Глава 2 На дне, почти по классику. Рекогносцировка

– Как-то вечерком слышал в трактире «У стены» старую песню-легенду. Очень пьяный бард пел о безумном жреце-маге, чьи преступления неисчислимы и смертный приговор которому подписан едва ли не в каждом уголке Фальмира. Служители Первоматери приговорили его к сожжению заживо, блюстители долга Первоотца – к котлу с кипящим маслом, а жрецы-псы Дагонта Законника-Очистителя – к четвертованию. Йорд Седой Отступник, презревший богов нынешних, продавший душу Ольрэну за бессмертие и могущество, – так называл бард того безумца, – припомнил Кирт.

«Надо же, – отметила я памятливость и наблюдательность щитовика. – Небось и сам тогда в дрова пьян был, по трезвяку такие песни не поют и не слушают, а запомнил. Выходит, телохранитель не только языком треплет, но и других слушать умеет».

– Вот, стало быть, в чьи лапы мы угодили к добру или к худу, – задумчиво крякнул Керт.

– К добру? – аж поперхнулся от возмущения Кирт.

– Не появись Отступник здесь, в ущелье лежали бы наши трупы, брат, – резонно пояснил разумник Керт.

– М-да, – крякнув, вынужденно согласился Кирт и сумрачно продолжил мысль напарника: – Не только бедолаги Тимаса и Симелии, но и твой, мой и лапули Ким. А так вот они мы, живехоньки и целы. Я – это точно я, ты – это ты…

– А Ким? – невольно настороженный взгляд Керта метнулся в мою сторону.

Я напряглась. Вдруг меня сейчас в четыре руки убивать станут, как того Йорда?

– Ким не повезло, – философски констатировал Кирт, не предпринимая никаких агрессивных телодвижений, и добавил, сделав еще один знак Первоотца факелом: – Жаль лапулю, пусть идет в светлые объятия Первоматери, как того и желала, но нам-то всем жить.

– Что предлагаешь? – справился о мнении брата Керт, начиная рассуждать вслух: – С одной стороны, тело ее высочества надо бы отцу доставить…

Я же, пользуясь данными из памяти горничной, его перебила:

– Надо драпать, и поскорее!

– Согласен, кобылу мне в жены! – решительно выпалил Кирт со своим обычным ругательным присловьем. – Бежать, и быстро. Смерти Симелии нам не простят, а уж если следы ритуала почуют и найдут, то гореть, плавать или на куски быть разорванными вместо Йорда мне вовсе не мечтается. Никто разбираться не будет, как мы уцелели. Ты с нами, лирта с лицом принцессы, памятью Ким и душой незнакомки?

– Куда ж я с подводной лодки, лирты! Будьте! – согласилась я, припомнив, что бесконечные пожелания бытия – здешний аналог приветствия, а лирт и лирта – обычное обращение к мужчинам и женщинам Фальмира. – Тикать так тикать, только с этого каменного одра слезть помогите, пока совсем не простыла. Апчхи! Меня шатает, как пьяную, и голова болит.

Вопрос о присоединении к компании телохранителей, или по-здешнему щитовиков, для меня вовсе не стоял. Куда я одна, тощая недомога с неотсортированной грудой чужих воспоминаний о чужом мире, подамся? Плохо мне, защитить себя не способна, одна надежда на парней. Подлости от них Кимея не видела, лишь помощь. Доверюсь! Другого выхода все равно нет.

Кирт легонько сдернул меня с плиты и небрежно поддержал, давая ногам привыкнуть к тяжести чужого-своего тела. Кимея, в отличие от моего прежнего тела с приятными округлостями, оказалась тушкой с цыплячьим весом и формами стиральной доски. Похоже, всех достоинств у девчонки, заморенной пансионом и нервной работенкой, и было что светлая, почти пепельная, коса толщиной в руку да серо-голубые глазки с длинными ресничками. Нет, покойница Симелия садистскими наклонностями не страдала, ни разу не подняла руку на компаньонку или слуг, но ее капризы доставали людей почище изощренной пытки.

– Кстати, куда мы будем драпать – раз, и на какие шиши – два? – переадресовала я паре спутников актуальные практические вопросы. – У меня в карманах пусто, даже безделушек на продажу нет. И одежда у нас у всех драная, испачканная в крови.

– Нам скрываться, а Симелии уже все равно, – резюмировал Кирт и, воткнув факел в трещину плиты, двинулся к трупам, не просто сваленным, как теперь виделось четче при новом ракурсе освещения, а словно скатанным в единый рыхлый ком каким-то маньяком. Будто некий великан за неимением снега вздумал поиграть в снежки из мяса. Брр!

