Качели Отшельника

Обычный день

Игорь работал с упоением. Его остро отточенное мачете бешено мелькало в зарослях тростника. Аккуратно поваленные стебли растений ровной полосой тянулись за ним на сотни метров. Ноги часто проваливались в неглубокие ямы, и тогда вода поднималась почти до пояса. Игорь на мгновение терял равновесие, но не падал. Все его тело подчинялось стройному ритму мелодии, звучавшей в голове. Иногда возникали какие-то неясные ощущения, но они проносились так быстро, что Игорь не успевал их осмыслить. Это не огорчало. Спасительный ритм звучал отчетливо. Движения были удивительно точными и быстрыми. Со стороны могло показаться, упади он сейчас, руки его с остро отточенным мачете высунутся из воды и, выворачиваясь в суставах, все так же точно, в трех сантиметрах от воды, будут ровными рядами срезать тростник.

Взмах. Руби! Взмах. Руби! Руби!! Руби!!! И вдруг ритм оборвался. Поднятые руки на мгновение замерли. Лицо исказила гримаса боли и недоумения, Игорь сделал шаг вперед. Обрушил мачете вниз. Удар получился слабый и неточный. Мачете выскользнуло из рук, Игорь покачнулся и упал навзничь. Вода хлынула ему в рот, перекошенный криком. Липкая пелена страха заволакивала сознание. Все исчезло. Не было ни тела, ни воды, ни тростника. Все заполнила непонятная, неизвестно откуда идущая боль. Мир, состоящий из страха и боли!

Гарс, загорелый великан, который рубил справа от Игоря, тоже уронил мачете и безвольно осел в грязную жижу. Жадно ловя почерневшим ртом воздух, он ждал, когда пройдет эта внезапно навалившаяся тяжесть и боль… Повернув голову, он увидел извивающееся в судорогах тело человека. Запинаясь и падая на четвереньки, с трудом переставляя ослабевшие ноги, Гарс доплелся до Игоря, дрожащими от напряжения руками приподнял его голову и помог сесть. Игорь обвел блуждающим взглядом поле. Рабочие сидели или полулежали, опершись на стену тростника.

Страх проходил. Осталась боль и смертельная усталость.

«Спасибо», – хотел сказать Игорь, но даже не расслышал своего голоса. Гарс участливо взглянул на него и опустился рядом. Его огромные руки мелко вздрагивали.

– Старый бульдог перематывает ленту… Это всегда бывает, когда перематывают ленту… Я слышал… Сейчас это кончится… Он хороший парень… Последнюю ленту не будет так гнать…

Игорь согласно кивал головой, хотя никак не мог припомнить, о какой ленте говорит Гарс. Грязь сбегала по лицу, но не было сил поднять руку и вытереть ее. Все тело нестерпимо болело. Лицо осунулось и стало землистым.

В полукилометре от них виднелись силуэты грузовых фургонов и легковых мобилей. Где-то в одном из них мастер перематывал ленту. Казалось, что взгляды рабочих прикованы к фургонам. Сейчас «Бульдог» перемотает ленту – и все пройдет. Сейчас. Еще немного.

Из фургона выскочил человек и пустил в небо ракету.

В голове медленно возникал знакомый ритм. Руки шарили в воде, ища мачете. Боль исчезла. Гарс крупными скачками мчался на свое место.

Игорь поправил эластичные браслеты на запястьях и схватил мачете. Взмах. Руби. Руби!! Руби!!! Вновь стройный ритм неосязаемой, непонятной мелодии звучал в голове. Ритм управлял мускулами Игоря. Он ни о чем не думал. Нескрываемое удовольствие было написано на его загорелом лице. Это было великолепно – рубить тростник со скоростью в десять раз большей, чем без браслетов, по колено в воде, ни о чем не думая и ничего не ощущая.

Катушка с лентой сделала последний оборот и остановилась.

И снова навалившаяся усталость вдавила Игоря в рыхлую почву и захлестнула мутной водой. Но на этот раз он не потерял сознания, с трудом встал на четвереньки, выпрямился и, еле переставляя ноги, побрел к насыпи. По обеим сторонам от него, падая и упрямо поднимаясь вновь, тянулась шеренга грязных, смертельно уставших людей. Путь до автофургонов казался бесконечным.

«Бульдог» завел мотор одного из них, съехал с насыпи и осторожно двинулся навстречу шеренге людей. Фургон приближался медленно, очень медленно. Через ветровое стекло было видно сосредоточенное, угрюмое лицо мастера. Он отчаянно крутил баранку, но огромная машина каждую секунду заваливалась то на один, то на другой бок, грозя окончательно перевернуться. Его никто не просил выезжать навстречу. Это строго запрещалось. Но он все-таки выезжал.

«Скорее стиралочку, – думал Игорь, вспоминая, что вчера рассказывал ему Гарс. – Стереть эту боль. Скорее стереть».

