Изумрудная долина (СИ)

Глава 1

Надёжная мощёная дорога связывала страну Ласу с внешним миром. Сегодня, спустя более чем двести лет после великого исхода, некогда грандиозное творение пребывало в глубоком запустении. Леса «Гелеи» пленили создание древних предков, превратив дорогу в непролазную тропу. Однако каравану переселенцев двигаться по мощенному, твердому пути было гораздо проще, чем сквозь нетронутый, девственный лес. Тем более что когда караван спустился в долину и миновал внутренний залив, стали попадаться признаки былой цивилизации. Вдоль дороги появились каменные, поросшие мхом и кустарником заборы–изгороди. Они делили некогда густо заселённые и плодородные земли на участки, на которых в прошлом семьи ласу вели хозяйство. В долине реки и залива стен оказалось много. По этой причине древнее шоссе становилось единственно возможным путём. Люди, взяв в руки топоры, освобождали дорогу для продвижения повозок и многочисленных стад скота. Легкий подлесок просто вырубали, а крупные деревья для ускорения дела старались обойти. В результате движение замедлилось как никогда, но былого ропота не наблюдалось. Народ, поняв, какие богатства идут в его руки, стал весел и с энтузиазмом пробивался сквозь непролазную чащу.

Два полных дня ушло на движение. Но, испытав тяготы пути через горную гряду «Клык дракона», переселенцы, можно сказать, просто не заметили перевал, отделявший внутреннюю долину от Изумрудной, настолько незначительным возвышением он показался. Саму вершину определяла старая, полуразрушенная сторожевая башня, со ступеней которой открывался вид на новую родину. Многие поспешили увидеть владения с высоты, но то, что отрылось взору, представляло собой бескрайне зеленое море лесов и подтверждало новое название — Изумрудная долина.

Проклятие, сотни лет витавшие над её лесами, оказалось сломлено, что подтверждали все без исключения ласу, сопровождавшие переселенцев и знакомые с дурным характером долины. В единый голос они подтверждали безопасность и веселыми возгласами сопровождали бурную радость по поводу избавления их родины от несчастья. Прямо в пути ласу приносили жертвы богам, пели гимны, исполняли пляски в честь такого архиважного события. Вообще, вели себя, в отличие от угрюмых землян и сдержанных модонов, не совсем адекватно. Неудивительно, если для последних совершенно дикая местность была не в новинку, то землянам радоваться особо было нечему: их ждали тяжкий труд и радость только от его результатов.

Тропический лес Изумрудной долины практически ничем не отличался от того, через который переселенцы пробирались два предыдущих дня, ну разве что стал гуще, деревья выше, а зелень сочнее. Всё так же приходилось прорубать путь, придерживаясь древней дороги. Единственное, что можно отметить, так это богатство фауны. В отличие от лесов за перевалом, здесь среди листвы и ярких цветов летало множество насекомых всевозможных видов и расцветок. Многие походили на известные землянам виды, такие как бабочки или стрекозы, но попадались совершенно незнакомые, которых люди пугались. Особенно, если какой-нибудь жук или не пойми кто, величиной с кулак, прострекочет восемью крыльями рядом с твоим лицом в погоне за стрекозой и грохнется на повозку, начав смачно чавкать пойманной добычей. Однако страхи землян успокаивали ласу, хорошо знавших животный мир долины, где не имелось опасных для жизни человека существ, ну или почти не имелось.

По рассказам ласу, крупных животных в долине не обитало, за исключением одичавших коз, свиней, да тростниковых котов, которые держали себя пугливо, не показываясь на глаза людям. Несмотря на это, Ярослав однажды заметил удивлённую мордочку косули, с любопытством рассматривающую вторгшихся на её территорию незнакомцев.

На третий день пути Ярослав оправился от понесенных ушибов и в дурном настроении вяло выбрался на облучок повозки. Все мужчины группы были впереди каравана на расчистке дороги, и Ярослав коротал время в обществе женщин, вуоксов и старика Колтука.

Потерю сына ласу перенёс стоически, не прослезившись, но в его семье было много слез, стенаний и горя. И сам он, по всему, тяжело переживал, хотя не подавал вида. Четверо сыновей как могли поддерживали отца и утешали мать, восприняв потерю брата как жертву Богам. Земляне отнеслись к гибели товарища холодно и с некоторым безразличием, как бы говоря: «Могло быть и хуже». От этого Ярослав чувствовал себя скверно. По всему получалось, что он переживает гибель друзей тяжелее всех, а тут ещё Ольга со своей заботой, как это у неё водится, уложила в повозку на трое суток. Потому настроение сложилось вяло–тяжелое и одновременно нервное. Хотелось действовать, выплеснуть скопившуюся за время вынужденного безделья энергию в какое‑нибудь дело. Уже на третий день, чуть оправившись, Ярослав хотел двинуть своих разведчиков вперед каравана, осмотреть окрестности, найти удобные места ночевки, источники чистой воды.

По причинам, собственно известным только Олегу и Ярославу, да некоторым из представителей ласу, переселенцы двигались без передового охранения, и вообще, командиры старались кучковать людей, не позволяя отлучаться в одиночку, а если такое требовалось, то большими группами, человек по пять. Тем более что встретить двуногих в долине не предполагалось и серьёзная разведка не требовалась. Но ему не позволили. Принудили остаться в обозе именно в то время, когда не было сил смотреть людям в глаза.

И повозку, как назло, нестерпимо трясет на ухабах и недовырубленных кореньях, — не заснёшь. Одно удовольствие заниматься с Анютой–младшей, что в последнее время не часто случалось. Впрочем, у племянницы после Агерона появилось много новых приятелей подходящего возраста, и она уже не чувствовала себя столь одиноко, как раньше. Несмотря на языковой барьер, дети находили себе занятие по душе. Игры и забавы не останавливались весь долгий путь в горах. И надо признать, земляне, благодаря высокому интеллекту и крайней, по сравнению с местными общительностью, быстро занимали ведущие роли в складывающихся небольших возрастных группах. К примеру, Анюта, по причине мизерного количества девочек её возраста, собрала вокруг себя «коллектив», состоящий не только из мальчиков и девочек, семей Наростяшно и Хвурбекусов, но упорно вводила в круг людей ровесницу вуоксу и её совсем маленького брата. Командовала жёстко, порой безапелляционно, с сознанием собственного превосходства над слабо развитыми аборигенами. И те смирялись, даже более старшие по возрасту мальчишки подчинялись её авторитету, признавая статус предводителя, дочери вождя и его прямой наследницы.

Утром четвертого дня караван выбрался к полноводной реке, делившей долину на две равные части: южную и северную. В этом месте она была как нельзя широка, глубока и потому судоходна. Преодолеть её для обремененного поклажей и стадами каравана казалось нереально сложно, требовалось или искать брод, или строить плоты, благо леса на берегах в достатке. На счастье, древняя дорога привела людей к переправе и каменному мосту, перекинутому через бурные воды. Сложенный из грубо отесанных гранитных глыб, он представлял собой надёжное сооружение, двенадцать полуциркульных пролётов которого смогли выдержать века запустения. Мост, связывавший берега, в средней части имел пустой пролёт, где в прошлом размещался подъемный деревянный настил, на сегодня благополучно сгнивший. Назначение столь «редкого» устройства вполне очевидно: дать возможность прохода вверх по реке кораблям и в дополнение служить оборонительным целям.

Кажется, так просто наладить переправу через двенадцатиметровый пролёт! Бросить полтора десятка брёвен, — и путь открыт, но пришлось повозиться. На постройку переправы Олег бросил лучшие силы, и тем не менее, прошло несколько часов, прежде чем первые повозки смогли перебраться на другой берег. И нет ничего удивительного, что первым на южном берегу оказался Ярослав. Собрав группу разведчиков из не занятых в работах людей, он частным порядком, с молчаливого попустительства Олега, ушёл далеко вперед каравана. Просто не смог более сидеть на месте!

Отряд оказался собранным с миру по нитке. Из землян свободны оказались только Труба и Юля. Банула Наростяшно отпустил младшего сына шестнадцати лет отроду и трех вуоксов во главе с Уиром. Всего семь человек, одна собака и четыре лошади. За долгий путь земляне настолько привыкли к этим животным, что даже в тропическом лесу не могли представить себе идти пешком. Однако верховая езда по зарослям неудобна, и поневоле пришлось вести лошадей в поводу.

Тем не менее, маленький отряд быстро углубился в джунгли, на языке ласу — гелеи. Несколько часов они двигались вдоль мощёного пути, иногда удаляясь в стороны для осмотра местности и поиска водопоев. Здесь в самом сердце долины, в прошлом располагалось множество поселков и земельных угодий, разграниченных заборами из необработанного каменного плитняка и сложенных без раствора. Ярослав осмотрел множество таких сельскохозяйственных усадеб, в современное время полностью заросших лесом.

Типичное хозяйство представляло собой участок примерно в три четверти гектара земли, огороженное со всех сторон и имевшее одни или двое ворот. Дома хозяев располагались хаотично, без плана, но часто ближе к центральному проезду и представляли собой прямоугольник каменных стен с остатками очага в середине. Крышу, по рассказам ласу, из соломы поддерживали четыре каменных столба в центре вокруг очага. Остальные постройки, вероятно, носили временный, легкий характер из прутьев и соломы, и только для хранения продуктов и зерна абсолютно в каждом хозяйстве имелись огромных размеров глиняные кувшины, вкопанные в землю. Подобные «горшки», несмотря на время, хорошо сохранились, и некоторые из осмотренных могли быть использованы вновь.

Вероятно, в прошлом ласу выращивали много плодовых деревьев, потому что их полуодичавшие сады в изобилии встречались на участках. Яблони и вишни были хорошо знакомы землянам, но попадались необычные, совсем незнакомые растения. Одно, на вид как пальма или папоротник, имело на длинных узких ветвях кожистые шишки, которые Ярослав на свой страх и риск осмелился попробовать. На вкус они оказались похожи на ананас, только маленькие и терпкие. По здравому размышлению и осмотру он пришёл к выводу, что, вероятно, растение является родственным именно ананасу, но претерпело изменения в других условиях и в более суровом климате.

Среди одичавших садов встретили животных, ранее не знакомых не только землянам, но и вуоксам с модонами. Небольшие пушистые зверьки лакомились плодами, не особо скрываясь от людей. Круглые любопытные глазки непрерывно следили за незнакомцами, а ловкие лапки бойко собирали все, до чего могли дотянуться. Их серые полосатые тела чем‑то напоминали кошачьи, хвосты средней длины с чёрными полосками и белоснежными маковками. Лапы без когтей имели длинные ловкие пальцы, а мордочки, больше походили на обезьяньи, или даже на лица вуоксов. Те же покатые лбы и умные одухотворенные физиономии. «Уж не родственники ли Уира?» — терялся в догадках Ярослав, пытаясь подманить животное. Подружиться не получалось. Любопытные зверьки упорно сопровождали людей на переходе, но близко не подпускали, соблюдая небольшую, однако безопасную дистанцию.

К концу дня достигли невысокой горной гряды с пологими склонами, сплошь заросшими лесом. Древняя дорога, как в сказке, разветвилась в трех направлениях. Одна уходила круто на гряду; другая на восток, вероятно, к морю; а третья вдоль подошвы возвышенности шла на запад, в неизвестном направлении, к основаниям больших гор. Указателей или камня с предупреждениями, типа «налево пойдешь…», не имелось, поэтому, куда двинуть отряд, Ярославу приходилось решать, сообразуясь с целесообразностью.

Если южное горное и восточное направление известно всем куда вели, к морю и развалинам большого поселения ласу, в прошлом столице долины, то западное интриговало. Спрашивается: «Зачем мощёная дорога в горы?» Ответов может быть много, и это стоит узнать, тем более что караван выйдет на развилку дорог только завтра к середине дня, и у разведчиков есть время осмотреть подозрительное направление.

Вплоть до сумерек Ярослав вёл людей западным путём. Полосатые зверьки отстали, прекратив сопровождать людей в тех местах, где закончились тянуться по обочинам дороги ограды бывших поместий. Местность значительно повышалась, и теперь только отдельные хутора попадались на пути. Готовясь к ночевке, Ярослав послал вуоксов найти ближайший источник воды. Воины вернулись быстро, и явно чем‑то взволнованные. Ярослав уже неплохо понимал язык лесных жителей, и потому разведчики перешептывались с Уиром в стороне от командира. Видя, что скрыть причины не удастся, неформальный предводитель вуоксов предложил:

— Ногата Дхоу, тебе стоит это увидеть!

Отряд в полном составе проследовал к месту невдалеке от дороги, где на территории рядового поместья протекал ручей и имелось обычное брошенное строение. Ещё подходя к хижине, Ярослав обратил внимание на полусгнившие жерди и ветви деревьев наподобие шалаша, прислоненные к каменным стенам.

От неприятного предчувствия в груди больно екнуло сердце, но Ярослав не подал виду. Мало ли кто мог устроить гнездо. В центре постройки вуоксы показали свежее пепелище от костра. Это уже не мог быть зверь, только человек. «Но как в закрытой и запечатанной проклятием долине могли обитать люди?! Невероятно!» — думал Ярослав, ковыряя пепелище носком сапога.

— Вчера, или немного раньше, — предупредил вопрос вождя Уир.

— Как бы то ни было, людей не может быть много, — озадаченно ответил Ярослав, успокаивая себя и постепенно начиная верить в то, что говорит. — Проклятие действовало в основном на побережье, предотвращая проникновение в долину с моря. И нет ничего удивительного, что здесь, далеко на западе, сохранились поселения людей. Зона действия могла не охватывать самые дальние уголки. Впрочем, люди могли прийти и из соседних горных долин…

Вуоксы вежливо слушали витиеватые, зачастую непонятные, умозаключения Дхоу, ожидая, когда тот выговорится. Наконец объяснения иссякли, и Уир передал в руки Ярослава обрывок старого обгорелого ремня, найденный на пепелище. Ярослав взял предмет, не понимая, зачем его дают и вопросительно глядя на вуокса. Видя недоумение в глазах командира, Уир охотно пояснил.

— Не люди! — сказал он, тыча кривым пальцем в обрывок. — Плохие не люди!

Ярослав изумился неожиданному повороту, взглядом и словом требуя объяснений:

— Кто?!

— Войо! — резко отрезал Уир.

— Мать твою! — от неожиданности вырвалось из уст Ярослава. — Какого х… им здесь надо?!

Вуокс не понял глубину мысли Дхоу, но помотал головой в знак непонимания причин.

— Ты уверен, что это войо? — в душе ещё теплилась малая надежда на ошибку.

Уир развеял последние остатки:

— Войо, Дхоу! Ремни с таким орнаментом я видел раньше, и у Дхоу есть подобные… — Вуокс намекал на трофей, взятый Ярославом в «Древнем лесу».

«Действительно, — припомнил Ярослав, — дисковая броня войо из Древнего леса держалась на подобной подпруге, а трофеи видели в группе все, в том числе и вуоксы».

Он даже хотел подарить кому‑нибудь из них, но те отказались.

— Что советуешь делать, Уир?

— Выследить и… — вуокс сделал недвусмысленное движение копьем.

— Выследить, — это хорошо, — уверенно согласился Ярослав, — этим вы и займетесь, но не сегодня, а завтра. И не убивать! Ни в коем случае не убивать! Только кровной мести нам не хватало!

Уир потупил взор, смиряясь с приказом, но не проявляя понимания.

— Войо или люди, это нам всё едино, — продолжал развивать мысль Ярослав, — долина не велика и охотой большое поголовье не прокормит, а потому местных немного и будут вести себя осторожно, по крайне мере, в начале. О нашем присутствии, думаю, уже знают и небольшой группой следят. Наша задача — не лезть на рожон, далеко от каравана не отходить, и главное — помалкивать, не пугать ни своих, ни модонов. Понятно, о чём толкую? — строго обратился ко всему отряду. — Ни полслова! Потом, когда всё устаканится, соберём втихаря экспедицию — разберёмся! А сейчас отступим ближе к каравану, и пока тот не пройдёт через горы, станем исполнять роль охранения. Наша задача — не допустить неожиданной засады на пути переселенцев.

Отряд вернулся ближе к развилке дорог, где и провел ночь среди развалин древних поместий. Ярослав всегда помнил, в долине есть летающие охотники на крупную дичь, что активны ночью. Существа не имели собственного имени, ласу их звали просто стражей. За большие размеры и кожистые крылья, за схожесть внешнего вида с мифическими существами, Ярослав стал называть их гарпиями. В течение трех последних дней не было ни ночных, ни дневных нападений на людей, но переселенцы шли по долине густой толпой, а отряд разведчиков был невелики ночевал в диком месте. По этим причинам и близости войо все оставались настороже, выставив секреты и неся дежурство. По берегам многочисленных ручьев, в изобилии стекавших с гор и покрывавших долину густой сетью мелких рек и речушек, произрастало тривиальное земное растение бамбук, в местных условиях хилое и слабое, наподобие большого, крупного кустарника, но полезное в хозяйстве. Ярослав приказал вырубить несколько деревьев, обрезать листву, оставив ветвистую крону. Расчёт строился на том, что, при появлении гарпий, два–три человека должны принимать монстра кроной дерева, ограничивая движения и не подпуская к себе и товарищам. Остальные — колоть копьями, расстреливать из луков и арбалетов, не вступая в рукопашную с опасным зверем. Со временем этот вид вооружения широко привился среди переселенцев, которые использовали его не только для борьбы с животными, но и применяли против людей.

Новый день наступал медленно и тягуче. Где‑то вдалеке шёл караван, стучали топоры, подрубая ветви кустарника, кричали люди, ржали уставшие лошади, ревел скот. А у отряда разведчиков время тянулось неторопливо, в наблюдении трепещущей листвы и шороха крыльев насекомых. Всё утро Ярослав держал людей широкой завесой, обращенной в сторону запада и северо–запада. Многочисленные заборы одновременно и затрудняли, и облегчали наблюдение. Крадучись в их тени, можно пройти незамеченным большие расстояния, но преодоление поперечных преград демаскировало полностью. Расставив секреты в удобных местах, он сам с Трубой пытался патрулировать длинные, не мощеные подобия улиц, тянущиеся вдоль заборов и ручьев на многие километры. Запутанная вязь этих переулков и проездов порой заводила в тупик, и приходилось возвращаться или, с риском быть обнаруженным, перелазить.

Лошадей, как совершенно бесполезных в густом лесу, отправили к каравану вместе с Юлей и наказом найти подмогу. Трое вуоксов явились где‑то через пару часов, взмыленные от быстрого бега, сама же девушка со старшими сыновьями Наростяшно лишь спустя четыре часа. Как бы то ни было, отряд собрался большой, двенадцать человек, из них шестеро опытных в лесных предприятиях вуоксов, и это несмотря на секретность, авторитарно установленную командиром.

