Измена. Дар богини драконов

Пролог

Июньскую ночную тишину нарушают приглушенные стоны, будто собака окном жалобно поскуливает. Сторона кровати, которую занимает муж, пуста. Шелковая простыня успела остыть.

- Эрнан, - тихонько зову, но мне никто не отвечает.

Собака продолжает скулить, будто с каждой секундой ей становится все хуже и хуже. Нужно найти бедное животное и помочь ему.

Откидываю одеяло и, не обуваясь, выхожу из спальни. Странно, но мне кажется, что звуки стали громче и отчетливее. Чем ближе я подхожу к кабинету мужа, тем звонче и заливистей скулеж. Теперь я перестаю что-либо понимать. Мы не держим собак в доме. Может, Эрнан подобрал больного щенка и теперь лечит его. Хотя судя по завываниям, он его убивает. Медленно и мучительно.

Стучу несмело в дверь. Мне никто не отвечает. Наверное, из-за того, что из-за этого воя ничего не слышно.

Открываю дверь и застываю на пороге. Мой прекрасный муж, раздетый до пояса, ритмично двигает бедрами меж разведенных в стороны женских ног. Сердце срывается в пропасть. Тру глаза, не веря недвусмысленной картине. Этого просто не может быть. Я его жена. Его истинная. Его судьба. Его единственная. Так мне говорили в монастыре.

Завороженно смотрю, как перекатываются мускулы на его широкой спине, как мерцают в свете магических свечей бисеринки пота на его загорелой коже. Он прекрасен даже сейчас, когда предает меня.

Он настолько увлечен, что не обернулся на скрип дверей. Интересно, кто та женщина, с которой он изменяет мне.

Ноги сами несут меня к рабочему столу, на котором происходит это непотребство. Что мне делать? Монахини не учили меня, как вести себя в таких случаях. Развернуться и убежать? Подождать здесь тихонько, пока они закончат? Прервать их и потребовать объяснений?

Я останавливаюсь сбоку от стола и теперь вижу действо с другого ракурса. Надо же, кто оказался умирающей собакой. Моя лучшая подруга. Теперь многое становится ясным. Интересно, сколько они собирались водить меня за нос?

Она первая замечает меня. Ее глаза испуганно распахиваются, она дергается.

- Привет, - машу ей рукой.

Эрнан поворачивается ко мне и рычит, не давая отстраниться Лилии:

- Какого черта ты здесь забыла?

- Мне не спалось.

Не про собаку же ему рассказывать.

- Иди спи, - рявкает он. В глазах злость, ни тени раскаяния.

- Мешаю? – говорю с горькой ухмылкой, не сводя с них взгляда.

- Матерь драконов, да иди ты уже отсюда, - не выдерживает подруга. Ей надоело прикрывать грудь в разодранном в порыве страсти декольте.

- Эрнан… - смотрю в лицо мужчины, которого успела полюбить. Как я могла так ошибаться в нем? Как? – Я рада, что ты хотя бы не живодер.

Он смотрит на меня с недоумением, а я разворачиваюсь и иду к выходу.

В спальне бросаюсь на кровать и реву от боли в груди. Дура! Какая же я дура! Собачке захотела помочь, пожалела ее. Единственная, кого тут нужно жалеть, это я. Три месяца им удавалось лгать мне. И если бы не музыкальное представление, устроенное Лилией, я бы и не знала, что мой дорогой супруг мне изменяет. Может, ей надоело скрываться, и она решила расставить точки над «ё»? Вот он тот, о ком она всегда писала с таким восхищением. Ее возлюбленный. Имени которого она никогда не называла. А я так переживала за нее, желала, чтобы у нее все с любимым наладилось.

Вот тебе и истинная связь. У них любовь, а я так, сбоку припеку. Всё, о чем мне говорила настоятельница, ложь? Красивая сказка для наивной дурочки? Чтобы я приняла эту метку бездны за счастье? Знала бы, на коленях умоляла бы настоятельницу не отдавать меня замуж. Вернулась бы в свой родной городок. Уж лучше вытерпеть косые взгляды знакомых, чем предательство того, кому всем сердцем верил.

А Эрнан… Спокойно ложился в постель со мной, а потом шел к Лилии? Или наоборот? Как так можно? Матерь-богиня, что же мне делать?

К тому моменту, как Эрнан возвращается в спальню, слезы успевают высохнуть. Я пялюсь в балдахин, раздумывая о своей судьбе. Моя сказка закончилась браком с Эрнаном. И в ней нет фразы «и жили они долго и счастливо».

- Не спишь? - спрашивает Эрнан, присаживаясь на кровать.

- Не сплю.

- Мне повезло, что ты не устраиваешь истерик. Не выношу женских слез. Наверное, ты так спокойно реагируешь, потому что тоже не любишь меня.

Что? Он меня не любил? Зачем тогда были все те слова? Зачем он клялся перед ликом богини в любви и верности мне?

- Хорошо, что все так решилось, - продолжает он. – Теперь мы можем говорить честно и открыто. Нам с Лилией не придется таиться и переживать, что кто-то тебе расскажет о нас. Я люблю ее. И если бы ты не появилась…

- Значит, отпусти меня, Эрнан. Я вернусь к себе, и мы никогда с тобой не увидимся. А вы живите дальше, как пожелаете.

Эрнан ерошит волосы пятерней, его лицо искажает гримаса боли.

- Я не могу тебя отпустить. Только истинная может подарить мне сыновей. Род Морриганов не должен прерваться.

- Если ты так сильно хотел сыновей, зачем привел любовницу в наш дом? Ты думал, что я сделаю вид, что ничего не вижу и не слышу?

Глава 1. Клеймо

Три месяца назад

- И помните, дорогие мои, завтра самый главный день в вашей жизни. Каждая из вас пустит свой венок по водам озера Забвения. Если венок доплывет до противоположного берега, значит, Матерь Драконов принимает послушницу в жрицы. Если венок, остановится на середине водной глади, то послушнице надлежит служить во внешнем круге храма до следующего Дня Богини, - мать-настоятельница окидывает нас красноречивым взглядом.

- А если… если венок утонет?

Мой голос звучит в звенящей тишине храма слишком громко, проносится эхом под высоким сводчатым потолком. Головы сотни воспитанниц с ужасом поворачиваются ко мне. Мать-настоятельница не любит такие выходки и жестоко карает за них трехдневным голодным постом или всенощной молитвой. Я внутренне сжимаюсь, ожидая, что сейчас последует объявление наказания. Но мать-настоятельница внезапно хвалит меня.

- Молодец, Ясмина. Хороший вопрос, - ее морщинистое лицо становится серьезным. – Если венок утонет, значит, Матерь Драконов не хочет видеть эту послушницу в числе своих жриц. Этой девушке надлежит немедля покинуть храм, чтобы не гневить богиню. Но за все годы, что я нахожусь в храме, такого не было. Матерь драконов великодушна к своим дочерям. Она уже выбрала вас. Кристалл ее души восемь лет назад выбрал каждую из присутствующих в этом зале. Именно поэтому вы стали послушницами храма Великой богини. Ведь нет большей чести, чем служить Вселюбящей матери.

Далее настоятельница в подробностях описывает обряд, участницами которого нам предстояло стать. Я ловлю каждое слово, чтобы не опозориться в этот знаменательный день.

- Ты была на волоске от наказания, - с долей восхищения шепчет Тала, ткнув меня локтем в бок. Мы с ней делим одну комнату и, можно даже сказать, дружим.

- Она бы не наказала меня накануне дня богини, - хмыкаю в ответ, хотя в душе в этом совершенно не уверена. Мать-настоятельница была очень сурова. В стенах храма ходили слухи, что даже сам король ее побаивался.

