Князь Немертвый

Глава 1

Он приехал на закате в черной карете с темными занавесками. Я бегала с другими крестьянскими детьми по дороге, когда услышала колокольчик и увидела тройку вороных коней. Заинтересовавшись, что за гость приехал к барину, я оставила детей и последовала за каретой.

Ямщик остановил лошадей у самого крыльца, на котором стоял барин с женой и детьми. Две старшие дочери были разодеты и размалеваны так, будто собирались на грандиозный бал. Они прямо стояли подле отца и матери и кокетливо обмахивались веерами.

Я спряталась за приоткрытой дверью сарая и замерла в ожидании, когда смогу увидеть прибывших гостей.

Дверца кареты медленно раскрылась, и из нее вышел молодой мужчина необыкновенной наружности. Его длинные волосы цвета воронова крыла были перевязаны черной лентой, а пронзительные темные глаза резко выделялись на слишком уж бледном лице с совершенными чертами. Вся одежда гостя с ног до головы была черной. В руке мужчина держал трость, увенчанную короной.

– Князь Глеб Владимирович! – радостно гаркнул барин. Его висячие красные щеки задрожали как студень, когда он спустился по лестнице, чтобы пожать руку своему гостю. – Вы, видимо, замерзли по пути. Пальцы аки ледышки, хоть на дворе и середина лета.

Князь поспешно отдернул руку, кашлянул в кулак и произнес глубоким вкрадчивым голосом:

– Это все последствия простуды.

– Вам нехорошо? – встрепенулась барыня.

– Болезнь уже отступила, благодарю за беспокойство. – На его бледных губах мелькнула тень улыбки.

– Позвольте представить мою жену, Варвару Николаевну, – барин указал на свою барыню, которая сделала неуклюжий книксен и вульгарно рассмеялась, – и моих дочерей: Дарью и Софью.

Барышни кокетливо хихикнули, прикрыв рты веером. Князь смерил их оценивающим взглядом и, кажется, остался разочарованным. Оно и понятно, ведь он был таким утонченным и прекрасным, словно принц из сказки, а они – вульгарными и развязными, как распутные девки. Молва о дочерях барина в округе ходила скверная.

– Это все? – склонив голову на бок, поинтересовался князь.

– В каком смысле? – не понял его барин.

– Дочери ваши, – князь небрежно указал на барышень тростью. – Их только две? Больше нет?

– Никак нет-с, – растерянно пробормотал барин.

– А крепостные? Много у вас женщин крепостных?

– Душ с сорок пади будет.

Ко мне подкралась Агафья и, хихикнув, прошептала:

– Барин молодой страшно как собой хорош, хоть и шибко бледный.

– Не барин, а князь! – поправила я подругу.

– Ой ли, велика важность!

– Велика! Князья по статусу выше всех идут. Вторые после царской семьи, между прочим! – продемонстрировала я свои знания дворянских титулов.

– Ах, вот оно что-о-о, – протянула Агафья. – Зачем же тогда такой вельможа приехал свататься к нашим барышням?

– Он хочет взять одну из них в жены? – Я оторвала взгляд от князя и удивленно уставилась на подругу.

– Ну а зачем еще приезжать в семью, где две молодые девушки на выданье? Ясное дело, жениться он хочет. Знать, издалека приехал барин, то есть князь! Слышал бы, какая молва о наших барышнях ходит, ни за что бы не приехал!

Слова Агафьи вызвали во мне разочарование. Образ статного и благородного князя никак не вязался у меня с образами вульгарных бариновых дочек.

– У тебя все мысли только о женитьбе, – буркнула я.

– А о чем же еще думать женщине?! – вскликнула Агафья. – Тебе вот можно об этом уже не волноваться, барин тебя соседскому конюху пообещал. Осталось подождать несколько лет.

Когда мне исполнилось десять, барин вдруг позвал меня к себе. Мать, польщенная такой честью, принялась отмывать меня грубой щеткой, плести косы и наряжать в почти новый сарафан, непонятно откуда взявшийся.

Барин принял нас в своем саду, сидя на скамейке под березой и попивая горячий чай. Он сказал, что намерен подарить меня своему соседу, у которого скоро именины. Ему как раз нужна маленькая девчушка, которая будет смотреть за птицами. В будущем этот сосед намерен женить своего крепостного конюха, которым очень доволен.

