Книга Обид Карак-Азум

Глава 4. Ворчание предков

2. "С юга пришла весть, что небольшой отряд налётчиков орков собирается у Карак-Акула. Мы, тринадцать горцев Карак-Азума под предводительством Торвальда Молотобойца, придем на помощь им в эту трудную минуту, знаменуя свой первый общий поход, ведь наши братья подавлены и требуют поддержки".

3. "Да будет записано, что мы отомстили за смерть неизвестного гнома и тех кто пал от клинков гроби в окрестностях Карак-Акула. Торвальд Молотобоец навсегда войдет в нашу историю, поскольку он вновь сплотил разообщенных гномов в окрестностях гор Карак-Азум".

4. Весть разносится среди подножья Карак-Азума и других далёких земель, что кланы должны браться за оружие. Множество обид потерпел наш народ и по сей день для нас не окончен Великий траур. За эту несправедливость мы не отступим, пока головы всех и каждого гроби не будут сострижены с плеч. Ещё до нас дошла радостная весть, что деревня Карак-Акул, всем своим числом, направляется в Кил-Азар для воссоединения со своими братьями.

После небольшой победы в Змеином ущелье, отряд Торвальда окреп и вооружился лучшим оружием из того, что было у поверженных орков.

Хаакам говорил долго и красноречиво, прежде чем тройка Громобоев из Карак-Акула решилась помочь, и эта помощь повлекла за собой первые признаки лавины. Ведь теперь новый клан рос с каждым днём, но ему предстояли естественные для любого народа проблемы..

— Не смей сейчас ворчать, славный Снорри! не смей! — яростно процедил Хаакам и ткнул пальцем в рыжебородого гнома, старосту деревни Карак-Акула. — Все мы знаем, что нашим женщинам, детям и мужчинам потребуются припасы. Все мы знаем и о том, что нашим воинам нужны настоящие доспехи и оружие.

Недовольный гомон усилился. Хаакам замахал руками, стараясь успокоить, призвать к тишине, но и сам еще не знал что сказать. Правда на любой случай есть хороший способ..

Хаакам подозвал молодого гнома и приказал ему разлить новоприбывшим последнюю бочку пива.

Парень попытался было возразить, но Хаакам остановил его жестом.

— Если бы я не был Долгобородом, я был бы сегодня с Молотобойцем. Когда у тебя выросла длинная борода, ты начинаешь понимать, чего стоит кусок гнолленгрома (уважения), и почему нужно уважать гнома за пышность его бороды. Вот эта борода говорит тебе, что я стар, а значит мне лучше знать, и ты это тоже понимаешь, поэтому ты слушаешь мои советы, чтобы потом вырасти, став настоящим гномом, и передать свои советы следующему поколению. Запомни, гнома можно оценивать только по его бороде…

Щеки парня, ещё не обросшие щетиной покраснели от стыда. Низко поклонившись, он быстро скрылся за дверью.

"Что за времена настали", — думалось Хаакаму. — "Нынешние гоблины измельчали и стали хлипче, да и ничего уже не делается так, как в старые добрые времена".

Однако, есть дела поважнее. Он перевел гневный взгляд на восседающих пред ним — троицу гномов Долгобородов.

— Мы это обсудили ещё в Карак-Акуле, — медленно проговорил он, наконец. — Торвальд и его воины…

— Наши воины, — поправил Снорри.

— Нашими они были в те времена, когда ты и я могли сражаться в полную силу и были камнем, а не рваными мешками с песком! Я знаю, что ты был железнобородом, Снорри, и защищал самые темные шахты Караз-а-Карака, вместе с бронеломами, но наше время ушло. Поэтому они воины Торвальда и не нужно забывать об этом, ради общего блага гномов!

Снорри и другие хотели ворчать, но истинные слова Хаакама заставили их заткнуться и уткнуться в деревянный, сколоченный на скорою безобразный стол.

Бронеломы обучены сражаться в плотном строю, зажатые стенами узких тоннелей с обеих сторон. Они находят такую позицию крайне удобной для себя, и враги разбиваются об их стену щитов, словно приливные волны о скалы. Непроницаемые, непримиримые и недвижимые, бронеломы формируют непреодолимую громриловую стену, которая сдерживает тьму, изрыгающую потоки ползучих ужасов. Враги падают от ударов топоров, словно озимая пшеница под взмахами косы, а редкие контратаки не могут пробить превосходные доспехи и с лёгкостью отбиваются крепкими щитами. Вот почему Снорри мог думать лишь о хорошем доспехе и не знал других видов войны.

