Канашибари

Глава 1 天照大神

Внезапный удар откуда-то сбоку, казалось, выбил из меня весь воздух. Голова дернулась влево, и я почувствовала резкую боль в шее, которую почти сразу перебила боль во всем теле, особенно с правой стороны, она разлилась по мышцам и костям как внезапный ледяной ливень.

Перед глазами все потемнело и закружилось, но я не могла понять: это у меня в голове или мир вокруг сошел с ума. Все мысли, кроме резкого страха и жалящего удивления, покинули мою голову.

Все произошло очень быстро, но словно бы в замедленной съемке. Как издалека я услышала чьи-то резкие крики, грохот и скрежет. Мне даже показалось, что среди слившихся воедино звуков я расслышала голос Минори.

А потом все поглотила темнота. Из этой черноты я вылезала как из густого, вязкого болота. Веки словно слиплись, а отяжелевшая голова отказывалась подниматься, хоть я и чувствовала, что лежу в совсем неудобной позе, от которой затекли и уже начали слегка покалывать мышцы. На задворках сознания мелькнула мысль, что это единственные неприятные ощущения. Ни боли от сломанных костей или порванных мышц, ни горячей крови, ни жара стертой кожи я не ощутила. И, хоть это могло быть последствием болевого шока, всколыхнувшая мою душу паника улеглась.

Я глубоко вдохнула, ощутив странную свежесть воздуха, и подождала, пока слегка не отступит тяжесть в голове. Затем я медленно открыла глаза и осторожно приподнялась на локтях, отрывая щеку от чего-то шершавого и прохладного.

Зрение сфокусировалось не сразу, и какое-то время я лишь терпеливо моргала, ожидая, когда картинка перед глазами прояснится. О том, что произошло, напоминало лишь колотящееся сердце, внешне я была спокойна.

Наконец ко мне вернулось зрение, и я медленно встала на ноги, чтобы вдруг не спровоцировать новый приступ головокружения. Оглядевшись, я поджала губы, а сердце все еще билось в груди как сумасшедшее.

Я не понимала, где оказалась. Точнее, как я тут оказалась. Я ведь… только-только я ехала… Мы были вместе…

Мысли ускользали от меня, словно что-то мешало мне вспоминать, и размытость воспоминаний неприятно саднила разум, раздражая. Но я терпеливо собирала последние воспоминания по осколкам и внезапно испуганно оглянулась:

– Минори… – прошептала я. А затем почти крикнула: – Минори!

Ответом на этой пустынной улице мне была лишь тишина. Тогда я, подумав пару секунд, побежала в одну из сторон, свернула влево, но быстро наткнулась на тупик. Развернувшись, я вернулась туда, где очнулась, и внезапно из-за угла чуть дальше по улице появилась Минори.

Я облегченно выдохнула, увидев знакомое лицо. Оглядев подругу с головы до ног, я отметила, что и она, вроде как, не пострадала. Разве что выглядела совсем бледной и потерянной, словно только что проснулась. В ушах внезапно раздался крик Минори, который, казалось, я слышала только что. Вот только чем он был вызван? И не кричала ли я сама, не слыша собственный голос в какофонии других вскриков и странного грохота?

– Хината-тян[1], – выдохнула Минори и ускорила шаг. Подойдя ближе, она также окинула меня взглядом. – Ты как?

Я покачала головой:

– Все в порядке.

Затем я отвернулась, решив оглядеть место, в котором мы очутились.

– Точно все нормально? Ты была как раз справа от меня… Ничего не сломала? Голова не болит?

Я с легким раздражением взглянула на Минори, но потом слегка выдохнула и взяла себя в руки. Она просто проявляла заботу. Как и всегда. А сейчас как раз есть повод, в отличие от многих других моментов.

– Точно. Все хорошо, – я выдавила легкую улыбку, посмотрев на подругу, а потом вернулась к изучению улицы. Та была пустынной и тихой. – Где это мы?

Минори, прищурившись, тоже огляделась.

– Надеюсь, это Токио, – пробормотала она. – Хотя я бы не отказалась от того, чтобы внезапно очутиться в Париже…

– Нужно выйти на большую улицу, там сможем понять, куда нам идти, или спросим дорогу, – произнесла я, игнорируя шутку Минори. Подруга кивнула.

– Пойдем туда?

– Я была там, идти некуда, дорога ведет в тупик, – отозвалась я. – А что там?

Я указала в ту сторону, откуда появилась Минори. Она пожала плечами:

– Я очнулась за углом, прошла чуть вперед и увидела на этой дороге тебя. Так что стоит проверить…

Её голос прозвучал неуверенно, поэтому я кивнула, словно не волновалась. Сейчас у нас появилась цель – это придавало сил и успокаивало. Мы не помнили, как тут оказались, но сейчас надо было просто найти кого-то, кто подскажет, где мы, а там уже легко найти метро или взять такси… Можно поехать домой или же заглянуть в больницу, но это уже следующий шаг, и я надеялась, что все прояснится, и помощь врача нам не понадобится.

Я пошла вперед, а после оглянулась, увидев, что Минори стоит на месте и смотрит куда-то в сторону, но словно в никуда.

– Минори? – спросила я, смягчая голос. – Что случилось?

– Мне как-то не по себе… – пробормотала подруга. – Не знаю, какое-то плохое предчувствие.

– Это не плохое предчувствие, – я пожала плечами. – Просто ситуация странная… Тревожиться из-за внезапной потери памяти нормально, было бы странно, если бы ты не обратила на это внимание.

– Наверное, ты права, – кивнула Минори и слегка вздохнула. – И есть очень хочется… Я сегодня почти не ела.

– Да и место тут… странное, – пробормотала я, оглядываясь. Мы находились в безлюдном переулке, где двери магазинов были закрыты рольставнями, исписанными граффити, асфальт был кривым и местами раздробленным, а с покосившихся столбов свисали запутавшиеся и даже рваные, явно нерабочие провода. Сами стены, между которыми мы стояли, были побитыми, с облезлой краской и глубокими трещинами.

– Нужно выбираться отсюда, – повторила я, придавая и себе, и подруге уверенности. Минори кивнула, и мы обе поспешно пошли вперед.

Завернув за угол, мы увидели другую улицу, немного более широкую. Она шла чуть вверх, но дальше виднелся, кажется, выход с пешеходной улицы на трассу.

Меня что-то напрягало, но я не могла понять причину этой смутной тревоги. Не отчаяние, не страх, не опустошенность… Именно тревога, смутное напряжение.

Странным казалось отсутствие людей. И на этой дороге никого не оказалось. По обе стороны располагались входы в кафе и комбини[2], но ни покупателей, ни случайных прохожих не было. Более того, некоторые из заведений были заперты, а открытые двери других демонстрировали выключенный свет. Еще больше удивляли разбитые окна, покосившиеся вывески, некоторые из которых висели так, что не внушали доверия.

– Что за ужасный район… – пробормотала Минори, поежившись, и попыталась поплотнее запахнуть свой укороченный пиджак из ткани букле.

Я пожала плечами, хотя мне тоже было не по себе. И я наконец поняла причину, по которой по коже бегали мурашки. Отсутствие звуков. Ничего, кроме наших шагов и дыхания. Ни звука двигателей, ни чужих голосов, ни музыки. Словно вокруг нас на сотни метров не было никого.

– Давай пойдем быстрее, – предложила Минори и ускорила шаг. Я последовала за ней, хотя и не умела ходить так быстро. Все-таки подруга была капитаном волейбольной команды, а я со спортом не дружила.

Слегка запыхавшись, я догнала Минори, которая застыла в конце улицы.

– Что такое?.. – начала было я, но от удивления замолчала, поняв реакцию подруги. Перед нами открылся вид на город…

Высотки с обвалившимися этажами, ощетинившиеся обломками арматуры, взирали на нас темными провалами окон, а зазубренные осколки стекол в рамах казались застывшими слезами.

Полуразрушенные современные дома перемежались заброшенными магазинчиками, то тут, то там попадались то здание школы с поблекшими надписями, то библиотека с обвалившейся крышей, то больница, напоминающая декорации для дешевого фильма ужасов.

Весь этот пейзаж разваливающегося на куски современного города разбавляли дома в традиционном стиле. Они привлекали особенное внимание своей чистотой и целостностью. Казалось, прошедшийся по городу ураган аккуратно огибал эти невысокие строения. Они словно бы сошли с оживившего суми-э[3] или же это мы попали внутрь такой картины.

– Смотри, – тихо выдохнула Минори.

Я проследила за ее взглядом. Впереди стояла ухоженная матия[4] – длинный деревянный дом в стиле цумаири[5], где вход расположен с узкой стороны. Последний раз я видела подобные дома, когда была в Киото.

Вот только эта матия, с крышей, покрытой чёрной черепицей, и стенами, облицованными черной плиткой, не была похожа на наследство прошлого в Киото – она была мрачной и даже пугающей. Тем сильнее был контраст с яркой вывеской: «新しい物語の始まり». Начало нового кайдана.

– История о сверхъестественном? Что это? Как думаешь, зайти? – сдвинув брови, протянула Минори.

– Не знаю, выглядит подозрительно…

– Да тут все выглядит подозрительно, – нервно усмехнулась девушка. – В этом доме хотя бы на голову крыша не обвалится. Пойдём, может, там будет, у кого спросить, что произошло.

Я поморщилась, но, промолчав, кивнула. Выбора у нас действительно не было.

Из переулка рядом с матия вышли девушка и парень. Они огляделись и, посмотрев на вывеску, зашли в дом.

– Отлично, туда кто-то пошел! – воскликнула Минори. – Пойдем быстрее.

Я поспешила за Минори, едва не переходя на бег, чтобы не отстать.

Подруга подошла к дверям, но замешкалась, нервно оглядываясь. Я, не сдержавшись, вздохнула и сама отодвинула дверь.

Мы оказались в небольшой передней комнате, сейчас в матия в таких обычно располагаются магазинчики. Там стояли те парень и девушка, которых мы заметили на улице, и еще одна женщина. Все взгляды сразу же обратились к нам, и я незаметно отодвинулась подальше, предоставив слово Минори.

– Здравствуйте! – поклонившись, преувеличенно бодрым тоном поздоровалась девушка. Присутствующие что-то вяло пробормотали в ответ. – Скажите, пожалуйста, не знаете ли вы, где мы?

Девушка, на вид немногим старше нас, неуверенно посмотрела на парня, ее ровесника. Она хотела что-то сказать, но он дернул ее за рукав платья и, помедлив, пожал плечами:

– Не имею ни малейшего понятия. Я… мы не помним, как тут очутились.

Я хмуро посмотрела на этого парня. Почему-то мне показалось, что он солгал.

– Мы были на вечеринке… – дрожащим голосом добавила девушка, кинув взгляд на своего спутника. – Веселились с друзьями, – она всхлипнула, и парень, сжав ее руку, притянул девушку поближе к себе.

Минори перевела вопросительный взгляд на женщину, но та настойчиво сохраняла молчание, обхватив себя руками. Я же все еще смотрела на парня и девушку, но, подумав, решила, что мои подозрения надуманы. Зачем им что-то скрывать?

– Эм-м… а что там дальше? Вы не заглянули? Зачем сюда приглашают людей? – натянуто улыбаясь, продолжила подруга.

– Двери не открываются, – глухо ответила женщина.

– Может, пойдем отсюда, Минори? Не думаю, что мы здесь что-то узнаем…

– Зачем так торопиться?

Минори рядом со мной вздрогнула от неожиданности. Я слегка оглянулась.

– Кажется, ты не Минори. А я обращалась к ней, – хмуро произнесла я. Голос незнакомца прозвучал слишком уж снисходительно.

У входной двери, прислонившись к стене, стоял парень лет двадцати пяти. Прямая спина, руки скрещены на груди, на губах полуулыбка – он явно не разделял общей нервозности. И одежда его выделялась как на фоне развалин, так и на фоне зданий в традиционном стиле: качественно сшитый костюм темно-серого, почти чёрного оттенка, под расстёгнутым пиджаком – белоснежная рубашка, лакированные туфли начищены до блеска.

Взгляд незнакомца упал сначала на Минори, а потом перешел на меня, и мне показалось, что в глазах парня мелькнуло удивление, но эта искра исчезла слишком быстро.

– Хозяева, скорее всего, заканчивают приготовления к приему гостей, – проговорил парень. С его лица не сходила холодная улыбка.

Минори встрепенулась и только хотела спросить у незнакомца что-то ещё, как сёдзи[6] раздвинулись, открыв следующую комнату, погруженную в непроглядную темноту.

По коже пробежали мурашки. Казалось, из глубины дома повеяло морозным холодом. Прикусив губу, я присмотрелась, но ничего не разобрала, слишком уж было темно.

– Некрасиво заставлять… хозяев ждать, – на секунду запнувшись, проговорил последний из пришедших и оттолкнулся от стены. Все с той же странной полуулыбкой парень, не оглядываясь, исчез в темноте комнаты.

– Пойдем, – как можно более уверено проговорила я, разбив воцарившееся в прихожей молчание, и пошла вперед. – Минори? – я обернулась.

Подруга стояла, обхватив себя руками за плечи. Она уже не выказывала бодрость и уверенность, как минуту назад. Я с легким недовольством выдохнула и протянула Минори руку:

– Пойдем, ты же так хотела узнать, где мы. Или предпочтешь и дальше слоняться по развалинам?

– Нет. Конечно, нет. Пойдем, – непривычно тихо ответила Минори и схватила мою ладонь.

За нами двинулась молодая пара, и женщина, немного помешкав, тоже пошла к дверям.

Как только все мы оказались в темноте, сёдзи закрылись, отрезав нас от последних лучей света. Мы оказались в таком мраке, что я не могла разглядеть даже свои руки.

Страха я еще не чувствовала, но тревога, казалось, уже бежала по моим венам. Я услышала, как учащенно задышала Минори, как всхлипнула незнакомая девушка. Но никто не произнес ни слова.

Рядом с нами вспыхнул свет, на секунду показавшийся мне ослепительным. Однако через пару мгновений я поняла, что это была всего лишь свеча. Вернее фонарь, внутри которого горела эта свеча, создав посреди темноты островок света, в котором очутились все мы.

Я огляделась. Несмотря на то, что дальше освещенного пятачка ничего не было видно, мне показалось, что пространство вокруг, погруженное во тьму, гораздо больше, чем одна простая комната…

Легкий ветер, сырость, странный запах. В неясном мне самой порыве я, присев на корточки, провела рукой по татами[7]. И похолодела.

Никакого татами под нами не было. Моя рука ощутила лишь холодный шершавый камень. Я пригляделась, насколько позволял скудный свет единственного фонаря: это действительно был камень, даже не каменистая земля. Как будто бы мы оказались в горах или на валунах у берега реки.

Я ощутила на себе взгляд и, подняв голову, встретилась глазами с тем невозмутимым парнем, что пришёл последним. Он беззастенчиво наблюдал за мной и даже не попытался отвести взгляд. Преодолевая дискомфорт, я продолжила эту игру в гляделки, однако вдруг в тишине раздался голос, так что я непроизвольно вскинула голову и встала, чтобы увидеть говорящего.

– Добро пожаловать! Сейчас вы станете героями нового кайдана!

Голос звучал как будто бы из ниоткуда и при этом отовсюду. Он был сильно искажён, словно размноженный эхом, и оттого звучал как нереальный. Даже зловещий. В нем не было искусственности, как у компьютерного голоса, но… не было и чего-то человеческого.

– После сотворения мира Аматэрасу[8] и Цукиёми[9] стали править на небе, а Сусаноо[10] – на море. Сусаноо, младший из триады великих божеств, был подобен шторму, которым мог повелевать. Пренебрегая своими обязанностями, он насылал на сушу и море несчастья, строил козни другим божествам. Ничего удивительного, что терпение богов иссякло, и они решили изгнать Сусаноо в Ёми[11], Страну Желтых Вод – царство мертвых.

Сусаноо отправился в небесное царство Аматэрасу, Такамагахару[12]. Однако богиня солнца хорошо знала брата и его непредсказуемый характер, а потому стала готовиться к войне. Но вместо того, чтобы напасть, Сусаноо лишь умолял о прощении. Однако прошло время и, несмотря на обещания не совершать прежних ошибок, Сусаноо серьезно оскорбил Аматэрасу. Богиня солнца так опечалилась, что спустилась с небес и спряталась в глубокой пещере.

И весь мир погрузился в кромешную мглу.

Тогда боги, отчаявшись открыть пещеру, решили выманить Аматэрасу, устроив поблизости пышное празднество, и поставили у входа в убежище богини зеркало. Услышав веселые крики, музыку и смех, Аматэрасу, не сдержавшись, выглянула из пещеры – и увидела собственное ослепительно сияющее отражение. Очарованная, богиня вышла из укрытия – и боги тут же закрыли вход в пещеру.

Вернулась Аматэрасу – и свет солнца вернулся в наш мир…

На секунду воцарилась пауза. А затем несколько театральная и эмоциональная манера речи рассказчика изменилась, став вкрадчивой и зловещей.

