Капелла-XII

КАПЕЛЛА‑XII

Моя Муза обожает проказничать. Особенно прятаться. Однажды я нашел её в соседнем барс потягивающей неразбавленный джин. Вчера перерыл дом вверх дном, а она в одиночестве сидела на крыльце и глазела на звезды. В десять–то градусов!

— Чего ради тебя потянуло в такую ночь смотреть на звезды? — сурово спросил я (на самом деле, не сурово: Музы очень обидчивы, и если обижаются, то уходят, а разозлятся — и вовсс не возвращаются).

Она указала на созвездие Возничего, где ярко сияла Капелла.

— Там моя родина. Если бы ты прилетел с другой планеты, разве не хотел бы хоть изредка смотреть на неё, пусть даже без шанса различить на небе?

— Только не тогда, когда на улице десять градусов. Я бы подождал весны, а если невмоготу, переехал бы на юг. А если невозможно ни то, ни другое, надел бы пальто.

— Фи. Все писатели слабаки. По меркам Капеллы‑XII сейчас здесь тропическая жара. На Капелле, когда столбик термометра поднимается до десяти, мы обмахиваемся веерами.

— … Бумажными?

— Кондиционеров на плече не носим, если ты об этом.

— Представляю, какая у вас жара летом.

— О лете и говорю. Зимой же так холодно, что воздух замерзает. И чтобы согреться, мы играем в кислородные снежки.

— Все лучше, чем таскать с собой веер.

— Ну да, а так приходится таскать с собой баллон кислорода и ходить в маске. Ладно, я иду в дом, выпью стакан холодного лимонада. Лёд есть?

— Полная морозилка.

Капелла-XII оказалась и вполовину не такой страшной, как рисовала Муза. Да, там холоднее, чем на Земле, но если здоровье позволяет, в разгар лета можно щеголять в майке, а на экваторе даже джунгли попадаются. Баллоны с кислородом Муза выдумала. Зимой воздух не замерзает, разве что на крайнем полюсе, где обитают только спаразиты, а им воздух не нужен.

Но если климат на Капелле вполне терпимый, то её обитатели — не совсем. Здесь чем меньше скажешь, тем лучше. Хотя уверен: среди нас, если присмотреться, найдутся экземпляры и похуже. Теперь понятно, почему Муза перебралась на Землю. Но в целом разница между расами не столь велика, поэтому я без труда приспособился, как только выучил основной язык.

В число самых увлекательных — на мой субъективный взгляд, — профессий, что процветают на Капелле, входит профессия писателя. Литераторов там пруд пруди, и в их гущу затесался настоящий гигант, полжизни посвятивший сочинению фантастики о Земле. Его цикл так и называется — «Хроники Земли». Примечательно, что автор даже не догадывался о существовании такой планеты. Он её просто–напросто выдумал, но весьма правдоподобно. У выдуманной планеты те же координаты и то же место в Солнечной системе, что и у реальной Земли, сутки на ней длятся двадцать четыре часа, год — триста шестьдесят пять дней. Совпало даже наличие Луны. Куда ни ткни, n всюду угадал, n — это псевдоним фантаста.

После прочтения «Хроник», я решил побеседовать с их создателем, тем более, жил он неподалеку от моего пристанища. Через его агента договорился о встрече.

Если смотреть сверху, ранчо «Тирцина» напоминает алую суповую тарелку. Все постройки скучены в центре. На холмах, опоясывающих долину, орнаментом расположились стада, а зеленое озерцо на юге, хоть убей, походит на капельку горохового супа.

Дворецкий впустил меня в дом (трехэтажное здание с четырьмя куполами и парой башенок), провел в гостиную и удалился. Вскоре из соседней комнаты показался седеющий, но довольно крепкий мужчина лет семидесяти с полутора десятками килограммов книг за плечами: n собственной персоной. Мы обменялись рукопожатиями (в этом Земля и Капелла схожи). Судя по радостному блеску в глубоко посаженных глазах, гости писателя баловали нечасто. Хотя книги по–прежнему приносят солидный доход, самого творца давным–давно забыли. Я назвался корреспондентом еженедельного издания — мне не хотелось, чтобы правда о моём происхождении бросила тень на придуманную автором Землю. Поэтому мне были рады вдвойне — и как гостю, и как журналисту.

n кивком указал на два уютных кресла у широкого окна, откуда открывался вид на красное пастбище с мирно пасущимися капелльскими быками.

