Книга 3 РЕШАЮЩАЯ СХВАТКА

ГЛАВА 31

Саламандастрон поразил Сварта необъятными размерами и могуществом. За грядой скалистых гор, тянувшихся вдоль берега, предводитель собрал совет капитанов. Сварт предложил напасть на Саламандастрон сзади и зажать с двух сторон в тиски, чем вызвал откровенную насмешку у Зигу.

— Ну дает командир! Это ж надо удумать — начать атаку с тылу. Мне тут пришли на ум кое-какие соображения. Готов поклясться, что это сработает.

Едва сдерживая гнев, Сварт обернулся к пирату:

— Ты шибко умный, капитан Зигу, да вот корабль твой почему-то грохнулся о скалы. Говоришь, мой план тебе не угодил? Давай послушаем, что скажешь ты.

Сбитый с толку язвительным замечанием о потере корабля, Зигу концом рапиры поспешно набросал на песке свой план действий:

— Вот какие у меня наметки, предводитель. Море за спиной — отличный союзник. Мы подождем, когда закончится отлив, и выстроим войско чуть ниже линии прилива. При одном виде нашего войска у защитников могут сдать нервы.

Среди капитанов поднялся одобрительный ропот, но Сварт концом кривого меча перечеркнул план Зигу.

— Чем, спрашивается, твой план лучше моего? — осведомился он.

Зигу упивался словесной победой над Свартом, которого всегда держал за глупого дикаря.

— Ошибочность твоей стратегии, дорогой предводитель, — снисходительно стал растолковывать Зигу, — в том, что ты оставляешь наш тыл незащищенным. На нас могут напасть, скажем, живущие по соседству звери, друзья барсука. Мой же план хорош с двух сторон: во-первых, мы ничем не рискуем, если сразу покажем свою мощь, а во-вторых, мы тотчас вселим страх в нашего врага.

Капитанам идея Зигу пришлась по вкусу, и, одобряя ее, они решительно закивали. Сварт решил действовать хитрее:

— Вот и прекрасно! Но если они не повалят с горы толпой сдаваться, как ты только что предположил, вот что мы тогда предпримем. Разбившись на две группы, начнем двусторонний охват горы спереди, но не совсем так, как я предлагал вначале. На сей раз мы направим основной удар по входу, беря гору с двух сторон в тиски. Для лобовой атаки мне нужен умный и бесстрашный зверь. Капитаны, кто, по-вашему, смог бы ее возглавить?

— Зигу! — в один голос дружно ответили капитаны.

Движением рапиры Зигу выказал им благодарность за оказанную честь, внутри кипя от гнева, потому что позволил Сварту себя перехитрить.

Высоко в небе светило солнце. У окна спальных покоев стоял Блик Булава с Росянкой, полковником Сандгалом и Саблезубом. Они наблюдали за рядами, казалось, бесчисленного вражьего войска, начавшего наступление со стороны моря. Неустанно били барабаны, громко трубили ракушки-трубы, над мелькавшими на солнце наконечниками копий развевались примитивные штандарты.

— Знаете, что я вам скажу? — начал полковник, разглядывая врага через монокль. — Я уверен, что мы разобьем неприятеля в пух и прах. Что скажешь, Саблезуб?

Тот беспристрастно заметил:

— Надеюсь, в бою они покажут себя лучше, чем в строевой ходьбе. Небрежный вид, нет равнения на правом фланге. Будь я командиром, уж я бы их вымуштровал.

— Что, страшновато? — улыбнулся Блик Росянке.

Она взглянула на барсука: из-под черного боевого шлема виднелась золотистая полоска меха, могучая грудь была облачена в медную кольчугу, а с огромного плеча свисала большая булава.

— Нет, когда рядом ты, владыка! — ответила зайчиха.

Войско Сварта выстроилось спиной к морю, вверх поднялся лес копий и пик. Звери стояли в шеренгах плечом к плечу, заполонив берег, так что на полосе прилива не видно было даже песка. Сварт в сопровождении Зигу и капитана-горностая Агала занял передовую позицию. Свежей краской сияли морда и зубы предводителя, ветер трепал его яркую накидку, закованная в медную рукавицу лапа блестела ярче меча, заткнутого за пояс из змеиной кожи. Вытащив меч, Сварт указал его концом на Саламандастрон. Это был сигнал к началу штурма. Войско медленно двинулось к горе, разбившись на три полка: левый возглавлял Сварт, правый — Агал, а центральный — Зигу.

Блик увидел своего заклятого врага и, выскочив из спальных покоев, помчался по коридорам, выходящим на левую сторону горы, навстречу Сварту. Полковник Сандгал достал из кольчуги свисток и три раза резко дунул. Зайцы Дозорного Отряда приступили к действию.

Неожиданно перед полком Зигу из неглубокой траншеи выскочили три десятка зайцев. Это были те самые сони, о которых говорил Сандгал. На идущих в первой шеренге зверей Сварта обрушились дротики и стрелы.

Удар оказался неожиданным, и в итоге полегла половина передовых бойцов центрального полка. Ловколапка вместе со своими сонями припустила к горе, аккуратно прыгая через канаву, в которой под песком были укрыты острые колья. Чтобы не угодить под град дротиков, Зигу бросился сначала в сторону, после чего — вперед, держа наготове рапиру:

— За ними! Стреляй!

Едва слова слетели у него с языка, как впереди вздыбилась земля. Выплюнув изо рта песок, Бредбери крикнул стрелкам, которых было не более двух дюжин:

— Огонь!

И на этот раз молниеносная реакция Зигу не подвела. Он упал навзничь, рядом слышались крики и визг зверей, двое погибших повалились на него сверху. Скинув с себя трупы, пират вскочил и вдогонку отступающим соням швырнул копье, которое вытащил из убитого воина. Бросок оказался удачным. Копье вонзилось в спину молодой зайчихе по имени Фиалка, той самой, что была неравнодушна к Бредбери.

Зигу нагнулся, чтобы подобрать следующее копье. Мимо промчались его воины, которых впереди ждала еще одна неожиданность. С диким визгом они проваливались в утыканную острыми кольями и замаскированную сверху песком и тростником траншею.

— Назад! — вскричал Зигу оставшимся в живых бойцам. — Назад, дурни! Неужто совсем ослепли? Это же ловушка!

Те отступили, а пират подбежал к лежащей на земле Фиалке и с искаженной гневом физиономией полоснул по ней рапирой.

— Что, зайчиха, решила удрать? Вот огрею тебя и погляжу, как ты будешь драпать.

Когда он безжалостно хлестнул зайчиху рапирой, та едва успела вскрикнуть.

— Эй, мерзавец, бить лежачих ты мастак. А с тем, кто может дать сдачи, кишка тонка?

Зигу поднял глаза: к нему направлялся Саблезуб, капитан Дозорного Отряда.

— Этого оставьте мне! — злорадно скомандовал пират своим. — Вижу, у него блестит клинок.

Пират не знал себе равных в бою на рапирах. Изогнув в лапах стальной клинок, он презрительно уставился на зайца:

— А ты, как я погляжу, юнец отважный и бьешь без промаху.

Балансируя на задних лапах, оба зверя встали в первую позицию, и рапира с саблей, словно змеиные языки, замельтешили в воздухе, ища незащищенное место противника. Тотчас в округе воцарилась тишина: воины Сварта, так же как защитники Саламандастрона, открыв рты, уставились на смертельный поединок фехтовальщиков.

Зигу пошел в наступление. Шаг, второй, третий, рапира настойчиво преследовала неуловимого врага — Саблезуб в движении назад то и дело отскакивал в сторону. Вдруг сабля его, проехавшись хорьку по уху, покраснела, и тот инстинктивно приложил лапу к раненому месту, яростно сверкнув глазами.

Взревев, Зигу вновь стал атаковать противника, молотя что было силы рапирой перед собой. Сомкнув клинки, вздыбив столбом песок и под звуки бьющегося металла передвигаясь взад-вперед по берегу моря, звери слились в танце смерти. Сцепившись рукояткой с эфесом хорька, заяц с силой вывернул лапу, и рапира, блеснув в лучах яркого солнца, взлетела в воздух и описала размашистую дугу. Сильный удар в живот — и обезоруженный пират распластался на песке. Опершись на саблю, как на посох, Саблезуб кивком указал на рапиру.

— Живей поднимай ее, скотина!

Хорек, спасаясь от зайца, кубарем покатился за оружием.

Осознав, что имеет дело с мастером, Зигу не на шутку испугался, — правда, у него оставалась про запас еще пара приемов. Дотянувшись до рапиры, хорек схватил пригоршню песка и швырнул зайцу в лицо. Тот инстинктивно прикрыл глаза; воспользовавшись моментом, хорек бросился на него и вместе с ним повалился на песок. Однако прикончить зайца было не так-то просто. Он молниеносно спружинил на длинных задних лапах, и хорек, кувырнувшись в воздухе, плюхнулся позади заячьей головы. Удар оказался сильным, так что Зигу очухался не сразу. Заяц вскочил и, протирая глаза от песка, подошел к хорьку. Тот успел отскочить назад и поднять рапиру, когда заяц обрушился на него с очередной атакой. Клинки звенели, тыкали, рубили. Хорек отступал, заяц искусно провел его вокруг траншеи-ловушки и прижал к скале.

В глазах Зигу мелькнула паника: противник был чересчур силен.

— Эй, ты, слышь, стой, стой, пощади! — взмолился он, переведя дыхание.

Но Саблезуб был неумолим. Выбив из лап хорька рапиру, он нацелил на него острие кривого клинка:

— И ты, хорек, после всего молишь о пощаде? Ты, который несколько минут назад добил раненого? Жизнь прожил трусом, так умри же как солдат!

И Зигу замертво рухнул на песок. Саблезуб, опираясь на саблю как на трость, гордо удалился прочь.

Полк Агала обогнул гору справа. Здесь было пусто. Капитан-горностай рассчитывал встретить сопротивление, но не увидел ничего, кроме уходящей в небеса скалы без каких-либо видимых признаков жизни.

Обвешанные щитами, копьями и прочим оружием, солдаты без особого энтузиазма принялись взбираться на гору.

— Если мы отыщем окно или дверь, — громким шепотом сказал Агал, резво перебирая лапами впереди всех, — то сможем пробиться к главному входу и расчистить дорогу для капитана Зигу.

Солдат-ласка тащился почти в самом конце, поджидая крысу, которая ползла за ним, как черепаха.

— Ну, ты, пошевеливайся, — подгонял он ее, — да поглядывай по сторонам, чтобы не пропустить какую-нибудь дыру.

Метнув на него испепеляющий взгляд, она стала взбираться еще медленней:

— Дыру, чтоб войти? Ты что, рехнулся, раз думаешь, будто мне неймется попасть в логово барсуков и зайцев.

Бандрил уселся на поросшем травой выступе:

— А ты, как я погляжу, вроде меня, крыса, — не промах!

ГЛАВА 32

Высоко на горе заяц Порти и его старый соратник Пухляк рискнули на мгновение высунуться из-за торчащего уступа скалы и взглянуть на взбирающееся вверх зверье.

— Слушай, Порти, — прищурившись, начал Пухляк. — может, хватит им карабкаться и пора их кое-чем угостить? Давай командуй, ты же парень хоть куда, Порти. Полковник Сандгал старшим тебя назначил. Ну, так я жду от тебя искрометных приказов. Порти собрался с духом. Под ложечкой у него сосало от голода и злости.

— Ладно. Ну и жарища тут, и желудок сводит от голода. Слушай мою команду, Пухляк, кати бревно!

— Ну, наконец ублажил, — усмехнулся тот, — люблю, когда молодой офицер отдает приказы.

Пухляк толкнул задней лапой бревно, и оно сорвалось со скалы, а вслед за ним градом посыпались булыжники.

Утерев пот со лба, Агал взглянул вверх:

— Кажись, там открытая площадка… Уааааах!

Но валуны отскакивали от поверхности горы, поэтому смели лишь половину скалолазов, и первым среди них был сам Агал.

Сверху за этой картиной наблюдал Пухляк:

— Это вам за лобовую атаку — знай наших! Так им и надо, Порти. Эй, Порти, где ты?

Однако молодой заяц уже умчался на дневной чай, который еще ни разу не пропускал с того времени, как тот был введен несколько месяцев назад его любимцем Лордом Барсуком.

Блик спустился и поджидал врага в укрытии с левой стороны горы. Полк Сварта огибал изгиб скалы. Вот показался и сам предводитель, которого впереди, как обычно, прикрывали звери. При виде ненавистного врага все планы Блика полетели ко всем чертям. Барсука обуял неукротимый гнев, и, послав осторожность на все четыре стороны, он взмахнул булавой и выскочил из убежища:

— Эулалиаааааааа!

Вражьему полку предстало внушительное зрелище: гигантских размеров барсук в кольчуге, шлеме да еще с булавой. Ничего подобного разбойники в жизни не видели. Они тотчас развернулись и бросились наутек, и Сварт в том числе. Разразившись боевым воплем, Блик ринулся за ними вслед.

Саблезуб вместе с полковником Сандгалом и Росянкой стояли у окна и наблюдали за ходом сражения на берегу. Солдаты Сварта залегли в траншеях и могли спокойно обстреливать защитников горы стрелами, копьями и камнями.

— Передай отряду — пусть поднимаются к нам, — распорядился полковник Сандгал, посылая гонца вниз. — Здесь траншея вся на виду. К тому же сюда вряд ли может долететь стрела.

— Поглядите на него! Ох, и понесла ж его нелегкая! — возмущенно возопил Саблезуб, посмотрев через окно вниз.

В гордом одиночестве, без чьей-либо помощи Блик гнал вражий полк к морю. Сварт изрядно оторвался от своих, которые прикрывали его от барсука.

— Дело плохо! — заключил Сандгал, вглядываясь в монокль. — Господин полез в самое пекло! Никакая бойцовская кровь его не спасет от этой тьмы зверья. Быстро за ним, Саблезуб!

Росянка взволнованно наблюдала за одинокой фигурой на берегу.

— В него летят стрелы! — вскрикнула она.

Сварт от злости на самого себя не находил места. Пройти такой путь ради мести и, увидев Блика, вдруг пуститься улепетывать, задрав хвост! Задыхаясь, он несся по мелководью к вдающимся в море скалам.

Темнуха быстро смекнула, что к чему, и принялась успокаивать предводителя, стараясь его возвысить в собственных глазах:

— Ни один зверь не устоял бы перед ошалелым барсуком, господин. Ты правильно сделал, что скрылся. К тому же я знаю, ты хотел взять его живым, чтобы мстить долго, ведь так ты всегда говорил.

Хорек разъяренно колотил увечной лапой по скале.

— У тебя есть план, лиса? — вопрошающе уставился он на прорицательницу. — Скажи!

— Мы поймаем его, как рыбу в сети, господин.

— Чушь, где взять такие огромные сети? У нас ничего подобного нет.

— Конечно нет, но зато у нас есть несколько больших палаток.

— Точно! — осклабился предводитель. — Пусть попробует помолотить своей дубинкой внутри. Как только мы его накроем, зайцы тут же сбегутся на наживку, как стадо дикарей!

Блика окружили со всех сторон. Обезумевший, он вертелся и громко рычал, но не мог отбить атаку. Звери держались от него поодаль и обстреливали камнями и горящими стрелами. Тяжелая кольчуга и железный шлем тянули барсука к земле, но снять их у него не было никакой возможности. Камни и стрелы лязгали по кольчуге разъяренного барсука. Хищники обстреливали его со всех сторон, стараясь лишить сил. Во все дырки его кольчуги забивался песок. Сквозь маленькие щелки в шлеме Блик никак не мог разглядеть Сварта. Барсук продолжал лихорадочно вертеться на месте, когда вдруг в его незащищенную лапу глубоко вошла стрела. Взревев, он вытащил ее, разломил пополам и швырнул обломки куда попало. Копьем он откопал из песка заднюю лапу и, спотыкаясь, побрел, не имея ни малейшего представления, в какую сторону движется.

Вдруг он оказался в ловушке, словно попавшая в сеть крупная рыба.

Сверху на Блика обрушилось что-то тяжелое, и все его четыре лапы погрузились в песок. Вокруг стало темно. От непосильного веса, давившего сверху, барсук с трудом дышал, чувства покидали его.

