Как приручить дракона 4

Глава 1 Конфлюэнция

В истории про графа Монте-Кристо мне больше всего нравится часть, где Эдмон Дантес сидит в замке Иф. Я даже пару раз перечитывал именно ее, только эти несколько глав, не углубляясь дальше в историю изощренной мести. Казалось бы — человек оказался в ужасных обстоятельствах, он заключен в тюрьме, предан друзьями, разлучен с любимой, потерял счет времени, находится на грани сумасшествия… Что тут вообще может понравиться? Ответ для меня всегда был очевидным: у Эдмона нашелся аббат Фариа, который помог ему употребить время заключения с максимальной пользой.

По сути, из простого, пусть и перспективного, моряка Фариа вылепил графа. Аббат обучил Дантеса куче полезных вещей: иностранным языкам, наукам, этикету, умению мыслить стратегически, а еще — упорству и целеустремленности… Пока они занимались тяжелым, изнурительным физическим трудом, копали дьявольски длинный подземный ход долгими-долгими месяцами, то не забывали и об интеллектуальном развитии. Извлечь максимум даже из самой страшной ситуации — вот чему меня научил Монте-Кристо! По большому счету, эта часть — не баллада о мести. Это — педагогическая поэма. Иногда, во время тяжкой болезни, я вспоминал замок Иф и этих двух несломленных узников и… И шел вести уроки, несмотря на адские боли, и брал в библиотеке очередные исторические монографии давно забытых ученых, и принимался за гимнастику, хотя сильнее всего хотелось просто лечь и страдать. У аббата Фариа было сокровище кардинала Спада, у меня — всегда были дети. Когда есть ради чего держаться, не потерять облик человеческий в самых диких условиях гораздо легче.

Но теперь, когда я сам оказался в ситуации, похожей на книжную, почему-то никакого желания заняться саморазвитием не возникало. Может быть, времени еще мало прошло? Вот отсидел бы годик, глядишь, и йогой бы занялся или отжиматься бы стал две тысячи раз… А я-то тут — всего ничего. Может — сутки. Может — чуть больше.

Да и аббат Фариа из-под земли вылезать не торопился. Потому как никакой земли тут в наличии не имелось: каменные стены, сырые и холодные, каменные же пол и потолок — все это у кого угодно отобьет охоту делать подкопы… Кроме сырого камня тут имелась кровать из неприятного на ощупь пластика, поролоновый матрас, пластиковое же ведро, в которое предполагалось испражняться, пластиковый рукомойник для гигиенических процедур. Попить можно было тоже оттуда — из рукомойника. Для этого на его крышке оставили одноразовый пластиковый стаканчик. Больше ни на что тут места не хватило бы, даже если очень сильно постараться и захотеть. Каморка три на два метра — особенно не разгуляешься, ни в прямом, ни в переносном смысле.

Помимо воды в рукомойнике тут горел свет, и это я решил считать жирным плюсом. Свет исходил из небольшого стеклянного многогранника на потолке и имел явно магическое происхождение. Неяркое голубое свечение позволяло прицельно мочиться в ведро и не спотыкаться о кровать, когда я возвращался от рукомойника или от двери. Зачем я ходил к двери? Ну, так исключительно для того, чтобы понять, когда ко мне заявится кто-то из тюремщиков. Зачем мне тюремщик? Чтобы вытрясти из гада всю душу, однако!

Это ведь только в кино всё сложно. Долгие расследования там, таинственные тайны… С наркодилерами в Вышемире все получилось очень просто: берешь за жабры крайнее звено цепочки, выуживаешь из него наводку на шишку чуток повыше рангом, добираешься до него, тоже хватаешь за жабры — и идешь до самого верха, пока не добираешься до главного рептилоида.

Один раз получилось — почему не должно было получиться снова? Я мечтал сожрать мерзавца, который упек меня сюда. А еще — я мечтал сожрать того чинушу, который росчерком пера заставил Гутцайт отправить меня на курсы повышения квалификации в Минск. Это ведь безумие: отрывать педагога от учебного процесса перед губернским этапом олимпиад и посылать в столицу слушать лекции людей, которые от школьного образования далеки более, чем полностью!

