Кипр II

Глава 1

Холодные ветра дули с севера, принося с собой запах снега и крови. Деревья в лесу склонялись под их напором, точно монахи в молитве перед ликом грозного божества. Небо над головой было безжалостным — ни звёзд, ни луны, лишь всепоглощающая тьма, разрываемая иногда вспышками далёких молний.


Этьен стоял на коленях, глубоко вдавив пальцы во влажную землю. Его некогда белоснежные одеяния с крестом Рассветных рыцарей теперь были изодраны и покрыты потёками засохшей крови — своей и чужой. Он не мог вспомнить, сколько дней они преследовали его по диким лесам Богемии. Два? Три? Время потеряло всякий смысл с тех пор, как он бежал из Праги с сокровищем, спрятанным за пазухой.


— Господи милостивый, — прошептал он, хотя сомневался, что Бог слышит молитвы в этой проклятой чаще. — Даруй мне силы… ещё немного…


Шёпот листвы внезапно стих, словно сам лес затаил дыхание. Этьен замер, прислушиваясь. Их шаги он услышал раньше, чем увидел тёмные фигуры, бесшумно проступившие из мрака.


Их было семеро — облачённых в чёрные плащи с капюшонами, скрывающими лица. Но Этьену не нужно было видеть их лиц — он знал, кто они такие. Слуги Тени, посланники забытого храма, охотники за кольцами Копья Судьбы.


— Наконец-то, — произнёс один из них голосом, напоминающим скрежет металла по камню. — Святой отец решил прекратить свой забег?


Этьен медленно поднялся на ноги, стараясь не выдать дрожь в ослабевших коленях.


— Я несу это Кардиналу-протектору, — прохрипел он. — Вы не смеете мешать посланнику Святой Церкви.


Смех, последовавший за его словами, был подобен вою зимнего ветра в заброшенном склепе.


— Виктор Крид, — проговорил второй из чёрных фигур. — Бессмертный, что играет в смиренного служителя Господня. Мы знаем, кому ты служишь на самом деле, храмовник.


Рука Этьена невольно коснулась груди, где под рваной тканью покоилось серебряное кольцо с гравировкой древних символов — одно из пяти, что должны были украсить рукоять священного Копья Судьбы, уже собранного Кридом.


— Господин мой ждал тысячелетия, — продолжал говорящий, делая шаг вперёд. — Он изучал тайны Соломона, когда предки Крида ещё не вышли из лесов севера. Книга Гоэтии раскрыла ему истинную природу колец, которые вы стремитесь воссоединить с Копьём.


— Ересь, — выдохнул Этьен, медленно отступая к дереву за спиной.


— Истина, — последовал ответ, и капюшон соскользнул, открывая лицо говорившего.


У Этьена перехватило дыхание. Это было не лицо, а маска из полированной чёрной кости, с прорезями для глаз, в которых мерцало пламя, не принадлежавшее этому миру.


— Лонгин создал не просто оружие, — проговорила маска. — Каждое кольцо — печать, сдерживающая силы, о которых ваша церковь предпочла забыть. И когда все пять колец украсят рукоять копья вашего господина…


Этьен не дал ему закончить. Одним движением он выхватил из-за пояса серебряный кинжал и бросился вперёд. Но тело предало его — измождённое долгим бегством, оно не обладало прежней скоростью. Тень легко уклонилась, и в следующий миг Этьен почувствовал, как что-то холодное и острое входит между его рёбер.


— Мы заберём то, что принадлежит нам, — прошептала маска ему на ухо, пока жизнь покидала тело рыцаря. — А затем навестим твоего кардинала.


Последней мыслью Этьена, когда он опускался на колени, была молитва о том, чтобы весть достигла Крида раньше, чем посланники Тени. Чтобы бессмертный защитник был готов. Ибо то, что надвигалось, было хуже любой смерти.

* * *

Виктор Крид проснулся в своих покоях в Авиньоне, задыхаясь, словно это его лёгкие наполнялись кровью там, в далёких лесах Богемии. Рядом беспокойно заворочалась Изабелла, её длинные тёмные волосы разметались по подушке.


— Что случилось? — сонно пробормотала она, приподнимаясь на локте.


Виктор сел на краю постели, отирая пот со лба. На его обнажённой груди, слева, серебрился древний шрам в форме наконечника копья — метка его бессмертия и проклятия.


— Этьен мёртв, — произнёс он, глядя в темноту за окном. — Они нашли первое кольцо. И забрали его.


Изабелла моментально проснулась, её глаза расширились от тревоги.


— Ты уверен?


Крид медленно кивнул, поднимаясь на ноги. Его высокая фигура отбрасывала длинную тень на стену, белокурые волосы в лунном свете казались серебристой короной.


— Я чувствую это, — ответил он, прикасаясь к шраму на груди. — Копьё зовёт меня. Теперь они знают, что осталось найти ещё четыре кольца, чтобы завершить ритуал.


Он подошёл к резному сундуку в углу комнаты и откинул крышку. На бархатной подушке лежало древнее оружие — полностью собранное Копьё Судьбы с отполированным до блеска наконечником и новой рукоятью из тёмного дерева, окованного серебром. По рукояти шли пять углублений, предназначенных для колец, которые должны были усилить мощь артефакта. Копьё излучало едва заметное голубоватое сияние.


— Тьма из Эфиопии пробудилась, — проговорил Крид, не оборачиваясь. — Книга Соломона открыта, врата Гоэтии приоткрыты. Если они соберут кольца раньше нас…


— Мы этого не допустим, — твёрдо сказала Изабелла, поднимаясь с постели. Её голос, несмотря на хрупкое сложение, звучал с силой, которой могли бы позавидовать многие воины. — Я получила известия с Кипра. Говорят, один из тамплиеров, бежавших после падения Ордена, унёс с собой одно из колец Копья.


Виктор медленно повернулся к ней, и его ледяные голубые глаза на миг вспыхнули тем же светом, что исходил от копья.


— Завтра я созову Рассветных рыцарей, — произнёс он. — Мы должны найти все пять колец прежде, чем сила Гоэтии разрушит печати, сдерживающие древнее зло. И да поможет нам Бог… или что бы там ни было на небесах.


Изабелла подошла к нему и положила руку на плечо. За окном первые лучи рассвета коснулись горизонта, окрашивая небо в цвет крови.


— Впереди долгий путь, — тихо сказала она.


— И он вымощен костями, — закончил Крид, закрывая сундук с Копьём Судьбы. — Всегда был. И всегда будет.

* * *

Свечи в кардинальских покоях потрескивали, разливая тревожный свет по стенам, увешанным гобеленами с изображениями святых мучеников. Виктор Крид стоял у окна, наблюдая, как первый луч солнца касается золотых крестов Папского дворца. Авиньон пробуждался — торговцы открывали лавки, монахи спешили к утренней службе, стражники меняли ночной караул у городских ворот.


Но мысли Крида были далеко отсюда. Перед глазами всё ещё стояла картина гибели Этьена — верного рыцаря, посланного на восток с тайной миссией. Виктор чувствовал его смерть так же явственно, как биение собственного сердца. И чувствовал потерю кольца, которое теперь оказалось в руках их врагов.


— Милорд, — раздался голос от дверей.


Крид обернулся. Молодой послушник Юлиан, недавно принятый в Орден Рассветных рыцарей, склонился в почтительном поклоне.


— Братья собрались, как вы и велели. Они ждут в капитульном зале.


Виктор кивнул и направился к массивному шкафу из тёмного дуба. Нажав на скрытый механизм, он открыл потайное отделение. Внутри, на подушке из красного бархата, лежало Копьё Судьбы — главное сокровище и бремя его жизни. Наконечник из полированного серебра тускло блестел, но настоящая сила крылась не в нём, а в пяти пустующих углублениях на рукояти, ожидающих своих колец.


Осторожно взяв копьё, Крид почувствовал знакомое тепло, пробежавшее от ладоней к шраму на груди. Они были связаны — он и это древнее оружие — узами, которые невозможно разорвать.


— Проклятие и благословение, — прошептал он, проводя пальцами по пустующим креплениям для колец. — Как всегда.

* * *

Капитульный зал был полон. Два десятка рыцарей в белых одеяниях с вышитыми красными крестами стояли полукругом, ожидая своего предводителя. Когда Крид вошёл с копьём в руках, все преклонили колена.


Виктор обвёл взглядом собрание: здесь были и седобородые ветераны, помнившие ещё времена расцвета тамплиеров, и молодые воины, только принявшие обеты. Все они присягнули на верность не столько Папе Римскому, сколько ему, Кардиналу-протектору, хранителю тайн, о которых святой престол предпочитал не знать.


— Братья, — начал Крид, его глубокий голос эхом разнёсся под сводами зала. — Наш брат Этьен погиб в лесах Богемии. Первое кольцо Копья Судьбы попало в руки слуг Тьмы.


По рядам рыцарей пробежал встревоженный шёпот. Виктор поднял руку, призывая к тишине.


— Те, кого мы называем Тенями Эфиопии, пробудились. Древнее пророчество гласит, что когда пять колец украсят Копьё, врата между мирами откроются. В чьих руках будет оружие в этот момент, тот и решит судьбу обоих царств.


Он поднял копьё над головой, и все присутствующие невольно подались назад. Даже в полутьме зала было видно, как голубоватое сияние пробежало по металлу.


— Нам известно местонахождение ещё одного кольца, — продолжил Крид. — На Кипре, в крепости тамплиеров, что не покорилась ни королю Франции, ни Папе. Я отправляюсь туда сегодня же.


Из рядов рыцарей выступил седовласый мужчина с изрубленным шрамами лицом — брат Антоний, ветеран крестовых походов, один из немногих, кто знал всю правду о прошлом Крида.


— Монсеньор, — проговорил он с глубоким почтением. — Позвольте мне и пятерым братьям сопровождать вас. Море кишит пиратами, а на самом Кипре Ottoman давит на остатки христианских крепостей.


Виктор внимательно посмотрел на старого воина, затем кивнул.


— Хорошо. Но остальным я приказываю разделиться. Братья Симон и Марк отправятся в Прагу — выяснить, куда именно держат путь Тени с украденным кольцом. Братья Лука и Филипп — в Рим. Архивы Ватикана хранят секреты, которые могут указать нам на местонахождение остальных колец.


— А как же тот, кто называет себя наследником Соломона? — спросил один из молодых рыцарей — Габриэль, недавно присоединившийся к ордену. — Говорят, он способен призывать демонов Гоэтии.


Виктор опустил копьё, его взгляд стал жёстким и холодным, как лезвие кинжала.


— Он не наследник Соломона, — тихо произнёс Крид. — Он — нечто иное. Нечто, что было древним уже тогда, когда я впервые держал в руках это копьё.


По залу пронёсся тревожный шёпот. Все знали, что их предводителю не одна сотня лет, но лишь единицы догадывались о том, насколько глубоко уходят корни его истории.


— Монсеньор, — осторожно произнёс брат Антоний. — Вы говорите так, словно встречали его раньше.


Крид молчал несколько долгих мгновений. Затем медленно расстегнул верхние пуговицы своего одеяния и обнажил шрам на груди — идеально ровный, в форме наконечника копья, серебрящийся в полумраке зала.


— Это не первая наша война, — наконец проговорил он. — Но я молюсь, чтобы она стала последней.

* * *

Изабелла де Лузиньян ждала Виктора в портовом городке Марселе, в таверне «Морская дева». Крид нашёл её за столиком в дальнем углу, закутанную в простой дорожный плащ, скрывавший богатство её одеяний. Рядом лежал сундучок с письменными принадлежностями — официально она была переписчицей редких манускриптов, одной из немногих женщин, допущенных к этому ремеслу.


— Я думала, ты прибудешь один, — тихо произнесла она, когда Крид сел напротив.


Виктор покосился на своих спутников — шестеро рыцарей во главе с братом Антонием пили вино у стойки, делая вид, что не знакомы со своим кардиналом.


— Времена изменились, — ответил он. — Тени стали смелее. И если они действительно владеют первым кольцом…


— Я знаю, — перебила Изабелла. — Мои сновидения полны шёпота на мёртвых языках. Он набирает силу, Виктор. То, что спало веками в храме Соломона, теперь пробуждается.


Её рука легла поверх его ладони, и Крид почувствовал знакомое тепло, разливающееся по венам. Изабелла не была обычной женщиной — в ней текла кровь древней линии прорицателей, способных видеть сокрытое от взоров простых смертных.


— Корабль отплывает с вечерним приливом, — сказала она. — Галеон «Святой Михаил», капитан Леруа. Он доставит нас на Кипр, не задавая лишних вопросов.


— Нас? — Виктор приподнял бровь.


Изабелла улыбнулась — редкая улыбка, озарившая её обычно серьёзное лицо.


— Ты же не думал отправиться за вторым кольцом без меня? Я видела его во сне, Виктор. Оно спрятано в месте, куда не попасть без моей помощи.


Крид хотел возразить, но знал, что это бесполезно. За столетия их отношений он усвоил одну важную истину: спорить с Изабеллой было всё равно что пытаться остановить прилив голыми руками.


— Что ещё ты видела в своих снах? — спросил он вместо этого.


Улыбка исчезла с её лица.


— Кровь, — тихо произнесла она. — Много крови. И пять колец, сияющих во тьме как звёзды. Но я не знаю, чья рука соберёт их вместе — твоя или его.


Виктор посмотрел в окно, где плескались воды гавани, отражая закатное солнце. Где-то там, за морем, ждал Кипр и второе кольцо. А в тенях, оставленных уходящим светом, уже собирались силы, которым не место в мире людей.


— Мы выяснит это вместе, — произнёс он, поднимаясь. — Сегодня вечером отправляемся в путь.

* * *

Морской ветер трепал паруса галеона «Святой Михаил», наполняя их живительной силой Средиземного моря. Семь дней и ночей корабль боролся с волнами, огибая берега Италии и Греции, прежде чем на горизонте показались очертания Кипра — острова, где сходились пути христианского и мусульманского миров.


Виктор Крид стоял на носу судна, вглядываясь в приближающуюся сушу. За его спиной Изабелла тихо беседовала с братом Антонием о последних известиях с континента. Остальные рыцари проверяли оружие, готовясь к возможной встрече с противником.


— Фамагуста, — произнёс капитан Леруа, подходя к Криду. — Самый богатый порт восточного Средиземноморья. Некогда его называли самым прекрасным городом христианского мира.


Виктор молча кивнул. Он помнил Фамагусту в дни её расцвета, когда венецианские и генуэзские купцы соперничали за каждую пядь земли в гавани, а улицы пестрели шёлками и пряностями со всего света. Но сейчас над городом нависла тень Османской империи, медленно сжимавшей кольцо вокруг последних христианских владений на острове.


