Кайл Лифаст

1. Кайл Лифаст

В промозглом воздухе Нью-Берипорта, где серые громады старинных зданий колониальной эпохи нависали над узкими улочками, подобно молчаливым стражам давно забытых времен, влачил свое существование мелкий клерк по имени Кайл Лифаст. Его контора располагалась в обветшалом здании на Уотер-стрит, где уже несколько поколений местных жителей вели унылую борьбу с бесконечными столбцами цифр и бухгалтерскими книгами.

Вот уже восемь лет, как Кайл получал свои жалкие пять долларов в день, и эта сумма казалась столь же неизменной, как и древние камни, из которых были сложены стены городской ратуши. Впрочем, отсутствие карьерных перспектив мало его беспокоило, ибо в глубине души он лелеял совсем иные амбиции. С последних классов школы имени Гилмана, где еще сохранились чудные барельефы времен первых поселенцев, Кайл мечтал стать писателем.

Эта страсть передалась ему от деда, Джеремайи Лифаста, который в свое время содержал небольшую библиотеку на Федерал-стрит. Старик часто рассказывал внуку о таинственных фолиантах, которые хранились в подвале его заведения, пока пара странных субъектов в 1890 году не похитили всю его коллекцию. Дед умер вскоре после этого происшествия, но его истории глубоко запали в душу юного Кайла.

В свободное от конторской работы время наш герой пробовал себя в различных литературных жанрах, черпая вдохновение из дешевых журналов, которые приобретал в лавке мистера Пибоди за несколько центов. Эти потрепанные издания, пропахшие типографской краской и причалами портового города, становились для него окном в иные миры, хотя собственные попытки творчества оставляли желать лучшего.

Его рассказы, неумелые подражания популярным авторам, вызывали лишь снисходительные улыбки немногочисленных друзей, которым он отваживался их показать. В глубине души Кайл понимал, что его произведениям не хватает того особого качества, которое отличает настоящую литературу от графоманских упражнений, но не мог определить, в чем именно заключается эта неуловимая разница.

В тот роковой вечер, когда произошла встреча, навсегда изменившая его жизнь, мистер Лифаст брел по торговой площади, рассеянно наблюдая за тем, как последние лучи заходящего солнца окрашивают медным светом потемневшие от времени вывески магазинов. Влажный морской воздух, пропитанный запахом водорослей и гниющей древесины старых пирсов, навевал меланхолические мысли.

В кармане его потертого пиджака лежало несколько монет — своеобразный талисман на случай внезапного прилива вдохновения. Кайл и сам не знал, какого озарения ждет, но суеверно держал при себе эти деньги, словно они могли стать ключом к какой-то важной двери в мир литературного успеха.

Именно тогда его внимание привлекла неприметная лавка. Между солидным магазином колониальных товаров Брауна и респектабельной табачной лавкой Уилкинсона притаилось узкое помещение с настолько выцветшей вывеской, что разобрать на ней что-либо было решительно невозможно. Грязно-серый фасад здания казался неестественно старым, словно оно простояло здесь не десятки, а сотни лет.

Витрины, покрытые тонким слоем пыли, все же позволяли разглядеть причудливое собрание предметов, расставленных без всякой системы. Там были древние фолианты в кожаных переплетах, потускневшие медные астролябии, чучела неизвестных животных и множество других вещей, назначение которых оставалось загадкой. В глубине помещения виднелся силуэт, который, казалось, был слишком мал для взрослого человека.

Кайл уже собирался продолжить свой путь, когда его поразила странная мысль о том, что еще позавчера на этом месте располагался пустырь, заросший чахлой травой, где местные мальчишки иногда запускали воздушных змеев. Он попытался списать это несоответствие на плохую память, но назойливое ощущение неправильности происходящего заставило его толкнуть тяжелую дубовую дверь.

Звук колокольчика, возвестивший о появлении посетителя, показался неестественно глухим, словно звенел он где-то очень далеко. Внутри лавка оказалась значительно просторнее, чем можно было предположить, глядя на нее снаружи, и это несоответствие вызвало у Кайла легкое головокружение. Воздух здесь был густым от пыли и какого-то сладковатого аромата, напоминающего запах старых книг и восточных благовоний.