ГЛАВА 33

Ранним утром аббатиса обнаружила, что Бриони ушла из аббатства. С печальным видом Мериам сидела на кроватке молоденькой мышки и перечитывала записку: «Без нашего цветочка Рэдволл перестал быть Рэдволлом».

В этот момент Мериам заметила стоящую в дверях Беллу.

— Что поделать, Мериам, — серьезно заявила барсучиха. — Такая судьба была назначена Бриони задолго до этого дня. Нам остается только в мыслях быть с ней рядом. Белла оперлась на лапу Мериам, и подруги вышли из комнаты, которая без своей обитательницы совсем опустела.

Бриони потребовалось немало сил и времени, чтобы стряхнуть с себя чувство щемящей тоски. Главное сейчас для нее было найти Покрова и вернуть обратно, несмотря на то что его объявили изгнанником. У Бриони на этот счет было все продумано. Друзья из Страны Цветущих Мхов помогут ей смастерить скромную хижину в окрестностях Рэдволла, и она там поселится с Покровом. Она обучит его правилам хорошего тона, и весь Рэдволл убедится, что он стал хорошим зверем. Тогда, очень может быть, Белла пожалеет о своем решении и позволит Покрову вернуться в аббатство.

В середине дня Бриони собралась передохнуть и немного поесть. Устроившись в тенистом местечке на кочковатом холме, она развязала дорожный мешок. Ячменный напиток, домашняя лепешка напомнили ей о Рэдволле, и мышка дала волю чувствам, растворяя в слезах накопившуюся на сердце боль. Мысли о Рэдволле захлестнули ее, как приливная волна, нахлынувшая на пересохший берег. Слезы капали на надкусанное яблоко и дорожное платье.

— Хррум, хррум, эй, мышка, дай мне доесть, коль сама не хочешь.

Бриони вскинула глаза и увидела толстую малиновку.

— Раз ты от этого плачешь, — птичка кивком указала на лепешку, — значит, не хочешь есть.

Рукавом Бриони утерла глаза, но слезы продолжали течь. Она отломила кусочек лепешки и протянула его малиновке:

— А ты случайно не встречала тут хорька? Малиновка развернулась на лету и, дожевав кусочек лепешки, выпалила:

— Возможно. Дай остаток пирога, и я расскажу. Все равно он тебе не нравится, раз ты рыдаешь.

Бриони отдала ей недоеденную лепешку, и птичка, наклонив голову набок, принялась сосредоточенно ее клевать.

— Как же, проходил он вчера вечером.

— Скажи, в какую сторону?

Взмах птичьего крыла указал между югом и западом — именно туда Бриони и держала путь.

— Вон туда! До свидания, мышка-рёвушка!

Вновь оставшись одна, мышка вдруг почувствовала неодолимую усталость — долгая дорога взяла свое. Свернувшись клубочком, она в мгновение ока погрузилась в сон.

Вдруг Бриони проснулась: медленно приоткрыла один глаз и сразу же закрыла, от страха боясь шелохнуться. Перед самым ее носом красовалась огромная плоская лапа с большущими тупыми когтями.

— Урр, открой же глаза. Это всего лишь я! Отпихнув от себя лапу, Бриони вмиг подскочила.

— Тогет! — воскликнула она. — Откуда ты взялся?

— Послушай, — произнес крот, взяв лапку мыши, — разве может Тогет позволить своему лучшему другу в одиночку искать Покрова!

Бриони крепко обняла крота:

— Ты настоящий друг, Тогет, верный и преданный. Спасибо тебе!

От смущения Тогет прикрыл мордочку рабочими когтями, как обычно в таких случаях делают кроты.

— Ну хватит меня тискать и обнимать, не то я сейчас же это… вернусь в аббатство, — пробубнил он. Дважды повторять ему не пришлось: Бриони поняла все сразу. Друзья двинулись в путь, взяв курс на юго-запад.

Сгущались сумерки. Покров хотел есть. Чтобы утолить жажду, он сосал голыш. Вокруг становилось все темнее и темнее, а поблизости не было видно никаких признаков жизни. Вдруг к северу от тропы, за холмами, показалось слабое свечение, и, раздираемый любопытством, Покров решил туда тихо подкрасться. Подобравшись ближе, он увидел, что свет исходит от небольшого костра, на котором старик соня с двумя малышами запекал яблоки. Рядом лежали аппетитная буханка хлеба и крупный ломоть темно-желтого сыра. Покров насторожился: у старика был нож, которым тот резал хлеб, и толстый посох. Широко разведя лапы в стороны и расплывшись в обезоруживающей улыбке, хорек ступил в полосу света.

— Прошу вас, друзья, не волноваться, — начал Покров мягким и спокойным голосом, — я иду с миром.

Старик смерил его изучающим взглядом:

— Не только с миром. Но еще и за пищей: похоже, ты изголодался. Присаживайся. Не скажу, что у нас тут горы еды, но мы с внуками готовы с тобой поделиться. Я и эти сироты — странники. Живем как можем. Когда приходится — голодаем.

Устроившись напротив старца, Покров получил ломоть хлеба, кусок сыру, печеное яблоко и крупную морскую ракушку, доверху наполненную водой из фляги. Он принялся жадно уплетать все подряд, меж делом потчуя доброго старика наскоро состряпанной ложью:

— Меня зовут Банфолд. Я такой же, как твои крошки, круглый сирота. Прошлой зимой я потерял отца, мать и сестренку и стал бродить один-одинешенек по белу свету.

Старик не сводил взгляда с пламени костра.

— Их зовут Хофи и Брунд, — представил он детей, — так же как их родителей. А меня Старый Хофи. Держи, парень, вот это, укройся, чтоб ночью не простудиться.

Он выудил из потертой кожаной сумки одеяло и кинул его Покрову. Тот укутался и свернулся клубочком.

— Спокойной ночи, Банфолд!

Покров лежал с полузакрытыми глазами, прислушиваясь к потрескиванию поленьев в костре и поджидая своего часа.

На следующее утро Тогет и Бриони двигались в прежнем направлении. Солнце было уже высоко, когда они одолели высокий перевал и на минуту остановились, позволив себе вкусить свежесть легкого ветерка.

Тогет обвел взглядом окрестности:

— Урр, смотри, вон там идут какие-то звери. Бриони пригляделась и с трудом различила вдали движущиеся тени.

— Вряд ли это Покров. Они идут совсем не в ту сторону. Не видишь, сколько их там?

У Тогета был на удивление зоркий для крота глаз.

— Вроде как двое или трое, пожалуй что трое.

На всякий случай Бриони решила припасть к земле, чтобы незнакомцы сразу их не приметили. Когда те подошли совсем близко, Бриони встала.

— Да это же сони! — воскликнула она. — И, верно, двое из них совсем дети. Тогет, они совершенно безобидны. Пошли узнаем, что они делают в этой стране.

Дети жалобно плакали, прижавшись к одеялу, перекинутому через плечо Старого Хофи. Голова у него была пробита: запекшееся кровавое пятно виднелось посреди громадной шишки.

Еле волоча лапы, он сделал несколько шагов навстречу Бриони с Тогетом и упал.

Бриони в один миг подскочила к нему.

— О бедненький! Что с вами случилось? — спросила она.

Пока мышка промывала раны, старик тем временем поведал ей о событиях прошлой ночи:

— На привале к нам подошел хорек. Банфолд — так, он сказал, его зовут. Я накормил его, дал одеяло на ночь. Видать, поутру я проснулся оттого, что во сне вертелся и обжег углями лапу. Голова болит, еды нет, ножа нет, посоха нет. И хорька тоже нет! Вот и весь сказ.

— Банфолд! — Бриони, качая головой, посмотрела на Тогета. — Это наверняка был Покров.

Вскоре Старому Хофи стало лучше. Бриони немного успокоилась, и ей пришла на ум замечательная мысль.

— До аббатства Рэдволл всего день пути. Скажите аббатисе Мериам, что вас прислала Бриони. В аббатстве Рэдволл рады всем добрым зверям. Счастливого пути, Старый Хофи, да сопутствует вам удача!

Распрощавшись, они разошлись и пошли своим путем. О Покрове не было сказано ни слова. Бриони, понурив голову, наотрез отказалась обсуждать поступок хорька, поэтому шли они молча.

Покров вновь вышел на тропу, ведущую на юго-запад. Теперь он разжился ножом, посохом, едой и одеялом, из которого вырезал себе плащ. Напав на земляничную полянку, он не только досыта наелся ягод, но перемазал всю морду и лапы соком. Закончив с боевой раскраской, он принялся топтать ягоды до тех пор, пока из них не получилось красное месиво. Ни сном ни духом не ведая, что в дне ходьбы от него по его следу шли Тогет и Бриони, Покров зашагал к большой горе под названием Саламандастрон, где надеялся повстречать отца, которого никогда не знал. Любопытно, был ли тот, кого называли Свартом, таким же хитрым и ловким, как он сам? Всякий раз задавая себе этот вопрос, Покров приходил к выводу, что нет.

ГЛАВА 34

Блик Булава был сломлен. Поверх него на полотнище «сетей» бесновалось с победным ликованием зверье Сварта. Невдалеке, на вершине скалы, с гордым видом стоял герой дня — Шестикогть. Полковник Сандгал, чуть не целиком высунувшись из окна, с беспокойным видом наблюдал за главным входом в гору.

Рядом с полковником стояла Росянка и от волнения барабанила пальцами по подоконнику. — Помогите ему скорей! — сквозь слезы бормотала зайчиха. — Где же они?

— Не распускай нюни, детка. Выше голову, раз рази меня гром! Вот же они — слышишь?

Зайцы гурьбой вырвались из главного входа, и впереди всех — Саблезуб со своей длинной саблей которой он размахивал, как дирижерской палочкой. С флангов его прикрывали Быстролапка и Камненог, сзади — полсотни зайцев прославленного Отряда, вооруженные копьями и пращами, заряженными чугунными болванками вместо камней.

— А ну покажем им, почем фунт лиха! Эула-лиаааааааа!

Как стая голодных орлов, зайцы пронеслись через траншею, не оставив на своем пути ни одной живой души, и в мгновение ока очутились в самой гуще окружившего Блика зверья. Сварт исчез за скалой и припустил к морю, так что пятки засверкали.

У подножия горы солдаты Сварта падали, как листья во время снежной бури. Доблестные воины Саламандастрона никого не брали в плен. Свистевшие в воздухе копья и металлические заряды пращей поражали цель наповал. Саблезуб всадил в крысу копье и крикнул что было мочи:

— Режь полотнища — скорей освободите Блика! Солдаты Сварта — те, которым удалось уцелеть, -

обратились в бегство. Зайцы окружили огромный тряпичный ком, повернувшись к нему спиной и выставив наружу копья. Когда полотняная ловушка превратилась в кучу рваных лохмотьев, Саблезуб вместе с другими зайцами вытащили барсука из душной темницы. Блик был без сознания. Быстролапка сорвала с его головы шлем и пощупала лоб.

— Быстро воды! — приказала она Блогвуду. Сварт собрал остатки мужества и, сколотив отряд солдат, поначалу провел его к тыльной стороне скал, а оттуда прямиком к большим деревянным воротам главного входа, отрезая зайцам дорогу к крепости.

— Не пропускать! Гоните их к морю! — крикнул Сварт стрелкам, залегшим немного поодаль в окопе, и, обращаясь к своему отряду, добавил: — Кругом! Атаковать камнями и копьями тех, кто остался в крепости.

Предводитель бесился оттого, что потерпел полный провал. Битва была почти выиграна, и Блик сам шел ему в руки. Уж в следующий раз он барсука не упустит! План хорька был до гениального прост: как только барсука с его зайцами загонят по пояс в воду, он сможет убивать их не спеша.

Прохладная вода, смочившая барсуку лоб, привела его в чувство. Изрезанный, побитый и совершенно обессилевший, он лежал не шевелясь, пока Быстролапка поливала его голову животворящей водой.

Вдруг идущего за Саблезубом зайца наповал сразило стрелой.

— Вниз голову! — скомандовал капитан. — Назад к скалам! Они стреляют вон из тех окопов!

Таща на себе Блика, зайцы пробирались к полосе скал, тянувшихся от горы к морю. В воздухе яростно свистели стрелы — одни врезались в песок, другие бились о скалы, а иные поражали оказавшихся под перекрестным огнем зайцев.

Полковник Сандгал отпрянул от окна, чтобы не угодить под шальную вражью стрелу или камень.

Рядом с ним Росянка, наотрез отказавшись уходить вела прицельный огонь из пращи.

— Молодец! — подбодрил Сандгал Росянку, услышав раздавшийся внизу визг. — Выстрел что надо! А ну давай вмажем этим тварям их собственным оружием! Давно я пращу в лапы не брал! Сейчас в самый раз поупражняться, чтобы не позабыть свое прежнее мастерство.

Саблезуб с Камненогом низко припали к земле, оценивая свое незавидное положение.

— Худо дело, дружище! Кажись, проклятые твари нас крепко прижали. Путь к горе перекрыт.

— Твоя правда, Саблезуб, — заметил Камненог, махнув ухом в сторону моря, — ты их раскусил. Нас сцапали, как лягушек в ведре.

Саблезуб едва успел увернуть голову от летящей в него стрелы.

— Нам ничего не остается, старина, как сидеть и ждать, пока не очухается Блик, и надеяться на чудо.

Блик принялся срывать с себя кольчугу, но Быстролапка его остановила.

— Не стоит, владыка, — предостерегла его она, — лучше немного помучиться от жары, чем стать мишенью для стрел.

И, словно в подтверждение ее слов, от кольчуги отскочила стрела и утонула в песке.

— Видишь? — подмигнула она барсуку. — Это не мои выдумки!

На землю легли вечерние тени, с моря подул легкий ветерок, а зайцы, по-прежнему припав к скале, ждали своей умасти. Ураган стрел и камней слегка ослаб, зато в ход пошли мечи и кинжалы: неприятель решил брать быка за рога. В эту минуту решалась судьба Саламандастрона. Камненог высунулся из-за песчаного бруствера и мельком глянул на море.

— Проклятие! — взревел он. — Те, что засели у воды, приготовились идти в наступление. Да уж, ребята, сдается мне, мы крепко влипли. Скоро стемнеет — тогда нам всем крышка. — Он облизал раненое плечо и, чтобы остановить кровь, присыпал сухим песком.

— Логалогалогалогалогалооооог! Саблезуб насторожился.

— Это что еще за пушнина? — изумился он. Блик бросился вперед и схватил булаву:

— Это Гуасим — отряд землероек! Они приплыли морем!

— Глядите! — Камненог указал копьем на море. — Лихо они расправляются с нашим врагом у воды! Сюда, друзья! Мы здесь!

Саблезуб обернулся к горе.

— Урра! — радостно воскликнул он. — Смотрите, какие-то выдры с белками дубасят гадов так, что У тех глаза на лоб лезут!

У входа в крепость раздавался дикий рев:

— Ээээй! Аааай! Ельник Зеленый Камень! Бум! Бум! Бум!

Выдры с белками напали на войско Сварта с дубинками и копьями, выскочив с двух сторон из-за горы. Землеройки пошли в атаку, полосуя врага своими неотразимыми рапирами.

Кровь предков вскипела в жилах барсука, и он впереди зайцев кинулся в гущу событий. По дороге к ним примкнули землеройки, и защитники крепости, раскидывая врага направо и налево, как бы невзначай перемахнули через головы засевших в окопе зверей.

Сварт в очередной раз бросился наутек, чтобы схорониться где-нибудь за скалистыми горами или залечь на мелководье. Его войско, изрядно потрепанное и более неспособное к действию, последовало примеру предводителя. Тяжелые бревенчатые ворота отворились. Рядом стоял Блик и размахивал булавой, пока все защитники горы не скрылись за дверью. На всех постах был поставлен караул, чтобы следить за врагом. Все остальные гурьбой повалили в трапезную.

Для воинов-зайцев и их союзников были приготовлены самые изысканные блюда. Столы ломились от всевозможных яств, которые защитники крепости бесспорно заслужили.

Рядом с Бликом сидели полковник Сандгал, Лог-а-Лог, выдры Фолриг и Радл, Саблезуб.

