Клей

Глава 2

Молодой человек и девушка сидят на диване, отвернувшись друг от друга и максимально отодвинувшись, насколько это позволяют склеенные руки. Каждый что-то обдумывает для себя. Мысли проносятся в голове Софии: «А вдруг это выполнение моего желания? Я же хотела, чтобы со мной всегда был мужчина. Вот и получила. За что боролись, на то и напоролись. Но я же совсем его не знаю. А вдруг он извращенец какой-нибудь? Вообще-то, у него уже была возможность что-то со мной сделать. Если бы хотел, уже бы сделал. Может, это он склеил нас? А зачем ему это? Может, он больной. Пьёт, вон, сколько много. Я тоже люблю выпить, но я не алкоголик. А он, похоже, алкоголик. Как бы расклеиться? Хотя хорошо, он никуда от меня не денется. Мы будем вынуждены привыкать друг к другу. Но это же насилие, и как сложатся отношения через насилие, не знаю».

– А ты давно пьёшь? – осторожно спрашивает Соня, нарушая тишину и прерывая ход своих мыслей.

– Со вчерашнего дня.

– Я не про это. Вообще.

– Что, когда впервые попробовал? Давно. Но я пью редко, по выходным и то, не всегда.

– Ясно, ты с нетерпением ожидаешь наступления выходных, чтобы расслабиться?

– Да, а почему бы и нет?

– Это первые признаки алкоголизма.

– И что? Ты сейчас лечить меня будешь или читать лекции о вреде алкоголя?

– Нет, но я подумала, раз мы склеились и вынуждены быть вместе, не мешало бы узнать друг друга поближе, – тихо говорит Соня, боясь реакции Карлоса.

– Узнала? Давай теперь о себе расскажи. Какие у тебя предпочтения, зависимости, извращения.

– Да, никаких, вроде.

– О, прямо, белая пушистая овечка.

– Я тоже люблю выпить, но это бывает раз в месяц или в два. Но иногда я боюсь, что это переходит в зависимость, так как возникает желание выпить, чтобы снять напряжение и расслабиться, как будто нет других способов.

– Ну, так вот. Это же накапливается в организме. Сейчас раз в месяц или в два, а потом два раза в месяц, раз в неделю, каждый день. С этого все начинают. И у меня так раньше было. Так что ты такая же, как и я.

– Да, в этом мы похожи, – Соня смотрит на Карлоса.

– Что ещё есть? Давай, признавайся. Кстати, скажи, что это за запах? Все люди выделяют запахи. И от тебя пахнет: то ли потом, то ли кошачьей мочой. Конечно, извини, но я не мог тебе не сказать об этом.

– У родителей кот, я к ним прихожу иногда. А запах пота? Не знаю, я не чувствую. А что, сильно пахнет? – Соня густо краснеет от стыда.

– Ну, так, да, есть. Я говорю это не для того, чтобы обидеть, всё равно мы склеены уже. Просто резкий запах, неприятно. Может, это и есть причина, почему у тебя не складываются отношения с мужчинами?

– Я не знаю, – Соню это цепляет, она обижается и сидит с опущенной головой.

Карлос понимает, что сказал что-то не то, но оправдываться не собирается. Реально, запах режет нос, и находиться рядом мало приятного. Сначала он не замечал, но побыв рядом с этой девушкой почти сутки, не обращать внимание на вонь стало невозможно. Ещё он заметил, что у неё волосы как будто жирные, а ладони влажные от пота. Конечно, обо всем этом он не мог сказать ей сразу. Да это и незаметно сразу. Скорее всего, у нее физиологические проблемы, тут нужен врач. У всех свои недостатки. Он надеется, что она о них знает и расскажет. Но она, видимо, не знает или комплексует по их поводу.

– Может, сходим в душ. Не помешает и тебе, и мне, – находит он верное решение.

– Давай сходим, – немного помолчав, смущаясь и морщась, говорит девушка. – Правда, я не очень-то люблю мыться, может, ты сам это сделаешь?

– Идём-идём. Как это, не любишь мыться?

