Канарейка

Глава 8

На следующий день меня навестила Поля. Пока размышляла, чем отвлечь голову и руки, в комнату влетел маленький камешек. Следом послышался осторожный шёпот:

– Лирка! Ли-ир! Вылезай!

Бросившись двигать стул, полезла в окно. Ну, так и есть, та самая светловолосая девушка, озираясь, как испуганный воробей, стояла под деревом.

– Привет! – поприветствовала я.

– Ты там как? Марта сказала, что гораздо лучше, больше притворяешься.

– Так и есть.

– И то верно. Не надо им знать.

– Поль, а сколько меня здесь держать будут?

– Ещё четыре дня, вроде. Ну всё, я побежала, пока не заметили. Завтра ещё приду, какие будут новости – расскажу.

– Караул, целых четыре дня в каменных стенах, как в камере, без всякой возможности чем-то себя занять.

Так и потекла скучная жизнь в заточении. Днём забегала подружка, сообщала о том, что происходило "на воле", но в основном это были бытовые подробности, не касаемые меня. А поздними вечерами, когда все по укладу монастыря расходились по норкам, навещала Марта.

В отношении пополнения информации кухарка была для меня сейчас просто кладом. Имея, в силу рода деятельности, широкие возможности слушать, о чём говорят, она и в самом деле знала многое. Там девчонки в трапезной пошушукаются, тут монахини за столом побеседуют – на Марту мало кто обращает внимание.

Вспомнив, как вели себя в подобных ситуациях классические попаданки из читанных книг, прикинулась амнезийной после удара головой – сработало. Так вот, где-то аккуратными вопросами, где-то намёками, удалось из её рассказов наскрести кое-чего и о самой себе.

– Так чего говорят, тётя через три недели приедет?

– Так сказывают. Они у тебя хорошие.

– Ага, – буркнула я, – а чего тогда в монастырь сдали?

– Так ты ж сама всё петь мечтала. Голос у тебя, конечно, отменный, но куда же дитё с таким талантом прилично пристроить? Не в труппу же к этим… бродячим артистам! Вот и согласились. Вроде как, и твоё желание исполнили, и свою задачу тоже.

– Это какую?

– Да охотку тебе сбить. Чтобы напелась тут по самое горлышко, да и за ум взялась. А они тем временем жениха подыскали. После нашей-то обители, поди, любой замуж раем покажется. – усмехнулась собеседница.

– Всё равно, жестоко.

– Думаю, вряд ли твои родные знают, как тут всё на самом деле. Старуха строго следит, чтобы вести домой были только положительные. Сами же и строчат. Никто и не ожидал, что тебя, певунья, через полгода обратно возвращать станут. Вот матушка Тейла и бесится. Мало, что часть оплаты могут попросить вернуть, так ещё такой певуньи лишиться. На твой голос люди слезами обливаются, да монастырю подают так, как никогда раньше. Да, а тебя чего в подвал-то понесло?

– Не помню. – призналась я.

– Ну, не мудрено. Так о ступени приложиться. Хорошо ещё не сильно далеко укатилась. Услыхали, как стонешь. То крику было, то крику… Ладно, заболтала ты меня. Спи давай.

Какой тут спи. За день так бока отлежала, что ночью – хоть глаз коли. Сон не шёл категорически. А раз уж меня тут на ключ не запирали – видимо, в голову не приходило, что после всего случившегося, вообще возможно ослушаться, то решила воспользоваться ситуацией и пошариться по коридорам – хоть глянуть, как тут всё устроено.

Опять же, мысль о подвале не давала покоя. Что-то ведь хотела там Лира отыскать? По крайней мере, надеюсь, что эта вылазка не являлась банальным девичьим любопытством.

Марта ушла, попутно задувая свечи в коридоре. Прихватив чахлый огарок, что имелся в моей комнате, прошмыгнула за дверь. Двигаться пришлось медленно, бдительно послеживая, чтобы огонёк не потух.

Влево от меня находилась кухня, кладовая и что-то вроде прачечной. Очевидно, для зимнего времени года. Сейчас же, когда тепло, стирались прямо на берегу. И то верно – потаскай-ка эту воду с реки. Дальше – выход на улицу. Я туда не пошла, и так уже видела, пока бегала купаться. Правее располагались ещё три пустых комнаты, похожие на мою, только кроватей в них было больше. Больничная часть? А меня, значит, в одиночку посадили.

