Глава восьмая Попутный ветер

Наступили странные дни.

Наступили? Хорошо, просто пришли, замерцали, потекли, далее – строго по списку.

Короче говоря, навалились-приползли сплошные тягостные раздумья и заумные размышления. Естественно, с ярко-выраженным философским подтекстом…

Тиль – с самого раннего утра, даже толком не позавтракав – куда-то уходил. Шлялся по округе, разговаривал с местными жителями, вмешивался во всё подряд, травил бесконечные анекдоты, демонстрировал – за деньги, понятное дело – высокое искусство пантомимы, крутил жаркие шашни с рыженькой Сигне…. Короче говоря, полнокровно и обстоятельно вживался в местную действительность. И это, судя по всему, было ему не в тягость. С нескрываемым удовольствием, морда белобрысая, вживался…

У Макарова всё было гораздо скромней, проще и обыденней.

Слухи о новом кузнеце (заметьте, об искусном голландском кузнице!), широко расползлись по ближайшей округе. Как результат – бесконечный и неиссякаемый поток срочных заказов. Подковы индивидуальной ковки, разнообразные оси, ремонт каретных и повозочных колёс, прочая бытовая хренотень – с железным подтекстом.

– Ни фига себе, крючки заказали, – ловко орудуя «малым» кузнечным молотом, бормотал под нос Лёнька. – Номер, наверное, сорок пятый. Кого, блин, ловить собрались? Синего кита, Белую акулу? Молчат, засранцы скрытные. Но деньги платят бешеные: один крючок – стоимость двух взрослых северных оленей. Или же – полугодовалого бычка. Бизнесом конкретным запахло. Скоро, Бог даст, озолотимся – на хрен…

Поговорить о жизни удавалось только поздними вечерами – под местную забористую бражку, в тусклом свете норвежских масляных ламп.

– Нравится мне Тромсё. И жители его, и северные природные красоты, и, вообще…, – вдохновенно вещал – в один из таких вечеров – изрядно подвыпивший Тиль. – Сложности, понятное дело, тоже имеют место быть. Шведы и датчане регулярно и настойчиво донимают. Войны всякие – глупые насквозь…. Нынче норвежское государство имеет законного и полновластного короля. В Тромсё находится-заседает его полномочный представитель по имени – «Хальвдан». Обыкновенный средневековый конунг, если смотреть правде в глаза. Правит – естественно, по полной программе – Вестфольдом, Рингерике, Ромерике, Хедемаркеном и некоторыми другими тутошними землями. Бывает, как ты говоришь…. И всё хорошо, пока урожаи вызревают достойные, пока рыбаки возвращаются с полновесными уловами, пока глупые саамы готовы – практически за бесценок – продавать упитанных оленей…. А случись – плохой год? Всякие ураганы, ледяные ветра, высокие снега, проливные весенние дожди и злые летние засухи? Ладно – один год. Его завсегда можно пережить и перетерпеть. Один, блин, год.…Если же таких годов – неурожайных, бедных на рыбу, поганых, голодных – будет несколько? Причём, подряд? Тут же в народе начинаются сволочные брожения, причём, с самыми серьёзными последствиями…

– А, что у нас с Россией? – с аппетитом обгладывая куриное бедро, заинтересовался Лёнька. – Может, туда рванём?

– В Россию? Стоит ли? – тут же поскучнел Даниленко. – Там, по исторически-математическим расчётам, Иван Грозный нынче властвует…. Оно тебе надо? В безжалостные опричники, Лёньчик, решил податься? Извини, но ничего не получится. Почему – не получится? Потому. Душа у тебя, мой упитанный друг, больно, уж, белая и пушистая. Враз расколят. А потом и на кол посадят – и тебя, да и Душу твою рядышком. Типа – в назиданье прочим добросердечным простофилям. Как в том твоём давнем стихотворении. Сейчас зачту.

– Зачти, только истошно орать не надо. Тихонечко так зачти, аккуратно. Договорились?

– Постараюсь…


Вопль!!! Мало ли что – бывает в серьёзном море?

Легенд – без счёта…. По местам – стоять!

Кто-то сказал, что море – сплошное горе?

Матку матери его – за это – разорвать…


Море. Холодное и лицемерное немного.