– Но пока что солнце ещё не вернулось в мир людей, и он принадлежит мраку и всему, что обитает в нем. Ваша задача – выманить богиню Аматэрасу из пещеры и вернуть солнечный свет в погрязший во мраке мир, пока смерть не стала править и в надземном царстве! Для этого исполните правильную мелодию на сямисэне[13]. Для этого вам нужно её расшифровать. Внимательно слушайте дальше…

– Вы должны завершить историю. От вас зависит, каким будет конец кайдана. Время пошло…

Голос стал очень низким и теперь действительно прозвучал пугающе.

– Что это? – удивилась женщина, пришедшая в матия до нас. – При чем здесь Аматэрасу? Какая мелодия? – она теперь выглядела не нервной и потерянной, а раздраженной. – Это розыгрыш? Нас снимают? Выпустите нас отсюда, мы ни на что такое не подписывались!

Незнакомец в костюме громко вздохнул.

– Думаю, лучше для начала все таки выполнить задание, – он странно улыбнулся.

– С чего бы это? Я ухожу!

– Двери наверняка заперли… – неуверенно протянула Минори. Я пока молчала и оглядывалась. Что-то не давало мне покоя. И это что-то не было рассказанным непонятно кем мифом и странной загадкой. Что-то другое, но я не могла понять, что.

– Мне все равно! – зло бросила женщина и направилась к выходу.

Она уже собиралась пересечь границу между светом и темнотой, как вдруг незнакомец в костюме схватил её за рукав кофты и резко дернул назад, оттаскивая чуть дальше.

– Что ты себе позволяешь? – возмутилась женщина, оборачиваясь.

Внезапно что-то чёрное, оказавшееся темнее мрака вокруг, резко выскочило из темноты рядом с тем местом, где только что стояла женщина, и та громко вскрикнула, отшатнувшись. Это нечто исчезло в темноте так быстро, что я даже не разобрала, чем оно было.

Зато теперь я поняла, что напрягало меня.

Звук. Совсем тихий, но слышимый. Такой, словно что-то острое скреблось о камни.

По моей коже пробежали мурашки.

Женщина тихо застонала. Я перевела на неё взгляд и удивленно округлила глаза. На рукаве незнакомки были четыре длинных разреза, из-под которых виднелись кровоточащие царапины.

– Я же сказал, что лучше сначала сыграть, – заметил парень в костюме. Его случившееся явно не впечатлило.

Минори приблизилась к раненой и обеспокоено осмотрела руку.

– Они поверхностные, крови совсем немного. Видимо, вам помогла кофта.

– Или я, – тихо хмыкнул парень в костюме.

Я резко развернулась к незнакомцу.

– Ты знал? – тихо выдохнула я, и это прозвучало скорее как утверждение.

– Про что? Про этих монстров? Конечно же, нет, – незнакомец пожал плечами.

– Тогда почему предупреждал? – также тихо и бесстрастно продолжила я задавать вопросы. Мне стало еще тревожнее. Нет, мне стало страшно, просто я не признавалась себе в этом.

– Когда проходишь кайданы, всегда так. Не выполнишь задание – живым не выберешься. Это и из названия ясно. Кайдан вообще-то – это страшная история о сверхъестественном.

– Что ты несёшь? – истерично выкрикнула та женщина. Судя по всему, у неё затряслись зубы. Стоявшая рядом Минори не просто побледнела, ее лицо стало оттенка мела, а глаза были распахнуты так широко, что в своем элегантном костюме букле, черных сандалиях с закрытым круглым носом и белоснежных гольфах подруга стала похожа на фарфоровую куклу.

– Какая еще история о сверхъестественном? Почему не сказал прямо? – нервно спросила подруга, и я забеспокоилась, что у неё случится истерика.

– Представлял вашу реакцию, – ответил парень все с той же холодной улыбкой. Но потом его ледяной взгляд упал на все это время молчавших молодого человека и девушку. – Можно и у них спросить, почему ничего не сказали?

– Мы не знали! – воскликнула девушка. Ее друг хмуро и даже со злостью ответил на взгляд парня в костюме.

– Мы же сказали, что не знаем, где мы и как тут очутились.

– Охотно верю, – усмехнулся тот, что помог женщине. – Вот только это не ответ на вопрос. Вы проходите уже не первый кайдан и прекрасно знаете правила и всю суть.

– О чем ты? – дрожащим голосом воскликнула раненая женщина. Я тоже не понимала, о чем говорит парень в костюме, только догадалась, что мои подозрения были верными. Эти двое нам солгали. Или просто не сказали правду.

– Саито… – пробормотала девушка, испуганно смотря на своего спутника.

– Подожди, Акико-тян, – бросил он, отодвигая вцепившуюся в него девушку в сторону и шагаю ближе к парню в костюме. Взгляд Саито стал совсем мрачным.

– С чего ты взял, что мы уже проходили кайданы?

Парень в костюме в ответ лишь холодно улыбнулся.

– Хм… Пора бы решить загадку, пока мы не погибли, не так ли?

Улыбка незнакомца из холодной стала совсем ледяной. Саито нахмурился еще сильнее, а Акико сжалась. Я нахмурилась, силясь понять, что происходит.

Свеча в фонаре продолжала гореть, воск медленно таял, и освещенного пространства стало меньше. Темнота подобралась ближе, и Саито, стоящий у границы, частично попал за круг света. Но он не заметил это, прожигая стоящего перед ним парня в костюме злым взглядом.

Я, не до конца веря в реальность происходящего, все равно воскликнула:

– Саито, осторожно!

Он кинул на меня раздраженный взгляд, но вдруг из темноты выпрыгнуло нечто, оставшееся для моего взгляда лишь размазанной тенью, и дернуло парня за одежду на спине.

Раздался громкий крик, и парень вытянул руку вперед.

– Помогите!

– Саито! – Акико вскрикнула, застыв на месте, парализованная страхом. Минори и незнакомая женщина отскочили подальше.

Парень в костюме, стоявший к Саито ближе всех, даже не поднял рук. Он стоял полубоком ко мне, и я видела, что ни один мускул на его лице не дрогнул.

Несколько секунд – и Саито исчез в темноте.

До нас донеслось приглушенное рычание, треск и крики. В моей голове пронеслась единственная более или менее связная мысль – облегчение от того, что крики Саито оборвались так быстро. Однако Акико кричать не прекращала.

Странные звуки, от которых стыла кровь в жилах, тоже не стихали ещё какое-то время. И я была даже благодарна Акико, что она хоть немного приглушала их.

Я стояла, не в силах отвести глаз от того места, где только стоял Саито – живой и невредимый. У меня затряслись руки. К сожалению, глаза зацепились ещё за одну деталь, и, приглядевшись, я увидела брызги крови, попавшие на освещенную часть.

Незнакомец в костюме отвернулся и шагнул ближе к центру освещенного участка, дальше от темноты.

Секунду ничего не происходило, но вдруг тишину пронзил злой вопль, и от неожиданности у меня чуть не остановилось сердце. Я невольно прижала руку к груди.

Акико, не прекращая истошно кричать, только теперь уже не от страха, а от злости, бросилась на парня в костюме и вцепилась в его одежду. Мне показалось, что она целилась в лицо и волосы, но была слишком миниатюрной, чтобы достать до них.

– Ненавижу! Это все из-за тебя! Ты мог его спасти! Ты убил Саито! Ненавижу! Отправляйся в ад!

Акико дергала парня за одежду и пыталась вытолкнуть за черту света. Однако сил для этого у неё было недостаточно, и парень с легкостью отцепил от себя взбесившуюся девушку. На лице у него не было ни ухмылки, ни недовольства, оно словно превратилось в каменную маску.

– Половина времени прошла, – прозвучал, как ни в чем не бывало, тот самый размноженный эхом голос.

Я как будто очнулась. И, оглядевшись, поняла, что свеча, частично растаяв, оставляет уже куда более маленький островок света, чем до этого. Ещё немного, и нам пятерым не будет хватать места.

Затем ещё немного… и свеча просто потухнет.

Раненая женщина, пропавший в темноте Саито, кровь… Я откинула все мысли об этом, концентрируясь на том, что было важнее.

Нужно было решить загадку. Только это было предельно ясно.

Я прокрутила в голове слова трёх хокку. Как здесь может быть зашифрована мелодия?

Минори оторвала Акико от странного парня и прижала к себе. Девушка уже не кричала, она рыдала, уткнувшись лицом в плечо подруги. Женщина стояла в стороне, и лицо ее ничего не выражало. Здоровой рукой она придерживала раненую, хоть царапины и были поверхностными. Я угрюмо посмотрела на тех, с кем через несколько минут могла умереть, и ровным тоном произнесла:

– Если не хотите закончить также, как Саито, начинайте работать головой. Ещё немного, и свеча потухнет. Тогда мы все умрем.

Я поняла, как дико прозвучали мои слова. Этого не может быть… Но я видела все своими глазами, а им я доверяла. Как и способности соображать. И мой разум, анализируя сложившуюся ситуацию, выдавал неутешительный результат.

Если свеча потухнет до того, как будет сыграна верная мелодия, мы умрем.

На Акико мои слова не произвели никакого впечатления. Женщина побледнела ещё сильнее и огляделась, как будто хотела разглядеть ответ где-то вокруг. Парень в костюме сложил руки на груди и вновь отвернулся. Минори же, ещё сильнее распахнув глаза, запустила пальцы в волосы.

– Ты же играешь на скрипке, Хината!

Я мрачно посмотрела на подругу:

– Прежде, чем сыграть, надо понять, что за мелодию зашифровали.

Я отвернулась, осознав, что помощи ни от кого не дождусь. Моя жизнь была только в моих руках.

Я села на холодный камень, скрестив ноги, и уперлась локтями в колени. Надо быть хладнокровнее и мыслить логически. Когда есть загадка – есть и отгадка.

Так как же можно зашифровать мелодию? Всего есть семь нот. Есть октавы. Ноты записываются с помощью специальных символов на нотном стане, так записывается произведение. У нас нотного стана нигде не было. Мелодия же была зашифрована в хокку.

Как это можно сделать? Вложить в слова названия нот?

«Aki-no-hi-ni, ha-ga-ochiteimas, fuyu-ga-kuru». Нет ни «до», ни «ре», ни названий остальных нот… «Tsumetai-ame, atatakai-ramen, fuubutsushisa». То же самое.

Раздался вскрик и я с раздражением отвлеклась от размышлений. Оглядевшись, я поняла, что круг света сузился, и Акико задела рукой тень. Видимо что-то в этой темноте было невероятно быстрым, и держалось наготове: на тонком запястье девушки, которое та прижимала к груди, алели четыре короткие полосы. Капли крови испортили светлую рубашку.

Прикусив губу, я закрыла глаза и прижала ладони к ушам. Думай, думай, думай…

Может, мелодия зашифрована в смысле слов, а не в их звучании?

«Осенний день, опадают листья, приближается зима».

«Холодный дождь, горячая лапша, традиция!»

«Иллюзии опасны, секреты – это оружие, не дай себя одурачить».

Бред какой-то! Совершенно разный смысл и даже настроение! Как в совершенно разных трёхстишиях может быть по смыслу зашифрована мелодия?

Я почувствовала резкую боль в ноге, и едва не закричала. Углубившись в размышления, я не заметила, как граница между светом и мраком приблизилась вплотную ко мне. Кто-то, или что-то, сначала поцарапал меня, а затем вцепился в мою ногу. Я попыталась вскочить, но не смогла, и почувствовала рывок – существо потащило меня к себе. Я вцепилась пальцами в землю, но лишь ободрала ногти о холодный скользкий камень.

Кто-то резко и с силой дернул меня за капюшон толстовки, и потащил в обратную сторону. Боль в ноге усилилась, и я с трудом удержала крик. Две руки вцепились в мои плечи, еще две до боли сдавили рёбра. Свободной ногой я изо всех сил наугад пнула, и почувствовала, как попала по кому-то или чему-то. Я продолжила пинать, пока хватка на ноге не ослабла и меня полностью не втащили в круг света.

Однако безопасное пространство стало настолько узким, что мне пришлось встать, чтобы опять не стать наживкой для монстров.

– Хината, как ты? Прости, прости, я слишком поздно заметила, что ты в опасности… Как ты так, надо быть осторожнее! – сначала Минори говорила быстро, и ее тон был полон вины и жалости, однако затем подруга резко сорвалась на крик, и прозвучал ее голос уже зло.

Я не ответила. Наступив на раненую ногу, я скривилась от боли, но стиснула зубы и выпрямилась. Осмотрю рану потом… если выживу.

Я встретилась взглядом со странным парнем. И поняла, что это он помогал Минори тащить меня и первым схватил за толстовку.

Спас меня, но до этого просто смотрел, как утаскивают Саито. Кто знает, что было в голове у этого парня – я не собиралась его благодарить. И что он об этом подумает, меня тоже не волновало. Мне уже давно не было дела до мыслей других людей. Зачастую, и до их чувств.

Акико практически прижалась ко мне, видимо, стараясь быть как можно дальше и от незнакомого парня в костюме, и от темноты. Минори вцепилась в мое предплечье, желая придержать, но на самом деле лишь тянула меня вниз и мешала перенести вес тела на здоровую ногу.

– Неужели ни у кого нет идей! – истерично воскликнула раненая женщина, и я презрительно вздохнула. На языке так и вертелся вопрос: а вы сами размышляли хоть немного?

Я невольно посмотрела на парня. Он производил впечатление очень уверенного в себе человека. Зашёл в комнату как будто бы без опасений, несмотря на то, что, как выяснилось, знал о смертельной угрозе. Неужели он просто был легкомысленным? Или же считал себя удачливым?

А может, решил покончить с собой?

Я качнула головой. Нельзя полагаться на других, сейчас я сама по себе и могу рассчитывать только на себя.

Должен же быть ответ…

Мы медленно отступали все ближе к фонарю. Ногой я задела сямисэн, и поняла, что осталась буквально пара минут. Не больше.

Акико, казалось, смирилась, и тихо стояла, опустив голову. Женщина всхлипывала и что-то невнятно бормотала сквозь слёзы. Минори уже не пыталась помочь мне, а просто прижалась к моему боку, сжав мою ладонь, и как заклинание повторяла строки хокку.

«Aki-no-hi-ni, ha-ga-ochiteimas, fuyu-ga-kuru»… «Tsumetai-ame, atatakai-ramen, fuubutsushisa»… «Genso-wa-kiken, himitsu-ga-bukidesu, damasarenai»…

Общий смысл или посыл разобрать не получалось, названий нот внутри слов не было. Значит, разбор иероглифов и хираганы мне не поможет.

А что насчёт латиницы?..

Латиницей ведь тоже обозначают ноты! У них есть не только всем известные названия «до», «ре», «ми» и так далее. Так может в этом разгадка?

A, C, D E, F, G, H – ля, до, ре, ми, фа, соль, си.

Но каким образом эти ноты зашифрованы в хокку?

Нам сообщили, что мелодия короткая. Так может, надо было взять каждый звук из хокку, совпадающий со звуком, который обозначается латинским буквами?

Нет, это было бы слишком бессистемно… В какой-то строке подходящим был один звук, в какой-то – пять.

Не зря же нам дали именно хокку, стихотворение. Есть деление на строки… Иначе можно было просто дать несколько предложений, или же прозаический текст… Тогда, возможно, действительно нужно только начало строк. И в результате у нас три стихотворения по три строчки – всего девять звуков, короткая мелодия…

Минори потянула меня за собой, и я столкнулась плечом с Акико и спиной с парнем. Свеча почти потухла, и в кругу света места уже почти не осталось.

Парень подхватил сямисэн, и вовремя: мы могли его ненароком сломать, спасаясь от тварей во мраке. Я быстро и даже немного грубо выхватила инструмент, проигнорировав недовольный оклик парня и его встревоженный взгляд, и поудобнее обхватила сямисэн.

Сделав вдох, я быстро провела пальцами по струнам: ля, си, фа, до, ля, фа, соль, си, ре.

Девять нот улетели в никуда, и спустя пару мгновений, показавшихся мне вечностью, свеча потухла, и мы снова оказались в непроглядной темноте.

Я непроизвольно сжалась, приготовившись к боли, но тут же заставила себя выпрямить спину и открыть глаза.

Поэтому через секунду загоревшийся свет буквально ослепил меня. Я зажмурилась и прижала пальцы к глазам, роняя сямисэн. Осторожно приоткрыв глаза, увидела простую комнату: тонкие стены, деревянные перекладины, татами, маленький чайный столик, какэмоно[17] на стене, изображающее кленовые листья…

– Привлеченная звуками праздника, Аматэрасу, не сдержавшись, выглянула из пещеры – и была поражена собственным ослепительным светом и блистательной красотой. Богиня вышла из укрытия – и боги тут же закрыли вход в пещеру. Тогда солнце вернулось в наш мир. Поздравляем, вы удачно завершили историю!

Я продолжала стоять, смотря в пустоту, а в ушах эхом звенел издевательски радостный голос: «Поздравляем, вы удачно завершили историю!»

Я смогла. Я справилась. Я спасла нас.

Я выжила.

Однако ни радости, ни облегчения не было. Внутри ощущалась пустота.

Уровень адреналина в крови упал, и меня накрыло волной от пережитого напряжения. Руки затряслись, а рана на ноге снова напомнила о себе. Поморщившись, я привалилась спиной к стене и, согнув ногу в колене, постаралась осмотреть следы укуса.