– Не знаю, с детства не люблю. А волосы мыть, тем более, не люблю. У меня болячки на голове, и они болят, когда мою голову.

– Что за болячки? – с трудом скрывая отвращение, спрашивает Карлос.

– Ну, не болячки, а что-то вроде экземы. У меня жирная кожа, и экзема постоянная на голове. И болит, когда мою голову.

– Понятно. Нет, всё равно идем. Ты уже воняешь. Извини за откровенность. И сходить бы тебе к доктору.

Душ освежающим потоком накрывает пару молодых людей. Карлос, кажется, не замечает наготы Сони, а София, поначалу стеснявшаяся, постепенно привыкает. Вынужденные все время быть рядом, молодые люди находятся в постоянном возбуждении и сексуальном желании без разрядки. Они помогают друг другу мыться, ведь их движения ограничены из-за склеенный рук. Постепенно эта процедура переходит в любовные ласки и заканчивается совокуплением. На фоне общей толерантности и даже, порой, равнодушия к сексу, этот акт был почти исключением из норм социума. После очередной сексуальной революции в конце 20 века, и дальнейшей вседоступности и вседозволенности, наступила пора чуть ли не отрицания секса, как одного из удовольствий. В редких местах, отдалённых деревнях, ещё оставался этот биологически обусловленный акт, но осуществлялся он исключительно для продолжения рода.

– Меня мучает вопрос, когда мы расклеимся? А если так и придётся всю жизнь, что с этим делать?

– Может, не будем всю жизнь?

– Можно, конечно, пребывать в радужной светлой иллюзии, но в данный момент я реалист, и мне не нравится, что мы склеены.

– Давай подождём.

– Кого подождём?

– Не кого, а просто подождём. Когда выжидаешь, приходит то, что надо. Может, придёт решение нашей проблемы.

– Но надо же что-то делать в направлении её решения.

– Возможно, мы разговариваем, и это есть путь к решению. Кажется, ты никуда не торопишься. Тебя уволили. Вот мне надо было ехать к родителям сегодня, и я пока не знаю, как я это сделаю, – Соня вдруг падает вслед за Карлосом, который решил прилечь на диван после очередной рюмки виски.

Он смотрит в потолок. За окном пасмурный день, включена люстра. В Санкт-Петербурге всегда пасмурно. Вот в Марокко, откуда родом его дед, наоборот, всегда солнечно. Карлос почти не помнит, как это хорошо, когда светит солнце. Дедушка Карлоса приехал учиться в Россию в молодости, кончил университет и остался здесь жить. Благодаря темному цвету кожи, он всегда выделялся в толпе. Потом он познакомился со своей будущей женой. Она была русская. Они поженились, и у них родились друг за другом две дочери. Повзрослев, старшая из дочерей уехала учиться в Штаты и родила дочь. А младшая осталась в России, сошлась с русским, и у них родился Карлос. Пухлые губы, карие глаза, чёрные кудрявые волосы, высокий рост – это то, что Карлос унаследовал от деда по материнской линии. От отца он унаследовал светлую кожу, нос с горбинкой и, кажется, все вредные привычки, в том числе вспыльчивость. О своей двоюродной сестре Карлос мало что знал. Они виделись лишь несколько раз, когда он был маленький, и его мама общалась со своей сестрой по скайпу. Тогда он и познакомился со своей сестрой. Поскольку обе дочери очень любили своего отца и гордились им, то фамилию Смит оставили своим детям. Позже, уже будучи взрослыми, Карлос с сестрой предпринимали пару попыток наладить общение, но у них ничего не вышло. Наверное, ни один их них не хотел прилагать усилия, а внешних факторов, которые бы способствовали отношениям, не было. По неизвестной Карлосу причине отношения между сёстрами со временем испортились, и они перестали общаться. Потом мать Карлоса заболела неизвестной болезнью и, протянув десять лет на таблетках и уколах, умерла. А с отцом у него никогда не было взаимопонимания. Почти всегда отец был недоволен всем и всеми, частенько выпивал, и Карлосу тогда казалось, что когда его детство закончится, сам он никогда не будет, никогда, как его отец… А потом отца кто-то зарезал ножом в сердце и перерезал солнечную артерию, чтобы наверняка. Кому понадобилась жизнь этого несчастного спившегося человека? С того времени прошло 10 лет, и теперь у Карлоса своя жизнь.

