Керчь-42

ГЛАВА ВТОРАЯ. На берегу Ахтанизовского лимана

Буря в (возможно, что своем) организме практически улеглась. Андрей Михайлович к тому же временно отошел от размышлений о сумасшествии, рассудив, что пока вокруг него творятся необычные деяния, можно подумать о них как о необычном и даже чудесном. В детстве он читал про Уленшпигеля, как тот поймал преступника-убийцу, что маскировал свои злодеяния под нападения волков, а также на месте преступлений оставлял мелкие указания, что это, возможно, волк-оборотень. Вроде там были убийцей сделаны щипцы для печения вафель, в которые при нужде вкручивались железные зубы впечатляющих размеров. Потому, видя страшные раны от них, сложно было подумать, что это вообще человеческих рук дело, а поскольку зубы были не совсем волчьи, так и о том, что здесь поработало чудовище. Когда все вскрылось- да, можно и вернуться к реализму.

Тем более, что мистические и непонятные случаи никуда не делись. Вот, была же история с семейством Дериенко. Тогда наркологическое отделение стояло отдельно от самой больницы (сейчас оно поменьше размером, но уже в основном корпусе). Докторша-нарколог уехала на курсы в краевую столицу, поэтому Андрею Михайловичу вменили в обязанность консультировать страдальцев в нем. Вот, как-то апрельским вечером его позвали туда. Привезла 'скорая' с Одариевских выселок деда Дериенко. Жена его попала в больницу с диабетом, так что дед Антон почувствовал свободу, которую немедленно и реализовал в виде беспробудного пьянства. К этому апрельскому вечеру он уже пить не мог, но развлекался милым занятием - подкидывал венские стулья к потолку так, что они грохались об пол и превращались в груду обломков.

Деду стукнуло 65 лет, но в данный момент он был крепок и мешали ему жить только две болезни- пупочная грыжа и белая горячка. Андрей Михайлович сделал все, что нужно, дед-истребитель мебели после назначенных лекарств мирно уснул. Дело было вечером в пятницу, поэтому наш герой, не видя ничего опасного у Дериенко и всех остальных страдальцев, собрался домой. На часах было 20.10. А завтра утром он придет дальше продолжить вызволение деда из лап зеленого змия. Послушал еще раз роскошный храп Дериенко и пошел домой. А утром, как и положено было, прибыл посмотреть. И его 'обрадовали': помер Дериенко! Ах, его же дивизию!

А когда - ну, в 20.20. Просто остановилось сердце. Еще раз его дивизию! И никаких предпосылок к немедленной отправке на то свет. Андрей Михайлович начал писать необходимые бумаги, как его позвали в приемное. Там сидел мужчина лет сорока, ему незнакомый, но прилично выглядящий и не обладающий 'лицом потатора' (на котором прямо написан алкоголизм его обладателя). Стало быть, не на госпитализацию.

--Что вы хотите?

--Здравствуйте!

Я племянник Антона Владимировича Дериенко, моя фамилия Заступ. Я хочу сказать Антону Владимировичу, что его жена, тетя Софья вчера вечером умерла в больнице. А можно ли будет его отпустить на похороны? Я даже прослежу, чтобы дядя ни капли не выпил!

Андрей Михайлович и брякнул, что увы, дядя его вчера тоже умер. Племяннику стало плохо, но его организм справился, и семейство хоронило не троих, а двоих.

Вскрытие ничего не показало. То есть с тем, что есть, дед Дериенко мог жить и жить -запас здоровья имелся. Никаких серьезных травм, кроме ободранных коленей.

Жил дед и помер, приблизительно в те же минуты, когда в терапии умерла его жена. Ну, там дело было посерьезнее, и смерть пациентки лечащим врачом ожидалась. А тут... Не было никаких оснований отправляться на тот свет. Кроме эдакого нематериалистического: жена позвала и увела с собой.

Возникают разные мысли о том, что они могут не попасть в одно и то же место, но пусть этим занимаются святой Петр и небесная канцелярия, а также святые заступники.

Кстати, а вот, может, потому сам Андрей Михайлович попал в вестибюль Аида, а не на ковер к святому Петру, из-за того, что не был христианином? Ну да, семья атеистическая, да и потом, когда произошел реннесанс христианства, и начальники, и бандиты дружно пошли в церковь, это его не убедило пойти туда же. Так и остался неверующим, но суеверным. Ну вот отчего-то получалось, что стоило черной кошке перебежать ему дорогу, как внезапно происходило что-то неприятное. Черные собаки - никак не влияли. Поэтому есть ли в том сакральный смысл или нет, но лучше, чтобы они не перебегали. Поэтому Андрей Михайлович, видя черного паршивца в опасной близости от пересечения его дороги, охотно давал крюк. Чтобы целее быть. Была еще у него плохая примета, после которой он ждал неприятностей, и они обязательно случались. А на все остальное вроде как мистическое не обращал внимание.

Кстати, о котах. Придется его Мурчику искать нового хозяина или хозяйку. Перспективы возврата старого крайне сомнительные. Утречком Мурчик отправился на прогулку, плотно поев, а вот ужин и теплое место в доме уже придется ему заново организовывать. Может, его Кузины возьмут? Их младшая всегда котиком восхищалась и норовила погладить. Или кто-то из родных приедет и заберет с собой? Лучше всех к нему относилась внучка Рая, только ей, как студентке, могут запретить его в общежитии держать. Или нет? Когда он осенью ездил туда, вроде как пара котов по коридорам шлялась. Должно быть, позволят. Это же не декоративная крыса и не змея, а обычный кот, который по своим делам ходит на улицу. Так что не осквернит священную чистоту общежития. А, может, и поголовье тараканов в нем уменьшит. Только Рае нужно ему показать, что тараканы - это не цыплята соседки Федосеевны, на них защита хозяйки не распространяется. Дальше с ними случится то же самое, что и с крысами, мышами, забредшими в огород жабами из ставка, а также с вольными птицами вроде скворцов и голубей.

Предлагавший все не возвращался, поэтому Андрей Михайлович попытался определить, где же находится он сам. Было довольно тепло, спину кое-где покалывала трава, запах роз был прямо одуряющий. И, наверное, оттого, что на голове его был одет венок, украшенный ими. Но хоть колючки в кожу не впивались, а то мог немного ощутить себя царем иудейским.

Кстати, а что означает венок из роз на мужчине? Если исключить различные любовные и свадебные ритуалы, то вроде бы у римлян венок из роз означал что-то про мужество. Кроме того, это знак тайны и, когда венок надет, то сила роз и обозначаемое ими мужество должно вливаться в голову носящего венок. Все пока в строку - и храбрости надо набраться для участия в сложном и непонятном деле, да и подлечиться тоже не мешало, хоть розой, хоть нет. Тайна тоже не помешает, ибо раз какой-то план есть, то всегда найдутся желающие его испортить.

Солнце грело правую сторону лица, шелестел легкий ветерок, неумолчно стрекотали цикады, но попытка пошевелить руками и ногами ни к чему не привела - они еще не его. Язык тоже не слушался. То есть к слуху добавились обоняние, осязание и частично проприоцепция. [18] Прогресс, конечно, есть, но пока не великий. Если же вспомнить древнегреческие рассказы про львов и кабанов, нагло гулявшим по местам прописки древних греков, становилось как-то беспокойно. В окрестностях его станицы, если даже лежать где-то за околицей, то шанс встретить зверя страшнее ежа невелик. А вот попасть под колеса, причем даже лежа в кустах - значительно выше. Автомобилизация, увы, тренирует только те извилины, что отвечают за сдачу экзамена в ГИБДД. За рулем же водители, неизвестно, чем думают. Только неделю назад видел он студента, который пытался проехать по мосточку через бывший рисовый чек на 'Паджеро', который вдвое шире этого мосточка! И не ночью и в тумане, а белым днем! Семейство Игнатюков, что живет на улице Кольцевой, вынуждено было усилить забор бетонными столбиками и вместо обычного бордюра поставить кое-что помощнее. Дом их стоит на углу и больно часто случается, что машины не вписываются в поворот. Игнатюк - старший, когда лечил прострел, говорил, что по его расчетам, забор и бордюр выдержат таран легковым автомобилем, но каждый раз, когда начинается вывоз зерна в Новороссийск, он с содроганием ждет, когда зерновоз тоже не впишется. Пока Игнатюку везет- в среднем три тарана в год, но ни один из них зерновозом.

Низко-низко над его лицом пролетел шмель. Да, сколько лет у него не было времени вот так просто побыть и послушать музыку цикад, полет шмеля и жужжание еще какого-то жука. Все время что-то находилось, что требовало внимания. Или просто дело в том, что он сейчас ничего не видит? Большая часть информации приходит человеку через зрение, поэтому и, глядя куда-то, отвлекаешься от цикад. Когда-то, в те самые древние греческие времена, хор цикад воспринимался греками как музыка. Эстетические чувства Андрея Михайловича этому возражали, но он нисколько не был против того, что иные люди ощущали все по-другому. Ведь тогда и музыкальные инструменты были попроще, да и явно звучали не так, как похожие современные. Так что доктор для себя сделал предположение, что с инструментами тогда было похуже, но древние голоса получше нынешних. Исключительно потому, что человек с сомнительной красотой и силой голоса, придя на некие Истмийские состязания и запев там козлетоном, вряд ли чего-то удостоился. Чтобы продвигать недостойных, нужна сложная бюрократическая структура, а Андрей Михайлович не допускал ее существования по этой части в древние времена. Это же не судостроение в Афинах! Вот подсудить кому-то из двух, что выступили более-менее одинаково- это, пожалуй, можно, особенно, если ставить оценки 'за артистизм'.