– Однажды я выиграл пари, – сказал Гарс. Он рассказывал эту историю каждый день, подходя к фургонам, всем, кто был рядом. Но на другой день ничего не помнил и начинал все сначала, потому что сегодня не существовало для завтра, так же, как вчера не существовало для сегодня… – Я выиграл пари, отказавшись от стирания усталости… Это было давно, не помню когда. Тело горело, как в огне, до самого утра. Выйти на работу на следующий день я не смог. Боль и усталость прошли только через трое суток. – Гарс выругался.

Игорь споткнулся и повис на нем, ухватившись правой рукой за пояс.

– Держись, уже скоро, – сказал Гарс, помогая Игорю встать на ноги, и добавил: – И выиграл-то всего-навсего потрепанный двухместный мобиль. Через месяц все равно выбросил на свалку.

Игорь плелся из последних сил. Хотелось сплюнуть липкую горячую слюну, но он даже этого не мог сделать.

– Нет, – Гарс крепче обнял Игоря за пояс, не давая ему упасть. – Теперь бы я не повторил этого спора ни за что на свете.

Они доплелись до машины почти последними. И им пришлось ждать. Куча грязных мачете валялась возле колеса. Гарс бросил в нее еще два.

Когда подошла их очередь, мастер легонько подтолкнул Игоря в фургон. Под ногами чавкала жидкая грязь. От спертого, вонючего воздуха перед глазами пошли разноцветные круги, стены и потолок медленно перевернулись и стали странно размытыми, колеблющимися, нереальными. Игорь упал, больно ударившись плечом об острый угод какого-то ящика. И эта знакомая, простая, обыкновенная боль на мгновение вернула ему сознание. Он встал и, широко расставив руки в стороны, пошел по коридору в душевую.

Снять с себя одежду он не смог. Впрочем, этого не делал никто. Теряя сознание, Игорь шагнул под холодный ливень душа. Ледяная вода снова вернула его в реальный мир. Он был до предела мал, этот мир. В нем существовала боль, заполняющая все тело, и «стиралочка», до которой еще нужно было дойти.

Игорь упал в липкое от грязи и человеческого пота кресло. Сбоку на гибком шланге болтался резиновый шлем с металлической сеткой. Он показался Игорю непомерно тяжелым и громоздким. Кое-как приподняв и приладив его на голове, Игорь кулаком ударил по кнопке, вмонтированной в подлокотник.

Через десять секунд процедура стирания усталости кончилась. Игорь открыл глаза и удивленно осмотрелся.

– Слазь, – яростно прохрипела огромная, но изможденная фигура. – Слазь!

Игорь снял шлем, легко приподнялся с кресла, чувствуя, с какой грацией сокращаются его крепкие мускулы, провел рукой по лицу и груди.

«Грязный, – отметил он про себя. – Откуда? Что я хотел делать? Поработать один день с Гарсом?»

– Гарс, мы рубили с тобой или еще нет?

– Черт его знает! Надо спросить у мастера, – Ответил тот, вскакивая с кресла. – Пошли!

Игорь вдруг почувствовал безотчетный стыд. К счастью, это чувство прошло почти сразу же. В чем причина такого состояния, он не знал… Не мог вспомнить… Ага! Может быть, в том, что «стиралочка» вместе с усталостью и болью стирала из памяти все, что было с человеком с того мгновения, как он утром защелкивал на запястьях эластичные браслеты, и до того момента, как он вставал с кресла после процедуры стирания.

– Гарс, что со мной было? Я ничего не помню!

– Я же предупреждал тебя.

– Гарс, я ничего не помню. Это унизительно и страшно.

– Ерунда! Зачем помнить все это? Так лучше. Кажется, только надо начать работу… а она уже кончена – И Гарс громко и искренне рассмеялся.

Они пошли к насыпи, разбрызгивая черные капли и обдавая друг друга фонтанами мутной воды.

– Неужели это наша работа? – удивился Игорь, показывая рукой на длинные ровные ряды срубленных растений.

– Наверное, наша, – ответил Гарс. Но в голове его не чувствовалось уверенности. – Порядочный кусочек отмахали, не правда ли? А теперь по паре рюмок. Как ты?

– Это принято? – Игорь пожал плечами.

– Просто это приятно. Так делают все. И если уж ты направлен ко мне, то и делай, как я. А я, как все.

– Ну хорошо. По паре, так по паре.

– Я уверен, что тебе понравится быть в нашей шкуре. А то, что ты рассказывал вчера… – Гарс презрительно покачал головой. – Это неинтересно. Мы не знаем неприятного. Вот так-то…

– Каким же образом ты узнаешь приятное?

– «Стиралочка» все знает. Она не может ошибиться. Меньше думай, больше ешь! – И Гарс рассмеялся, довольный своей остротой.

