Каменное сердце. Терновое сердце

Пролог

Когда здание Академии Чародейства взлетело на воздух вместе со всеми тамошними чародеями, Гвин благоразумно сочла, что это знак. Отступать некуда. Вот буквально некуда. Все ее пожитки кружили среди пепла, что невесомыми хлопьями опускался на городские крыши.

Вокруг с криками носились люди. Кто-то хотел помочь пострадавшим. Кто-то тушил начавшийся пожар, чтобы огонь не добрался до его жилища. А кто-то в ужасе мчался прочь. Гвин присоединилась к последним.

Она меланхолично поморщилась, на прощание взглянув в сторону незадачливой альма-матер. Вздохнула. Опустила капюшон плаща пониже. И натянула поводья худенькой гнедой лошадки. Та послушно развернулась и тронулась в противоположную от взрыва сторону. Не спеша. Чтобы не привлекать внимания и без того обескураженной городской стражи.

Глава 1 Замок на утесе

До мрачного каменного здания она добралась в сумерках, его стены и высокие башни казались совсем черными.

Острые шпили в вышине и их зеркальное отражение – острые скалы с другой стороны утеса, нависающего над беспокойным осенним морем. А вокруг – непроходимые леса да болота. Подлесок местами такой густой, что не каждый зверь проберется. Лишь узкая лента каменистой дороги извилисто бежала сквозь дебри к тяжелым воротам замка. Славное местечко. Нечего и говорить.

Только при всей внешней угрюмости внушительное строение не казалось чересчур зловещим. Откуда-то изнутри доносились веселые звуки музыки. Свет горел почти во всех стрельчатых окнах. Так что, быть может, все не так уж и плохо.

Копыта гнедой лошадки зацокали по более плотной каменной кладке на подъездах к замку. Животное фыркнуло. Мотнуло головой.

– Что такое, Пуговка? – тихо спросила Гвин, наклоняясь к ее шее. – Думаешь, зря мы сюда приехали?

Лошадь шумно выдохнула через нос.

До ворот оставалось каких-нибудь тридцать шагов.

Девушка чуть натянула поводья, замедляя лошадиный шаг. Огляделась по сторонам. Бросила пристальный взгляд на дорогу позади. Прислушалась.

Только шум воды да звуки праздника изнутри замка.

Никаких тебе умертвий, призраков и прочей нежити, как обещали в придорожном трактире утром.

Даже скучно.

Быть может, она и вовсе зря приехала.

– Эй! – окликнул ее мужской голос.

Девушка вздрогнула от неожиданности и тихо выругалась под нос.

– Идиот, – услышала она второй голос. – Нужно говорить: «Стой! Кто идет?»

– Гви… – начала было путница.

– Стой! Кто идет? – громко перебил первый голос.

Гвин раздраженно поджала губы и подняла взор туда, где над воротами из окошка смотровой башни выглядывал стражник с масляным фонарем в руках.

Девушка откинула капюшон тяжелого дорожного плаща, являя миру прекрасные огненно-рыжие локоны, приветливо улыбнулась и громко представилась:

– Гвинейн Гарана из Идариса. – Она чуть наклонила голову и выразительно добавила: – Адептка.

В смотровой башне раздались перешептывания.

Девушка дала стражникам возможность обсудить ее внезапное появление. До нее донеслись слова «невозможно» и «удача».

Гвин с трудом сдержала довольную ухмылку.

– Могу я узнать цель вашего визита, миледи? – наконец спросил стражник с фонарем, чтобы развеять возникшие сомнения.

– До меня дошел слух, что принц Нордвуда ищет себе невесту, – терпеливо ответила Гвин. – И в первое число каждого месяца королевское семейство Мейхарт проводит праздничный прием для возможных кандидаток. – Она развела руками. – Надеюсь, я не опоздала и слышу не звуки свадебного веселья.

– Нет, миледи. – Стражник улыбался так, словно к ним прибыл сам император, а не хорошенькая заклинательница. – Добро пожаловать в Высокий Очаг.

Он сделал жест фонарем.

Ворота со скрипом отворились, и Гвин наконец въехала во внутренний двор, щедро освещенный факелами и такими же масляными фонарями.

Здесь было довольно чисто и пусто. И не слишком просторно. Что неудивительно для крохотной столицы крохотного королевства. Про себя Гвин лишь отметила, что если сватовство пройдет удачно, то она кое-что тут поменяет.

К ней уже спешили двое слуг. Один (судя по всему, местный камергер с пышными бакенбардами) услужливо помог ей спешиться. Другой (скорее всего, конюх) взял поводья Пуговки, чтобы отвести лошадь в конюшню.

Гвин поморщилась. Спина затекла от долгой езды верхом и нещадно ныла. Будто отрицала всякое намерение хозяйки направиться куда бы то ни было, кроме ближайшего ложа. Но она проделала такой путь не для того, чтобы разлеживаться.

– К великому сожалению, праздник уже в разгаре, миледи, – сообщил камергер.

– Ничего страшного. – Девушка расстегнула фибулу на плаще. – Можете меня сразу проводить и представить. Гвинейн Гарана. Адептка из Идариса.

Боковым зрением она заметила, как высыпали из сторожевой башни пятеро стражников, чтобы поглазеть на гостью. Небогатый гарнизон, что и говорить.

– Вы прямо так пойдете? – тактично спросил слуга, принимая тяжелый пыльный плащ.

Он придирчиво осмотрел девушку. Его взгляд остановился на перевези с маленьким топориком у пояса.

Мужчина многозначительно приподнял одну бровь.

Гвин без колебаний расстегнула застежку и протянула перевязь с оружием камергеру.

– Милый мой… как вас зовут? – Девушка натянуто улыбнулась.

Она стряхнула пылинку с плеча мужчины.

– Дарон, госпожа. – Камергер почтительно склонил голову.

– Милый мой Дарон. – Гвин взяла его под руку и неспешно повела в сторону распахнутых внутренних дверей. – Я ехала в ваш чудесный Нордвуд почти три недели от самого Идариса. Еле вас нашла. Нордвуд на картах – это такое пятнышко, знаете? Леса, болота и несколько деревень. Довольно пустых, кстати говоря. Ночевала в дивных придорожных трактирах и сомнительных постоялых дворах. Я устала. Меня пару раз обокрали в дороге. Один раз этим негодяям даже удалось скрыться. И вот я здесь. Я бы с радостью потратила еще несколько часов на нормальный сон и еще столько же на то, чтобы привести себя в должный облик. Но вот загвоздка. У меня при себе лишь эта одежда. Потому что меня обокрали. Как я уже говорила. И еще одна загвоздка. Вдруг ваш принц мне не понравится?

Челюсть камергера отвисла сама собой.

– Ну правда. – Гвин сжала его руку чуть крепче. – Вдруг он у вас толстый и страшный?

Слуга оторопел больше прежнего.

– Шутка, дорогой мой Дарон. – Девушка прищурила темно-зеленые глаза. – Но если мы с вашим принцем друг другу будем не по вкусу, тут уже никакие переодевания не спасут. Никого. Понимаете?

Камергер не сводил взора с нахальной гостьи. Что-то было в ней. Притягивающее и отталкивающее одновременно. Какая-то дикая красота. И в то же время чрезмерная уверенность в себе. Даже для адептки из Идариса.

То, что нужно, словом. Ее боги послали, не иначе.

Слуга мягко высвободился из рук девушки и почтительно сказал:

– Следуйте за мной, госпожа.

В большом зале Высокого Очага музыканты играли «Добрую хозяюшку» – песенку весьма задорную, но свойственную скорее сельским праздникам, нежели королевским смотринам. Слишком уж она проста и незамысловата. Никаких тебе изысков. Впрочем, как и во всей окружающей обстановке.

Высокий потолок тонул во мраке темных деревянных перекрытий. Просторный прямоугольный зал с множеством дверей и альковов убегал вперед. Туда, где на небольшом возвышении стоял внушительный дубовый трон на фоне громадного гобелена с изображением охоты на оленя с участием собак, рыцарей, пажей, горнистов и дам в затейливых платьях. Аналогичные гобелены висели повсюду. Они чередовались со стойками с рыцарскими латами и большими каминами, в которых жарко пылал огонь. Другими источниками света служили многочисленные свечи в канделябрах на столах, что стояли буквой «П» в конце зала перед троном. Там же, в одном из альковов, устроились музыканты. И там же собрались гости и хозяева замка.

Бородатый мужчина в роскошной мантии, отороченной белым мехом, был королем Нордвуда, Барианом Мейхартом, – судя по тому, как все стремились оказаться к нему поближе. А вот высокий русоволосый юноша в сером дублете, что стоял спиной ко входу в окружении четверки восторженных девиц, вероятно, и был женихом-принцем. Он обернулся к вошедшим и подал знак музыкантам, чтобы прекратили играть.

В зале было не так уж и светло, но Гвин все равно мысленно поблагодарила судьбу за то, что увидела. Не худший вариант. По крайней мере, желания развернуться и бежать со всех ног не возникло.

Да и куда уже сбежишь, когда разговоры смолкли, а присутствующие глядят на тебя во все глаза. Мужчины – заинтригованно. Женщины – с ощутимым недовольством.

Камергер вышагивал впереди. Плащ и оружие гостьи он передал слуге на входе в зал.

Гвин шла справа от него, отставая лишь на пару шагов. Двигалась уверенной походкой с абсолютно прямой спиной (которая продолжала чудовищно ныть). Она старалась держаться невозмутимо. Несмотря на то, как беззастенчиво ее изучали.

Молодая женщина. Волосы рыжие. Нет. Похожие на ожившее пламя. Наследие ее прелестной матери. Таких рыжих волос нигде не сыщешь. Прекрасный алый каскад, в котором прячутся несколько маленьких косичек. Красавица с утонченными чертами лица. Ее можно было бы принять за дочь приезжего лорда. Если бы не наряд. Белая облегающая кофта, коричневый кожаный корсаж поверх. На корсаже – пояс с кармашками и множество ремешков. Высокие сапоги для верховой езды. И самое главное – брюки из плотной ткани, напоминающей кожу.

Брюки. На женщине.

Всем известна была негласная истина. Брюки носили только три типа женщин: заядлые охотницы, странствующие дамы особого поведения и магички на службе Идариса. Всем троим приходилось много разъезжать верхом в поисках дичи. И у каждой она была своя.

Интрига достигла апогея, когда камергер и гостья остановились прямо напротив празднующих.

– Леди Гвинейн Гарана. Адептка из Идариса, – возвестил Дарон. – Прибыла на королевские смотрины.

Девушка с почтением сделала реверанс. Легко и грациозно. Не показывая усталости.

– В качестве почетной гостьи? – на всякий случай уточнил король.

Он даже уперся руками в подлокотники и подался вперед от нетерпения.

– В качестве претендентки, если на то будет ваша воля, государь. – Гвин выпрямилась и лукаво улыбнулась, обнажив белые зубы.

Ее клыки казались чуть длиннее, чем у обычных людей. Небольшая анатомическая особенность. Не более. Но эффект она производила прелюбопытный.

– Что вы, миледи, – король учтиво улыбнулся в ответ, – я только за. Прошу. Присоединяйтесь к нашему празднику. Надеюсь, вы у нас задержитесь. Давно я не видел в наших краях настоящих магов.

Слуги тотчас засуетились, чтобы подготовить новоприбывшей гостье место за столом.

– Прошу вас, познакомьтесь с моим сыном, – вдруг добавил король. Точно за разглядыванием незнакомки и вовсе забыл про сватовство.

– Кевендил Мейхарт, к вашим услугам, леди Гвинейн. – Русоволосый юноша в сером сделал шаг в ее сторону, отделившись от кучки обожательниц.

Он протянул руку.

– Рада знакомству. – Гвин протянула в ответ свою.

Принц наклонился и легко коснулся губами тонких пальцев.

Ей следовало потупить взор. Произвести впечатление скромницы. Но она приехала не за тем. Вместо этого гостья чуть прищурила зеленые глаза и сказала:

– Зовите меня Гвин, милорд. Так зовут меня друзья.

И пока Кевендил Мейхарт провожал потенциальную невесту к отведенному месту за столом, веселье продолжилось.

Вновь заиграла непринужденная музыка. На этот раз более подобающая тронному залу.

Часть гостей вернулась к разговорам, начисто позабыв о том, что явилась очередная «невеста».

Вторая часть продолжила трапезу. На столе красовались три вида дичи, всевозможные пироги, овощи и даже пара молочных поросят, которых уже успели изрядно пощипать. Слуги подавали вина и эль. Все выглядело и пахло весьма аппетитно. Поэтому тех, кто предпочел заняться едой, можно было понять.

Ну а третья часть гостей продолжила наблюдать за необычной гостьей. Кто-то обменялся парой реплик, которых Гвин не расслышала за музыкой. Кто-то подсел поближе к королю. Кто-то издал смешок. А группка девушек, что окружали принца, казалось, сбилась еще теснее. Они отошли в сторону, поближе к одному из каминов, и принялись тихо шушукаться, бросая любопытные взгляды в сторону незнакомки. Судя по всему, главной среди них была невысокая девчушка с длинными русыми волосами, уложенными в тугие локоны. Девочка в голубом платье. Она явно была младшей среди них, но три прочие предпочитали стоять подле нее.

Тем временем Кевендил Мейхарт помог Гвин устроиться за столом, пододвинул ее стул и вежливо присел рядом.

– Вашим дамам явно неприятно мое появление, – шепнула магичка, наклонившись к принцу.

Про себя гостья из Идариса отметила, что вблизи Кевендил выглядел довольно сносно. Приятное лицо, густые брови, прямой нос, высокие скулы, серые глаза. Быть может, слегка худоват и не слишком мускулист для своего высокого роста. Но это не страшно.

– Кто? – Принц проследил за ее взглядом. – Ах, дамы. Они не мои. Они моей сестры.

Он тихо рассмеялся, заметив, как дернула бровью рыжая гостья.

– Видите ту юную особу в голубом, что буравит нас взглядом? – Кевендил отвернулся от кучки девушек. – Это моя младшая сестра. Девана Мейхарт. Все три девушки – ее подруги. Дочери наших помещиков. Они живут в замке при Деване много лет.

– Понятно. – Гвин медленно кивнула. – Компаньонки сестры, значит.

Адептка невольно подумала, что наверняка кто-то из них имел виды на принца.

– А где же другие претендентки, милорд? Признаться честно, я чувствую себя странно из-за того, что заявилась сюда одна. – Нехорошее предчувствие зашевелилось где-то внутри, точно медведь, заснувший в погребе с ульями. Гвин мысленно закрыла дверь в этот погреб с громким хлопком.

– Никого больше нет. – Принц развел руками и обескураженно улыбнулся. – В этом месяце точно. Негусто с невестами в нашей глуши.

На мгновение Гвин стало жаль наследника Нордвуда. Он показался ей милым. Это ощущение девушка тоже задвинула подальше. Не хватало жалеть мужика. Да еще королевской крови. И к тому же будущего мужа. Если все пройдет удачно, конечно.

– Но что же мы все говорим, миледи, – спохватился Кевендил и махнул слуге. – Вы, верно, устали и голодны с дороги?

– Нисколько, милорд, – солгала адептка и обольстительно улыбнулась.