Лицемерное? На эстетику – наплевать.

Мы едем – мочить маленьких беленьких котиков.

Маленьких и нежных – твою мать…


Предлагается – всем спирту – выпить?

Чтобы сподручней было – убивать?

Я, понятное дело, выпью.

А потом – за борт спрыгну.

Извините, мою мать…


Вопль!!! Как же это холодно…

Рука, протянутая над бортом.

Всё это хорошо. И даже – здорово.

Но я не склонен – гоняться за рекордами.

Холодным утром.

Не могу, извиняйте.

Ладонь, внезапно обледеневшая, сминается.

В голове поёт дурацкая – «Здравница»…


Ноги отнимаются…

Будешь, тварь, котиков мочить?

Извини, атаман, не буду.

Твой выбор, брат.

Ноги отнимаются?

Добейте – паскуду…


Холод. Удар. Боль.

Вопль!!!!!


Какие слова – перед лютой смертью – пробежали в моей глупой голове?

Её звали – Ольга Гущина.

Девочка из Десятого «А».

Ради неё я готов на всё.

Через века и слова…


– Кстати, а кто это такая – «Ольга Гущина»? Мы же с тобой одну школу заканчивали…. Почему я её не помню?

– Просто собирательный образ. Ну, как образ Уленшпигеля, – засмущался Макаров. – Светленькая такая, стройная, тихая, нежная, мечтательная, обязательно – с серыми глазами. Цвета родниковой воды в сосновом столетнем бору…. Так, чего там – с Россией-матушкой?

– Да, не знаю я толком, – вздохнув, признался Тиль. – Отрывочные такие сведенья. Причём, общего порядка. Мол, на юго-востоке раскинулась огромная страна – «Гадарика», богатая на ценные меха, мёд и светловолосых красивых женщин. В давние времена туда регулярно ходили в набеги и всегда возвращались с богатой добычей. А нынче – не ходят.

– Почему?

– Не знаю. То ли викинги измельчали. То ли русичи, наоборот, возмужали и заматерели…

– Наши планы на обозримое Будущее?

– Во Фландрию, братец, надо перебираться. Как-никак, я нынче являюсь – «Уленшпигелем». Так сказать (согласно нетленному произведению Шарля де Костера), бессмертным духом многострадальной и прекрасной Фландрии…. Наши с тобой, дружок мой Ламме, славные похождения даже в толстых книжках подробно описаны. Одну из них я видел собственными глазами в доме конунга Хальвдана. Называется – «Занимательное сочинение о плуте Тиле, родившемуся в земле Брауншвейг, о том, как сложилась жизнь его…»[21]. Стрёмная и интересная, надо признать, книженция. Причём, с картинками. Там и я изображён, то есть, Тиль Уленшпигель. И ты, то бишь, Ламме Гудзак.

– И, что? – заинтересовался Лёнька. – Похожи мы на…э-э-э, на легендарных народных героев?

– Очень даже. Конечно, не один в один, но достаточно.

– Как такое может быть?

– Получается, что может, – покачал головой Даниленко. – Палыч мне как-то втулял, что все Параллельные Миры – каким-то неведомым и мистическим образом – связаны между собой. Мол, многие люди, проживающие в конкретном Мире, имеют «двойников» во всех других Мирах. Не то, чтобы стопроцентных «двойников», но, всё же.…Вот, взять, к примеру, Сигне и Светлану. Внешне они очень похожи друг на дружку – лицами, фигурами, сексуальным темпераментом, в конце-то концов…

– Ого! Даже до этого дошло?

– Иди, Лёньчик, к чертям свинячим. Моралист хренов. Плесни-ка ещё бражки. Мерси, благодарствую…. На чём, извини, я остановился?

– Мол, между тутошней Сигне и тамошней Светкой наблюдается много общего.

– Вот, именно! Много общего, но не абсолютно всё.

– Цвет волос разный? – лениво зевнув, предположил Макаров. – Одна жгучая брюнетка, а другая, наоборот, рыжая?

– Я же тебе, охламону забывчивому, уже говорил, что Светлана – на самом деле – является тёмно-русой.

– А прекрасная норвежская наяда?

