Кладбище забытых талантов

Талант №21. Умение создавать двойников

Однажды мне довелось слышать фразу о том, что не существовало, не существует и не будет существовать лабиринта, из которого нет выхода. С одной стороны, спорить трудно, поскольку у каждого лабиринта есть хотя бы одна в широком смысле дверь за его пределы. С другой стороны, столетние работы Шартра, Дедала, не раз дополнявшиеся великими умами, пожинали тысячи неугодных. Все это мне сказал старик за кадкой вина, после чего издал бражный хохот. Правда, минутой позже он объяснил, что первостроители были не только философами, чтобы учесть человеческое мышление, но гигантами математической науки. Последнее, что он сказал, перед тем как припасть лицом к столу, касалось протяженности лабиринта, сделанной с расчетом голода и жажды заключенных.

С лабиринтами связаны, честности ради, разные приметы. Для одних это был символ ужаса и пытки, уходивший корнями в древность, когда наши предки намеренно заводили врага в незнакомую местность. Хотя многие верили, что успешное прохождение лабиринта дарует удачу, силу, и рисовали его знак на домах, выжигали на частях тела. Впрочем, и у тех и у других есть нечто общее: никто не сомневался, что, покинув лабиринт, невозможно не обрести изменение.

Несмотря на величественность врат, высота катакомб резко уменьшалась, пока не достигла двух саженей. Шероховатые поверхности каменных стен и арочный свод, слабо видневшийся в полумраке, довлели над призраками. Чем дольше команда блуждала по бесконечным коридорам, тем явнее представлялось, что окружение становилось уже.

Призраки передвигались друг за другом полубоком, медленными шагами, издавав едва различимые звуки от влаги на каменном полу. Если и раздавался чей-то голос, это был тихий шепот, нужный лишь для сообщения новости. Все притихли, слышав трепетание собственных сердец, чей стук несколько отражался от стен.

Первой шла Анжела, водив перед собой факелом от стены до стены, словно сжигала полотна паутины. Она призналась себе в том, что была бы рада увидеть даже пауков, которых люто ненавидела, летучих мышей, скорпионов, насекомых — кого-нибудь живого в этом царстве тьмы и тишины. Кого-нибудь знакомого, не опасного… В частых нишах стен прятались факелы, с трудом освещавшие кривые коридоры, и, хотя они выглядели новее, ярче, взять их призрачная девушка не осмелилась. Со своим было спокойнее.

Множество раз катакомбы ветвились. Вначале предоставлялся выбор из двух путей, на вид нисколько не отличавшихся друг от друга. Это вводило в замешательство, но казалось простым. Вскоре число вариантов возрастало, пока команда не замерла на одной из площадок, от которых происходили ветвления — четыре коридора веером расходились в разные стороны.

Неукротимый животный страх при мысли о блужданиях по лабиринту до наступления естественного конца жизни растекался по организму холодными струями, отчего онемевшие ноги не совершали движений.

В одном из коридоров Анжела увидела вспышку пары зеленых глаз, быстро скрывшуюся за поворотом. Выбрав этот путь, она ускорилась в попытке догнать необычное явление. Однако глаза, летавшие на высоте трех аршинов[146], выдерживали расстояние, едва показывались и быстро тухли, обозначав нужный коридор в развилке. В дополнение к зрительному образу, который призрачный разум посчитал некой шуткой, игрой воображения, зазвучало тихое мяуканье. Звук отражался от стен волнами, как поток ветра, точно говорив о том, куда нужно следовать.

Вдруг призрачная девушка сменила ускоренный шаг бегом, заразив этим действием остальных членов команды. Сидни, шедшая посередине, засеменила вслед за Анжелой; она старалась держаться между товарищами, но, чтобы не потерять рулевого, часто зацокала каблуками туфель. И быстро этот звук стих.

Как только черное пальто подруги скрылось среди прочего мрака, Юрий вдавил пятки в пол. Он отстал, оставшись посреди пустого холодного коридора. В животе его тут же похолодело от ужаса, а во рту пересохло. Однако впасть в панику ему не давала усталость, заставившая его согнуться телом, опершись о колени, и начать проклинать не то подруг, не то свои недоразвитые ноги.

Взяв первый факел из углубления в стене, призрачный юноша медленно направился вдоль коридора. Каждый звук — будь то летевшая с потолка капля, что разбивалась о лужицы на полу, или чавканье ботинок — пугали, и глаза судорожно метались от синего пламени к мрачному потолку.

В конце коридора показалось ветвление в три пути. В голове замелькали десятки глупых способов решения проблемы: вычисление математических шансов и передача дела в руки судьбы, просчет мышления Анжелы и, наконец, детская считалочка. Все это Юрий отверг, как забавную глупость — вот только ни один способ его не забавил, тогда его вообще трудно было рассмешить. Он искал отличия, любую подсказку, что смогла бы помочь: следы, выпавшие волосы, нарочно оброненные предметы…

Спустя несколько минут призрачный глаз почувствовал сухость и резко захлопнулся, отдавшись болью, но вместе с тем и осознанием. И вновь открылся. Зрачок быстро сузился, но потом несколько располнел, точно от радости. Вдоль стены на желто-синей в свете факела породе виднелась темная полоса копоти.

По месту прикосновения огня к каменной поверхности Юрий вышел в узкое квадратное помещение с высоким потолком, какой нисколько не могло осветить тусклое пламя. В центре стояли Анжела и Сидни, не обернувшиеся и не дрогнувшие от звучного прихода товарища. Будто околдованные, они вглядывались в теплый рыжий огонь факела на стене напротив, уже позабыв о настоящем чарующем его виде. Левее в стене находилась деревянная дверь, которая выглядела среди прочей желтой породы камня несуразно. И поражала она не изысканностью формы или рисунка, а осознанием того, что за ней может скрываться исполнитель желаний.

Не успел Юрий отдышаться и подойти к остолбеневшим призрачным девушкам вплотную, как дверь отворилась, распахнулась, явив из своих недр котлунга. На сей раз Хэйрон лишился своей мантии и предстал перед гостями, по сути, нагим. Чтобы понять облик этих древних зверей, нужно представить дикую кошку, ввиду черного окраса, пантеру, которую поставили на задние лапы. Однако голова в сравнение с остальным телом длиной в три аршина казалась маленькой и совершенно круглой, как на детских рисунках.

— Потушить заразу! — рявкнул он и указал широкой лапой на призрачного юношу, все еще державшего синее пламя. Коготь, торчавший из толстого короткого пальца, плавно изгибался книзу и, казалось, был выполнен из металла, поскольку отблескивал на свету.

Юрий мгновенно выполнил приказ, выронив факел от испуга. Рукоять стукнулась о влажный пол, пламя зашипело, погасло на одной стороне, после чего палка звучно прокатилась, уничтожив остатки синевы.

За те мгновения, пока последний редкий дымок растворялся в воздухе, Хэйрон несколько раз лизнул шерстку на плече. Он закончил краткий ритуал на морде, захватив шершавым розовым языком окружность губ, нос и кисть усов.

— Наконец-то собрались, — сказал он с раздраженным урчанием в тягучем голосе. — Сколько можно ждать? Следуйте за мной.

Котлунг обернулся, явив широкую спину, богатую на шерсть, точно львиная грива, и приоткрыл дверь. Прежде чем первым пересечь порог, нарушив правила приличий, он обнаружил нечто, приставшее к нему. Сидни ухватилась за пушистый, мягкий, но в нужных моментах мощный, как стальной трос, хвост. Вдруг объект интереса, щекотавший кожу и вызывавший искреннюю улыбку, резво вырвался у нее из рук и исчез за дверью.

