Клятвы мертвых птиц

4 Тепло и холод зимней ночи

Дождь хлестал Василису по лицу, руки оттягивал тяжёлый двуручный меч. Она уже с трудом держалась на ногах, но волколаки всё не заканчивались, утробно рыча и истекая слюной, они обступали чародейку со всех сторон.

– Кирши, помоги мне! – крикнула Василиса, из последних сил взмахивая мечом. Не столько чтобы достать кого-то из чудищ, сколько для того, чтобы хотя бы ненадолго удержать их на расстоянии.

Ответа не было, и Василиса оглянулась.

Кирши лежал навзничь, а волколак жадно грыз его горло. Синие глаза слепо уставились в небо.

– Кирши! – Василиса бросилась к нему, но острые зубы впились в лодыжку, и чародейка, вскрикнув, повалилась в грязь. Другой волколак тут же вгрызся ей в бок. Третий – вонзил клыки в горло, и крик Василисы захлебнулся.

Последнее, что она успела заметить, – красную нить на лапе одного из поедающих её чудищ.

– Думаешь, ничего плохого с тобой не случится? – Беремир поставил на стол перед Василисой кружку с мятным отваром. – Я не смогу вечно за тобой приглядывать.

– А за мной и не надо приглядывать! – фыркнула Василиса, набивая рот кашей.

– Глядите, как заговорила. Два вершка от колена, вместо головы – полено, а гонору, как у царя.

Василиса скорчила рожу и принялась старательно слизывать остатки каши с ложки.

– Так нечестно! Ты в моём возрасте уже был капитаном Воронов, а мне дозволяешь только банников гонять.

– У меня в твоём возрасте было ума побольше да ноги покрепче. – Беремир сел напротив и отхлебнул мятного отвара. – А ты меч в руках удержать не можешь.

– Моё дело – чары. Мечами пусть другие махают.

– Машут.

– Ай-й! – отмахнулась Василиса, откинулась на стену и погладила набитый живот. – Чары меня никогда не подведут! Уж я-то знаю.

– Чары обязательно тебя подведут. – Беремир снова глотнул из кружки. – Уже подвели.

– Я… Что? – Василиса уставилась на свои руки. Запястья и предплечья в шрамах, два почерневших пальца на правой руке. – Я не понимаю…

Беремир встал из-за стола, заложил руки за спину и подошёл к окну.

– Не разочаруй меня, – сказал он, вглядываясь куда-то вдаль. – И сделай, что должна.

В печи шептались дрова, нарушая воцарившуюся тишину. Василиса глядела на наставника, и упругий, густой страх змеёй сворачивался в груди.

– Ты умер, – медленно проговорила Василиса, с трудом вытягивая воспоминания из темноты. – Белогор убил тебя.

– Да, но я сделал всё, что было в моих силах, чтобы остановить его. – Беремир не обернулся. – Я сделал всё, что мог, чтобы защитить тебя, чтобы защитить Аргорада, Миру, Белаву. И я заплатил за это высокую цену. Тебе тоже придётся, Василиса… пойти до конца и защитить тех, кто тебе дорог. Чего бы это ни стоило.

Василиса вскочила на ноги, и тут взгляд её упал на руну, высеченную на ладони Беремира. Ту, что она видела в воспоминаниях о его гибели.

– Что это за руна? – спросила она. – Что она значит?

– Ты знаешь, – пожал плечами Беремир.

– Нет, я… – Василиса нахмурилась. Виски начало ломить от боли, а руна – расплываться. – Я никак не могу… вспомнить.

– Ты просто не хочешь вспоминать. Но тебе придётся. Чтобы понять.

Василиса открыла глаза и уставилась в темноту. Сердце колотилось, а голова болела от стоявшей в избе духоты. Бок грел свернувшийся клубочком Тирг. Василиса аккуратно отстранилась и спрыгнула с печи. Кирши и Финист мирно спали на лавках, завернувшись в дорожные плащи. Финист едва слышно бормотал что-то себе под нос.

