Камень огня

17

— Мы войдем через парадный вход, так?

— Так, — кивнул Дарвиш, глядя, как серый рассвет гасит последние звезды. — И будем идти, пока не доберемся до Камня.

— Не слишком обнадеживающий план. — Аарон закрыл сумку и застегнул пояс. Он провел на ногах почти всю ночь, но не нашел никаких сведений о доме, или землях, или привычках мудрейшего Палатона. Источники, как правило, ведающие, кто владеет каждой порядочной ценностью в городе и насколько легко эти ценности украсть, о чародее ничего не знали и не хотели ничего знать. Они даже не пытались опровергнуть полное отсутствие у них интереса, что для Аарона явилось лучшим подтверждением возможностей мудрейшего Палатона. — Знаешь, мы, вероятно, умрем.

— Я знаю, Ишия точно умрет, если я — мы не вернем Камень.

Последняя звезда погасла, и Дарвиш отвернулся от окна.

— До сих пор я не был хорошим принцем, но если придется выбирать между мною и Ишией… — Он глубоко вдохнул. — Я не могу просить никого из вас идти со мной. Это не ваша борьба.

— Как же, не наша! — огрызнулась Чандра. — Девять чародеев Девяти создавали Камень, чтобы оберегать Ишию, а какой-то негодяй похитил его. Как Чародей Девяти, я считаю, что это касается меня. — Ее тон не допускал никаких возражений.

— Ты можешь умереть, — решительно повторил Дарвиш.

— Я могла умереть сколько угодно раз с тех пор, как взялась за это, это… — девушка нахмурилась в поисках нужного слова. «Приключение» звучало слишком легкомысленно, только певцы и сказители могут говорить о приключениях с невозмутимым видом, — эту спасательную миссию. Если я умру, пытаясь вернуть Камень, по

крайней мере моя смерть будет иметь смысл. — Выпрямившись, она перебросила косу за плечо. — Я умру как Чародей Девяти.

В другое время принц улыбнулся бы или откровенно посмеялся над столь высокопарным заявлением, но он понял, чародейка говорит серьезно, поэтому только наклонил голову и сказал:

— Спасибо. — Дарвиш-принц был рад чародейке, без нее у него не было никаких шансов. Дарвиш-человек, как он ни желал, чтобы Чандра оставалась в безопасности, был рад ее компании.

Он повернулся к Аарону. Серебристо-серые глаза смотрели твердо, на лице вора было ясно написано, что выбор «не идти» не применим к нему. Дарвиш понял, что не применим. И почему. И у него возликовало сердце.

«Девять Наверху, он… Я имею в виду я… мы…»

— Почему не подождать до ночи? — Аарон с нарочито бесстрастным видом наклонился застегнуть пряжку сандалии.

— Это не имеет никакого значения, — вмешалась девушка. Еще один долгий, задушевный взгляд между этими двумя, и Чандра треснет их головами друг о друга. — Палатон владеет Камнем. Я ощутила силу Камня и знаю, что могла бы сделать с ней. — Чародейка осторожно проверила свой фокус: он был чувствительным, но боли больше не было, хотя сила Камня оставалась постоянным фоном. — Ночь, день — для него это не имеет значения.

— Тогда мы не будем ждать. — Дарвиш затянул ремень на маленьком круглом щите. — Мы идем сейчас.

Аарон кивнул.

— Раз мы идем в открытую, предлагаю сделать так…

А там, в центре города, колокол в храмовой башне прозвонил дважды. Наступил официальный рассвет. В каждых из пяти ворот Тиволика стражники велели мускулистым парням крутить лебедку, чтобы открыть город еще на один день.

Старший стражник на Северных Воротах зевнул, почесал подмышку, куда врезалась его короткая кожаная куртка, и подумал: и зачем они утруждают себя? Считая дома богатых, вытянувшиеся вдоль реки, и дома не столь богатых, расположенные вдоль дороги, не говоря уже о новом храме, только что построенном, за стенами города было почти столько же зданий, сколько внутри. Прищурившись, стражник посмотрел на восток, где полоски розового и серого уступали место голубому и солнце огромным золотым шаром сидело посреди оливковых рощ герцога Флоринтина. Затем он перевел взгляд на длинную и пустую Северную Дорогу и вздохнул. Вот на Восточных Воротах он бы стоял хоть каждый день. Там по крайней мере нескончаемый поток рыночного движения не дает сдохнуть от скуки.

