Изделие №300

Глава 15

После ухода из дома, Мельхиот долго переваривал произошедшее. Почему Хан так отзывался об Артёме, если второй совершенно безумен? Или что-то его изменило? Да какая теперь разница. Мальчик понял, что оставаться в городе не имеет смысла. Граждане нашли поддержку в церкви и приходили в неё даже тогда, когда он отсутствовал. Они следили за чистотой, а кто-то принёс маленькую икону, вычищенную песком. Вокруг неё были натыканы свечи. Церковь выживет и без него. А значит Мельхиоту надо продолжать нести в мир идеи добра. Но куда? Кладбище? Большинство мертвяков прекрасно помнят те годы. Гильдия и Армия? Глупо. Кочевники? Да. Именно они. Дикарям нужна вера.

Мальчик собрал вещи и уже через два дня после возвращения в город, вновь покинул его. Его не страшила радиация, витающая в бетонном городе. Он нёс идею. Настоящую, живую идею. Как ни странно, но кочевники не подстрелили его на подходе. Напротив, они провели его к центру города, а вот там мальчик обомлел: Центральным зданием в городе являлась настоящая церковь, при этом люди, жившее здесь, свято верили в неё и в её силу. Только по-своему, так как Библии у них не было, и законы писали, отталкиваясь от жизни здесь и сейчас. Видимо людей привлек внешний вид постройки, как внутри, так и снаружи. Золото, роспись на стенах, лики святых и что не мало важно для этого часа — большое пространство. В целом на лицо потенциал развития настоящего общества. Причем общества с равными людьми. Это будет не Кордон и не Гильдия. Это будет нечто новое, необычное.

Прожив с дикарями несколько дней, Мельхиот понял, что глупо ставить всех кочевников в один ряд. Местные, например, не могли уничтожить его деревню, хотя и нападали на караваны. Когда как убийцы вряд ли могли понять религиозные мысли. И он занялся воспитанием племени, обучая их священному писанию, даря новую надежду и чистую мораль. Однако, планам не суждено оказалось сбыться, ибо, буквально через неделю обучения, мальчик услышал выстрелы – Кордон начал зачистку. Те, кто не в состоянии держать оружие спрятались в самом крепком здании – церкви. Многие из них молились.

Открыв мощный заграждающий огонь, армия Кордона ждала продолжения бомбардирования блокпоста из гранатомета, но после второго выстрела старое оружие не выдержало и взорвалось вместе со своим хозяином. Отряд ненадолго отступил и сменил тактику. Теперь два снайпера уничтожали самых активных обороняющихся с дистанции недосягаемой для прицельной стрельбы из обычных ружей. Снайперские винтовки постоянно заклинивало, но их счастливые обладатели являлись неплохими мастерами, поэтому оборона недосчиталось многих и многих. Остальная же часть отряда, скрываясь за камнями, продолжала вести массированный огонь не давая дикарям надолго выглянуть из своих укрытий.

Вальтер, одетый в маскировочный костюм, рискнул пробраться к одному из зданий и заложить под ним взрывчатку, всю, которую имел с собой, слишком дефицитная вещь…Взрыв поднял в воздух фонтан камней, усыпав им солдат обеих сторон. Потеряв одну из опор, дом рухнул. Тем не менее ещё оставалось два здания, подготовленных для обороны. Оба стояли лицом к нападавшим, как раз перед поворотом. Чтобы окончательно пошатнуть моральные силы врага, Вальтер проник на блокпост и аккуратно одного за другим начал убивать охранников города. Один молодой воин заметив смерть своего знакомого понял, что он в комнате не один и, бросив гранату, прыгнул в окно. Трехсотый чуть-чуть не успел выскочить через дверь и получил лишь легкое ранение. Везение преследовало его по пятам, однако костюм был слегка повреждён и частично просматривался в воздухе. В пылу боя никто не заметил, парящие в воздухе куски ткани, поэтому юноша смог вернуться к своим целым и невредимым.

Солдаты Кордона, поняв, что простая перестрелка может продолжаться несколько дней, начали монтировать импровизированные мини-катапульты. Благодаря таланту техника, а так же некоторым деталям, которые он взял «на всякий случай», катапульты были способны закинуть гранату прямиком в окно...правда с наводчиками была проблема.

Тем не менее атакующие отступили. Потери были невелики. Порядка трёх убитых и двух тяжелораненых. Противнику явно приходилось хуже, старые ружья не могли пробить кевлары Кордона, выданные Дилером в день отбытия, да и стреляли местные жители всё реже, видимо запас патронов таял очень быстро. Пока основная масса солдат обедала, снайпера продолжали на спор убивать мелькавших в окнах людей, но чрезвычайно дорогостоящие патроны слишком быстро подходили к концу и им пришлось согласиться на ничью. «Артиллеристы» тренировались метать камни из катапульт.

Через пару часов отдохнувший отряд снова был готов ринуться в бой. Метательные орудия спрятали за камни, дабы противник не мог его повредить случайным выстрелом. Вальтеру очень хотелось разбить блокпост до вечера, чтобы ещё раз не ночевать в пустыне, поэтому по его приказу солдаты снова пошли в атаку, теперь уже более аккуратно, растрачивая патроны только с умом, поняв, что простым нахрапом врага не взять, а боезапас в случае утраты уже не восстановить. «Артиллерия» пару раз примерилась камнями уже по окнам, а потом взялась за более смертоносное оружие. Бой разгорался с новой силой.