Потолок освещен неравномерно, и когда в открытое окно дует ветер, слегка покачивая люстру, пятна света и тени пляшут и смешиваются в такт ее колебаниям. На какое-то время Карлос застывает и смотрит на эти тени. Внезапно его озаряет мысль, он проводит рукой в воздухе, как дирижёрской палочкой, написав свой автограф, и в пространстве повисает экран интернет-сети. Он нажимает на кнопки и настраивает телевизор. Отодвигает экран, направляя руку ладонью от себя.

– Посмотрим, что в мире творится, – Карлос листает программы.

– Кстати, и я об этом подумала. Ещё надо посмотреть в интернете. Может, мы не единственные с такой проблемой.

Новости длинной лентой пляшут на экране, то вспыхивая, то потухая, освещая более важные.

«На Марсе завод ведёт добычу урана. За последний месяц на Землю доставлено более 90 тонн сырья».

«Эти дети не виноваты, что их оставили родители. Подарите им тепло, любовь и уют семейного очага!»

«В Испании по неизвестным причинам стая акул напала на группу сёрферов. В результате три человека погибло, восемь доставлено в реанимацию с тяжёлыми травмами…»

«Вода всё больше разливается и затапливает прибрежные зоны. После затопления Австралии и Африки ситуация стабилизировалась, но ученые отмечают продолжение повышения уровня океана. Давно говорили, что таяние ледников приведёт к катастрофе. Хоть мы и живём в Европе и удалены от воды, не стоит расслабляться и думать, что опасность нам не грозит, и нас это не коснётся. Люди мигрируют в центральные части. А это может вызвать перенаселение…»

– Какой ужас. Взбесившиеся акулы, давно не было такого. Сёрферы всегда около берега тусуются, это значит, акулы оборзели, – возмутился Карлос.

– А вот про детей, тоже интересно. Кстати, я думала усыновить ребёнка. Если не успею родить. И, честно, не очень-то хочу рожать. Боюсь. Да и наследственность не очень хорошая.

– А что с тобой?

– Да! Потом как-нибудь расскажу.

– Что-то ничего нет по телевизору, – Карлос листает каналы. Он тянет руку, решив в очередной раз попробовать отклеиться, но безрезультатно.

– Надеюсь, нас не затопит, – произносит София.

Они надевают рубашки, разрезав рукава и боковые швы. Потом Соня скрепляет разрезы булавками, которые удивительным образом находит в письменных принадлежностях Карлоса, и в таком виде они продолжают день, который уже медленно близится к закату. Постепенно темнеет, и дождь, было прекратившийся, опять застучал по стеклу.

Дождь стал обычным явлением для Питера, он идёт почти всегда. Ещё десять лет назад здесь иногда было солнце. Но в 2090 году, после обильных и непрекращающихся выбросов нефтепродуктов в мировой океан началось таяние ледников. Экосфера отреагировала на деятельность человека, и климат изменился. Уже, кажется, вечность прошла с тех пор, когда здесь видели солнце или просвет в облаках. В городе даже установили скульптуру, каменную копию девочки с зонтом из музея «Вселенная воды». Люди с воодушевлением восприняли идею, как будто этот зонтик мог спасти город от туч, но, к сожалению, петербуржцам по-прежнему было доступно только каменное солнце под этим зонтиком.

