Камень 1993. Книга 1

Глава 17

Попрощавшись на время с Саней и Илюхой, мы отправились в кирпичный дом напротив. Валерку оставили дома, пусть пока обустраивается.

— О, парни, — Кирилл по кличке Тонна удивился, когда увидел нас на пороге своей квартиры. — Че хотели?

— Разговор есть, — сказал я. — По делу.

Тонна заглянул вглубь квартиры, отогнал ногой трущегося черного кота, потом крикнул:

— Мать, я отойду! — повернулся к нам. — Не здесь.

Он быстро накинул растоптанные кроссовки, вышел, закрыл дверь и кивком указал на лифт. Мы двинулись следом за ним, вошли в кабину, Тонна ногтем вдавил обугленную кнопку. Железные еще не стали делать, а пластиковые постоянно поджигала шпана.

Доехали до девятого, Кирилл все так же молча кивнул в сторону общего балкона. Мы с Дюсом переглянулись — ладно, пусть. Ну, если ему там удобней.

Здесь была оборудована курилка, причем вряд ли для любого желающего. Скорее база для самого Тонны и его дружков. Несколько стеклянных банок, доверху заполненных окурками, пустые бутылки из-под пива и огромная куча шелухи от семечек. Нашлось место и настенной живописи, но я уже в такое не вчитывался.

— Рассказывай, — Тонна закурил.

— Ты же о маньяке слышал? — я дождался кивка. — Так вот, за девчонок опасаемся. Завтра в Ярик уезжаем по делам, сами какое-то время охранять их не сможем.

— Так… — сосредоточенно протянул Тонна. — А мне что? Гусаком за ними ходить?

Он засмеялся, довольный своей шуткой. Я выдержал паузу, дождался, пока он снова начнет внимательно слушать.

— Ходить ни за кем не надо, — сказал я. — А вот проследить за подозрительными типами будет полезно. Вдруг попадется и сам маньяк. У тебя же под рукой активная мелочь, «скорлупа». Пускай они покрутятся, информацию накопают…

— А вы, парни, часом не в менты подались? — прищурился Тонна. — Зачем это мне?

— Слушай, — я внимательно посмотрел на него. — Тут не до блатных понятий и не до слова пацана. Это зверь в человечьем обличье, и жертвой его может стать кто угодно. Любая девчонка. У тебя же есть кто-то?

— Естественно! — рисуясь, хмыкнул мой собеседник. И тут же понял.

— А ты прав, — уже серьезно кивнул он. — Такую мразь на воле держать неправильно. Подумаю, прикину че как… Скорлупу-то придется с мойки снимать.

— Да ладно, Тонна, — я улыбнулся. — Как будто у тебя все и всегда при деле. Займи тех, кто по улице просто так шныряет, фигней занимается…

«А я расходы оплачу», — едва не сорвалось с губ.

— Понятно, что тут и мой интерес, — быть должником Тонны я не собирался, но и платить ему живые деньги было бы опрометчиво. Лучше услуга за услугу. — Так что я твоей бригаде могу организовать проходку в новый зал к Жогину. Ну, и тебе, разумеется. Скажем, два часа в день открытия.

— Видаки? — он затянулся сигаретой и выдохнул наружу, в стылый августовский вечер. — Хороший размен. И «скорлупа» будет при деле, и награда не стремная. А еще, конечно, тварь эту срисовать попытаемся…

— Значит, договорились? — я протянул Тонне руку.

Толстяк щелчком выбросил окурок с балкона и от души хлопнул ладонью по моей пятерне.

Утром меня разбудил Валерка, который в деревне привык вставать с рассветом. Родители уже умчали на работу, прихватив с собой Серегу, который весь день будет в садике. Вчера его забрала мама, и вечером нам с отцом и Валеркой пришлось прослушать порцию очередных жутких слухов. Неудивительно — мама переволновалась, а Серега еще совсем мелкий, вот она и вывалила на нас свои переживания в виде услышанной где-то болтовни. Но мы ее успокоили.

