Капитан Магу. Горы любви и скорби

Глава 2

– Длинным ко-ли! Коротким ко-ли!

С прибытием новых добровольцев, рекрутированных «Свободной Себрией», численность подчиненных капитана Барти даже несколько превысила штат руоссийской пехотной роты. Ну и забот с проблемами тоже вдвое прибавилось. Хоть бы одного толкового унтера дали, о субалтерне можно было и не мечтать, но нет, ни одного не нашлось. Османийцы в свою армию себрийцев не брали, если кто и попадал, то только сменив веру, то есть став изменником для своих прежних единоверцев и соплеменников. Вот и не было среди себрийцев кадровых военных, поэтому и приходилось ротному командиру отдуваться за всех.

Днем Алекс занимался с рядовыми, вечером после ужина собирал у себя взводных унтер-офицеров, своего заместителя Смирко и учил. Как рядовых учить, в каких случаях какие команды подавать, как ротное делопроизводство вести и хозяйство наладить. Почти две сотни молодых и не очень мужиков, собранных в старой овечьей кошаре, каждый день должны есть, пить, стрелять, стирать одежду и мыться сами. А на носу еще и зима с перспективой провести ее в неприспособленном и неотапливаемом помещении. Вся надежда на начало боевых действий до того, как начнутся морозы.

– Почему пирамиды для винтовок до сих пор не сделаны?

– Досок не привезли, капитан.

– Вы считаете это достаточным основанием своего бездействия?

Не выдержав взгляда Алекса, взводный унтер-офицер, бывший четник, отводит взгляд. Все отлично знают, что переход на «вы» означает крайнюю степень капитанского неудовольствия.

– Послезавтра все будет готово, капитан.

– Очень на это надеюсь.

В руоссийской армии Алекс с него давно бы лычки ободрал и на гауптвахту посадил, а здесь нет гауптвахты. И ни одного подготовленного унтера, знающего свое дело, тоже нет. Любого, поставленного на эту должность, придется всему учить заново, а этот уже хоть что-то умеет. Вот и приходится с ним возиться. И не с ним одним.

– Так, что у нас на завтра.

Капитан заглянул в план занятий.

– Смирко, отведешь четвертый взвод на стрельбище и присмотришь, чтобы они там друг друга не перестреляли.

– Будет исполнено, капитан.

Четвертый взвод не только по списку последний, он и сформирован был последним, и рядовые в нем только начали обучение, завтрашняя стрельба у них всего лишь вторая. А заместитель у Алекса хоть и сообразительный, но с грамотой не в ладах. Когда с завтрашним днем разобрались, он вплотную приблизился к тому, чтобы стать сегодняшним, а подъем намечен на пять утра.

Заснул капитан, не снимая мундира, только сапоги успел стянуть. На самого себя времени не оставалось абсолютно, если бы не Драган, он, наверно, оброс, обносился и испортил себе желудок. Угрюмый, молчаливый себриец стал для него и охранником, и нянькой, взяв на себя все заботы о капитане. Он и спал у дверей ротной канцелярии, одновременно служившей спальней командиру.

Бах! Проснулся Алекс мгновенно и за револьвер схватился, едва открыв глаза.

– Тревога! Рота в ружье!

Искать в полной темноте и натягивать сапоги было некогда. Из канцелярии Алекс выскочил босиком, но с «грандом» в руке. Его тут же сбили с ног, сверху навалилась тяжеленная туша, плотно прижавшая капитана к земляному полу. А снаружи уже разгоралась перестрелка, звенели разбиваемые пулями окна.

– Пусти, – прошипел снизу Алекс. – Пусти, я приказываю!

Туша приподнялась, и капитан получил возможность выползти из-под нее. Но едва он приподнялся, как в уже разбитое окно влетела очередная пуля, выбившая каменную крошку из противоположной стены. Здоровенная лапища тут же пригнула голову капитана к низу.

– Сапоги принеси, а здесь я сам разберусь.

Впрочем, и до его вмешательства оборона кошары начала налаживаться, загремели ответные выстрелы, кошару начало затягивать вонючей пороховой пеленой. Сквозь грохот выстрелов слышались команды унтеров. Нет, не зря он лично отбирал и учил их. По голосу отыскав одного из взводных, капитан приказал:

– Выводи свой взвод во двор!

– Будет исполнено!

Пригнувшись, один за другим стрелки выбегали во двор кошары, и перестрелка разгорелась с новой силой.

– Смирко! Где Смирко?!

Никто не знает.

– Вот сапоги.

Алекс торопливо натянул на ноги обувь, без нее передвигаться было небезопасно, на полу попадалось битое оконное стекло. В сапогах капитан ощутил себя намного более уверенным. Один взвод он оставил для обороны кошары, еще два взвода отправил наружу, и сам последовал за ними.

Снаружи встретил предрассветный холод, в одном мундирчике враз пробрало до озноба. Зато появилась возможность оценить численность нападавших. А было их немного, всего десятка два. И огонь они вели с внешней стороны среднего здания кошары, то есть наиболее защищенной части здания. Создавалось впечатление, что огонь этот носит отвлекающий характер. Вот только от чего? Других опасностей не наблюдалось.

Алекс подозвал взводного второго взвода.

– Обойди их с правого фланга.

Маневр этот не остался незамеченным, противник прекратил огонь и растворился в ночи. После рассвета на этом месте обнаружили только россыпи стреляных гильз, несколько потерянных патронов от «трибоди» и «гердана», пару пятен крови. Ответный огонь был достаточно плотен, и пара пуль свои цели нашла, несмотря на темноту и общую суматоху. Следы уходили в ущелье, где поворачивали на юг к османийской границе. Но это выяснилось позже, а пока надо было разобраться с творившимся в данный момент бардаком.

– Разобраться по взводам! Взводным унтер-офицерам уточнить потери и расход патронов. Раненых перевязать!

В это время объявился Смирко, чем-то очень довольный.

– Ты где был? – накинулся на него Алекс. – Почему во время боя отсутствовал?

– Да не кричи ты так, капитан, мы его все-таки поймали. Сейчас допросим, и все станет ясно.

– Кого вы поймали?

– Да Шумрика, гаденыша. Тащите его сюда! Там еще двое убитых есть.

Четники приволокли пленного. Несмотря на свежие синяки и кровоподтеки, Алекс узнал того самого типа, что принес Смирко известия о вывозе камской казны. Допрос на некоторое время пришлось отложить, подоспели доклады о потерях и начал заниматься рассвет. Убитый был только один.

