Каан-Кэрэдэ

Примечания

Публикуемые в книге тексты приведены по первым изданиям с исправлением незначительного количества устаревших особенностей орфографии и пунктуации.

Впервые: Сибирские огни, 1926, № 1–2, январь-апрель.

Подробнее о биографических обстоятельствах, связанных с этой повестью, см. в приведенном ниже очерке Л. Итиной «Поэт, писатель, путешественник». Повесть вызвала неодобрительный отзыв М. Горького (письмо В. Итину, декабрь 1927):

«Каан-Кэрэдэ» — очерк, который Вам не удалось сделать рассказом. На мой взгляд — книга Михельса «От Кремлевской стены до Китайской» лучше «Каан-Кэрэдэ» и «Высокого пути», потому что — проще. У Вас слишком чувствуется напряжение писать «красиво». «Содержание» от этого проигрывает. К вещам и людям Вы подходите «описательно», а не «изобразительно», а еще никогда раньше вещи и люди не требовали с такой настойчивостью и с таким правом именно «изобразительности». Ведь вещи изменяются сообразно с изменением человека к ним. Картина «камлания» не ярка, фигура шамана — тоже. А — подумайте, — какая это прекрасная тема: столкновение дикаря-колдуна с чудом техники, с фактом победы разума.

В 1928 г. в «Сибирских огнях» (№ 4) был опубликован основанный на повести одноименный сценарий В. Итина; в сравнении с повестью, наиболее впечатляющие моменты были тщательно вычищены в угоду агитационной задаче. Любопытно отметить, что начальник германской кругосветной экспедиции получил здесь фамилию Эц, подобно одному из героев рассказа «Люди». В 1929 г., по мотивам повести и сценария, реж. В. Фейнберг поставил на ленинградской фабрике Совкино несохранившийся фильм «Каан-Кэрэдэ» (известен также как «Крылатый бог», «Жертвы крылатого бога»).

«Слава Небу…» — Не совсем точно цитируется (и переводится) стих. Э. По «Для Анни» (For Annie, 1849): «Thank Heaven! the crisis — / The danger is past, / And the lingering illness / Is over at last — / And the fever called „Living“ / Is conquered at last».

Pardonnez moi — Простите? (франц.).

Впервые: Сибирские огни, 1927, № 4, июль-август. В тексте учтены необходимые правки, упомянутые В. Итиным в письме в редакцию жури. (см. ниже).

«Бреве» — Здесь: летное свидетельство, от франц. brevet.

Горголь — масло для авамоторов (уст.).

Впервые: Сибирские огни, 1927, № 6, ноябрь-декабрь.

Публикация рассказа «Люди» навлекла на В. Итина и «Сибирские огни» критический залп критика С. Родова, обвинившего автора и журнал в «сменовеховстве». Уже в № 5 журнала появилось «Письмо в редакцию», где автор отметил ряд допущенных при наборе текста ошибок (повторы и пропуски фраз, редакционные замечания, принятые за часть текста и т. д.). Как отметил в письме Итин, «эти искаженные места частично использованы небезызвестным сибирским критиком С. Родовым, и без того большим специалистом по части передержек и травли». В следующем номере «Сибирских огней» была опубликована приводимая нами отповедь, подписанная двумя членами редколлегии журнала. В 1928 г. В. Итин вновь вспомнил об этом эпизоде литературной войны в статье «Критика пронзительной критики» (Сибирские огни, 1928, № 3, май-июль):

Повесть «Каан-Кэрэдэ» была расхвалена в «Советской Сибири» после ее появления. В газете напечатана глава из нее (с портретом автора, с биографией — реклама!). Затем Родов в «Неделе» «Сов. Сибири» ухитрился обозвать повесть «сменовеховской». В дни разрыва с Англией «Сов. Сибирь» напечатала (в качестве агитационного материала) отрывок из рассказа «Люди» («Высокий Путь»), озаглавленный «Большевистская подготовка». Гонорар пошел на самолет «Советская Сибирь». По Родову же основной идеей рассказа является «сладенький пацифизм».

С. А. Родов (1893–1968) — советский поэт, литературный критик, переводчик. Один из организаторов лит. объединений «Кузница» и «Октябрь», в 1923-24 гг. ответственный секретарь МАПП, в 1923-25 годах — ответственный редактор жури. «На посту», член ВАПП. В 1926-27 гг. подвизался в Сибири, где занимался организацией литературы (СибАПП, будущая группа «Настоящее») и активно выступал с критич. статьями.

