

Она отвела взгляд.

– Но я тебя не ненавижу. Я только боюсь за Ирви, потому что знаю, каково ему сейчас. Хуже, чем мне. Тэйт не позволял думать, что я его невеста.

Отчасти я заслужила её упрёки: пусть и не давала согласие, но и не возражала, оставила ложную надежду. И всё же не вся вина была моей. Говорить это Илоне я не стала.

– Файриан ускорил свадьбу. – Будущая королева гордо выпрямилась. – Завтра я стану Её Величеством Иланиáн. Дед прав: для меня это лучший выход. Я не смогла бы жить рядом с Тэйтом, счастливо женатым на другой. Надеюсь, что вы не сбежите до церемонии, потому что в толпе незнакомого народа в храме я хочу видеть близких мне людей. Потом… Прости, но в сад в Скелоссе я тебя не приглашу. Я плохо притворяюсь, а меня раздирают на части благодарность и не менее искреннее желание вцепиться тебе в лицо. Вряд ли это изменится в ближайшем будущем.

– Ты будешь очень хорошей королевой, – сказала я честно.

– Хоть что-то, – улыбнулась она через силу. – Мэй, это наш последний разговор наедине. Пришлось выгнать этих глупых аристократических клуш. Помнишь, я говорила о том, что романы врут? Я ошиблась. Принц действительно сделает всё, чтобы не допустить свадьбы своей любимой с другим. Даже поссорится с братом, которого боготворит, и откажется от королевства. Просто этой любимой стала не я.

Илона отвернулась.

– Ты такая спокойная, Мэй. Будь я невестой Тэйта, прыгала бы до потолка. У тебя же лишь глаза сияют ярче, чтобы заметить, вглядываться надо. Есть в тебе что-то колдовское, недаром киреек зовут ведьмами. Надеюсь, его-то ты любишь? Он счастлив, Богиня, как же он счастлив!

Она осеклась, помолчала и вскинула голову.

– Я так мило с тобой беседую, а сама думаю: если бы твоя смерть что-либо изменила, я бы собственными руками тебя придушила! Вот прямо сейчас, в этой комнате, с кучей клуш за стеной! Веришь, Мэй?

– Верю. Потому и повторю, что ты прирождённая королева, – я невесело улыбнулась. – Но прощения просить не буду. Случившееся – не плод моего коварства. Всё, чего я хотела, – уехать из Гидара. А теперь, кажется, туда возвращаюсь.

– Удачной дороги, – пожелала Илона.

Я оценила мужество и почтительно поклонилась – так, как с завтрашнего дня начнут кланяться королеве севера все в Нейссе.

– Благодарю, Ваше Величество.

***

Обратно меня провожала одна из дам, стройная, смуглая, черноглазая, с такой сложной причёской, что я всю дорогу гадала – на чём держится эта высоченная башня из завитых локонов? В свою очередь нейсска косилась на мои короткие по понятиям королевства кудри. У комнаты Дирина я пожелала даме хорошего дня и была понята правильно: она кивнула и удалилась, покачивая бёдрами.

Дирин открыл раньше, чем я успела постучать.

– Мэй! Живая! Стоило мне уехать, как вас сразу похитили!

– Куда ты ездил? – спросила я.

– В Скелосс. Ирвин попросил кое-что купить, – ответил Дирин. – Для тебя. Но даже не упрашивай, ничего тебе не скажу. Пусть он сам тебе подарит.

– Дирин… – сложно было подобрать слова. – Я не смогу принять подарок от Ирвина.

– Почему?

– Потому что я больше не его невеста. И не хотела ею быть. Я люблю другого человека и согласилась выйти за него замуж.

Друг не удивился. Наоборот, заметно расслабился, подвёл меня за руку к дивану у окна, усадил и сел рядом.

– Слава Богине! Я уж думал, этот благородный дурень испортит жизнь и тебе, и себе, и брату!

Я смутилась и уточнила:

– Ты про кого?

– Про летта Тэйта, конечно. Это Ирвин так и не догадался, почему его брат на тень стал похож. Тяжело было объясняться, да?

– Очень.

– Такие прямодушные люди, как Ирвин, уверены, что всегда следует поступать правильно. Нравится девушка – выражаешь свои чувства открыто, ухаживаешь за ней, даришь цветы, делаешь комплименты. А летт Тэйт… Я почему-то не сомневался, что у него и любовь будет сложная – тайная, мучительная, яростная. Когда на словах придирки и неприязнь, а на деле проще сгореть, чем выкинуть из сердца.

– То есть, – осторожно поинтересовалась я, – ты давно понял, что Тэйт ко мне… неравнодушен?

– Неравнодушен? – Дирин ухмыльнулся. – Мэй, я его шесть лет знаю. Чтобы он так бесился, хамил без повода, делал всё, лишь бы выглядеть мерзавцем… Он на меня с кулаками полез, когда приревновал, – помнишь, в Немаре? Я его тогда в лоб и спросил, а он… Летт Тэйт врать не умеет.

– И ты молчал! – обиделась я.

– А ты бы мне поверила? – прищурился мой друг. – С другой стороны, Мэй, так вышло даже лучше. Чем больше летт Тэйт к тебе цеплялся, тем больше интересовал.

– Я думала, ты станешь защищать Ирвина, – опешила я.

– Никого я не защищаю, – фыркнул Дирин. – Но нельзя же тебя разделить надвое. Ирвин, конечно, будет сильно страдать. На женщин долго смотреть не сможет или, наоборот, с горя очень скоро женится на своей княжне из предгорий. Только Ирвин утешится, Мэй. Сейчас это трудно представить, вот лет через пять вспомнишь мои слова. А летт Тэйт на его месте не дожил бы до осени. Выжег бы себя к бесам.

