КиберВампир. Пустой герой

Глава 23. Усадьба 2

«У вас когда-нибудь возникало чувство дежавю? — спрашивал своих внутренних демонов доктор Херельман. — У меня постоянно.»

Вадим Игнатьевич проводит день совершенно одинаково вот уже больше семи лет. Просыпается, принимает душ, завтракает кашей, садится в автопилот, пока едет в больницу, то читает какую-нибудь книжку по работе, поднимается на седьмой этаж, и весь день следит за пациентами.

Почему он сегодня задумался над дежавю? Обычно, его жена говорила ему еду, но за последнюю неделю каша получается обгоревшей и невкусной. Книга надоела, автопилот тупил, а больницу оцепили.

Пациент теперь только один, и не самый приятный. С ним в каждый день может случиться проблема, что заставляет его задумываться над смыслом жизни.

Раньше он этого не делал, но Шестов пробудил в нем давно угасшее чувство неопределенности, чувство страха перед будущим.

Показ удостоверения. Лабораторию теперь открывает специальный человек в форме, по углам потолка поставлены камеры. «Я чувствую себя, как на реалити шоу.» — подумал он. В том, где следят за жизнью таракана в огромном лабиринте.

Подняв глаза на капсулу, Херельман обнаружил, что ее опять запустили. «Снова в час ночи! — прокричал он у себя в голове. — Надо проверить, как там другие пациенты!»

Выйдя в коридор, пройдя десяток метров, Вадим зашел в лабораторию Полянина. Какой-то вояка открыл ему дверь, и в комнате обнаружился повесившийся Макар Григорьевич. Все капсулы в крови, а люди в них без голов, плавающие в медицинском растворе.

Его опять схватили, и увезли. «Почему снова? — спрашивал он себя, сидя в сизо. — Как такое могло вновь случиться? Мне не понять».

Генералу приказали прибыть. Он явился через несколько минут. С широченной улыбкой на лице генерал смотрел на Херельмана, когда его отводили в допросную.

— Шо, опять? — спросил он задержанного.

— Вам приходилось испытывать чувство дежавю, майор?

— Постоянно. Вот только я теперь генерал. — он сел напротив. — Знаешь, я каждый день спрашиваю себя: «Почему я не могу остановиться пытать?» И что ты думаешь заставляет меня уже тридцать лет продвигаться по служебной лестнице?

Молчок.

— Я скажу! Я тебе скажу, сволочь — такие, как ты! — доктор поднял глаза. — Я сажу их — они выходят, я их избиваю — они выживают. А мир продолжает все опускаться, и опускаться на дно!

— В этот раз тебе не запугать меня. Я прошел огонь и воду!

— Да? Ты делаешь мне вызов?

— ДА! Заставь меня.

— Тогда так — подарок в студию!

В комнату зашел грязный парень, и поставил перед доктором блюдо, словно в ресторане, закрытое крышкой в виде купола.

— Каждый раз, сталкиваясь с евреями, я задаюсь вопросом: «Они что, настолько помешена на деньгах?»

— Это антисемитизм.

— А разве? Есть лишь один способ проверить.

Генерал открыл блюдо, и в нос Вадима Игнатьича ударило сильными приправами.

— Что это? — спросил доктор.

— Это — твоя дочь!

— Что? — непонимающе продолжал спрашивать доктор.

— Ты когда-нибудь смотрел Игру Престолов, тот популярный сериал в десятые?

— Естественно.

— Ты разве не помнишь, что случилось с сыновьями лорда Фрея? — лицо Вадима поменялось. — Жаль, что мне пока не удалось повторить красную свадьбу, но я иду к этому.

— Ты… блять, ты… у меня нет слов… — обезумел доктор. — Моя дочь находилась по защитой!

— Ты думаешь, что какие-то недотепы из Пурпурной розы могут меня остановить?

— Я тебя урою!

— Тише, тише. Я все-таки хочу задать вопрос. За сколько ты продашь дочь?

— Ты охуел?

— Не то слово. Я тебя отпущу, после того, как ты съешь пирог. Я буду повышать цену, каждую минуту.

— А в чем смысл? Я не собираюсь это есть.