Василиса натянула сапоги и выскользнула из дома на мороз. Мёртвая тишина деревни утопала в снегу и разбивалась о звёздное небо. Чародейка запрокинула голову и выдохнула облачко пара. Кошмары снились ей почти каждую ночь: жуткая смесь воспоминаний, страхов и тревог, от которых не удавалось скрыться. Да и как скроешься от самой себя?

Чёрные пальцы коснулись груди, и внутри разлилось неуверенное тепло – остатки магии щекотали рёбра, кончики пальцев закололо, и Василисе даже показалось, что с них вот-вот сорвутся искры, но магия вздрогнула и рассеялась, мурашками разбежавшись по телу. Василиса разочарованно выдохнула, ссутулившись и опустив голову.

На плечи лег тяжёлый плащ, прогоняя ночной холод.

– Решила замёрзнуть насмерть? – спросил Кирши, становясь рядом и обращая лицо к небу. В распущенных волосах тут же запутался лёгкий ветер.

Василиса запахнула плащ и зарылась подбородком в пропахший костром мех.

– Не спалось.

Кирши хмуро покосился на неё:

– Это из-за того, что сказал Финист?

– Ты про клятву? – Василиса поморщилась: – Нет. Это, конечно, было подло, но другого я от него и не ожидала. – Она замолчала, вспоминая недавний разговор. – А ты как будто не удивился. Знал, что клятва позволяет заглядывать в воспоминания?

Кирши кивнул:

– После смерти Хару… Когда Атли нашёл меня и притащил в гарнизон, он всё пытался выведать, что произошло, а я… не был готов говорить.

По спине Василисы пробежали мурашки.

– И он…

– Залез ко мне в воспоминания. Увидел всё. От нашей с Хару встречи до его смерти. Если честно, это было хуже, чем… – Кирши осёкся, голос его дрогнул. – Так что, можно сказать, тебе повезло, что Финист решил подглядеть твои воспоминания, пока ты спала.

– Это больно? – Василиса затаила дыхание.

– Не физически. Ты просто… в тебе будто не остаётся ничего твоего, понимаешь? Будто последний и единственный уголок тебя отняли и больше не на что опереться, не за что ухватиться и самого тебя тоже нет. И дело даже не в том, что он увидел, а в том, что… посчитал, что может перейти эту черту. Я и так был весь его. Моё тело, мои чувства – он получал всё, что просил, но этого ему оказалось мало. Он боялся, что кому-то другому я дал больше.

– Если он причинил тебе столько боли, тогда почему… – тихо, почти шёпотом сказала Василиса, – почему вчера ты без раздумий собрался идти за ним?

Кирши закрыл глаза и выдохнул:

– Потому что я ему нужен.

Какое-то время они стояли молча, глядя на звёзды и слушая дыхание друг друга. У Василисы щемило сердце, но она едва ли могла отыскать причину среди вороха чувств и просто ждала, пока они улягутся и стихнут, спрятанные от мира под тёплым плащом. Хотелось замереть и перестать дышать, остановить время и затеряться в ночном небе, ни о чём не думать, и завтра, с новыми силами, продолжить путь. Редкие снежинки медленно падали на лицо, путались в волосах и меховом вороте плаща, принося с собой необъяснимое спокойствие.

Ладонь Кирши, оказавшаяся в пленительной близости от ладони Василисы, делилась с ней своим теплом, особенно осязаемым в холоде ночи. Рука Кирши дрогнула, и их с Василисой мизинцы соприкоснулись. Мимолётное, робкое откровение, осторожная и безмолвная просьба о нежности, которой им обоим так не хватало.

Василиса легонько провела мизинцем по ребру ладони Кирши, словно спрашивая разрешения. Кирши шумно выдохнул, и его пальцы коснулись её.

– Я же говорил, что видел днём дым. – Приглушённый мужской голос заставил их отдёрнуть руки. – Смотри, вот ещё следы!

Василиса обернулась, а Кирши, ухватив за рукав, оттащил её за ближайший сугроб. Из-за угла появились трое мужчин в чёрных плащах и кожаных доспехах. В руках горели факелы.

– Да небось бродяги какие в дом забрались, – ответил второй голос, недовольный и хриплый. – Утром бы всё проверили.