— В следующий раз, владыка, предупреждай, — произнес Сандгал, погрозив лапой барсуку, — если вздумаешь один пойти в атаку на целое войско.

Блик виновато покачал головой:

— Извини, полковник, но иногда я бываю не в себе.

— А, просыпается дух воителя? — Сандгал похлопал барсука по лапе. — За это правителю и защитнику приморья не пристало просить прощения.

ГЛАВА 35

В прибрежных скалах Сварт Шестикогть сидел у костра и уплетал жареную скумбрию. За этот день он потерял более трети войска, победа в последний момент выскользнула у него из лап. Рядом у костров растянулись изможденные воины, у которых хватало сил разве на то, чтоб есть, спать и зализывать раны. Уставившись на скалу, Сварт ломал голову над тем, что делать дальше. Однако решение вскоре пришло само собой в образе тщедушного горностая, которого привела к нему Темнуха.

Сварт едва различал незнакомца в темноте. Если бы не бледные глаза, то предводитель вообще потерял бы его из виду, настолько горностай сливался с окружающим ландшафтом. Словом, такого странного субъекта Сварт отродясь не видел.

— Где ты его откопала? — Хорек в недоумении уставился на лису.

— Господин, его зовут Призрак. Он не из наших. Я вообще не знаю, откуда он взялся, но будь любезен, выслушай, что он пришел тебе предложить.

Сварт обернулся и вновь потерял Призрака из виду.

— Стой на месте, горностай. Куда ты подевался? — рявкнул он.

Сварт старался скрыть удивление, когда за спиной услышал голос:

— Тут яаааа, господин!

Призрак предстал перед Свартом и уселся у костра. Говорил он как-то по-особенному, растягивая звук «а». Сварт не сводил взгляда с его глаз, поскольку остальная часть тела в отблесках пламени то исчезала, то появлялась.

— Сиди спокойно и говори, зачем пришел, — сказал Сварт.

Тот открыл рот, обнажив беззубые челюсти:

— Призрааак слыхааал, что у тебя есть враааг. Я могу его убить для тебяааа.

Сварт сразу насторожился. Нанять убийцу ему прежде не приходило в голову. Конечно, неплохо было бы заполучить Блика живьем, но, в конце концов, не все ли равно, каким путем достанется победа?

— И что ты за это просишь? — поинтересовался Сварт, вытянув увечную лапу в сторону бесцветных глаз.

— А ты рааазве не знаааешь? Половину, господин! — ответил елейный голос.

Сварт повидал на своем веку много злодеев и мошенников и поэтому знал, к чему клонит Призрак. Половина — значит половина всего, что достанется Сварту, но на деле это означает «все целиком»: у наемных убийц, как известно, волчий аппетит.

— Половину так половину, — пожал плечами Сварт. — Видишь ту гору, там находится барсук по имени Блик Булава. Принесешь мне его булаву, с которой он никогда не расстается, и половина добычи твоя.

Призрак исчез. Сварт стал озираться по сторонам и вдруг обнаружил, что тот сидит с ним рядом и что-то держит в когтях.

— Слегкааа полоснем барсукаааа, — прошипел горностай.

В лапах у него был крохотный нож, вырезанный из какого-то необычного камня пятнистой окраски — под стать его владельцу.

Сварт скривился:

— Уж не собираешься ли ты убить барсука этой игрушкой?

— Видишь ту крысу, что сидит у костраа? — ответил тот, сощурившись в хитрой усмешке. — Смотри внимааательно!

На крысе был яркий красный платок, поэтому ее было трудно не заметить. Она сидела у костра вместе с другими зверями. Призрак исчез из поля зрения, поэтому хорек продолжал следить за крысой. Вдруг совсем рядом раздался голос горностая-убийцы, который поблизости грел лапы у костра:

— Одно легкое прикосновение — и ты мертвец.

— Что-то не похоже, чтоб крыса была мертва: скумбрию она ест так, что за ушами трещит, — язвительно заметил Сварт.

— Верно, господин, ест последний раааз в жизни!

Неожиданно крыса вскочила, схватилась за горло, зашаталась, издала какие-то булькающие звуки и рухнула на песок. Сварт был поражен результатом:

— Эй, Призрак! Насчет нашего дельца, считай, заметано. Когда думаешь здесь появиться?

— Не увидишь меняааа до тех пор, покааа яааа не зааахочу. Когда дело сделааааю, нааайду тебяааа сааам.

И Призрак исчез, растворившись в ночи.

ГЛАВА 36

Вечером того дня, когда Покров обчистил сонь, самому хорьку тоже пришлось несладко. Разжег он было небольшой костер, сам сел рядом на корточках и стал печь яблоки, одновременно уплетая трофейный хлеб с сыром. Вдруг у костра появились два лиса. Поначалу Покров решил их не замечать, но положил нож с посохом поблизости. Со своей стороны, лисы тоже не проявляли к Покрову никакого интереса. Они молча уселись на корточках по другую сторону костра. Это были старые и хитрые бестии. У одного было копье, у второго — праща и мешочек камней. Завернувшись в поизносившиеся накидки, они тихо сидели и бросали лукавые взгляды на одинокого хорька.

Покрову становилось все больше не по себе.

— Откуда вы пришли, друзья? — попытался завязать он разговор с непрошеными гостями.

Тот лис, что был выше ростом, плюнул в костер, едва не попав в пекущееся яблоко.

— Гляди, Брул, юнец-то любопытный попался. Не спуская с Покрова взгляда, второй лис презрительно осклабился:

— Смотри, Рен, у него есть хлеб, сыр и яблоки — кажись, богатый зверь.

Терпение Покрова лопнуло. Держа наготове палку с ножом, он встал и заорал:

— Прочь свои вонючие лапы от моей еды! Не боюсь я вас, старые оборванцы!

Лисы обошли костер с противоположных сторон и остановились.

Лис по имени Рен аккуратно наколол яблоко концом копья и вытащил его из костра, после чего подул на него и откусил.

— А яблоки у него ничего, хотя…

Покров вцепился в копье и заверещал диким голосом:

— А ну отдай мое яблоко… ты, грязный, старый… Уххх!

Юный хорек проявил неосмотрительность, повернувшись спиной к Брулу. Выпущенный им из пращи камень угодил Покрову в голову, и хорек упал.

Медленно приходя в себя, Покров стонал от боли в голове. Две его лапы были высоко привязаны к сосновому суку.

Лисы жадно набивали рот его пищей — хлебом и сыром. Пытаясь освободиться от крепких веревок, Покров бросал на обидчиков ненавистные взгляды:

— Болваны, знаете ли вы, кто я? Я Покров Шестикогть, сын предводителя Сварта!

Оторвав от одеяла полосу, Рен сделал низкий подобострастный поклон:

— О, прости нас, господин! — С этими словами он туго завязал хорьку рот, до боли стиснув уши и нос. — Подумаешь, сын предводителя! Да я сам кузен орлу и дядя рыбе. Правда, Брул?

И лисы покатились со смеху. Покров, стоя на цыпочках, со связанным ртом, мог лишь отвечать им жалобными всхлипами и яростными взглядами.

Следующее утро выдалось дождливым, небо все заволокло свинцовыми тучами, через толщу которых не пробивался ни один солнечный луч. Бриони с Тогетом наскоро собрали свои пожитки и покинули лагерь.

Тогет терпеть не мог дождя и, прикрыв лапами голову, потрусил впереди Бриони. Крот бубнил что-то не переставая, и Бриони решила переждать дождик под каким-нибудь деревом.

В густом сосняке было сухо и мрачно. Друзья стряхнули с себя капли дождя и принялись распаковываться. Вдруг Бриони насторожилась и принюхалась.

— Дым, откуда-то тянет дымком, — сказала она.

Тогет подергал круглым, как пуговка, носом:

— Твоя правда, Бриони, кто-то жжет костер.

— Может, это Покров? — С этими словами мышка завязала дорожный мешок и перекинула его через плечо. — А может, и нет. Пошли тихо, Тогет. Поглядим, кто там сидит у костра.

Мерцание костра первой увидела Бриони. Стараясь не шуметь, они подошли ближе, легли животом на ковер сосновых иголок и выглянули из-за поваленного ствола.

Брул и Рен, закончив завтрак, швыряли яблочные огрызки в живую мишень, подвешенную к сосновому суку.

— Глянь! — Бриони схватила Тогета за лапу. — Это же Покров! Лисы, должно быть, хотят с ним расправиться. Но у меня есть одна неплохая мысль. Вот что мы сделаем…

Лис по имени Рен подбросил в костер несколько веток и растянулся у огня, поглядывая на хорька:

— Как думаешь, дружище, не отвалит ли нам этот Сварт-предводитель какой-нибудь выкуп за возвращение его любимого чада?

— Да ты, Рен, видать, совсем умом ослаб, — ответил ему Брул. — За возврат этого паршивца предводитель разве что снесет тебе голову с плеч, да и только… Ух!

Увесистая сосновая шишка угодила лису прямо по носу, за ней вторая, которая отскочила от лапы его приятеля.

— Кто бросается шишками? — разъяренно закричал Рен, схватив копье. — Ух!

Следующая шишка попала ему в глаз. Брул собрался вытащить пращу, но очередная шишка огрела его по лапе.

— Ой! Эй, ты, кончай кидаться… Ай! — Лис повалился назад и схватился за рот, откуда вывалился сломанный зуб.

Обстрел продолжался — удары были сильными, быстрыми и меткими. Под огнем шишек, которые, казалось, летели со всех сторон, лисы совсем растерялись. Рен, которому шишки попали в глаза, почти ничего не видел. Брулу досталось пять ударов подряд по загривку, и он от боли чуть не очумел. Лисы припали к земле, стараясь спрятаться от града ударов, но тщетно: зеленые тяжелые шишки беспощадно колотили их по спине и животу, так что под конец Брул не выдержал и крикнул:

— Хватит! Кончайте! Мы уходим! Бум! Бум! Бум!

Терпение лисов было на исходе, и они, прихрамывая от боли и не обращая внимания на хлещущий дождь, припустили прочь.

Бриони кинулась освобождать Покрова.

— Покров, бедный мой Покров! — причитала она.

Едва его лапы освободились, как он сразу же сорвал со рта повязку и гневно обрушился на мышь:

— Какого лешего вы за мной увязались, хотел бы я знать? — И, невзирая на боль, которую нанесли его слова Бриони, добавил: — Опять шпионишь за мной? Оставишь ли ты меня когда-нибудь в покое?

— Но… мы спасли тебя, — обескураженно пролепетала Бриони. — Они ведь могли убить тебя, Покров!

Хорек заметался по лощине, потирая лапы, которые занемели и только начинали отходить.

— Я не просил меня спасать! Ясно? Я сам вывернулся бы из этих веревок. Я сам могу постоять за себя. И вообще, где ты была, когда меня выставили из Рэдволла? — ядовито спросил он. — А я отвечу: сидела в обществе своих благочестивых братьев и сестер, где же еще?! А меня объявили изгнанником, и никто не оказал мне помощи!

— Покров, ты ошибаешься! — Бриони ласково положила лапу ему на плечо. — Я всегда была тебе другом, я забочусь о тебе, как никто другой.

Скинув с плеча ее лапу, он вскочил и, прихватив с собой вещички, рявкнул уже на ходу:

— Убирайтесь! Валите в свое драгоценное аббатство и потешьтесь рассказами на ночь о том, какой плохой Покров Изгнанник!

Тогет, вклинившись между Бриони и хорьком, оттолкнул его от мыши:

— Урр, какие бы гадости ты ни говорил, мы тебя все равно это… спасли от злодеев!

Хорек бросился вперед.

— Прочь с дороги! — Он резко оттолкнул Тогета тот повалился наземь и ударился головой о торчащий камень.

Бриони принялась тузить хорька кулаками:

— Ах ты глупый! Мы с Тогетом единственные твои друзья на земле! Понял?

Он резко дернулся, и Бриони, не удержавшись, повалилась. Затем она подползла к кроту:

— Тогет, ты ушибся? Ну если эта добрая душа из-за тебя пострадает… — Обернувшись, Бриони поняла, что говорит с пустым местом. Собрав остатки своих трофеев, Покров растворился в густом сосняке.

Бриони сидела у костра и, обняв лапами голову друга, мерно покачивалась и плакала. Вдруг веки Тогета чуть дрогнули, он приподнял обессилевшую рабочую лапу и смахнул слезинку с носа Бриони:

— Неужто опять это… дождь пошел, урр? Моя бедная голова совсем разламывается.

Мышка вытерла слезы и обняла друга:

— Слава небесам, ты жив!

— Урр, мне крупно повезло. Правда, шишка на голове будь здоров!

За холмами дождь уже прекратился, дул легкий ветерок. День шел к полудню, когда Покров увидел вдали двух старых лисов на берегу реки. Именно там лисы и остановились. Прикладывая вместо примочек мокрую траву, они лечили полученные от острых зеленых шишек ушибы. Когда они приметили Покрова, было слишком поздно. Размахнувшись посохом, хорек звезданул что было мочи Брулу в челюсть, после чего схватил лежавшее рядом копье и проткнул им Рена. Скатив трупы к речке, он, провожая лисов в последний путь, произнес:

— Когда попадете в Темный Лес, скажите, что вас прислал Покров Изгнанник.

Река текла на запад. Хорек нашел старый ствол ивы, копьем столкнул его с берега, вброд догнал бревно и взобрался наверх. Балансируя на плывущем по течению дереве, хорек достал из дорожного мешка лепешки и засахаренные фрукты. Где-то вдали виднелись высокие горы.

ГЛАВА 37

Только в середине дня друзья тронулись в путь. Тогет не умолкая перечислял свои любимые кушанья, и Бриони ему не мешала, зная, что он просто хочет отвлечь себя от головной боли и невеселых мыслей.

В гастрономический перечень входил терносливовый пудинг, ягодный крем, летний салат, картошка с луком и много еще всяческих вкусностей.

За разговором они сами не заметили, как вышли на берег реки. Поблизости не было видно никаких признаков жизни. Впереди за небольшим склоном лежала зеленая равнина. Спустившись с бугра, друзья устроились с подветренной стороны и разомлели на солнце. Тогет уже мерно похрапывал и веки Бриони смежил сон, когда издалека послышалась песня, а затем показался грубо сколоченный плот с дымящейся хибарой посредине. У румпеля склонился толстый разухабистый еж. Над его головой вдоль плота была протянута веревка, на которой развевалось разноцветное белье. Бриони, зайдя в воду, принялась размахивать лапами:

— Эй, на плоту! Не прихватишь ли двух пассажиров?

Еж в широкой улыбке обнажил белые зубы:

— Давай забирайся, мышка, сейчас подойду ближе.

Он направил свою махину к берегу, так что чуть было не посадил ее на мель.

— Двоих, говоришь, а где же второй? — осведомился он.

— Урр, второй это я — бедный раненый крот. — Схватившись лапой за голову, из-за бугра показался Тогет.

Из хибарки вышла ежиха, верхняя юбка которой на ветру вздымалась и обнажала толстый слой нижних юбок.

— Эй, Дадл Иглоголов, утиная твоя башка, — тотчас принялась она бранить мужа, — чего стоишь как памятник? Бери беднягу крота с мышкой на борт, и давай накормим их!

Почтительно дернув себя за иголки на голове, еж ответил:

— Слушаюсь, Тути, мой нежный полевой цветочек.

Изнутри хижина была обставлена безвкусно, но броско: кричаще-яркие скатерть с занавесками, толстые аляповатые циновки на полу и большая квадратная печь, на которой кипели и булькали всякие кушанья. Бриони с Тогетом усадили за полукруглый, пристроенный к окну стол и для начала, чтобы взбодриться, предложили выпить репо-малинового вина. Тем временем Тути суетилась у печи, а ее муж за стеной обувал на прогулку двух маленьких ежат — Розалию и Арундо.

Хозяева готовили обед, а Бриони с Тогетом тем временем поведали им свою историю. Дадл отхлебнул супа с ложки, трижды причмокнул и пробормотал:

— Не хватает чуток фенхеля, великолепная травка, люблю добавлять ее во все блюда. А что до вашего хорька, доложу я вам, то пойдет он скорее всего вдоль реки, если, конечно, у него голова на месте, — другой дороги нет.