– Его ждёт наказание за убийство, – поделилась я тревогой.

– Ничего страшного, – обнадёжил меня Дирин. – В Совете целителей тоже не безгрешные, строго не осудят. Поживёте где-нибудь на окраине, потом вернётесь в Рексор. Слушай, а тут во дворце кормят?

После его вопроса я поняла, что голодная. Даже не так – страшно голодная! Ужин был слишком давно, завтрак и обед я пропустила. Звонок для вызова слуг обнаружился рядом с дверью. Нейссец в униформе постучался меньше чем через минуту.

– Будьте любезны, обед на двоих, пожалуйста, – попросила я по-нейсски.

– На троих, – поправил подошедший Тэйт. – Дирин, не возражаешь, я присоединюсь?

– Никоим образом! – радостно подскочил тот.

Нейссец исчез. Тэйт без всякого стеснения обнял меня.

– Файриан перенёс свадьбу на завтра. После предательства охранников Его Величество никому не доверяет. Артиáн… Тот гвардеец, которого я убил, пятнадцать лет служил без единого нарекания. Так что утром невеста отправится в храм Скелосса прямо отсюда.

– Илона попросила нас присутствовать на церемонии, – добавила я.

– Неужели? – он усмехнулся. – Мне Исске заявила, что не желает дышать со мной одним воздухом. Если бы не посторонние, вцепилась бы в лицо.

– Наверное, она успела остыть. Останемся?

– Как скажешь, – пожал плечами Тэйт. – Один день можно подождать. Твои документы у Ирви?

– Да, – я замялась. – Он просил передать, чтобы ты к нему не приближался… какое-то время. Заберу их сама.

Дирин смотрел на нас широко открытыми глазами.

– Раздери меня бесы, – широко улыбнулся он. – Вы отлично подходите друг другу. Первый раз в жизни вижу вас, летт Тэйт, таким покладистым.

– Только ни брат, ни сестра не хотят меня знать, – усмехнулся Тэйт.

– Вы помиритесь, – мягко сказал Дирин. – Вы же одна семья, летт Тэйт. Подумайте, как огорчила бы их ваша смерть.

– Дирин, с каких пор ты стал таким мудрым? – хмыкнул Тэйт.

– С вами пообщаешься – станешь.

Двое нейссцев доставили заказанный обед. Я не ела с таким аппетитом с тех пор, как пришла в себя в Орлисе. Дирин и Тэйт от меня не отставали, тарелки опустели вмиг.

– Что вы будете делать, летт Тэйт? – спросил Дирин.

– Пойду к себе, приму ванну, высплюсь, – начал перечислять тот с ехидцей.

– Без шуток, – перебил Дирин.

– Можно и без шуток. Посетим с Мэй храм на территории дворца, вернёмся в Рексор, я отчитаюсь перед Советом и увезу жену куда-нибудь в глушь. Если она от меня не сбежит, – озорной взгляд в мою сторону, – со временем переберусь в город покрупнее.

– Не мечтай, не сбегу, – фыркнула я. – Тэйт, а нам хватит денег добраться до Рексора?

– Не волнуйся, – улыбнулся он. – Не настолько я беден. Смогу даже купить подержанный везиль. Потом, ты, наверное, не знаешь, но целителей везде принимают с распростёртыми объятиями, селят, кормят и поят бесплатно.

– Летта Алана не простит, если в Рексоре вы остановитесь в другом месте, – заметил Дирин.

– Там разберёмся. Мэй? Ты наелась?

Я сыто кивнула.

– Тогда, Дирин, спасибо за компанию!

Он легко подхватил меня на руки, я только взвизгнула. Без усилий донёс до моей комнаты, поставил на ноги и жадно поцеловал в губы.

– Ухаживать не умею, комплиментов не дождёшься, цветочки-букетики тоже не моё. Зато на руках носить – пожалуйста. Ты платок нашла?

– Шарфик. Голову покрыть сгодится.

– Тогда я пару часов посплю и зайду за тобой. С Файрианом я договорился, к нам приставят охрану. Храм в конце парка, проход к нему крытый, мы не намокнем.

– А как же удача? – поддела я.

– Она теперь всегда со мной, – он опять потянулся к моим губам, но усилием воли отстранился. – Не-ет, а то мне понадобится не ванна, а ледяной душ. Дотерплю до вечера.

– До ночи?

– До вечера, – рассмеялся Тэйт. – И то не уверен. Не забудь документы.

Я подождала, пока он закроет за собой дверь, и направилась – не к себе, а к Ирвину. Документы нужно было забрать, и откладывать этот разговор не стоило. Мне было страшно, мелькнула малодушная мысль попросить об услуге Дирина, но я её подавила. Ирвин открыл не сразу. На миг в его глазах вспыхнула радость, потом он молча отступил в сторону, приглашая меня войти.

– Прости, пожалуйста, – начала я извиняться, чтобы сгладить неловкость. – У тебя мои документы.

Один из папиных друзей страдал от врождённого дефекта: он не переносил цитрусовые. Даже от одной крошечной дольки кожа краснела и чесалась. На совместных обедах несчастный провожал вазы с отборными мандаринами и апельсинами тоскливым взглядом, в котором одновременно были и желание, и понимание, что лакомство недоступно. Ирвин смотрел точно так же.

– Да, конечно. Проходи, я сейчас принесу.

Что бы ни творилось у него внутри, внешне он остался по-прежнему вежливым и внимательным. Возможно ли, что именно эта уравновешенность, ровность характера и стала той чертой, что не позволила мне увлечься? Ирвин напоминал лёгкий, тёплый ветерок, приятный и ласковый. Тэйт был бурей, непредсказуемым и страстным ураганом, которому невозможно сопротивляться.