Пока они шли к насыпи, вереница людей растянулась по всему полю. Вереница сильных, довольных, улыбающихся, забрызганных с ног до головы грязью людей. Солнце перевалило за зенит, щедро отдавая им свои живительные лучи. А они воспринимали это как должное. Как что-то само собой разумеющееся и обыденное.

Фургон-душ был битком набит хохочущими и орущими людьми. Игорь и Гарс решили подождать и развалились на песке. Особенно торопиться было некуда.

– Твои планы на сегодня не изменились? – спросил Гарс.

– Как они могут измениться? Я же здесь ничего не знаю.

– Сначала поедем в Пале-Ройль?

Игорь согласно кивнул.

– Ты каким будешь играть?

– Для начала вместе с тобой, конечно.

– Значит нападающим! Интересно, сколько я сегодня забью?

– Ты про «Флорину»? – спросил, подсаживаясь, один из рабочих.

– Ну ее к черту! Плевать мне и на «Флорину» и на «Ройс». Забивать голы! Вот это да! Помнишь, как мы разгромили «Сонтик»? Шесть – один! Помнишь?

– Нет, Гарс, не помню. И ты не помнишь, – ответил рабочий.

– Ну как ото не помню. Шесть – один…

– Гарс, в тот вечер мы пользовались «стиралочкой». У тебя так болела голова. Этот матч тебе потом Фигеролла рассказывал.

– В общем, какая разница. Все равно мы их разгромили. Пойдем в душ. Там, кажется, стало свободнее.

– Пойдем, – согласился Игорь, вставая. У него было какое-то странное чувство собственной внутренней опустошенности. Или это чувствовалось в других? Все и всем здесь довольны! И, кажется, для этого есть основания. Почти за сутки пребывания на Сатке он ни разу ни видел огорченного, удрученного или просто печального лица. Лишь иногда едва заметное выражение стыда и неуловимой брезгливости. Но и то, если бы он сам сейчас не испытал этого чувства, заметить подобное выражение он едва ли смог бы.

– Игорь! – крикнул ему Гарс в самое ухо. – Ты что стал, как вкопанный? Душ, а потом по паре рюмочек? А! Увидишь, как это здорово.

Бросив грязную одежду в утилизатор и вымывшись в душе, они оделись во все чистое и не спеша пошли к своим мобилям.

Гарс вытащил из холодильника покрытую инеем бутылку и две рюмки. Обменявшись с ним незначительными фразами и допив вторую рюмку, Игорь пошел к своему мобилю.

Теперь что-то приятное наполняло все его существо. Это было не от вина. Ему вдруг захотелось попасть в Пале-Ройль. Забивать голы. Обнимать женщин. Что еще? Мысль работала вяло и лениво. И вдруг он понял – на какую-то секунду – ему просто страшно, что это ощущение сейчас пройдет. Надо что-то сделать. Он подошел к своей машине, полученной на космодроме в бюро туризма. Ярко-голубая, спортивного типа, она была красива… Игорь ласково потрепал ее по капоту, рухнул на сиденье и захлопнул дверцу. Голубой мобиль глухо заурчал и медленно тронулся с места. Стоянка почти опустела. Только несколько человек копошились около своих машин.

– Держись за мной! – крикнул Гарс. И два мобиля, похожие друг на друга, как близнецы, вырулили на пластиковую автостраду. Ветер свирепо рвал волосы, и было приятно. Сотни машин, обгоняя друг друга, мчались навстречу ветру. Летящая под колеса лента автострады, убаюкивающий шелест шин, ровное гудение мотора… Игорь был искренне раздосадован, когда стрелка спидометра поползла вниз и остановилась на цифре «80».

Начинался город.

Сутки назад Игорь посадил своего «Громовержца» на грузовом космодроме. Сатка – так называлась эта планета. Он уже трижды совершал сюда рейсы. Планета как планета. Люди как люди. Довольные, веселые, жизнерадостные. В первый раз ничего не поразило его, хотя он много смотрел, слушал, ходил, старался понять.

И лишь в третий раз прибыв на Сатку, он с удивлением отметил ускользавшее от него ранее. Сатка почти сравнялась с Землей по уровню развития техники. Недаром же он поведет на Землю корабль, груженный киборгами… Но ведь здесь всюду применяется ручной труд! В сельском хозяйстве, на заводах, при рытье каналов, в шахтах, горных рудниках. И это при наличии огромного количества кибернетических механизмов, использующихся в сфере обслуживания.

– Ручной труд дешевле, – объяснили ему. Но он не верил. И вот, прилетев сюда в очередной раз, он решил провести один день так, как проводят его рядовые жители Сатки. Один обычный день.

В бюро туризма ему выдали голубой автомобиль, адрес среднего саткианца и рекомендательное письмо.

Туризм здесь всячески поощрялся.