- Зачем ты вообще это спросила, - едва шевеля губами, чтобы настоятельница не заметила с высоты своего постамента, бормочет Тала. – Кристалл в твоих руках горел ярче, чем у остальных. Мать-богиня тебя точно примет.

Я лишь пожимаю плечами.

Вечер прошел в волнении и радостном предвкушении. Ожидание чего-то волшебного и чудесного витало в воздухе. Завтра мы все шагнем в новую жизнь. Перейдем во внутренний круг храма и окончательно отринем все мирское. Что нас ждет там, никто не знает. Даже сама мать-настоятельница никогда не входила во врата, ведущие во внутренний круг. Известно лишь, что мы встанем под крыло Великой жрицы. Поговаривают, что она слышит голос Матери драконов и может видеть ее лик.

Жрицы рождались редко. В один год могло родиться двадцать девочек по всей стране, а в другой – ни одной. Каждую девочку сразу после рождения проверяли на способности стать жрицей. Для этого каждая повитуха, каждый лекарь даже в самом маленьком селении снабжался особым амулетом. Если амулет светился, то об особой малышке сообщали в верховный храм, с родителями проводили беседу о великой чести отдать дочь в услужение богини в день, когда ей исполнится десять лет. Если, конечно, к тому времени ее дар никуда не денется.

Все восемь лет каждая послушница прилежно учится и плетет свой, особенный венок для богини, тщательным образом выбирая для него цветы. Не каждый красивый цветок годился для венка богини. Лишь тот, что откликнется на зов сердца, сам потянется за пальцами будущей жрицы. Будучи вплетенным в венок, цветок не увядал, а хранил свою свежесть до самого дня посвящения.

Обычно девочки одаривали мой венок снисходительными взглядами. Их работы выглядели яркими, словно райские птички, пышными, притягивающими внимание. Мой венок получался скромным, на зов моего сердца откликались невзрачные, блеклые цветы: жасмин, шиповник, тубероза. Но мать-настоятельница всегда улыбалась мне и говорила, что богине мой венок обязательно понравится.

И теперь, когда до достижения цели, к которой мы шли восемь лет, оставалась одна ночь, мне вдруг становится страшно. Что если Матерь Драконов отвергнет мой венок? Отвергнет… меня? О мире за стенами храма я знаю не так уж и много. Все мои впечатления и воспоминания о нем остались на уровне десятилетней девочки. Мне придется вернуться домой с позором. Весь наш небольшой городок станет судачить обо мне. Тетка, которая с момента гибели родителей заботилась обо мне, будет прятать глаза, избегать знакомых, ловить спиной злые шепотки и смешки.

- А ты знаешь, что во внутреннем круге растут диковинные цветы и травы? Там есть фонтан с золотыми рыбками и мраморные беседки… Жрицы целыми днями наслаждаются дивным садом и поют песни во славу Матери Драконов, - восторженно щебечет Тала, подпрыгивая на кровати. – Эй, да ты меня не слушаешь!

- Слушаю, - я отворачиваюсь к стене, чтобы не видеть ее неуемную радость.

Ночью сплю беспокойно. Проваливаюсь в вязкие кошмары, где тетка смотрит на меня с осуждением и захлопывает перед моим носом дверь своего дома, а соседи показывают на меня пальцами и смеются. Когда в маленькое окошко нашей клетушки несмело пробивается утренний свет, мое запястье вдруг обжигает резкой болью. Кричу и подскакиваю в кровати, прижимая к себе руку.

- Что случилось? – сонно бормочет Тала.

- Рука, - только и могу выдохнуть я.

Глава 2. Черный дракон

Ясмина

Сестра Марта ведет меня к мудрейшей Айседоре. Та стоит в отдалении от послушниц. Ее глаза прикрыты, а губы что-то беззвучно шепчут.

- Матушка, - почтительно начинает Марта, ее голос дрожит от волнения. – Великая Матерь драконов отказалась от одной из послушниц.

- Имя? – не открывая глаз, произносит мать-настоятельница.

- Я-я-ясмина, - заикается Марта.

- Что? – губы настоятельницы превращаются в тонкую полоску, она открывает глаза и смотрит на меня.

А я под ее тяжелым взглядом сжимаюсь в комок, мне хочется провалиться под землю.

- Возвращайся к послушницам, Марта, - велит мудрейшая. – А ты, ты пойдешь со мной. Но сначала посмотри, чего ты лишилась, - она указывает рукой на озеро, над которым будто из воздуха появился мост. К нему подходят несколько послушниц и медленно переходят на другой берег.

- Их венки доплыли до цели, - говорит она, а слышу укор в ее словах.

Настоятельница разворачивается и неторопливо идет в сторону нашей обители, а я, понурив голову, плетусь за ней. Она не говорит ни слова, и ее молчание тяготит. Лучше бы она ругала меня.

В монастыре сейчас пусто. Все старшие сестры сейчас у озера Забвения. Для остальных послушниц объявили отбой раньше положенного. В безмолвных коридорах наши шаги звучат гулко и зловеще.

Громыхая ключами, мудрейшая Айседора открывает дверь в кабинет. Зажигает магический светильник, освещающий все теплым желтым светом, и садится за стол. Я несмело топчусь рядом, не решаясь сесть на неудобный стул для посетителей.

- Ты стала для меня самым большим разочарованием, - сухо говорит она, качая головой. – Надо же, самая способная ученица и такой провал! Ты подавала такие надежды! Я искренне полагала, что ты станешь следующей Великой Жрицей.

- Но… Почему это произошло? – я не могу сдержать слез.

Мать-настоятельница смотрит на меня испытующе.

- Великая Богиня ведает, что в твоем уме и сердце. Значит, недостойна ты служить ей.

- Но мои помыслы чисты, а сердце открыто для любви к Великой Матери, - по моим щекам текут слезы.

- Так или иначе, здесь тебе больше места нет. Ты должна покинуть монастырь сейчас же.

- На дворе ночь. Куда же я пойду?

Меня охватывает ужас. Я ничего не знаю в столице. Девчонкой мельком видела улицы из окна повозки, в которой мы ехали с теткой из Темплвилля. Да и денег у меня нет. Вряд ли кто-то пустит меня переночевать по доброте душевной.

- Это уже не входит в заботы монастыря. Богиня тебя отвергла.

- Можно я хотя бы попрощаюсь с Талой? – мой голос предательски дрожит.

- Ее уже нет здесь. Она стала жрицей.

- Хорошо, - я сглатываю подступивший к горлу ком. – Спасибо вам за все.

Поворачиваюсь, чтобы уйти в неизвестность, но властный окрик заставляет меня остановиться.

- Я тебя еще не отпускала.

- Да, мудрейшая.

- Это не входит в мои обязанности, - бормочет она и берется за перо и бумагу. – Я напишу письмо твоей тетке, чтобы она не думала, что ты совсем никудышная.

Покорно жду, пока она выводит ровные строчки. Наверное, тетка не расстроится моему приезду. На ферме лишние руки всегда пригодятся.

Закончив, она перечитывает текст и удовлетворенно хмыкает.

- Это еще не все. Сколько добираться до Темплвилля?

- Неделю.

Настоятельница что-то прикидывает в уме, хмурится, потом подходит массивному шкафу и открывает ключом один из ящичков. Долго копошится в нем, а потом возвращается с небольшим мешочком в руках.

- Возьми, - она протягивает мешочек, - здесь двести фартингов, мои личные сбережения. Хватит на ночь на постоялом дворе и на дорогу домой. Если захочешь, можешь остаться в столице. Здесь тебя никто не знает, пальцем тыкать не будут. Устройся в таверну и живи спокойно.

- Спасибо, матушка-настоятельница, - я прячу кошелек в карман платья.