Эк его и одолели размышления не по медицине и не по будущей миссии, а по тому, что он много лет не обсуждал ни с кем! Видимо, копилось, копилось и накопилось. И разговоры с Мурчиком вечерами при просмотре телевизора все не вытянули!

Андрей Михайлович интереса ради попробовал пошевелить пальцами, и они поддались! Пожалуй, всего на пару миллиметров, но и это уже прогресс! Попробовал открыть глаза - увы, этого еще не позволено. Язык тоже не шевелился.

Ладно, надо ждать визита гостя- может, тогда язык будет освобожден, чтобы выразить согласие. Или гость все определит экстрасенсорно, что Андрей Михайлович готов, ибо возврат к тополю и плеску волн вызывает неприятные ассоциации с посмертием? Да и остальное надо бы уже включать, потому как следует выслушать наставление о том, кто эти шесть избранных и где их искать. Впрочем, если его сознание действительно перенесено в чужое тело, то оно должно там как-то прижиться и не сразу, поэтому рука уже шевелится, а вот язык -еще нет. Звучит логично, но вот как на самом деле - кто ведает? Впрочем, есть возможность испытать и прочувствовать.

Еще интересно - чье это тело? Или тело все же его собственное? Тогда есть сильные ограничения: организм был не сильно молодой, а в пятьдесят три служили явно не рядовые бойцы, а минимум старшие офицеры или политработники, то есть не офицеры, а командиры. Ну да, в сорок втором году, чтобы человеку было пятьдесят три, то он должен был родиться в конце восемьсот восьмидесятых. Кстати, как Мехлис, который родился в восемьдесят девятом, вроде бы. А из этой арифметики вытекают несколько следствий- это уже третья большая война, и минимум в двух, считая и Великую Отечественную, его новое 'Я' должно было участвовать. И опять же ранг -минимум старшего комсостава или политического. Рядовым - это можно было попасть в ополчение, если не выглядеть старой развалиной, и то ненадолго. Вот тут таится другая сложность: сам Андрей Михайлович закончил расчеты с военкоматом в звании капитана медицинской службы и без опыта войны. Если его засунуть в тело какого-то военврача второго ранга, то есть надежда, что он справится. Хирург из него неважный, но терапевт или невропатолог достаточно пристойный. И в некоторых других делах кое-что умеет. Приходилось даже вывихи вправлять и роды принимать. Нельзя сказать, что душа к акушерству лежала, но дети иногда рождаются в неподходящих местах и очень быстро. Вот и приходится непрофильным специалистам работать. С ОТМС [19] тоже как-то можно разобраться. Но вот если его ожидает тело какого-то полковника - вот тут туши свет. Какой бы ты ни был умный и сколько бы книг не прочел, а есть в военном деле много чего специфического, чтобы вот так сразу стал полковником и все освоил.

Особенно то, как работает вся система в армии: кто что делает и что должно быть сделано, когда командир части решит наступать послезавтра на рассвете, для выполнения его приказа. К сожалению, во множестве прочитанных им книг героико-фантастического содержания, авторы их все представляли себе на уровне древних времен, когда армия некоего полководца была именно такого размера, чтобы вождь ее мог видеть почти всех и почти до всех докричаться. Сам Андрей Михайлович тоже всего не превзошел, но хотя бы догадывался о сложности военного мира.

А вот окажется тело хотя бы командиром бригады и что он будет с тремя- четырьмя тысячами подчиненных делать? Даже вот просто составит он план наступления правым флангом на хутор Левый (ибо спящий внутри талант это подсказывает), а из штаба армии его одернут: дескать, план показывает незнание азов тактики, так как участок прорыва взят очень узким, а оттого фланкируется немецкой артиллерией.

Андрей же Михайлович его взял из опыта конца войны, когда на это перестали обращать внимание. Но вот его за это вполне могут и с должности снять, и основание прямо железобетонное: не может бригадой командовать человек, не знающий уставы.

Доктор лежал, наслаждался природой, размышлял об отвлеченном, пытался вспомнить, что он читал про тогдашнюю тактику и с удовлетворением ощущал, что начинают чувствоваться ноги, шевелиться они еще не могли, но уже пробегали по коже их мурашки, да и положение ног в пространстве уже Андреем Михайловичем осознавалось. Не просто так - где-то там должны быть, а уже как в прежние времена. А вот язык ощущался как комок во рту.

Так он лежал и развлекал себя, ожидая полного восстановления сил и возможностей, пока на него незаметно не спустился сон. Когда Андрей Михайлович засыпал, у него мелькнула мысль о греческом боге сна, которого изображали с цветком мака, но дальше этого мысль не пошла, ее поборол сон.

Когда-то позже глаза открылись и обнаружили перед собой кочку. В уши ударил вой авиационного мотора, а потом длинная очередь из какого-то автоматического оружия. Совсем неподалеку грохнули несколько несильных взрывов, и Андрей Михайлович вжался лицом в землю, подальше от возможных осколков.

Только поднял голову, а как снова пришлось прятать, потому что снова ударила очередь, а вслед за нею снова завыл мотор.

Андрей Михайлович поднял голову и успел заметить два рыбкообразных силуэта самолетов, уходящих на юго-запад.

Вокруг ничего не горело, хотя запах какой-то горелой химии в воздухе витал. Андрей Николаевич ощутил, что видит, слышит, и тело ему подчинялось. Ощущения, что он ранен, не было, то есть ни теплой струйки по телу и ни слабости от снижающегося давления, ни боли. Хотя что-то на лице было, и что-то оказалось грязью. Когда приземлялся, собрал лицом изрядно глины с поля, так что хоть сажай цветочки на физиономии. А может, и виноград получится пристроить. Силуэтов самолетов видно не было, и Андрей Михайлович встал. И это получилось легко и свободно, словно либо здоровья прибавилось, либо помолодел. Гм, неужели это так и есть?

Он оглядел себя. Взгляд увидел одновременно существенное и несущественное, ибо существенным был изрядный слой грязи на одежде, а несущественным был тот же слой грязи, так как одет Андрей Михайлович в кожаное пальто, оттого грязь эта должна быстро кончится - тряпочка, лужа и немного старания. На сапогах тоже было что смывать. Оказывается, на нем была и фуражка, но она от грязи не пострадала, ибо как-то аккуратно свалилась и лежала рядом. Еще на нем была кобура, полевая сумка, противогазная сумка и фляга. Они тоже от грязи серьезных потерь не понесли.

Так! А кто еще рядом есть? С другой стороны дороги, громко ругаясь в адрес и душу пролетевших немцев, поднимался мужчина в военной форме, по виду-типичный водитель. Машина тоже присутствовала и на первый взгляд, от атаки с воздуха не пострадавшая. Не стоило забывать про дорогу- это было шоссе в старом смысле этого слова, то бишь снабженная кюветами грунтовка. Асфальт- ну откуда ему тут взяться...

--Да успокойся, перестань ругаться и глянь, что с машиной, не попало ли в нее?!

--Никак нет, товарищ полковой комиссар, дырок нет! А вас не задело?

--Только всю грязь с поля собрал! Тряпка у тебя найдется под сидением?

---Щас, щас!

Получив тряпку, Андрей Михайлович пробежал десяток метров до небольшого озерца и быстро привел себя в порядок, регулярно поглядывая на небо. Водитель тоже чередовал приведение себя в относительно чистый вид с обихаживанием автомобиля. Андрей Михайлович с опозданием понял, что про машину он спросил, а про самого шофера-нет, и устыдился своего эгоцентризма, поэтому, подойдя, исправил ошибку.

--Да ничего со мной страшного, руку только ободрал, как заправляться будем, так и бензинчиком протру- дезинфекция будет!

--Покажи-как свое нестрашное...

И правда, ничего страшного и до свадьбы заживет. А то и сильно раньше.

--Можем трогать или ты еще не везде поглядел?

-Да, садитесь, товарищ полковой комиссар, только стекло опустите и сколь можете, за воздухом поглядывайте. Не всегда они (тут последовали восемь слов, определяющих родство немецких пилотов с древесиной и жабами) мажут при атаке!

--Гляжу, глаз не отвожу!

И, так процитировав старую песенку из детства, Андрей Михайлович опустил стекло и попробовал высунуть наружу голову. Увы, это надо было делать без фуражки, но и то с мизерными надеждами на успех.

Мотор машины поворчал-поворчал и завелся. Поехали! А куда они едут? Этого Андрей Михайлович не знал, но догадывался, что явно в сторону Тамани. Впрочем, это могла оказаться какая-нибудь Нижнестеблиевская или Темрюк. Или вообще Скаженная Баба- было тут такое не то село, не то хутор. А, может, и не хутор, но что-то такое на картах имелось.