Взгляд скользнул по тарелке, которую перед ней поставил лакей. Горячее жаркое, молодая картошка со сливочным маслом, гренка с паштетом, нарезанный помидор и стройное утиное крылышко с брусничным соусом. Утром она ела овсянку с суховатым хлебом.

Гвин стоило огромного усилия не сглотнуть слюну и сохранить невозмутимое выражение лица. Если бы она знала о том, что других претенденток попросту нет, то не спешила бы. И как минимум пообедала.

– Так вы правда адептка из Идариса? – уточнил принц, который тоже с интересом изучал девушку.

– Правда, – ответила она. – Я училась в Академии Чародейства с детства.

Молодой чашник поднес большой серебряный кубок с вином, но принц задумчиво забрал его у озадаченного слуги.

– Как интересно, – заметил Кевендил. Он лично подал девушке кубок. – Дайте угадаю. Вы – чудотворица?

– Заклинательница, – поправила его Гвин и пригубила вино.

Все разговоры вновь смолкли.

Кто-то из придворных поперхнулся.

Кто-то выронил вилку.

Гвин сделала еще один маленький глоток, чтобы спрятать довольную улыбку.

В Академии Чародейства можно было проучиться буквально всю жизнь. Обучение там состояло из пяти ступеней: чудотворец, заклинатель, чародей, маг и архимаг. И обучаться каждой новой ступени надлежало десять лет. Потом следовал строгий экзамен. В случае успешной сдачи адепт получал повышение сана и мог покинуть Академию либо продолжить обучение. Но мало у кого хватало терпения и желания мучиться до конца. Обычно уходили уже после первой ступени. А порой и раньше.

– Как интересно, – подал голос король, потирая подбородок. – Вы так молоды, миледи. Когда же вы сдали финальный экзамен на заклинателя?

– В день моего отъезда, – ответила Гвин.

О том, что в тот же день Академия взорвалась, она предпочла умолчать. Видимо, слух о трагичном событии до жителей Нордвуда еще не дошел.

Недоверчивые взгляды заставили девушку пояснить:

– Я училась чуть ли не с пеленок, ваше величество, – она обращалась к королю. – Мой отец был одним из чародеев Академии. Поэтому я там выросла. Кроме того, отец занимался исследованиями. И я проводила в лаборатории все время. До тех пор, пока он не получил сан мага.

– И что стало с ним? – поинтересовался принц.

– Уплыл вместе с матушкой продолжать исследования в других местах, – с той же улыбкой ответила Гвин. – Он всегда мечтал путешествовать. Да и материалов для исследований ему не хватало. А я была уже достаточно взрослой…

– А что ваш родитель изучал? – перебил ее Бариан Мейхарт.

Король смотрел так пристально, будто дырку в потенциальной невестке собирался глазами прожечь.

– Всевозможные волшебные недуги и проклятия. – Гвин отставила кубок. – Ерунду, совершенно не интересную для вас. Я в этом уверена.

Король переглянулся с мужчиной по правую руку от себя. Тот лишь хмыкнул. Его лица Гвин видеть не могла, но подумала, что это один из советников Мейхарта.

Прежде чем кто-то успел сказать что-то еще, вмешалась принцесса. Похоже, девочка желала вновь очутиться в центре всеобщего внимания. Она подскочила к брату и потянула его за рукав.

– Мне так скучно! Пойдем потанцуем! – потребовала она, даже не взглянув в сторону Гвин.

– Девана. – Кевендил лишь покачал головой. – У нас гости. Это невежливо.

– Тогда я уйду к себе. – Девочка мотнула головой. Ее светлые кудряшки красиво рассыпались по плечам.

– Девана, – настойчивее повторил принц. – Так нельзя.

– Все в порядке, ваше высочество. – Гвин улыбалась так сладко, что щеки сводило. Но в мыслях она уже перевоспитала глупую принцесску раз пятнадцать. Теми методами, что применялись в Академии, разумеется. – Потанцуйте с вашей чудесной сестрой. А я пока немного посижу.

– Зовите меня Кевендил, – улыбнулся младший Мейхарт, которого тащила на середину зала маленькая негодница.

Музыканты заиграли быструю танцевальную мелодию. Видимо, знали о предпочтениях капризной госпожи. Принцесса Девана весело закружилась с братом по залу. Она всем своим счастливым видом показывала презрение к незнакомке, что внезапно вмешалась в их праздник. Ничего удивительного, что невест поблизости не наблюдалось. Кому понравится такое отношение, если ты приехала свататься, а тебе показывают, что ты ничего не значишь? Впрочем, Гвин было наплевать на девчонку и ее выходки. Она отлично понимала, откуда ноги растут.

Девочка выросла без матери в условиях полнейшей вседозволенности. Королева погибла, когда Деване было примерно два года. Конечно, королю стоило больше времени уделять воспитанию, а не потаканию капризам. Оставалось надеяться, что принц похож на сестру лишь внешне.

Гвин оторвалась от размышлений. После некоторых колебаний она все-таки взяла с тарелки маленькую гренку с паштетом и грациозно отправила в рот, рассчитывая, что этого будет достаточно и живот не заурчит в самый неподходящий момент.

Чашник принялся обходить гостей и подливать напитки. Адептке показалось, что ей он налил больше, чем остальным. Хоть ее кубок и оставался практически нетронутым.

Девушка вновь пригубила вино. Смежила веки.

Полусладкое красное. С легким ароматом вишни и табака. Чуть терпкое. С мягкими нотками корицы в долгом послевкусии. Давненько она не пила такого вина. Пожалуй, с тех пор, как родители уплыли. Надо отдать должное королю Бариану. Толк в хороших винах он знал, несмотря на внешнюю скромность его владений.

А музыканты заиграли быстрее. Заливистый смех Деваны Мейхарт звучал в зале звонким колокольчиком. Она оторвалась от брата, чтобы взять за руку одну из подруг и потянуть за собой. Та с улыбкой подчинилась. Увлекла вторую. А вторая – третью. Третья увлекла кого-то еще из придворных. Получился хоровод. Обычный деревенский хоровод, что устраивает молодежь на летнем лугу жаркой ночью.

Адептка любила другие танцы.

– Присоединяйтесь к нам, леди Гвин, – позвал улыбающийся принц.

В ответ девушка чуть наклонила голову и подняла чашу.

– Чуть позже, милорд, – отозвалась она.

Гвин с наслаждением сделала новый глоток вина, продолжая наблюдать за весельем. Изучала. И, конечно, от нее не укрылось, что изучают ее.

Король смотрел пристально. Точно искал подвоха. Не верил ее словам. Чуял в ней не возможную невестку, а лживую обманщицу. Мнил, что видит насквозь. Точно не магичка пила сейчас его вино, а какая-то мошенница. Будто ему было из чего выбирать. Судя по всему, очереди из невест здесь и не бывало никогда. Подле короля незаметно скопилась еще пара вельмож. Один что-то бесцеремонно нашептывал в королевское ухо.

Возможно, Бариан Мейхарт или малышка Девана даже рассматривали на роль будущей супруги принца одну из подружек принцессы. Но король продолжал лелеять надежду поймать рыбу покрупнее. Гвин могла лишь догадываться.

Был лишь один способ унять опасения венценосного «свекра». И привлечь внимание принца заодно.

Рыжая адептка поймала взгляд монарха поверх поднятого кубка. Прищурилась. Улыбнулась уголком губ.

Она чудовищно устала за время пути. Но это последний рывок.

Гвин сделала вид, что пьет. Но на деле лишь прикрыла нижнюю часть лица чашей кубка. Забормотала, отчего по вину внутри чаши пошли частые круги. В последнюю секунду она заметила, как нахмурился король. А потом уже ничего не видела. По крайней мере, не своим зрением.

Глаза девушки стали совершенно белыми. Она сидела неподвижно, всё так же держа в руках кубок с вином. Но сознание покинуло тело. Поднялось выше над залом. В поисках подходящей субстанции для зачарования.

Огонь свечей взмыл вверх высокими узкими факелами. Пламя ритмично колыхалось, будто танцевало в такт музыке.

Сидящие за столами ахнули. Даже король поначалу отшатнулся в нерешительности.

Люди внутри хоровода стали двигаться медленнее. Начали озираться по сторонам.

А потом огонь в каминах набрал силу. Стал густым и податливым, точно глина. Гвин могла слепить из этой глины что угодно.

Огромный огненный заяц выскочил из одного очага. Он перемахнул через весь зал прямо над головами собравшихся и исчез в камине напротив.

Тотчас две алые птицы вырвались из камина в дальнем конце зала. Они сделали круг под потолком, рисуя крыльями в воздухе причудливые огненные узоры. Огненные птицы сближались и разлетались в стороны несколько раз, пока внезапно не погасли без следа.

А потом множество искр соскочили с рыхлых поленьев. Они заплясали среди танцующих, то собираясь в забавные фигурки маленьких зверушек, то распадаясь вновь на отдельные сполохи. Белки, ежи, зайцы, лягушки, котята – все они резво отплясывали в такт хороводной музыки среди веселящихся гостей.

А потом, когда заклинательница почувствовала, что уже совсем выбилась из сил, искры сбежались к центру. Там, где в этот миг находился принц.

Из живого огня перед ним собралась стройная женская фигура. Точная копия Гвинейн. Красивая и необузданная. Она кружилась в танце несколько мгновений. До тех пор, пока принц не протянул к ней руку.

Огненный призрак исчез, отставив после себя лишь тающий контур из молочно-белого дыма.

Гвин будто не слышала возгласов восторга. Не разбирала смеха Деваны, которая, похоже, была готова сменить гнев на милость. Либо принимала серьезную магию за базарные фокусы.

Зал ликовал. Люди аплодировали адептке. Но лишь реакция одного человека имела значение.

Король широко улыбался. А народу возле него, казалось, прибавилось еще больше. Один из аплодирующих вельмож наклонился к монарху и прошептал что-то. Король медленно кивнул.

Гвин незаметно выдохнула. Обычное зрение вновь возвратилось к ней, а глаза приобрели нормальный цвет.

Адептка отставила кубок в сторону. Встала с места. Приложила правую руку к сердцу и поклонилась.

– Быть может, вы все-таки подарите мне танец, леди Гвин? – Кевендил стоял подле нее с блестящими глазами и широкой улыбкой.

Ей хотелось прилечь. Неважно где. Хоть на лавке во дворе. Но вместо этого она вложила ладонь в протянутую руку и непринужденно произнесла:

– С радостью, милорд.

Мысленно же Гвин припомнила парочку самых скользких портовых ругательств.

Музыканты заиграли тягучую лиричную мелодию, от которой спать захотелось пуще прежнего. Благо этот танец девушка знала. Он состоял из несложных фигур и переходов. Пара сходилась и расходилась несколько раз. Точно мужчина пытался поймать женщину в объятия, но его избранница норовила ускользнуть.

Заклинательница и принц вышли на середину зала. Макушка девушки едва доставала до плеча младшего Мейхарта. Он нежно обнял тонкий стан одной рукой. Другую вытянул в сторону. Гвин легко коснулась пальцами горячей кожи его запястья, точно готова была вот-вот отдернуть руку. И танец начался.

Собравшиеся мало-помалу начали собираться вокруг. Создали широкий хоровод, внутри которого и танцевала пара.

Больше никто не рассматривал женские ноги в брюках.

Больше никто не смел шушукаться или ухмыляться.

Больше никто не сомневался в приехавшей гостье.

Даже малышка Девана вроде бы умерила ревность. И даже мельком улыбнулась Гвин.

В момент, когда их руки вновь разомкнулись, а девушка отошла от принца, она обратила внимание, как король сделал какой-то жест сыну. Будто бы постучал себя пальцем по кончику носа. А принц кивнул в ответ с абсолютно серьезным лицом.

Или заклинательнице это почудилось от усталости?

Так или иначе, танец показался Гвин утомительной вечностью. А когда он, наконец, завершился, наследный принц Нордвуда Кевендил Мейхарт встал перед гостьей на одно колено и торжественно произнес:

– Леди Гвинейн Гарана из Идариса, вы станете моей женой?

Леди Гвинейн Гарана из Идариса невольно дернула бровью.

– Да, милорд. Я согласна. – Она вложила в эту фразу все торжественность и восторг, на какие вообще была способна в этот момент.

Можно было не стараться. Ее голос все равно утонул в ликующих возгласах собравшихся.

Похоже, принц обрадовался ее ответу.

Гвин же решила, что подумает эту замечательную мысль утром. После того, как хорошенько выспится в нормальной постели. Пока лишь эта перспектива волновала ее сердце. А все прочее…

Что ж. Это было до странного легче, чем она представляла.

Глава 2 Призраки прошлого

– Гвинейн Мейхарт. – Она игриво подмигнула, разглядывая свое отражение в большом резном зеркале. – Мей-харт.

Довольно улыбнулась, точно сытая лисица, что успешно покинула опустевший курятник. Встала на цыпочки. Сладко потянулась. Приподняла копну огненных волос, оголив тонкую белую шею. И крутанулась на месте несколько раз.

Отражение покорно повторило все ее движения и движения невесомой ночной сорочки цвета топленого молока. Кружевная ткань мягко обняла длинные ноги, которые уже успели слегка замерзнуть. Несмотря на пылающие в камине дрова, полы оставались холодными. Прохладные овечьи шкуры щекотали босые ступни. Не хватало еще простудиться сразу после свадьбы.

Гвин бросила еще один довольный взгляд на свое отражение и юркнула обратно в постель.

Супружеское ложе пустовало. Новобрачный исчез еще до ее пробуждения. Но это мало волновало адептку. Время близилось к полудню. Она бы на его месте тоже давным-давно ушла по своим делам. Да и млеть в неглиже в компании малознакомого мужчины, пусть и мужа теперь, желания не возникало.

Магичка снова лениво потянулась в кровати. Зевнула. Вытянула правую ногу и коснулась мыском большой кисти из шелкового шнура, что перехватывал часть полога у изножья. Вещь оказалась вполне реальной и приятной на ощупь. Ей не снится. Теперь это ее кровать. И ее комната.

В доме Мейхартов все выглядело незамысловатым и уютным, но не лишенным определенного лоска. За две недели подготовки к свадьбе Гвин успела в этом убедиться. Много старинной массивной мебели из темного дерева. Столько же гобеленов и серебряной утвари. Шкуры и ковры на полу в жилых помещениях. Никакого золота в убранстве. Комнаты не слишком просторные, но чистые. Порядок поддерживали прям-таки идеальный. Немногочисленная прислуга под началом Дарона трудилась на славу, что и говорить. Равно как и королевский повар со своей оравой поварят. Правда, он кричал на них порою так, что в самой дальней башне было слышно.

Да, с башен открывался по-настоящему захватывающий вид. Два моря, не иначе. Бескрайний лес шелестел кронами с одной стороны, а с другой беспокойно плескалась морская пучина. Конечно, по осени пейзаж имел весьма тоскливый вид, но по весне все наверняка изменится. Мрачные тени уйдут, а скучные стальные оттенки сменятся яркими цветами новой жизни. И море из бесноватой холодной стихии станет ласковой бирюзовой колыбелью.

Не худшее место, чтобы обосноваться, что и говорить. Посему Гвин была уверена, что приезд в Нордвуд оказался верным решением.