- Погоди, письмо. Ты забыла его, - она сворачивает бумагу, запечатывает сургучом и отдает мне. Я протягиваю руку за письмом, и вижу, как меняется выражение лица настоятельницы. Ее пальцы впиваются в мое запястье. Схватив со стола светильник, она подносит его к руке и рассматривает черную метку:

- Когда это появилось и почему ты молчала?

Внимание настоятельницы к метке не на шутку пугает. Может, Богиня таким образом показала, что мне в монастыре не место, и я должна была покинуть его стены, дабы не гневить ее своим присутствием? И сейчас меня не просто выпроводят на улицу, но еще и придумают какое-нибудь наказание? И деньги отберут…

- Я пыталась… Пыталась сказать вам… - мямлю, потупив взгляд. – Но вы были заняты и к вам не пускали.

- Так когда она появилась? – мать-настоятельница наконец отпускает мое запястье.

- Утром. На рассвете. Это плохо? Я сейчас же уйду…

- Нет, Ясмина, теперь никуда уходить не нужно, - настоятельница внезапно широко улыбается, хватает меня за руки и трясет их. – Это очень-очень хорошо. Теперь понятно, почему Богиня не приняла твой венок. Она не отвергла тебя. Она подарила тебе свою благосклонность. Это метка истинной. Тебе выпала великая честь стать женой дракона и подарить ему сына.

Глава 3. Лучше б тебя не было

Ясмина

- Едут! Едут! – радостно кричит младшая сестра Альма.

Ее крик подхватывают другие девчонки и облепливают окно в коридоре второго этажа. Из классных комнат как горох, подпрыгивая и натыкаясь друг на друга, высыпают послушницы. Всем не терпится увидеть моего жениха.

Даже старшие сестры, которым надлежит пресекать подобное безобразие, растолкав малышню, выглядывают в монастырский двор.

Я стою возле стены, ни жива ни мертва. Не хочу разочаровываться раньше времени. С моим везением однозначно выпадет комбо: старый, плешивый, одноглазый горбун.

- Какой экипаж, - с восхищением выдыхает одна из старших сестер.

- Дверь открывается! Сейчас, сейчас он выйдет! – вопит малышня. – Яся, иди скорее сюда.

Мотаю головой и сильнее вжимаюсь в стену. Врастаю в нее. Захочешь оторвать – не получится.

Наконец нахожу в себе силы спросить.

- Он старый? – в груди все трепещет, так боюсь услышать положительный ответ.

- Нет! Он такой… он такой… - Альма не может подобрать подходящее слово.

- Он потрясающий! – помогает ей другая послушница.

- Эх, повезло тебе, Яська! – улыбается и смахивает счастливую слезу старшая сестра.

- Повезло! Повезло! – как пичужки подхватывает малышня.

Не может быть такого, чтобы мой жених был настолько прекрасен.

- Наверное, у него на носу огромная бородавка, - озвучиваю свои сомнения.

- Отсюда не видно, - пищит кто-то из мелких.

- Идет! – шикают старшие сестры.

- Быстро принять благонравный вид! – командует Марта.

Девочки выстраиваются в линию, скромно опустив головы и потупив глаза. Я тоже смотрю в пол. Гулко звучат шаги, неотвратимо приближаясь. Будто сейчас грянет что-то ужасное. Даже воздух почему-то пахнет грозой, надвигающимся штормом, бурлящим океаном и соленым ветром, свежестью ливня.

Я поднимаю голову как раз в тот момент, когда он проходит мимо меня. Он на меня не смотрит, но вдруг резко поворачивается в мою сторону. Я встречаюсь с ним взглядом, и в этот миг меня словно молнией пронзает. Забываю, как дышать. Странное чувство. Тону в его темных глазах. С трудом разрываю зрительный контакт, потому что иначе просто пропаду. Склоняю голову, чтобы не смотреть на него.

Отпускает только тогда, когда он скрывается в галерее, ведущей в крыло здания, где располагался кабинет настоятельницы.

Все отмирают.

- Ну как? Как он тебе? – раздаются любопытные голоса.

- Не знаю, - пожимаю плечами. – Я его не успела рассмотреть.

Эрнан

Просыпаюсь оттого, что резко сдавливает грудь, так что не могу дышать. Сажусь в кровати и наконец у меня получается сделать вдох. Шумный, рваный, он пугает спящую рядом Лилию. Она хлопает сонными глазами, приподнимается на локте и обеспокоенно спрашивает:

- Ты чего, Эрнан? Кошмар приснился?

Качаю головой.

- Все в порядке?

Солгать бы ей, да только то, что сейчас произошло, затронет и ее.

- Ложись спать, - она нежно гладит меня по плечу.

- Зверь почуял истинную, - выношу приговор нашей спокойной, размеренной жизни.

- Нет, - она прикрывает рот ладошкой, ее плечи начинают подрагивать от сдерживаемых рыданий.

- Ты знала, что это может произойти.

Мне жаль ее, но я предупреждал ее в начале наших отношений. Она знала, что рискует.

- Но я надеялась, - крупные слезы катятся по ее щекам. – Что теперь с нами будет?

- Все останется так же.

Все-таки лгу. Притягиваю ее к себе, целую нежно в висок.

Она поднимает лицо и смотрит на меня с робкой надеждой.

- То есть ты не женишься на ней?

Выдерживаю ее взгляд и говорю то, что ей будет больно слышать.

- Женюсь. Мне просто не дадут отказаться от нее. Ты же знаешь, как важно продолжать драконий род. Это вопрос выживания нашего вида.

- Когда собирать вещи? – ее голос слабый, едва различимый. – Надеюсь, с новой женой у тебя останется хоть немного времени на меня.

- Давай не будем торопиться. Я сниму тебе хороший дом неподалеку. Мы будем видеться.

Она качает головой:

- Ты забудешь ко мне дорогу. Редкие, украденные встречи тайком, это все на что я могу рассчитывать, после того как жила с тобой четыре года как жена? Все наши знакомые так меня и воспринимают, как твою жену. Все эти годы я жила тобой, дышала тобой. Лучше убей меня, просто убей! Я не смогу жить без тебя. Ты мой воздух. Не отказывайся от меня. От нас. Нам ведь так хорошо было вместе.

Она права. Нам было хорошо. Теперь все полетело в тартарары. Никогда не думал, что это проклятье настигнет меня. Уж кто-кто, а Лилия не заслуживает судьбы любовницы. Ради наследника я должен отказаться от той, кого люблю. Выставить ее за дверь. Жить с незнакомкой и создавать видимость полноценной семьи. Хорошим это не заканчивается. Если истинная не дура, с ней получится договориться и прийти к решению, которое устроит всех.

Глава 4. Инициация

Ясмина

Неделя перед свадьбой проходит в волнительном ожидании. Мне страшно. Я боюсь не понравиться моему будущему мужу. Мне кажется, я уже успела это сделать. Иначе почему он не счел нужным хотя бы познакомиться со мной? Я многократно прокручивала в голове момент нашей встречи и пришла к выводу, что он остался мной недоволен. На мне огромная ответственность, и я боюсь не справиться. Боюсь не оправдать возложенных на меня ожиданий.

Я не знаю, как быть женой. Тем более хорошей. Меня готовили к другому.

Вдруг я не смогу его полюбить?

Мать-настоятельница говорила, что я уже люблю его, просто пока не понимаю этого. Прислушиваюсь к сердцу – и не нахожу того сильного чувства, что должна испытывать. Может, я бракованная? Неправильная истинная? Если я поделюсь своими сомнениями с мудрейшей Айседорой, поймет ли она меня? Или снова скажет, что я все выдумываю?