Честно говоря, мне теперь казалось, что в этом имелся злой умысел. Кто-то специально выдернул меня из Вышемира, где я чувствовал себя как рыба в воде… Выдернул — и украл. Кто-то довольно могущественный и уверенный в своих силах. Нужно быть очень, очень уверенным в себе, чтобы меня украсть. В конце концов — полгорода уже знало, что я работаю с Сыскным приказом, служил в Поисковом и в свободное время бью тех, кто обижает детей. Историю с «Рассветом» и подпольными боями раздули до небес, ко мне даже телевидение в гости приезжало. Передача «Земское утро», рубрика «Живет такой парень».

А тут решил от общаги, где нас, педагогов, разместили, с ветерком до Жданович добраться, вызвал такси, сел в машину — и вуаля. Однако, приехали! Полная темнота, а потом — каменный мешок, кровать, ведро, рукомойник. Зачем ехал в Ждановичи? Так там Машевские проживают — Броник и Мечик, родственнички мои по материнской линии… Интересные дядьки, они на дуэль мою приезжали смотреть в усадьбу Волк-Ланевских. Вряд ли эти двое меня подставили, по крайней мере — я не мог в это поверить. Мы ведь один раз успели встретиться в Минске, пока я был на курсах, пили кофе, знакомились. Они мне понравились, если честно. Мы обсуждали очень интересный проект, совместный, который предполагалось развернуть в моем домене в Горыни. Их вложения, моя территория и прикрытие.

Зачем им меня красть, я и так к сотрудничеству открыт? Тем более — с родичами. Их у меня тут настоящий дефицит, так что целых два веселых-энергичных дядьки — это просто находка. Для них я тоже был находкой: юридика — это значит экстерриториальность, а для бизнеса сие — как варенье для мух.

Так кто меня все-таки украл? Да кто угодно! Я перешел дорогу куче сильных мира сего за эти полгода, а где проживаю и чем занимаюсь — не скрывал. В общем-то, надежда как раз и была на то, что враги проявят себя сами, подставятся, а мы с драконом их сотрем в порошок. Вот они и проявились!

Лежа на кровати, я пялился в потолок, на магический светильник. Кое о чем он мне говорил. Например — о том, что магия тут в ходу, никаких запретов на нее нет и уважают ее тут гораздо больше, чем электричество. Источник света вполне мог считаться массовым изделием, попросту — мануфактурным артефактом. Уж штамповку от штучной работы я отличу! Встав в полный рост, я присмотрелся к светильнику и разглядел даже циферки на одной из граней, которые обозначали номер и серию, и сокровенную надпись: «Sdelano v Rossii». Скорее всего — я находился на территории большой Родины…

Только от этого намного легче мне не стало: родина у нас — действительно БОЛЬШАЯ! Но магия однозначно означает или сервитут, или юридику. Почему не опричнину? Каменная кладка — явно старинная или — стилизованная под старинную, средневековую. Кроме как в юридике, домене какого-нибудь из аристократических родов, таким никто по доброй воле заниматься не станет, то есть с вероятностью процентов в девяносто — меня выкрали аристократы. Включаем бритву Оккама — зачем плодить лишние сущности? — и получаем еще одну отсечку: это магнаты из Великого Княжества. А вот какие — вопрос уже гораздо более интересный. Грешить на Радзивиллов я бы сходу не стал: с ними у нас установилось шаткое перемирие после явления на свет Божий Николая Христофора Черного…

За дверью вдруг раздался шум шагов и я мигом спрыгнул с кровати, и замер у входа, готовясь ухватить вошедшего за любую доступную часть тела. Ан нет! В нижней части двери открылась заслонка, и на пол поставили миску.

— Кушать подано, садитесь жрать пожалуйста, гы-гы-гы! — грубым голосом проговорил некто и заслонка задернулась.

— Василий, чтоб тебя, Алибабаевич! — покачал головой я, явно услышав фразу из одного культового советского фильма. — Мне теперь уже и в тюрьме попаданцы мерещатся, однако!

Отказываться от еды? С чего бы? Отравят? Я вас умоляю! Переварю и стрихнин, нынче я дракон, его отравить сложно… Подняв с пола посуду, я обнаружил, что она — одноразовая, пластмассовая. И ложка — такая же.

— Аббат Фариа бы не одобрил, точно. Где мой котелок с металлической ручкой, или хотя бы глиняная тарелка, из которой можно набить черепков и ковырять стены? — я постучал ногой в дверь. — Однако, требую черепки! Кровь кровавому богу, черепки трону из черепков!