— Как видите, — без лишних предисловий начал литератор, — я стал настоящим затворником. Дети выросли и разъехались, жена путешествует по континенту, скупая безделушки, антикварную мебель и всякий хлам. Но я не ропщу.

— Сочинять не бросили?

— Ни в коем случае. Стабильно выпускаю книгу каждые полгода. Содержание, правда, не меняется. — хохотнул n.

— Я ваш давний поклонник, — соврал я, — и всегда восхищался вашим богатым воображением. Особенно мне нравятся «Хроники Земли», хоть они и являются весьма скромной частью вашего творчества. Если не возражаете, давайте обсудим их.

На лице n отразилось легкое разочарование, и немудрено: при всей своей популярности «Хроники Земли» раскупались куда хуже, нежели «Хроники Тирцина», а на Капелле-ХІІ сердце писателя там, где гонорары. Надо сказать, «Тирцин» меня не впечатлил. Не имею ничего против говорящих животных и прыгающих с ветки на ветку супергероев, но вопреки, а может и благодаря, моей страсти к фантастической литературе, мне претят пешие экскурсии в жанр, требующий легкого, почти магического, прикосновения.

n скрыл разочарование за обворожительной улыбкой, смягчившей грубые черты.

— Прошу, продолжайте, — любезно поощрил он.

— Больше всего меня поразил главный герой и его подвиги. Даже не поразил, а озадачил. Возможно, у него есть реальный прототип?

n покачал головой.

— Нет. Я его полностью выдумал.

Значит, моя догадка оказалась верна.

— Что же вас так озадачило в Тоне Картере? — спросил n.

— Опустим тот факт, что он не стареет. Вы объясняете это «генетическими трансформациями, вызванными путешествием в астрал», а в случае с принцессой — «божественными свойствами, заложенными в её трепетной природе». В Картере меня смущает мотивация.

— Мотивация! — изумленно воскликнул n. — По–моему, с ней все предельно ясно. Он глубоко предан второй родине и всячески пытается остановить бессмысленное кровопролитие. К вашему сведению, Тон Картер — идеалист до мозга костей.

— Допустим, но согласитесь, его образ весьма противоречив. Он говорит, что ненавидит войну, а сам, очертя голову, бросается в каждый бой. Говорит, что презирает подлость, но сам никогда не играет в открытую и подставляет других по поводу и без. Наконец, его откровенное предательство…

— Предательство?! — выпалил n вне себя от изумления.

— Давайте сначала, — миролюбиво предложил я. — В «Принцессе Земли» герой попадает на Землю из астрала и сразу оказывается в гуще военного конфликта. Вскоре страна, ставшая его второй родиной, вступает в войну. Картер тут же записывается в добровольцы и яростно сражается с противником. Сражается так яростно и убивает столько плохих парней, что у читателя складывается впечатление, будто Тон выиграл войну в одиночку. Однако при этом он ухитряется остаться в стороне. В прессе о нем ни слова, его как ветром сдувает. Не говоря уже о том, что после войны Тон женился на принцессе Торе, против которой, собственно, и сражались хорошие парни.

— Опуская тот факт, что под воинственным обличьем Тона таится скромный, не жаждущий славы человек, его исчезновению есть логичное объяснение. — холодно парировал n, — Если перечитаете книгу, то узнаете, что сразу после свадьбы Тон попадает в астрал, а оттуда — прямиком на Капеллу-ХII…

— Где томится двадцать три года, прежде чем ему удается спроецировать своё астральное «я» сквозь пространство и время, — подхватил я, — Вернувшись на Землю («Боги Земли: часть I»), Тон узнает что принцесса пропала, а планета вновь втянута в глобальный вооруженный конфликт. Естественно, вторая родина опять ввязывается в войну. Как настоящий патриот — или правильнее сказать шовинист? — Тон откладывает поиски принцессы до лучших времен, а сам всё с тем же пылом бросается в драку, пока его не комиссуют из–за серьезного ранения в живот. Оправившись, он отправляется на поиски принцессы, но при этом так сильно переживает за судьбу страны, что применяет свои телепатические способности для создания супероружия, которое позволило без усилий победить плохих парней. Правда, после войны оружие попадает в руки союзника, а тот на поверку оказывается плохим парнем… К слову, меня слегка обескуражило название, ведь изначально плохие парни не метили в боги.

