Ключи от прошлого. Книга 1

Глава 9

Глава 9

Павел лежал, прижавшись к холодной земле, стараясь не дышать. В ушах звенело, в висках пульсировала боль, но он понимал, что сейчас главное — не выдать себя. Милиционеры метались вокруг, кричали что-то, свистели, но постепенно их голоса стали удаляться. Он осторожно приподнял голову, огляделся. Над ним стояла слегка удивлённая девушка лет тридцати, одетая в пёстрое платье с повязанной на голове косынкой.

— Эй, ты как там? Живой?— Участливо спросила она помогая ему подняться на ноги. В голове у него шумело, а перед глазами плясали цветные круги, он присел на придвинутый ею ему табурет, ноги его не хотели слушаться.

— Тебя как угораздило так головой шваркнуться? У меня чуть банки с молоком не разлетелись.— Девушка головой указала на прилавок, где стояли накрытые марлей трёхлитровые банки с молоком. — Ты спешил куда-то или за тобой гнались?— Не унималась она, потом смочила тряпку водой со стеклянной бутылки и приложила её к большой гематоме на голове Павла. Он скривившись от боли благодарно кивнул и произнёс:

— Да, тут одни торгаши-любители хотели обмануть меня, погнался за одним, да споткнулся и упал.

— А, так вот чего милиция тут кружила?! Опять этих спекулянтов ловили. Здесь часто такое бывает, дурят они людей. Моя вон соседка, как то решила прикупить на день рождения сыну обнову в виде джинсов, отдала почти 200 руб., пришла домой, а там одна штанина только, вот так людей и дурят. В милицию заявление писать не пойдёшь, сама купила у них, за это ещё и могут оштрафовать, так что плакали её денежки.

— Мда, не повезло ей. Я то хоть успел свои деньги у них вырвать из рук…— Пробормотал Павел и полез в карман ветровки, достал мятые купюры, некоторые были безвозвратно разорваны, но некоторые были ещё целыми. Девушка, как раз отвлеклась на покупателя и не увидела их.

Итак, бизнесмен с него не важный. В первый же день так облажаться, но хоть успел забрать часть денег. Не факт конечно, что его реально хотели кинуть, но появившаяся милиция наводит на мысль, что облава действительно произошла неожиданно для всех.

Он осмотрелся по сторонам: мимо ходили люди, на него практически никто не обращал внимания. Он попытался подняться и тут же почувствовал, как поплыло всё перед глазами, пришлось сесть назад. “Уж не сотрясение мозга ли он получил?”— подумал он слегка потряся головой из стороны в сторону. Девушка заметив его состояние спросила:

— Может тебе “скорую” вызвать? Ты похоже сильно головой ударился, надо бы тебя врачу показать.— Он отметил про себя, что у неё лёгкий деревенский говор и она делает ударения в конце каждого слова.

— Да нет, спасибо. Я думаю обойдусь, немного голова поболит и пройдёт. Я наверное пойду, не буду мешать вам.— Он предпринял очередную попытку встать и направится к выходу из рынка, голова начала жутко ныть, подкатила тошнота, мир вокруг закружился и он упал больно ударившись виском об асфальт потерял сознание.

Очнулся Павел от того, что чьи-то заботливые руки приложили ему на голову мокрую тряпку от чего пульсирующая боль внутри чуть стихла. Он открыл глаза, на секунду ему показалось, что он видит умершую бабушку какая сидит у него в ногах и заботливо ухаживает за ним. Но это была совсем незнакомая ему женщина уже не молодая, в белом переднике, с завязанными в пучок седыми волосами и добрыми внимательными глазами.

— Очнулся, сердешный? А то мы думали помрёшь, прости меня Господи!— Она украдкой мелко перекрестилась.— Как себя чувствуешь? Ты сутки проспал практически, не могли добудиться тебя, думали уже “скорую” вызывать.

— А вы кто, простите?— Павел приподнялся в кровати на которой он лежал, во рту было сухо и жутко хотелось воды.

— Я, Клавдия Антоновна. Тебя дочка моя с базара привезла, говорит ты головой стукнулся о прилавок. Хотела в больницу сначала, но потом решила к нам домой привезти. Ты кто такой будешь? Знакомый моей Татьяны или как?

Павел пошевелил сухими губами и увидев на столике рядом гранёный стакан с водой залпом осушил его.

— Простите, я не понимаю о чём вы говорите. Кто такая Татьяна? И почему я нахожусь здесь?— Прохрипел Павел откашлявшись.— Вы извините, у меня голова жутко болит и я ничего толком не помню.

Клавдия Антоновна вздохнула, поправила передник и встала с кровати.

— Татьяна — это моя дочь, она тебя с базара привезла. Говорит, ты упал, голова у тебя разбита, а ты сам ничего не помнишь? Видно, сильно стукнулся.

Павел с трудом соображал, что происходит. Воспоминания путались, как будто кто-то вырвал страницы из книги его жизни. Он попытался вспомнить, как оказался на рынке, но в голове была пустота, лишь отголоски боли.

— Может, тебя кто ищет? Родные есть? — спросила Клавдия Антоновна, глядя на него с материнской заботой.

— Не знаю… — прошептал Павел, чувствуя, как страх сжимает горло. — Я ничего не помню.

Клавдия Антоновна покачала головой, подошла к столу и налила ему ещё воды.

— Ладно, не торопись. Отдохни, а там видно будет. Может, память вернётся.