Кроме убитого было еще восемь раненых, все легко, и еще шестеро порезались битым стеклом, один довольно серьезно. А вот материальный ущерб был довольно велик. Одного только битого стекла набралось на пару сотен себрийских серебряных денариев, плюс разбитая пулями черепица тянула на сотню вместе с заменой. Ну и по мелочам еще где-то сотня набиралась. А самое главное, абсолютно не была понятна цель нападения такими малыми силами. Ну не битое же стекло было целью нападения?! Вся надежда была на допрос пленного.

К допросу приступили, когда рассвело, предварительно разогнав по работам всех желающих поучаствовать и просто любопытных. Пойманный на горячем пытался хорохориться, но видно было, что он трусит. Смирко вытащил нож, демонстративно проверил остроту лезвия, затем изучил объект допроса, явно прикидывая, что ему отрезать в первую очередь. И когда он начал приближаться, нервы у пленника не выдержали.

– Эй, ты чего?! Я же ничего!

Четник схватил Шумрика за ухо и потянул вверх.

– Все! Все скажу! Только не трогай!

– Ну, говори.

Смирко держал нож прямо перед глазами пленника. Тот, не отводя от него взгляда, торопливо выкладывал то, что знал.

– Это все Вуйчек! Это он меня заставил, а я не хотел, я ему говорил! Я ему говорил, у Смирко много людей и оружия много, не будет нам удачи…

– Врет, – вставил свое мнение капитан.

– А ну, тихо!

Смирко тряхнул пленник, и тот мгновенно заткнулся.

– Ты этого Вуйчека знаешь?

Четник молча кивнул.

– Много у него в чете людей?

– Десятка четыре, может, чуть больше.

– Все понятно, он нас сразу этому Вуйчеку продал. Помнишь засаду, о которой Гжешко говорил?

– Так это было? – четник встряхнул пленника еще раз.

– Нет, не так! Это все Вуйчек придумал! Я к нему первому пришел, а он говорит, у меня людей мало, а конвой сильный будет. Иди к Смирко, у него сейчас людей много, пусть он казну возьмет, а мы уже у него золото отнимем. У него после боя потери будут, а мы засаду устроим там, где он не ждет. И османийцы нас искать не будут, а Смирко уже мертвый будет!

– Это уже больше на истину похоже, – Алекс подошел к пленнику. – Ты мне другое скажи, зачем вы на кошару напали?

– Так это, хотели узнать, где золото?

– Какое золото, дурья башка, мы его уже давно между всеми разделили!

– Ага, разделили, – неожиданно взвился Шумрик, – там же целый миллион был, а Гжешко вы мелочь отдали!

– Миллион чего? – осторожно поинтересовался капитан.

– Как чего? Бритунийских паундов! Я точно знаю, там миллион был.

Алекс переглянулся со Смирко.

– Бред, – пожал плечами четник, – не было там никакого миллиона.

Алекс был с ним согласен. По его прикидкам, если в паунды перевести, добыча составляла максимум двести пятьдесят тысяч. И разницу скрыть было невозможно, тем более что все бочонки с золотом были постоянно на виду у десятков людей, а вскрывали их уже здесь в присутствии Гжешко.

– Сдается мне, что кто-то очень ловко ограбил пашу. Все уверены, что везли миллион, а мы нашли только четверть. Значит, три четверти никуда не поехали или исчезли по дороге.

– А может, их и не было никогда, – предположил Смирко.

– Может, и не было, – не стал отрицать Алекс, – но кое-кто уверен, что были и сейчас они у нас. Да, влипли в историю. И все-таки зачем в кошару полезли? Неужели, думали, что мы золото здесь прячем?

– Нет, – замотал головой пленник, – думали, вы его по дороге закопали. Хотели пленника взять, который знает.

– Слышал, – скривился Смирко, – хотели тебя или меня пытать.

– Ладно, с этим все ясно, – махнул рукой Алекс. – Что дальше было?

– Что было… Часового они тихо сняли, только сунулись – выстрел. Они давай в ответ палить. Вуйчек сказал уходить, я вместе с ними побежал. Споткнулся, упал, тут меня и повязали. Я ни в кого не стрелял, у меня и оружия нет.

– Тогда кто стрелял?

– Вуйчек с другой стороны стрелков поставил, чтобы в случае, если шум поднимется, от нас отвлечь. Они и стреляли, – заныл пленник.

– Так и было, – подтвердил его слова четник, – часовому нож под лопатку вогнали, подчасок увидел и успел пальнуть. Подчаска тоже ранили, но дальше поднялась тревог и им уходить пришлось. Я со своими погнался, да только двоих подстрелить и смогли. А этот ногу подвернул и уйти не смог.

– Пойдем, убитых посмотрим.

Оставив пленника под охраной Драгана, Алекс и Смирко вышли из кошары.

– Ты ему заплатил?

– Да, ровно столько, сколько договаривались.

– Нет предела человеческой жадности. Что с ним делать думаешь?

– Я же его удавить обещал.

– Только не здесь, отведи куда-нибудь подальше.

Дальше оба шли молча, благо идти было недалеко. Первый покойник лежал уткнувшись лицом в пожухлую осеннюю траву. Слева в спине входное отверстие, обагренное кровью, этому долго мучиться не пришлось, умер сразу. Кто-то уже успел забрать его оружие и вывернуть карманы. Смирко подцепил плечо носком сапога и перевернул труп.

– Имени не знаю, но он точно из четы Вуйчека.

Второй труп лежал неподалеку, сильно скрючившись. Этому сначала прострелили ногу, затем добили несколькими выстрелами с близкого расстояния, а уже потом обобрали. Смирко нагнулся, заглянул в лицо.

– Нет, этого не знаю. Видно, кто-то из новичков.

– Распорядись, чтобы прикопали. А я пойду рапорт писать.

Написание рапорта затянулось, а когда он был окончен и капитан вышел из канцелярии, то буквально нос к носу столкнулся с Гжешко.

– Что тут у вас происходит?

– Ничего, все, что могло произойти, уже произошло. Теперь вот расхлебываем. Драган, позови Смирко в канцелярию, сейчас перед начальством ответ держать будем.

Представитель «Свободной Себрии» выслушал обоих, задал несколько уточняющих вопросов, потом поинтересовался:

– Где пленный?

Алекс взглянул на заместителя, а тот только руки развел.

– Он уже за свое ответил.

– Зря поспешили.

– Я надеюсь, ты не думаешь, что мы присвоили семьсот пятьдесят тысяч?

– Нет. Об их существовании я знаю только с ваших слов. К тому же вряд ли вы могли незаметно утащить такую массу золота.

– Тем более, – продолжил Алекс, – что в роте полно твоих соглядатаев. Я еще рапорт отправить не успел, а ты уже тут и в курсе всех дел. Кстати, вот он, возьми.

