Сергей Звонарёв
РУКА БОГА

3–4'2014

Дверь открыл худощавый старик в футболке и джинсах.

— Вы — тот самый журналист? — спросил он.

— Блоггер, — уточнил Андрей.

Взгляд старика упал на сумку.

— Принесли то, о чём договаривались?

— Да.

Старик молча повернулся и по коридору пошёл внутрь дома. Андрей воспринял его уход как приглашение и двинулся следом.

— Журналист, блоггер, какая разница? — донеся раздражённый голос. — Всем нужно одно и то же: сенсация! А вот думать никто не хочет!

Коридор привёл в просторную комнату с широким окном. По его сторонам стояли два кресла, между ними — столик. На стене — памятная грамота под стеклом: «Роберту Гревсу от руководства Лаборатории Реактивного Движения. Сорок лет безупречной службы». Под потолком висели макеты автоматических станций: «Викинги», «Пионеры», «Кассини» и «Гюйгенс», советские аппараты серии «Венера» и «Марс». «Одиссей», конечно, занимал главное место в экспозиции — во всех деталях выполненные орбитальный модуль и спускаемый аппарат.

— Покажите, что у вас там.

Андрей открыл сумку: папки с бумагами, магнитофонные катушки, кассеты.

— Это лишь часть, — пояснил он, — в основном архив уже оцифрован, так что все данные в накопителе.

— Так, так… — Гревс напоминал коллекционера, увидевшего редкость. Он перебирал папки, бормотал названия: — Отчёты по «Марсу», телеметрия, рапорты…

— Вы знаете русский? — удивился Андрей.

— Немного.

Гревс с усилием оторвался от сумки.

— Хорошо, — сказал он, — вас интересует парадокс Вихрова, так?

— Да.

— А что сами думаете? Прав он или нет?

— Мы рассматриваем парадокс в цивилизационном контексте, — осторожно ответил Андрей. — С этой точки зрения ответ неоднозначен.

— Чушь! — воскликнул Гревс. — Полная ерунда! Есть только две возможности: либо Вихров прав, либо ошибается! Всё остальное — уловки трусливых интеллектуалов, не желающих признать, что наши знания о Вселенной кончаются за орбитой Луны! Разумеется, проще болтать о цивилизационном контексте: жуйте, коровы, вашу жвачку…

Спорить с ним Андрей не собирался. Некоторое время Гревс вызывающе смотрел на него, ожидая возражений, потом его взгляд погас.

— Напрасная трата времени, — раздражённо проворчал Гревс, — но, раз уж я обещал…

Он подошёл к макету станции, слегка тронул его; тот мед ленно закрутился.

— Не думайте, что я расскажу вам что-то новое, — пробурчал старик, — вы и так знаете всё, что нужно. Ваша проблема в другом: вы не хотите думать.

Он усмехнулся.

— Увы, с этим я ничего поделать не могу Нежелание думать — общее свойство вашего жалкого поколения.

— «Одиссей» стартовал к Сатурну и его спутнику Титану, — начал Гревс, усевшись в кресло и жестом указав собеседнику на соседнее. — Сначала всё шло хорошо, а потом — где-то с орбиты Марса — начались проблемы. Неисправности появлялись одна за другой, так что инженеры сидели над телеметрией круглые сутки, ставили заплатки. Иногда возникало подозрение, что сообщения о сбоях ложные — их было слишком много, порой они противоречили друг другу. Тем не менее, «Одиссей» удалось удержать под контролем, и когда спускаемый аппарат начал передавать данные с поверхности Титана, все вздохнули с облегчением. «Одиссей» отработал весь положенный срок, и в НАСА рассматривали вопрос о продлении миссии. Большие шишки, как всегда, сомневались — стоит ли игра свеч? Мне поручили оценить надёжность станции, и я привлёк к этому Сергея Вихрова: он уже проявил себя как талантливый математик и программист. Сергей отнёсся к работе серьёзно, лично разбирался с телеметрией. Признаться, о проблемах уже подзабыли — или, вернее, им не придавали значения. Так что, когда Вихров сообщил свои выводы, моей первой реакцией было: «Полная чушь!» Андрей подумал о том, что Гревс не пытается приукрасить историю. Что ж, это ему в плюс.

— Судите сами, — продолжил он, — мой сотрудник приходит и заявляет, что станция не работает уже полгода, а то и больше. «Кто же передаёт данные с Титана?» — спрашиваю я у молодого гения. Ответа, конечно, нет. В тот момент, — хмыкнул Гревс, — мне хотелось посоветовать ему не увлекаться фильмами вроде «Козерог-1»… Через пару дней Вихров позвонил и попросил зайти в ангар, где стояла точная копия «Одиссея». «Я нашёл решение», — заявил Вихров и показал на сплетение проводов в блоке питания станции. Три провода были маркированы красным. «Что это?» — спросил я. «Объяснение», — загадочно ответил он. — «Что именно вы хотите объяснить?» — «Всё: показания телеметрии, постоянные сбои и то, что станция всё-таки работает». — «И каким же образом?»