Павел закрыл глаза, пытаясь уловить хоть что-то из прошлого, но в голове оставалась лишь пустота и навязчивый шум.

Он снова прилёг и закрыл глаза, прислушиваясь к тишине комнаты, прерываемой лишь тиканьем старых часов. Казалось, каждый звук отдавался в его висках, усиливая пульсирующую боль. Он пытался сосредоточиться, но мысли ускользали, как песок сквозь пальцы. Вдруг в памяти мелькнул образ — узкая улочка, запах свежей выпечки и чей-то голос, зовущий его по имени. Но всё это было так туманно, словно сон, который невозможно удержать.

Клавдия Антоновна вернулась с кухни, держа в руках тарелку с горячим супом.

— Поешь, — сказала она мягко. — Может, силы вернутся, и голова прояснится.

Павел машинально взял ложку, но руки дрожали. Он чувствовал, как каждая попытка вспомнить что-то важное вызывает лишь новую волну отчаяния.

— Спасибо, — прошептал он, глядя на женщину. — Я… я постараюсь.

Медленно поднёс ложку ко рту, но суп казался безвкусным, словно его чувства притупились вместе с памятью. Он снова закрыл глаза, пытаясь ухватиться за тот мимолётный образ — узкую улочку, голос, зовущий его. Но вместо этого перед ним возникла лишь пустота, холодная и бездонная. Он вздохнул, чувствуя, как отчаяние сжимает его грудь.

— Не торопись, — тихо сказала Клавдия Антоновна, словно угадывая его мысли. — Всё придёт, когда придёт.

Павел кивнул, но внутри него бушевала буря. Кто он? Почему он здесь? Вопросы крутились в голове, не давая покоя. Он опустил ложку, чувствуя, как усталость накрывает его с новой силой.

— Может, стоит отдохнуть? — предложила женщина, осторожно касаясь его руки.

Павел не стал спорить. Он лёг, закрыв глаза, и снова погрузился в тишину, надеясь, что в ней найдётся ответ.

Попытался прислушаться к ней, но она была густой и непроглядной, как туман. Обрывки воспоминаний мелькали, словно тени, ускользая, едва он пытался их ухватить. Узкая улочка, голос, зовущий его по имени… Но имя — оно тоже было потеряно, как и всё остальное. Незаметно для себя он вновь провалился в тяжёлый сон. Клавдия Антоновна поменяла тряпку ему на голове и тихо вышла из комнаты.

С улицы в этот момент зашла слегка запыхавшаяся от быстрой ходьбы её дочь Татьяна.

— Ну как он там?— Спросила она.

— Непонятно, говорит ничего не помнит, что с ним было накануне. Даже не помнит, как ты его на машине к нам привезла. Дочка ты уверена, что он не бандюк какой-то беглый? Как его зовут ты хоть знаешь?

— Не успела спросить, всё так внезапно произошло.

— А чего всё таки ты его в больницу не отвезла?

— Не знаю…Он мне показался таким несчастным и потерянным…Вот знаешь мама, когда сердце чует, что человек хороший, не могу объяснить почему решила его домой к нам забрать, считай это просто интуицией.

— Ох, девка, ты со своей интуицией едва замуж не вышла за того охламона из 54 дома, Ваську Кутепова, слава Богу в последний момент всё поменялось, а то бы страдала сейчас от его выпивок.

— Да ладно мамуль, хватит уже об этом вспоминать, ты ведь знаешь, что он в меня был с 5 класса влюблён и всё замуж звал, он тогда хороший был, но как с Афгана вернулся так и покатился по скользкой дорожке.

— Ладно, что мы с этим незнакомцем делать то будем? Ты не смотрела есть у него при себе хоть какие-то документы?

— Мама, лазить по чужим вещам неприлично.

—Ладно, пусть отдохнёт. А завтра решим, что делать. Может, память вернётся, а нет — в милицию сходим, пусть разбираются.

Татьяна кивнула, но в душе её грызло сомнение. Она подошла к двери комнаты, где спал Павел, и заглянула внутрь. Он лежал, бледный, с тряпкой на лбу, и казался таким беззащитным. Она тихо закрыла дверь и вернулась на кухню.

— Мам, а вдруг он действительно хороший человек? — прошептала она, глядя в окно. — Может, ему просто нужна помощь?

Клавдия Антоновна вздохнула, поставив на стол чайник. — Помочь-то можно, но осторожность не помешает. Завтра всё прояснится. А пока пусть спит.

Татьяна села за стол, обхватив чашку руками. Мысли путались, но одна из них не давала покоя: что, если этот незнакомец действительно опасен? Она вспомнила, как он смотрел на неё перед тем, как потерять сознание. В его взгляде не было угрозы, только растерянность и какая-то глубокая усталость.

— Мам, а если он не вспомнит, кто он? — спросила она, глядя на мать.

Клавдия Антоновна налила чай и села напротив. — Тогда будем искать его родных. Но, Таня, не надейся слишком сильно. Люди бывают разными.

Татьяна кивнула, но в душе уже решила: она поможет ему, что бы ни случилось. Ночь прошла тревожно. Она несколько раз подходила к двери его комнаты, прислушиваясь к тишине. Утром, когда первые лучи солнца коснулись окон, она услышала шорох из-за двери. Сердце заколотилось. Татьяна приоткрыла дверь. Павел сидел на кровати, держась за голову, и смотрел на неё растерянным взглядом. — Кто я? — прошептал он.