Зевая, стражник медленно вернулся под стену и прислонился спиной к прохладному камню. Первые мужчины и женщины уже направлялись за город на дневную службу в поместьях богачей. Скоро они пойдут плотной толпой. Вдруг стражник резко выпрямился и попытался одернуть смятую за ночь тунику.

— М-мудрейшая.

Он лихорадочно замахал своему помощнику. Пусть он уже два года как старший, но оставаться один на один с чародеем Четвертого не собирается. Это была та же чародейка, что стояла на воротах вчера. Но от этого стражнику не стало спокойнее.

Чародейка Четвертого смерила обоих гневным взглядом, в котором читалось едва скрытое презрение, злясь не столько на них, сколько на обстоятельства, вынудившие ее второй день подряд выходить, на рассвете к этим воротам, когда она предпочла бы еще понежиться в постели. Обстоятельства, однако, были недосягаемы, а на стражниках можно срывать злость сколько душе угодно.

— Чем мы можем служить, мудрейшая?

— Не торчите у меня под носом! — Чародейка поправила свою красно-коричневую мантию и одарила кривой усмешкой трех девушек, проходивших ворота. Их щебет стих под ее пристальным взглядом. — Продолжайте караулить чужеземца и его спутника.

Это определенно не был вопрос, но старший решил, что безопаснее ответить.

— Да, мудрейшая. Невысокий мужчина с рыжими волосами и белой кожей и высокий — темнокожий, но с голубыми глазами.

— Я знаю, как они выглядят, идиот! — прорычала чародейка. — Займите свои посты и следите! И не болтайте со слугами! — Это рычание, переходящее в опасное мурлыканье, объединяло с ней стражников. Они сочувствовали ее гневу, понимая, что он направлен вовсе не на них. — Упаси Одна, если этим торговцам-принцам придется ждать, когда им вздуют задницы.

Слуги спешили мимо поодиночке и парами, молодые и старые, мужчины и женщины, и хмурый взгляд чародейки Четвертого никого не пропускал.

— Описание бесполезно. Даже чужеземцу и пьянице хватит ума замаскироваться, раз они знают, что обнаружены. Два других чародея согласно закивали.

— Вы будете искать связанные души, — мягко пояснил лорд Рахман. — Мы знаем, что душевная связь еще действует. Вы сами сказали, будто почувствовали ее, когда выслеживали заклятие.

— С тех пор они могли снять ее, — огрызнулась чародейка.

— Вы трое заверили меня, что в настоящий момент вы — единственные чародеи Четвертого в городе. А так как все вы состоите на службе у его милостивейшего величества, то полагаю, вы бы сообщили мне, если бы к вам обратились враги трона.

Чародейка покосилась на своих собратьев. Никто из них не выглядел виноватым. И говорить, похоже, ни один не собирался.

— На «Грифоне» был чародей, — многозначительно заметила она.

Лорд Рахман хлопнул по столу пергаментом.

— Штормы вызывает чародей Седьмого, а не Четвертого. Если чародейка с «Грифона» уцелела в море и если она все еще путешествует с теми двумя, которых мы ищем, она не сможет снять заклинание душевной связи.

— Зато Палатон смог бы… — Чародейка Четвертого вложила в это имя всю свою ненависть к новому и могущественному лицу. То, что он не включился в борьбу за власть вокруг дворца, почему-то лишь усугубило ненависть.

— Палатон, как вы прекрасно знаете, Чародей Девяти и не имеет отношения к этой дискуссии. — Добродушный сарказм лорда Рахмана сменился холодом. — Довольно спорить, мудрейшая! Если вы желаете оставить службу его милостивейшего величества, скажите об этом сейчас. Если нет, вы будете подстерегать их на воротах, чтобы враги короля не ушли из города, уж коль они ускользнут от наших патрулей.

— Нас трое, а ворот пять, — произнесла она сухо. Чародеи Четвертого никого не боятся, но ей не хотелось искать нового покровителя.

— Вы будете сторожить на Речных, Северных и Рассветных Воротах.

— Днем и ночью?

— Нет. — Лорд Рахман натянуто улыбнулся — он не выносил чародеев. — Ночью можете отдыхать. В конце концов, ворота тогда заперты.

Это было две ночи назад, и вот уже второе утро она смотрит в эти тупые, бесхитростные лица, спешащие к своей тупой, бесхитростной работе. Чародейка тщательно повторила слова связующего заклинания и развязала узлы на бечевке, которые сопровождали его.