– Может, бродяги, а может, сбежавшие чародеи. Утром их, поди, и след бы простыл. Мы лучше их врасплох застанем. И если это чародеи или какие-нибудь выжившие гвардейцы, нас Зоран золотом осыпет или даже переведёт на службу в Даргород. Ты и дальше хочешь в деревне прозябать?

– Старостой мне быть нравится, – пожал плечами хриплый. – Жена прошлого старосты харчи нам знатные готовит, дом большой и перина мягкая, не чета нашей пещере в горах.

– Дурак ты. В столице тебе, если Зорану угодишь, дом в три раза больше дадут.

– А на хера мне одному такой дом большой-то? – почесал в затылке хриплый.

– А ты жену бывшего старосты с собой забери, пусть и дальше тебе харчи готовит, – загоготал третий, по голосу совсем ещё молодой.

– Да на хрена ему эта баба сдалась? Когда Чернобог придёт, у нас этих баб будет – во! – первый стукнул себя ребром ладони по горлу.

– Да чего вы всё о бабах-то? – В словах хриплого звучала обида. – Как будто ради них на Даргород пошли.

– Ну, это уж кто ради чего. Ты, видать, за харчи, – снова загоготал третий.

– Тихо! – первый вскинул руку и прислушался. – Ещё разбудим тех, в доме, и спугнём.

Они продолжили путь уже молча. Василиса вжалась в сугроб и оглянулась на Кирши.

– Оружие, – сказала она одними губами.

Кирши покачал головой, и Василиса прикусила губу от досады. Оба они оставили оружие в доме.

– Что будем делать? – спросила она.

– Выйдем и попробуем поговорить? – шепнул Кирши.

– Чародеев берём живыми, гвардейцев кончаем на месте, – скомандовал один из мужиков.

Кирши покосился на свой вороний кафтан:

– Видимо, поболтать не получится.

– Я их отвлеку, а ты проберись за оружием и разбуди Финиста, но не нападай, – шепнула Василиса. – Может быть, получится уговорить их убраться. Годится?

Кирши хмуро поглядел на Василису – затея явно ему не нравилась, – но, помедлив, он всё же кивнул. Василиса одарила его быстрой улыбкой и выскочила из-за сугроба. Сердце колотилось от страха, но чародейка постаралась придать лицу непринуждённое и немного наивное выражение.

Чернокнижники, которые уже успели войти во двор и миновать сугроб, за которым Василиса с Кирши прятались, заслышали хруст снега и обернулись.

– Вечер добрый, господа! – всплеснула руками Василиса. – А я уж думала, что в деревне ни души. Как же я рада вас повстречать!

– Ты кто? – спросил ближайший чернокнижник и поднял факел над головой, чтобы осветить больше пространства. А Василиса с трудом скрыла удивление – мальчишка едва ли был старше её самой. А может, ему ещё не было и двадцати. Русые кудри выбивались из-под красной шапки.

– Отвечай! – Хриплый оказался ещё младше, лет семнадцати, не больше, низкий же и грубый голос его оказался следствием огромного шрама на горле.

– Я путешественница, – опомнилась Василиса и махнула рукой за спину: – Моего коня задрала нежить в лесу, а я чудом спаслась и набрела вот на эту деревеньку. А вы, ребят, тут живёте?

– Ты тут одна? – Чернокнижник в красной шапке проигнорировал вопрос, с подозрением оглядываясь по сторонам.

Василиса беззаботно рассмеялась и махнула рукой:

– Только не говорите, что девушке путешествовать одной опасно. Я уже столько этого наслушалась, что тошно!

Чернокнижники переглянулись, но, как показалось Василисе, немного расслабились.

– А ты, стало быть, не боишься одна? – подал голос третий чернокнижник. Его лицо Василиса не могла разглядеть за светом факелов. – Ещё и по ночам бродишь?

– Да вот не спалось, вышла голову проветрить, – пожала плечами Василиса, с облегчением замечая тень, что юркнула за спинами чернокнижников и поспешила заглушить своим голосом возможный шум шагов. – А вы чего по ночам бродите? Ищете кого?

– Ага, тебя! – Чьё-то дыхание обожгло макушку, и тяжёлая рука легла на плечо. Василиса дёрнулась и воткнулась спиной в чью-то широкую грудь.