Капитан протянул Гжешко два листа исписанной бумаги. Тот быстро пробежался по ним глазами, сложил вдвое и спрятал в сумку.

– Плохо. Плохо, что вы вляпались в историю, и теперь вместо подготовки роты вам придется отбиваться от желающих проверить ее правдивость.

– Один уже попробовал, – огрызнулся в ответ Алекс. – Надо бы его самого отыскать и поквитаться. И с его башибузуками.

– А вот это уже не ваша забота, – вспылил Гжешко. – И без вас есть, кому с ним разобраться. Лучше своим делом займитесь!

– Есть заняться своим делом, – буркнул капитан.

Его заместитель просто отмолчался. Напоследок представитель «Свободной Себрии» решил немного подсластить пилюлю.

– Да, чуть не забыл, я ведь к вам не с пустыми руками приехал.

Вместе с Гжешко прибыли два патронных ящика, отличавшиеся от обычных меньшим весом. Когда их вскрыли, Смирко удивленно присвистнул. Алекс запустил в содержимое руку и выудил небольшой латунный крестик. В центре святой на коне копьем поражал змея.

– Давно надо было сделать, а то наши солдаты от четников и башибузуков только единообразным вооружением и отличаются. На построении после обеда раздадим. Но вы бы лучше снабжение продовольствием наладили.

– А что с ним не так? – удивился Гжешко.

– Да все не так! Мука затхлая, солонина с душком, сухари каменные, консервов не привозят вовсе, чай и сахар за собственные деньги в Войчетуте покупаем! Армии еще нет, а интенданты уже вовсю воруют!

– В самом деле, с продовольствием так плохо?

– Можем прямо сейчас пройти на склад, сам все увидишь.

На складе Гжешко сунул нос в один мешок, в другой. Понюхал солонину, поморщился, попробовал переломить сухарь.

– А сыр-то у вас очень даже хороший.

– Конечно, хороший, – согласился Смирко, – местные пастухи привозят.

– Ладно, попробую разобраться, – пообещал представитель.

– И сапоги нужны, – напомнил капитан, – несподручно босиком-то воевать будет.

На этом обе стороны расстались, не очень довольные друг другом. Проводив Гжешко, капитан прикрепил один из крестов к своему кепи и высказал свои мысли по поводу визита начальства.

– По большому счету он прав, времени на подготовку у нас осталось не так много, надо будет ее ускорить. Я тут вот какую штуку придумал, марш верст на двадцать с полной выкладкой, потом окапывание и штурм. Два взвода обороняются, два наступают, потом меняются местами. Сразу отработаем действия и в обороне, и в наступлении. Да, не забудь на ночь выставлять второй пост. Этот Вуйчек, получив по зубам, второй раз вряд ли рискнет сунуться, но чем черт не шутит.

Раздача крестов вызвала у себрийцев прилив энтузиазма, тем более что ротное начальство уже щеголяло этими знаками на головных уборах. Алекс с удивлением взирал, как светлели лица битых жизнью мужиков, когда их пальцы касались латуни. С этими немудреными крестиками на шапках пришло осознание того, что они уже не просто группа вооруженных людей, а воинское подразделение, теперь они армия.

А армия – это не только парады, марши и духовой оркестр. Это еще и внезапный ночной подъем, вместо завтрака – утренний марш по не самой ровной местности, на обед – окапывание, в качестве вечернего отдыха – занятия по тактике, а на закуску – ночевка под открытым небом в самими же вырытых окопах. Надо сказать, что подавляющее большинство личного состава роты такую нагрузку выдержало. Себрийский крестьянин привык много и тяжело работать, а четники и вовсе к таким походам были привычны, им раньше разве что окопы рыть не приходилось.

Но на обратном пути начали появляться солдаты, окончательно выбившиеся из сил. Капитан намеренно не стал вмешиваться в ситуацию, давая взводным унтерам возможность проявить инициативу в решении этой проблемы. Те не подвели, к концу марша отставших не было, их дотащили буквально на руках. По возвращении Алекс отдал приказ.

– Роте ужинать и отдыхать до завтрашнего утра!

Он сам хоть и не рыл окопы, но сил потратил немало, сказывался почти двухмесячный перерыв в службе. Вот только, в отличие от солдат, ротному начальству отдохнуть не позволили. Едва только Алекс пригрелся под шинелью и закрыл глаза, как его поднял Драган.

– Гжешко приехал.

Пришлось отрываться от койки и посылать за Смирко. Представитель «Свободной Себрии» был серьезен и сосредоточен.

– Как ты оцениваешь готовность своей роты?

– Первый и второй взводы – удовлетворительно, третий на полбала ниже, четвертый еще учить и учить, стреляют плохо. А что, для нас появилась новая задача?

– Появилась, – кивнул Гжешко. – В Нови-Лазар через неделю должна прибыть полубатарея горных пушек. Пушки новые, бритунийские. У нашего комитета есть мнение их отбить, а то у нас артиллерии нет совсем, и купить ее где-нибудь практически невозможно. Да и дорого очень.

Алекс поймал себя на том, что абсолютно не знает оперативной обстановки по ту сторону границы. Да что там обстановка, даже бывшая у него топографическая карта едва заглядывала на приграничье! Можно было бы сослаться на недостаток времени и занятость обучением роты, а можно и признать свою ошибку. А еще можно свалить вину на кого-нибудь другого.

– Мнение есть, а когда у нас нормальные карты сопредельной территории появятся? Хотя бы крупномасштабные.

Капитан положил на стол лист бумаги и карандаш.

– Рисуй, где мы, где Нови-Лазар и Кама и какие дороги туда ведут.

Гжешко начал рисовать, кое-что ему подсказал Смирко. Прежде чем их совместное творение было закончено, карандаш пришлось затачивать дважды. Алекс ткнул в бумагу пальцем.

– Так, а что в этом Нови-Лазаре у османийцев есть сейчас?

– Пехотный батальон, – подсказал Смирко.

– Кадровый или редиф?

– Мундиры синие.

– Кадровый, значит, – сделал вывод капитан. – Ну да, кто же редифу-то пушки даст. И как их повезут, известно?

– Отсюда… – Гжешко провел карандашом вдоль дороги. – Вот здесь можно устроить засаду…

– Не нравится мне все это, – неожиданно заявил Алекс.

– Что не нравится? Захват пушек – вопрос политический…

– Это ловушка. Мимо нашего носа провозят жирную приманку, удобное место для засады – пожалуйста. Нам даже время для подготовки вылазки дали! Очень любезно со стороны османийцев.

– Ты полностью уверен в своих словах?

– Как тут можно быть уверенным? – возмутился Алекс. – Но уж слишком гладко все складывается, не следует считать османийцев полными ослами. А ты что скажешь?