Единственное, что я могу сказать об Эрнане Морригане, он мне не противен. Он красивый… намного красивее тех мужчин, что я видела до того, как стала послушницей. Но он совершенно чужой. Я не чувствую связи с ним.

Настоятельница говорит, что так бывает. После того как богиня засвидетельствует наш союз, все изменится. Хотелось бы в это верить.

Была бы Тала, я бы ей рассказала о своих страхах, не переживая, что она осудит меня. А теперь я совсем одна.

Тетка прибыла прямо в день совершения обряда. Мудрейшая Айседора по пути в беседку, где ожидала меня тетушка, рассказала, что Эрнан оплатил дорогостоящий портал, чтобы моя единственная родственница присутствовала во время церемонии. Я настолько отвыкла от тетушки, что не знаю, как себя вести. Настоятельница оставляет нас наедине, а я переминаюсь с ноги на ногу, не решаясь заговорить. За восемь лет Амалия изменилась, она раздобрела, округлилась, в волосах появились белые пряди. Но платье на ней было тем же самым, что она надевала по торжественным поводам с тех пор, как себя помню. Когда платье становилось тесным, тетушка увеличивала его размер, вшивая по бокам полоски ткани. Теперь этих разноцветных вставок значительно прибавилось.

Ситуацию спасает сама тетушка. Она бросается ко мне и сгребает в объятья.

- Выросла-то как! Такая красавица стала, - приговаривает она, прижимая к своей пышной груди. – Я так рада, так рада за тебя! Всегда знала, что ты особенная!

- Ты всегда говорила, что я бестолковая, - сдавленно бормочу в ответ.

- Не помню такого. Ну а вообще одно другому не мешает.

Наконец отпустив меня, она спрашивает:

- Жених-то хорош? Понравился тебе.

Пожимаю плечами.

- Я его и не рассмотрела толком. Мы виделись мельком.

- Это что ж такое? – возмущенно ахает она. – Вы должны были познакомиться, поговорить, узнать друг друга.

- Наверное, в этом нет смысла. Если все и так предрешено.

- Все равно не по-людски это. Мог бы и проявить уважение, поухаживать за тобой. Все-таки не каждый день замуж выходишь. Что за мужик? Сухарь какой-то.

- Тетушка, не надо, - мне неприятно, что она осуждает моего будущего мужа.

- Ладно, у богачей свои причуды, - машет она рукой. – А этот еще и дракон. Смесь бульдога с носорогом.

- Драконы нас защищают от виренов. Если бы не они, от привычного мира ничего бы не осталось. Только серый пепел.

- Все равно это не дает им права брезгливо пинать нас носком сапога, - Амалия складывает руки на груди и демонстративно отворачивается.

- Тем не менее, сегодня я выхожу замуж за одного из них, - напоминаю ей.

Она прикрывает рот рукой.

- И правда! А я тебе наговорила всякого. Не слушай дуру старую. Тебе непременно повезет. Твой дракон будет самым лучшим. Ну и вообще, может, драконы не так и плохи! Что я в жизни понимаю?

Ее причитания прерывает старшая сестра: пришло время готовиться к обряду. Она объясняет тетушке, как добраться до храма, и мы вместе провожаем Амалию до ворот.

Дальше старшая сестра передает меня двум жрицам. Мне боязно оказаться снова у них в руках. Вчера они при помощи воска удалили лишние волосы с моего тела. Какую экзекуцию они придумают сегодня одной Богине известно. Но мои страхи напрасны. Они купают меня в ванне с добавлением ароматных масел. А потом бережно промакивают кожу нежной тканью и втирают в нее масла. Это расслабляет и успокаивает.

Затем они облачают меня в прозрачное струящееся платье. Ткань настолько тонкая, что я с таким же успехом могла идти совершенно нагой.

- Неужели я должна в этом идти? – изумленно восклицаю я.

Мой вопрос остается без ответа. Как и все предыдущие. Жрицы молчат, будто языки проглотили. Ни вчера, ни сегодня, я от них не услышала ни слова.

Немного успокаиваюсь, когда вижу в руках у одной из жриц верхнее белоснежное платье с искусной вышивкой серебряными нитями. Платье не имеет ни одной пуговицы. Оно с запахом, полы удерживаются вместе лишь поясом. Страшно подумать, что произойдет, если он вдруг развяжется.

Волосы собирают в низкий хвост и перетягивают их шелковой лентой, на ноги надевают легкие атласные туфельки.

Однако весь этот богатый наряд прячут под черной плотной накидкой с глубоким капюшоном, скрывающим лицо.

До храма добираемся в экипаже с наглухо зашторенными окнами.

Со мной едут те же жрицы и сама настоятельница.

До того как настоятельница шикнула на меня, я успела отодвинуть край занавеси и выглянуть на улицу. На обочине вдоль дороги стоят люди. Они размахивают руками и осыпают карету цветами. Некоторые выпрыгивают на дорогу, рискуя попасть под экипаж, и пытаются заглянуть внутрь кареты. Кого-то особо наглого кучер огрел пару раз кнутом.

- Видишь, как люди радуются, - погладив меня по руке, говорит мудрейшая. – Это праздник для всех. А когда ты родишь ребенка, они будут славить твое имя. Каждый новый дракон чрезвычайно важен для сохранения мира.

Когда карета останавливается, на меня снова накатывает паника. Вдруг я что-то сделаю не так. Не туда повернусь, не туда встану, не то скажу.

Глава 5. Дом. Мой милый дом

Ясмина

Когда жрицы снимают с меня платье, и я понимаю, что теперь стою перед мужем практически обнаженная, щеки начинают полыхать от стыда. Первый порыв прикрыться руками, я подавила. Его заинтересованный взгляд, скользящий по моему телу, смущал меня. На миг я почувствовала себя игрушкой, которую подарили мальчику на день рождения. Яркую обертку сняли, и теперь он придирчиво осматривает подарок.

Я благодарна ему за то, что он отпустил жриц и дал мне передышку, позволив прийти в себя. Кровать на возвышении пугает меня. Я понимаю, что сейчас произойдет. Но в детали, как происходит сам процесс, меня никто не посвящал. Может, зря переживаю, просто полежим, обнявшись, на кровати. Не будет же все происходить так же, как у животных на ферме тетушки?

Еще и Эрнан задает неудобные вопросы. Кажется, ему не понравился мой ответ. Сейчас подумает, что я плохо подготовилась. Чувствую себя ученицей, не выучившей урок. Нужно было быть ответственней, спросить у мудрейшей Айседоры. Да, она давала, как и все монахини, обет безбрачия, но у нее в кабинете очень много книг. Наверное, в каких-то из них есть описание того, что происходит между супругами ночью в спальне.

Мне страшно, что сейчас он сорвет с меня невесомую ткань, и последний барьер перестанет отделять меня от него. Но вместо того, чтобы снять с меня нижнее платье, он предлагает мне помочь ему с рубашкой. Протянув руку к пуговице, я с ужасом замечаю, как дрожат мои пальцы. Наконец мне удается расстегнуть ее. И я принимаюсь за следующую. Эрнан терпеливо ждет. Справившись со всеми пуговицами, стаскиваю с него белую тонкую ткань. Невольно останавливаю взгляд на его широких плечах, крепких, литых мышцах. Загорелую кожу груди пересекают более светлые, чуть выступающие линии. Шрамы. Тяну руку к одному из них, самому крупному, находящемуся с той стороны, где сердце. В последний момент думаю, что этот жест слишком интимный, и вместо того, чтобы коснуться шрама, провожу по жесткой поросли на груди. Затем опускаюсь ниже, веду подушечками пальцев по плоскому животу, по темной дорожке из волосков, убегающей вниз. Чувствую, как напрягается Эрнан, с его губ срывается тихий стон. И тут я замечаю странную опухоль. Еще минуту назад ее не было, а теперь она набухает как на дрожжах. Может, Эрнан болен? Вдруг это какая-нибудь ужасная грыжа, потому он и отослал жриц, чтобы они не узнали о его тайне?