Впервые: Арион, 2005, № 4 (как часть публ. Г. Суховой-Мартыновой «Л. Мартынов. Стихи и воспоминания»).

Л. Н. Мартынов (1905–1980) — видный советский поэт, переводчик, мемуарист. Литературную карьеру начал в 1921 г. как журналист в омских газетах; первой книгой стали очерки «Грубый корм» (1930). В 1932 г. в составе группы сибирских писателей был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде, осужден на три года ссылки, которые провел в Вологде. В 1939 г. вышла первая поэтическая книга «Стихи и поэмы». В 1946 г. после газетной «проработки» лишился возможности публиковать стихи, долгое время зарабатывал переводами. С 1955 г. широко публиковался, в 1974 г. был награжден Государственной премией СССР.

«Провинциальный бульвар» — «Крамольное» стих. Мартынова, опубл. в 1922 г. в № 5 «Сибирских огней»:

«Настоящее» — журнал под руководством А. Курса (1928 — нач. 1930), стоявший на напостовско-ЛЕФовских позициях; был закрыт после постановления ЦК ВКП(б) от 25 дек. 1929 г. за нападки на «великого революционного писателя тов. Горького».

«Нансен. Норвежцы…» — Цитируется (с некоторыми искажениями) вариант стих. В. Итина «В чуме» (1930).

«Сердце стучало…» — Цитируется (с искажениями) небольшое стихотворение В. Итина, включенное в «Спасение Печонкина» (Сибирские огни, 1928, № 6). Приводим его целиком:

Впервые: Вестник, 2004, № 5 (342), 3 марта (http://www.vestnik.-com/issues/2004/0303/win/itina.htm).

Л. В. Итина (р. 1926) — выпускница биологического факультета Ленинградского университета, доктор биологических наук. Более 30 лет работала в Институте физиологии АН БССР в Минске. С 1995 г. живет в США.

«Милая Лери!…» — Это примечательное письмо цитируется здесь с некоторыми сокращениями и искажениями. Приводим его по кн. В. Итина «Сибирские повести» (Минск, 2012). Читатель, несомненно, заметит в данном письме ряд мотивов, отраженных в повести «Страна Гошури»:

«16.3.1918

Милая Лери!

Я не помню, когда мы виделись в последний раз. У Вас были очень далекие глаза и почему-то печальные и это казалось мне странным, так как юноши не верят Шопенгауэру, что счастья не бывает. Сегодня Екатерина Александровна сказала мне, что Вы больны, опасно больны и волны ее беспокойства передались мне и не утихают., как волны неаполитанской баркароллы в моем сознании и в Вашем. Екатерина Александровна сама такая бледная, такая озабоченная сновидениями жизни или тем, что они по необходимости преходящи, что стала совсем пассивной и утомленной, словно мир навсегда замкнулся красным, раздражающим коридором грязноватого отеля. Я спокоен, моя воля пламенеет больше, чем когда-либо, потому что я мало думаю о настоящей жизни, но я не знаю, как мне передать мое настроение. Будем выше. Ах, еще выше!

Я живу в прекрасном доме, среди сети переулков. Шестой этаж, дали полей, чистота, свет, тишина. Мы все любим большой покой и большие бури. Сейчас я культивирую то, что можно вспомнить только из Сыкун-Ту. Когда я бываю в Третьяковской галерее, я всегда открываю что-нибудь новое, никем незамеченное, но такое, после чего невозможно и скучно смотреть на другие картины.

В Комиссариате всякие дрязги. В той Австралии, о которой мы так недавно мечтали, есть какие-то удивительные муравьи. Если разрезать насекомое на две части, то обе половинки начинают яростно сражаться друг с другом; так повторяется каждый раз, в течение получаса. Потом наступает смерть. Весь мир походит сейчас на такого муравья. Я страдаю только от одного.

Где бы мне найти друзей воодушевленных, одиноких или хотя бы только жадных, презирающих гнусное равенство! Что теперь говорят про людей? N — комиссар, X — большевик, Z — контрреволюционер. Это все; пусто.

Меня окружает скука. Впрочем, я не скучаю.

Я надеюсь, Вы скоро поправитесь и вернетесь, и мы будем встречаться. Целую Вашу руку.

Вивиан».

«Большое гала-представленье!» — В исходном тексте стих, цитировалось с искажением и пропуском слов; дано по первой публикации: Сибирские огни, 1933, № 1–2, январь-февраль, как часть главы «Ананасы под березой» из незавершенного (?) романа «Конец страха».