На завтрак поели вареных яиц «в мешочек», попили цикория — жалкого заменителя кофе. Зато с конфетами «Коровка», которые матери кто-то подарил на работе. Потом собрали сумку с едой и термосом, ее вызвался таскать Валерка. Отдельную сумку, пустую, взяли для покупок. Спустились во двор на десять минут раньше, но парни уже нас ждали, даже Илюха. Потом вышли девчонки, и мы в первую очередь сопроводили их до работы. И только потом отправились на вокзал, дав им клятвенное обещание быть предельно аккуратными.

Добрались в переполненном автобусе, отстояли громадную очередь в кассу — ни о каких терминалах еще даже разговоров не было. Электричка до Ярославля отправлялась в 8:30, у нас еще было примерно четверть часа, так что мы взяли по чебуреку и даже умудрились занять места в зале ожидания — очередной дальняк как раз отошел от перрона, и пассажиров было совсем мало. Те же, кто ездил на работу в Ярик, уже умчались на семичасовой.

— Значит, так, парни, — Саня отложил свой чебурек на соседнее кресло, подложив бумажку. — Чтобы у нас дело пошло сразу и споро — вот моя доля.

Он внимательно огляделся, пригнулся, аккуратно залез под джинсовую куртку и выудил из-за подкладки пачку согнутых вдвое зеленых купюр.

— Здесь два штукаря, — сказал он и протянул мне. — Хватит?

— Саня, — я не торопился принимать деньги, чувствуя, как внутри поднимается тревога. — Где ты их взял?

— Да тут, короче, скопил немного, — неумело соврал он. — И у матери попросил, объяснил, что это на бизнес. Она тебя очень уважает, Камень, даже сомнений нет никаких в том, что ты не обманешь.

— Саня, говори честно, — я положил руку ему на плечо и немного сжал. — Откуда деньги?

— От Льва Кирилловича, — друг не выдержал. — Мать у него уже занимала, отдала вовремя, так что он почти сразу согласился одолжить еще.

— Под десять процентов? — я тяжело вздохнул.

Лев Кириллович Невмержицкий был известным в нашем микрорайоне ростовщиком. Звучит странно по меркам двадцать первого века, но тогда, в девяностые, такие люди не были редкостью. Ходили они, что понятно, под бандитами, которым отстегивали долю. А зарабатывали тем, что ссужали деньги нуждающимся, кому не давали кредиты в банках. Только проценты у ростовщиков были адовыми — десятка в месяц. То есть одной только маржи с Саниных двух тысяч Лев Невмержицкий уже через месяц должен был получить две сотни.

Так люди и попадали на счетчик — проценты капали, и вернуть долг порой оказывалось невозможно. Кто-то снова занимал, только у другого ростовщика, и вновь через некоторое время проваливался в кабалу. Другие, желая поскорее расплатиться, продавали имущество, в том числе автомобили. А третьи оказывались на улице, отдавая в уплату и жилплощадь.

— Ну да, под десять процентов, — закивал тем временем Саня. — Но это же немного? Мы ведь скоро заработаем гораздо больше и раскидаем, так ведь?

— Блин, Санчес, — Дюс поскреб колючий подбородок. — Ты бы хоть посоветовался.

— Нихера себе, сколько денег! — чуть не воскликнул Валерка, но вовремя осекся и зажал себе рот рукой.

— Сумма приличная, — задумчиво произнес Илюха. — Можно без проблем теликов прикупить и хороших приставок. Но сумеем ли мы отбить все уже через месяц?

— Саня, дружище, — я не мог подобрать слов, судорожно соображая, как быть дальше. — Спасибо тебе огромное. Но давай все же, правда, будем советоваться. Не хотелось бы связываться с Невмержицким и другими, ему подобными.

— Блин, парни, — насупился виновник переполоха. — Я не смогу их прямо сейчас отдать, два месяца в любом случае оговорены.

Насколько я помнил, это было собственное правило Льва Кирилловича. Чтобы люди внезапно не могли передумать, он ставил условие вернуть деньги не ранее чем через два месяца. Так он при любом раскладе получал 20 процентов, и в нашем случае это были 400 лишних долларов. Да уж, задал нам Саня задачку!..