– Украшения не трогай, запалить могут, только монеты из кошеля на поясе, – дал профессиональный совет Керт. – Камень поострее подыщи и дыру сделай, все монеты не бери, пару-тройку оставь, будто просыпались.

Я только присвистнула мысленно: это же надо, какое разностороннее обучение у телохранителей в «Сером щите»! Обобрать жертву, чтобы ограбление выглядело натурально, наверное, не каждый сможет. Я бы точно не додумалась. Впрочем, я ни разу в жизни не воровала ничего, кроме яблок у бабкиного соседа в деревне, и трупы тоже обирать не приходилось. Не та эпоха и профессия не та. Бухгалтеры по-другому зарабатывают, если они профи. Правда, мне и на этой ниве до звания мастера еще было пахать и пахать. Видала я таких спецов, что от любой проверки отбиться играючи могли, все данные в голове держали и любой отчет у них цифра к цифре с первого раза сходился.

– Снаружи подожду, – торопливо пробормотала себе под нос, и пока мужчины обирали трупы, я по стеночке, по стеночке, сдерживая рвотные позывы, двинула вперед. В сторону свежего влажного ветерка, долетающего от входа в пещеру. Шла навстречу неумолчному шуму, который способна издавать только текущая вода.

Небольшой коридор выводил за нагромождение камней в ущелье, ловко скрывающих вход. Я присела на один плоский камень и, вытащив гребешок, принялась переплетать растрепавшиеся до состояния мочалки волосы. Руки двигались сами, ловко разбирая пряди, я осматривала окрестности.

По дну ущелья, метрах в трех от валунов входа, мчался резвый поток. Не ручеек, уже речушка, перейти вброд и перескочить с разбегу не получится. Чай, не кенгуру! Взбираться наверх по камням на высоту трехэтажного дома как-то тоже не хотелось. М-да, если это награда за карму, то какая-то очень похожая на наказание. Всей награды – летняя пора попаданства. От холода не загнусь в сугробе. Плюс пара мужиков рядом, которые не рвутся незваную вселенку придушить и с расспросами про другой мир не лезут. Чего лезть-то? К срочным вопрос не относится. А если историю Фальмира вспомнить, все здешние – потомки тех, кто когда-то откуда-то пришел или был приведен богами. О множественности миров тут знают, хотя вроде как последние века про гостей снаружи ничего не слышно. Но это Ким не слышала, она вообще нелюбопытной девчонкой была…

А вот про «не придушить» – уже занятнее. Почему не рвутся? Вдруг я не обычная бедолага-гостья, а могущественный злобный дух, занявший бесхозное тело? Или щитовики – это… агностики? А может, даже демонопоклонники? Правда, Кимея ничего такого припомнить не могла. Вроде братья Первоотцу молились, при мне его символы выписывали. Что ж, если мужики по демонам, то их ждет большое разочарование. На суккуба я точно не тяну, особенно в этой заморенной тушке. И вообще, бухгалтер обычно имеет клиенту только мозг!

Я доплела косу, вернула гребешок в сумочку, а шпильки – в прическу, закрепляя косу корзиночкой сзади. Мысли перескочили на другое. Интересно, где коляска навернулась с обрыва? Там бы тоже пошарить неплохо. Жаль, обломков не видно. Старый безумец неслабым магом оказался, если смог нас всех до пещеры доволочь и следов не оставить.

Шаги сзади прервали размышления и созерцание воды. Увы, последнее никак не способствовало решению проблемы с переправой. Кирт и Керт выбрались наружу с неплохой добычей. Монеты из кошелька принцессы они честно разделили на троих. Я взяла только три серебряных кругляша на всякий случай и спрятала в махонькую сумочку на поясе, с гребешками и заколками. (Кошелек Кимея постоянно при себе не таскала, лишь когда собиралась в лавку или на торг, деньги брала.) Остальные монетки вернула Кирту – трепачу, но более домовитому, чем брат.

Хотя насчет кровных уз… Они пусть и похожи внешне, как близнецы, но приходятся друг другу не родными, а двоюродными. В «Сером щите» из парней специально пару одинаковых с лица и фигуры лепили в интересах заказчиков, преследуя две цели разом: услаждение взора клиента и приведение в замешательство потенциальных врагов.

– У вас целее денежки будут, – обосновала я передачу монет и вопросительно посмотрела на парней. Кажется, собратья по несчастью от меня чего-то ждали.

– Лирта Ким… или Кат… – запнулся и окончательно запутался с именами Кирт, принимаясь ожесточенно чесать шею сзади.