Смирко пожал плечами.

– Командир прав, я бы тоже поостерегся.

– Жаль, очень жаль. В нашем комитете их уже считают почти своими, еще только расчеты для них формировать не начали. Да и вы могли бы прославиться…

– Мне такая слава не нужна!

Алекс хлопнул рукой по столу. Под ладонью оказался разрисованный лист бумаги. Капитан еще раз посмотрел на него, задумался, потом неожиданно заявил:

– Мне нужна нормальная карта.

– Что ты задумал? – насторожился Гжешко.

– Пока ничего, только некоторые соображения, слишком мало сведений. Так будет мне карта?

– Будет. Завтра же будет, обещаю.

Свое обещание представитель «Свободной Себрии» сдержал, уже к полудню нужная карта лежала на столе командира роты. Около часа он исследовал ее, что-то записывал и делал расчеты. Затем он вызвал к себе заместителя. Сев напротив Смирко, капитан сделал ему неожиданное предложение:

– Представь, что ты османийский командир и тебе нужно доставить в Нови-Лазар ценный груз. При этом ты знаешь, что нападение не просто ожидается, а непременно будет. Что ты будешь делать?

– Усилю конвой, устрою засады на дорогах, горные тропы перекрою постами наблюдателей.

– Я бы еще сформировал конный резерв. А нападение на сам Нови-Лазар ты исключаешь?

– Одной ротой на полный батальон? Исключаю. К тому же из Нови-Лазара их не вывезти. Он хоть от границы недалеко, но дорога в Себрию только одна, на ней посты, пушки не вывезти. А обратно везти слишком далеко, догонят. Нет, брать их надо здесь и сразу увозить по этой дороге сюда, к границе.

– Вот! И османийцы думают так же, здесь они нас и будут ждать. А пушки можно вывезти здесь, через этот перевал.

– Пушки там не пройдут, – уверенно заявил Смирко.

– Ты упускаешь один важный момент, пушки-то – горные, а значит, должны разбираться для перевозки на вьюках. Насколько помню, одна пушка перевозится четырьмя лошадьми, а лошади трофейные у нас есть! Только мне нужен человек, который хорошо знает Нови-Лазар. Найдешь?

– Не буду искать, я и сам его неплохо знаю.

Капитан потянулся за бумагой.

– Рисуй расположение батальона.

– Значит, все-таки штурм?

– Зачем? Представь, что османийцы добрались до Нови-Лазара, драгоценные пушки наконец под надежной охраной, что они будут делать ночью?

– Большая часть разойдется по домам, сколько ни пытается султан загнать своих аскеров в казарму, они все равно предпочитают с женами спать, а не друг с другом. Офицеров в расположении тоже не будет, они первыми же и уйдут. Я тебя понял.

– Нужна схема расположения батальона с обозначением постов, еще требуется установить за ним наблюдение. Сможешь сделать?

– Сделаю, только мне уехать надо будет дня на три-четыре. И деньги потребуются.

– Езжай. С деньгами решим. Проверь дорогу через перевал. А я займусь подготовкой здесь, да и обучение останавливать тоже нельзя, надо четвертый взвод подтягивать.

Вернулся Смирко на четвертые сутки. Судя по потемневшему и осунувшемуся лицу, поездка эта была не из легких, и спать заместителю командира роты приходилось мало. Однако при приближении себрийца проявилась еще одна причина его неважного вида. Потянув носом воздух, капитан настороженно поинтересовался:

– Ты там что, водку пьянствовал?

– Извини, командир, старых друзей встретил, встречу пришлось отметить. Зато все сделал, друзья помогли, они же и сигнал подадут, когда пушки привезут. А вот схема расположения.

Себриец расстелил на столе план расположения османийского батальона и начал выкладывать добытые им сведения.

– Вот тут казармы, тут – склады, тут у них кухня, это – конюшни, здесь караул располагается. Казармы сейчас полупустые, осталась одна рота и всякая нестроевщина. Вчера при мне три роты ушли из Нови-Лазара. Нас ловить пошли, – ехидно ухмыльнулся Смирко, но поймав взгляд капитана, вновь стал серьезен.

– Где стоят посты?

– Постов всего два. Один у ворот, второй охраняет склады. Оба поста одиночные.

– Нового ничего османийцы не строят?

Смирко ненадолго задумался, что-то вспоминая.

– Нет, никто об этом ничего не говорил, да и я тоже никакой стройки не заметил.

– Выходит, пушки с зарядными ящиками поставят где-то около конюшни. Конюшня от ворот просматривается?

– Нет.

– Значит, выставят еще один пост, и хорошо, если не усилят остальные. Но то, что между постами нет прямой видимости, облегчает нам задачу.

– А почему бы им не поставить пушки перед казармой? Тогда и дополнительный пост не потребуется.

– Перед казармой они им элементарно будут мешать, да и лошадей каждый раз, когда надо будет вывозить пушки за ворота, придется выводить издалека, а так, сразу запряг и поехал. Иди, отсыпайся, послезавтра выступаем!

На эту вылазку капитан Барти взял только два взвода, сочтя подготовку двух остальных недостаточной. Да и не было никакой необходимости брать всех, так как в данном случае численность настолько большого значения не имела. Основную работу должны были сделать два десятка бывших четников, отобранных самим Смирко.

За сутки до ожидавшегося прибытия османийского конвоя два взвода роты капитана Барти пересекли границу между княжеством Вочетутским и Османийской империей. Большая часть солдат осталась в четырех верстах от Нови-Лазара. В их задачу входило обеспечение разборки и транспортировки орудий. Ну и погоню отсечь, если таковая появится.

Еще два десятка местных четников с дюжиной лошадей пробрались на склон, откуда открывался хороший вид на расположение османийского батальона. К утру они уже были на месте. По такому случаю Алекс сменил привычные мундир и шинель на одежду местного пастуха и черную бурку, но сейчас он занимался делом, далеким от пастушеского: приникнув к биноклю, изучал обстановку. Караулка и пост у ворот были видны, часовой у складов был закрыт строениями.

– Смена часовых занимает около десяти минут и происходит каждые два часа. Еще минут десять нельзя начинать, пока они не успокоятся и бдительность потеряют. Еще час нужен, чтобы оторваться после того, как обнаружат исчезновение часовых и поднимется тревога. Значит, на всю операцию у нас не больше сорока минут. Успеем?

– Должны успеть, – пожал плечами Смирко, – главное, чтобы все без шума прошло.

Время уже давно перевалило за полдень, а тягучая, неспешная жизнь османийского батальона так ничем и не была нарушена. Алекс уже начал подумывать о том, что пора начинать волноваться. Уж очень не хотелось провести здесь еще одну ночь. И только когда до вечерних сумерек осталось всего два часа, в сонном царстве началось движение. Когда же открылись ворота, капитан понял – цель их вылазки уже близко.