— Поэтому, благороднейшие Долгобороды, — продолжал Хаакам — В первую очередь, Торвальд и его воины, непокладая рук трудятся над поиском ресурсов, которые помогут нашим гномам не помереть с голоду и построить должные укрепления для нашей быстро растущей общины.

Другой старейшина, Седогрив Белый Ус внезапно и злостно потянул себя за бороду.

— Но оружие, доспехи! — крикнул Седогрив. — Мы не можем сражаться палками! Предки и так гневаются на нас, ведь всю нашу историю..

— Всю нашу историю дави сражались лучшим оружием в мире, и будьте уверены, старейшие, мы его получим! — В дверях показал Торвальд с орочьим мечом в руках, а за его спиной стояли прочие гномы-воины.

— Мне не в радость сражаться этим, призренный хламом гроби. Мне нужен молот, из стали, созданной руками нашим предков, но если мои воины умрут от голода, то и молот предка не стоит ни гроша. Я уверен, они согласятся с этим.

Седогрив недовольно посмотрел на Торвальда, потом хрюкнул:

— Мы старые, искалеченные былыми сражениями воины, Торвальд, — произнес он нехотя. — Мы ворчим, это наша судьба.

— Вы ворчите, благороднейшие, потому что вы Долгобороды, — сказал Торвальд и преклонился. — И ваша судьба, наставлять молодых несмышленных гномов подобных мне. Именно благодаря вам, наш народ всё ещё может сражаться.

Долгобороды переглянулись и согласно закивали, внимая истинным, твердым как сталь словам. Ведь этот молодой гном по истине прав. Случается, что даже у самых терпеливых гномов начинают сдавать нервы под постоянным градом попрёков от Долгобородов. Тем не менее, гномы сносят всё это в почтительном молчании, а другие и вовсе растут в мудрости не по годам.

— Жажда мести сжигает каждого Долгоборода, но я вижу, сегодня ты мудрее.

— А я вижу на вашем оружии ещё свежие пятна крови, — заметил Хаакам. — Ну же, какие вести из горных перевалов?

Торвальд отпустил своих воинов, а после, присел рядом с почтенными дави. Пока молодой гном разливал последнее в деревне пиво, воин поведал о том что узнал и добыл в последнем сражении.

Судьба и удача, помогли Торвальду найти несколько десятков заблудившихся гоблинов. Обвешанные мешками — до узлов забитыми золотом и прочим добром, — они попали в умелую засаду. А после плененных хорошенько пытали, хотя это было не к чему. Ведь гоблины по природе своей трусливы и раскололись при виде первой отрубленной башки.

— Есть больше, намного больше! — пищал один из них. — Рубило, блестяшки, броня, да-да! Мы покажем!

— И я покажу! И я! — кивали другие хлопая ушами.

Торвальд поморщился, однако сделал глоток человеческого пива.

— Конечно. После, мы убили их всех, в этот раз отринув память о чести.

Долгобороды согласно кивнули, а Снорри добавил:

— Вопросы чести гоблу не касаются! Как и все остальные вопросы гномов, кроме мести.

— И ты прав, почтенный Снорри. Коварство гоблинов не имеет границ, а потому мы поступили иначе, полагаясь на мудрость и предостережения предков..

Как и сказал Торвальд, отряд поступил иначе. Следуя за воронами Грунгни, в обход описанного гоблинами места, они заметили дозорных на вершинах. Под перекрытием скал и ущелий гномы подобрались как можно ближе, дивясь и не веря своим глазам.

— Великий Грунгни… — прошептал Бьёри, — Это ведь гробница короля! Гоблины грабят гробницу короля!

Гробница была взломана, но судя по поведению множества гоблы — не до конца. Враги злобно метались среди древних развалин пытаясь найти любой способ проникнуть внутрь. Зная мастерство древних зодчих, Торвальд понимал, что ещё есть время отбить древнюю гробницу и не позволить налётчикам овладеть скрытыми в ней сокровищами.