До середины дня присутствие войо не обнаруживалось. Были мысли снять охранение и отойти к дороге. Даже Уир предположил:

— Войо боятся. Лошади рядом. Войо давно должны быть здесь.

Однако Ярослав тянул, чего‑то ожидая, сам не зная чего и как будто чувствуя: «Не могут они нас пропустить просто так».

— Будем ждать, пока караван не пройдёт развилку, — пояснил свои намерения Уиру. Не прошло и пятнадцати минут после всеобщих колебаний, уйти или остаться, как младший из вуоксов доложил:

— Идут! Пять воинов. Двумя группами. С оружием!

У Ярослава не было желания вступать в бой, но и давать врагу скрытно преследовать караван тоже. Могли возникнуть неожиданные сюрпризы или попытки нападения. Лучше всего в такой ситуации дать понять войо, что они обнаружены и должны соблюдать дистанцию. Но как это устроить без столкновения? На помощь пришёл Реур — старший по возрасту вуокс:

— Нужно на тропе положить стрелу, — предложил он, — воины поймут.

Сказано — сделано. Вуоксы подбросили несколько модонских стрел на предполагаемом пути отрядов войо. Оставалось только ждать.

Для большей убедительности Ярослав решился демаскировать патруль, и тем самым отвлечь внимание войо от секретов с вуоксами, их давними врагами. Втроём они двинулись на север вдоль одного из проулков, не особо скрываясь, но и излишне не отсвечивая. Время клонилось за полдень, караван должен был в это время достичь развилки, а Ярославу и его людям пора отходить к дороге. Крайней точкой своего патрулирования выбрали пересечение проулка и ручья, далее которых углубляться не резон, так как караван давно позади охранения. Здесь у переправы и столкнулись нос к носу с войо.

Воин сидел в тени каменной ограды, спрятанный среди листьев вьюна и побегов бамбука, покрывавших берег ручья и пространство до ближайшей изгороди. Ярослав заметил его совершенно случайно, потому что остановился, — было пора возвращаться, а зеленовато–бежевое голое тело диссонировало с сочной, яркой зеленью. Вероятно, молодой, но крупный войо только что перешел ручей и ещё не успел укрыться, как появились люди, незаметно крадущиеся вдоль оград.

Похоже, встреча оказалась неожиданностью для всех, воин натянул лук, ожидая действий человека. В свою очередь Ярослав, несмотря на неожиданность (на него сейчас в упор нацелились три–пять луков), быстро взял себя в руки и, как ни в чём не бывало, будто в упор не видел войо, сделал жест, ничего не подозревавшему Трубе о возвращении. Затем осторожно развернулся спиной к ручью и, демонстративно показывая заряженный арбалет, отошел на безопасное расстояние, укрываясь в тени ближайших оград. Пока шёл открыто, спину сводила судорога от взгляда врагов, а разум мучили угрызения совести о собственной безалаберности, потому как кольчугу он отправил вместе с лошадьми к своим, и сейчас шёл под нацеленными луками, как-будто голый, думая: «А ну как стрельнут». Но обошлось!

Быстро отступили. А затем, оставив на пути войо арбалетный болт, отступили ещё, за секреты вуоксов. Потом медленно стали отходить все вместе, давая понять, что не подпустят близко к повозкам. Войо преследовали по пятам, но по докладам вуоксов, после обнаружения стали осторожны, можно сказать, даже излишне осторожны. На что Уир многозначительно выразился:

— Знак стрелы!

Действительно, обе группы войо оказались адекватны. Занимали оставленные людьми позиции без нажима и наглости. Ярослав с отрядом медленно отходили к перевалу, время от времени останавливаясь и психологически сдерживая преследователей. Те не пытались напасть, и даже, можно сказать, после первых неожиданных встреч утихли, чувствуя, что люди избегают боя, но были спокойны и решительны. В сумерках войо отстали, и отряд, оставив охранение, поспешил вдогонку за караваном.

Своих догнали в сумерках, далеко за горной грядой. Переселенцы, преодолев перевал, вышли к длинному и узкому фиорду. Северный берег порос лесом, а южный представлял собой горы, в нижней части покрытые зеленью; выше и дальше к горизонту простирались луга, за ними вершины и далее в заходящих лучах звезд виднелись снеговые шапки. Здесь дорога, змеясь между заборов, ручьев и мостов, уперлась в стену и ворота в ней. Древние петли давно лишились деревянных створок, а медный брус, когда‑то служивший запором, лежал поперек пути, как будто продолжая свою службу по охране развалин.

Мертвый город встретил зловещей тишиной, и лишь редкие окна смотрели на переселенцев пустыми глазницами. Руины произвели на людей гнетущее впечатление, тем более что вступали уже ночью, при свете факелов, и их всполохи плясали на стенах руин и камнях мостовой. Здесь заросли почти отошли, уступая место широким плитам гранита и габра, сквозь которые лишь редкие и жалкие ростки пробивали себе жизненный путь. Плотно пригнанные глыбы не могло сокрушить ни одно растение. В отличие от улиц, дворы и дома, лишившиеся крыш, да и сами стены покрывали кусты и деревья, порой растущие прямо на развалинах.

Через один или два поворота дорога пошла в гору, и караван поднялся на скалу, увенчанную стенами, в свое время служившими городу цитаделью. Точно такие же ворота, как и городские, привели на нижний двор — форбург, где Олег приказал разбить лагерь. Часть повозок поднялась выше, в замковый двор, здесь тоже разместились люди, и был согнан скот. А повозки Олега и Ярослава через пропилеи из двух колоннад въехали на центральную площадь перед руинами обширного дома. Здесь обнаружили большой колодец, вода из которого оказалась непригодна для питья, но со временем могла дать хороший источник.

Ярослав с отрядом разведчиков вошел в крепость одним из последних, за стадами скота, в самом хвосте колонны. Его люди несли на плечах бамбуковые деревья, что всех позабавило и озадачило. Но никто из разведчиков не отвечал, зачем весь маскарад, и такая странная, многозначительная скрытность насмешила всех ещё больше. Потешный вид вуоксов, модонов и самого Ярослава, бодро идущих с зеленью на плечах, отдаленно напоминал вербное воскресение в Иерусалиме и пальмовые ветви в руках паломников. Никто не чувствовал сходства, за исключением единиц, но необычно–забавное поведение вуоксов несколько разрядило гнетущее впечатление от вступления в город. Ворота замка перегородили повозками и стволами свежесрубленных деревьев. Упала глухая ночь, лагерь уснул. Что принесёт новое утро, никто не знал.

Глава 2

Пробуждение наступило в неурочный час от непонятной и страной возни в изголовье. Ярослав знал, что там, у Анюты, находится запас шоколада. Ввиду того что продукт невозобновляемый, девчушка употребляла его не часто, по возможности экономя, и тем более поедать в тайне за ней не водилось. Да и возня казалась подозрительно непохожей на движения ребёнка в своей постели. Они спали поперек повозки на самом краю, чтобы Ярослав мог в любой момент покинуть её и защитить находящихся внутри.

Открыв глаза, он увидел, что на него в упор смотрели маленькие испуганные глазки. На сером лобике от страха медленно поднималась шерстка. Одной лапкой существо прижимало к груди несколько диких ярко–красных яблок, а другой шерудило под подушкой у племянницы. Анюта спокойно спала, не подозревая о покушении на её богатства. Первая секунда тянулась мучительно долго. Наконец зверек осознал, что хозяин проснулся и всё видит. Мелко пискнув, он метнулся прямо через человека, на лету теряя яблоки и во время прыжка больно ударив того в живот задними лапами. Ярослав охнул от боли и неожиданности. Несмотря на кольчугу и гамбезон, сила толчка достала его в солнечное сплетение. В довершение, упавшее яблоко ударило прямо в лоб, — не больно, но возмутительно.

В ярости Ярослав спрыгнул с повозки, намереваясь, если поймает ворюгу, линчевать на месте. Воплотить столь зверские намерения не было никакой возможности, перепуганные криками разбойники уже бросились врассыпную, унося с собой захваченные у людей припасы. Их полосатые серые спины уже мелькали вблизи увитых вьюном стен, а иные уже наверху отчаянным верещанием подбадривали улепетывающих товарищей. Вспышка ярости прошла, оставив после себя мысль, что скучать в этой долине не придётся.

Смеясь, Ярослав пошёл подымать Трубу. Начинался новый день.

После долгого и тяжелого пути люди неохотно вставали, всем хотелось отдохнуть, поспать подольше. Командиры не настаивали, но и разлеживаться не давали. Спустя час–два после обычного подъема, когда ещё даже Олег проявлял расслабленность и не выбрался из своей вездесущей палатки, Ярослав собрал своих людей, несмотря на всеобщую лень, не позволяя расслабляться.

Самое трудное досталось Петровичу и его четвертому взводу:

— Павел Петрович, — ответственно наставлял Ярослав, — сейчас для нас главное — расчистка земли от леса. И ваши люди должны начать непосредственно с периметра вокруг крепости. На расстоянии в пятьсот метров не должно остаться ни деревьев, ни кустов, ни даже травы, — всё вычистить под косу. Начните с напольной западной стороны, затем переходите внутрь города. Срубленное сжигать, кроме пригодных к строительству стволов деревьев, а также дров. Всё складировать на нижнем дворе.

— Я считал, что необходимо вначале рассчитать участки под посевы, а не скалы вокруг крепости, — резонно не согласился учтивый капитан.

На что Ярослав таинственно возразил:

— У меня есть причины начать работы с укрепления нашей позиции.

Капитан козырнул, не сочтя нужным более возражать, и удалился к своим людям выполнять распоряжение.

Жиган и разведчики получили отдельный приказ несколько ранее обычного построения для развода на работы, и к этому моменту уже находились далеко в лесах. Их задачей стали войо, которых требовалось постоянно контролировать. Для усиления с разведчиками ушли все вуоксы и трое сыновей Наростяшно. Настоятельно требовалось рассказать Олегу об аборигенах войо, но Ярослав не видел его два дня. И сейчас тот спал, а будить он не решился.

Для Станислава остались работы внутри крепости.

— Тебе, Тимофеич, и карты в руки, кроме тебя некому, — уважительно настаивал Ярослав, как будто тот откажет, — нужно изготовить двое ворот для крепости и одни для города. придётся рубить из сырого леса, но выбора у нас нет. В дополнение на северном и южном концах укреплений требуется установить наблюдательные вышки и учредить стражу. Внутри крепости выбрать подходящие помещения, расчистить их и соорудить крыши и навесы. В помощь возьми пятый женский взвод, пусть помогают разгребать завалы, выбирают годную черепицу и обустраиваются, как могут.

После развода Ярослав осмотрел место и крепость, к которым шли несколько месяцев, потратив много сил и трудов. Поднявшись на поросшие вьюном стены, лестниц в обозримом пространстве не имелось, он увидел полуразрушенное нагромождение хаотических строений, в очертаниях которых просматривалась изначальная четкая логика.

Крепость или, можно сказать, замок, занимал продолговатую каменную скалу–плато, высотой около десяти — пятнадцати метров, длиной триста с лишним и шириной около ста. По краю обрыва древние строители возвели стены, циклопическая кладка которых вызывала уважение. Труба, сопровождая Ярослава во всех походах, и сейчас следовал за ним, удивляясь безрассудству древних строителей.

— Зачем строить из таких огромные глыб, их трудно обработать, а сколько надо сил притащить?

Ярослав ухмыльнулся над наивностью молодого паренька:

— Ты заблуждаешься, Женя, обработать их легче, чем множество мелких, и из каменоломен плиты не таскали, а катали. Я уже спрашивал об этом ласу.

Труба схватился за живот.

— Катали!? Ну, насмешил!

— Именно катали, — спокойно подтвердил Ярослав, в душе смеясь случайному совпадению смысла слов. — Здесь должны быть часты землетрясения, — рассеяно добавил он, — потому стены так широки и массивны.

Действительно, поражала толщина всех стен, даже внутренних, не предназначенных для обороны. Они делили крепость на несколько дворов.

В северной части располагался самый обширный и самый низкий по уровню земли внешний двор крепости. Ярослав окрестил его Форбургом за то, что занимал больше половины её территории и был самым низшим в иерархии. Здесь не было строений и, вероятно, при осаде размещалось население города. Сейчас в этом месте остановилась большая часть переселенцев–аборигенов, и располагались стада скота.

Форбург от остальной части замка отделяла высокая прочная стена с воротами в восточном углу, являвшаяся основной цитаделью крепости и самым мощным укреплением, способным надолго сдержать врага, если тот захватит нижний двор.

Ворота цитадели вели в узкий проезд шириной всего пять метров, с нависающими высокими стенами со всех сторон. Располагался этот коридор в восточной части цитадели и примыкал одной стороной к внешней стене. Именно здесь находились главные ворота замка, и путник вначале попадал именно в этот каменный провал, а только затем мог попасть в Форбург, не имевший собственных внешних ворот. Южным концом проезд упирался в собственно ворота цитадели. Далее проезд продолжался, но здесь вдоль стен были устроены помещения для жилья и складов. Это уже внутренняя часть замка, не предназначенная для войны.

Затем, пройдя врата, поддерживаемые двумя колоннами, путник попадал в обширный южный замковый двор, обнесённый по сторонам колоннами и множеством мелких помещений. В северной его части строители устроили пропилен с четырьмя колоннами и фризом над ними. Сооружение совершенно мирного характера.

За пропилеями — внутренний замковый двор с колодцем и алтарем посредине. Его можно назвать и дворцовым, так как здесь располагалось здание с обвалившейся крышей и большими колоннами, которое Ярослав почитал дворцом, храмом или неким общественным местом, по плану чем‑то схожим с базиликой. Двор окружала колоннада с обрушившейся кровлей и кучами заросшей кустарником черепицы и камней. За стенами двора лабиринт жилых помещений становился совсем запутанным, переходы сменялись световыми двориками, а обширные залы совсем крошечными каморками. И нигде не сохранилось крыш или сводов, зато всюду зелень, вьюны, деревья, порой растущие прямо на стенах, а так же кучи заросшего мусора, битых камней, черепицы и обрушившихся стен.

«Вот такое наследство оставили нам предки! — с ужасом думал Ярослав, глядя на запустение, царящее в замке. — Есть от чего схватиться за голову. Одно радует, стройматериала много и лес прямо под рукой. Похоже на этот раз Олег думал головой, выбирая место для колонии, а не иным местом, как это у нас водится. Готовая, хоть и древняя крепость, это не шутка».

Пора возвращаться. Задача на данный момент для Ярослава стояла простая и одновременно ответственная — необходимо найти удобное место под расчистку участков для посадок, -поручить такую работу другому не мог, в группе практически все горожане и о сельском хозяйстве имеют смутное представление. Сам Ярослав не был знатоком, но, имея приусадебное хозяйство, кое в чём разбирался, приходилось и сеять, и пахать. К тому же надо торопиться: семьи модонов и ласу с раннего утра заслали людей на разведку. Земляне тормозили, но и москвичи и сибиряки бурно обсуждали вопрос о земле. Было кое‑что ещё, помимо выбора земли. В бинокль Ярослав видел на вершине ближайшего к городу холма некое сооружение, похоже на башню или маяк. Белоснежная постройка ярко контрастировала на фоне буйного лесного ландшафта, и интриговала. «Чтобы это могло быть?! — думал Ярослав, спускаясь со стены и шагая к палатке Олега. — В конце концов, пора доложить о войо! И сколько можно расслабляться».

У палатки охранник его огорошил.

— Начальник экспедиции выехал из крепости ещё затемно, куда — не сказал! Взял двух лошадей! — лучник пожал плечами, показывая, что совершенно не в курсе зачем, куда и недоумевает вместе со всеми.

«Вот так раз! — думал Ярослав по поводу сказанного. — Я считал, что в этой шкатулке открыты все секретные отделения, а нет! И сколько ещё тайн хранит Олег?»

И в сердцах махнув рукой, отправился готовиться к отъезду, по пути делая разнос всем попадавшим под руку — сибирякам за то, что без приказа ничего не делают, давно пора приучаться думать самим.

— Занимайте помещения по периметру внутреннего двора и обустраивайте жилье, — решительно командовал он, — ищите удобные участки ближе к городу с плодородной землей. Ставьте людей на вырубку. До холодного сезона совсем ничего, дай бог хоть что‑то вырастить. Выделить людей и на периметр крепости, и на обустройство внутри. Больше привлекайте модонов, что числятся за вашей группой.

Видя, что не все из четвертого взвода в работе, вежливо напомнил капитану:

— Павел Петрович, гоните этих бездельников, пусть присоединяются к ушедшим на периметр, оставьте только тех, что займутся жильем.

Указал и Станиславу:

— Тимофеич! Не стесняйся, занимай в центре дворца лучшие помещения, привлекай к работам аборигенов из других групп и, вообще, любых, что попадут под руку. На периметр выделили только модонов, пусть наши устраивают жилье. Сам я поеду искать землю, ну а уже завтра начнем корчевать участки. Постараюсь найти ближе к крепости.

Станислав предложил занять небольшой дворик по соседству с внутренним двором и разрушенной базиликой:

— Я осмотрел! Помещения удобные, и, что главное, изолированные от остальных, это похоже на дом внутри дворца. И проезд достаточно широкий, запряженная повозка проходит, так что можно мусор и ветви грузить прямо на месте.

Ярослав с готовностью согласился:

— Очень хорошо, но займите и смежное помещение: оно широкое — пятнадцать на пятнадцать метров, из него выйдет хорошая мастерская и на будущее пригодиться.

Осмотрев дворики и помещения вокруг, решили занять и соседний больший по размерам двор со всеми близлежащими комнатами, но не лично для себя, а устроить здесь женскую половину, размещая землянок из пятого хозяйственного взвода и всех, кому потребуется помощь.

Ярослав покинул крепость в сопровождении Юли, Анны–старшей и Трубы. Путешествовать в одиночку считал безрассудным, но не из трусости или зазнайства, а потому, что не хотел давать дурной пример подчиненным, которые, глядя на него, могли себе позволить одиночные отлучки из лагеря, кивая на командира, поступающего подобным образом, при этом рискуя попасть в переплет. Одиночный уход из расположения или даже на разведку в роте Ярослава категорически запрещались, поэтому он брал с собой людей свободных от работ, которые на данный момент имелись, и нет ничего удивительного, что это девушки. Мужчины по большей части были заняты службой или тяжелой работой. А то, что в формальный эскорт попадали всё время одни и те же…

Город и крепость стояли на берегу длинного обширного фиорда. Вдоль его южного берега практически вплотную к воде примыкали скалы, с глубокими трещинами и каньонами, нагромождением утесов и островов. Напротив северный берег представлял собой относительно низкое место и являлся уже частью поймы реки. От основной долины прибрежная полоса фиорда отделялась невысоким холмистым хребтом с плоскими вершинами плато, идущими от самых гор на западе и вплоть до города. Здесь хребет заканчивался вблизи городских стен, на расстоянии примерно в километр, далее шли заросшие густым лесом низины, вплоть до самого моря на расстояние в десять километров.

