Клан Патрика Том 2

Глава 10

****

Малый круг клана ШМИТТ внепланово встречался в полном составе. На сегодняшней встрече обсуждался один молодой человек, который раз за разом рушил их планы. Малый круг клана состоял из пяти родов-основателей: Ш — Шульц, М — Марсель, И — Индзаги, Т — Толсен, Т — Тилль. Именно эти пять родов определяли политику клана. Что примечательно, в клане ШМИТТ не было главенствующего рода: им правил малый круг, и все решения принимались большинством голосов.

В клане были и другие роды; они определяли большой круг клана. На их ответственности лежали финансы, логистика, управление клиниками и аптеками. Но именно пять родов малого круга основали всемирно известный клан лекарей, который по своему влиянию не уступал Императору, а где-то даже превосходил.

Клан ШМИТТ, однако, никогда не афишировал этого и, наоборот, старался оставаться в тени, не привлекая к себе ненужного внимания. «Деньги любят тишину», — так говорили в самом клане и строго следовали этому девизу. Многие, возможно, хотели узнать секреты этого клана, но это было невозможно, потому что то, что происходило в малом круге, оставалось в малом круге. Их резиденция в Альпах охранялась не хуже, чем дворец Императора, и вряд ли кто-нибудь осмелился бы шпионить за ними. Ведь у всех есть свои отцы и деды, которым требуется помощь лекарей, поэтому с кланом ШМИТТ предпочитали дружить.

Обычно малый круг собирался в первых числах января, сразу после Нового года, но на этот раз они собрались внепланово из-за одного очень активного юноши, который неожиданно устремился в Африку. Именно поэтому сегодня, в виде исключения, была приглашена Эмма Толсен — глава службы безопасности клана, которая напрямую занималась Патриком Шарпом. И сейчас она докладывала текущее состояние дел.

— На данный момент Патрик находится в Ботсване, как консультант-политолог и готовится к предстоящим выборам в стране, — закончила свой доклад Эмма Толсен.

Эмма Толсен не была лекарем; более того, её источник был всего лишь четвёрка. Казалось бы, паршивая овца в стаде, но концентрация десятка и её несгибаемая сила воли сделали Эмму самой молодой главой службы безопасности клана в двадцать восемь лет. Добавьте к этому фанатичную преданность и полное отсутствие принципов — и вы получите дьявола в юбке. Казалось у неё все предпосылки сделать блестящую карьеру в клане, но на её беду свою карьеру она начала с дела Патрика Шарпа. Достаточно пустяковое дело, в котором всё было расчитано заранее. Её аналитический отдел смоделировал схему действий и несколько "запасных аэродромов", на случай если что-то пойдёт не так. Но раз за разом, в самый критический момент, их планы уходили куда-то не туда. Точто не должно было случиться - случалось.

Вначале она грешила на его величество Случай, но такого количества случайностей просто не могло быть. Парень раз за разом выходил сухим из воды, а в самый последний раз она совершила фатальную для себя и клана оплошность: она лично познакомилась с парнем. Патрик не был дураком, сложил два плюс два и тонко намекнул, чтобы его оставили в покое. И впервые на памяти Эммы Толсен клан ШМИТТ отступил и затаился. Решено было оставить парня в покое, только ненавязчивая слежка.

Тогда Эмма подумала, что лишится места главы службы безопасности, но Малый Круг не искал козла отпущения. Малый Круг принял решение наблюдать издалека, пересмотреть свои выводы, смоделировать новую модель поведения и уж потом вернуться к парню. Поэтому её и оставили, трезво рассудив, что у Эммы будет лишняя мотивация исправить свои ошибки — и они оказались правы. Эмма и так работала не покладая рук, а теперь просто удвоила рвение, окружив Патрика сетью наблюдателей. Она получала отчёты о парне каждый день, казалось всё под контролем и никаких неожиданностей не предвидется, но и здесь он сумел её удивить: в один прекрасный день он сорвался и улетел в Африку.