Как только призраки пересекли дверной проем, невольно выдохнули от изумления. Среди катакомб, каменных, грязных, сырых меньше всего они ожидали увидеть коридор старинного дома, какой по роскоши мог сравниться с семейным поместьем или даже вычурным замком. Первым, что почувствовали призрачные ноги, ступив на порог помещения, был бархат ковра, который проседал под их тяжестью. Босые лапы Хэйрона, тонкие, жилистые, зашагали вдоль коридора, оставляв на ковре углубления в виде кошачьих следов; за ним вслед засеменили призраки, корившие себя всякую минуту за хождение по искусно выполненной вещи в грязной обуви.

Красно-желтые тона ковра сочетались с вишневым цветом стен. По бокам дорожки встречались низкие столики и тумбы, выполненные из темного дерева и покрытые лаком, в котором можно было увидеть отражения. Подсвечники с их содержимым поливали окружение теплым светом, отчего вмиг становилось уютно. Вдоль всего протяженного коридора на стенах замечались десятки лесных и речных пейзажей, где, помимо общих частей, важной деталью было небо сотни оттенков.

Казалось, команда волшебным образом переместилась в музей древностей, далеко от кладбищенского подземелья.

В конце длинный коридор упирался в запертую дверь. Слева в стене находились еще две двери, а по правую сторону открывался широкий проход в гостиную.

Мгновенно призраки ощутили прилив тепла, исходивший от распаленного камина, по бокам которого, словно охранительная свита, стояли два полочных шкафа с книгами. Камин окружали три дивана со светло-коричневой обивкой, на вид мягчайших, удобнейших. В центре располагался столик с вазочкой полевых цветов, несколькими книгами в стопке и двумя зелеными яблоками с ножом для их чистки. За окном, прикрытым гардиной, виднелся еще один коридор подземелья, освещенный теплым светом факелов.

— Устраивайтесь, я скоро вернусь.

Хозяин дома скрылся за одной из дверей, и призраки не отказали себе в желании ощупать рельеф комнаты, касавшись спинок диванов, гладких кирпичей камина и пыльных корешков книг. Проходив мимо очага, Юрий зацепил подставку с металлической снастью для камина. Инструменты рассыпались по паркету. Он поспешил привести их в былое положение, но кочерга, скользнувшая под диван, осталась без внимания.

— Превосходно, — сказала Анжела, остановившись у левого шкафа. Она жадно вытягивала книгу за книгой с полок и осматривала лишь первые страницы. — Толстой, Оруэлл, Фолкнер, Шекспир, Достоевский, Кафка… Настоящая домашняя библиотека величайших авторов мира! От Вергилия до Набокова… Первый, осмелюсь предположить, в оригинале на латыни.

Долгое ожидание утомляло, и призраки осели на диваны. Ощутив мягкие сидения, почувствовав беззаботность отдыха, тела начали трубить о наступившей тяжести, головы немедленно скользнули на широкий подлокотник, а ноги невольно забрались наверх, не успев лишиться обуви.

— Подозрительно хорошее место, — сказал Юрий лениво, довольно.

— Ох-ох-ох! Не знаю, не знаю… Мне здесь очень-очень нравится. Сто лет не спала на мягкой кроватке, а тут вот такая возможность. Красота же, красотулечка! Мы ж как бы герои немножечко, нам нужно капельку отдыха. Да и если это хитрая, наглая, подлая ловушка, совсем-совсем не жаль попасть в нее.

— Впервые соглашусь, — добавила Анжела, — словно мы вновь вернулись домой. Так тепло, уютно — так хорошо. Тело отдает усталостью…

Команда наслаждалась минутами отдыха от опасных препятствий. Некоторое время по комнате похаживала тишина, так же лениво, как и тянулись вязкие мысли призраков. Вскоре веки на полузакрытых глазах сомкнулись полностью, отправив в приятный мрак.

По меркам внутренних часов Юрия прошло пять минут, затем следующие пять. Ничего не происходило, но и сон отступил. Призрачный юноша нехотя повернул тяжелую голову в сторону подруг. Анжела и Сидни погрузились в дрему, ровно поднимав и опускав грудь.

— Нужно вставать. Нужно проверить двери, осмотреть еще раз дом. Вдруг исполнитель желаний находится в соседней комнате?

— Ну-ну-ну! Что ты, что ты! — протестовала Сидни заплетавшимся языком. — Тебе не нравится, что ли? А вот мне очень-очень хорошо. А вот другой минуты подрыхнуть может не быть. Нет, нет-нет-нет, в ближайший часик я не встану, и не просите!

— Обещаю проснуться, — сказала Анжела, — когда вернется этот… кот.

— Да-да-да! Ты в кой-то веке думаешь совсем-совсем хорошо. Вот как только волосатая нога котика покажется на горизонте, так я мигом вскочу. Как только он вернется…

Юрий стих, вслушавшись в звуки окружения. Ничего более мирного дыхания товарищей он не расслышал. Внутреннее чувство с прискорбием подсказывало: Хэйрон не спешил. Если вообще намеревался возвратиться.

— Мне это не нравится. Не могу я отдыхать, когда мечта всей жизни находится так близко. Вы как хотите, а я пойду. Ох! Как тяжело! Тело как будто свинцом налили. Как же тяжело…

— А может подождет оно? — сказала Анжела, посмотрев на призрачного юношу сиявшими от неги глазами. — После сна поиски исполнителя желаний и сражения с могильщиками будут даваться легче. День-другой отдохнуть не помешает.

— Ты что! Нет, тут точно чертовщина какая-то. Я и правда не могу двинуться. Анжела, очнись! Сидни! Это все диваны, они заколдованные! Мы не могли так устать, чтобы наплевать на все.

После выдвинутого предположения призрачные девушки раскрыли глаза, запаниковали, участив дыхания, но все так же бездвижно. Началась череда натужных стонов, вздохов — попытки подчинить себе ослабленные мышцы, которые гудели, дрожали на животе. Приятное чувство разлилось по всему телу, отключив желание и возможности к движению, разговору и даже морганию. Как призраки ни старались, но поднять туловища не смогли.

— Хорошо. Я поняла тебя, — сказала Анжела бодрее. — Настолько все тягостно, что едва руками могу шевелить. И это отбирает остаток сил. Что же делать?

— Нужно осмотреть комнату. Что может нам помочь? Сидни, с твоей стороны лежит нож. Возможно, боль взбодрит нас?

— Ты что! Нет! Нет-нет-нет! Я не буду себя колоть. И не просите! Да и он так далеко, я совсем-совсем не дотянусь.

— За неимением другого выхода нежничать глупо! — прикрикнула Анжела. — У тебя есть лучшее решение? Самое время его сказать!

— А вот скажу! Сейчас вот как скажу! Встану только чтобы треснуть тебя, и меня не остановит никакое волшебство. Поняла?

Выплеснув друг на друга жар ссоры, призрачные девушки успокоились.

Как и подобает в трудной ситуации, злостные мысли о безрадостном остатке жизни, проведенном на диване, лились ручьем, изобиловали яркими образами, нагоняв тоску, в то время как нужные мысли о плане спасения вязли среди первых, как в киселе. Глаза медленно плавали по интерьеру помещения, делав остановки на уже замеченном ноже, на стопке книг и на тех, что были в шкафах, на пламени камина, радостно танцевавшем вопреки призрачному горю.

Юрий бессильно выдохнул и расслабил шею, вытянувшись на подлокотнике. И в тот момент он невольно взглянул наверх, где висела металлическая люстра с подсвечниками, напряг брови и сказал:

— Какова вероятность сбросить люстру на спинку дивана и тем самым перевернуть его?

— Так-так-так… А это вот можно устроить! Правда, это совсем-совсем трудно. Зато мы легкие-легкие, как пушинки. Эта громадина так сильно хрястнет по дивану, что мы улетим, как из катапульты.