— Пусть они пройдут через эти ворота, — воззвала она к суровому богу, — и заплатят за каждое неудобство, что мне пришлось вытерпеть.

— Это глупо!

— Госпожа, пожалуйста.

— Я не замолчу. Это глупо! Глупо! Глупо! Глупо!

Чародейка Четвертого с любопытством повернула голову.

Какая-то девушка — явно купеческая дочь — приближалась к воротам. Рядом с ней семенил маленький, измотанный человечек в коричневой мантии писаря, которая почти точно соответствовала цвету его волос. Сзади, в положенных двух шагах, следовал личный стражник, прислушиваясь к разговору хозяев с откровенным удовольствием. Чародейка нахмурилась. Маленький мужчина и высокий. Она протянула свою магическую силу. Никакой связи душ.

— Если отец хочет, чтобы его торговлю благословили, почему он не пойдет в храм, в который мы ходим всегда?

— Оракул, госпожа… — тихо напомнил писарь.

Но его успокаивающий голос не оказал никакого эффекта. Когда они подошли ближе, чародейка увидела, что писарь порезался бреясь, и на его узкой челюсти все еще держался крошечный кусочек ткани. Черты его лица говорили об иноземной крови, но в городе, столь зависящем от торговли, это можно было сказать о большей части населения.

— Ну конечно, оракул, — насмешливо процедила девушка. — Жрец заявил отцу, что все знамения указывают на новый храм, а я теперь должна вставать ни свет ни заря и целую вечность тащиться в деревню! Я лично думаю, им просто нужно заполучить туда отцовы денежки, чтобы оплатить его строительство!

Чародейка была склонна согласиться с этим мнением. Из собственного опыта она знала, что деньги руководят большинством предсказаний, прочитанных жрецами. Рослый стражник, будто ощутив интерес чародейки, поймал ее взгляд и подмигнул. «Ну, ему определенно нечего скрывать». Виновные — виновные в чем угодно — не лезут на глаза чародею Четвертого. Женщина оценивающе оглядела его тесные кожаные доспехи. «И он определенно ничего не скрывает». Его глаза — большие, с длинными ресницами — были карими. Мягкими, приглашающими, карими.

— Госпожа, пожалуйста, тише.

— Почему?

— Люди спят.

— И что?

Чародейка снова нахмурилась. Что-то ей не нравилось в этой девушке… Не вполне уверенная — что, она снова протянула силу.

И скользнула прямо в облако чужой силы, которое нависало над городом, оставаясь на краю сознания каждого чародея, уже две девятидневки. Палатон! Да как он посмел мешать ее работе! Ну, ей будет что сказать об этом лорду Рахману.

Кипя от злости, чародейка смотрела в спину девушке и ее спутникам, идущим по Северной Дороге к сверкающей громаде нового храма. Последнее «Это глупо!» донеслось до нее. Теперь чародейка, кажется, поняла, что ей не нравилось в этой девушке.

— Желаю вам повеселиться с ней, — пробормотала она и стала придумывать уничтожающие эпитеты о мудрейшем Палатоне, чтобы затем высказать их лорду Рахману.

— Ты был прав, Аарон.

— Конечно, он был прав, — фыркнула Чандра, пытаясь убедить свое сердце, что теперь оно может биться медленнее. Ей хотелось оглянуться и проверить, не наблюдает ли еще за ними чародейка Четвертого? Девушка сама не понимала, что она сделала чародейке. Каким-то образом Чандра провела ее силу через свои собственные каналы в Камень и сделала это так, что чародейка не заметила. Будучи не в состоянии это объяснить, она решила ничего не рассказывать Аарону и Дарвишу. — Мой отец говорит, если ты нанял специалиста, — она подергала свой яркий кушак из хлопка, дабы чем-то занять руки, — меньшее, что ты можешь сделать, это последовать его совету. Никто бы не поверил, что мы слуги, а если бы даже поверил, ты выглядел бы нелепо со своей саблей.

— Мы уже прошли ворота, — язвительно заметил Дарвиш, вытирая влажные ладони о бедра. — Можешь перестать болтать.

— Болтать? Ха, я была великолепна! — Чандра смерила его яростным взглядом. — А все, что пришлось делать тебе, это выглядеть сильным и примитивным.

— Нам повезло. — Аарон был краток. Он понимал, что их натянутым нервам требуется выход, но не мог больше слушать этот спор. Юноша отдал бы правую руку за что угодно, лишь бы оно было похоже на план.