А ведь она должна была понять, что он что-то такое затевает, задним числом думала она. Ведь сообщили же ей, что парень со своим опекуном встречался с главой профсоюзов Бостваны. Но тогда она подумала, что парень просто хочет провести какую-то не слишком законную сделку и даже разработала план, где они могли бы попытаться прижать парня. Каково же было её удивление, когда парень официально стал консультантом одного из претендентов на пост президента Бостваны. И как обычно, там, где появлялся Патрик, общество начинало лихорадить. Сейчас в Бостване разразился политический кризис, и она на 100% уверена, что это дело рук Патрика. Закончив говорить, она посмотрела на сидящих правителей. Присутствующие в зале сейчас обдумывали её слова. Кроме неё, в зале находилось пять глав и пять старейшин родов Малого круга.

Все уставились на Юргена Шульца, тот кивнул, отпуская её и Эмма прошла к своему креслу. Юргену больше девяноста лет, и он был самым пожилым старейшиной клана ШМИТТ и априори главным среди равных. Тот немного пожевал губами и выдал:

— Интересно, а что он забыл в Африке? — он обвёл зал взглядом и добавил: — Надеюсь, вы понимаете, что политолог — это ширма, нас интересуют его реальные планы.

— Ну, если исходить из нашего опыта, то можно с уверенностью утверждать, что парень устроит нехилый такой переполох в стране. Однако он должен понимать, что русские ему голову оторвут, если он затронет их интересы, — сказал Луиджи Индзаги, глава рода Индзаги.

— Мне кажется, — вмешалась в разговор Эмма, — парень продвигает интересы Императора.

— Вот как? — удивился Антонио Индзаги, старейшина рода Индзаги. — И с чего такие выводы?

— Скорее предположения, — Эмма почесала подбородок. — Помните срыв Африканского саммита? Так вот, косвенными виновниками скандала оказались Эльза Миллер из клана Миллеров и Патрик. Мы достоверно знаем, чтобы замять тот скандал, Император откупился от Миллеров родовыми землями. А вот что получил Патрик, мне неизвестно, но как показывают факты, интересы Патрика неожиданно лежат именно в африканском направлении.

Главы нахмурились; их давнее соперничество с кланом Миллеров, хоть и не переходило определённой границы, но усиление родовыми землями клана Миллера они восприняли весьма болезненно. В их мире, где все отрасли давным-давно поделены, и деньги уже не имели особого значения, важным оставался лишь статус рода или клана, а родовые земли — земли, которые передавались из поколения в поколение и поднимали этот статус. Такие земли нельзя было приобрести за деньги или обменять; такие земли можно было получить только лишь в дар от Императора. Император же был жмот и скряга и весьма неохотно делился своими землями. Оно и понятно: на всех земель не напасёшься. Так что аристократы получали такие подарки крайне редко и только за большие заслуги перед государством, или чтобы замять неприятный скандал, как было в этом случае.

— Это косвенные улики, — покачала головой Патрисия Марсель, глава рода Марсель. — Мы не не можем на них наши выводы.

— Да, но есть кое-что ещё. Вспомните, что в правительстве хотели принять закон об эмбарго песка; он напрямую был связан с событиями в Ботсване. Так что Император как минимум в курсе событий на африканском континенте, — возразила Эмма.

— Значит, старик решил пойти другим путём, — Олле Толсен, глава рода Толсенов. — Не получилось договориться мирным путём, так он направил смутьяна в Африку, чтобы тот навёл там шороху, а потом Император уже половит рыбку в мутной воде.

— Наш аналитический отдел тоже склоняется к таким выводам, — улыбнулась Эмма.

Олле Толсен знал всё заранее, и они договорились, что он поддержит свою племянницу, высказав на совете выводы самой Эммы, но сделает это так, как будто это шло от него самого.

— Вилами по воде писано, мы не можем строить наши планы на основе простых догадок, — поморщился Антонио Индзаги.