Мать от такого предложения была на седьмом небе от счастья, а мне с горя захотелось утопиться. Так за несколько минут была решена моя судьба, и никто в целом мире не мог помочь мне ее избежать.

Тихо вздохнув, я отвернулась от Агафьи и вдруг встретилась взглядом с князем. Его темные глаза пристально смотрели на меня, будто хотели просверлить во мне дыру. От испуга я икнула и замерла, но взгляда от князя не отвела, хоть и хотела. Он будто меня загипнотизировал.

Медленно подняв трость, он указал ею в мою сторону и произнес:

– Она. Ее забираю.

– Что? – выпучил глаза барин.

– Крепостную девку? – хором взвизгнули барышни.

– Да на кой ляд она вам сдалась? – воскликнула барыня. – Вы разве не на дочек наших посмотреть приехали?

Князь с явной неохотой отвел от меня свой гипнотический взгляд и уставился на барыню.

– Я на них посмотрел – не то. А вот она, – князь снова указал на меня тростью, – то, что мне надо.

– Так бы стразу и сказали, что вам служанка нужна, а не жена, – буркнула барыня. – Идемте, девочки!

Софья и Дарья фыркнули и, развернувшись, последовали за матерью. Я же все стояла на месте и, ошалело хлопая глазами, смотрела на князя.

Кашлянув, барин крикнул:

– Эй, Анчутка! Поди сюда!

– Иди, давай, – шепнула Агафья и подтолкнула меня вперед.

На негнущихся ногах я неловко подошла к барину и князю. Смотреть на последнего в открытую теперь, на таком близком расстоянии, мне было страшно.

– Сколько тебе лет? – спросил князь.

– Десять, – послушно ответила я, опустив голову.

– Тебя и правда зовут Анчуткой?

Испуганно взглянув на сурового барина, я кивнула.

– Не ври мне, – стальным голосом произнес князь, и у меня кровь застыла в жилах от жуткого тона его голоса.

– Софьей меня крестили! А Анчуткой прозвали, потому что барышню так же звать, как и меня. Барыня сказала, что негоже крепостной девке имя барышни носить, – скороговоркой выпалила я и, зажмурив глаза, принялась ждать, когда мне прилетит оплеуха от барина.

Несколько мгновений царила тишина, а затем князь произнес:

– Софья, пойдешь ко мне в услужение? Будешь моей помощницей.

– Пойду! – воскликнула я, подняв голову и вновь встретившись взглядом с князем. Его глаза в этот момент показались мне бездонным черным омутом, где таилась неизвестность. Однако попасть в услужение к нему всяко лучше, чем быть подаренной на именины сальному соседу со свинячьими глазками, а затем стать женой его конюха.

– Сколько за нее хотите?

Барин закряхтел, размышляя над ценой.

– Рублей семь, не меньше, – наконец выдал он.

Князь удивленно приподнял черные брови:

– Да вы алчный человек, Борис Аркадьевич. Ей цена от силы два рубля.

– Семь рублей и не копейкой меньше, – надувшись, повторил барин. – Она предназначалась моему соседу на именины, который подумывал выдать ее замуж за своего конюха. Не хотите, не берите.

– От чего же не хочу? Очень даже хочу. – Князь вынул из потайного кармана сюртука кошель, достал нужную сумму и протянул ее барину. – Хотел бы я вежливо сказать, что с вами приятно иметь дело, но я не люблю врать. С вами отвратительно иметь дело. Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. – Повернувшись ко мне, князь произнес: – Софья, садись в карету.

Я кинула последний взгляд на ошалевшего от такой грубости барина и шмыгнула в карету, даже не подумав испросить разрешения попрощаться с матерью. Князь последовал за мной. Когда он стукнул тростью по стенке, ямщик стеганул хлыстом. Кони заржали и понесли меня в неизвестном направлении.

– Итак, Софья, расскажи мне свою историю. – Князь снял высокую шляпу и, положив ее на сиденье, к которому была прислонена трость, внимательно посмотрел на меня. – Не смей врать мне или что-то от меня утаивать, я сразу же это пойму.