Дальше коридор упирался в ещё одну дверь и делал поворот влево. И вот оттуда ещё доносились слабые звуки жизни, из щели на пол пробивался слабый свет. Сделала пару шагов, прижалась к стене, в любой момент готовая задуть свечу, и прислушалась. До ушей донеслось мурлыканье Марты. Очень тихо, но точно – она.

Ага, понятно, помещения для людей, обслуживающих жителей монастыря. А вот интересно, она ведь не церковнослужитель? Да нет. Точно нет. А жить при монастыре дозволяют. Так бывает? Ладно, не так оно и важно.

– Главное, чтобы тётка меня не заметила, а то точно шею намылит. – сердить союзницу совершенно не хотелось.

Вернулась к двери на углу и потянула за ручку. Не поддалась. Дёрнула чуть сильнее, и тут раздался такой скрип, что у меня зубы свело. Казалось, слышно было на весь монастырь. Или мне со страху так померещилось?

Пение прекратилось:

– Донна, ты, чтоль, там бродишь? Чего неймётся-то?

А я уже тихо, как шерстяной клубок, кубарем влетала в свою комнату и запрыгивала под одеяло. Прямо с потухшей, но ещё горячей свечкой в руках. Теперь вот заделье на утро будет – воск отскребать.

Марта всё-таки заглянула, посмотрела на усиленно сопящую меня (я даже успела для достоверности вольно раскинуться по кровати). пробормотала: "Странно", и пошоркала к себе.

Позднее выяснилось, что там, куда я не попала, находились иконописные мастерские. А больше в этом здании ничего не было. И никакого намёка на подвал. И стоило оно таких нервов?

За пару дней до предположительного срока "освобождения", перестала притворяться такой уж слабой. А то, чего доброго, надумают продержать меня здесь ещё недельку. Тут прям следовало выдержать баланс, чтобы не выглядеть слишком здоровой и сытой, при этом достаточно живой, чтобы вернуться к обычному быту воспитанниц.

По истечении означенного срока, ранним утром ко мне явилась сухопарая Эльвина и сказала одеваться на беседу с настоятельницей. Путаясь в длинном подоле (ещё приноровиться надо носить этот широкий балахон), с самым скромным видом семенила следом за ней, потихоньку рассматривая открывшиеся горизонты.

Территория монастыря была довольно большой. Отдельным монументом высился храм для прихожан с окрестных деревень. Забегая вперёд, сразу скажу, что сюда народ съезжался по выходным дням. Для проведения служб имелся приходящий священник из находившейся неподалёку церкви.

Кроме огородного участка, который я видела из окна, имелся ещё садовый и пчелиный. А также своя квасоварня, башмачная мастерская и комната чеканщика. Ещё один храм, колокольня и строения, в которых, собственно, и жили воспитанницы и монахини.

У матушки Тейлы, естественно, отдельные покои с изолированными помещениями для сна и молитв, остальные в кельях по двое, а воспитанницы – в больших общих комнатах.

"Приёмная" настоятельницы находилась в пыльной библиотеке, куда и привела меня Эльвина.

Старуха, как за глаза величала её не только кухарка, и в самом деле оказалась довольно преклонных лет. Тучное, жабоподобное тело казалось вовсе необъятным из-за единого фасона одежд, принятых в обители. Разве только ткань, конечно же, отличалась лучшим качеством.

Маленькие, колючие, заплывшие глазки смотрели пристально и зло. Кажется, она никак не могла понять, каким образом мне удалось дожить до окончания испытания и не протянуть ноги.

Нудно прочитав длинную, полагающуюся случаю нотацию, жаба величественно махнула дланью, дозволяя, наконец, убраться из библиотеки. Я вышла на улицу и вдохнула запахи лета полной грудью. Чую, то ещё удовольствие предстоит пережить в этом месте, пока не смогу на законных основаниях его покинуть. А там ещё разбираться с роднёй и неизвестным кандидатом в мужья.

Однако, первое испытание подстерегло меня гораздо быстрее, чем можно было ожидать. На первом же занятии хора. А пока я, наслаждаясь относительной свободой, шла навстречу Поле, радостно махавшей руками с огорода.