Род Индзаги недолюбливал род Толсенов, и они зачастую спорили на совете, но сейчас Антонио был прав. Судя по всему, идёт крупная игра, а они не знают всех правил. И если влезть сейчас, то можно хорошо огрести.

— Тони, мы всё понимаем, — примирительно произнёс Юрген, — но мы не можем стоять в стороне, когда кто-то решил переделать под себя Африку.

— Так что ты предлагаешь, Юрген? — спросил Антонио. — Хотелось бы конкретики.

— Мы устраним парня и спишем всё это на русских. — помолчав, сообщил старейшена — А там уж пусть русские бодаются с Императором.

— А сами русские не догадаются это сделать? — поинтересовался Антонио.

— Боюсь, когда они решат это сделать, будет уже поздно. Вспомните, как стремительно парень умеет нагнетать ситуацию; боюсь, русские будут лишь тушить пожары, которые будет поджигать Патрик, и им будет не до него.

— И как же мы это сделаем незаметно? — с сомнением спросил Антонио. — Если парень играет в связке с Императором, боюсь, незаметно устранить его не получится.

— Есть у меня одна идея, — улыбнулся Юрген, — там в песках Калахари находится схрон Ушедших. Ничего интересного, просто какая-то библиотека, написанная на мёртвом языке Ушедших. Куча экспедиций уже исследовали этот объект. Местные почему-то называют это «Вратами Ушедших», но там действительно ничего нет, только книги. Так вот, мы отправим нашего подопечного на этот объект.

— И как это поможет нам его уничтожить? — удивился Эндрю Шульц, глава рода Шульц.

— Как вы знаете, чтобы попасть на объект Ушедших, нужно иметь активированный источник. Только одарённым была дана привилегия прикоснуться к древней мудрости. Объект Ушедших реагирует на источник и пропускает внутрь. Тот же самый механизм работает и в обратную сторону, чтобы выйти из объекта. И если мы используем «Сеть Бога», то наш препарат полностью блокирует источник парня, и выйти он уже не сумеет.

Препарат «Сеть Бога» широко использовался лекарями при лечении повреждённых источников. Сеть гасила сам источник на определённое время и давала возможность лекарям спокойно проводить лечение, иначе мог возникнуть спонтанный выброс энергии. Йдакий рубильник, который выключал на время источни.

— А как же он войдёт туда, если его источник будет неактивен? — задала очевидный вопрос Эмма.

Она не была лекарем и не знала всех нюансов их работы.

— Ерунда, можно сделать смесь с отложенным эффектом, — махнул рукой Тони. — Только всё равно у меня не сходится, ну подождёт он, когда эффект спадёт, и выйдет.

— Максимальный срок — месяц. Месяц без еды и воды? Никто не сможет выжить там.

— Всё равно как-то это уж очень притянуто за уши. А если он возьмёт с собой воду и еду? Или придумает ещё что-то? И даст гарантию, что его источни будет неактивен месяц. Мы даже не знаем его уровень, а ведь чем сильнее источник, тем слабее действует препарат.

Юрген оглядел присутствующих. Говорить или нет? Похоже, выхода у него не было: чтобы уговорить собравшихся, ему придётся раскрыть одну личную тайну. Тайну, которую он пронёс сковзь десятилетия.

— Тот объект имеет одну особенность, точнее, две, — после паузы произнёс он. — Первая особенность: это единственный объект, из которого нельзя ничего вынести. Дверь просто не откроется, если кто-то попытается вынести оттуда предмет, именно поэтому он так и стоит неразграбленный. Ну а вторая — не знаю для чего Ушедшие это сделали, но время там течёт по-другому. Один день, проведённый внутри объекта, равен одному году в нашем мире. Именно поэтому его и называют вратами: местные верят, что они переходят в мир Ушедших, где время течёт медленнее, и ты можешь там прожить вечность. И именно поэтому этот объект никто досконально не изучал: неприятно, знаете, просто так терять года жизни. Так что, если Патрик проведёт там месяц и останется в живых, то в наш мир он выйдет через тридцать лет, и будет ему под пятьдесят.

