Книга пяти колец

Глава десятая. Смерть легче перышка…

— Бездушные… — Шен сплюнул себе под ноги и вытащил мясницкие ножи из-за пояса. — Рубите им головы или ломайте хребты, они не чувствуют боли. Можно, конечно, изрубить в куски, но это куда дольше. Мастер Ян, прошу прощения за сомнения в вашем мастерстве, — аколит поклонился мне, словно извиняясь за свои слова. — Но воевать с бездушными только в перчатках без единого кольца силы — это верная смерть.

— Согласен с братом, — в разговор включился один из братьев, — думаю, этим будет сподручнее, — он протянул мне короткую тяжелую саблю с легкой улыбкой.

Коротко поклонившись бойцу, я крепко сжал клинок и несколько раз взмахнул им. Тяжелый толстый клинок расширялся к концу и ощутимо оттягивал руку на взмахе, создавалось ощущение, что этим оружием надо рубить с плеча. Глядя на мои потуги, он покачал головой.

— Мастер, позвольте, я покажу вам несколько базовых ударов. Бездушные сражаются прямо и безыскусно, поэтому с ними важнее не фехтовать, а сломать их как можно быстрее. Держите руку вот так.

Он показал хват, начинающийся с мизинца, в котором указательный палец служил лишь для направления удара, а потом сделал пару связок простейших ударов, которые я на удивление легко повторил. Лишь это помогло сдерживать подступающий страх, я привык биться один на один, а тут армия на армию, начинаю понимать новобранцев, которых отправили прямо в мясорубку боев.

— Готовьсь! — раздались голоса командиров стрелков. — Цельсь! Огонь!

Сотни стрел летели над будущим полем боя. А бездушные продолжали свое движение, не обращая внимания на стрелы. Да что это за твари, если им стрелы нипочем? То один, то другой боец падал, но его место занимал другой, и они все той же безмолвной толпой шли на нас.

— Залп! Залп! — десятники отдавали команду за командой, а потом началась свалка.

Первые ряды бездушных были уже в ста шагах от Скатов, когда прозвучала громогласная команда «Морская волна!».

Шаг, и ряды Скатов расступились, а в промежутки бойцы задних линий разбегались и метали тяжелые дротики, тут же выстраиваясь в стальную шеренгу. Первая линия метает дротики и останавливается, их минует вторая линия, метает и останавливается, их минует третья, метает и останавливается… И так до последнего солдата. Бойцы скатов идеально исполнили маневр, так что последний дротик бросался в миг, когда первый еще летит, и, прежде чем противник успеет собраться и восстановить свой идеальный строй, бойцы завершили построение и с разбегу врезались в бездушных.

Словно настоящая морская волна, тяжелые дротики сбили темп пауков, разбив их казавшийся до этого несокрушимым строй. А потом Скаты доказали всем, что они отличные бойцы. Разрывы строя расширялись все сильнее, когда тяжелые щиты сбивали с ног врага, а на первые ряды давили задние, и все это под звуки морских раковин, заменяющих Скатам горны.

Пики задних рядов били поверх бойцов, и звон металла соседствовал с криками раненых и умирающих. Словно роботы, бойцы Пауков пытались добраться до врага, но солдаты туго знали свое дело. Прямые мечи защитников столкнулись с катаноподобными клинками бездушных, смерть собирала жатву с обеих сторон. Лязг стали едва не заглушил нарастающий рокот барабанов.

— Вот дерьмо! — Шен пытался прочистить свой нос и ножами указывал в сторону портового квартала, из которого появились новые знамена пауков. Вот только отряд, идущий под грохот барабанов, ужасал.

В чернильно-черных самурайских доспехах шли Пауки, а рядом с ними возвышались трехметровые гиганты, вооруженные двуручными дубинами, толпа гоблинов, издав жуткий гвалт, рванула вперед, размахивая ножами и копьями. Эти безумцы хотели крови и мяса людей.

— Да смоет наших врагов волна! — рев сотника подхватило множество глоток, Скаты медленно, но верно сминали бездушных, и главную роль во всем этом играли сам Ганд и его командиры — мощь бойцов, владеющих кольцами силы, просто поражала, но даже они уставали, а вот бездушные нет.