— Вы понимаете, о чем говорите? — возмутилась Анжела. — Сбить увесистую железную люстру с множеством свечей, да так, чтобы она, висящая над столом, в полете отскочила в сторону дивана, причем попала именно в его спинку? Для этого нужно быть факиром с многолетним опытом. В наших условиях даже бросить в нее нечем.

— Шторы! Шторы-шторы-шторы! — оживленно заголосила Сидни, но от радости неожиданной мысли замолкла.

— Я понял. Она имеет в виду подхваты для штор. Кажется, один конец укреплен в стене, но второй впутан между витками на шторе. Если получится подцепить их и отрезать, у нас будет веревка, причем вполне длинная для нашей идеи. С помощью веревки можно подняться с дивана минимум тремя способами.

— В рассуждениях это звучит просто, но мне не дотянуться до нее из-за спинки, — сказала Анжела, чей диван стоял напротив окна.

— Ух ты! Юра-Юра-Юра! Возле твоего диванчика, прямо возле ножки, лежит кочерга. Скинь руку на пол. Она совсем-совсем рядом, ты нащупаешь ее.

Во время действия чудной силы диванов движения призраков затруднялись. Однако Юрий испытал колоссальную тяжесть, когда пошевелил кончиками пальцев в сторону края дивана, изучил ими рельеф пола, ощупал холодный металл кочерги в попытке ухватиться. И слабые мышцы работали на пределе возможностей, ощутимо трещав при растяжении, грозились полностью отказать в работе.

Каждая секунда усилий, каждая линия[147] пола отдавались сотней неприятных ощущений.

— Тяжеленная! — простонал сквозь сомкнутые зубы призрачный юноша.

Спустя время тонкие пальцы обвили рукоять кочерги и несколько подтянули ее. Плечо начало неметь. Не дожидавшись момента, когда покалывание разольется по всей руке и ею невозможно будет пошевелить, Юрий потратил остаток сил на то, чтобы плотно обхватить металл, раскачать увесистую вещь и, насколько позволяли силы, совершить бросок. Он вскрикнул, широко открыв рот, убедился, что болью диванное волшебство не рассеять. Невидимая сила пронзила плечо, и оно осталось на весу, пульсировав от налившейся крови.

Каминная принадлежность, ввиду значимой массы и слабого толчка, сделала привал раньше дивана Анжелы, но стол пересекла. К счастью, призрачная девушка обладала длинными от природы руками, а потому вскоре смогла дотянуться до кочерги.

— И правда неподъемная, словно многотонный камень. Ах! Это невыносимо… Я не… Агх! Это удивительно: смогла! Кочерга у меня!

— Теперь ты, Сидни. Тебе придется бросить Анжеле нож со стола.

— Кто? Я? Вы что, совсем уже?! Нет! Нет-нет-нет. Точно нет. Точно-преточно. Я, конечно, вот меткая, но не так же… Я не смогу, у меня ни за что не получится. И не заставите!

— Сидни… Во-первых, нож можешь достать только ты, поэтому только у тебя может получиться…

— Вот знаешь, Юра, это ни сколечко не успокаивает. Ты вот только сказал, что от меня зависит наша победа. Спасибо-спасибо! Теперь вот я вообще боюсь очень-очень… Не попаду — и все, приплыли, рыбешки. Или еще чего как засажу в рыжую, так меня потом кладбище в оленя превратит или она подохнет. Это же просто…

— … во-вторых, ты сделаешь все правильно, потому что хочешь выбраться отсюда, найти сестру. Подумай о сестре — хотя бы ради нее ты должна это сделать.

— Фу-фу-фу! Хватит каждый раз приплетать мою сестренку. Я должна то, должна это — и все это ради нее. Я люблю ее очень-очень, но она не обрадуется приходу оленя. Если вообще обрадуется… Эх! Вы просто… Ах! У меня все слова закончились, даже не пополнить, весь запас истратила на вас ото вот.

Протянуть ладонь к столу — Сидни лежала на животе — и схватить нож оказалось крайне затруднительно, но выполнимо. А вот невозможной задачей стали замах, особенно неудобный из такого положения, длительный, отнимавший силы, во время такого рука шаталась, как тростинка в центре бури, и быстрый бросок наугад, как нападение змеи, чтобы скорее дать руке отдых. Пока клинок летел, в голове призрачной девушки пронеслась мысль об удаче. Она перебрала случаи из жизни, удачливые и неловкие, и посчитала себя не везучее остальных.

Вначале нож летел удручающе неприятно, острием вперед, сверкнув в свете камина, но после сменил положение на тупую рукоять. Он врезался в обивку спинки дивана ребром, в сотке[148] от груди, плеча и в особенности шеи Анжелы. Призрачная девушка невольно выдохнула. Под собственным весом клинок мгновенно устремился в щель между сиденьем и спинкой.

— Вот! Я же говорила! Ножик, небось, затерялся где-то там в диване и теперь вот не достать. Эх! Понадеялись на меня… А я говорила! Говорила! Совсем-совсем меня не слушаете. А я между прочим иногда вообще правильные вещи говорю. Редко, но метко!

— Спокойнее, спокойнее, — сказал мягко Юрий. — Ты добросила и никому не причинила вред. Сейчас Анжела достанет его и разрежет подхваты. Так же?

— Думаю, да.

Призрачная девушка сбросила руку с живота, где лежала кочерга, и та упала на сиденье с некой силой, еще более вдавившей нож в щель. Острие торчало вверх. Она медлила в попытках правильно ухватиться за ребро лезвия и быстро отбросила эту идею, потеряв бесценные силы. Вскоре, когда она небрежно сомкнула кулак, режущая поверхность впилась в ладонь, как зубы хищника. В складках кожи между линиями судьбы скверно заболело, медленные движения растянули ощущения по меньшей мере в трижды. И все же нож подчинился, примкнув к кочерге на месте пупка.

Теперь же настал самый трудный момент. Анжела тяжело дышала, живот часто приподнимал металлические предметы, со лба стекли соленые ручьи, а во рту появился кровавый привкус. Кочерга все же приподнялась над сиденьем, выступила концом за край спинки и под смесь стонов, вздохов и кряхтения владелицы скользнула острым концом под мотки подхватов. С помощью силы рычага призрачная девушка подтянула край шторы. Затем понадобилось поднести вторую руку, в которой был зажат нож. Это оказалось невыносимо.

— Не могу… Как же больно… Сейчас рука сломается.

И после слов призрачной девушки ее тело действительно обессилило. Рабочая рука вместе с кочергой уперлась в спинку дивана, петля готова была соскользнуть с железного конца — и она видела это, но ничего сделать не могла. Левая ладонь, сжимавшая нож, расслабилась на краю сиденья, постепенно соскальзывала в направлении пола. В каждой части тела разливались вибрации, мышцы гудели от напряжения и, казалось, достигли своего предела.

Однако задача была выполнена лишь наполовину…

— Ой-ой-ой! Что она делает?! — запищала Сидни. — А вот я скажу: ничегошеньки не делает. А надо бы! Юра, она сейчас как отпустит кочергу за диван — и мы точно-точно приплывем, помрем здесь из-за нее. Скажи ей что-нибудь совсем-совсем хорошее.

Юрий поглядел на уставшую подругу. Она копила силы, пробовала делать рывки всем телом, но всякий раз уступала, глядев на край сиденья у своих ног. В один момент призрачному юноше показалась, что она шепчет в ту сторону слова, спорит с кем-то невидимым. Эта сцена нагнала на него страх и заставила всерьез задуматься о той массе боли, что начинала влиять на разум подруги.