Вместе с документами Ирвин протянул мне небольшой мешочек.

– Триста зелов за уроки языка, как договаривались. Знал, что сама ты не спросишь, потому приготовил заранее. Я хотел бы заплатить тебе в сто раз больше, но ты ведь не возьмёшь?..

Полувопрос-полуутверждение.

– Ирвин, мне совестно брать и это. Меньше всего на свете я хотела причинить тебе боль.

Он взлохматил свои всегда аккуратно уложенные волосы.

– Знаешь, Мэй, я всё это время сидел и думал. Илона права: я скучный. Занудный, неинтересный. Может быть, если бы я хамил тебе с первого дня знакомства, язвил на каждом шагу, а потом снизошёл до обычного разговора, ты ценила бы меня намного больше… Подожди! – предупредил он мои возражения. – Не перебивай. Знаю, что перегибаю. Но со стороны это выглядит так. Скажи, вы с Тэйтом… Он тебя… Богиня! Как же я жалок! Между вами что-нибудь было, Мэй? Объятия, поцелуи…

Я отвела взгляд. Ирвин горько улыбнулся.

– Мне стоило сделать то же самое. А лучше сразу отвести в храм.

– И я никогда бы тебя не простила. Так поступил Арден Лирин, только прежде он ещё и изнасиловал меня.

– Что? – он отпрянул в ужасе.

– Неужели ты думал, я добровольно стала женой грубого солдата? – тихо спросила я. – Или по собственному желанию провела полгода взаперти в его доме в Орлисе? Ирвин, в тебе нет ни капли зла, поэтому ты не замечаешь его в других.

Остановилась вовремя. Я не имела права рассказывать ни о происхождении Тэйта, ни о поступке Герана Гирела, воспользовавшегося чувствами внучки. И как никогда поняла, что сделала правильный выбор. И я и Тэйт сталкивались с несправедливостью, теряли родителей, приспосабливались к обстоятельствам, учились выживать. Мы не были идеальными и принимали жизнь такой, какая есть. Ирвин же – Ирвин состоял из одних достоинств, слишком совершенный и внешне, и внутренне, настолько правильный, что это непостижимым образом мешало любить его иначе, нежели благоговейной любовью.

Или всё это лишь отговорки, оправдания перед самой собой?..

– Теперь, Мэй, я начну подозревать зло во всём. Даже в самых близких людях. Прошу об одном: если вам с Тэйтом понадобится помощь – не оскорбляйте меня, обращаясь к кому-либо другому. Уверен, через какое-то время я смогу взглянуть на всё произошедшее беспристрастно. А пока – мне больно, Мэй, больно! Стоять с тобой рядом без надежды коснуться, смотреть на тебя и представлять в объятиях Тэйта, говорить и сдерживать слёзы.

Я развернулась и хотела уйти. Ирвин резко опередил меня, перегородил дорогу.

– Богиня, как же я люблю тебя, Мэй! Мне кажется, я никогда тебя не забуду. Просто знай это.

Он возвышался надо мной, напряжённый, подавленный, но не ожесточившийся.

– Повтори те свои слова… которые ты сказала, когда мы уезжали из Орлиса.

– Ирвин, ты самый добрый и великодушный человек на свете.

На его лице возникла слабая улыбка.

– Будь счастлива, Мэй. Потому что тогда буду счастлив и я.

Даже сейчас он придержал дверь, пока я выходила.

В коридоре я поняла, что плачу.

***

Храм на территории дворцового комплекса оказался совсем небольшим, но не утратил при этом своё величие и торжественность. Статую Богини поддерживали всё те же шесть колонн: Доброта, Сострадание, Милосердие, Справедливость, Бескорыстие и Терпимость; и по-прежнему отсутствовали Ответственность, Искренность и Прощение. Кроме нас с Тэйтом, в круглом зале никого не было: желающих помолиться не наблюдалось, а гвардейцы остались караулить снаружи.

– Пожалуйте за мной, дети мои, – служитель в долгополой алой мантии улыбался кротко и радостно.

– Прежде чем вы преклоните колени перед Богиней, ответьте мне: по своему ли желанию вы пришли в храм? Не принудили ли вас к тому обстоятельства, чужая воля либо корысть?

– Мы пришли по доброй воле. – Тэйт посмотрел на меня, и я повторила его слова.

Перед чашей мы переглянулись. Он тоже вспомнил тот спор в Кагаре? Тэйт протянул мне руку и переплёл пальцы с моими. Так мы и опустили их в воду – одновременно. На ковёр мы тоже опустились вместе, секунда в секунду. В нашей семье будет равенство. Слова о верности и понимании, поддержке и взаимопомощи на этот раз казались мне самыми правильными.

– Согласна ли ты, Мэйлин Лирин, взять в мужья Тэйтиана Гирела, уважать и любить его, быть с ним в радости и в печали, в болезни и здравии до конца своих дней?

Я удивилась, что женщину в храмах Богини спрашивают первой, но громко ответила:

– Да.

– Да, – уверенно произнёс Тэйт, когда пришла его очередь. – До конца своих дней, и дальше, в Чертогах или Бездне. Пусть Богиня знает: я связываю с Мэй свою душу.

– Выбор сделан.

Богиня, больше похожая на девочку-подростка, хранила гордое молчание. Могла ли она быть дочерью или внучкой Отрешённого? Упрощённым вариантом древней веры?

– Мэйлин и Тэйтиан, отныне вы муж и жена.