— Мы не можем ждать, — сказал Бьёри. — Воины рвутся в бой, и мы должны нанести удар, пока они достаточно сильны, чтобы противостоять апатии.

Торвальд кивнул, хотя вид у него по-прежнему был озабоченный. Он обратился к разведчикам:

— Есть ли признаки, что они ожидают нападения?

— Нет, предводитель, — отозвался седой воин.

Он разглядывал гоблинов через подзорную трубу, возможно, доставшуюся ему ещё от его деда.

— Я пошлю с тобой Хирда и Фирда, вон на ту скалу, — обратился Торваль к Бьёри, — их знания в маскировке наверняка помогут тебе в слежке.

Бьёри не сказав ни слова принялся собирать припасы из общей поклажи. Торвальд что-то шепнул другому гному, и вскоре с любопытством появились два бывалых рейнджера.

— Вы двое пойдете с моим помощником, будете делать то, что он велит, и ничего не просите. Пусть вороны Грунгни присмотрят за вами. — С этими словами Торвальд повернулся к отряду, его лицо было таким же твердым и стоическим, как камень у него под ногами.

Среди гоблы было множество Черных волков, поэтому Хирд и Фирд остались вместе с Бьёри следить за гоблой, ведь только рейнджеры знали как укрыться от острого нюха Чёрных, пока небольшой разведывательный отряд Торвальда не вернётся с подмогой.

— Будьте осторожны, — только и сказал он.

Седогрив в раздумьях схватился за бороду.

— Моя седая борода не помнит королей в этих землях, как и колоний гномов. Что за король, если он король, не записан в книге Дамаз-Крона?

— Моя помнит, — нахмурился Хаакам. — И да, это был король, но мало кто знает об этом…

К вечеру того же дня, взгляд Торвальда упал на пики Карак-Азума. Он ещё помнил, что даже в самый разгар лета вершины Караз-Анкора белеют снегом на фоне голубого неба. Но в этих горах лишь жара и как говорят местные гномы, частые проливные дожди. Погода начинала меняться. Раз или два уже выпадал небольшой дождь. Скоро дожди станут долгими и обильными, и обильнее всего — в горах.

Торвальд обеспечил отряд всем необходимым, а после велел поторопиться. Воины из двух деревень, а так же другие, кто услышал о новом Объединенном клане, уже столпились плохо вооруженной но воодушевленной на подвиги силой, позвякивая в темноте боевым металлом.

Торвальд глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Нельзя показывать воинам свою слабость, нельзя посрамить себя перед предками.

— То что свершилось уже не остановить, — сказал он так, чтобы каждый мог услышать предводителя. Десятки факелов освещали его лицо, как камень, без сомнений. — Побывал я во многих краях, повидал я многие печали, но ни о чём не жалею. Равно как не забуду, всех, кто разделил этот путь со мной! Наш отряд нуждается в имени, и мы должны дать его ему. Чтобы в час победы или рока каждый враг запомнил это имя, запомнил и устрашился даже мёртвых!

Толпа загудела. Впервые за историю Карак-Азума выкрикивая имя гнома:

— Торвальд! Тоооорвальд!

— "Гром-Грунд"! — крикнул гном. Что значит — Непокорный Молот.

То что свершилось уже не остановить и Молотобоец давно принял ответственность за это, как и полагается настоящему гному. Судьба и удача, а также дух гнома помогли ему добраться до этих мест и осуществить задуманный поступок. Но Хаакам намекнул, что это только начало. Если это действительно так, он пойдёт и дальше, ведомый своей судьбой, как шёл до сих пор.

Торвальд поправил за плечами мешок и, ни разу не обернувшись, зашагал вперёд слушая за спиной топот своего отряда. Отсюда он взял курс к низинам и перевалам, где среди зубчатых вершин и крутых скал спряталась всеми забытая гробница короля Адриана.

Весь оставшийся светлый день, Бьёри, не сводил с гоблы глаз, пока его странные побратимы ползали среди камней, натирали рубахи странным маслом и вообще на его взгляд вели себя странно. Их не волновала эта адская сухая земля, а вечерний дождь и вовсе был в радость.