На данной широте и в средней полосе России безоблачных дней не было вообще уже почти десять лет. Зато солнце было там, где было всё затоплено, над океанскими просторами всегда было ясно. Но человек приспособился и к этому. В связи с перенаселением в городах наземный транспорт потерял всякую ценность, невозможно было проехать сквозь плотную людскую толпу. Тогда было создано воздушное транспортное средство – клаудуз, по форме напоминающее колокол. При разработке аппарата инженеры-бионики взяли за основу реактивное движение медузы и пришли к выводу, что медузоподобная форма будет оптимальна. Клаудузы перемещались по воздуху на высоте 100–200 метров в облаках, благодаря сокращению внешней стенки из клонированных мышечных волокон. Топливом служил конденсат из облаков. Аппараты были разных размеров, но чаще встречались два вида: для индивидуальной перевозки пассажиров, рассчитанные на одного человека, и для групповой, на двадцать. Внутренняя кабина состояла из твёрдого композита, защищавшего пассажиров от реактивных сокращений внешних стенок. Внешняя мышечная оболочка ярко светилась на сером фоне облаков, и ночью клаудузы были особенно хорошо видны, небо пестрело яркими вспышками. Стоя у окна, Соня мечтательно засмотрелась, как перемещаются по тёмному ночному небу реактивные колокола, это было похоже на маленький салют. Что её ждёт впереди, неизвестно.

Карлос настраивает интернет, вводит «склеивание людей», отправляет запрос. Через мгновение появляется надпись: «По вашему запросу ничего не найдено». Он ещё раз набирает «склеивание», и теперь сеть выдаёт ему много вариантов, но ни один не подходит к данной ситуации.

– Попробуй набрать «мы склеились» или «мы прилипли друг к другу», – предлагает Соня.

– Ага, – и Карлос набирает. – Опа, смотри!

По запросу «мы прилипли друг к другу», сеть выдала фотографии двух молодых людей, лет по 20, на вид очень довольных и счастливых.

– Это гомосеки, видимо, – морщится Карлос.

– А может, просто друзья, – предполагает лояльная София.

– Да, не важно уже, ладно. Есть хоть надписи какие-то, подписи? – Карлос заходит на страничку соцсети, где молодые люди выложили свою фотографию. – Только под фотографией всё та же надпись: «Мы прилипли друг к другу». Может, это не буквально, а так, образно.

– А давай напишем им и спросим, – предлагает София.

– Давай, пиши.

– А ты что, не умеешь?

– Предложила, вот и пиши. Могу и я написать, – немного подумав, Карлос добавляет, улыбнувшись и посмотрев на девушку. – Давай ты. Лучше я разолью остатки виски и закажу новую бутылку.

Соня улыбается. Таким Карлос ей нравится. После его вспышки гнева, хоть и появился страх, но он даже заводит и возбуждает. Когда Карлос был груб, страх и обида её так возбудили, что у неё возникло очень сильное сексуальное желание. Наверное, корни такой реакции на мужскую грубость родом из детства. Её отец мог иногда поднять руку на мать. Она помнила три раза, когда он, пьяный, бил мать по лицу и толкал. Тогда София была ещё маленькой, сейчас такого не происходит. Возможно, потому что отец не пьёт после тех случаев.

Она заходит в чат молодых парней и набирает текст.

«Здравствуйте! Меня зовут София, моего друга – Карлос. Мы обратили внимание на вашу фотографию, потому что мы тоже приклеились друг к другу руками и не можем отлепиться. И мы хотели бы узнать природу вашего склеивания. Как давно вы прилипли, и есть ли какие-то способы отлепиться? И вообще, вы что-то знаете об этой проблеме? Потому что мы нигде не можем найти описания похожих случаев, как будто мы единственные на планете. Будем вам очень благодарны на ответ. С уважением, София и Карлос».

– Вот прочитай, я написала, – София толкает Карлоса в бок.

– Ты поаккуратнее, – возмущается он, стирая салфеткой пролитый виски со стола.

– Да, ладно. Я ж не специально, – оправдывается Соня.

– Понятно, что не специально, просто аккуратнее надо, – резким голосом произносит Карлос и поворачивается к девушке.

Соня шарахается в сторону, так как их лица оказываются очень близко друг к другу, и Карлос раздражён. Его взгляд выражает злобу, и это пугает. Она замолкает и надувает губы. Карлос, заметив реакцию испуга, сразу остывает.

Он нажимает вызов службы доставки в сети. Отвечает голос девушки.

– Что желаете?