— Нет… Нет… — шептала она, направив влажное от пота лицо на невидимого собеседника. — Я должна… Не могу бросить… Нет, не говори так про него. Это нужно… сделать. Я должна, я хочу…

— Анжела, — сказал Юрий, не получив внимания. Тогда он крикнул громче, напрягши голосовые мышцы: — Анжела! Ты молодец. Ты почти справилась, остался последний рывок, и ты спасешь нас всех. Без тебя мы не справимся. Пожалуйста, подумай о нас: я же не смогу вылечиться и полететь в космос, Сидни не найдет сестру, а ты… — Он запнулся, поскольку за дни, проведенные в знакомстве с призрачной девушкой, так и не узнал ее мечты. На самом деле он боялся того, что она тоже потребует от исполнителя желаний известной вещи. Он не мог подобрать слов, его речь затянулась. Однако в мыслях вспыхнул образ из далекой прошлой жизни: рыжеволосая девушка, сцена, скрипка, потоки музыки, пианино, недовольное жюри… Трудно было объяснить, почему на мгновение ему представилось, что она была той незнакомкой из филармонии. — Никогда не сможешь выступить на сцене.

Призрачная девушка дернула головой в сторону товарища. В свете камина ее глаза блестели, как ограненные алмазы, чистые и прозрачные, но с дрожавшим кофейным зерном в центре.

Послышался звучный хруст в плече, словно сустав выкрутили насильно. Юрий и Сидни вмиг зажмурились и наморщили лица от представления той боли. Когда они открыли веки, Анжела уже раздвоила веревку и, грубо схватив ее здоровой ладонью, быстро отбросила от себя, точно ядовитую змею. Моток пролетел через стол и неприятно осел призрачному юноше на лицо.

Это было верное решение по двум причинам. Во-первых, после своих действий призрачная девушка не только не могла двигаться, растянувшись в неудобной позе, но и дышала с трудом, отзывавшись стонами, хрипами на каждое поднятие груди. Во-вторых, она не владела навыками вязания узлов, в чем преуспел именно Юрий. В детстве, в те редкие минуты, которые удавалось провести с отцом, тот научил его морскому узлу. И до сих пор не находилось возможности пустить навык в дело.

— Лови! — крикнул призрачный юноша Сидни, бросив конец веревки. — Ничего сложного. Просто потяни немного, а там я перевернусь на бок и по инерции упаду с дивана.

Сделанную петлю он продел на плечо дальней от края дивана руки, чуть выше локтя, поскольку большего силы не позволили. Сидни невольно натянула веревку, чем только укрепила мощный узел.

— Ой-ой-ой! А если вот ты упадешь на пол? В смысле ты ж и так упадешь, понятное дело, но можно хряснуться совсем-совсем неудачно. Так вот… У меня головка крепкая-крепкая, в детстве только так стукалась обо все-все, что только можно. Давай ты меня лучше сбросишь.

— Это не обсуждается. Ты лежишь на животе, из такого положения мне будет трудно сместить тебя, а еще у меня совершенно нет на это сил. К тому же, я самый легкий из вас, наверное.

— Так-так-так… На что это ты намекаешь? А? Хочешь сказать, что я толстая? Вот прям так и хочешь сказать? Толстушка? Да у меня вот совсем-совсем ни капли жирка нет, одна кожа да кости, тоньше спичечки. А он еще… Ишь!

— Сидни!

— Ладно-ладно, я потом еще припомню тебе это. Точно-точно припомню, обязательно. Будешь знать, как девочек в весе попрекать.

Тянула призрачная девушка неловко из-за неудобного положения, но много сил ей не потребовалась. Только Юрий перевернулся на бок, как под собственной тяжестью устремился вниз. Раздался глухой стук. И последовавшие за ним вскрик, разлитое мычание.

— Юра! Эй! Ау! Ты там живой?

— Кажется, да.

— Точно-точно живой? Живее всех живых?

— Ударился лбом. Больно на самом деле, но ничего серьезного. Я могу двигаться!

Для трудного подъема Юрий использовал как опору только ножки и поверхность стола, касаться дивана он побаивался; в этом деле ему помогла призрачная девушка, натягивавшая веревку, чем добавляла товарищу равновесия. Сначала, не сбросив троса, он повернулся в сторону неподвижной Анжелы, которой хватало сил только на шевеление глазами под закрытыми веками. Однако Сидни его подтянула к краю своего дивана, посмотрев на темный против камина силуэт.

— Меня первой! Меня. А то вот поднимешь свою рыжую и смоетесь вдвоем в медовый месяц по подземелью.

— Что-что? Теперь не уверен, что удар головой обошелся мне без последствий.

— Ох-ох-ох! Какие все серьезные важные курицы! Да шучу я, шучу, как шутят на сцене в цирке, только я не в цирке. Просто мы вот смогли встать с диванчиков — и настроение хорошее. Ой, а как давно я в цирке не была. Это все потому что не люблю цирки, там же так неприятно смотреть на…

Для череды слов, что рвалась из головы призрачной девушки, ей не хватило дыхания. Юрий подхватил ее в высшей степени неловко, просунув одну руку под ребра, в не самое удачное место, а второй скользнув под бедра в области коленей. Едва он поднял подругу, оказавшуюся в позе младенца, которого учили плавать, та запищала.

— Ой-ой-ой! Пусти-пусти-пусти! Юра, я вот, конечно, все-все понимаю, но трогать мои спелые вишенки вот вообще не обязательно. Больно же! Прям очень-очень, вдавил их по самое не хочу. Нравится издеваться над девочками, садюга?

Не став смотреть, как Сидни со сморщенным лицом разминает грудь, Юрий оказался подле Анжелы. Ей досталась лучшая участь удобно разместиться на руках призрачного юноши. Несколько мгновений он беспокойно осматривал ее, но вскоре взгляд сменился любованием сонного лица. Призрачная девушка, ощутив на себе невесомость, медленно раскрыла глаза и едва заметно приподняла уголки тонких губ.

— Фу-фу-фу! Как это так? Почему вот ей все почести и романтика, а меня так грубо и больно подняли. Хватит там уже пялиться друг на друга — у нас тут, между прочим, вот опасность на носу сидит и ножки свесила. О-пас-ность!

Слева послышался короткий лязг, затем ключ дважды провернулся в замочной скважине. В тот же момент кроссовки Анжелы коснулись пола в напряженной стойке. Возможно, по случаю той неизвестности, что стояла за дверью, или может, из-за отдаления от диванов, но усталость призрачной девушки мгновенно испарилась. И команда, выстроившись в форме полукруга, начала прожигать взглядом светло-коричневую, почти рыжую древесину.

Ожидалось всякое, но увиденное остудило призраков своей необыкновенностью.

В проеме из полумрака выделилась фигура Хэйрона, покрытая от плечей до ног кухонным фартуком, белым с узором красных, желтых и зеленых горошков и приобретенных пятен жира. Несмотря на защиту, покрывавшую значимую долю тела, местами на шерстку налипла мука, что быстро удалялась шероховатым языком. Он чуть выдвинулся за порог, посмотрев призракам за спины, и сказал:

— Проходите. Стол накрыт.

Команда задвигалась в его сторону, но призрачные девушки, шедшие по бокам, опередили Юрия и сблизились с котлунгом быстрее, чем тот успел скользнуть в дверной проем.

— Не потрудишься рассказать про фокусы с диванами? — сказала спокойно Анжела, задрав голову, чтобы обозначить негодование во взгляде. Хэйрон неоднозначно рыкнул, один из восьми толстых пучков усов дрогнул на лице.