Сколько я тут находился? Как долго я был без сознания? Как вообще меня вырубили? Нет, теоретически, пока я в человеческом обличье и фактически являюсь нулевкой, мне можно просто дать по башке, да. Но очнуться-то я должен был быстро? Чем-то серьезным меня приложили, точно…

Вдруг створка отодвинулась, и некто спросил:

— Че ты там сказал про черепки?

— Черепки трону из черепков, вот что! — пояснил я. — В мрачной тьме далекого будущего есть только война!

— Так, ять… За Омниссию пояснишь? — это совершенно точно был попаданец. «Вархаммер» — слишком специфическая тема, чтобы существовать тут, на Тверди.

Его голос был растерянным, он явно не ожидал встретить тут земляка и поэтому пытался проверить меня на знание вещей, совершенно точно не известных местным. Подобные нам тут не были такой уж большой редкостью, как я понял, и сильные мира сего относились к появлению гостей из другого мира (или — миров?) довольно спокойно, находя им применение. Но вот так, вживую, встретить кого-то, кто знает про Кхорна и Адептус Механикус — это было очень необычно.

— Нет в плоти истинности, только измена.

Нет в плоти силы, только слабость, — охотно процитировал я. — Привет, брат-землянин. Открой дверь, а?

— Я-а-ать, ну как так-то, а? — грубый голос явно расстроился. — Ты — второй из наших, кого я встречаю, и первый, кто шарит за Омниссию. Обидно, слушай. Первого с дыбы сняли, второй вот — в одиночке сидит. Ты, брат, пойми меня правильно, у меня и ключа нет, чтобы к тебе зайти. Я так, еду развожу… Ну, хочешь — я тебе хлебушка еще накину?

— Принеси чайку, во имя Бога-Императора, а? — попросил я. — И я не убью тебя, когда отсюда выберусь. И хлебушка тоже накинь, я против не буду.

— Ого, какие заявочки! А чего ты такой уверенный, что выберешься? — поинтересовался он. — Вроде на архимага ты не похож, да и для былинного богатыря статями не вышел…

— Потому что твой вельможный-ясновельможный хозяин мог похитить меня только по одной-единственной причине. Если бы хотел убить, то убил бы сразу, это ежу понятно. Значит, он хочет получить от меня нечто уникальное. А для этого я нужен ему живой, здоровый и лояльный, — конечно, я имел в виду инициации, что же еще? Но неизвестному любителю Вархаммера этого знать было не нужно. — Так что он точно меня отсюда выпустит, точно захочет поговорить вживую и вот тут-то я и развернусь. Так что принеси мне чайку, брат-землянин, не будь жмотом.

Почему я был таким откровенным? Почему угрожал, что всех убью? Ну а как должен себя вести человек, которого украли? Молча ждать своего часа? Так поступила бы хладнокровная тварь, да. Но, думаю, такое поведение было бы гораздо более настораживающим, чем мои угрозы.

Да и вообще — все местные с ума сходили по магическим инициациям. Магия тут — дороже денег. Все мечтают выиграть счастливый билет, а если сами слишком взрослые и уже потеряли надежду — так чтоб хоть дети… Меня страшно задолбали в Вышемире: оба почтовых ящика — и железный в подъезде, и электронный в сети — были завалены супер-дупер-жупел заманчивыми предложениями от суперд-дупер-жупел важных и богатых шишек. Они мечтали, чтобы я сделал так, чтобы их дети инициировались. А как иначе? У меня уже четыре инициации, за две четверти! Ладно — пять, считать Кузевича и Легенькую за одну — несправедливо. В любом случае, по мнению похитителей я однозначно что-то знаю!

Ничего я не знаю.

И ни один не хотел по примеру Холода отдавать своих отпрысков в шестую вышемирскую школу. Учиться с этим быдлом? Фи, моветон! Возьмите любые деньги, живите у меня во дворце гувернером, можете даже горничных сношать и с балкона мочиться, но гарантируйте, что мое чадо станет магом. Однако, шли они вальсом вдоль забора вместе со своими предложениями… Так что сомнений по поводу причин моего здесь нахождения у меня не было.