К большому сожалению, прибывавшие в расположение батальона подразделения противника просматривались на очень коротком участке дороги, длиной не более полусотни шагов, что затрудняло оценку их численности.

– Сто, сто пятьдесят, двести…

По подсчетам офицера, прибыло уже не менее трех сотен штыков, когда пехотную колонну сменили фургоны обоза. Повозки въезжали в ворота одна за другой, не было только того, за чем они сюда пришли – пушек. Проехала последняя повозка. А солнце уже касалось краем гор в западной части горизонта, еще час-полтора от силы и наступит полная темнота.

– Все? Уходим?

– Нет. Ворота не закрыли, значит, еще кого-то ждут.

Видимость понемногу ухудшалась, низкое оранжевое солнце давало косые, ломаные тени. Еще немного, и разглядеть, что именно въезжает в ворота, станет невозможно.

– Вот они!

– Вижу. Одна, две, три. Все на месте.

Следом опять повалила пехота, еще не меньше полутора сотен. Собственно, соотношение сил никакого значения не имело, сколько бы штыков ни привел с собой капитан Барти, у противника их все равно будет в разы больше. Весь замысел операции строился на скрытности, но каждый аскер, оставшийся в расположении, увеличивал вероятность провала хотя бы тем, что мог выйти ночью до ветру и наткнуться на себрийцев в самый ответственный момент.

– Куда они их поставили?

– Не видно отсюда, на месте разберемся.

Ворота османийцы закрыли, но дверь в одной из створок оставалась распахнутой, через нее потек людской ручеек обратно в город. Офицеры противника и простые аскеры, у кого была такая возможность, спешили вознаградить себя женским обществом и заслуженным отдыхом после удачного выполнения тяжелой и опасной миссии. И пусть окончилась она неудачей, проклятые себрийцы на приманку не купились, зато все остались в живых и теперь могли вознаградить себя за все перенесенные лишения. Наблюдать эту внушающую надежду картину удалось недолго, все скрыла накрывшая Нови-Лазар ночь.

– Всем спать, начинаем через шесть часов.

Спать на голой земле поздней осенью – не самое приятное занятие. Поворочавшись с боку на бок и поняв, что уснуть не удастся, Алекс сел и принялся наблюдать за городскими огнями. Потянулись часы томительного ожидания. Огоньки понемногу гасли, городские жители отходили ко сну.

– Волнуешься?

Рядом присел Смирко.

– Есть такое дело. Всякое бывало, и в штыковую атаку ходил, и в окопе под бомбами сидел, даже во вражеский город одной ротой входил. Но чтобы так, втихаря, ночью, да в самое логово… Даже выстрелить нельзя.

– Ты только нам не мешай. А если что не так пойдет, Драган тебя вытащит.

– Договорились, – соглашаясь, кивнул офицер, для четников такая операция – дело куда более привычное.

Какой бы бесконечной ни казалась холодная осенняя ночь, а и ей отмерили срок безжалостные стрелки карманных часов капитана.

– Пора.

Копыта лошадей обмотали тряпками и начали спускаться со склона к городу. Местные власти не забивали себе голову мощением городских улиц, что сейчас играло на руку себрийцам. Бледный лунный свет помогал отыскивать нужный путь. До забора, окружавшего расположение батальона, удалось добраться незамеченными. Люди и лошади притаились в его тени.

С той стороны забора послышались шаги нескольких пар ног, затем пришедшие обменялись несколькими фразами и ушли обратно.

– Часового сменили. Ждем.

Минутная стрелка, казалось, приклеилась к циферблату.

– Драган, давай!

Забор высотой почти в полторы сажени выглядел весьма труднопреодолимой преградой, но здоровенный себриец легко закинул Смирко на него. Четник выждал с четверть минуты, прислушиваясь, потом бесшумно соскользнул на другую сторону. Проходит еще несколько минут, ладони предательски потеют, Алекс вытирает их о брюки… Скрип калитки заставил вздрогнуть, сердце едва не выпрыгнуло из груди. Четники один за другим приближаются к воротам. Пригнувшись, капитан последовал за ними.

– Пушки у конюшни, при них один часовой.

Ждите.

Один из себрийцев уже расхаживал с винтовкой на плече, изображая часового, валявшегося сейчас под забором в луже собственной крови, остальные ждали снаружи. Появись сейчас на улице случайный прохожий, весь замысел пошел бы прахом.

Часовой возле пушек тоже не стоял на месте, он то исчезал в тени, то его силуэт появлялся вновь. А потом он исчез и больше не появился.

– Пошли!

Внутренний двор встретил полной тишиной, кровь стучала в висках. От ворот сразу направо, к конюшне, а вот и их цель – пушки и зарядные ящики. Вся артиллерия была прикрыта парусиной. Что-то показалось Алексу неправильным в этой картине, но что именно – он понять не успел, надо было спешить.

– До смены постов остался час и тридцать пять минут. Навались!

Высокие, тонкие колеса оставляли в мягком грунте глубокую колею, тяжелая пушка, казалось, не хотела покидать Нови-Лазар. Второй десяток катил следом еще одно орудие. Теперь дело за третьей. И тут выяснилось, что просто так увезти орудия не получится, их запряжка предусматривает использование зарядных ящиков.

– Выкатываем ящики, – быстро принял решение капитан.

А время идет, до смены часовых остался один час и двадцать минут. Зарядные ящики заметно легче, к тому же можно ухватиться за дышло. Один час и десять минут. Петли ворот заранее предусмотрительно смазаны маслом, створки открываются почти бесшумно. Первую пушку цепляют к зарядному ящику, впрягают четверку лошадей. Пошла! Картина сюрреалистическая – буквально в нескольких десятках шагов спят сотни османийских солдат, за углом ходит часовой, а в это время два десятка себрийцев выкатывают из ворот их артиллерию.

За ворота выкатывается вторая пушка. Остался ровно один час. Кажется, что с третьей четники возятся недопустимо долго, но вот трогается и она, ворота за ней закрываются, чтобы не привлечь чьего-нибудь внимания раньше времени. Поехали! Тяжелые орудия катятся медленно. Была мысль использовать лошадей из османийской же конюшни, но по здравому размышлению от нее решено было отказаться. Животные, почуяв присутствие незнакомых людей, могли поднять шум.

– Ну и как тебе?

Только сейчас Алекс понял, что он буквально взмок от нервного напряжения. Он стянул с головы влажное кепи, рукавом стер со лба выступивший пот.

– Уж лучше османийский форт в лоб атаковать, никогда еще так страшно не было.