Не смотря на долгие годы жизни среди этих засушливых гор, Бьёри всё ещё помнил прохладные залы и шахты Карака, где место палящего солнца грело тепло очагов, а место света сияли факела и искры могучих древних горнов. Дождь… дождь и вовсе в те времена был для него сказкой.

Конечно, пусть Бьёри и был ещё молодым и по меркам Долгобородов глупым гномом, все же он слыхал о Рейнджерах — глазах и ушах большинства гномьих крепостей.

Уходя в дозор, они могут проводить в пустошах многие дни, выслеживая врагов и разных опасных тварей. Именно рейнджеры изучают скрытые долины, протискиваются через обрушившиеся тоннели Подземного Пути и лазают по скалам в поисках новых троп. Рейнджеры с лёгкостью расправляются с одиноким чудовищем или небольшим отрядом гоблинов, но, встретив грозного противника или армию неприятеля, они сразу же оповестят ближайший гарнизон о надвигающейся опасности.

Несмотря на то, что все крепости ценят такие услуги, нельзя сказать, что рейнджеры глубоко уважаемы. Им приходится много блуждать, часто переходя из крепости в крепость. После многомесячного выживания в пустошах, вдали от проторённых дорог, рейнджеры в лучшем случае выглядят обветренными и поношенными. Многие считают их изгоями, пытающимися заслужить место в крепости. Иногда это так, но часто рейнджерами становятся свободолюбивые гномы, небольшие группы которых покинули уважаемые кланы, чувствуя себя как дома на склонах гор. В отличие от своих собратьев, они ночуют под звёздами, сменяя лагерь за лагерем. Поэтому неудивительно, что большинство гномов с недоверием относится к рейнджерам, считая их не совсем здоровыми из-за свежего воздуха и солнечных лучей.

Чтобы выжить на суровых горных склонах, не имея за спиной крепость, в которую можно отступить, рейнджеры научились скрытности и уникальной для гномов манере боя. Они — отменные охотники и мастера засад, застающие врага врасплох. Рейнджеры могут вызвать сход лавины, заманить врага к обрыву или привести его прямо в надвигающуюся снежную бурю. В бою эти гномы используют обширный арсенал различного оружия — арбалеты для поражения врага на дальней дистанции, топоры для метания и двуручные секиры против поистине внушительных противников. Рейнджеры делают умело скрытые тайники со спальниками, котелками и скалолазными инструментами вдоль своих горных маршрутов, ведь помимо оружия им приходится тащить на себе большой запас припасов. Имея дело с большими силами врага, рейнджеры сначала предупредят всех гномов, оказавшихся на пути продвижения противника, а затем развернут деятельность по уничтожению отставших, выжидая подходящего момента для серьёзного удара. Таким образом, когда войско противника схлестнется с гномьей ратью, рейнджеры нападут с тыла, уничтожая вражеские боевые машины и колдунов-одиночек, неминуемо склоняя чашу весов к победе гномов.

Неоднократно случалось, что даже самые значимые деяния рейнджеров оставались неотмеченными — акты саботажа, вроде сброса пороховых бочек на лагеря неприятеля, отравление припасов различными ядами или заманивание диких зверей на пути следования вражеских армий, чтобы голодные мантикоры или виверны могли сделать за гномов часть их работы. Тем не менее, не имеет значения, как много ночных гоблинов перебили рейнджеры — большинство кланов ограничится лишь беглым ”спасибо” и толикой уважения.

"Все мы теперь рейнджеры", — подумал Бьёри, — "Без крепостей и настоящего дома куда можно пойти".

— Притихли, — наконец буркнул Бьёри, когда лагерь гоблы вокруг гробницы, запылал множеством жарких костров. — Я наблюдал за ними весь день, теперь и вы..

Бьёри обернулся и к его огромному удивлению никого не обнаружил. Он стал шаркать в темноте, думая, что возможно его напарники уснули. Нарушили приказ Торвальда и теперь получат нагоняй…

Внезапно, в стороне, он услышал шорох щебня. На этот раз Бьёри разозлился. Он успел привыкнуть к странным повадкам этих чудаков, но в игры играть не намерен. Резко обернувшись на шум, он хотел изрядно поворчать и тут же охватил по голове чем-то тяжёлым. Глаза его закрылись, и он больше ничего не чувствовал.