— Не убьешь, значит? — переспросил разносчик еды. — Ладно. Тоже неплохо. Я через полчасика приду, сделаю вид, что уборку делаю. Чаю тебе принесу, потреплемся за Омниссию…

Далась ему эта Омниссия! Несуществующий культ в выдуманном мрачном мире, который исповедуют марсианские техножрецы! Почему Омниссия, а не незамутненная вера в Бога-Императора или поклонение Тзинчу, например? Я прислушался: вот в чем секрет! Этот тип был киборгом — более логичного объяснения металлическому лязгу и легкому шипению я не мог найти. Аугментация не новая — вряд ли из Формации… Там-то на апгрейды денег не жалеют. Так что культ Бога-Машины ему все-таки вполне подходит.

Но наличие тут земляка, пусть и сбрендившего, — чистая удача! Кто ж мог подумать, что моя оговорка в стиле «Вархаммера» принесет такую неожиданную выгоду? Теперь сидеть и ждать было немного веселее. Киборг, конечно, не аббат Фариа, а Омниссия — не уроки иностранных языков, но, как говорил один одиозный политический деятель, имеем то, что имеем!

В миске оказалась вполне сносная еда: картошка, морковка, капуста и шматочки комбижира. Местный вертухай не обманул: принес чаю в пластиковом стаканчике, крепкого, настоящего, и хороший кусок белого хлеба, и пообещал наведаться в конце смены, потрепаться. Миску я опустошил быстро, даже вымазал хлебом, а вот чай постарался растянуть на подольше. Сидел на кровати, прихлебывал, руки грел о стаканчик.

Аббат Фариа всё не появлялся, таинственные организаторы похищения — тоже. Меня стали одолевать мрачные мысли. О чем стал бы переживать нормальный человек, которого похитили и держат в каменном мешке? Наверное, о жизни, здоровье, горькой судьбе своей. Я же не был ни нормальным, ни человеком в полном смысле этого слова, и волновался о детях. После того, как Яшу, Кузевича и Легенькую перевели в Мозырский магический колледж, мне пришлось срочно искать им замену. С географией было покончено, это понятно. Развалилась географическая команда. Мои амбиции по поводу губернской олимпиады разбились о реальность: какая геология, какой университет, если ребята — потенциальные маги? Ладно, Яшка Носов — шаман, но сути это не меняет… Вечная учительская проблема: ты вкладываешь в них всю душу, а они вырастают и уходят. Вроде и радостно за ребят — для этого и работаю — а вроде и очень грустно…

Но у меня был Кузьменок! Он внезапно хорошо показал себя на обществоведении, взял четвертое место, и у него имелись шансы войти в уездную команду. А еще — Белов, по истории, он вообще молодец — третье место! И Светикова, та самая внучка Холода. Хорошая девочка, эрудиции и абстрактного мышления ей, может, и не достает, но трудолюбия и ответственности — на десятерых хватит. И вообще — даже если на губернию не пройдем, то у нас конкурсы научных работ впереди…

— ПРИ-ДУ-РОК! — сказал дракон.

— Однако! — сказал я, удивленный и обрадованный одновременно. — Явился. Стоило в тюрягу загреметь, и он — тут как тут. А до этого месяцами ни видно, ни слышно…

— ОН? Я — ЭТО ТЫ, БОЛЬНОЙ ТЫ УБЛЮДОК. ТЫ ПРОСТО ВЫЗДОРОВЕЛ, У ТЕБЯ РАЗДВОЕНИЕ… РАСТРОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ РАССОСАЛОСЬ, ПРОИЗОШЛА ЭТА, КАК ЕЕ… КОНФЛЮЭНЦИЯ! А ТЕПЕРЬ ТЫ ПОПАЛ В СТРЕССОВУЮ СИТУАЦИЮ И ВУАЛЯ! ПОДСОЗНАТЕЛЬНО АКТИВИРОВАЛ СВОЙ ИЗЛЮБЛЕННЫЙ МЕХАНИЗМ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ. КАК ВИШНЕВЕЦКУЮ ТРАХАТЬ — ТАК ЭТО САМ, А КАК БОШКИ ОТКУСЫВАТЬ — ТАК ПОДАТЬ СЮДА ЛЯПКИНА-ТЯПКИНА, СИРЕЧЬ — ПЕПЛА! — начал брюзжать по своему обыкновения дракон.