— Ну, мы тебя здесь оставим на недельку, может две. Ты когда-нибудь проголодаешься, и тебе придется съесть дочь. А так, ты сделаешь это за деньги в ближайшее время. И вдобавок, сможешь уехать и остаться в живых. Но вот если я уйду, то ты обречешь себя на верную смерть в этой камере.

— Где же доктор Херельман? Ладно, я запущу симуляцию. — проговорила в слух Николь.

Палящее солнце. Тяжкий груз. Сильное чувство вины. Я больше так не могу. Я упал, и вместе со мной рухнулись на землю раненный кэп и Васян.

Это паническая атака? Почему так трудно дышать? Куда иду, и что я вообще делаю? Может быть тот чел был прав? Зачем мне помогать кучке нулей и единиц.

Их всегда можно воскресить, их можно вернуть в сюжет, их можно… да что угодно с ними делать.

Зачем я вообще стараюсь? Это все бред. ХА! Возомнил себя героем. Будто смогу остановить гражданскую войну, победить всех и каждого, сохранить друзей.

Я сохраняю лишь нули и единицы, тупые строчки кода, которые пишут программеры наверху.

— Ден! Ты чего? — спросила меня персонажиха. — Надо, как можно скорее доставить его ко входу в усадьбу.

— Да зачем стараться? Ара можно всегда воскресить! У меня же получилось это с Патриком. Так и проблем меньше.

— Чо ты мелешь! Мы для тебя что, всего лишь тупые солдаты, выполняющие приказы великолепного рыцаря-хуицаря?!

— Мастер, позвольте мне…

— А ты вообще можешь идти на все четыре стороны! Ты же вроде как Оклава любишь, ну так и вали к нему. Зачем тебя я?

— Вы освободили меня…

— Могу и снова запечатать.

— Не надо, мастер! Я прошу вас!

— Тогда заткнись, и молчи.

Василиса поднялась, возвысилась надо мной. У нее рожа выражала такое же отвращение, когда я попросил одну девчонку со мной погулять. Прям один в один.

— Ты не достоин наследника лорда! Я его забираю! — она резким движением отшвырнула меня на несколько метров.

Погоди, она что, все время принимает зелье силы? Я поднялся, отряхнулся, и почувствовал под своим подбородком заточенный край меча.

— Это ты можешь валить на все четыре стороны! Сдался в самый важный момент! Твой друг ждет от тебя помощи!

— Какой он мне друг? Это всего лишь кучка байтов, которые пытаются меня сделать героем в этом тупом мирке. Мне это надоело!

— Ты? Герой? Да даже выеденного яйца не стоишь! Стоишь тут, раздаешь приказы. Я тоже так могу! Я по всем параметрам тебя лучше!

— Ну и геройствуй, умирай, теряй тут всех, а я пойду наслажусь жизнью, знаешь ли.

Васян не стал на меня нападать. Она не решилась, как всегда. Ее пыл угасает, когда начинается настоящая битва, а не побоище с крестьянами.

Она показушница, да как и все бабы. Ищут, куда бы пристроится. Черт! Как же она меня задела!

Рыжуля потопала в направлении усадьбы, а я собрался идти назад, но понял, что там только выжженная земля, и ничего нет.

А я теперь свободен, я могу делать все, что захочу, пока придурки наверху меня не освободят.

В комнату зашел доктор.

— Привет, дорогая! — обратился он к помощнице. — Вижу у тебя получается выполнять наш план!

— Естественно. Валерьян Агнессович. Все идет так, как мы и планировали.

— Да… Как насчет всех тут присутствующих?

— Они нейтрализованы. Вы опять забрали головы пациентов?

— Ну, мне они нужны, и это не твое дело. Продолжай. Сделай так, чтобы никто из этих всех тупых организаций не получил Шестова!

— Так точно!

Я дошел до деревушки, точнее до небольшого хуторка. Убил там обитателей. Напился их лучшим вином, и подумал: «А что, если мне забабахать девок?».

Круто ведь. Это мой персональный мирок. Я больше не играю в игры докторов. Теперь это моя игра, и я буду играть в нее по своим правилам!

Давай попробуем:

— Система! Создать самых красивых актрис.