Из полумрака выступила фигура хозяина заведения — карлика столь отталкивающей наружности, что Кайл невольно отшатнулся. Существо было одето в темный сюртук старинного покроя, а его голову венчал нелепый колпак, украшенный какими-то символами, которые, казалось, меняли очертания, стоило только сосредоточить на них взгляд. Но самым неприятным были глаза карлика — маленькие, немигающие, с вертикальными зрачками, как у рептилии.

"Что бы вы хотели, молодой человек?" — прозвучал скрипучий голос, от которого по спине Кайла пробежал холодок. В этих простых словах таилось что-то древнее и чужеродное, словно говорящий лишь имитировал человеческую речь.

Кайл открыл рот, намереваясь произнести какое-нибудь вежливое извинение и поспешить прочь из этого жуткого места, но следующий момент застал его врасплох. Он обнаружил себя сидящим за массивным дубовым столом, инкрустированным странными узорами, которые, казалось, складывались в некие письмена на неизвестном языке. Напротив расположился карлик, неторопливо помешивающий ложечкой чай в тонкой фарфоровой чашке.

Сознание Кайла отказывалось воспринимать этот резкий переход — секунду назад он стоял у входа, и вот уже сидит за столом, причем у него было смутное ощущение, что между этими двумя моментами прошло какое-то время, содержание которого начисто стерлось из памяти.

"Итак, мистер Лифаст, вы хотите быть писателем? И не знаете, как этого добиться. Я могу вам помочь…" — карлик произнес эти слова таким тоном, словно продолжал давно начатый разговор. Кайла охватила паника — неужели он успел рассказать этому существу о своих сокровенных мечтах? И откуда оно знает его имя?

Машинально нащупав бумажник в кармане пиджака, Кайл немного успокоился, хотя червячок сомнения продолжал грызть его изнутри. Возможно, в его чай подмешали какое-то одурманивающее вещество? Но когда он успел выпить чай? Нет, чашка перед ним оставалась нетронутой.

"Вот это", — существо из лавки придвинуло к Кайлу небольшую лаковую шкатулку, украшенную перламутровыми инкрустациями, — "то, что вам нужно. Турецкий горький табачок. Особый сорт, обладающий… необычными свойствами".

Карлик приоткрыл крышку шкатулки, и по комнате разлился странный аромат, напоминающий одновременно запах древних манускриптов, морской соли и чего-то неопределимого, от чего у Кайла закружилась голова. В шкатулке лежал мелко порубленный табак необычного серебристо-зеленого цвета.

"С помощью этого порошка вы обретете способность путешествовать между измерениями, посещать иные миры и даже создавать собственные реальности. Я научу вас волшебному слову, которое откроет двери восприятия. Но есть одно важное условие, мистер Лифаст, если вы нюхнете этот табачок, и потом засмеетесь…"

Карлик не успел закончить предупреждение — Кайл, словно повинуясь чужой воле, уже поднес шкатулку к лицу и глубоко вдохнул серебристый порошок. Почти мгновенно его охватило непреодолимое желание смеяться. Сначала это был тихий смешок, потом — раскатистый хохот, а затем — совершенно безумный, истерический смех, от которого, казалось, дрожали стены лавки.

Реальность начала расплываться перед глазами Кайла. Стены помещения растворились в вихре красок и образов, и он оказался в странном пространстве, где законы физики, казалось, не имели никакого значения. Перед ним проносились видения древних городов с циклопическими архитектурными формами, которые не могли быть созданы человеческим разумом.

Он видел огромные библиотеки, где фолианты сами перелистывали свои страницы, а чернила складывались в движущиеся узоры. Наблюдал за работой типографий, где вместо людей трудились существа, чья форма постоянно менялась. Его сознание блуждало по бесконечным коридорам знаний, где каждая дверь вела в новый мир, полный удивительных историй.

Время потеряло всякий смысл. Кайл не мог сказать, сколько длилось его путешествие — минуты или столетия. Он видел рождение и смерть звезд, наблюдал за танцем галактик и слышал музыку космических сфер. Его разум расширялся, вбирая в себя опыт множества реальностей, пока не достиг точки, где все возможные истории сливались в единый поток повествования.

Он видел себя посреди огромных серых зданий высокоразвитой цивилизации, которая летала на сложных аппаратах высоко в атмосфере, вышла в космос и покорила морские глубины. На одном из здании он прочитал странную надпись: “Слава КПСС!”