Адептка понежилась в кровати еще несколько минут. Супруг так и не объявился, поэтому Гвин решила одеться и прогуляться по замку.

По большей части ей было все равно, где пропадает новоиспеченный муж. За две недели спешной подготовки к свадьбе они с Кевендилом толком и понять друг друга не успели, не то чтобы хоть как-то привязаться.

Да, принц был недурен собой и галантен, но Гвин он показался чересчур сдержанным. Даже несколько скучным. Никакого огня. Только дежурные обязанности вкупе с чрезмерной учтивостью. Он и женился только потому, что пришла пора жениться.

Гвин такой рациональный подход устраивал. Она и не ждала любви с первого взгляда. Тем паче – безумной страсти. Потому как сама не за тем ехала в Высокий Очаг. Но в то же время адептка находила принца Мейхарта симпатичным и видела в нем ответную симпатию. И по крайней мере на дружбу с его стороны она могла рассчитывать. Не зря же свадьбу сыграли столь скоро, дабы невеста не посмела передумать.

Скромная церемония. Небольшой свадебный пир. Едва ли полсотни гостей из числа местной знати. Даже цветов для украшения не нашлось. Потому как посылать за ними куда-либо уже не оставалось времени, а местные давно отцвели. Благо свадебное платье удалось на славу. Узорный бежевый бархат со вставками из белого шелка. И жемчуг. Много жемчуга на манжетах, вороте и подоле. А еще тонкий серебряный поясок с узором из дубовых листьев и похожая диадема с жемчужными вставками. Герб Мейхартов – три темно-серых дубовых листа на серебряном поле. Его элементы так или иначе встречались там и тут и казались адептке довольно-таки изысканными. Да и вообще все в новой жизни ее радовало. А стремительное стечение обстоятельств и вовсе случилось на руку.

Конечно, король с приближенными по-быстрому смекнули, что Гвин – отличная кандидатура в невесты принцу.

Это было известной мечтой абсолютно любого знатного мужчины – жениться на хорошенькой магичке. Без разницы, какого сана и роду-племени. Знатность происхождения вообще роли не играла.

Сия жена становилась самым надежным оплотом для правителя. Она справлялась с такими врагами, какие простому человеку и в страшных снах не снились. При необходимости даже маленькую армию заменяла. А еще она долго оставалась молода и хороша собой, исцеляла любые хвори, не допускала эпидемий и, само собой, не умирала внезапно при родах. Жена-магичка производила на свет ораву здоровых наследников. Ведь всем известно, что тонкостям лекарского мастерства адептки учатся прежде, чем призовут свой первый дождь. Да. Дождь. Стихийные беды тоже не грозили королевству, в котором королева знала толк в колдовстве. Супруга-колдунья оказывалась понадежнее любого придворного чародея. Ведь тот мог переметнуться к более выгодному сюзерену. Но ни одна мать своих детей не бросит. И наследуемую ими землю заботой не обделит.

Словом, холь и лелей жену-магичку – и будешь процветать на зависть соседям.

Одна проблема – мало кто из адепток решался бросить службу в Академии ради тихого семейного счастья. Но уж коли вдруг сия дева решилась, то хватай. Не мешкай. И вопросов лишних не задавай, пока не передумала.

Вот Мейхарты и не задавали.

За этими размышлениями Гвин неторопливо привела себя в порядок. Аккуратно расчесала волосы и нарядилась в васильковое платье с длинными рукавами. Надела самые мягкие туфли из всех, что нашлись в гардеробе. Попутно доела остатки завтрака, который принесла ей утром на подносе толстенькая служанка. А потом направилась побродить по коридорам. С наслаждением и не спеша. Давненько ей не нужно было никуда торопиться.

В пустом коридоре было тихо. Слышно было, как во дворе конюх спорил с кем-то из стражников. Как гулял ветер на улице. Замок будто дремал после вчерашнего веселья.

Адептка направилась дальше по коридору, туда, где заканчивались королевские спальни. Подошла к комнате мужа. Постучала. Не услышав ответа, приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Никого. Постель не разобрана. Интересно, Кевендил переберется к ней в покои или захочет, чтобы за каждым закрепились свои?

Гвин точно хотела иметь собственную комнату. Такой роскоши у нее никогда прежде не было.

Взрыв женского смеха привлек ее внимание. Похоже, Девана и ее товарки хохотали где-то в библиотеке или в рисовальной комнате. Недолго думая, Гвин направилась туда.

Двери в библиотеку оказались закрыты, а вот в рисовальную комнату распахнуты настежь. Там и нашлась неразлучная четверка.

Они сидели за вышивкой тесным кружком у большого окна с открытыми шторами. Здесь было светло. Пахло красками. На мольберте красовалась незавершенная картина. Гвин уже успела узнать о том, как принцесса Девана мечтает писать шедевры и как безуспешно бьется над ее обучением учитель живописи, которого нанял король прошлым летом.

Все основное место занимали комоды, диваны и большие пяльцы, больше похожие на ткацкие станки. В уголке под свернутыми гобеленами прятался старый клавесин, к которому вряд ли за последнее десятилетие кто-нибудь вообще прикасался. Вышивка явно занимала здешних девиц куда больше живописи и тем паче музыки. Претоскливое занятие для того, чтобы придворные дамы коротали время.

Про себя Гвин окрестила эту комнату «загоном для леди».

– Отличные стежки, ваше высочество, – заметила одна из девушек, самая старшая и пышнотелая.

– Да, – подтвердила вторая, блондинка с большой родинкой на щеке. – Очень скоро вы будете вышивать так же великолепно, как ваша покойная матушка.

– А я уверена в том, что… – начала третья наперсница принцессы, миниатюрная шатенка с большими карими глазами, но тут же осеклась.

Стоило молодой жене принца появиться на пороге, как разговор сам собой прекратился.

Подружки принцессы отложили пяльцы и встали с мест, дабы почтить реверансом вошедшую Гвин.

А еще одарить холодными взглядами.

– Доброго дня, дамы. – Адептка не спеша прошла к ним, чтобы взглянуть на их труды. – Очень мило выходит.

В вышивке Гвин понимала чуть больше, чем в сыроварении или, скажем, морской навигации.

– Доброго дня, – буркнула Девана и вернулась к работе.

Она трудилась над букетом из полевых цветов на алом фоне.

– Я смотрю, вы тут не скучаете. – Гвин подошла к окну и бросила взор на привычно серый морской пейзаж.

Море сегодня казалось совсем сизым из-за нависших над ним туч. Похоже, к вечеру пойдет дождь.

– С чего бы нам скучать, миледи? – заморгала старшая девушка.

– Мы привыкли к такой жизни, – кивнула шатенка.

– Да. И нам скучно не бывает. Всегда есть чем занять себя, – добавила блондинка. – А вот вы, наверное, тоскуете по Идарису. И Академии. Простите, конечно.

Гвин все пыталась вспомнить их имена. Безуспешно. Ничего на ум не приходило. Про себя она упорно звала их номер один, два и три.

Да и с чего бы ей их запоминать? Малозначительные подпевалы принцессы. А судя по тому, как заливисто блондинка хохотала над плоскими остротами Кевендила и как пожирала его томным взглядом при каждой встрече, появление Гвин еще и разрушило их сладкие девичьи надежды. Оттого они и попытались задеть ее за живое сейчас.

За несколько дней до свадьбы в Высокий Очаг прибыли менестрели с печальной новостью. Но ни король, ни кто бы то ни было в Гвин не усомнился. Ее лишь пригласили в большой зал, где собрались Мейхарты и еще несколько человек из числа особо близких придворных. Тогда-то Бариан Мейхарт со скорбным видом и сообщил невестке о том, что узнали от менестрелей: Академии Чародейства в Идарисе больше нет. Ее уничтожило взрывом. Буквально камня на камне не осталось. Чудовищный несчастный случай во время научных изысканий, что унес множество жизней. Трагедия. Непередаваемая трагедия, о которой судачит весь мир. Лишь те колдуны и колдуньи выжили, что были в тот момент в других местах.

Король смотрел на побледневшую невестку с выражением глубочайшей скорби на лице. Бедная адептка потеряла дар речи. А потом вдруг прижала руки к лицу, сказала, что ей нужно побыть одной, и удалилась.

Она заперлась в своих покоях и… преспокойно проспала там до самого вечера. Вышла, лишь когда стемнело. Никто ее не тревожил. Все полагали, что девушке необходимо выплакаться. Откуда им было знать правду?

Все жалели бедняжку. Сочувствовали ее утрате. Наверняка даже боялись, что она оставит их и уедет обратно в Идарис. Король даже вкрадчиво предложил отложить свадьбу.

Но Гвинейн стойко сказала, что ей лишь нужно время, что мертвых уже не вернуть и что Академию она покинула в поисках личного счастья. Быть может, это была воля судьбы. Увести ее из Идариса заблаговременно.

Король понимающе кивнул.

Принц взял невесту за руку и молча сжал ее пальцы в знак сопереживания.

На этом все. Подготовка к свадьбе продолжилась. К теме взрыва больше не возвращались.

Так что замечание про Идарис и Академию тронуло Гвин не больше, чем муравьиный пинок в коровье копыто. А вот следующая фраза попала прямо в яблочко.

– Да и братец от вас ушел с рассветом, – прозвучал нежный голосок Деваны. – Наверное, обидно после первой брачной ночи проснуться в одиночестве в чужом месте? Всякие страхи возникают, ведь так? Например, вдруг вы ему неинтересны, а он ушел к кому-то, кто дорог его сердцу?

Гвин медленно повернулась. Вместо замешательства или смущения на ее лице цвела ироничная улыбка.

Ну, держись за свои пяльцы покрепче, малявка.

– Милая сестрица. – Гвин сделала ударение на последнем слове. – Мы ведь теперь сестры, ведь так? Откуда же вам знать о том, каково это, проснуться после первой брачной ночи? О том, каковы зрелые мужчины и их потребности до и после упомянутого таинства? Вы еще слишком молоды, чтобы рассуждать о таких вещах.

Она укоризненно покачала головой, наслаждаясь тем, как заливаются румянцем щеки принцессы.

– Что же до страхов, – продолжала Гвин. Она смотрела лишь на Девану. Будто других девушек здесь и вовсе не было. – То их попросту не может быть. Кевендил теперь мой супруг. Его прежние развлечения роли не играют. Никакой. Совсем. Ибо они в прошлом. А новых просто не будет. Откуда я это знаю? Теперь мы одна счастливая семья. У нас с его высочеством скоро родятся дивные детки. Да и Высокий Очаг мне вовсе не чужой. Это мой дом. И я смогу позаботиться о нашем благополучии, поверьте.

А вот теперь пришла пора ходить с козырей.

Гвин ласково улыбнулась номерам один, два и три:

– И о благополучии ваших подруг, кстати, тоже. Им уже пора найти хороших мужей. Возраст самый подходящий. Я позабочусь о том, чтобы он не минул напрасно. Можете мне довериться, дамы. У меня отличные связи далеко за пределами Нордвуда.

Глаза девушек округлились. У блондинки даже ротик от удивления приоткрылся самым неподобающим образом. Они бросали взгляды на принцессу. Словно поддержки искали. Но прежде чем Девана успела хоть слово вставить, Гвин завершила свою речь, грациозно приложив правую руку к сердцу:

– А когда ваши верные компаньонки вас покинут и мы останемся вдвоем, сестра, клянусь, я стану для вас самой надежной подругой. А позже подберу и вам замечательного мужа. Лично этим вопросом займусь. Обещаю. И тогда мы с вами поговорим и о женских страхах, и о первой брачной ночи. Честное слово.

Гвин подмигнула.

– Но мне уже пора, милые дамы. Я вас оставлю. – Она неспешно двинулась к дверям. – Уверена, ваша вышивка теперь станет еще интереснее. За душевной дружеской беседой, разумеется.

Адептка покинула «загон для леди» с чувством непередаваемого торжества.

О Деване она сможет позаботиться достойно. Она все-таки сестра мужа. Но дружба капризной принцесски ее не волновала нисколько. Равно как и вражда. Пусть хоть восковую куклу делает и иголки по ночам втыкает. Гвин это было безразлично. Но от трех ее товарок предстоит в скором времени избавиться (начиная с белокурого номера два, пожалуй). Очевидно, они плохо влияют на ребенка. Обучают дешевым базарным манипуляциям вместо хороших манер.

Гвин уже знала, кому написать пару писем по вопросам сватовства.

Рисовальная комната осталась далеко позади, когда до женщины донеслись всхлипы и шепот, а потом сердитое:

– Она еще не знает, что ее ждет.

Фраза принадлежала Деване Мейхарт.

Рыжая адептка лишь демонстративно потерла руки. Пусть никто и не видел ее в сей миг.

Ну-ну. Любопытно прям-таки. Что же ее ждет?

Мелкие интриги принцессы не волновали Гвин. Впрочем, ее вообще мало что могло задеть. Придворные сплетни, науськивания и женские козни уж точно к таким вещам не относились. Девана была молода и избалована, а жена брата наверняка виделась ей соперницей и чужачкой, что вмешалась в их жизнь. Когда-нибудь до Деваны дойдет, насколько ценна для всего Нордвуда Гвин. Или можно надеться, что дойдет.

Адептка усмехнулась своим размышлениям. Она вспомнила другие интриги. Те, что порой позволяли себя адепты в Идарисе. Злые мелочные козни против неугодных коллег. Сколько их выпало на долю Гвин в свое время. И насколько больше учиняла она сама. А потом всех одинаково карали архимаги. И вот уже младшее поколение всем скопом собиралось в какой-нибудь таверне, чтобы перемыть старикам косточки. Независимо от прошлых обид. И будущих. Они пили и хохотали так, что в таверну никто зайти не смел, коли в ней отдыхали последователи Академии. Веселые времена, что и говорить.

Ноги сами вынесли Гвин на лестницу ближайшей башни. А оттуда – на высокую открытую галерею прямо над морем.

Гвин перегнулась через скрипучие перила и посмотрела вниз.

Там холодные пенные волны с грохотом бились об острые зубья черных скал. Раз за разом набегали в безуспешных попытках подняться выше. Точно море хотело забраться на утес и смыть замок, но не могло. Оттого и злилось. Высокий Очаг стоял надежно.

Налетел порыв ветра. Взметнул огненные волосы, точно живое пламя. Ледяными пальцами ущипнул кожу голых ног под развевающейся юбкой. Принес с собой навязчивый запах соли и водорослей.

Гвинейн попыталась пригладить волосы и привести в порядок платье. Безуспешно. Новый порыв холодного ветра растрепал прическу еще сильнее. И тогда адептка побежала по галерее дальше, к противоположной двери, чтобы поскорее уйти с улицы. Погода явно не располагала для прогулок.

Она вбежала в замок и плотно закрыла за собой дверь, очутившись в длинном коридоре, стены которого украшали многочисленные вышитые картины. Гвин уже бывала здесь и знала, что это за место. Своеобразная памятная выставка покойной королевы Трилы Мейхарт.

Пейзажи, натюрморты и просто сложные растительные узоры. Аккуратная гладь. Стежок к стежку в одном направлении. Блестящие нити. Оттенки, что подбирались ничуть не хуже, чем иные краски на холсте живописца. Кропотливый труд вкупе с даром, что, несомненно, загубили в этой деревенской глуши.