— Верно, — нехотя признал n. — Просто на «Суперменов» спрос был бы меньше. Литература — мой хлеб, поэтому я предпочёл «Богов». Но мы отклонились от темы, речь шла о мотивации Тона Картера.

— Да, конечно. Итак, в последней главе Тон не находит принцессу, и дальше события разворачиваются уже в «Полководце Земли». По–прежнему незаметный, вопреки заслугам на поле боя и невоспетый за создание сверхоружия. Тон продолжает поиски. Внезапно начинается новая война, правда, не столь глобальная. И снова наш герой, пылая патриотизмом, совершает подвиг за подвигом. Но на сей раз, несмотря на всю его доблесть, хорошие парни вынуждены заключить мир. Не спуская телепатического взора с военных, Тон возобновляет поиски, прочёсывает каждый континент — но тщетно. И снова война, крайне незначительная, и снова Тон кидается в бой, но тут — о чудо! — хороших парней загоняют в тупик и толкают на перемирие. Благодаря телепатии, наш герой полностью контролирует воинскую мощь (что соответствует названию), и в случае малейшей угрозы для второй родины готов развязать третью мировую. Какая ирония — так ненавидеть войну; но при этом так мастерски воевать.

На бледных щеках n выступили красноватые пятна.

— Только военным искусством можно доказать преданность государству! — заявил он, — Мы говорим о расе, у которой война в крови. До появления Картера Земля знала сотни, тысячи войн! Знаете, каких трудов мне стоило создать достоверный фон! Все это отражено в первой «Хронике» через воспоминания персонажей. Резня, мародерство, бессмысленное уничтожение целых городов и наций. Карфаген должен быть разрушен, — n заломил руки, — А чем еще Картер мог помочь второй родине? Только телепатическим контролем над военной машиной. Разве отвага на поле боя и безграничная любовь к принцессе не лучшее доказательство его благородных намерений?

— Допустим, — покладисто согласился я, — Однако в конце книги Картер восстает против хороших парней. Плетет интриги, вмешивается в систему правосудия — как всегда исподтишка, — а в результате подавляет всех морально, эмоционально, умственно и экономически. Как итог, никто у же не понимает над каким горизонтом завтра взойдет солнце. Он что, обозлился на соотечественников, потому что обнаружил принцессу отплясывающей в низкопробном стриптиз–баре в Буффало, и решил отомстить?

n исступленно заломил руки. В оконном стекле на фоне алых пастбищ, где бродил капелльский скот, его лицо, искаженное гримасой боли, казалось воплощением отчаяния.

— Не знаю. — наконец выдавил он, — Тон Картер совсем от рук отбился. Напрасно я сделал его идеалистом — теперь жалею. Даже страшно начинать четвертую книгу. Я надеялся исправить ситуацию, отдав бразды молодому поколению, но теперь… теперь сомневаюсь. Вы же помните, у Тона и принцессы появился сын. Подумывал сделать его героем, но стоит взяться за перо, и перед глазами всплывают чудовищные картины. Анархия, хаос, голод, вселенские катастрофы. Словом, то, что пострашнее войны. Умоляю, помогите: я не знаю, как поступить.

Я встал. Меньше всего на свете мне хотелось повергнуть гиганта, выбить почву у него из–под ног. Бормоча невнятные извинения, я поспешил к двери.

Когда я вернулся. Муза мирно спала в гостевой спальне. Я застыл на пороге, любуясь золотом волос на подушке, лукавым эльфийским личиком. Естественно, меня, как и большинство, не устраивает нынешнее положение вещей, но в глубине души я люблю свою планету, где родился и вырос. Это прекрасная земля надежд и трепетных свершений, рай, что никогда не содрогнется от поступи грозного полководца.

Где бы вы ни были, спасибо, милостивые боги и богини, за то. что сотворили Землю настоящей, а фантазии n так и остались фантазиями.

Бросаю последний взгляд на спящую Музу. Потом тихонько затворяю дверь и поворачиваю ключ в замке. Конечно, если Муза захочет уйти, замок её не остановит, но он — верное доказательство того, что я хочу видеть её рядом. Может, она поймет и останется.

Пер. Анны Петрушиной