Но раз его везут, то водитель знает, куда надо. Пейзаж такой он видел по дороге из Анапы на Чушку. Лиманы, камыши, болотца, виноградники и мокрая здешняя весна или зима. Февраль - вроде как еще зима, но вполне может быть плюс пятнадцать и зеленеть травка, а вместо снега -дня три дождя. Или снег, но к обеду растаявший.

В его станице зимой было попрохладнее. Его? Уже его, ибо привык он к ней за четверть века жизни с тех пор, как сел в Краснодаре на автобус и поехал туда, ибо в краевой столице 'не расцвело там счастие мое'. И в другом месте тоже.

Но хватит думать о минувшем, сейчас настоящее и совсем непривычное! Вроде бы, все идет именно как обещали ему: и засунули в новое тело, и послали в нужное тому самому приходившее время - спасать шестерых, про которых еще ничего не сказали!

Да, шестерых, но кто они? Может, позже всплывет. Итак, место нужное, время-вроде бы совпадает, хотя зима 1941-1942 года было сильно морозная, аж пролив замерз, тело у него новое, помоложе, и вроде с хорошим здоровьем. Звание тоже достаточно высокое: полковой комиссар. Минимум военком дивизии, а, возможно, и обитатель довольно немалых штабов и политотделов. То есть возможности есть.

Это тебе не в пляжных шортах с банкой пива в руке попадать в прошлое! Встречался ему подобный роман. Впрочем, авторы их словно соревновались, как сложнее и оригинальнее вставить героя в неудобства, чтобы он все невзгоды, придуманные автором, героически поборол. Бывали и перенесения в эльфов, орков и, кажется, драконов. В полкового комиссара -это лучше, чем в летающую тварь! Андрей Михайлович не помнил, читал ли он книгу про попаданство в какого-то там слизняка с другой планеты, но твердо верил, что кто-то про это напишет! Ну вот не верить в это - все равно, что не верить, что Чабаненков не напьется в ближайшую субботу! Семен Чабаненков жил во втором подъезде их дома, на втором этаже. Соседки снизу уверяли, что когда он примет на душу(населения), то начинает плясать так, что здание вибрирует. Тут они привирали по вековечной женской привычке. И правда: вот расскажут они подругам, что сосед сверху пьет и пьет безбожно- кого можно этим удивить?! Даже если так безбожно пьет муж - тоже кто проникнется ужасом ее жизни? Такого ужаса везде, как камыша в ставке. А вот если поведать, что от буйства пьяного соседа аж домик шатается, так и внимание с сочувствием выдано будет.

В станице был один домик, бывший детский сад, который в свое время так жидко построили, что пришлось стягивать его железными связями, чтобы стены не трескались и не разваливались. В нем 'дикие танцы' могли ощущаться, как дрожь всего здания.

Но оттуда детский садик давно убрали, сейчас в нем какие-то коммерсанты что-то фасуют и пакуют, и пока их не придавило. Насчет же восьмиквартирного дома, где жил сам доктор и Чабаненков - это была бы клевета на честное имя его строителей из районного ПМК или СМУ (Андрей Михайлович не помнил, кто именно из них тогда строил).

'Эмка' тряслась по ухабам, шофер вполголоса ругал дорожников, которые мышей не ловят и даром едят казенный паек, а доктор решил провести некоторую ревизию своих, скажем так, запасов-кто он, куда он, откуда он и что есть в наличии, кроме нескольких предметов снаряжения. В противогазной сумке- только то, что там и полагается иметь. Андрею Михайловичу приходилось слышать, что противогазы за отсутствие прямой нужды миллионами 'терялись' и использовались для разных утилитарных нужд, а сумка превращалась в дополнительный аналог вещмешка. Особенно ввиду того, что с остальными предметами снаряжения было туго, подсумок чаще всего выдавался один, вот и в противогазную сумку попадало то, что не помещается в него. Ну и разное нужное. Скажем, вещмешки тогда выпускались без карманов снаружи, потому, если тебе надо достать оттуда что-то вроде мыла и полотенца, то приходилось развязывать и рыться внутри, отыскивая, куда от толчков при переноске забилось мыло.

А если положишь в сумку, то искать куда проще. Так ему поясняли ветераны войны. Когда Андрей Михайлович стал заниматься иглотерапией, то на лечебном сеансе пациент должен лежать с нержавеющей сталью в нужных местах полчаса или чуть больше. А сеансов может быть и десять, и двадцать. Вот, пока процесс исправления циркуляции энергии Чи двигается, можно и послушать рассказ. Ветерана -кавалериста о том, что было на войне, женщины- мастера из кондитерского цеха -как готовятся разные вкусные изделия. Или что-нибудь о жизни человеческой. Андрею Михайловичу не раз говорили, что он как-то располагает к откровенности, и это впечатление оправдывалось. Конечно, не всегда было время послушать, но старался. Когда внимательно и задавая вопросы, когда вполуха, параллельно заполняя карточку или бланк. Не все запоминалось, но вот теперь может и пригодится.

Да! А вот сейчас его машину могут остановить и проверить документы - а кто он?

Надо глянуть и глянул. Что самое приятное: имя-отчество были такие же, фамилия очень схожей. Не придется теперь учиться чужим! Должность- инструктор политотдела Закавказского фронта. Ого! Вот это ему голос, клявшийся темными водами, так придал веса! Надежно сработано, прямо хоть бери этих шестерых и иди выполняй 'особое задание штаба фронта'. Осталось уточнить, кого именно брать и вести за собой. Не мешало бы еще узнать, какое сейчас число и куда он должен прибыть и за какой надобностью.

Вопросов много, ответов пока нет. Привычное дело. Когда тебе звонят в ординаторскую и просят спуститься в приемный покой, то ты так и идешь, навстречу неизведанному и тоже имея одни вопросы без единого ответа.

Потом находишь их. Иногда очень глубоко, проведя раскопки в теле или голове пациента. Случалось - и полное отсутствие их, когда 'Скорая' или родичи привезут уже скончавшегося. Вроде и спешил, но не успел. А ответы тогда будут у патологоанатома, мог ли Андрей Михайлович что-то сделать, развей он сверхзвуковую скорость и явившись на место действий не через две с половиной минуты, а секунд через пяток и не врезавшись в угол по дороге.

Машина обгоняла идущие на запад обозы и колонны пехоты. Андрей Михайлович вспомнил про то, что в Керченской операции плохо себя показали дивизии, укомплектованные жителями Кавказа, которые не всегда и понимали, что им командует командир, и приглядывался к лицам идущих в колоннах бойцов. Лица восточного вида попадались, но не сплошняком, хотя эта часть явно была укомплектована людьми старшего возраста, молодежи попадалось совсем немного. Андрей Михайлович пригляделся еще и обнаружил, что у идущих бойцов не винтовки со штыками, а карабины, да и станковых пулеметов не видно. Может, это саперы или дорожники? Тогда и немолодые люди в строю понятны.

Или просто недовооруженная дивизия, которой дали, что есть, с расчетом, что потом ее снабдят получше? Так тоже может быть, а как есть? Темна вода во облацех, как выражался отец Иван, когда его камни в почках приводили в больницу.

Тут навстречу им вывернулась другая 'Эмка', разъехаться с которой удалось с трудом -дорога узкая, да и колонна мешала. Его водитель долго выражался в адрес краснодарских недоучек, которых мобилизовали в шоферы, а те и рады, но в правилах путаются, а соображения по молодости нету ни на понюх табаку....

Под ворчание своего Автомедонта {20] Андрей Михайлович отчего-то задремал. Не то его укачало в машине на тряской дороге, не то его тело ночью отчего-то не доспало, а вот теперь добирало упущенное. Может, и собирался дождь. Чем старше становишься, тем будешь чувствительнее к ранее игнорируемым вещам. В институте Андрей Михайлович подрабатывал сторожем и честно не спал на дежурстве, бдительно охраняя доверенное хозяйство. Потом спать ему не хотелось часов до трех дня, так что бороться со сном приходилось разве что на последних семинарах, а лет с сорока стало после обеда хотеться подремать- вне зависимости от того, трудился ли ночью или нет. Андрей Михайлович когда боролся с напастью, когда сдавался без боя, но факт был в том, что организм изменялся. Так вот и тут -он находится в не в своем теле, но тоже не восемнадцатилетнего. И кто знает, как у прежнего владельца было со здоровьем - пока не ощущается чего-то серьезного, но может, когда продрогнет, вылезти, скажем, малярия или болезнь суставов, которая обычно спрятана глубоко.

Так что пока Андрей Михайлович задремал и так ехал навстречу подвигам и приключениям. Он, естественно не знал, что задремал не от того, что минувшей ночью был на погрузке в Новороссийском порту частей 404 дивизии и не потому, что доставшееся ему тело тоже после обеда тянуло ко сну. Ему во сне кое-что сообщали о том, что надо и как надо. Сообщили бы чуток раньше, но немецкие самолеты разорвали связь. Поэтому Аполлону Погибельному пришлось снова подключаться. Это было не столь приятно и не столь дешево в смысле платы иным богам за такую услугу, как хотелось бы, но необходимо. Поэтому бог света снова установил нужный контакт, а в памяти сделал заметку, что кое-кому он это припомнит и мало тем не покажется. Точнее, двоим. Воздушные стрелки пойдут прицепом.