Город представлял собой почти правильный прямоугольник, со сторонами примерно в километр–полтора, ограниченный с южной стороны фиордом, с восточной — длинным узким заливом. С запада, малым заливом и крепостью на его западном берегу. И только вдоль северного края города была построена стена, от узкого залива до крепости. Таким образом, только северная и западная сторона города имели укрепления, остальные омывались водой. Между стеной и хребтом на севере проложена дорога, по сторонам которой много сельских поместий, её пересекали ручьи и речки, стекающие с плато и уходящие куда‑то под стены в город. Над каждым таким потоком древние ласу устроили каменные мосты, прочные и надёжные, как всё, ими созданное.

По пути миновали три таких мостика и двое ворот, в которые уходили ответвления мощёной дороги. Наконец, минут через тридцать они достигли восточного края города, залива, его ограничивающего, и утёса, которым заканчивалась холмистая гряда. Дорога ныряла куда‑то под самый утёс и между ним и заливом уходила в неизвестность, вероятно, к морю и устью реки.

Здесь Ярослав обнаружил старую мельницу, поток воды из плотины и участки, достаточно удобные для возделывания. Всё рядом: вода, дорога, земля, город не более, как в километре, и до крепости не более полтора. По пологому склону горы тянулись искусственные террасы, на которых до сих пор росло много одичалых культурных деревьев. Небольшая речка начиналась где‑то на вершине, водопадами сбегала с террас, и, минуя мельницу, затем дорогу, уходила к стенам города, где располагалось болотистое озеро, вероятно старый дренаж и протоки в стене засорились.

Мощеная дорога имела ответвление в сторону мельницы и далее уже грунтовая поднималась на возвышенность, петляя меж террас. Путники поднялись на плато холмистой гряды и не обнаружили ничего необычного, те же каменные заборы поместий, заросли леса, исключая виденную ещё из крепости белую башню — сооружение, необычное даже для Земли. В первую очередь, что удивило людей, это полное отсутствие растительности вокруг неё. Площадка была выровнена и посыпана мелкой дробленой мраморной крошкой и по странной иронии не заросла травой за сотни лет. Квадратную площадь, шириной сто на сто метров, окружал портик с изящной колоннадой из белого мрамора, на крыше портика и помещений и вдоль него росли кусты и деревья, но внутри на площади -ничего. Подобный контраст очень смутил и удивил Ярослава.

Он осмотрел помещения портика. Небольшие, с высокими выложенными камнем сводами они были абсолютно пусты. Ярослав с девушками поднялись в башню. Дверей нет, и, похоже, не предусматривалось. Мраморные ступени вытерты ступнями ног за многие годы использования, и вся башня производит впечатление прочной, но старинной постройки, может быть даже старше города и крепости. Никаких помещений на пути, только витая лестница до самого верха.

«Что это может быть?» — размышлял Ярослав, поднимаясь на смотровую площадку. Все молчали, заворожено любуясь видом.

— Какая красота! — не выдержала Анна, глядя на необозримые просторы, с высоты сорокаметровой башни. На восемь колон опиралась ротонда, защищавшая людей от солнца.

— Да–а! — протянула Юля, поддерживая подругу. — Клёво!

Ярослав молча глядел в бинокль, о лучшем наблюдательном пункте нельзя и мечтать.

— Необходимо установить здесь постоянный пост наблюдения, — деловито констатировал он, ломая романтическое настроение девушек, — думаю, вам двоим придётся лицезреть этот вид неделями… Смотрите!!! — он указал рукой в сторону моря. — Там, на горизонте, паруса! Это корабли! — яростно воскликнул он, весь в нетерпении.

— Где? Где? — закричали радостно девушки, отбирая бинокль и ища на горизонте корабли.

Действительно, далеко в море белели крошечные пятна, ветер раздувал паруса, с большого расстояния похожие на ёлочные игрушки.

— Море! — в восхищении выдохнула Анна.

— Едем купаться! — с энтузиазмом предложила Юля, понимая, что спутники ощущают те же чувства, что и она. Все трое были северянами и к теплым морям испытывали чувства непередаваемого трепета и волнения. Но Ярослав придержал уже загоревшихся идеей девчонок.

— Не сегодня! Завтра! И возьмем с собой человек десять, хорошо вооружённых, а если хочется сегодня, то можно искупаться в заливе у крепости, но и в этом случае с охраной. В общем, без охраны никуда и никогда.

— У–у, — в голос возразили недовольство девушки, но Ярослав был непреклонен.

— Если отважитесь отправиться к морю одни, посажу в крепость под замок!

Вид с башни действительно открывался живописный. Зеленое море лесов дельты реки сливалось с зеленовато серыми волнами океана. Далеко на севере белели горы, ближе утесы и каньон мертвых с некрополем. От них до самого подножия холмистой гряды и на запад до самых гор простиралась долина. В отдельных местах хорошо видимая серебристая полоса реки сверкала на солнце, в других — скрывалась за буйной зеленью. Ближе к морю она разветвлялась на множество рукавов, затем терялась в заболоченных просторах дельты. К югу непосредственно у подошвы гряды лежал город Ласу. Сейчас заросший зеленью настолько, что почти не просматривался сквозь ветви деревьев. За ним — узкий длинный фиорд от самого моря далеко в горы, а далее горы, горы и на горизонте снеговые вершины очередного южного хребта.

Наслаждаясь великолепием панорамы, Ярослав обратил внимание на темные пятна кораблей, стоящие на якорях в устье реки. Их паруса убраны, а команды, вероятно, запасали воду. Буквально через несколько минут один из них, подняв паруса, ушёл в море, оставив удобную стоянку в дельте негостеприимной реки. Увиденное натолкнуло Ярослава на неприятные моменты. После прихода землян древнее проклятие перестало защищать долину от непрошеных гостей, и мореходы, почувствовав изменения, могли без страха высаживаться на берега реки, создавая серьёзную конкуренцию малочисленным переселенцам. После прекращения действия артефакта ничто не мешало любому человеку обосноваться в долине. «С этим надо что‑то делать! — не давала покоя отчаянная мысль. — Устье реки просто жизненно необходимо взять под контроль, построить укрепление».

Вплоть до конца дня Ярослав с девушками и Трубой обшаривали возвышенность и её склоны. Не были пропущены ни одна усадьба или терраса. Северный, обращенный к долине склон, оказался крут, а в некоторых местах даже скалист, здесь не было обычных сельских поместий, но зато в изобилии сохранились леса с могучими деревьями, судя по размерам, растущие с незапамятных времен. Спускаясь к подошве гряды и вновь подымаясь по крутым, обрывистым склонам, они исследовали все самые потаенные уголки обретенной земли, и не напрасно. У подножия скал обнаружились рощи, в которых росли деревья, столь нужные Ярославу и переселенцам. Разлапистые и одновременно стройные стволы, прочная и ценная древесина давали повод надеяться на осуществление планов Олега о строительстве кораблей.

— Красное дерево, — пустился от радости в пляс Ярослав, увлекая за собой девушек.

Те, не понимая, отчего столько веселья по поводу обычного для земли растения, неуклюже поддержали друга, выразив сомнение в необходимости столь бурного выражения радости.

— У нас теперь отличный материал для постройки лодок и судов, — весело объяснил Ярослав свое поведение.

— М…мм, — в голос промычали девушки, показывая разочарование и насколько они далеки от мужских забот. Труба был менее сдержан и лучше понимал причины явления. Они вдвоём подобрали подходящий по весу образец материала для показа Олегу.

Другой удачей первого дня в долине стала находка хорошего участка земли на вершине плато. Вероятно, разработанная ещё в древности земля питалась источниками вод, бьющими прямо здесь, и имела прекрасный обширный усадебный дом. Обвалившиеся потолки не смутили.

Даже Анна, человек далекий от села, с уверенностью отдала предпочтение участку.

Несмотря на, казалось бы, неудобное положение на склоне гряды и плато, усадьба поражала своей обжитой масштабностью. В отличие от обычных крестьянских хозяйств здесь имелись каменные постройки для скота, специальные конюшни, хранилища и обширный, обнесённый стеной выпас. Главный дом, значительно крупнее обычных, имел в центре двор с бассейном, в который стекала вода соседних источников. Именно этот водоём был началом речки у подошвы горы и питал водой мельницу, которую путешественники обнаружили по пути сюда в начале дня. Подножие горы с мельницей, весь склон с террасами и вершина с домом, выпасом и участками в прошлом принадлежали одному владельцу, надо прямо сказать, по местным меркам человеку состоятельному.

В жарком климате подобный бассейн был весьма кстати, и путники не удержались от соблазна искупаться в кристально чистой холодной воде. Четыре каменных трубы, расположенные в разных концах водоёма, непрерывно журчали, создавая ощущения умиротворения и покоя, а каменные колонны портика, увитые вьюном и диким виноградом, несмотря на обвалившиеся кровли, служили живописной иллюстрацией вида, достойного кисти художников, что в прошлом писали картины на руинах Рима. Стоя на камнях плотины, с которой водопадом стекала переполняющая бассейн вода, Ярослав заявил:

— Лучшего места не найти. И хотя недостатки его очевидны, зато какой прекрасный вид на город, море и горы. Завтра начинаем обживать это место, пока кто‑нибудь нас не опередил.

Все в голос поддержали командира:

— Да! Да! Обживаем! Пока не стало поздно. Иначе придётся жить внизу, а здесь так замечательно.

Глава 3

Только к вечеру вернулись в крепость.

Тянуло гарью костров. За стенами замка взметнулись целые потоки дыма, — это люди по приказу Ярослава вырубали и выжигали предполье. Гигантские столбы уходили далеко в небо и там рассеивались наподобие сосен пиний с их пушистой кроной. Глядя на дымовую завесу, устроенную переселенцами, Ярослав думал, что перестарался: «Теперь каждый дурак и в долине, и на море поймёт, что здесь нечисто». Но делать нечего, заросли надо вырубать, а отходы куда‑то девать. Правда, большую часть стволов свезли на нижний двор, а некоторые уже использовали для крыш и навесов. Ярослав лично отобрал все стволы красного дерева (молодые деревья росли и в окрестности замка), запретив использовать и приказав провести приготовления к длительной сушке.

Олег вернулся поздно, ведя в поводу груженых лошадей. Все видели, что он зол и что притащил с собой на спинах животных, никто не мог помыслить, а предположения, выдвигаемые переселенцами, были очень спорны. Едва вернулся начальник экспедиции, прибежал лучник с приказом:

— Ярослава к командиру!

Не успел тот явится на зов, как с порога получил выговор за отсутствие в течение дня в лагере (откуда узнал?) и огорошил сообщением, приведшим Ярослава в такое расстройство чувств, что тот забыл про войо, о которых собирался доложить Олегу секунду назад:

— Завтра уезжаю!

— Как так! — только и смог вымолвить ошарашенный Ярослав.

— Время не ждет, мне необходимо срочно возвращаться назад на Землю, иначе можно пропустить срок и застрять здесь. В этом случае вторую группу переселенцев придётся ждать слишком долго. Выбора у нас нет, ты должен возглавить людей на Троне до моего возвращения, — раздражённо пояснил обстановку Олег.

— Но я…не рассчитывал, — пожимая плечами, смутился Ярослав, — не ожидал… ответственность и прочее…

— А куда ты денешься? — жестоко прервал его Олег. — Всё едино больше некому! — и далее командным тоном, не терпящим возражения:

— Иди, собери командиров у костра и готовь список необходимых вещей для твоей группы, которые мы должны будем привезти с Земли.

Ярослав вернулся к людям, которые и без того собрались, чувствуя необычное в поведении Олега и ожидая событий. Огонь развели в большом зале среди торчащих по сторонам колонн. Здесь нашёлся большой круглый плоский камень с множеством золы вокруг, на котором и развели костёр.

— Ласу объяснили, что это очаг тронного зала, где главный Ласу принимал подданных, — объяснил выбор необычного места Станислав, — Колтук попросил развести здесь костёр, для них это какой‑то значимый огонь.

Ласу во главе со стариком Колтуком стояли кружком, зачарованно глядя на огонь.

— Верно, придётся восстанавливать этот зал одним из первых, — грустно и с долей обреченности предположил Ярослав, глядя на впавших в ностальгию ласу.

— Зачем он нам сдался?! — с явным нежеланием выдохнул Станислав. — Лучше восстановить жилые покои, парапеты на стенах, построить смотровые вышки, а уж с дворцами как бог даст.

— А возможно придётся, — не согласился Ярослав, — этот зал — символ власти для ласу, а власть должна быть в наших руках! Завтра посмотрим, что можно сделать, а сейчас нам нужно подумать о другом, — сколько и чего Олег привезет с Земли.

Они углубились в беседу. Весть о скором отъезде Олега с быстротой молнии передавалась из уст в уста, ещё не будучи отрыто сказанной.

Олег появился как призрак среди возбужденной слухами толпы, не замечающей ничего вокруг.

— Мой уход обусловлен интересами всех переселенцев, не только тех, кто уже на Троне, но и тех, кто ждет своего часа на Земле. Все полномочия я передаю Ярославу! Назначенного главой колонии до моего возвращения, со всеми обязанностями и правами. Он прекрасный командир, и, уверен, справиться с поставленной задачей. Впредь все его приказы должны выполняться неукоснительно.

Посыпались вопросы, не ждущие отлагательств, о первых необходимых действиях, истраченных и подходящих к концу запасах, о сроках прибытия второй волны переселенцев. Олег отвечал сдержанно, коротко, порой отсылая за ответом к новому командиру. И лишь запросы о припасах, которые необходимо доставить с Земли, целиком относил к себе, позволяя любые просьбы не только от групп, но и от любого переселенца, землянина, ласу или модона. Даже просьбы Станислава о необходимости пошить и доставить специальную обувь для вуоксов, пропорции ног которых не соответствовали человеческим и не позволяли носить обычную для людей обувь. До сего дня вуоксы ходили босые или носили плетёные из коры сандалии, что в группе считалось неудобным.

Ярослав ошарашено слушал вопросы, обращенные к нему и в прошлом решаемые Олегом, с чувством некоторой обреченности и непонимания. «Почему я?» — билась в голове мысль. Он никогда не предполагал и не рассчитывал на такое ответственное положение среди переселенцев и сейчас был готов просить, ради бога, заменить его кем‑нибудь другим: Станиславом или Петровичем, — но быть главой колонии не ожидал и не хотел.

Из забытья его вывели подергивания за рукав. Повернувшись, он увидел Анну–старшую, в глазах слезы. Сразу понял, в чём дело: девушка хочет домой и намекает на данное в прошлом обещание.

— Я помню, — успокоил её Ярослав и решительно пошёл к Олегу.

Тот, закончив с запросами на поставки, собирался уходить в палатку.

— Ты помнишь о моих просьбах в отношении Анны, — уверенно напомнил он командиру о разговорах, намеках и обещаниях, данных в прошлом Ярославу.

— Слишком хорошо, — ехидно ответил Олег, жестом приглашая пройти в палатку. И уже внутри продолжал: — Я советую повременить с этим делом! Сейчас не самый подходящий момент, я отправляюсь в путь один, со мною груз, и девушка станет серьёзной обузой.

Ярослав смутился, он не ожидал отказа, он вообще не ожидал, что можно нарушить данные ранее обещания, даже если они даны мельком в спешке, под давлением обстоятельств.

— Но…но?! — удивлённо протянул Ярослав.

— Я знаю, — перебил Олег, — и не отказываюсь вернуть девушку на Землю, но сам посуди, сейчас не судьба, тем более что ты знаешь, чем больше пройдёт времени здесь на Троне, тем меньше там на Земле. Пусть пройдёт хотя бы год, сдвинется биологическое торможение организмов, человек начнет расти, стареть.

— Анна сильно подавлена затянувшимся приключением, и я настаиваю, так как дал слово и обязан сдержать его.

— Никто не пытается препятствовать нарушению данного обещания. Но не будь дураком! Зачем упускать такую замечательную девушку, не лучше ли оставить её себе, а там год, два, пойдут дети, сама не захочет возвращаться, и обещание нарушать не надо.

— Я не могу быть столь циничным, как ты, — обиженно буркнул Ярослав, — совести ещё не лишился.

— Брось! — жёстко отрезал Олег. — Возвращение Анны опасно. На земле гарантированно выдаст нас всех, и многие хорошие люди долгие годы проведут в тюрьме, а вы останетесь отрезаны на Троне. Вообще, делай что хочешь, женись на ней, договаривайся или иным способом сделай лояльной к переселенцам, а пока я не могу взять с собой.

— Ты предвзято относишься к девушке! — не выдержав, сорвался на крик Ярослав. — Да и отпускать её с тобой небезопасно, потеряешь по дороге!

Олег ухмыльнулся:

— Не мели чепухи, как только будет реальная возможность для возвращения и безопасно для нас, — скатертью дорога! А пока нет! Да как я её потащу через горы, у меня своей поклажи невпроворот! Не возьму!

Заинтригованный Ярослав неожиданно сообразил и вставил, хитро, глядя на командира:

— Что везешь?!

Тот поколебался, говорить или нет, затем решился.

— Не твое дело! — в чувствах воскликнул Олег. — Обвиняет, что я могу убить девчонку по пути!

— Я не говорил убить, — Ярослав стал жестче и хитрее, следы первой растерянности прошли, — потерять! Так что за тайна очередная с этим грузом?

Олег вновь поколебался мгновение, махнув рукой.

— Всё равно тебе знать надо! — согласился он, выдавая секрет. — Может статься потребуется помощь. Казну нашу везу на пополнение, — Олег обреченно развел руками, — экспедиции стоят дорого, а бизнес требует развития и вложения капитала. В поклаже десятки килограммов чистого золота, которое на земле поступит в оборот, и в результате получится 450% прибыли только на обороте драгоценных металлов при обмене на серебро. Предприятие сколь прибыльное, столь и опасное. Так что пойми, Анне сейчас отправляться совсем не с руки. Вообще неизвестно, как пройдёт схема и чем всё это кончится, но возвращаться назад на Трон с пустыми руками глупо.