— О’кей, — я принял решение. — Сделаем так, чтобы с минимальными потерями: часть денег потратим на дело, другую часть оставим как страховку. Скажем, шестьсот долларов. Четыреста — обязательные проценты плюс еще две сотни на третий месяц. И отдаем Невмержицкому по возможности быстро, чтобы не влезть в кабалу.

— И больше так никогда не делаем, — добавил Дюс, поглядывая на Саню и качая головой.

— Блин, парни! — снова воскликнул тот. — Я ведь как лучше хотел!

— Мы знаем, — я вновь похлопал Саню по плечу. — И спасибо тебе, что пошел на такой риск ради нас. Но! Больше так не делай!

— Камень, слышь? Ну, это уже перебор! — набычился тот. — Я что, для себя разве? Да мы так быстрее поднимемся!

— Если будем так рисковать, не только не поднимемся, но еще и опустимся, — отрезал я. — Слышал, как кто-то из соседей Невмержицкому задолжал, и пришлось квартиру разменивать?

— Ермиловы, — подсказал Дюс.

— Точно, — кивнул я. — А у нас общее дело, которым рискуем мы все. Единолично ничего не решаем, пусть и из благородных побуждений.

Саня недовольно хмыкнул, а я понадеялся, что он меня услышал. Объявили прибытие нашей электрички, и мы выдвинулись к третьей платформе. По пути слышали обрывки разговоров — народ обсуждал очередное происшествие. Уже под вечер, часов в одиннадцать, на Ярославском шоссе подорвали кортеж Вано, пахана рыночной группировки. Две машины, в том числе дорогущий «Линкольн», единственный в Новокаменске, превратились в груду горелого железа. Погибли восемь человек, но был ли среди них сам влиятельный грузин, никто не знал. А я помнил, что Вано застрелили уже в начале двухтысячных, значит, сейчас, в этом времени, он как-то выжил.

— Давайте в голову, — предложил я, выглядывая на горизонте нашу электричку.

Народу все равно оказалось довольно много, хоть мы и рассчитывали, что все желающие уедут на двух предыдущих. А в головной вагон обычно стремились далеко не все, и там можно было даже сесть.

Старая потрепанная RVR с уже позабытым мной фирменным гулом обогнала нас, медленно тормозя. Раздалось тарахтение, знакомое всем, кто катался на таких электричках. Двери с шипением открылись, причем очень удачно — мы как раз были рядом.

— Давай! — скомандовал я, оценив обстановку.

Мы рванули в вагон, опередив остальных, успели занять широкие деревянные сиденья друг напротив друга. Нас было пятеро, оставалось еще свободное место, но к нам никто не спешил подсаживаться. Срабатывал инстинкт самосохранения — если я, Дюс и Илюха выглядели обычными парнями, то мрачный Саня и простоватый, но при этом широкоплечий Валерка вызывали желание держаться подальше. На всякий случай.

Вагон быстро заполнялся людьми, и вскоре почти все сидячие места были заняты. Пассажиры встали в проходе, причем на багажные полки почти никто ничего не ставил. У кого-то в принципе не было такой привычки, другие просто опасались за сохранность вещей. Хотя опаснее всего, конечно же, было таскать вещи с собой — карманники, орудовавшие в пригородных поездах, ловко обчищали доверчивых граждан.

Кто-то не утерпел и сразу принялся разворачивать нехитрую снедь вроде вареных яиц и бутербродов с рыбой. По вагону поплыли непередаваемые ароматы. Мяукали котята, лаяли щенки, кудахтали куры и трещали волнистые попугайчики. Я и забыть успел, что только ни возили с собой пассажиры электричек в то время! И что, и кого. Какая-то бабулечка еле втащила с собой в вагон внушительных размеров шелестящий мешок, от которого моментально пахнуло приторным разнотравьем. Кучка армян под руководством усатого отца семейства в кепке заносила какую-то огромную коробку, чудом уместившуюся в проходе.