…Место на стоянке возле огромного стадиона Гарс и Игорь нашли сразу. Через несколько минут эскалатор уже поднимал их на трибуну. Огромная чаша стадиона Пале-Ройль, рассчитанная на триста тысяч человек, была почти полна.

Игорь и Гарс уселись в мягкие кресла. Гарс обвел отсутствующим взглядом трибуны. Игорь же любовался красочным зрелищем. Цветок стадиона был неповторим. Гул сотен тысяч голосов, иногда разрываемый громким свистом или выкриком. Движение ярких красок, загорелых золотистых человеческих рук. Пышные прически женщин. Мимолетные выстрелы нечаянно встреченных взглядов. Гибкие движения. Изящный изгиб шеи сидящей впереди девушки. Тонкий запах духов и сигар.

Гарс достал из ниши переднего кресла две микроскопические рюмочки и бутылку слинига. Друзья выпили.

На зеленое поле выходили футболисты. Чаша стадиона заколыхалась. Рев болельщиков потряс трибуны.

Тишина наступила почти мгновение!.

Зрители наклонились вперед. Каждый нажал кнопку на спинке стоящего впереди кресла. Сотни тысяч миниатюрных пультов выдвинулись из кресел. Из специальных отсеков извлечены сетчатые шлемы. Переключатели пультов ставились в положения, соответствующие одному из двадцати двух игроков. Гарс и Игорь выбрали левого крайнего нападающего «Флорины».

– На сколько минут поставить автовыключатель? – спросил Игорь. Он во всем полагался на своего нового друга.

.– Пожалуй, на три, – ответил тот. – Пристегнись покрепче.

– Все в порядке.

Сотни тысяч шлемов прилегли к головам. Переключатели стояли в нужных положениях. Стадион приготовился к игре и замер. Судья поднес секундомер к лицу. Взмах руки. Резкий свисток.

Игорь мельком взглянул на свои бутсы. Чуть наклонился, готовый ринуться вперед. Центральный «Ройса» ввел мяч в игру. Короткая комбинация, и вот мяч уже у полузащитника «Флорины». Игорь, резко меняя направление, перемещался по своему краю, стараясь оторваться от защитников. Выгодная позиция! Бол понял и сделал прострел на левый край. Игорь рванулся вперед по самой бровке. У линии ворот он остановился и, не разворачиваясь, сильным ударом навесил мяч на ворота. Боль резанула по ноге. Подлец! На мгновение Игорь потерял сознание. Но только на мгновение. Вскочил и, прихрамывая, побежал к центру поля… Вратарь «Ройса» взял мяч и, ударяя им о землю, высматривал свободного игрока. Теперь работа нашим защитникам.

Трудно играть с «Ройсом». Могут сломать ногу незаметно и красиво. Хорошо, что Энн не соглашается ходить на стадион. Э-э-энн!

Атака. Мяч задел защитника. Вратарь отбивает мяч, а второй защитник сильным ударом посылает его вперед. Игорь оттягивается ближе к центру. Чуть заметное приятное покалывание в затылке и в висках, там, где в череп вмонтированы миниатюрные генераторные датчики.

Игорь удивленно посмотрел вниз на поле. A-а… Это сработал автоматический выключатель. Мысли и чувства левого крайнего нападающего «Флорины» больше не поступали в мозг Игоря.

– Ну, что, Игорь, будем играть левым? Гол почти был. И откуда выскочил этот защитник? Надо было взять чуть-чуть левее.

– Надо было взять чуть-чуть левее, – как эхо отозвался Игорь.

Гарс снова включился в игру. Игорь немного помедлил. Огляделся. Через ряд, ниже и чуть левее, в кресле корчилась молодая женщина. С поля на носилках уносили нападающего «Ройса». Женщина, наверное, играла именно его.

– Не завидую ей, – раздалось слева. Обрюзгший немолодой человек перегнулся через ряд и крикнул: – Да выключите же вы ее! Эй, кто там рядом!

Вокруг раздавались нелепые для постороннего наблюдателя выкрики, вопли, сопение, ругательства Люди дрыгали ногами, руками, головой, приглушенно стонали и хохотали.

Игорь отстегнул ремень кресла и, упав вперед, повернул ручку на пульте женщины. Она тотчас же перестала корчиться и кричать, но через мгновение заплакала. Безудержно и страшно.

Игорю показалось, что его сейчас вырвет. Надо выйти. И женщине надо выйти.

– Включи «стиралочку», дура! – крикнул сосед Игоря.

По-видимому, женщина воспользовалась его советом, потому что внезапно замолчала.

– Новичок? – спросил парень у Игоря, глянув в его позеленевшее лицо. – Ер-рунда! Играй и все пройдет. Выбраться отсюда все равно сейчас невозможно.