Тут мне показалось, что Вихров смутился. Он как будто колебался — стоит ли говорить.

«Всё просто, — услышал я, — помеченные красным контакты заменили. Именно поэтому станция работает».

«Вы хотите сказать, если бы заменили контакты».

Вихров хмыкнул.

«В том-то дело, что без если, — ответил он, — их заменили. Это единственное решение».

Честно говоря, я испытал неприятное чувство: похоже, у одного из моих лучших сотрудников поехала крыша. Возможно, Вихров переутомился и попал под власть навязчивой идеи. Почему нет? Когда столько месяцев следишь за дальним космосом, всякое может случиться…

«Сергей, — спросил я, — кто, по-вашему, мог поменять контакты на станции, летящей на расстоянии в двести миллионов миль от Земли?»

Вихров посмотрел на меня, и, признаться, его взгляд немного меня озадачил. Сергей как буд то понимал всю абсурдность своей идеи, но в то же время был убеждён в своей правоте.

«Не знаю, — сказал он. — У меня никаких мыслей».

Вихров нервно рассмеялся.

«А у вас, Гревс? — спросил он с необычной дои него развязностью. — А у вас есть, а? Надеюсь, что да, вы же начальник, а я всего лишь скромный инженер! Если мы нашли зелёных человечков, я готов уступить вам славу первооткрывателя!»

Гревс, погрузившись в воспоминания, замолчал. Андрей его не торопил — эту историю он знал едва ли не лучше рассказчика От старика ему нужно было другое, и сейчас он слушал скорее не то, что Гревс ему рассказывает, а как он это делает. Пока Андрея всё устраивало — несмотря на более чем семидесятилетний возраст, бывший замдиректора ЛРД, похоже, был в форме.

— Разумеется, — продолжил Гревс, — я не дал хода его рапорту: меня бы засмеяли. Времени оставалось мало, и мне пришлось сочинить что-то правдоподобное — вроде того, что станция в полном порядке и может работать ещё несколько лет. Я чувствовал неловкость — впервые за всю карьеру мне пришлось соврать. Но что оставалось делать? Время поджимало, и я решил, что правдоподобная ложь — единственный выход.

— А Вихров, — спросил Андрей, — как он отреагировал?

— Никак, — ответил Гревс, — ему как будто было плевать. Сначала я не понимал его спокойствия, а потом до меня дошло: если это правда, если кто-то смог поменять контакты на станции, находящейся на орбите Юпитера, то есть ли разница, что там решит какая-то комиссия? Понимаете его логику? — Гревс упёрся взглядом в Андрея. — Он верил в свою идею, действительно верил! Если на берег идёт цунами — нужно ли чистить пляж от водорослей?

— Может, стоило рассказать это всем? Добиться публичного обсуждения?

— Возможно, но Вихров решил продолжить исследования в одиночку: наверное, его разочаровала моя реакция. Он рассудил, что такие случаи могли быть и раньше, до «Одиссея» — просто на них не обращали внимания: если всё работает, что ещё надо? Сергей попросил две-три недели, чтобы проверить свои выводы, и я согласился. Он думал, что найдёт следы зелёных человечков не только в миссии «Одиссея».

— Ему это удалось?

Гревс усмехнулся.

— Молодой человек, я пытаюсь ответить на этот вопрос уже двадцать лет. Могу сказать вот что: спустя месяц после нашего разговора Вихров прислал весьма впечатляющий отчёт. Помимо анализа «Одиссея», там были выводы и по другим успешным миссиям: «Викингам», «Пионерам», «Оппортьюнити». Вихров утверждал, что практически все аппараты, которые достигли — или пересекли — орбиту Марса, имели признаки вмешательства в их работу. Честно говоря, в тот момент меня волновало другое — в отчёте использовалась конфиденциальная информация, доступа к которой у Вихрова не было. Где он её взял? Ситуация серьёзная, учитывая его иностранное гражданство. Я попытался связаться с Сергеем, но мне это не удалось. Впрочем, — хмыкнул он, — не только мне. Через пару дней, когда обнаружились следы проникновения в базу данных НАСА, предназначенную для служебного пользования, к делу подключилось ФБР Увы — Вихров исчез. Вероятно, к тому времени его уже не было в стране. Вы, кстати, не знаете, где он? Может, работает на каком-то секретном объекте в России, а?