— Да-да-да! — пищала Сидни, заливав комнаты звоном голоса. — Ты плохой котик, плохой, раз заставил вот нас страдать на глупых диванах. Фу-фу-фу! Я, конечно, могу подумать, что ты и сам вот не знал об этой ловушке, но не подумаю, потому что ты ведешь себя как хозяин дома. Значит, знал. И завел нас в комнату специально! Еще бы! Давайте издеваться над бедными уставшими призраками, дразнить их мягонькими диванами. Эх! Нет в твоей пушистой башке жалости! Эй, куда ты намылился? Я тебе еще не все сказала, ох не все…

Еще до входа в столовую комнату призраков встретил манивший аромат самых разных блюд. Постепенно запах усиливался, сводил с ума, выбивав из головы иные мысли. Внутреннее убранство помещения по этой причине совершенно ускользало от взгляда. Подсвечники со своими парафиновыми подданными создавали таинственный полумрак, в котором лакированные шкафы из темного дерева сияли, расписные тарелки и столовые приборы блестели, а треск часов убаюкивал. Стоит сказать, что старинные часы вели себя странно: звук был медленным, протяженным, хотя стрелки ходили неугомонно, быстро миновав круги циферблата, не содержавшего чисел. На стенах висели натюрморты, скудные в пище по сравнению с длинным тяжелым от еды столом в центре комнаты.

Трудно было сказать, какого блюда из тех, что были знакомы призракам, не было на столе. Зажаренная кожица блестела на цельной курице; утиная грудка, политая клюквенным соусом, заполняла тарелки поверх гарнира из картофеля; свинина оказалась и в заливном, дрожавшем от любого дуновения воздуха, и в виде тушеного окорока, который еще испускал в воздух клубы пара; армада копченой мойвы выстроилась веером на круглом блюде; бездыханный от запечености осетр утопал в подстилке из зелени и длинным хвостом обрамлял горсть черных бусинок в икорной тарелке; аршин промасленных блинов, точно башня, возвышался с двух сторон стола; среди овощей сверкали каплями воды свежие и кисло-соленые маринованные; за первенство бились толстые пироги, начиненные всевозможным мясом, со сдобными пирожками с фруктовым наполнением; рядом с дивными наваристыми супами покоился румяный мягкий хлеб; фрукты, а именно арбузные ломтики, грозди винограда, дольки апельсинов были редкостью, поскольку после всего сладкое вызовет неминуемую счастливую гибель. Единственно, о чем хозяин позабыл, так это о питье.

— В одном из блюд спрятан ключ. Вам нужно найти его.

Голос раздался позади, после чего дверь притворилась, но замок не щелкнул.

Первым ожил Юрий, он проковылял вдоль стола, касавшись пальцами белой скатерти. Его взгляд метался от одного блюда к другому, и на каждом виде яства слюна, выделявшаяся безмерными порциями, звучно скатывалась по горлу. Призрачный юноша потянулся к фиолетовой виноградине, просмотрел ее внутренность напротив свечи, убедившись в наполнении мякотью и соком, и поднес к губам.

— Даже не думай, — резко сказала Анжела холодным тоном, отчего темная бусина едва не выпала из тонких пальцев. — Юрий, ты слишком быстро забываешь об опасностях, что нас преследуют. И диваны тебя ничему не научили, видно. Эта еда может быть отравлена.

— Да-да-да! Я очень-очень обиделась на вот того котика. Ничегошеньки не съем! Пусть ест сам, в полном грустном одиночестве. Сначала вот диванами мучить, а теперь едой… Ишь подлянка какая! Фу-фу-фу!

— Сколько дней мы не ели, вы только подумайте. Я-то всего несколько, а вы ведь на кладбище уже недели… Страшно подумать за вас.

— Юрий, не глупи, не будь идиотом! Поскольку мы призраки, мы не нуждаемся ни в пище, ни в воде. Нам нужно просто найти ключ.

— Да. Он спрятан где-то среди этой еды. Может, в пирожке, а может, на дне тарелки с супом — так зачем такое количество еды будет пропадать?

— Так-так-так… Юра, ты прав на все тысячу процентов или даже на две тысячи. Это глупо вот так вот убивать животных, срывать вон помидорчики, огурчики, готовить всю эту красивую красотищу… А мы такие не попробуем и оно все зря. Вот! Но я как бы согласна с рыжей, как-то все это совсем-совсем странно.

— В общем я вас не заставляю.

Наконец призрачный юноша послал в рот виноградную бусину, после чего заметно растянул улыбку на лице. Он выждал с несколько секунд, чтобы убедиться в своих чувствах, но все тело отозвалось лишь удовлетворением. Затем он разломил пирожок размером с его ладонь надвое и лизнул потекшую вишневую начинку, зубы легко отделили мягкое тесто.

— Если ты здесь загнешься, кто исполнит твое желание? — вспылила Анжела столь высоким грубым голосом, что даже Сидни заметила особенность тех переливов. Призрачная девушка находилась на пике возмущения.

Однако Юрий не слышал слов подруги, загребав ладонями все, что попадалось на столе. Первые блюда, вторые и десерт, мясное и рыбное, сладкое и соленое — ничего не разделялось, исчезав в призрачном рту быстрой очередью. Анжела и Сидни оставили призрачного юношу наедине с безмерным аппетитом, приступив к поиску ключа.

Потихоньку на столе образовывался беспорядок из раскиданных блюд. Ключ не находился ни внутри курицы, ни на дне мисок с супами, ни среди овощей, ни под стопкой блинов… Во время поисков трудно было удержаться от соблазна, несколько раз ненароком призрачные девушки едва не откусывали кусок мясного пирога. Правда аппетит тотчас же пропадал, когда они наблюдали за призрачным юношей, который со зверским сосредоточенным лицом полностью забивал рот лакомствами, чавкал и ни на минуту не останавливался.

— Ой! Так-так-так! Юра, ты уже почти-почти половину слопал, от пирожков только крохи остались. Вот посмотрел бы на себя в зеркало — так заойкал бы. Краснющий же как помидор! Хватит! А ну давай прекращай. Эй! Ты меня вообще вот слышишь? Ау! С кем говорю?

В редкие моменты, когда рот был свободен, а язык не занимался проталкиванием пищи, слышалась прерывистая краткая речь.

— Не могу… Это так… вкусно… Не оста… новиться.

Положив руку на тягостно бившееся сердце, Анжела почувствовала беду, что опутывала товарища крепкими нитями, и попробовала оттащить его от стола. С небывалой для хрупкого тела силой Юрий толкнул подругу, так что она невольно отдалилась на несколько шагов, запуталась в ногах и повалилась на пол. Тогда призрачная девушка принялась толкаться, выхватывать еду из рук, а порой изо рта, рисковав лишиться еще пары пальцев, широкими движениями сметала блюда на пол. В ответ на это околдованный ударил по столу маленькими кулаками, яростно потопал, залился в зверином, почти медвежьем реве, оскалил зубы, меж которых торчали съестные остатки, и переместился на другое богатое пищей место.

Вдруг Анжела, стоявшая рядом с товарищем, вырвала у него из рук золотистое куриное тело и, оторвав толстое влажное от жира бедро, грустно посмотрела на еду.

— Ой! И ты туда же? Совсем-совсем шарики за ролики заехали? Ты ж вот видишь, что с Юрой случилось. Надо его спасать, причем быстро-быстро, пока он не лопнул. А ты брюхо надумала набить.

— В одиночку он не справится, поскольку у него просто желудок порвется. Я постараюсь помочь ему, так хотя бы есть шанс. Если ты придумала лучший план, то я слушаю.

И после короткого ожидания Анжела впилась зубами в куриную ножку. Перед тем как буйный аппетит подчинил себе волю, она сумела перейти на противоположный край стола. Хватило минуты, чтобы изменения настигли призрачную девушку: взгляд ее сделался пустым, неподвижным, неразумным, прекрасные черты лица вмиг изуродовались звериной гримасой, тонкие губы, казалось, трещали, рвались в уголках рта, а руки все подносили к ним пищу.

Вдруг Юрий замер на мгновение, дернулся всем телом, но быстро восстановил темп, набросившись на овощи и фрукты.