Комок злости и отвращения подкатил к горлу. Злости еще совершенно неясной, абстрактной, ни к кому в частности не обращенной. Сосед испуганно посмотрел на Игоря и ударил кулаком по кнопке его пульта… Игорь снова был на поле. Азарт игры усиливался. Гол в ворота «Ройса» назревал. И вот он, этот момент! Игорь ворвался в штрафную площадку, буквально волоча на себе двух защитников, и пробил в дальний нижний угол ворот. К нему подбежали игроки «Флорины», понесли на плечах.

Половина стадиона захлебывалась от восторга. Половина угрюмо сплевывала в сторону и молчала.

Первый тайм кончился со счетом один-ноль в пользу «Флорины».

Зрители, удивленно оглядываясь, приходили в себя. Возникали споры. Вскоре стадион загудел, как гигантский растревоженный улей. Какой-то мужчина вел-к выходу женщину. Ей было дурно. Она то и дело хваталась рукой за грудь. Мужчина был зол и что-то сердито говорил ей. За ними пробирался заплаканный мальчишка и нудно гнусавил: «Я не хочу из-за тебя уходить. Не хочу… Не хочу…» Стадион блестел тысячами стаканчиков и рюмок. Гарс выпил еще одну и теперь жевал бутерброд.

– Я, пожалуй, поиграю еще центральным, – сказал он. – Не может быть, чтобы он не забил гола.

– А мне нравится этот крайний, – заявил сосед слева. – Он слишком часто вспоминает свою Энн. Может, узнаю что-нибудь интересное. – И он смачно захохотал.

Игорь был оглушен. Кто он? Левый крайний? Ведь он, Игорь, только что был там, на поле. Он жил мыслями и чувствами этого человека. Ему захотелось увидеть Энн. Что представляет собой эта женщина? Он любит ее? Кто он? Тот, что на поле, или здесь, на трибуне? Думать о женщине, которую никогда не видел и не увидишь…

– Игорь, выпей, – сказал Гарс. – Меньше думай, будет лучше.

Да, да. Знакомая, успокаивающая, все оправдывающая фраза. Меньше думай! А если мозг не может переварить всего, что происходит вокруг? Здесь, на стадионе. Там, в зарослях тростника. Нет, не в этом. В головах людей… Обидно. Обидно, что этот измочаленный сосед слева будет знать об Энн… Но ведь это не из-за угла. Ведь левый крайний «Флорины» сознательно продает свои мысли и чувства… и свою Энн. Кто же из них более омерзителен? Кто? Меньше думай. Меньше.

– Игорь, выпей! Это успокаивает. – Гарс влил ему в рот что-то обжигающее. – Ты мой гость, и я за тебя отвечаю, черт возьми!

Игорь повернулся к соседу слева. Тот испуганно подобрался.

– А у вас нет в черепе датчиков? Я бы хотел посидеть в вашем мозге.

– Игорь, включай. Ты кого будешь играть? Крайнего?

– Конечно. Мне тоже стало интересно, что он будет думать о своей Энн.

– Как хочешь, – сказал Гарс. – Забивать голы, вот это да!

Во втором тайме гол забил центральный нападающий. Но и Игорь был доволен своей игрой. Он много сделал для победы. До конца тайма оставались считанные секунды. Теперь уже ничего не изменится. Энн может быть спокойна. Ноги ему сегодня не переломали.

Матч закончился.

И снова болельщики несколько секунд с недоумением оглядывали поле и трибуны. А затем над стадионом пронесся шквал рева и свиста. Игроки «Ройса» уходили с поля, опустив головы. Зрители вскочили с мест. Некоторые уже пробирались к выходам.

– Какой счет? – извиняющимся тоном спросили у Игоря.

– А! Болельщик «Ройса»! – злорадно взревел Гарс. – Два – ноль в нашу пользу.

Парень, который спрашивал Игоря, сжался и боком нырнул в толпу. Вокруг то и дело раздавалось: «Как это было? Какой счет?»

«Болельщики „Ройса“, – грустно и чуть-чуть насмешливо думал Игорь. – Они уже все стерли. Слабоватые парни… Или в этом что-нибудь другое?.. Страх перед неприятным? Страх? Наверное…»

Эти люди ничего не помнили. Нервный шок от поражения «Ройса» оказался для них слишком сильным. В каждом кресле была «стиралочка». На мгновение перед Игорем промелькнуло лицо женщины, которая в первом тайме кричала, корчилась и плакала. Сейчас она смеялась. Чему? Лицо промелькнуло и исчезло в толпе.

Гарс и Игорь с трудом пробирались к своим мобилям.

– Говорил тебе, играй центрального. У меня сегодня два гола. А какой был второй! А! Заметил?

– Заметил, – угрюмо ответил Игорь.

– Впрочем, не мешало бы нам и пообедать. Как ты?

– Я сыт по горло. Улетаю.