Я провел с ними две ночи. Увлекся настолько, насколько это вообще было можно. Создавал крутейшую выпивку, создавал сисятых девок. Все, что приходило в голову.

Но они мне наскучили. И я их убил. Самыми изощренными способами. Создал всех своих знакомых, которые отняли у меня что-нибудь. Того парня, который в школе сидел целый год передо мной, целуясь. Убивал я его долго, мучал и тд. Отвел душу, так сказать.

Это, пожалуй, единственные два дня в моей жизни, которые были действительно такими, какими бы я хотел их прожить в настоящей жизни.

Не подумайте, что я бы смог там, в реале, убивать. Нет! Я только здесь это делаю. Все-таки в настоящем можно словить последствия, а здесь их нет!

Меня разбудили утром. Кто еще мать его здесь остался?

— Господин, господин. Вы бы не могли мне помочь?

— А?

— Можно попросить у вас помощи? Моего отца увели в усадьбу, его схватили и держат в плену. — спрашивала девочка лет двенадцати.

— Ты блять, что, вообще страх потеряла? — спросил я ее, и сжег ей нахер.

Я не буду героем. Больше нет. Хаха, попытка не удалась! Вы, тупые докторишки больше не сможете меня втянуть в терапию! Я показал небу третий палец.

Очухался. Сел за стол:

— Система. Скотч, пятидесятилетней выдержки. — ничего. — Я сказал. Система! Скотч пятидесятилетней выдержки.

Но ничего не происходило.

— Вот блин! У меня пропала способность создавать вещи в своей голове? — я разбил окно столом. — Надо было заранее запасов наделать!

В лабораторию зашел Шишкин, нынешний директор компании ВЭЛ. И увидел он за столом застреленную помощницу. Николь мертва, а ее кровь залила клавиатуру.

— Вот черт! Надо звонить Юре!

Он стал набирать номер, но после нескольких минут неудачных звонков, Шишкин решил набрать Сечина:

— Никит, привет! Ты все еще заместитель? По особым делам?

— Что надо? — отвечали ему.

— Надо сокрыть кое-что в лабе. Приходи. Ты ведь щас в филиале?

— Да.

— Жду!

— Ладно! Ладно! Если хотите, то я пойду в эту гребанную усадьбу! Хорошо! Вы меня убедили!

Со всей силы я ударял ногами по земле, направляясь по дороге к усадьбе.

— А знаете, что! Я вообще больше не хочу здесь находится! Выпустите меня! Система! Открыть дверь капсулы!

Как обычно молчок. Сколько бы я не старался докричаться, то не смог. Они там совсем обарзели. Издеваются надо мной.

Я им покажу, как надо мной издеваться, я им всем покажу!

— Эльдар Геннадьевич! У вас тут сорок первый протокол падает! — говорил Сечин, отдирая от клавы труп.

— Что? Только еще этого не хватало!

— Мне как-нибудь помочь?

— Да как тут поможешь! Все доктора и помощницы, которые как-нибудь могли этой штукой управлять — теперь мертвы! Ну, Херельман может быть еще жив, но я не уверен.

— Господин президент, у нас здесь остались лишь два пациента. Шестов и Радимов. Мы сможем закончить начатое?

— Я уже не уверен. Я больше ни в чем не уверен. Агапов с меня шкуру сдерет!

— За что?

— Я пообещал ему закончить терапию Шестова. А сейчас все, у нас больше нет возможностей для этого.

— А как же доктора из других городов.

— Пока их дождешься — нас тут уже всех закроют! Ты новости смотришь?

— Не много.

— Так вот, компании, считай, больше нет! Отнесешь это, и со спокойной душой можешь искать новую работу.

Ну вот он я! Стою у калитки усадьбы. Они уже внутри? Наверняка.

Из-за неприязни к миру я не заметил красивое убранство, дорогие вещички, и все такое. Неплохая мостовая, к слову, статуи, на домах повешены картины. Как такое вообще возможно? Их же украсть — раз плюнуть.

Дойдя до дома с двумя колоннами, я крикнул:

— Эй! Есть кто дома? Я пришел!