– А по тебе и не скажешь. Сколько еще осталось?

– Сорок пять минут. Чуть меньше.

Началась гонка со временем. Последние городские дома остались позади. Дорога шла в гору, что не добавляло лошадям прыти. До места разборки орудий на вьюки оставалось пять верст по не самой лучшей дороге. Через полчаса дорога повернула и пошла вниз, исчезли и без того еле видимые огоньки Нови-Лазара.

– Началось!

Алекс открыл крышку часов. На пять минут раньше, чем они рассчитывали, и в путь они тронулись минут на пятнадцать позже. На горизонте поднималось зарево. Один из четников был оставлен в расположении османийцев с заданием поджечь сено, сложенное у конюшни, как только будет обнаружена пропажа часовых. Еще некоторое время османийцы будут заняты тушением пожара и спасением лошадей, а не организацией погони. Выбираться из города поджигателю предстояло самостоятельно, а в случае успеха капитан обещал ему золотой червонец от себя лично. Зарево было большим, похоже, затея удалась и по возвращении придется раскошелиться.

Черт, ну почему эти пушки едут так медленно?

– Быстрее! И подгоните этих кляч, пока не догнали нас!

– Не стоит, командир, если загоним лошадей, то тогда точно не уйдем.

Вот почему Смирко такой спокойный? Или это только внешнее впечатление? Тем не менее каждый шаг, каждая пройденная верста увеличивали шансы оставить противника с носом, а самим остаться с артиллерией. Кажется, здесь, едва не пропустили поворот. Орудийные упряжки свернули с большой дороги на ведущую к горам. Еще с полверсты, и их окружила потрясающая винтовками и радостно орущая толпа. Ну, никакого понятия о дисциплине и субординации.

– Отставить! Отставить, я приказываю! Праздновать будете потом! Разбирайте пушки и грузите на вьюки!

С трудом восстановив порядок, капитан разогнал стрелков по позициям, после чего вернулся обратно.

– Почему стоим? Почему не разбираем?

– Командир, они не разбираются.

– Не может этого быть!

Алекс оттолкнул одного из себрийцев и сам склонился над пушкой. Ситуация усугублялась тем, что ближе к рассвету луна исчезла, темнота была хоть глаз выколи, действовать приходилось практически на ощупь. Всего за полминуты офицер разобрался в причинах неудачи себрийцев с разборкой.

– Это не горные трехфунтовки, а четырехфунтовые полковые пушки!

Мало того что эти пушки были почти в два раза тяжелее, чем те, на которые они рассчитывали, так еще и ни о какой разборке без специального инструмента речи идти не могло.

– Что делать будем?

Еще ничего не пропало. Можно было просто взорвать пушки или сбросить их в какое-нибудь ущелье поглубже, а самим уйти налегке. Все себрийцы будут живы и здоровы, а османийцы останутся без пушек и без лошадей. Хотя лошадей, конечно, жалко. Но тогда у армии «Свободной Себрии» не будет своей артиллерии, и неизвестно, когда она появится. К тому же эти три новенькие бритунийские пушки Алекс уже привык считать своими.

– А может, попробуем провезти их по этой дороге не разбирая?

Смирко отрицательно покачал головой.

– Ты же сам видел эту дорогу.

Да, этот вариант явно не годится. Спрятать где-нибудь, а потом за ними вернуться? Времени нет. Да и нет таких мест, где можно надежно спрятать целую полубатарею полковых четырехфунтовок. Это же не горшочек с серебром и не сундучок с золотом! Неужели придется возвращаться с пустыми руками.

– Дайте мне свет!

Алекс вытащил из сумки полученную от Гжешко карту и расстелил ее на зарядном ящике. К карте поднесли зажженную лучину. Капитан только фыркнул по этому поводу, но другого источника света просто не было. Отыскав нужное место, он решительно ткнул пальцем в отметку на бумаге.

– Смирко, этот мост охраняется?

– Конечно. Там охраны десятка два.

– Ерунда, караульный полувзвод мы без труда разгоним.

– Там каменное укрепление, пулей его не взять.

– Зачем пулей? – удивился капитан. – У нас же есть теперь пушки! Вот пусть они и работают, зря, что ли, мы их с собой тащим.

– А кто из пушек стрелять будет?

Алекс припомнил свой скудный олумоцкий опыт стрельбы из аналогичного орудия. Выстрел-то произвести он сможет, а вот сможет ли попасть – вопрос. Но у себрийцев и тени сомнения не должно быть в своем командире.

– Я буду! Что еще здесь есть у османийцев?

– Здесь у развилки дорог еще до моста есть пост в полсотни штыков. И в Алзане у них таможня, там же полурота стоит, местный редиф может к ним присоединиться. Всего сотни две – две с половиной наберется.

– Обойти этот Алзан можно?

– Нет, – отрицательно покачал головой Смирко. – Потому там таможня и стоит, что ее обойти нельзя. Во всяком случае, не с нашим грузом. От Алзана до границы еще две версты, но там есть развилка, можно попробовать обойти войчетутскую таможню.

– Значит, будем прорываться. Решено, – капитан хлопнул ладонью по карте, – не удалось уйти тихо, будем уходить с музыкой! Разворачивайте пушки! И подбери мне десяток бойцов посообразительнее, они мне потребуются при орудии.

Для прорыва оставалось найти еще одну сущую мелочь. Воспользовавшись моментом, Алекс сунул свой нос в первый зарядный ящик. Картечь, чугунные гранаты, пороховые заряды в шелковых картузах. Всего десятков на шесть выстрелов. Поленились османийские артиллеристы вечером выгрузить снаряды и сдать их на склад, теперь они пригодятся новым хозяевам.

Капитан закрыл крышку. Второй ящик. То же самое, гранаты, картечь, картузы. Третий… Есть! Хорошо хоть в темноте никто не заметил приступа охватившей его радости. Офицер вытащил наружу и повесил себе на плечо увесистую кожаную сумку. Голову бы оторвать османийскому фейерверкеру, а потом спасибо сказать за то, что додумался запалы рядом с пороховыми зарядами положить. Видимо, надоело ему постоянно таскать на себе тяжелую сумку, вот и облегчил себе жизнь.

– Поехали!

Недолго думая, один взвод капитан поставил в голову колонны, в середине шла трофейная полубатарея, в конце колонны – второй взвод. Зарево в направлении Нови-Лазара уже исчезло, то ли пожар потушили, то ли сгорело все, что могло гореть, и погасло само по себе. Но с этой стороны противник пока никак себя не проявлял. А еще сильно раздражали медленно ползущие упряжки, четырех лошадей на одну пушку явно было маловато, но дополнительную тягу взять было негде.