— Мы выгрузим товар и пассажиров в старой гавани, — продолжал капитан. — Но задерживаться не будем. Ходят слухи, что султан готовит флот для новой попытки захватить остров.


— Султан — наименьшая из ваших проблем, капитан, — тихо произнёс Крид, не отрывая взгляда от берега.


Леруа хотел что-то спросить, но благоразумно промолчал. Было что-то в глазах этого высокого блондина, что заставляло даже видавших виды моряков держать язык за зубами.

* * *

Фамагуста встретила их шумом торговых рядов и запахом жареной рыбы. Крид, облачённый в простую одежду купца, повёл свой отряд через городские улицы к северным воротам. Изабелла держалась рядом, скрывая лицо под вуалью — женщине её положения не подобало путешествовать без сопровождения.


— Не нравится мне это, — пробормотал брат Антоний, когда они миновали рыночную площадь. — Слишком много турецких солдат для якобы христианского города.


Виктор кивнул. Он тоже заметил отряды османских янычар, патрулирующих улицы. Формально Кипр ещё оставался под властью дома Лузиньянов, но фактически власть на острове всё больше переходила к посланникам султана.


— Мы доберёмся до Никосии до заката, — произнёс Крид. — Там нас ждут.


Они покинули Фамагусту на купленных в порту лошадях, направляясь вглубь острова по дороге, петлявшей среди холмов и оливковых рощ. К вечеру, когда солнце уже клонилось к закату, перед ними предстали стены Никосии — столицы Кипрского королевства.


У городских ворот их встретил отряд рыцарей в синих плащах с золотым крестом — личная гвардия принца Пьера II де Лузиньяна, молодого правителя, пытавшегося удержать трон в эти смутные времена.


— Кардинал Крид, — произнёс командир стражи, склоняясь в почтительном поклоне. — Его Высочество ожидает вас в королевском дворце. Следуйте за мной.

* * *

Тронный зал дворца Лузиньянов сиял огнями сотен свечей, отражавшихся в мраморных полах и золотой отделке стен. На возвышении стоял трон, украшенный гербами франкских королей Иерусалима — наследием, которое дом Лузиньянов бережно хранил даже после падения Святой земли.


Пьер II де Лузиньян, юный король Кипра и титулярный король Иерусалима, поднялся с трона, едва увидев входящего Крида. Его лицо, ещё сохранявшее черты мальчишеской мягкости, озарилось неподдельной радостью.


— Капитан Крид! — воскликнул он, спускаясь с возвышения навстречу гостю. — Или мне следует называть вас кардиналом? Я уже и не чаял увидеть вас снова!


Виктор опустился на одно колено перед молодым монархом, но тот поспешно поднял его и крепко обнял.


— Ваше Высочество, — произнёс Крид с лёгкой улыбкой. — Вы выросли с нашей последней встречи.


Пьер рассмеялся, его глаза сияли.


— И всё же недостаточно, чтобы сравняться с вами ростом, мой друг! Как хорошо, что вы вернулись! Особенно сейчас, когда тучи сгущаются над Кипром со всех сторон.


Придворные, столпившиеся вокруг, с удивлением наблюдали за этой сценой. Было очевидно, что между молодым правителем и таинственным кардиналом существовали особые отношения.


— Вы знаете, что я всегда к вашим услугам, Ваше Высочество, — ответил Виктор, слегка склонив голову.


Пьер жестом отослал присутствующих и, когда тронный зал опустел, кроме нескольких доверенных советников и спутников Крида, продолжил уже более серьёзным тоном:


— Признаюсь, ваше прибытие кажется мне провидением, капитан. Турки собирают флот у берегов Анатолии. Венеция отказывает в помощи. Генуэзцы требуют таких уступок, что проще отдать им половину королевства. А в довершение всего, странные люди в чёрных одеяниях появились в горах, близ старой крепости тамплиеров.


Виктор обменялся быстрым взглядом с Изабеллой. Тени Эфиопии действовали быстрее, чем он предполагал.


— Об этой крепости я и хотел поговорить, Ваше Высочество, — произнёс Крид. — Мне необходимо посетить её как можно скорее.


Пьер нахмурился.


— Вы не первый, кто проявляет интерес к этим руинам, кардинал. Неделю назад прибыл посланник от Папы с требованием передать ему ключи от хранилища реликвий в подземельях крепости. Но я отказал. Эти земли принадлежат короне Кипра, и я не уступлю их никому, даже Святому Престолу.


— И вы правильно поступили, — ответил Виктор. — Но, боюсь, настоящая опасность не в Риме. Те люди в чёрных одеяниях — посланники силы, древней и могущественной. Они ищут артефакт, скрытый в крепости. Если они найдут его раньше нас, последствия будут… катастрофическими.


Пьер внимательно посмотрел на Крида, затем на Изабеллу и остальных спутников кардинала. Что-то в их лицах убедило его в серьёзности угрозы.


— Я помню легенды, которые вы рассказывали мне в детстве, капитан, — тихо произнёс король. — О Копье Судьбы и пяти кольцах. Я всегда думал, что это просто сказки, чтобы усыпить напуганного мальчишку…


— Каждая сказка имеет зерно истины, Ваше Высочество, — мягко ответила Изабелла, впервые вступая в разговор. — Особенно те, что передаются из уст в уста столетиями.


Пьер задумчиво кивнул, затем решительно расправил плечи.


— Что ж, капитан Крид, — произнёс он с новой силой в голосе. — Кажется, пришло время снова сразиться плечом к плечу. Я соберу отряд лучших рыцарей острова. На рассвете мы выступаем к крепости.

* * *

Древняя твердыня тамплиеров вырастала из скальной породы как продолжение самой горы. Её стены, сложенные из массивных блоков песчаника, потемнели от времени и непогоды, но всё ещё стояли непреклонно, бросая вызов векам.


Объединённое войско Крида и короля Пьера подступило к крепости на закате третьего дня пути. Здесь, в горных районах центрального Кипра, воздух был чище, а зелень деревьев — сочнее. Но красота пейзажа не могла скрыть напряжения, витавшего в воздухе.


— Мы опоздали, — мрачно произнёс брат Антоний, указывая на чёрный дым, поднимавшийся над одной из башен крепости.


Крид сжал рукоять меча. Копьё Судьбы, завёрнутое в ткань и прикреплённое к седлу его коня, едва уловимо вибрировало, реагируя на близость одного из своих колец.


— Нет, — возразил он, всматриваясь в крепостные стены. — Они ещё здесь. Я чувствую это.


Пьер, облачённый в боевые доспехи с королевским гербом на груди, выехал вперёд.


— Какой у нас план, капитан? — спросил он, и в его голосе слышалась та же решимость, что и у его предков, отвоевавших Святую землю у сарацинов.


Виктор оценивающе посмотрел на крепость. Прямой штурм был бы безумием — стены слишком высоки, ворота слишком крепки. Но он знал эту твердыню как свои пять пальцев.


— Есть тайный ход, — произнёс он. — Проложенный ещё первыми тамплиерами. Он ведёт прямо в подземелья, где хранится кольцо.


— Тогда не будем терять времени, — ответил Пьер, спешиваясь. — Покажите дорогу, капитан.


Виктор кивнул и спрыгнул с коня. Отвязав копьё, он повернулся к своим спутникам.


— Брат Антоний, вы с половиной рыцарей создадите отвлекающий манёвр у главных ворот. Изабелла, ты идёшь со мной и королём. Остальные — обеспечьте наше отступление, если понадобится.


План был простым, но эффективным. Пока основные силы штурмовали главный вход крепости, Крид, Изабелла и Пьер с несколькими рыцарями нашли скрытую тропу, ведущую к замаскированному входу в скале.


Узкий проход, едва освещённый факелами, вёл глубоко под землю. Стены были влажными, покрытыми плесенью и мхом, но Виктор уверенно вёл отряд вперёд. Наконец, они достигли массивной каменной двери с вырезанным на ней крестом тамплиеров.


— Здесь, — произнёс Крид, доставая из-за пояса древний ключ. — За этой дверью — хранилище реликвий.


Замок поддался с протяжным скрипом, и дверь медленно открылась. Перед ними предстал просторный зал с высокими сводами, поддерживаемыми колоннами. В центре на каменном постаменте лежал небольшой ларец, окованный серебром.


Но они были не одни. У постамента стояла высокая фигура в чёрном одеянии, чьё лицо скрывала маска из полированной кости.


— Крид, — произнесла фигура голосом, похожим на шелест осенних листьев. — Ты опоздал на столетия, чтобы остановить неизбежное.


Виктор выступил вперёд, сжимая в руках копьё.


— Ты не получишь кольцо, Абаддон, — твёрдо сказал он. — Ни сегодня, ни когда-либо ещё.


Пьер и рыцари выхватили мечи, готовые к бою. Изабелла отступила к стене, её губы беззвучно шевелились в древнем заклинании.


Существо, которое Крид назвал Абаддоном, рассмеялось — звук, от которого стыла кровь в жилах.


— Как самонадеянно, Бессмертный, — произнёс он. — Думаешь, твоё человеческое оружие может причинить мне вред?


— Не человеческое, — ответил Виктор, срывая ткань с наконечника копья. — Божественное.


Голубое сияние озарило зал, отражаясь от стен и колонн. Абаддон отшатнулся, поднимая руки в защитном жесте.


— Нападайте! — крикнул Крид, бросаясь вперёд.


Король Пьер и его рыцари ринулись в бой. Но у Абаддона были свои союзники. Из теней выступили фигуры в чёрных одеяниях — те самые слуги Тени, которых видели в горах. Их мечи, казалось, поглощали свет, оставляя за собой следы тьмы.


Завязалась ожесточённая схватка. Пьер сражался с яростью и умением, которому позавидовали бы легендарные короли прошлого. Его меч разил врагов с невероятной точностью, каждый удар находил свою цель.


— Это за Кипр! — кричал молодой король, разрубая очередного противника. — Это за дом Лузиньянов!


Виктор же направился прямо к Абаддону. Копьё в его руках пело песнь войны, наконечник оставлял в воздухе светящиеся следы, подобные звёздам на ночном небе.


Тварь из эфиопского храма выхватила из складок одеяния длинный изогнутый клинок с рунами, пульсирующими красным светом.


— Я ждал этого момента с тех пор, как ты пронзил меня впервые, Бессмертный, — прошипел Абаддон.


Они сошлись в смертельном танце, где каждое движение могло стать последним. Копьё против меча, свет против тьмы, бессмертный против существа, древнего как сам мир.


Изабелла тем временем пробиралась вдоль стены к постаменту. Пока все внимание было приковано к сражению, она достигла ларца и открыла его. Внутри, на бархатной подушке, лежало серебряное кольцо с гравировкой древних символов.


— Виктор! — крикнула она, поднимая кольцо. — Я нашла его!


Крид, отражая очередной удар Абаддона, бросил быстрый взгляд в её сторону. Этого мгновения хватило тёмному существу, чтобы нанести удар. Клинок скользнул по рёбрам Виктора, оставляя глубокую рану.


Но боль лишь разожгла в Криде новую ярость. С рычанием он атаковал с удвоенной силой, каждый удар копья заставлял Абаддона отступать.


— Беги к выходу! — крикнул Виктор Изабелле. — Уводи короля и остальных!


Пьер, услышав это, покачал головой.


— Я не оставлю вас, капитан! — воскликнул он, пробиваясь сквозь ряды врагов к Криду.


Виктор знал, что у них мало времени. Слуги Тени были слишком многочисленны, а сила Абаддона слишком велика. Нужно было действовать решительно.


— Ваше Высочество, — произнёс он, парируя очередной удар тёмного существа. — Помните легенду о пяти кольцах? Если они соберутся вместе в неправильных руках, ваше королевство — лишь первое, что падёт.


Пьер колебался лишь мгновение, затем кивнул.


— Рыцари, к отступлению! — приказал король.


Но Абаддон не собирался так просто отпускать свою добычу. Взмахнув рукой, он создал барьер из тьмы у выхода из зала.


— Никто не уйдёт отсюда с кольцом, — прорычал он, его глаза пылали адским огнём.


Виктор понял, что у него остаётся лишь один выход. Движением, отточенным столетиями сражений, он метнул копьё прямо в грудь Абаддона. Тварь успела уклониться, но наконечник задел его плечо, вырвав вопль боли.


В тот же миг барьер из тьмы дрогнул и рассеялся. Король Пьер, Изабелла и оставшиеся рыцари бросились к выходу.


— Виктор! — крикнула Изабелла с порога. — Идём!


Крид, оставшийся безоружным перед лицом разъярённого Абаддона, покачал головой.


— Уходите, — произнёс он спокойно. — Я задержу его. Сохраните кольцо.


Слёзы блеснули в глазах Изабеллы, но она знала, что спорить бесполезно. Крепко сжимая кольцо в ладони, она последовала за королём.


Абаддон, держась за раненое плечо, рассмеялся.


— Благородная жертва, Бессмертный, — прошипел он. — Но бессмысленная. Я найду их. Найду все кольца. И когда врата откроются…


Виктор улыбнулся, его голубые глаза сверкнули решимостью.


— Ты забываешь одну деталь, Абаддон, — произнёс он, выхватывая из-за пояса серебряный кинжал. — Я не могу умереть.


И прежде чем тёмная тварь успела среагировать, Крид вонзил кинжал себе в сердце.

* * *

Король Пьер и его отряд вырвались из подземелья на поверхность, где всё ещё шёл бой между рыцарями Крида и слугами Тени. Брат Антоний, заметив их появление, приказал трубить отступление.


— Где кардинал? — крикнул он, подбегая к Изабелле.


Она молча покачала головой, сжимая в руке серебряное кольцо.


— Он пал? — в голосе старого рыцаря слышалось недоверие.


— Он задержал тварь, — ответил король Пьер, его лицо было бледным, но решительным. — Дал нам шанс уйти с этим.


Он указал на кольцо в руке Изабеллы.


Брат Антоний долго смотрел на серебряный артефакт, затем кивнул.


— Тогда не будем тратить его жертву впустую, — сказал он. — К лошадям! Мы должны покинуть эти горы до наступления ночи!


Изабелла в последний раз посмотрела на тёмный вход в подземелье, затем села на лошадь. Она знала то, чего не знали остальные: бессмертие Крида имело свою цену. Каждая «смерть» возвращала его, но не сразу. И каждое возвращение требовало времени — тем больше, чем страшнее была рана.


Но сейчас у них не было выбора. Кольцо было у них, и его нужно было соединить с копьём, прежде чем слуги Тени начнут охоту за оставшимися тремя.


Когда отряд спускался с гор, Изабелла обернулась в последний раз. Ей показалось, что на стене крепости мелькнула высокая фигура с золотыми волосами, сверкающими в лучах заходящего солнца.


— До встречи, Виктор, — прошептала она. — Как всегда.

