Книга перемен

«Чалый звездолет, всхрапывая и тряся соплами, пятился от Гончих Псов.»

Вот тебе, бабушка, и день мобильной пехоты! Приехали. Конечно, я знаю, что машина предсказаний – всего лишь рулетка. Не учи ученого… лычки видишь? Ну и что, что ты лейтенант? Ты же «пиджак», сразу видно… А я – сержант. Вторая рота. Отморозки Валленштайна. Слышал?… Университет? С отличием?! А я – сержант. Семь лет беспорочной. Ты меня слушай.

Так вот. «Чалый звездо…»

Предсказание. Конечно, я знаю, как это делается! Одна фраза, случайно выбранная из тысяч книг, миллионов абзацев, миллиардов слов, квинтиллионов бу… хмм…

Но можно было бы и поконкретней.

По-простому. Это самое лучшее. Вот, помню, был у нас случай. Служил в третьей роте сержант один. Прозвали его – Жабенций, потому как душа у сержанта была добрая… Какая связь? Просто с лицом повезло меньше. «Напалм-300Б», знаешь ли… Знаешь? Ага, вы тоже на Бете Водолея были… Высаживались?! Это мы, пехота, – высаживались, а вы… э-э… извини, в гости ходили. Мы по колено в горящем напалме… Так вот, спросил Жабенций перед рейдом на Сигму Скорпиона: зачем я живу на свете, Господи?! У машины, представь себе, спросил. Машина щелкнула, тренькнула… И на тебе – ответ. «Никто и не знал, что он человек.» Ни фига себе! Ты чего-нибудь понял? А вот я – понял.

Все-таки правильный вопрос задать – первейшее дело.

Жабенций-то призраком оказался. Как-как… сказал бы, да образование мешает. Твое. Высшее. Жабенция в погибшие записали после того рейда. Тело кремировали, прах развеяли в космосе, как для павших смертью храбрых положено… Мы помянули сержанта. Все честь честью… А он возьми, да объявись. Ошибочка вышла. Компьютер Жабенция с тезкой перепутал – и похоронку выписал, и по всем инстанциям провел – а сержант тем временем в госпитале валялся без сознания.