На этот раз кочевники не смогли выдержать несколько часов штурма и отступая к центру города, обрушили оба оставшихся дома на дорогу. Путь был завален, но ненадолго, потому что пройти через такое препятствие было затруднительно, однако реально. Солнце медленно поплыло к линии горизонта, но несмотря на это, Вальтер приказал продолжать атаку, чтобы не дать дикарям снова укрепиться на улицах. Лучше уж они все будут заперты в церкви. Солдаты бодро расчищали себе дорогу и уже через полчаса продолжили движение. Большая часть улицы была пройдена без особых трудностей, перепуганные «аборигены» бежали, как можно дальше.

И вот уже на глазах отряда вовышалась церковь. Несмотря на то, что стены облезли, а колокольня рухнула, и купол слегка покосился от времени, выглядела она в лучах заходящего солнца величественно. Верхушка сверкала остатками золота, расщепляя свет по стенам домов. Многие военные, слушавшие наставления Мельхиота, упали ниц. Вальтер бросился к ближайшему упавшему и пнул его, остальных он силой заставил подняться на ноги. Отдавая приказы, трехсотый практически сорвал горло. Ему казалось, что раз противник ещё ни разу не выстрелил, значит, он запуган, но это стало первой ошибкой неопытного полководца, вернее, уже второй, так как первой стала попытка силой подавить религиозные порывы подчиненных.

Армия Кордона планомерно окружила здание церкви. Первая атака планировалась по направлению центрального входа. И сразу же проявилась третья ошибка Вальтера – ночью сражаться на чужой территории невероятно трудно. Дикий крик разорвал тишину. Казалось, кочевники лезли отовсюду: с ближайших зданий, из канализационных люков, с той самой улицы, откуда только пришёл отряд. Дикари бежали, вооруженные копьями, дубинами или простыми камнями, в их рядах присутствовали как женщины, так и мужчины. А церковь распахнула ставни, поливая врага смертоносным огнем.

Паника охватила ряды Кордонцев. Вальтер не дрогнул, напротив, ситуация помогла ему вернуть утерянный авторитет. Только настоящий лидер мог снова взять ситуацию под свой контроль. Ему удалось собрать большую часть отряда на противоположной дороге. Отправив гонца за резервом, трехсотый перестроил наступление и первым делом приказал подавить отряд дикарей, вооруженных холодным оружием, так как они представляли наибольшую опасность для брони. В конце концов, бешенная пешая атака была остановлена стеной огня, оставшиеся кочевники в спешке бежали в церковь, но пули летели быстрее, поэтому немногим удалось спастись. Следом очистили окружающие здания.

Прибыло подкрепление. Теперь вместо окружения церкви атакующие решили взорвать ворота взрывчаткой. Под покровом ночи Вальтер смог снова воспользоваться своим костюмом. В такой темноте практически невозможно разглядеть испорченные куски. Заряд был установлен и взорван. Ворота разлетелись в щепки, оголив вход, который мигом закидали последними гранатами. Зайти внутрь никто не решался, настолько страшным казалось то, что можно было увидеть. Первым заглянул Вальтер. Его чуть не стошнило от месива, творившегося внутри. Живых не было. Однако, нужно было уничтожить дикарей с верхних этажей. Туда направилась группа солдат. А где же те, кто не мог сражаться? Неужели все старались держать в руках оружие, пытаясь дать отпор врагу? Невозможно.

Снизу раздался шорох. Трехсотый довольно быстро нашёл крышку погреба и осторожно отодвинул её в сторону копьём, лежавшим неподалеку. Прогремел выстрел, ударивший в потолок. В следующее мгновение Вальтер спрыгнул в подвал, сбив стрелявшего. Внутри находились маленькие дети, женщины, старики, вообщем все те, кто не мог твердо держать оружие. Он протянул руку, чтобы выстрелить, но был сбит кем-то с ног. Однако наемник моментально вскочил на ноги, откинув нападавшего. Им оказалось Мельхиот.

- Опять ты? Вечно ты мешаешься, молокосос! Чего ты тут забыл? – трехсотого буквально трясло.

- Стой! Очнись! Что ты творишь? Задумайся! – Мельхиот бесстрашно смотрел ему в глаза. Он говорил медленно и уверенно.

- Думаешь, твои слова меня остановят? Ошибаешься, как впрочем, и всегда.

- Ты достаточно убил сегодня, просто остановись.

- Нет, малыш, я доведу всё до самого конца. Отойди.

- Стреляй. И пусть Бог будет тебе судьёй. Я и эти люди не держим на тебя зла.

- Отойди!

- Стреляй! – на высокой ноте взвизгнул мальчик

В маленьком помещении выстрел прозвучал как набат. Мельхиот рухнул на землю. Вальтер ждал, что люди кинутся на него, но все недвижимо стояли, даже маленькие дети притихли на руках матерей. Трехсотый нагнулся и закрыл мальчику веки. В душе он ещё надеялся, что дикари растерзают его, но они продолжали стоять и смотреть своими невероятно ясными глазами.

- Давайте! Нападайте! Ну что с вами такое? – он чуть не плакал. – Убейте, разорвите!

- Бог тебе судья – произнес один старик.

Выстрел, ещё выстрел и ещё. И так всю обойму, а потом перезарядить и снова стрелять. Вальтер с остервенением выпускал пулю за пулей в этих безропотных людей. И каждый выстрел оставлял на его сердце шрам. Ему было больно, но остановиться он не мог, ибо не мог выдержать даже одного взгляда этих людей. Светлого и невероятно всепрощающего.