Зашелестел еле живой динамик, по которому машинист объявлял что-то важное, но абсолютно неразборчивое. Впрочем, мы и так знали, что в пути пробудем около трех часов. Многочисленные станции и полустанки еще вполне даже обитаемы, рядом куча сел и деревень, поэтому электрички останавливаются чуть ли не у каждого столба.

— Во сколько прибываем? — уточнил Дюс.

— В одиннадцать двадцать, — сообщил я.

— О, ништяк, быстро! — обрадовался Саня, и я чуть добродушно не рассмеялся.

Быстро — это почти три часа. Эх, а в будущем «Стриж» будет справляться за час.

— Сыграем? — Илюха достал миниатюрные пластиковые шахматы.

Помню я такие. Маленькая круглая коробочка сантиметров пятнадцать в диаметре, и внутри крошечные фигурки. Почти что карманная версия.

— Можно, — согласился Саня.

Валерка сказал, что лучше сыграет в карты, и Дюс, посмеиваясь, вытащил из сумки колоду. Мы раздали на троих, провели несколько партий в подкидного дурака, потом разок в переводного. Затем Валерка научил нас играть в «пьяницу», правила которой были просты, а сама игра невероятно захватывающей.

— Уважаемые пассажиры, — нас отвлек высокий девичий голос. — Предлагаем вашему вниманию несколько песен из репертуара современных отечественных исполнителей. Будем благодарны за посильную помощь. Артем, давай!

Я посмотрел на бродячих артистов — загорелая девчонка в простом красном платье, волосы ярко-соломенные, перехваченные вокруг головы ленточкой с орнаментом. Чем-то она мне напомнила Принцессу из «Бременских музыкантов». С ней был парень, но до Трубадура ему было далеко. Высокий, худой, нескладный, с длинными немытыми волосами и неровно растущей клочкастой бородой. Он ударил по струнам гитары, играя ровно, но невнятно, и потому песню «Дыхание» группы «Наутилус Помпилиус» я узнал только когда запела девчонка. Ее голос тут же преобразился, стал глубоким и сильным.

Я просыпаюсь в холодном поту,

Я просыпаюсь в кошмарном бреду…

Следующую композицию — «Как на войне» «Агаты Кристи» — спел уже парень, а девчонка помогала ему на бэк-вокале. Получилось так себе, поэтому я нескрываемо обрадовался и даже зааплодировал, когда вновь соло запела Принцесса, неожиданно исполнив «Мальчик мой» Светланы Владимирской. В будущем фактически забытая песня, но весьма лирическая и красивая. Во всяком случае, на мой взгляд.

Наверное, музыканты спели бы еще разок, но им нужно было чесать по всем вагонам, чтобы хоть сколько-то заработать. Не думаю, конечно, что они прям бедствуют, вот только не будем забывать о вездесущей братве, которой отстегивают не только коммерсанты, но и побирушки, музыканты и продавцы в электричках. Удивительно, но дуэту Принцессы и не-Трубадура почти никто не подал, и мне даже стало жалко, что мы экономим. Но раз я Камень, надо держаться. Вот когда заработаем, тогда и благотворительностью займемся.

Потом началось! Не успели музыканты покинуть вагон, из тамбура уже появились восточного вида плохо одетые люди, которые на ломаном русском объяснили, что им нужны деньги — прокормить детей. Неопрятные чумазые мальчишки и девчонки, хныкая, побежали вдоль прохода, ловко огибая стоящих пассажиров, и при этом не забывали протягивать ладошки. Им почему-то подавали охотнее. Впрочем, понятно — потому что дети. А то, что вероятней всего они никакие не бродяги и не нищие, уже мало кого волновало. Никто по большому счету об этом не думал.

Следом вошел высокий рыжий коммивояжер с глазами навыкате, который продавал разные чудо-штуки вроде фигурных точилок и вставлявшихся друг в друга кастрюль по принципу матрешки. Никто у него ничего не купил, и парень, улыбаясь и пуча глаза, двинулся пытать счастья в следующий вагон. После него появился хрипловатый мужик, торгующий музыкальными новинками и видеокассетами. Его продукцию разбирали более охотно.