* * *

Каир лежал перед ним, купаясь в золотистых лучах восходящего солнца. Виктор Крид стоял на вершине холма, наблюдая за городом, который за последние месяцы изменился до неузнаваемости. Там, где ещё недавно развевались знамёна мамелюков, теперь реяли стяги Ордена Рассветных рыцарей — серебряное солнце на кроваво-красном фоне.


Победа далась нелегко. Три месяца осады, сотни павших братьев и неисчислимые жертвы среди местного населения. Но стратегическое значение Каира было слишком велико, чтобы упустить такую возможность. Город стал краеугольным камнем нового оплота христианства на Ближнем Востоке — и домом для главного святилища Ордена.


— Странно возвращаться сюда после стольких лет, — произнесла Изабелла, подъезжая к нему на гнедой кобыле.


Виктор обернулся к ней. С момента их последнего расставания в горах Кипра прошло почти полгода. Месяцы, которые изменили расстановку сил во всём Средиземноморье.


— Ты выглядишь уставшей, — заметил он, внимательно вглядываясь в её лицо.


Изабелла слабо улыбнулась.


— Путь из Авиньона был долгим. Но новости, которые я привезла, стоят каждого дня в седле.


Она достала из-за пазухи свёрнутый пергамент с печатью Ордена.


— Брат Симон и брат Марк обнаружили следы третьего кольца. Оно в Иерусалиме, в руках еврейского банкира, который даже не подозревает о его истинной ценности.


Крид кивнул, принимая свиток. Он чувствовал, как копьё, спрятанное в кожаных ножнах за спиной, отзывается на саму мысль о приближении ещё одного кольца.


— А что с Абаддоном? — спросил он, опуская взгляд.


— Никаких следов с того дня в крепости, — ответила Изабелла. — Но его слуги стали активнее. Они тоже ищут кольца. И они знают о нас.


Виктор сжал кулаки. Его последняя встреча с древним существом в недрах кипрской крепости едва не стала фатальной. Даже его бессмертие едва справилось с ранами, нанесёнными клинком Абаддона. Потребовались недели, чтобы восстановиться настолько, чтобы он смог вернуться к своим обязанностям.


— Тогда нельзя терять времени, — произнёс он. — Второе кольцо всё ещё у тебя?


Изабелла коснулась небольшого мешочка на шее.


— Я не расставалась с ним ни на мгновение, как ты и просил.


Крид кивнул и направил коня вниз с холма.


— Пришло время объединить их с Копьём. Храм Рассвета ждёт нас.

* * *

Храм Рассвета возвышался над центральной площадью Каира — величественное здание из белого камня с высокими башнями и стрельчатыми окнами. Некогда главная мечеть города, теперь он был перестроен по канонам христианской архитектуры, но с сохранением элементов исламской эстетики — создавая удивительный сплав Востока и Запада.


Когда Крид и Изабелла въехали на площадь, колокола на башнях зазвонили, приветствуя возвращение Кардинала-протектора. Местные жители, смешанная толпа египтян, европейцев и левантийцев, расступались перед процессией, кланяясь и крестясь.


— Они боятся тебя, — тихо сказала Изабелла.


— Пусть лучше боятся меня, чем того, что может прийти, если мы проиграем эту войну, — ответил Виктор, спешиваясь у главного входа в храм.


Их встретила делегация рыцарей во главе с братом Антонием, чьё лицо просветлело при виде Крида.


— Слава Господу, вы вернулись, монсеньор, — произнёс старый воин, склоняясь в поклоне. — Мы уже начали опасаться худшего.


— Для худшего ещё будет время, брат, — ответил Виктор. — Сейчас же нам нужно подготовить храм для церемонии. Второе кольцо должно занять своё место на Копье.


Рыцари переглянулись, в их глазах читалось благоговение смешанное с тревогой. Все они слышали легенды о силе пяти колец, но немногие верили в них до конца — пока не увидели, как изменился мир с появлением Крида и его Копья.


— Всё готово, монсеньор, — сказал брат Антоний. — Святилище ждёт.

* * *

Внутри храм поражал воображение. Высокие своды, расписанные сценами из Священного Писания, переплетались с арабесками и геометрическими узорами исламской традиции. Солнечный свет, проникавший через витражи, окрашивал мраморный пол всеми цветами радуги.


Но настоящее сердце храма лежало глубже. За главным алтарём, за тяжёлыми дверями из ливанского кедра, скрывалось святилище, доступное лишь избранным членам Ордена.


Крид повернулся к сопровождавшим их рыцарям.


— Ждите здесь, — приказал он. — Брат Антоний, только вы и Изабелла последуете за мной.


Тяжёлые двери открылись, и они вошли в круглый зал, где не было ни окон, ни других источников света, кроме двенадцати факелов, горевших вечным пламенем. В центре, на возвышении из чёрного мрамора, стоял постамент в форме креста, предназначенный для Копья Судьбы.


— Закройте двери, — произнёс Виктор, подходя к постаменту.


Когда двери закрылись, он достал из-за спины Копьё и бережно положил его на постамент. Затем протянул руку к Изабелле.


— Кольцо.


Она сняла мешочек с шеи и извлекла из него серебряное кольцо с гравировкой древних символов — то самое, что они добыли в крепости тамплиеров на Кипре. Передавая его Криду, она на мгновение задержала его в руке.


— Виктор, — тихо произнесла она. — Ты уверен, что это безопасно? Объединение второго кольца с Копьём может привлечь внимание Абаддона.


Крид мрачно улыбнулся.


— На это я и рассчитываю, — ответил он. — Пусть знает, что мы не отступим.


Он взял кольцо и повернулся к Копью. На рукояти уже сияло первое кольцо, установленное им ранее — перед тем, как отправиться на Кипр. Сейчас оно пульсировало голубоватым светом, словно приветствуя своего собрата.


Виктор осторожно поднёс второе кольцо к рукояти. Как только серебряный ободок коснулся дерева, из него вырвалось яркое сияние, а по залу прокатился глубокий гул, похожий на удар колокола в толще океана.


Кольцо словно ожило, изгибаясь и подстраиваясь под углубление на рукояти, пока не встало точно на своё место — рядом с первым. Два серебряных обода соединились, и их сияние усилилось, наполняя зал холодным голубым светом.


Брат Антоний упал на колени, осеняя себя крестным знамением. Изабелла же пристально наблюдала за Кридом, чьё лицо внезапно исказилось от боли.


— Виктор! — воскликнула она, делая шаг вперёд.


Но он остановил её повелительным жестом.


— Всё в порядке, — хрипло произнёс он. — Это просто… связь укрепляется.


Шрам на его груди, обычно скрытый одеждой, сейчас светился тем же голубоватым светом, что и кольца на Копье. Изабелла знала: каждое найденное кольцо не просто усиливало мощь оружия, но и делало связь между ним и Кридом глубже, опаснее.


Внезапно свет стал нестерпимо ярким, заставив их прикрыть глаза. Когда он схлынул, Виктор стоял выпрямившись, его глаза светились тем же неземным голубым сиянием, что и кольца на Копье.


— Я вижу их, — произнёс он голосом, в котором звучала сила, недоступная обычным смертным. — Вижу оставшиеся кольца. И вижу его — Абаддона. Он в Иерусалиме. Он знает о третьем кольце.


Изабелла и брат Антоний переглянулись. Оба понимали, что только что стали свидетелями трансформации, значение которой им ещё предстояло осознать.


— Что теперь, монсеньор? — осторожно спросил брат Антоний.


Виктор обратил к нему взгляд, в котором ещё мерцали отблески нечеловеческой силы.


— Теперь, — произнёс он, поднимая Копьё с постамента, — мы готовимся к войне. Настоящей войне. Отправьте гонцов в Иерусалим. Пусть братья Лука и Филипп знают — мы идём. И пусть готовятся защищать еврейский квартал любой ценой.


Крид повернулся к выходу, но Изабелла остановила его, положив руку на плечо.


— Виктор, — произнесла она с тревогой в голосе. — Что ты видел? Что-то ещё, я знаю.


Он долго смотрел на неё, словно решая, стоит ли делиться увиденным. Наконец, тихо произнёс:


— Пять колец, когда они соединятся, откроют врата. Но не только между мирами, Изабелла. Они откроют врата времени. И то, что придёт через них… изменит всё. Навсегда.


— К добру или ко злу? — прошептала она.


Крид покачал головой.


— Это зависит от того, кто будет держать Копьё в момент, когда последнее кольцо займёт своё место. Я или Абаддон.


Он направился к дверям, за которыми ждали рыцари, готовые выполнить любой приказ своего предводителя.


— Каир стал нашей крепостью, — произнёс Виктор, прежде чем открыть двери. — Но настоящая битва ждёт нас в Святом городе.


Изабелла смотрела ему вслед, размышляя о том, сколько ещё испытаний им предстоит пройти, прежде чем все пять колец будут найдены. И о том, какую цену придётся заплатить за победу в этой древней войне, чьи истоки терялись во тьме веков.

* * *

Высоко над Каиром, на вершине минарета, ставшего теперь сторожевой башней Ордена, одинокая фигура в чёрном плаще наблюдала за городом. Глаза под капюшоном светились красным, подобно углям из адского горнила.


— Два кольца, Бессмертный, — прошептал Абаддон, чувствуя пульсацию силы, исходящей от храма. — Осталось всего три. Гонка продолжается.


Он поднял взгляд к звёздам, которые, казалось, мерцали в такт его мыслям.


— И в этот раз я не проиграю.


Ночной ветер подхватил его плащ, и в следующее мгновение на вершине минарета никого не было — лишь тени, танцующие в лунном свете, да отголосок смеха, уносимый к пескам бесконечной пустыни.

* * *

Каир купался в лучах полуденного солнца. Жара, казалось, плавила сам воздух, заставляя каменные стены города дрожать в мареве миража. Но внутри Храма Рассвета, в просторных покоях Кардинала-протектора, царила благословенная прохлада.


Виктор Крид стоял у окна, наблюдая за двором, где рыцари Ордена тренировались под наблюдением брата Антония. Копьё Судьбы, с двумя сияющими кольцами на рукояти, покоилось в специальном держателе на стене — всегда в пределах досягаемости. С момента объединения со вторым кольцом Виктор чувствовал, как его сила растёт день ото дня, как обостряются чувства и восприятие.


— Монсеньор, — прервал его размышления молодой послушник, склонившись в почтительном поклоне. — Посетитель из Испании прибыл. Дон Себастьян, как вы и ожидали.


Крид кивнул, не отрывая взгляда от тренирующихся рыцарей.


— Проводи его в малую приёмную. И подай лучшее андалусское вино из моих личных запасов. Скажи, я присоединюсь к нему через несколько минут.


Когда послушник удалился, Виктор повернулся к Копью. Протянув руку, он коснулся древка, позволяя силе артефакта течь по его венам, наполняя разум ясностью и решимостью. Встреча с доном Себастьяном могла стать поворотным моментом в их борьбе за третье кольцо. Орден иезуитов, где испанец имел колоссальное влияние, контролировал множество тайных архивов по всей Европе и имел агентов при каждом значимом королевском дворе.


— Время союзов, — прошептал Крид, отнимая руку от Копья. — Даже с теми, кому я не доверяю.

* * *

Малая приёмная представляла собой элегантное помещение, где христианское и исламское искусство переплетались в удивительной гармонии. Арабские ковры устилали мозаичный пол, а на стенах, украшенных крестами, висели гобелены с узорами, напоминающими страницы Корана.


Дон Себастьян стоял у шахматного столика, изучая позицию фигур, оставшихся после чьей-то незаконченной партии. Высокий, стройный мужчина с идеально уложенными тёмными волосами и бледной кожей, он выглядел чужеродным элементом в этом восточном интерьере. Его строгий тёмный костюм-тройка, сшитый по последней европейской моде, контрастировал с яркими красками комнаты. Но самой примечательной деталью его облика были очки-авиаторы с тёмными стёклами, за которыми скрывались глаза, о которых ходили самые невероятные слухи.


— Белые могли выиграть в три хода, — произнёс дон Себастьян, не оборачиваясь, когда Крид вошёл в комнату. — Но сыграли неосмотрительно и теперь обречены на поражение.


Его голос, мелодичный и глубокий, с лёгким кастильским акцентом, отражался от стен комнаты, создавая странное эхо.


— Иногда поражение в малом ведёт к победе в великом, дон Себастьян, — ответил Виктор, подходя ближе и протягивая руку. — Рад видеть вас в Каире.


Испанец обернулся и слегка наклонил голову в знак приветствия. За стёклами очков мелькнуло что-то, чего Крид не смог разглядеть — нечто, напоминающее вспышку голубого пламени, но исчезнувшее прежде, чем он смог быть уверенным.


— Кардинал-протектор, — произнёс дон Себастьян, пожимая руку Виктора. — Ваша репутация летит впереди вас. Захват Каира — впечатляющее достижение. Особенно для Ордена, о котором многие в Риме предпочитают не говорить вслух.


В его словах Крид уловил насмешку, но предпочёл не реагировать. Вместо этого он указал на кресла у низкого столика, где уже стояли бокалы и графин с тёмно-красным вином.


— Присаживайтесь, дон Себастьян. Расскажите, как обстоят дела в Испании? И что привело вас в столь далёкие края?


Испанец грациозно опустился в кресло, и когда Виктор налил вино в бокалы, поднял свой в приветственном жесте.


— За союзы, кардинал, — произнёс он с лёгкой улыбкой. — За то, что объединяет нас, несмотря на… различия во взглядах.


Крид хмыкнул, отпивая глоток. Вино было превосходным — терпкое, с нотами вишни и дыма, напоминавшими ему Испанию времён Реконкисты.


— Интересная формулировка, дон Себастьян. И какие же цели могут объединить Рассветных рыцарей и иезуитов?


Испанец поставил бокал и наклонился вперёд, сцепив пальцы в замок.


— Скажем так, кардинал: мой Орден внимательно следит за вашими… археологическими изысканиями. Особенно теми, что связаны с определёнными реликвиями времён распятия Христова.


Воздух в комнате словно сгустился. Виктор почувствовал, как волоски на шее встают дыбом — Копьё, хоть и находилось в другой комнате, отзывалось на угрозу.


— Я не знал, что иезуиты интересуются археологией, — осторожно ответил он.


Дон Себастьян улыбнулся шире, но улыбка не коснулась его глаз, скрытых за тёмными стёклами.


— О, мы интересуемся многим, кардинал. Например, нам известно о вашем недавнем приобретении в горах Кипра. И о том, что вы намереваетесь продолжить свои поиски в Иерусалиме.


Крид напрягся, готовый в любую секунду призвать Копьё к себе. Но испанец поднял руку в примиряющем жесте.


— Не волнуйтесь, монсеньор. Я здесь не как враг. Напротив. Я считаю, что наши интересы… совпадают.


— Неужели? — Виктор приподнял бровь. — И в чём же?