«И всё?» – восхитилась я. В прошлый раз церемония в Кагаре показалась мне кощунством. Сейчас я признала, что Дирин был прав. В простоте обряда заключался глубокий смысл. Супругами двух людей делает не бог, не слова, не свидетели и росписи под документами. Их связывает добрая воля – и если таковой нет, то ничто не поможет.

Служитель при нас сделал короткую запись в книге и выдал свидетельство на гербовом бланке. В стандартный печатный текст от руки были вписаны наши имена и дата. «Летта Мэйлин Гирел», – прочла я под клыкастым нейсским львом и заулыбалась.

– Теперь ты никуда от меня не денешься, – тихо шепнул Тэйт.

Из храма мы вышли рука в руке.

– Мэй… – ахнул мой муж. – Смотри!

В разрывах между тучами образовался золотой просвет – как раз там, где садилось солнце. И над дворцовым парком, словно обещание счастья, сияла двойная радуга – невозможно яркая на фоне мрачного неба.

– Чему ты удивляешься? – рассмеялась я. – Ты же одарённый! Избранник Богини! Она радуется за тебя.

– Может, за тебя, – хмыкнул Тэйт. – Не у всех такой хороший муж.

– Главное – скромный, – подтвердила елейным голоском.

Он ни капли не обиделся, лишь сильнее сжал мои пальцы. Я поглядывала на резкий профиль, длинные острые ресницы, прядку пепельных волос. Необычная, редкая красота. Ни светлый, ни тёмный, ни Гидар, ни Нейсс. Тэйт. Тэйтиан.

– Почему никто не зовёт тебя полным именем?

– Неприятные воспоминания. Мама, умирая, всё шептала: мой Тэйтиан. Алана заметила, что я дёргаюсь, когда меня так называют, и сократила имя до Тэйта. Пойдём быстрее, Мэй. Скоро снова польёт.

В подтверждение его слов мне на нос упала крупная капля. Но дождь дал нам дойти до дворца без приключений. Я обратила внимание, что гвардейцы больше не таятся, дежурят и у подъёмника, и на этажах. Файриан не хотел больше рисковать.

– Тэйт, не знаешь, что сделали с заговорщиками?

– Допросили и отправили в Скелосс.

– А того советника, который под подозрением?

– Посадили под домашний арест до окончания расследования.

– И теперь во дворце безопасно?

– Не уверен, – он покачал головой. – Во всяком случае тебя я не отпущу ни на секунду. Второй раз никто не станет строить сложные планы с похищением одарённой, попросту попытаются застрелить или отравить.

Я подавила холодок между лопаток.

– Думаешь, после свадьбы ситуация изменится?

– Убийство королевы повлечёт за собой последствия. Отношения Нейсса с Огорией и так натянуты до предела, имперцы это понимают. Основная задача Файриана – защитить невесту до церемонии.

В коридоре мы одновременно замедлили шаг.

– К тебе или ко мне? – хрипловато спросил Тэйт.

– Есть разница? – заглянула в горящие желанием глаза.

– Никакой. – Он подхватил меня на руки, перенёс через порог своей комнаты и умудрился пинком закрыть дверь.

Из его спальни тоже было видно море – неспокойное, с частыми гребнями волн, но первым делом после того, как посадил меня на кровать, Тэйт задёрнул занавески. Вернулся, наклонился, обжёг рваным дыханием.

– Подожди, – с трудом поймала собственную мысль. – Ты говорил в Орлисе, что мне нельзя беременеть ещё полгода.

– Мэй, – страстный поцелуй, – я целитель. Поверь, я умею контролировать все процессы в организме, а твоё здоровье для меня – самое важное. Мы зачнём ребёнка лишь когда ты будешь к этому готова. И не только физически. Я очень хочу детей, но подожду, пока этого захочешь и ты.

Целовался он так, что внутри всё сладко сжималось, растекалось огнём, требовало прижаться сильнее, касаться гладкой горячей кожи…

На стук мы отреагировали одинаково – непереводимыми ругательствами Гидара и Киреи.

– Бесы! – простонал Тэйт. – Не открою!

– Открой, – вздохнула я. – Гвардейцы видели, как мы заходили. Вдруг это что-то важное. Мы гости короля и обязаны соблюдать приличия.

Он поправил рубашку и ушёл. Вернулся через минуту – злющий донельзя.

– К восьми часам Файриан ждёт нас на ужин в Малом Зале.

– Когда просит Его Величество, отказываться нельзя. – Я поискала взглядом часы. Половина восьмого. – У нас есть немного времени.

– Двадцать пять минут и пять на одевание, – в его глазах вспыхнули искры.

– Ты уложишься?

Через секунду я была прижата к разгорячённому твёрдому телу.

– Боюсь, я справлюсь гораздо быстрее…

***

– Как подросток, – виновато протянул Тэйт.

– У тебя будет целая ночь, чтобы восстановить свою репутацию, – засмеялась я.

Расправила складки на платье: нам всё же пришлось заглянуть и в мои комнаты. Будь моя воля, я не пошла бы ни на какой ужин, настолько велико было желание продолжить. Мне говорили, что близость может быть такой – запредельно приятной, бурной, острой. Мама, подруги, книги. Но одно дело знать, и совсем другое – прочувствовать. Невероятно, однако тонкий, изящный Тэйт кое в чем не уступал Ардену и уж точно превосходил моего бывшего мужа в умении этим кое-чем пользоваться. Вначале я даже приревновала ко всем тем девушкам, с которыми он постигал данную науку. Тэйт заставил меня забыть о ревности и довёл до состояния, когда я сама начала неистово его целовать и ласкать. Неудивительно, что он не продержался долго.

– Рубашку застегни… видно.

