Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 7

Глава первая

Первый министр императора Кайдроса Великолепного и фактический правитель Империи Шести Львов, Марикет Хирзерис, стоял на балконе своей роскошной семиэтажной резиденции и задумчиво смотрел на ночной город. Даже в его расслабленной позе скользило аристократическое изящество, длинные пальцы украшали драгоценные кольца и перстни, а стильный тёмный камзол с серебряной вышивкой выгодно подчёркивал худощавую фигуру. Этот альв был словно рождён для власти, и хорошо это знал. Но власть любого правителя подходит к концу — даже того, что считает себя умнее всех остальных.

Особенно если ему немного в этом помочь.

— Покажитесь, владыка ночи, — сказал первый министр, не оборачиваясь. — Я знаю, что вы тут.

Надо же, почуял. Несмотря на то, что я уже полчаса поджидал его под «Вуалью», невидимый и неподвижный. Жаль, конечно, что сюрприза не получилось, но это ничего не меняет.

— Артефакт на обнаружение? — спросил я, появляясь из-за колонны.

— Что? Нет, нет, всё гораздо проще. Я просто повторял эту фразу каждый раз, выходя на балкон в последние две недели.

Обаятельная улыбка вместе с неплохой шуткой. Марикет Хирзерис отлично знал, как расположить к себе собеседника, даже когда все обстоятельства складывались против него. Впрочем, опять же, это мало что меняло.

— Тогда, полагаю, вы догадываетесь о цели моего визита.

— Разумеется, — его улыбка стала печальной. — Вы здесь для того, чтобы меня убить.

Поразительно, насколько непросто закрыть мелкие дела и данные обещания перед большим походом, особенно когда раз за разом наваливается что-то новое. Я не мог разорваться на десять лордов Викторов поменьше, чтобы решить все накопившиеся проблемы, так что пришлось идти по ним избирательно. И посещение Ноарталя стояло если не в самом начале списка, то точно одним из первых пунктов.

Мне всё ещё совершенно не хотелось влезать в местные разборки на тему престолонаследия, крови и чести. Но так уж вышло, что свой выбор я сделал пару месяцев назад, и теперь пришло время сдержать данное слово. Беды разваливающейся на куски альвийской империи в далёком мире на время стали моими бедами, а её несчастные жители — моими подданными. Альвы, люди и все остальные, в общей сложности — порядка пятидесяти миллионов разумных. Тень Полуночи сегодня не укрывала Ноарталь, как делала это однажды — столетия назад. Но и это досадное недоразумение я тоже планировал исправить.

Как только разберусь с основной назревшей проблемой.

— Вам не стоит бояться, — проворчал я. — Пока что.

— Прошу прощения?

— Я не планирую вас убивать, лорд Марикет. Живым вы будете гораздо полезнее — при условии, что мы договоримся.

— И каковы условия? — любезно спросил он.

— Публичное покаяние. Признание в сокрытии смерти императора Кайдроса и узурпации власти. Немедленный уход с руководящего поста, и, разумеется, полная поддержка законных наследников.

Вроде ничего не забыл. Это был приемлемый, но далеко не идеальный вариант. Марикет принимал роль козла отпущения, и большинство его союзников-лордов избегали правосудия, а противники так и вовсе укрепляли позиции. С другой стороны, это невероятно облегчит дело для Энвина и Эйвин, обеспечит бескровную передачу власти. Все вопросы и претензии к наследникам будут сняты, а у меня станет на одну головную боль меньше.

При таком раскладе жизнь бывшего первого министра оказывалась в руках детей Кайдроса, и что-то мне подсказывало, что они не проявят к нему милости. Впрочем, Марикет как минимум мог выторговать жизни своих близких, поделившись ценной информацией, а то и оттянуть момент собственной казни почти до бесконечности.

Если близнецы не пойдут на принцип — тогда его ничего не спасёт. Но это тоже будет не моя забота.

К моему удивлению, Марикет Хирзерис не выглядел шокированным или разгневанным — лишь слегка огорчённым. Нет, скорее даже разочарованным.

— Позвольте спросить, лорд Виктор, какова альтернатива вашему предложению?

— Пересмотр моих изначальных планов, — сухо сказал я.