— Я съел… ключ… Почувствовал…

В тот момент влажные глаза Анжелы устремились в сторону призрачной девушки, в них появился блеск, какой бывает у разумных существ, они молили о спасении. Сидни тряслась, беспомощно наблюдав за товарищами. Еды на столе осталось немного, большая часть блюд была опустошена или свалена на пол, но животы околдованных заметно выделялись на фоне стройных тел, растягивали одежду.

Сидни покрылась обильным слоем пота, на который налипла одежда, часто дышала в страхе потерять друзей. Медлить было недопустимо, но она медлила, и она с горечью это признавала. Призрачная девушка бегло осмотрела комнату, еще раз поглядела на разбросанную еду. И тут мысль выстрелила с такой силой, что в центре головы раздалась секундная боль.

На полу валялся вместе с тарелкой круглый мясной пирог, треснувший в центре от падения. Сидни присела подле него и воткнула ладони по кисти в горячую начинку. Она обожглась, застонала, но вытащила пальцы только после того, как влажное от лука и жира мясо размазалось по коже, забилось под ногти. Призрачная девушка помахала перед носами призраков, отчего те оторвались от еды и последовали в направлении запаха.

Только Юрий и Анжела отошли от стола, Сидни резко сблизилась с ними и самовольно сунула ладони в приоткрытые рты. Призраки накинулись языками на кусочки мяса между пальцев, грызли ногти, вылизывали, кусали кожу, старались проглотить ладонь целиком. Когда призрачная девушка нащупала корень языка, она попыталась насильно продвинуться еще дальше и надавила на это место.

Комната наполнилась кислым смрадом поглощенной еды. Призраки, стояв на коленях, выплевывали остатки пищи, морщили лица от противных ощущений, посылали вязкую слюну в расплывшуюся полужидкую кашицу. Анжела помогла подняться обессиленному Юрию и протерла ему рот рукавом кофты. Оба принялись благодарить Сидни, аккуратно доставшую из зловонной рыжеватой лужи короткий старинный ключ.

Скрипнула дверь, и в комнату вошел Хэйрон, несший ведро с водой и тряпку поверх него. Он прошагал мимо призраков, отпрянувших от места загрязнения, вскользь взглянул на них без сочувствия на зверином лице, и принялся очищать пол.

Как только котлунг присел на согнутые лапы, Анжела подскочила в его направлении и в момент этого рвения костяшки кулаков ослепительно побелели. Призрачная девушка добралась бы до мохнатой цели, не останови ее товарищи, которые вцепились по обе стороны в запястья. Она извивалась в гневе, но вскоре успокоилась.

— Я не говорил о трапезе. Достаточно было вскрыть осетра. В любом случае ванная комната к вашим услугам.

Услышав о возможности лишиться мерзкого вкуса и умыть изнеможенные лица, призраки рванулись в коридор, а затем в распахнутую смежную дверь. В конце комнаты располагалась деревянная чуть вытянутая бадья для купания со ступенями с одного края. Над деревянным каркасом возвышался кран, продолжавшийся в трубу, которая уходила в сторону столовой и дальше в неизвестном направлении. В стену подле была приделана перекладина с висевшим на ней широким полотенцем, какое могло обернуть всех троих призрачных гостей. В поле зрения угадывалась запертая тумба, где скрывались купальные принадлежности. Рядом с входом находились два умывальника, под количество нуждавшихся, с единым зеркалом в стене.

Всю эту старинную роскошь порочили неприличные звуки промывки рта. И Юрий, и Анжела вновь поступили беспечно, касавшись языками здешней воды — к счастью, никаких пагубных последствий жидкости неизвестного источника они не заметили. Только позже задумались, откуда в подземелье трубы и что за вода в них течет; но чтобы понять эти вопросы, нужно было узнать, каким образом в подземелье построили дом.

На длинные волосы Анжелы при извержении переработанной пищи попало несколько капель кислого сока, отчего призрачная девушка тщательно протирала их под струей воды, обнюхивав не только рыжие пряди, но и одежду, кожу. Избавившись от неприятных ощущений во рту — вкус впитался в язык и полностью не исчез даже с шестого полоскания, — она вернулась в столовую комнату.

— Удивляюсь тому, как ловко исчезает этот кот, — послышалось из коридора. — Теперь же мне ничего не мешало сказать ему несколько нелицеприятных фраз.

При уходе призрачной девушки Юрий оставался подле зеркала, несколько дико глядев на свое отражение под различными углами. Она поняла это чувство. После стольких дней отсутствия зеркал призрачный юноша позабыл тонкие детали собственной внешности, дополнившиеся бледностью, синевой под веками и еще более исхудавшим видом.

С раннего детства Анжела не любила смотреться в зеркала. Ей не нравились ни рыжие волосы, ни веснушки, уродовавшие по ее мнению лицо, ни широкие плечи, приобретенные за годы плавания и фехтования. В то время как сверстницы проводили время за прихорашиванием, она старалась обходить отражавшие поверхности стороной.

Однако Юрий и присоединившаяся к нему Сидни не просто рассматривали себя, а горделиво восхищались тем, что было по ту сторону стены. Они щупали холодное зеркало, пытались дотянуться до отражения, желали увериться в его правдивости. Заподозрив несчастье, Анжела отвела взгляд от стены, подкралась к товарищам сбоку и потрясла призрачного юношу за плечо.

— А? Что? Это ты, Анжела? Посмотри на меня. Я изменился. Стал другим, да? Интересно почему?

Даже во время слов Юрий не повернул головы в сторону подруги, да и не отрывал взгляда в принципе, будто некая точка околдовала его, забрав все внимание на себя. Неожиданно он отвел плечо вбок, обнажил сильнейшую мышцу из-под свитера, что едва выдавалась в общем рельефе, резко выдохнул и задержал дыхание. Слабое плечо тряслось от напряжения. Несмотря на это, призрачный юноша улыбался, искренне, страшно, будто увидел себя могучим воином.

— Могу заверить, что ты нисколько не изменился.

— Ты не видишь, какие у меня теперь мышцы? Даже у актеров в кино таких нет.

Трудно было не заметить, как крутилась Сидни, выставляв самые разные части тела. Сначала она, упершись лицом к отражавшей поверхности, рассматривала черты, в особенности кривоватый нос, пухлые щеки и широкие губы, ощупывала их; затем отошла на пару шагов, дернула головой, встряхнув волосы, погладила их, стала поправлять, придавать ладонью объема — она делала это даже в тех местах, где волосы заканчивались, касавшись пустоты. В завершение она изогнулась в спине, выставив напоказ женские изгибы, которые в ее возрасте проглядывались слабо, но с видом лучшей красавицы в деревне.

— А ты чего любуешься собой?

— Так-так-так… Да вот есть чем. Нет-нет-нет, я никогда не ныла о своей красоте — эта мешанина национальностей мне даже нравилась. Вот! Но теперь не только ты можешь похвастаться чудесами внешности. Ах этот малюсенький миленький носик! А этот румянец на личике — такого ни в жизни не было. Волосики такие длинные, мягонькие, как будто только помыла, хотя не пахнут. Попа… тоже приукрасилась, упругая такая, а я ж никогда вот вообще не бегала и не приседала. И вот вишенки стали… ни много ни мало апельсинками, а то и грейпфрутинками. Вот это да! Неплохо, неплохо…

— С зеркалами что-то не так, они показывают вам глупости. Отходите скорее!

Как только Анжела потянулась к Юрию, чтобы оттащить его, случилось нечто едва заметное глазу, отчего рука повисла в воздухе. На мгновение ей показалось, что светлые изломанные руки вырвались из зеркала и сомкнули уродливые короткие пальцы на одеждах околдованных, не заметивших беды. Призрачная девушка моргнула, и после того перед ней стояли совсем другие существа. Если внешне они напоминали товарищей, то внутренние черты, поведение разнились полностью.