– Бутылку виски, сыр нарезку. Ты что-то хочешь? – обращается он к Соне, которая всё ещё дуется.

– Шоколад можно.

– И шоколад.

– Это всё? – спрашивает голос.

– Да, это всё.

– Ожидайте.

– Давай почитаю, что ты там написала, – Карлос поворачивается к Соне и, чувствуя свою вину, старается загладить её. Он улыбается, гладит по голове девушку.

– Почему ты повышаешь на меня голос и так обращаешься, как будто я вещь и никто, пустое место? – спрашивает Соня.

– Я даже и не думал, само так происходит. Я не специально. Да ладно, покажи, что написала, – Карлос, меняя тему разговора, читает сообщение. – Нормально, отправляй.

– Хорошо, – и Соня нажимает «Отправить». – Теперь будем ждать ответ. Может, ещё поищем?

– Нет, на сегодня хватит, я уже утомился от этого занятия. И я уже пьяный. Утро вечера мудренее, как говорил мой отец. Ну, давай, наше здоровье.

Карлос торжественно поднимает рюмку, язык его уже заплетается, координация движений нарушена, и залпом выпивает её.

Соня смотрит на него, и ей становится всё страшнее и страшнее. Если поначалу этот страх её возбуждал, то сейчас она чувствует угрозу. Она держит поданную ей рюмку и думает. Сейчас она очень хочет быть одна. Удивительно, почти всегда ей не выносимо одиночество, она всегда бежит в толпу, лишь бы не быть одной, а сейчас, когда это невозможно, ей этого хочется.

– Что не пьёшь? Всё обижаешься на меня? – прерывает её размышления Карлос.

– Нет, уже не обижаюсь, – отвечает София.

Она уверенно выпивает виски. События этого дня и выпитый алкоголь накрывают усталостью, ее клонит в сон, и все мысли уже не важны.

На следующий день, проснувшись, они обнаруживают, что область склеивания увеличилась. Карлос и София в полном молчании смотрят на склеенное место, потом в глаза друг другу. Постоянная склейка начинает раздражать и очень хочется почесать то место, где они слиплись. В силу невозможности этого постепенно приходит отчаяние. Оно накрывает с головой мягкой пеленой. Сначала слегка обволакивая, а потом поглощая полностью. Это невыносимо. И больше всего пугает ужасающая неопределённость. Что будет дальше, неизвестно. Что это за мутация, аномалия, болезнь? Как с ней бороться? Есть ли лекарства? Видимо, нет. Так как нигде нет информации: ни в средствах массовой информации, ни в социальных сетях.

– Неужели мы единственные с этой заразой? – вслух произносит София, оторвавшись от размышлений.

– Может, что-то изменилось со вчерашнего дня? Давай посмотрим, вдруг нам ответили эти парни?

Карлос открывает сеть. Заходит в чат. Много рекламы, как обычно, но ответа нет. И тут его внимание привлёк заголовок «Странная мутация или что это?». София тоже обращает внимание на кричащие буквы.

– Давай сюда!

– Да, захожу. Кажется, это то, что надо!

В статье говорится о непонятном феномене, который был зарегистрирован во Владивостоке. Аномалия выражается в склеивании двух людей. Эти двое обратились в поликлинику за помощью и просьбой расклеить их. Это мать и дочь. Дочери около тридцати лет, матери около шестидесяти. Приклеились они моментально, и сначала это был маленький участок на руке, но с каждым днём он увеличивался и за неделю достиг десяти сантиметров в длину. Врачи в поликлинике пробовали аккуратно разрезать, но оказалось, что клеящее вещество было из клеток кожи женщин, и попытка разрезать привела к ране и большой кровопотере. Собрался консилиум. Эти двое несчастных просидели весь день в больнице, так и не получив никакого ответа. Врачи пожимали плечами и говорили, что это пока неизученный феномен, и они будут его исследовать. Пригласили женщин прийти на следующий день для прохождения обследования. Но на следующий день женщины не пришли и на звонки не отвечали. Тогда через день по их адресу выехала бригада скорой помощи и обнаружила в квартире два трупа. По заключению следствия, мать сначала застрелила дочь, а потом себя. С момента смерти прошло тридцать часов. Взяли анализ крови, соскоб кожи, начали исследование. Очень жаль, что это произошло. Что именно стало причиной самоубийства и убийства, неизвестно, есть только догадки и предположения. По одной из версий причиной были склеивание и неизвестность. Они пришли в поликлинику довольно измождённые. Естественно, сильно нарушается порядок жизни и это создает огромный психологический дискомфорт. Тяжело переживается. Это одна сторона. Возможно, это мутация, и она вместе со склеиванием вызывает нарушения в мозгу у человека.