Тути поставила на стол свежий хлеб, и Тогет потянулся за ним, но тут же схлопотал от Тути по лапе.

— Убери клешню! Ты хуже моего Дадла. Вот что, мои дорогие, вы можете жить тут сколько надо, пока не найдете своего хорька. Но зарубите себе на носу: если кто прикоснется к еде прежде, чем стол будет накрыт, не успеет и глазом моргнуть, как я ему хвост отрублю. Ясно?

Она смерила Тогета взглядом, тот в ответ лишь испуганно закивал.

Когда все было готово, играющих ежат позвали к столу. Дадл, отчалив от берега, принайтовал румпель, и плот поплыл по течению.

Следующей ночью, когда Покров спал на ивовом стволе, у реки появился небольшой уклон. На развилке реки бурное течение подхватило бревно и понесло его вместе со спящим хорьком по порожистому притоку к водопаду, в сторону от маячивших вдали гор.

ГЛАВА 38

В Саламандастрон пришло то же дождливое утро, которое заставило Бриони с Тогетом прятаться в сосновой роще. Звери Сварта ютились среди прибрежных скал, стараясь защитить от ливня дымящиеся костры. Сварт, растянувшись на земле, коротал время в обществе капитанов и Темнухи; их костер укрывал от дождя холст старой палатки, прикрепленный к выступу скалы. Все окружение предводителя пребывало в молчании, не зная настроения своего вождя. Сам же Сварт, а также Темнуха свой последний план держали от всех в секрете.

Они устремили взор на вершину горы, которая утопала в туманной дымке. Хотя Сварт с вещуньей молчали, оба они думали об одном и том же. Удалось ли Призраку проникнуть в горные туннели и пещеры и подкрасться к их смертельному врагу Блику со своим смертоносным каменным ножом?

Призрак же тем временем уже проделал полпути до окна спальных покоев барсука и прилег на горном выступе, чтобы отдышаться. Этот горностай был хилым зверем, зато природа щедро наделила его коварством и невероятной способностью маскироваться. Правда, на этом его таланты и заканчивались. До промокших насквозь ушей убийцы донесся стук и звон посуды — в трапезной звери завтракали. Проверив, не промок ли его смертоносный нож в ножнах, Призрак принялся карабкаться дальше по мокрой и скользкой от дождя каменной поверхности горы.

Фолриг и Радл, эти два неунывающих балагура, не упускали случая пошутить, когда выпадала такая возможность. А вот обжора Порти чувством юмора был слегка обделен и представлял собой великолепную мишень для их острот. За завтраком Блик сам дал им для этого повод.

В трапезную после утреннего несения караула свалились Фолриг и Радл. Расталкивая всех по дороге локтями, они добрались до Блика и принялись уплетать его горячие овсяные лепешки.

— Эй ты, образина, подвинься, уступи место двум изголодавшимся речным псам! Мы сейчас упадем в обморок и готовы сожрать любого, кто попадется на пути.

Большой барсук подвинул им черносмородиновый пирог и мятный чай.

— Эй, вы, — сухо произнес он, когда те жадно накинулись на завтрак, — видите вон того толстого зайца Порти? Это едок так едок: пока он ждет еды, может сожрать вас обоих вместе с вашим домом и его содержимым. Только взгляните на него!

Забыв про завтрак, выдры с открытыми ртами уставились на Порти. С невероятной скоростью тот уничтожал всю еду, до которой мог дотянуться.

— Ну дает! — в восхищении заметил Радл. — Слушай, друг, надо познакомиться поближе с этим толстым мешком провизии.

После завтрака Блик удалился в свои покои. Вместе с Саблезубом и полковником Сандгалом он стоял у окна и глядел на промокших насквозь зверей Сварта, скучившихся вокруг своих дымящих костров. Протерев монокль, полковник прислушался к звукам дождя.

— Хороший дождь! — отметил он. — В самый раз им пораскинуть умом о своем жалком положении. Вид у них, как я погляжу, не из лучших.

Блик принял решение:

— Когда дождь закончится, мы начнем атаку! Одни будут защищать крепость, другие же при полном вооружении пойдут на врага. Лучшей возможности у нас не будет: нас поддержат землеройки, выдры и белки.

— Отличный план, господин, — согласился Сандгал, приложив монокль к щеке, — я сам хотел предложить это.

Призрак затаился прямо под широким карнизом. Он прислушался, что происходит внутри, после чего мельком глянул и удостоверился, что Блик находится у самого окна. Смертоносный кинжал был уже наготове. Все, что нужно было предпринять, — это быстро перегнуться через подоконник и полоснуть кинжалом не ждавшего беды барсука.

В спальные покои влетели Фолриг и Радл. Не прекращая шутливую перебранку, они приглядывались ко всем углам и щелям.

Блик не мог смотреть на неугомонных выдр без улыбки:

— Эй, страшилы, что вы вынюхиваете в моих покоях?

— Яхахаха! — захохотали они вместе со всеми. — Вы представить себе не можете физиономию старины Порти, когда мы предложили ему скалистый крем и он клюнул на удочку! Мы сказали ему, что скалистый крем — это сущее объедение. И этот ненасытный Порти не мог дождаться, чтоб его заполучить.

— Ага. Мы пошли на кухню и несколько камней полили ягодным кремом. Сделали так называемый выдрячий скалистый крем.

— Надеюсь, он его не съел? — с усмешкой осведомился Блик.

Фолриг и Радл от смеха не могли удержаться на задних лапах и прислонились друг к другу:

— Хи-хи-хи-хи-хи! Бедняга Порти проглотил первый камень раньше, чем мы успели его остановить. Видели бы вы его морду! Ха-ха-ха-ха!

Полковник подмигнул одним глазом:

— Хмм, очень смешно, но я бы на вашем месте сейчас смылся. Слышите, вон он идет, вряд ли ему ваша шутка пришлась по вкусу.

— Ну я сейчас кое-кому покажу! — раздался голос Порти. — Покажу этим шутам гороховым такой скалистый крем! Куда подевались эти проклятые губошлепы? Я с них живьем шкуру спущу!

Фолриг и Радл спрятались за широкой спиной барсука. Порти обрушился на них. Губы его были перемазаны в креме, в обеих лапах он держал по куску скалистого крема, его физиономия являла собой комическую картину негодования.

Громкое хихиканье сразу выдало выдр. Рассвирепевший заяц вдруг увидел, что у барсука выросло шесть лап. Порти прицелился швырнуть в них скалистым кремом. Блик, учуяв неладное, упал на пол, предоставив Порти выместить свою злобу.

Для Призрака этот день оказался неудачным. Как раз когда пятнистый горностай с победным сиянием в глазах показался в оконном проеме, держа наготове смертоносный каменный нож, Порти швырнул вымазанные кремом камни, но выдры молниеносно пригнули головы.

Буммс!

Оба камня угодили в морду горностая. Тот невольно взмахнул лапами и в следующий миг уже оказался в воздухе. В полете его догнал смертоносный кинжал и резанул по глотке. Далеко внизу горностай шмякнулся о скалы — последний звук, который произвел он на этом свете. Тело зверя, некогда именуемого Призраком, навечно слилось с мокрыми горными камнями.

Саблезуб, смерив Порти и выдр строгим взглядом, призвал их к порядку:

— Считаю до трех. Если вы не найдете для своих глупых игр более подходящего места, я буду вынужден назначить вам три ночных дежурства вне очереди. Ясно?

Все трое поспешно отдали честь, притопнули задними лапами и скрылись за дверью. В покоях вновь воцарилась тишина.

Полковник Сандгал тщательно протер монокль:

— Что за чертовщина мерещится! Не поверите, но мне почудилось, что с минуту назад на подоконнике стоял какой-то непонятный зверь.

Блик прокашлялся и, перехватив взгляд Саблезуба, заметил:

— Ты серьезно, полковник? Я тоже уверен, что там кто-то был.

Заяц высунулся из окна и посмотрел вниз:

— Очень может быть. Вокруг этой горы слишком часто происходят странные вещи. А дождь, похоже, прекращается. Глядите, вон уже показалось солнце.

Когда дневное солнце согрело землю, над песком поднялись клубы пара. Сварт стоял, держа увечную лапу на рукояти меча:

— Черт побери, куда запропастился Призрак? Если этот горностай так хитер и ловок, как кажется, то барсук уже должен быть мертвым.

— Подождем, господин. — Лиса на всякий случай отодвинулась, чтобы, чего доброго, не угодить под горячую лапу.

— Послушай, лиса, — зарычал на нее Сварт, — еще раз так скажешь, и твой хвост будет болтаться у тебя на шее вместо шарфа!

Ворота Саламандастрона с тихим скрипом отворились. Впереди всего войска, в медной кольчуге и с булавой, перекинутой через плечо, шел Блик Булава. Левым флангом руководила белка Елочка вместе с выдрами Фолригом и Радлом. Лог-а-Лог, а также Быстролапка и Ловколапка возглавляли правый фланг. Саблезуб вслед за Бликом шел в центре. Бесшумно шествовали белки, выдры, зайцы и землеройки, лишь изредка раздавался лязг их оружия.

Сварт наслаждался теплом и легким ветерком после утренней непогоды. Перед ним, держа на конце меча извивающуюся, с серебристой полоской скумбрию, появился горностай. Сварт мельком взглянул вверх и замер. Он уже не видел ни рыбы, ни меча.

— Они идут! — взревел он, указывая на движущегося врага. Сварт мигом вскочил и вытащил меч. — Капитаны, ко мне! Всем приготовить оружие. Занять боевые позиции!

Войско собралось у береговой линии. Под стук барабанов и гудение труб Сварт прошмыгнул в тыл и, вскарабкавшись на скалу, крикнул лисе:

— Нас втрое больше, и сегодня мы свое возьмем. Раз барсук все еще жив, я остаюсь верным своей клятве. Он мой. Его убью я, Сварт Шестикогть, и никто другой.

Порти стиснул лапу Бредбери:

— Мы начинаем, Бредерс. Удачи, старина, покажем им, почем фунт лиха!

Блик поднял булаву.

— Вдвое быстрее шагом марш! — скомандовал он. Следуя приказу, воины ринулись вниз.

— Лучники на флангах и в тылу, огонь!

Взмывшие в голубое небо стрелы угрожающе засвистели над передними рядами выстроившихся на берегу зверей.

— В атаку! — Блик поднял булаву над головой. Припустив что было сил с горы, воины подняли вверх оружие. Сверкали копья и дротики, блестели мечи и рапиры. Под топот бегущих зверей разносились по округе их крики и боевые кличи:

— Эулалиаааааа! Логалогалогалогалоооог! Ельник Зеленый Камень! Знай наших!

Полчища Сварта в ответ застучали щитами и взревели:

— Свааарт! Свааарт! Смееерть!

Словно волна на скалистый берег, обрушились воины Блика на свартовское зверье, и те от неожиданности отступили шагов на десять назад. Барсук как ошалелый бросился в гущу врага, размахивая булавой и протискиваясь в тыл, где на скале виднелась фигура Сварта. Саблезуб со своим полком прикрывал Блика сзади. Все еще прихрамывая после ранения копьем, мастер фехтования давал отпор всем, кто попадался под клинок его сабли. Стрелы и камни свистели и жужжали над головами, точно безумные осы.

Придя в себя после первоначального потрясения, звери Сварта стали вытеснять воинов Саламандастрона, и многие из бравых солдат полегли здесь от вражьих копий и сабель. Елочка, Фолриг и Радл яростно сражались на правом фланге, стараясь протиснуться к Блику, фигура которого маячила далеко впереди. Раненный стрелой в плечо, Бредбери упал. Споткнувшись, Порти повалился на своего друга. Не успел он подняться, как на него замахнулась ятаганом крыса, но тут же взвизгнула и упала замертво от дротика Фолрига. Радл тем временем, подмигнув Порти, помог зайцам встать:

— Давай, приятель, вставай! Не поверю, чтоб от скалистого крема ты не держался на лапах.

Противник лихо атаковал землероек, надеясь без труда справиться с такими маленькими существами. Но враг не знал об издавна применяемом маневре землероек, известном под названием Мельница Гуасима. Землеройки выстроились тремя концентрическими кольцами и начали яростно кружиться, причем одни наносили удары низом, другие — на высоте живота, а остальные целились по головам и шеям. Короткие рапиры яростно ходили туда-сюда и по кругу, сметая все на своем пути; одновременно из самого центра над головами товарищей летел нескончаемый поток камней.

Темнуха взобралась наверх, чтобы оценить обстановку:

— Наше преимущество только в центре, господин, потому что барсук слишком поспешно пробился вперед и позволил себя окружить со всех сторон. Гляди, что творится на флангах. Наши сдают позиции. Мы их превосходим числом, но не духом.

Сварт дал лисе под зад, и та слетела вниз.

— Заткнись со своим мнением, пока не спросят. Дай-ка лучше мне лук и стрелы, скоро здесь появится барсук!

Словно бултыхающийся в волнах гигантский морской зверь, Блик отбивался от вражеских ударов. Взыгравшая в жилах бойцовская кровь затуманила ему рассудок, и он не видел никого, кроме ненавистного хорька, взгромоздившегося на скалу за линией прилива.

Вражий лагерь сражался отчаянно. Разбойники были опытными вояками, они безоглядно рвались к захвату крепости, которая им представлялась олицетворением крова, пищи и несметного богатства. Но Темнуха оказалась права: защитники крепости были отважны духом. Когда землеройки прорвались к центру и соединились с силами зайцев и белок Елочки, которые вместе с выдрами находились в гуще врага, в битве наступил перелом. На флангах и в центре войско Сварта несло большие потери. Если кому из разбойников и удалось прорваться сквозь ряды защитников Саламандастрона, то они становились мишенью для лучников. Основные силы Блика шли на сближение с ним, издавая боевой клич:

— Эулалиаааааа!

Когда стрела Сварта, выпущенная в Блика, вонзилась в затылок крысе, предводитель в негодовании скорчил гримасу. Он наложил другую стрелу и выстрелил. На этот раз он не промахнулся: стрела попала в не защищенное кольчугой плечо барсука. Не прекращая молотить во все стороны булавой, Блик взревел и вырвал зубами стрелу. Он отбросил ее прочь и, продолжая работать боевой дубинкой, громко крикнул:

— Погоди, Шестикогть, сейчас я до тебя доберусь!

Под ударами неутомимых защитников крепости враг обратился в бегство к морю. Неожиданно Блика сзади кто-то стукнул и повалил. Лапа Саблезуба прижимала его к земле, а сам капитан размахивал саблей, как барабанной палочкой.

— За ними быстро! К морю! В атаку! — кричал он.

В мгновение ока Ловколапка и Камненог оказались рядом. С двух сторон они помогли изумленному барсуку подняться. Протирая глаза от песка, Блик неистово взревел:

— Где Сварт?

Скала была пуста. Сварт Шестикогть с лисой скрылись.

ГЛАВА 39

Сгущались сумерки, огненное солнце скрывалось за мрачным, утомленным морем. Вдоль берега стояли копья с привязанными к ним тростниковыми факелами. Полковник Сандгал проходил сквозь ряды изнуренных воинов и старался кого подбодрить, а кому просто пожать лапу.

К нему подошел Блик. Кровавый блеск в его глазах уже погас, хотя взгляд оставался мрачным и тревожным.

— Я уверен, Шестикогть улизнул, — заявил он. — Такой не утонет. Эта хитрая бестия где-то недалеко. Считаю своим долгом отыскать его и покончить с ним.

Сандгал протер монокль и с головы до пят оглядел барсука:

— Осмелюсь сказать, владыка, сейчас ты для погони не годишься. Рана на голове, дырка на левом плече от стрелы, задняя лапа повреждена копьем, глубокий порез на правой передней лапе. Росянка, неси сюда медикаменты и скорее займись владыкой!

Пока зайцы оказывали барсуку первую помощь, Сандгал пытался отговорить Блика от немедленной погони за Свартом:

— Завтра Дозорный Отряд отыщет след хорька, и ты сможешь лично свести счеты со своим смертельным врагом. Но если ты попытаешься двинуться за ним в одиночку, тогда мне, увы, придется приказать воинам остановить тебя. Мой долг, как полковника и старшего офицера Саламандастрона, защищать владыку барсука. Надеюсь, ты простишь и поймешь меня, господин.