— А ну, отец, стой, — попросил его Валерка. — А есть у тебя «Голубые береты»? Та-тада!.. Набекрень береты голубого цвета! У меня батя в десантуре служил.

— Так и я в десантуре служил, — хрипло пробасил дядька. — Есть такая кассета. Держи, батьку порадуй.

— А что еще есть? — заинтересовался Саня. — «Сектор Газа», может? И «ДДТ», песня «Не стреляй».

— Есть.

Стоили такие кассеты дешевле, чем в тех же ларьках возле универмага «Русь». Вот только Саня, похоже, так и не усвоил урок.

— Спасибо, но мы ничего покупать не будем, — сказал я продавцу, а потом выразительно посмотрел на Саню. — Ничего не смущает?

— А что? — тот даже не моргнул глазом.

— А «Дюран Дюран» есть? — влился в беседу Илюха. — Или «Аэросмит»?

— «Банжови» есть, — оживился продавец.

— Нет, спасибо, — расстроился наш компьютерный гений.

— «Ист 17», вот, из иностранщины, — попытался заинтересовать его дядька. — Или «У-два».

— «Ю-Ту»? — переспросил Илюха. — Есть у меня… Спасибо.

— Мадонна? — не унимался продавец.

— Нет-нет, благодарю, — покачал головой толстяк.

Пока наш компьютерный гений препирался с продавцом, я вновь повернулся к Сане. Валерка, уловив, в чем дело, с сожалением отдал кассету с «Голубыми беретами».

— Ты недавно взял большую сумму у человека, связанного с бандитами, — объяснил я Сане, и тот помрачнел.

— Камень, это ж кассета! Она стоит копейки!

— Да? А потом еще кассета, затем в ресторан пойдем? А что — денег-то полно!

— Вы что-нибудь возьмете, молодой человек? — дядька, чем-то похожий на Розенбаума, обратился ко мне.

Честно признаться, я бы тоже купил себе пару кассет. Например, Мадонну, которая явно заблудилась в наборе у продавца. И еще редкий альбом британцев Tears for Fears, которых и сейчас, и потом нередко будут путать с их же соотечественниками Depeche Mode. Жаль отказывать самому себе, потому что без музыки мне было ну очень непросто. Как поднимемся, отдадим долги, надо будет присмотреть себе стереопроигрыватель. Но именно сейчас — ни копейки мимо дела. Кем я буду, если себе возьму пару кассет, а тем же Сане с Валеркой запрещу? Правильно, треплом.

— Спасибо, мне тоже ничего не нужно, — я решительно покачал головой. — В следующий раз.

— В следующий раз уже чего-то может не быть, — усач пожал плечами и пошел дальше по вагону.

— Блин, Камень, ну ты вот испортил все!.. — в сердцах сказал Саня.

— Ты не прав, — покачал головой Дюс. — У нас каждая мелочь на счету, нам аппаратуру закупать и еще по твоей милости Невмержицкому четыреста баксов дарить!

— Увы, Саня, все так, — подтвердил я. — Мне тоже хотелось пару кассет взять, но я понимаю, что где одна сотня рубликов, там и другая. Так что давайте без капризов, как дети малые. Бизнесом хотят заниматься, а деньги считать — нет, увольте. Тратиться будем только по необходимости.

— Хватит мне уже выговаривать! — выпалил Саня. — Да если бы не моя идея, денег было бы значительно меньше, а теперь нам на все хватает! Еще и останется наверняка!

Нет, похоже, он так и не понял, что погорячился, фактически поставив нас всех на счетчик. Ладно, я и не думал, что будет просто.

— Если останется, хорошо, — терпеливо сказал я. — Тоже в дело пустим. А шиковать будем, когда долги раздадим и в плюс выйдем.

— Шиковать, блин, — пробормотал под нос Саня. — Кассета, мля, роскошь!