– Брось дурить. Ты мой гость. Программа еще не кончена. Ты сегодня заработал много денег. Не повезешь же их домой?

– Я не помню, как работал.

– Какая разница… Этого лучше не помнить. Того, что не приносит удовольствия, лучше не помнить.

– Раньше работа всегда приносила мне радость.

– Врешь, – спокойно возразил Гарс. – Ты сегодня просто устал. Это оттого, что ты много видел. Утром все пройдет. Поедем в «Брикини». Там отлично готовят.

– В «Брикини» так в «Брикини», – сдался Игорь.

Мобили медленно выруливали на автостраду. А через полчаса Гарс и Игорь уже входили в ресторан «Брикини».

Свободных мест было достаточно. В глубине зала худенькая девушка играла что-то очень похожее на музыку Шопена. Оркестр отдыхал. Основная часть программы была еще впереди.

За огромной прозрачной стеной ресторана плескалось море. Оно было как настоящее. Ощущалось даже слабое дуновение ветра, пахнущего морской пеной. В море купались юноши и девушки. И каждый из сидящих в зале мог сделать то же, нажав соответствующую кнопку в подлокотнике кресла.

Официанты скользили по залу полупрозрачными изысканно вежливыми тенями. Один из них поднес сигары, коньяк и замер с позолоченной зажигалкой в красиво вытянутой руке.

Гарс и Игорь закурили, удобно откинувшись в креслах. Говорить не хотелось. Было очень приятно и уютно. Лишь немного раздражали мятущиеся аккорды фортепьяно.

Когда на сцену вышла певица с обворожительной улыбкой на красивом лице, они уже были готовы, – как выразился Гарс, к употреблению прекрасного.

– Ты будешь петь? – спросил Гарс.

– Нет, мне хочется поиграть на рояле вон с той девушкой.

– Ты думаешь, ее игра кого-нибудь интересует? Ее даже нет в программе.

Гарс нетерпеливо сморщился и надел сетчатый шлем, который на голове был совершенно незаметен и не портил прически. Глаза Гарса были полузакрыты. Губы шевелились в такт мелодии. Иногда он выкрикивал вслух слова песенки.

К столу подошел новый посетитель – старик с потрепанным лицом. Спросил, свободно ли место. Игорь кивнул. Старик привычно развалился в кресле. Предупредительный официант уже хлопотал возле него.

Песенка кончилась. Оркестр заиграл нервную изломанную мелодию. На сцену выскочила почти нагая танцовщица и ее партнер – высокий стройный юноша с красиво развитой мускулатурой. Гарс с плотоядной улыбкой подтолкнул Игоря в бок:

– Эй, турист! Зачем ты прилетел сюда? Изучать, отдыхать, развеяться?

– У меня был свободный день, и мне было интересно узнать, как вы живете.

– Тогда включайся на партнера. Может, что-нибудь поймешь.

Игорь взял программу, нашел индекс танцовщика и торопливо надел шлем.

В лицо ударил волнующий запах молодого женского тела. Игорь выделывал замысловатые па, держа руку на голой талии девушки. Рука медленно ползла вверх. Он почувствовал, как учащенно билось сердце девушки и упруго пружинила тугая грудь. Видел ослепительную улыбку, узкий разрез миндалевидных глаз. Да! Она была восхитительна! Танец длился долго, несколько раз повторяя одни и те же па. Игорь не замечал этого. Где-то далеко-далеко звучала изуродованная музыка.

Танец кончился.

– Джонней! Джонней! – кричали из-за столиков.

Аплодисменты. Цветы.

– Еще раз! Повторить!

Гарс и старичок старались изо всех сил.

И гармония распалась. Стало тошно.

– Попробуйте набрать индекс Джонней, – услышал Игорь чей-то голос. В четвертом кресле за столиком сидел молодой парень и потягивал через трубочку коньячный коктейль.

– Это еще зачем? – грубо оборвал его Игорь. – Какого черта меня все здесь учат?! Кто вы и зачем?

– Предположим, что я жених Джонней. И еще предположим, что я люблю ее. – В словах парня не было ни иронии, ни цинизма. И Игорь как-то сразу поверил: это действительно так.

– Что за удовольствие щупать этого… – Гарс презрительно кивнул в сторону партнера Джонней.

– Вы же не будете знать, что вы мужчина. Впрочем, как хотите.

Игорь уже изрядно опьянел, и предложение парня показалось ему очень важным и значительным.

– Я попробую, раз здесь все можно.

– Игорь, не дури, – хотел остановить его Гарс.

– Я попробую, – твердо сказал Игорь.

Потные липкие пальцы судорожно сдавили грудь. Их прикосновение было невыносимо омерзительным. Наглые голодные глаза партнера. Оскаленные рожи сидящих за столиками. Теперь он видел их отчетливо. Боже! Когда это кончится?