— Понимаю, — кивнул Блик. — Завтра так завтра, Сандгал. Но я встану с первым лучом солнца.

Сварт вместе с лисой и тремя десятками воинов отступал по мелководью вдоль берега. На южной стороне Саламандастрона они укрылись за высокими холмами. О том, чтобы разбить лагерь и уснуть, не могло идти и речи. Для этого требовалось найти более безопасное место — подальше от Блика Булавы.

В хвосте брела лиса. Прорицательница была в полном замешательстве. Сны и видения предсказывали ей поражение Блика, и дважды они едва не сбылись, но в последний момент ее видения затуманились, и вместо Блика она увидела старую барсучиху. Для лисы это был полный провал, поскольку она мечтала увидеть Сварта на вершине горы в лаврах победителя. Отбросив все предсказания и несбывшиеся мечты в сторону, она покорно предалась судьбе.

Солнце только начало подниматься, когда на подоконник в покоях Блика взлетел Скарлет. Склонив набок голову, сокол увидел, что барсук еще спит. Раскрыв широко крылья, сокол вздернул вверх свой хищный клюв:

— Криииии! Неужто мой друг хочет проспать всю жизнь? Криии!

Барсук тотчас вскочил и стал протирать глаза:

— Где, что? Я проспал… Скарлет!

Сокол влетел внутрь и сел на плечо Блика:

— Итак, мой златоглавый друг, должно быть, вчерашний бой был труден и кончился победой, раз ты все утро спишь…

Блик сорвал с себя все примочки и повязки:

— Уже рассвет, да? Ну где они, эти сыщики Дозорного Отряда? Сварт сбежал. Я должен его найти!

Скарлет вновь перелетел на подоконник:

— Зайцы на берегу хоронят погибших. Я знаю, что Сварт сбежал. Я видел его следы к югу отсюда. В его банде всего тридцать три зверя.

На сей раз Блик вместо кольчуги надел старый потертый камзол.

— Стало быть, все возвращается на круги своя, — заметил он, улыбнувшись. — У него была такая же по численности банда в те незапамятные времена, когда началась наша вражда. Давай-ка, мой сокол, мы с тобой в последний раз устроим на него охоту.

Завершив погребение погибших, зайцы вернулись в трапезную на завтрак. Росянка сразу поднялась в покои своего подопечного, но, не обнаружив его на месте, бегом спустилась вниз.

— Полковник Сандгал! — крикнула она. — Блик сбежал.

Сандгал шмякнул кружкой с недопитой настойкой по столу, так что обрызгал себе подол.

— Вот напасть! Камненог, Быстролапка! Собрать боевое снаряжение и провизию для двенадцати воинов! Найти след владыки и действовать согласно его приказам.

В считанные минуты двенадцать зайцев Дозорного Отряда с Саблезубом во главе обнаружили отчетливые следы Блика и быстро помчались за ним.

Высоко в горах, с соколом на плече и булавой в лапе, Блик шел по следу Сварта, своего смертельного врага, которого когда-то поклялся убить.

ГЛАВА 40

Бриони с Тогетом лежали на корме плота, между ними стояли кувшин с настойкой из первоцвета и глубокая тарелка с тортом из груш и красной смородины. Прохладная речная вода ласкала свисавшие с борта лапки мыши.

— Вот бы нам так жить, Тогет! — произнесла она.

— Урр, да уж, Бриони, хоть моряк из меня это… никудышный, все равно это было бы здорово.

Из хижины вышел Дадл и сладко потянулся после короткого утреннего сна.

— Итак, смельчаки, — произнес он, — вы смотрите еще за румпелем?

Тогет, вспомнив о своей обязанности, встал и почесал живот:

— С тех пор как я это… за ним слежу, он ни чуточки не сдвинулся с места.

— А тут будь осторожен, — давал указания Дадл. — Видишь, вон там, чуть южнее, течение ускоряется. Впереди нас ожидают пороги и водопад, а это опасно, очень опасно. Впрочем, твой хорек мог свернуть здесь. Он вполне мог сбиться с пути и не заметить, что поток увлек его в другую сторону.

Бриони оторвалась от пирога:

— Ты и впрямь так думаешь? Но как нам это узнать?

Дадл указал на левый берег:

— Вон там начинается сильное течение. Мы проплывем его и сразу пришвартуемся к берегу. Я спрошу Илфрид, есть тут одна, не видала ли она кого. Только говорить предоставьте лучше мне.

В полосе сильного течения им с трудом удавалось удерживать плот на середине реки. Бриони помогала Дадлу держать румпель. Одолев злополучное место, они пришвартовались к плакучей иве. Вместе с Дадлом и Тути друзья прошли по берегу немного назад. Дадл сделал предупредительный знак, чтобы друзья соблюдали молчание. Усевшись на краю берега, он спустил задние лапы в воду и, бултыхая ими, громко, будто сам себе, произнес:

— Для рыбалки денек удался что надо!

— Прочь отсюда! — раздался недовольный скрипучий голос. — Ишь чего удумал: ловить рыбу в моих местах!

Прибрежная трава расступилась, и, угрожающе размахивая палкой, из нее показалась полевка с кислой физиономией:

— Ха! Так это ты, Дадл! А я тебя сразу не признала. Все равно убирайся с моего места!

Дадл расплылся в широкой улыбке:

— Привет, Илфрид, где же твоя улыбка? Ты же знаешь, не собираюсь я тут ловить рыбу.

Полевка смерила их сердитым взглядом и сильно треснула палкой по камышу:

— Тогда чего тебе здесь надо?

— Мы ищем хорька, друга вот этих мышки и крота. Он, случайно, тут не появлялся?

Илфрид почесала тупой подбородок:

— Ты же знаешь, я задарма кому попало ничего не сообщаю.

Тути вытащила из фартука толстый кусок грушево-смородинового пирога:

— А разве кто собирается получить что-нибудь задарма, крабья морда? На, возьми, это даже больше, чем ты заслуживаешь.

Илфрид схватила кусок пирога и стала озираться по сторонам, как будто боялась, что его кто-то сцапает.

— Видала я хорька прошлой ночью. Было поздно, он плыл верхом на ивовом стволе. Спал, как малый ребенок. Ха! Несладкое его ожидало пробуждение.

Илфрид отправилась обратно в свою нору, прихватив с собой кусок пирога.

— Итак, — Дадл ласково погладил Бриони по голове, — теперь ты все знаешь. Твой хорек избрал не лучший путь. Здесь наши дороги расходятся. Я не могу рисковать здоровьем и жизнью своей семьи. Плыть по этому бурному потоку очень опасно. Я не пожелал бы этого никому на свете.

Тогет бросил взгляд на бурлящий поток:

— Урр, и я тоже. Не знаю почему, но Бриони неймется отыскать своего негодяя.

— Потому что я за него в ответе, — единственное, что могла промолвить Бриони. — Я заботилась о нем с самого нежного возраста. И не важно, плох он или хорош, я не могу его бросить на произвол судьбы.

Тути в восхищении одарила ее пламенным ежовым объятием:

— Эх, лето земляничное! Кабы таких, как ты, на земле было побольше, жизнь наша была бы лучше.

Покров проснулся в радостном настроении. До сих пор не подозревая, что давно свернул с реки, хорек растянулся на брюхе мордой вперед, так что она оказалась в струе брызг. Плыть на бревне было куда лучше, чем тащиться пешком. Иногда он доставал нож и охотился за мелькавшей в воде рыбой, но безуспешно. Неожиданно течение свернуло в сторону, и хорьку пришлось крепко прижаться к бревну.

Вдруг его вместе с бревном стало швырять вверх-вниз, на пути выросли огромные камни. Выскочив из сени деревьев, поток помчался по узкому ущелью. Бревно, задевая за подводные камни, подскакивало и плюхалось обратно в воду. Покров в ужасе вцепился в бревно. О том, чтобы прибиться к берегу, не могло идти и речи, его стремительно несло к порогам. Ослепленный брызгами, он всеми силами держался за бревно, так что лапы начали неметь. Вдруг его оглушил шум воды, в котором потонул и его собственный визг. Отчаянно моргая, он разглядел впереди переливающееся всеми цветами радуги облако водяной пыли, и тут бревно стукнулось о камень, повернулось в сторону и, сначала медленно, но постепенно наращивая скорость, закружилось в бурлящей воде как волчок. Вдруг оно перевернулось, и Покров оказался в воде. Бум! Бревно комлем огрело его по голове. Лишившийся чувств хорек понесся к роковому месту, не подозревая о том, какой головокружительной высоты водопад его ждет.

Бриони с Тогетом на берегу долго махали вслед удаляющемуся плоту, на котором, подобно государственным флагам, развевалось белье.

Наконец плот исчез вдалеке, а Тогет с Бриони бодро зашагали по пологому, поросшему мягкой травой берегу реки к видневшейся впереди горе. К полудню деревья закончились, и тут Тогет обнаружил в зарослях лаванды кусты черной смородины. С гроздьями сочной ягоды друзья сидели на берегу, болтая задними лапами в воде. Бриони заметила какое-то шевеление на противоположном берегу. Это оказалась полевая мышь, которая наблюдала за ними из своего обвитого плющом укрытия.

— Эй, привет! — поприветствовала ее Бриони, улыбаясь. — Здесь так красиво! Не желаешь ли отведать черной смородины? Мы охотно с тобой поделимся.

Бриони кинула ягоды через ручей, полевка собрала их и принялась жадно уплетать. Вымазавшись по самые уши, она опять уставилась на друзей, желая получить добавки. Бриони кинула еще несколько ягодок и решила справиться о Покрове:

— Не видела ли ты случайно хорька, который плыл на бревне?

Немедленно полевка радостно забегала туда-сюда по берегу.

— Да, да! — затараторила она, энергично жестикулируя. — Был тут хорек, он плыл вон туда. Ихи-хихи! Несся во весь дух, ух, ух! Там его уже не остановить, ахахаха! Прямиком к самому водопаду! Ваш хорек там костей не соберет, ихихихи!

Бриони больше не бросала ягод и возмущенно топнула.

— Хватит говорить такие ужасные вещи! — строго сказала она насмехающейся полевке.

Однако полевка разошлась еще больше, но Бриони надоело слушать ее причитания. Собрав оставшиеся ягоды, друзья отправились дальше.

Когда день совсем разгулялся, друзья, изнемогая от жары, наконец добрались до узкого ущелья. Внизу бушевала, билась о пороги вода.

Впереди переливалось радугой облако брызг, с каждым шагом шум плещущейся воды нарастал, так что вскоре друзьям, чтобы услышать друг друга, приходилось кричать.

Изрядно промокшие, они недоумевали, что делать дальше, пока вдруг не обнаружили на краю ущелья небольшую пещерку.

Подкрепившись запасами, которыми снабдили их добрые ежи, Тогет и Бриони приободрились. Тогет даже высунул нос наружу, чтобы полюбоваться водопадом, который внизу исчезал в белой водяной пыли.

Тут Бриони осенило, что горы начинаются совсем рядом. Обрыв, похоже, заканчивался на их стороне.

— Я, кажется, знаю, — начала она, — как попасть на дно этого водопада. Если Покров был здесь, он не мог пройти мимо этого места. Но, Тогет, не стоит тебе туда идти. Я не хочу, чтобы ты рисковал из-за Покрова.

— Раз ты пойдешь, значит, и я, — простодушно заявил тот. — Я пришел, чтобы тебе помогать, Бриони, и не рассчитывай, что я брошу тебя одну разыскивать своего неблагодарного зверя. Ни за что!

К вечеру друзья все-таки решились двинуться вниз по скользким скалам. Лучшее снаряжение, какое они нашли после утомительных поисков, — это несколько плетей виноградной лозы. С помощью поясов и веревки от походного мешка они привязались друг к другу и молча, под оглушительный рокот водопада, принялись спускаться по скользкой, постоянно омываемой водой поверхности скалы. Первой шла Бриони, а Тогет натягивал веревку, пока мышь переползала на очередной выступ. Подождав, пока к ней присоединится Тогет, Бриони огляделась вокруг.

Вниз попасть можно было лишь по скалистым выпуклостям, которые наполовину перекрывались водопадом. Бриони осторожно спустилась на первую ступень и почувствовала, что Тогет слегка поскользнулся, но тут же махнул ей рабочими лапами, дескать, с ним все в порядке, и она стала продвигаться дальше. Вдруг Бриони ударил кусок деревяшки, падающий вместе с водой; мышь потеряла равновесие, но сумела ухватиться за уступ скалы и повисла. Сверху ее колотили струи воды, она жадно ловила ртом воздух и едва различала сквозь шум воды, что кричал ей сверху крот:

— Я сейчас, держись!

Спускаясь к ней, Тогет оступился, и его смыл водопад. Тотчас самодельная веревка натянулась, как тетива на луке, и увлекла Бриони вслед за Тогетом. Так связанные мышь с кротом стали пленниками разъяренного потока.

ГЛАВА 41

Сварт шел долго и быстро. За два дня без еды и сна он миновал большие холмы, что возвышались позади Саламандастрона. Силы его были на исходе, и он остановился, чтобы немного передохнуть. Высунув язык, предводитель растянулся у ручья, текущего посреди поросшей вереском ложбины, и, тяжело пыхтя, будто загнанный пес, стал поджидать остальных. Рядом с ним уселась лиса и, зачерпывая лапами, принялась жадно хлебать воду.

— Ты что, с ума сошла? — пнул ее под зад Сварт. — Ты же не сможешь бежать!

Темнуха перевернулась на спину, все ее тело дрожало.

— Не все ли равно теперь, господин. Я старая и, что бы ты ни говорил, все равно больше бежать не смогу.

Хорек полил водой себе загривок.

— И что же ты собираешься делать, лиса, остаться здесь и стать добычей барсука? Так и будет, если ты не сдвинешься с места.

Постепенно подтягивались остальные звери и первым делом бросались к ручью.

— Слушай, что я тебе хочу предложить, господин, — начала Темнуха. — Ты берешь двадцать пять зверей с собой, остальных же с луками и стрелами оставляешь со мной. Глянь на восток. Видишь те леса? Схоронитесь там и поджидайте нас. У меня есть при себе немного яду. Мы ляжем в засаде. На тех, которые гонятся за нами во всю прыть, отравленные стрелы обрушатся как гром среди ясного неба. Затем по ручью мы присоединимся к вам. Полагаю, лучшего нам ничего не придумать.

Сварт в недоумении уставился на прорицательницу:

— Странное существо ты, лиса. Зачем ты делаешь это для меня?

— У тебя еще не все потеряно, — сказала Темнуха, закрыв глаза. — Я поступаю, как велят мне видения. Я вижу барсука, лежащего у твоих задних лап, а ты стоишь в лаврах победителя на вершине горы и улыбаешься… Дальше я вижу очень старую, совсем седую и с виду мудрую барсучиху…

— Барсук, говоришь, пал, а я вышел победителем? — Предводитель резко опустил вниз шестипалую лапу. — Это хороший сон. Еще не все потеряно. А что до твоей седой барсучихи, то я отыщу и уничтожу ее, как только покончу с Бликом.

Когда Камненог и Быстролапка поравнялись с Бликом, барсук открыл рот от удивления. Они настигли его у подъема на последний перевал и отсалютовали:

— А денек для охоты выдался что надо, не правда ли, владыка?

Барсук чуть не задохнулся от негодования:

— Скажите на милость, откуда вас двоих принесла нелегкая?

Быстролапка показала через плечо назад:

— На самом деле за нами идет целый отряд. Просто мы с Камненогом всегда слыли лихими бегунами и сейчас тоже вырвались вперед.

Блик не успел ничего им ответить, как в небе появился Скарлет.

— Криии! — Сокол приземлился рядом с барсуком. — Лиса с восемью стрелками поджидает тебя в засаде за этой горой, а Сварт с остальными бредет по ручью на восток, в сторону леса.

Блик обернулся к зайцам:

— Вот что мы сделаем. Вы подождете, пока подтянется весь отряд. Я обойду гору вокруг и выйду с южной стороны к ручью. Смотрите в небо: когда сокол начнет пикировать, стреляйте. Услышите мой крик — быстро в атаку! А сейчас всем отрядом поднимайтесь на вершину горы и следите за соколом.