Никто не отвечал, и пришлось зайти внутрь. В помещении было тепло и сухо, прибрано и чисто. Следов борьбы я не заметил. Да даже частичку грязи, как я не пытался найти, пока обыскивал первый этаж, не смог найти.

Поднявшись на второй, я услышал шорохи в глубине коридора. Приготовившись к защите, начал продвигать вперед.

Вдали виднелся свет из полуоткрытой двери, которая двигалась, издавая скрип. Открыв ее, я сразу же выставил руки, и готов был отражать все, что только можно.

На кровати лежало тело. Тело женщины. Рядом на тумбочке стояли, вероятно, лекарства. Лицо прикрыли белой простыней.

Мне не важно кто она. Мне не важно вообще практически все. Главное — выбраться наверх.

Камин еще горел, ушли недавно. Слева от кровати я заметил книжный шкаф, который явно двигали, ведь на дорогущей плитке виднелись царапины.

ПЛАМЯ! Иии… его нет. А за ним дверь. Мм, тайный подземный лаз. Как интересно. Что еще предложит мне дворец с приведениями?

Пробравшись по проходу, я попал в пещеру. На полу в грязи прослеживались несколько следов от сапог. Не знаю, когда они были сделаны, но я, видать, на верном пути.

Следы оборвались. Сначала, конечно, они повсюду были растоптаны, а затем резко пропали. Не знаю, что может это быть. Это вообще следы моих знакомых, или кого?

Тут я услышал рев. Совсем недалеко. Обернулся, и на меня со всей дури бежал медведь. Огромный медведь. Я отпрыгнул в сторону.

Махина не только мощная, но еще и быстрая. За две секунды он остановился, развернулся, и куснул меня за руку.

Благо есть глаз. Он хотя бы мне помогает уворачиваться от таких неожиданных ситуаций.

ЛЕД! Я зарядил ему сосулькой прямо между глаз, но только еще больше разъярил зверя!

Однако, непривычно драться без меча. Я все еще не очень хорошо разобрался в магических способностях. И как они вообще должны действовать.

Медведь пробежал сквозь меня, и ударился о стену.

Блин, зачем я вообще с ним сражаюсь. Я не для этого сюда пришел. Необходимо заморозить проход, чтобы этот говнюк мне не надоедал.

Еще раз пропустив его через себя. ЛЕД! Я задел проход, и со спокойной душой побрел дальше, в надежде найти кого-нибудь.

Но не тут-то было. Здоровяк выломал мою стенку, словно она из щепок сделана. Глаз подсказал следующее движение. Медведь попытается меня слопать.

Да хрен ему. Я зажег пламя в руках, сами руки обделал льдом, и схватил пасть.

Мой лед сломался, а меня откинуло.

Зверюга встал прямо надо мной, и зарычал. Какой же у него противный запах изо рта. Но вдруг я заметил, что в его пасть вставлен меч.

ЛИАНА! Я его выдернул.

Воу! Вот это меч. Его лезвие абсолютно такое же, как и у наследников лорда. Черное и острое. Как он тут оказался?

Пока я засматривался на него, мишка отошел от атаки, и вновь готовился нападать. Постой, косолапый, теперь все изменилось!

Я нанес, размахнувшись настолько, насколько я когда-либо вообще умел, катастрофический удар.

— Эльдар Геннадьевич, смотрите! Протокол увеличился, походу Шестов пошел по верному пути.

— Да какая разница, ведь теперь не осталось специалистов.

— Эльдар Геннадьевич, я могу вам помочь.

— В смысле.

— Ну, вы помните, что я был одногруппником у Каминова? — сказал заместитель Сечин.

— У кого?

— Это создатель всей нашей затеи по терапии в виртуальной капсуле.

— Да?

— Помните похороны, на которых вас застукали с девахой, делающей вам минет в туалете, тогда огромный скандал получился.

— Его я помню, еле уладили все.

— Ну дак мы были на похоронах Каминова. Это его похороны.

— Серьезно?

— Да. Я могу помочь, может быть. Ведь я ему помогал в самом начале, тогда еще в двадцатом году в магистратуре. Написал ему половину выпускной работы.

— О как.

— Если конечно многое не изменилось бы, я думаю, что смог приглядеть за ним.

— Ну, раз так, то давай.