Книга III. Беглец от особых поручений

Часть 1. Чем дальше в лес... Глава 1. А мне летать, а мне летать... охота

Утро выдалось на удивление погожим. Город за окном блестел мокрой пожелтевшей листвой деревьев и ярким золотом церковных куполов. Белоснежные стены домов, влажно поблескивающие после ночного дождя, только добавляли яркости в эту картинку. И не скажешь, что за окном начало октября. В этом году осень пришла в Хольмград на удивление поздно, хотя холодный ветер и не давал забыть о том, что сентябрь это уже не лето…

Из детской донесся веселый смех Родиона. Кажется, наследник решил поиграть с любимой сестренкой, и та вновь отколола какой‑то номер. Иначе, с чего бы к звонкому колокольчику его смеха добавился грудной голос Лады?

Я откинулся на спинку кресла и, с хрустом крутанув головой, принялся разминать кисти рук, уставшие от долгой писанины. Да, руководить училищем, тем более столь… необычным, это вам не охранителей по кучкам раскидывать… Выматывает эта бумажная работа куда как больше, чем тренировки синемундирников.

Так! Хорош бухтеть, словно старый дед!

Я подскочил с кресла и ринулся вон из кабинета. Меня ждала жена с детьми, а следом тренировочный зал, бассейн и баня. Иного способа не дать себе превратиться в брюзгу я не знаю.

- Добрый день, отец. - Заметив меня в дверях, Родион подскочил на месте, одновременно скосив взгляд на гувернантку, точнее, как принято у нас говорить, «мамку», Рогнеду - высокую и худую женщину средних лет, нанятую в помощь Ладе для присмотра за детьми.

Не обращая внимания на неодобрительно поджатые губы Рогнеды свет Болховны, я подхватил на руки сына и тут же растрепал его старательно уложенные, можно сказать, прилизанные светлые волосы. Никогда не понимал, зачем нужно делать из детей нарядные игрушки. Что это за ребенок в костюме‑тройке и с белоснежным цветочком в петлице?! А уж семилетний мальчишка и вовсе не должен походить на фарфоровую куклу. У Рогнеды Болховны, разумеется, на этот счет было свое мнение, но отстаивать его вслух она не станет… И ладно.

В очередной раз подбросив Родика, я аккуратно опустил мальца на пол и, улыбнувшись наблюдающей за нами сидящей на оттоманке с книгой в руках Ладе, обратил свое внимание на вцепившуюся в мою ногу дочку. Упрямая трехлетка тянула меня за штанину, требуя своего аттракциона… и кто я такой, чтобы отказать ей в такой радости?

Под веселый смех подлетающей к потолку Беляны я выслушал рассказ сына об увиденном им ночью сне, о полностью съеденной за завтраком огромнейшей тарелке овсянки, о двух щенках, принесенных в жилую техником Рольфом, о… в общем, обо всем на свете… и очередную просьбу об ограднике…

- Сын. Я думал, мы закрыли эту тему еще год назад? - Присаживаясь рядом с тут же прильнувшей ко мне Ладой, я усадил Белянку на колени и внимательно взглянул на стоящего передо мной Родика. Мальчик характерно засопел. Весь в деда. Бажен тоже так сопеть начинает, когда что‑то не по его выходит.

- Я помню. Но Велимирка…

- Родион Витальевич! - Тихий, но строгий голос мамки заставил ссутулившегося было сына выпрямиться и расправить плечи.

- У Велимира, сына племянника Заряны Святославны, оградник есть… - ровным «взрослым» тоном проговорил Родик, но тут же сбился и совершенно по‑мальчишечьи добавил: - Вот он и нос задрал!

- А‑а… так ты носами с ним померяться решил, - «понимающе» протянул я. Лада рядом со мной тихонько фыркнула, но тут же стерла предательскую улыбку и вернула на лицо маску «строгой мамы».

- А что он… - покраснев от возмущения, начал было сын, но, заметив, как Лада покачала головой, медленно выдохнул, старательно приводя себя в спокойное состояние.