Вместо беспомощного, но вместе с тем добродушного вида Юрий ухмылялся, двигался необычайно резво и бойко, но все так же расхаживал перед зеркалом, выставляв ныне наращенные по всему телу мышцы. Лицо и тело Сидни изменились до неузнаваемости, в точности ее рассказу. Своими внешностями они напоминали моделей с обложек журналов моды.

Анжела не сомневалась: нечто утащило призраков, а вернуло их совсем иными.

— Ай! Как же хорошо! Весьма недурные у немощного паренька мечтания. Такие мышцы мне пригодятся.

— Ха! Твоя грубая сила ничто в сравнении с нынешней красотой этой девицы. Смотри какая сладкая молодая плоть. Сколько уже такого не было…

Как только лже-Юрий перевел взгляд на лже-Сидни, он увидел Анжелу, в глазах которой отчетливо виднелись паника, страх и волнение. На некоторое время все три существа замерли в ожидании развязки, но призрачная девушка беззвучно выдохнула, ущипнув себя за бедро, и дерзко сказала:

— Что уставились? Даже не завидуйте прекрасным рыжим волосам.

— Да кто вообще будет завидовать ведьмовским патлам? — удивился лже-Юрий. — На моем веку все избавлялись от такого проклятья.

— Наверное, ее устраивала внешность.

— Ни разу я еще не слышал, чтобы кто-то довольствовался своим телом.

— Времена идут, людишки меняются, — вставила лже-Сидни. — Да и что ты там видел «на своем веку»? Один паренек, три морщинистые женщины и еще совсем сопливая девка.

Перевертыши переглянулись, о чем-то сообщили друг другу, но не напали. Лже-Юрий мощным ударом кулака разбил настенное зеркало, превратив его в сотни осколков, посыпавшихся на пол и забивших трубу умывальника. Каменная крошка посыпалась со стены.

— Ненавижу зеркала! Так спокойнее, — сказал лжец в обличии призрачного юноши.

В коридоре Анжела держалась позади недругов, чтобы реже скрывать страх на лице; когда существа оборачивались, ей приходилось мастерить выражение заинтересованности и отрешенно осматривать какой-нибудь предмет. Безмолвие давило на нее, как наковальня, в голове строились отчаянные способы вернуть друзей и мысли о том, что это теперь невыполнимо. Более всего призрачная девушка боялась потерять перевертышей в бесконечных сетях лабиринта.

Между тем длительный коридор оставил свою половину позади. Проходив мимо стен, лжецы скидывали картины, переворачивали столы и тумбы, нарочно вытирали обувь о ковер — одним словом, вредили. Временами они поглядывали на Анжелу и — она это видела! — заговорщицки шептались. Как бы призрачная девушка не старалась, радость от освобождения из многолетнего заточения не виднелась в ее внешности.

— Как тебе свобода? — обратилась к ней лже-Сидни.

Несмотря на мягкий тон, в каком, несомненно, скрывалось желание обличить призрачную девушку, Анжела не ответила и даже не услышала этих слов. К ней пришло просветление. Она резво сунула руку в карман джинсов, извлекла оттуда складное зеркальце, которым высматривала гробовщиков в трактире, и сделала несколько звучных шагов вперед. Перевертыши обернулись…

Поначалу зазеркалье освещалось несколькими свечами из ванной комнаты, что виднелись в прямоугольном проходе в человеческий мир. Сидни осматривала тьму, которая неприятным прикосновением налипала на ладони и лицо, пыталась смахнуть незримую пелену, но чувства холода, страха и сырости не проходили. Под ногами также стелился ковер из тьмы, невидимый, как и все окружение. И вот слабый источник света, создававший мизерное чувство безопасности, погиб, рассыпавшись сотнями осколков, потух.

С момента попадания в этот мир Сидни не видела Юрия. Передвигалось здесь с трудом не только из-за страха, замедлявшего работу ног, но и потому, что вязкий пол несколько прилипал к подошве, чем отнимал остатки сил. Призрачная девушка искала товарища наощупь, вытянув ладони вперед, но касаться было не к чему. Издать звук она боялась, поскольку чувствовала, что на него придут незваные гости, что скрывались во тьме. В дополнение ко всему на горло накатила сухость от частого дыхания ртом, отчего любой звук, будь то дыхание или шепот, получался неразличимым.

Вдруг в стороне Сидни услышала свое имя и хрипло вскрикнула. Она направилась в сторону звука, не слышав ни своих шагов, ни юношеских, и натолкнулась носом, а затем и лбом в мягкую поверхность.

— Что-что-что… Что это было?! Где, где мы? Я ничего-ничего не понимаю, — говорила призрачная девушка, обхватив плечи Юрия. — Я… Я всего лишь хотела… подправить внешность. Такой меня… не полюбишь…

— Ты тоже видела странные вещи в зеркале? Мы неожиданно изменились, а потом нас перебросило сюда.

— Ты знаешь, где выход? Знаешь, знаешь? Скажи, что знаешь. Давай делать ноги отсюда!

Взяв подругу за руку, призрачный юноша затих и настойчиво повел ее случайным путем. Чувство, что позади них находилось нечто ужасное, не покидало, а только трубило, ударяло по головам, чтобы привлечь внимание. Их глаза упорно старались различить любую вещь во тьме и после некоторых блужданий вдали показался тусклый свет, словно фонарь, накрытый неплотной тканью.

Дверь в привычный мир источала жар, и Юрий невольно коснулся ее, выставив ладони, точно у костра. Тогда он налег на нее, но пройти сквозь не удалось. Вдруг овальное пятно ярко вспыхнуло, ослепив привыкших к темноте призраков. В свете появилось изображение: существо из зеркала, обросшее мышцами и отдаленно напоминавшее призрачного юношу, сжимало Анжеле горло. Призрачная девушка едва касалась пятками пола, покрывшись синими оттенками на лице. Она держала складное зеркальце на вытянутой руке, чтобы существа прикрыли глаза, повременив с расправой. И оттого картинка двигалась беспорядочно, вызывав тошноту.

Незадолго после тупикового момента в развитии драки Анжела пролетела пару шагов в сторону стены и упала на столик, который от столкновения разделился на составные части. Зеркальце выпало из рук, прильнув к полу. Зазеркалье вновь погрузилось во тьму.

От страшного звука, вообразив боль подруги, Юрий беспокойно вскрикнул и стал ударять ладонью потухшую дверь. Сидни со скрипом в шее обернулась на шорох и дернула товарища за рукав свитера — на опрометчивые звуки явился зазеркальный перевертыш.

Первым делом Анжела схватила зеркальце, зацепив за ворот кофты так, чтобы оно всегда было направлено на недругов. Лжецы мгновенно выставили руки перед глазами и отвели взгляды. Затем призрачная девушка удобно обхватила здоровой ладонью ножку от стола и рванулась в бой. Она пробежала мимо лже-Юрия, удар которого просвистел над головой, извернулась, попав деревянным брусом по ноге лже-Сидни. Существо зашипело, припав на колено, и схватилось за больное место.

Призрачная девушка сняла зеркальце с ворота и поднесла к морде перевертыша, грубо приподняв голову за пучок мягких волос. Доли секунды ничего не происходило. Это подарило ей пару седых прядей на затылке — план, на который она рассчитывала, не сработал. Боль в колене лже-Сидни отступила, она начала брыкаться и вертеть короткими руками, пытавшись зацепить Анжелу, да и сзади слышался топот лже-Юрия. Ситуация складывалась плачевным образом. Призрачная девушка отпрыгнула от недругов.

— Они не смотрят! Не смотрят, —сказал лже-Юрий, перестав оборонять глаза.