– Хината, спасибо тебе! Спасибо! – ко мне подлетела Минори и начала обстреливать словами благодарности с частотой пулемета. Я молча кивнула подруге, жестом попросив ее замолчать.

Тогда Минори шумно выдохнула и упала коленями на татами. Казалось, если бы не присутствующие, она легла бы прямо на спину.

– Молодец, спасибо, что не убила всех нас.

Я подняла глаза и встретилась взглядом со странным парнем. В его голосе не было ни капли благодарности, скорее ирония.

– Что-то не так? Или ты хотел стать ужином для тех чудовищ? – процедила я.

– Нет, но прежде, чем вырывать сямисэн, могла бы хоть что-то сказать. Я решил эту загадку и собирался сам сыграть на сямисэне. А ты могла ошибиться и всех нас убить.

Он говорил спокойно, но с едва уловимой ноткой издёвки… и недовольства. И я их расслышала.

– Вот только я не ошиблась. А что ты там решил, никто не знает. Как хорошо, что я вовремя забрала сямисэн. А то это ты, скорее всего, убил бы всех нас.

Парень едва заметно дернул уголком губ. Я же смотрела на него мрачно, пряча боль и страх. В голову тут же пришёл образ Саито и вид его крови на камнях.

Незнакомец первым отвёл взгляд и, медленно развернувшись, пошёл к выходу.

Я же, наконец выдохнув, оглядела комнату.

Женщина, до этого, видимо, наблюдавшая за моим разговором с парнем, неуверенно поклонилась мне и молча поспешила к выходу. Казалось, находиться в этом доме лишние секунды было выше ее сил.

Акико же и след простыл.

Я перевела взгляд на Минори. Она сидела, сгорбившись и вытянув длинные ноги. Взгляд был пустым, макияж размазался от слез, волосы растрепались. Сейчас был редкий случай, когда девушке было все равно на ее внешний вид.

Я сползла на пол и откинула голову назад. Рана на ноге пульсировала, заставляя меня сжимать зубы при каждой новой волне боли. Минори придвинулась ко мне и протянула руку к моей ноге, однако не рискнула дотронуться до неё.

– Пойдем, Хината, – тихо произнесла девушка. – Давай уберемся отсюда подальше и найдём, где промыть твою рану.

Я со вздохом встала, боясь перенести вес тела на больную ногу, но с облегчением обнаружила, что могу идти. Мне повезло – ранение было болезненным, но не серьезным. Разве что шрам останется, но вряд ли сильно заметный.

Если, конечно, не пойдет заражение.

– Ой, что это… – услышала я удивленный голос Минори, когда мы только вышли на улицу. Девушка держала в руке желтый мешочек с белым шнурком и такими же белыми вышитыми иероглифами.

– Омамори[18]… – произнесла я, и Минори кивнула. – Где ты его взяла?

– Он… просто был у меня в кармане пиджака. Но его там раньше не было! Точно! – взволнованно начала убеждать меня подруга, и я поспешно кивнула и положила ладонь на плечо девушки, призывая успокоиться.

– Что написано?.. – я всмотрелась в надпись.

– 厄除け開運守り[19]… – прочитала Минори. – Это же оберег от сил зла на удачу!

– Оберег от сил зла… У меня был только омамори для успехов в учебе, – протянула я, а потом, заподозрив неладное, засунула руки сначала в карманы толстовки, а потом в карманы шорт. Там я нащупала небольшой тканевый мешочек, и мое сердце на секунду словно остановилось. Я быстро вытащила найденную вещь из кармана и рассмотрела.

Это тоже было омамори, с той же надписью, только мой оберег состоял из темно-синего мешочка, а вышивка и шнурок были серебряного цвета.

Я, хмурясь, потянула за шнурок, чтобы вытащить наружу деревянный оберег, на котором должна была быть выгравирована молитва.

– Стой! – Минори схватила меня за запястье, её не смутил мой мрачный взгляд. – Нельзя открывать омамори, ты лишишься удачи.

– Тебя сейчас это волнует? – уточнила я. – На нем даже нет символа какого-нибудь ками[20] или храма, как должно быть.

– Потому что не ками дают вам защиту, – послышался сбоку знакомый голос. Минори тут же развернулась к говорившему, а я помедлила, но потом тоже посмотрела на него. Это был тот самый парень, что якобы знал ответ и который не помог Саито. Поэтому доверять ему не стоило. Мало ли что взбредет ему в голову. Лучше было держаться от этого парня подальше.

– Что тебе опять нужно? – недовольно спросила я, подавляя желание шагнуть назад. Нельзя показывать свой страх.

– Ищу кое-кого… – пожал плечами незнакомец все также с легкой улыбкой на лице, в которой не было ни капли веселья.

– Подожди… – Минори укоризненно посмотрела на меня, а после с деловым выражением лица повернулась к незнакомцу, хотя в её глазах я видела тревогу. – О чем ты говорил? Откуда эти омамори?

– Они дают вам защиту от ёкаев[21], они и прочих монстров на время между кайданами, – отозвался парень, удивив меня. Он не обязан был отвечать, так зачем сам завел разговор? – Но их срок действия, увы, не год, как принято считать. Здесь правила иные… Так что, чтобы выжить, нужно проходить эти истории каждые три дня.

– Погоди, что за бред. Какие еще ёкаи… – начала было Минори, но незнакомец уже развернулся и зашагал в другую сторону, не дослушав. Я проводила его неприязненным взглядом. Минори с оскорбленным видом выдохнула и поджала губы.

– Вот что значит не суди книгу по обложке, – возмущенно пробормотала она. – Такой грубый и злой, еще и сумасшедший, видимо, хотя на лицо…

– Лучше не продолжай, – я покачала головой. Красота и правда ни о чем не говорила. Было бы легко, если бы характер и суть человека можно было узнать по чертам лица.

– Пойдем, нам все еще нужно промыть и перевязать твою рану, – произнесла Минори и первой пошла вперед. Мы какое-то время шли по улице молча, но буквально через пару минут подруга остановилась. Я посмотрела в лицо девушки и увидела, как трясутся её губы и как увлажнились глаза. Минори закрыла лицо руками, явно борясь со слезами. Но вот плечи девушки дрогнули от сдерживаемых рыданий, и я услышала, как она начала громко всхлипывать.

– Минори… – протянула я, но не нашла ободряющих слов. Я потянула девушку за руку и усадила на тротуар. Сейчас подругу явно не волновала чистота её дорогого наряда.

Прорыдав пару минут, Минори затихла, но продолжила сидеть, обхватив ноги руками и уткнувшись носом в колени. Я видела, что её слегка трясет. Мне стало жаль подругу, но слова утешения давались мне с трудом. Я отвернулась, задумавшись. Было, о чем подумать и что проанализировать.

Как бы безумно это ни было, но сейчас мы прошли странное задание, во время которого погиб человек, а мы чудом уцелели. Более того, сама организация этого испытания, или как его можно было назвать, не поддавалось здравому смыслу. Что это было? Массовая галлюцинация? Нас чем-то отравили? Загипнотизировали? Или это была какая-то проекция, а может, игра актеров…

Я встряхнула головой. Нет, я лишь надумываю, а мне нужно подойти к увиденному и пережитому объективно. Те люди… они не были актерами. А смерть… Это было по-настоящему. И еще это омамори, якобы защищающее от злых духов…

Значит, это все было взаправду. И мы с Минори могли умереть по-настоящему.

Но кто это все устроил? И как? И где мы?

Я поняла, что мои размышления пошли по кругу. Необходимо было найти ответ, но пока я не могла это сделать. Было слишком мало данных.

– Ох, – вздохнула Минори, и я посмотрела в её сторону. – Мне так страшно, но я все равно умираю с голода.

– Нам нужно есть, чтобы жить, – отозвалась я. – Это понятно. Нам нужны силы, иначе мы отсюда не выберемся. Я тоже чувствую голод… Значит, нужно достать еду.

Минори невесело хмыкнула.

– Тут все закрыто, заброшено и сломано. Не думаю, что мы найдем человека, готовящего на улице икаяки[22]… Эх, я бы не отказалась от натто[23] с рисом. Да я съела бы даже жареную курицу, и плевать на диету.

– Пойдем. Тут должна быть еда. Даже если магазины закрыты, это не значит, что они пусты. Не знаю, где мы, но люди тут живут… Видимо. Не думаю, что они бессмертные и не нуждаются в пище.

– Бессмертные, – Минори встала и сморщила нос. – Видели мы…

Она замолчала, передернув плечами.

– Пойдем, – кивнула подруга.

Мы вновь вышли на одну из улиц и огляделись. На противоположной стороне трехполосной дороги мы заметили крупный супермаркет.

– Судя по всему, движения здесь нет, – проговорила Минори. Светофор также не работал, а на дороге то тут, то там застыли пустые машины, некоторые из которых были без колес, другие – с разбитыми окнами или тронутыми ржавчиной частями. Поэтому мы просто пошли вперед, и это казалось таким неправильным и непривычным.

Автоматические двери не работали, но чуть дальше была открыта дверь для персонала. Войдя внутрь, мы нашли выключатель, но к нашему сожалению, свет не загорелся. Лишь проникали сквозь большие окна первые и еще слабые солнечные лучи.

Как я и предполагала, полки в магазинах и правда не были пустыми. Они не были настолько же полными, как мы привыкли, но больше половины мест было занято.

– Холодильники здесь не работают, – фыркнула Минори. – Ну и ладно. Я нашла консервы, лапшу и хорошо выглядящие фрукты. Крекеры и печенье тоже не должны были испортиться.

Я пошла мимо отдела с готовой едой, где на полках лежали пустые коробки для бенто и суши. Взяв чуть дальше с одной из полок пару шоколадных батончиков, я подошла к Минори, которая закинула в корзинку несколько коробок лапши, две консервные банки, а в руках держала уже распакованную пачку печенья с кремом.

– Будешь? – спросила она и достала одно печенье из пачки.

– На твоем месте я бы не стал этого делать.

Глава 2 規則

Мы с Минори резко развернулись, а я шагнула чуть вперед, прикрывая подругу плечом. Не знаю, почему я так сделала, но Минори этого не заметила.

Впереди, в проходе перед отделом с хлебом, стоял тот самый странный незнакомец. В груди начала подниматься тревога. Что он опять делает рядом?

– Что тебе нужно? Ты что, следишь за нами? – спросила я, хмуро смотря на незнакомца. Парня, казалось, не смущал мой откровенно враждебный взгляд. Он выглядел спокойным и даже расслабленным. Я невольно удивилась, как его костюм может выглядеть таким наглаженным и чистым… здесь.

В глазах парня виднелась легкая насмешка, хотя его лицо ничего не выражало.

– Съешь это – умрешь, – проговорил незнакомец и взял с полки консервную банку. – Казалось бы, состав хороший и срок годности в норме… Но нет, все равно умрешь.

– Почему? – спросила я. Мы не знали, где оказались, и, хоть доверять этому незнакомцу не стоило, я не могла отнестись к его словам как к шутке или розыгрышу.

Сначала это смертельно опасное задание… Затем слова об омамори и ёкаях… Был повод задуматься и насторожиться.

Я с тревогой оглянулась на Минори, но та и не думала есть печенье. Пачка выпала из её руки в корзинку, которую девушка поставила на пол у своих ног.

– Ты спрашиваешь «почему»? – слегка вскинул бровь незнакомец. – Что ж… Не ожидал, что ты мне сразу поверишь.

– Я и не верю. Пока, – отозвалась я. – Чтобы понять, лжешь ты или говоришь правду, мне нужно узнать, почему еда ядовита, и почему ты вдруг решил рассказать нам об этом.

Парень тихо хмыкнул и скрестил руки на груди. Его взгляд, направленный на меня, стал изучающим.

– Почему бы мне не рассказать?

– Из-за тебя погиб человек, – хмуро напомнила я.

– Хината… – опасливо пробормотала Минори, предупреждающе положив руку мне на плечо. Если до этого она пыталась говорить требовательно, то сейчас, видимо, испугалась, вновь увидя этого странного парня рядом.

Я встряхнула плечом, скидывая ладонь подруги.

– В любом случае, Химэ[24], – заговорил парень, проигнорировав мои слова. – Разве вы не заметили, что кайдан был связан с мифологией? По легенде тот, кто съест или выпьет что-то в Ёми, останется там навсегда.

– Меня зовут Акияма, – поправила я, не выдавая раздражение. Если уж общается со мной, то без такой фамильярности. – Твои слова лишены смысла. Это место не может быть Ёми. Ты сейчас на самом деле говоришь о мире мертвых?

– Я сказал о правилах в Ёми… Но я не говорил, что мы там.

– Радоваться или плакать? – пробормотала Минори. – Ты выглядишь слишком зловеще, когда говоришь о смерти. Пожалуйста, ответь на вопрос или оставь нас.

В голосе подруги я слышала неуверенность, но она всегда стояла на своем. И сейчас, напуганная и уставшая, все равно пыталась справиться с ситуацией.

– Хорошо, – пожал плечами парень. – Химэ спросила, кто я. Мое имя Кадзуо, приятно познакомиться.

Я раздраженно выдохнула, но промолчала. Я понимала, что этот парень вновь назвал меня даже не моим именем, а прозвищем, при этом, представляясь, перешел на кэйго[25]. Хотя сам назвался по имени, а не по фамилии, и я была уверена: это просто для того, чтобы позлить нас, хоть он и выглядел невозмутимо. Я тоже постаралась сохранить спокойное выражение лица, продолжая выжидающе смотреть на Кадзуо.

– Так к тебе и обращаться? – вскинув бровь, уточнила Минори, рассчитывая услышать и фамилию.

– А ты планируешь ко мне обращаться? – уточнил Кадзуо с легкой усмешкой. Минори обиженно нахмурилась.

– Я не имею ни малейшего понятия, где мы, – продолжил он. – Но мы живы. Не знаю, как мы здесь очутились и почему, но очевидно, что все здесь связано с мифологией. В любом случае, чем бы ни являлось это место, ясно одно: хочешь выжить, проходи кайданы, один за другим… И повторюсь. Смотрите на все с точки зрения мифов. Если вы когда-нибудь интересовались ими, то должны знать, что если кто-то, будь он хоть человек, хоть ками, выпьет или съест что-то в Стране Желтых вод, останется там навсегда… Можете проверить сами, если не верите.

Сказав это, Кадзуо кинул что-то в сторону Минори. Та инстинктивно ловко поймала яблоко, но, вскрикнув, кинула его от себя, словно боялась, что оно смертельно даже при прикосновения.

– И что же делать? – пробормотала я, обращаясь скорее к себе. Если слова Кадзуо правда, то это похоже на издевательство. Нам необходима еда.

Кадзуо услышал мои слова, и выражение его лица мне не понравилось. Ему словно стало чуть веселее.

– Все просто. Нужно сыграть в игру.

– Что?! – воскликнула Минори. В её голосе послышались истеричные нотки, но подруга быстро взяла себя в руки, вернув более или менее спокойное выражение лица. Нервозность выдавал разве что блеск в её глазах. – Мы же только что…

– Нет, это был кайдан… – выделяя последнее слово, произнес Кадзуо. – А я говорю про тобаку[26], азартные игры. Они намного легче, и вы не рискуете жизнью. Но можете выиграть еду или что-то еще, что вам нужно.

– Кайдан? Так они и сказали… – протянула Минори с недоумением, и я тоже вспомнила, что так голос назвал тот конкурс. То же самое было написано на вывеске на традиционном здании. – Страшные истории о сверхъестественном…

Я внимательно всмотрелась в Кадзуо, но мне казалось, что он не врал. Все это звучало абсурдно, но не более абсурдно, чем кайдан, в котором мы выжили. И сам факт того, что нам пришлось выживать. В странном месте, в котором мы не помнили, как очутились.

Об этом всем нужно было подумать чуть позже. А сейчас у нас была цель – достать еду, пока соображать и двигаться было еще не так сложно.

– И последний ваш вопрос: нет, я не следил. Как будто мне это надо. Просто случайность. А про подсказку… Вы только-только прошли первый кайдан. Химэ смогла найти ответ… Было бы жаль, если бы она умерла, решив перекусить. И как-то глупо. Лучше посмотрю, как вы погибнете в следующем кайдане.

Я даже потеряла дар речи от его слов, а Минори чуть не задохнулась от возмущения, и злость вернула ей привычную уверенность.

– Да ты…

Теперь уже я дотронулась до руки подруги и покачала головой, советуя не связываться с этим странным типом. Мы узнали от него полезную информацию, а до его грубости или насмешек нам не должно быть дела.

Однакао мне показалось, что он что-то недоговаривал… А словами про нашу смерть решил сбить нас с толку и отвлечь.

Пусть делает, что хочет – мне не было дела.

– Спасибо за помощь, – произнесла я с самым легким кивком. Минори повторила за мной. Кадзуо поклонился чуть ниже, но даже вежливый жест в его исполнении показался насмешкой. Я отвернулась и кивком позвала Минори пойти на выход, но сначала взяла из корзинки бутылку воды – она мне была нужна. Мы прошли мимо Кадзуо, а когда были уже у выхода, нас догнал его голос.