Дон Себастьян снял очки, и Крид наконец увидел его глаза — ярко-голубые, почти сапфировые, с притягательной глубиной, в которой, казалось, плясали искры голубого пламени.


— В том, что некоторые… сущности должны оставаться там, где они находятся сейчас. За гранью нашего мира.


Он аккуратно протёр стёкла очков шёлковым платком, затем вновь надел их.


— Я предлагаю партию в шахматы, кардинал. И во время игры мы сможем обсудить возможности нашего сотрудничества более детально.

* * *

Шахматные фигуры двигались по доске, словно солдаты на поле битвы. Крид играл белыми, дон Себастьян — чёрными. Оба демонстрировали мастерство, выработанное десятилетиями — а в случае Виктора, возможно, и столетиями — практики.


— Вы ведёте агрессивно, кардинал, — заметил испанец, отражая очередную атаку белых. — Прямолинейно. Это ваш обычный стиль?


— Предпочитаю открытую конфронтацию, когда это возможно, — ответил Крид, жертвуя пешку ради развития позиции. — Хотя иногда обстоятельства требуют… гибкости.


Дон Себастьян кивнул, принимая жертву.


— Гибкость — ключевое качество в нашем нестабильном мире. Как и умение предвидеть последствия своих действий.


Он сделал ход конём, создавая угрозу королю Виктора.


— Например, что произойдёт, если все пять колец Копья Судьбы будут собраны вместе?


Крид поднял взгляд от доски, встречаясь глазами с тёмными стёклами очков испанца.


— Вы, кажется, хорошо осведомлены, дон Себастьян.


— Иезуиты всегда хорошо осведомлены, монсеньор, — мягко ответил испанец. — Это наша работа. Как и предотвращение… катастроф апокалиптического масштаба.


Он сделал паузу, наблюдая, как Крид защищает своего короля.


— Мы знаем об Абаддоне. И о том, что он ищет те же реликвии, что и вы. Разница лишь в том, что ваши цели… остаются для нас загадкой.


— А ваши цели, дон Себастьян? — спросил Виктор, пытаясь перехватить инициативу на доске. — Что движет Орденом иезуитов в этой истории?


Испанец улыбнулся, его пальцы на мгновение замерли над фигурой слона.


— Сохранение баланса, кардинал. Этот мир держится на хрупком равновесии между силами, имена которых давно забыты. Врата, которые могут открыться, если все пять колец соединятся… — он покачал головой. — Даже Бессмертному следует трижды подумать, прежде чем переступать подобные пороги.


Виктор застыл. Впервые за всю встречу дон Себастьян назвал его Бессмертным — титулом, известным лишь немногим посвящённым в его истинную природу.


— Откуда вам это известно? — тихо спросил он, голос его стал холодным, как лезвие северного клинка.


Испанец спокойно передвинул своего слона, забирая ещё одну пешку Крида.


— Шах, — произнёс он, прежде чем ответить. — Я говорил, что наш Орден внимательно следит за историей. Некоторые истории уходят корнями глубже, чем кажется на первый взгляд. И некоторые персонажи появляются в них… с завидной регулярностью.


Он поднял взгляд на Виктора.


— Высокий блондин, вечно молодой. Воин, священник, учёный, врач — имена и роли меняются, но суть остаётся неизменной. И всегда рядом с ним — Копьё с необычными свойствами.


Крид защитил короля, продвигая пешку.


— И что же иезуиты намерены делать с этой… информацией?


Дон Себастьян откинулся в кресле, отпивая глоток вина.


— Это зависит от вас, Бессмертный. Мой Орден может стать либо вашим самым ценным союзником, либо… — он сделал паузу, — самым опасным противником.


— Вы угрожаете мне, дон Себастьян? — спокойно спросил Виктор, но в его голосе скрывалась сталь.


Испанец рассмеялся — мелодичный, почти музыкальный смех, от которого, однако, веяло холодом.


— Боже упаси, кардинал! Я лишь обозначаю возможности. Как говорят в моей стране, «Dios propone, el hombre dispone» — Бог предлагает, человек располагает.


Он наклонился вперёд, глядя на доску.


— Я здесь, чтобы предложить вам помощь. Испанская корона готова поддержать новый крестовый поход — официально для освобождения Святой Земли, а на деле — для того, чтобы обеспечить вам доступ в Иерусалим и безопасность во время поисков третьего кольца.


— В обмен на что? — прямо спросил Крид.


Дон Себастьян улыбнулся, забирая ладью Виктора своим конём.


— В обмен на обещание, что когда все пять колец будут найдены, решение об их использовании будет принято… совместно. И с учётом всех возможных последствий.


Виктор изучал позицию на доске. Ситуация складывалась не в его пользу, но игра ещё не была проиграна.


— Вы говорите об использовании колец так, словно знаете их истинное предназначение, — заметил он, перемещая своего короля в безопасную позицию.


— О, я знаю не больше вас, кардинал, — ответил испанец. — Возможно, даже меньше. Я лишь помню пророчество: «Когда пять станут единым, время и пространство сольются воедино, и тот, кто держит Копьё, решит судьбу миров».


Он сделал ещё один ход, приближаясь к победе.


— Слишком большая власть для одного человека. Даже бессмертного.


Крид долго смотрел на доску, затем поднял взгляд на дона Себастьяна.


— Шах и мат через три хода, — констатировал он, опрокидывая своего короля в знак признания поражения. — Вы мастерски играете, дон.


Испанец склонил голову.


— Как и вы, монсеньор. Просто сегодня удача была на моей стороне.


Он поднялся с кресла, одёргивая пиджак.


— Так что вы скажете о моём предложении? Испания готова выделить десять тысяч солдат и пятьдесят кораблей для крестового похода. Папа уже дал своё тайное благословение — при условии, что вы согласитесь на сотрудничество с нами.


Виктор тоже встал, его высокая фигура возвышалась над стройным испанцем.


— Скажите Его Католическому Величеству, что я принимаю его помощь с благодарностью, — произнёс он. — И что интересы Ордена Рассветных рыцарей совпадают с интересами Испании в данном вопросе.


— А насчёт использования колец? — настойчиво спросил дон Себастьян.


Крид улыбнулся — холодной, расчётливой улыбкой.


— Когда все пять колец будут найдены, я обещаю принять во внимание мнение ваших… советников, дон Себастьян. Но окончательное решение останется за мной.


Испанец некоторое время изучал его лицо, затем кивнул.


— Справедливо, кардинал. Для начала этого достаточно.


Он протянул руку, и Виктор пожал её.


— Я отправлю гонца в Мадрид сегодня же, — сказал дон Себастьян. — Через месяц флот будет готов отплыть к берегам Святой Земли. А я… — он сделал паузу, — я останусь здесь, если вы не возражаете. Как личный представитель короны Испании при вашем дворе.


— Вы будете желанным гостем, дон, — ответил Крид, хотя его глаза оставались настороженными.


Когда испанец направился к выходу, Виктор окликнул его:


— Дон Себастьян!


Тот обернулся, приподняв бровь.


— Вы никогда не говорили, какие интересы в этой истории преследуете лично вы, — заметил Крид.


За стёклами очков-авиаторов мелькнули голубые искры — быстрые, пугающие, напоминающие вспышки потустороннего пламени.


— Скажем так, кардинал, — произнёс испанец с лёгкой улыбкой. — Я коллекционер редкостей. И мне было бы крайне… интересно увидеть, как выглядит Копьё Судьбы с пятью кольцами.


С этими словами он покинул комнату, оставив Виктора наедине с шахматной доской, где чёрные фигуры окружали поверженного белого короля.

* * *

Позже тем же вечером, когда сумерки окутали Каир, Крид стоял на балконе своих покоев, наблюдая, как дон Себастьян прогуливается по внутреннему саду храма. Испанец двигался с кошачьей грацией, изредка останавливаясь, чтобы изучить какое-нибудь растение или архитектурную деталь.


— Не доверяешь ему, — произнесла Изабелла, появляясь рядом с Виктором. Это был не вопрос, а утверждение.


— Ни на мгновение, — ответил Крид, не отрывая взгляда от испанца. — В нём есть что-то… нечеловеческое.


Изабелла кивнула, её взгляд тоже был прикован к фигуре в чёрном костюме.


— Я почувствовала это, как только он вошёл в храм. Он не Тень, как Абаддон, но и не обычный человек.


— Что бы он ни был, — мрачно произнёс Виктор, — он знает слишком много. О Копье, о кольцах, обо мне.


— И всё же ты принял его помощь, — заметила Изабелла.


Крид кивнул, его лицо стало жёстким.


— Мы не можем позволить себе отказаться от союзников, даже таких сомнительных. Абаддон становится сильнее с каждым днём. Если он доберётся до третьего кольца раньше нас…


Он не закончил фразу, но Изабелла понимала без слов. Она положила руку на плечо Виктора, почувствовав, как напряжены его мышцы.


— А что, если дон Себастьян служит не королю Испании, а… кому-то ещё? — тихо спросила она.


Крид повернулся к ней, в его глазах мелькнул отблеск голубого сияния — отголосок силы Копья.


— Тогда, моя дорогая, — произнёс он с холодной решимостью, — нам придётся сыграть в более опасную игру, чем шахматы. И я намерен выиграть её, чего бы это ни стоило.


Внизу, в саду, дон Себастьян внезапно поднял голову, словно почувствовав их взгляды. Даже с такого расстояния они видели его улыбку — загадочную, хищную, обещающую, что истинная партия только начинается.

* * *

Средиземное море кипело от движения кораблей. От Гибралтара до берегов Леванта морская гладь была испещрена парусами — белыми, красными, золотыми, с крестами всех форм и размеров. Новый крестовый поход, о котором веками мечтали европейские монархи, наконец стал реальностью.


Виктор Крид стоял на носу флагманского корабля — величественной испанской каракки «Санта-Мария де ла Виктория». Свежий морской ветер трепал его золотистые волосы, а на груди сиял серебряный крест Рассветного ордена. Копьё Судьбы, теперь с двумя кольцами на рукояти, он держал в правой руке, опираясь на него, словно на посох власти.


— Ваш план сработал превосходно, монсеньор, — произнёс дон Себастьян, появляясь рядом с ним. В ярком солнечном свете он казался болезненно бледным, несмотря на месяцы, проведённые в жарком Каире. — Объединить христианский мир вокруг идеи освобождения Святой Земли… Это достижение достойно самого Урбана II.


Крид бросил на испанца короткий взгляд. За прошедшие месяцы их отношения оставались натянутыми — формально союзники, на деле они кружили друг вокруг друга, как хищники, оценивая силы и слабости противника.


— Идея освобождения Иерусалима всегда была мощным символом, — ответил Виктор. — Особенно когда подкрепляется золотом и обещаниями новых земель.


Дон Себастьян улыбнулся, его глаза скрывались за неизменными очками-авиаторами, но Крид знал, что за ними скрывается тот же голубой огонь, что он видел в первую их встречу.


— Не скромничайте, кардинал. Завоевание всего Египта за три месяца — это не просто политический успех. Это… почти чудо.


Виктор ничего не ответил, вновь обращая взгляд к горизонту. Он не любил вспоминать кровавые дни покорения Египта. Города, падавшие один за другим перед мощью объединённого христианского войска. Александрия, Дамиетта, Луксор — все они теперь находились под властью крестоносцев, и над каждым развевался штандарт Рассветного ордена.


Победы давались нелегко. Мамелюки и их союзники сражались отчаянно, но против ста тысяч воинов, собранных со всей Европы, и мощи огнестрельного оружия они оказались бессильны. Особенно когда к восточным воротам Каира подошла османская армия — не как враг христиан, но как неожиданный союзник. Древняя вражда с мамелюками заставила турок заключить временный мир с крестоносцами, чтобы разделить добычу.


— Султан Селим прислал письмо, — сказал дон Себастьян, нарушая молчание. — Он интересуется, когда мы планируем начать поход на Иерусалим. И напоминает о своём праве на священные места ислама.


Крид усмехнулся.


— Уверен, он помнит и о нашем праве на христианские святыни. И о том, что его армия теперь в меньшинстве.


Испанец наклонил голову.


— Тонкий баланс, не так ли? Турки, мамелюки, крестоносцы… И где-то в тени — Абаддон, ищущий третье кольцо.


Виктор крепче сжал Копьё. От одного упоминания имени древнего врага артефакт отзывался, пульсируя голубоватым светом.


— Мы будем в Иерусалиме через две недели, если погода не изменится, — произнёс он. — И тогда мы узнаем, опередил ли нас Абаддон.


— Или кто-то ещё, — тихо добавил дон Себастьян, но Крид предпочёл не заострять внимание на этих словах.

* * *

Военный совет собрался в просторном шатре, установленном на палубе флагмана. Здесь присутствовали командующие всех основных сил крестового похода: граф Альварес из Испании, генерал Фонтенбло от французской короны, барон фон Штайнер из германских земель, граф Торрес от Венеции и множество других дворян и церковников, объединённых под знаменем креста.


Виктор стоял во главе длинного стола, на котором была разложена подробная карта Святой Земли. Изабелла держалась чуть позади него, молчаливая и внимательная. Дон Себастьян занял место в дальнем конце стола, где тени были гуще.


— Господа, — начал Крид, обводя взглядом присутствующих. — Мы приближаемся к кульминации нашего священного похода. Через две недели наши корабли бросят якорь у порта Яффа, и мы начнём продвижение к Иерусалиму.


Он указал на карту, отмечая основные направления удара.


— Наш план прост: три колонны, сходящиеся к Святому городу с запада, севера и юга. Одновременно войска султана Селима будут двигаться с востока, сдерживая любые подкрепления, которые могут прийти из глубин исламских земель.


— А что с местными правителями? — спросил граф Торрес, поглаживая ухоженную бороду. — Говорят, мамелюкский гарнизон Иерусалима невелик, но хорошо укреплён.


— По нашим сведениям, — ответил Крид, — в городе не более трёх тысяч защитников. После падения Каира многие дезертировали.


— И всё же, — вмешался генерал Фонтенбло, — Иерусалим не раз выдерживал осады куда более сильных армий. Его стены…


— Его стены падут, — отрезал Виктор, и в его голосе прозвучала такая уверенность, что никто не осмелился возразить.


В наступившей тишине дон Себастьян медленно поднялся со своего места.


— Господа, — произнёс он мягким голосом, но все тут же обратили на него внимание. — Позвольте напомнить, что наш поход благословлён не только Его Святейшеством Папой, но и самим Господом. Мы несём веру и справедливость в земли, истерзанные неверными.


Он сделал паузу, обводя присутствующих взглядом из-за тёмных стёкол очков.


— Но с благословением приходит и ответственность. Когда Иерусалим падёт, мы должны помнить о христианском милосердии. Не повторять ошибок прошлых крестовых походов, когда улицы Святого города обагрились кровью невинных.