В последние пятьдесят лет аномальные явления случаются довольно часто. Очень часто дети рождаются с двумя головами или сросшимися телами. В подобных случаях с разрешения родителей не продолжать жизнь таких уродов, младенцы умерщвляются и консервируются в формалине. По ним студенты мединститута могут изучать анатомию аномальных развитий. Однако в данном случае аномалия произошла у взрослых людей. Что будет дальше, и каковы прогнозы по развитию данной аномалии, покажут результаты анализов и время. В конце статьи указаны контактные данные: телефон, сетевые адреса, ресурсы, куда можно обращаться, если похожая проблема возникла.

– Ура! Что, будем звонить или напишем?

– А почему же они покончили жизнь самоубийством? Страшно, – Софию передёргивает от прочитанного. – Ужасно.

– Не знаю, как ты, а я… мне надо выпить! – говорит Карлос, наливая себе в рюмку виски.

– Уже третий день запоя и склеивания. К родителям так и не сходила, а они и не звонят. Им это не особо-то надо. Надо только мне. Я тоже выпью, пожалуй. Вдруг это последние дни моей жизни.

– Что же это за фигня? – Карлос ставит уже пустую рюмку и разглядывает склеенное место на руке, осторожно отодвигая кожу. – Это, как клей, только не клей. Кожа, твоя и моя, как будто вживилась друг в друга, мы срослись и становимся одним целым.

– И если это место увеличивается, что будет через неделю, месяц, год? Страшно представить. В фильме ужасов подобного не встречалось.

– Почему же, были мутанты с других планет, типа уродов со слизью.

– Фу, гадость какая, – Соня выпивает виски и ставит рюмку, слегка поморщив нос.

– Давай звонить уже.

– Мне страшно как-то. Страшно начинать, – у Сони колотится сердце, и в животе снова даёт о себе знать тревога. Даже выпитый для смелости виски не помогает.

– И мне тоже страшно, но всё равно придётся, как бы ни оттягивали.

– Может, ещё виски для смелости?

– О, да ты осмелела, вошла в раж, я посмотрю. А прикидывалась овечкой сначала.

– Нет, просто страшно. Обычно я не пью.

– Все вы так говорите, – усмехается Карлос, наливая себе и Соне. – Что притворяться? Себя же не обманешь. Всё равно через время всегда открывается истинное лицо, которое прячет маска. И зачем, не понимаю.

– Тебе не понять, Карл. Это воспитание такое. Надо быть деликатным и корректным, и воспитанным.

– Да пошли вы со своей деликатностью.

– Слушай, а где твои родители? Они здесь живут?

– Да, в другом районе. Мы не общаемся с ними.

– Почему?

– По их словам, я плохо себя веду. Да мне насрать.

Карлос не хочет продолжать этот разговор и рассказывать о своей семье и о том, что у него уже нет родителей, тоже не хочет. Выпив рюмку, от отворачивается от Софии и смотрит в окно. Через минуту, продолжает, как ни в чём не бывало:

– Ну что, будем звонить?

– Да, давай.

Карлос открывает выход в сеть и произносит номер телефона. Слышны гудки и проходит десять гудков прежде, чем раздаётся голос:

– Горячая линия аномальных явлений. Слушаем.

– Ээээээ, – Карлос на мгновение теряется.

– Я Вас слушаю. Говорите, пожалуйста, – произносит более настойчиво хорошо поставленный женский голос.