Да уж, «кат». Палачом меня еще не называли, неприятные ассоциации возникают, если вспомнить о проклятом даре Заступающей Последнюю Дорогу. Нет, зваться Кат категорически не желаю!

– Пусть будет не вашим и не нашим – Кит, лирты, – вздохнула я, смешивая имя ушедшей девушки и свое собственное, словно ставила его порогом новой жизни. Жили-были бухгалтер – раз и горничная – два, а потом пришла за ними Смерть, чуток пошутил ушедший бог – и получилась диковинная зверушка под номером три.

Щитовики кивнули (на Фальмире кивки больше походили на наклон головы вбок), сочтя знакомство состоявшимся.

– Плюс давайте без особо вежливых расшаркиваний. Память Ким при мне, я вас отлично помню, будто и впрямь дружила, – вздохнула я, потерев лоб и остро жалея об отсутствии возможности поскрести мозги, закипающие от усваиваемой информации. – Чего хотели-то?

– Кровь мы с одежды и сами замоем, а вот подлатать… У Тимаса нитки с иглой нашлись. Справишься?

– Кто ж его знает? – честно призналась я. Швеей на всю компанию мне горбатиться совсем не улыбалось. Как-то я все больше головой, чем руками, работать привыкла. С другой стороны, щитовики меня не заставляли трупы обыскивать. Там бы я точно не пригодилась. Бу-э-э! Поэтому честно постаралась объяснить причины замешательства: – В своем прежнем теле с иглой обращалась редко, но если мышечная память Ким сохранилась, а она вроде знала, с какого конца иглу держат, можно попробовать.

– Давай, у нас всяко хуже выйдет, – попросил Кирт и неожиданно резко поднял планку требований: – Сделай знак Первоматери.

– Эй-эй, запросы-то поумерьте! – пришлось сразу уйти в отказ. – Вышивать быстро ни я, ни Ким совершенно точно не способны.

– Не иглой, рукой, – поправил брата Керт.

– Так? – Я вытянула указательный палец и естественным для тела жестом изобразила в воздухе не то трезубец, не то вилку, символизирующую трехлепестковый цветок – символ богини.

Лепесточки привычно для Ким и совершенно дико для меня-Кати, не привыкшей к божественным спецэффектам, проблеснули по контуру нежно-розовым. С задержкой пришло и запоздалое понимание: знак Великой матери, именуемой также Первоматерью, светился только у женщин, то есть у всех, так сказать, лиц женского пола. У девочек он беленький, у девушек – розовый, у женщин – лиловый, у старых и бесплодных – фиолетовый. Такая вот цветовая градация. Что интересно, Первоотец, он же Всеотец, в отличие от Великой матери, свой знак – меч-щит (это его недавно парни над трупами рисовали) – подсветкой при каждом применении обеспечить не сподобился. Верным приверженцам он, если верить жрецам и молве, даровал в качестве изъявления милости прилив сил. Но ведь и моды на проверку мужской девственности я ни в одной книжке не встречала. Везде дискриминация!

Мужики после розового проблеска облегченно выдохнули. Часть сдерживаемого напряжения из тел ушла, так же как и шаловливые пальчики подальше от пояса с оружием убежали. Это как? Меня все-таки в чем-то подозревали и испытывали? Ну и ладно, доверяй, но проверяй – принцип хороший, выдержавший испытание временем и, как показывает практика, мирами.

Снова устроившись на нагретых за день, поэтому теплых и сухих камнях, подальше от воды, я принялась проверять координирование швейного навыка Ким с задаваемой новой хозяйкой программой действий. Волосы переплести смогла, значит, и с иглой, по идее, должна совладать.

Кирт и Керт, как обещали, занялись стиркой окровавленных вещей. Студеная горная речка для такого подходила идеально, если бы не риск навернуться на мокрых камнях и заработать простуду от низкотемпературных ванн. Однако парочка бывших телохранителей принцессы в себя пришла быстро и теперь скакала ловко, как парочка горных козлов, ничуть не смущаясь ледяной воды и крутизны камней.

Мне повезло – Ким поломало в полете с обрыва удачно, если к подобному вообще применимо слово «удачно». Кровь компаньонов по несчастью ее не замарала, а своя обильно натекла лишь с головы и вся оказалась на плаще. Его телохранители тоже отыскали в груде тел и теперь замывали наравне со своими вещами. Я же, разложив перед собой маленький походный набор кучера из пары игл и одной катушки с нитками трех цветов (белый, серый, черный), медитировала над композицией. Швейный школьный опыт на уровне «четыре в дневник, три в уме» заставил обратиться к моторной памяти Кимеи. У той с иголками в пансионе была полная гармония.