- Сын, вспомни, зачем детям плетут оградники.

- Ну… - Быстрый взгляд в сторону «мамки» и решительно‑бойкий ответ: - Чтобы проснувшиеся способности обуздать.

- И о чем это говорит? - прищурился я. Сын задумчиво пожевал губу и растерянно глянул на меня.

- Вит, ему всего семь лет. Не требуй от ребенка слишком многого, - тихо заметила Лада.

- Вот‑вот. Слушай маму, она плохого не посоветует. - Тут же довольно закивал ребенок.

- Это точно, - не удержавшись от улыбки, согласился я. - И тем не менее, раз уж ты сподобился давать советы отцу, то может, и до ответа на мой вопрос додумаешься?

- Кхм. Родион Витальевич, если подумаете, то поймете, что в вопросе вашего батюшки уже есть половина ответа. Или подсказка, самое меньшее, - подключилась Рогнеда Болховна.

- Вот как? - Родик обвел нас взглядом, в котором явно читалась напряженная работа мысли. - Обуздать, да, отец? То есть… Он не кон‑трол‑ли‑ро‑ва‑ет это?

- Браво, сынок, браво. - Я похлопал в ладони. - Именно. Не хочу сказать, что это большой минус, все‑таки подобные вещи от детей зависеть не могут, но и хвастаться тем, что не можешь держать в узде собственное тело, по меньшей мере… неумно.

- Я понял, - серьезно кивнул Родион, и тут же, словно вспомнив о чем‑то, повеселел. - Ох, а ты ведь в зал собираешься, да? Уже ведь одиннадцатый час…

- Какой умный сын у меня растет, - повернувшись к Ладе, с гордостью констатировал я.

- Весь в матушку, милый, - с улыбкой прощебетала жена, за что была тут же поцелована в щеку. Ну… не при детях же…

- Зал хоцу, - заявила Белянка, потянув меня за ухо.

Это был славный выходной, один из череды многих и многих. А следующим утром в училище пришло письмо от князя Телепнева с просьбой о встрече. Это было странно, хотя… Последние три года мы виделись с моим бывшим начальником все реже и реже, сталкиваясь в основном либо по делам наших ведомств, либо по заводским вопросам… да и то чаще всего в последнее время князь делегировал на собрания пайщиков своего секретаря. Вот разве что обязательные приемы… там, да, виделись, но ведь это не то, совсем не то. И хотя со стороны казалось, что все идет как всегда, в этом даже Высоковские были уверены, про Граца я вообще молчу, но я четко ощущал, что князь отдаляется от нашей компании. Исподволь, тихо уходит в сторону… И вдруг это письмо, как первый звоночек.

Разговор с князем вышел тяжелым и… очень неприятным. Три часа объяснений привели к тому, чего и следовало ожидать… Пай Телепнева был выкуплен самим объединением, благо у нас в законодательстве не предусмотрено ограничение срока, по истечении которого приобретенная доля должна быть продана какому‑либо лицу. А вот деньги на выкуп пришлось собирать… Уж очень не хотелось выдергивать нужную сумму из оборота. Но с помощью удивленных выходкой Владимира Стояновича остальных пайщиков нам удалось собрать деньги, не залезая в «кубышку» компании. И снова дела покатили как обычно, хотя осадочек от телепневской эскапады остался неприятный. Сам же князь на эту тему отказывался говорить, просто‑таки категорически, сведя наше и без того скудное общение к самому минимуму. Что, правда, никак не отражалось на его отношении к остальным пайщикам. Поначалу те пребывали в некоем недоумении и откровенно дичились бывшего соратника, но постепенно их добрые отношения были восстановлены, а в глазах того же Берга и Хельги, при взглядах в мою сторону, поселилась вина, которую я сознательно старался не замечать.