Барабаны усилили свой ритм, и вслед за гоблинами рванули в бой огры. Скаты смотрелись на их фоне карликами, которых просто сметут одним ударом. В голове билась лишь одна мысль: «Я должен стать мастером колец силы и, самое главное, выжить сегодня». Крепко сжав тяжелый клинок, я ухмыльнулся и приготовился встретить врага. Смерть легче перышка, честь тяжелее скалы — присказка деда сама собой возникла в голове. Моя честь — доказать прежде всего себе, что я настоящий боец, и лишь потом выжить.

— Уууууууууу, — сбоку раздались звуки горнов, а следом раздались приказы уже таким привычным и родным голосом — голосом Ву Бэйя. — Быстрее, беременные улитки! Скинем Пауков в море!

— Шаг, сукины дети! Шаг! Коли! — солдаты Скатов, словно единый организм, сминали бездушных, заставляя их отступать. — Шаг! Руби! — десятники надрывались, перекрикивая звуки схватки, а во фланг ударили бойцы деда.

Назвать их ополчением у меня никак не получалось. Разница между Шеном с братьями и бойцами, которых вел дед, была колоссальна. Первые ряды были одеты в тяжелые доспехи и вооружены кто чем, но все оружие явно было боевым и привычным владельцу. Богатые горожане из тех кто не чурался воинской стези. Это за ними шли бойцы, уже вооруженные кто чем, некоторые без малейшего доспеха, но все как один полные решимости спасти свой город. Фигура деда угадывалась по тяжеленной гуаньдао, заляпанной кровью, а рядом с ним шел уже знакомый гигант, вооруженный двуручным клевцом — Шао.

Когда дед с бойцами атаковал, я с ужасом увидел то, почему моего деда зовут Кровавый вихрь. Не останавливая своего разбега, он бежал по воздуху, как по ступенькам! Прыжок, и его алебарда наносит круговой удар, разрубающий все на своем пути. Кровь из ран залила его с ног до головы, а он, хохоча словно демон, играючи уходил от всех атак, постоянно неся смерть. Бездушные, так долго сопротивлявшиеся Скатам, падали под его ударами один за другим. Настоящая машина смерти.

Шао, словно кегли, сбил с ног бойцов, мешающих ему присоединиться к моему деду. Тяжеленный клевец летал в его руках, как игрушка. Ему было все равно, есть на его враге доспех или нет. Каждый шаг нес за собой смерть или увечье. А следом шли ополченцы, убивая любого врага, до которого они могли дотянуться.

Орда гоблинов, несущаяся во весь опор, увидев новых участников резни, резко застопорилась, и задние ряды давили на передние, гиганты-огры, взявшие разбег, ни на секунду не собирались останавливаться, топтали не успевших убраться с пути гоблинов и тут же врезались в остатки бездушных, пытаясь добраться до Скатов и ополчения.

— Кровавый вихрь, — с благоговением произнес Шен. — Ваш дедушка — один из могущественных практиков колец силы на острове, если бы не уничтоженное ядро, он бы уже мог стать не только архатом, как губернатор Хван, но и пробужденным.

Вопросов к деду становилось все больше и больше, например, как он с уничтоженным ядром может творить всю эту дичь. Он шел сквозь врагов, как горячий нож сквозь масло, и с каждым его шагом вокруг него закручивался все более сильный смерч. Кровь, попадая в него, закручивалась потоками воздуха, и скоро его окружала кровавая взвесь.

Удар алебарды, и новая порция крови вливается в окружающий его вихрь. С каждой новой порцией крови вихрь менялся все сильнее и взвесь превращалась в крупные сгустки крови, которые пробивали тела врагов, словно бумагу. Шаг вперед, и огр, пытавшийся убить деда, падает, разрубленный пополам, а из его тела кровь бьет фонтаном, усиливая кровавый вихрь, кружащийся вокруг деда.

Буквально через несколько секунд сгустки крови преобразовались в кровавые стрелы, и теперь каждый выпад гуаньдао сопровождался залпами кровавых стрел, пробивающих доспехи, как будто это бумага, вытекающая из тел кровь становилась частью все больше и больше разрастающегося вихря.