– Кстати, насчет тобаку. Вам нужно…

Мы оглянулись, а Кадзуо резко замолчал. Посмотрев на нас, он махнул рукой.

– Ладно, сами узнаете, – парень пожал плечами, но в его глазах вновь мелькнули хитрые огни. Я поджала губы, но не стала ни о чем больше спрашивать. Мне не хотелось поддаваться его играм.

– Подожди, о чем узнаем? – обеспокоено спросила Минори, которой, видимо, было все равно, что подумает о нас Кадзуо. Но тот лишь отвернулся, делая вид, что рассматривает товары на полке.

– Пошли, – шепнула я, потянув подругу за собой на улицу.

– Да кем он себя возомнил… – возмущалась Минори, пока мы шли по улице. – Решил, что он самый умный? Мы умрем в следующей истории? Да это он погибнет раньше, а мы выберемся отсюда!

Я молча кивнула, почти не слушая Минори и размышляя о своем. Что бы ни задумал Кадзуо, вероятно, он помог нам, не дав съесть смертельную еду, и даже подсказал, где найти ту, что нам не навредит… Однако оставалось еще много вопросов, а этот парень, явно зная ответы, не стал нам о них говорить. Что ж, придется думать и справляться самим. Для начала нужно отыскать тобаку, а затем – узнать правила. Кадзуо сказал, что рисковать жизнью не нужно… Но чем-то все-таки придется, в этом я была уверена. Азартные игры не могут быть так просты.

– Ему повезло, что я плохо соображаю, когда хочу есть, – продолжала возмущаться Минори. – А то я бы ему устроила такой допрос! Ты знаешь, какой убедительной я могу быть. Он бы нас и к игре проводил, и сам бы сыграл…

– Да… – не особо слушая, согласилась я. Но чем нам нужно будет рискнуть? У нас же ничего нет – ни денег, ни ценных вещей, чтобы сделать ставку. Даже мой рюкзак с учебниками, телефоном и банковской картой куда-то исчез, так же как и сумочка Минори.

– И вообще, как можно быть таким жестоким? – уже не возмущенно, а удивленно спросила подруга. – Как можно не помочь людям в сложной ситуации, тем более когда это так легко! Мы же не просили его добыть нам еды… Если бы я знала ответы и встретила людей, которые ничего не понимали, я бы все им рассказала, подсказала бы.

Голос Минори стих, и это отвлекло меня от размышлений. Я глянула на подругу и увидела, что она тоскливо поджала губы и шла, пиная носком туфли мелкий камешек.

– Не расстраивайся, – сказала я, чтобы прервать тишину: Минори явно ждала моей реакции. – Ммм… Мы справимся сами. И не думай об этом парне. Не всем быть такими отзывчивыми, как ты.

Минори улыбнулась:

– Спасибо, Хината-тян.

Я улыбнулась в ответ, хотя настроения для улыбок не было. Минори и вправду была на удивление отзывчивой, совсем не такой, как я. Иногда я поражалась тому, что ей не все равно. Чаще всего сама я предпочитала не обращать внимания на других людей. Хотя иногда мне казалось, что Минори занимается волонтерством ради благодарности, что ей нужно одобрение и восхищение.

А я… Мне было все равно.

Особенно после… Я поджала губы. Чтобы я ни делала, боль не уходила, поэтому не хотелось даже стараться. Чтобы я ни делала, пустоту внутри ничем не заполнить, а отобранную часть жизни ничем не заменить. Это рана, которая не заживает, поэтому нет смысла её лечить.

Мне самой нужна была помощь… Хотя, может, и не нужна. Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое, но Минори этого не понимала или игнорировала. Даже тогда она хотела помогать, хотя в моей жизни волонтер не требовался.

А теперь мы здесь… И несмотря на боль, я выберусь. Еще остались люди, на которых мне не все равно. Родители не переживут смерть еще одного ребенка.

– Ой, смотри! – Минори остановилась и указала куда-то вперед. Я подняла голову и проследила за рукой подруги. Впереди, за столиками перед бывшей кофейней, сидели двое людей – мужчина и женщина около тридцати лет.

– Они выглядят безобидно, может, спросим у них? – предложила Минори. Подумав пару секунд, я кивнула. Эти люди вряд ли опасны, а информация нам не повредит. Если, конечно, она у них есть, и эти люди захотят ей поделиться.

Мы перешли через дорогу и минуту спустя приблизились к заброшенному кафе, чья вывеска не горела, а эмблема на стеклах была наполовину стерта. Женщина сидела к нам лицом, а мужчина боком. Незнакомка постучала своего друга по плечу и что-то шепнула ему, после чего тот тоже повернулся в нашу сторону.

– Добрый день, – Минори поклонилась, и я вслед за ней. – Простите, что отвлекаем вас. Не могли бы вы нам помочь?

Я внимательно всмотрелась в незнакомцев, впрочем, они тоже изучали нас. Мы выглядели прилично, разве что немного потрепанно. Правда, Минори могла привлечь внимание своей модной одеждой и ростом. В последнее время я не хотела выделяться и носила простую одежду: толстовки, шорты и кроссовки. От прошлого моего облика, мало что осталось, только прическа химэ[27].

Не то что Минори, которая любила элегантность.

Незнакомцы выглядели вполне обычно, хоть и небрежно. Женщина в посеревшей майке и джинсовых шортах сидела, закинув ноги в шлепках на соседний стул. В руках она крутила уже собранный или еще не разобранный кубик Рубика. Мужчина в мятой футболке и рваных джинсах повернул голову, и ему на глаза упала грязная челка.

На столике перед ними лежала обертка от печенья и две бумажные миски с остатками риса.

– Добрый день, – отозвался мужчина и зевнул. – Чем можем помочь?

– Мы только-только очутились здесь… – Минори взглядом показала мне, что берет разговор на себя. – Мы не знаем, что это за место. Совсем недавно нам пришлось выиграть в кайдане, но там погиб человек. И…

– Да, вот так, – не дослушав, кивнул мужчина, а его подруга хмыкнула. – Мы все тут должны проходить эти дурацкие страшилки, чтобы выжить, но беда в том, что из страшной истории можно не выбраться живым. Так что раз уж вам не повезло очутиться в этом проклятом месте, постарайтесь включить голову и работать ногами и руками – где как придется. Иначе умрете. И да – не ешьте местную еду. Иначе исход все тот же, – мужчина многозначительно провел большим пальцем по горлу, вызвав смех женщины. – Кстати, вы не представились. Меня зовут Ямамото, а это Окада.

Женщина кивнула и начала крутить кубик Рубика, смешивая цвета.

– Я Накано, – отозвалась подруга. Я вопросительный взгляд проигнорировала. – Спасибо за помощь, Ямамото-сан[28]. Но как же нам достать еду?

Я кинула взгляд на Минори. Она не стала говорить о том, что Кадзуо уже рассказал нам про ловушку.

– Нужно играть в тобаку, – ответила Окада, и голос её прозвучал на удивление низко.

– Тобаку? Нужно делать ставки? В чем разница с кайданами? – уточнила Минори. Ямамото указал нам рукой на стулья перед столом, и мы, помедлив, сели.

– Знаете, этот как мини-игра.

Мы непонимающе посмотрели на Ямамото, и тот вздохнул, словно поражаясь нашей глупости. Он наклонился над столом и пояснил:

– Знаете, как в компьютерных играх. Идет основной сюжет, где ты проходишь уровень за уровнем, можешь проиграть, и тогда начинаешь все сначала, а можешь победить, дойдя до финала. Но есть и мини-игры. Побочные квесты. Проиграв в них, ты не обязан начинать весь сюжет заново. Но ты можешь выиграть какие-то бонусы. Вот так и здесь. Играешь себе основной сюжет – кайданы, но чтобы достать еду, воду и прочее нужны мини-игры. Тут их называют тобаку.

Мы с Минори переглянулись. Слова этого мужчины подтверждали, что Кадзуо нам не соврал.

– Ничего себе… Вы так много знаете, Ямамото-сан, – улыбнулась Минори, и мужчина махнул рукой.

– Что вы…

– Ой, да хватит, – фыркнула Окада.

– Но где нам найти эту игру? – спросила я. Пора было переходить ближе к делу. Минори кинула на меня недовольный взгляд, но промолчала.

– Ищите вывески и символы. Игры появляются в разных местах, они не стоят на месте, – ответил Ямамото и вновь зевнул.

– А что нужно поставить ради выигрыша? – спросила я дальше. Минори удивленно посмотрела на меня. Окада усмехнулась:

– Соображаешь.

Я хмуро посмотрела на женщину, но отвечать ничего не стала. На мой взгляд, вопрос был очевидным.

– Что-то, что тебе дорого, – ответил Ямамото и вздохнул. – И это не о деньгах и украшениях. Их тут нет, да они и не имеют ценности. Вот я, например, в первой своей мини-игре проиграл слух.

– Что? – ахнула Минори и невольно подняла пальцы к ушам. Я нахмурилась еще сильнее. Все становилось хуже и хуже.

– Да, несколько дней ничего не слышал, пока не выиграл его обратно. Умер бы от обезвоживания, если бы не Окада-сан, – Ямамото кивнул на женщину, но та лишь пожала плечами.

– Одной скучно.

По её лицу я не поняла, шутила она или говорила серьезно. Возможно, все сразу.

– Какое ужасное место… – себе под нос прошептала Минори. Ямамото согласно кивнул, закидывая руки за голову и откидываясь обратно на спинку пластмассового стула.

– Отвратительное. Здесь не только нужно выживать, но и нельзя поиграть в компьютерные игры в свободное время… А я попал сюда прямо перед важными соревнованиями по кибер-спорту.

– Ты все равно был бы только зрителем, – отозвалась Окада и в пару движений собрала кубик Рубика. Все квадратики встали на свои места. – Сам же говорил, что получается у тебя так себе.

Ямамото кинул на Окаду немного обиженный взгляд, но промолчал.

– Спасибо большое, Ямамото-сан, Окада-сан, – кивнула Минори.

– Спасибо, – повторила я. Эти люди помогли нам, но задерживаться не стоило. – Нам лучше пойти и поскорее найти, где бы сыграть в тобаку.

– Удачи, – искренне отозвался Ямамото. Мы с подругой встали и уже сделала несколько шагов в сторону, как нас окликнула Окада.

– Подождите! Вы получили омамори?

Мы с Минори резко остановились, и я тут же вспомнила про обереги, а в голове всплыли слова Кадзуо о защите от злых сил.

– Да… Но мы не знаем, что это значит.

Окада достала из кармана шорт светло-голубой мешочек с черной вышивкой:

– Омамори, оберегающий от злых сил. Сама бы не поверила, но я прошла уже пять кайданов, так что… Просто поверьте, что они на самом деле оберегают нас от ёкаев.

Я не поверила в слова женщины до конца, но по моей спине почему-то все равно побежали мурашки. Стало не по себе. Я увидела, как округлились глаза у Минори, а кровь словно отхлынула от её лица.

– Что это значит? – с запинкой спросила подруга.

– Без омамори вас убьют злые силы, – вздохнул Ямамото. Я нахмурилась. Такого просто не могло быть.

Но это место… Те чудовища из темноты и погибший Саито… Царапина у меня на ноге…

– Но действуют омамори только три дня, – произнесла Окада, и у меня словно похолодело в груди.

Три дня. Всего три дня до того, как нас убьют, а это значит…

– Нужно проходить кайданы каждые три дня.

Мы с Минори молча переглянулись. Окада без уважения подбросила оберег в ладони.

– Внутри деревянный амулет, и вместо молитвы выгравирован иероглиф три. Когда пройдет день, он превратится в иероглиф два… Потом лишь одна черта – иероглиф один. И… нужно обновить защиту.

Минори явно задумалась, её лицо выдавало испуг, но я взяла себя в руки и потянула подругу в сторону. Нам все еще нужно было сыграть в тобаку.

– Еще раз большое спасибо.

Какое-то время мы шли молча, но обе, не сговариваясь, внимательно всматривались в стены и вывески, ища те самые знаки, которые могли бы помочь нам отыскать тобаку.

– Как думаешь, я не сошла с ума? – внезапно спросила Минори.

Я косо посмотрела на подругу, но не успела что-то ответить, как она продолжила говорить сама. Я видела, что девушка занервничала.

– Я имею в виду… Это слишком нереально. Слишком странно. Ну как мы могли оказаться в таком месте? Как такое место вообще может существовать? Я еще точно не знала, верю в призраков и всякую мистику или нет, но ты же всегда была скептиком, – произнесла Минори. – А тут эти ёкаи, омамори, отравленная еда, страшные истории…

Она говорила быстро, словно боялась, что я прерву её, но все же все слова звучали четко и ясно – у Минори была прекрасная дикция.

– Вот я и думаю, не сошла ли вдруг с ума… Или сплю. Но это все слишком уж ярко и реалистично для сна, – голос Минори стих, и она облизнула пересохшие от волнения губы. Её лицо было болезненно бледным, а пальцы, как я заметила, мелко тряслись.

Я отвела взгляд и пожала плечами.

– Я не плод твоего воображения, – ответила я. – Хотя ты можешь мне и не верить. Твое воображение также бы и сказало.

– Ты не помогаешь, Хината, – с обидой в голосе пробормотала Минори, а я на секунду задумалась, пыталась ли помочь. Немного смягчившись, я взяла подругу за руку, сжимая её дрожащие пальцы, и посоветовала:

– Где бы мы ни были, не надо забивать себе голову такими мыслями. А иначе и правда сойдешь с ума. Чтобы выбраться, нужно мыслить здраво и логически.

Минори кивнула и резко выдохнула, подбадривая себя.

– Кроме того, если это нереально, ты не умрешь, – пробормотала я себе под нос, но я чувствовала, что это не так. Я точно не была в порядке, но такое… Это не может быть галлюцинацией.

– Смотри! – вдруг произнесла я, указывая на небольшой дом в традиционном стиле. Судя по вывеске, он то и был нам нужен.

– Наконец-то… – с усталостью в голосе протянула Минори, но потом выпрямила спину и чуть приподняла подбородок, словно этим могла придать себе сил. Девушка и правда стала выглядеть увереннее, видимо, так на неё подействовала ясная цель – выиграть тобаку. Минори любила побеждать.

Перед нами стоял небольшой минка с двускатной соломенной крышей. Он казался очень старым, если не древним: деревянные балки потемнели, глиняные стены были в пятнах от сырости. Однако дом стоял, и не было похоже, что крыша может обвалиться или что стены обрушатся, как у строений вокруг.

Мы с Минори подошли ближе, и я разглядела рядом с дверью простую вывеску, сделанную черными чернилами: 賭博[29].

– Тобаку… Да, ты права. Это как раз то, о чем говорил тот Кадзуо. Неужели мы и правда будем играть в азартные игры на еду? – Минори закусила губу и нервно сцепила пальцы.

– Не похоже на казино. Те, кто это устроил, видимо, так издеваются, – я сощурилась.

– Издеваются?

– А как еще? Они называют азартной игрой это сумасшествие.

– И на что мы будем играть? Радует, что хотя бы не на жизнь и смерть, тот любитель игр сказал, что в этих… мини-играх не грозит смерть.

Я помолчала и, поморщившись, сказала:

– Пожалуй, пойду одна.

– Что? – Минори вскинула голову. – С чего бы это?

– Мне кажется, что ты… – я постаралась верно подобрать слова, – немного не в том состоянии.

– Ну уж нет, Хината. Идем вместе. Ты предпочитаешь отталкивать меня даже сейчас… – Минори фыркнула. – Но я тебя не брошу.

Я еле сдержалась, чтобы не бросить на подругу мрачный взгляд. Даже сейчас она попрекнула меня за мое угнетенное состояние. Это Минори относилась к моему поведение как к тому, что я отталкивала её. Иногда людей стоит просто оставить в одиночестве и не трогать.

– Как хочешь, – я повернулась обратно к двери. – Тогда пойдем.

Оказавшись в гэнкане[30], я хотела пройти дальше, не заботясь о приличиях в таком месте, но Минори схватила меня за руку.

– Хината… Не надо. Мало ли…

Вздохнув, я махнула рукой и скинула обувь. Минори сняла свои туфли и аккуратно поставила их, подровняв заодно и мои кроссовки.

Пройдя дальше, мы оказались в маленькой комнатке, отделенной от остальной части дома фусумой[31] – скользящей дверью из непрозрачной бумаги. Перед нами стоял низкий столик, на котором были оставлены четыре изящные шкатулки.

Первую украшала роспись в виде двух кои[32], белоснежного с рыжими пятнами и чёрного с белыми, на второй распахнул чёрные крылья и выставил острые когти тэнгу[33], на третьей был изображён толстенький и пушистый тануки[34], а четвёртую шкатулку украшала роспись в виде изящного грациозного журавля.

– Нам нужно выбрать одну, – констатировала Минори. – Что подсказывает интуиция?

– Кои – символ достижения цели и удачи. Тэнгу – это ёкай, и этим все сказано. Тануки – тоже ёкай, но хотя бы безобидный. Журавль – символ долголетия и преданности. Я бы выбрала кои. Они всегда являются хорошим символом. Никогда не видела, чтобы их использовали в качестве плохого знака.