В низине возле ручья было душно и неуютно, и так же паршиво было на душе у Темнухи. Усердно отбиваясь от насекомых, лиса сквозь затуманивший глаза пот пыталась разглядеть, что происходит на склоне холма. Какая-то сварливая крыса глотнула воды из ручья и тут же ее выплюнула:

— Тьфу! Какая гадость! После того как по ручью прошлись двадцать воинов, пить воду стало невозможно.

В воздухе росло напряжение.

— Вот и не пей, дурища! — набросилась на нее лиса. — Лучше гляди в оба на гору и держи лук наготове. Господин Шестикогть не потерпит промашки.

— Не потерпит промашки? — проворчал крупный горностай. — Послушай, милочка, с тех пор как я примкнул к вашей ватаге, я только и вижу одну промашку за другой. И кто, по-твоему, в этом виноват? Старина Сварт, кто ж еще! Лиса смерила его тяжелым взглядом:

— Мне самой передать это господину Сварту или ты лучше сообщишь ему сам? Видать, ты храбрый. Сварливая крыса подала лисе знак:

— Глянь на вершину горы, оттуда за нами следят зайцы.

Темнуха с трудом разглядела наконечники дротиков и кончики заячьих ушей.

— Верно, — согласилась она. — Странно, чего они ждут?

— Возможно, какого-нибудь сигнала, — предположил верзила горностай.

— Вот он, сокол, барсучий прихвостень! — воскликнула лиса. — Еще бы, в отличие от нас, он может разнюхать все, что захочет. Пора убрать шпиона!

Она вытерла глаза и вымазала лапы грязью, чтобы они не скользили. Выбрав стрелу, она проверила ее прямизну, сменила обычный наконечник на отравленный, затем прислушалась к ветру, наложила стрелу на тетиву, прицелилась и оттянула тетиву так, что изогнутый лук превратился в правильную полуокружность.

Скарлет пикировал вниз, подавая зайцам сигнал.

Темнуха действовала быстро: мгновенно поймала мишень и выстрелила. Стрела угодила прямо в цель. Скарлет взвизгнул и с расправленными крыльями рухнул наземь.

Лиса ликовала. Едва она обернулась к своим, как заметила мчащегося из-за горы барсука, и мужество изменило ей. Свои горечь и гнев барсук приготовился обрушить на лису. Отшвырнув в сторону лук, Темнуха бросилась наутек, оставив своих зверей на произвол судьбы. Опомнились они слишком поздно. Блик накинулся на них с оглушительным криком:

— Скарлеееееет!

С вершины горы Саблезуб слышал этот дикий вопль и видел лежащего на склоне Скарлета, из которого торчала стрела.

По команде капитана зайцы бросились в атаку, вздыбив за собой столб пыли. Саблезуб велел своим воинам двигаться за барсуком, и те, следуя по ручью, ринулись к видневшемуся впереди лесу.

Темнуха улепетывала так, что только пятки сверкали, хвост ее развевался, а сердце выскакивало из груди. Пока Блик гнался за убийцей Скарлета, рана на его задней лапе вновь стала кровоточить, и ручей окрасился в багряный цвет. Лису все сильнее обуревал страх. Она видела, как быстро сокращается расстояние между обезумевшим барсуком и ею.

Сварт вместе со своей бандой в лесу жадно уплетал дикую вишню. Услышав приближающийся топот, он обернулся. Это был горностай, которого он оставил караулить на опушке леса.

— Господин, я взобрался на дерево и увидел лису, — задыхаясь, проговорил тот. — Она мчится сюда с барсуком на хвосте. Из наших больше никого, — должно быть, он всех перебил. Похоже, лиса от него убегает. Вдалеке показались зайцы, их примерно с десяток, тоже движутся к лесу.

Предводитель, не раздумывая, приказал банде следовать за ним в глубь чащи, в сторону севера.

— Если лиса попадется в лапы барсуку, то, стало быть, такова ее судьба, — произнес Сварт. — Если же нет, то она разыщет нас по следам.

Когда лиса вбежала в лес, у нее тряслись все поджилки. Ожидая встретить где-то поблизости Сварта, она сбавила скорость и крикнула:

— Господин, за мной гонится барсук! Держи его! Убей его!

Но лес безмолвствовал. От усталости еле перебирая лапами, Темнуха углублялась все дальше в чащу. Услышав за спиной страшный топот, лиса с ужасом обернулась и, споткнувшись о корень дерева, растянулась на земле. Она попыталась встать, но настигший сзади удар уложил ее вновь. Над лисой стоял Блик Булава, по его золотистой полоске меха стекали слезы, он разъяренно потрясал над лисой своей боевой дубиной. Темнуха рыла когтями землю:

— О нет, господин! Умоляю, поща… Ааааах!

Саблезуб перепрыгнул через мертвое тело прорицательницы и направился к Блику, который лежал неподалеку в небольшой яме, обессилевший от ярости и горя.

Капитан спрятал саблю и, приглушив голос, сказал зайцам:

— Камненог и Быстролапка, займитесь владыкой. Надо перевязать ему раны. Всем остальным — «вольно». Преследование хорька начнем на рассвете.

Не дождавшись Темнухи, но зато взбодрившись после небольшого отдыха, Сварт еще быстрее погнал свою банду. Вскоре после рассвета они вышли к реке. Сварт разрешил всем немного передохнуть, а сам подошел к воде и, напившись, стал исследовать глубину.

Его взор был прикован к верховьям реки — к зеленым склонам маячивших вдали гор.

— Эй вы, лентяи, живо встаем! — крикнул он. — Вон куда мы направимся — в те горы. Всем идти по воде, чтобы барсук не напал на наш след. Вперед!

Сероклык шел рядом с предводителем:

— Послушай, начальник, а как же Темнуха? Ты сказал, она сможет отыскать нас по следу.

— Если бы лиса была в состоянии это сделать, — с горечью произнес Сварт, — она бы нашла нас еще ночью.

Блик с воинами Дозорного Отряда отставали от банды Сварта на день пути. К реке они добрались лишь поздним вечером и разбили на берегу лагерь.

Саблезуб обследовал помятую листву прибрежных деревьев, поломанные ветви которых валялись в воде.

— Хмм, их около полутора десятков, — сообщил он, — их следы потонули в воде. Гляди — вон поломанная ива, и на той рябине помята листва. Хмм! А один из них оставил следы на берегу. Похоже, ласка.

Блик залез по пояс в воду, желая освежиться. Вдалеке в дымке жаркого угасающего дня виднелись горы.

— Сейчас мы отдохнем немного и опять в путь — до самой ночи, — объявил он. — Стало уже прохладно, и нам не придется искать следы. Сварт скрылся и горах — я это нутром чую. Когда он напал на Саламандастрон, я думал встретиться с ним там один на один, но этого не произошло. Что ж, встретимся на этой горе — в конце концов, не все ли равно на какой. Главное, что у шестипалого хорька осталось всего два десятка воинов.

ГЛАВА 42

Бриони очнулась, но воспринимала все как в тумане. Тогет, чуть дыша, лежал без сознания рядом. Все еще не веря, что осталась жива, мышь, покачиваясь, встала, и с нее потекла вода. Затащив нижнюю часть тела Тогета на плиту, Бриони увидела, что спасательная веревка до сих пор цела. Отвязав себя и крота, мышь свернула ее в бухту и перевесила через плечо.

Бриони вскарабкалась на скалу и села рядом с Тогетом, озираясь вокруг. Они находились в гигантской пещере внутри горы. В нее запросто мог бы поместиться весь Рэдволл. Водопад заканчивался широкой рекой со скалистыми островками и порогами.

Неподалеку от друзей плавал их походный мешок. Бриони выловила его и вывалила на скалу содержимое. Фрукты были в порядке. Она вытерла и откусила яблоко.

Тогет зашевелился и приоткрыл один глаз:

— Бриони, мы уже, как это… умерли или еще живы?

Бриони с усмешкой протянула Тогету бутылку с лопухово-одуванчиковым напитком.

— Как видишь, мы живы, — произнесла мышь. — Но все, что у нас осталось, — это немного фруктов и этот напиток. Отдохнем чуток и пойдем искать Покрова. Теперь, когда мы остались в живых, я уверена, что и Покров тоже уцелел.

— Урр, а если нет? — предположил Тогет, выжимая одежду.

Мышь была не расположена обсуждать эту тему:

— Не говори так, Тогет. Я уверена, что он жив.

— Урр, Бриони! — Верный крот покачал меховой головой. — Зря ты тратишь свою жизнь, гоняясь за хорьком. Этот паршивец ничего, кроме горя, тебе не принесет.

Сложив в мешок то немногое, что уцелело из еды, Бриони приступила к поискам.

— Покров не всегда был плохим. Помнишь его, когда он был малышом? Он был просто чудо. Когда-нибудь он изменится, вот увидишь.

Плюх!

Рядом в воду плюхнулся огромный камень.

— Изменится! Он изменится! — передразнил ее чей-то голос. — Хахаха! Эй вы, придурошные, опять тащитесь за мной?

Бриони повернулась и взглянула наверх. За их спинами на скалистом уступе стоял Покров, на его морде играли какие-то странные отсветы. Он махнул красной лапой и исчез в темной расщелине.

Бриони бросилась наверх, Тогет за ней.

— Покров, погоди! Подожди нас! — кричала она в ту сторону, где недавно стоял хорек. — Он жив, Тогет, жив!

Трещина в скале оказалась замаскированным входом в извилистый туннель. Вслед за Покровом друзья вступили в темный подземный переход, откуда в нос им шибануло сыростью и затхлостью.

Покров спрятался от Бриони с Тогетом в небольшом углублении в стене. Спотыкаясь, мышь с кротом передвигались вслепую, пытаясь нащупать Покрова передними лапами. Хорек про себя посмеивался над ними, ожидая, когда их шаги стихнут вдали. Провести их не составляло труда. Он выбежал наружу, решив поскорей смыться, пока те плутают в извилистом коридоре.

Но тут в глаза Покрову бросился огромный, продолговатой формы камень, опасно торчащий над входом в туннель. Покров услышал голоса зовущих его Бриони с Тогетом. Похоже, они уже шли обратно. Хорек вскарабкался на камень и стал яростно на нем скакать. Камень угрожающе заходил вверх-

вниз, сдвинулся и стал медленно сползать. Покров спрыгнул вниз и стал наблюдать за тем, как сползает камень. Тот достиг скалистого уступа и остановился, закрыв собой выход из туннеля. На морде хорька играла ликующая дьявольская улыбка. Вход в подземный переход был наглухо закрыт.

— Ха-ха-ха! — злорадствовал Покров. — Теперь попробуйте за мной пошпионить, рэдволльские недотепы! Или попробуйте сдвинуть камень своей добротой!

— Ловко сработано! — За Покровом наблюдал крупный хорек, державший лапу на рукояти меча и окруженный двумя десятками вооруженных до зубов зверей. Приблизившись, он обошел вокруг молодого хорька, изучая его с головы до пят любопытным взглядом. — Там что, твои друзья? — осведомился незнакомец.

— Они мои враги — у меня нет друзей.

Глядя на двух хорьков, звери зашушукались. Если не брать в расчет разницу в возрасте, то младший хорек являл собой уменьшенную копию старшего.

Сварт буравил молодого хорька взглядом:

— Кто ты такой и как сюда попал?

— Спустился я сюда по водопаду, — сказал Покров, смело отвечая Сварту тем же взглядом, — а зовут меня Покров Изгнанник по прозвищу Шестикогть.

Услышав эти слова, все разинули пасти от удивлении.

— А я тебя знаю, — продолжал Покров. — Ты предводитель Сварт Шестикогть.

Хорьки стояли, впившись друг в друга взглядами.

Сварт кисло улыбнулся и с сарказмом в голосе произнес:

— А ты, сосунок, суров! Покров — и кто тебя так назвал?

Прежде чем Покров успел ответить, из дальнего выхода туннеля послышался громкий голос Сероклыка:

— Начальник! Барсук с зайцами движутся вверх по реке, через пару часов они будут здесь.

Сварт указал на скалистые переходы, что зияли мраком у них над головой:

— А ну-ка проверим, куда они нас приведут.

— А как же я? — Покров преградил Сварту путь. — Я умею воевать.

Сварт презрительно отстранил его:

— Держись от меня подальше, сосунок! Мне и без тебя хватает хлопот.

— Это и видно, — с насмешкой произнес Покров. — Значит, барсук задал тебе жару, и ты бросился наутек. Ха, а еще предводитель! Сварт чуть было не потерял равновесие. В ответ на оскорбление он бросил на Покрова уничтожающий взгляд.

— Будь осторожен, щенок! — сказал он взбирающемуся вслед за ним Покрову. — Иначе твой острый язычок может стоить тебе жизни.

ГЛАВА 43

Разведчики Саблезуба с осторожностью осматривали мрачную пещеру, из которой вытекала горная река. Убедившись, что там нет вражеской ловушки, Отряд во главе с Бликом вошел в пещеру. Там разведчики вновь отправились вперед. Остальные собрались на островке посреди реки. Они стояли и молча глядели в зияющую жутким мраком пещеру.

— Тс! — произнес Саблезуб. — Что это за шум?

— А вдруг они устроили нам ловушку? — тихо предположил Бредбери. — Откуда идет звук?

— Трудно сказать, — повела плечами Ловколапка, — за плеском воды невозможно что-либо различить. Может, это Камненог с Быстролапкой возвращаются?

Звук напоминал бряканье камешков.

— Там громадный водопад, — доложил Камненог Блику. — Они не смогли бы уйти этой дорогой.

Блик посмотрел вверх на высокие выступающие скалы и чернеющие темнотой туннели.

— Значит, они где-то здесь, — заявил он. — Саблезуб, ты с Отрядом осмотришь вершину горы. Сдается мне, что именно там засел Сварт. Я же постараюсь добраться туда другим путем. Возможно, нам удастся взять их в клещи. Это мой приказ. Идите!

Капитан понимал, что перечить барсуку бесполезно, и Отряд зайцев подчинился приказу.

Блик немного подождал. Среди шума плещущейся воды по-прежнему слышался непонятный скрежет. Барсук взобрался на первый уступ, и странный звук усилился. Блик, осторожно ступая, дошел до большой каменной плиты.

Тук! Тук! Тук!

— Есть кто там? — выкрикнул Блик, прижав морду к щели в стене.

Стук внутри прекратился, и раздался голос:

— Урр, нас тут это… двое! Мы угодили в ловушку! Барсук несколько раз с силой надавил на камень,

который лишь слегка пошатнулся.

— Я постараюсь вас освободить. Отойдите подальше!

Блик взобрался наверх и, упершись задними лапами в верхний край преграждающего путь камня, всей силой нажал на него. Тот слегка подался и вновь остановился.

— Я слегка сдвинул его, — сообщил он. — Попытайтесь пролезть через щель. Держите! — Сняв с плеча булаву, Блик просунул ее внутрь, так чтобы вниз свисала привязанная к ней бечева.

— Я держусь! — раздался голос мыши. — Тащите меня, пожалуйста!

Бриони удалось вызволить довольно быстро. С Тогетом из-за его упитанного телосложения пришлось повозиться, но в конце концов и он выскочил, как пробка из бутылки.

Не успели они познакомиться, как вдруг в воду что-то плюхнулось. Блик спустился в реку и выловил раненную стрелой летучую мышь.

— Бедненькая! — вскричала Бриони и бросилась к ней на помощь. — Положите ее сюда.

К счастью, стрела вошла в мембрану крыла и не задела жизненно важных органов. Бриони аккуратно вытащила стрелу.

— Вот так, — ласково приговаривала она, — больше больно не будет. Крыло заживет и станет как новенькое.

Летучая мышь обнажила в улыбке маленькие зубы.

— Спасибо, спасибо, — шепотом начала благодарить она Бриони. — Меня зовут Темнокож. Я правитель Горного Логова летучих мышей, мышей. Мои владения наверху, наверху. Там спрятались злые звери, они вооружены, вооружены. Мы, летучие мыши, перед ними бессильны, бессильны.

Произнося слова так, будто им вторило эхо, Темнокож вкратце описал встречу со Свартом и его бандой.

— Эти звери — мои враги, — перебил его Блик. — Я поклялся убить их. Не мог бы ты показать, где они находятся?