АВТОРСКАЯ ВСТАВКА. ДОКУМЕНТЫ ЯНВАРЯ 1942 ГОДА.

ОПЕРСВОДКА ?297 к 10.00 15.1. 1942 Опергруппа Кавказского фронта. Краснодар, карта 100.000

Кавказский фронт во взаимодействии Черноморским флотом и Азовской флотилией продолжали выполнять задачу по овладению Крымским полуостровом, Приморской армией продолжали оборонять Севастополь.

51 армия.

Ночью на фронте армии редкая ружейно-пулеметная перестрелка.

8.00 15.1 противник из района Киет и Сеит-Асан перешел в наступление против передовых батальонов 224 и 390 СД. До двух рот противника из района Киет наступает направления отм.25.2 и до одной роты из Апак, Джанкой. Из Сеит-Асан наступает пехота противника под прикрытием дыма и бронепоезда. Авиация противника штурмует боевые порядки частей 224 и 390 СД, сбит один истребитель противника. Части 224 и 390 СД отражают атаки противника и готовятся перейти в контр-наступление и овладеть Джанкой, Сеит-Асан, Киет.

Бой продолжается.

44 армия.

Противник течении ночи вел арт.мин. пулеметный огонь из районов курган с отметкой +6.4, Изюмовка, Стар.Крым. Армия занимает прежние рубежи обороны. В течении ночи части армии вели разведку в направлении Нов.Басалак, Шейх-Али, курган с отметкой +6.4, кург. Кара-Оба, Греч.Криничка, Армутлуг.

Разведотряды 157 СД ведут бои за овладение 3 курганами ( 1км. с.з.Карагоз),Изюмовка, кург. Мишень, кург Кара-Оба.

В 8.00 15.01.42 противник перешел в наступление по всему фронту 236 СД. До полка противника наступает на Кулеча-Мечеть и до полка на Капусталяк, Розальевка. Авиация противника бомбит и штурмует боевые порядки наших частей. Идут напряженные бои.

По уточненным данным потери личного состава с 29.12.41 по 10.01 42:

236 СД-

Убитых-385

Раненых- 787

Обмороженных -754

Пропавших без вести-318

Заболевших с эвакуацией в госпиталь-10

Всего- 2254

157 СД

Убитых-220

Раненых- 433

Обмороженных -123

Пропавших без вести-235

Всего- 1011 чел.

63 ГСД

Убитых-106

Раненых- 115

Обмороженных - 49

Пропавших без вести- 22

Заболевших с эвакуацией в госпиталь-63

Всего- 355

251 ГСП

Убитых-59

Раненых- 140

Обмороженных -19

Всего- 218

76 полк связи

Убито 138 человек.

Приморская армия.

Противник в течении ночи активности не проявлял. На отдельных участках вел редкий огонь и проводил смену частей на участке 2 сектора в районе Шули. Части армии удерживали занимаемые позиции и вели разведку противника и проводили частичную перегруппировку.

За истекшие сутки поступило раненых 105, обмороженных 56, больных 52.

47 армия

Армия передислоцировалась из Центральной части Кавказского хребта в новые районы для охраны и обороны Азовского побережья от Приморско-Ахтарской до мыса Железный Рог и Черноморского до реки Псоу.

Части армии заняли районы:

Полевое управление Штаарма-Н.Баканская.

138 ГСД

- Ольгинка, Небуг, имени Куйбышева, Эмельяновка.

Штадив-Туапсе.

77 ГСД

Сосредоточилась Абинская, Ахтарская, Холмская.

Штадив- Абинская.

156 СД

Бородинская, Петровская, Роговская

Штадив- Роговская.

56 ТБР-Владимировка, Раевская, Тоннельная.

Штаб бригады-Владимировка.

547 ГАП- Новороссийск, Шесхарецк.[21]

Штаб-Новороссийск

13 мотоциклетный полк- Туапсе.

ВВС Кавказского фронта и ЧФ в ночь на 15.01 боевых вылетов из-за размокания аэродромов не производили.

По дополнительным данным ВВС Кавказского фронта за период 13 и 14.01 было дополнительно произведено 80 самолето-вылетов, из них 60 на прикрытие, на уничтожение войск противника 18, на разведку-2.

Сбито в воздушных боях 2 самолета (один Ю-88, один Ме-109), уничтожено 5 автомашин,10 повозок, вызван пожар железнодорожного эшелона.

Наши потери -сбит самолет И-153. Летчик лейтенант Джола выпрыгнул на парашюте. Тяжело ранен. самолет сгорел. Не вернулся на свой аэродром 1 экипаж МБР-2.

Не вернувшийся 10.01 самолет ТБ-3 132 АДДД (командир экипажа капитан Кожава) вернулся в свою часть вместе с экипажем.

Черноморский флот продолжает перевозку войск и боеприпасов согласно плану.

В результате эффективных действий линкора 'Парижская коммуна', обстреливавшего своим огнем скопление войск противника и тяжелую батарею в районе Старый Крым, батарея противника прекратила свои действия.

ПОГОДА- в районах Краснодар, Таманского и Керченского полуострова облачность 10 баллов, с утра прояснение, без осадков, ветры слабые, температура от -2 до +1, дороги в прежнем состоянии. Часть аэродромов размокла-непригодна для взлета.

Связь с Генштабом и армиями нормальная.

Подписи- Разуваев, Кизюров, Смирнов.

Отпечатано 16 экземпляров.

Разослано по списку.

Исп. Подполковник Солнцев

Печ. Хараш. 15.01.1942.

Примечание автора к документам.

Текст дан близко к исходному тексту, сняты только отметки об уровне секретности.

То, что мыс Железный Рог относится к Азовскому побережью- за это ответственны составители.

За ошибки тоже.

251 горнострелковый полк относился к 9 горнострелковой дивизии. Проходил тренировки для использования в качестве десантной части, поэтому пошел в десант в Феодосию, в первый его бросок, отдельно от своей дивизии.

Разница в потерях дивизий 44 армии объясняется очередностью их высадки.

Потери полка связи, состоящие только из убитых, явно связаны с гибелью связистов на каком-то из потопленных транспортов.

Кстати, 12 стрелковая бригада находилась на 13 января в районах Кой-Асан, Татарский Харсыз-Шивань.

Отраженные в тексте места боев - это места наибольшего продвижения войск фронта на запад в Крыму. Вскоре немцы займут Феодосию, что случится 18 января, и линия фронта надолго застрянет на Парпачском перешейке, к востоку от указанного города.

Киет, Сеит-Асан, Старый Крым, Изюмовка, Кулеча-Мечеть, Капустальяк, Карагоз- это населенные пункты на естественном рубеже-реке Чорох-Су. Видимо, по нему в основном и прошла линия фронта, благо на генштабовской карте западный берег реки показан обрывистым. Шейх-Эли, Греческие Кринички- на несколько километров западнее рубежа реки.

Вернемся к предыстории десантной операции.

План операции родился ранее 26 ноября 1941 года, когда командование Закавказского фронта в своей телеграмме в Ставку заявило о целесообразности проведения операции в Крыму с целью не допустить переброски немецких войск из Крыма и уменьшить возможность давления противника на Севастополь.

Второй штурм последнего начался в декабре, но возможность повторения его была вполне прогнозируемой. Вечером 28 ноября в разговоре по прямому проводу с Москвой командующий фронтом Козлов получил одобрение на нее в форме: 'Не только разрешает, но и предлагает'!

30 ноября фронт предоставил свой план действий. По нему в наступлении участвовали две армии -51 и 44, которые должны были форсировать Керченский пролив, и, наступая на запад, освободить Керченский полуостров и Феодосию. Глубина операции 100-110км, темп ее 10-15 км в сутки. Обе армии высаживались на восточное побережье полуострова и наступали: 51 армия на Тулумчак (ныне не существует, но тогда располагалось севернее Владиславовки), а 44 я- на совхоз Кенегез (скорее всего, это нынешнее Прудниково, поскольку Кенегезов было несколько). То есть планировался фронтальный удар и фронтальное же продвижение на запад, хотя для ускорения продвижения планировалось от одного до двух десантов во фланг немцам и парашютный десант на Ак-Монайский перешеек с целью перехвата дорог отступающим немцам. Ставка и фронт не были уверены в том, что Азовское море не замерзнет, поэтому Москва предостерегала об этом Козлова, а он в плане говорил о возможности атаки лыжными частями через замерзшее море с севера на занятый немцами берег.

Для воздушного десанта имелся только один батальон, поэтому фронт просил усилить его как десантниками, так и авиацией для высадки его.