– Рыженькая во всех местах, – плотоядно оскалился Тиль. – Проверено.…Различия заключаются совсем в другом. Светлана, она чопорная, мнительная и тщеславная. А Сигне – добрая, искренняя и открытая…. Кстати, теория «двойников» и тебе, толстопузому пижону, должна быть интересна.

– Почему это?

– Потому это. Получается, что в данном Мире живёт девушка, очень похожая на твою мадам Натали. Возможно, в улучшенном варианте. Где конкретно она живёт? Не знаю. Поэтому надо не на месте сиднем сидеть, а побольше путешествовать.

– Учту, понятное дело, – пообещал Лёнька, после чего ехидно прищурился: – Что теперь будет с доверчивой рыжеволосой красавицей? Какова её женская доля? Типа – поматросил и бросил?

– Ничего подобного! – возмутился приятель. – За кого ты меня принимаешь? За последнего негодяя? Мы с Сигне уже обо всём договорились…. Она пока останется здесь. Я же во Фландрии осмотрюсь, обживусь, найду подходящее местечко для семейного гнёздышка. Потом вернусь в Тромсё. Обвенчаемся. Хоть по католическому обряду. Хоть по языческому. Можно и по обоим. Типа – для пущей крепости брачных уз. А после этого и во Фландрию переселимся, на ПМЖ. Вот, они какие – тактические и стратегические планы…. Любовь богаче делом, чем словами. Не украшеньем – сущностью гордится[22]

– Почему ты не хочешь сразу взять норвежскую зазнобу с собой? То есть, сперва сочетаться законным браком, а потом отбыть во Фландрию?

– Ты, Лёньчик, окончательно сошёл с ума. Сейчас во Фландрии неспокойно. Король Филипп собирается назначить своим Наместником в Нидерландах кровавого герцога Альбу. Так что, сам, братец, должен понимать.

– Я всё понимаю, – заверил Макаров. – Только, вот, если вспомнить школьный курс истории Средних веков…. Восстание гёзов[23], то есть, полномасштабная война за независимость Нидерландов длилась лет пять-шесть. Значит, ты готов расстаться с Сигне на такой долгий срок?

– Не готов, – тяжело вздохнув, признался Тиль. – Попытаемся форсировать события. То бишь, ускорить ход Истории. Видишь ли, у меня созрел один план – авантюрный, ясный пень, но дельный и конкретный. Вернее, пока только дозревает. Надо парочку деталей окончательно доработать…


Минуло – с момента «переноса» – почти полторы недели.

Наступило утро. Громко хлопнула входная дверь – это Серёга, как и всегда, усвистал куда-то по неведомым важным делам.

Поворочавшись минут пять-семь, Макаров понял, что уснуть уже не удастся.

Он, тихонько бормоча в адрес беспокойного приятеля нелицеприятные ругательства, поднялся со спальной скамьи, оделся, вышел во внутренний дворик, посетил туалет и умылся.

Вернувшись в кузню, Лёнька сделал лёгкую зарядку – приседанья, наклоны, махи руками-ногами, подъёмы-отжимания старенькой наковальни, весившей килограмм пятьдесят пять.

После этого пришло время завтрака – большой кусок холодной варёной говядины, ржаной хлеб (с лёгким ароматом сосновой коры), жареная треска, маринованная селёдка. Напиток? Глупый вопрос. Конечно же, местная бражка. Ну, не воду же колодезную пить?

В дверь громко и настойчиво постучали.

– Войдите! – разрешил Макаров. – Не заперто…

Тоненько проскрипело, из-за дверного полотна высунулась веснушчатая мальчишеская мордашка.

– Меня дяденька Уленшпигель прислал, – смущённо шмыгнув носом, сообщил пацан.

– Чего замолчал? Продолжай.

– А дадите медную монетку?

– Лови! Ну?

– Велено передать, что пришли голландские купеческие корабли. Встали за Рыбным причалом.

– Понял, спасибо.

Мальчишка убежал, хлопнула дверь.

– Что же, придётся сегодняшние заказы отложить, – довольно хмыкнул Лёнька. – Объявляется выходной день. Да и свежим воздухом не мешает подышать. Уже, почитай, четверо суток на улицу не выходил…

Загрузка...