Гвин гадала, была ли покойная королева настолько талантлива, что могла бы запросто покорить даже Идарис?

Или была неисправимо скучна?

За неспешным разглядыванием работ почившей мастерицы Гвин добрела до крошечного столика в дальнем конце коридора.

На столике стояли свежие цветы в круглой вазе из белого стекла. Свежие. Цветы.

Гвин скрипнула зубами.

Конечно, это были всего лишь розовые астры – пожалуй, единственные нарядные цветы, которые вообще можно раздобыть в это время года. Но. Это были живые цветы. В вазе. В закоулке коридора на одном из верхних этажей. В то время как ей даже в свадебном букете отказали.

Гвин с досадой подняла взор от злосчастных цветов на маленькую золоченую раму над столиком. Глаза девушки сами собой округлились.

В этом месте висела единственная вышивка, которую удостоили чести быть помещенной под тонкое прозрачное стекло.

Неоконченная работа на простом льне. Очертания белого замка, утопающего в поле золотой ржи. И аккуратная надпись чернилами в правом нижнем углу: «29 августа».

– Матушка хотела вышить наш зимний дворец на закате, – раздалось за спиной.

Адептка вздрогнула от неожиданности и обернулась.

– И вам доброго утра, дорогой супруг. – Она изобразила на лице радость.

Кевендил наклонился к ней и запечатлел поцелуй на щеке.

Гвин окинула его быстрым взглядом. Судя по наряду и грязи на сапогах, он только что вернулся с раннего выезда.

– Уже скорее добрый день, моя леди, – мягко заметил принц. – Сестра сказала, что вы заглядывали в рисовальную комнату…

– Двадцать девятое августа – последний день ее жизни? – перебила его Гвин. Светские беседы с долгими вступлениями нагоняли на нее смертную тоску. Да и некая картина начала вырисовываться ярче, чем все эти вышивки, вместе взятые. Поэтому она уточнила, чтобы побыстрее получить ответ: – Ваша матушка погибла в этот день?

Улыбка медленно угасла на лице принца.

– На следующий день, – уточнил он.

Кевендил перевел взгляд на неоконченную вышивку и нахмурился. Погрузился в воспоминания, судя по всему.

Гвин промолчала. Она вдруг вспомнила про свои растрепанные волосы и принялась вновь приводить их в порядок. Будто не знала, чем занять руки в неловкий момент. На деле же просто давала супругу время, чтобы собраться с мыслями.

Адептка успела заплести несколько косичек к тому моменту, как к принцу Нордвуда вновь вернулся дар речи. Мысленно заклинательница похвалила себя за терпение.

– Вы знали, миледи, что Высокий Очаг всегда служил летней резиденцией? – начал он издалека. – Зимой тут весьма холодно из-за ветров с моря. А вот летом легкий бриз приносит прохладу. Да и вид открывается просто захватывающий.

– И зиму вы проводили в другом месте? – Гвин кивнула в сторону вышивки под стеклом.

– Да, – подтвердил Кевендил, – в Архейме. Прекрасный замок. И дивный маленький городок вокруг него. Но там никто не живет, с тех пор как матушки не стало.

Младший Мейхарт замялся. Никак не мог решить, стоит ли продолжать.

Гвин скрестила руки на груди и чуть наклонила голову набок. Она уже много раз видела такое выражение лица. Особенно у тех, кто пытался утаить в мешке большого и агрессивно настроенного кота средних размеров. Признание принцу явно не давалось. Либо на то не поступало разрешения короля.

Адептка прищурила глаза.

Смущенный муж. Скорый брак на чародейке. Покинутый город. Смерть королевы. Неоконченная вышивка с подобием алтаря. Утренние угрозы принцессы.

Мозаика наконец сложилась.

Лавина гнева накрыла Гвин прежде, чем та успела сообразить.

– Тьма тебя раздери! – выругалась она. Отчего Кевендил вздрогнул и уставился на нее с ужасом. – Так это правда? Это не крестьянские байки! Вы действительно прокляты?!

Еще в Идарисе до адептки дошел слух о том, что принц Нордвуда ищет себе невесту. Примерно за неделю до злосчастного события в Академии.

Гвин тогда щедро заливала свое негодование элем в одной из городских таверн, когда услышала разговор между трактирщиком и заезжим бардом. Последний упомянул о том, что принцу Кевендилу Мейхарту будет довольно-таки сложно найти спутницу жизни из-за всего, что творится в их королевстве. А ведь его отец, Бариан Мейхарт, уже первое число каждого месяца устраивает торжественные смотрины на протяжении целого года.

Трактирщик осведомился, в чем же, собственно, причина, а Гвин незаметно придвинулась поближе. Со слов барда, в королевстве развелась нежить, которая жизни простому народу не дает. И никакими средствами эту нежить вывести не могут с самой смерти королевы Трилы. Будто бы та погибла прямо на глазах маленького сына. Погибла страшной и никому не ведомой смертью. Оставила без материнской ласки грудную дочурку. А сын же несколько месяцев после того не разговаривал и был бледен, как полотно. Думали, он помешался. Но мальчику удалось вырасти весьма обходительным молодым человеком, несмотря на жуткие воспоминания. А вот сестрица его, маленькая принцесса, напротив, выросла избалованной и капризной. Безутешный батюшка всю любовь на нее перенес, но все равно мать никто ей так и не заменил.

Бард говорил еще многое, а Гвин внимательно слушала, неспешно потягивая эль. Но главную информацию она уловила. Принц ищет невесту. А это означало сытую и спокойную жизнь без необходимости трудиться на благо Академии, пропади она пропадом.

Конечно, не обошлось и без определенных сомнений в ее прекрасной рыжей голове. Как, например, страх покинуть привычное болотце. А еще ее несколько озадачили эти сплетни о нежити в королевстве. Она несколько дней не могла решиться. Пока «дом, милый дом» не взлетел на воздух ко всем чертям. Так им и надо. Болваны.

– Гвин… – Принц сглотнул.

– Правда?! – Адептка уже кричала. – Говори!

– Да. – Он сделал шаг назад. Точно боялся, что она его испепелит.

Но Гвин лишь сделала глубокий вдох и медленно выдохнула через нос.

– Говори, – уже спокойнее добавила она. – Я хочу все знать. Начни с того, как именно погибла твоя матушка.

– Мы гуляли с ней вдвоем возле резиденции в конце лета. – Принц нерешительно облизал губы. – Я был совсем мал. Играл в высокой траве. А мама вышивала замок. – Он кивнул в сторону вышивки в раме. – Все было спокойно. Как вдруг на нас напало… нечто. Чудовищная нечисть. Призрак из плоти в кровавых лохмотьях. Я испугался и спрятался в траве. А эта тварь начала рвать маму на части. Она так кричала. А я… я упал в обморок от страха. То ли тварь меня не заметила. То ли я был неинтересен ей. Но меня она не тронула. С тех пор эта мерзость так и поселилась там, в окрестностях Архейма. Городок оставили все жители в тот же день. Дворец тоже заброшен и медленно рассыпается. Там обитает этот… демон. А королевство проклято, обречено на медленное увядание. Всякого рода нечисть вылезает тут и там. Пугает и убивает крестьян. В лесах поселился огромный дикий медведь, который не дает охотиться. Да что там. Даже просто бродить по лесу не дает. Злющий, как дьявол. Люди оставляют дома и уходят из Нордвуда.

Он замолчал в ожидании ответа. Но адептка стояла, поджав губы.

– Леди Гвин. – Он протянул к ней руку.

Заклинательница дернула плечом, давая понять, что прикосновений не желает.

Кевендил вздохнул.

– Прошу простить, что не открыл правду прежде. – Он склонил голову в знак смирения. – Отец не велел ничего говорить. Но могу вам признаться, что в жены вас взял не просто так. Вы очень нравитесь мне. Вы красивы, умны, и у вас сильная воля…

– Но выбор сделал ваш отец, – закончила за него адептка.

– Выбор сделал мой отец, – нехотя подтвердил младший Мейхарт. – Он увидел в вас ту, кто смог бы защитить дворец, доберись нечисть и сюда. Ту, в ком мы все отчаянно нуждаемся уже много лет.

Гвин потерла лоб. Прошлась по коридору взад-вперед. Будто решала в уме сложную задачу.

– И когда же вы собирались мне сказать? – наконец спросила она, повернувшись к мужу.

– Чуть позже, – уклончиво ответил он.

– Ах, чуть позже! – Гвин саркастически улыбнулась.

– Когда бы вы уже привыкли к Нордвуду и привязались к нам всем, – пояснил Кевендил. Под осуждающим взглядом заклинательницы он чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому спешно добавил: – Через месяц. Может, два.

– Зимой, значит. – Гвин с трудом подавила новый приступ гнева, дабы оставаться почтенной супругой наследника. Ей это стоило титанических усилий. Хотелось разнести тут все. Начиная с этой глупой вазы с астрами. – По-вашему, я должна была отправиться на охоту за вашей нежитью зимой? Лазить по лесным дебрям по колено в снегу?

Вопрос был больше риторическим. Ответ принца ее уже не волновал. Потому адептка прошла мимо супруга и направилась вглубь замка быстрыми шагами. Кевендил поспешил за ней. По правде говоря, Гвин хотела попасть в свою комнату, и пойди она туда обратным путем через галерею, дорога вышла бы короче. Но ей страсть как не хотелось снова оказаться на ветру, поэтому она выбрала более длинную, но комфортную дорогу по теплым коридорам Высокого Очага.

– Примерно полгода назад нас уже посещала невеста-чародейка, – вдруг признался принц, который старался не отстать от драгоценной жены. – Но она уехала сразу, как услышала про проклятие и нежить. Не захотела связываться. Поэтому свадьба тогда не состоялась. И отец велел строго-настрого молчать о том, что происходит.

– Чтобы я тоже не сбежала, – проворчала Гвин. – Как мило с его стороны.

– Вы хотите уехать от нас, миледи? – В голосе принца прозвучала мольба. – Вы же не можете…

– Оставьте вашу болтовню для селян, милый супруг, – процедила она сквозь зубы.

Кевендил тараторил что-то еще, но Гвин его больше не слушала.

Лестница вывела их в тронный зал. Туда, где за одним из столов сидел король с двумя придворными, капитаном стражи и верным камергером. Перед ними красовались разложенные карты и несколько кубков с вином. Разговор явно был не из легких.

Завидев принца и его рыжий ураган, мужчины тотчас замолчали и подняли головы.

– Миледи, рад вас видеть. – На лице свекра расцвела дежурная улыбка.

– Взаимно, милорды… – Интонация Гвин обещала «милордам» познать все муки ада спустя буквально пару мгновений.

Она подошла вплотную к столу и наклонилась, уперев руки в разложенные карты местных угодий. Скользнула по ним взглядом, выхватив пару крестообразных обозначений тут и там. В основном вдоль дорог и возле деревень. Пара крестиков стояли совсем близко к Высокому Очагу.

– Вы могли просто сказать, ваше величество. – Заклинательница обращалась к королю. – Попросить меня о помощи. Признаться в том, что ваши люди страдают. А перед кандидаткой в принцессы стоит весьма конкретная задача. Избавить Нордвуд от нежити. Готова поспорить, что такой отбор невест принес бы более конкретные результаты. Возможно, вы бы даже собрали толпу зевак, готовых заплатить за зрелище.

Дежурная улыбка померкла. Густые брови сошлись к переносице.

– Ты уже все рассказал? – Вопрос короля обращался к сыну.

Тот кивнул.

– Леди Гвин сама догадалась, – попытался оправдаться Кевендил.

Адептке захотелось запустить в него ближайшим кубком. Она сдержалась. Похоже, перевоспитывать придется не только Девану, но и половину Нордвуда. Включая мягкотелого мужа. Печальная и утомительная перспектива.

Но сейчас были дела поважнее. Дела, с которыми желательно разобраться до наступления сумерек.

Гвин развернулась и направилась прочь из зала. Ей хотелось, чтобы обувь гневно стучала каблуками в такт ее шагам, но туфли были чересчур мягкими. Как нарочно.

– Дарон, велите седлать мою лошадь, – приказала она камергеру.

– Вы бросаете нас, миледи? – Бариан Мейхарт даже встал с места.

– Нет, ваше величество, – не оборачиваясь, сказала Гвин. – Я поступаю как хорошая жена. Еду в летнюю резиденцию. Разберусь с этой тварью, что тиранит земли моего возлюбленного супруга. Не вижу смысла тянуть.

С этими словами она скрылась в коридоре, который вел к лестнице в королевские покои.

– Что стоишь столбом? Догони ее! – донесся возглас короля. Досада в нем мешалась с волнением.

Но принцу удалось нагнать адептку лишь в ее комнате. Он замер в дверях.

Предприимчивая жена уже успела скинуть платье и стояла в одной нижней рубашке возле открытого шкафа. Она едва слышно ругалась себе под нос. Что-то насчет барахла, что ей подсунули. Захлопнула дверцы. И с негодованием принялась распахивать сундуки. Ворчание прекратилось, лишь когда она нашла тот, в который служанка сложила старую одежду Гвин. В ней адептка прибыла в Высокий Очаг. Неудивительно, что она искала привычный наряд. Охотиться в лесах на нежить в платье не представлялось разумной идеей.

Когда Гвин начала стаскивать через голову нижнее платье, принц поспешил зайти внутрь комнаты и плотно закрыть за собой дверь.

Женщина же, казалось, вовсе его не замечала за сборами. Ее волновал не муж, который глазел на нее в неловкий момент, а неизвестная нежить, с которой нужно встретиться.

– Что ты можешь рассказать мне про эту тварь? – наконец бросила она Кевендилу. – Какова на вид? Где чаще всего обитает? На кого нападает и чего сторониться?

Адептка уже надела облегающую кофту с высоким воротом из тонкой белой шерсти и натягивала брюки. Она даже не успела забыть, какими удобными могут быть штаны.

– Как оживший мертвец в лохмотьях. Только очень сухой и древний. И злой, – торопливо говорил наследник Нордвуда. – Кто эту нежить видит, тот рассказать уже мало что может. Она никого не щадит. Ни животных, ни людей. И не берет ее ничего. Ни огонь, ни сталь, ни серебро. Но как она завелась в Архейме, во всем Нордвуде начали мертвецы вылезать из могил. Даже дикие звери восстают. И призраки по ночам в лесах воют. Неупокоенные души… Вам не страшно, миледи?

Гвин, которая в это время успела надеть шерстяные носки и уже натягивала сапоги, подняла на мужа сердитый взгляд.

– Нет.

Принц часто заморгал.

– А могу ли я спросить, как вы планируете сразить эту нежить и снять проклятие? – вкрадчиво осведомился мужчина.

– Отвечу вопросом на вопрос, дорогой супруг. – Гвин возилась с застежками кожаного корсажа. Движения получались резковатыми. Даже слегка рассерженными. Как и ее тон: – Вы спрашиваете, потому что боитесь за мою жизнь? Или что я не справлюсь? Можете не отвечать. Меня ни один ответ сейчас не устроит. Что же до методов. То не волнуйтесь. Меня достойно обучили в Академии.

Она не лукавила. Подготовку Гвин получила непревзойденную. Магия стала ее родной стихией.