— А в чём выгода этого бизнеса? — покорно поинтересовался смирившийся с участью Ярослав.

— Не вдаваясь в подробности, отвечу, — с готовностью пояснил Олег, — соотношения обмена золото — серебро на Троне 1 к 4, а на Земле 1 к 17. Серебро на Земле значительно дешевле.

— О–о! — глубокомысленно произнёс Ярослав, совершенно не понимая сказанного. — Я гляжу, ты недалеко ушёл от моих Жигана с Лимоном или Меченого. Тоже мечтают там воровать, а здесь отсиживаться.

— Ну, ты сравнил! — Олег обиженно скривился.

Анна ждала возвращения Ярослава с необычайным трепетом в сердце. Решалась её судьба, увидит ли она в скором времени дом, мать, отца, которые сейчас, наверно, сходят с ума, младшего брата, что, несмотря на все свои каверзы и проказы, сейчас казался таким родным и желанным. Или ей придётся до конца жизни общаться с окружавшими её людьми, такими далекими от её бед и желаний. Конечно, сердце Анны не окаменело, как у большинства девушек её возраста, и закопчённые дымом костров лица, пропахшие потом лошадей, грязно и неопрятно одетые люди за несколько месяцев пребывания в чужом мире стали в определенной степени близки. Их участие, поддержка в трудный момент и даже оказанное доверие в группе не могли не вызвать ответного чувства благодарности. Но домой она хотела больше всего. Ярослав обещал возвращение, и она хваталась за слова, как утопающий за соломинку. Впрочем, выбора нет, никто более и думать не хочет о её возвращении. Оттого сердце замирало при мысли, что Ярослав с легкостью может отказаться от слова. Тем более, она замечала на себе взгляды молодого парня, явно неравнодушного к её особе. С одной стороны, привязанность Ярослава играла на руку, что не сделает влюбленный человек, с другой, он мог удерживать её из желания обладать. Такие чувства боролись в Анне последнее время, доводя до отчаяния. Она была готова пойти на самый решительный шаг, лишь бы суметь выпутаться из тяжелого положения, в которое попала.

И как в подтверждение всех опасений, Ярослав вернулся расстроенный и удрученный.

— К сожалению, надо ждать, — грустно и строго сообщил он, при этом хмуря брови.

Отчаянию Анны не было предела.

— Почему! — вырвался крик из её груди и все бы услышали горечь возгласа, не находись они в стороне за повозками.

Солнце скрылось, тени от деревьев падали на лагерь, а далекие всполохи костров лишь вяло освещали и оставляли невидимой гримасу ужаса, исказившую прекрасное лицо девушки.

— Почему! — требовала она, сжимая кулачки и ударяя в грудь Ярослава.

— Не время, — смиренно пояснил он.

— Ты меня обманываешь! Ты не хочешь везти! — со слезами упрекала девушка, хватаясь за руки и куртку Ярослава. — Помоги мне! — молила она, просовывая свои ладони под куртку парня и прижимаясь всем телом. — Я сделаю все, что ты захочешь!

Смущенный Ярослав отстранился, блокируя трепещущие ладони девушки.

— Я не могу сейчас помочь, — отрезал он, — но обещание свое сдержу. В этот раз Олег едет один и мотивирует отказ обузой, которой ты можешь стать. А я не хочу отпускать тебя одну. Боюсь!

— Что?! — искреннее удивилась девушка, её прекрасные глаза застыли на мгновение.

— Да! Боюсь за тебя, а Олегу не доверяю! В долгом пути многое может случиться: сорваться со скалы или утонуть в ручье.

— Олег на такое способен?!! — глаза Анны застыли от удивления и неожиданности.

— Не думаю, но не отпущу!

Несмотря на то что день закончился, и ночная мгла легла на землю, народ долго не мог успокоиться. Обсуждение «кадровой перестановки» вызвало «бурную дискуссию», потому как у Ярослава оказалось немало противников чем‑то обиженных в прошлом, но нашлись и отдельные сторонники, что поддержали назначение, открыто расхваливая «новый порядок», который якобы неминуемо наступит с приходом нового командира. Однако факт назначения состоялся, и недовольные оказались вынуждены скрепя сердце прикусить язык.

Вечер затянулся. Многие не ложились спать, пока не подадут прошение, а так как просить мог любой и что угодно, то все оторвались. Конечно не факт, что необходимый товар доставят. Олег и не обещал, только по возможности, но за просьбу денег не брал. Вместо аборигенов записи составляли те из землян, кто более или менее научились языку и могли общаться.

Ярослав допоздна занимался обсуждением и составлением списков для своих взводов, роты, а затем и всей колонии. Требовалось в минимальный вес уложить максимальное количество припасов. До собственных просьб руки дошли только тогда, когда весь лагерь затих. И, хотя Олег обещал лично для Ярослава доставить «что угодно» и выполнить любую просьбу: «Привезу хоть рояль, хоть слона», — уверенно обещал он, ограничился скромным списком одежды, инструмента, качественного металла и главное — качественной обуви, которую пошить на Троне было невозможно. По его расчётам, если рачительно использовать, доставленного запаса должно было хватить лет на десять. Ярослав предполагал, что, возможно, транспорта с Земли больше не будет и готовился заранее.

Только ранним утром передал общие списки Олегу, когда тот уже собирался покинуть крепость. Осёдланные и навьюченные лошади стояли у ворот, а отряд невыспавшихся лучников, выделенных в сопровождение, ожидал убытия бывшего начальника экспедиции.

— Ты, Ярослав, похоже, и спишь в обнимку с палкой, — съязвил Олег, принимая списки и видя в руках друга образец корабельной древесины, ещё со вчера подготовленной к показу, но до которого дело так и не дошло.

— Отнюдь! — столь же ехидно отвечал Ярослав, помахивая гладко остроганной жердью. — Она как раз для тебя, Олег!

У того глаза полезли на лоб.

— Взгляни! — весело продолжал Ярослав. — Махагон! В просторечии красное дерево. Один из лучших материалов для кораблестроения. Вчера за грядой обнаружили небольшую рощу таких деревьев.

— Радостное известие! — неожиданно весело согласился Олег. — Теперь можно надеяться, наши судостроительные планы исполнятся!

— К сожалению, только отчасти, — грустно не согласился Ярослав, — обнаруженных запасов хватит на один, от силы два корабля, а это катастрофически мало. Возможно, в долине найдутся ещё рощи махагона или другого подходящего дерева, но при всех условиях товарного производства не получится, дай бог обеспечить собственные нужды.

— Один–два относительно полного отсутствия — большой прогресс! — успокоил, подтягивая подпругу, Олег.

— В связи с этим есть предложение, на первый взгляд абсурдное, но, если копнуть глубже, по моему мнению, дельное.

— Что ты предлагаешь? — заинтересованно спросил тот, бросив поводья на шею лошади.

— Надо плюнуть на нераспространение технологий в отношении судостроения и попытаться наладить здесь в долине производство стеклоткани и небольших кораблей из стеклопластика. Технология эта столь сложна, что воспроизвести её никто не сможет. Даже мы сами без поддержки Земли будем бессильны.

Олег на минуту задумался.

— Предложение сколь заманчивое, столь и неосуществимое, — медленно, задумчиво произнёс он, — производство волокна одно из самых передовых на Земле, не говоря уже о смолах. А учитывая резонанс, который может вызвать появление пластиковых судов в мире Трона?!

— Конечно, я не считаю идею самой удачной, — пошёл на попятную Ярослав, — но хотя бы попытался зондировать возможность её реализации. Найти технолога, который сможет воссоздать процесс в примитивных условиях и формах.

— Попробую, — неуверенно согласился Олег, пожимая плечами.

— И ещё, — уверенно добавил Ярослав, — и это без возражений. Нужна пилорама. Современная ленточная, со всеми прибамбасами в виде заточного станка и запаса пил. Привод любой, тут мы сами что‑нибудь приспособим. Без неё, ручными пилами кроить махагон, — он помотал головой, — тяжко!

— Согласен! Будет! Ещё что?

— Остальное занесёно в списки и относится к более простым для исполнения просьбам, — Ярослав передал оставшиеся листы и запечатанный пакет. — В нём некоторые финансовые просьбы, мои и Станислава. У нас осталось на Земле определенное имущество и небольшие источники дохода.

— Постараюсь исполнить, — обещал Олег, забирая пакет и протягивая руку для прощания.

— Когда тебя ждать? — уныло поинтересовался Ярослав.

— Точную дату не скажу, но вероятно через месяц–полтора.

После крепкого рукопожатия они расстались. Олег запрыгнул в седло, и небольшая группа всадников покинула крепость.

«Учитывая, что все обещанные Олегом сроки следует умножать на три, — думал Ярослав, — следует ожидать месяца через четыре, тем более что сами они уложились как раз в такой срок».

До рассвета оставалось полчаса–час, и на горизонте, над горами, малые звезды уже показали свои хитрые глазки. Отъезд друга произвел на Ярослава удручающее впечатление. Ответственность тяжким грузом легла на его душу, а тут ещё войо, о которых он так и не решился сообщить. И разведка, как назло, за сутки, находясь на малом расстоянии от крепости, не удосужилась доложить обстановку.

Предчувствие наступающей угрозы, создавало гнетущее состояние. Где‑то на севере оставались недобитые гарпии, об опасности которых мало кто подозревал. А ещё открытое с моря побережье и полная неспособность переселенцев на данный момент защитить себя от любого врага. Всё это заставляло Ярослава лихорадочно искать выход и средства борьбы.

Проходя мимо «Тронного зала», он с удивлением заметил копошащихся в нём людей. Почти полтора десятка ласу чистили помещение от мусора и битой черепицы, а в углу была выкопана яма, будто ищут клад. Такая идея могла быть вполне реальной, и Ярослав поспешил к нарушителям порядка. Увидев Колтука, обратился к нему как к человеку, имевшему среди ласу большой авторитет.

— Уважаемый Колтук, — жёстко, с недовольной интонацией заметил Ярослав, — почему ваши люди работают ночью без моего разрешения?

Старик опешил от неожиданности, моргая глазами и не зная, что сказать.

Меж тем Ярослав строго продолжил:

— Люди устали! Не получив достаточного отдыха, они не смогут выполнить работы, назначенные днем. Ваши действия — прямое нарушение приказа Олега, о котором всем известно!

Наконец, первая растерянность старика прошла, он ответил:

— Мы думали, господин не будет против, если выполнив все работы, назначенные днем, ночью сможем работать для себя.

— Конечно, я не против, но вы должны были поставить в известность и получить разрешение. В противном случае нет! Кстати, что вы здесь делаете и что это за яма? — Ярослав подошел к краю раскопа. На дне торчали обнажившиеся части камня, похожего на малахит. Куча земли и пара плит мощёного пола, выдернутых из земли, лежали в стороне.

— Уважаемый Дхоу, — отвечал пришедший в себя Колтук, — зал мегарон[1] очень важен. Здесь горит священный огонь и находится большой очаг народа ласу. Мы хотим как можно быстрее его восстановить и возжечь священное пламя. Наши традиции…

— Я чту ваши традиции, уважаемый Колтук, — прервал старика Ярослав, — но на сегодня слишком много первоочередных работ, и тратить драгоценные силы наших людей следует осторожно. Раз начали, заканчивайте, но впредь без разрешения никаких ночных работ. Что на дне? — кивком головы указал на странный камень в глубине раскопа.

— Это возвышение вождя, уважаемый Дхоу. Его здесь закопали наши предки, когда …

Неожиданно в мегарон вбежал возбужденный Банула Наростяшно с возгласом:

— Оуна наватаро! Моего сына привезли раненым!

— О, демоны! — вырвалось у Ярослава, а в душе кольнуло: «неужели началось?»

Все бросились к воротам крепости, где Лимон, доставивший раненного, уже ссадил его с лошади, а Ольга с помощницами обрабатывали рану. Не вытянутая стрела всё ещё торчала из левого бока. Парень хрипел.

Мельком взглянув, Ярослав пришёл к выводу: рана тяжелая, но не смертельная. Охотничья стрела вошла неглубоко, задев легкое. Не раздумывая, потребовал от Лимона:

— Что там происходит?! Почему сутки не было известий?! Вообще, что твориться в джунглях?!

Хитрый Лимон осклабился зловредной улыбочкой, утоляя жажду из фляги:

— Ничего особенного, начальник! У нас мало людей! Жиган растянул патрули вдоль всей северной стороны гряды. Вуоксы в резерве, но я не знаю, где сейчас. Вчера было спокойно. Мордовороты показывались, но не нападали. Сегодня с утра два нападения, как видишь, подстрелили Бадоша, но и мы в долгу не остались. Жиган велел передать на словах, войо больше пытаются нас испугать ложными нападениями и криком, серьёзных действий не предпринимают. При наших, как это, — он почесал шею и поднял указательный палец в верх, — ко–н-тр–атаках — бегут.

— Олег и лучники?!

— Видел! Мордовороты их не тронули, так как те покидали долину. Мне кажется, они хотят, чтобы мы убрались отсюда подобру–поздорову.

— Но мы никуда не уйдём! Лимон! Ступай к Шестопёру, пусть выделит из своих людей четверых и в дополнение десяток модонов. Веди их на помощь Жигану. Пусть сдерживают войо до конца дня, к вечеру возвращает всех людей в крепость. Скажи, ночью периметр охранять не будем, слишком опасно.

— Похоже, мордовороты на ночь тоже отходят в леса, — обрадовано уточнил Лимон.

— Тем более не стоит их раздражать.

По возвращении Ярослав с удивлением обнаружил перед мегароном толпу людей и почти всех командиров и авторитетов. «Оно и к лучшему», — думал он, проходя внутрь постройки.

Все ждали, что скажет новый командир. Ласу достали камень похожий на алтарь и водрузили на постамент у одной из стен. Ярослав, подойдя к возвышению, смахнул с него мусор и песок, но не сел. Обернулся к обступившим командирам. Народ, в основном, модоны, толпился у входа. Взмахнул рукой, обращаясь к ласу:

— Зажигайте очаг, может он принесёт нам удачу.

Люди засуетились, подтаскивая дрова и разводя огонь. Затем обратился ко всем собравшимся.

— Предполагаю, ни для кого не секрет, что в долине мы не одни, — большинство согласились с ним, кивая головами.

— Войо — опасные противники, я их встречал в Древнем лесу, а модоны из Нидама ведают не понаслышке. Как они оказались в Изумрудной долине, знают лишь боги, да это и не важно. Победить их без огромных потерь мы не сможем, во всяком случае, сейчас. Чтобы это могло произойти в будущем, следует хорошо подготовиться. Поэтому приказываю! Какие‑либо отлучки из крепости без приказа запрещаются. Крепость немедленно подготовить к обороне. Укрепить стены, ворота и собрать в лесу максимальное количество продовольствия, сейчас самый сезон для сбора дикорастущих плодов.

Павел Петрович, расчистку периметра крепости следует ускорить. Необходимо как можно быстрее свалить и сжечь всю растительность как с напольной стороны, так и со стороны городской застройки.

Станислав! Не прекращая обустройство внутри крепости, начать возведение парапетов на стенах, в первую очередь вокруг ворот и с напольной стороны. Соберите повозки и возниц со всего лагеря, разбирайте ограды из плитняка за городом, возите в крепость и делайте из него парапеты. Пусть это кладка на сухую, но лучше чем ничего.

Галина, пусть большая часть женщин пятого взвода присоединиться к Станиславу. Одним мужчинам не справиться с таким объемом работ.

Банула Наростяшно, Хвербекус! Пусть половина женщин–модонок помогает нашим на парапетах. Вторая, под руководством Тымиша, поступает в распоряжение Колтука и ласу для сбора продовольствия в окрестных лесах. Мужчинам ласу — охрана всех женщин за стенами крепости.

Банула! Твоим людям — расчистка леса на будущих полях, в твое распоряжение поступают все, кто числятся за первым и вторым взводом. Выжигать участки непосредственно рядом с городом, не удаляясь далеко, желательно вдоль стен и идущей рядом дороги.

Шестопёр! Возьми собак, своих людей и десяток модонов, прочешите все окрестные леса по эту сторону гряды на предмет войо, которые, я уверен, должны выслать к городу разведку. Если обнаружите, не убивайте, постарайтесь взять живыми.

Ерофей Силыч, ваши люди поддержат разведчиков по ту сторону гряды, прочешите город, окрестности к востоку от залива, затем северные склоны и соединитесь с Жиганом. Я сам присоединюсь к вам. Всем вернуться в крепость до захода солнца! Здесь старшим остается Станислав, он мой первый заместитель. Все его распоряжения выполняются как мои. Все! — потирая виски. — Все свободны!

Ярослав сел на услужливо оказавшийся рядом кусок малахита, совершенно позабыв, что это возвышение правителя ласу.

Командиры расходились, в свою очередь раздавая распоряжения подчиненным. Остались Станислав, некоторые из ласу и модонов.

— Тымиш! Найди и пришли ко мне Ибирина, — бросил он вдогонку уходящим людям. — Колтук! Ты что‑то хотел спросить, раз остался?

— Да, господин! Я и все ласу просим разрешить поклонение нашим богам в мегароне и алтарях города. Уверяю, господин, помощь добрых богов нам всем очень нужна. Ещё просим разрешить восстановление крыши мегарона, негоже дому предков оставаться разрушенным.

Некоторое время Ярослав молчал, как бы раздумывая в неуверенности, разрешить или нет. Хотя для себя уже всё решил. Религиозная тема в неоднородном сообществе переселенцев могла стать яблоком раздора, если не вести правильной политики в отношении конфессий. Ущемление одних в пользу других может вызвать серьёзное недовольство, и хотя ласу по численности меньше всех, чувствуют они себя иначе, чем остальные, имея моральное право на эту землю и город. Да, делать нечего, придётся им потесниться.

— Поклонение богам разрешаю в мегароне, на алтари города сначала посмотрю, затем решу, дозволить или нет. Вы, уважаемый Колтук, пойдете со мной. На ночные работы разрешение будете получать каждый раз отдельно, но не чаще, чем через две ночи. Раз трудились сегодня, следующий раз будет послезавтра.

— Благодарю, господин! — с радостной улыбкой склонился в поклоне старик, отступая к дверям и уже собираясь уходить. Он и не надеялся на столь счастливый исход просьбы.

— Это не всё, — удержал его Ярослав, — пусть ласу найдут недалеко от города подходящие по размеру деревья для перекрытий мегарона, срубят, а наши люди на повозках доставят в крепость.

Тимофеич немедленно возразил:

— Будто нам делать больше нечего, как возить брёвна для тронного зала!

— Надо, Станислав! — строго возразил командир. — Понимаешь, надо! И это приказ!