– А вдруг это ловушка? Может, те, кто все это устроил, хотят нас запутать? Чтобы все выбирали что-то сложное и опасное?

Я медленно покачала головой.

– Нет. Мы же уже огляделись в этом месте, и можно сделать некоторые выводы. Один из них – организаторы полагаются на мифологию и культуру. Все дома в развалинах, кроме традиционных. И игра была основана на мифе об Аматэрасу и Сусаноо. То, что Кадзуо сказал про Ёми… По такой логике, и традиционные символы должны сохранять своё значение.

– Звучит разумно, – протянула Минори. – Но почему бы тогда не выбрать журавля? Тоже хороший символ.

Я прикусила губу. В голове против моей воли промелькнуло воспоминание: я и брат стоим на мостике над прудом и смотрим на разноцветных кои, чья чешуя в лучах весеннего солнца среди бликов на водной глади кажется драгоценными камнями.

– Давай выберем кои, – повторила я.

И, не дожидаясь ответа подруги, открыла шкатулку. Минори, казалось, сжалась, но ничего не произошло. Я заглянула внутрь шкатулки и увидела еще две такие же, но меньшего размера.

Минори посмотрела через мое плечо и с сожалением вздохнула:

– А дальше что? Шкатулки еще меньше?

Я вытащила новые коробочки и поставила их на столик. И тут же удивленно приподняла бровь: трёх остальных шкатулок на столе больше не было.

– Ничего себе… – пробормотала подруга.

Я принялась рассматривать новые шкатулки. Их также украшала изящная роспись: миниатюрная гейша и самурай в боевой стойке с катаной.

– Не знаю, что именно мы сейчас выбираем, но я за гейшу, – тряхнула головой Минори. – Говори, что хочешь, но только не самурай.

Я пожала плечами:

– Хорошо, – и потянулась открыть шкатулку.

– Подожди! – Минори схватила мою руку. – Может все таки сначала обдумаем и обсудим?..

– Ты же только что сказала, что не согласишься на самурая? – я мрачно посмотрела на подругу.

– Да, но… Может, тебе в голову придут убедительные аргументы за самурая…

Я тяжело вздохнула.

– Пока не приходят. Давай выберем гейшу. – Я действительно не знала, что могут означать эти рисунки, но воин с катаной выглядел угрожающе.

Я открыла шкатулку, и та снова оказалась пустой. Вот только на столе внезапно появились изящная кисть, стопка бумаги васи[35], брусок туши, тушечный камень и маленький кувшинчик с водой.

– И что мы должны делать? – Минори огляделась.

Я тоже. Комната была абсолютно пустой, только столик и письменные принадлежности. Отодвинуть фусума я пока не пыталась, помня о первом… кайдане.

– Смотри! – воскликнула Минори. Я проследила за ее взглядом, и увидела, что на одном из листков васи что-то проявилось.

Мы подвинулись ближе и прочитали выведенную каллиграфическим почерком надпись. Я поморщилась.

– Что мы готовы поставить? – Минори наклонила голову набок, а потом нервно усмехнулась: – Эх, не зря мама в детстве водила меня на уроки каллиграфии.

Девушка присела у столика и, капнув в тушечницу воды, начала аккуратно водить по камню бруском. Через пару минут Минори обмакнула кисть в тушь и, одобрительно кивнув, занесла руку над васи, держа кисть перпендикулярно листу.

– И на что мы будем играть? – выдохнула Минори. Рука с кисточкой задрожала.

Я, задумчиво нахмурившись, присела рядом.

– Знания по истории или литературе сойдут? На медицинском они не так нужны, – отозвалась я.

– Несмешно, Хината, – простонала Минори. Она казалась нездорово бледной. – Я не хочу терять ни зрение, ни слух, ни речь…

– Еще не факт, что потеряешь. Ладно, давай так, нам не надо ставить что-то каждой. Достаточно предложить что-то одно. Поэтому давай ставить по очереди. Я начну.

Минори зажмурилась и через пару мгновений кивнула.

Нахмурившись, я задумалась. Что бы поставить? Что для меня более ценно, а что менее? Грудь пронзила острая боль, так что я зажмурилась. Самое дорогое я уже потеряла. Что еще терять?

Зрение, осязание, слух? Я потеряла брата и живу без него, неужели не справлюсь с жизнью, к примеру, без голоса?

Я подвинулась ближе к Минори и, забрав у нее кисточку, – возможно, слишком резко, – вывела два иероглифа: 嗅覚[36].

– Обоняние? – Минори обхватила лицо руками. – Почему обоняние?

– Если потеряю – смогу пережить. Остальные органы чувств мне нужнее, особенно здесь. А своими знаниями я слишком дорожу.

Особенно воспоминаниями. Хотя, возможно, было бы проще, сумей я просто избавиться от всех них…

Тишину прорезала традиционная мелодия. В комнате потемнело, а свет, источник которого я не смогла определить, сконцентрировался у фусума. На непрозрачной бумаге начали проявляться линии, как будто кто-то невидимый решил разрисовать стену в стиле ямато-э.

Глава 3 判じ絵

Вот только через минуту мы увидели не пейзаж и не бытовую зарисовку. На проявившемся рисунке было изображено сидящее на низком столике животное с вытянутой мордой, острыми ушами и длинным пушистым хвостом.

– И что мы должны с этим…

– Дайкон! – воскликнула Минори.

Я подозрительно скосила на подругу глаза, на мгновение подумав, что та не выдержала напряжения.

– Эй, Хината! – Прищурившись, пробурчала Минори. – Не смотри на меня так. Эта картинка означает «дайкон». Это же хандзи-э[37] – ребус такой.

Я посмотрела на рисунок еще раз и, наконец, поняла.

– Это не стол, это подставка, и чтение этого слова – «дай», а под этим странным существом подразумевается лиса, чтение – «ко», – медленно произнесла я, и Минори счастливо кивнула. – Ты откуда это знаешь?

– То есть, ты даже на секунду не предположила, что я просто догадалась… – проворчала девушка. – Видела на одном из уроков истории, когда мы проходили культуру эпохи Эдо[38]. Я запомнила, потому что мне тогда сразу пришло в голову, как ты в детстве всегда вытаскивала дайкон из еды, – Минори рассмеялась.

– Ненавижу дайкон, – пробормотала я, думая о том, что все всегда удивлялись, как он может мне не нравиться.

– И что дальше? – Минори все еще улыбалась. – Мы ведь выиграли, да?

Я сомневалась, что все так просто, и огляделась еще раз. На столе теперь появился еще один предмет – песочные часы. И песка в верхней половине почти не осталось.

Я дернулась, едва не разлив тушь, и, схватив кисть, кое-как написала на новом листе 大根 – «дайкон».

Минори шумно вдохнула и выдохнула – буквально через пару мгновений после того, как я оторвала кисть от бумаги, вниз упали последние песчинки. Несколько секунд ничего не происходило, а затем снова послышалась короткая мелодия.

Свет, падающий на фусума, погас, а когда вновь загорелся, бумага была снова белой, и «невидимка» вырисовывал новые чернильные линии.

– Это еще не все, – прохрипела Минори, еще не до конца отойдя от произошедшего.

И у меня сердце колотилось в груди, как бешеное, а в ушах шумела кровь. Я закрыла глаза и приказала себе успокоиться.

Мысленно я мрачно посмеялась сама над собой. Видимо не так уж сильно я готова расстаться даже с обонянием. Что уж говорить о жизни… Я оттолкнула несвоевременное воспоминание.

– Хината, смотри скорее. Надо решить этот хандзи-э, часы заново отсчитывают время.

Я бросила взгляд на столик: может, мне показалось, но песка как будто стало меньше.

Я перевела взгляд на фусума и поморщилась. На меня мрачно и даже презрительно взирала огромная толстая жаба, держащая в одной лапке тяван[39], а другой взбивающая в нем с помощью часена[40] – бамбукового венчика – чай.

– Зная, как я люблю матчу, ты не запомнила что-то про эту картинку?

– Такой не было, – простонала Минори.

– Не раскисай, – бросила я. – Думай!

На первом ребусе отгадка была зашифрована с помощью чтений иероглифов слов, обозначающих объекты изображения. Что нарисовано здесь? Жаба, венчик, пиала, чай – «гама», «часен», «тяван», «тя».

«Гама», «часен», «тяван», «тя». «Часен», «гама», «тя», «тяван». «Тя», «тяван», «гама», «часен». «Тяван», «часен», «тя», «гама»…

– Тягама! – Воскликнула я, и теперь уже Минори бросила на меня удивленный взгляд. Но уже через секунду она поняла и быстро вывела на листе 茶釜 – «чайник».

– Так, это было не сложно, – подвела итог я. – На картинке было мало элементов. Так что не расслабляйся.

– Думаешь, это не все?.. – Сморщив нос, спросила Минори. Ответом ей стали короткая мелодия и новый чернильный танец на фусума.

Теперь линии сложились в изображение мужчины в кимоно, который с помощью катаны разрубил на две части котел.

– Они уменьшили нам время, – прошипела Минори.

Я бросила взгляд на песочные часы: теперь было очевидно, что песка в них гораздо меньше, чем в первый и даже во второй разы.

– Давай рассуждать. На картинке мужчина, катана[41], котел. Еще, может быть, кимоно. «Дансей», «катана», «кама», «кимоно». «Катана», «кама», «дансей», «кимоно». «Кимоно», «кама», «дансей», «катана»…

– Не сходится, – я закрыла глаза, пытаясь не поддаваться панике. – Минори, есть идеи?

– Не знаю, мне ничего не приходит на ум! Может, синий? У него кимоно синее. Это «ао». «Ао», «дансей», «кимоно», «кама». «Кама», «ао», «катана». «Ао» и «дансей», «ао», «кама»… Сочетаний таких слогов не существует!

Песчинки падали вниз одна за другой, так что в верхней половине часов песка осталось не больше, чем на пару миллиметров. И только эти миллиметры отделяли нас от проигрыша. В первую очередь, меня.

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Затем снова внимательно посмотрела на хандзи-э.

Мужчина с катаной в руках разрубает напополам котел. Это очень странная картинка. Может ли катана быть настолько острой и крепкой, чтобы разрубить котел? Тогда, может, таким образом подчеркивается качество оружия? Крепкий, острый, сильный, мощный, смертоносный, отточенный… Нет, все не подходит. Но зачем кому-то вообще разрубать котел? От эмоций? Мужчина на рисунке выглядит сердитым. Злость, ярость, обида, гнев… Нет, все не то. Мы что-то делаем не так, раз все не сходится.

Делаем…

Может, внимание должно быть привлечено к действию мужчины? Он разрубает котел на две части. Нет, не то. Разрезает?

Резать.

«Кири» и «кама». Нет. «Кама» и «кири».

«Камакири»!

Неаккуратно, кривыми линиями, оставив несколько капель на бумаге, я вывела чернилами カマキリ – «богомол».

Одновременно с тем, как последний слог катаканы отпечатался на листе, верхняя половина песочных часов опустела, а Минори закашлявшись, наконец задышала.

Я и сама судорожно выдохнула, невольно потянув носом воздух. Ощущался запах чернил и древесины.

Снова заиграла мелодия, теперь уже показавшаяся мне ужасно резкой и неприятной. Меня охватило беспокойство, что эта игра будет продолжаться и продолжаться, пока мы не проиграем…

Однако на этот раз музыка не стихла. Она продолжила играть, а в фонарях на полу загорелся огонь, осветив комнату приятным мягким светом.

Фусума раздвинулись, и музыка смолкла. Еще мгновение мы стояли, но затем я решительно зашагала в следующую комнату. Она была абсолютно пустой, только в центре стоял чайный столик, заставленный едой.

Минори с опаской заглянула в комнату и, увидев наш приз, радостно забежала внутрь.

– Мы сделали это, Хината! Мы снова выиграли! – Прокрутившись вокруг себя на одной ноге, девушка схватила меня за предплечья. – Спасибо тебе! Без тебя я бы точно не справилась.

Я натянула улыбку и аккуратно высвободилась из хватки Минори, ощутив вспышку боли в раненой ноге.

– Нам надо куда-то все это сложить, – сказала я, повернувшись к столу. – Тут еды не на один раз.

– Эх, у нас ни сумки, ни пакета, – Минори поджала губы.

Я стянула с головы темно-синюю толстовку, оставшись в черной майке. И сразу почувствовала себя некомфортно. Подавив ненужные чувства, я подошла к столу и стала аккуратно укладывать еду в толстовку, завязав ее узлом и обхватив обеими руками.

– Нам надо найти, где мы проведем эту ночь. Необходимо безопасное… относительно безопасное место. И желательно не попасться сейчас никому на глаза.

– Почему?

Я многозначительно посмотрела на свою ношу.

– А-а-а… – протянула Минори, и в ее глазах появились огоньки тревоги.

– Думаю, не все здесь добывают еду только с помощью тобаку, – добавила я.

Минори нервно оглянулась, словно ожидала, что кто-то прямо сейчас покажется в этой комнате и отберет наш выигрыш.

– Пойдем. Думаю, можно спрятаться в каком-то из комбини или кафе. Потом узнаем, заперты ли квартиры в домах. В них может быть комфортнее. Правда, верхние этажи не выглядят надежно…

– Но пока еще ничего не упало, – произнесла Минори, оглядываясь. Мы уже вышли на улицу.

– Пока, – отозвалась я. Мы поспешно направились в глубь одной из улиц, и Минори то и дело вырывалась вперед на своих длинных ногах и с пустыми руками. Когда она поняла, что я не могу идти так быстро, а в руках у меня выигранные продукты, Минори потянулась к импровизированному мешку.

– Давай теперь мне, – произнесла она смущенно. Я отдала подруге свою ношу, и мы зашагали дальше.

Мы не знали, куда идем, потеряли место, откуда пришли и, конечно, не узнавали ничего вокруг, хотя подобные, но не настолько запущенные, районы можно было увидеть и в Токио, и в других городах.

Остановились мы только тогда, когда почувствовали себя более или менее в безопасности, отдалившись от места проведения кайдана и тобаку. Все это время мы прислушивались к шагам и голосам, но ничего не было слышно, словно никого и не было в этом жутком городе.

– Давай сюда, – я открыла перед Минори дверь в помещение, в котором располагалась заброшенная пекарня. У входа стояла треснутая письменная доска с разводами от мела, а на больших окнах угадывалось полустертое изображение стилизованной буханки хлеба и пирожного. Вывеска была расколота пополам.

Мы вошли внутрь и увидели не слишком большое помещение, вдоль одной стены шла пустая пыльная витрина с кассовым аппаратом, а остальное место занимали столы со стульями и диванчиками. Внутри пекарня выглядела не лучше, чем снаружи: столы и стулья были треснуты, краска облупилась, ткань диванчиков была истерта, а обои, где они еще не слезли, – покрыты пятнами от сырости.

Минори кинула быстрый взгляд в сторону витрины, а потом обессилено рухнула на диван.

– Как хорошо, что здесь пусто, а не как в супермаркете… А то сидеть рядом с десертами, которые не можешь съесть, было бы тяжело, – тоскливо протянула подруга.

Я пожала плечами и села на один из стульев, который показался мне достаточно крепким. Минори положила толстовку на стол, но я первым делом вытащила бутылку воды, которую взяла в магазине после разговора с Кадзуо.

– Так, что тут у нас… – Минори явно воодушевилась, поняв, что можно утолить голод. Переживания отступили на задний план.

Я же пока открыла бутылку и вытянула ногу, чтобы промыть царапины. К счастью, они были неглубокими, а кровь уже успела запечься, но до этого слегка испачкала высокие белые носки. На моих темно-синих кроссовках, к счастью, следы крови были почти не заметны.

– Что ты… – начала было Минори, а потом подскочила. – Это же не выигранная вода! Она смертельно опасна!

Я посмотрела на наш выигрыш. В нем было всего четыре бутылки по поллитра. Этого мало для двоих человек, а еще раз играть в тобаку в ближайшее у меня не было никакого желания.

– Нужно экономить воду. Кадзуо сказал, ты умрешь, если съешь или выпьешь что-то. Но я просто промою рану.

Минори села обратно, но выглядела неуверенно.

– Может, не рисковать? – предложила она.

– Нужно экономить воду, – повторила я. – У нас на каждую по две бутылки, если переживаешь, дашь мне тогда использовать свою? – спросила я.

Минори поджала губы и фыркнула. Я слегка усмехнулась и, не дожидаясь ответа подруги, вылила часть воды на ногу.

Ничего не произошло, и, несмотря на сказанное ранее, я невольно выдохнула. Подсознательно я сама не была до конца уверена в том, что эта вода безопасна.

Минори тоже расслабилась, и пока я заканчивала промывать царапины, девушка описала наш выигрыш.

– Здесь две порции онигири[42], две небольшие коробочки бэнто[43], коробка сухой лапши и упаковка кислого фруктового мармелада. Хм… – Минори задумалась. – Если делить на двоих, то это же максимум один день нормальной еды… – её голос прозвучал разочарованно.

– Ты же как раз на диете, – заметила я, за что получила гневный взгляд подруги.

– Тогда и еду надо экономить, – вздохнула Минори. – Что будешь?