- Что это? – спрашиваю, пытаясь унять панику.

- Обычная реакция, - сдавленно говорит он. – Можешь потрогать.

Реакция? На что? И нет, я не хочу это трогать. Мне кажется, стоит мне дотронуться до шишки, как она лопнет подобно воздушному шару и причинит Эрнану еще большие страдания.

Но я не успеваю возразить, моя рука оказывается на опухоли. Как ни странно, она не мягкая, а твердая как камень.

- Если ты аккуратно проведешь по нему, мне будет приятно, - говорит он.

Ну, то, что он не умер на месте от моего прикосновения, уже хорошо. Но подумать об этой странной, внезапно проявившейся особенности его организма, у меня не получается, потому что Эрнан вдруг решает избавить меня от платья. Причем он не просто снимает его, а нежно ласкает мое тело, отчего вдруг все мысли разлетаются подобно оброненным на пол бусинам.

Мне нравятся его прикосновения, от них исходит тепло, забота. В сердце весенним цветком, обогретым солнцем, распускается доверие. Не замечаю, как остаюсь перед ним совершенно обнаженной. И каким бы странным это ни казалось, мне хочется, чтобы он продолжал прикасаться ко мне.

Но он прерывает ласки, подхватывает меня и несет на кровать. Уложив, он какое-то время просто смотрит на меня. Может, не знает, что дальше делать? Надо как-то его поддержать, подбодрить. Найти теплые слова.

Однако я делаю ситуацию хуже. Мой вопрос обижает его. Нужно было просто молчать! Однако заняться самобичеванием мне не удается. Ухо опаляет горячее дыхание, а от его голоса по телу разбегаются мурашки. Когда его рот завладевает моими губами, меня накрывает волной новых, неведомых ранее ощущений. Его ласки похожи на шторм, яростный, напористый, безжалостный. Я просто падаю в морскую глубь, теряю всякую связь с реальностью. В Эрнане что-то меняется. Замечаю, что его зрачки вдруг становятся вертикальными. Но перемены затрагивают не только физический уровень. Я ощущаю по-настоящему звериную мощь, силу, исходящую от Эрнана, и меня это приводит в восторг.

Уже после, откатившись на подушки, Эрнан спрашивает:

- Больно было? – в его голосе слышится вина.

- Немного, - неохотно признаюсь.

Он приподнимается и разводит мои колени в стороны, смотрит прямо туда, где саднит и ноет. Теперь ко мне снова возвращается стыд. Оторвав кусок от простыни, он промакивает кровь.

- Скоро должно пройти. Наверное, - без особой уверенности говорит он. - Если не пройдет, обратимся к целителю.

В экипаже, который везет нас домой, Эрнан молчит. Я бы хотела узнать о нем побольше, но любые вопросы сейчас кажутся неуместными.

По ощущениям дорога занимает не более получаса. Когда Эрнан помогает мне выбраться из кареты, я в восхищении замираю перед коваными воротами, украшенными гербами рода Морриган. Точная копия этого герба сейчас на моем запястье.

Так вот какой дом Эрнана. Теперь это и мой дом. Огромный, трехэтажный, немногим меньше нашего монастыря. Зачем одному человеку такой домище? Я восемь лет делила с Талой крохотную комнатку, и мне вполне хватало места. Теперь придется привыкать к совсем другой жизни.

Глава 6. Визит

Просыпаюсь по привычке рано, с первыми лучами солнца. Принесенную вчера сорочку я не смогла надеть. Слишком вызывающей она мне показалась. Что говорить о крошечном треугольном отрезе кружев на атласных ленточках. Поэтому для сна выбрала простое длинное платье без рюшек и прочих украшений. В нем же и решила остаться.

Как оказалось, одна из дверей спальни вела в ванную – роскошную, отделанную черным мрамором с огромной фарфоровой ванной, горделиво возвышающейся на бронзовых ножках. Рукомойник тоже отличался от тех, что я привыкла видеть в монастыре. Все выдает достаток хозяина дома.

Поспешно умываюсь, заплетаю косу и выхожу из комнаты. Эрнан вчера так быстро провел меня сюда, что я совершенно не запомнила дорогу. Пришлось побродить по ответвлениям длинного коридора, пока не оказалась перед широкой лестницей, ведущей на первый этаж.

Из холла я прохожу в гостиную, из нее в другую. Так бесцельно хожу по комнатам, чувствуя себя воровкой, пробравшейся в чужой дом, пока не набредаю на кухню. За столом кружкой чая сидит вчерашняя женщина. Эдна, кажется. Увидев меня, она вздрагивает, едва не опрокидывая кружку, подскакивает со стула.

- Я уже приготовила завтрак. Вот, присела, - побледнев, оправдывается она.

Мне становится неудобно.

- Простите, что напугала вас.

- Нет, это вы простите. Подумаете еще, что я сижу, ничего не делаю.

- Не подумаю. А у вас есть, что-нибудь покушать. Я со вчерашнего дня ничего не ела.

Эдна начинает суетиться и на столе появляются молодой сыр, зелень, вяленое мясо, фрукты.

- Где вам накрыть завтрак?

- Я могу позавтракать здесь.

- А хозяин меня не заругает? Никто из хозяев здесь не ест, - сомневается Эдна.

- Из хозяев? Этим домом владеет кто-то еще?

Вот я глупая, подумала, что такой домище, в котором можно разместить население всего Темплвиля, может принадлежать одному человеку.

- Ой, - Эдна натянуто смеется. – Я так нервничаю, что несу не пойми что. Конечно же, хозяин здесь один – господин Морриган.

- Не волнуйтесь так, - пробую успокоить ее. – Я сама волнуюсь. Я восемь лет прожила в монастыре и забыла, как общаться нормально.

Сажусь к столу, беру кусок сыра и с наслаждением отправляю в рот. Вкусно.

- Эдна, а скажите, чьи вещи, которые вы вчера принесли?

- Мои! Мои вещи, - выпаливает Эдна.

- Спасибо вам. Я сегодня куплю себе платья и все остальное. Так что можете их уже забрать. Вам даже их стирать не придется, я ничего не надевала. Они очень красивые, правда, но сорочка она такая… как сеточка.

- Люблю, когда воздух туда-сюда гуляет, - выпучив глаза, говорит Эдна. – И спать не жарко.

Я придвигаюсь к ней ближе и тихо шепчу:

- А как вы носите такие маленькие, неудобные панталоны?

Эдна, не вовремя отпившая чай, фыркает и прыскает жидкостью по сторонам.

- А я их не ношу. Это моя дочь приезжала в гости и забыла. А я подумала, что вам оно нужнее, у нее много таких, - потупив глаза и густо покраснев, говорит служанка.

Это как раз таки все объясняет. Ну не вяжется у меня никак строгий образ Эдны с такой развязной одеждой.

- Вы кушайте, кушайте, а я пойду, у меня дела. Еще протереть нужно, цветы полить, - Эдна резво подскакивает и направляется к выходу из кухни.

- Я могу вам помочь.

- Да где ж это видано, чтоб хозяева слугам помогали? – ее брови взлетают вверх от удивления. – Мне за работу, вообще-то, жалованье платят.

- Если я буду бездельничать, умру от скуки, - вздыхаю я. – Чем же мне занять себя?

- Как чем? Вы должны радовать хозяина. Одеться красиво, сесть на софу и услаждать его взор своим видом. Или можно играть на музыкальных инструментах. Или можете… - Эдна усиленно морщит лоб, - вышивать, например. Или читать. Или гулять по саду.