Крошечные глаза правителя Горного Логова быстро заморгали.

— О могущественный, подними меня, подними меня, и я покажу тебе, где они, где они.

Сварт с бандой неосторожно забрались прямо в логово летучих мышей. Разъяренные мыши заметались, выгоняя непрошеных гостей. Одна крыса выпустила в них стрелу, которая, отскочив от скалы, упала в пропасть.

Покров с ехидной усмешкой наблюдал за действиями воинов Сварта:

— Пока твои тупорылые идиоты разбрасываются стрелами, пойду заберусь наверх — посмотрю, откуда идет свет.

Сварт решил приструнить наглеца.

— Эй! Попридержи язычок, — ядовито заметил он Покрову, когда тот начал взбираться вверх , — а то недолго и в пропасть слететь. Погоди, вот разберусь с барсуком и возьмусь за тебя. Это я тебе обещаю.

Покров, взглянув вниз со скалы, на которую только что взобрался, осклабился:

— Это мы еще поглядим, кто за кого возьмется, однолапый!

Далее он продолжил восхождение не оборачиваясь. Покров с юношеской проворностью вскоре достиг места, откуда шел свет. Это оказалась щель в деревянной двери, встроенной в камни. Отодвинув засов, хорек открыл дверь и на четырех лапах выполз наружу. Его ослепил яркий солнечный свет. Он оказался на плоской площадке на самой вершине горы.

Далеко внизу карабкались по крутому склону зайцы. Недолго думая, Покров стал скатывать на них камни. Глядя, как лавина осколков горной породы обрушивается на скалолазов, он радовался, как маленький ребенок. Зайцам ничего не оставалось как прижиматься к скале, хватаясь за обнаженные корни кустарника. Хорек ликовал, ощущая свою власть. Жаль только, что на месте зайцев не были ненавистные ему рэдволльцы.

Тем временем Блик тихо взбирался по извилистым горным проходам с раненым Темнокожем на плече, который указывал ему дорогу. Бриони и Тогета барсук подхватывал обеими лапами и, словно те ничего не весили, переносил их с места на место.

Враги были совсем рядом, и эхо донесло их голоса до Сварта. Сварт оценил расстояние, которое предстояло пройти, и у него зародилась одна мысль. Он выбрал нескольких крыс и двух горностаев.

— Вы остаетесь здесь, — еле слышно приказал он им, — и позаботитесь о летучих мышах и прочей мелочи, что там внизу. Когда с этим справитесь, присоединитесь к нам. Эта работенка для вас не составит труда.

И Сварт с остальными направился к верхнему выходу.

Не успел Блик поставить Тогета на очередной скалистый уступ, как в плечо крота впилась летящая со свистом стрела. Барсук быстро поставил крота рядом с Бриони.

— Он ранен, — сказал Блик. — Позаботься о нем, и чтоб от вас не было слышно ни звука!

Отложив в сторону булаву, барсук выбрал два крупных камня и, высунувшись, глянул наверх. Увидевшая его крыса взялась прилаживать стрелу в лук, но Блик ее опередил. Бросок оказался точным и сильным.

Бум!

Крыса полетела в темную бездну. Лишь далеко внизу плеском отозвалась вода.

Неподалеку от места, где стояла крыса, показался горностай. Его постигла та же участь.

Оставшиеся в живых другие крыса и горностай заметили огромного барсука, когда тот наклонился за очередным камнем. Звери в панике стали карабкаться наверх.

Блик понимал, что этих двоих нужно остановить, иначе они поднимут тревогу.

Отложив в сторону булаву, барсук, перебирая всеми четырьмя лапами, пустился в погоню за врагом. Вскоре он настиг крысу, которая ползла по скользкому скалистому склону, и, схватив ее за хвост, стащил вниз.

Между тем уже начали сгущаться сумерки. Сварт расхаживал по площадке, наблюдая, как его воины сбрасывают камни и пускают стрелы и дротики в беззащитных зайцев, которые все же мужественно продолжали подниматься на гору. Покров встал на край острой каменной плиты и принялся раскачивать ее. Когда же та обрушилась вниз, хорек довольно стряхнул с лап пыль.

— Эй, в чем дело? Ты что, боишься перепачкаться? — с вызовом бросил он Сварту. — Толку от тебя не больше, чем от раздавленной жабы, а еще предводитель называется!

— Я тебе покажу раздавленную жабу! — зло проскрежетал Сварт в ответ. — Будешь распускать язык, превратишься в раздавленного хорька, усек, долговязый?

Пока воины занимались своим делом, Сварт припал к расщелине и прислушался. До него донесся визг крысы и душераздирающий крик горностая, когда тот угодил в лапы Блика. Хорек быстро сунул нос в отверстие и увидел барсука. Тот, наклонив голову, взбирался наверх. Такой случай невозможно было упустить.

Сварт схватил обеими лапами огромную каменную глыбу и, подняв ее над головой, отошел в сторону, чтобы обрушиться на барсука сзади. Едва хорек успел выпрямиться, как изнутри показалось туловище Блика. Удар пришелся барсуку по загривку и оказался настолько сильным, что камень раскололся пополам. Блик потерял сознание, продолжая торчать наполовину из расщелины.

— Взять его, принести веревку! Вытащить его оттуда и крепко связать! Я поймал барсука!!!

ГЛАВА 44

Урр, и где только берутся такие стрелы, что делают это… так больно? — проговорил Тогет, крепко стиснув зубы от боли.

Бриони внимательно изучала наконечник стрелы, который вытащила из плеча крота.

— По крайней мере, он не отравлен. Ты везунчик. Не возьмете ли вы на себя труд приглядеть за Тогетом? — обратилась она к мышам. — Я должна пойти узнать, что случилось.

Крепко сжимая в зубах единственное оружие — маленький нож, она стала медленно взбираться к верхнему выходу из пещеры.

Посреди площадки, которая раскинулась на вершине горы, горел костер. Часовые бродили по кругу, выглядывая какого-нибудь засевшего в кустах зайца. Неподалеку от костра, все еще без сознания, лежал на спине Блик Булава. Его крепко привязали за вытянутые в разные стороны передние и задние лапы к двум дротикам, которые были вбиты в трещины скалистой породы.

У костра сидел Сварт и закалял на огне наконечник ясеневого дротика. Напротив него, не спуская глаз с предводителя, в вольготной позе развалился Покров.

— Итак, после долгих зим и лет ты поймал-таки своего врага, — сказал он.

— О да, после долгих-долгих зим и лет, — ухмыльнулся Сварт, — еще с тех пор, как тебя, щенка, на свете не было.

— Это лишь говорит о твоей нерасторопности, — продолжал подначивать его Покров. — Будь барсук моим врагом, его бы давно уже не было в живых.

Сварт был не склонен отвечать на вызов юнца.

— Послушай, недоумок, сколько у тебя вообще врагов было?

Покров буравил Сварта взглядом:

— Не переживай, мне хватит! Главное, у меня есть один крупный враг — трусоватый папаша, которого отцом я никогда не называл. Негодяй, бросивший меня на поле боя в том возрасте, когда я едва научился ходить. Теперь он мой главный враг, и я еще попляшу на его могиле.

— Только попробуй, и будешь умирать, как завтра утром вот этот зверь. — Сварт указал дротиком на лежащего барсука. — Долго и мучительно.

Тем временем Бриони подползла совсем близко к лагерю Сварта. Она старалась держаться подальше от отсветов пламени и от Покрова. Часовые следили за горными склонами, но двоих, на счастье Бриони, сморил сон.

Вдруг под лапой Бриони треснул кувшин с каким-то напитком. Она замерла, но, к счастью, из-за потрескивания костра ни один из хорьков подозрительного звука не услышал. Мышь подняла кувшин и поползла дальше, продолжая двигаться справа от барсука и вне поля зрения хорьков. Медленно-медленно она наконец достигла морды барсука и увидела на его золоченой полоске запекшееся кровавое пятно. Он лежал неподвижно, чуть приоткрыв рот. От страха чуть дыша, Бриони подняла кувшин и влила немного напитка в рот барсука. Через некоторое время он закашлялся и застонал, затем приподнял и повернул голову, так что жидкость из кувшина плеснула ему в морду.

В это мгновение дротик Сварта больно огрел Бриони по спине, и она растянулась на скале.

— Ха-ха-ха! Попалась, мышь! Чего тебе здесь надо? Сварт грубо схватил ее и поставил на задние лапы.

Блик продолжал кашлять и выплевывать попавшую в глотку жидкость. Тем временем к ним подскочил Покров и наотмашь ударил Сварта в челюсть. Тот невольно отпустил Бриони.

— Бриони, скорей отсюда! — крикнул ей молодой хорек. — Беги!

Сварт обрушился на Покрова, и, пока они сражались, Бриони принялась ножом резать веревки, связывающие Блика, приговаривая тонким голоском:

— Поднимайся, Блик! Вставай!

Отшвырнув сына в сторону, Сварт вновь завладел дротиком.

— Барсук мой! — вскричал он.

Бриони обернулась и увидела, что хорек прицелился в нее дротиком. Что-то мелькнуло у нее перед глазами, и она услышала крик:

— Не тронь ее! Уууууух!

В следующее мгновение у ее задних лап лежал Покров с торчащим из спины дротиком. Бриони открыла рот, но не могла выдавить ни звука.

Сварт бросился вперед, но тут раздался оглушительный боевой клич:

— Эулалиааааа!

Блик вскочил на задние лапы, и дротики, к которым он был привязан, сломались, как два прутика. В отсветах пламени сверкнул изогнутый меч Сварта и полоснул Блика по боку. Хорек взмахнул мечом во второй раз, теперь вознамерившись нанести удар по голове. Но барсук поймал меч в воздухе и крепко вцепился в клинок лапами; Блик истекал кровью, но ничто уже не могло остановить его, ибо в нем кипел дух воителей-предков. Увидев, как его меч разломался пополам в лапах барсука, хорек невольно открыл рот. Вращая обеими лапами, в которых все еще сжимал обломки меча хорька, Блик одним прыжком настиг Сварта и треснул его с такой невероятной силой, что показалось, будто деревянной палкой расплющили гнилое яблоко. Задние лапы хорька подкосились, и он упал бездыханный, словно поверженный алебардой. Никто из банды не решался приблизиться к Блику Булаве. Схватив тело своего смертельного врага мертвой хваткой, он поднял его высоко над головой и, приблизившись к краю площадки, бросил его в темную пропасть.

— Эулалиааааа!

Насмерть перепуганные часовые пустились наутек вниз по склону, съезжая по мелкой горной породе на своих хвостах, но были достойно встречены зайцами Дозорного Отряда, которые, едва услышав о начале схватки, бросились к вершине горы.

Бриони сидела, держа на коленях голову Покрова. Взор молодого хорька затуманился, дыхание стало хриплым и слабым. Казалось, слова Бриони доходят до него, словно из Темного Леса:

— О Покров, мой Покров! Ты меня спас… Почему?

— Иди… к себе в аббатство… больше не придется искать меня… Иди… дай мне уснуть!

Бриони ласково его покачала, как делала прежде, когда он был ребенком, и юный хорек навечно закрыл глаза.

Так завершили свой жизненный путь отец и сын — предводитель Сварт Шестикогть и Покров Изгнанник Шестикогть.

ГЛАВА 45

Лагерь разбили на берегу реки и провели там три дня, отдыхая и залечивая раны, чему немало помогали летучие мыши с целым арсеналом своих целебных средств.

Блик бесконечно мог слушать рассказ Бриони о его матери, старой барсучихе Белле Броктри. Какое счастье для него было узнать, что она еще жива!

— Белла, Белла, — неустанно повторял он ее имя. — Я непременно должен ее увидеть, я пойду в Рэдволл вместе с вами.

— Ну да, из нас троих вполне получится один здоровый зверь, который вернется в Рэдволл! — впервые за последние дни улыбнулась Бриони.

— Саблезуб, до моего возвращения командование переходит к тебе с полковником Сандгалом, — распорядился Блик. — На обратном пути похороните тело моего друга Скарлета на солнечном склоне, обращенном к морю. А вы, Камненог и Быстролапка, будете сопровождать нас в аббатство Рэдволл.

— Отправляйтесь сегодня вечером, вечером, — произнес стоящий у входа в пещеру Темнокож. — Через два дня на реке вас встретит Иглоголов, Иглоголов. Идите с миром, миром.

На третий день рано утром путники добрались до места, где ручей впадал в реку. Илфрид, как никогда в дурном расположении духа, немедленно высунулась из своей норы:

— Эй, какого лешего вас тут носит? Кто такие?

Прямо перед ее носом опустился в землю металлический наконечник булавы, и взору Илфрид тут же предстала золоченая морда барсука.

— Я Блик Булава, владыка Саламандастрона! — прорычал он. — Иногда на завтрак я предпочитаю полевых мышей. А ты кто?

Илфрид, неистово семеня лапками, заторопилась восвояси, успев по дороге пропищать:

— Эх! Я просто несчастное создание, которое здесь живет само по себе. Господин, твоя воля ходить где захочется.

Друзья, рассмеявшись, уселись на берегу реки. Вскоре появился плот Дадла. Из хижины выскочил Арундо и, с восхищением уставившись на барсука, сказал:

— Можно мне попрыгать на твоем животе?

— Конечно, можно! — подмигнул ежонку Камненог. — Только сперва Блик попрыгает на твоем, идет?

Розалия погрозила им лапкой:

— А вы знаете, что сделает моя мама, если увидит, как вы скачете на чьем-нибудь животе?

— Да, — улыбнулся ей Тогет, — она… это… одним махом всем хвосты поотрубает.

— Прямо сейчас, одним махом! — со знанием дела подтвердил Арундо, резко взмахнув лапкой.

Когда друзья забрались на плот, Дадл отчалил от берега. Вскоре путешественников пригласили в хижину, где их ожидал праздничный завтрак.

На этот раз хижина показалась Бриони меньше, чем прежде. Вероятно, такое впечатление создавала громадная фигура Блика. Хотя из-за разносящихся с печи ароматов у Дадла уже текли слюнки, он все же счел своим долгом произнести вступительную речь:

— Итак, дорогие гости, позволю себе рассказать, каким курсом мы будем с вами двигаться. Я избрал маршрут по рекам и ручьям, который приведет нас почти к самому аббатству Рэдволл. Ни о чем не беспокойтесь, друзья, вы находитесь в хороших и надежных лапах…

Тути угрожающе подняла ковшик:

— Да ты что, рыбья твоя голова, собираешься распинаться до самого ужина? Давай пошевеливайся, не то я тебе хвост поотрубаю!

Перекинув салфетку через лапу и что-то бормоча себе под нос, Дадл засновал между печью и столом с разными угощениями.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя фиалочка! Но если б все было, как ты говоришь, на берегу ступить было бы некуда — везде валялись бы отрубленные хвосты.

ГЛАВА 46

Солнечные лучи уже начали разгонять утренний туман, когда Сьюмин, белка, после ночного обхода окрестностей стучался в ворота аббатства. Ответа все не было.

Наконец Барлом широко распахнул ворота, пропуская доблестного зверя.

Сьюмин слегка отряхнулся от росы и целеустремленно направился в аббатство.

— У меня нет времени, — по дороге бросил он, — спешу сообщить аббатисе хорошие новости.

Посуда после завтрака еще была не вымыта, кухонные работники облепили аббатису со всех сторон и в ожидании уставились на Сьюмина.

— Куда полезней занять делом лапы, а не уши, — сказала Мериам, смерив их строгим взглядом, и поднялась из-за стола.

Они тотчас вняли ее словам и вернулись к своим обязанностям. Мериам сделала глазами знак Сьюмину, что желает поговорить с ним наедине. Когда они вышли из трапезной, рэдволльцы начали строить догадки.

— Урр, это хорошие новости! — успокоил всех голос кротоначальника, который аккуратно сворачивал скатерть. — Думаю, аббатиса, как только сочтет нужным, сразу все нам расскажет.

Казалось, рассказ Сьюмина о победном сражении длился целую вечность. Многие из рэдволльцев, оставив свои повседневные дела, просто слонялись по Большому Залу, изнывая от любопытства.