Некоторое время они шли молча, потом Чандра выплюнула кончик косы и сказала:

— Удивляюсь, почему он не пытался остановить нас?

Аарон пожал плечами.

— Мы не представляли угрозы.

— Или он вообще не считает нас угрозой, — нахмурилась Чандра. Она ненавидела, когда ее не принимали всерьез.

— Очко в нашу пользу, — рассудил Дарвиш, расстегивая ножны, так как они уже прибыли на место. — Он чересчур уверен в себе.

— Или прав. — Прищурившись, Аарон посмотрел на двустворчатые ворота. Их изящная филигрань купалась в бледно-золотом свете восходящего солнца. На крепостные двери они явно не походили.

Ворота оказались не заперты — и неудивительно, так как тонкий декоративный металл не устоял бы против решительного штурма. Но, как ни странно, на них отсутствовали и защитные заклятия.

Сад, насколько мог видеть Аарон, был пуст. Бешеный лай собаки разносился по дороге, а за домом чародея бормотала река. Металлические колокольчики плясали на утреннем ветерке, и их какофония звучала почти мелодично. Вдоль дорожек шелестели высокие лилии. Ничто здесь не выглядело угрожающим. Но знание угрозы так точно нависло над поместьем Палатона, что Аарон мог бы провести черту поперек ворот, определяя ее границу. Он ненавидел работать без плана.

— Полезем через стену? — прошептала Чандра. Вор пожал плечами.

— Если он знает, что мы идем, зачем создавать себе лишние трудности?

Проходя меж резных колонн из бледного камня, на которые крепились ворота, Чандра содрогнулась. Сила Камня была теперь такой всевластной, что девушка могла видеть ее, пульсирующую красно-золотым огнем, когда закрывала глаза. Она видела ее и с открытыми глазами. И хотела ее. Это желание возникло столь внезапно и было столь сильным, что на секунду все остальное в мире перестало существовать.

Девяти чародеям Девяти понадобилось девять лет, чтобы создать эту реликвию. «И, ах, что бы я могла сделать с ним!»

— Чандра, тебе плохо?

Тихий вопрос принца возвратил ее в сад. Чуть повернув голову, девушка увидела, что он встревоженно хмурится. Не доверяя своему голосу, Чандра изобразила странную улыбку, чтобы его успокоить. «Разумеется, мне хорошо. И почему мне должно быть плохо? У меня-то проблем нет».

Широкая подъездная аллея, ведущая к двери, слегка изгибалась к северу от ворот, дробленый известняк уже отражал ранний утренний свет. Дарвиш сощурился, прикидывая расстояние, которое они должны пройти. Никаких препятствий. «Даже не верится». Он глубоко вдохнул и сжал правой рукой теплую кожу ножен.

На аллее ловушки не оказалось. Аарон понимал, что ничего необычного в этом нет, даже самые трусливые хозяева вряд ли захотят отправить незваных гостей в яму с остриями, но все равно занервничал. Он страстно желал ночи и теней, которые закутали бы его во мрак. А это слишком напоминало ему отцовские нападения на соседние замки, которые обычно начинались с пробивания любых заграждений, а кончались массовой резней с обеих сторон. Что делает вор здесь, в свете дня?

«Ты слишком хороший вор, Аарон, мой мальчик».

«Даже для этого, Фахарра? — Он согнул влажные пальцы. — Я сомневаюсь».

Чандру подмывало сказать: «Здесь слишком тихо» или что-то еще равно пустое. Подавив это желание, она полезла в карман за горстью риса, прихваченного из кухни «Виселицы». Рис был необычной средой для заклинаний, но кроме него она не нашла ничего похожего на зерно или семя. Бормоча заклинание, чародейка начала пересыпать его из одной руки в другую.

Они дошли до изгиба аллеи, когда шесть фигур возникли из ниоткуда.

Дарвиш выхватил саблю и отбросил ножны вбок.

— Ну-ка, малыш, давай не будем этого делать. — Седеющая ветеранша выступила из шеренги стражников и добродушно улыбнулась, но хищный нос и шрам, обезобразивший щеку, мало что оставили от этого добродушия. — Нас шестеро, а вас только трое. Один, — внесла она поправку, быстро оглядев Аарона и Чандру. — Мы предпочли бы не убивать вас, так почему бы тебе просто не бросить саблю?