Задумываюсь, что неплохо было бы наведаться в библиотеку и выбрать книги для чтения. Пока это единственное, что меня заинтересовало из списка, предложенного Эдной.

С уходом служанки на кухне становится скучно. Я не привыкла есть в одиночестве. В монастырской столовой всегда было шумно, несмотря на то, что монахини все время ругались, требуя тишины.

Расправляюсь с бутербродом и чаем, от нечего делать тянусь за наливным яблоком. Не успеваю отгрызть от него кусок, как в кухню входит Эдна.

- Госпожа, вас ожидают в гостиной.

Вхожу в гостиную, и улыбка расцветает на губах. На софе, скромно сложив ладони на коленках, сидит моя дорогая Лилия. Рядом с ней лежит милая шляпка, украшенная искусственными цветами. Практически подлетаю к подруге. Она порывисто встает и сгребает меня в объятья.

- Но как ты нашла, где я живу? – смеясь, спрашиваю я.

- Издеваешься? Твой муж - герой империи. Где он живет, все знают. Неужели он не сказал тебе? Или вы всю ночь провели за кое-чем другим, - хихикает Лилия.
- Не надо, пожалуйста, - прошу ее не затрагивать щекотливую тему. Мне не хочется обсуждать личное даже с ней.
- Я так за тебя рада, так рада! - она пожимает мне руки. - Кто бы мог подумать, что мы будем жить в одном городе.
- Теперь ты можешь приходить к нам чаще.
- Конечно-конечно, я еще тебе успею надоесть. Может, предложишь давней подруге кофе?
Вздыхаю.
- Я еще не совсем знаю, где что находится.
- Глупенькая, - смеется Лилия так, что завитые кудряшки у лица весело подпрыгивают. - это делается вот так, - она берет с небольшого столика колокольчик и начинает трезвонить.
Вскоре в гостиной появляется Эдна.
- Принеси нам две чашечки кофе с молоком. И побыстрее, - жестко, по-хозяйски отдает приказание моя гостья.
Эдна кивает и удаляется. Мне становится неловко перед женщиной.
- Тебе не кажется, что это не совсем вежливо?
- Что именно? - искренне недоумевает Лилия.
- Ты была груба с Эдной.
- Я тебя умоляю! Это же прислуга. Руки да ноги. Что скажешь, то и сделают. Чего с ней миндальничать?
Мне не нравится ее тон и то, что она говорит.

Глава 7. Гость

Эрнан

Не нужно быть предсказателем, чтобы понять, чего хочет добиться мать. Предугадывая ее реакцию, я сообщил ей о свадьбе лишь накануне церемонии. И да, она была взбешена. Лишь выдержка и воспитание не позволили ей устроить сцену в храме Богини. Но по ее глазам я видел – неприятный разговор не за горами. Она примчалась ко мне на следующий день. Надо отдать ей должное, хотя бы не с раннего утра.

Беседовать с ней в гостиной было чревато: никто из слуг не должен даже догадываться о тайнах семьи Морриган.

Поэтому предлагаю ей перейти в библиотеку.

- Мне пришлось тебя ждать, - недовольно заявляет она.

- Был занят. Срочные дела.

Она садится в кресло, запрокидывает голову на спинку и устало прикрывает глаза.

Сидит неподвижно, и, кажется, даже не дышит.

Мое терпение заканчивается довольно быстро.

- Ты приехала сюда, чтобы выспаться?

- Я разочарована, - медленно говорит она, не открывая глаз. – Я очень тобой разочарована.

- Я уже не маленький мальчик. Как-нибудь переживу, - сажусь в кресло напротив и сцепляю пальцы в замок.

- Ты обещал, что если появится истинная, то никогда не женишься на ней.

- Это было давно, обстоятельства изменились.

- Главное – не изменилось, - она сверлит меня взглядом прозрачных серых глаз. – Хочешь повторения истории?

- Не сравнивай. Это другое.

- Напиши прошение императору. Сейчас же. Пока не поздно.

Качаю головой.

- Я не буду этого делать.

- Почему? – ее голос дрогнул.

- Потому что мне есть что терять.

- Оставив все как есть, ты потеряешь гораздо большее. Неужели тебе непонятно, что есть вещи куда более важные, чем положение в обществе и деньги? Не думаю, что император настолько придет в ярость, что оберет тебя до нитки. Станешь жить немного скромнее – только и всего.

- Тебе легко говорить. Ты отгородилась от общества маской вечного траура. Ты от него не зависишь и не интересна ему. А моя жизнь полностью в руках императора и совета. Знаешь, где доживают свои дни опальные генералы? На Туманных островах, там, где чаще всего прорываются вирены. Ты желаешь смерти собственному сыну?

- Ты преувеличиваешь, - отмахивается она, но в глазах появляется тревога. - Это всего лишь прошение. Тем более, ты военный. Я уже свыклась с мыслью, что могу потерять тебя.

- Каждый новый дракон на вес золота. Нет ничего важнее воспроизведения потомства, - не знаю, как ей еще донести то, что часто обсуждается в верхах, но до простых обывателей не доходит.

Она трет виски:

- Ничего не понимаю. Тогда они должны сразу же отправить тебя в отставку, или как у вас это называется, и дать возможность плодиться и размножаться, не думая о том, что завтра тебя во время очередной вылазки сожрут вирены.

В ее словах есть определенная логика. Но наверху мыслят иными категориями.

- Я видела сегодня Лилию, - мать внезапно переводит тему.

- И?

- Они были вдвоем с Ясминой. Судя по одежде, они пришли с улицы.

- Повторюсь: и?

- Что в твоем доме делает Лилия? – тон матери становится жестким. Неужели она собралась отчитывать меня как в детстве?

- Если ты не заметила, они подруги.

- Настолько, что вы посвятили эту бедную девочку в ваши слишком теплые отношения?

- Не начинай, пожалуйста.

- Надеюсь, тебе хватит мозгов не приводить Лилию туда, где живешь с законной женой?

- Я сам разберусь, что мне делать.

Обычно мать не лезет в мою жизнь, но сегодня она сама не своя.

- Где ты снял ей дом? – не унимается она.

- Решила сходить к невестке в гости? – невесело усмехаюсь.

- Она мне не невестка. Как далеко она живет отсюда?

- Она живет здесь, в другом крыле.

Все равно ведь узнает.

Лицо матери перекашивает от удивления, она подскакивает с места не в силах сдержать эмоции:

- Ты спятил! Ты переплюнул его, - она начинает расхаживать по библиотеке, нервно постукивая по полу тростью. – Такого я от тебя не ожидала.

- Не сравнивай, - рычу в ответ, становится сложно сдерживаться, в груди начинает клубиться темнота, на руках проступает черная чешуя. – Это совсем другое.

- Все повторяется, - бормочет она. – Теперь я уверена, вы все равно не будете вместе. Расторгни брак пока не поздно. Подай прошение императору.

Проходя мимо двери, она замечает, что дверь приоткрыта и с силой захлопывает ее.

Ясмина

Тепло от чашки успокаивает. Вдыхаю сложное сплетение ароматов. Цитрусовый – мелиссы, пряный, сладковато-горький – валерианы, почти прозрачный – пустырника, солнечный и насыщенный – земляники. С предвкушением собираюсь сделать глоток. Однако в последний миг останавливаюсь, улавливая призрачный болотный запах жабьего глаза. Эта неприметная травка растет на берегах озер. Неопытная травница может перепутать ее с земляникой. Но всего один листочек жабьего глаза может привести к непоправимым последствиям.