– Передай бэнто, пожалуйста, – попросила я, и подруга протянула мне коробку, а вторую забрала себе.

Ели мы молча, погруженные в свои мысли. Будучи голодной и уставшей, Минори быстро расправилась со своей порцией, а я старалась есть медленно, чтобы точно насытиться.

– Теперь лучше поспать, – протянула Минори, снимая свой пиджак и туфли и со вздохом ложась на диванчик. Её рост не позволял ей вытянуть ноги, и подруге пришлось лечь на бок, подтянув колени.

Я согласно кивнула и перебралась на другой диван. Положив толстовку под голову, я закрыла глаза, но сон, как назло, не шел. Перед глазами все еще стояла картина того кайдана, в котором мы чудом выжили. Ну или не чудом, а благодаря тому, что я вовремя разгадала шифр. Казалось, я вновь чувствовала, как острые когти неизвестного существа хватают меня за ногу, пытаясь утянуть во мрак…

По спине пробежали мурашки, когда я представила, что было бы, если бы тот парень, Кадзуо, не помог мне. Он был подозрительным, но я не могла не признать тот факт, что сначала он помог мне во время прохождения страшной истории, а потом дал нам подсказку насчет смертельно опасной еды.

Однако другой участник из-за него погиб. От этого помощь Кадзуо казалось какой-то половинчатой. Или ему нравилось решать, кого спасти, а кому дать умереть?..

Я встряхнула головой и перевернулась на другой бок. Почему в голову лезли такие мысли? Я решила просто забыть про Кадзуо, по правде говоря, мне не было до этого парня и его поступков никакого дела…

Я не заметила, как уснула, а когда открыла глаза, поняла, что прошла лишь пара часов. Свет за окном стал приглушеннее, и я чувствовала себя более отдохнувшей, хотя голова оставалась тяжелой.

Минори сидела, подобрав под себя ноги и явно о чем-то задумавшись. Привстав, я сделала несколько маленьких глотков воды, чувствуя, как пересохло горло.

Минори посмотрела в сторону выхода.

– Может, прогуляемся? – предложила она. Я вскинула бровь.

– Хочешь устроить экскурсию?

Подруга проигнорировала мой мрачный тон. Она делала так достаточно часто.

– Я не могу сидеть на одном месте… – протянула Минори, беспокойно постукивая пальцами по сиденью. Девушка прикусила губу, а потом вздохнула. – В голову лезут всякие мысли… Да и скучно… А еще лучше узнать побольше об этом месте.

Я пожала плечами.

– Хорошо. Все равно делать нам больше нечего… А до следующего кайдана больше двух дней.

Минори вскинула голову. Мне показалось, она слегка побледнела.

– Ты думаешь, это правда? – голос подруги стал тише. – Нам придется проходить… кайданы… раз в три дня? Но сколько? До какого момента? Неужели пока мы не…

Минори не договорила и с тяжелым вздохом уронила голову на ладони. Я села рядом и неуверенно положила ладонь ей на плечо.

– Не знаю, Минори, – проговорила я. – Но мы выясним. Не переживай, мы справимся.

Минори выпрямилась, расправила плечи и кивнула. С гордой осанкой и спокойным лицом она уже больше напоминала привычную себя.

– Пойдем, – сказала подруга, встав на ноги и подхватив свой пиджак. – Ай, ноги затекли…

Подождав, пока Минори справится с болью в ногах и обуется, я собрала остатки нашей еды в толстовку и вышла на улицу, а подруга пошла вслед за мной. Солнце было уже ближе к горизонту, окрашивая небо в теплые оттенки.

– Нужно успеть найти новое укрытие до того, как стемнеет, – произнесла я, оглядываясь. – Тут точно еще немало людей, и не думаю, что все они настроены дружелюбно. А в таком месте вряд ли действуют привычные нам законы.

Минори побледнела и стала более настороженной. Такая мысль явно не приходила ей в голову.

– Как думаешь, мы можем выиграть в тобаку оружие? – спросила она. Я с сомнением пожала плечами.

– Я все равно не умею им пользоваться.

– Я тоже. Но если мы тут надолго, можно научиться… Да и один вид оружия может отбить у кого-то желание связываться с нами, – заметила Минори.

В её словах был смысл, и я решила, что позднее стоит попытаться узнать, возможно ли сыграть в тобаку на оружие, но важнее, все-таки, были еда и вода. Того, что у нас было, нам не хватит надолго, поэтому придется играть еще раз.

Какое-то время мы молча шли по пустынной улице, а затем Минори вытащила из толстовки пачку мармелада, чтобы перекусить. Я съела несколько штук, но на самом деле не любила подобные сладости. Зато подруге фруктовый мармелад всегда нравился.

– Надеюсь, в следующий раз мы выиграем мелонпан[44], – пошутила Минори, вспомнив свою любимую сладость. Я слабо улыбнулась. То, что у Минори слегка поднялось настроение, было хорошим знаком. Мне бы не хотелось, чтобы её отчаяние мешало нам. Мне и самой было страшно и тревожно, но я могла справиться с собой, а вот что делать, если в уныние впадет Минори, я не знала. Чужое горе всегда пугало меня.

Мое настроение оставалось мрачным, и вид заброшенных зданий с явными следами разрушения лишь усугублял тяжелые чувства.

– Может… – Минори явно замялась, но я внимательно посмотрела на неё, и подруга продолжила, – может, мы сможем найти выход из этого города?

Я задумалась. Выход из города… Возможно, это была неплохая идея, ведь не могли же мы быть заперты в одном городе? За его пределами должно что-то быть.

– Можно попробовать… Только кто знает, как долго придется идти.

– Не успеем до темноты, продолжим завтра, – предложила Минори, и я согласно кивнула. Мы пошли вперед, и мне показалось, что напряжение внутри меня немного спало. У меня появилась цель, и цель эта вызывала любопытство и… каплю надежды. Я всегда была любознательна и сейчас не видела ничего плохого в желании узнать больше. Что касается надежды… я приказала себе не надеяться зря. Иначе потом будет только больнее.

В какой-то момент я заметила, что застройка стала менее плотной, между домами появилось больше пространства. Впереди на фоне уже потемневшего неба стали проглядывать какие-то огни.

– Минори, смотри!

– Вижу… – протянула подруга обеспокоено. – Пойдем, посмотрим!

Она ускорилась, и я поспешила за ней.

Спустя около десяти минут мы оказались на окраине этого заброшенного города. Перед нами простиралось полупустое пространство с редкими мертвыми деревьями. Не было ни асфальта, ни каменной кладки – лишь обычная, местами каменистая земля.

Это пустое пространство тянулось на пару десятков метров вперед, а затем обрывалось. И за обрывом простиралось огромное поле, окутанное густым туманом. Этот туман становился еще плотнее вдалеке, и было невозможно увидеть, есть ли там хоть что-то.

Это поле… Оно все было усеяно множеством крупных фонарей. Это были андоны – бумажные фонари на бамбуковом корпусе. И абажуры всех андонов были глубокого синего цвета.

– Красиво… – протянула Минори.

– Некоторые не горят, – заметила я. Внутри большей части фонарей горели мрачные красные огни, однако часть андонов потухла.

– Что это за место… – прошептала Минори и шагнула назад. В её голосе послышался страх, который быстро сменил первую реакцию – восхищение. Мне и самой стало не по себе от вида этих фонарей. Подходить к ним ближе категорически не хотелось. Вид множества огней, плавающих в густом тумане, был мрачным и зловещим. От этого зрелища у меня мороз бежал по коже.

– Вы когда-нибудь слышали о сотне страшных историй?

Глава 4 百行灯

Мы с Минори резко обернулись.

Позади нас стоял мужчина на вид чуть старше тридцати лет. Он остановился метрах в пяти от нас и держался достаточно расслабленно. Его взгляд пробежался по нашим с Минори лицам, ни на ком не задерживаясь.

Я внимательнее всмотрелась в незнакомца, пытаясь оценить, представлял ли он опасность.

Его лицо притягивало взгляд, хотя мужчину нельзя было назвать красивым в привычном понимании этого слова. Было что-то привлекательное в чертах его лица – высоких и острых скулах, в носе с высокой переносицей, тонких губах и больших глазах.

Черные волосы, разделенные ровным пробором, слегка вились, прикрывали уши и спускались к подбородку, что казалось немного небрежным. Хотя одежда незнакомца производила совсем другое впечатление: длинный, полностью расстегнутый темный плащ из явно дорогой ткани, широкая темно-серая рубашка и черные джинсы.

Несмотря на объемную и многослойную одежду, все равно можно было заметить, что незнакомец был достаточно тонкого телосложения. Это выдавали впалые щеки, худые запястья и тонкие пальцы. И даже несмотря на то, что мужчина слегка сутулился, он все равно был очень высоким, а длинный плащ и худоба только подчеркивали его рост.

– Кто вы? – спросила Минори, и в её голосе слышалась настороженность, хотя внешне девушка казалась спокойной.

– Как и вы – всего лишь жертва обстоятельств, – отозвался незнакомец, широко улыбнулся, и, прищурившись, вновь окинув Минори взглядом. Потом его взгляд вернулся к моему лицу. Улыбка незнакомца стала чуть шире, что выглядело немного странно.

– Но я явно осведомлен лучше вас, вот и решил, что вам может пригодиться помощь, – все с той же яркой улыбкой, контрастирующей со спокойными глазами, проговорил мужчина и встал ближе к фонарям. К нам он не приближался, пройдя по дуге, словно не хотел спугнуть.

Его слова заставили взгляд моей подруги потеплеть. Она явно вспомнила, как недавно злилась на Кадзуо за его безразличие.

– И что же вы знаете? – спросила Минори с одной из своих фирменных улыбок. Так она улыбалась, когда хотела чего-то добиться от человека. Улыбок у Минори было несколько, и та, что украшала её лицо сейчас, обычно предназначалась учителям и родителям.

– 百物語怪談会, – ответил незнакомец. – Слышали об этом?

– Хяку-моногатари-кайданкай… – повторила я шепотом. – Это игра, в которой люди рассказывают сто страшных историй о сверхъестественном.

Незнакомец довольно улыбнулся и кивнул. Он стоял, сложив руки за спиной, и смотрел то на меня, то Минори, но на несколько секунд перевел взгляд на фонари вдалеке.

– Перед началом рассказчики зажигали сотню фонарей синего цвета, и с каждой законченной страшной историей – кайданом – фонарь гасили, – на короткое время улыбка пропала с лица мужчины, и он добавил: – И обычно чем дальше, тем страшнее становились эти рассказы.

Вспоминая, что знала об этой игре, я невольно нахмурилась. Подняв глаза, я увидела хитрую улыбку, с которой незнакомец смотрел на меня, склонив голову набок, как будто понимал, о чем я думаю. Я перевела взгляд на Минори, но та отстраненно разглядывала фонари, словно подсчитывала, сколько кайданов уже рассказано, а сколько еще предстояло пройти прежде, чем игра завершится.

– Ао-андон[45], – прошептала я. Интонация получилась вопросительной, и незнакомец перестал улыбаться.

– Я не знаю, – пожал он плечами. – Никто ничего не знает наверняка. Кроме того, что нужно бороться.

– О чем это вы? – Минори повернулась ко мне, но я лишь покачала головой, не желая пугать подругу. Ао-андон… ёкай, который, по поверьям, появлялся, когда гас последний фонарь, и превращал последнюю рассказанную историю в жуткую реальность. По этой причине сотый кайдан чаще всего так и оставался не рассказанным. Из-за страха людей.

Но не значит ли это, что нам не выбраться отсюда? Я не стала думать об этом, нет. Это не могло быть правдой.

– Но я не представился. Прошу простить меня за грубость, – заговорил незнакомец, и я поняла, что теперь он стоял совсем близко. В нем не было ничего угрожающего, но я непроизвольно вздрогнула. Мне показалось, что мужчина заметил это и вновь слегка улыбнулся.

– Меня зовут Хасэгава Исао.

– Я Накано Минори, – приветливо улыбнулась девушка, слегка поклонившись. – Рада познакомиться, Хасэгава-сан. Это замечательно, что хороших людей здесь больше, чем плохих.

Наверное, Минори вспомнила Ямамото-сан и Окаду-сан, которые тоже помогли нам без насмешек и полуправды, как это было с Кадзуо.

– Я бы не был в этом уверен, – кажется, Хасэгаву позабавили слова Минори. Подруга слегка толкнула меня локтем. Я никогда не спешила представляться незнакомым людям, однако Хасэгава-сан производил приятное впечатление, дал нам важную информацию… и я решила быть вежливой.

– Акияма, – с легким кивком проговорила я. – Хината.

– Акияма, – медленно повторил Хасэгава и, слегка прищурившись, вновь широко улыбнулся. – Рад знакомству.

Несколько секунд мы простояли в тишине, а потом Хасэгава расцепил руки и кивнул.

– Что ж… Быть может, еще увидимся. Удачи вам.

– До свидания, Хасэгава-сан, – улыбнулась Минори.

– До свидания, – тихо отозвалась я. Мои мысли были заняты новым открытием – сотней страшных историй. Это была информация, которую стоило обдумать.

Хасэгава повернулся и широким шагом пошел в сторону города, но на полпути развернулся и проговорил:

– Не пытайтесь выбраться из города. Куда бы вы ни пошли – наткнетесь на поле с фонарями… Но к ним, поверьте, лучше не приближаться.

Сказав это, он вновь отвернулся и исчез за поворотом. Мы с Минори хмуро переглянулись, а потом я подняла глаза к небу. Оно стало темно-синим, на улицы легли глубокие тени. Нам стоило поискать укрытие.

– Пойдем, Минори, – произнесла я. – Скоро станет совсем темно.

Подруга кивнула, и мы направились в город. Пару раз Минори кинула за плечо взгляд, полный тревоги.

– Завтра нам лучше вновь сыграть в тобаку, – произнесла она спустя некоторое время и облизнула пересохшие губы. – Выиграем воду и еду, а вот на третий день будем отдыхать…

– Или отыгрываться, – мрачно заметила я и поймала сердитый взгляд подруги.

– Пессимистка, – пробормотала она недовольно, и остаток пути мы проделали молча. В конце концов мы забрели в дом, который показался нам достаточно крепким, вошли в квартиру на первом этаже, не рискнув подниматься выше, и устало сели на татами. Кровати в этой маленькой квартире не было.

Перекусив онигири и выпив воды, мы улеглись на пол, думая каждая о своем. Несмотря на усталость, я не могла уснуть, а потому начала размышлять над тем, что узнала. Сотня страшных историй… Сотня фонарей, и часть уже потухла. Неужели нам придется пройти еще так много кайданов? Однако в истории, в которой мы выжили, было лишь шесть «героев», а в этом городе людей наверняка было намного больше.

Скорее всего, истории проходят каждый день, ведь срок действия оммамори у всех начинается и заканчивается в разные дни. Тогда число кайданов, которое мы с Минори должны пройти до сотни, сильно сократится…

Поначалу эта мысль успокоила меня, однако затем я вспомнила о сотой истории, которую чаще всего не рассказывают. Что, если и здесь сотого кайдана не будет? Что тогда? Мы никогда не выберемся отсюда? Или освободимся после девяносто девятого?

Я отбросила лишние мысли. Пока еще я знала слишком мало. Поспешные выводы могли лишь разжечь панику или вызвать отчаяние, которые помешают мне выжить.

Выжить. Пока что стоило сосредоточиться на этом. Мы с Минори должны выбраться отсюда, поэтому для начала необходимо пережить страшные истории. С такими мыслями я провалилась в беспокойный сон.

Я проснулась с облегчением от того, что этот кошмар наконец закончился. В голове тут же появились мысли, о родителях, что в соседней комнате собираются на работу. За окном еще только просыпается город, а спустя пару часов мне позвонит Минори и позовет чем-нибудь заняться, пока мы свободны.

Но на самом деле я проснулась в маленькой незнакомой квартире внутри потрепанного временем и неизвестными нам силами дома, в полуразрушенном городе, в котором ёкаи убьют тебя, если действие омамори закончится.

Я вновь закрыла глаза: не было желания просыпаться. Несмотря на кошмары, ночью не было отчаяния из-за нашего положения, и мне захотелось вернуться в то относительно безмятежное состояние.

Однако я почти подскочила, встряхнув головой, что отдалось легким звоном в ушах. Нельзя было позволять себе подобные мысли – хотя бы в этом месте. Нельзя было впадать в уныние и тоску. Необходимо вернуться.

Минори все еще спала, но хмурилась во сне. Я тихо прошла в крошечную ванную комнату, чтобы умыться, но с раздражением вздохнула, выяснив, что водопровод не работал. Я запустила руку в распущенные волосы. Так хотелось принять душ, но, судя по всему, об этом желании на какое-то время стоило забыть.

Размышляя, можно ли выиграть в тобаку право на горячую ванну, я вернулась в спальню и аккуратно села неподалеку от Минори, подогнув под себя одну ногу. Заняться было нечем, будить подругу я пока не хотела, а поэтому решила делать то, что делала всегда в моменты ожидания – размышлять.