«Чубасья мать. Их четверо?»

Василиса оглянулась и встретилась взглядом с холодными серыми глазами. Упырь. Не успела чародейка двинуться, как его огромная ручища сгребла её за горло.

– Второй пошёл в дом. И судя по запаху, там есть ещё кто-то. – Упырь продемонстрировал длинные желтоватые клыки. – Так повтори, девица, кто ты такая? И зачем нас обманываешь?

Василиса обеими руками вцепилась в запястье упыря, хватая ртом воздух. Пальцы ног едва касались земли.

– Всех, кто в доме, убить, – скомандовал Красная Шапка. – Девчонку возьмём с собой. Не придуши её раньше времени, Ель.

Упырь хмыкнул, но хватку ослабил, и Василиса наконец смогла вдохнуть.

На крыльце появились Кирши и Финист. Катана Кирши – в ножнах, меч Финиста – наготове. На несколько мгновений все замерли, изучая друг друга, Василиса приметила на поясе упыря длинный кинжал. Отлично, нужно только улучить момент.

– Ещё шаг, и я убью вашу подружку! – крикнул упырь. – Бросьте оружие!

– Я бы не советовал, – ответил Кирши. – У неё бешеный домовой!

Василиса покосилась на Тёмного. Что он хочет…

Тут воздух перед лицом упыря заклубился чёрным дымом, который вмиг обратился в Тирга, и кот с диким воплем вцепился Елю в глаза когтями. Упырь взревел и выпустил Василису, а она тут же выхватила у него из ножен кинжал. Таким упыря не убить – Василиса перехватила оружие поудобнее и бросилась к ближайшему чернокнижнику. Им оказался хриплый парнишка со шрамом.

Он неловко блокировал удар мечом – лезвия зазвенели, встретившись.

– Я не хочу тебя убивать, сдайся! – крикнула Василиса, наступая и понимая, что мальчишка едва ли умеет держать меч. Но уже в следующий миг она поняла почему.

Быстрый взмах рукой, и Василиса едва увернулась от раскалённого огненного пера. Чубась! Мальчишка уже начинал следующий пасс. Пригнувшись, Василиса со всей силы врезалась ему плечом в живот и повалила на землю. Чары – не лучший союзник, когда противник подобрался достаточно близко, чтобы достать тебя кулаком: пассы занимают слишком много времени. Что ж, хоть какие-то уроки Беремира она сумела усвоить.

Они покатились по снегу. Василиса извернулась и сумела оседлать чернокнижника. Нанести быстрый удар в сердце или в шею, туда, где у него уже красовался шрам, и ринуться дальше. Но Василиса медлила. На неё смотрели испуганные голубые глаза неопытного мальчишки.

– Не двигайся, – скомандовала Василиса, прижимая лезвие к его тонкой шее. – Будешь подчиняться, сохраню тебе жизнь.

Рядом на снег упало тело чернокнижника в красной шапке, из раны на груди хлестала кровь. Мальчишка покосился на его труп, и глаза его стали ещё шире от ужаса.

– Милош! Милош!!! – закричал он и забрыкался, пытаясь сбросить с себя Василису. – Нет! Твари! Вы убили Милоша!

– Лежи смирно! – гаркнула Василиса, но тот всё же сумел извернуться и свалить Василису на снег. Он вскочил на ноги и вскинул руку.

Удар Финиста был быстрым и точным. Юный чернокнижник замер на мгновение, занесённая рука его безвольно повисла вдоль тела, и он рухнул на землю рядом с Милошем.

Финист недовольно цокнул языком и протянул Василисе руку:

– Мне что, вечно тебя спасать, красавица?

Василиса проигнорировала протянутую ладонь, глядя, как под мёртвым телом краснеет и тает снег.

– Он же… ещё совсем мальчишка, – выдавила она.

– Он чернокнижник. Остальное не важно, – равнодушно бросил Финист, убирая меч в ножны. – Выучи это поскорее, если хочешь выжить.

Василиса перевела взгляд на Кирши. Тот вытирал катану об одежду обезглавленного упыря. Третий чернокнижник лежал ничком неподалёку. На снегу догорали факелы.