Мы ехали дальше, останавливаясь у каждой кочки, потом началась веселая беготня безбилетников от контролеров. Взрослые дядьки и тетьки выскакивали из вагонов, мчались по перрону, вновь заскакивали обратно, и так еще несколько раз. Случалось, что не успевали и потом стояли на платформах, провожая уходящую без них электричку…

Снова начался чес музыкантов, только это уже были не Принцесса с не-Трубадуром, а дедок-гармонист, потом блатоватого вида паренек с семистрункой, который исполнял Наговицына, Новикова и группу «Лесоповал».

— Слышь, пацан? — раздались характерные гнусавые интонации. — Шуфутинского слабаешь? «Киса-киса» песня называется. Для моей девчонки, Лариса ее зовут, хе-хе, как в песне. Сечешь?

— Могу, — кивнул парень, провел несколько переборов, потом начал на память выводить про «Кису-Ларису».

Пассажир, чем-то похожий на Ромаху, расчувствовался и сунул музыканту в ладонь несколько крупных купюр. Его спутница, блондинка с перекрученными химией волосами и агрессивным макияжем, хохотала и хлопала в ладоши. Потом опять пошли торговцы, разбитная полная женщина продавала видеокассеты, причем отлично разбиралась в ассортименте, и мы даже, посоветовавшись, прикупили несколько фильмов для видеосалона Жогина. Все-таки для салона мы делаем рекламу, да и клиентов, потерянных из-за его подмоченной репутации, нужно возвращать. Так что эти расходы были оправданными. В итоге обошлись нам три фильма в 450 рублей, почти на сотку дешевле, чем в Новокаменске.

— Смотри-смотри! — Дюс неожиданно даже привстал с места, показывая пальцем в сторону тамбура.

— Что там? — Саня вытянул шею.

А я сперва не поверил своим глазам — на очередной станции в электричку зашла бабулька… с козой. Самой настоящей живой козой, которую невозмутимо держала на веревочке. Среди пассажиров бабулька с питомцем вызвали настоящее удивление, а я пожалел, что у меня нет даже обычного пленочного фотоаппарата. Какой кадр пропадает!..

Прошло уже два часа, но скучать нам не приходилось — в старых электричках такой опции не было предусмотрено. На одной из станций и вовсе случилось то, о чем я в своей старой жизни ни разу не слышал даже. В вагон вошел смешной носатый мужик, который расставил на свободных местах картины на тонких жердочках. Пассажиры подходили, смотрели, кто-то даже одну картину у него купил. Мы тоже по очереди глянули — на мой взгляд, ничего особенного, но сам факт того, что художник превратил вагон электрички в вернисаж, дорогого стоил.

А потом, когда я уже устал удивляться и погрузился в шахматную партию с Илюхой, к нам неожиданно подсела черноволосая и черноглазая девушка в таком же черном платье и черном платке. Совсем молоденькая, примерно как Ника или чуть старше. Она посмотрела на нас расширившимися от страха глазами и спросила:

— Простите, можно я тут с вами посижу?

Выглядела она как типичная уроженка Средней Азии, но по-русски говорила чисто, вообще без акцента.

— Конечно, — улыбнулся во весь рот Валерка. — А вы к нам откуда приехали?

Девушка вздрогнула, несколько раз открыла и закрыла рот, и я поспешил ее успокоить.

— Вы расслабьтесь, пожалуйста. У нас все интеллигентные люди, никто не станет вас обижать. Не хотите говорить, просто посидите молча, мы не будем настаивать.

— Спасибо, — выдохнула девушка.

Тамбурные двери разъехались в стороны с резким грохотом, кто-то от неожиданности охнул. В вагон вошли крепкие парни — один, второй, третий.

И почему мне кажется, что добром их появление не кончится? И точно. Трое бритых парней замерли в дверях, сзади напирали еще двое таких же.

— Уважаемые пассажиры! — громко и четко начал один из них. — Сохраняйте спокойствие! Русские и другие славяне могут не волноваться!

Я посмотрел на девушку, которая буквально побелела как мел от страха. Потом на парней — никто не отвел глаза. А потом взгляд скользнул на нагрудный карман, там деньги. И если нас сейчас разложат, то и их заберут. И что делать?