Ну, а поскольку жалеть себя и терзаться от подставы было не в моих правилах, я плюнул на весь этот сюр и с головой ушел в работу училища. Там было еще немало вещей, которые надо было привести в порядок, модернизировать, а то и вовсе создать заново. А тут еще и очередная техническая идея пришла в голову, после разбора принципов работы конструктов в домашней системе водоснабжения. Ну да, не по чину, так когда меня это останавливало? Правда, Рольф - наш техник, был в диком шоке, когда понял, что я не просто хочу проконтролировать его работу, а всерьез заинтересован используемыми им приемами. Он у нас недавно и пока не успел освоиться. Ну ничего, годик поработает, еще не к такому привыкнет.

На самом деле в работе Рольфа с сантехникой меня заинтересовал один конструкт, создающий в определенном объеме необходимое давление. Конструкт простейший, а областей применения у него… хм, даже на первый взгляд, просто немерено. Вот я и устремился к Горбунову, нашему признанному повелителю чертежей и схем, глядишь, чего умного подскажет.

Войдя в просторный зал, отведенный под инженерный и художественные отделы нашего производства, я окинул взглядом сосредоточенно работающих людей и, прошагав через все помещение, кивая на ходу в ответ на приветствия, миновал порог второго зала, куда меньшего по размерам, но куда более захламленного. Личная мастерская нашего главного инженера, можно сказать, святая святых «Четверки Первых».

- Гордей Белозорич, добрый день, - окликнул я закопавшегося в бумаги Горбунова.

- А, Виталий Родионович, и вам доброго дня, - отвлекшись от очередного чертежа, улыбнулся тот и, потерев глаза, решительно помотал головой. - Подождите, друг мой, я приготовлю кофий. А то совсем заработался. Ничего не соображаю.

- Так, ведь еще и полудня нет, - удивился я, наблюдая, как инженер священнодействует над туркой.

- А я здесь со вчерашнего дня окопался, всю ночь работал… - признался Горбунов и кивнул в сторону какого‑то вороха тряпок, сваленного в углу зала. - Собственно, как и Леопольд Юрьевич.

Только тут я опознал в куче тряпья свернувшегося калачиком второго инженера и, по совместительству, первого ментального конструктора объединения, Попандопуло. «Лёвушка», как некогда прозвали его наши дамы, спал, что называется, без задних ног, и даже пленительный аромат свежесваренного кофия, распространившийся по залу, не смог выдернуть его из объятий Морфея. Ну да ладно. Пусть спит.

- Рассказывайте, Виталий Родионович. - Пригубив горячий напиток, Горбунов поставил чашку точно по центру небольшого блюдца и с любопытством уставился на меня. Пришлось и мне отвлечься от кофия.

- А, собственно, с чего вы взяли, Гордей Белозорич, что у меня есть интересная тема для беседы? Может статься, я зашел узнать, как идут ваши дела? - Я улыбнулся, а Горбунов в ответ деланно нахмурился. Ой, не любит мастер пустопорожних разговоров…

- Думаете, что‑то изменилось со вчерашнего дня? - вздохнул инженер. - Так вот, ответственно замечу, нет, не изменилось. Виталий Родионович, не томите.

- Хорошо‑хорошо, Гордей Белозорич. - Я кивнул. - Итак, что вам известно о приемах сантехников?

- Хм? - Удивление в глазах и выразительно приподнятая бровь были мне ответом.

- Я не шучу, Гордей Белозорич. - Для убедительности я покачал головой. - Не далее как вчера вечером я наблюдал работу нашего домашнего техника с системой водоснабжения. Так вот, в своих действиях он использовал один очень интересный и простой конструкт. Позвольте, я его продемонстрирую.

- Ну‑ну… - только и выдавил из себя ошеломленный Горбунов, но почти тут же встрепенулся. - Что ж, попробуйте. Это, право, может быть интересно…

Я кивнул и огляделся вокруг, в поисках чего‑либо, что могло бы подойти для небольшого эксперимента. Но что можно найти в кабинете чертежника? Правильно, бумагу и инструменты для черчения.