По собранию прокатился ропот. Некоторые военачальники кивали, другие хмурились. Виктор внимательно наблюдал за реакцией каждого.


— Дон Себастьян прав, — произнёс он наконец, и шум стих. — Иерусалим должен быть освобождён, не разрушен. Мы пришли вернуть христианские святыни, не превратить их в руины.


Он обвёл взглядом присутствующих, и каждый почувствовал силу этого взгляда — холодного и пронзительного, как зимнее солнце.


— Но я также хочу, чтобы все понимали: это не просто война за землю или религиозные символы. Ставки гораздо выше.


Крид сделал паузу, и многим показалось, что воздух в шатре стал холоднее.


— В Иерусалиме находится реликвия огромной силы и значения. Артефакт, который может изменить судьбу не только этой войны, но и всего мира. И наш долг — найти его прежде, чем это сделают силы, враждебные христианству и самой человеческой природе.


— Что за реликвия, монсеньор? — осмелился спросить молодой рыцарь из свиты барона фон Штайнера.


Виктор обменялся быстрым взглядом с Изабеллой, затем ответил:


— Третье кольцо Копья Судьбы. Артефакт, связанный с распятием Христа и обладающий мощью, которую трудно представить смертному разуму.


Он поднял Копьё, позволяя двум уже найденным кольцам засиять в полумраке шатра.


— Два кольца уже найдены. Третье ждёт нас в Иерусалиме. Когда все пять будут воссоединены, этот мир изменится навсегда.


Военачальники молчали, потрясённые увиденным и услышанным. Многие из них слышали легенды о Копье Судьбы, но немногие верили в них до конца. Теперь же, видя сияние колец и чувствуя странную силу, исходящую от артефакта, сомнения отступали.


— Это… великая честь, — произнёс наконец граф Альварес. — Участвовать в столь священной миссии.


Остальные закивали, на их лицах читалось благоговение, смешанное со страхом.


— Честь и ответственность, — подтвердил Крид. — И поэтому я прошу каждого из вас поклясться: информация о кольце не должна выйти за пределы этого шатра. Даже ваши ближайшие офицеры не должны знать истинной цели нашего похода.


Один за другим военачальники принесли клятву на Библии и Копье. Когда церемония завершилась, Виктор отпустил совет, оставив при себе только Изабеллу и дона Себастьяна.


— Впечатляющее представление, кардинал, — заметил испанец, когда они остались втроём. — Вы умеете вдохновлять людей.


— Я говорил правду, — ответил Крид. — Они заслуживают знать, ради чего рискуют жизнями.


— Но не всю правду, — мягко возразил дон Себастьян. — Вы не упомянули о пророчестве. О вратах времени, которые откроются, когда все пять колец соединятся.


Изабелла напряглась, её рука инстинктивно легла на рукоять кинжала, спрятанного в складках платья. Но Виктор остановил её лёгким жестом.


— Некоторые истины слишком тяжелы даже для самых преданных сторонников, — произнёс он. — Вы сами это прекрасно понимаете, дон Себастьян. Как понимаете и то, что я всё ещё не уверен в вашей роли во всем этом.


Испанец улыбнулся своей загадочной улыбкой.


— Моя роль проста, кардинал. Я наблюдатель. Хранитель баланса, если хотите.


— Наблюдатель от чьего имени? — прямо спросил Крид.


За тёмными стёклами очков мелькнули голубые искры.


— От имени тех, кто так же, как и вы, не хочет, чтобы Абаддон получил контроль над вратами времени. Более конкретного ответа я дать не могу. По крайней мере, пока.


Виктор долго изучал лицо испанца, затем кивнул.


— Пока этого достаточно. Но помните: если вы попытаетесь встать на моём пути к кольцам, я не буду так… дипломатичен.


Дон Себастьян склонил голову в лёгком полупоклоне.


— Я буду помнить об этом, Бессмертный. И о том, что даже вечность имеет свои пределы.


С этими словами он покинул шатёр, оставив Виктора и Изабеллу наедине.


— Не верь ни единому его слову, — тихо произнесла женщина, когда шаги испанца стихли. — В нём есть что-то… неправильное. Что-то, что скрывается за маской учтивости и изысканных манер.


Крид кивнул, его лицо было мрачным.


— Я знаю. Но пока он полезен для нашего дела. А когда перестанет быть полезным…


Он не закончил фразу, но Изабелла поняла. За столетия их связи она хорошо изучила этого человека — его силу, его решимость и его безжалостность, когда дело касалось защиты того, что он считал важным.

* * *

Порт Яффа встретил флот крестоносцев безоблачным небом и спокойным морем. Казалось, сама природа благословляла их предприятие. Тысячи воинов сходили на берег, выстраиваясь в колонны и готовясь к маршу на Иерусалим.


Местное население — смесь арабов, евреев и левантийских христиан — с тревогой наблюдало за прибытием огромной армии. Некоторые в страхе бежали в глубь страны, другие оставались, надеясь на милость завоевателей.


Виктор Крид, восседая на белом жеребце, наблюдал за высадкой с холма неподалёку от порта. Рядом с ним находились Изабелла и ближайшие командиры Рассветного ордена.


— Красивая земля, — произнёс брат Антоний, оглядывая прибрежные холмы, покрытые зеленью оливковых рощ. — Трудно поверить, что за ней стоит столько войн и крови.


— Земля как земля, — ответил Крид. — Не красивее и не уродливее других. Но то, что скрыто под ней… вот что делает её особенной.


Он повернулся к Изабелле.


— Твои видения не изменились? Кольцо всё ещё у еврейского банкира?


Она кивнула, её лицо было сосредоточенным.


— Да, но есть что-то ещё. Последние ночи мои сны были… тревожными. Я видела Абаддона в Иерусалиме, у Стены Плача. Он искал что-то, рылся в древних текстах. И ещё… — она замолчала, словно подбирая слова.


— Что ещё? — настойчиво спросил Виктор.


— Я видела дона Себастьяна. Но не таким, каким мы его знаем. Он был… в огне. Голубом пламени, которое не обжигало, а… преображало. И он держал в руках книгу, похожую на ту, что использует Абаддон. Только не «Демоны Гоэтии», а что-то другое. Что-то более древнее.


Крид нахмурился. Загадка испанца становилась всё глубже, и это ему не нравилось. Неизвестность всегда была опаснее явной угрозы.


— Где он сейчас? — спросил Виктор, оглядываясь.


— На флагмане, — ответил брат Антоний. — Сказал, что присоединится к нам перед выходом к Иерусалиму.


Крид кивнул, принимая решение.


— Держите его под наблюдением. Ненавязчиво, но постоянно. Я хочу знать о каждом его шаге, особенно если он попытается покинуть лагерь.


Он повернул коня, направляясь обратно к основным силам.


— Мы выдвигаемся на рассвете. По моим расчётам, за четыре дня достигнем предместий Святого города. И тогда… — он бросил взгляд на Копьё, прикреплённое к седлу, — тогда мы узнаем, кому судьба улыбнётся в этот раз.

* * *

Иерусалим сиял на горизонте, его древние стены золотились в лучах восходящего солнца. Город, переживший тысячи лет войн, осад и разрушений, вновь готовился встретить армию завоевателей.


Войско крестоносцев растянулось на холмах, окружающих Святой город. Бесконечные ряды шатров, знамёна с крестами всех форм и расцветок, дым от тысяч костров, поднимающийся к небу. Сила, собранная здесь, могла сокрушить любую крепость, любую армию.


Виктор Крид стоял на вершине Елеонской горы, глядя на панораму Иерусалима. Отсюда был виден купол Скалы, сияющий золотом, и Храм Гроба Господня, и Стена Плача — святые места трёх религий, столетиями живущих бок о бок в вечном конфликте.


— Красиво, не правда ли? — раздался за его спиной знакомый голос с испанским акцентом.


Дон Себастьян подошёл, остановившись рядом с Кридом. В лучах рассвета его бледная кожа казалась почти прозрачной, а за стёклами очков ясно читался голубой огонь, даже не пытающийся скрываться.


— Город, который стоит на пороге вечности, — продолжил испанец. — Место, где время иногда… истончается.


Виктор бросил на него короткий взгляд.


— Вы становитесь всё более загадочным, дон Себастьян. И всё менее похожим на простого представителя испанской короны.


Испанец улыбнулся.


— Может, потому что я никогда им и не был? — он снял очки, и Крид увидел его глаза во всей их неземной красоте — ярко-голубые, с пульсирующим внутренним светом, как два сапфира, в которых заключено пламя.


— Кто вы? — прямо спросил Виктор, его рука легла на рукоять меча.


— Друг, — ответил дон Себастьян. — Или, по крайней мере, не враг. Что в нынешних обстоятельствах почти одно и то же.


Он указал на Иерусалим.


— Абаддон уже там. Он нашёл банкира и забрал кольцо. Но есть кое-что, чего он не знает.


— И что же? — напряжённо спросил Крид.


— Кольцо, которое он забрал — подделка, — улыбка испанца стала шире. — Настоящее спрятано глубже, в тайнике, о котором знают лишь несколько раввинов. В катакомбах под Храмовой горой.


Виктор изучал лицо дона Себастьяна, пытаясь понять, лжёт ли тот.


— И откуда у вас эта информация?


— У меня много источников, Бессмертный, — ответил испанец. — Некоторые из них существуют вне времени, как мы его понимаем.


Он надел очки обратно и повернулся к Иерусалиму.


— Завтра вы начнёте осаду. Через три дня город падёт. Но я советую вам не ждать. Проникните в Иерусалим сегодня ночью, с небольшим отрядом. Я могу показать тайный ход, который ведёт прямо к катакомбам. Пока Абаддон празднует свою мнимую победу, мы заберём настоящее кольцо.


— Мы? — переспросил Крид.


— О да, — кивнул дон Себастьян. — Я иду с вами. Это не обсуждается.


Виктор долго молчал, взвешивая все за и против. Наконец, он принял решение.


— Хорошо. Но предупреждаю: одно подозрительное движение, одно слово не к месту — и вы познакомитесь с Копьём Судьбы куда ближе, чем хотели бы.


Испанец рассмеялся — мелодичный, почти музыкальный смех, от которого по спине Крида пробежали мурашки.


— О, Бессмертный, — произнёс он. — Если бы ты только знал, насколько близко я уже знаком с этой реликвией…


Но прежде чем Виктор успел спросить, что это значит, дон Себастьян уже развернулся и направился обратно к лагерю, оставив Крида наедине с вопросами, на которые у него не было ответов.


Иерусалим ждал их. И где-то в его древних недрах скрывалось третье кольцо Копья Судьбы — ключ к вратам времени и, возможно, к разгадке тайны самого Виктора Крида.

* * *

Ночь перед штурмом была безлунной. Тяжёлые тучи скрывали звёзды, словно сама природа желала укрыть от небесного взора то, что должно было произойти. Виктор Крид стоял перед собранными войсками, его высокая фигура чётко вырисовывалась на фоне многочисленных факелов, освещавших лагерь крестоносцев.


Копьё Судьбы сияло в его руке, испуская холодный голубоватый свет, от которого на лицах собравшихся солдат играли причудливые тени. Два кольца на рукояти пульсировали в такт биению сердец тысяч воинов, готовых пролить кровь во имя веры и славы.


— Завтра, — голос Крида разносился над притихшим лагерем, — мы вернём Иерусалим! Священный город, колыбель нашей веры, вновь станет христианским!


Одобрительный рёв прокатился по рядам солдат. Рыцари поднимали мечи, простые пехотинцы стучали копьями о щиты, священники возносили кресты к тёмному небу.


— Но помните, — продолжил Виктор, когда шум утих, — мы пришли не разрушать, а освобождать. Иерусалим — дом для многих народов, и так должно остаться. Наша цель — враги веры, а не мирные жители!


Он обвёл взглядом собрание, встречаясь глазами с командирами различных контингентов.


— Испанцы атакуют с запада, через Яффские ворота. Французы и итальянцы — с севера, через Дамасские. Германцы и рыцари Рассветного ордена — со мной, на штурм восточной стены, у Львиных ворот.


Крид поднял Копьё над головой, и его сияние усилилось, словно отвечая на зов хозяина.


— За Христа и Святую Землю!


— За Христа и Святую Землю! — эхом отозвались тысячи голосов, и этот клич, казалось, сотряс сами стены Иерусалима, невидимые в ночной темноте, но ощущаемые каждым сердцем в лагере крестоносцев.

* * *

Рассвет принёс с собой гром барабанов и рёв труб. Иерусалим, проснувшийся в кольце вражеских войск, ощетинился копьями защитников на стенах. Мамелюкский гарнизон, поддержанный местными мусульманскими ополченцами, готовился дорого продать свои жизни.


Виктор Крид, облачённый в полный боевой доспех с эмблемой Рассветного ордена на груди, восседал на белом жеребце перед построенными в боевой порядок рыцарями. Копьё Судьбы, закреплённое на специальном держателе у седла, светилось ярче, чем когда-либо, словно чувствуя близость третьего кольца.


— Они готовы к отчаянной обороне, — заметил барон фон Штайнер, указывая на восточную стену, где защитники установили катапульты и баллисты.


— Отчаяние — плохой советчик, — ответил Крид, изучая укрепления опытным взглядом. — Они знают, что обречены. Вопрос лишь в том, сколько наших жизней заберут с собой.


Он обернулся к Изабелле, державшейся чуть позади в окружении личной охраны из рыцарей Ордена.


— Ты готова?


Она кивнула, её лицо было сосредоточенным, почти суровым. На поясе у неё висел кожаный мешочек с различными травами и порошками — зелья, секреты которых она изучала долгие годы, иногда граничащие с тем, что церковь называла ведовством.


— Дон Себастьян? — Виктор огляделся в поисках испанца.


— Он будет ждать нас у тайного входа, как договаривались, — ответил брат Антоний. — Сказал, что предпочитает избежать… кровопролития.


Крид усмехнулся. Конечно, загадочный испанец не собирался пачкать руки в прямом сражении. Что ж, тем лучше — меньше помех.


Он поднял руку, и тысячи воинов замерли, ожидая сигнала к атаке. В напряжённой тишине был слышен лишь скрип доспехов и тихое фырканье боевых коней.


— Начинайте, — произнёс Виктор, и его команда была передана по цепочке к артиллеристам.


Через мгновение воздух наполнился свистом первых каменных ядер, выпущенных из десятков бомбард, установленных на холмах вокруг города. Стены Иерусалима содрогнулись под их ударами, в нескольких местах обрушились зубцы и башенные надстройки.


— Вперёд! — крикнул Крид, выхватывая меч и указывая им на город. — За мной!