На преодоление трех верст ушел почти час, до первого поста добрались в серых рассветных сумерках. Османийский часовой проявил бдительность, до поста оставалось около версты, когда там началась лихорадочная суета. Больше всего капитан боялся потерять хотя бы одну лошадь, это было практически равнозначно потере одной пушки.

– Стрелки, в цепь! Первое орудие развернуть! Остальные – в укрытие!

Его команды были выполнены хоть и не очень споро, но, в общем, довольно правильно. Нет, не зря он гонял себрийцев последние недели порой до полного изнеможения. А над головой уже просвистели первые пули.

– Навались!

Четырехфунтовку откатили с дороги, развернули стволом к цели.

– Сошники!

Драган, постоянно державшийся рядом, но ухитрявшийся не попадаться под руку, первым сообразил, что требуется сделать, сказалась служба в артиллерийском обозе руоссийской армии. Сняв со станины кувалду, он в три удара вогнал сошник в весьма твердый грунт. Повинуясь повороту рукоятки, исправно открылся затвор.

– Гранату!

С боеприпасом себрийцы не ошиблись, увесистая чугунная болванка отправилась в казенник. Следом за ней последовал картуз с порохом. Капитан закрыл затвор и вставил запал. У этой пушки прицельные приспособления были в порядке, но сумерки сыграли с ним злую шутку, заставив ошибиться с дистанцией. Офицер дернул спусковой шнур. Гах! Пушка резво подпрыгнула, окутавшись пороховым дымом, выпущенная ею граната канула в неизвестность.

Выругавшись, Алекс открыл затвор. Пробанить казенник, граната, картуз, закрыть затвор, вставить запал. На этот раз капитан опустил прицел чуть ниже. Гах! Вспышка взрыва блеснула на крыше строения, в котором держали оборону османийцы. Третья граната легла с недолетом; опуская прицел, офицер перестарался, вращая маховик вертикальной наводки. Зато четвертая влетела точно в окно, исправно взорвавшись внутри. Пятая и шестая оставили дыры в стенах, видимо строение не было каменным.

После этого интенсивность стрельбы со стороны османийцев резко упала, но потребовалось выпустить еще три гранаты, прежде чем их сопротивление было сломлено окончательно и оборонявшиеся предпочли ретироваться, оставив строение победителям. Потери себрийцев ограничились двумя легкоранеными. Пока орудие снимали с позиции, стрелки успели обшарить османийский пост, принесли несколько винтовок, пачки патронов, вполне приличную саблю и бинокль, принадлежавшие убитому офицеру.

– Карты не было?

Трофейщики дружно закрутили головами, в один голос утверждая, что никаких бумаг не нашли. Подозвав Смирко, капитан протянул ему трофейный бинокль.

– Держи. Давно пора свой иметь. И смотри туда, внимательно смотри, всего одна мелкая пушечка – и они позицию не удержали. А если бы они не поленились, выкопали нормальные окопы и держали оборону в них, у нас бы снарядов не хватило их оттуда выковырять.

– Да понял я уже все.

Себриец отправился подогнать артиллеристов, которые никак не могли вытолкать орудие обратно на дорогу.

От этого поста до следующего всего две с половиной версты. Хоть они и не находились в прямой видимости, мешал неровный рельеф местности, но не услышать пушечную стрельбу на втором посту не могли. Поэтому, едва только себрийцы появились из-за поворота дороги, как их встретил весьма горячий прием. Засвистели пули, закричали первые раненые.

– В цепь!

Не дожидаясь приказов, взводный унтер-офицер самостоятельно развернул свой взвод в цепь и приказал открыть огонь. Здание поста, где держал оборону караульный полувзвод, было построено на левом берегу и хорошо приспособлено к обороне. Проблема в том, что большая часть бойниц была расположена с северной стороны, чтобы иметь возможность обстреливать мост. Себрийцы же пришли с юга, а количество бойниц с южной стороны было куда меньше. Тем не менее дальнейшее продвижение было чревато большими потерями, пришло время пустить в ход главный аргумент.

– Гранату!

Зарядив пушку, Алекс сам себе скомандовал «Огонь!» и дернул спусковой шнур. Видимо, сказалась недавно полученная практика, первая же граната попала в цель. Увы, сколь-нибудь заметных повреждений фортификация противника не получила. Калибр и масса снаряда были явно недостаточны для этой цели. Такой же, вполне закономерный, результат был и у второго попадания.

Раздосадованный капитан поднял прицел, и две следующие гранаты оставили большие дыры в скате крыши. Было хорошо видно, как разлетается развороченная взрывами черепица. Но никакого действия на оборонявшихся эти столь эффектные попадания не произвели. Надо было бить точно по бойницам. Опытный фейерверкер, может, и справился бы, но отставной пехотный капитан встал к орудийному прицелу второй раз в жизни. Пришлось сокращать дистанцию.

– Навались!

Усилиями расчета пушка неторопливо покатилась вперед. Османийцы тут же заметили новую опасность. Одна из пуль дзинькнула по металлу, вскрикнул, падая, раненый себриец, молча завалился на бок убитый.

– Чаще, чаще стрелять! Не давайте им высовываться!

Воспользовавшись моментом, стрелки сократили дистанцию, винтовочная пальба усилилась, а османийские пули начали залетать намного реже.

– Стоять!

До поста осталось не более семи сотен шагов. Драган, не дожидаясь команды, вогнал сошник в землю, пока капитан заряжал пушку. Просвистевшая над ухом пуля заставила поморщиться, не до нее сейчас. В качестве цели Алекс выбрал вход в здание поста. Гах! Граната бессильно взорвалась левее, между входом и бойницей. И только следующая граната снесла дверь и взорвалась внутри, глуша, убивая и калеча находившихся внутри людей. Не рассчитывали османийские строители на артиллерийский обстрел с тыла, а потому влетевшая внутрь четырехфунтовая граната единым махом лишила оборонявшихся сразу половины личного состава.

– Вперед! Смирко, обойдите их справа!

Заместитель понял ротного правильно и поднял взвод, обходя пост с правого фланга. Сам капитан не мог отойти от пушки. Он успел выстрелить еще четырежды и один раз попасть в тот же дверной проем, прежде чем себрийцы приблизились к посту, а затем ворвались внутрь и добили османийцев. Едва только Алекс порадовался счастливому преодолению еще одного препятствия, как тут же навалилась новая напасть.

– Османийцы сзади!

Кавалерия. С полсотни всадников, поднимая клубы дорожной пыли, рысью поспешали догнать наглецов, укравших их пушки и устроивших на прощание пожар. «Что-то маловато по наши души. Остальные, видимо, пешком идут. Но как же не вовремя!» Сейчас они спустятся в котловину, а когда выедут из нее…

– За мной!