Внезапно водоворот видений замедлился, и Кайл обнаружил себя в пустыне, раскинувшейся под чужими звездами. Песок под его ногами переливался всеми цветами радуги, а воздух был наполнен мельчайшими кристаллами, плавающими в невесомости. Рядом с ним стояла древняя пальма, чьи листья блестели, и казались сделанными из тончайшего металла.

В руках он держал странный сосуд, похожий на античную амфору, но выполненный из материала, который постоянно менял свою структуру. Внутри сосуда находилось существо, напоминающее рептилию, но с явными признаками разумности во взгляде. Каким-то образом мелкий клерк знал, что должен доставить это создание в определенное место — заброшенный особняк, где собираются те, кто называет себя злыми волшебниками.

Путь к особняку был долгим и странным. Реальность вокруг постоянно менялась, словно кто-то перелистывал страницы гигантской книги. Здание то появлялось на горизонте, то исчезало, и Лифаст каким-то образом чувствовал, куда идти. Наконец, он оказался перед величественным строением викторианской эпохи, которое, впрочем, выглядело так, словно простояло здесь тысячелетия.

Внешне дом казался заброшенным, но Кайл понимал, что это далеко не так. Через грязные окна пробивался странный свет, а в воздухе витал запах древних книг и экзотических благовоний. Поднявшись по скрипучим ступеням, он вошел внутрь, где его встретила гнетущая тишина.

Шаги мистера Лифаста гулко отдавались в пустых коридорах особняка. Стены были увешаны странными картинами, на которых изображались существа, не поддающиеся описанию. При движении по коридору казалось, что фигуры на полотнах следят за посетителем, а иногда даже меняют позы.

Из глубины дома доносились приглушенные голоса и звуки передвигаемой мебели. Следуя за этими звуками, наш герой оказался перед массивной дверью красного дерева, украшенной замысловатой резьбой. Узоры складывались в некие символы, похожие на те, что были на колпаке карлика из лавки.

Приложив ухо к двери, он услышал бормотание на неизвестном языке, прерываемое странными музыкальными звуками. Кайл осторожно приоткрыл дверь и увидел большую комнату, освещенную десятками свечей необычного зеленоватого оттенка. В их мерцающем свете он различил силуэты существ, которых лишь с большой натяжкой можно было назвать людьми.

Внезапно все звуки стихли, и чей-то голос торжественно произнес:

"Дамы и господа! А вот и наш дорогой друг — Вайс Лавэйн!"

В центр комнаты вышел тот самый карлик из лавки, но теперь он выглядел иначе. Его фигура словно излучала темное сияние, а колпак украшали светящиеся символы. Вайс Лавэйн начал жонглировать картами, которые в воздухе превращались в странных существ, чтобы через мгновение снова стать картами.

"Друзья мои", — проскрипел карлик своим отталкивающим голосом, — "мы научились превращать людей в животных!"

Из темных углов комнаты послышались недовольные возгласы:

"Это старо!"

"Старо, как моя борода!"

"Хотим чего-нибудь новенького!"

Существа, издававшие эти звуки, начали выступать из теней. Некоторые напоминали людей, но с искаженными пропорциями, другие были подобны теням, принявшим материальную форму. Это были те самые злые волшебники. Были среди них и те, чей облик постоянно менялся, словно они не могли определиться с окончательной формой.

Вайс Лавэйн поднял вверх палец, призывая к вниманию, и сказал: "Но теперь мы научились превращать животных в писателей!"

Карлик расплылся в неестественной улыбке, от которой у Кайла мурашки побежали по спине. Он взмахнул своими маленькими ручками, и вдруг за его спиной развернулись огромные перепончатые крылья, похожие на крылья летучей мыши.

"Уно, дуо, трес!" — прокричал Вайс, и его голос, казалось, отразился от стен тысячекратным эхом.

Из темноты появились создания, похожие на помесь человека и еще неизвестно кого, они вели на цепях огромного крокодила. Рептилия явно была необычной — ее чешуя отливала металлическим блеском, а глаза светились разумом, почти человеческим.

"Иди сюда! Иди сюда, мой хороший!" — проскрипел Лавэйн, и в его голосе появились гипнотические нотки. Крокодил попытался сопротивляться, но стражи быстро усмирили его и уложили на появившийся словно из ниоткуда бильярдный стол, окруженный загадочными трубками.