Подхватив со стола чистый лист и небольшой ластик, я свернул бумагу в трубку, установил ее вертикально на столе и, бросив внутрь ластик, активировал уже подготовленный конструкт. Давление под ластиком начало расти, а над ним, наоборот уменьшаться, так что через несколько секунд резинка просто воспарила внутри бумажной трубки.

- И? - без особого энтузиазма поинтересовался Горбунов. - Мне известен такой наговор. Действительно очень простая вещь, но… Что вы хотели этим показать?

- Представьте, что будет, если доработать этот конструкт так, чтобы ему не требовался физически ограниченный объем? - улыбнулся я.

- Ну, не думаю, что это такая сложная задача, но опять же… зачем? - пожал плечами инженер.

- Хм. - Я побарабанил пальцами по крышке стола. Не ожидал, нет, в самом деле, не ожидал. Я думал, что уж Горбунов‑то первым ухватится за идею, так что и объяснять ничего не придется. А оно вон как вышло. Ладно. Попробуем дать подсказку. - Дирижабль.

- Ди… А‑а, вот оно что! - понимающе кивнул Горбунов, но тут же обломал всю мою радость одним‑единственным замечанием: - И как же вы собираетесь воздействовать на него этими конструктами, когда он поднимется в воздух?

- Гордей Белозорич, по‑моему, вам и вправду пора отдохнуть. - Дошло до меня.

Тот недоуменно воззрился на меня покрасневшими от недосыпа глазами и через секунду хлопнул себя ладонью по лбу.

- Ох, ваша правда, Виталий Родионович. Совсем заработался, - со вздохом констатировал инженер. Взглянул на бумажную трубку и, пошевелив губами, заключил: - Да, если доработать конструкты и правильно их разместить, то может получиться весьма интересный летательный аппарат… и не только.

- Но‑но! Не жамкайте меня за святое. Автомобили на растерзание не отдам! - взвился я под довольный смешок Горбунова.

- Не жамкать за святое, а? Я запомню. - Отсмеявшись, кивнул инженер и ткнул пальцем в бумажную трубку. - Идея интересна, несомненно. Вот только боюсь, что обычным составом мы с ее воплощением не справимся. Нужен человек, разбирающийся в летательных аппаратах. У вас такой найдется?

- Поищем, - кивнул я.

На том мы и расстались.

Конструктор летательных аппаратов это, конечно, замечательно. Вот только сначала надо бы выяснить один принципиальный вопрос. Имеется ли вообще возможность модернизировать сантехнический конструкт необходимым образом. Нет, в пределах моих уже давно не таких и скудных знаний о ментальных воздействиях я не вижу каких‑то непреодолимых сложностей в доработке, но кто знает, как оно выйдет на самом деле? А значит… значит, моя дорога лежит прямиком к Высоковским. Уж кто‑кто, а Берг с Хельгой смогут сказать наверняка, какие подводные камни могут ждать нас на этом пути… Вот только объяснять им, зачем именно мне понадобился такой конструкт, я не стану. Пока.

Нет, я не суеверный, просто… в силу происходящих в компании событий… в общем, не буду складывать яйца в одну корзину. Хватит и того, что Горбунов в курсе дела.

Так, а где можно найти Берга и Хельгу в их законный выходной день? Правильно. Либо дома, либо в университете на сборище очередного философского кружка.

К моему величайшему сожалению, в университете я их не нашел, а встреченный в одном из коридоров его старинного здания смутно знакомый философ, не однажды виденный мною в компании Высоковских, любезно просветил меня, подсказав, что нынешняя неделя пуста. То есть никаких салонов, собраний и прочих философских сабантуев в эти дни не планировалось. А значит, мне придется ехать за город… Черт, и когда Берг удосужится написать прошение Телепневу на подключение своего дома к телефонной связи?!