— Мы тоже предпочли бы не убивать вас, — ответил Дарвиш, улыбнувшись своей самой обаятельной улыбкой. А мысленно спросил себя, сколько еще времени нужно Чандре для ее заклинания и как долго он продержится, если девушка не будет вскоре готова? Принц и правда не хотел никого убивать, но подозревал, что стражников это не остановит. — Так почему бы вам не пропустить нас, и мы забудем, что когда-то встречались.

Ветеранша покачала головой.

— Сожалею, малыш.

Когда они атаковали, Чандра бросила рис. Четыре стражника упали.

— Двое против одного, — мягко сказал Дарвиш, когда ветеранша и юный стражник, не успев остановиться, вступили с ним в бой.

Первый удар он принял на клинок, второй — на щит. Оба его удара тоже были парированы. Но вот юнец пошатнулся, длинная красная полоса перечеркнула его бедро. Он выругался и резко повернулся кругом, чтобы защитить раненую ногу.

— Спать, — приказала Чандра и бросила ему в лицо остатки риса.

Как и его товарищи, юноша заснул раньше, чем ударился о землю.

Стиснув зубы от напряжения, Чандра оттащила его в сторону.

Аарон увидел, как яростный удар слева врезался в щит Дарвиша. Он должен помочь. Кривые мечи для него бесполезны, но на стражниках в изобилии висели кинжалы. Его отец предпочитал боевой топор, но научил наследника обращаться и с кинжалом.

«У тебя лучший глаз и самая твердая рука в замке, Аарон, мой сын. Я горжусь тобой».

«Я не хочу, чтобы ты гордился мною, отец».

Кинжалы принадлежали прошлому.

Дарвиш, привыкший извлекать выгоду из того, что он левша, обнаружил, что все его удары отражаются с мрачной силой и безрадостной улыбкой. Эта женщина была мастером. Она была настоящим мастером.

Принц замычал от боли и с удивлением посмотрел вниз: ее сабля рассекла доспехи и скользнула по ребрам.

Эта женщина дралась лучше него.

Дарвиш упал от удара и вскочил под ее щитом.

Почти лучше.

Последние четыре дюйма его клинка ловко прошлись поперек ее горла, нарисовав еще одну безрадостную улыбку под первой.

В глазах ветеранши успело промелькнуть недоумение, прежде чем она умерла.

— Дарвиш, ты ранен!

— Знаю. — Принц с содроганием вдохнул и осторожно прикоснулся к ребрам. Крови оказалось меньше, чем он ожидал, но бок болел как все Девять Наверху. — Полагаю, ты не сможешь залечить ее?

Чандра покраснела.

— Нет, я…

— Ерунда. — Дарвиш попытался усмехнуться, но не очень-то получилось. — Ты устранила пятерых стражников. Ты оплатила свой проход.

Аарон молча подошел к принцу. Рана была длинная, однако не глубокая и шла под таким углом, что Дарвиш не потерял способность владеть рукой. Аарон видел раны и похуже, но не на принце, и обнаружил, что это существенно меняет дело.

— Сними кушак! — приказал он Чандре через плечо. Девушка хмуро подчинилась. Аарон был вором, не бойцом, но чародейка по-прежнему считала, что он должен был чем-то помочь. Ведь в прошлый-то раз он помог.

Встряхнув длинный кусок ткани, Аарон быстро обмотал его вокруг ребер Дарвиша, потом вверх, через плечо, и закрепил отделанный бахромой конец.

— Так лучше? — Вор силился унять дрожь в руках при мысли о боли, которую он невольно причинил.

Дарвиш поднял правую руку, как бы отражая удар воображаемого противника.

— Не очень, — зашипел он и поморщился.

Аарон сжал губы, но вовсе не был намерен подавлять деловой настрой Дарвиша.

— По крайней мере ты не истечешь кровью. — Юноша быстро сбросил мантию писаря.

Дарвиш кивнул и вытер саблю предложенной мантией — все его движения были преувеличенно точными.

— Пошли.

Чандра дала им возможность обменяться взглядами. Много времени это не займет, а они оба нуждались в дружеской поддержке.

Входная дверь была заперта, но по какой причине — из-за схватки или столь раннего часа — трудно было сказать. Аарон любил сложные механические замки богачей. С ними справляться гораздо легче, нежели с простой задвижкой или засовом. Юноша извлек из своей сумки длинный гибкий инструмент и согнулся над замочной скважиной.

Через шесть, от силы семь секунд дверь распахнулась.

Внутри царили прохлада и полумрак. Свет проникал сквозь толстую каменную решетку фасада и лежал шахматным узором на плиточном полу.