Одним глазом на текущую воду, вторым – на влажную рубашку с полуоторванным рукавом, вдох-выдох. Тук-тук-тук! Ручки, давайте подключайтесь, вас ждет работа, а ты, не в меру умная голова, не мешай! Пальцы потянулись к серой нити, отмотали, продели, ап! Дальше я, как жертва ОРЗ, которой дали средство от запора, замерла и боялась кашлянуть: худенькие пальчики Ким заработали ловчее швейной машинки. Минутка-другая – и рукав снова стал частью рубахи без малейшего намека на заявление о миграции.

Я смерила первую за всю жизнь превосходную штопку – ну не из того места ручки росли, не из того – восхищенным взглядом! Во Кимея дает! Вернее, теперь я, за что доставшемуся телу и рефлексам большое человеческое спасибо. Что тощенькая, так ничего, были бы деньги, откормим! А средства-то есть благодаря мародерке братьев-кроликов… Хм, нет! На кроликов они никак не тянут, на сусликов тоже. До медведей не доросли, козлы – оскорбительно, зато на звание волкодавов и черных терьеров вполне претендовать могут. У Макса соседского порой такой взгляд бывал. Опять же самая телохранительская ассоциация получается!

Я подняла взгляд на стирающую парочку и снова умиленно улыбнулась. Еще один повод для радости: не перевесили всю работу на мелкую девчонку, сами по камням карабкаются! И тут же вся радость пропала, осталась мрачная сосредоточенность, потому что я углядела черные пятна на Керте, и мне на миг даже показалось, что в тот же цвет окрасился камень в паре метров от прачек-любителей. Действовать следовало немедленно.

– Керт, Кирт, срочно подойдите по мне! – почти потребовала я. – Вопрос жизни и смерти!

Братья обменялись непонимающими взглядами, но просьбу исполнили без дополнительной дюжины уточняющих вопросов.

– Кит? – сжал ладонь в кулак и резко раскрыл пальцы в мою сторону Керт, используя местный жест – просьбу объяснения.

– Я вам о том, откуда пришла, ничего рассказать не успела, и вы не спрашивали, не до того нам пока, но одно сказать должна, это важно. У меня талант был там и здесь сохранился – я метки смерти вижу, которую отвести можно.

Мужчины слушали не перебивая, хоть глаза от любопытства раскрылись посильнее, а говорливый Кирт чуть язык себе не прикусил, чтоб не перебить.

– Осторожнее на камнях. Ты, Керт, вот на том угловатом, – я ткнула пальцем в нужном направлении, – мог оскользнуться и очень неудачно упасть. Смертельно неудачно, – объяснила я, передавая мужчине зашитую рубаху.

– Выходит, мы с твоей помощью самого Последнего Гостя обхитрить можем, кобылу мне в жены?! – выпалил пораженный Кирт, хлопнув ладонью по бедру.

– Нет, – опустила я мечтателя с небес на землю. – Лишние жертвы собирать ему самому лень, поэтому порой могу видеть, как избегнуть возможной гибели. Но если смерть за кем наверняка прийти собралась, то меток я не рассмотрю. Так что не расслабляйтесь!

– Спасибо, что сказала, – склонил голову набок в знак признательности Керт.

– Ваше выживание – залог моего, – развела я руками, берясь за вторую рубашку и вновь пытаясь ввести себя в состояние рефлекторной штопки.

Черные пятна на Керте благополучно выцветали, возвращая крохи спокойствия.

Совсем спокойным в моих обстоятельствах смог бы быть, наверное, только йог со стажем или профи-психиатр. Этих товарищей после работы со специфическим контингентом вообще ничем не прошибешь!

В очередной раз оказав услугу Смерти, я продолжила штопку. Мужчины вновь принялись за экстремальную стирку. Через полчаса у нас уже имелись относительно целые и чистые (весьма относительно, потому что мыло, порошок и горячая вода в комплект попаданца не входили) вещи. Заодно из остатков плаща бедолаги Тимаса я сшила заплечную сумку. Ее тут же прибрал к рукам Кирт, чтобы упаковать весь наш нехитрый скарб.

Нацепив подсыхающую одежду (тоненький плащ Ким стирали первым, и он успел просушиться лучше других вещей), наша троица устроила маленькое совещание. Говорить под шум своенравной речушки даже на небольшом расстоянии друг от друга, перекрикивая ее, не слишком удобно. Но орать в ущелье? Не-э, выжить после падения, чтобы затем ненароком спровоцировать обвал, никому не хотелось. Поэтому присели кружком и склонили головы поближе.

Загрузка...