Поскольку подаренный нам пайщиками «Классик» сегодня находится в распоряжении Лады… в кои‑то веки женушка села за руль, чтобы отвезти детей к деду в Старую Ладогу, я остановил лихача, наверное, одного из последних в Хольмграде, остальные давно пересели с лошадиной силы на электротягу, и отправился в Плесковское предместье, где Высоковские‑таки отстроили свое собственное имение… Хорошо еще, что управляющий у них из бывших егерей, старый знакомец Тишилы, а то с их‑то увлеченностью исследованиями и опытами, Берг с Хельгой давно бы обанкротились, вместе со своим огромным хозяйством. А так вроде бы даже и доход какой‑то имеют. Правда, опять же, по сравнению с лицензионными отчислениями и паевыми процентами, тридцать тысяч дохода с имения и рядом не лежали, но все же…

Я и не заметил, как мы покинули город и выехали на Плесковский тракт. Плавно покачиваясь под мерный перестук копыт, я задремал, разморенный теплым, не по‑осеннему ярким солнцем, а когда проснулся, то обнаружил, что ландо уже катится по тенистой аллее, в конце которой виднеются белоснежные стены усадьбы Высоковских.

К моему счастью, и Берг и Хельга оказались дома и приняли меня со всей присущей им доброжелательностью.

Повинившись перед хозяевами дома за внезапный визит, я не успел даже перейти к сути дела, что заставило меня искать их даже за городом, как был усажен за стол на открытой веранде.

Тут же перед нами появились многочисленные плошки, тарелки и блюдца с разнообразными вареньями, печеньями и сластями, от восточного щербета до острейхского шоколада, да‑да, территория Швейцарии здесь принадлежит Венскому дому, а вместе с ней и знаменитый шоколад с часовыми производствами. Ну а на самом видном месте, в центре стола разместился огромный трехведерный самовар, сияющий начищенными боками и тихо исходящий паром, к которому примешивался непередаваемый аромат тлеющих еловых шишек. Великолепно.

Рассказ о необходимом мне конструкте не занял так уж много времени, как и объяснения, что именно я хочу с ним проделать.

- Виталий, а в этом что‑то есть. Нам с Хельгой будет интересно обсчитать это воздействие. И да, я не буду спрашивать, зачем тебе понадобился этот конструкт, но надеюсь, что когда дойдет до дела, ты сам все расскажешь.

- Разумеется, Берг. - Я облегченно вздохнул. Все‑таки Высоковские на удивление тактичные и… нелюбопытные люди.

Обратно в Хольмград я уезжал спустя час, тем же извозчиком, что привез меня в гости к Бергу и Хельге. А миновав ворота столицы, я приказал править на Неревский, домой. Там я сменил цивильное платье на положенный мундир и, предупредив дворецкого, что вернусь на закате, отправился на встречу с человеком, который мог бы помочь мне с поиском толкового инженера от авиации.

Единственный мало‑мальски знакомый мне «специалист» по воздухоплавательным аппаратам по‑прежнему числился бессменным адъютантом главы Особой канцелярии и, в отличие от своего шефа, совсем не чурался общения с бывшим коллегой. Так что, покинув свой дом, я направился прямиком на Словенскую набережную, и как всегда, извозчик, едва высадив меня у входа в обитель охранителей из новенького «Классика‑II» веселой канареечной раскраски, тут же поспешно укатил прочь. М‑да, меняются времена, люди пересаживаются из паланкинов в кареты, а из карет в автомобили, но отношение к «цепным псам» государства не меняется… Ну, хоть что‑то вечное под этой луной.

Проводив взглядом стремительно удаляющийся таксомотор, я покачал головой и шагнул на просторный двор Особой канцелярии, на ходу раскланиваясь со старыми знакомыми, часть из которых помнит меня еще по тем славным временам, когда я учил их правильно «брать» объект, здесь же, в атлетическом зале при конторе, а часть знает меня уже исключительно как директора училища, которое кое‑кто из них даже имел честь закончить. И это приятно.

Взлетев по лестнице на второй этаж, я решительно свернул в сторону кабинета князя Телепнева и, отмерив положенные двадцать шесть шагов, перешагнул порог приемной.