«Сколько раз в день ей приходится говорить одни и те же фразы?» – думает Карлос. Голос ему нравится, он очень мягкий, женственный и мелодичный.

– Ээээ. Мы с подругой склеились, – он не решается это сказать, потому что для него это всё нелепо и абсурдно. И если бы не статья о склеенных женщинах, матери и дочери, и их смерти, он не решился бы звонить и говорить кому-либо об этом. Как будто стыдно очень.

– Как давно это произошло?

– Два или три дня назад, ночью.

– Мгм… Ясно, – секунд двадцать тишина. Видимо, оператор размышляет или записывает, так как еле слышен стук костяшек. – Вы сможете приехать к нам сегодня в 15 часов?

– Да, сможем.

– Назовите Вашу фамилию, пожалуйста.

– Смит. Карлос Смит, – и добавляет, – Только мою фамилию? А подруги?

– Необязательно. Достаточно одной фамилии. Мы вас ждём.

И отключается. Повисает тишина. Карлосу не хочется никуда выходить, он бы лучше остался дома, распивая вискарь и предаваясь безмерной лени, наслаждаясь безмятежностью. А там, на улице, мрачно, идёт дождь, промозгло и холодно.

– Что там говорят?

– Ты ведь сама слышала, что переспрашиваешь?

– Вдруг я что-то не расслышала.

– Хватит тупить и притворяться дурочкой. Всё ты расслышала. А я не хочу никуда идти. Если бы не ты, мне бы не пришлось этим заморачиваться.

– Я не туплю. А почему я? Может, это ты всему причина? Нечего валить всё на меня. У меня тоже полно планов и дел, а я всё отодвигаю из-за этой проблемы.

Карлос молчит, и София тоже. Через три часа надо быть в институте аномальных явлений. Добираться туда час, значит, через два часа надо выйти.

После двухдневного домашнего запоя уличный воздух резко бьёт в нос, и ветер обдувает со всех сторон, как собака обнюхивает новый кустик. Серое, пасмурное и, как всегда, дождливое настроение у погоды. Что-то необычное в атмосфере, еле уловимое чувство нереальности происходящего. Возможно, это говорит алкоголь в крови, а возможно, что-то происходит. Хотя, конечно же, давно всё произошло. Ко всему прочему Карлос и София не существуют отдельно, а стали почти одним целым, даже в туалет и умываться вместе ходят. Они ничего не могут сделать без присутствия другого рядом, от этого пока никак не отделаться, да и возможно ли это, неизвестно. Всё неопределённо. И, как обычно, эта неопределённость жутко пугает.

После прочитанной статьи о смерти матери и дочери, которые склеились и потом покончили с жизнью, теперь ничего не осталось определённым. Их жизнь может закончиться в любую минуту. Карлос и София пока заливают эти страхи алкоголем, но сейчас они почти трезвы, так как они идут в институт. Осознание ситуации медленно приходит к ним и накрывает страшной тенью.

Как обычно, идёт дождь, и они в куртке с капюшоном. Карлосу удалось отыскать в доме куртку большого размера, чтобы надеть сразу на двоих. Однако капюшон на две головы не налазит. И они укрываются от дождя под небольшим зонтиком Софии. Навстречу попадается много людей, также спешащих от дождя в своё укрытие, домой или по делам. Лица скрывают капюшоны и зонты. И всё кругом серое и мрачное, даже одежда людей и расцветка зонтов. Кто-то идёт парами, прячась под одним зонтом, но, как ни пытается София вглядеться и обнаружить таких же склеенных людей, это ей не удаётся. Приземляется клаудуз, и молодые люди заходят в открытую дверь, как в пасть открытого зонта-колокола. Кажется, никто не обращает на них внимания.

Одеваясь в институт, они разрезали рукава и боковые швы рубашки и платья, и Соня аккуратно пришила обрезки, чтобы не болтались. Левая рука Сони приклеена к правой руке Карлоса, так что Карлос терпит большее неудобство, – он правша. Первое время он забывает и тянется правой рукой, и тогда Сонина левая рука тоже тянется. Но постепенно они привыкают к этому неудобству, хотя ещё надеются изменить положение, разрезать, или даже ампутировать, если вопрос стоит о жизни или смерти.