— Зеркало тебе не поможет, человечишка, — зашипела от боли, попробовав сделать шаг, лже-Сидни. — От них давно уже остались только косточки.

Напав на Сидни, зазеркальный перевертыш повалил ее на пол и неприветливо зарычал. Неизвестно, чей звук — писк призрачной девушки или рык существа — оказался громче. Ответом можно считать то, что лжец, испытав боль в ушах, если таковые у него значились, злостно швырнул источник раздражения, точно мелкий камень. В то же время Юрий повалился на подстилку из тьмы и попятился назад, почувствовав вскоре приземление подруги подле его ступней.

И дверь в реальный мир вновь засияла, показав внутри себя яркий коридор, размытый в движении, и оскаленное лицо лжеца. Вместе с тем виднелись очертания зазеркального перевертыша, зловещие и оттого отразившиеся в памяти на долгое время. Это было существо с круглой, как шар, головой, от которой в области макушки отходил пучок седых волос, что также придавало сходство с луком; голова крепилась к едва заметной шее на худом туловище с выступавшими костями; неправильной формы конечности изгибались в разных направлениях и жадно направлялись в сторону призраков. Одного обзорного взгляда на монстра хватило, чтобы отвернуть лицо и обнять друг друга крепче, понадеявшись на то, что во тьме он не найдет их.

— Не шуми. Когда он отойдет от портала, беги туда, — шепнул вдруг Юрий.

Это звучало смешно, поскольку Сидни даже при желании не могла издать звук, отличный от дрожания тела и стука зубов, да и бег в ее испуганном состоянии казался сложнейшим делом. И все же, когда товарищ поднялся, отошел в сторону, крикнув нечто неразборчивое для привлечения внимания перевертыша, она поднялась неожиданно резво и устремилась к спасительному свету. От дергавшейся картинки тошнило, но призрачная девушка продолжала смотреть и давить ладонями на пятно света и, когда случайно столкнулась взглядом со своей двойницей, проход начал затягивать ее.

Оказавшись на полу коридора, Сидни обессиленно упала на колени, осмотрев окружение, и выкрикнула имя призрачного юноши. Анжела застыла, увидев возвращение лишь одного члена команды.

И в тот же момент лже-Юрий, отскочивший во время засасывания второго лжеца, бросился на них, оставив в ладони узкую щель для глаз. Хотя призрачные девушки успели отпрянуть в стороны, их медлительность обошлась потерей зеркальца, что теперь сжималось в кулаке перевертыша. Осколки посыпались на ковер.

В ярости существо нападало, использовав все умения силы и ловкости, наносило беспорядочные удары, от которых оставалось лишь уклоняться, металось столиками, картинками и порой малыми тумбами. В стремительном танце соперники прошли часть коридора, не заметив расстояния.

Изучив поведение призрачной девушки, лже-Юрий прижал ее к стене и занес гигантский кулак над головой. Каждая похожая на скалу мышца напряглась. Если бы Анжела не укусила нападавшего за палец, удар пришелся бы точно в цель и был бы губительным. Вместо того рука наполовину длины погрязла в стене. Тогда же лжец попытался зацепить ускользавшую жертву ногой, совершив новое отверстие подошвой кроссовки.

Юрий блуждал во тьме, прикрывав рот ладонями, чтобы не издавать звуков. Он чувствовал недругов ныне в удвоенном количестве, их властные негодования, рычание, они искали его, желали смерти. Одиночество в зазеркальном мире давило на разум, заставляв с каждым мгновением поглядывать в ту сторону, где раньше сиял проход, однако среди горестных и страшных мыслей теплилась одна, что сохраняла рассудок. И это была мысль о спасении подруги.

На конце коридора показалось черное мохнатое тело. Широким шагом, описывав плечами полукруги, Хэйрон стремительно сокращал расстояние между очагом схватки. Почувствовав мощь котлунга, перевертыш забрыкался, словно окропленный кипятком, отчего конечности потихоньку стали выскальзывать из каменных пут стены. Когда магических существ отделяло несколько шагов, удалось различить округленный предмет в лапах спасителя: старинное ручное зеркало, одетое в темно-зеленый вельветовый чехол.

Призрачные девушки действовали слажено: Анжела ухватилась за свободную руку лжеца, которой тот намеревался прикрыть глаза, и завела ее за спину, а Сидни придержала веки, обладавшие исключительной силой. После того как Хэйрон достал зеркальце, существо озверело, сбросив обеих призрачных девушек, как легких пауков. В ответ на это котлунг взмахнул хвостом, ударив недруга по ноге, и легко заломал его руку, точно она была выполнена из соломы.

Послышались в понятном порядке хруст, треск, мычание, болезненный вскрик, стенания…

Никто бы не поверил тому, как быстро Юрий, обремененный слабыми мышцами и вязкой тьмой под подошвой, заковылял к проблеску света. Однако двойник не показывался; вместо того он увидел на краю картинки испуганных подруг, побледневших, измотанных, но невредимых. В голове билась о стенки лишь одна мысль: только бы страшные звуки за спиной не набрали мощь. Но они усиливались, причем с неприятнейшей быстротой.

Призрачный юноша не оборачивался, впивав подсохший глаз в сияние прохода — и наконец его взгляд столкнулся с влажным зрачком лжеца, в каком отразились мучения. Появилась некая сила, затягивавшая его внутрь изображения. Напоследок, когда виднелась лишь спина беглеца, зазеркальные перевертыши выпустили когти, оставив о себе память в виде длинного разреза свитера.

— Извините за ваш подарок, госпожа, — шептал Хэйрон, натягивав чехол на зеркальце. — Я искореню это недоразумение.

— Спаси-бо, — кряхтел Юрий, будучи на четвереньках.

— Не стоит. Это не входило в ваши испытания. Это моя вина.

Не взглянув на призраков, котлунг развернул туловище и зашагал вглубь дома. Всю дорогу он говорил нечто тихое не далее дрожавших усов и посматривал на роспись рукояти зеркальца. Вскоре его силуэт скрылся вдали коридора.

Между тем команда, прильнув спинами к стене, погрузилась в крепкие объятия, в которых забылись ссоры и невзгоды. Их разумы радостно восклицали: они остались живы!

Собравшись с силами, призраки вошли в дверь, что была как бы продолжением коридора. За ней находилась лестница: левые ступени вели на второй этаж, где раздвижные двери были скреплены металлической цепью на замке, а правые спускались в подвальное помещение, проход к которому у самой двери скрывался паутиной корней, прораставших из стен.

— Вот это да! Прямо-таки заросли какие-то! Не пройти, не проехать, не проползти, не про… И такие твердые! Нет! Нет-нет-нет! Тут уж нам точно вот так просто не получится пройти. По-хорошему надо бы их разрезать чем-нибудь. Пойду за ножичком.

— Толщина большинства корней, — начал Юрий, — гораздо больше толщины того маленького лезвия. К тому же, здесь нужна пила или нечто подобное, с зубчиками. Обычным ножом мы будем это не одни сутки резать.

Вдруг призрачный юноша поник, посерев лицом, стал перебирать пальцы — он догадался, куда им предстоит путь, он знал, кто и что их там ждет. И этого он боялся более всего.

— У могильщиков есть оружие.

— Не думаю, что с их кинжалами будет намного проще, — сказала Анжела.

— Они как-то относятся к кладбищу, значит и клинки у них должны быть заколдованные. Все равно в доме для нас больше нет открытых дверей.

По коридору призраки продвигались молча, окутанные мыслями о предстоявшей опасности. Перед тем как дверь дома исчезла из виду, они снял факел с рыжим пламенем, чтобы защититься от гробовщиков и лучшим образом освещать каменные коридоры.

Команда вновь вошла в прохладный сырой мир лабиринта.