- Виталий Родионович, вы ли это? - Чуть располневший, но по‑прежнему шустрый полковник, да уже целый полковник, Вент Мирославич поднялся из‑за стола и, одарив меня широкой и искренней улыбкой, тут же кинулся к стоящему в углу шкафу. Как было известно всем мало‑мальски осведомленным людям, бывавшим здесь хотя бы три‑четыре раза, именно за тяжелыми дверцами этого монстра из красного дерева скрывался, кажется, бездонный бар Толстоватого, в котором, как, опять же, было известно всем заинтересованным лицам, можно было найти абсолютно любой напиток. От полугара, столь ценимого главой необмундированной службы Особой канцелярии, ротмистром Липатой, до любимого «шуста» государя. Да и горячие напитки полковник также готовил прямо в этом шкафу, на специальной горелке. И выбор этих напитков был ничуть не меньше, чем ассортимент алкоголя… ну, за одним маленьким исключением.

- Кофию, друг мой?

- Лучше бы сбитня. - Хмыкнул я, и улыбка на лице Толстоватого подувяла.

- Издеваетесь, сударь мой? - Прищурился полковник.

- Шучу. - Тут же поднял я руки в жесте сдающегося. - А издеваетесь именно вы. Знаете же, что от вашего кофия я откажусь не раньше, чем сгорят все кофейные плантации мира.

Толстоватый довольно хмыкнул и загремел посудой. Да, сбитень это единственный напиток, которого нет в его меню, за что, помнится, тогда еще подполковнику Толстоватому немало нагорело от князя во время визита государя. Его величество как раз решил, что для полудня «шуст» не самый лучший выбор… хм… в общем, тогда мне показалось, что я воочию вижу, как с погон Вента Мирославича испаряются звездочки, а два просвета снова сливаются в один. Но ничего, обошлось… послали к Лодынину, и через пять минут государь уже вкушал свой заказ. Правда, насколько мне известно, сбитень в волшебном шкафу адъютанта так и не появился, несмотря на все просьбы и даже прямые распоряжения Телепнева.

- Итак, - водрузив передо мной белокипенную чашку с классической арабикой, заговорил полковник, устраиваясь в кресле. - Чем обязан приятностию нашей встречи, господин коллежский советник?

- Вент Мирославич… - протянул я, принимая ответную шпильку адъютанта. Мне уже год как должны были дать чин статского советника, но… м‑да.

- Хорошо‑хорошо. Но мне действительно интересно, Виталий Родионович, что привело вас в наши пенаты? - Полковник пожал плечами и бросил короткий взгляд в сторону запертых дверей в кабинет князя Телепнева. - Все же отношения меж нашими конторами… хм‑м… в последнее время далеки от безоблачных.

- Что есть, то есть. Но тут уж вина лежит исключительно на его сиятельстве, - пригубив ароматный напиток, ответил я. - Не мог же он, в самом деле, рассчитывать, что училище создано лишь для удобства Особой канцелярии… Впрочем, это не то. Я прибыл вовсе не для встречи с князем.

- Вот как? - удивленно хмыкнул Толстоватый. - Интересно.

- Еще бы. И думаю, вам станет куда интереснее, когда узнаете, что именно вы и являетесь целью моего сегодняшнего визита.

- Я заинтригован, - улыбнулся мой собеседник. - Внимательно вас слушаю.

- Помните, некогда вы мне очень помогли с волжскими автомобилестроителями… - начал я и с удовлетворением отметил появление у Толстоватого настоящего, а не деланого, как это было только что, интереса.

- Как же, как же, - закивал полковник. - Вам понадобилось всего пять лет, чтобы превратить их «паротабуретки» в нынешних красавцев.

- Это не только моя заслуга, вы же знаете, - отмахнулся я, но Толстоватый погрозил мне пальцем.

- Не скромничайте, Виталий Родионович. Ложная скромность хуже гордыни, как говорит отец Тихон. Если бы не ваши идеи, мы бы до сих пор тряслись по городской брусчатке на рессорных экипажах.