Весь мир пронизывали незримые струны. Тончайшие потоки энергии. Адепты были теми, кто умел играть на этих струнах, точно иной менестрель на своей лютне. Но лишь самые искусные из них обладали способностями плести целые паутины из магических материй. Они становились лучшими заклинателями. И вполне могли дорасти до настоящих архимагов. Таких талантливых обитатели Академии называли между собой Пауками.

Гвин тоже кое-что умела. Оттого ее навыки и распространялись далеко за пределы обычной чудотворицы. Ее обучил отец. Вот кто был действительно способным Пауком.

Адептка надела перевязь с маленьким топориком. За голенище сапога пристроила тонкий стилет в темно-синих ножнах. Подумав, натянула вязаные серые перчатки без пальцев. Для удобства перехватила их на запястьях тонкими шнурками. Потом принялась за дорожную сумку.

Заглянула внутрь придирчивым взглядом. Закусила губу, перебирая в памяти все необходимое.

Кевендил подошел к ней ближе. Бережно поправил ремешок на корсаже жены. Словно бы искал повод прикоснуться к ней, проявить участие. И не смог сдержать любопытства. Заглянул внутрь чародейской сумки краем глаза.

Скляночки-пузыречки. Набор ножиков странного вида. Маленькие мешочки из ткани. Пара костяных амулетов. Странные веревочки. Какие-то камушки на дне. Из знакомых вещей лишь огниво.

– Мне так жаль, – попробовал извиниться он, – что все так вышло. Мы даже узнать друг друга…

– Милорд, не нужно. – Гвин скривилась так, точно облизала лимонную дольку. – Оставьте эти сожаления для кого-нибудь другого, не тратьте времени понапрасну.

Она закрыла сумку и подошла к шкафу. Достала дорожный плащ, накинула его, а затем быстрым шагом пошла прочь из комнаты.

Кевендил поспешил следом. Он чувствовал себя ужасно неуютно из-за того, что буквально подставлял молодую жену. И еще из-за того, с какой холодностью она его игнорировала.

– Я мог бы поехать с вами, – торопливо предложил он.

– Это ни к чему, – ответила адептка. – Вы гораздо нужнее в замке, милорд.

Фразу можно было запросто истолковать как «не мешайся под ногами».

Они спустились вниз. Гвин специально выбрала лестницу, которой пользовалась прислуга, дабы не встретить никого из королевской свиты. Адептка и принц прошли по узкому коридорчику мимо кладовых и оказалась в жаркой кухне, где как раз кипела работа над обедом.

– Барт, дружище, заверни-ка мне сыр, хлеб и пару яблок, – с порога велела Гвин королевскому повару, – и еще бутылочку вина.

Барт, которого все, включая короля, величали не иначе как господином Бартолеусом, округлил маленькие серые глазки. Он не был слишком толстым или лысым, какими все привыкли видеть поваров. Просто крупный и очень громкий мужчина средних лет, но крепко уверовавший в свой авторитет и непревзойденные кулинарные навыки. Он пользовался уважением в Нордвуде и соседних королевствах. Последний раз Бартом его звала покойная матушка, когда он выбил молочный зуб в погоне за кошкой.

Кадык главного на кухне человека дернулся.

Поварята затихли. Затих и принц, который стоял за плечом супруги.

Лишь шкварчало и кипело вокруг. Точно в жерле вулкана перед извержением.

Гвин облокотилась на ближайший стол, где один из поварят нарезал морковку на одинаковые тонкие кругляшки, да так и замер с ножом в руке. Взяла один оранжевый кружок и отправила в рот.

– Поеду разбираться с этой вашей нежитью. – Она хрустнула морковкой. – Не хочется ехать совсем без провизии.

Лицо мужчины просветлело. Он широко улыбнулся.

– Я положу вам пирожки с мясом, моя леди. – Повар замахал поварешкой. – Что стоите, олухи бестолковые? Соберите вашей принцессе все, что она сказала! И пирожки не забудьте!

Кевендил вдруг понял, что стоит с отвисшей челюстью, а поварята с невероятной скоростью суетятся вокруг, собирая еду для Гвин.

– Только не кладите много, – поморщилась заклинательница. – Я планирую к вечеру вернуться.

– Как прикажет моя госпожа. – Повар поклонился.

– Спасибо, Барт, – ответила рыжая адептка и съела еще один кусочек морковки.

– Если так пойдет и дальше, она дверь в кухню с ноги будет открывать, – шепнул один из мальчишек другому и захихикал.

За что тотчас получил подзатыльник от повара.

Но Гвин сделала вид, что не слышала. Пусть сам воспитывает своих подопечных.

Поварята вручили ей котомку с продуктами. Раскланялись.

– Благодарю, – повторила Гвин и сделала мужу знак, что им пора на выход.

Принц обменялся многозначительным взглядом с поваром. А затем последовал прочь из душной кухни с ее запахами, по коридору к выходу во внутренний дворик.

Супруги Мейхарт оказались позади конюшен. Хозяйственные постройки здесь теснились так густо, что нельзя было понять, где кончается амбар и начинается хлев.

Гвин с невозмутимым видом переступила через лошадиную кучу, которую, вместо того чтобы сразу убрать, зачем-то прикрыли клочком сена. И вошла в конюшню через боковую дверцу.

Ее лошадь, молоденькая гнедая кобылка с густой черной гривой, нетерпеливо застучала копытом, завидев хозяйку.

– Переоденьте уздечку, – бросила Гвин конюху вместо приветствия. – На Пуговке должна быть упряжь из Высокого Очага. Мои чары приведут ее обратно, если что-то пойдет не так. – Адептка заметила смятение в глазах мужа и спешно пояснила: – Но это вовсе не означает, что я умерла. Быть может, просто стало слишком опасно и я решила отослать лошадь прочь.

Кевендил нехотя кивнул в ответ. Несколько мгновений он в нерешительности наблюдал за тем, как жена снимает один из потушенных масляных фонарей в конюшне, проверяет в нем масло и приторачивает сбоку от седла вместе со своей сумкой и котомкой с провиантом.

Быстрые уверенные движения. Будто она не на встречу с нежитью едет, а внезапно сорвалась в гости к захворавшей подруге. Никакого страха. Ни следа сомнений или претензий. Странная женщина. Очень странная.

– Сегодня утром я ездил в одну из наших деревень, – наконец решился поведать принц. – На нее напал оживший мертвец. Пострадали бортник и его сын. Мы послали к ним лекаря. Но мертвец ушел в лес. Говорят, в лесах с каждым днем все опаснее. Будьте осторожны, миледи. Прошу вас.

– Вы так добры, милорд. – Гвин изобразила на лице улыбку. – Но лучше напомните мне, как доехать до руин Архейма. Я видела карты, но все же.

– Вам нужно поехать по главной дороге. – Принц усмехнулся. – Собственно, она у нас одна. Вы по ней приехали. Так вот, примерно через час езды вы выйдете на перекресток. Там будет старый клен с двойным стволом. Возле него начинается старая дорога. Эта дорога разрушена и порядком заросла. Но вы не потеряетесь. Она вас выведет в Архейм.

– Звучит несложно. – Адептка погладила свою кобылку по шее.

Она взяла Пуговку за новенькую уздечку с гербом Мейхартов на широком налобном ремне и повела к выходу из конюшни. Лошадь послушно последовала за ней, радостно пофыркивая. Точно желала поскорее покинуть тоскливое стойло и общество малознакомых собратьев.

Заклинательница искренне надеялась, что сможет уехать незамеченной. Но слух о ее скором решении разнесся моментально. В главный двор высыпали все. От короля и принцессы до лекаря и прачки. Зрителей набралось неприлично много. Будто им больше заняться нечем. Хотя чем еще тут заниматься, в этой дыре? Гвин выругалась про себя.

С невозмутимым видом она вывела Пуговку на середину двора. И даже позволила мужу помочь ей сесть верхом. Хотя это явно было ни к чему.

– Мы благодарны вам, миледи, что вызвались помочь, – торжественно произнес Бариан Мейхарт. – Ваши благородство и забота о ближних не знают границ.

Заклинательница покосилась в сторону ворот. Стражники открывали их слишком медленно, на ее взгляд. Чтобы как-то занять время и избежать глупой беседы, она наклонилась в седле и поцеловала мужа. Долго. Как могла. Чем вызвала слезы умиления у одной из служанок и негодование со стороны Деваны и ее девчонок. Гвин не особо заметила поцелуй, зато буквально ощутила на коже острые злые взгляды.

Рыжая адептка прекрасно отдавала себе отчет в том, что делает и ради чего. Она понимала, что вышла замуж не за наследного принца Кевендила Мейхарта. Нет. Она вышла замуж за Нордвуд. За собственное королевство. И благополучие сей земли (а также ее людей независимо от титула, возраста и пола) играло роль ключевую. Так что король был в корне неправ. Дело вовсе не в благородстве. Его невесткой руководил прагматичный расчет.

Она оторвалась от принца. Кевендил улыбался. Ласково и с долей неловкости.

– Я не могу поступить иначе, ваше величество, – сказала королю заклинательница. И затем обратилась к собравшимся: – Всем доброго дня.

А потом вновь наклонилась к мужу, чтобы шепнуть:

– Если Пуговка вернется одна, позаботься о ней хорошенько.

– Конечно, – шепнул принц.

Он хотел сказать что-то еще, но у Гвин не было никакого желания затягивать и без того нудное прощание. Она легко подтолкнула лошадку пятками и поехала к раскрытым воротам. Навстречу осеннему лесу и его призракам.

Глава 3 Волчья дорога

Наверняка по ночам в низинах здесь собирается туман. Живой пеленой расползается меж стволами старых деревьев. Тонкими струйками вытекает на дорогу. Заполняет каждую канавку. Каждую ямку. Кто скажет с уверенностью, что именно притаится в предрассветной мгле среди недвижимых былинок, объятых этим густым туманом? Что заляжет в засаде, дабы подкараулить одинокого путника?

Лошадь издала недовольное ржание. Точно прочла мысли хозяйки.

– Не бойся, девочка. – Гвин наклонилась к ней и погладила горячую шею животного. – Ничего с нами не случится. Ты же знаешь, я никому не позволю тебя обидеть. Ты мое сокровище.

Она громко чмокнула Пуговку куда-то в гриву.

Кобылка тряхнула головой в ответ.

– Мне тоже здесь не очень нравится.

Гвин запахнула плащ поплотнее. Огляделась по сторонам. Кругом лес. Унылый голый лес, да и только. С его шорохами и прелыми запахами.

Поскрипывают старые ветки на ветру. Где-то в отдалении назойливо стучит дятел. А впереди лишь каменистая дорога, местами заваленная сухими листьями и мелкими веточками. Они шуршат и похрустывают под копытами.

– Но что поделать. – Адептка пожала плечами. – Теперь это наш дом. И в наших силах сделать его лучше. Ты так не думаешь?

Лошадь молчала, как и подобает воспитанной лошади.

– Не дуйся. Мы устроимся хорошо. Вот увидишь. – Гвин внезапно улыбнулась и добавила: – Я попросила на кухне пару яблок для тебя. Отдам, когда доберемся.

Пуговка фыркнула и пошла быстрее.

Адептка громко рассмеялась, запрокинув голову. Тряхнула рыжим каскадом волос.

Ветер здесь был тише, чем над морем, и гораздо теплее. Он уже не кусал, а легко касался кожи и мягко поглаживал волосы. Да и вообще оказывал умиротворяющее действие. Успокаивал. Делал лес вокруг ласковой колыбелью природы-матушки. Будто никакой нежити в Нордвуде и не водилось.

Первый признак того, что она тут кишела в избытке.

Гвин прислушалась.

Обычное осеннее безмолвие. Густое, как клюквенный кисель. Низкое серое небо над головой. Вся нежить спит по своим норам в такое время. Придется потрудиться, чтобы ее выманить. Тоска, да и только.

Адептка зевнула.

– Как разберемся с этими мертвяками, проведем пару очищающих ритуалов повеселее, – сообщила она лошади, – а потом возьмем Кевендила и объедем наши границы. Закопаем охранные кристаллы. Посмотрим на население. Напоим детей зельями против зимних хворей. И поглядим, что у нас с урожаем, потому что…

Она осеклась.

Огромный раскидистый клен будто возник из-под земли. Громадное древо с раздвоенным стволом и раскидистой кроной.

Заклинательница задрала голову. Ей показалось на миг, что она уловила какое-то движение.

Нет. Не показалось. В гуще серых веток сидели вороны. Десяток угрюмых черных птиц наблюдали за ней.

– Я еду в Архейм, – громко сказала женщина. – Кто бы ни был вашим хозяином, я готова его встретить.

Вороны сидели почти неподвижно. Точно незнакомка их не волновала.

Гвин ухмыльнулась. И направила Пуговку туда, где среди кустов и пожухших трав скрывались остатки старой дороги.

Лошадь занервничала, но подчинилась. За годы жизни в Академии кобылка смекнула: своего адепта лучше слушаться, чем идти против.

Копыта застучали по каменному крошеву. Точно по некогда богатой кладке прошла не одна армия. Булыжники здесь рассыпались. Местами полностью погрузились в землю, уступив место настырной траве. Такое могло случиться за добрую сотню лет, но никак не за десятилетие.

Дорога ушла в низину, оставив позади перекресток с кленом и его соглядатаями. Пуговка зашлепала по луже, которая тянулась через весь неглубокий овражек. Лошадка преодолела его довольно бодро, но стоило ей подняться на новый пригорок, она остановилась на месте. Тряхнула головой.

Лес закончился. Впереди раскинулось огромное поле. Трава здесь была такой высокой, что доставала лошади до груди. Дорога почти полностью скрывалась в этих диких зарослях.

– Волчий тракт, – проворчала Гвин и принялась копаться в сумке. – Идеальное место для засады. Какой бы она ни была. Кто-нибудь гонит жертву, а кто-то другой ожидает в укромном местечке.

Кобылка повернула голову и покосилась золотисто-карим глазом.

– Только мы с тобой не жертвы, дорогая. – Чародейка вытянула из сумки длинный черный шнурок и принялась плести подобие сети. – Мы сами охотники.

Лошадь вздохнула и отвернулась. Навострила уши. Прислушалась. Это поле пугало ее гораздо сильнее, чем дремучий лес.

Поднялся ветер. Здесь ему было где разгуляться. Мягкими волнами прошелся он по траве. Всколыхнул сухие стебли с жухлыми метелками на концах. Принес запах мха и полыни. И вновь зарылся в густые рыжие волосы Гвин.

Но она этого даже не заметила. Сплела ловушку из шнурка. Затянула пару узелков, где полагается. Привязала на один конец две косточки и обломок кварца с дырочкой посередине. Взялась за другой конец и подняла ловушку на вытянутой руке.

Порыв ветра взметнул ее огненные волосы и закружил вокруг головы. Будто даже попытался вырвать из рук странный моток. Но адептка держала шнурок крепко.

Глаза Гвин побелели, когда она начала шептать слова заговора.

Пуговка стояла совершенно спокойно, несмотря на то что ее острый слух уловил шорохи в траве справа. И это не был ветер. Она лишь пожевывала удила от нетерпения. Выжидала, что же предпримет хозяйка.