— Вот как? — сказал первый министр, неторопливо поднимая вверх пустые ладони. — Я навёл о вас справки, лорд Виктор. Вы не убиваете безоружных. А я, так уж вышло, совершенно не вооружён. На мне нет боевых артефактов, охрана не поднимется сюда, даже если услышит шум. Мои силовые резервы опустошены, я попросту не могу причинить вам вреда.

— И вы рассчитываете, что из-за этого я развернусь и уйду?

— Или хотя бы не разорвёте меня на куски ближайшие пять минут. Позвольте высказать вам моё предложение?

— Пять минут, — сказал я. — Время пошло.

И снова эта улыбка — обаятельная и самую малость снисходительная.

— Вы верно заметили, я для вас куда полезнее живым. И поверьте, на текущей должности эта польза будет лишь преумножена. Все мои ресурсы, все связи — всё пойдёт на поддержку Полуночи. Я понимаю ваше желание усадить на трон Энвина — он юн и легко поддаётся влиянию извне. Но императоры имеют обыкновение быстро взрослеть, и вскоре старые клятвы окажутся не так уж прочны. К тому же, осмелюсь заметить, лорд Виктор, вы и сами молоды — и явно предпочитаете прямые действия вместо тонкого искусства государственного управления. В Ноартале вам понадобится опытный советник, а не тот, кто будет спотыкаться на каждом шагу.

Я выслушал тираду альва, не меняясь в лице — и выждал пару секунд, чтобы убедиться, что он закончил.

— «Тонкое искусство государственного управления»? — медленно переспросил я. — Я тоже навёл о вас справки, лорд Марикет. Только за последние два года в Каэллуме и трёх других крупных городах по вашему прямому приказу были жестоко подавлены четыре восстания и девять гражданских протестов, семь из них — безоружных. Тысячи жертв — это вы называете «тонким искусством»?

— Протесты имеют обыкновение перерастать в бунты, лорд Виктор, — мягко сказал первый министр. — Жестокие и бессмысленные. А бунты — в революцию. Лучше быстро подавить их малой кровью, чем позволить пролиться настоящим кровавым рекам.

— Я бы не назвал их бессмысленными. На востоке империи голод, с юга ползёт чума. Третий налог на зерно поставил селян на грань нищеты, в то время как состояние лордов умножается. Каждый из них собирает личную армию — пока имперское войско месяцами сидит без оплаты. За два года было проиграно три войны! Какие ресурсы вы собираетесь мобилизовать на поддержку Полуночи, лорд Марикет? Ввести новый налог, казнить ещё пару сотен бунтовщиков? Не пройдёт и десяти лет, как Империя Шести Львов распадётся на горстку грызущихся между собой частей, и это снова станет моей проблемой.

Марикет Хирзерис больше не улыбался. Он всё ещё хорошо скрывал злость, но высокомерию на его лице мог бы позавидовать сам Альхирет.

— Я ожидал от вас большего, лорд Виктор. Вы всерьёз полагаете, что слепой юнец на троне что-то изменит? Даже с вашим покровительством его сожрут, не оставив и косточки.

— Может и так, — спокойно согласился я. — Но между вами и Энвином есть одна существенная разница.

— Какая же?

— Ему я дал слово.

Первый министр дёрнулся, словно собирался возразить, но в итоге ничего не ответил — лишь продолжал стоять с поднятыми руками и застывшим лицом. Спустя секунды три я окликнул его, а затем шагнул вперёд и протянул руку — палец прошёл сквозь грудь альва, не встретив сопротивления.

— Иллюзия! — пискнула астральная Лита с моего левого плеча. — Второй уровень, если не первый — даже я не догадалась!

— Блеск. Как думаешь, где оригинал?

— Должен быть неподалёку. Иначе бы двойник не был таким убедительным.

Две минуты на то, чтобы достать золотой амулет в виде ястреба и задать правильный вопрос. Артефакт задумчиво покрутился вокруг своей оси, прежде чем указать почти вертикально вниз и немного в сторону. Судя по тому, что клюв ястреба медленно двигался, цель отчаянно пыталась спастись бегством.

При иных обстоятельствах ей бы даже это удалось.

Я не умел читать мысли, и мог лишь догадываться, какие планы на будущее строил Марикет Хирзерис. Пытался ли он добраться до хорошо укреплённого магического «бункера» где-нибудь за городом? Хотел ли попросить убежища у одного из друзей-аристократов? Надеялся активировать портал и скрыться на другом конце Ноарталя, а то и вовсе в каком-нибудь из соседних узлов великой паутины? И что дальше? Спрятаться навсегда или только на время? Переждать бурю, вернуться с новыми силами, объявить наследников Кайдроса самозванцами и узурпаторами, попытаться вновь захватить власть?