Мне была известна лишь малая часть информации. Кайданы. Дома в традиционном стиле. Омамори. Приверженность мифологии и легендам. Можно было и самим догадаться, что нельзя есть местную еду, как в Ёми, чтобы не остаться здесь навсегда.

Омамори. Кадзуо сказал, что они защищают от ёкаев, но это понятно и по надписи на них самих, так что словам парня можно было верить. Но что насчет действия в три дня?.. Хотя, Окава сказала то же самое. Помедлив, я открыла мешочек и вытащила деревянный оберег. На нем не было выгравировано никакой молитвы, однако я увидела иероглиф «三», обозначающий тройку.

На моих глазах средняя черта растаяла, и иероглиф на омамори превратился в «二», то есть в двойку.

Три… затем два. Значит, между кайданами у нас действительно было всего три дня. Завтра, скорее всего, гравировка изменится на иероглиф «一». От подобного обратного отсчета по моей спине пробежали мурашки.

Я торопливо спрятала оберег внутрь мешочка и убрала его в карман шорт. Затем стала размышлять над тем, что из себя представляют тобаку. Необходимо было выбирать шкатулки, и я попыталась вспомнить, что на них было изображено помимо карпов. Тануки, журавль, тэнгу…

Что все это значит? Тогда, перед игрой, мы не стали углубляться в размышления, но сейчас стоило подумать получше. Выбрав кои, мы смогли выиграть еду. А если бы мы выбрали тануки? Тануки символизируют благополучие, и, скорее всего, эту шкатулку выбирать тоже можно, этот вывод явно был правильным. А еще эти оборотни, вроде как, любят сакэ… Может, в тобаку можно выиграть и его?

Хм, тэнгу… Вот это существо точно не было связано с чем-то хорошим. Однако я слишком мало знала о мифологии, чтобы говорить наверняка. Какие-то еще идеи в голову не приходили, но я решила, что вряд ли приз в азартной игре может быть каким-то плохим. Тогда что же могут символизировать тэнгу?..

Зевнув, Минори приподнялась на татами и хмуро посмотрела на меня. Её обычно аккуратно расчесанные и приглаженные волосы растрепались после сна. Подруга явно не выспалась. Но она и в обычной жизни любила поспать подольше, а прошлым вечером явно долго не могла уснуть – ворочалась, меняя то один бок, то другой, вздыхала и снова меняла позу.

– Доброе утро, – произнесла я, однако в данных обстоятельствах это прозвучало почти иронично. Минори наморщила нос, но тоже поздоровалась.

– Передай воды, пожалуйста.

Я взяла с тумбочки, стоящей у кровати, бутылку, и подтолкнула к Минори.

– Ну что, я умоюсь, позавтракаем и вновь пойдем изучать окрестности? Найдем домик, в котором играют в тобаку, и выиграем еще воды и еды. Идет?

– Хорошо, – отозвалась я. – Вот только умыться не получится. Здесь не работает водопровод.

Минори недовольно фыркнула.

– Но не могу же я ходить… так, – расстроилась подруга, и я понимающе вздохнула.

– Возможно, мы сможем найти какой-нибудь водоем.

Минори кивнула, и я передала ей пачку сухой лапши и оставшийся мармелад. Минори разломила пласт лапши пополам и протянула мне одну из частей.

Поев, мы вышли из квартиры. Еды у нас больше не было, осталась всего одна бутылка воды, и я снова надела свою толстовку, сразу почувствовав себя более комфортно.

Город, судя по всему, был действительно большим. В нем были и развлекательные районы, и широкие улицы с высокими зданиями, торговыми центрами, больницами и банками, и небольшие переулки и тупики.

Спустя около сорока минут ходьбы мы не нашли ничего, похожего на реку или озеро. Но я надеялась все же отыскать где-нибудь хотя бы пруд. В голову лезли мысли о том, как мы с родителями и братом посещали онсэны[46], и от этих воспоминаний настроение только падало.

Пу пути нам попались несколько магазинчиков, и в одном из них я подхватила небольшой легкий рюкзак черного цвета. Он нам точно пригодится.

Домик для тобаку встретился нам достаточно быстро, однако сначала мы проигнорировали его, не готовые к новой игре. Но, увидев второе место, предлагающее сыграть в это подобие азартной игры, мы с Минори решили, что просто слоняться по городу было бессмысленно. Нужно было достать еще воды и еды и, в случае чего, у нас должно было остаться время на то, чтобы отыграться.

Внутри домика, который выглядел очень похожим на тот, в котором мы очутились в первый раз, мы вновь разулись, и, пройдя дальше, увидели такую же комнату, разделенную фусумой. Мой взгляд упал на низкий столик и знакомые четыре шкатулками.

– Может, на этот раз возьмем шкатулку с кем-то еще? – предложила Минори. Я покачала головой:

– Эти изображения явно указывают на то, что мы можем выиграть. С помощью кои мы уже получили еду и воду. Лучше не рисковать, а то у меня нет желания обедать сакэ… – пробормотала я.

Минори хмыкнула.

– Звучит логично.

С этими словами подруга вытащила из шкатулки с рисунком кои две другие – на них вновь были изображены гейша и самурай.

– А это? Что думаешь?

Я нахмурилась. Про значение гейши и самурая я не подумала.

– Может, это сложность?.. Нет, было бы странно. Игра для женщин или мужчин?.. Но тоже странно давать такой выбор, да и ребусы не вписываются в это предположение, – бормотала себе под нос Минори, рассуждая. – Давай просто выберем шкатулку с самураем и узнаем.

Я с сомнением посмотрела на Минори. Я не была трусливой, но рисковать желания не было.

– Вдруг так будет лучше! Все равно придется когда-то проверить.

– Хорошо, – я пожала плечами. В этот раз ставку делала Минори, поэтому я предоставила возможность сделать окончательный выбор ей. В случае чего, мне не хотелось быть в её глазах виноватой.

Когда Минори открыла шкатулку, та вновь оказалась пустой, но на столике появились принадлежности для каллиграфии.

– И что мне поставить? – задумалась подруга. – Чувства я ставить не хочу. Воспоминания тоже. Тогда выберу какое-нибудь знание. Что ж… Давай я поставлю знание английского языка. Даже если проиграю, потом отыграюсь. Очень сомневаюсь, что в следующей страшной истории нам придется говорить на английском.

– Давай, – отозвалась я.

Минори аккуратно вывела «英語[47]», не уронив ни одной лишней капли на васи.

Сначала ничего не происходило, на затем с легким шорохом фусума отъехала в сторону, открывая проход в следующую комнату. Мы с Минори удивленно переглянулись. В прошлый раз за фусумой нас ждал выигрыш.

Я пошла первой, а Минори слегка помедлила. Следующая комната оказалась крупнее, чем была в первом домике для тобаку. Пол был деревянным, а по форме помещение представляло из себя вытянутый прямоугольник, тянущийся вперед.

Зайдя во вторую комнату, я сразу поняла, какая игра нам предстоит, и из-за этого внутри поднялась тревога.

– Неужели… – разочарованно протянула Минори. Я глянула на подругу и поняла, что и она занервничала.

Перед нами стоял столик, на котором лежали лук, стрелы, какэ[48] – специальная печатка – и нагрудник мунэатэ[49]. А у противоположной стены мы увидели комато[50] – малую мишень.

– Для того, чтобы выиграть в сегодняшней игре, вам необходимо стать участником соревнования по кюдо[51]. Для победы нужно три раза попасть в центр комато, и для вашего удобства расстояние до мишени меньше традиционного.

Внезапно зазвучавший женский голос, похожий на тот, что рассказывал нам легенду об Аматэрасу, также внезапно замолчал. Несмотря на его мелодичность, у меня по спине побежали мурашки.

– И кто будет стрелять?.. – спросила Минори. Она с опаской приблизилась к обозначенному для стрельбы месту. Я встала рядом, и мой взгляд упал на стрелы. Нам дали всего шесть стрел, а значит, и шесть попыток.

– Ты же у нас спортсменка… – протянула я, с сомнением смотря на юми – лук. Я задумалась, смогу ли вообще натянуть его и запустить стрелу.

– Ну что ж… – не споря, вздохнула Минори. Видимо, она так же сомневалась в моих физических способностях, как и я сама. – Но в кюдо так много правил и особая техника…

– Думаю, нам нужно просто попасть в этот черный круг три раза, – отозвалась я, смотря на мишень.

Минори сняла свой пиджак и закрепила на груди мунэатэ. Затем надела перчатку и неуверенно взяла в руки лук.

– Начнем… – пробормотала подруга.

Она встала левым боком вперед, крепко сжав лук левой рукой и натянув тетиву за правое ухо. Пара секунд, и Минори отпустила стрелу, которая полетела вперед.

– Ах! – разочарованно выдохнула подруга и только уважение к самому процессу стрельбы остановило её от того, чтобы топнуть ногой. Стрела пролетела до конца, однако не попала даже в мишень – наконечник застрял в стене.

– Это был пробный раз, – проговорила Минори таким тоном, словно все шло по плану. Я стояла в стороне, нервно прикусив губу. Подруга была сильной, её мышцы позволяли ей натягивать тетиву и удерживать лук, отправляя стрелу до мишени, но техника и меткость явно страдали.

Вторая стрела вновь угодила мимо, однако третья хотя бы попала в мишень – хоть и не туда, куда было нужно.

– Еще есть попытки, и у меня получается все лучше – заверила меня Минори, сохраняя невозмутимое лицо. Если до этого во время кайдана или между ними она нервничала, даже плакала, то сейчас явно прониклась духом соревнований, к которым была привычна. Я чувствовала её сосредоточенность, собранность и готовность.

– А ведь мама хотела, чтобы я занималась кюдо, – заметила Минори. – Мама хоть когда-нибудь бывает неправа?

С этими словами девушка вновь натянула тетиву, и мне показалось, что вместе с этим она натянула и мои нервы. Выстрел – и Минори попала в цель, хоть и с самого края.

– Ух, – выдохнула подруга и прикрыла глаза. На её губах появилась легкая улыбка, но взгляд был напряженным. Осталось всего две попытки, а попадание пока было лишь одно. У Минори не было права на ошибку.

Закрыв глаза, Минори что-то тихо прошептала себе под нос, а потом расправила плечи и вновь приготовилась к выстрелу. Мне показалось, что держала лук она уже увереннее, далеко не так неуклюже, как делала это в первый раз.

Стрела рассекла воздух… и пролетела мимо цели.

– Нет… – прошептала Минори.

– Игра закончена. Вы проиграли, и ваша ставка остается у нас.

– Нет! – теперь уже громко воскликнула Минори. Мне показалось, она задрожала, но девушка справилась с собой и лишь плотно сжала губы. Сцепив и расцепив пальцы, девушка сняла нагрудник и перчатку, аккуратно уложила на место лук, а затем быстрым и нервным шагом покинула комнату. Я поспешила за подругой, захватив оставленный ею пиджак.

– Мы проиграли! – зло воскликнула Минори, оказавшись на улице. Она молча взяла свой пиджак и накинула его на плечи. – Зачем мы взяли шкатулку с самураем? Я больше к ней не прикоснусь! Прошлый тобаку был проще…

Я промолчала. Это и правда была трудная игра, я с самого начала не рассчитывала на победу. Но также понимала, что без меня Минори не выиграла бы и в прошлом тобаку.

– Минори, успокойся! – успокаивающе заговорила я и положила подруге руки на плечи. Её щеки покраснели, а лицо выражало смесь возмущения и расстройства. – Мы сыграем еще раз и выиграем еду. А в следующий раз обязательно отыграем твою ставку обратно!

– Моя ставка! – Минори уронила лицо в ладони. Судя по всему, она и забыла, что проиграла знания английского языка. – Я… я теперь не знаю английский…

– Как ты и сказала, здесь он тебе не нужен, – продолжила я утешать подругу. – Мы выиграем твои знания обратно, не волнуйся.

Я пристально смотрела Минори в глаза и сжимала её плечи руками. Это привело девушку в чувство и, судя по всему, придало уверенности.

– Да… Да, ты права.

Минори глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Я опустила руки.

– Но нам все еще нужны вода и еда… – протянула я. Минори с тоской посмотрела на домик, из которого мы только что вышли.

– Я сделаю это сама, – предложила я, но мысленно надеялась, что подруга, как и в первый наш день здесь, откажется от моего предложения и пойдет со мной. Минори посмотрела на меня с сомнением, но при этом с облегчением. Прикусив губу, она произнесла:

– Ты уверена?..

Я вздохнула, так как совсем не была уверена, но кивнула, а голос прозвучал твердо:

– Да.

Минори выдохнула и робко улыбнулась.

– Тогда… удачи.

Помедлив, она отошла и присела на тротуар, опустив голову на ладони. Я проследила за ней взглядом, а потом посмотрела на традиционный домик, в который должна была вернуться. Внутри узлом скрутилось напряжение. Я играла в тобаку всего дважды, и ни разу – одна. Однако я привыкла полагаться только на себя. По крайней мере, так я себе внушала. Я встряхнула руками, словно бы стряхивая всю нервозность, и зашла внутрь домика.

Я понимала, что должна была выиграть. Не хотелось проходить через это в третий раз за день, также как и не хотелось голодать и мучиться от жажды. И, конечно, у меня не было желания потерять свою ставку.

Я поставила на кон свой навык игры на скрипке. Терять его мне было страшно. Однако я понимал, что не готова расстаться с воспоминаниями или органами чувств.

Спустя около пятнадцати минут я вышла из домика с едой и водой, которые сложила внутрь рюкзака. Так было намного удобнее.

Изнутри меня грела легкая радость, но она была не такой сильной, каким было бы разочарование в случае проигрыша. В любом случае, я ощутила, как по телу прошла волна облегчения, стоило мне разгадать все загадки в этом тобаку.

Я выбрала карту гейши. Что-то мне подсказывало: я больше не решусь выбрать карту самурая. По крайней мере, если буду играть одна.

Стоило мне выйти, как Минори тут же подскочила на ноги, едва не подвернув от спешки ногу, и подбежала ко мне.

– Получилось? – обрадованно воскликнула подруга, судя по всему, прочтя результат по моему лицу.

– Да, – ответила я. Желания говорить что-то еще не было. Мне казалось, я очень устала, но не физически, а из-за сильного стресса. Я не знала, смогу ли к этому привыкнуть… И надеялась, что не придется.

– Молодец! – Минори обняла мне за плечи и подхватила рюкзак. – Тогда давай передохнем где-нибудь, а потом можно будет еще изучить местность и найти укрытие на ночь. Завтра…

– Завтра вечером нужно будет найти дом, в котором будет проводиться кайдан, – закончила я за подругу. – Придется снова стать героями страшной истории…

– Мы справимся, Хината! – заверила меня подруга. Видимо, она уже успокоилась из-за потери знаний английского. Вероятно, рассчитывала, что мы и в следующий раз сможем сыграть в два тобаку подряд – отыграть её ставку, а затем уже взять приз. Меня такая перспектива заранее вгоняла в уныние, но я постаралась мыслить позитивнее. Постаралась…

Какое-то время мы шли молча, а после забрели в место, оказавшееся аптекой. На полках лежали разнообразные лекарства, но воспользоваться ими, как я полагала, мы не могли. Передохнув какое-то время, утолив жажду и немного перекусив, мы вновь отправились бродить по городу. Наверное, в этом не было особого смысла, мы могли нарваться на неприятности, однако сидеть без дела и просто ждать было невыносимо. Мы создавали себе хоть какую-то видимость дела. Сбегали от дурных мыслей, сосредотачиваясь на ходьбе и разглядывании местных улиц.

Но голову все равно не покидала мысль о том, что завтра нас снова ждет это страшное испытание. Испытание, существование и необходимость которого мы еще даже не поняли и не приняли. Привычная жизнь изменилась так резко, изменилась на нечто, не поддающееся логике и здравому смыслу.

Казалось, мы обе сошли с ума.

Но это была реальность. Однако я должна была вернуться в свою настоящую жизнь.

Глава 5 警泥

На город опустились сумерки, и в подкрадывающейся темноте разбитые стекла, прогнившие заборы и частично обвалившиеся стены были не так заметны. Если не приглядываться, можно было подумать, что мы с Минори гуляли по одному из дальних районов родного Токио.

Вот только мы с Минори были не в Токио. И это не было прогулкой.

Впереди показался островок света, и мы обе, не сговариваясь, ускорили шаг. Перспектива снова участвовать в кайдане – игре не на жизнь, а на смерть – была пугающей. Однако альтернатива представлялась одна: остаться и ждать, пока омамори не потеряет свою силу, что, как нас предупредили, означает смерть. Это еще хуже. Если уж умереть, то борясь за жизнь.

Мы не произносили этого вслух, но, я была уверена, что Минори думала точно так же.

Источником света оказался крупный комплекс зданий, огражденный высоким глиняным забором.

Пройдя через массивные ворота, мы подошли к дверям и, как я и ожидала, разглядели нужную нам вывеску, означающую, что сегодня в этих стенах, возможно, кто-то умрет.

Зайдя внутрь, мы пошли в глубь строения, пройдя его насквозь, и вышли во внутренний двор. Он оказался просто огромным: нам открылся японский сад и даже искусственный пруд, на котором небольшие острова соединялись изящными мостиками.