Немного страшно идти в институт. Вдруг скажут, что их положение безнадёжно, и ничего, кроме ужаса, их впереди не ждёт? Или обрадуют неопределённостью, как и тех женщин? Мол, учёные пока не могут найти решение проблемы, подождите. Вот с такими мыслями в полном молчании едут Карлос и София в институт аномальных явлений. От них ещё распространяется запах алкоголя, и некоторые люди брезгливо отворачивают головы и отстраняются. Карлосу глубоко насрать на это, а София стесняется.

Они прибывают к месту назначения и выходят. Здесь много людей, пар, групп и все люди направляются к главному входу института. Это были огромные двери высокого небоскрёба. Институт внушает доверие, прежде всего, своими размерами. Вокруг здания разбит парк. Архитектура тоже удивляет своими фантастическими линиями и изгибами. Приглядевшись, София замечает неестественность в походках и позах людей.

– Карлос, они все тоже склеенные. Обрати внимание хотя бы на ту пару, – она показывает на мужчину и женщину, которые сидят на лавочке. Женщина пытается что-то достать из сумочки, и когда она использует вторую руку, рука мужчины тоже двигается за ней. – Или вон на ту пару, – Соня показывает на идущих впереди пожилых людей, тоже мужчина и женщина, они склеены ногами и поэтому идут неестественно.

Они смотрят по сторонам и обнаруживают, что все окружающие их люди прилеплены друг к другу какой-либо частью тела. И походки их настолько неестественны, смешны и ужасны, что можно подумать, будто смотришь фильм ужаса с зомби. Конечно, люди и раньше были похожи на зомби, например, когда идут на работу или едут в подземке, или стоят в кассу. С почти одинаковым выражением лица. Несчастные, угрюмые, поставленные на грань выживания.

Такими люди стали давно и уже привыкли к этому. Счастье? Многие уже забыли смысл этого слова. И это также пугает и ужасает. Что же произошло? Возможно, склеивание – это результат выживания людей. Многолетней копившейся усталости, недовольства и несчастности. И неужели это нельзя предотвратить? И сколько осталось жить людям? Африканцы уже почти вымерли. Вдруг сейчас очередь европейцев? А что творится на Востоке, на Западе? Комок подкатывает к горлу Софии, и дрожь пробегает по телу. Ей вдруг становится невыносимо тошно от ощущения своей ущербности и беспомощности перед событием, природой, аномалией. София замедляет шаг, и Карлос тоже приостанавливается. Он также пребывает в немом шоке от созерцания окружающих его людей, направляющихся, как и они, за возможным спасением, ещё держащихся за хвостик иллюзии.

– Мне нехорошо, – произносит София. Карлос смотрит на неё.

– Ты так сильно побледнела. Давай присядем, – и молодой человек ведёт её на ближайшую лавочку. Но они не успевают дойти, как София обмякает и опускается на землю. Карлос следует за ней, поддерживая одной рукой. Когда Соня через минуту приходит в себя, они встают и доходят до лавочки. Проходящие люди смотрят, оборачиваясь, на парочку. Кто-то сочувственно качает головой.

– Сейчас тебе лучше? Вот, сделай глоток виски, – и Карлос подносит ей фляжку, которая у него всегда с собой. Соня только нюхает и резко отодвигается, отстраняясь от фляги.

– Что это ты? Я тебе говорю, глотни, и станет лучше.

– Не хочу, – резко обрывает София и таким злым и жёстким взглядом одаривает Карлоса, что тот от неожиданности пугается и кладёт флягу в висящую на плече сумку. – Ладно, если тебе лучше, идем дальше.

Что-то в ней переменилось. Как будто она осознала весь ужас сложившегося положения, и с ней, и в обществе в целом. Оставшуюся дорогу до входа в здание они идут молча, в каком-то тупом смирении, как последний путь перед смертью или приговором, когда уже ничего не изменить и остаётся только принять.