6 декабря Черноморский флот предложил несколько другой план, добавив к высадке в районе Керчи высадку в Феодосийском порту. Высаживая десант непосредственно в порт, адмирал Октябрьский шел на риск, поскольку выполнение плана могло сорваться. Высадка десантников непосредственно в порт с боем в 20 веке происходила до этого момента только дважды-это были диверсионные десанты в Зеебрюгге и Остенде. От Октябрьского же требовалось не заблокировать порт, как у английских десантников, а захватить и в дальнейшем использовать по назначению. В случае успеха немецкие войска в районе Керчи оказывались под угрозой окружения, и угроза эта нарастала с каждым шагом десанта на север из Феодосии. Побережья Азовского моря находилось даже меньше чем в тридцати километрах от места высадки, и до узловой железнодорожной станции Владиславовка от Феодосии сейчас шестнадцать километров. То есть даже при умеренной скорости наступления на север угроза окружения могла появиться очень быстро.

Решение имело еще и такой плюс как захват еще одного порта для снабжения войск. Для высаженных на востоке полуострова снабжение бы пришлось возить в разрушенный бомбардировками Керченский порт и относительно небольшой Камыш Бурун. С каждым шагом на запад снабжение приходилось возить от этих портов все дальше и дальше, и чем возить? Высадка собственных транспортных средств стрелковых дивизий производилось бы далеко не сразу, Железную дорогу немцы при отходе разрушили бы, и войскам пришлось бы воевать, имея перебои со снабжением. Поскольку 51 армия подвижных войск не имела, а в распоряжении фронта имелся только один танковый батальон, то даже догнать отступающие немецкие войска становилось сложно.

Высадка в Феодосии облегчало снабжение войск 44 армии и превращала ее стрелковые соединения в подвижные - за счет того, что их перебрасывали на кораблях, выводя во фланг немцев.

? декабря Ставка утвердила план операции, объединив варианты фронта и флота

Готовность войскам фронта планом операции предписывалась к исходу дня 19.12.1941 года.

Силы фронта составляли 10 стрелковых и горнострелковых дивизий и две стрелковые бригады. Силы же противника на Керченском полуострове оценивались как две пехотные дивизии и одна румынская кавалерийская бригада.

У немцев были собственные планы, и Манштейн 17 декабря начал наступление на Севастополь. Девятнадцатого числа там уже создалась критическая обстановка.

Но при этом Манштейн, готовя штурм, стянул туда все возможные силы, оголив условно второстепенные участки. При этом на таком условно второстепенном участке, именуемом Керченским полуостровом, осталась только одна 46 пехотная дивизия немцев и корпусные части 42 армейского корпуса. Надежно защищать полуостров одной дивизией было нельзя, поэтому, если не удавалось сбросить десантный отряд в воду или хотя бы локализовать его в ближайшие дни, устойчивость обороны становилась призрачной. С учетом высадки у Феодосии, то, как только она удавалась, тогда 46 ПД попадала в очень сложное положение.

Поскольку шли упорные бои под Ростовом, то немецкое командование перебросило туда еще часть сил- авиацию и 73 пехотную дивизию из 11 армии. Манштейн с ее отправкой под Ростов тянул, как только было возможно, и не зря.

Но тяжелое положение Приморской армии в Севастополе помешало планируемой высадке. Во-первых, из состава 44 армии вывели 345 дивизию и 79 стрелковую бригаду и отправили в СОР. Что принесло ряд неудобств, так как именно 79 бригада тренировалась в качестве передового отряда высадки.

Кроме того, на переброску подкреплений в Севастополь были отвлечены корабли и транспорты, что потребовало отсрочки высадки в Феодосию. Произошло изменение в планах высадки- согласно плану от 7 декабря в Керчи и Феодосии должны были происходить одновременно, а вот теперь феодосийский десант становился вторым по очереди. Собственно, это в свое время и предлагал адмирал Октябрьский, потом Ставка изменила, а вот теперь вернулись к первому предложению. И это было только лучше - ведь тогда 46 дивизии немцев было бы сложнее вовремя уйти с полуострова, если она будет скована борьбой с высадившимися возле Керчи советскими войсками.

Требовалось и время на замену отправленных в Севастополь войск другими.

В окончательном варианте высадке войск 51 армии планировалась начаться 26 декабря, а 44 армии- в районе горы Опук -26 декабря, а в Феодосии 29 го.

Воздушный десант, который должен был быть высажен в районе Владиславовки, переадресовывался в район станции Багерово (сейчас это 15 км западнее Керчи).

Забегая вперед, следует сказать, что он там не был высажен.

26 декабря 51 армия должна была была высадиться Азовской флотилией в пяти местах, а Керченской военно-морской базой- тоже в пяти местах.

Кроме того, Черноморский флот должен был высадить один горнострелковый полк в районе горы Опук. Опять же забегая вперед, надо сказать, что у горы Опук высадка не состоялась, а предназначенный для нее полк высадился у Камыш-Буруна, усилив тамошний десант, и случилось это куда позднее.

К сожалению, из пяти десантов Азовской флотилии было высажено лишь три, причем один из них можно не считать, поскольку удалось высадить лишь 18 человек из 530. Остальные два сделали свое дело, в бой пошли даже 6 танков, высаженных в первом же эшелоне, что было новым словом в отечественной практике. Десантов в Керченском проливе тоже высадили числом меньше запланированного, но 302 дивизия уверенно держалась на берегу и постепенно расширяла плацдарм. Высадка у горы Опук не состоялся. В итоге немцы были поставлены перед необходимостью бороться с четырьмя-пятью десантами одновременно. Потом планирование десантов подвергали критике, дескать, больно широко замахнулись, да и сил выполнить не было все, что намечалось. Но результат 'широкого размаха' был.

Немецкое командование насчитало 25 высадок в ДЕСЯТИ местах, и среди кораблей поддержки узрело даже эсминцы. В шести местах оно якобы отразило десанты, но в четырех местах десант таки закрепился. Немцы считали, что опаснее всего высадки Азовской флотилии на севере, поэтому Камыш-бурунские десанты ими были недооценены и против них бросили недостаточные силы. В итоге 46 дивизия сразу же ощутила, что сил маловато, да и с выбором точки приложения наличных скудных сил были большие проблемы.

Манштейн же был сильно занят Севастополем, упорно проламывая его оборону. Там создалось сложное положение, поскольку бои шли совсем недалеко от Северной бухты-за станцию Мекензиевы Горы, которая регулярно переходила из рук в руки.

Тем не менее, он нашел подкрепления против десантов для 42 корпуса. На восток отправились румынские кавалеристы и горные стрелки. Поэтому он рассчитывал, что те достаточно быстро явятся в нужное место, поскольку кавалерия относится к подвижным войскам, и быстро исправят положение.

Кроме того, один полк 73 пехотной дивизии, что предназначалась для отправки под Ростов, был из Геническа развернут обратно в Крым.

Утром 29 декабря румынские кавалеристы находились между Феодосией и Керчью, остальные силы были еще на подходе к Феодосии. И тут к Феодосии явился Черноморский флот и начал высадку десанта в порт. Гарнизон города упорно дрался, но сил отразить такой силы удар с моря у него не было. 46 дивизия была под Керчью, румынская кавалерия где-то в полях между Феодосией и Керчью, и тут на тебе-удар в тыл и предпосылки для окружения, тем более, что Феодосия была немцами потеряна еще в течении дня.

29 декабря у господина генерала Шпонека, что командовал 42 армейским корпусом, сдали нервы, и он сообщил Манштейну, что оставляет район Керчи, ведет 46 дивизию на Феодосию, где и собирается сбросить десант в море. После чего свернул радиостанцию и стал заниматься исполнением этого плана, поэтому Манштейн не смог запретить заниматься этим. Разумеется, сказанное в радиограмме-это официальная версия, изображающая хорошую мину при плохой игре, поскольку, уйдя к Феодосии, 46 ПД давала дорогу десантам Азовской флотилии и КВМБ. Практически 46 дивизия вышла к Владиславовке к утру 1 января в совершенно измотанном маршем виде. Взять Владиславовку, уже занятую советским десантом, не получилось. Сбросить десант в море-тем более. Получилось лишь ускользнуть в еще существующий коридор на запад.

Частями 51 армии было взято 43 орудия и 13 минометов. Скорее всего, это оставленная артиллерия 46 ПД или румын, которые, видно, почуяли, что дело плохо, и тоже выскользнули в коридор севернее Владиславовки.

Ко второму января к этому пункту подтянулись передовые части 302 дивизии, высадившиеся ранее у Камыш-Буруна. Керченский полуостров был освобожден. Немцы и румыны спешно выстраивали оборону западнее Феодосии.

2 января части 236 стрелковой дивизии 44 армии, высаженные в Феодосии, вышли на рубеж -восточные окраины Киет, Аппак, Кулеча-мечеть, Сеит-Али, Асан-бай.

251 горнострелковый полк овладел районом кургана Мешень.

Не правда ли, знакомые названия, перечисленные в сводке от пятнадцатого января?

Штурм Севастополя был прекращен, немецкие дивизии из-под города начали перебрасываться на восток Крыма. Приморская армия воспользовалась отводом немецких резервов и несколько потеснила немцев, но у нее не было сил для опасного для немцев прорыва. Прибывшие на восток полуострова дивизии перешли в наступление и оттеснили советские войска на рубеж Кой-Асан, Арма-Эли, Огуз-Тюбе, Ак-Монай, Корпечь... Потом эти названия будут месяцами фигурировать в сводках Крымского фронта, описывающих попытки все снова и снова прорывать оборону противника.