Друг в бессилии развел руками:

— Надо — значит, надо!

Колтук вновь склонился в поклоне:

— Ласу никогда не забудут щедрость господина.

Появился Ибирин, и они с Ярославом немедленно покинули мегарон, перейдя в смежное помещение. Здесь среди ещё неприбранного мусора, колючих кустов и вьюнов он спросил совета у Ибирина и его родственника Тымиша Хвербекуса.

— Наше положение сложное, можно сказать критическое. Открытое столкновение приведет к гибели переселенцев. В такой ситуации перевес в численности может сыграть свою роль. В Агероне было много желающих идти с нами, но отказывали — нечем кормить. Сейчас другое дело, каждый кормит себя сам. Если составить письмо к Апию, пусть пришлёт морем человек пятьдесят, желательно мужчин. Такой довесок может перетянуть в нашу пользу исход борьбы с войо.

Хвеберкус серьёзно задумался:

— Написать можно, но как доставить?

— Пусть Ибирин с сыновьями найдут способ переслать письмо на одном из кораблей, что заходят в устье реки пополнить запасы воды. Он свой человек среди моряков, пусть попробует договориться, а заплатит Апий уже в Агероне.

— Дело может выгореть! — громогласно рявкнул моряк. — Пусть меня проглотит морской ящер, если не сумею договориться с капитаном корабля. Я знаю, они любят деньги и пойдут ради них на все.

— Но и стар и млад узнают, что в проклятой долине люди! — нервно возразил Тымиш.

— А не надо говорить! — успокоил Ярослав. — Пусть Ибирин придумает сказку поярче с кораблекрушением, колдунами и демонами, моряки народ доверчивый, купятся! — хитро предложил командир.

— Хо–хо–хо, — гоготал Ибирин, — верняком, капитан! Прокатит! Ребята падки на всякие выдумки.

— Тымиш, составишь письмо сам, а ласу напишут, распиши как здесь хорошо и как тяжко нам без их помощи. О войо не слова!

Хвеберкус, тяжко вздохнув, кивнул головой.

Глава 4

Они вернулись в опустевший зал мегарона, оттуда на площадь, где их уже ждали лошади, люди Силыча и ласу. Здесь Ярослава ждал осёдланный Казбек с притороченным к седлу щитом и арбалетом, но решил идти пешком. До города недалеко, а верховая езда по зарослям неудобна. Ерофей Силыч шёл рядом, закинув за спину самодельный щит, а на плече нес пластиковый охотничий арбалет. Его люди рассеялись по руинам города, осматривая все закоулки в поисках возможных разведчиков войо.

У самых ворот крепости раскинулся небольшой залив, огибая который мощёная дорога привела к городской застройке. Здесь не было крепостных стен, и защитой оставались волны залива. Однако пустое пространство от стен крепости до жилых кварталов составляло более трехсот метров, сейчас заросших лесом. Сегодня здесь развернулись основные работы по очистке периметра. Модоны и земляне четвёртого взвода валили лес. Непригодный как стройматериал сжигали на месте, а крупные ровные стволы на подводах свозили на форбург замка.

Центр города, ранее не посещаемый Ярославом, представлял собой сеть кривых мощенных камнем улочек, на которых с трудом могли разъехаться две повозки. Черепичные крыши домов обвалились, но сохранилось много конусообразных, крытых каменным плитняком. Ни время, ни землетрясения не смогли разрушить эти странные круглые сооружения, построенные из уложенных плашмя неотесанных камней. Судя по размерам, в них жили самые бедные ласу, которые не могли раскошелиться на покупку черепицы. Несмотря на время, многие из подобных крыш сохранились.

Ярослав не удержался, осмотрел некоторые из интересных построек. Старик Колтук следовал за ним, объясняя непонятное господину. Круглые в плане постройки увенчивались куполообразной крышей, сложенной изначально на сухую, без раствора. Конструкция очень подвижная и одновременно устойчивая. В районе потолка отверстия под балки. Ярослав указал на них.

— Это места под брёвна перекрытия, место под крышей служило складом зерна, оттого и отверстия столь велики, а балки делались прочными, чтобы выдержать вес запасов и крыши, если, не приведи боги, рухнет.

Небольшие проемы вели в другие подобные постройки по периметру внутреннего дворика.

— Каждое поколение ласу стремилось пристроить к уже существующим новую итубу, — объяснял старик. — Потому они так теснятся друг к другу. Здесь помещения для разных нужд: кухни, мастерские, склады, — для каждого своя итуба. Богатые ласу уже строили дома как в Ринале и Агероне, а беднота ещё жила по–старинке.

Нашли погреба! Сооружения представляли собой каменную пустотелые пирамиды устроенные в земле. Ярослав с помощью фонарика осмотрел провал одной из них. В лицо пахнуло холодом и влагой. Вообще в итубе было прохладнее, чем в крытых черепицей комнатах крепости.

— В таких подвалах держали портящиеся продукты: овощи, фрукты, свежее мясо, — пояснил Колтук.

— И долго сохранялось?

— Если наполнить погреб льдом с ледников, то долго, года два. Если нет, сезон. Мясо, конечно, меньше, но на льду не испортится, пока съедят.

— А лед доставляли с гор? — переспросил Ярослав.

— Да, господин. Многие ласу жили доставкой льда для храмов и богатых семей, простые люди раз в году сами привозили повозку с ледников и засыпали в подвалы. Так хранили многие продукты: рыбу, мясо, фрукты.

— Я видел в долине много глиняных кувшинов, закопанных в землю. Что в них хранили?

— В деревнях не строили итуб, зерно хранили в хатулах — больших кувшинах, вкопанных в землю — время от времени поднимая для просушки, в них иногда тоже сыпали лед, но в хатулах он быстрее тает, а продукты хранятся хуже.

— В крепости есть такие погреба?

— Не знаю, господин, но должны быть.

— Тогда направь несколько своих людей, пусть найдут погреба, почистят и подготовят к использованию. Будем в них ссыпать, что соберём в лесах.

— Я прикажу, господин, — услужливо согласился Колтук.

Тут Ярослав вспомнил о дороге, ведущей на запад в горы:

— А мощеный путь, что ведет на закат, для чего он построен?

Старик неожиданно переменился в лице, что не ускользнуло от Ярослава, но уверенно ответил:

— По нему везли лед с гор.

— Я так и подумал, — успокоительно признался Ярослав, в душе не поверив сказанному.

Старик что‑то знает и старается скрыть, эмоции его выдали.

Покинув бедные районы, Ярослав с людьми вышли в центральную часть города. Кривые улочки сменились широкой площадью с одно- и двухэтажными домами богатых горожан, а посередине возвышались храмы ласу.

Точнее, четыре пирамидальных основания под храмы на трех площадках, хаотически объединенные в одну большую. Пространство площадей, разделенное между собой небольшим рукотворным озером с протокой, сейчас плохо просматривалось за живой стеной зарослей. На уступах оснований росли крупные деревья, а заболоченное озеро прорезала протока чистой воды.

Пока шагали к ближайшей пирамиде, Ерофей Силыч приступил к Ярославу:

— Ласу обустраивают храм в замке, хотят завести свое языческое капище в городе, — в сердцах старовер сплюнул на землю, выражая презрение. — Негоже нам, русским, отставать. Всякий раз, как православный христианин обустраивался на новом месте, первым делом рубил часовенку али церквушку. И нам тоже пора! — уверенно закончил Ерофей.

— Кто не даёт? — удивлённо хмыкнул Ярослав.

— Дык команда нужна! — развел руками Силыч. — И подсобить треба!

— Хитер сибиряк, — усмехнулся Ярослав. — А священник у вас есть?!

— Как же! — искренне удивился Ерофей. — Мой старшенький, хоть и молод и молоко на губах не обсохло, но рукоположен и службу держит справно.

— Подумаю, — не дал ответа Ярослав, — сейчас сам знаешь, какая сложилась картина.

— Однако ласу…

Ярослав не дослушал, бодро взбежал по крутым ступеням наверх постройки. Храм, по сути, не был ни пирамидой, ни храмом. Скорее именно алтарь на ступенчатой платформе, как его и называли ласу. По краю тянулась колоннада, в центре — возвышение для отсутствующего алтаря. «Наверно опять зарыли», — пришла в голову мысль. Остальные сооружения несколько отличались размерами и формой, но в основе: две ступени возвышения, каменная лестница, колоннада по периметру, алтарь в середине. И только самый большой из храмов имел вокруг алтарь, нечто в виде ограждения или стен. Все площадки приземистые, не выше десяти–двенадцати метров. Ласу не отставал от Ярослава.

— Это и есть алтари наших предков, господин, — сообщил запыхавшийся Колтук. Он был уже староват и не успевал за молодым вождем. — Наша просьба — разрешите очистить их от скверны и возжечь огни духов.

— Для четырех алтарей вас слишком мало!

— Но как? — не понял старик мысли Ярослава.

— Среди переселенцев ласу в меньшинстве, и я не разрешу использовать все алтари, только один!

— Но со временем все ласу вернутся в долину.

Ярослав, изобразив гнев на лице, схватил старика за грудь и злобно произнёс:

— Я буду решать, сколько ласу вернется в долину! Запомни, старик, и запиши в свою книгу, которую ты, знаю, ведешь! Только я решаю это! Не ласу!

На лице старика отразилась горечь и понимание, что его обманули. В конце Ярослав добавил вождю ласу:

— У нас много модонов и индлингов, ласу должны передать две платформы им. Со временем, когда вас станет больше, постройки будут возвращены.

— Но это наши алтари! — возмутился Колтук.

— Где ты видишь алтари? — гаркнул на него Ярослав. — Их давно сняли и спрятали. Здесь только платформы из земли и камня. Пойми, уважаемый Колтук, если вы не поделитесь удобными местами для служения богам, все остальные будут это делать где придётся. Модоны — народ завистливый и злобный, да они вас порвут. Тем более, вы всё равно не сможете содержать все четыре храма.

— Пусть модоны строят свои, — обиженно не соглашался старик.

— Вот когда построят, а ласу станет больше, и вернут ваши платформы, а пока надо стерпеть, тем более что ласу уважают богов модонов и приносят им жертвы.

Ярослава заинтересовала заводь в районе площадей. Явно рукотворное, квадратное в плане сооружение имело выход к заливу в виде канала. Судя по размерам, в канал и озеро могли проходить морские корабли и причаливать к гранитной набережной прямо на площади перед храмами. И всё посреди города! С севера впадала речка, образуя среди заболоченного водоёма чистую протоку. На каменном мостике, перекинутом через неё, Ярослав вновь нагнал Ерофея Силыча, люди которого сейчас обшаривали близлежащие постройки. Несколько полосатых «обезьянок» сейчас играло, прыгая с ветки на ветку, таская за собой съедобные плоды туанапи. Веселые существа дрались, пищали, возили на спине детенышей. Весь путь, что проделал Ярослав по городу, их сопровождала буйная толпа этих зверьков. Животные жили среди развалин, и город был их домом.

— Согласись со мной, Ерофей, — хитро улыбаясь, начал разговор Ярослав, — в прошлом наши предки строили храмы на месте языческих капищ?

— Было такое! — не понимая, к чему клонит Ярослав, подтвердил Силыч.

— Если мы займем одну из платформ, это не будет большим нарушением традиций?

— Наоборот! — уверенно поддержал друг. — Хорошим делом, но что скажут аборигены, разве отдадут свои капища?

— Конечно, они будут недовольны, однако ласу мало, а модоны, думаю, поддержат нас, потому как сами получат готовый храм.

— Не знаю, стоит ли связываться, пирамида большая, а церквушка будет маленькая.

— Нужно, Ерофей! Мы как бугор на зоне, должны занять лучшую шконку, иначе никто уважать не будет. Занимайте самую большую платформу, тем более там и стены уже есть, надо только соорудить крышу.

— А ласу?! — не успокаивался неуверенный в планах командира сибиряк.

— Думаю, ласу не будут возражать, я уже договорился. Почти!

Здесь их застали посланцы Шестопёра. Двое молодых парней модонов лет тринадцати- четырнадцати с охотничьими луками и копьями прибежали, запыхавшись, и сообщили:

— Дхоу, наватаро! Разведчиков войо нашли!

— Где они сейчас?! — возбужденный новостью спросил Ярослав.

— Удирают в сторону реки! — взмахнул рукой пацанчик постарше. — Наши их гонят.

— Ерофей, бери своих людей и за нами! Если войо успеют спрятаться в дельте, не поймаем.

Все поспешили из города. Разбросанные по кварталу сибиряки спешно собирались, выбегая из домов и оград, а Ярослав со своими людьми и посыльными от Шестопёра немедля бросились на помощь погоне. По словам мальчишек, войо обнаружили, когда прочесывали южные террасы холмистой гряды, откуда те наблюдали за крепостью. Здесь не было патрулей Жигана, и разведка чувствовала себя спокойно. Двигаясь вдоль склона, обращенного к городу, войо подошли вплотную к людям. Их спугнул лай собак, и теперь вся группа Шестопёра идет по следу. Мальчишек послали с приглашением Ярославу присоединиться к охоте и отрезать войо путь отступления на запад, вглубь долины. Шестопёр сообщал, что попытается оттеснить бегущих от реки и прижать к морю.

Через десять–пятнадцать минут группа Ярослава обогнула восточный выступ плато и углубилась в заросли дельты. Следуя вдоль мощёной дороги, Ярослав лихорадочно размышлял, как он сможет перекрыть с двумя десятками людей расстояние в десять километров от плато до реки. Но выбора не было. Лайки сибиряков бодро бежали впереди уже запыхавшихся людей, иногда терпеливо ожидая неповоротливых двуногих. В момент забега Ярославу приходили мысли, что удерживать столь большую территорию бессмысленно и неудобно. И что следует ограничиться городом и плато, а дельту оставить.

По счастью, на пути встретили модона с подвернутой при погоне ногой и узнали точное направление, куда все бегут. Судя по сказанному, Шестопёру уже удалось оттеснить войо к морю и заливу, а с помощью людей Жигана отрезать путь к реке.

Теперь поимка оставалась делом времени, и Ярослав посоветовал Силычу присоединиться к разведчикам Жигана, сам же со своими людьми стал продвигаться на поиски Шестопёра. Через два километра услышали лай собак, а спустя десяток минут повстречали охотников с добычей.

Ярослав второй раз в жизни видел войо, и эти казались совсем другими, чем в прошлом. Грязные, низкорослые существа, с кровью на лице, избитые и искусанные злобными овчарками Шестопёра, затравленно и униженно смотрели на людей. Их руки заломлены за спину и связаны, в пасть вставлены палки, чтобы не могли укусить. Оба шпиона были привязаны к жерди, что делало невозможным побег.

Ярослав встретил разведчиков в Махагоновой роще у подножия плато. Жиган здесь устроил нечто вроде штаба или опорного пункта. Огромные деревья росли широко и просторно, занимая большое пространство. Их кроны почти не пропускали свет, отчего подлесок рос жалким и редким. Пространство просматривалось на десятки метров, и неожиданное нападение было невозможно. Люди устроили круг из рогаток и кольев, за которыми прятались от стрел, выпущенных с большого расстояния. Место, выбранное для укрепления, оказалось очень удачным. Находясь на вершине небольшого всхолмления, оно позволяло контролировать мощеную дорогу от перевала до дельты, а также весь северный склон холмистой гряды. Отсюда было легко перебросить помощь в любую часть границы невидимой нитью, отделившей мир людей и лес.

Как только Ярослав прибыл, Жиган постарался посвятить его в происходящее:

— Вчера день прошёл относительно спокойно, отдельные группы войо пытались проникнуть через гряду, но мы старались без боя вытеснить их за линию каменной дороги. Было несколько столкновений, но без кровопролития. Так, пометали друг в друга стрелы и разошлись на ночь.

Сегодня с утра многое поменялось. Противник стал более решительным. Если вчера мы видели группы войо в три–пять человек, то сегодня более десятка, и сдерживать их у нас просто нет сил. Отряд, присланный с Лимоном, и люди Ерофея — значительная подмога, но и численность врагов растет. Как только они соберут достаточно сил, мы будем вынуждены уйти с позиций.

Именно по этой причине мы потеряли двух человек всего полчаса назад до твоего прихода и ещё не успели сообщить.

В сердце у Ярослава кольнуло. Случилось то, чего он больше всего опасался. Убитая горем родня потребует мести и немедленных ответных действий. А за одно и вспомнит все его грехи перед переселенцами, ну и Меченый со своими урками не оплошает, постарается раздуть бузу по полной.

Ярослав чувствовал, по возвращении в крепость его ждет буря.

— Кто?! — нервно переспросил он.

— Старший Питошно с сыном. Пост был назначен совсем недалеко в сторону перевала. Отсюда гаркнуть покрепче, слышно. Ну и не дали им горна. Следующий пост дальше, там Лопата верховодит и сыновья Наростяшно. Они горном сигнал подают, я десяток человек на помощь гоню. Зная это, войо, заслышав сигнал, наутек пускаются, да стрелы издали метают. Так и защищаем дорогу.

— А тут! — Жиган развел руками. — Ни звуку, ни духу, исчезли, как в воду канули.

— Уснули, может? — предположил Ярослав.

— Скорее всего, да! — согласился Жиган, качая головой. — Это я виноват.

— Не бери в голову, они сами виноваты! Бдительными надо быть! И варежку не разевать! Я их, погоди, ещё всех вздую. Ууууу! — Ярослав погрозил кулаком.

После паузы грустно продолжал, качая головой:

— Я думаю, не стоит дожидаться, когда войо нападут и раздавят. Мой приказ ты уже знаешь? Вечером всем отходить за стены крепости. Ночью охранять вообще ничего не будем, во всяком случае, пока. Тем более на полях ещё ничего не растет, да и самих полей нет. Днём станем прикрывать только тех, кто работает по ту сторону гряды, а эту, северную, покинем совсем. Посты выставим по крутому склону плато, где сама природа создала удобные условия для защиты. Тем самым облегчим себе задачу.

Я думаю, что при нашей малочисленности достаточно земли для посевов на побережье залива и склонах плато. Если будет не хватать, можно разработать участки в самом городе. Чем больше уменьшим наше жизненное пространство, тем легче будет защищать. После прихода Олега и второй волны переселенцев мы пересмотрим наши установки, а пока ужмемся. Так что вечером снимай всех людей, и в крепость.

— Можно сменить позиции и днем, — предложил Жиган.

— Не стоит, такая катавасия вызовет лишний ажиотаж и эйфорию у войо, будто мы испугались и отступаем, а у наших — беспорядок. Беспорядочное отступление хуже некуда. Кстати, чем занимаются наши вуоксы, и где Уир?