Тэйт довольно погладил оставленный мною на смуглой ключице след.

– Я женился на дикой кочевнице из степей Катиза.

– Но не обязательно демонстрировать это Файриану. У него свадьба только завтра.

– Пусть завидует. – Вопреки своим словам верхнюю пуговицу Тэйт застегнул, но, уверена, думал он не о короле, а о брате.

На выходе из комнаты мы столкнулись с Дирином, который принарядился в свой лучший костюм и заметно волновался.

– Летт Тэйт, Мэй, вы тоже приглашены на ужин с Его Величеством?

– Не трясись так, – успокоил Тэйт. – Файриан предпочитает есть устриц и рябчиков, или что там вкушают короли. А никак не гидарцев шире его втрое и выше на две головы.

– Всё иронизируете. – Дирин пригладил и без того ровно лежащую чёлку. – Я обычный парень, летт Тэйт, мне в вашем рексорском особняке неловко, а тут – дворец! Король! Это у вас с Мэй манеры, хоть картины пиши, а я к подобному не приучен.

– Зато ты потом будешь хвастаться подружкам, что ужинал с королём и королевой Нейсса, – напомнил Тэйт. – К тому же это твоя последняя возможность попрощаться с Исске.

Дирин приободрился. Так называемый Малый Зал на втором этаже мы нашли без труда. Разумеется, малым это помещение выглядело разве что по сравнению с тем громадным залом, где подали ужин вчера. Сюда легко поместилось бы с десяток столов, но сейчас для нас накрыли один, общий, в знак особого королевского расположения. Ирвин уже был там – как всегда, безупречный: идеальная осанка, строгий тёмный костюм, спокойное лицо. Илону привёл Файриан через минуту после нашего прихода. Похоже, он прочёл мои мысли по поводу каблуков, поскольку сравнялся в росте со своей невестой. За Его Величеством тенью следовал Майнис. Ирвин подошёл поприветствовать сестру, к ним потянулся и Дирин.

Подозрительного слугу я заметила не потому, что специально приглядывалась. Просто старалась смотреть куда угодно, только не на Ирвина. Оттого и обратила внимание на странный жест, которым нейссец в синей форменной одежде непонятно зачем передвинул перекинутую через руку салфетку. И стрелер сквозь ткань я не увидела – угадала. Слуга поймал мой взгляд и опасно прищурился.

– Илона, берегись!

Она недоумённо обернулась. Файриан оказался сообразительнее, рванулся в сторону и потащил невесту за собой. Дальше время будто замедлилось. От грохота выстрелов заложило уши, со звоном разлетелась фарфоровым крошевом посуда. Тэйт закрыл меня, Майнис бросился к королю. Пришли в движение гвардейцы. Нападавшего скрутили за несколько секунд. На что он рассчитывал? Напасть на будущую королеву при свидетелях, зная, что тебя схватят, – самоубийство.

Запоздало всхлипнула Илона. Уткнулась в грудь Файриана и громко зарыдала. Король крепко обнял её, стал гладить, словно ребёнка, нашёптывая: «Всё хорошо, Исске, ты цела». Два гвардейца поволокли преступника из зала, Майнис отдал распоряжения и выскользнул за ними. Остальные слуги испуганно жались к стенкам. По белоснежной скатерти на столе расползалось бурое пятно от соуса, вытекающего из разбитого блюда.

– Ничего себе ужин по-королевски, – выдохнул Дирин.

Тэйт искал кого-то глазами, затем резко переменился в лице. Я проследила за его взглядом и окаменела. Ирвин, который стоял прямо за Илоной, теперь лежал на полу лицом вниз.

– Ирви!

На крик поспешили все, но Тэйт подоспел первый. Упал на колени, перевернул брата, дёрнул куртку так, что отлетели пуговицы. По рубашке медленно расползалось кровавое пятно.

– Он жив? – сдавленно спросила Илона.

– Нет.

Удивлённо распахнутые глаза Ирвина смотрели в потолок. От этого застывшего взгляда у меня внутри что-то оборвалось. Смерть всегда неожиданна, но сейчас она стала настолько преждевременной, что внутри разгорался гнев. Ирвин не должен был умереть! Ирвин – великодушный, добрый, порядочный… Несправедливо, неправильно!

Рубашку Тэйт не расстёгивал – разорвал с треском. Прижал ладони к груди брата, закусил губу. Через минуту, показавшуюся мне невыносимо долгой, выхватил маленький сплющенный шарик и снова приложил руки.

– Что он делает? – вопрос Файриана прозвучал слишком громко.

– Возвращает душу, – отозвался Дирин.

Илона ахнула и словно очнулась:

– Тэйт, ты с ума сошёл! Нельзя!

Тэйт упрямо не отнимал ладони. Я присела рядом, взяла безвольную руку Ирвина. Отрешённый, я давно не молилась, но, если ты слышишь меня, – прошу, замолви словечко перед Богиней! Ведь в её власти та невероятная сила, что призывает души обратно, та, что заключена в узких смуглых ладонях целителя.

– Летт Тэйт, он ушёл за грань, – дохнул над ухом Дирин. – Кодекс запрещает…

– К бесам Кодекс!

– Ты выжжешь дар! – крикнула Илона. – Тэйт, не надо! Остановись!

– К бесам дар! Он мой брат!

– У тебя всё получится, – прошептала я. – Радуга, Тэйт… Один раз Богиня должна сделать исключение. А если нет… я буду любить тебя и без дара.

Пальцы в моей руке шевельнулись.

– Ирви, – шепнул Тэйт, – я и так перед тобой виноват дальше некуда. Не превращай эту вину в пожизненную пытку. Бездна, Ирви! Ты же мне так по морде и не съездил, братишка!