Из кухни в сопровождении поваров и их помощников пришли Банфолд с Миртой. Стряхнув с лап муку, Монах уселся на стул Мериам:

— По крайней мере, лучше ждать сидя, чем стоя. Эй, вы, незачем изображать бурную деятельность, присаживайтесь! Я сам до жути любопытный.

Едва Банфолд закрыл рот, как в Зал вошли Мериам и Сьюмин. Монах тотчас подскочил с места, словно сел на гвоздь, и уголком фартука принялся усердно оттирать со стола воображаемое пятно.

Мериам сердечно пожала лапу Сьюмину и одарила присутствующих своей редкой улыбкой:

— Завтра к полудню прошу вас приготовить не просто праздничный обед, а незабываемый праздничный пир.

Мирта подняла лапу, желая разузнать поподробнее:

— А на скольких зверей нам рассчитывать? Ответ Мериам всех еще больше озадачил:

— Рассчитывать на вдвое больше, чем обычно. Большой Зал наполнился гулом одобрения. Мериам подняла вверх лапы, ожидая, пока стихнут удивленные возгласы.

— Послушайте, друзья, — продолжила она. — Дело вот в чем. Завтра мы ожидаем в гости друзей: одни из них нам знакомы, другие — нет. Большего я вам сказать пока не могу, потому что хочу сделать сюрприз для одного нашего замечательного друга, имя которого пока тоже останется в тайне. Итак, я призываю вас всех держать рот на замке и заниматься своими делами, а завтра нас ожидает событие, которого никогда еще не случалось в Рэдволле, — прибытие великого зверя в наше аббатство. Простите, но больше ничего пока не могу к этому добавить.

Весь день и ночь в Рэдволле кипела работа. Садовники сновали туда-сюда с охапками цветов для украшения столов. Выдры с белками, проявляя мастерство акробатов, прикрепляли к стенам флаги, цветы и фонари. Белые крахмальные скатерти были вывешены на проветривание, вышивальщицы трудились над салфетками и ковриками, покрывающими скамьи. Дважды подметенный каменный пол был устлан заново раскрашенным плетеным ковром. Взгромоздившись на высокий уступ, Монах Банфолд руководил работой поваров на кухне со свойственной ему деловой сноровкой. Он умудрялся одновременно следить за плитой, за приготовлением блюд и за чересчур шустрыми малышами.

— Эй вы, там, кроты! Не забудьте, перед тем как будете готовить начинку для своего многослойного пирога, вытащить из миски вон того малыша. Мы не любим пироги с запеченными кротятами. Фруктовый пирог уже пора ставить в печь! Глазурь еще не готова?

Одни рэдволльцы катили из винных погребов бочонки, другие наперегонки с ними — головки сыра из кладовых. Так всю ночь напролет и еще часа два после рассвета рэдволльцы носились по лестницам туда-сюда — кто по делам, а кто, наоборот, в спальню, чтобы немного вздремнуть.

В Корабельной Бухте уже все было готово к встрече Лорда Барсука. Почетный караул из белок и выдр, затаив дыхание, выстроился вдоль берега. Наконец Блик вышел на берег. В исполосованных шрамами лапах он сжимал свою устрашающую булаву. Рыжуха вышла вперед и, поклонившись, обратилась к барсуку:

— Минуту терпения, владыка, — вот-вот здесь появятся твои друзья.

Невдалеке от них из прибрежной чащи раздался голос белкозайца Джода:

— Пожалуйте сюда, ребята. Вот мы и пришли! Из зарослей появился долговязый заяц, а за ним небольшая толпа маленьких зверюшек.

— Ба, владыка Блик, это ты! Совушка по имени Древоклюва сообщила этим добрым зверюшкам, что ты плывешь сюда, и они проделали длинный путь из своей пещеры, чтобы свидеться с тобой.

Откинув в сторону булаву, Блик бросился друзьям навстречу:

— Тори Лингл! Бруф Дуббо! Вязник! О мои дорогие друзья! Мила! Лули! Как выросли ваши детки!

Девочки-кротята и четверо ежат, визжа от восторга, накинулись на барсука и, едва не повалив его, принялись тискать его задние лапы.

Мила Лингл и Лули Дуббо прикрикнули на детей, которые, как комары, облепили Блика:

— Битти, Гиллер, Гурмил, Тирг, оставьте бедного господина в покое. У вас еще будет возможность повисеть на нем, прежде чем он состарится.

Лули обратилась к своим дочкам:

— Нили и Подд, покажите-ка барсуку, что мы принесли в подарок для его сокола.

И она достала из фартука кусочек белого сыра. Взяв его, барсук печально покачал головой:

— Друзья, по дороге в Рэдволл я расскажу вам очень грустную историю.

ГЛАВА 47

Велико было удивление сестры Ивы и аббатисы Мериам, когда они вошли ранним утром в покои Беллы и увидели ее в красивом пурпурном одеянии; ее тщательно причесанный мех лоснился и отливал серебром, а голову украшал венок из левкоев и белых розочек.

Мериам невольно поклонилась царственного вида особе и произнесла:

— Белла, у тебя такой величественный вид! Седая барсучиха подняла резной, с серебряным набалдашником посох:

— Благодарю, Мериам. Сегодня, когда мне предстоит встреча с моим сыном, я должна выглядеть лучше, чем когда-либо.

Мериам чуть не задохнулась от изумления:

— Но… откуда ты узнала? Кто тебе сказал? Ума не приложу…

— Успокойся. — Белла села в кресло и потрясла посохом. — Мне было предсказано это во сне.

— Ах да, — понимающе кивнула Мериам, — не иначе как от твоих предков.

Белла поманила их лапой:

— Не совсем. Это рэдволльский герой, основатель нашего аббатства Мартин Воитель. Несколько месяцев назад, когда я спала в этом кресле, он явился мне при всех доспехах и со своим огромным мечом. И он рассказал о моем сыне и о том, как тот победит предводителя Шестикогтя, но потеряет при этом своего друга Скарлета. Он сообщил мне, что я доживу до тех дней, когда Блик прибудет сюда, и что случится это в первые дни осени. Сердце мое наполнилось такой светлой радостью и умиротворением, которых я никогда не испытывала за всю свою жизнь. После этого Мартин просил меня передать вам вот что.

Две мыши обратились в слух, когда Белла начала:

Добрые звери, живущие в этих стенах,

Честными будьте в помыслах и в делах.

Дух мой с вами, я ваш немеркнущий свет,

В годину лихую подмогу дам и совет.

До скончанья сезонов от вас не уйду никуда,

Рэдволл — обитель покоя, достойное братство.

Живите счастливо, и если случится беда -

Мартин Воитель вечно хранит аббатство.

— Раз сам Мартин Воитель взял нас под свое покровительство, значит, аббатство будет всегда в безопасности, — произнесла в изумлении Мериам.

— Подойдите сюда, — перебила ее Белла, протягивая вперед лапы, — и помогите мне встать. Сегодня только легкий завтрак. Поберегу аппетит до полудня, когда прибудут дорогие гости.

К разгару утра все уже было готово. На всех стенах аббатства среди виноградной лозы и цветов развевались флаги и знамена. Каждый рэдволлец был чисто вымыт, тщательно причесан и по-праздничному одет. Поднявшись на стену, Сьюмин нацелил свой зоркий глаз на уходящую вдаль лесную тропу и прислушался, не приближаются ли к аббатству гости. Малыши рьяно отплясывали, взрослые громко переговаривались, строя предположения, как же выглядит этот неистовый барсук. Впрочем, Сьюмину такая атмосфера веселья только мешала.

— Тише вы! — шикнул он на гомонящих поблизости рэдволльцев и приложил к уху лапу. — Дайте прислушаться!

Уцепившись хвостом за зубец крепостной стены, он перегнулся и навострил уши. Рэдволльцы тоже насторожились.

Стоило ежихе Мирте кашлянуть, как все осуждающе обернулись на нее.

— Открывай ворота! — крикнул Сьюмин, яростно делая знаки Барлому. — Они идут! Я слышу голоса!

Из лесу на дорогу вышел возглавлявший процессию Шкипер:

— Поглядите, друзья. — Он указал концом дротика в сторону Рэдволла. — Видите вон тот шпиль, это и есть наше аббатство.

Истомившиеся ожиданием рэдволльцы понеслись вниз со стены к главным воротам и стали там ждать, пока спустится барсучиха: прежде всего это был особый день в ее жизни. Когда Белла вышла на дорогу и поравнялась с остальными, рэдволльцы дружно приветствовали ее.

— Хотите услышать боевой клич барсуков? — осведомилась Белла, обернувшись к остальным. — Когда я подам знак, выкрикните слово «эулалиа», но нужно, чтобы оно прозвучало громко и протяжно. Готовы? Начинай!

— Эулалиаааааа!

Блик, крутя булаву над головой, набрал в необъятную грудь воздуха и взревел:

— Эулалиааааааа! Кротоначальник заткнул лапами уши:

— Урр, словно это самое… гром перед бурей! Глядите, он идет!

Блик увидел движущуюся к нему во главе процессии седую барсучиху. Он знал, что это его мать Белла. Передав булаву Шкиперу, он бросился к барсучихе навстречу; от его тяжелых шагов столбом поднялась пыль, а с обеих сторон грянули радостные приветствия.

Вдруг Блик остановился и последние три шага прошел медленно. Перед ним было то же благородное лицо, что являлось ему во снах. Среди наступившей тишины коротко прозвучали слова:

— Мама.

— Сын мой.

Так Блик Булава, владыка Саламандастрона, пришел в аббатство Рэдволл и встретился со своей матерью Беллой Броктри.

ГЛАВА 48

В тот же час начался пир, которому, казалось, не будет конца. Бриони сидела с Барломом и аббатисой Мериам под своей любимой яблоней. Писарь прихватил с собой гусиное перо, чтобы увековечить то, что рассказывала мышь. А говорила Бриони откровенно, стараясь не упустить ни единой детали. Когда ее повествование подошло к концу, в воздухе повисла тишина. — Значит, мы с Беллой оказались не правы. — На Бриони смотрели добрые глаза аббатисы. — Все-таки в Покрове было что-то хорошее, хотя, чтобы это проявить, ему пришлось пожертвовать жизнью. Прими мои извинения, Бриони.

— Вам вовсе не за что просить прощения. — Бриони почтительно поцеловала лапу аббатисы. — Покров был плохим, теперь я это знаю. Белла была права. Кое-кто не может вести себя как положено. Сколько мы его знали, Покров ни к кому не проявил душевной доброты. После его смерти я много всего передумала, но так и не смогла себе твердо ответить, спас ли бы он меня, если бы точно знал, что его отец бросит в него дротик. Однако не любить я его не могла, это было сильнее меня, хотя я знаю, что без таких, как Покров и Сварт, жизнь на земле будет лучше. Такие, как они, приносят лишь смерть и несчастья.

Прежде чем ответить, Мериам обменялась взглядом с Барломом:

— Ты повзрослела, Бриони. Ты вернулась к нам более мудрой, благоразумной и зрелой, чем свойственно для твоих лет. Как считаешь, Барлом?

— Я считаю, что в свое время, — произнес он, свернув свои свитки, — аббатство Рэдволл не останется без хорошей аббатисы, когда ты, Мериам, почувствуешь потребность передать кому-нибудь свои полномочия. Мериам обняла Бриони за плечи:

— О лучшей будущей аббатисе Рэдволла я и мечтать не могу.

— Я — аббатиса Рэдволла? — Бриони не могла поверить своим ушам.

— А Тогет в свою очередь займет место кротоначальника. Вы оба достойны всяческого восхищения и уважения.

Зайчонок Бурбоб задергал носом и выжидающе уставился на Рилбрука Странника: — И это все? Вот проклятие! Я бы не прочь эту историю слушать и слушать хоть до скончания века.

Старик выдра поднялся и потянулся, балансируя на своем рулеобразном хвосте.

— Итак, щекастенькие, слыхали, как в таких случаях говорят? Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец. А если кому мало, начинай сначала.

— А что случилось с Джодом и Быстролапкой? Они поженились? — осведомилась зайчиха, поставив перед пожилым гостем угощение.

— Да, и остались жить в Рэдволле. А вот Камненог вместе с Бликом вернулись в Саламандастрон. Но произошло это много лет спустя, и только после того, как Белла отправилась в Темный Лес. Блик ни за что не покинул бы аббатство, пока мать его была жива. Ушла из жизни она мирно и счастливо, прожив гораздо дольше, чем бывает отпущено даже барсукам. Никто на своем веку не помнит таких долгожителей, как Белла.

— И Бриони в конце концов стала аббатисой?

. — Да, в зрелом возрасте. Мериам ушла на покой и передала свои полномочия Бриони. Тогет стал кротоначальником. А теперь, может, хватит терзать меня вопросами, пока моя стариковская морда от них не посинела?

— Еще только один. Правда ли, что Блик, когда вернулся сюда, отрекся от обязанностей воителя?

— Нет, он всегда был готов защищать приморье, сражаясь с любыми врагами. Несмотря на то что он безумно любил заниматься земледелием, враги его знали только под именем Булавы. Благодаря ему горные склоны Саламандастрона превратились в плодородные плантации, какими они пребывают и поныне. Со временем он стал опытным земледельцем. Имя Блика он сменил на более благородное — Солнечная Полоса. Помимо того, он первым из барсуков начал писать стихи — весьма редкое дарование для тех, у кого в жилах течет кровь воителя.

— А ну-ка идите за мной, я вам кое-что покажу, — позвала всех зайчиха.

Дети вслед за зайчихой и стариком выдрой направились по скалистой тропке, с одной стороны от которой раскинулся насыпной сад. Рилбрук остановился у скамьи, сложенной из каменных плит:

— Смотрите, я вам покажу, что мне показал когда-то отец, а ему — его отец…

Щекастый Бурбоб пробубнил себе под нос:

— А его отец показал его отцу, равно как его тетушка показала ему и… Уххх!

В качестве предупреждения зайчиха ущипнула его за ухо, и он замолчал, наблюдая, как Рилбрук приподнимает верхний камень скамьи. Показался нижний камень, на котором красивым барсучьим почерком были вырезаны стихотворные строки:

Здесь я часто сидел и на море глядел,

Когда стаивал снег и ветра затихали злые.

Только пчелы да бабочки в суете своих дел

Окружали меня, пока я вспоминал дни былые.

Скарлет, тебя вспоминал я — кружил ты всегда надо мной

Или сидел на плече, озирая округу.

Сколько долгих путей и дорог отмахали с тобой,

Помогая друг другу, во всем доверяя друг другу.

С сердцем тяжелым сидел я в печали один,

Долго сидел и плакал в молчанье суровом.

Воин могучий, Владыка Горы, господин -

Я не могу тебя вызвать условленным зовом…

Опершись на посох, Рилбрук наблюдал за зайчатами, собравшимися гурьбой вокруг плиты и читающими стихи.

— Да, при его правлении Саламандастрон процветал, — заметил он. — Хорошо бы этим зайчатам посчастливилось иметь такого учителя, как Блик.

— А как ты думаешь, будет ли когда-нибудь барсук опять править в Саламандастроне? — Бурбоб с надеждой устремил взгляд на рассказчика.

Рилбрук усадил зайчонка на каменную скамью.

— Эта гора никогда не останется надолго без Лорда Барсука. Дух воителя как будто притягивает их из дальних стран. Если каждый день будешь сидеть на этом самом месте и глядеть вниз на берег, однажды ты увидишь идущего сюда барсука. Растите сильными и честными и хорошо служите барсуку. Это долг каждого живущего в Саламандастроне зайца.

Облачившись в плащ, Рилбрук Странник взял свой рябиновый посох и отправился в путь:

— Прощайте, друзья, спасибо за гостеприимство. Ветер меня манит в дорогу. Дотащить в Рэдволл мое старое тело займет немало времени, но судьба и друзья всегда были ко мне благосклонны. Возможно, в один прекрасный день вам тоже посчастливится оказаться там. И я уверен, что вам будут рады.

В этот чудесный осенний день зайчиха с зайчатами еще долго смотрели вслед удаляющемуся Рилбруку Страннику.

Вдруг Бурбоб поднял лапу:

— А давайте достойно проводим старика!

Откинув назад головы, зайчата набрали воздуха и громко выкрикнули боевой клич Саламандастрона:

— Эулалиаааааааа!

Загрузка...