— Где они точно сейчас, не знаю, — отвечал Жиган, — но поставленная задача — находиться впереди линии в секрете и сообщать о приближении отрядов войо.

— Вызови мне Уира, я дам ему другое задание. придётся тебе обойтись без наших лучших разведчиков.

Спустя полчаса появился вуокс, тенью выскользнув из‑под пышного куста вьюна. Они отошли в сторону, где никто не будет слышать.

— Ты меня звал, Ногата Дхоу. Приказывай, Уир исполнит.

— Ценю твою верность, Уир! Войо ещё не обнаружили ваше присутствие в долине?

— Войо наши старые враги. Если узнают, будет большая охота. Но войо слепы, Уир отвел им глаза. — Он указал на модонскую одежду, в которую был облачен. — Приказывай, Ногата Дхоу.

— Нужно выследить их лагерь, где он находится, сколько всего войо, какое и сколько оружия, какими тропами ходят, найти кружные пути, как охраняют посёлки, выяснить скрытые подходы. На все три–четыре дня. Если просрочите, пошлю большую группу на выручку. Возьми столько своих братьев, сколько нужно, и будь осторожен. При малейшей опасности, уходи. Ваши жизни сейчас для меня ценнее других и своей собственной. Ты знаешь, войо взяли наш пост, постарайся выяснить судьбу, но если возможности не будет, не рискуй, откажись от этого.

Уир кивнул и растворился в пышной зелени, будто его и не было.

В крепости Ярослав ожидал теплую встречу, но людские обиды излились спокойней, чем предполагал. Возможно, причина в том, что потери понесла именно его группа, а не кто‑то другой. Наростяшно и все Нидамцы ходили как в воду опущенные, а женщины дали волю слезам и стенаниям, оплакивая пропавших родственников. Вопли доносились даже до мегарона, где по прибытии Ярослава ласу развели огонь на священном очаге.

За день и ночь они прибрали помещение, закопали яму из‑под трона, а на улице уже лежало несколько свежесрубленных стволов, предназначенных для перекрытий. Ярослав, понимая, что крики женщин создают нездоровую атмосферу в замке, раздражая умы слабых людей и паникерские настроения, пристыдил Банулу:

— Почему женщины из Нового Нидама оплакивают своих пропавших мужчин, будто те мертвы? Разве кто‑то их видел мертвыми?

Наростяшно нахмурился, ему тяжко слышать слова упрека в свой адрес:

— Надеяться, что Питошно живы, нет резона, — отозвался он, отводя взгляд в сторону, — войо не люди, они звери. Если человек попадет к ним в лапы, с него с живого снимут кожу.

— Я понимаю, насколько войо жестоки, — спокойно уточнил Ярослав, — но пока нет подтверждения смерти, прекратить вопли!

— Нужно собрать людей, выступить против этих демонов и отомстить, — неожиданно резко сорвался всегда спокойный Банула. Его сын был тяжело ранен, и удивляться раздражению не приходилось. — Если они всё ещё живы — отбить. И сделать это как можно скорее! Если Дхоу против, мы, Нидамцы, можем сделать это одни. Только дайте разрешение.

Ярослав понимал, что подобные настроения владеют всеми его людьми, в том числе и землянами, которые сейчас смотрят на него. Никому не понравится безнаказанность, но направлять сейчас в лес отряд — обречь его на гибель. Войо у себя дома, каждый кустик им знаком.

— Не разрешу! — отрезал Ярослав. — А если кто уйдет в лес без приказа, будет позже схвачен и повешен!!! Даже если сумеют победить всех войо без остатка. Всё равно будет повешен!! Впрочем, это маловероятно, — уже спокойнее добавил Ярослав.

— А сейчас мой приказ — успокоить женщин и не действовать без дозволения. На выручку Питошно уже послано. Будем надеяться, им повезет, а если мертвы, мы скоро узнаем.

На стенах во всю кипела работа. За день около двухсот мужчин, женщин и детей соорудили парапет на напольной стене. Они разбирали подходящие ограды как за городом, так и внутри, на повозках свозили в крепость, а уже там, встав в цепочку, подымали на стены, где и укладывали. Камни выбирали не самые легкие, но подъемные для двух человек, чтобы потом в кладке лежали жёстко, не рассыпаясь. Без особого перенапряжёния укрытие с одной стороны крепости было изготовлено за день, хотя люди невообразимо устали. Глядя на тяжелый женский труд, Ярослав предположил, что на следующий день следует сбавить темпы строительства парапетов и дать людям отдохнуть.

В отношении мужчин, что валили лес, то они превзошли сами себя. К концу дня напрочь вырубили подступы к крепости со стороны города, оставив нетронутыми только берега залива. Огромные столбы пламени поднимались к небу. Несмотря на то, что лес был свежее срублен, в летний период иссушенные жарой стволы и ветви горели яро. Дым заволок небо, а над стенами крепости висел настоящий смок, лишь изредка и на время изгоняемый морским бризом. С напольной стороны выжгли остатки ещё вчера срубленного леса и ветвей. К сожалению, сжечь древесину оказалось сложней и медленней, чем вырубить.

Ещё сложнее вывезти деловую. Лошади и быки выбивались из сил, волоком таская брёвна на нижний двор. Применять повозки опасались, боясь повредить ценное имущество. Много срубленных брёвен так и оставалось в штабелях несвезёнными.

К вечеру вернулись те, кто собирал в лесу фрукты–овощи и лесорубы с полей. Ни те, ни другие не могли похвастаться серьёзными успехами, но их численность была не столь велика. Лишь две повозки с продовольствием доставили в крепость, что заняло один из пятнадцати найденных здесь погребов. Расчистка полей осталась в зачаточном состоянии, только тонкие струйки дыма указывали места, где велись работы.

Станислав доложил, что его людьми закончено изготовление створок для двух ворот в крепости и начаты одни для городских. Хвеберкусы строят наблюдательную вышку на нижнем дворе–форбурге, но ни шатко, ни валко, и если их не подгонять, будут возиться очень долго.

— А ещё мы подготовили небольшой сюрприз, — загадочно объявил Тимофеич, — так что прошу пожаловать в свое новое жилье, — он рукой пригласил идти за собой.

Выйдя из мегарона, свернули налево в проход между портиком, а затем по коридорам мимо комнаты охраны и оружейной попали во внутренний, окруженный колоннами двор, сейчас более похожий на бивуак переселенцев. Здесь оказались собраны все повозки их группы, стояли лошади, хрумкая сено, быки вяло взирали на хозяев, блеяла и хрюкала мелкая скотина, меж всего этого зверья резвились и лаяли собаки напополам со снующими детьми. Вытоптанную землю тонким слоем покрывало скошенное сено и остатки усохшего за пару дней вьюна. Посередине горел костёр, женщины модонки готовили ужин на всю группу. Станислав через прихожую провел в отдельную, специально для Ярослава, комнату.

— Конечно, не Версаль, — посетовал Тимофеич, — но лучшего нет.

Ярослав осмотрелся, возможно, ему придётся провести здесь долгие годы. Комната примерно шесть на шесть метров, стены сложены из гладко отесанных гранитных монолитов, щели настолько тонкие, что не лезет лезвие ножа, потолок крыт свежесрубленными тесаными стволами деревьев, поверх которых уложена черепица, собранная здесь же из куч мусора. Женщины успели прибраться. Чисто выметенные плиты пола покрывали домотканые половики, это могла устроить только одна личность — Ноки, которая здесь же и присутствовала, сидя на устроенной в уголке постели и умиленно глядя на своего господина. На второй постели, приготовленной, вероятно, для Ярослава, спала усталая Анна–старшая, весь день занятая в работах на парапете. Ноки, несмотря на усталость (работала наравне со всеми), успела перетаскать из повозки свое приданое и обустроить комнату. «Она что, тут собирается жить?» — подумал Ярослав, но бровью не повёл. Оборудованных для жизни помещений ещё очень мало. Люди ночуют в повозках, палатках и шалашах, а то и под открытым небом у костров, благо погода стоит сухая, жаркая, а дождливый сезон ожидается месяца через три.

— Для Анюты мы подготовили в прихожей, — вывел из оцепенения Станислав, — здесь найдется место и для других.

Прихожая была скорее отдельной комнатой, сейчас занавешенная покрывалом, здесь было сложено много вещей Ярослава и стояли две постели. Детей не было. Анюта–младшая после прихода в долину вела себя уж слишком самостоятельно, пропадая целыми днями неизвестно где. Предоставленная в последние дни сама себе, она стала совершенно неуправляема, а банда малолеток, возглавляемая ею, была способна на любые каверзы и плутовство.

У прихожей было одно немалое преимущество, — имелось узкое окно с видом на проезд между стен, более похожее на бойницу.

— Хорошо! Меня вы обустроили, — с насмешкой съязвил Ярослав, — сами‑то как?

— Завтра покроем жердями комнату в соседнем дворике и станем обустраиваться. Парни пока пусть спят в оружейной и комнате охраны. Это единственный вход и выход в наши дворы. Так что никто чужой просто так не войдет. Когда восстановим кровли в других комнатах вокруг двора, разместим и их. Обустроить большой двор… — Станислав развел руками, — пока нет возможности.

Жиган привел разведчиков в сумеречной мгле. После их прихода только Уир и Реур оставались за стенами крепости. Остальные все внутри, в том числе и вуоксы. В отблесках пламени мегарона Ярослав поделился планами на следующий день:

— Станислав, завтра распредели людей так, чтобы большая часть ушла на заготовку продуктов в лесу. Парапеты возводить только над воротами в восточной части крепости. Там, я видел, свезено много камня, но ещё не уложено. Наши парни пусть и далее рубят крепостные ворота. Задача на день: западный бастион и, по возможности, одни из городских ворот. Думаю, справятся.

Павел Петрович, бери в свои руки расчистку полей, иначе работы не сдвинутся. Оставь часть людей на периметре крепости, остальных — выжигать делянки под посевы.

Жиган! Вместе с сибиряками на рассвете займете постами вершины гористого плато.

Его северный склон достаточно крут и обеспечит лучшую защиту, чем Махагонова роща. Вместе стем необходимо выставить усиленные посты на фалангах.

Шестопёр! С утра прочесать город и склоны на наличие врага, так же на тебе охрана всех людей вне крепости. Кстати, как наши пленные?

— Пока ещё живы, но помяты изрядно. Посадили в один из погребов, так что храниться могут долго, до следующего урожая.

— Не перестарайтесь! — строго предупредил Ярослав. — Они нам нужны живыми.

Ноки сидела, свернувшись в комочек, в углу комнаты на плетёных из земляного корня корзинах с приданым. Две землянки стояли перед ней и требовали непонятно что на своем языке. При этом чужачки проявляли признаки раздражения и нетерпения. Редкие модонские слова не объясняли истинных причин. Для девушки наречие южан не было родным, и она сама не всегда могла внятно излагать свои мысли. А тут ещё две нахалки дергали её за одежду, сопровождая речи грубыми жестами. Впрочем, Ноки не была так глупа, как хотела выглядеть. Понять, чего хотят землянки, не сложно. Они требовали убраться из комнаты её хозяина, но как раз этого северянка и не хотела.

В течение всего пути господин не проявлял должного внимания к своей рабыне, вот она и решилась на отчаянный шаг — перебраться со всем приданым прямо в его комнату. Ноки не без основания казалось, что хозяин больше интересуется девушками своего народа, а о бедной покупке совсем забыл. Предложение выдать замуж окончательно посеяло панику. Девушка не желала покидать, по местным меркам, состоятельную семью красивого и уважаемого вождя. Несмотря на то что Аослав, как она его называла, не обращал на неё внимания как на женщину, в сердце Ноки теплилась надежда на успех в недалеком будущем. Как только господин будет менее занят, увидит какая она работящая, преданная, без сомнений, влюбится. Затем у них будут дети, всё будет хорошо, у неё будет свой дом, семья…. А наглых чужачек выдадут за… за… Ноки чуть не плакала.

— Убирайся отсюда, сука, вместе со своим барахлом, — кричала на неё рослая белокурая Улиа, уперев одну руку в бок, а другой схватив за ворот платья с такой силой, что материя трещала и рвалась.

Ноки сопротивлялась изо всех сил, но землянка была очень сильна, как мужчина, и спасти её от наглых девушек мог только хозяин. Но он занят!

— Что, не понимаешь? — шипела Улиа.

Ноки молчала, не понимая сказанного, зло и вызывающе глядя на соперницу.

— Если будешь клеиться к нашему парню, я тебе… ребра пересчитаю!

— Может не надо! — жалобно протянула круглолицая Анна. — Ярослав узнает… Убьёт!

— Не узнает… Она будет молчать. Попробуй только пикни, — Юля показала увесистый кулак.

Ноки ровным счётом не понимала сказанного, но смысл уловила. Будут бить! Девушкам её народа подобное поведение совершенно несвойственно. Конечно, все боролись за внимание парней. Словом, делом или нарядами, но до драк дело не доходило. Потому Ноки была просто поражена и обескуражена вызывающим поведением чужачек. Она просто не знала, что делать, как поступить, но уйти из комнаты — ни за что на свете!

Неожиданно Юля отпустила ворот и отпрянула в сторону.

Полог откинулся, на пороге стоял хозяин.

— Что происходит? — строго спросил он, заходя в комнату.

Ноки от неожиданности так и подпрыгнула на месте, а от счастья видеть господина пустила слезу. В то же время чужачки были настолько нахальны, как ни в чём ни бывало заулыбались и весело отвечали:

— Вот, гоним, никак не уходит!

— А ну, марш отсюда! — скомандовал Ярослав. Девушки резво скрылись за пологом. Вождь опустился на колено перед Ноки, по щеке которой текла слеза.

— Они тебя обидели? — спросил он на модонском наречии, глядя на полуоторванный ворот. Ноки отрицательно покачала головой.

— Не расстраивайся, я сумею наказать их по–своему, не будут приставать, — Ноки вновь покачала головой, слезы уже не бежали. — Почему ты не захотела жить на женской половине и перенесла свои вещи сюда?

Ноки хлюпнула носом:

— Хозяин совсем забыл о своей дейко.

— У меня было много важных дел, обещаю, я стану лучше к тебе относиться.

— Господин обязан заботиться о своей собственности, а добрая дейко быть всегда к услугам хозяина. На женской половине я не смогу услужить.

— Милая Ноки, я понимаю, но по нашим законам неженатые люди должны спать отдельно. Тебе приготовили удобное место, а ты сбежала, — говорил Ярослав, стараясь быть как можно ласковей и убедительней.

— Но я больше чем жена! — возмутилась девушка. — И у меня отдельная постель.

— В любом случае меня станут осуждать, если ты останешься здесь.

— Я не могу уйти, — замотала головой Ноки, — я всем рассказала, что господин ко мне добр. Я умру от стыда, если господин меня прогонит. Уйду в лес, где меня съедят войо, но на женскую половину не вернусь.

— Может быть, тебе устроить отдельную комнату? — Ноки резко отрицательно замотала головой. — Или выдать замуж? У нас много молодых парней, и любой будет рад такой жене, как Ноки. Я дам тебе хорошее приданое.

Девушка вспыхнула, поперхнулась, из глаз полились слезы.

— Аослав не любит свою дейко! — горько шептала она сквозь слезы. — Господин должен любить свою рабыню. Я покончу с собой, если господин будет обращаться, как с чужой и лишать внимания.

Ярослав не знал, что делать. Ноки приперла его к стене. Никакие доводы и лестные предложения не действовали на упрямую девчонку. Хотя, конечно, он понимал, вероятно, его обманывают и слезы и угрозы лишь способ добиться желаемого, но поделать ничего не мог. Кто их знает этих аборигенов, вдруг взаправду. Следовало пока уступить. Пока!

— Ладно, оставайся! — горестно согласился он. — Но ты будешь спать только на своей постели. Ноки бодро заулыбалась, поправляя наряд, покрывало постели, подушку.

«Добилась своего», — раздражённо думал Ярослав, покидая спальню. Юля с Анной толкались неподалеку.

— Юлия, зайди в прихожую, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Как только за вошедшими упал полог, послышался низкий шепот, затем возглас Юли:

— А чё сразу я!

Резкий щелчок и девушка быстро выскользнула из комнаты, стараясь спрятать лицо, юркнула в сторону коридора и убежала на женскую половину.

Не успевшая ничего понять Анна поспешила за ней с криком:

— Юля! Юля!

Глава 5

В предрассветной мгле срочно разбуженный Ярослав поднялся на самое высокое место в крепости — полуразрушенную башню западного бастиона. Сумерки не могли скрыть активного движения на опушке леса. Войо решились прийти покончить с вторгшимися на их землю людьми. Командиры, разбуженные в неурочный час, поспешно собирались на стенах. Многие из переселенцев, прознав о неожиданном событии, подымались по приставным лестницам на укрепления, позевывая спросонья и спокойно интересуясь, что, собственно говоря, происходит.

Как ни странно, появление войо не вызвало паники, люди начинали более флегматично относиться к сюрпризам, которые им преподносит жизнь, но напряжёние ожидания постепенно росло. Поддаваясь всеобщему полусонному настроению, Ярослав слегка тягуче отдавал распоряжения в связи с изменившейся обстановкой.

— Войо допустили ошибку, которой грех не воспользоваться, — говорил он. — Возблагодарим же за это богов и будем молиться, чтобы наши враги решились на штурм.

— Шестопёр! С двадцатью людьми первого взвода и пятьюдесятью модонами займи западную стену. Стрелы зря не метать, только в том случае, если пойдут на приступ. Лучше займитесь делом. Оборудуйте стены, подымайте плитняк на парапеты и соорудите побольше лестниц для подъема.

Станислав! Наши люди в резерве! Постарайтесь подготовить пути перехода с одних стен на другие, чтобы быстрее оказать помощь в любом месте, где понадобится. Вам срочно доделать двери западного бастиона.

Ерофей Силыч, вы со своими людьми и модонами займете восточные стены. Особо обратите внимание на охрану ворот. Для этого необходимо выделить отдельный отряд.

Павел Петрович, за вашим взводом остаются работы на периметре крепости и внутри города. Рубите и выжигайте лес по берегу залива, не удаляясь далеко от стен.

Всем подразделениям подготовить лошадей, поставить в укрытые от стрел места, а людям быть готовыми по зову трубы сесть в сёдла.

Потянулись часы ожидания.