В моей голове сама собой появилась картина боя Ганда с беловолосым колдуном, слишком уж техника деда была похожа на кровавое колдовство — махо.

— Да смоет наших врагов волна! — все чаще и чаще раздавался боевой клич Скатов, а ему вторил клич ополченцев деда. — Громовая жемчужина! За империю!

Огры замедлили стремительное наступление, но это была лишь агония. Пауки откатывались назад, а мы теснили их шаг за шагом, освобождая город. Я почти не участвовал в этой бойне, чему был, откровенно говоря, рад. Смерти, витающие вокруг, ощущались мной как нечто совершенно осязаемое, и это пугало меня куда больше, чем необходимость вступить в бой.

Бой продолжался, а над городом медленно всходило солнце, освещая все вокруг. Отряды клана Паука отступали все дальше, пока не наступил переломный момент.

Дед, возглавлявший атаку, неожиданно остановился и упал на колени — из его рта потекла кровь. Гигант Шао и его бойцы тут же выстроились впереди, закрывая своими телами Бэйя.

И почти сразу же земля вздыбилась между линиями бойцов, разделяя Пауков и Скатов. А следом раздался мелодичный женский голос, перекрывший шум.

— Как мило, что вы дали мне поспать, прежде чем прийти сюда и умереть, — раздался мелодичный женский голос и колонны пауков расступились, когда из-за их спин вышли три фигуры.

Маленькая хрупкая девушка шла посредине, а вокруг нее крутились десятки камней, создавая защитный барьер. Кажется, я впервые увидел настоящего мага — шугендзя. От нее ощущался мощнейший поток силы, казалось, сама земля пытается ластиться к ней, как верная собачонка.

Закованный с ног до головы в тяжелые черные доспехи самурай был вооружен тяжелым пехотным мечом, такие, кажется, называются нодати. За его плечом развивался флаг с изображением паука и стилизованный же паук закрывал маску на его шлеме. Судя по его виду, именно он командовал всей это ордой, слишком уж азиатские генералы любят выделяться.

Третьим был невысокий человек в простых серых одеждах монаха, единственное, что его выделяло, — мягкие движения профессионального бойца и абсолютное отсутствие волос на голове. У него были выбриты не только голова и щеки, но и брови с ресницами.

— Мы вернулись домой, псы императора, — из под маски раздался глухой голос самурая, не знаю, как они это делают, но даже в арьергарде мы слышали его идеально. — Громовая жемчужина — лишь начало. Сдайтесь, и мы вас пощадим, — интересно, о какой пощаде он говорит, если мы в большинстве?

— Склони колени и прими правосудие империи, — вперед строя вышел Ганд, а деда в это время несли к нам в арьергард.

— Правосудие империи? — самурай расхохотался. — Правосудие предателей? Чем ты собираешься выиграть бой, Скат? Этой горсткой бойцов, потративших свои силы? С тобой нет ни одного шугендзя, — в голосе была слышна усмешка. — Говорят, пираты слишком расшалились в этом году. Во имя Паука, начинай! Мы выпьем вашу кровь! — последние слова он проревел так, что его слышно было на другом конце города. Его клич тут же подхватили остальные пауки, ринувшиеся в атаку, а по мановению руки девчонки в нас полетели шрапнелью булыжники мостовой. Камни ломали руки, пробивали головы, сбивали с ног, а бойцы пауков шли в бой, крича свой жуткий клич.

Новый взмах, и следующая партия камней летит в нас, да что ж ты за артиллерийская установка? С резким свистом над бойцами пролетела светящаяся стрела. Черный самурай сделал шаг, закрывая собой метающую камни девчонку, но длинная стрела оказалась зажатой в кулаке лысого мужчины, который, казалось, просто протянул руку и стрела сама попала туда. Его движения были настолько естественны и легки, что внутри меня разгоралась безумная зависть. Я тоже хочу так! Даже в своей лучшей форме я был куда слабее этого монаха.