Члены Малого Совета пребывали в шоке; такого они никогда ещё не слышали.

— А откуда ты это знаешь, Юрген? — оправившись от шока, спросил Тони.

— В молодости я провёл там десять дней, пытаясь разгадать записи. Десять лет жизни, потраченных в пустую, — с горечью ответил Юрген.

****

— Значит так, пока вы тут прохлаждались, кто-то усиленно работал, — произнёс я и оглядел своих студентов.

Бедолаги только что оправились от лихорадки, но выглядели, прямо скажем, не очень: бледные, похудевшие и с полубезумными взглядами. Жизнь студента не сахар — приходится питаться, где придётся, и чем придётся, а тут ещё и лихорадка. И как результат, передо мной сейчас сидело пять мешков с костями. Я вздохнул: ну и помощники мне достались. Мне теперь их откармливать нужно, а не работой загружать. Но выхода нет, за всем я просто не успею проследить.

— Первый этап прошёл на ура. Обстановка в стране нестабильна: инфляция, безработица растёт, легитимность власти поставлена под вопрос, в народе брожение. Теперь мы переходим к следующей фазе. Я называю эту фазу "Доколе?". Народ должен начать задавать неудобные вопросы, а мы должны вложить народу лозунги. У кого есть идеи, какие лозунги мы будем использовать в нашей предвыборной кампании?

— Демократия, равенство? — робко спросил один из парней.

Я с сожалением посмотрел на него. Чему их там учат в их университетах? С такими лозунгами над нами вся Африка будет смеяться.

— Если бы мы были представителями либеральных течений, то, возможно, мы бы это использовали. Но увы и ах, наш электорат далёк от равенства и братства. Он жаждет, чтобы у соседа корова сдохла, и просто не поймёт таких лозунгов. Он посмеётся над нами и отдаст свой голос другому кандидату.

— Поэтому мы будем использовать такие лозунги, как "Грабь награбленное" или "Чтобы не было богатых" — продолжил я.

— Вы хотели сказать, чтобы не было бедных? — вновь подал голос студент.

— Бедные — это наш электорат, зачем использовать лозунги против нашего электората? — искренне удивился я. — Нам надо обозначить тех, кто виноват во всех их бедах. Мигрантов тут нет, поэтому мы пойдём по пути социального неравенства. Вам понятно?

Все молча кивнули.

— Вот и отлично, поэтому парни, вы займётесь лозунгами, а девушки будут работать напрямую с электоратом. Вот смотрите, — я достал из кармана красный галстук, сделанный по моему экскизу. Галстуки, значки, игрушки — всё это будет в вашем распоряжении. Табо даст вам команду и начнёте работать с людьми напрямую. Делайте акцент на молодёжи и женщинах, стариков обходите стороной, их не переубедить. Ну, все готовы?

Студенты испуганно закивали головами.

— Отлично, тогда за работу, через неделю проверю, как у вас идут дела.

****

Следующая моя встреча была с Табо и Йоргеном. Мой бывший опекун привёз украденные из музеев национальные достояния Африки, среди которых оказался один спорный артефакт — «Маска Льва». Изначально он принадлежал Нигеру, но был украден и долгое время хранился в Бостване, пока его вновь не выкрали, и он оказался в частной коллекции. Спустя столетия он был представлен на выставке в Милане. Я повертел маску в руках: маска, как маска. Грубо сделанная из чёрного дерева, она не имела никакой ценности, кроме исторической. Африканские правители уже давно забыли историю путешествия этой маски, но мы поможем им это вспомнить.

— Табо, сделай так, чтобы эта маска попала к президенту, — я улыбнулся. — А я переговорю с Вероникой, мы сделаем отличный репортаж.

— А что делать с другими? — спросил он.

— А вот другие, — я повертел в руках бусы и браслеты, — мы подарим его дочке. Скоро ведь национальный фестиваль? Пусть она засветится на людях с этими украшениями.