Крепость активно готовилась к обороне. Сооружались баррикады на стенах и в проходах. На северном конце форбурга, в месте примыкания городской стены и ворот, завершали постройку сторожевой вышки с выложенными в её основании из плитняка стенами, напоминающими своим видом настоящий мини–форт, который должен был стать ключом к обороне нижнего двора. Строились многочисленные лестницы для подъема на стены с внутренней стороны. Группа модонов во главе с Наростяшно чистили во дворе колодец перед зданием мегарона, в противном случае вода могла стать серьёзной проблемой, если осада затянется. Многочисленные водопроводы, ранее подававшие воду в крепость с гор, сейчас бездействовали, а восстановление требовало много времени. Потому колодец становился единственным источником воды. Третий взвод спешно сооружал недостающие ворота внутри крепости. В предыдущие два дня успели срубить только внешние и ворота цитадели. Двери западного бастиона только начаты, а к трём вратам внутренних дворов ещё не приступали.

Войо оказались не настолько наивны, они вовсе не ринулись сломя голову на штурм высоких каменных стен. Когда достаточно рассвело, обнаженные по пояс высокие, рослые войны, облаченные в домотканые штаны, вынесли из леса большие деревянные щиты — мантелеты — и с предельного расстояния начали обстреливать стены, прикрываясь прочной защитой. Среди осаждённых появились раненые. После первых панических минут обстрела, когда люди на стенах прятались кто куда и не знали что делать, постепенно страх исчез, переселенцы находили места, недоступные для стрел за парапетами, в нишах, мертвых зонах между домов. Ранения постепенно прекратились, люди поняли, что следует вести себя осторожно, не высовываться, не толпиться на открытых местах, укрываться щитами. Крепость простреливалась практически насквозь, и наиболее безопасными местами оказались комнаты, крытые черепицей, и многочисленные ниши в стенах.

Понимая, что больше не добьются попаданий, войо закончили массированный обстрел, метая стрелы только по хорошо видимым целям. Более сотни воинов вышли из леса, потрясая копьями и издавая душераздирающие крики. Заранее отрепетированные, эти звериные вопли должны вселить страх в души врагов и сломить способность к сопротивлению. На удивление стройные ряды, ощетинившиеся копьями и прикрытые щитами, подошли к стенам примерно на сотню метров. Впереди, как и положено, выступали вожди в бронзовых доспехах, начищенных до солнечного блеска.

Среди завываний послышались выкрики на чужом языке, но никто из переселенцев не знал языка войо. Впрочем, о смысле сказанного можно было догадываться по интонации и применяемым недвусмысленным жестам. Войо требовали выйти и сразиться как следует смелым воинам или убираться вон из долины. Можно было разобрать и явные обвинения в трусости.

Близился момент атаки, но Ярослав замечал некоторую искусственность происходящего, у войо не было лестниц! Чувствуя подвох, переселенцы (отсутствие лестниц заметили и другие) лихорадочно начали искать засаду. Жиган с разведчиками бросились осматривать город и побережье залива, но никого не нашли, а войо, простояв минут двадцать под стенами, отступили, как бы приглашая людей выйти из‑за неприступных стен и заняться благородным делом, а не как трусам — отсиживаться.

Испытывая насмешки в свой адрес, многие из аборигенов и даже некоторые из землян стали требовать выйти из‑за стен и дать бой. Но видя угрюмое лицо Шестопёра и качающего головой Тимофеича, Ярослав убедился, что не одинок в своей уверенности не поддаваться на провокации. Вероятно, войо что‑то задумали.

Ворота крепости остались закрыты, и войо решились на следующий маневр, который должен вывести людей из равновесия. Из леса волоком вытащили Питошно с сыном и бросили на землю перед строем. Несколько войо, оставив копья и щиты, стали проводить приготовления к казни. Они большими деревянными киянками вбили в землю невысокие колья и привязали к ним жертвы. Жестоко схватив за волосы, отогнули головы назад, готовые в любую секунду резать пленным горло сверкающими на солнце бронзовыми ножами.

Увидев пленных соотечественников и приготовления к убийству, модоны Нидамцы просто обезумели. Они бросали порученные им места на стенах, бежали к дверям западного бастиона, беспорядочной толпой скапливаясь в узком проходе меж стен у подножия башни, на вершине которой находился Ярослав и всё основное руководство переселенцев. Безумцы, презрев опасность открытого боя, вероятную засаду, устроенную войо, требовали немедленно выйти из крепости, напасть на врага и спасти Питошно. Ярослав с высоты старался образумить несчастных:

— Вылазка бессмысленна, мы потеряем много людей, а Питошно не спасем! Войо убьют их раньше, чем мы выйдем из крепости!

Но Нидамцы не унимались, их охотно поддерживали Агеронцы, подбадривая громкими криками со своих мест на стенах. Банула Наростяшно, всегда сдержанный, и то просил Ярослава:

— Великий Дхоу, прикажи открыть двери крепости. Если вы и ваши люди не поддерживаете нас, мы одни выйдем и отомстим за наших братьев.

Ярослав в ярости на оказанное неповиновение кричал с башни.

— Кто посмеет без приказа открыть двери, будет убит на месте лично мною из арбалета, — он в отчаянии потрясал оружием, чувствуя, что теряет контроль над людьми, — остальные будут повешены на стенах, если не разойдутся по своим местам.

— Великий Дхоу, мы ваши слуги, — всплеснув руками, воскликнул Наростяшно, — вы можете казнить нас, когда пожелаете, но оставить без помощи наших людей мы не можем.

— Приведите сюда пленных войо, — зарычал Ярослав в сторону Шестопёра, — может угроза смерти своих воинов остановит мерзавцев.

Одобрительные возгласы раздались со всех сторон.

Происходящее на стенах не укрылось от взоров осаждающих, они медлили, ожидая событий, которые явно намечались внутри крепости. Ожидая, когда люди Шестопёра притащат из погреба пленных, Ярослав в порыве ярости медленно приходил к пониманию, что в устройстве колонии следует провести серьёзные изменения. Прежнее разделение на национальные группы с их личными интересами окончательно изжило себя. Взводы и роты громоздки и не отвечают существующим условиям. Следует всё менять, делить на более мелкие подразделения по пять–десять человек во главе с преданными лично ему людьми.

Грязных и изрядно побитых пленных шпионов войо приволокли на бастион и связанными поставили на краю парапета. Ловкие руки людей Меченого набросили им на шеи петли и приготовились столкнуть со стены по первой команде Ярослава.

В рядах войо образовалось затишье, вероятно, дикари не подозревали о случившейся менее суток назад поимке шпионов. Пауза затянулась, а когда до них всё же дошло, что у людей есть пленные, разразился скандал. Воины без команды покидали ряды, разражались бранью, бежали к стенам, чтобы их могли лучше слышать люди. Некоторые, понабравшись модонских слов, вероятно от своих более образованных собратьев, усиленно выкрикивали оскорбительные слова.

— Грязные свиньи! — неслось с одной стороны.

— Трусливые черви! — неслось с другой.

— Убей! Убей! Убирайтесь вон!

Некоторые из самых отмороженных делали попытки сразу прирезать Питошно из мести за схваченных людьми братьев. Они, с копьями и мечами, как безумные бросались на пленников в стремлении немедленно прикончить. Вождям пришлось самим защищать пленных от неминуемой смерти. Несколько наиболее преданных и трезвых на голову воинов щитами прикрывали людей, пока другие отвязывали их от кольев и тащили за рассыпавшиеся ряды войо. В свою очередь Ярослав собрал на башне своих арбалетчиков и лучших лучников с приказом, если будет реальная угроза смерти пленным, осыпать болтами тех, кто посмеет прикоснуться к людям. Но вожди войо спасли людей от разъяренной толпы своих собственных воинов, и необходимость в обстреле отпала. Когда Питошно увели в лес, Ярослав убрал со стены и своих пленников.

Последовала затяжная пауза. Войо отвели строй воинов ещё дальше от стен и прекратили метать стрелы. Все чего‑то ждали.

Случай помог Ярославу убедиться, что перед ним не профессиональное воины, а родовое ополчение. Несмотря на хорошую выучку индивидуальных бойцов, противники совершали тактические ошибки, не говоря об умении вести осаду. Несколькими месяцами ранее вуоксы при штурме крепости на Яре показали более грамотные действия.

В первую очередь, город и крепость не были окружены плотным кольцом осады. Войо даже не пытались проникнуть за никем не занятые стены города. По этой причине четвертый взвод капитана Петровича спокойно продолжал работы в непосредственной близости от крепости на берегу залива и в городе. После трех–четырех часов вырубки кустарников и деревьев и перевозки готовых стволов в крепость были сложены большие кострища, и высокие языки пламени взметнулись в небо. Реакция войо на столбы дыма, поднимающиеся из‑за стен, оказалась крайне болезненной. Воины раздражённо кричали, вожди суетились, стараясь унять смутьянов, требовавших немедленных действий. Командиры не спешили отдавать команду на штурм и положить под стенами воинов. Перед ними стояла задача любым способом избавиться от пришлых, а не просто доблестно вступить в бой. Однако и бездействовать они не могли. Пассивность вызывала в единоплеменниках недовольство и подозрения в трусости.

Ярослав умиленно наблюдал со стены, как полсотни воинов, построившись ровными рядами, отправились вокруг стен помешать работам в городе. Войо упорно старались изображать правильный строй, на деле не умея им пользоваться. Являясь охотниками, эти жители лесов прекрасно освоили искусство войны в джунглях, но на ровной, открытой местности действовали хоть и со знанием дела, но без какого‑либо опыта. Поэтому действовали схематично, используя строгие построения, когда в них совершенно не было нужды. Глядя на пять десятков воинов перед стеной, Ярослава подмывало желание вывести сотню модонов, полсотни своей конницы и втоптать в землю игрушечное каре войо. Но по здравому размышлению он понимал, что потери не оправдывают результатов, что пойдя на штурм, войо потеряют на порядок больше воинов, а осаждать не смогут больше недели, ведь кому‑то надо охотиться и кормить семьи. Потому лучше ждать и ждать.

Войо выломали одни из построенных людьми городских ворот и подожгли створки.

Дым поднимался от дальнего конца ближайшей из городских улиц. Не считая себя героями, четвертый взвод в полном составе бежал в крепость. Войо не заставили себя долго ждать, буквально по пятам преследуя людей, но в ворота ворваться не успели, створки захлопнулись, а со стен посыпался град стрел. Потушив кострища, противник укрылся в близлежащих руинах, не собираясь более покидать город.

Вновь потянулись часы ожидания. Используя свободное время, люди стали обустраивать крепость. Чистили помещения, возводили навесы и крыши, выбирали годные черепицы из куч мусора. Всем находилось занятие, а объемы работ от времени не только не уменьшались, а росли.

Войо претило долгое бездействие. Видя, что уже в самой крепости люди вырубают лес и жгут костры, вероятно, некая искра благоразумия проскочила в далеко неглупых головах вождей. После полудня от сидящих на земле войо отделились двое и с перевернутыми вверх подтоком копьями направились к стенам. Воины имели дорогое оружие, что говорило о высоком статусе в племени. Подойдя к стенам вплотную, старший сообщил на чистом модонском языке:

— Великий вождь войо Навси–ла–рад–амон желает говорить с Дхоу людей.

Ярослава не было на западном бастионе, и остряки из землян подняли на смех воинов, посоветовав вначале сходить умыться. Те или не поняли сказанного, или остались глухи к явным оскорблениям, потребовав: «Сообщить Дхоу людей предложение вождя войо». Необычное происшествие вызвало оживленный интерес в крепости. Никто не ожидал подобного поворота событий. Все готовились к бою или долгой осаде, а тут на тебе — переговоры, пар–ла–мен–те–ры…. На стене собралась большая часть переселенцев, отовсюду были слышны крики с советом как поступить. Большинство оказалось настроено против, предчувствуя подвох и попытку выманить Ярослава из крепости.

Шестопёр крикнул со стены послам:

— Пусть ваш вождь приблизится, Дхоу будет говорить с ним со стены, — он успел освоить местный язык

Воины отрицательно замахали руками:

— Пусть Дхоу не боится, войо не нападут на него, отряд воинов будет отведен к опушке леса.

Обсудив сложившуюся ситуацию, Ярослав решил‑таки вступить в переговоры и выслушать, что скажет вождь войо. Станислав и Шестопёр предложили взять большую охрану, но Ярослав придумал иначе. Вывести на поле всадников и продемонстрировать всю мощь людей.

Получив согласие, послы удалились, а отряд войо несколько отошел к лесу, но всё же не настолько далеко, чтобы нельзя было подозревать в злом умысле. Между тем в крепости готовились к демонстрации: собрали три десятка лучших модонских воинов с самым лучшим вооружением и большими щитами. Двадцать всадников землян экипировали в самые тяжелые доспехи. На Хитреца одели попону и стальное оголовье. Женю–Трубу снарядили в полный доспех, да так чтобы выглядел внушительно. При своем двухметровом росте и субтильном сложении сейчас он казался массивным, сильным воином намного старше своего возраста. Сам Ярослав одел обычный хауберк[2] с шишаком, оседлав Казбека.

Подготовленный отряд вывели под стены крепости через узкие двери западного бастиона, где всадники могли протиснуться только по одному, низко склонив голову к шее коня. Построились перед крепостью: пехота — в два ряда по пятнадцать человек, всадники — по десять в ряд, на флангах. Сам Ярослав в центре перед строем пехоты. Справа и слева его поддерживали Труба, Молчун, Бомба и Саня с развернутым знаменем, — все в сверкающей на солнце броне, не прикрытой актеонами[3]. В самом тылу построения находились несколько воинов ласу, сопровождавшие старика Колтука на небольшой модонской лошадке.

Когда строй оказался выдержан, все готовы, Труба подал сигнал «Поход», и весь фронт двинулся к середине поля. Несмотря на невыкорчеванные пни, множество несожжённых сучьев и ветвей, штабеля невывезенных брёвен, кони без затруднений преодолевали вырубку. Но серьёзной кавалерийской атаки здесь не провести. Ярослава подмывало желание подать знак трубить атаку. Двадцать тяжело вооружённых всадников, дважды участвовавших в настоящих стычках, сомнут пятьдесят пеших воинов войо, несмотря на стойкость и мастерскую выучку индивидуальных бойцов, но никогда в жизни не видевших весь ужас настоящей конной атаки. Единственное чувство сдерживало, войо не такие простаки, какими хотят казаться, в лоб крепости им не взять, просто должен быть подвох.

При приближении переселенцев войо встали и построились в ряды.

Засада вынуждена была себя выдать, когда атака всадников на отряд во главе с вождем войо казалась неизбежной. Несмотря на условия переговоров, отряд переселенцев по всем статьям имел превосходство в бою, а, казалось бы, медленное движение более походило на нападение. Пехота и конница готовы к бою!

Нервы у войо в последний момент сдали, и из леса на помощь своим с криком и гамом выбежала толпа воинов, человек сто. Засада находилась несколько севернее основных сил войо и несла с собой не только копья, щиты, луки, но и множество лестниц, вполне пригодных для подъема на стены.

У Ярослава отлегло от сердца, то, что он предполагал более полдня, наконец, обнаружилось и теперь могло быть оценено и учтено. Войо строили расчёт на том, что люди, видя малое число воинов, выйдут в поле для решительной битвы, где их свяжут боем, а меж тем третья группа войо ударит по нижнему двору, где не будет должной защиты, и возьмет крепость. Связанные боем люди не смогут оказать поддержку защитникам крепости, атакованным с двух сторон: со стороны нижнего двора и города. Сейчас эти планы рушились безвозвратно. Войо были вынуждены себя выдать или потерять пятьдесят человек во главе с вождем. «Вероятно, они предполагали, предлагая переговоры, — думал Ярослав, — что я выведу в поле минимум людей для охраны, человек пятнадцать–двадцать, и скрытый отряд сохранится».

Как только обнаружилась засада, Ярослав остановил своих людей на безопасном расстоянии и даже приказал сдать назад на расстояние в сто метров от противника. С такой дистанции пехоте было легко отступить к крепости, а коннице рысью уйти вдоль стен к ближайшим городским воротам. Повисла пауза, в течение которой переговорщики готовились. От строя воинов отделились трое войо. Ярослав, Труба и Молчун спешились. Из‑за рядов воинов вышел старик Колтук. Молодой ласу вёл в поводу его коня. Сделав ласу центром внимания, переселенцы двинулись навстречу войо.

Переговорщики сошлись в центре поля: трое со стороны войо и пятеро людей. Противную сторону возглавлял пожилой вождь с головой, убеленной сединой. Смуглое, даже несколько зеленоватое лицо пересекал шрам, свидетель былых битв, но пожелтевшие от возраста клыки были всё ещё остры, а взгляд небольших глаз из‑под покатого лба пронзителен и понимающ. По мнению Ярослава, лица войо, именно лица, а не морды, несмотря на острые клыки, казались более одухотворены, нежели простецкие мордашки вуоксов.

Они настолько не похожи ни на людские, ни на какие другие виденные в жизни Ярослава морды животных, что сравнить просто не с чем. Скорее, могли бы подходить некой горилле или шимпанзе, будь у неё мозгов больше, чем у человека, и лишись она волосяного покрова. Действительно, тела всех воинов были чисты от растительности, а мышцы бугрились силой. При этом телосложение походило более на человеческое, лишённое тех несколько удлиненных рук, как это свойственно вуоксам. Осанка гордая, без сутуловатости. Вооружение богатое, явно не людского происхождения. Двое воинов имели уже виденную Ярославом ранее дисковидную броню, типа двух бронзовых тарелок на груди и спине, перетянутых ремнями. Наборный из медных бляшек боевой пояс с кинжалом в золотых ножнах и начищенные до зеркального блеска круглые шлемы с широкими полями, похожие на классический шапель[4]. Вооружение вождя отличалось особым богатством: на торсе — золоченый бронзовый панцирь в виде короткой безрукавки или топика защищал верхнюю часть груди, живот же — широченный боевой пояс золоченой бронзы, украшенный камнями и чеканкой. Похожие пояса на Земле носят боксеры–профессионалы в виде награды за победы или как украшения. В руках вождь держал метровой длины стальной меч в ярких цветастых ножнах.

Договорились заранее, что Колтук будет говорить от лица всех, а Ярослав его поддерживать. Однако от вождя войо не укрылось, кто тут главный, а кто свадебный. Он только неприязненно сморщился, когда ему представили ласу как главу. Навси–ла–рад брезгливо смотрел на Колтука и с непониманием на стоящего за его спиной Ярослава. Он не знал, зачем должен говорить с этим ничтожеством, когда истинный вождь виден невооружённым глазом. Но делать нечего.

Вожди сели на пару пней, оставшихся от вырубки, свита продолжала стоять.

— Зачем люди пришли в нашу долину? — громогласно осведомился вождь, в совершенстве владея языком людей. — Это наша земля, и вам здесь не рады! Убирайтесь!