Палатон улыбнулся зеркалу, которое показывало не его отражение, но троих у двери.

— Я призову девушку к себе, — сказал он своему помощнику, нежно гладя позолоченную раму. — А потом ты уберешь остальных туда, где о них можно будет забыть.

— Куда теперь? — прошептал Дарвиш.

Чандра коснулась красно-золотой пульсирующей завесы, которая плащом обернулась вокруг нее, когда девушка проходила в дверь. Камень ответил.

— Наверх, — вздохнула чародейка. — Мы должны идти наверх.

— Хорошо. — Принц подошел к первой из раздвижных двустворчатых дверей. — Значит, мы ищем лестницу.

Наипристойнейший слуга, собиравшийся открыть двери с другой стороны, был изумлен не меньше Дарвиша, но принц опомнился быстрее. Перебросив саблю в правую руку, он ринулся вперед, рванул к себе слугу и зажал ему ладонью рот, уже готовый к крику ужаса.

— Ну, что будем с ним делать? — пропыхтел Дарвиш, раненая грудь отозвалась болью на резкое движение.

«Перережь ему горло». «Заткнись, отец».

Словно во сне, Чандра шагнула вперед и прикоснулась ко лбу слуги, бешено вращающего глазами.

— Спать, — велела она, не удивившись, когда слуга мгновенно обвис в руках принца, хотя без зерна или семян для превращения силы это заклинание не должно было работать. — Камень. — Девушка перешагнула вялые ноги и направилась в глубь дома.

— Я думал, чародей защитит своих людей от подобных штучек, — пробормотал Дарвиш, опустив уснувшего слугу на пол.

Чандра остановилась, оглянулась.

— Зачем? Чародеи обычно не врываются в дома друг друга. Ты вооружаешь своих слуг против нападения других принцев?

Дарвиша удивил ее оборонительный тон, Аарон настороженно поднял брови. Придвинувшись к принцу, он спросил:

— Мне разведать, что впереди?

— Нет, мы останемся вместе. Здесь и без того слишком опасно, чтобы еще делиться натрое.

Аарон кивнул, для него это имело смысл, но Чандра только пожала плечами и снова пошла на зов Камня. Обменявшись тревожными взглядами, мужчины последовали за ней.

Влекомая Камнем, девушка пересекла комнату и через решетчатые двери в дальнем ее конце попала в следующую. Глядя прямо перед собой, напрочь игнорируя свое окружение, чародейка прошла и эту комнату и оказалась лицом к лицу с большим зеркалом в позолоченной раме. В обеих комнатах тоже висели зеркала, вдруг поняла Чандра. Они имели принципиальное значение, хотя девушка не могла вспомнить — чем именно и почему.

Зеркало висело в широком коридоре, который шел параллельно фасаду дома. Она не сразу сообразила, что ее отражения нет, а есть только одно посеребренное стекло с красно-золотым огнем, горящим в центре. Она подошла ближе. Огонь вырос.

— Чандра, будь осторожна! — Дарвишу не понравилось, как чародейка уставилась на свое отражение, а особенно — как она наступала на него. Принц видел в зеркале и себя, обеспокоенно сдвинувшего брови.

— Я знаю, что делаю, — не оборачиваясь, сказала Чандра. Красно-золотой огонь стал драгоценным камнем, который вращался совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Девушка подошла вплотную к зеркалу и положила ладонь на прохладное стекло. — Я Чародей Девяти. — Немножко потянуться, и она достанет Камень.

— Чандра!

Как ни быстро действовали мужчины, зеркало оказалось проворнее. Когда они прибежали, осталось лишь красно-золотое свечение, и оно тотчас исчезло у них на глазах, оставив наедине с их собственными объятыми ужасом отражениями.

Дарвиш поднял саблю, чтобы ударить по стеклу, но Аарон схватил его за руку.

— Дар, нет! Если Чандра в зеркале, а ты разобьешь его, то можешь ее убить. Если Чандра прошла сквозь него, ты можешь запереть ее в ловушке там, где она находится.

Вор держал его руку до тех пор, пока та не перестала дрожать от напряжения, а затем отпустил.

Раздувая ноздри, принц отступил от зеркала, которое словно насмехалось над ним: обычная стекляшка!

— Чандра не мертва. — Дарвиш не позволит ей умереть. — Мы найдем Палатона. И если он ей что-нибудь сделал, он за это заплатит.

«Но Чандра не мертва». Принц зашагал по коридору в холодной ярости на Палатона и на себя.