Кой-Асанский узел сопротивления последний раз фигурировал в задачах фронта шестого мая, когда уже было дано распоряжение перейти к обороне, но таки взять этот Кой-Асан. Между обоими линиями фронта расстояние не такое большое, приблизительно три десятка километров, но в этих 30 километрах уместился удобный Феодосийский порт. Выше уже говорилось о неудобствах перевозок из Керчи и Камыш-Буруна к фронту.

Есть и неясный момент: взятие советскими войсками Феодосии ознаменовалось обильными трофеями, в том числе переправочным парком, 438 грузовыми автомашинами,103 легковыми,183 специальными, 300 мотоциклами.

Хотелось бы знать, не вернули ли части Манштейна это богатство обратно. С трофеями такое бывает. В ноябре 1941 года в Керченской крепости остались большие запасы авиабомб и артиллерийских снарядов, принадлежащих Черноморскому флоту. Видимо, это были не сильно ходовые боеприпасы, потому как они мирно лежали на складах до мая 1942 года. Не подорвали их ни при оставлении Керчи советскими войсками в ноябре, ни в декабре, когда немцы тоже оставили город.

И только в мае 1942 года руководящий обороной Керченской крепости батальонный комиссар Мартынов при оставлении ее распорядился подорвать склады с боеприпасами.

**

Андрей Михайлович доехал до Тамани и не был больше атакован никем. Обедать пришлось на ходу, ибо он полагал, что чем быстрее окажется на другой стороне пролива, тем станет лучше. Водитель, возможно, думал иначе, но даже не ворчал, что, дескать, не дают времени осмотреть машину. А фронт все ближе.

Но коль владыка баранки не возмущался, то и был дополнительно загружен.

Пока полковой комиссар ходил к коменданту и в прочие места, водителю было дано задание заполнить все наличные емкости водой перед 'форсированием' пролива. Андрей Михайлович заявил, что с водой на другом берегу не здорово хорошо, отчего в Керчи чуть ли не единственный нормальный колодец именуется Сладким (можно сделать вывод, какая гадость содержится в остальных). Поэтому он и полковой комиссар будут пить воду, которая колеблется по качеству от просто отвратной до доводящей до поноса. А как отнесется радиатор машины к воде с такими солями - пусть подумает. Оттого водитель (его звали Геннадием, прямо как архиерея) не перекуривал, ожидая начальство, а бегал, как поперченный, добывая то, что надо. И в срок уложился, встретив Андрея Михайловича докладом, что он все успел, когда начальник вернулся. Кстати. 'бегать, как поперченный' - это было его собственное выражение. Сам старый доктор сказал бы 'как в ж...у раненный джигит'. Вариант прежнего владельца тела пока оставался тайной.

А дальше была погрузка в порту на болиндер. Некогда Андрей Михайлович про них читал, поэтому с интересом рассматривал это судно. Парадоксом было то, что болиндером назывался двигатель, который некогда должен был украшать баржу, чтобы она могла дойти до вражеского берега и высадить на него пехоту. И которого не было. Дойти - это означало: какие-то последние кабельтовы или версты. В основном ее тащили на буксире, и только перед самой высадкой баржа обретала самоходность.

В данном случае, скорее всего, это осталось только в проекте, поскольку носового высадочного устройства не было совсем, как и выхлопной трубы для моторов. Наверное, при царе успели в основном построить только корпус. А потом было не до этого: доделали, что осталось, и миру явилась обычная несамоходная баржа, сохранившая от иногда самоходного прототипа только корпус, и то не весь. Моторы-это могло быть роскошью. Кроме Андрея Михайловича с шофером и машиной, на баржу грузилась команда связи: немолодые бойцы, повозки с ящиками, двуколки, какие-то еще ящики и бочки. Вот лошади должны были, видно, ехать другим рейсом. И среди бойцов и комсостава были и связисты с молниями на петлицах, и саперы с топориками в них же, и вообще без эмблем. Как бы понятно: война и нехватка многих важных деталей. Пока грузы шли в трюм баржи, а потом уже на палубу погрузят 'эмку'. Возможно, и часть здешних повозок.

Андрей Михайлович укрылся за машиной и оттуда наблюдал за погрузкой. Он был человек деликатный и подозревал, что люди и так заняты делом, а стоящий поодаль представитель начальства их только нервирует и отвлекает на отдание чести. Если бы он руководил погрузкой, то непременно ходил бы рядом, контролировал, что творят подчиненные, и железной рукой пресекал всякую чушь и выдумки. А раз он в не участвует, то чего людей смущать? Подумав об этом, Андрей Михайлович подумал и о том, что это мысли штатского человека. А куда денешься? Он тут известно кто и на каких правах, но случись ему жить в это время, то также был бы призван, получил звание военврача третьего ранга (это точно) или второго (возможно, ибо заведующим раньше бывал) и прибыл бы наполовину штатским на войну, где изживал свою невоенность до нужной степени.

Дошло дело и до машины. Мобилизованные красноармейцы на руках перетащили ее по грузовой сходне и устроили чуть впереди поста рулевого баржи. Доктор подумал, что сейчас ее будут крепить цепями, бревнами и прочим, которое называлось разными непонятными терминами, но никто этом не заморачивался. Поставили и поставили. Только Геннадий стал пристраивать под колеса какие-то деревяшки, чтобы машина не ползла по палубе при крене.

Ну ладно, не надо цепи и бревна, так и не надо. После окончания погрузки еще полчаса ждали буксир. Когда он подошел, Андрей Михайлович получил новое напоминание, что он не в своем времени: буксирный пароход 'Панагия' был невелик, но дымил отчаянно. Пожалуй, даже больше, чем крупные суда другого времени. Кстати, вроде как во время Андрея Михайловича буксирам надстройки красили в желтый цвет?

'Панагию' же перекрасили в морской защитный цвет, который назывался 'шаровым', но подновить окраску в ряде мест уже требовалось. Еще буксир был украшен двумя пулеметами Максима на тумбах. ПВО будет, только хватит ли его? Ага, сейчас надо будет кое-что проверить.

Андрей Михайлович дождался, когда баржа отчалит и еще немного пройдет. Шкипер баржи (кажется, так его звали) стоял на румпеле (да простят Андрею Михайловичу, как не моряку, такое выражение), другой матрос с нее возился с якорным устройством. Геннадий что-то искал под своим сидением, а что делают товарищи саперы и связисты? Правильно, толкутся на палубе, как на лужайке после первомайской демонстрации, и курят. Махорочный дым доносился до доктора, вызывая у него, как бы сказали сейчас, 'когнитивный диссонанс', хотя точнее бы сказать: психосоматический. Андрей Михайлович не курил (попытки попробовать на заре туманной юности не в счет), а вот прежний владелец - да. Поэтому голова отвергала, а тело хотело. 'А вот фиг', как сказал бы Андрей Михайлович в двадцать первом веке, или 'а вот шиш', как сказал он сам бы в 1942м!

Поэтому надо навести шок и трепет на расслабившихся саперов или кто они там.

Полковой комиссар поймал походящего мимо бойца-сапера и потребовал привести его командира роты. Правда, он забыл отругать того за отсутствие приветствия старшему по званию. Но совершенство сразу не достигается.

Почти бегом прибыл старший лейтенант-сапер, выглядевший, как пойманный в неподходящий момент лектором студент. Вот представьте себе студента, который всю ночь либо трудился, либо развлекался, отчего с утра веки сами захлопываются, а рот сводит зевота. Он удачно пристроился где-то сверху, в малопросматриваемом месте лекционного зала и, как только расслабился и задремал, так и был обнаружен и поднят. Вот так и выглядел старший лейтенант Кравцов перед представителем политотдела фронта.

--Товарищ старший лейтенант, кто из командиров вместе с вами перевозится на барже?

---Командир взвода связи лейтенант Толоконников, товарищ полковой комиссар, и какой-то техник-интендант из ПФС, он на палубу и не поднимается.

--Так вот, товарищ старший лейтенант, все сказанное мною касается не только вас, но и всех остальных командиров! Поэтому исполняйте сами и передадите мое приказанием им! Ясно?

--Так точно, товарищ полковой комиссар!

--И вот, товарищ командир роты, что мы видим на палубе? Не два или три подразделения Красной Армии, которые перевозятся водным транспортом, а молодежная гулянка после первомайской демонстрации! Кто наблюдает за воздухом?! Кто подготовлен для зенитного огня? Где выполнение всех остальных уставных требований?! Почему люди курят по всей палубе, а не в специально отведенном месте? Чтобы надежнее поджечь груз?! Отвечайте, старший лейтенант!

--Виноват, товарищ полковой комиссар!

--Вы, товарищ старший лейтенант, являетесь командиром роты, а оттого - пример для своих подчиненных. Поэтому ваши комвзводы и командиры отделений должны командовать в ваше отсутствие так, как вы их научили, а что они почерпнут из вашего командования? И рядовые бойцы вообще не обучены приветствовать старших по званию! Добро бы они блиндаж ладили и заняты были, а то шляются по палубе, как бабы по рынку, и от них уставного приветствия не дождешься! Или вас тяготит ваш служебный рост? Отвечайте!