За моей спиной раздался очередной свист. Резко обернувшись, я увидел юную девушку в легком желтом платье, вооруженную гигантским асимметричным луком. На ее поясе покачивался тяжелый колчан, наполненный стрелами. Легко натянув свой лук до самого уха, она отправила, почти не глядя, следующую стрелу. Словно в замедленной съемке, я видел, как спущенная стрела начала крутиться, накручивая на себя потоки энергии воздуха, чем больше их становилось, тем пронзительнее был свист. Миг, и один из Пауков, отличающийся дорогими доспехами, остановился: из его глазницы торчала стрела, пробив шлем насквозь.

Повторяя трюк деда, девушка бежала по воздуху, беспрерывно стреляя. Каждое ее движение выдавало в ней опытного бойца. Большая часть стрел выкашивала бойцов врага одного за другим, но, самое главное, она не давала колдовать магу Пауков. Глыбы, крутящиеся вокруг девчонки, только успевали закрывать ее от стрел.

— Госпожа Цурючи! — с благоговением произнес Шен, когда его тяжелые ножи срубили очередного гоблина, решившего, что раз мы находимся за спинами бойцов, то мы легкая добыча. Он похоже искренне восхищался высокоранговыми практиками колец силы. Сами не понимая, как, мы оказались в центре бушующей схватки. Благо, что нашими врагами были не нечувствующие боли бездушные, а мелкие тщедушные гоблины, пытающиеся добраться до раненых бойцов. Шипованные перчатки вновь показали себя во всей красе, ломая кости и разрывая плоть. Тяжелая сабля в моих руках была больше похоже на дубину. Каждый мною убитый что-то менял в этом мире. Я ощущал легкий холод по всему телу, а на краю сознания слышались благодарственные шепотки, сводящие меня с ума.

Лучница, явно тяготеющая к кольцу Воздуха, творила чудеса, выбивая бойцов врага, но тройка лидеров ей явно была не по зубам. Девушка то ли читала молитву, то ли пела песню продолжая стрельбу. От нее била такая мощная энергия жизни, что я залюбовался как она слитным движением натягивает тетиву до уха и не целясь выпускала на волю стрелу. Выстрел и новый враг повержен. Потоки воздуха вокруг нее развивали ее длинные волосы, но совершенно не мешали стрельбе. Как настоящая валькирия она отправил бойцов в объятия смерти.

К сожалению, всему хорошему приходит конец.

После очередной стрелы, выпущенной в магичку, одетый в серое монах скользнул вперед, голой рукой заблокировав удар меча одного из скатов. Шаг вперед, и его противник уже валяется внизу, а он, словно серая молния, несется к девушке. Не знаю, что творилось в моей голове, когда я рванул ему наперерез.

Казалось, что меня звала пульсирующая энергии юной валькирии, а я словно ворон ее божественного отца спешил на призыв.

Скаты, пытающиеся остановить монаха, разлетались в разные стороны, как кегли. Лучница успела выстрелить в него дважды, прежде чем сломанной куклой отлетела в сторону. Пытаясь подняться, она получила очередной удар ногой от этого монаха и затихла. Пытаясь отвлечь его от девчонки, я в бешенстве метнул свою саблю, от которой он играючи уклонился. На бесстрастном лице не было никаких эмоций, когда я влетел в него с серией ударов на разных уровнях.

Я бил, как меня учили, как я привык, совершенно забыв, что это тело не привыкло к такому. Серия ударов руками закончилась мощнейшим ударом ноги. Ярость вела меня, колено в прыжке, и следом связка ударов локтями.

Все мои удары разбивались о его защиту, как вода о скалу. С бесстрастным лицом он лишь защищался, казалось, он изучает меня как какое-то насекомое.

— Сдохни! — я чувствовал, как энергия умирающих струится вокруг меня, и, наплевав на все, я потянулся к ней всей своей душой, пытаясь вобрать ее как можно больше. Каждый мой удар сопровождался серой вспышкой, заставляя его пятиться, а потом он ответил.