– Ещё успею, – тихое-тихое, на пределе слышимости.

От счастья хотелось плакать. Тэйт обессиленно сполз на пол. Я встретила взгляд Ирвина, улыбнулась сквозь слёзы. Живой! Теперь можно было обнять мужа, взволнованно заглянуть в заострившееся уставшее лицо.

– Дар со мной, Мэй, – Тэйт уткнулся мне в грудь. – Ты оказалась права.

И я разревелась не хуже Илоны.

***

В столицу нас с Тэйтом отвозил Дирин: Ирвин сопровождал сестру и уехал с остальными рано утром. Тэйт усадил меня на колени, обхватил руками и прижался щекой. Сложно было представить, что этот нежный и ласковый парень ещё недавно казался мне злым и колючим.

Скелосс, многолюдный и шумный, поразил, даже несмотря на проливной дождь. За окном везиля проплывали высоченные здания – в семь, восемь, даже десять этажей, настоящие башни, увенчанные куполами и шпилями. Я заворожённо провожала взглядом бесчисленные ажурные переходы между домами и двухъярусные мосты над улицами – верхний для везилей, нижний для пешеходов. Современная и величественная столица Нейсса заслуживала любых восторженных эпитетов.

Задолго до храма пришлось оставить везиль на стоянке: гвардейцы оцепили всю территорию вокруг дворцового комплекса и после тщательного досмотра пропускали только пеших, и лишь тех, кто значился в списках приглашённых на церемонию. Меня это не расстроило: я вовсю вертела головой и любовалась необычной архитектурой, сочетанием огромных окон, застеклённых балконов и террас. Столицу построили с учётом дождливой погоды, и ненастье жителям Скелосса не мешало.

– Город дождей, – подобрала я название.

– Между прочим, в Нейссе бывает и солнце, – обиженно заметил Тэйт.

– Часто?

– Пару раз в месяц точно.

Дирин, который шёл сзади, рассмеялся. Смех увяз в сыром воздухе крытой галереи, что вела через широкую площадь к храму на территории дворца.

– Летт Тэйт, по мне, зима с солнцем лучше лета с дождём.

Друг остановился, озорно улыбнулся.

– Давайте прощаться, что ли. Чувствую, теперь долго не увидимся. А лучше, Мэй, уговори мужа остаться в Скелоссе на недельку! Пока Ирвин занят во дворце, могли бы погулять по городу.

– Не в этот раз, – Тэйт виновато развёл руками. – Мне нужно в Рексор, предстать перед Советом целителей и ответить за нарушение Кодекса.

– Так они же не знают о том, что вы его нарушили, – удивился Дирин.

– Зато я знаю. Этого достаточно.

Дирин простился с нами и вошёл внутрь храма, а мы с Тэйтом повернули налево и остановились под навесом. Ручейки воды звонко стекали с крыши в мраморные вазы и бежали дальше по проложенным по площади желобам.

– Волнуешься? – тихо спросила я.

– Немного, – сознался Тэйт. – Знать бы, что им рассказал Ирви… Но я всё равно рад их видеть, особенно деда.

Подошедших я не заметила: дождь заглушал шаги. Обернулась, когда они уже находились за нашими спинами, взгляд тут же улетел вверх. Два высоченных гидарца и полненькая, не уступающая им в росте летта с удивительно добрыми глазами. Она обогнула своих спутников и ласково обняла моего мужа.

– Тэйт! Похудел-то до чего! Совсем себя не бережёшь!

Летта тут же застеснялась, опустила густые золотые ресницы – точно так же, как это делал Ирвин. Было в ней и сходство с Илоной, но не такое сильное. Привлекательный мужчина, поддерживающий её под руку, вежливо поклонился.

– Моя жена, летта Мэйлин, – поспешил представить меня Тэйт. – Мэй, это летта Алана и летт Игран, мои приёмные родители, и дедушка, летт Геран Гирел.

– Очень приятно, – я старалась сохранять спокойствие.

– Мы очень рады знакомству, Мэй, – голос у Играна оказался мягкий и бархатный, опять напомнив мне о старшем сыне. – К сожалению, у нас слишком мало времени, благодарите за это своего мужа. Он не захотел задерживаться в Скелоссе для того, чтобы нормально встретиться и поговорить. Надеюсь, в Рексоре мы восполним данное упущение.

– Поздравляю вас, мои хорошие, – Алана подарила мне солнечную улыбку. – И больше так не шутите. Мы после письма Ирви всерьёз поверили, что он женится, а это у вас розыгрыши такие.

Игран предупредительно кашлянул.

– Дорогая, нам пора. Тэйт, увидимся дома, – он принял строгий вид. – Полагаю, ты помнишь, где находится твой дом?

Тэйт смущённо кивнул. Игран и Алана направились ко входу в храм, и только тогда Геран Гирел сделал шаг вперёд. По-юношески стройный, невероятно красивый, пусть и полностью седой, дед Тэйта вызывал неодолимое желание склониться до земли и больше не разгибаться, настолько давили исходящие от него властность и сила. Взгляд не пронизывал – резал насквозь, и я невольно шагнула тоже – навстречу. Но не успела: Геран со всего маху хлестнул Тэйта по щеке.

– Мальчишка! Тебе напомнить, сколько в Гидаре целителей? Двадцать восемь человек! Всего двадцать восемь! И ты решил сдохнуть?!

В следующий миг Геран сгрёб внука в охапку и прижал к груди.

– Ненормальный! Избранник Богини, бесы тебя побери! Благодари Ирви, что он ничего не рассказал родителям! Ни о том, что ты месяц себя сжигал, ни про твоё вчерашнее геройство! А ты что улыбаешься? – он резко повернулся ко мне.