- Что ж, если вам так будет угодно. Так вот, мне снова понадобилась ваша помощь в поиске знатоков… А может быть, вы и сами дадите мне неплохой совет.

- Ну‑ка, ну‑ка. - Полковник поерзал на кресле, отчего телячья кожа, которой оно было обтянуто, отчаянно заскрипела.

- Летательные аппараты, - выдохнул я, примерно предполагая реакцию адъютанта… Но она превзошла все мои ожидания. Толстоватый буквально выпрыгнул из кресла, разве что не визжа от радости. Нет, он молчал, но я бы не удивился в этот момент, услышав от него клич команчей. По крайней мере, эмоциональный фон соответствовал.

- Так‑так. Так‑так, - забормотал Вент Мирославич, расхаживая по приемной из стороны в сторону и нервно потирая руки. - Значит, решились взяться за воздушный флот, а, Виталий Родионович?

- Присматриваюсь. Можно сказать, это пока еще академический интерес. - Я честно попытался притушить пожар энтузиазма своего собеседника, но куда там! Толстоватый «болеет» небом и агрегатами, способными подниматься к облакам, давно и без всякой надежды на излечение.

- Так‑так. Так‑так‑так. - Кажется, моего собеседника заело.

- Вент Мирославич? - позвал я полковника, и тот внезапно остановился. Посмотрел на меня и заговорил, решительно и безапелляционно.

- Главное в ваших словах, и самое обнадеживающее, это самое «пока еще». Ничуть не сомневаюсь, что в ближайшее время академический интерес сменится самыми что ни на есть практическими задачами… и я не хочу пропустить этого момента! - Толстоватый ткнул в мою сторону указующим перстом. - Обещайте мне участие в этом деле, и я найду вам лучших воздухоплавателей и инженеров, занимающихся этим вопросом. Ручаюсь.

- Помня о вашем увлечении, Вент Мирославич, мне бы и в голову не пришло заниматься этим вопросом без вашего же участия, - развел я руками. Ну да, любовь адъютанта Телепнева к полетам давно стала притчей во языцех, как Особой канцелярии, так и всего хольмградского общества. «Энтузиазист», что с него взять. - Но прошу вас пока не распространяться об этом моем интересе. Не хотелось бы поднимать шумиху вокруг еще неубитого медведя. Вы меня понимаете?

- Разумеется, Виталий Родионович, разумеется. Я буду нем как рыба. - Полковник расплылся в улыбке и, наконец, вновь устроившись в кресле, поинтересовался: - Но это все же просто замечательно. А могу я уже сейчас узнать, на какую именно область воздухоплавания вы нацелились, Виталий Родионович?

- Не понял… - Я нахмурился.

- О! Я имею в виду привлекающее вас направление: это дирижабли или аппараты тяжелее воздуха?

И в самом деле, над чем работать в первую очередь‑то? С дирижаблем, конечно, было бы проще. Все‑таки определенная и, надо заметить, весьма серьезная инфраструктура по их строительству здесь есть и успешно развивается. С другой стороны, самолет… впрочем, посмотрим.

- Собственно, для того, чтобы прояснить в том числе и этот вопрос, я и обратился к вам за помощью. - Услышав такой ответ, Толстоватый довольно сверкнул глазами, но тут же взял себя в руки.

- Хм. Тогда, полагаю, нам нужно будет рассмотреть возможность приглашения не одного, а как минимум двух специалистов. И если с инженером, работающим с «воздушными китами», проблем возникнуть не должно, то поиск конструктора, разбирающегося в тяжелых аппаратах, может затянуться, - констатировал полковник и тут же постарался меня успокоить: - Дело не в отсутствии подобных людей. Просто так сложилось, что большинство из них совершеннейшие непоседы, и если только они не заняты строительством очередной модели летательного аппарата, искать их можно по всей Европе… Хм, м‑да. Впрочем, Виталий Родионович, это уже не ваша забота. Я обещал, значит, достану вам нужных инженеров.