В этот момент выяснилось, зачем Ярослав тащил за собой старика Колтука и для чего вождь войо вынужден лицезреть подставного Дхоу. Услышав столь дерзкие речи в отношении собственности на долину, ласу покраснел, выйдя из себя:

— Только ласу могут сказать: «Долина принадлежит нам». Долина Ласу и город Ласу испокон веков принадлежат ласу, и вы сами можете убираться с земли ласу. Я Великий Дхоу ласу, и эта земля по праву принадлежит народу ласу.

Вождь войо снисходительно усмехнулся на пылкую, но сумбурную речь оппонента:

— Зачем тогда ласу привели с собой модонов и других людей неизвестно какого племени?

В ответ старик не растерялся:

— Модоны и другие люди, — уклончиво пояснил Дхоу, — пришли по зову малочисленных ласу для защиты и получат землю в долине Ласу, — старик делал упор на древнее название.

Поддерживая Колтука, Ярослав выступил несколько вперед:

— Я Дхоу народа индлингов, мы переселенцы с севера. Наши земли скудны и неплодородны. Узнав о богатой незаселенной долине, мы присоединились к ласу и будем их защищать, не щадя ни чужой, ни своей крови, а кто встанет на пути… — Ярослав многозначительно промолчал.

Вождь понял решительный тон Дхоу индлингов, понимающе качнув головой:

— Всё это в прошлом, — согласился с доводами Навси–ла–рад, — сейчас здесь живут войо, у них острые копья.

— Вас мало! — вставил решительное слово Колтук. — Модонов много, проклятие, защищавшее до сих пор долину, исчезло, ничто более не препятствует людям. Вам лучше миром договориться и уйти в горы, где вам и место.

Вождь презрительно взглянул на старика. Наглость раздражала.

— Мы не уйдём с нашей земли без боя! Если вы хотите испытать остроту наших мечей, выходите в поле — сразимся! Довольно как трусам отсиживаться в крепости, подобное жалкое состояние не приведет вас к победе. Действуйте как подобает мужчинам!

— Мы не желаем бессмысленного кровопролития, — оправдывался ласу, — но у нас достаточно силы, и применим её, когда потребуется.

Ярослав чувствовал, переговоры заходят в тупик. Оба старика неуступчивы и не согласятся на компромисс, если их не подтолкнуть.

Он решительно вступил в обсуждение:

— Уважаемый вождь, — с учтивым поклоном начал свою речь. Никто не возражал на вмешательство молодого человека в разговор двух пожилых людей, Войо видели, слово Дхоу индлингов весит намного больше, чем ласу или модонов, — когда мы шли в долину, то не знали, что здесь уже живут войо. Прошу прощения за нашу неосведомленность, но назад дороги для нас нет, идти просто некуда. Потому индлинги или останутся в долине жить или умрут в бою, — Ярослав несколько преувеличивал решительный настрой землян, — это принесёт огромные потери войо, вероятно, ваше, уважаемый вождь, племя перестанет существовать. Индлинги сильные, бесстрашные воины. У них могучие кони, и сражаются они верхом, опрокидывая грудью коней пеших воинов. Потери войо будут очень велики. Если мы лишимся своих воинов, как индлингов, так и войо, с моря придут модоны и перебьют выживших.

Мое предложение — заключить союз между нашими народами и совместно не допускать чужаков в долину. Сейчас модонов, индлингов и ласу немного, и ваши охотничьи угодья не пострадают, но, когда придут другие, вам в долине места уже не останется. Мы займем полями лишь берег залива, холмистую гряду и часть старых участков на развилке дорог, — этого достаточно для жизни.

Вождь задумался. Через некоторое время ответил, глядя Ярославу в глаза:

— Что вас остановит сжигать наши леса?

Ярослав решительно отказался:

— Мы немедленно прекратим сжигать лес, но расчищать участки по эту сторону холмистой гряды вынуждены и впредь.

— Поджигать лес прекратите?! — рявкнул возмущённый вождь.

— Да! — категорически подтвердил Ярослав, и пока не поздно, и вождь войо в раздумии, сделал второе предложение:

— А в качестве наших добрых намерений предлагаю обменять пленных!

Навси–ла–рад удивился неожиданному повороту, усмехнулся:

— Я подумаю над этим.

Повисла пауза, в ходе которой вожди войо обсуждали сказанное на своем языке.

Люди ждали.

— Мы не можем согласиться с Вашими словами, Дхоу. У долины должен остаться один господин. Для того чтобы сохранить наши народы и избежать бессмысленных жертв, предлагаем наш спор вынести на суд богов и в поединке решить, кто останется в долине — люди или войо.

— Мы не согласны! — хором ответили Ярослав и неожиданно встрявший старик Колтук.

Отдавать подобное решение на произвол судьбы никто не желал. Тем более Ярослав уже имел опыт личной схватки с войо и понимал насколько это опасно.

— Значит бойня?! — Навси–ла–рад решительно встал с места.

— Наши предложения остаются в силе, — развел руками Ярослав, как бы говоря, что изменить более ничего не может.

Переговорщики разошлись. Модонская пехота ушла в крепость через двери западного бастиона, а конница во главе с Ярославом вдоль стен к воротам в месте соединения городской стены и нижнего двора форбурга. Именно здесь высилась сторожевая вышка и был сооружен импровизированный форт на стене.

Когда всадники, обойдя крепость, вошли внутрь через основные восточные ворота, в лагере войо разразился переполох. Вначале часть воинов, сломя голову, бросилась в леса и растворилась в их зеленом море. Вожди суетились, перемещаясь между открыто стоящим строем воинов и зарослями, а спустя некоторое время отвели в лес весь отряд. На поле осталось только жалкое охранение из отдельных постов. Происходящее не укрылось от глаз людей. В это время Ярослав уже стоял на башне западного бастиона и лично наблюдал суету в стане врага, но определить, что, собственно, происходит, не мог.

Некоторые выводы можно было сделать из сообщения, принесенного послом войо, но ясной картины однозначно не складывалось. Молодой воин передал, что вождь Навси–ла–рад согласен на обмен пленных и готов провести завтра по утру.

Остаток дня прошёл в ожидании нападения, люди старались не покидать стен, при этом активно укрепляя позиции. В крепости вырубили остаток зарослей, до сих пор ещё сохранившихся на внутренних дворах. Избегая раздражать врагов столбами дыма от костров, к которым войо относились крайне болезненно, большую часть древесины пустили на дрова, складируя на нижнем дворе. На стенах соорудили перекидные мосты для удобства прохода подкрепления с внутренних стен на внешние. Сделали достаточное количество лестниц для подъема. Окончательно вычистили колодец, получив надёжный источник чистой воды.

Ни утром, ни в течение всего следующего дня, обмена пленными не произошло. Или войо передумали, или менять было уже некого. Все терялись в догадках, но вразумительного объяснения происходящему за стенами крепости не находилось. Войо не ушли от города, но и на решительный штурм не решались. Люди ждали подвоха, резонно полагая, что войо могут проникнуть в крепость только обманом. Потому была усилена охрана стен, особенно в ночное время. Начато строительство второй наблюдательной вышки на западном бастионе и нового форта вокруг главных восточных ворот. Работы в крепости велись непрерывно. Ярослав не давал людям расслабиться, стремясь с помощью общественно–полезных работ сплотить переселенцев. Нет ничего более объединяющего людей, чем общая опасность. Внутри крепости строились навесы над жилыми помещениями и даже начинали возводить настоящие крыши из колотых по длине брёвен. Обустройство жилья за время осады решительно продвинулось. Одновременно с продолжающейся изоляцией от внешнего мира уменьшались запасы продовольствия. И хотя семенной материал никто не решился тронуть, по расчётам капитана Петровича, ответственного за основные запасы, осада не должна тянуться более недели, иначе колонии будет грозить голод в будущем.

Глубокой ночью третьего дня с начала осады выяснились причины суеты в лагере противника: Уир и Реур вернулись с разведки и не с пустыми руками. Вуоксам удалось выкрасть Питошно с сыном прямо из‑под носа у войо, воспользовавшись всеобщим переполохом, вызванным попыткой атаки Ярослава и последовавшими затем переговорами. Пленных ненадолго оставили связанными без присмотра, чем и воспользовались наши вуоксы.

Ярослав обнимал Уира и Реура на виду у всех людей, благодарил за спасение жизни товарищей и открыто целовал в их грязные клыкастые морды. И хотя модоны, давние недруги вуоксов, отнеслись к восхвалению заслуг лесных жителей с прохладой, стена отчуждения между ними была решительно сломана. Вуоксы отныне становились полноправными членами колонии и воспринимались людьми уже совсем иначе. Получив в награду от Ярослава и всех переселенцев по золотой монете, разведчики рассказали историю похищения.

Глава 6

Ярослав, разделяя всеобщую радость от возвращения Питошно, на людях был вынужден вести себя соответствующим образом, однако внутри осознавал, что удар, нанесенный по самолюбию войо, может обернуться своей черной стороной и только озлобить противника. Вначале успешно проведенная лжеатака вынудила их открыть засаду, затем спустя какой‑то час бежали пленники, а масштабная попытка изловить ни к чему не привела. Несмотря на то что внешне ничего не изменилось и поле перед крепостью по–прежнему пустовало, враги усилили блокаду города. Теперь они были не столь беспечны, и новая попытка пробраться в крепость берегом залива обречена на провал. Войо патрулировали город и окрестности.

«При всей своей ожесточенности, — думал Ярослав, — дикие народы, подобные войо, порой обладают обостренным чувством справедливости и благодарности. Возможно, один благородный поступок может пробить стену недоверия в душах людей, как это уже случилось с вуоксами. А если передать пленных войо просто так, безвозмездно? После бегства Питошно пленники стали не нужны, и уже многие поговаривали: не убить ли их, чем кормить зря. Пусть послужат делу взаимопонимания, тем более мы при этом ничего не теряем. Единственное условие — передавать необходимо публично, из рук в руки, а не просто отпустить».

Сказано — сделано. Ближе к полудню отправили человека с предложением встречи вождей. Вновь началась нудная подготовка к переговорам. Со стороны войо получили пожелание не выводить в поле всадников и воинов, а встретиться лично с минимумом телохранителей, один–два с каждой стороны. Ярослав ответил согласием и уже через час шёл с Трубой и Бомбой навстречу Навси–ла–раду. Вождя сопровождали те же два знатных воина, что в первый раз, сверкая на солнце до блеска начищенными доспехами. Вдобавок Бомба вёл на веревке связанных пленников, что удивило и озадачило войо. Они не могли сразу понять, зачем пленники на переговорах. Собственно, у Ярослава кроме передачи пленных не было никаких серьёзных предложений, потому пришлось импровизировать, на ходу придумывая предложения сомнительной ценности.

— Уважаемый вождь! — начал он, когда ещё не успели как следует усесться друг перед другом. — Ваши пленники, насколько я знаю, сбежали?

Навси–ла–рад даже крякнул от неожиданности и неудовольствия, но вынужден был согласиться, качнув головой.

— Довожу до вашего сведения, что этой ночью они благополучно прибыли в крепость и отныне находятся в безопасности. Убийство пленных, с точки зрения индлингов, безжалостно и неблагородно. Потому мы, посовещались и решили передать вам наших пленных войо без каких‑либо ответных требований. Пленные модоны вернулись в крепость, и необходимость в войо отпала.

Вождь злобно посмотрел на пленников. Ситуация, в которую он попал, была явно двусмысленной. Потерпев неудачу в начале осады, теперь люди выставляли всех войо на посмешище. Просто передавая пленных, тем самым выказывали ко всем войо явное неуважение и пренебрежение как к воинам. В то же время Навси–ла–рад не мог отказаться от пленников — его не поймут. Руки его становились связаны. Попади теперь кто‑то из людей в плен, войо уже не могли просто так их прирезать, и это очень раздосадовало вождя. Несмотря на неудовольствие, вождь доброжелательно согласился:

— Я не ожидал от человека столь справедливого отношения к моим войнам. Обещаю, войо никогда не забудут ваш благородный поступок, и когда мы возьмем крепость, то не убьем вас, Дхоу.

Ярослав немедленно подхватил идею, высказанную вождем.

— Заслуга в этом не только моя, все индлинги поддержали передачу пленных, и даже модоны не смогли не согласиться. Нашему народу глубоко претит жестокое бессмысленное убийство безоружных людей или войо, как пленных, так и стариков, женщин, детей, — и наши действия можно рассматривать как жест доброй воли в отношении всех войо с надеждой на подобное отношение к пленным людям в будущем.

Вождь помолчал, почесав подбородок.

— Любой пленник не достоин жизни! — зыркнул глазищами он в сторону своих уже развязанных воинов, понуро стоящих в стороне. — И я не могу обещать этого за всех войо, но со своей стороны ваше благородное отношение к пленным «нелюдям» удивляет и поражает. Я не встречал подобного среди людей.

Ярослав понял, что достиг желаемого результата и закрыл тему.

— Со своей стороны индлинги обещают не убивать пленных и раненых войо, если таковые будут, несмотря на отношение к людям самих войо, — он сказал это, открыто обращаясь к спутникам вождя в уверенности, что те разнесут слух среди соплеменников.

Навси–ла–рад заметил подвох в словах Ярослава, понимая, что подобное знание может ослабить стойкость его воинов в бою и увеличить вероятность сдачи в плен без веских на то причин. Жить‑то всем хочется.

Навси–ла–рад рыкнул и утробным голосом произнёс:

— Воины будут делать то, что прикажет вождь!

— Совершенно верно, — резво согласился Ярослав, — в связи с этим есть предложение. Насколько я знаю, на севере в долине мертвых живут ужасные существа, именуемые людьми «демонами».

Вождь снова удивился неожиданному повороту в разговоре, но беспечно подтвердил сказанное.

— Да, такие действительно живут в долине мертвых, и поэтому мы не можем охотиться в дельте, где много дичи и речной рыбы. Бывает, они прилетают и сюда полакомиться игруньками, теперь в городе много людей, — вождь хитро сощурился, — ждите в гости.

Ярослав знал, что ответить.

— Пусть летят, нам есть чем встретить, наши люди подготовлены, строят смотровые вышки, с которых демонов расстреляют из арбалетов, — он показал на незаряженное оружие в руках Бомбы, — ещё на подлете. Мое предложение: войо и людям следует совместно очистить долину от демонов–гарпий. Такая совместная операция может послужить на благо обоим народам, открыть для войо новые богатые охотничьи угодья, а людей избавить от постоянной угрозы.

Вождя более заинтересовал стальной арбалет, он жестом попросил показать. Ярослав кивнул, Бомба подал.

— Ца–ца–ца! — протянул Навси–ла–рад. — Нечто подобное я видел только у жителей подземелий.

Между тем, уже не уверенный в себе, Ярослав продолжал озвучивать следующее предложение:

— Угроза проникновения с моря чужаков опасна как для войо, так и для индлингов. Как видите, вождь, у нас больше общих интересов, чем поводов для войны. Совместно мы становимся сильнее в два раза, а врозь — слабее. Покончив с демонами, мы могли бы построить в устье реки укрепление из брёвен и земли, тем самым не допустив проникновения в долину врагов…

— Я понимаю это, Дхоу! — неожиданно прервал речь Навси–ла–рад, продолжая вертеть в руках арбалет. — Но пойти на это не могу. Меня никто не поймёт.

— Когда враги высадятся в долине, будет поздно, — наседал Ярослав. — Мы отсидимся за стенами, а войо будут вынуждены сражаться с чужаками в одиночку. Тогда вы ещё придёте к нам и попросите, но повторюсь, будет поздно!

Вождь пытался натянуть тетиву арбалета, но стальной тросик не поддавался. Видя это, Ярослав приказал:

— Бомба, взведи арбалет!

Получив из рук вождя оружие, Бомба подготовил его и передал Ярославу:

— Пусть ваш воин поставит свой щит на расстоянии в сто шагов и прислонит к пню.

Вождь согласно качнул головой, и воин быстро выполнил приказание. Пока он бегал, Ярослав уточнил некоторую деталь:

— Арбалет — очень мощное оружие, и мы ещё пока не применяли их против ваших воинов, не было сделано ни одного выстрела. Учтите это, вождь!

Как только воин прислонил свой щит к обрубку дерева на указанном расстоянии, Ярослав, почти не целясь (мушка была выставлена заранее), вскинул оружие.

С гулом щелкнула тетива, две половинки расколотого щита разлетелись в разные стороны, а болт глубоко врезался в пень.

Через пару минут воин принес расщепленные обломки вождю, а болт вырвать не смог, только обломил древко. При этом клыкастая физиономия войо выражала глубокое разочарование и досаду. Его новенький, прекрасный щит был потерян навсегда.

Несмотря на демонстрацию силы и лестные предложения, глядя в упор на двухметрового Трубу, облаченного в полный белый доспех, вождь остался непреклонен:

— Люди должны уйти!

Следующие два дня осады ознаменовались событиями с одной стороны радостными, с другой — сулящими большие проблемы в будущем. В первую очередь, над долиной прошла гроза, означающая завершение местного лета и сухого сезона. Одновременно, это первый звонок надвигающейся осени, а за нею — холодного сезона дождей. И хотя осень на Троне — процесс длительный, растянутый аж на четыре месяца, следовало поторопиться с посадкой осенних влаголюбивых культур, различных корнеплодов и овощей. Прямо в крепости были возделаны участки и посажена рассада луковичных и корневых растений по большей части местного происхождения. Порывистый тропический ливень был как нельзя кстати. Опрокинув на людей потоки воды, собранные над океаном, вероятно, за месяц, стена дождя отделила крепость от внешнего мира, заставив всё живое попрятаться в укрытия. Ударяя раскатами, немилосердно громыхал гром. Но все подобные ливни непродолжительны. Вот небо подернуто непроглядной черной хмарью, сверкают молнии, вчера ещё обмелевшие ручьи плюются пеной, превращаясь в неистовые потоки, снося на своем пути любые преграды, а через час вновь светит солнце, играет морской бриз, а у побережья теснятся выброшенные на землю стволы деревьев.

Как раз из‑под такого выброшенного ствола вылез… Володя–лучник, командир отряда, посланного в сопровождение Олегу. Все земляне предполагали, что лучники, узнав о войне между людьми и войо, ушли в Агерон или, на худой конец, остались в малой долине переждать пик событий. Оказалось, нет. Четверо выделенных для охраны Олега лучников во главе с их командиром никуда не ушли, а кружным путём, избегая проторенных троп, вместе с лошадьми перебрались на южный берег залива, где и находились до последнего времени, ища способ попасть в крепость.