А хозяйка тем временем закончила читать заговор в третий раз и принялась водить рукой слева направо.

Шнурок в ее руке задергался. Ловушка начала качаться из стороны в сторону так, точно в нее действительно угодило нечто. Нечто незримое, но очень шустрое.

– Попался, – улыбнулась Гвин. Ее глаза вновь стали зелеными. – Сильф, я полагаю. Дитя воздуха.

Ветер вокруг женщины закрутился пуще прежнего. Точно хотел превратить заклинательницу в эпицентр урагана. Трава на поле принялась ложиться безумными спиралями. И адептка захохотала.

– У тебя не выйдет, сильф. Можешь хоть весь лес положить. Теперь ты мой, – шепнула она бряцающим друг о друга косточкам и кристаллу. – Но я могу тебя отпустить так же легко, как поймала. Хочешь?

Ответом был наступивший штиль. Ветер стих моментально.

Пуговка с гордостью фыркнула. Ее адептку слушались все, несмотря на несносный характер.

– Взамен ты выполнишь две мои маленькие просьбы, – продолжала Гвин. – Не бойся. Они совсем простые. И даже не три, а всего две. Ты справишься, я уверена. Согласен?

Ловушка принялась раскачиваться, точно маятник.

– Хорошо, – заклинательница кивнула. – Итак, просьба первая: проведи нас через поле к руинам Архейма безопасным путем. И просьба вторая: назови мне того, кому подчиняются неупокоенные.

Ветер вновь закружил над полем. Гвин с ловушкой в руках терпеливо наблюдала за тем, как он перебирает траву. Ей даже стало любопытно, как выглядели эти земли десять лет назад. Когда Кевендил был мальчиком, а вместо разнотравья здесь росла золотая рожь. Додумать эту мысль Гвин не успела.

Ветер ударил в высокие заросли справа. Туда, откуда слышались шорохи.

Стая из пяти черных ворон с громким карканьем поднялась в воздух и устремилась в лес.

Рыжая заклинательница усмехнулась.

– Знакомые негодники, – подметила она вслух. А затем спросила: – Так что с дорогой? Она безопасна?

Вместо ответа ветер прошелся от того места, где находилась адептка, вдоль по всей дороге. Точно расчесал густую траву на пробор. Дорога открылась взору широкой ухабистой колеей.

Гвин вздохнула и обратилась к ловушке:

– Ну хорошо, я поеду по ней, – она нахмурилась, – но, если ты меня обманул и мы попадем в западню, тебе из этих пут вовек не выбраться. А когда они истлеют, ты истлеешь вместе с ними, сильф.

Ответом был возмущенный порыв ветра, подтолкнувший Гвин в спину.

Она не раздумывала слишком долго, пустила Пуговку в галоп через поле. Но ловушки из рук не выпустила.

Кобылка стрелой мчалась по разбитой дороге, стараясь не обращать внимания на заросли вокруг. Но несмотря на все ее лошадиные страхи и слова хозяйки о волчьем тракте, никто на них так и не набросился. Лишь облако каменной пыли стелилось следом.

Руины Архейма выросли пред новой хозяйкой Нордвуда спустя десять минут быстрой езды. Но въезжать в бывшую столицу женщина не спешила.

Она натянула поводья еще на подъезде. Глаза заклинательницы округлились сами собой.

Дома, городские стены, да и сам замок на холме – все выглядело так, точно прошло несколько веков. Она ожидала оказаться в заброшенном десять лет назад городишке, но очутилась лицом к лицу с мертвыми руинами. Постройки без крыш. Останки каменных строений ощетинились обломками камня, точно редкие зубы привидения. А то, что издалека она приняла за густые заросли плюща, оказалось лишь обильной темно-зеленой плесенью. Плесень и гниль расползались повсюду подобно заразе. Никаких крыс, жаб, пауков или иных живых существ. Царствовало здесь лишь…

– Проклятие, – прошептала Гвин. – Кевендил сказал правду. Это проклятие. В самом сердце Нордвуда. И оно крепнет.

Свободная рука сама собой легла на рукоять топорика у пояса.

Точно в ответ на ее жест ловушка с сильфом сердито дернулась в другой руке. Дух настойчиво напоминал о себе.

Адептка поднесла предмет к уху.

– Назови мне имя того, кто это проклятие сотворил, – сказала она, – и будь свободен.

Едва слышный звук. Легкое дуновение пощекотало ухо. Точно невесомый поцелуй перед сном. Но Гвин удалось разобрать целых два слова.

– Спасибо, дитя воздуха. – Пальцы потянули за узелок. – Ты свободен.

Костяшки и кристалл с бряцаньем упали в раскрытую ладонь Гвин. И все переплетение чудесным образом вновь стало распутанным шнурком. Легко. Точно в руках фокусника.

Порыв ветра крутанулся вокруг женщины на лошади и унесся прочь, приминая волной полевые травы. Видно боялся, что она передумает или запросит чего-нибудь сверх обещанного.

Гвин тем временем убрала нехитрое приспособление обратно в сумку и спешилась. О сильфе она уже позабыла. Погладила Пуговку по шее, задумчиво глядя на руины перед собой. Подняла взгляд на хмурые тучи над головой. Принимала решение.

– Через час польет как из ведра, – заметила адептка. – Надеюсь, будет весело.

Пуговка с недоверием покосилась на хозяйку. В понимании Гвин слово «весело» означало обычно глобальные разрушения с последующим недельным лежанием в постели.

Кобылка фыркнула и тряхнула головой.

Гвин тем временем сняла плащ, перекинула его через седло. Затем отвязала фонарь и достала из сумки кусочек мела и огниво. Положила их на землю перед собой. Полезла в котомку с едой, чтобы извлечь оттуда маленькое осеннее яблоко и пирожок с мясом. Пирожок адептка съела сама, а яблоко протянула лошади. Та осторожно взяла его с раскрытой ладони и с удовольствием захрустела.

– В общем, расклад такой. – Гвин вытерла руки о штаны. Она кивнула в сторону руин: – Я иду туда одна. Одна, Пуговка. Ты меня поняла? А ты ждешь здесь. Но если вдруг услышишь нечто невероятно страшное, скачи со всех ног обратно в Высокий Очаг. И, пожалуйста, оставь свои попытки мне помогать. Я справлюсь.

Вместо ответа кобылка наклонилась и губами пощекотала шею хозяйки.

– Перестань. – Заклинательница отмахнулась. – Это не первая нежить в моей жизни. Было бы хуже, если бы у Мейхартов завелся, скажем, огр. Поэтому жди здесь. Когда я вернусь, ты получишь второе яблоко.

Она вновь взяла с земли мел, фонарь и огниво. И решительным шагом пошла в сторону руин.

– Моя бы воля, я бы все тут сожгла, – пробормотала заклинательница, когда переступила границу разрушенного города.

В нос ударил едкий запах гнили. Мрачное место, от которого мурашки по коже. Кругом лишь темно-зеленая плесень, растущая на каменных стенах столь большими хлопьями, что издалека их правда можно было принять за листья плюща. Да еще тени. Такие густые. Точно живые. Во всех закоулках, в каждом домишке, у каждой груды камней.

Гвин остановилась, чтобы зажечь фонарь и убрать огниво в один из кармашков на поясе. Она побрела дальше по разоренным улочкам. По направлению к замку на холме. Но до самого замка так и не дошла.

Здесь было тихо. Настолько тихо, что каждый шаг можно было услышать далеко вокруг. Таиться смысла не было. Кто бы ни жил в этих руинах, оно уже давно в курсе, что прибыла непрошеная гостья. Поэтому Гвин решила не терять времени даром, пока хозяин выйдет встречать ее лично.

Она выбрала место, где оказалось больше свободного пространства. Возможно, это даже была небольшая площадь. А груда камней посередине вполне могла когда-то служить фонтаном.

Заклинательница прошлась вокруг этой площади. Тут и там она оставляла отметки мелом. Рунические знаки. Пара призывающих символов. Еще несколько замедляющих. И тройка отпугивающих всякую мелочь вроде сильфов или кобальдов. Она тихо шептала слова заклятий. В основном стандартный набор того, чему их учили в Академии. И еще парочку заговоров из обширной коллекции семейства Гарана.

Рыжая адептка улыбнулась краешком губ, когда заметила, как всколыхнулась тьма в одном из дверных проемов, что выходили на площадь. Вокруг заметно стемнело. Точно раньше времени наступила ночь.

Пора.

Гвин сняла с пояса маленький топорик. Поцеловала лезвие, покрытое рунической вязью. И подняла на вытянутой руке фонарь. Сильф сказал, кто в ответе за происходящее в Архейме и его окрестностях.

– Выйди ко мне, я зову тебя. Явись на свет, Пастырь Проклятых!

Ее голос разнесся среди руин. Приказ и вызов одновременно. Как если бы она будила пчел, бесцеремонно ковыряясь в улье палкой.

Высокая фигура выплыла на противоположный конец площади. Мрак клубился вокруг нее живым маревом. Повеяло трупным смрадом.

Гвин подняла фонарь выше. Нахмурилась. То, что она увидела, не совсем вписывалось в ее план.

Худые, чуть согнутые в коленях ноги, длинные тонкие руки с когтями на костлявых пальцах. Оскал острых зубов в безгубом черепе. Иссохшая плоть, похожая на кожуру финика. Лохмотья на теле, которые могли быть красивым платьем с отделкой из дорогого кружева. И то, что никак не вязалось с обликом твари, – длинные темные волосы под королевской диадемой с рубинами. А еще глаза. Молочно-белые, мутные, мягко светящиеся в темноте. Похожие на белки без зрачков и радужки.

Это была не восставшая покойница, не кровопийца, не лич и даже не банши. Та, кого сильф окрестил Пастырем Проклятых, оказалась неупокоенной ведьмой. Колдуньей, что по какой-то причине осталась в мире живых и не обрела могилы. Вот почему никто справиться с тварью не мог. Простые методы против нежити здесь не работали. Вопрос в том, знали ли об этом Мейхарты?

– Тьма тебя раздери, – проворчала Гвин, поудобнее перехватывая топорик. – Надеюсь, ты не матушка Трила.

В ответ умертвие зарычало с такой яростью, что адептка невольно вздрогнула. А потом стремительно кинулось на незваную гостью.

Заклинательница едва успела среагировать. Острые как ножи когти взметнулись у самого лица. Клацнули зубы. Последовал удар. Лезвие топорика врезалось в челюсть твари. Ведьма взвыла злее прежнего. Она отскочила назад, чтобы снова напасть.

Но глаза Гвин уже побелели, а губы зашептали спасительные слова.

Огонь внутри фонаря вспыхнул ярче. Будто маленькое солнце взорвалось.

Ведьма зашипела, заслоняя пустые глазницы рукой. Рванула прочь. Но точно запуталась в загустевшем воздухе. Одна из ловушек Гвин сработала.

– Именем света я изгоняю тебя, исчадие боли! – Адептка подняла фонарь высоко над головой. – Именем света сгинь и обрети покой! Именем света да оставит твою истерзанную душу тьма!

Ведьма дернулась и затихла. Повисла в воздухе, как марионетка, у которой обрезали ниточки.

– Да примет тебя земля! – Гвин сделала шаг в сторону умертвия.

Она уже занесла топорик, чтобы снести голову твари и упокоить несчастную.

Ведьма быстрым движением выбросила вперед правую руку и схватила адептку за запястье. Обжигающе ледяная хватка.

Острые когти впились сквозь перчатку и рукав прямо в плоть.

Гвин сжала зубы. Попыталась вырваться. Почувствовала, как рукав намокает от крови. Мертвая ведьма тоже это почувствовала.

Хохот. Хохот, от которого замерло все внутри, заполнил площадь.

Ведьма смеялась, запрокинув голову.

Заискрили все начертанные мелом руны. Заискрили и выгорели, обращаясь в пепел.

Фонарь адептки зашипел. Точно выражал возмущение, что ведьму ничего не брало.

– Ну, мерзость, сама напросилась, – сквозь сжатые зубы процедила заклинательница.

Топорик упал к ногам. За ним последовал фонарь. Он не разбился лишь потому, что упал на мягкий покров зеленой плесени.

Опалесцирующие белые очи встретились с пустым взором мертвых глаз.

Ведьма была убеждена в своей неуязвимости. Еще не встречала она противника, способного дать ей отпор. Того, кто не убоялся бы ее темной силы. Подобно кошке, что играет с мышью, мертвая колдунья явно полагала, что перед ней очередная зарвавшаяся жертва. Ей нравилось играть с теми, кто оказывался в ее власти. Оттого она замешкалась. Доля секунды. Но Гвин хватило и этого.

Свободная рука адептки с хрустом вошла под ребра нежити. Нащупала сердце. Усохшее и хладное, как кусок камня. Сдавила его. Рванула что было сил.

Умертвие взвыло. Клацнуло острыми зубами возле горла. Но Гвин уклонилась, подставив твари ее собственную когтистую руку, которая все еще впивалась в запястье. В резком порыве адептка развернулась. И перекинула нежить через себя.

Ведьма разжала хватку.

Гвин – нет.

Умертвие пролетело вперед и упало на остатки мостовой.

Адептка взглянула на сжатый в руках кусок мертвой плоти. Сердце было черным и сухим. Но любоваться трофеями времени не было. Поэтому она быстро наклонилась к упавшему фонарю и открыла его раненой рукой. Хвала свету, фитиль не погас. Он все еще слабо тлел, но этого хватило.

Одно заклятие. Короткое. Бьющее точно в цель.

Пламень взвился, точно ожил, и потянулся к предмету в руке женщины. Сердце нежити объял огонь.

Гвин швырнула кусок горящей мертвой плоти на землю.

Ведьма забилась с пронзительными криками. Она корчилась и извивалась, как и подобает ожившему мертвецу, которого пытаются упокоить. Скребла когтями камни вокруг себя. Даже обронила диадему в заросли плесени.

Но, в отличие от любого приличного покойника, она почему-то не рассыпалась в прах.

Вместо этого та, кого величали Пастырем Проклятых, сгребла в ладони горящее сердце и с невероятной быстротой умчалась прочь. В сторону руин замка на холме. Ее крик перешел в затихающее завывание.

Гвин пошатнулась. Упала на колени. Перевела дух.

Ей потребовалась пара секунд, чтобы вернуть себе нормальное зрение и восприятие мира. Наколдованный нежитью мрак рассеялся, уступив место вечерним сумеркам. Будто она не в обед сюда приехала, а много часов назад. Проклятие над Археймом действительно творило странные вещи со временем.

Тотчас нахлынула режущая боль в разорванной руке. Адептка скривилась, мысленно ругая себя за беспечность. Ей хотелось встать. Собраться с силами и пойти добить эту тварь. Но голова стала странно тяжелой, а ноги – ватными.

– Тьма тебя раздери. – Гвин с трудом сфокусировала взгляд на глубокой ране чуть ниже запястья. Кровь все еще текла. А сама рана дергала и болела, как от свежего укуса осы.

Гвин снова попыталась подняться на ноги, но опрокинулась на бок. В висках застучало. Рвотный позыв застал ее врасплох. И тотчас несчастный пирожок с мясом отправился прочь из желудка тем же путем, что и попал в него.