Я лишь знал, что этим планам было не суждено сбыться.

Лошади испуганно заржали, вскидываясь на дыбы, когда на дорогу перед ними тяжело приземлилась массивная чёрная фигура с горящими глазами. «Метаморф» сделал своё дело, втягивая назад большие кожистые крылья и отдавая управление всей мощи «Зверя в лунном свете». Со спин лошадей спрыгнули изящные фигуры, синхронно обнажая клинки. Первый министр львиной империи взял с собой охрану.

Эти альвы были профессионалами высокого класса — не чета рядовым наёмникам или городской страже. Двое бойцов, за ними двое магов — быстрые, молчаливые, идеально координирующие атаку. Первому сходу почти удалось дотянуться до моего горла клинком вычурного эстока, пока второй атаковал слева, с явным намерением выпустить мне кишки. Лезвие короткого меча бессильно скользнуло по костяной броне, незаметной под шерстью, и в следующий миг боец улетел куда-то в ночь, пропустив тяжёлый удар в грудь.

Враг с эстоком тут же отступил, и уже в мою грудь врезался шоковый разряд, а вокруг начала формироваться знакомая огненная клеть. С помощью магии меня пытались в первую очередь задержать, остановить, чем нанести урон — грамотная тактика против бессмертного оборотня, вышедшего на охоту на их нанимателя. К несчастью для них, я уже был знаком с большинством подобных заклятий, и разорвал дистанцию быстрее, чем они успели придумать что-то новое. Молния не смогла меня замедлить, огонь лишь слегка опалил шкуру. Сломанные жезлы отправились в одну сторону, их владельцы — в другую. Упрямый фехтовальщик с эстоком достойно продержался около трёх секунд, прежде чем тоже потерял оружие и рухнул на землю со сломанной рукой.

Марикет не мог спастись от меня бегством — но это не значит, что он не пытался. Первый министр проявил удивительное знание узких улочек и тесных переулок Каэллума, а также недюжинную выносливость. Спустя полчаса бешеной погони я загнал его в угол — тяжело дышащего и смотрящего на меня глазами затравленного зверя.

— Вам стоило принять моё предложение, лорд Марикет, — мой голос, искажённый силой «Зверя», прозвучал как глухой рык.

— Не… походи… — прохрипел он.

— Боюсь, вы больше не можете диктовать условия.

Вместо ответа он вздёрнул левую руку — и только сейчас я заметил, что в ней он сжимал миниатюрный амулет из зеленоватого камня. Я бросился вперёд, но Марикет успел выкрикнуть пару отрывистых гортанных слов, активируя артефакт — и мне навстречу вырвалось что-то вроде призрачного зелёного облака, слишком объёмного, чтобы от него уклониться. Облако окутало меня, заставив на миг заледенеть… а затем развернулось, с той же скоростью отправившись назад, к Марикету.

— Нет! — только и успел выкрикнуть он. — Прошу, пожалуйста, не…

Но облако его не послушало, обхватив целиком, и словно впитавшись внутрь. Пару секунд первый министр просто стоял, в ужасе смотря перед собой, а затем немыслимо-резко выгнулся назад — и я отчётливо услышал, как затрещал ломающийся позвоночник. Неведомая сила гнула его конечности под неестественными углами, неумолимо выворачивала, давила, буквально сворачивала в бараний рог. При этом он оставался жив слишком долго для подобной пытки — и спустя несколько секунд безумного зрелища и душераздирающих воплей агонии, я вскинул Райнигун и оборвал его мучения.

На улицах Каэллума вновь воцарилась тишина.

— Что это было? — спросил я, подходя к горстке пепла на месте Марикета Хирзериса и осторожно поднимая с брусчатки упавший амулет.

— Я не большой эксперт по высшим смертельным проклятьям, — задумчиво сказала Лита. — Но готова поставить половину библиотеки Полуночи на то, что это было одно из них.

— И у меня к нему вдруг оказался иммунитет?

— Я думала, вы экипировали один из купленных артефактов.

Нет, оба амулета отправились Мордреду, как запасные варианты на случай, если и второй скрафченный мной браслет треснет раньше срока. Новой партии мне пока не поставили, а создавать лично решительно не было времени. Со мной не было никаких артефактов, ни купленных, ни заготовленных. Хотя, если подумать…

Я запустил руку в карман и достал назад золотой шар размером с крупную виноградину. Подарок Альхирета, обычно никак себя не проявляющий, на ощупь был совершенно ледяным — и как будто слегка гудел. Не оставалось ни малейших сомнений, что именно он обратил убийственные чары против того, кто их решил наслать. Безжалостно, эффективно и абсолютно в стиле Альхирета.

— Возможно, я бы предпочёл, чтобы меня скрутило в бараний рог, — проворчал я.

— Возможно, вы бы даже смогли это пережить! — поддержала меня Лита. — Физическое воздействие столкнулось бы с сопротивлением вашей личной силы, а действие подобных проклятий редко длится дольше часа.

Допустим, она права. И всё-таки, за этот час Марикету точно удалось бы сбежать, чтобы продумать свой следующий удар гораздо более тщательно. Существовало множество магических способов сбить врага со следа, и я не сомневался, что первый министр мог бы на время закрыться от взора моего поискового амулета. Я не желал ему столь чудовищной смерти, но и не стану плакать о том, что он не остался в живых. Увы, как бы ни было неприятно это признавать, но золотой оберег сослужил мне добрую службу, пусть и при разрешении не самой главной из текущих проблем.

Это стоило как следует обдумать, но не сейчас, а в обозримом будущем. Сейчас мне надо было найти Энвина и Эйвин, чтобы сообщить им последние новости.

— Завтра у львиной империи большой день, — пробормотал я.

— Какой?

— Первый день после ночи, когда умер император Кайдрос.

Часть старого совета лордов приняла нового императора почти враждебно, часть — сдержанно, часть — с преувеличенным восторгом, зато не возражал никто. Сложно было сказать, кто из них представлял наибольшую опасность, но все до единого знали — Энвин с сестрой находятся под покровительством Полуночи. Выжившие телохранители быстро разнесли историю о владыке ночи, что лично явился покарать изменника, и это оказало нужное впечатление. Никто не хотел рисковать и повторить судьбу Марикета Хирзериса — по крайней мере, в явной мере. Бывший первый министр говорил чистую правду, когда упоминал, что юного императора попытаются сожрать с потрохами, но хотя бы на первое время парень получит небольшую фору.

Я не присутствовал ни на похоронах Кайдроса Великолепного, ни на коронации Энвина Великодушного. У меня была более важная задача — подготовить первый в моей жизни ритуал посвящения в эмиссары Полуночи. Эйвин была рождена для этой роли, мой замок давно мечтал восстановить связь с другими мирами кроме Земли, но всё равно — напряжение было огромным.

Ритуал проходил в императорском дворце Каэллума, в одном из свободных залов, коих там было даже слишком много. Со стороны он, должно быть, выглядел буднично — мы с Эйвин сидели в очерченном кругу, склонившись и почти соприкасаясь лбами, держась за руки. Я здесь выступал просто как проводник силы, фактически провод, через который Полночь перетекала внутрь юной альвийки. Я чувствовал, как эссенция Полуночи проходит сквозь меня — её древность, её горечь, её заботу, все её противоречивые эмоции, и ни с чем не сравнимое будоражащее сочетание холода и тепла.

Эмиссара можно было назначить и другими способами. Более того, сама Полночь на пике своей силы могла бы провести обряд и без моего участия. Но это был самый быстрый, самый надёжный и щадящий метод — поскольку даже при почти идеальной совместимости оставался шанс, что избранник вечного замка немедленно сойдёт с ума. Эйвин знала, на что шла — и выдержала до конца, не издав ни звука.

Впервые за много столетий Ноарталь обрёл нового эмиссара Полуночи. Ту, что будет представлять её волю не только в Империи Шести Львов, но и в целом мире, если это потребуется. Ту, что подготовит условия для возвращения в Ноарталь тени Полуночи. Ту, что сможет поддержать брата-императора в самые тяжёлые моменты, защитить лично или обратиться за защитой к вечному замку.

Если бы только это была единственная проблема с эмиссарами, моему счастью бы не было пределов. Но дома, в гостевых покоях, меня всё ещё терпеливо ждала милая крылатая девушка, которая уверяла, что её послал ко мне сам Полдень.