Я ничего не ответил, просто — допил в два глотка чай, поставил миску и стаканчик на крышку рукомойника и улегся на поролоновый матрац. А потом закрыл глаза, выдохнул и — пуф! — оказался в Чертогах Разума. Раз уж активировать механизмы психологической защиты — почему бы не делать это до конца?

— Однако, здравствуйте, — я помахал рукой дракону и Гоше.

На сей раз все это выглядело как ротонда посреди зеленой лужайки, границы которой терялись в небытии. Гоша — гладко выбритый, худой, в вечной «оливе» — сидел на лавочке, прислонившись спиной к одной из колонн, Пепел — зеленый, в цвет этой самой «оливы», большой и страшно красивый, в позе удава из мультика — расположился тут же, под крышей ротонды, подпирал кончиком хвоста подбородок и пялился на меня своими янтарными глазищами.

— Даже не думай, — сказал Гоша. — Как только ты начнешь превращение — на тебя начнет действовать магия. Не смей выбивать двери и устраивать там Варфоломеевскую ночь. Это не метод! У тебя нет фактов для анализа! Ты не знаешь, где находишься, кто твой враг и вообще…

— … И ВООБЩЕ, ЕСЛИ ПРЕВРАЩЕНИЕ БУДЕТ ПОЛНЫМ, И МЫ НЕ ОГРАНИЧИМСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИПОСТАСЬЮ, ПУСТЬ И В МАКСИМАЛЬНОМ ЕЕ ВАРИАНТЕ — ИМАГО, ТО НАМ ПЛЕВАТЬ БУДЕТ НА МАГИЮ. ОТКРЫВАЕТ, ЗНАЧИТ, ЭТА ПСИНА ДВЕРЬ — А ТАМ ДРАКОН! ТО-ТО ОН ОБРАДУЕТСЯ! А ВООБЩЕ — МОЖНО НАФИГАЧИТЬ ОГНЯ В ОТВЕРСТИЕ! — предложил дракон.

— Себе в отверстие огня нафигачь, — предложил Гоша. — Деятель. Вон к чему твои выбрики привели: сидим теперь все втроем в одной камере! Топорно работаешь, ящерица!

— Что-то вы развоевались, — примирительно поднял открытые ладони я. — Предлагаю компромисс. Действовать будем аккуратно, но жестко.

Интересно: тут я выглядел как настоящий щеголь, в том самом костюме за две тысячи. Забавные выверты подсознания!

— То есть, ты продолжаешь подставляться? — скривился Гоша. — Ловля на живца? Будешь сидеть и ждать в камере? А как же дети? Яся? Поместье? Рикович? Надо бежать — и быстро. Используй этого любителя Омниссии, он уже на крючке! У тебя есть что ему предложить. В конце концов — он с твоей планеты!

— Рикович? Вот уж о ком я волнуюсь меньше всего! — фыркнул я. — Яся — да. Яся — это аргумент. Волнуется, наверное. Но — сбежать отсюда и не выяснить, что за бес меня украл — это будет опрометчиво. Таких врагов в тылу оставлять нельзя. Дети… Эх, позанимают гимназисты все места, что делать! Но, в конце концов, я и так должен еще десять дней квалификацию повышать! Кстати, ребята, а сколько я…

— ДВАДЦАТОЕ ЯНВАРЯ, — пояснил дракон. — СУТКИ ТЫ БЫЛ В ОТКЛЮЧКЕ. И Я СКЛОНЕН ДУМАТЬ — ТЕБЯ ШИБАНУЛИ ПО ГОЛОВЕ КАКИМ-ТО МОЩНЫМ АРТЕФАКТОМ, ЧТОБ НАВЕРНЯКА. ФИЗИЧЕСКОЕ И МЕНТАЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ — ДВА ПО ЦЕНЕ ОДНОГО… ОНИ ВСЕ ЕЩЕ НЕ ЗНАЮТ, С КЕМ ИМЕЮТ ДЕЛО, И ПОТОМУ ПЕРЕСТРАХОВЫВАЮТСЯ.

— Однако, хреново перестраховываются, — усмехнулся я. — Что ж, решено: курсы у меня в печенках. Лучше я здесь посижу, на вас погляжу. Десять дней? На седьмой день я устрою им тут Содом и Гоморру. Если главный негодяй не объявится.

— Не надо Содом, — попросил Гоша. — Это как-то не по-христиански.

А Пепел заржал, скотина чешуйчатая, и огонь с дымом поперли у него из ноздрей.