Музыка смолкла.

– Джонней! Джонней! – визжали вокруг.

Игоря мутило. На душе было противно и одиноко.

– Зачем ты это сделал? – с трудом выговаривая слова, спросил он у парня.

Парень нагло улыбался.

– Зачем ты это сделал? – заорал Игорь.

– Что… вам плохо? – парень продолжал улыбаться.

– Чего ты бесишься? – Гарс положил руку на плечо Игоря. – Успокойся.

– Да, да. Я должен успокоиться. – Игорь обмяк и тупо уставился взглядом в остатки обеда.

Парень за столом пил рюмку за рюмкой и не уходил.

– Я знаю, – сказал Игорь. – Это уже было. Это называлось наркотиками. Детское, безобидное занятие.

Старик нагнулся к Игорю и что-то прошептал. Игорь не расслышал и не обратил внимания. Оркестр снова заиграл. Теперь на сцене была влюбленная пара.

– А ты что продаешь? – спросил Игорь у парня. – Она – тело, а ты?

– Врешь! – вспылил парень, но тут же успокоился. – Она продает свои чувства. Но, кажется, не очень удачно. А я продаю кусочек своего головного мозга. С утра его заселяют формулами и уравнениями и задают программу. А вечером он снова чист как стеклышко.

– «Стиралочка»?

– Естественно, – парень весело кивнул. – Разве можно все это выдержать без «стиралочки?»

– А зачем?

– А есть ты хочешь? – медленно проговорил собеседник.

– Понятно, – ответил Игорь. – Надо сделать так, чтобы надел вот такой сетчатый шлем и был сыт.

Парень рассмеялся.

– Шутник ты!

– А получать только приятное, надев этот шлем, тебе не смешно? А стирать все остальное с его помощью тебе не смешно?

– Но, но, – парень выставил вперед обе руки, как бы осаживая Игоря. – Без неприятного можно жить. Без радости – нельзя.

– Радость, счастье и приятное – это не одно и то же. Кстати, как ты отличаешь приятное от неприятного?

– Это делает «стиралочка». Она все знает.

– Еще бы! Не думай! Не смей думать! И даже более того, не смей огорчаться, не смей испытывать боль, неприятное, горе. Какая трогательная забота!

– Кто ты? – спросил парень.

– Человек, – ответил Игорь.

– Ты странный.

– Еще бы!

– Ну чего ты бесишься? – оторвался от программы Гарс. – Что тебе здесь не нравится? Ты можешь получить все. Денег у каждого хватает. Не на космические путешествия, конечно. А кому они нужны, если правда все, что ты вчера рассказывал о своей Земле. Чем ты недоволен?

– Думать не надо?

– Не стоит.

– Если тебе сказали, что это хорошо, значит, это действительно хорошо?

– Игорь, ты все утрируешь. Иногда можно и подумать. Например, при выборе спиртного. Ха-ха-ха! Даже нужно. – Гарс долго хохотал над своей шуткой. Парень сидел насупившись. Старик все время пытался что-то сказать Игорю.

Наконец тот обратил на него внимание, услышав последнюю часть фразы:

– …в зависимости от желаний, фантазии и способностей каждого. А здесь все одинаково для всех.

– Что в зависимости от желаний?:– переспросил Игорь.

– Это действует субъективно в зависимости от желаний. У одного – женщина. У другого – власть. У третьего – талант. И самое главное – никто не может подсмотреть, подслушать, разделить, отнять ваше. Только ваше. Вас ведь возмутило то, что Джонней может обнять каждый?

– И это тоже, – ответил Игорь, ничего не понимая.

– Тогда возьмите. Бесплатно. Попробуйте. Первый раз бесплатно. Я найду вас завтра. О цене, если вам подойдет, договоримся позже.

Старик заискивающе улыбнулся и вложил в ладонь Игоря маленький пакетик.

– Что это? – спросил Игорь удивленно.

– Наркотик, – тихо ответил старик.

– Наркотик? Мне? Зачем?

Последние слова Игоря совпали с концом очередного номера. И их услышал Гарс.

– Что? Наркотики?! – взревел он. – Игорь, иди за полицией. Я его попридержу.

Резко перегнувшись через стол, Гарс вцепился старику в воротничок рубашки. Рюмка с коньяком упала на пол и разбилась.

– Отпусти его, – сказал Игорь.

– Подлец! Он принимает нас за наркоманов. Никогда в жизни Гарс не пользовался наркотиками. И не будет! Слышал? И не будет!

Старик задыхался. Глаза его беспомощно смотрели то на Игоря, то на Гарса.

– Отпусти старика. – Игорь сжал Гарсу руку. – Отпусти. Разберемся и без полиции.

Гарс подчинился.

– Успокойтесь, – уговаривал Гарса парень. – Сейчас будет номер, пальчики оближете.