Бросив на огневой позиции одну пушку, капитан бегом устремился к двум оставшимся. Вслед за ним бежало всего восемь человек, да при пушках оставалось двое ездовых, авось успеют.

– Отцепляйте!

Себрийцы сняли станину орудия с зарядного ящика, опустили ее на землю.

– Вторую!

Сошники забивать было некогда, Алекс торопливо протолкнул в ствол картечь. Когда заряжание было выполнено, офицер торопливо подкрутил маховики наводки и сунул спусковой шнур Драгану.

– Дернешь вслед за мной.

А сам кинулся ко второй. Он почти успел. Затвор уже был закрыт, когда османийские кавалеристы выехали из котловины и оказались всего в двух сотнях шагов от себрийцев. И от двух пушек, смотревших стволами прямо на них. А проклятый запал никак не хотел становиться на место, капитан бросил его и спешно выхватил из сумки другой. Повинуясь команде, кавалеристы пришпорили лошадей, торопясь обрушиться на малочисленного противника, над их головами блеснули обнаженные сабли.

– Драган, стреляй!

Гах! Смотреть на результат некогда, наконец-то удалось справиться с запалом. И наводить некогда, да и незачем с такого расстояния… Гах! Истошное лошадиное ржание и людские вопли.

– Огонь!

Себрийцы посрывали со спин винтовки и торопливо разряжали их в образовавшееся на дороге месиво из уцелевших, раненых и мертвых, из людей и животных. Еще несколько уцелевших всадников, нахлестывая лошадей, спешили скрыться обратно в котловине, уже не помышляя ни о какой атаке. Вслед им выпустили несколько пуль без особой надежды на успех.

– Повезло. Успей они развернуться, порубали бы нас всех.

Алекс обнаружил себя сидящим на земле, привалившись спиной к пушечному колесу, ноги отказывались держать его. Над ним навис Драган.

– Что дальше делать, командир?

– Цепляйте пушки к зарядным ящикам, уходим.

– А трофеи собрать?

– Некогда, время дороже. И помоги мне подняться!

Захват поста дорого обошелся себрийцам – шесть убитых и семнадцать раненых, больше четверти от общей численности! Тяжелых кое-как пристроили на лафетах и зарядных ящиках, но от этого скорость упала до совсем уже черепашьей. Легкораненым помогали идти товарищи. А впереди еще был Алзан с его таможней, гарнизоном и невозможностью его обойти.

И о топающих позади османийцах тоже забывать не стоило. А боеспособных себрийцев осталось чуть больше полусотни и три пушки, которые бросить нельзя, а дальше тащить все тяжелее.

– Первый пост на въезде в город… – рассказывал подробности Смирко. – Там обычно никого не проверяют, но если заподозрят в чем-то, то могут и остановить. Дальше дорога идет через город, но не через центр, а по окраине. На выезде – таможня, за ней мост. От моста до границы еще верста.

– В это время народу на таможне много бывает?

– Когда как. Бывает, одни только таможенники сидят, их там десятка два вместе с аскерами. А если караван придет, то больше сотни может собраться.

– От казармы до таможни далеко?

– Нет. После того, как шум поднимется, минут через восемь-десять аскеры будут у таможни. Ты уже придумал план, как мы минуем Алзан? Там пушки не помогут.

– Нет, не придумал.

Плана действительно не было, пушки через реку не переправить, а единственный мост – в Алзане, который нельзя миновать. И как это сделать – непонятно. Тупик.

– Смирко, посмотри туда. Бог любит нас!

Навстречу себрийцам по дороге полз караван из полутора десятков пароконных фургонов. И никакой охраны поблизости. Причина такой беспечности выяснилась быстро – фургоны возвращались из княжества Войчетутского пустыми. Принадлежали они османийскому купцу, а потому были тут же реквизированы капитаном Барти без каких-либо угрызений совести. Возницы проводили движимое имущество мрачными взглядами, им еще перед купцом ответ держать, а Алекса волновали совсем другие проблемы.

– Раненых перегрузить в фургоны! Стрелков укрыть под парусиной. И пушки, пушки сеном укройте! Возницам кресты с шапок, ремни и подсумки снять!

Три фургона пришлось бросить, их лошади пополнили орудийные упряжки. Маскировка пушек сеном, конечно, получилась так себе, но никто на нее и не рассчитывал, лишь бы османийцы не поняли, что под сеном, в первые секунды, а там уже будет все равно.

– Пушки ставим в середину колонны. Если попытаются остановить на въезде, берем их в ножи, главное, обойтись без стрельбы. Таможню без шума не миновать, но там можно палить не стесняясь. Эх, нам бы только мост проскочить…

Смирко и его четников Алекс посадил в замыкающие фургоны, идущие сразу после пушек, а сам укрылся в головном. Дорога перед Алзаном была прямой и с небольшим перепадом высот, а потому просматривалась версты на три. И когда передние фургоны подъезжали к посту, в пределах видимости появилась пехотная колонна османийцев, преследующая себрийцев.

Вот только стоявший на посту аскер ничего этого не знал. Он махнул рукой, приказывая проезжать быстрее, чтобы освободить дорогу к прибытию своей пехоты. Но когда мимо него покатились пушки, проявил к ним нездоровый интерес. Он уже раскрыл рот, чтобы закричать, но тут с ним поравнялся фургон, из которого выскочили двое. Один ткнул его ножом в грудь, второй подхватил труп и закинул его в фургон вместе с винтовкой. Никто из прохожих и внимания не обратил на исчезновение аскера.

На улицах Алзана было немноголюдно. Зато таможня встретила себрийцев людским гомоном, какой-то караван проходил досмотр, таможенники привычно брали бакшиш. Увидев новую добычу, один из таможенных чиновников кинулся к ней, разевая рот в крике. На руоссийском это, вероятно, прозвучало бы как «Куда прешь, зараза?!», но остановка в планы капитана не входила.

– Гони!

Возница хлестнул лошадей, чиновник едва успел отскочить в сторону. Позади уже трещали выстрелы, а впереди, перед закрытым шлагбаумом, молоденький аскер пытался закрыть затвор своей винтовки, да видно перекосил патрон. Бах! Выронив винтовку, упал османиец. Бах! Получив пулю в живот, осел на землю пузан не в мундире, но с револьвером в руке. Спрыгнув на землю, Алекс кинулся к шлагбауму, Драган последовал за ним. Вдвоем им удалось быстро поднять перекрывавший проезд брус. Алекс уже ухватился за борт фургона, чтобы запрыгнуть внутрь, но в этот момент ощутил удар в спину, пальцы разжались, и он полетел под копыта лошадей следующей повозки.