Он пришпорил коня, и белый жеребец рванулся с места, увлекая за собой волну рыцарей, закованных в сталь. Копыта грохотали по сухой земле, поднимая клубы пыли, кольчуги звенели, а из глоток воинов вырывался боевой клич, от которого, казалось, могли рухнуть самые крепкие бастионы.


Первая волна стрел обрушилась на атакующих, когда они преодолели половину пути до стен. Большинство безвредно отскакивало от доспехов, но некоторые находили уязвимые места, и то тут, то там рыцари падали с коней, сражённые меткими выстрелами защитников.


Виктор, скакавший во главе атаки, казался заговорённым. Стрелы пролетали мимо него, словно отклоняемые невидимой силой. Копьё Судьбы пульсировало в такт его сердцебиению, окружая всадника защитным полем, непроницаемым для обычного оружия.


Когда передовой отряд достиг подножия стен, защитники обрушили на них потоки кипящего масла и горящей смолы. Крики боли смешались с рёвом боевых труб и грохотом осадных орудий, продолжавших методично разрушать укрепления Иерусалима.


— Лестницы! — скомандовал Крид, спешиваясь и указывая на стену. — Устанавливайте лестницы!


Специальные отряды, следовавшие за рыцарями, выдвинулись вперёд, неся длинные деревянные конструкции. Под прикрытием щитоносцев они установили первые лестницы у основания восточной стены, рядом с Львиными воротами.


— Теперь, братья! — воскликнул Виктор, хватаясь за перекладины ближайшей лестницы. — Покажем этим неверным силу истинной веры!


Он начал подъём, не обращая внимания на камни и стрелы, летящие сверху. За ним устремились десятки рыцарей, их мечи и топоры были готовы к смертельной работе. Копьё Судьбы, закреплённое за спиной Крида, освещало его путь голубоватым сиянием, придавая фигуре кардинала почти потусторонний вид.


На вершине стены их ждали защитники — мамелюки в лёгких доспехах, вооружённые изогнутыми саблями и короткими копьями. Их глаза горели фанатичной решимостью умереть, но не сдать священный для ислама город.


Первый мамелюк, встретивший Крида на стене, нанёс сокрушительный удар саблей, целясь в шею кардинала. Виктор отбил атаку с почти нечеловеческой скоростью, его меч высек искры, столкнувшись с клинком противника. Следующее движение было смертельным — лезвие вошло под рёбра мамелюка, пронзая сердце.


— Аллах акбар! — крикнул второй защитник, бросаясь на Крида с копьём наперевес.


Виктор отбил древко в сторону и одним плавным движением снёс голову нападавшему. Кровь брызнула фонтаном, окропив серебряные доспехи кардинала, но он не обратил на это внимания, уже сражаясь со следующим противником.


Рыцари Рассветного ордена следовали за своим предводителем, прорубая путь через ряды защитников. Стена постепенно переходила в руки крестоносцев, участок за участком, башня за башней.


— Монсеньор! — крикнул брат Антоний, пробиваясь к Криду через гущу сражения. — Ворота! Мы должны открыть ворота для основных сил!


Виктор кивнул, указывая мечом на ближайшую башню, где размещался механизм подъёма Львиных ворот.


— Туда! Прорываемся к башне!


Небольшой отряд рыцарей, сплотившись вокруг Крида, начал пробиваться вдоль стены к воротной башне. Каждый шаг давался в тяжёлом бою — мамелюки сражались отчаянно, понимая, что их поражение означает падение города.


Один особенно могучий защитник, в богато украшенных доспехах эмира, преградил путь Виктору. В его руках был двуручный ятаган, лезвие которого, казалось, поглощало свет.


— Кафир! — прорычал эмир. — Ты не пройдёшь дальше!


Крид улыбнулся холодной, жёсткой улыбкой и снял с плеча Копьё Судьбы. Артефакт засиял ярче, два кольца на рукояти пульсировали, наполняя оружие силой, неподвластной простым смертным.


— Посмотрим, — тихо произнёс Виктор и ринулся в атаку.


Их поединок был ужасающе красив — танец смерти на узкой каменной стене, окружённой пламенем и кровью. Ятаган эмира сталкивался с Копьём Судьбы, высекая не просто искры, но настоящие вспышки голубого пламени. Два воина кружили друг вокруг друга, нанося и отражая удары с мастерством, выработанным десятилетиями сражений.


— Умри, неверный пёс! — выкрикнул эмир, проводя сокрушительную атаку сверху вниз.


Крид парировал удар и, используя инерцию противника, провёл стремительный контрвыпад. Наконечник Копья вошёл в горло мамелюка, пронзая плоть и кость. Глаза эмира расширились от удивления и боли, затем потускнели, когда жизнь покинула его тело.


Виктор выдернул Копьё и, не теряя времени, продолжил путь к воротной башне. Вокруг него рыцари Ордена прокладывали кровавую тропу, их доспехи были забрызганы кровью, но решимость не угасала.


Наконец, они достигли башни. Массивная деревянная дверь, окованная железом, преграждала путь к механизму ворот.


— Таран! — крикнул Крид, и несколько рыцарей подняли тело павшего мамелюка, используя его как импровизированный таран.


Дверь поддалась с третьего удара, и крестоносцы ворвались внутрь. Там их ждал небольшой отряд защитников, готовых умереть, но не сдать ключевую позицию.


Сражение в тесном помещении башни было коротким и беспощадным. Рыцари Рассветного ордена, ведомые своим бессмертным предводителем, не оставили ни одного защитника в живых. Когда последний мамелюк пал, Виктор лично повернул массивный ворот, открывая тяжёлые створки Львиных ворот.


— Город открыт! — воскликнул он, и его слова были подхвачены сотнями глоток. — Иерусалим наш!


Через распахнутые ворота хлынула основная масса крестоносцев. Конные рыцари, пешие солдаты, отряды наёмников — все устремились внутрь Святого города, готовые завершить начатое на стенах дело.


Виктор выбрался из башни и на мгновение замер, оглядывая открывшуюся панораму. Иерусалим лежал перед ним, его узкие улицы и каменные здания, минареты мечетей и колокольни немногочисленных христианских церквей. Где-то там, в лабиринте Старого города, скрывалось третье кольцо Копья Судьбы. И где-то там же, вероятно, находился Абаддон, преследующий ту же цель.


— Монсеньор! — голос Изабеллы вырвал его из размышлений. Она поднялась на стену, её лицо было покрыто сажей, но глаза горели решимостью. — Западная и северная стены тоже пали. Иерусалим окружён со всех сторон.


Крид кивнул, поправляя Копьё за спиной.


— Хорошо. Теперь нам нужно найти дона Себастьяна. Он должен показать путь к катакомбам.


— Вы уверены, что стоит доверять ему? — спросила Изабелла, её голос был полон сомнения.


— Нет, — прямо ответил Виктор. — Но у нас нет выбора. Если Абаддон действительно получил подделку, у нас есть шанс опередить его. А если нет… — он не закончил фразу, но его взгляд, устремлённый на город, стал холодным и решительным.

* * *

Они нашли дона Себастьяна у разрушенной синагоги недалеко от Храмовой горы. Испанец сидел на обломках каменной колонны, спокойно наблюдая за хаосом, царившим вокруг. Его тёмный костюм оставался удивительно чистым, словно пыль и копоть боялись прикоснуться к этой загадочной фигуре.


— А, Бессмертный, — произнёс он, увидев приближающихся Крида и Изабеллу в сопровождении небольшого отряда рыцарей. — Впечатляющее представление на стенах. Я наблюдал издалека.


Виктор смерил его холодным взглядом.


— Мы не для развлечения сражались, дон Себастьян.


Испанец улыбнулся своей загадочной улыбкой.


— Конечно нет. Вы сражались за веру, за славу и за третье кольцо Копья Судьбы. Похвальные цели, не спорю.


Он поднялся и отряхнул невидимые пылинки с безупречного костюма.


— Наш общий враг действительно получил подделку. Прямо сейчас он в ярости разносит дом несчастного банкира Шломо бен Исаака, не понимая, что настоящее сокровище находится совсем рядом, но в то же время бесконечно далеко от него.


— Где именно? — прямо спросил Крид, не желая тратить время на загадки испанца.


Дон Себастьян указал на Храмовую гору.

— Под ней. В катакомбах, которые древнее самого Иерусалима. В лабиринте, созданном ещё иевусеями, задолго до царя Давида.


Он сделал несколько шагов в сторону величественного золотого купола мечети Омара, сияющего в лучах утреннего солнца.


— Я могу показать вход, но дальше вы пойдёте сами. У меня… свои дела в другой части города.


Изабелла обменялась быстрым взглядом с Виктором. Оба понимали, что испанец что-то скрывает, но сейчас было не время для выяснения отношений.


— Ведите, — коротко приказал Крид, и дон Себастьян двинулся вперёд, его стройная фигура легко скользила между обломками и телами павших воинов.


Они шли через охваченный хаосом город, мимо горящих зданий и улиц, где ещё продолжались отдельные стычки между крестоносцами и последними защитниками. Виктор отдал приказ своим рыцарям поддерживать порядок и защищать мирных жителей, но в пылу сражения не все войска соблюдали дисциплину. То тут, то там слышались крики о пощаде, мольбы о милосердии, заглушаемые звоном мечей и торжествующими возгласами победителей.


— История повторяется, — заметил дон Себастьян, когда они проходили мимо мечети, превращённой в убежище для женщин и детей. — Иерусалим снова и снова становится ареной для человеческой жестокости.


— Это война, — сухо ответил Крид. — На войне проливается кровь.


— Да, но чья кровь и ради чего? — испанец обернулся, и даже сквозь тёмные стёкла очков было видно, как мерцает голубое пламя его глаз. — Впрочем, это философский вопрос, не так ли? А у нас сейчас задачи куда более… прагматичные.


Они достигли подножия Храмовой горы. Здесь, у западной стены бывшего Иерусалимского храма, ныне известной как Стена Плача, дон Себастьян остановился.


— Вход здесь, — произнёс он, указывая на неприметную расщелину между двумя массивными камнями в основании стены. — Он ведёт в систему туннелей, которые проходят под всей Храмовой горой. Где-то там, в самом сердце лабиринта, находится древнее святилище, а в нём — то, что вы ищете.


Виктор внимательно осмотрел указанное место. Расщелина казалась слишком узкой для человека, но когда он приблизился, то заметил, что это лишь оптическая иллюзия — камни были расположены таким образом, чтобы скрыть реальные размеры прохода.


— Вы не идёте с нами, — сказал он, это был не вопрос, а утверждение.


Дон Себастьян покачал головой.


— Моя роль в этой истории иная, Бессмертный. Но мы ещё встретимся… когда все пять колец будут найдены.


Он сделал несколько шагов назад, и странная игра света и тени создала впечатление, будто его фигура растворяется в воздухе.


— Будьте осторожны в лабиринте, — добавил испанец, прежде чем окончательно исчезнуть за углом ближайшего здания. — Там обитают создания древнее, чем сам Иерусалим. И не все они дружелюбны к гостям.


Когда дон Себастьян ушёл, Изабелла повернулась к Виктору.


— Я не доверяю ему, — прошептала она. — В нём есть что-то… нечеловеческое.


— Знаю, — ответил Крид, проверяя крепление Копья за спиной. — Но пока он полезен для нашего дела. А когда перестанет быть таковым…


Он не закончил фразу, но Изабелла поняла. За столетия их связи она хорошо изучила этого человека — его силу, его решимость и его беспощадность, когда дело касалось того, что он считал своей миссией.


— Брат Антоний, — обратился Виктор к старому рыцарю, — вы с отрядом останетесь здесь, охранять вход. Никто не должен войти или выйти, кроме нас с Изабеллой. И если мы не вернёмся до заката…


— Мы придём за вами, монсеньор, — твёрдо ответил Антоний.


Крид покачал головой.


— Нет. Если мы не вернёмся до заката, запечатайте вход и уничтожьте любые записи о нём. А затем… молитесь, чтобы Абаддон не нашёл оставшихся колец.


С этими словами он повернулся к расщелине и, пригнувшись, вошёл в тёмный проход. Изабелла последовала за ним, и тьма катакомб поглотила их силуэты.


Наверху, в залитом солнцем Иерусалиме, продолжалась резня и грабежи, торжество победителей и агония побеждённых. Но глубоко под городом, в древних туннелях, вырубленных в скале руками давно исчезнувших народов, разворачивалась другая битва — тихая, невидимая, но куда более значимая для судеб мира.

* * *

Тьма катакомб окутала их подобно древнему савану, густая и осязаемая. Лишь голубоватый свет Копья Судьбы освещал путь, отбрасывая причудливые тени на стены, высеченные в скале руками давно исчезнувших цивилизаций.


Виктор шёл впереди, держа артефакт перед собой как факел. Изабелла следовала за ним, её шаги были легкими и осторожными. В этом подземном лабиринте время, казалось, текло иначе — медленнее, тяжелее, словно каждый миг растягивался в вечность.


— Чувствуешь? — тихо спросил Крид, не оборачиваясь.


— Да, — ответила Изабелла, её голос был едва слышен. — Воздух… он наполнен памятью. Древней, как сама земля.


Виктор кивнул. Катакомбы под Храмовой горой не были просто туннелями, высеченными в камне. Это было священное место, где тысячелетиями проводились обряды и ритуалы, часть которых была забыта задолго до рождения Христа.


Они продвигались глубже, минуя разветвления туннелей и небольшие камеры, чьё предназначение давно стёрлось из людской памяти. Копьё вело их, его сияние усиливалось или тускнело, указывая верный путь в лабиринте переходов.


— Как думаешь, дон Себастьян сказал правду? — спросила Изабелла после долгого молчания. — О подделке и настоящем кольце?


— Не знаю, — честно ответил Крид. — Но если он лжёт, и Абаддон действительно получил третье кольцо…


Он не закончил фразу. Обоим было ясно, что это означало бы серьёзный перевес сил в пользу их древнего врага.


Внезапно туннель расширился, открывая небольшой зал с колоннами, поддерживающими потолок. Стены здесь были покрыты барельефами и надписями на языках, которые даже Виктор, проживший многие столетия, не мог распознать.


— Смотри, — Изабелла указала на центр зала.


Там, на небольшом постаменте из чёрного камня, стоял древний масляный светильник, сделанный из материала, похожего на серебро, но с странным голубоватым оттенком. Пламя в нём горело ровно и ярко, несмотря на то, что его явно не заправляли многие века.


— Вечный огонь, — прошептала она. — Один из древнейших символов. Жизнь, которая никогда не угасает.


Крид осторожно приблизился к светильнику. Копьё в его руке пульсировало сильнее, два кольца на рукояти сияли почти нестерпимо ярко.


— Мы на верном пути, — произнёс он. — Кольцо близко.


Они пересекли зал и вошли в ещё один туннель, более узкий и низкий, чем предыдущий. Здесь воздух был ещё древнее, наполнен ароматами забытых благовоний и эхом давно умолкших молитв.