– Доброго дня, лет Геран, – вежливо склонила голову. – Я восхищена степенью фамильного сходства.

– В чём ты видишь сходство? – сощурился он.

– Вы одинаково маскируете любовь нападками.

Геран хмыкнул и легонько подтолкнул внука.

– Иди-ка, Тэйт, погуляй. Недалеко… И не смотри так! Не съем я твою жену.

Он подождал, пока Тэйт неохотно отошёл, и вновь оглядел меня – внимательно, оценивающе.

– Девятнадцать лет, воспитанная, неглупая, дочь состоятельного торговца. Чудом выбралась из Киреи, вышла замуж за командира приграничного отряда, овдовела, потеряла ребёнка. Кукольная внешность и сталь внутри. Убеждать тебя в том, что прыгаю от радости, не буду. Хотя нет, всё же я доволен. Лучше Тэйт, чем Ирви. Ирвина ты сломала бы быстро.

– У меня не было намерения кого-либо ломать, – возразила я.

– Такие, как ты, ломают мужчин исподволь. – Геран покосился на Тэйта, ожидающего в конце навеса. – За одним редким исключением. Тех, кого выбираете сами, вы защищаете истово, глотки перегрызть за них готовы… Ты знаешь, что Тэйт бескорыстно служит Богине?

– Знаю.

– Что за убийство его сошлют куда-нибудь на границу со льдами? Готова жить в бедности и глуши?

– Меня вы этим не напугаете, летт Геран.

– А что Тэйтиан – мой родной внук, знаешь? И если ты по молодости или по дури ему жизнь испортишь, то будешь иметь дело не с Играном, а со мной? – он сурово нахмурился.

– А вы в курсе, что вообще-то я уже летта Гирел? Поздно угрожать, – набралась мужества и посмотрела в его прозрачные, ледяные и в тоже время слишком спокойные глаза.

– Смелая. Это хорошо. Эх, умный у меня внук – удачное время для встречи выбрал. И жену показал, и поговорить толком не дал. Тэйт! – позвал Геран.

Тэйт вернулся очень быстро, настороженно глянул на деда.

– Вот что, внучек. Тут жена твоя напомнила, что она – летта Гирел. И ты тоже не забывай, что у тебя семья есть. Попробуешь гордо задрать нос и заявить, мол, сам справишься с проблемами – не посмотрю, что избранник, осерчаю. Мы в Рексор вернёмся раньше вас, тоннелем, поэтому я тебя буду ждать. Там прикинем, что на Совете целителей говорить. Ты всё же королеву Нейсса спас… Да хоть бы и не королеву. Самозащита – это не злоупотребление даром, больно уж Кодекс ваш придирается.

Суровый взгляд на меня – и неожиданно тёплая улыбка.

– Жена твоя на севере не выдержит, замёрзнет. Хрупкая слишком, нежная. Ишь, обоих вас зацепила!

– Спасибо, дед, – расслабился Тэйт.

– Спаси-ибо, – проворчал Геран. – Тебе надо спасибо сказать. Ирвин решил сразу после Нейсса в предгорья ехать, а там сразу о свадьбе с княжной Анéйлой объявит. Мне бы радоваться, а я понимаю, что это он с отчаяния. Как в прорубь с разбега. Не поверишь – отговаривал! Нет, упёрся. Долг перед Гидаром… Ладно, Игран правильно сказал: время поджимает. В Рексоре увидимся.

Геран развернулся, направился ко входу в храм и слился с потоком гостей. Их было так много, что я засомневалась, поместятся ли все внутри. Важные летты с волосами ниже поясницы – аристократия Нейсса – и их спутницы в пышных платьях безропотно шли пешком, вежливо раскланивались со знакомыми и вплывали в распахнутые двери.

– Дед тебя не напугал? – с беспокойством спросил Тэйт.

Помотала головой.

– Он вас действительно любит, – ответила невпопад.

Мы тоже прошли в храм и скромно стали у стенки. Однако очень скоро нейссец в роскошном костюме пробился к нам сквозь толпу и настоятельно попросил нас подойти поближе, причём не ограничился словами и отвёл в первый ряд. Теперь мы находились почти у самой чаши, в ослепительной позолоте которой отражались алые одеяния аж семерых служителей. Богиня снисходительно взирала на собравшихся в зале с высоты своих шести колонн. Я отыскала в толпе Ирвина: он разговаривал с матерью и дедом. Сзади маячил Дирин, возвышаясь над морем тёмных голов. Геран перехватил мой взгляд и беззлобно погрозил пальцем.

Файриан появился в сопровождении советников, среди которых Майнис был самым молодым и в то же время значительным. Прочие, с сединой в чёрном шёлке волос, показались мне слишком суровыми и сосредоточенными. Илону вёл Игран, и вряд ли этот храм видел более величественную невесту. Королевский голубой оттенял её северную красоту, волосы спадали на плечи волнами белого золота, в руках невеста держала кедровую ветвь – символ Гидара. Игран в традиционном гидарском костюме вызвал восторженные шепотки присутствующих дам. Он вручил Файриану дочь и отступил в сторону. Илона приняла руку короля с достоинством и гордой улыбкой.

– Исске рождена, чтобы блистать, – шепнул мне на ухо Тэйт. – Уверен, через полгода она пришлёт деду письмо с благодарностью.

– Раньше, – возразила я.