— Ничего не могу сказать, — развёл руками Андрей, мимоходом порадовавшись, что нашёл удачную формулировку. — А что с отчётом?

— Я рассказал о нём: так или иначе всё бы открылось. Было бурное обсуждение, многие хотели замять дело. Да и дела-то никакого нет, говорили они, станция работает, что ещё надо? — хмыкнул Гревс.

— Официальная позиция свелась вот к чему: есть совершенно безосновательное утверждение, сделанное одним из уволенных сотрудников ЛРД, к тому же иностранцем, к тому же находящимся в бегах. Руководство Лаборатории не считает необходимым комментировать слухи. Конечно, была опасность, что Вихров заговорит, но за двадцать лет он так и не объявился. Повезло, можно сказать.

— И поэтому парадокс Вихрова в одной корзине с теорией, что американцы никогда не были на Луне?

— Именно.

— А вы сами что думаете?

Гревс не торопился с ответом. «А что, если сказать ему правду, — подумал Андрей, — прямо сейчас, не откладывая?» Не поверит, решил он, и выгонит меня взашей. Не поверит, пока не увидит и не пощупает всё сам.

— Посмотрите, — Гревс показал на грамоту, висящую на стене, — что, по-вашему, это значит?

— Благодарность за работу?

— Благодарность? — в голосе Гревса появился сарказм. — Леденец, чтобы подсластить пилюлю, вот что это такое! Вали из Лаборатории и не мешай нам больше! Такой вот текст между строк, ясно?

Он словно погас — возбуждение от собственного рассказа оставило его, и теперь возраст Гревса стал очень заметен.

— Почему вам пришлось уйти?

— Я хотел разобраться, понять, в чём дело — но никому это не нужно, понимаете? Проще отмахнуться — ерунда, бредни сумасшедшего. Я полгода потратил на то, чтобы проверить выводы Вихрова — они оказались верными, в пределах той информации, что у него была Ещё полгода я ходил по кабинетам, пытаясь убедить начальство начать масштабную проверку А потом терпение у директора лопнуло, и он открыто сказал: либо ты заткнёшься, либо тебе придётся уйти.

Видно было, что разговор утомил Гревса. Андрей встал: в принципе, он уже выяснил то, что хотел.

— Рука Бога, — сказал Гревс, провожая его, — так, кажется, это называют, да? Вихров считал, что обнаружил её. Может, я найду её в отчётах по «Марсу», как думаете?

— Обязательно сообщите, если найдёте.

* * *

«Когда же это закончится, — раздражённо думал Андрей, — поскорее бы уж!» Охранник в камуфляже явно не торопился, переводя взгляд с фотографии в пропуске на оригинал. И это после проверок по сетчатке и отпечаткам пальцев! Впрочем, Андрей знал: возмущаться бесполезно, будет только хуже.

Наконец, его пропустили; Вихров выслушал доклад благосклонно.

— Рука Бога? — хмыкнул он. — Вообще-то «Самоорганизация сложных систем в экстремальных физических условиях» мне нравится больше.

— Журналисты, когда всё раскопают, предпочтут вариант с рукой, — сказал Андрей. — Он нагляднее, короче и проще.

— Возможно. Так ты думаешь, Гревс всё ещё в форме?

— Полагаю, да. Вероятно, он смог бы консультировать аналитиков по аэрокосмическому направлению.

Вихров задумался.

— Там много работы, — проговорил он, — с «Боингами», «Аэробусами»… сколько было инцидентов за последний месяц?

— Где-то с десяток, два подтверждённых случая предаварийной самоорганизации, остальные на проверке.

— С десяток… А что, Гревс ни разу не обмолвился о самолётах?

— Нет. Думаю, он не догадывается.

— Поразительно! Умнейший человек, а не может посмотреть вокруг! Зациклился на своём космосе!

— Он задумался, а это не так уж и мало. Кстати, в своё время Гревс мог бы тебя сразу уволить, а вместо этого дал поработать, — напомнил Андрей.

— Похоже, старик тебя обаял, да? — подмигнул Вихров. — Ладно, посмотрим, что он сделает по «Марсам», а потом примем решение.

«Сколько мы ещё сможем держать пар под крышкой, — подумал Андрей, — заметать следы, давать опровержения?» Садясь в свою «Мазду», он вспомнил, что месяц назад группа моделирования в очередной раз понизила уровень сложности механических систем, в которых не наблюдается самоорганизации — теперь он составлял десять тысяч условно простых деталей. Вероятно, «Мазда» какое-то время ещё будет иметь статус устройства с пренебрежимо малой вероятностью самоорганизации, а потом придётся пересесть на что-то попроще.

Например, на «Ладу». ТМ

Загрузка...