– Иди к черту! – И Гарс угрюмо замолчал. Старик поспешно расплатился и ушел.

– Питаете врожденную ненависть к наркотикам? – насмешливо спросил парень у Гарса. Тот ничего не ответил.

– Он состоит в обществе борцов с наркотиками, – съехидничал Игорь.

– А… Я так сразу и подумал, – поддержал парень шутку.

Игорь развернул пакетик. Он был пуст. Игорь удивленно рассматривал пустую бумажку. Заметив его замешательство, парень сказал:

– В первый раз они просто испытывают. Надо сначала проверить человека. Они не дураки… Ну, я пошел. Джонней сегодня уже не выйдет на сцену… До завтра! – И он насмешливо подмигнул Игорю. Тот кивнул ему в ответ.

Домой Гарс и Игорь добрались уже заполночь. Двери коттеджа не были заперты. Слена, жена Гарса, лежала, обмотав голову мокрым полотенцем.

– Что-нибудь серьезное? – спросил Гарс, еле ворочая языком.

– Ужасно болит голова. Я смотрела прыжки с трамплина на мобилях. Этот идиот умудрился свернуть себе шею. А «стиралочки» там еще не успели установить.

– Выпей чего-нибудь.

– Уже выпила. Гарс, оставь мне чек сотни на две. Рона обещала достать «стиралочку» для домашнего пользования.

– Да? Хорошо бы ее достать. У меня тоже болит голова. А Эрнан спит?

– Спит. Гарс, он, кажется, начинает ходить на футбол.

– Ну что ж. Значит, становится мужчиной.

После этого разговора Гарс вышел из спальни жены и, захватив из небольшого бара начатую бутылку, подошел к Игорю, который полулежал в кресле, рассеянно разглядывая иллюстрированный журнал.

– Выпьем, друг. И спать. Завтра снова рубить тростник.

– Завтра я возвращаюсь на Землю.

– Брось ты дурить. – Гарс был явно огорчен. – Рано утром «стиралочка» сотрет из твоей памяти все неприятное. Ты будешь чувствовать себя новорожденным.

– Я хотел бы все это запомнить.

– Пей!

– Я выпью, но завтра… вернее уже сегодня, я возвращаюсь.

Гарс захохотал и, опрокинувшись навзничь на диван, громко захрапел.

Игорь сидел рядом и мелкими глотками пил вино.

Почему? Что? Зачем?

Работу здесь сделали изнуряюще трудной, изматывающей, чтобы одно воспоминание о ней вызывало страх, чтобы только всемогущая «стиралочка» позволяла выдерживать все это. И то, что могут делать машины, делают люди, сами становясь машинами.

Не надо думать! – вот основной принцип этого могущественного, красивого, блестящего, оболванивающего мира. Он дает все… почти бесплатно. Все, что бы ты ни захотел. Он оберегает тебя от всяких неприятностей, от несчастий, от горя, от болезней и слез. Правда, он не дает взамен счастья. Он заменяет счастье просто приятным. Но зато вся, вся жизнь заполнена только приятным.

Одному подсунули красивое, стройное, теплое, живое женское тело; другому возможность забивать голы; третьему мнимую и в то же время такую осязаемую власть над другими; четвертому талант певца или математика… пятому, шестому… миллионному… Почти бесплатно… Взамен только кусочек памяти. Раз, два, три… месяц… год… всю жизнь. По маленькому кусочку. И они забыли все. Им оставили только страх. Страх, чтобы не вздумали отказаться от приятного, от только приятного.

Они довольны. Они не счастливы, они просто довольны.

Гарс встал рано утром и, убедившись, что Игорь действительно исчез, искренне огорчился. Многое из воспоминаний вчерашнего дня было малоприятным или совсем неприятным.

Он едва дождался, когда откроется «общественный пункт стирания». После «стиралочки» он на мгновение испытал какой-то безотчетный стыд. К счастью, это чувство прошло почти сразу же и без следа.

Гарс справился у администратора, какое сегодня число. Попытался вспомнить, – что с ним было вчера. Потом небрежно махнул рукой и сел в мобиль. Летящая лента автострады, убаюкивающий шелест шин, ровное гудение мотора. Гарс чувствовал себя всемогущим.

На плантации тростника почти все уже были в сборе.

– Здорово мы вчера разделали «Ройс»? – спросил Гарс у одного из рабочих.

– Не помню,– сухо ответил тот.

– Жаль, – разочарованно произнес Гарс. – Ну что ж, спрошу у Фигероллы.

В небе возникла блестящая, стремительно летящая в зенит точка. Это «Громовержец» покидал Сатку, возвращаясь на Землю.

Гарсу даже не пришло в голову взглянуть в этот момент в небо. Он уже переоделся и застегивал на запястьях эластичные браслеты.

Начинался обычный день.