Служителя, ведущего церемонию, похоже, выбрали исключительно за громоподобный голос. Его слова гулким эхом отскакивали от стен и достигали ушей самой Богини. «Да» Илоны прозвучало столь же громко: в этот миг она смотрела в глаза Файриана. После своего согласия жених повёл невесту к чаше, но ладонь намочил первый, и первый опустился на коврик. Впрочем, подозреваю, это объяснялось церемониалом, поскольку нельзя же допустить, чтобы король оказался под каблуком у жены.

– Иланиан и Файриан, отныне вы муж и жена.

Храм наполнился ликующими голосами и приветственными выкриками: желали милости Богини, семейного счастья, побольше наследников – последнее чаще всего. Одарённая королева севера принесёт Нейссу стихийников или целителей, и каждый из присутствующих это понимал. В книге записей служитель старательно выводил каждую букву, затем поднял книгу и развернул к собравшимся, чем вызвал новый шкал поздравлений.

– Всё, теперь можно улизнуть, – Тэйт потянул меня за руку.

Я всецело разделяла его намерения. Наша пара притягивала слишком много любопытных взглядов – и необычной внешностью, и тем, что стояли в первом ряду. Мы не без труда пробрались через толпу и вышли наружу. Плиты на пустой площади перед храмом блестели от дождя. Вдалеке цепочкой из серых бусин мокли несчастные гвардейцы.

– Тэйт, Мэй!

Ирвин догнал нас и остановился, тяжело дыша.

– Сбегаете?

– Нам-то можно бегать, а ты не очень-то суетись, – нахмурился Тэйт. – Организм ещё слаб, по-хорошему, тебе день лежать бы надо.

– Успею, – отмахнулся Ирвин. – Всё-таки сегодня свадьба Илоны. И с вами хотел нормально проститься.

– Ирви, ты же знаешь, я терпеть не могу прощаться. Родителей и деда я видел, а Исске мне глаза обещала выцарапать. К тому же…

– Ладно, не оправдывайся, – оборвал его брат. – Вы с дедом говорили?

Тэйт кивнул.

– Он вам сказал… про предгорья?

– Ты только глупостей не натвори сгоряча, – вздохнул Тэйт. – Пусть хоть один из нас не совершает поступков, о которых потом будет жалеть.

– Мне и хотелось объяснить, тебе и Мэй. Чтобы вы не думали, что я назло вам или с отчаяния. Это обдуманное, взвешенное решение. Нам нужен союз с предгорьями, крепкая, охраняемая граница на востоке. И раз так получилось… Наверное, это знак. Богиня позволила меня спасти, чтобы я служил Гидару. Как дед: долг выше личного.

Ирвин попытался улыбнуться.

– Ну и Анейла – приятная девушка. Не самая плохая жена для договорного брака.

Его рука полезла в карман.

– Мэй…

Сдержанная боль прорвалась в коротком взгляде: смотреть на меня прямо Ирвин избегал.

– Пожалуйста, возьми на память. Тэйт, ты позволишь?

Подвеска на цепочке была усыпана бриллиантами. Знак бесконечности, символ Богини. Я понимала, что, выбирая подарок, Ирвин вкладывал в него иной смысл. Покосилась на мужа: Тэйт кивнул. Цепочка скользнула в ладонь: даже этот шанс коснуться моей руки Ирвин не использовал.

– Пусть Богиня хранит вас в пути, – пожелал он и ушёл обратно в храм.

Дождь выбрал именно этот момент, чтобы перерасти в ливень. Тэйт взял цепочку и надел на мою шею.

– Ирви – единственный человек, к которому я не имею права ревновать.

– Тебе и не нужно ревновать. Он замечательный, совершенный, идеальный. Но полюбила я тебя.

И нисколько не жалею.

***

Под ногами бодро хрустел снег. За пять лет я привыкла к морозам и научилась ценить гидарские юбки. К тому же после поездки в Рексор в середине зимы я убедилась, что в приграничье просто чудесный тёплый климат. Даже когда срок ссылки Тэйта закончился, мы решили не переезжать. Совет управителей Кериса слёзно умолял городского целителя не оставлять должность, удвоил жалование и передал в собственность мужу дом, который мы до этого снимали. Двойное жалование стало веским аргументом, потому что с некоторых пор нас стало трое, и Тэйт не собирался на этом останавливаться.

Совет целителей принял во внимание смягчающие обстоятельства. Немаловажным стало и пылкое заступничество летта Герана Гирела. Меня на суд не пустили, но Тэйт со смехом рассказывал, с какой торжественной речью выступил его дед, припомнив всё – от важности налаживания связей с Нейссом до милости самой Богини. Тэйт был единственным целителем, который смог вернуть душу и не лишиться дара, и если так рассудила сама Богиня, то грешно с ней спорить. В результате мужа сослали на три года в приграничье, в любой город по выбору, и мы осели в Керисе.

Слухи очень быстро сделали из Тэйта чуть ли не посланника Богини, а Керис из рядового полувоенного городка превратился в окружной центр. Страждущие приезжали отовсюду, гостевые дома росли как грибы после дождя. В справедливости сравнения я убедилась: первым же летом Тэйт пристрастил меня к традиционным гидарским развлечениям, и я полюбила грибную пору и осенние леса. За заслуги мужа мне простили кирейское происхождение, никто не шипел злобно вслед и не толкал локтями. Вначале я остерегалась, ходила с оглядкой, но то ли люди в Керисе были добрее, нежели в Орлисе, то ли сыграло роль отсутствие дурной славы, только ни разу меня не оскорбили и даже не обсчитали. Жена целителя пользовалась уважением, а Тэйта жители просто боготворили. Ему прощали резкость и прямоту, потому что знали: к заболевшему ребёнку и занедужившему старику целитель отправится в любую погоду, посреди ночи и в разгар праздника.