Глава 8. Сон

Ясмина

Эрнан смотрит на меня так, будто желает сожрать. Пока одна рука по-хозяйски облапывает все ниже спины, другая крепко удерживает затылок, не давая отстраниться. Один миг, и вот уже его жесткие губы требовательно сминают мои, язык беззастенчиво исследует мой рот.

Меня пугает такой напор. Мне больно. Его рука, зарывшись в волосы, сжимается в кулак и натягивает пряди так, что хочется плакать. Не отрываясь от моего рта, он подталкивает меня к кровати. И ему совершенно наплевать, чего хочется мне.

Мои ладони упираются в его грудь. Безуспешно пытаюсь оттолкнуть его. Куда мне, я хрупкая, как тростинка, а он сильный воин. Мои попытки только раззадоривают его.

Он красноречиво показывает, что мои желания для него ничего не значат. Если он решил меня взять, то возьмет. Как вещь.

Впиваюсь зубами в его губу. Во рту сразу же становится солоно. Неужели прокусила?

Эрнан отстраняется и смотрит на меня как на сумасшедшую. Его верхняя губа распухла, из нее сочится кровь.

- Ты чего? – рычит он и выпускает из своей хватки.

- Я так не хочу! – пользуясь заминкой, отскакиваю от него подальше.

- А как ты хочешь? Ночью и под одеялом? Ну да, чего еще можно ожидать от монашки.

Он приближается ко мне, не сводя с меня взгляда. Так хищник смотрит на жертву.

Стук в дверь спасет меня от, казалось бы, неизбежного.

- Госпожа! Госпожа, вы там? К вам можно?

- Да! – кричу в ответ.

В комнату входит Эдна и, видя довольно странную картину, теряется:

- Простите, я не думала, что вы заняты.

- Я полностью свободна! – выпаливаю в ответ.

- Привезли ваши покупки. Нужно проверить, что все правильно.

Киваю и несусь к двери. Уже возле выхода меня настигает окрик:

- Ясмина, мы не закончили!

Останавливаюсь и медленно поворачиваю голову.

- Договорим ночью, - красноречивый взгляд в сторону кровати. – Так, как ты любишь.

Мои щеки вспыхивают, и я сбегаю из комнаты. Как в тумане открываю коробки. Даже толком не заглянув внутрь, подписываю какие-то квитки. Мои мысли сейчас далеко. Я все еще пытаюсь переварить то, что только что произошло. Что было бы, если бы мне не помог случай? Он бы завалил меня на кровать и взял силой? Должна ли я как жена задирать юбку перед ним по первому щелчку? Судя по его поведению, именно этого он от меня ждет.

Покончив с бумажками, прошу Эдну позаботиться о том, чтобы коробки доставили в мои покои. Я бы могла помочь ей, взяв часть, но не хочу возвращаться туда, где все еще может быть Эрнан.

Можно побродить по комнатам на первом этаже. Экскурсию по дому мне так и не провели. Так что вполне имею право изучить дом. После обхода нескольких комнат иду прямиком в библиотеку. Лучшее место, чтобы надолго затеряться.

Книг очень много. Все они в дорогих кожаных переплетах стоят в высоченных деревянных шкафах. Недалеко от окна, завешанного тяжелой портьерой, лестница, чтобы доставать экземпляры с верхних полок.

Провожу пальцем по корешкам и разочарованно вздыхаю. Все названия не на общем, а на драконьем языке. К слову, этот язык мне знаком. Все молитвы во славу Богини произносятся именно на нем. У меня хорошая память, и язык давался мне легко. Мне нравится, как звучат на нем слова – несколько грубовато и с рычащими нотками, но в них слышится энергия и сила.

Я прочла все книги на драконьем в нашей читальне. К сожалению, в них не было ничего, что могло бы мне сейчас помочь. В основном это были детские сказки и древние предания.

Вглядываюсь в названия в поисках чего-нибудь полезного. Все не то – много книг про оружие, про политическую систему, о тактике ведения войны. Наконец я нахожу толстый фолиант с коротким названием «Уклад», достаю его с полки и осторожно перелистываю ветхие страницы. Некоторые слова мне не понятны, но общий смысл ясен. Эта книга о быте драконов, о семейной жизни. Похоже, мне повезло найти настоящее сокровище.

За книгой время летит незаметно. За окном уже сгустилась ночь, и мне пришлось зажечь светильники. Кажется, ужин я пропустила. Но зато нашла важное. В разделе о семейной жизни прямо сказано, что муж и жена имеют равные права, ничто не может делаться против воли другого.

Поднимаюсь к себе уже без такого страха. Драконы чтят традиции. Если я покажу, что мне все известно, Эрнану придется изменить свое поведение.

Открываю дверь и вижу Эрнана, нагло развалившегося на кровати.

- Я ждал тебя, думал, что ты или заблудилась, или забилась в укромном уголке, надеясь избежать продолжения нашей беседы.

Высоко вскидываю голову и произношу вычитанную фразу слово в слово. По вытянувшемуся лицу Эрнана понимаю, что сказала что-то не то. У меня не было практики с носителями языка, так что с произношением все могло быть не так радужно, как я себе представляла.

- Откуда ты знаешь древний драконий? – ошеломленно спрашивает он.

- В монастыре выучила. Что-то сказала не так?

Глава 9. Подготовка

Бриан приходит как раз тогда, когда мы с Лилией, весело болтаем в гостиной.

- Какие люди! – восклицает Лилия, а Бриан явно тушуется.

- Вы знакомы? – перевожу взгляд с подруги на нежданного гостя.

- Кто не знает Бриана? Это столь же известная личность как твой супруг.

- Так тесен мир, да? – улыбаюсь им.

- Бриан – лучший друг моего… ммм…возлюбленного. Так что мы довольно неплохо общаемся. Правда, Бриан?

- Неплохо, да, - на лице парня отображается смущение. – Кстати, домой не собираешься?

- Ты меня… гонишь? – удивляется Лилия.

- Нет, просто я хотел бы поговорить с хозяйкой этого дома.

- Ну так говори! У нас с Ясминой нет секретов друг от друга, - она, улыбаясь, смотрит на меня и ждет, что я поддержу ее.

- Мы можем поговорить в библиотеке, - кидаю беглый взгляд на застывшего дракона. – Ты ведь не обидишься, Лилия?

- Нет, конечно, - ее мордашка кривится. – Почему я должна обижаться на то, что ты мне не доверяешь.

Качаю головой с укором и даю знак Бриану следовать за мной.

- Надеюсь, мы поговорим быстро. Некрасиво заставлять Лилию ждать. Она такая же гостья, как и ты.

Мне неловко находиться с ним наедине. Тем более после сцены, устроенной Эрнаном. Меньше всего мне хочется, чтобы муж подозревал меня в неверности. А сейчас я даю ему для этого повод.

- Я не займу много времени. Скоро день цветения драконьего древа. В этот день Эрнан должен будет представить свою пару древним родам.

- Я знаю. Это все?

- Это очень важно. После того как драконы признают союз, его нельзя будет расторгнуть. До этого дня для расторжения достаточно воли императора.

- То есть, если я им не понравлюсь, то наш брак будет считаться недействительным?

- Нет, ты не так поняла. Если высшие роды не одобрят союз, то император по прошению одного из супругов сможет его расторгнуть. А если одобрят, то только Богиня может разорвать истинную связь. Но за несколько сотен веков такого не было.

- Но разве Эрнан подавал такое прошение?

Становится страшно от мысли, что он мог послушать свою мать.

- Это ты лучше спроси у своего мужа. Со мной он таким не делится.

- Спасибо за то, что посвятил меня в ваши традиции. Эрнан мне ничего такого не говорил.

- Есть еще кое-что, - Бриан мнется, будто сомневается, стоит ли это говорить. – Есть танец родства душ.