— Я должен был предостеречь ее. Он перенес Камень в Итайли с помощью зеркала. Я знал, что он использует их. Я должен был предостеречь ее.

Аарон следовал за ним.

— Я тоже должен был предостеречь ее. — На этих словах стены снова захлопнулись, абсолютно целые, заперев за собой все эмоции. Эти стены так долго были частью его и Аарон так недолго жил без них, что не мог снести их. Да и не пытался. В конце концов, он подвел Чандру. — Я виноват не меньше тебя.

— Нет, это был мой долг.

Слишком погруженный в ярость и собственную вину, он не услышал отзвука пустоты в голосе Аарона. Больше всего принц боялся, что Палатон взял Чандру в заложницы и предложит обменять ее жизнь на Камень. «Она знала, что может умереть. Девять Наверху, не заставляйте меня делать такой выбор!»

Они торопливо шли по коридору в глубь дома, сандалии тихо хлопали по плиткам. У поперечного коридора остановились, прислушались, но не услышали ничего, кроме своего тяжелого дыхания и тихого звяканья кончика сабли о каменный пол.

— Туда, — показал Дарвиш. — Идем дальше в дом. Придется миновать еще одно зеркало. Не смотри в него.

Но оба быстро взглянули, пробегая мимо. Сначала Дарвиш, потом Аарон. В надежде, что увидят Чандру, глядящую на них оттуда. В страхе, что увидят Чандру, глядящую на них оттуда.

Они увидели свои отражения, бегущие гуськом по коридору, и больше ничего.

Когда образ Аарона вышел за пределы зеркала, его поверхность стала ярко-серебряной, и светящаяся волна пробежала по ней сверху донизу. Существо в обличье человека, которое вышло в коридор, было слишком большим, чтобы уместиться в раме. Пол должен был задрожать под его тяжестью. Аарон должен был ощутить на затылке его зловонное дыхание.

Оно легко прошло сквозь раму.

Оно издавало не больше шума, чем падение пыли в пустой комнате.

Оно вообще не дышало.

Волосы на затылке Аарона встали дыбом, и вор оглянулся. Не успев понять, в чем дело, он провалился в черноту.

Дарвиш услышал глухой стук каблуков по дереву. Он резко повернулся и увидел, как ноги юноши исчезают в зеркале.

— НЕТ!

Принц бросился вперед, растянувшись во весь рост на полу, и отчаянно схватился за раму. И закричал, когда волна пошла вверх по стеклу, начисто срезав четверть дюйма его среднего пальца. Кровь брызнула на зеркало, едва Дарвиш отдернул руку. Обмотав ее концом кушака, он сел на пол, пытаясь успокоить дыхание. Паника не поможет ни ему, ни его спутнику.

Он закричал больше из-за потери Аарона, чем из-за кончика пальца. Последнее случилось слишком быстро, чтобы почувствовать боль. Она началась только сейчас, терзая судорогами всю его руку от запястья до плеча, но это было ничто по сравнению с утратой Аарона и ощущением, будто у Дарвиша отняли существенную часть его самого.

Принц осторожно развернул кушак. Хлынула свежая кровь, но, насколько он мог видеть, зеркало разрезало плоть, ноготь и кость, ничего не раздробив, — просто сровняло средний палец с указательным и безымянным. «Спасибо Одной, что это нерабочая рука». Он приставил саблю к стене и неуклюже отрезал кусок от кушака чародейки. Еще более неуклюже обмотал этим куском палец, завязал бахромой и зубами затянул узел, чтобы сдавить рану. Грубая повязка уже промокла насквозь, но больше ничего он сделать не мог и тратить на это время больше не будет. Слуги Палатона наверняка услышали крик, а прежде всего ему надо избежать боя, который он не сможет выиграть.

«Главное — найти Палатона». С этой мыслью принц встал, вытирая пот со лба тыльной стороной левой руки. «Найду лестницу, найду и его». Дарвиш пошел по тому же пути — глубже в дом.

Коридор заканчивался великолепной мозаикой и еще одним поперечным коридором, в обоих концах которого блестело серебро зеркал.

«Проклятие!» Дарвиш прижался к стене. «Может, если мое отражение не попадет на зеркало…»

Услышав справа голоса, он боком дошел до открытых дверей с решетчатыми створками. Солнечный свет бил в проем, заливая ярким золотом тяжелую деревянную дверь в стене напротив. Изнутри доносился резкий запах свеженарезанных апельсинов и тихий разговор.