После долгих минут, а может быть и часов — в этом месте время теряло привычный смысл — проход расширился, и они вышли в огромную пещеру, чьи размеры терялись во тьме. Копьё Судьбы, при всей своей силе, не могло осветить её полностью.


— Что это за место? — прошептала Изабелла, её голос эхом разнёсся по пещере.


— Древнее святилище, — ответил Виктор, оглядываясь. — Возможно, первый храм, построенный на этой земле, задолго до Соломона и даже до Давида.


Он сделал несколько шагов вперёд, и внезапно по всей пещере вспыхнули огни — сотни масляных светильников, подобных тому, что они видели в предыдущем зале. Их голубоватое пламя осветило пространство, открывая взору удивительное зрелище.


Пещера была идеально круглой, её стены покрыты символами и рисунками, изображавшими существа, не принадлежащие земному миру. В центре возвышался алтарь из белого мрамора, окружённый семью колоннами из чёрного камня. На алтаре лежала маленькая шкатулка из материала, похожего на слоновую кость, но с металлическим отливом.


— Третье кольцо, — выдохнул Крид, его сердце забилось чаще. — Оно там.


Они медленно приблизились к алтарю, каждый шаг отдавался эхом в огромном пространстве. Воздух вокруг них, казалось, уплотнился, став тяжёлым и вязким, словно они двигались сквозь невидимую преграду.


— Виктор, — тихо произнесла Изабелла, — мы не одни.


Он кивнул, ощущая то же самое. Невидимое присутствие, древнее и могущественное, наблюдало за ними из теней между колоннами. Но оно не было враждебным… пока.


Достигнув алтаря, Крид аккуратно положил Копьё рядом с шкатулкой. Два кольца на рукояти пульсировали в унисон с незримым биением, наполнявшим пещеру. Осторожно, почти благоговейно, он открыл шкатулку.


Внутри, на подушечке из материала, напоминающего шёлк, но, несомненно, куда более древнего, лежало кольцо. Серебряный обод с гравировкой символов, похожих на те, что украшали стены пещеры, но не идентичных им. В центре кольца сверкал крошечный голубой камень, излучавший свет, подобный тому, что исходил от Копья.


— Третье кольцо Судьбы, — прошептал Виктор. — Скрытое от мира тысячелетиями.


Он протянул руку к артефакту, но внезапно замер. Воздух в пещере задрожал, и из теней между колоннами выступила фигура, высокая и стройная, облачённая в одеяния из материала, переливающегося всеми оттенками голубого.


— Приветствую тебя, Бессмертный, — произнёс глубокий, мелодичный голос, от которого по спине Крида пробежала дрожь. — Я ждал твоего прихода.


Виктор медленно повернулся, его рука легла на рукоять меча. Изабелла отступила на шаг, готовая в любой момент использовать одно из своих зелий.


Фигура приблизилась, и теперь они могли рассмотреть её лицо — идеально симметричное, с чертами, напоминающими человеческие, но слишком совершенными для смертного. Глаза существа были подобны глубоким колодцам, наполненным голубым пламенем.


— Кто ты? — спросил Крид, его голос был твёрд, несмотря на внутреннее напряжение.


— У меня много имён, — ответило существо. — В разные эпохи и в разных землях меня называли по-разному. Но ты можешь звать меня Хранителем. Я оберегаю это место и то, что в нём сокрыто, с тех времён, когда первые камни Иерусалима ещё не были заложены.


Виктор изучающе смотрел на Хранителя. В этом существе было что-то знакомое, что-то, напоминающее дона Себастьяна, но в то же время бесконечно более древнее и могущественное.


— Ты пришёл за кольцом, — продолжил Хранитель, указывая на шкатулку. — За третьей частью артефакта, который ты называешь Копьём Судьбы.


— Да, — прямо ответил Крид. — Оно принадлежит мне по праву.


Хранитель наклонил голову, изучая Виктора с интересом, словно редкий экспонат в коллекции древностей.


— По праву? — в его голосе слышалась лёгкая насмешка. — Какое право у смертного — даже такого необычного, как ты — на артефакт, созданный задолго до появления твоего вида на этой земле?


Виктор сжал кулаки. Он не привык, чтобы кто-то оспаривал его право на Копьё и его кольца. Особенно теперь, когда Абаддон активизировал свои поиски.


— Я был свидетелем того, как это копьё пронзило тело пророка из Назарета, — произнёс он, в его голосе слышалась застарелая боль. — Я пытался остановить казнь, пытался помочь ему, и был ранен тем же копьём.


Он машинально коснулся шрама на груди, скрытого под доспехом.


— Но я не умер. Не мог умереть… из-за более древнего проклятия, что на мне лежало. Я жил уже столетия к тому моменту, наблюдая, как люди рождаются и умирают вокруг меня. — Голос Виктора стал тише. — В тот день я понял, что копьё изменилось. Кровь пророка преобразила его, наполнила силой, которой не было раньше. И с тех пор оно связано со мной узами, которые я не в силах разорвать.


Хранитель внимательно слушал, в его глазах мерцали искры, похожие на далёкие звёзды.


— Ах, вот оно что, — произнёс он после долгого молчания. — Ты не Лонгин, пронзивший Христа. Ты тот, кто пытался спасти его… и не смог.


Он сделал паузу, словно читая нечто, видимое только ему в потоке времени.


— Две судьбы переплелись в тот день на Голгофе. Две нити, протянувшиеся сквозь столетия. Твоя — несущая бремя вечности. И его — несущая бремя разрушения.


— Абаддон, — тихо произнесла Изабелла, произнося имя древнего врага словно проклятие.


Хранитель кивнул.


— Да, тот, кого вы знаете как Абаддона. Он тоже был там, в тот день. Он тоже изменился. Но в отличие от тебя, Бессмертный, он выбрал иной путь.


Виктор молча смотрел на Хранителя. Многое из того, что он только что услышал, было ему известно. Но некоторые детали заполняли пробелы в тысячелетней головоломке, которую он пытался сложить.


— Я сражаюсь с ним веками, — наконец произнёс Крид. — Пытаюсь предотвратить хаос, который он может выпустить в мир. Поэтому мне нужны кольца. Все пять. Чтобы Абаддон не смог использовать их для своих целей.


Хранитель улыбнулся, и в этой улыбке было что-то не от мира сего.


— Благородная цель, Бессмертный. Но только ли в этом дело? Нет ли в твоём сердце иных желаний? Не манит ли тебя возможность наконец снять проклятие вечности? Не жаждешь ли ты покоя, который приносит смерть обычным людям?


Воздух в пещере сгустился, образуя нечто вроде зеркала перед Виктором. В нём он увидел себя — молодого воина в одеждах давно исчезнувшего народа. Юношу, который тысячелетия назад осмелился бросить вызов древнему божеству и был проклят вечной жизнью за свою дерзость.


— Помнишь этот день? — спросил Хранитель. — День, когда всё началось? День, когда смертный юноша стал Бессмертным?


Виктор молча смотрел на образ из прошлого. Конечно, он помнил. Как мог он забыть момент, изменивший всю его жизнь? Молодость и самонадеянность, жажда славы и власти, привели его к алтарю забытого ныне бога. Он осквернил святыню, и жрецы наложили на него страшное проклятие — жить вечно, наблюдая, как умирают все, кого он любит.


Образ в зеркале изменился, показывая сцены из долгой жизни Крида — цивилизации, рождение и смерть которых он наблюдал; людей, которых он любил и терял; войны, в которых он участвовал, ища смерти, которая всегда ускользала от него.


Затем зеркало показало день на Голгофе. Виктор, уже старый душой, хотя всё ещё молодой телом, стоял в толпе, наблюдая за казнью пророка, чьи слова о любви и прощении затронули его очерствевшее за столетия сердце. Он видел, как римский солдат занёс копьё, и бросился вперёд, пытаясь остановить удар. Копьё пронзило его грудь, прошло насквозь, достигнув тела распятого пророка. Их кровь смешалась на древке оружия, изменив его навсегда.


— Вот он, момент истины, — произнёс Хранитель. — Когда копьё простого солдата стало Копьём Судьбы. Когда ваши пути с Абаддоном разошлись окончательно.


Зеркало снова изменилось, и теперь Виктор увидел себя, держащего полностью собранное Копьё Судьбы с пятью кольцами на рукояти. Перед ним открывались врата, сотканные из света и тьмы, за которыми виднелись миры и реальности, недоступные смертному взору.


— А вот что ждёт впереди, — продолжил Хранитель. — Когда все пять колец соединятся, врата времени откроются. И ты будешь стоять на пороге выбора, который определит судьбу не только этого мира, но и бесчисленных других.


Зеркало погасло, и Виктор встретился взглядом с Хранителем.


— Каков твой выбор, Бессмертный? — спросил тот. — Что ты сделаешь, когда врата откроются?


Крид долго молчал, обдумывая ответ. В этом древнем месте, окружённом эхом тысячелетий, ложь была бесполезна. Хранитель видел его насквозь, читал его мысли и чувства как открытую книгу.


— Я не знаю, — наконец честно ответил Виктор. — Я всегда считал, что ищу кольца, чтобы не допустить их объединения в руках Абаддона. Чтобы предотвратить хаос, который он может выпустить в мир.


Он сделал паузу, собираясь с мыслями.


— Но теперь, стоя здесь, я понимаю, что есть и другая причина. Часть меня жаждет освобождения. Покоя, который я не знал тысячелетиями. И я не уверен, что выберу, когда врата откроются. Не уверен, что смогу противостоять искушению прекратить своё бесконечное существование.


Хранитель кивнул, в его глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие.


— Честность — редкая добродетель, Бессмертный. Особенно честность перед самим собой.


Он указал на шкатулку с кольцом.


— Третье кольцо твоё. Но помни: с каждым найденным кольцом твоя связь с Копьём становится глубже, а его влияние на тебя — сильнее. К тому моменту, когда ты найдёшь пятое кольцо, грань между тобой и артефактом может стереться. И тогда твой выбор определит не только твою судьбу, но и судьбу всего сущего.


Виктор протянул руку и осторожно взял кольцо из шкатулки. Оно было тёплым на ощупь, словно живое, и пульсировало в такт его сердцебиению. Когда его пальцы сомкнулись вокруг артефакта, по пещере прокатилась волна энергии, заставившая масляные светильники вспыхнуть ярче.


— Иди, Бессмертный, — произнёс Хранитель, отступая в тени между колоннами. — Твой путь ещё не завершён. Четвёртое кольцо ждёт тебя там, где восходит солнце над морем крови. А пятое… пятое найдёт тебя само, когда придёт время.


Его фигура начала растворяться в воздухе, становясь всё более прозрачной.


— И помни, — донёсся до них уже бестелесный голос, — не всё то, что кажется врагом, действительно желает тебе зла. И не всё то, что предстаёт другом, на самом деле стремится к твоему благу.


Последние слова Хранителя эхом разнеслись по пещере и затихли, оставив Виктора и Изабеллу в тишине, нарушаемой лишь их дыханием и тихим потрескиванием пламени в масляных светильниках.


— Что будем делать теперь? — тихо спросила Изабелла, глядя на кольцо в руке Виктора.


Крид поднял Копьё с алтаря и аккуратно поднёс к нему третье кольцо. Как и предыдущие два, оно словно ожило, приняв форму, идеально подходящую для следующего углубления на рукояти. Когда кольцо встало на своё место рядом с двумя предыдущими, все три артефакта вспыхнули одновременно, наполняя пещеру голубоватым сиянием такой силы, что они на мгновение зажмурились.


Виктор почувствовал, как сила течёт по его венам, как шрам на груди пульсирует в унисон с кольцами, как сознание расширяется, охватывая пространства и времена, недоступные обычному человеческому восприятию.


— Теперь, — произнёс он голосом, в котором звучала не только его собственная воля, но и голоса тысячелетий, — мы возвращаемся наверх. И готовимся к следующему этапу пути.


Он взглянул на Копьё, теперь украшенное тремя светящимися кольцами.


— Два осталось, — тихо добавил Крид. — Два кольца, чтобы открыть врата времени. И мы должны найти их прежде, чем это сделает Абаддон.


С этими словами он повернулся и направился к выходу из пещеры. Изабелла последовала за ним, бросив последний взгляд на алтарь и колонны, хранящие тайны, древнее самого Иерусалима.


Они шли обратно по лабиринту туннелей, но теперь путь казался яснее, словно сам камень указывал им дорогу. Виктор чувствовал, как с каждым шагом усиливается его связь с Копьём, как границы между ним и древним артефактом становятся всё более размытыми.


«Где восходит солнце над морем крови», — вспомнил он слова Хранителя о местонахождении четвёртого кольца. Загадка, которую предстояло разгадать. Но сейчас главным было выбраться из-под Храмовой горы и вернуться к своим людям.


Наверху их ждал Иерусалим — город, захваченный и разграбленный во имя веры. Город, политый кровью невинных и виновных. Город, ставший очередной главой в бесконечной саге о борьбе Крида с Абаддоном.


И где-то там, скрываясь в тенях, наблюдал дон Себастьян — загадочный испанец с глазами, полными голубого пламени. Друг или враг? Союзник или противник? Этого Виктор пока не знал. Но он был уверен в одном: их пути ещё пересекутся, и, возможно, именно эта встреча определит исход всей тысячелетней войны.

* * *

Иерусалим стал лишь началом. Под знаменем Крида, украшенным серебряным крестом Рассветного ордена, христианское воинство, подобно вздымающейся волне, захлестнуло земли Леванта. Яффа, Акра, Тир, Сидон — прибрежные города падали один за другим, не в силах противостоять армии, ведомой человеком, в чьих руках находилось оружие, наполненное силой трёх древних колец.


В большом зале бывшего дворца мусульманского наместника, ныне ставшего цитаделью Рассветного ордена, Виктор Крид восседал на массивном троне из тёмного дерева. Копьё Судьбы лежало поперёк подлокотников, его три кольца пульсировали в такт биению сердца своего владельца. Свет, исходивший от артефакта, окрашивал мраморные стены в призрачно-голубой цвет, придавая присутствующим болезненно-бледный вид.


Перед троном стоял на коленях посланник из Рима — худощавый кардинал с острыми чертами лица и беспокойными глазами. Он держал в руках свиток, скреплённый папской печатью.


— Его Святейшество Папа Иннокентий шлёт свои поздравления и благословение, — произнёс кардинал, голос его дрожал от едва скрываемого страха. — Успех вашего крестового похода превзошёл самые смелые ожидания Рима. Иерусалим и почти все прибрежные города вновь в руках христиан. Вы совершили то, о чём мечтали короли и императоры в течение столетий.


Виктор слегка наклонил голову, принимая поздравления, но его ледяные голубые глаза оставались безразличными. В последние месяцы его взгляд изменился, стал более отстранённым, словно он всё чаще смотрел не на окружающий мир, а сквозь него, видя нечто, недоступное обычным смертным.