Почему-то только сейчас я ощутила исходящий от этого человека холод. Скукожившись, я робко заговорила:

– Меня прозвали Анчуткой за то, что я непоседливая и люблю озорничать. Отца моего, по словам матери, переехала карета. Это случилось еще до моего рождения. Мать, однако, почти не вспоминала о нем, потому что он был пьяницей. В барском доме она служит на кухне, а я ей помогаю. Помогала. – Помедлив немного, я продолжила: – Иногда я тайком бродила по поместью, любуясь богато обставленными комнатами. Мне страшно хотелось стать барыней и часами ничего не делать, только валяться в роскошной постели и есть яблоки с медом. А еще мне хотелось обучиться грамоте, но мать мне этого не позволила. Книги в барском доме, до которых никому не было дело, не давали мне покоя. Я мечтала перечитать их все, но мать даже подходить к ним запретила. «Негоже девке дворовой грамоту знать», – был ее ответ. Чуть позже я стала ее понимать. Крепостным нелегко живется. Помимо своего дома надо трудиться и в барском. Здесь каждая пара рук на счету, поэтому мать и отказалась обучать меня грамоте.

– Для безграмотной крестьянки ты слишком ладно говоришь, – нахмурился князь.

Испугавшись, что он решит, будто хочу от него что-то скрыть, я затараторила:

– Мне никогда не нравились речи окружающих меня крестьян, поэтому я вслушивалась в речь господ и старалась говорить, как они. Естественно, мать этого не одобрила. Она побила меня и заставила забыть все «барские словечки». Тогда я стала говорить на привычном ей языке, но не бросила того, что начала. Я продолжала слушать и запоминать правильную и более мелодичную, на мой взгляд, речь.

– А ты интересная девчушка, – хмыкнул князь. – С тобой не будет скучно.

Он отвернул голову к окну и за все время пути больше не сказал мне ни слова. Я же сидела как мышка, боясь даже повернуть голову к окну, чтобы посмотреть, где мы едем.

Не знаю, сколько прошло времени. Я даже успела задремать, но тут же проснулась, когда ямщик протяжно воскликнул:

– Тпру-у-у!

– Приехали, – констатировал князь.

Надев шляпу, он вылез из кареты, а я поспешила следом за ним.

Была уже глубокая ночь. На темном небе сияли россыпи звезд, а вокруг горели редкие фонари, освещавшие мощеные дороги и фасады домов в несколько этажей.

– Мы в городе! – восторженно выдохнула я, оглядываясь по сторонам.

– В Туле. Знаешь такой? – Одеяние князя сливалось с тьмой. Выделялось только его бледное лицо.

– Это там, где оружие куют? – Во время войны с французами барин несколько раз упоминал в разговорах с женой этот город и его вклад в вооружение страны.

– Верно. Идем за мной.

Князь шагнул во двор возвышающегося над нами дома, постучал в дверь и, дождавшись, когда ему откроют, вошел. Я последовала за ним и оказалась в богато отделанном помещении с лепниной и красивыми картинами. Всюду горели свечи и казалось, что сейчас день, а не ночь.

– Девочку сначала накормить, а потом искупать и уложить спать. – Князь передал трость высокому и широкоплечему мужчине со светло-русыми волосами и светло-карими глазами. Его суровое лицо тоже было бледным, а губы бескровными. Но если бледность на лице князя казалась естественной и шла ему, то бледность этого мужчины выглядела искусственной, будто он выбелил лицо пудрой.

– Подать в гостиной или на кухне? – басовито спросил мужчина.

– В гостиной, – ответил князь. – Мне надо обговорить с ней условия.

Мужчина, который до этого не проявлял ко мне никакого интереса, вдруг уставился на меня так, будто я скинула покрывало и оказалась золотым слитком.

– Это она? Вы ее нашли?

Князь шикнул на него и, оставив шляпу на трюмо, махнул мне рукой, веля следовать за собой.

В гостиной, чьи стены и мебель были темно-бордовыми, князь сел в кресло с высокой спинкой и жестом предложил мне кресло поменьше, стоявшее рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. Я робко село и чуть в нем не утонула. Быстро придвинулась на самый краешек и уперла носки в пол – всей ступней до него я не доставала.