— … спокойнее, парень, если хочешь служить на кухне чародея. — Голос был женский, тон сухой и неодобрительный.

— Но я слышал, как кто-то кричал!

— А я тебе еще раз говорю: если кричат не о еде, не обращай внимания. Дай мне миску побольше!

Дарвиш молча вышел на солнце. Возле кухни наверняка должна быть лестница, чтобы доставлять еду чародею. Принц увидел печи и край большого стола, но кухарка и ее помощник обретались где-то в глубине, вне поля зрения… Дарвиш осмотрел засов на деревянной двери и заколебался. Петли были металлические. Если рискнуть открыть, лязг может выдать его. А если не рисковать… вдруг лестница, которую он ищет, как раз за этой дверью?

Принц неосторожно отступил от стены, и его отражение коснулось ближнего из двух зеркал.

По стеклу пробежала дрожь.

Презрев смятение, Дарвиш быстро пересек коридор и изувеченной рукой распахнул дверь.

Лестница за ней уходила вниз.

Пылинки заплясали в воздухе, когда яркий свет расколол темноту. Через секунду дверь снова закрылась, уже за спиной Дарвиша. Прижав лоб к тяжелому дереву, он напряг слух, чтобы не пропустить шаги приближающихся стражников.

Ничего не услышав, кроме пульсирующей в висках крови, он подумал, что пришел вовремя. Затем что-то изменилось. Тонкие волоски на шее принца зашевелились. Что-то было там, снаружи. Что-то…

Дарвиш отступил и приготовился навалиться на дверь, как только та начнет открываться. Если Одна будет с ним, он сможет ударить противника массивной дверью и получить небольшое преимущество.

Потом это ощущение чьего-то присутствия ушло.

Но не далеко.

— А ты что здесь делаешь? — Негодующий голос кухарки пронзил стены, коридор и дверь, и Дарвиш услышал ее так, будто женщина стояла совсем рядом. — Вон отсюда! Возвращайся к своему господину! А ну, пошел!

Голос стал громче, когда вслед за чудовищем женщина вышла из кухни.

— Э, нет, сейчас же выметайся с этого этажа! Убирайся в свое мерзкое зеркало, пока я не погнала тебя метлой.

Последовала долгая пауза, и опять что-то изменилось — стало легче дышать.

— Вот так-то лучше. — Хотя Дарвиш ничего не услышал, он представил себе, как кухарка стряхивает пыль с рук. — Чародей обещал, что в моей кухне не будет никакой магии, и, клянусь Одной, он у меня выполнит свое обещание. Тебе нечего бояться, парень… — Голос затих.

Медленно, очень медленно принц открыл дверь и прищурился от солнца. Коридор был пуст. Никакое магическое создание не поджидало его. Ослабев от облегчения, Дарвиш прислонился к прохладной стене лестницы и тяжко выдохнул.

Из глубины потянуло винным духом.

Принц сглотнул и обнаружил, себя спускающимся.

«Значит, там вино. Это не значит, что там нет и Аарона. Винный погреб — идеальное место, чтобы прятать пленников».

Еще шаг, потом еще один, потом еще два. Его голова оставалась на свету, а ноги в тени. Еще три шага, и Дарвиш подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Сверху проникало достаточно света, чтобы можно было разглядеть столик с пузатым кувшином и кружкой. У дальней стены едва виднелись круглые очертания бочек.

Последний шаг, и прохладный каменный пол толкнул его в подошвы сандалий. Воздух не столько пах вином, сколько был им, и принц вдохнул полной грудью. Боль от ран отступила перед жаждой настолько сильной, что сабля легла на столик, а кувшин оказался в руке прежде, чем Дарвиш осознал это.

«Одна кружка, чтобы придать мне сил. Я потерял много крови. Девять Наверху, я заслужил эту кружку». Может, вино заполнит саднящую пустоту, где раньше был Аарон.

Ощупью, не обращая внимания на боль, пронзившую руку, когда он ударился пальцами о дерево, принц нашарил кольцо на крышке первой бочки, подцепил его большим пальцем раненой руки и сдернул крышку. Запах вина стал гуще, тяжелым облаком окутал голову. Дарвиш погрузил кувшин в темноту и поднял его со стекающими по стенкам каплями.

Желая доказать, что еще владеет собой, принц, не попробовав, отнес кувшин к столику и наполнил кружку. Потом сел на нижнюю ступеньку и поднес кружку к губам.

«Всего одну. Чтобы придать мне сил».