-- Ннет, товарищ полковой комиссар!

--Не тяготит, так исполняйте! Разрешаю достать полевую книжку и записать, если вам в училище не внедрили знание уставов!

--Я, товарищ полковой комиссар, в училище не учился. Заканчивал архитектурный институт.

--После войны передадите вашему военруку пламенный привет! А пока слушайте или записывайте:

Первое: выставить наблюдателей за воздухом.

Второе: выделить два отделения с ручным пулеметом для отражения атак с воздуха. Их обязательно снабдить двойным комплектом боеприпасов и проинструктировать, как и насколько брать упреждение по воздушным целям! Если в вашей роте есть бронебойно-зажигательные или трассирующие боеприпасы, то обязательно снабдить их! Руководить этой группой ПВО поставить самого толкового сержанта!

Третье: уточните у шкипера этого крейсера, где по их правилам можно курить, и чтобы подчиненные именно там и курили! И не толпой, а группами по пять! Вернулись - пошли следующие!

Четверное: на палубе- сидеть под прикрытием фальшборта! В проливе всегда ветер, попростужаются бойцы! Командирам отделений и санинструктору проверить, чтобы бойцы не ходили с расхристанным горлом, чтобы удобнее ангину надуло!

Пятое: убрать всех из трюма! И этого техника-интенданта тоже!

Почему? А потому, что трюм при авианалете-ловушка! Через узкий проход все ломанутся и застрянут! А суда тонут быстро - раз и уже воды полон рот! В дивизии полковника Дегтярева так три батальона потонули, и еще пулеметная рота - не успели оглянуться, как уже на дне после бомбы! [22]

Политрук у вас в роте есть?

--Нет, товарищ полковой комиссар, в госпиталь попал!

-- Жалко. Приказ ясен? Раз ясен, тогда выполняйте!

Сапер отдал честь и припустил к своим подчиненным. Довольно быстро дело начало делаться. Андрей Михайлович испытывал двоякие чувства- и неудобство: дескать, явился дракон огнедышащий и устроил головомойку, и ощущение своей правоты. Да, он был прав и знал об этом.

Ближе к оконечности косы Чушка ветер и вправду засвежел. Так что оправдалось древнее воспоминание Андрея Михайловича, как они с классом ехали на экскурсию в Керчь, и как многих попродувало на пароме. В их классе заболело человек шесть, и еще кто-то из 'А'. У него самого насморк был, но недостаточный для освобождения от занятий, и тогда Андрюша даже грустил, что продолжал ходить в школу.

Вот только дорога по керченскому берегу практически не запомнилась. Да и из кавказского тоже немного: узкая полоска косы и все. А на том берегу? Да тоже немного: стена крепости Ени-Кале с угловыми башенками-'фонариками' буквально рядом с автобусом и практически все. Остальные воспоминания: это уже сама Керчь и на выезде из нее. Царский курган, Аджимушкай, Митридат и роскошный вид оттуда. Наверное, это почти все, разве что памятник Вере Белик в школьном дворике.

А вот внешне берег не запомнился. Да, он выше, горист, хотя это, конечно, не Эльбрус с Казбеком. Но по сравнению с Чушкой и дальше... О, а ведь Геннадий раньше работал в Керчи! Вот пусть и посвятит в тайны здешней географии, где тут что есть. По городу -само собой, но можно и сейчас, что и где видно. И шофер не подвел:

--Вот эта коса слева, это не коса, а остров, Тузла зовется. На татарском языке это значит что-то вроде 'Соль'. При царе еще это был такой полуостров-коса, каких на Приазовье много: Бердянская, Обиточная, Ейская. Но нашлись тут местные рыбачки, которым тяжело было вдоль всей косы веслами махать, и решили они прорыть небольшую протоку через песок, чтобы быстрее в рыбном месте оказаться. И вырыли себе канал, ну так, чтобы байду протащить и днище по песку не сильно скрипело! А потом шторм был и волны промыли уже здоровую промоину! И стала коса островом! Вот как рыбачки мир изменили, и сами не знали, что сделают. От конца Тузлы до другого берега верст пять, причем бают, что если от крепости до Тузлы на лодке поплыть, то тебя вынесет на косу, хошь ты этого или не хошь.

--А кто на косе живет? Ну, точнее, жил до войны?

--Я, товарищ комиссар, уже давно из Керчи уехал, потому и точно не скажу. При мне только рыбаки свои дела делали, и ходили слухи, что завод имени Войкова там что-то хочет построить. Не то пионерлагерь, не то профилакторий. Может, уже и построили, хотя место очень ненадежное. Турлучный домик для рыбаков с буржуйкой-это можно. Даже если его в шторм смоет, невелик труд снова сделать. А вот пионерлагерь-не знаю, но, по-моему, опасно.

--А что за крепость? Ени-Кале?

--Нет, товарищ комиссар, она воон там, по другую сторону Керчи. Ени-Кале-она пустая стоит, никому не нужна. А эта, вот только не знаю, как ее зовут, еще и сейчас для дела используется. Нас с завода летом как-то отправляли туда военные грузы возить из порта, так склады там были, и зенитная батарея. Правда, ее там я не видел, это Ефим Мащенко возле нее там что-то сгружал, так и сказал, что похожие пушки он видел, когда действительную в Севастополе служил. Стояли там моряки, по форме судя. Нас еще предупредили, чтобы паспорт взяли или профсоюзный билет, чтобы внутрь пропустили. И правда, в каждый билет заглядывали и с мордой лица сверяли, похож или нет. Порядок! Не то, что у этих вот саперов, что с нами едут...

--А это что за селение?

--А тут по прибрежной дороге поселок на поселке, товарищ комиссар. Только один закончится, как другому пора начинаться. Опасный, Капканы, Колонка.

Но мы их сейчас не увидим. Нам сейчас налево, к Камыш-Буруну. Вот, видите- коса, что вход в порт прикрывает? Туда и поплывем.

--А что там есть?

--Я, товарищ комиссар, здесь уже давно не живу. В двадцатых годах деревушка и пристань были. А потом, в первой пятилетке, стали расширять завод имени Войкова и для него стали увеличивать добычу руды, потому и построили здесь фабрику для ее переработки. Вот слово, каким ее называют, я не помню. Но там руду обогащают и что-то еще с ней делают, чтобы удобнее плавить. То железо, что для войковцев лишнее- то собирались вывозить, для чего и порт стали строить. Но я в нем не бывал, сейчас и увижу, что там понастроили.

--А сколько между Чушкой и крымским берегом?

--Да совсем немного, товарищ полковой комиссар, километра на глаз с четыре. Я помню, мы на моторном катере через пролив ехали, так десять минут- и в другой песок врезались, уже выгружаться надо. Это прямо от Еникале, а севернее, поближе к маяку -там больше. Но это так, навскидку, а глазомерно [23] каждый год хоть на несколько сажен, но все изменяется. Вода песок переносит, поэтому то на одном месте, то на другом намывает мель или даже островок. Потом шторма пройдут, и островок смоет начисто. Но в другом углу намоет. Так что, если надо вплавь сейчас, отчего оборони небеса, то будет столько-то, а через неделю намыло, и на десяток сажен меньше выйдет. Не такая плохая штука, когда силы заканчиваются, под собой дно ощутить...

Геннадий рассказывал про трамвай в городе, первый маршрут которого он увидел и даже прокатился на нем, а вот второго уже не застал, потому как уехал в Краснодар и там остался. До Андрея Михайловича доносилось, что трамвай до центра города не доезжал, и что для него использовали не специальную колею, а обычную железнодорожную. Как-то он ушел в себя и слушал водителя вполуха.

Болиндер отклонился от прежнего курса влево, и ветер стал противно дуть прямо в лицо. Поэтому комиссар и водитель укрылись за корпусом 'эмки'-там было полегче. Но, правда, снесло клуб махорочного дыма от курильщиков. Геннадий достал кисет из кармана и отправился им на подкрепление. Андрей Михайлович поглядел на шкипера и увидел у того во рту трубку. Гм, а он саперов угнетал под соусом пожарной безопасности и морского порядка, а моряки тут сами презирают его!

Но, понаблюдав немного, убедился, что шкипер пользовался пустой трубкой. Вообще в хорошо прокуренной трубке хватает табачных остатков, так что если так 'курить', то никотин совсем мимо не пройдет. Но если затянуться, то все же выйдет помощнее. О, кто-то из саперов уже не махоркой пользуется, а явно просмоленным канатом, ибо такой от него дух, что аж глаза слезятся.

**

Политуправление недавно образованного Крымского фронта располагалось в старом двухэтажном доме. Прежний владелец его был человек небедный, а оттого украсил первый этаж дорическими колоннами. На второй этаж у него денег не хватило, поэтому вместо колонн архитектор сделал выступы, напоминающие те самые колонны, как если бы их загнали в стену молотком. Как они назывались с точки зрения архитектурной терминологии, Андрей Михайлович забыл. Каннелюры? Метопы? Нет, не так и не эдак. Сандрики? Нет, это какой-то элемент над окном. Увы, не вспоминалось, а пострадавший от него старший лейтенант из архитекторов был далеко и подсказать не мог.

Андрей Михайлович вошел в дом и попал в круговорот броуновского движения здешних обитателей: все ходили, передвигались из комнаты в комнату, командовали, кого-то искали, потом снова появлялись... В доме, как оказалось, пристроился разведотдел (и тот частично), редакция фронтовой газеты и еще какая-то важная часть управления фронта. Возможно, и не одна, потому что подъехал грузовик, и с него стали сгружать бумаги, стулья и еще какие-то ящики. Потом прибыл второй ГАЗик и к нему из здания стали выносить такой же груз ...

Собственно, ничего удивительного нет. Свежеобразованный Крымский фронт одновременно проводил операцию и формировался. Некогда это был Закавказский фронт, и он сначала оборонял Закавказье от 'всяческих ему не нужных встреч', а затем провел Иранскую операцию. Севернее Главного Кавказского Хребта же пребывал Северо - Кавказский Округ, с началом войны ставший Девятнадцатой армией и воюющий где-то далеко отсюда: Киев, Витебск, Смоленщина.

С продвижением немцев на плечи Закавказского фронта ложились все новые задачи. Сначала он сформировал 56 армию, которая участвовала в Ростовской операции и выгнала немцев из ненадолго захваченного ими Ростова. Еще пришлось увеличить обороняемое фронтом побережье. Потом на очереди стал десант на Керченский полуостров. Приморская армия тоже была подчинена фронту. Итог вышло, что в район ответственности фронта вошел весь Северный Кавказ и Крым. Правда, потом часть задач была убрана, в частности, действиями 56 армии стала руководить Ставка.

При этом управление осуществлялось оперативной группой штаба фронта в Краснодаре (командующий фронтом генерал Козлов тоже был там), а остальная часть штаба пребывала в Тбилиси, что не облегчало управление. Теперь же с образованием Крымского фронта, его управление должно было оказаться на Керченском полуострове. Тем более, что представитель Ставки Мехлис уже прибыл сюда и нашел, что с управлением войсками творится неладное и пора наводить порядок (это очень мягкие формулировки того, что он увидел и о чем сообщил в Москву). А обе отброшенные на Ак-Монайский перешеек армии фронта должны были продолжать выполнять задачу по освобождению Крыма. Ее с них никто не снял.

Вот фронт и готовился к ее выполнению, одновременно организуясь. Новый начальник политуправления фронта только ожидался из Москвы, политотдел был в процессе переброски, тех фронтовых политработников, что имелись в наличии, заграбастали Мехлис и Член Военного Совета Шаманин. Мехлис пойманных им направил делегатами в части с требованием собрать информацию о положении частей и их состоянии, потому как после отхода штабная работа в армиях пребывала в кризисе, особенно в 44 армии, которая тяжело пострадала от удара люфтваффе по штабу и управлению ее. У Шаманина на своих политработников были собственные планы, не очень сочетающиеся с тем, чтобы они бегали на побегушках у московского гостя, выявляя для него промахи, чтобы Мехлис потом за найденные ими недостатки высказывал претензии руководству фронта.

В общем-то получалось, с точки зрения Андрея Михайловича, что он здесь в 'глазу бури', то есть вокруг него бушует вихрь работы и преобразований, а он тут может сидеть и ждать, когда его захомутают и привлекут.

Сам старый доктор с позиции своего возраста предпочел бы мирно делать вид, что чем-то полезным занят до того, как все устаканится, а потом уже заняться порученным делом.

Но на его беду, старая голова сочеталась с относительно молодым телом, потому получалось, что сидеть в уголочке-это постоянно ощущать, как тебя так и подмывает что-то сделать. Экое ему тело олимпийцы подобрали. По зеркалу-под сорок, но энергии на двадцать пять!

Итого Андрей Михайлович встал перед выбором: взять и сочинить статью для фронтовой газеты вроде 'Уставной порядок-основа службы!' или отправиться поискать Мехлиса либо Шаманина и получить какое-то дело.

Он решил, что писать об уставном порядке человеку, не знающему уставов, как-то некомильфо, и отправился в пасть дракона или даже двух драконов. Репутация Мехлиса всем известна, но и Шаманин в общении был не подарок.

Мехлис оказался ближе, через дом, но добраться до него было сложно. Два раза проверяли документы и спрашивали цель визита. Дальше был третий барьер из двух порученцев Мехлиса, причем оба в звании бригадных комиссаров. Один из них, по фамилии Амелин, как оказалось, слегка знал полкового комиссара до войны.

Он и сказал: 'Посиди пока в этой комнате, товарищ Мехлис занят важнейшим делом. Думаю, через часок он закончит, тогда я о тебе скажу. Но будь готов получить приказ ехать, куда понадобишься.'

Андрей Михайлович и стал ждать. Потом в комнатку пристроился полковник с артиллерийскими петлицами, затем старший политрук, отчаянно робевший от того, что рядом с ним сидят двое старших по званию. Поэтому он даже сидел по стойке 'смирно'. Ожидание затягивалось. Стрелки ЗИФа на руке показывали, что уже прошло полтора часа, когда заглянул Амелин и произнес:

--Давай! Товарищ Мехлис ждет!

Андрей Михайлович бросил взгляд на себя в зеркало в коридоре, кое-где подправил, и двинулся к двери. Причем ему наведение лоска на себя немного не понравилось: не то, чтобы из равнодушия к своему внешнему виду, а потому, что сделал это автоматически. Что наводило на некоторые мысли. Но обсуждать их было некогда.

Пора было входить в то Место-Куда -Заходить -Многие- Боялись. Андрей Михайлович набрал в грудь воздуха и шагнул.

Дверь в комнату не оказалась пастью чудовища и его не сжевала. Мехлис в этот момент стоял и глядел в окно. Повернувшись на приветствие вошедшего, он улыбнулся:

--Здравствуйте, товарищ Вяземцев! Давно мы не встречались, давно. Я услышал вашу фамилию и подумал: неужели это тот ротный фельдшер из моей дивизии? Ну, думаю, гляну. А то на Дальнем Востоке мне встретился интендант с такой фамилией, но он оказался однофамильцем, хотя и одновременно тезкой.

Вот поглядите, товарищи, какие люди у нас в дивизии служили! Докладывают как-то мне, что казаки внезапно ударили, опрокинули два батальона и движутся к штабу дивизии. Я собрал резервы, что были под рукою, и двинулся навстречу им. Постепенно оказывается, что это не два батальона побиты, а одна рота побежала из хутора Бужки. Пока мы туда двигались, то пяток дезертиров их этой роты поймали. Глаза с перепугу как царский пятирублевик, даже сказать не могут, кто и сколько на них напал. Прибыли мы в этот хутор, и что мы видим? Бужки таки красные, хутор охраняется ротным фельдшером (вот он стоит, у двери), бойцом Иваном Андриановым и двумя легко ранеными. Действительно, разъезд казаков налетел на хутор, бучу навел и довел роту до паники и бегства, не исключая и ротного командира. А товарищи Вяземцев и Андрианов не испугались и казаков отогнали. Потом сели на лошадь, которая от убитого казака осталась, настигли группу дезертиров, что медленнее всех бегала, отобрали у них винтовки, по загривкам им надавали и заперли в сарае. Так что полный порядок, белоказаки отбиты, хутор удерживается, двое тяжелораненых к казакам не попали, даже часть дезертиров возвращена. Разве с такими молодцами можно проиграть Деникину или Врангелю?

Андрей Михайлович зарделся. Он о таком прежнем подвиге своего тела и не подозревал. Мехлис продолжал:

--Я думал, вы учиться после войны пойдете и выйдете в медврачи. [24]

--Я, товарищ Мехлис, так и сделал, год в университете отучился, а потом меня по партийной мобилизации в Туркестан направили, так что с тех пор только разные курсы. А старые навыки - ну, иногда пригождаются, раненых перевязывать.

А вот это старый доктор сказал на автомате, и сведений у него не было. Не лежал в его вещах листок по учету кадров и справки о прохождении каких-то курсов. Все это выглядело очень подозрительно.

--И это пригодится. Вам, товарищ Вяземцев поручается важная задача. Пока политуправление фронта еще до нас целиком не добралось и товарища Ермолаева Москва еще не прислала, то используем вас для других целей. Сейчас на здешнем фронте дела происходят не хуже, чем под Бужками. Поэтому нужно собрать сведения, что происходит, на каких рубежах войска, в каком они состоянии. Да, для этого есть штабы армий, и они после потери Феодосии уже отошли и наладили передачу сведений для товарища Козлова (и при произношении этой фамилии позвучала саркастическая нотка) о том, что у них в хозяйствах делается. Но нет достаточной уверенности, что они сами знают, о чем докладывают товарищу Козлову (снова эта нотка). Но он им верит.

Поэтому вам поручается собрать сведения о... Амелин, куда в 51 армии еще нужно послать с таким поручением?

--12 и 83 бригады, Лев Захарович.

--Вот туда и пошлем товарища Вяземцева. Расскажешь нашему инструктору все, что нужно, и пусть отправляется.