Торопливое цоканье лошадиных копыт раздалось на площади.

Пуговку не пугали ни мрак меж руин, ни живая плесень, ни дух витавшего проклятия. Она стремилась к хозяйке.

– Ты моя девочка. – Гвин слабо улыбнулась. – Никогда меня не слушаешься.

Кобылка наклонилась к адептке. Фыркая, прошлась губами по ее растрепанным рыжим волосам и подставила шею так, чтобы Гвин смогла ухватиться за гриву и подтянуться. Адептке удалось это лишь со второго раза. Она дотянулась до спасительной сумки и сползла вместе с ней на мостовую. Ноги перестали слушаться. Но это уже было неважно. Заклинательница извлекла на свет маленький бархатный мешочек. Достала из него кусочек смолы, внутри которой блестели красные кристаллы. Мелкие вкрапления, похожие на соль.

Гвин отправила смолу в рот и принялась сосредоточенно жевать.

Лошадь же нетерпеливо толкнула ее мордой в плечо.

– Все в порядке, – заверила адептка. – Эта мерзость в меня вцепилась. Похоже, хотела проклясть, как и все вокруг. Хорошо, у меня есть чем ей ответить.

Она потрясла мешочком с остатками смолы, а затем спрятала их в сумку.

– Нет такого проклятия, с которым Гарана не справились бы до того, как оно вступило в силу, – пробормотала она. – Спасибо тебе, папочка. Ты уехал давным-давно, но ухитряешься заботиться обо мне до сих пор.

Спустя пару минут Гвин почувствовала, что ей действительно полегчало. Взгляд прояснился, конечности начали слушаться, и тошнота отступила. Да и боль в ране значительно притупилась.

Пуговка тем временем стояла на страже и внимательно прислушивалась к каждому шороху.

– Иногда мне кажется, что тебе нужно было родиться волчицей, – усмехнулась женщина, поднимаясь на ноги. Она погладила морду животного и поцеловала нос. – Спасибо, родная.

Кобылка лишь фыркнула.

Торопливыми движениями Гвин обработала и перевязала рану, подняла с земли топорик и уже окончательно потухший фонарь. Закрепила его на седле вместе с сумкой. Накинула на плечи плащ и полезла в котомку с провиантом. Вручила заслуженное яблоко лошади, а сама сделала несколько глотков вина. В другой ситуации она бы поразмышляла над его ароматом и букетом, но сейчас голову занимало совершенно иное.

Адептка покрутила головой в поисках упавшей диадемы. Но предмет точно испарился. Либо изначально был ненастоящим. Чего нельзя сказать о мертвой ведьме. Гвин нахмурилась, глядя в сторону замка на холме.

Лошадь тотчас толкнула ее мордой в плечо.

– Нет, мы туда не идем, – покачала головой заклинательница. – Не сегодня уж точно. Нам нужно вернуться в Высокий Очаг и задать Мейхартам пару неудобных вопросов.

Пуговка с нескрываемым облегчением повезла хозяйку прочь, стоило ей сесть в седло. Копыта бодро застучали по остаткам мостовой и вывезли женщину из проклятого города.

В поле стало легче дышать. После душного заплесневелого Архейма, что пах склепом, травяное море показалось раем. В густеющих сумерках травы походили на сплошной бурый ковер. Но ни лошадь, ни всадница не забыли о том, что могло скрываться в зарослях. Поэтому Пуговка пустилась в галоп сразу, как они покинули руины. Без всякой команды.

Кобылка неслась через поле, не обращая внимания ни на низкие тучи, ни на накрапывающий дождик, ни на высокие травы, что хлестали ее по бокам. Больше не было рядом сильфа, который заботливо убирал бы их с дороги. Но это не волновало лошадь. Чутье подсказывало Пуговке: надо поскорее убраться отсюда. И чем дальше от руин, тем сильнее становилось это чутье. Тем настойчивее гнало оно животное. Страх. Навязчивое ощущение становилось все ясней. Все назойливее. Пока, наконец, лошадь не поняла причину страха.

Краем глаза она уловила движение. Размытое пятно слева глубоко в траве. Потом такое же, но справа. Потом еще. И еще. Все ближе. Быстрее. Они преследовали ее от самого Архейма. Каким-то чудом не настигли еще там, на выезде из разрушенного города. Их было пятеро. И они бежали почти вровень с нею.

– Быстрей! – Гвин толкнула ее пятками.

Адептка заметила преследователей одновременно со своей верной кобылкой. Она пригнулась к шее Пуговки так низко, как только могла. Лишь бы не мешать ей. Лишь бы она успела оторваться.

Бытует мнение, что восставшие мертвецы медлительны и неповоротливы. Это так. Но лишь до тех пор, пока гниющая плоть, что сковывает их движения, не сползет полностью. А когда кости обнажатся достаточно, сдержать умертвие уже ничто не сможет.

Нежить не знает усталости. Лишь голод. И волю призвавшего.

– Пастырь Проклятых, – процедила сквозь зубы Гвин.

Адептка в очередной раз отругала себя за самоуверенность. Она принялась шептать сдерживающие заклятия, но как следует войти в транс верхом на скачущей лошади никак не удавалось.

Кто-то из преследователей выскочил на дорогу позади. Взвыл. Лязгнул зубами у задней ноги лошади, но не достал.

Пуговка неслась так быстро, как могла. Однако путь через поле все равно показался вечностью. Словно бы оно стало больше, чем на пути в проклятый город.

Дождь тем временем усилился. Крупные холодные капли падали все чаще и чаще. Стремились поскорее стать осенним ливнем.

Но вот показался лес. А вот и холм, за которым лежал овражек и начиналась хорошая дорога. Одним прыжком кобылка перемахнула через него. Копыта чавкнули в мягкой заболоченной почве.

Дороги впереди не было.

Глава 4 Фатальный исход

– Наваждение, – пробормотала Гвин. – Это все проклятое наваждение.

Она натянула поводья, чуть успокоив растерявшуюся поначалу лошадь, а затем снова приказала:

– Вперед!

Времени зевать не было. Нежить наступала на пятки. Ожившие мертвецы могли наброситься в любое мгновение.

Гвин направила Пуговку в лес. В надежде, что дорога отыщется. Или хотя бы старый клен на развилке покажется впереди. Кобылка послушно заспешила по мягкой грязи, в которой утопали копыта. Она сделала рывок. Потом еще один. И еще. Невзирая на разыгравшийся ливень.

Лес ощетинился густым подлеском. Таким частым и колючим, что едва ли продерешься.

– Тьма тебя раздери, – выругалась Гвин. – Эта мерзость меня одурачила. Загнала в какое-то болото.

Конечно, ведьма верила в то, что рыжая интервентка в ее руках. Откуда ей было знать, что Гвинейн Гарана всегда продумывала пути отхода?

Времени оставалось совсем мало. Лишь на короткое направляющее заклятие. Заговор, которым мог воспользоваться даже сельский колдун. Адептка произнесла слова. И отпустила уздечку.

Пуговка с облегчением почувствовала ту силу, что нагрела упряжь из дома Мейхартов и повлекла ее. Уздечка во рту точно ожила. Дернула в сторону. Лошадь знала и не любила это ощущение. Но сейчас она была благодарна хозяйке. Ведь так действовали чары, что призывали животное найти дорогу домой. Заклятие, которому невозможно сопротивляться.

С громким ржанием Пуговка встала на дыбы и ударила выскочившего из травяных зарослей мертвеца. Тот с рычанием повалился навзничь и молниеносно вскочил, чтобы вновь атаковать. Но было уже поздно. Лошадь неслась туда, куда тянула зачарованная уздечка.

Она поскакала вдоль заболоченной кромки поля, ища прореху в зарослях. Бежать стало легче. Узда влекла вперед. Разум животного затуманился настолько, что страх отступил. Как отступило и понимание происходящего. Чудовищной ситуации. Поступка, который в здравом уме эта лошадь никогда бы не совершила.

В миг, когда она встала на дыбы, чтобы защититься от подоспевшего мертвеца, Пуговка сбросила Гвин. Оттого и стало легче бежать.

Адептка полетела в высокую траву. Силы после неудачного сражения с мертвой ведьмой к ней вернулись еще не до конца, поэтому она и не удержалась в седле. И даже не успела понять, в какую сторону унеслась ее лошадь.

Гвин спешно поднялась на ноги, сняла с пояса топорик и вытянула из-за голенища кинжал. Вовремя. Первый мертвец бросился на нее. За что получил лезвием по голове.

Зачарованный металл с хрустом врезался в челюсть и разнес трухлявую кость в щепки. Умертвие завыло и отшатнулось, но спасаться бегством не торопилось. Потому что четверо его неживых друзей показались на вершине холма. Готовые к одновременной атаке.

Адептка мысленно прикинула две вещи.

Первая: за Пуговкой никто не погнался. К счастью.

Вторая: сейчас будет не очень приятный бой. Даже можно сказать, очень неприятный.

Все было бы гораздо легче, если бы не раненая рука и слабость после стремительного проклятия.

Где-то над головой возбужденно закаркали вороны. Десяток птиц принялись кругами носиться над полем. Будто ливень их не волновал. Волновало лишь скорое кровавое пиршество.

Мертвецы бросились как по команде. Все пятеро. Даже тот бедолага, что остался без нижней челюсти. Костлявые, шумные, злые и непримиримо голодные. Жаждущие получить хоть каплю теплой плоти ради облегчения собственных мук.

Гвин двигалась быстро. Настолько быстро, насколько позволяли искалеченная рука и ноги, что увязали по щиколотку в рыхлой жиже низины. Она увернулась от когтей одного мертвеца. Отрубила кисть руки другому. Воткнула кинжал в глазницу третьему и тотчас вытянула его вместе с остатками глаза. Отпихнула четвертого сапогом. Едва удержала равновесие. И встретилась лицом к лицу с пятым. Тем, что остался без части черепа.

Он дохнул на нее смрадом. Зарычал. Так близко, что Гвин успела различить капли дождя на его гниющей пористой щеке. Но прежде чем мертвец успел хотя бы шевельнуться, некая сила рванула его прочь.

Яростный рев раздался на добрую тысячу шагов вокруг. Так рычит хищник, что защищает свою территорию.

Огромный зверь возник на границе леса. Он прошел сквозь колючий подлесок без всяких усилий. Ветки жалобно хрустели и ломались под его натиском. Здоровенный черный медведь, каких Гвин прежде не видела. Почти вдвое крупнее обычного. Он встал на задние лапы и снова заревел. Стал еще выше и страшнее.

Нежить попятилась. Мертвецы позабыли о том, что всего мгновение назад жаждали разорвать женщину. Они шипели и отступали, встав на четвереньки. Заползли на холм и скрылись в высокой траве поля.

А медведь продолжал брести в сторону Гвин с глухим рычанием. Он вновь опустился на четыре лапы. Дождь стекал по густой шерсти крупными каплями. В темных глазах горел гнев. Но только глаза не были звериными.

– Я бы и сама справилась, – заметила Гвин, переводя дух.

Она повесила на пояс топорик. С презрением стряхнула ошметок глаза с кинжала, вытерла его краем плаща и заткнула за голенище. Словом, вела себя так, точно гигантский медведь волновал ее меньше, чем разгуливающая по полям нежить.

Медведь перестал рычать. Отчего невероятно длинные клыки будто бы спрятались под губами. Он подошел совсем близко. Снова встал на задние лапы. И посмотрел на незнакомку сверху вниз с таким презрением, точно она была шлепком грязи на его красивой шкуре.

– Оборотень, я полагаю? – Гвин скрестила руки на груди. Она прищурила зеленые глаза и изучающе оглядела существо перед собой.

Вместо ответа зверь отряхнулся всем телом. Но только стряхивал он не дождь, который продолжал лить с прохудившихся небес. Он избавлялся от чар, что плотным коконом окутывали его.

Медведю понадобилось не больше тридцати ударов сердца, чтобы перестать… быть медведем. Вместо громадного животного перед Гвин теперь стоял человек – высокий мужчина с тяжелым взглядом. Небритый, с отросшими темными волосами, весьма широкоплечий и мускулистый, но вполне себе обыкновенный. Похожий на деревенского кузнеца в этих своих домотканых штанах, льняной рубахе навыпуск и коротких сапогах из дешевой кожи. Если опасный зверь в нем и жил, то где-то очень глубоко.

Адептка чуть подалась вперед и шумно вдохнула носом воздух.

– Забавно. Ты все еще пахнешь медведем, несмотря на дождь, – заметила она с усмешкой.

– А ты все еще пахнешь страхом. Несмотря на тех пятерых мертвецов, что я прогнал, – хрипло произнес он и тоже скрестил руки на груди. – Можешь просто сказать спасибо.

Незнакомец рассматривал заклинательницу не менее беззастенчиво, чем она его. Если даже не более.

– Спасибо, – Гвин пожала плечами, – но я бы сама справилась, как уже говорила.

Мужчина раздраженно прищелкнул языком.

– Дай-ка угадаю, – он покачал головой, – наглая, самоуверенная девица на моей территории, что с ходу распознала во мне оборотня и даже бровью не повела, когда я ее выручил. Ты, видно, очередная магичка проклятого Бариана Мейхарта.

– Что значит, очередная магичка? – переспросила Гвин, сделав ударение на последних двух словах.

Вместо ответа он нагнулся к ней и принюхался.

– Ты что, ранена? – Мужчина нахмурил густые брови.

– А ты что, лекарь? – огрызнулась женщина. Из головы никак не шло замечание про магичку.

Незнакомец издал звук, похожий на рычание. А потом просто протянул руку и взял Гвин за перевязанное запястье.

– Это что?

– Тебя не касается. – Она вырвала руку.

– Ты просто очаровательна, – усмехнулся он. – Она тебя укусила? Ты должна была умереть на месте, но смогла сбежать так далеко. Признаюсь честно, я впечатлен.

– Оцарапала, – процедила Гвин. – И я в порядке. У меня была королевская соль. И еще много чего полезного в сумке. До того, как моя лошадь сбежала.

Мужчина посмотрел поверх ее головы. Куда-то на поле, сквозь пелену дождя. Нахмурился. Где-то вдалеке с карканьем кружила та самая стая ворон.

– Пошли, – велел оборотень. – Надо уходить. Тебя нужно подлатать и посушить. И я отвечу на все вопросы. Уверен, у тебя их много.

– Я никуда не пойду. Я тебя даже не знаю. – Гвин хотела попятиться, но правый сапог накрепко увяз в глубокой грязи. Адептка чуть не упала.

– О боги, женщина, – незнакомец сделал к Гвин шаг и ловко вытянул ее из кляклой почвы, взяв за талию двумя руками, – это все, что тебя волнует? Ты хоть представляешь, сколько оживших трупов гуляет в окрестностях по ночам? Меня зовут Иврос. Норлан. Все. Мы знакомы. Теперь идем.

С этими словами он поднял ее на руки. Легко, будто ребенка. И быстрыми шагами пошел в сторону леса. Адептка решила не противиться.

– Гвинейн Гарана, – по привычке ответила она.

Заклинательница поймала себя на том, что фамилию мужа не назвала. Впрочем, она сочла, что это к лучшему. Потому как оборотень явно был знаком с Мейхартами и восторга знакомство ему не приносило. Судя по тому, как он отозвался о местном короле.