Карлик, кряхтя и постанывая, забрался на стол. В зеленоватом свете свечей его фигура отбрасывала множество теней, каждая из которых двигалась независимо от других. Покачивая своим колпаком, украшенным теперь сияющими рунами, он воздел руки над крокодилом и начал нараспев произносить:

"Му-та-бор! Му-та-бор! МУ-ТА-БОР!!!"

Кайл, наблюдавший эту сцену через щель приоткрытой двери, почувствовал, как воздух в комнате сгустился и наполнился электрическими разрядами. Свечи начали мерцать все сильнее, а тени на стенах закружились в безумном танце. Крокодил на столе стал испускать странное сияние, его тело начало трансформироваться.

Злые волшебники разразились восторженными криками, когда вместо рептилии на столе появился человек в твидовом костюме, с печатной машинкой в руках. Его глаза все еще сохраняли рептильный блеск, а кожа отливала чешуйчатым узором, но в остальном он выглядел как типичный литератор начала века.

"Вот!" — торжествующе воскликнул Лавэйн, — "Перед вами новый коммерческий писатель! Он будет создавать именно те истории, которые нужны нам! Которые изменят сознание читателей, подготовят их к грядущим переменам!"

Преображенный крокодил уже начал печатать на своей машинке, и странные буквы, появляющиеся на бумаге, плясали в такт неведомому ритму. Колдуны столпились вокруг него, жадно вчитываясь в текст, и их возбуждение нарастало с каждой напечатанной строчкой.

Потом они начали прыгать и кружиться вокруг стола, повторяя заклинание:

"Му-та-бор! Му-та-бор! МУ-ТА-БОР!!!"

Кайл, завороженный происходящим, не смог удержаться и тоже произнес это слово. В тот же миг реальность словно треснула, раскололась на тысячи осколков, каждый из которых отражал другую версию происходящего. Комната с волшебниками исчезла, и он снова оказался за столом в странной лавке, напротив Вайса Лавэйна, который как ни в чем не бывало, помешивал чай своей маленькой ложечкой.

"Сегодня что-то мало посетителей…" — проскрипел карлик, его змеиные глазки буравили Кайла. — "Вы никуда не торопитесь? Может, в картишки?"

В этот момент Лифаст заметил, что колода карт в руках Лавэйна состояла из странных изображений — на каждой карте был запечатлен момент трансформации какого-то существа. Они словно двигались, менялись прямо на глазах, и от этого зрелища к горлу подступала тошнота.

Голова у Кайла кружилась все сильнее. Он попытался встать, но комната вокруг начала плавно вращаться, а стены, казалось, дышали, как живые существа. Собрав последние силы, он побрел к выходу, цепляясь за случайные предметы, чтобы сохранить равновесие.

Открывая дверь, Кайл Лифаст подумал: "Какой же противный голос у этого карлика, ему бы в радиопостановках озвучивать сыщиков". Эта мысль показалась клерку невероятно забавной, но он почему-то не засмеялся.

Выйдя на улицу, он обнаружил, что солнце уже почти село. Последние лучи окрашивали небо Нью-Берипорта в зловещие багровые тона. Обернувшись, Кайл увидел, как странная лавка словно растворяется в воздухе, оставляя после себя лишь пустое пространство между магазином колониальных товаров и табачной лавкой. Его это совсем не удивило.

Но это было только начало. В последующие недели мистер Лифаст начал замечать некие изменения в своей жизни. Его рукописи, которые раньше вызывали лишь снисходительные улыбки, теперь привлекали внимание издателей. Истории, которые он писал, казались теперь более живыми, более реальными. Иногда даже слишком реальными.

Он стал замечать, что какие-то события, описанные в его рассказах, начинали происходить в действительности. А однажды, просматривая свежий номер "Нью-Берипорт Ньюс", он с ужасом узнал в одной из заметок сюжет своего недавнего рассказа — про человека, который постепенно превращался в морское чудовище.

Но самое странное началось, когда Кайл Лифаст стал узнавать на улицах города лица персонажей из своих произведений. Они словно материализовались из его рукописей, обретая плоть и кровь. А может быть, это он начал описывать в своих историях реально существующих людей, только еще не встреченных им?

Грань между реальностью и вымыслом становилась все более зыбкой. Иногда, просыпаясь по утрам, Кайл не мог с уверенностью сказать, что из произошедшего накануне было явью, а что — всего лишь сюжетом очередного рассказа. В такие моменты он вспоминал змеиные глазки Вайса Лавэйна и его предупреждение, которое так и не было произнесено до конца.