— Передайте Его Святейшеству мою благодарность, — произнёс Крид. Его голос, когда-то полный живых интонаций, теперь звучал размеренно и холодно, словно каждое слово было высечено в камне. — Скажите ему, что Рассветный орден продолжит свою священную миссию. Крестовый поход только начинается.


Кардинал заметно побледнел.


— Только начинается, Ваше Преосвященство? — осторожно переспросил он. — Но ведь главная цель уже достигнута. Святой город освобождён, христианские реликвии в безопасности…


— Главная цель? — Виктор медленно поднялся с трона, возвышаясь над посланником. В свете факелов его высокая фигура отбрасывала гигантскую тень, напоминавшую крылья неземной птицы. — Разве может быть у крестового похода иная цель, кроме полного триумфа истинной веры над ложными учениями? Иерусалим — лишь первый шаг. Впереди — искоренение ереси по всему Леванту, а затем и дальше.


Он взял Копьё и сделал несколько шагов по залу.


— Передайте Папе, что я благодарен за его благословение. Но Рассветный орден будет действовать по собственному усмотрению. Время дипломатии и компромиссов закончилось. Левант будет очищен, и на этой земле возникнет новое королевство — оплот истинной веры.


Кардинал склонился ещё ниже, касаясь лбом холодного мрамора пола.


— Я передам ваши слова, монсеньор, — прошептал он, и в его голосе слышался не только страх, но и благоговение. — Позвольте вручить вам дар от Его Святейшества.


Он достал из складок одеяния небольшую шкатулку из красного дерева и поднёс её Криду. Внутри, на подушечке из пурпурного бархата, лежала золотая корона, усыпанная драгоценными камнями.


— Корона Иерусалимского королевства, — пояснил посланник. — Его Святейшество считает, что никто не достоин носить её больше, чем вы, монсеньор.


Виктор долго смотрел на корону. В глазах его мелькнуло что-то похожее на усмешку.


— Ирония судьбы, — тихо произнёс он. — Я, проклятый бессмертием, становлюсь королём.


Он взял корону и возложил её на голову. В тот же миг по залу прокатился странный гул, словно само мироздание отозвалось на этот жест. Копьё в руке Крида вспыхнуло ярче, его голубое сияние на мгновение залило весь зал.


— Да здравствует Король Виктор, Защитник Гроба Господня, Хранитель истинной веры! — возгласил кардинал, и стража у стен подхватила этот клич.


Лицо Крида осталось бесстрастным, но в его глазах появился новый огонь — холодный и решительный.


— Теперь вы можете идти, — произнёс он, вновь садясь на трон, корона тяжело давила на его голову, но он не подавал вида. — Скажите Папе, что я принимаю его дар. И что вскоре он получит известия о новых победах.


Когда посланник удалился, в зал вошла Изабелла. Она изменилась за последние месяцы — стала бледнее, тоньше, в её глазах появилась настороженность, с которой она теперь смотрела даже на Виктора.


— Теперь ты король, — произнесла она, остановившись перед троном.


— Корона — всего лишь символ, — ответил Крид. — Не более чем инструмент для достижения нашей цели.


Изабелла внимательно изучала его лицо.


— Наша цель изменилась, Виктор, — тихо сказала она. — Или ты сам изменился. Когда-то мы искали кольца, чтобы не допустить их объединения в руках Абаддона. Теперь же… — она сделала паузу, подбирая слова, — теперь я не уверена, что понимаю, к чему мы стремимся.


Крид поднялся с трона и подошёл к большому окну, выходящему на город. Иерусалим лежал перед ним, изменившийся почти до неузнаваемости за те месяцы, что прошли с его завоевания. Там, где раньше стояли мечети, теперь возвышались христианские соборы. Улицы патрулировали рыцари в белых плащах с серебряными крестами. На площадях горели костры, в которых сжигали книги, не угодные новым хозяевам города.


— Когда-то я был наивен, — произнёс Виктор, не оборачиваясь. — Считал, что достаточно просто не допустить торжества зла. Теперь я понимаю, что этого мало. Мир нуждается в жёсткой руке, направляющей его к истинному пути. И эта рука — моя.


Он повернулся к Изабелле, и она едва сдержала вздох, увидев, какая тень легла на его лицо.


— Каждый город, каждое селение от Средиземного моря до Евфрата будет очищено от скверны ложных верований. Каждый камень каждого языческого храма будет вырван из земли. Каждое дитя будет воспитано в истинной вере, даже если для этого придётся забрать его у родителей. И когда эта земля станет единой в вере, тогда и только тогда мы обратим взор на остальной мир.


— И что будет с теми, кто откажется принять новый порядок? — спросила Изабелла, хотя уже знала ответ.


— Их не будет, — просто ответил Крид.


Он вернулся к трону и взял Копьё, рассматривая три светящихся кольца на рукояти.


— Меня беспокоит Абаддон, — произнёс Виктор, меняя тему разговора. — Он исчез после битвы за Иерусалим. Ни одного следа, ни одной весточки. Словно растворился в воздухе.


— Или готовит удар, — мрачно добавила Изабелла. — Возможно, он нашёл след четвёртого кольца.


— «Где восходит солнце над морем крови», — процитировал Крид слова Хранителя. — Что это может значить?


Прежде чем Изабелла успела ответить, двери зала распахнулись, и вошёл брат Антоний. Старый рыцарь выглядел уставшим, но в его глазах горел огонь возбуждения.


— Монсеньор… то есть, Ваше Величество, — поправился он, склоняясь перед Кридом. — Донесения из Дамаска. Город готов сдаться без боя.


Виктор кивнул, словно не ожидал иного.


— Условия?


— Они просят сохранить жизнь жителям и право мусульманам беспрепятственно покинуть город, — ответил брат Антоний.


Крид на мгновение задумался, затем покачал головой.


— Никто не покинет город. Всем жителям Дамаска будет предложено принять истинную веру. Кто согласится — останется жить под нашим покровительством. Кто откажется…


Он не закончил фразу, но все присутствующие поняли невысказанное.


— Брат Антоний, отправьте гонца с нашими условиями. И готовьте армию к выступлению. Даже если Дамаск сдастся, мы должны быть готовы подавить любое сопротивление.


Рыцарь поклонился и покинул зал. Изабелла смотрела на Виктора с плохо скрываемым беспокойством.


— Ты изменился, — снова произнесла она. — Копьё меняет тебя. С каждым найденным кольцом ты становишься всё более… бесчеловечным.


Крид повернулся к ней, в его глазах мелькнуло что-то похожее на прежнюю теплоту.


— Я был человеком слишком долго, Изабелла, — тихо сказал он. — Тысячелетия я наблюдал, как люди повторяют одни и те же ошибки, как вновь и вновь войны, жестокость и фанатизм разрывают мир на части. Я пытался вмешиваться, направлять, но этого недостаточно. Мир нуждается в сильной руке.


— Но какой ценой, Виктор? — настаивала она. — Ты говоришь о мире, но несёшь войну. Говоришь о вере, но насаждаешь её страхом и кровью. Разве этого хотел пророк, которого ты пытался спасти на Голгофе?


Криду словно дали пощёчину. Он застыл, его взгляд затуманился, словно он вспоминал тот далёкий день, когда всё изменилось.


— Возможно, ты права, — наконец произнёс он, и на мгновение в его голосе послышались нотки сомнения. — Но у меня нет выбора. Если Абаддон найдёт оставшиеся кольца первым…


— Тогда он принесёт в мир хаос и разрушение, — закончила за него Изабелла. — Но чем твой путь лучше, если он ведёт к тому же результату, только под другим знаменем?


Виктор не ответил. Он снова подошёл к окну, глядя на город, преображённый его волей. Вдали виднелись огни лагеря новобранцев — детей, забранных у местных жителей и воспитываемых в духе преданности Рассветному ордену. Они станут новым поколением воинов, не знающих ни сомнений, ни жалости. Его орден, его армия, его вера.


— Мы выступаем на Дамаск через три дня, — произнёс Крид, не оборачиваясь. — А затем… затем мы отправимся на восток, искать четвёртое кольцо. «Где восходит солнце над морем крови». Море крови… — он задумался. — Возможно, это не метафора. Каспийское море иногда называют Красным из-за отражений заката. А если смотреть из Персии, солнце восходит над ним.


— Персия… — эхом отозвалась Изабелла. — Империя Сасанидов давно пала, но её наследие живёт в тех землях. Древние храмы огнепоклонников, библиотеки с текстами, пережившими Александра и арабские завоевания…


— И, возможно, четвёртое кольцо, — закончил Виктор. — Мы пойдём туда после Дамаска. И горе тем, кто встанет у нас на пути.

* * *

Дамаск пал без единого выстрела. Городские ворота открылись перед армией Рассветного ордена, и местные правители вышли с ключами от города, склоняясь перед новым королём Иерусалима.


Но то, что последовало за мирной сдачей, вошло в историю как «Дамасская чистка». Виктор Крид лично руководил процессом обращения населения в христианство. Мечети были осквернены и превращены в церкви. Коран и другие исламские тексты сжигались на городских площадях. Мусульманские учёные, отказавшиеся отречься от своей веры, были казнены, а их библиотеки разграблены.


Дети отбирались у родителей и отправлялись в специальные лагеря, где под руководством монахов Рассветного ордена их обучали новой вере и воинскому искусству. Эти дети должны были стать новой элитой — преданными воинами, готовыми умереть по одному слову своего бессмертного короля.


Из Дамаска армия Крида двинулась дальше на восток, подчиняя город за городом. Их путь был отмечен пожарами и кровью, руинами древних храмов и новыми крестами, возвышавшимися над покорёнными землями.


Но даже в разгар этого триумфального шествия Виктор не забывал о своей главной цели. Каждый захваченный город подвергался тщательному обыску. Рыцари Рассветного ордена проверяли все библиотеки, храмы, сокровищницы, ища любые упоминания о четвёртом кольце Копья Судьбы.


И по мере того, как росла его империя, росло и беспокойство среди тех, кто когда-то был союзником Крида. Испанцы и французы, венецианцы и германцы — все они начинали понимать, что крестовый поход, который они поддержали, превратился в нечто иное. В личную вендетту бессмертного короля, чьи амбиции, казалось, не знали границ.


В Константинополе и Риме, в Мадриде и Париже шептались о том, что Виктор Крид перестал быть защитником христианства и превратился в тирана, чья жестокость превосходила даже худшие деяния мусульманских завоевателей прошлого.


А в далёкой Персии, куда неумолимо приближалась армия Рассветного ордена, пробуждались древние силы, дремавшие столетиями. Силы, готовые встретить бессмертного короля и его воинов не с покорностью, а с огнём и сталью.


И где-то среди всего этого хаоса и разрушения скрывался Абаддон, плетя свою собственную сеть интриг, выжидая момент, когда можно будет нанести удар и завладеть тем, что он считал своим по праву — Копьём Судьбы и его кольцами, ключами к вратам времени.

* * *

В своём шатре, разбитом на окраине очередного захваченного города, Виктор Крид сидел перед картой, расстеленной на походном столе. Красные отметки показывали захваченные города, чёрные — те, что ещё предстояло покорить. Путь на восток, к Персии, был почти расчищен.


Рядом с картой лежало Копьё Судьбы, его три кольца светились мягким голубым светом, бросая странные тени на стены шатра. Корона Иерусалимского королевства стояла тут же — массивная, тяжёлая, почти неподъёмная для обычного человека, но для Крида она была лишь символом, не более.


Дверь шатра откинулась, и вошёл брат Антоний. Старый рыцарь выглядел измождённым после долгих месяцев непрерывных сражений и походов.


— Ваше Величество, — произнёс он, склоняясь в поклоне. — Посланники из Багдада. Они предлагают сдать город без боя, если мы гарантируем безопасность населению.


Виктор поднял взгляд от карты. Его глаза, когда-то ясно-голубые, теперь были почти белыми, с едва заметным голубоватым сиянием, похожим на то, что исходило от колец Копья.


— На тех же условиях, что и всегда, — ответил он ровным голосом. — Принятие истинной веры или смерть. Нет середины, нет компромиссов.


Брат Антоний кивнул, но не спешил уходить. Было видно, что он хочет сказать что-то ещё, но не решается.


— Говори, — приказал Крид, заметив его колебания.


— Монсеньор… Ваше Величество, — начал рыцарь. — Среди солдат растёт беспокойство. Многие считают, что мы зашли слишком далеко. Они присоединились к крестовому походу, чтобы освободить Святую землю, а не покорять весь Восток. И методы… — он замолчал, подбирая слова.


— Методы тебя тоже беспокоят, брат Антоний? — спросил Виктор, его голос был опасно спокойным.


Старый рыцарь опустил взгляд.


— Я служил вам верой и правдой многие годы, монсеньор. Я верю в ваше дело, в вашу миссию. Но то, что мы делаем сейчас… то, как мы поступаем с невинными…


— Невинными? — Крид резко поднялся, его фигура словно заполнила всё пространство шатра. — Здесь нет невинных, брат Антоний. Все, кто отвергает истинную веру, виновны уже самим этим отвержением. И наша задача — очистить мир от этой вины, любыми средствами.


Он подошёл к рыцарю, положив руку ему на плечо. Даже сквозь доспехи Антоний почувствовал неестественный холод, исходящий от своего господина.


— Я понимаю твои сомнения, старый друг, — голос Виктора смягчился. — Но поверь, всё, что мы делаем, — необходимо. Мы строим новый мир, мир без хаоса и тьмы, мир истинной веры. И если для этого требуются жертвы… что ж, история оправдает нас.


Брат Антоний поднял взгляд, встречаясь с глазами Крида. В них он увидел что-то, чего раньше не замечал, — бездну, глубокую и холодную, словно космическая пустота.


— Да, монсеньор, — произнёс он, чувствуя, как слова застывают в горле. — Я передам ваше решение посланникам из Багдада.


Когда рыцарь ушёл, Виктор вернулся к карте. Его пальцы скользили по изображениям городов и земель, которые ещё предстояло покорить. Персия ждала его, а где-то в её древних глубинах скрывалось четвёртое кольцо.


Копьё на столе вспыхнуло ярче, словно отзываясь на его мысли. Крид поднял артефакт, чувствуя, как сила трёх колец течёт по его венам, сливаясь с его собственной сутью.


Он больше не был просто бессмертным человеком, ищущим способ прекратить своё бесконечное существование. Теперь он был чем-то большим — вестником нового порядка, архитектором мира, очищенного от скверны многобожия и ереси.


И если для достижения этой цели требовалось море крови… что ж, пусть будет море крови. В конце концов, именно там, где восходит солнце над морем крови, ждало его четвёртое кольцо. Ключ к следующему этапу его долгого пути.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник