Как ведьма дракона украла (СИ)

Глава 9

Филигранным искусством допроса я не владею, поэтому решила не ходить вокруг да около и выпалила:

— А кто у вас обо мне расспрашивал?

Бабка Дорина хитро глянула и затянула узелок платка под подбородком потуже:

— Вот ты же чумная бываешь, Милушка. Единственная ведьма на всю округу. Да кто о тебе только не расспрашивал! А с чего интерес?

— Да украсть меня пытались, — я притворно вздохнула, — самым злостным образом. И подозрение падает на библиотекаршу из Винника. Только это секрет, — я приложила палец к губам. Зашла с козырей, можно сказать.

— Конечно-конечно, — замахала жена старосты сухонькими ручонками. А сама губу прикусила и взгляд отвела.

Ага! Будем дожимать.

— Тех двух преступников, что влезли ко мне, мы дружным и маленьким коллективом скрутили и стражам сдали. Дядька Скит собрался им очную ставку устроить. Если все подтвердиться…

— Охохонюшки, — бабка Дорина аж присела. — Это так меня в соучастницы запишут. Нет, мне оно не надо. В общем, слушай. Когда я уходила от тебя последний раз, мне навстречу эта злыдня и попалась. Прямо возле околицы нашей. — Хм, в путевом журнале другой пункт назначения указан был. — Ну, мы с ней и разговорились. Сначала она про погоду и корову спрашивала, а потом на тебя перешла. Мол, как ведьма? Справляется? А правда, что дракон у нее есть? А я сердитая была. Не на тебя, Милушка, на козла своего старого, который труселя у девок таскает. Ну, я и в сердцах сбрехнула малость, то, что вы с крылатым иродом на дух не переносите друг друга. Ты же его такими словами ругала, когда я пришла. А еще она интересовалась, не творишь ли ты ритуалы запретные. — Я молча закатила глаза. Терпеть не могу всю эту кровушку. — Ну, я и припомнила странную черную траву у тебя на лужайке в одном месте. Вроде бы и живая, но жуткая. Да, подарочек перламутровая мне оставила на долгую память. — Так Розамунда оживилась, поблагодарила меня и в город усвистела. Если что, начальнику передай все слово в слово. Невиноватая я.

Значит, библиотекарша зашевелилась, когда узнала про траву? Меня, кстати, она тоже заинтересовала. В аккурат на том месте, где в мою тушку огнем плюнули. Я даже несколько травинок сорвала, чтобы поизучать.

Сдав воинственную жену прямо в руки старосты, я насладилась прописанным ей супругу смачным подзатыльником. Деревенские, уже настроившись на драку, недовольно поворчали и тонким ручейком потекли с моей лужайки под командные выкрики бабки Дорины.

Один Шурх не спешил уходить, а все мялся возле крыльца. Я тяжело опустилась на ступеньки, голова разболелась. Видимо, к дождю.

— Краса моя, — осторожно начал он, косясь на дракона, — что-то ты бледная.

— Комплименты ты делать мастак, — фыркнула я и потерла лицо. Спасть хотелось жутко, а еще эта неприятная ломота в мышцах. — Говори чего надо, и желательно короче.

— Зелье от блуда, — выдохнул он и зажмурился.

— Могу предложить крапиву, — проворчала я, массируя больные виски. Дракон растянулся рядом, устроив краешек морды на моих коленях. — Прикладывать к голым ягодицам каждый раз, когда начинаешь подумывать загулять.

— Кха, Милушка, — влез Вальдемар, — а вдруг ему понравится? Нет, это дело опасное. Испортишь нормального парня.

Начал колотить озноб. Дракон внимательно осмотрел мой потрясунчик желтым глазом и теснее прижался. Ступеньки натужно заскрипели.

— Ладно, что-нибудь придумаю. Через неделю. — Пообещала я взгрустнувшему Шурху. Без темных сил нормальное зелье не сваришь. — А с чего ты решил завязать? Причем так неожиданно.

— Жениться хочу, — парень пожал плечами. — На вдове Ярке. А она без зелья отказывается делить со мной жизни.

— Как я ее понимаю, — я погладила дракона по лобастой морде. — Я бы вообще «чик -и все» сделала.

Шурх вздрогнул, оперативно раскланялся и обещался заявиться через неделю. Какая-то мысль мелькнула, но растворилась в уставшем мозге.

— Шла бы ты в постель, Милушка, — сочувственно проговорил домовой. — Выглядишь и правда, не ахти.

Как вползла в избушку, не помню.

Забавно, но я заболела. Ведьма с насморком — это уже нонсенс, а тут целая простуда. Тело ломило от жара, пот застилал глаза, во рту от сухости песок на зубах скрипел. Ужас.

Как у любой уважающей себя ведьмы, у меня есть запас порошков от простуды. Но ни один не помог!

Я три дня в горячке провалялась. Изредка просыпаясь, чтобы принять очередную дозу лекарства. Вальдемар вздыхал, дракон нервничал.

Один раз я открыла глаза и увидела перед собой букет, который держал Лучик в зубах.

— Это мне? — умилилась я хриплым голосом.

Но вредина неожиданно бросил его на пол. К другим. Я с сомнением прищурилась, оглядывая экспозицию.

— Ель? Пихта? Можжевельник? Ты явно не разбираешься в цветах, — с укором прокаркала я.

Морда, просунутая в окно, насмешливо фыркнула. Тонкая струя пламени заставила меня испуганно взвизгнуть.

— Ты что творишь, крылатая напасть⁈

Но дракон в очередной раз продемонстрировал изумительное владение огнем. Ветки не вспыхнули, а только стали чадить.

— Кха-кха, — прокашлялась я. — Ты болезнь решил изгнать, или меня из кровати?

Но само назначенный лекарь на этом не остановился. Он смотался в Винник и принес… аптекаря. И, судя по страдальческому выражению морды, полет дался ему непросто. Слово — оно держит прочнее цепи. Против воли тяжело махать крыльями. Да и ноша попалась экспрессивная.

— Совсем ополоумел! — хрясь тростью по лапе, державшей старика. — Я, мало того, что не девственница, так еще и не девушка! — Хрясь. — Куда поволок⁈ — Хрясь. — У меня мазь от гангрены заказали! — Хрясь. — А там эта дурила с ценными ингредиентами один на один осталась! — Хрясь. — Куда бросаешь, чудовище⁈ Я старый больной человек! Нежно и аккуратно опусти!

Я вот на секундочку представила, как Улька с ним каждый день работает, и на душе даже легче стало.

— Здравствуйте, — я вывалилась на крыльцо, кутаясь в теплую шаль. — Извините. Я заболела, и Лучик решил…

— Глупости, — от меня отмахнулись, как он зудящего ночью комара. — Даже мои подслеповатые глаза отлично видят, что у вас не простуда, Миладия, а что-то тянет силы.

Дракон, который после бережной посадки пассажира отлетел подальше, заинтересованно подался вперед.

— Вальдемар, — несколько нервно позвала я. Ведь именно он должен был увидеть привязанную к моей ауре вещь.

— Домовой не помощник, — сочувственно покачал головой аптекарь и неспешным шагом направился ко мне. — С вашей силой, милочка, что-то не так. Вот он и сам ослаб.

— А ее просто нет, — я развела руками. — Блокировкой одарили на семь дней.

— А сколько уже прошло? — заинтересовался старик, постукивая тростью по раскрытой ладони.

Я посчитала на пальцах.

— Пятый день пошел.

— Не, не доживешь, — сухо бросил аптекарь. — Слишком сильно вещь к тебе привязана. Быстрее всего к вечеру в состоянии бреда впадешь, и все.

Домовой испуганно охнул. Но ведьмы судьбе так легко не сдаются.

— Привязана, говорите? — пробормотала я. — Вальдемар, гримуар принеси.

И точно. Стоило мне только взять книгу в руки, как на запястьях вспыхнули черные линии проклятия.

— Так-так-так, что тут у нас? — старичок вцепился мне в руку, еще и покрутил во все стороны. — Наложено давно. Лет пять точно, как. Снять, увы, не могу, не моя специализация. По рисунку очень похоже на «Вечный алкоголик». — Да ты что⁈ Я категорически отказываюсь умирать от этого абсурда! Нет бы какой-нибудь страшный мор, а то стыдно даже представить, что напишут на моей могилке! Как мне потом в глаза предков смотреть? — Так что нужно искать способного очищать вещи от чар, раз сама сейчас без магии.

Долго думать не пришлось. Лучик в два прыжка оказался рядом, стукнул хвостом мне по рукам, заставляя уронить книгу, и дунул.

— Хорошо горит, — аптекарь потер ладони. — Еще поддавай.

У меня сердце плакало, глядя, как раритет лижут языки пламени. В обычном огне он не сгорит, а в драконьем?

В какой-то момент пламя резко взвилось вверх, и по невидимым нитям устремилось ко мне. В обморок я упала раньше, чем успела заработать ожоги.

Неделька у меня выдалась богатой на чудеса. Надеюсь, это не войдет в привычку сознания регулярно отключаться.

— Милушка, — я приоткрыла один глаз, любуясь склоненными надо мной лицами и мордами, — ты как?

Нос отчаянно пытался уловить запах горелой кожи и бумаги, но коварная простуда и тут нагадила. Хотя бы руками шевелить не больно. Это не могло не обнадеживать.

— А давайте я сохраню о себе память, как о воспитанной ведьме, — прокряхтела я, аккуратно садясь. — Все равно ничего культурного в голову не лезет.

Запястья меня порадовали чистой и здоровой кожей. Никаких следов ожогов.

— Получилось? — я скосила глаза на гримур, который Вальдемар прижимал двумя руками к груди.

— Твой дракон молодец, — тепло произнес старик. — Сразу видно — любит тебя. Всю боль от снятия проклятия на себя перетянул.

— А? — я удивленно хлопнула глазами.

Аптекарь вздохнул и покачал головой:

— С новым образованием молодых ведьмочек надо что-то делать, — по-стариковски проворчал он. — Ладно, моя дурища ничего не знает, но ты…

— Извините, — пискнула я, чувствуя себя на ковре у наставницы. — У меня хищный плющ конспект съел.

— Студенты, — ностальгически протянул аптекарь и стукнул тростью о ступеньку. — Вы никогда не меняетесь. Помнится, мне как-то один парнишка доказывал, что курсовая работа сама взяла и отрастила ноги, чтобы сбежать. Мда. Ее потом, между прочим, отловили под лестницей, где нахальные листы заглядывали под юбки ученицам. Потому что нечего было на формулу призыва капать кровью из пораненного пальца. О чем это я? Ах да. Любящий дракон у своей спутницы физическую боль забирать умеет. — Стальной демонстративно стал смотреть по сторонам. Жалко, насвистывать мордой неудобно. — Так что радуйся — рожать ты легко будешь.

— Ик⁈ — возмутился Лучик.

— Какие дети? — я чуть не отправилась обратно в бессознательное и спокойное.

— Девочки-ведьмочки, — он показал тростью на меня и затем перевел ее на ящера: — Мальчики-драконята. В вашей паре только так. А что ты хотела? Дракона для баловства завести? Так не получится.

— Грау! — Лучик сердито шлепнул хвостом.

— А почему он не оборачивается? — аптекарь заинтересованно покосился на меня.

И не расскажешь сразу пожилому человеку всю историю. Вдруг сердце не выдержит? Или еще хуже — тростью огреет.

— А вы случайно не знаете, что такое «свобода, поделенная пополам»? — заискивающе поинтересовалась я.