– Теперь, когда ты сделала свой выбор и у тебя больше нет пути назад, я хотел бы пояснить, что мне от тебя надо. – Князь закинул ногу на ногу, чуть подался вперед и подпер рукой гладко выбритый подбородок. Несколько длинных прядей, заправленных за ухо, выскользнули и повисли вдоль его лица.

Я невольно втянула голову в шею. Холод, исходящий от князя, сейчас ощущался сильнее всего. Чутье подсказывало мне, что из огня я шагнула в полымя.

– Теперь ты будешь жить здесь, со мной, – медленно начал князь. – У тебя будет все, что есть у знатных барышень: платья, украшения, разные безделушки и образование.

На последнем его слове я вскинула голову и встретилась с пронзительным взглядом темных глаз. Мне тяжело было поверить в сказанное князем, а по его бесстрастному лицу не было понятно, врет он или говорит правду. Спрашивать же его я боялась.

– В глазах всех ты будешь моей племянницей. Твои родители умерли, и я взял тебя на воспитание. Поняла?

Я быстро кивнула. Княжеская племянница? Платья, украшения и образование? Мне это не снится?

Князь ухмыльнулся и продолжил:

– Однако за это ты будешь безоговорочно мне подчиняться. Мое слово для тебя – закон. Если я скажу, что ты должна провести самую холодную зимнюю ночь на пороге моего дома, то так ты и сделаешь. И если я прикажу тебе умереть – ты умрешь.

По моей спине пробежал холодок, будто я уже оказалась на пороге дома морозной зимней ночью. Господь всемогущий, с кем я согласилась уехать из барского дома, где самым страшным наказанием для меня была порка ивовым прутом?

– Забудь свою прошлую жизнь, – продолжил князь ледяным тоном. – Забудь, что ты была крепостной крестьянкой. Теперь ты – моя рабыня, и останешься ею до конца своей жизни.

Глаза защипало от подступивших слез. Я спрятала ладони под подолом юбки и до боли сжала их в кулаки, чтобы сдержатся и не заплакать на глазах у этого жуткого князя. Может, перейти в собственность к соседу барина и стать женой конюха – это не так уж и плохо? А ведь я даже с матерью не попрощалась. На радостях, что не придется выходить замуж за соседского конюха, прыгнула в карету к таинственному незнакомцу и уехала далеко от дома, в другую губернию.

В этот момент в гостиную вошел высокий мужчина с подносом, на котором стояли тарелки с мясом, хлебом и сыром. До этого момента я была страшно голодной, но теперь при виде еды меня затошнило.

– Спасибо, Данияр, – кивнул князь, брезгливо рассматривая тарелки с едой.

– А вы откушать изволите? – спросил мужчина у князя.

– Разве что немного.

Данияр достал из серванта хрустальный бокал, до половины наполнил его густой красной жидкостью и протянул князю.

– Забыл сказать: даже не пытайся сбежать. Я найду тебя и убью, – как бы между делом произнес князь. Заметив, что я не проявляю никакого интереса к еде, он добавил: – Если не хочешь есть, можешь идти.

– Я пойду… – пропищала я, вставая с кресла.

– Данияр?

– Да, княже?

– Искупай ее.

– Княже, но ведь она – девчушка. – Здоровяк смущенно посмотрел на меня. Что ж, хоть у кого-то здесь проскальзывает человечность.

Хмыкнув, князь небрежно бросил:

– Тогда пусть сама. Подготовь ей все необходимое.

Пока Данияр вел меня в отведенную мне комнату, в моей голове роилось множество вопросов. Кто такой князь? Почему он выбрал именно меня, а не барских дочек? Для чего я ему понадобилась? Однако осмелилась я всего лишь на один, самый безобидный:

– В доме нет женской прислуги?

– Здесь живут только трое: я, князь и… – Данияр замолк, остановившись у двери. Открыв ее, он произнес: – Ваша комната.

Его вежливое обращение ко мне смутило меня настолько, что я даже не поняла, что Данияр не договорил. Вспомнила я об этом лишь когда вошла в комнату.

– А кто же… – Я обернулась, но мужчины уже не было. – …третий?