Неподалеку, поодиночке и маленькими группами, стояли люди, и я быстро насчитала шестнадцать человек. Минори удивленно выдохнула, а я невольно приподняла брови. После первого кайдана было немного неожиданно увидеть столько людей.

Это будет нам на руку, если мы все союзники. И это будет очень… плохо, если мы окажемся соперниками.

Я огляделась и поняла, что мы с Минори вошли через боковые сооружения, и прямо перед нами, через двор, оказалось симметричное вытянутое строение. На этот раз страшная история должна была развернуться в комплексе в стиле синдэн-дзукури[52]. Моему классу рассказывали об этом стиле на экскурсии в музее культуры Киото.

Значит, то строение, в которое мы вошли – это восточный тай[53], а напротив – западный. Это два вытянутых строения, построенные с севера на юг. Между ними, замыкая букву «П», расположен синдэн, «спальный дворец», центральная часть резиденции. Он обычно строится горизонтально с запада на восток. Соединяются боковые тай и «спальный дворец» крытыми галереями без стен, лишь с низкими заборчиками.

Прошло около пяти минут, и во внутренний двор прошло еще двое человек. Теперь участников было двадцать, считая меня и Минори.

– Давно не виделись, Химэ, – услышала я за спиной знакомый голос, и едва не вздрогнула от неожиданности. – Сказал бы, что рад тебя видеть, но предпочитаю не врать. Привет, Минори-тян, – Кадзуо обошел нас и нарочито галантно кивнул моей подруге.

Я хмуро посмотрела на него:

– Я тоже не люблю лицемерить. Так что, если не рад, иди и расстраивайся где-нибудь подальше.

– Хината… – Минори пихнула меня локтем. Я хмуро глянула на подругу.

Кадзуо, дернув уголками губ, все с той же холодной маской вместо лица шутливо поклонился и пошел дальше, по направлению к саду. В итоге, нас двадцать один человек.

– Хината… ну зачем ты так? Никто не говорит тебе дружить с этим парнем, но и враги нам не нужны. Здесь и без того много опасностей.

Я промолчала. Возможно, Минори была права, но, как я и сказала, я всегда была прямолинейной. И не из тех, кто мог промолчать в ответ на насмешку или оскорбление.

Оставив слова Минори без ответа, я перевела взгляд на небо. Без множества огней, привычных в большом городе, оно было похоже на атласную ткань, усеянную кристаллами. Так красиво и так завораживающе…

– Через несколько минут начнется следующий кайдан. А пока что всех будущих героев истории просим пройти к дереву умэ[54].

Минори, нервно сжав руки в кулаки, посмотрена на меня. Я кивнула, и мы вместе пошли к высокому стройному дереву. Все присутствующие поступили так же, однако в основном держались на отдалении друг от друга. Я заметила вместе группу из четырех мужчин и одной женщины лет тридцати-тридцати пяти, двух женщин среднего возраста, держащихся бок о бок и еще шесть одиноких мужчин и женщин разного возраста. Младшей была долговязая старшеклассница в крупных круглых очках с тонкой оправой и со стильным каре, а старшим – хмурый мужчина лет пятидесяти в поношенном костюме.

Мой взгляд зацепился за знакомую фигуру в длинном темном пальто. Хасэгава тоже заметил меня и, приветливо улыбнувшись, слегка наклонил голову, так что его вьющиеся волосы упали на лицо. Я кивнула в ответ.

– Сегодня вас ожидает «警泥[55]». Это командная игра, поэтому просим всех присутствующих разделиться на две команды. У вас есть пять минут.

«Кэйдоро». Игра полицейских против воров.

Я посмотрела на Минори. Бледная, с округлившимися глазами, она, не смотря на меня, грызла ногти – вредная привычка из детства, которую девушка, казалось, уже давно поборола.

Люди начали взволнованно озираться. Я стиснула зубы. Все таки в этой игре мы будем соперничать с другими участниками… И в этом состязании будут нужны скорость и ловкость. Ни того, ни другого у меня не было, зато было у Минори. Но вдвоем нам не справиться. Как же привлечь на свою сторону сильных участников?..

– Сейчас мы будем отбирать участников в свою команду, – раздался неподалеку громкий властный голос. Я невольно поморщилась от звучавшего в нем высокомерия.

Оглянувшись, я увидела, что говорил мужчина с покрашенными в блонд волосами. Он был одним из тех, кто состоял в той самой группе из пяти человек. Трое других мужчин стояли чуть позади и изучающе оглядывали толпу. Женщина с тонким шрамом на щеке, одетая в майку и лосины, демонстрирующие плоский живот и сухие мышцы, с ухмылкой на лице наблюдала за происходящим. Все пятеро были стройными и прокаченными, будто познакомились в тренажерном зале. Возможно, так оно и было.

Вот к ним в команду точно захотят попасть все. И так как этот блондин заговорил первым, инициатива оказалась в его руках. Я с сожалением вздохнула, но все же понимала, что, начни я командовать первой, ко мне бы мало кто прислушался.

– Ты, ты и ты. И еще ты, – высокомерный мужчина, по всей видимости, лидер компании, указал на двух спортивного вида парней, высокую девушку чуть старше нас с Минори и на крепкого мужчину лет сорока. Тот с презрением посмотрел на блондина, проводящего отбор, но оглядев оставшихся участников, молча подошел к своей новой команде.

– Так, еще один… – женщина, прищурившись оглядела оставшихся.

Одна из участниц, выскочив вперед, воскликнула:

– Возьмите меня, я занималась бегом и всегда была самой быстрой в школе!

– Когда это было, тридцать лет назад? Возьмите меня, я выносливый! – женщину оттолкнул тощий парень лет двадцати.

Женщина со шрамом не обратила на них ни малейшего внимания и, хищно улыбнувшись, показала на кого-то в толпе:

– Ты. – Голос прозвучал вызывающе. – Давай к нам.

– Единственное, что я могу вам дать, это направление движения. Но оно вам не понравится, – губы Кадзуо изогнулись в улыбке, но в ней не было и намека на веселость. В глазах парня я увидела лед.

Женщина раскрыла рот от удивления, а затем ее лицо искривила гримаса злости.

– Ну и подыхай с остальными, – выплюнула она.

– Нас девять, а должно быть десять, – произнес блондин. – Нужен еще один участник.

– Возьмите меня! Я профессиональная волейболистка! Наша команда была чемпионом Токио, а я капитан команды!

Блондин прищурился, а затем одобрительно кивнул и довольно усмехнулся. Женщина, хитро улыбнувшись, призывно махнула рукой.

А я стояла и, не веря в происходящее, смотрела на Минори.

Вернее, на ее отдаляющуюся спину.

Сначала, услышав голос подруги, я даже не поняла, что заговорила она. Ведь совсем не ожидала подобного. Затем, увидев, как Минори выпрыгнула вперед, нервно заламывая в руки, я испытала шок, как будто меня резко облили ледяной водой.

Однако теперь мне казалось, что кто-то ударил меня в живот и выбил весь воздух из легких. Грудь пронзила боль. Я могла лишь молча стоять, расширившимися глазами смотря на спину удаляющейся… подруги, и пытаться сделать хоть маленький вдох. Вдохнуть хотя бы каплю воздуха.

Минори остановилась и, слегка оглянувшись, не встречаясь со мной взглядом, тихо произнесла:

– Пусть хоть кто-то из нас выживет, – глубоко вдохнув и выдохнув, девушка высоко подняла голову и нарочито уверенно прошла к своей команде. К своей новой команде.

У меня защипало глаза, но я даже не пыталась бороться со слезами – я знала, что их попросту не будет. Все мои слезы кончились, когда не стало брата.

Однако, возможно, мне стало бы легче, если бы было чем потушить жжение в груди.

Я почувствовала на себе чей-то взгляд и, слегка повернув голову, встретилась глазами с Кадзуо. И тут же отвернулась. Не хватало еще показать свои чувства. Или нарваться на злорадство.

– Время на составление команд вышло. У нас есть две команды: одна из десяти, и вторая – из одиннадцати человек. В меньшинстве будет команда «кей», полицейских, в большинстве – команда «доро», воров.

– Вам это не поможет! – Насмешливо выкрикнул один из друзей блондина, а остальные рассмеялись. Минори неуверенно улыбнулась, оглядываясь на членов своей команды, но не засмеялась.

Голос из ниоткуда, звучавший несколько театрально, продолжил:

– Полицейские сумели заключить под стражу банду известных воров. Однако тем удалось сбежать, и теперь лучшие силы полиции брошены на поимку беглецов.

Теперь о правилах игры.

Сначала все воры получат время на побег. Затем полицейские начнут их искать. Чтобы арестовать вора, полицейский должен схватить преступника за оба запястья, неважно, одновременно, или подряд, имитируя наручники.

Свободные участники команды «доро» могут спасать своих союзников из тюрьмы. Для этого необходимо также обхватить пальцами запястья заключённого. Те воры, что не были арестованы, могут свободно заходить на территорию тюрьмы и покидать ее, если только сами не попадутся полицейским.

Воры могут оказывать сопротивление при аресте. Однако они не являются особо опасными преступниками, а потому полицейским запрещено убивать воров при сопротивлении аресту. За нарушение этого правила участники команды «кэй» будут дисквалифицированы.

Воры, несмотря на то, что ещё никогда не совершали таких тяжких преступлений, могут убивать полицейских. Однако в таком случае эти участники команды «доро» становятся особо опасными преступниками, и полицейские получают право убивать их, но только при сопротивлении.

Я невольно приподняла бровь. Мне даже в голову не пришло, что в этой истории – вообще в каком-либо из кайданов – люди будут убивать друг друга.

Возможно, и другим бы не пришла эта мысль. Но теперь она посеяна в сознании участников. А люди, борясь за собственную жизнь, способны на многое.

– Для того, чтобы одержать победу, команда «кэй» должна успеть заключить под стражу всех воров. А команде «доро» для победы нужно продержаться до конца игры. Она завершится с первыми лучами солнца.

– А где тюрьма? – громко спросила женщина со шрамом, смотря вверх, как будто тот, кто зачитывал правила, сидел где-то над нами.

– Обратите внимание на фонари торо[56]. Всего их двадцать четыре, по шесть на каждую «стену», ограничивающую территорию тюрьмы. Сейчас во всех торо горит огонь, однако с приближением рассвета каждые пять минут будет тухнуть пламя в одном фонаре.

Двадцать четыре торо, по одному на пять минут игры… То есть нам нужно будет продержаться два часа. С одной стороны, это так долго для того, чтобы бегать и скрываться. Но, с другой стороны, если нас будут быстро отлавливать, будет больше времени на спасение участников.

Вот только самое опасное – это если поймают всех. Тогда никто не сможет нас освободить. И так мы можем проиграть за первые пять минут…

И здесь была другая опасность – страх и эгоизм. Если мои новые союзники окажутся таковыми лишь на словах и будут слишком бояться возможности быть арестованными, они не пойдут никого спасать.

И мы проиграем.

– Сейчас у вас есть десять минут перед началом игры, чтобы познакомиться с вашими командами. Затем ворам будет дано еще десять минут на побег. Полицейские все это время будут находиться в стенах тюрьмы. Затем они смогут начать поиск преступников. Во время игры мы будем объявлять о прошедшем времени каждые пятнадцать минут.

Время пошло!

Я посмотрела на своих новых союзников и махнула рукой, призывая всех подойти ближе. Видимо, от волнения и страха ни у кого это не вызвало недовольства. Нужно было брать инициативу в свои руки, так как доверять я могла здесь лишь себе и полагаться на чужой план или на то, что кто-то его предложит, не хотела.

– Для того, чтобы выиграть, нам нужен план, – мрачно начала я. – Просто убегая и прячась, мы не победим, они нас переловят в самом начале игры.

– И что ты предлагаешь? – нервно выкрикнул тощий парень, стремившийся попасть во вторую команду. Он то и дело кидал завистливые взгляды на наших соперников.

– Предлагаю раскинуть мозгами, – огрызнулась я. Видимо, в каждом кайдане есть люди, которые думают, что им кто-то что-то должен.

Помолчав пару секунд, я продолжила:

– Для начала, надо договориться, что мы обязательно будем совершать набеги на тюрьму, чтобы спасать своих. – В глазах большинства промелькнули страх и неуверенность – вряд ли все собирались рисковать сами. Я едва сдержала презрительный вздох. И решила добавить веса своим словам. Мотивации для своих… союзников. – Если мы будем думать только о себе, нас переловят, и некому будет «снять наручники». И тогда мы все умрем.

Судя по изменениям в лицах, этот аргумент сработал, по крайней мере, частично.

Кто-то активно закивал головой, кто-то остался невозмутим, кто-то начал нервно заламывать руки и теребить одежду. Но пока все молчали.

– Я предлагаю следующее. По одному идти спасать своих – это плохой вариант. Необходимы, думаю, трое. Один должен отвлекать – им будет самый ловкий и быстрый из тройки. Два других спасать. Однако в подгруппе будет четыре человека. Про запас, если вдруг кто-то окажется в тюрьме. Нас одиннадцать…

– Меня не считай, я в этом участвовать не буду, – ровным тоном произнес Кадзуо.

Я заметила, как весело усмехнулся Хасэгава и, натягивая на свои длинные пальцы чёрные кожаные перчатки, бросил на Кадзуо взгляд, в котором я заметила любопытство.

Я, никак не реагируя на слова Кадзуо, продолжила:

– Разделимся на три подгруппы, кто-то будет участвовать несколько раз. Так вот, этими подгруппами мы встречаемся сначала через полчаса после начала кайдана, затем еще через полчаса и затем за пятнадцать минут до конца истории. Если вдруг ваша команда вся в тюрьме – убегайте. Такая попытка спасения провалена. Если это произойдет за пятнадцать минут до конца – тем более. В последние минуты задача только одна – чтобы хотя бы один человек остался на свободе. Есть возражения?

Никто ничего не ответил.

Я оглядела присутствующих. Тощий нервный парень, женщина с завитыми волосами, которая раньше занималась бегом, мужчина лет пятидесяти в поношенном костюме, девушка-старшеклассница в круглых очках и с каре, парень лет двадцати пяти достаточно спортивного телосложения с перебинтованными руками, молодой человек в кепке задом наперед, который был явно слабоват, полноватая женщина лет тридцати пяти, Хасэгава и мужчина лет тридцати пяти в качественном спортивном костюме.

– Тогда первая команда: ты, ты, ты и я, – я указала на взрослого мужчину, старшеклассницу и парня в кепке. – Вторая команда: ты, ты, ты и ты, – теперь я выбрала женщину с волнистыми волосами, полноватую женщину, парня-спортсмена и тощего юношу. – И третья команда: ты, ты, ты и я. – В конце я решила выбрать Хасэгаву, мужчину в спортивном костюме и по второму разу парня-спортсмена и себя. Самой сильной должна быть последняя подгруппа. Я к самым сильным не относилась, зато точно могла на себя положиться. – Все согласны? Запомнили?

Парень с перебинтованными руками серьезно кивнул, старшеклассница безразлично пожала плечами, парень в кепке весело улыбнулся, тощий парень скривился, но промолчал.

– Однако это то, что касается спасения. Нам нельзя ходить четверками, ведь это слишком опасно. Договоритесь, где будете встречаться. Моя команда, которая будет спасать заключенных первой, давайте встретимся у забора за синдэном, центральным зданием, это место как можно дальше от «тюрьмы»… Последняя группа, давайте встретимся в углу восточной галереи, в месте соединения синдэна и восточного тая.

– Почему не западного? – уточнил мужчина в спортивном костюме. Он явно воспринимал мои слова всерьез, и о чем-то задумался, окинув взглядом видневшуюся территорию.

– Потому что восточная часть отсюда просматривается хуже благодаря дереву умэ.

Мужчина вновь оглянулся и, увидев раскидистое дерево с изящными стройными ветками, кивнул. К сожалению, такие ветви не сильно ухудшали обзор, но это было лучше, чем ничего.

– И еще… Для тех, кто не уверен в своих силах убегать и скрываться от полицейских, предлагаю разбиться на пары. Если встретите полицейского, будет проще сопротивляться.

«Воры» начали осматриваться, видимо, ища потенциального напарника. Я же, окинув свою команду взглядом, отошла в сторону. Лучше мне было быть одной. Бег, мягко говоря, не был моей сильной стороной. Однако я все же предпочитала по возможности справляться в одиночку. Не зависеть ни от кого и ни на кого не полагаться.

Как оказалось, здесь я могла доверять только самой себе. И то не на сто процентов.

Я зажмурилась. Слез все не было, но грудь сдавило в очередном спазме. И почему же было так больно? Несмотря на то, что я называла Минори подругой, мы никогда не были по-настоящему близки. Наша дружба уходила корнями в детство и привычку – огромный багаж прошлого, который было, порой, тяжело нести, но отказаться от которого было гораздо тяжелее. Особенно после смерти Кэзухико… Мы очень хорошо знали друг друга, хоть и не были родственными душами, если так можно было выразиться.

И все равно это оказалось так больно – осознать, что ты настолько ошибался в человеке. И пусть я могла понять Минори. Возможно, даже простить… Когда-то. Если выживу. Но пережить еще одну потерю… Я не была к этому готова.