Мужчина кивнул.

Они были уже у кромки леса. Гвин вся сжалась, предвкушая, что сквозь кусты придется продираться. Но колючий подлесок расступился перед оборотнем. И сомкнулся за их спинами, оставив поле с его мертвецами далеко позади. Похоже, это действительно была его территория.

– Я правда адептка, – сказала Гвин, – но я не понимаю, что значит «очередная».

– Очередная, кого наш королек нанял, чтобы выгнать мертвецов из Нордвуда, – пояснил Иврос Норлан, пока они все больше и больше углублялись в лес. – Он много за кем посылал. Всякого разного рода колдуны и колдуньи здесь побывали за эти годы в избытке. Ты, наверное, двадцатая, – он сделал паузу, – а из тех, кто выжил, пожалуй, пятая.

Гвин фыркнула.

– Дилетанты.

Она почувствовала, как могучая грудь, к которой ее прижимали, задрожала от низкого хохота.

– Ничего смешного, – проворчала адептка, – просто все пошло слегка не по плану. Никто не предупредил меня о том, что ваш Пастырь Проклятых – неупокоенная ведьма.

Иврос перестал смеяться.

– Очень похоже на Мейхарта, – заметил он.

Гвин обвила шею оборотня здоровой рукой, чтобы было удобнее. А больной осторожно повращала. Запястье под повязкой отекло и пульсировало. Женщина скривилась.

– Болит? – спросил Иврос.

– Конечно, – коротко ответила она. – Мы идем в твою… берлогу?

Лес вокруг стал гуще и старее, но, странное дело, ни один сучок не зацепился за ее намокший плащ. Ни одна ветка не коснулась ни ее, ни могучего спутника.

– Можно и так сказать, – ответил Иврос. – У меня есть разные мази. Они не так хороши, как твои, я уверен. Но помогут. А утром я провожу тебя в Высокий Очаг. Надеюсь, у тебя там остался запас зелий. Твою лошадь уже не спасти, а вот снадобья у тебя и вправду хорошие. Раз смогли обратить проклятие.

– Они работают, только если применить их сразу. – Гвин подняла глаза и с негодованием взглянула на мужчину. – И с моей лошадью все в порядке. Я заклятием отправила ее в Высокий Очаг. Уверена, она уже почти там и все с ней хорошо. – Адептка зажмурилась и прошептала: – Только бы с ней все было хорошо. Потому что, если с ней что-то случится, я сотру весь их замок с лица земли. Это они мне толком ничего не рассказали. А я и не стала расспрашивать. Просто пошла к этой нежити в гости. С простым планом снять проклятие и упокоить. Сделала все четко, как по учебнику. Даже сердце ей вырвала. И сожгла. А она… убежала от меня. Ох. Дура. Какая же я дура!

Заклинательница с досадой скрипнула зубами. Ей стало мучительно стыдно за то, как необдуманно она вела себя. Потому Гвин уткнулась лицом в пропахшую зверем рубашку и затихла. Сердце мужчины стучало громко и размеренно.

– Любишь свою лошадь? – вдруг спросил оборотень.

– У меня, кроме нее, никого и нет, – устало ответила она.

В рассеянности или от утомления Гвин вновь позабыла о муже.

Внезапно ее осенило, что их свадьба была только вчера. Она наряжалась в красивое платье и шла к алтарю с предвкушением спокойствия и счастья. А сегодня уже успела дважды схлестнуться с нежитью, подвергнуться проклятию и потерять верную Пуговку. И теперь ее нес в лесную чащу какой-то здоровяк-оборотень. Просто нет слов, какие дивные времена настали.

Словно и не уезжала из Идариса.

– Стало быть, ты и есть тот медведь, который не дает охотиться в местных лесах, – предположила вслух Гвин.

– Угу. – Лес стал еще гуще, и мужчина пошел медленнее. – Я защищаю людей от мертвецов своими методами. И никого еще не убил, если тебя это беспокоит. Я только запугиваю. Чтобы уходили и держались подальше от старого Архейма и тех мест в Нордвуде, где гнездятся мертвецы.

– Ты прав, Иврос Норлан, – усмехнулась адептка, – у меня к тебе очень много вопросов.

– Береги силы, – ответил оборотень, – еще успеешь задать их все.

Ночь опустилась незаметно. Дождь все еще лил, хоть уже и не так сильно. Темнота вокруг сделалась настолько непроглядной, что казалась осязаемой. Гвин темноты не боялась, но предпочитала видеть, где находятся ближайшие деревья, дабы не врезаться в них, если вдруг придется бежать. Впрочем, от такого преследователя, как оборотень, убежать вряд ли удастся. Это вам не бестолковая нежить.

– Будет весело, если ты несешь меня в свою берлогу, чтобы сожрать заживо. – Адептка зевнула.

Иврос вновь рассмеялся.

– Просто уморительно выйдет. – Он с улыбкой покосился на мокрую рыжую голову у своей груди.

Где-то над их головами закаркала ворона. Но в темноте отыскать черную птицу было просто невозможно.

– Так это твои друзья? – вдруг догадалась Гвин.

– Конечно, – ответил оборотень, – а ты думала, они служат нежити?

– Ох, мне кажется, я вообще не думала, когда шла сюда, – проворчала адептка. – Отец бы меня убил, если б узнал, как глупо все вышло.

– Родители, – мужчина хмыкнул. – Мой тоже не подарок.

– Тоже оборотень? – на всякий случай уточнила Гвин.

– Лесник, – ответил Иврос, – но характер у моего старика такой несносный, что никому не пожелаешь. Сама убедишься. Мы почти пришли.

В подтверждение его слов впереди меж древними деревьями показался огонек. При дальнейшем приближении огонек оказался окошком в маленьком бревенчатом домишке с высокой двускатной крышей, устланной густым мхом. Из покосившегося каменного дымохода шел дым. Никакого забора вокруг. Только полянка с колодцем, колодой, навесом с дровами да парой хозяйственных построек, которые сейчас тонули во мраке. И тишина вокруг. Такая невероятная тишина, что слышно, как кто-то гремит посудой в домике.

– Милая берлога, – заметила Гвин.

Они вышли из леса на поляну перед домом. Иврос поставил адептку на ноги. Дождь все накрапывал, поэтому мужчина поспешил проводить промокшую гостью внутрь.

Переступая порог, адептка ожидала увидеть одно из двух: ловушку, полную обглоданных человеческих костей, либо холостяцкую хибару, заваленную всяким хламом и дурно пахнущую прокисшим пивом. То, что пред ней предстало, ни в одно из ожиданий не вписывалось.

Это был абсолютно нормальный деревенский домик, по-своему уютный и даже чистый. Костей нигде не наблюдалось. Зато были добротная печка, тяжелая дубовая мебель и даже простенькие половички на полу. И пахло не медведем или немытым мужским телом, а свежим хлебом. О том, что это дом лесника, говорило, пожалуй, лишь наличие самого лесника.

Сухощавый сутулый мужчина с коротко остриженными седыми волосами и такой же короткой бородой оторвался от приготовления ужина. Он окинул сердитым взглядом вошедших. Потом неторопливо вытер руки о домотканые штаны, в которые была заправлена изрядно полинявшая рубаха, и сурово спросил сына:

– Кого это ты приволок, паршивец? – Брови лесника сердито насупились, обрисовав глубокие морщины.

– Это Гвинейн, старик. – Иврос осторожно подтолкнул Гвин, чтобы она прошла внутрь. – Сегодня она наша гостья. А ты закроешь свой беззубый рот и будешь вести себя прилично.

Оборотень обратился к Гвин:

– Этот старый чудак – мой отец. Сархис Норлан. Не обращай на него внимания. Он уже давно выжил из ума. Заходи. Чувствуй себя как дома.

Иврос забрал у женщины ее мокрый плащ и повесил поближе к печи, чтобы побыстрее высушить.

– Паршивец, – процедил лесник.

Он зло зыркнул в сторону гостьи. А затем снова отвернулся к маленькому столику возле печки, на котором разделывал большую спелую тыкву. Старик тотчас позабыл о пришедших.

В помещении невыносимо вкусно пахло этой тыквой и горячим хлебом. Хлеб уже красовался на блюде в центре стола у окошка. В компании крынки с молоком. Такого дивного запаха не было даже на королевской кухне Высокого Очага. Оттого Гвин украдкой сглотнула, усаживаясь на стул возле стола.

– Покажи рану. – Иврос кивнул в сторону ее повязки.

Адептка посмотрела на него снизу вверх.

– Это праздное любопытство, или ты правда можешь помочь? – недоверчиво спросила она.

– Показывай уже, – настойчиво повторил оборотень.

Гвин не спеша размотала повязку. Поморщилась, когда дошла до слоя, где ткань прилипла к коже. Толстая корка спекшейся крови пополам с засохшей мазью вскрылась. Под ней красовались глубокие темные борозды в обрамлении покрасневшей припухшей кожи. Конечно, запястье отекло, но не так сильно, как она полагала.

– Могло быть и хуже, – заметила адептка.

– Могло быть и хуже, – согласился оборотень.

Она принялась осторожно снимать чешуйки крови, которые прилипли к чистой коже вокруг ранок. Краем глаза Гвин заметила, как лесник с недоверием косится в ее сторону.

Иврос тем временем отошел в другой конец комнатки. Туда, где в углу один на другом стояли тяжелые окованные сундуки. Играючи, будто они были не тяжелее плетеных корзин, он принялся переставлять их, пока не добрался до нижнего.

– Признаюсь честно, ты меня удивила, – заметил он. – От трупного яда Пастыря умирают за считаные минуты. А ты отделалась лишь нарывающими порезами. Говоришь, у тебя были снадобья при себе?

– Да. – Гвин кивнула. – Хорошие. Я из Идариса захватила. Училась там в Академии.

– Еще одна ведьма, – фыркнул старик и смахнул тыквенные очистки в ведро, что стояло подле стола, а затем принялся любовно перекладывать оставшиеся на столешнице семечки в большое блюдо. Тыкву он нарезал на большие кубики. Видимо, собрался варить кашу.

Мужчина проигнорировал отца. Гвин предпочла сделать то же самое.

Оборотень извлек из нижнего сундука ларчик поменьше. Берестяной короб с узорчатой крышкой. Он принес его к столу и поставил перед Гвин.

– Вот, глянь. Может, что сгодится. – Иврос снял крышку.

Пахнуло лавочкой аптекаря.

Ларчик оказался доверху набит пузырьками, свертками, засохшими корешками и пучками трав. Большая часть явно перележала и пришла в негодность. Но попытаться стоило.

– Спасибо. – Гвин принялась осторожно перебирать пузырьки и разглядывать их содержимое на свет.

– Не за что. – Иврос плюхнулся на стул напротив.

Он налил в кружки молока и придвинул одну гостье.

– Могу я узнать, к чему такая забота? – Адептка откупорила пробку на одном из пузырьков и тотчас поспешила закрыть ее назад. Вырвавшийся наружу запах напоминал об уксусе и раздавленных клопах. – Этот выдохся. Можно выбрасывать.

– Скажем так. – Иврос задумчиво взъерошил мокрые волосы. Точно подбирал подходящие слова: – Я увидел в тебе нужный потенциал.

– Потенциал он в ней увидел, – усмехнулся лесник, который все так же возился с тыквой.

Гвин откупорила еще один пузырек. Настойка внутри пахла спиртом и ромашкой. Его адептка отставила в сторону.

– Дай угадаю. – Она принялась шарить на дне ларца, где лежали мелкие разноцветные камушки или что-то очень на них похожее. – Хочешь, чтобы я убила ведьму?

– Хочу, чтобы ты ее упокоила, – поправил Иврос.

– Вставай в очередь.

Женщина выбрала обломок рыхлого желтоватого минерала. Понюхала его. Лизнула. Поморщилась. И принялась крошить прямо в пузырек с ромашковой настойкой. Она не успокоилась, пока весь кусочек не оказался внутри.

– Ты не понимаешь. – Оборотень с интересом наблюдал за ее действиями. – В отличие от Мейхартов, я пойду с тобой. Тебе не придется рисковать в одиночку. Я помогу.

– Поможет он, – проворчал старик, перекладывая тыкву в большой глиняный горшок, – помощник. Никому еще не помог. И себе самому.

Иврос сжал губы. Гвин заметила, как заходили желваки на его скулах. Как руки на столе сжались в кулаки.

Адептка закупорила флакончик и принялась энергично трясти его, чтобы хорошенько взболтать содержимое. Получилась желтая мазь с травяным запахом.

– Если мертвецы тебя боятся, это не значит, что и Пастырь испугается, – заметила она и принялась аккуратно втирать загустевшее содержимое в раны. – Либо, напротив, мы не сможем ее выманить в твоем присутствии.

– Ведьма меня не трогает – это правда. – Иврос кивнул. – Но я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как Нордвуд умирает под ее проклятием. Я должен что-то сделать. Проклятие нужно снять. И ты…

– С себя проклятие сними, вот тогда и поговорим. – Сархис Норлан засунул горшок в печь и резким движением захлопнул заслонку. Так сильно, что металл жалобно звякнул.

– Замолчи уже, старик, – процедил Иврос, не оборачиваясь. – Мое проклятие тебя не касается. Поэтому не встревай, когда не спрашивают.

– Твое проклятие… – начал лесник, который уже воинственно повернулся к столу и вытирал руки о штаны.

– Ваш сын не проклят, – перебила его Гвин.

Адептка закончила наносить липкую мазь и теперь заматывала руку чистым концом старой перевязи.

– Почем тебе знать, рыжая девка? – Сархис сделал к ней шаг. – Он проклят.

– Он не проклят, – бесцветным тоном повторила Гвин. – Я знаю о проклятиях практически все. И это явно не одно из них.

– Уймись, старик. – Иврос поднялся с места и загородил собой гостью.

– Что можешь знать ты, глупая девка? – Лесник язвительно фыркнул. – Мой сын проклят. С детства. За грехи его матери расплачивается. Блудная бабенка была.

– Я сказал, хватит! – рявкнул оборотень.

Но его отец даже бровью не повел. Будто ему нравилось подначивать сына.

Гвин почувствовала, как волоски на коже встают дыбом.

В загустевшем воздухе звучала магия. Напряжение нарастало. Чары дергали за струны, отчаянно и зло. Бесконтрольные дикие чары, эпицентром которых оказался молодой оборотень.

Адептка смерила взглядом широкую спину перед собой.

– Спасибо за помощь, Иврос, – она спешно сложила все в ларец и закрыла крышку, – но мне пора.

– Куда ты собралась? Ты ранена. На дворе ночь, а в лесу гуляет нежить. – Оборотень даже не обернулся.

– Ничего, я справлюсь. – Она взяла все еще сырой плащ и накинула на плечи.

– Я пойду с тобой, – неожиданно заявил мужчина.

Он взял со стола хлеб и крынку с молоком. Подошел к выходу и плечом открыл тяжелую дверь.

– Иди-иди, помощничек. – Старик ехидно улыбался. – Закончишь, как твоя маменька.

Гвин вовремя оказалась между двумя Норланами. Или, напротив, крайне не вовремя.

Краем глаза она уловила ядовитую усмешку на лице лесника. Чистейшая провокация озлобленного пожилого человека.