Мои ребра, казалось, превратились в труху от единственного удара. Кровь наполнила рот, а я, откинутый его движением метра на три, сполз по стене рядом с девчонкой-лучницей. Медленно опираясь на руки, я попытался встать, и с большим трудом мне это удалось. Сплюнув кровь, я снова встал в стойку и только сейчас я осознал, что монах наблюдает за мной, хотя мог бы добить меня в любое мгновение. Его губы тронула едва уловимая усмешка, когда я вновь рванулся в атаку. В глазах монаха я увидел одобрение. Шаг в сторону, и его удар ломает мне ключицу. Адская боль заставила меня лишь стиснуть до хруста зубы, и в следующий миг мой локоть влетел в его бесстрастное лицо.

То, что я считал болью, оказалось лишь легким шлепком.

Боли нет. Моя голова мотнулась от удара кулаком.

Смерти нет. В левой ноге трещина, его стопа бьет как молот.

Есть лишь путь. Мой кулак летит в его лицо, а гаснущее сознание отмечает маленькую каплю крови у его носа.

Есть лишь моя воля. Он встречает шипованную перчатку ударом кулака. Отстраненно я понимаю, что мои пальцы сломаны.

— Сдохни, — я бью головой, пытаясь хоть чуток его задеть, и падаю от его удара по моим многострадальным ребрам.

— Еще не сформировал ядро, а кидаешься на архата кихо земли, — я попытался сплюнуть кровь, заполняющую мой рот, но боль была так сильна, что я не смог даже двинуть челюстью. Кровь тоненькой струйкой стекала по моей щеке. Словно тень смерти, рядом возник черный самурай, и его нодати падал прямо в мое лицо. — Не стоит, Кобаичи. Мальчик способен, техничен, яростен и к тому же благословлен гако. Хороший кандидат, — странный монах просто заблокировал голой рукой мощнейший удар самурая, не переставая говорить. — Он останется жить, — в голосе монаха звучали непреклонная воля и спокойная уверенная сила. — Нам пора уходить, миссия уже увенчалась успехом. А девочка, — он неожиданно усмехнулся и стал на мгновение походить на живого человека, а не на ожившую статую, — слишком похожа на мою маленькую Ми Хэй, такая же яростная, он с улыбкой посмотрел на молодую колдунью продолжающую швырять камни.

Монаху, казалось, было совершенно плевать, что происходит в округе. Даже терзающая меня боль не мешала чувствовать жуткое напряжение от самурая, а еще я чувствовал страх. Этот черный железный дровосек до усрачки боялся серого монаха, способного голыми руками блокировать меч.

Монах похоже стресс мою башку, сотрясение средней степени как-то отстраненно мелькнула мысль, голова кружилась, как проклятая. Тошнота накатывала раз за разом, но тут же забивалась стекающей в горло кровью. Я приподнялся на целой руке, пытаясь встать.

— Мальчик, если осмелишься, — монах обернулся и снова одобрительно посмотрел на меня, сделав паузу, он продолжил:

— Найди в Землях Теней монастырь Мертвой руки. Скажи, что тебя призвал учиться Ми Хен по прозвищу Сокрушитель тверди, и тебя проводят. Живи и помни, что на путях силы нет правил…

Бойня, в которой Скаты резались с Пауками, все не могла остановиться, а трое командиров в сопровождении отряда телохранителей возвращались на свой корабль. Я же пытался встать, опираясь на стену.

— Во славу Нефритовой империи! Я, Киу Донг, беру всю вину на себя!

Из полуразрушенного укрепления кучка израненных бойцов с красными шарфами на шее тащила какие-то трубы в виде драконов. Говоривший едва держался на ногах, но вот в следующий миг он выпрямился, словно проглотил лом, а его руки запылали огнем. Разведя их между собой, он запустил волну огня над металлическими драконами с оскаленными пастями.

Оглушительный грохот сбил меня с ног, на которые я с таким трудом сумел подняться. Фланги Пауков были уничтожены, как и часть отрядов Ската. Сквозь стоны раненых и умирающих, прямо по телам и лужам крови, все в дыму, красные шарфы бросились в самоубийственную атаку.

Перед тем, как я потерял сознание, в голове возникла лишь одна мысль: «Порох. Какого черта тут делает порох?».