Лилия про этот танец ничего мне не говорила.

И Эрнан.

- Эрнан ничего не рассказывал и об этом.

- И не расскажет, - усмехается Бриан. – Драконы – перевертыши, как ты знаешь. У нас две ипостаси. Истинная связь изначально связывает ипостась дракона с избранницей Богини. Человек же может даже ненавидеть свою пару. И наоборот, если нет истинной связи, девушка может нравиться… очень нравиться человеку, но дракону она будет абсолютно безразлична. Это противоречие в нашей природе очень сильно бьет по нам. Если чувства не придут в баланс, такой дракон погибнет.

- Поэтому ты хочешь помочь мне? Из-за Эрнана?

- Это одна из причин, - он улыбается, но как-то грустно. Кажется, что он что-то недоговаривает о своих мотивах. – Запомни, ты должна подойти к нему и пригласить на танец. По обычаю он не имеет права отказать.

- Но я не знаю этого танца.

Все это звучит, как что-то запредельно сложное. Пригласить самой, станцевать. Когда это делать? Как?

- Я помогу тебе его выучить. Он не особо сложный. Только пообещай, что будешь держать наши уроки в тайне. Никому – ни Эрнану, ни Лилии ни слова.

После нашего разговора в библиотеке Бриан почти сразу же откланивается. Лилия же доверительно придвигается ко мне поближе на софе и выпытывает подробности разговора.

- Что же он от тебя хотел? Да еще и сделал из этого великую тайну! Почему нельзя было говорить при мне? – она обиженно дует губки.

Как можно безразличнее пожимаю плечами.

- Он просто спрашивал, готова ли я ко дню цветения драконьего древа.

- И что? – Лилия нетерпеливо теребит меня за руку. – Что ты сказала ему?

- Что я готова.

- А меня? Меня ты не выдала?

- Нет. Конечно нет!

- Как же ты объяснила ему, что тебе известны драконьи традиции, - не унимается Лилия.

- Сказала, что прочитала в одной из книг из библиотеки Эрнана.

Уши от этой лжи начинают гореть. Мне совестно врать подруге, но я обещала Бриану, что не выдам его.

- Вот и молодец! Как здорово ты придумала! – смеется она. – Ладно, мне пора бежать домой. Увидимся завтра. Еще раз закрепим все изученное, чтобы ты произвела незабываемое впечатление.

Лилия как яркая бабочка выпархивает на улицу, и буквально через пять минут после ее ухода возвращается Бриан, как и обещал.

Глава 10. Соперник?

- Все вопросы потом, мы спешим, - Эрнан хватает меня под руку и тянет к выходу. С Лилией он даже не попрощался.

- Если мы опоздаем, то старейшины оскорбятся, - высказывает он мне, широко шагая по выложенной мрамором подъездной дорожке. Едва поспеваю за ним, путаясь в платье. Локоть, за который он меня небрежно держит, болит.

Он не ждет, пока лакей откроет дверцу кареты, сам распахивает ее и помогает мне оказаться внутри.

Усевшись на противоположное сидение, он нервно стучит в стенку кареты, и кучер трогает с места.

- Я хотела узнать об одном жесте, - начинаю я, понимая, что сейчас не время и не место. Эрнан зол и может взорваться в любую секунду.

- Опять вычитала в той старой книжке? Если будешь читать всякий вздор, мне придется запирать библиотеку на ключ.

- Эрнан, это важно…

Он вскидывает ладонь, призывая замолчать.

- Я считал тебя более понятливой. Неужели ошибался?

Мне не остается ничего другого, как отвернуться к окну и смотреть на проплывающие мимо дома. Придется полагаться на себя, слушать свое сердце.

Кучер гонит быстро. Карету постоянно подбрасывает на ухабах. Вскоре мы оказываемся у пункта назначения. Эрнан помогает выбраться из кареты и тут же отпускает мою руку. Идет вперед, оставив меня стоять с разинутым ртом. Я ожидала увидеть роскошное здание, но то, что предстало перед глазами, поражает воображение.

За счет множества колонн Дом драконьего древа кажется ажурным, будто вырезанным гигантским скульптором из белоснежной бумаги. По конструкции здание напоминает круглый праздничный торт из двух ярусов. Кровля первого яруса используется как балкон. У второго яруса в центре кровли огромное отверстие, из которого растет древнее дерево с толстым стволом дерева и густой зеленой кроной. Так что название этого странного строения вполне себе говорящее.

На выложенной разноцветными плитами площадке в отдалении от Дома драконьего древа стоят богатые экипажи. Разодетые люди спешат войти в здание. Видимо, не одни мы приехали перед самым празднованием.

Многие гости высыпали на балкон подобно разноцветному конфетти.

Мы входим в числе последних. Вижу, как парочки поднимаются по двум мраморным лестницам, разбегающимся в разные стороны, на второй этаж. Направляюсь к одной из лестниц, но Эрнан берет меня под локоть и ведет в другую сторону.

- Нам туда. Помни, что я тебе говорил. Молчи, слушай, да кивай. Все закончится быстро.

Мы входим в просторную залу, в центре которой прямо из земли, покрытой изумрудной травой, растет дерево. Его могучие извилистые корни выходят на поверхность. Кто-то украсил их свежими белыми лилиями.

Засмотревшись на дерево, не сразу замечаю, что мы здесь не одни. Вдоль стен стоят столы, за которыми восседают древние старцы. Их волосы длинные и белые как снег. Кожа морщинистая и сухая. Глаза теряются в глубоких морщинах и непонятно, открыты они или старцы дремлют.

Взглянув вверх, с ужасом замечаю, что гости, поднявшиеся на второй этаж, с любопытством взирают на нас, облокотившись на ограждения.

Получается все, что сейчас произойдет, станет достоянием общественности.

- О, досточтимые старцы, обратите свой взор на мою жену, достойна ли она стать матерью сильных сыновей, - поклонившись, произнес Эрнан.

Старцы медленно поворачивают головы в мою сторону. Мне кажется, что я слышу, как скрипят их тонкие шеи.

Сейчас, когда все внимание обращено на меня, самое время показать то, чему меня учила Лилия.

Но я стою неподвижно, как статуя. Помню, как Бриан отреагировал на многократно отрепетированный жест: его бешеный взгляд, налившиеся кровью глаза. Такое сыграть невозможно.

- Склони голову, смотри в пол, - шипит сквозь зубы Эрнан. Наверное, сейчас он очень зол, но я не могу взглянуть на него и проверить свои догадки. Тело будто сковало неведомой силой. Мои плечи расправлены, голова поднята высоко.

Старцы переглядываются, встают со своих мест и медленно движутся к нам. Кажется, что любой из них при очередном шаге может рассыпаться кучкой праха. Они подходят ближе и кружат вокруг нас как стая хищных птиц. Мельком смотрю на Эрнана. Он удивлен не меньше моего.

- Хорош-ш-а, - дуновением ветра шелестит едва различимый голос.

- Чудо как хорош-ш-ша, - вторит ему другой.

- Достойна… достойна… достойна… - волной проносится по залу.

Осмотрев меня со всех сторон и вынеся вердикт, они собираются вернуться на свои места.

Эрнан выдыхает с облегчением, но тут с моих губ срываются слова:

- Я хочу танцевать с моим супругом лордом Морриганом танец единения душ.

- Что ты сказала? – оборачивается один из старцев.

Не успеваю рта раскрыть, как Эрнан торопливо произносит:

- Она ошиблась.

- Нет, нет, я слышал слово «танец», - оживляется еще один старик.

- Она не знает его, - возражает Эрнан, смотрит на меня как на человека, уличенного в самом страшном преступлении, и с нажимом добавляет: - Так ведь?