ЯН ДАРЖЕК (из цикла)

Все цвета тьмы

Действие происходит в 1986 году.

Компания «УниТел» изобрела трансмиттер материи, а затем построила первую на Земле сеть мгновенного транспорта. Но компания сталкивается с постоянным саботажем своей деятельности. Вначале взрываются трансмиттеры, затем пропадают пассажиры.

Чтобы выяснить, что происходит, наняли частного детектива Яна Даржека.

Глава 1

Половица под ногой Теда Арнольда внезапно скрипнула и просела. От неожиданности он споткнулся и отпустил ручку двери, которая захлопнулась гулко и раскатисто. В пятидесяти футах от него, в тусклом свете лампочки, болтавшейся на длинном проводе, юный Джек Марроу поднялся на ноги и в отчаянии взмахнул руками. Когда Арнольд подошел к нему, Марроу возился за низенькой фанерной перегородкой, согнувшись в три погибели над приборной доской.

«Того и гляди, развалится на части, — подумал Арнольд. — Плохо дело…»

Марроу ухватился дрожащей рукой за перегородку и выпрямился.

— Настройка закончена? — спросил Арнольд.

Марроу облизнул губы и бросил нервный взгляд за спину Арнольда.

— Готовность десять минут, — напомнил ему Арнольд.

Взглянув на приборную доску, он обнаружил ошибку, поэтому передвинул стрелку одного из приборов в нужное положение, после чего уточнил:

— Ньюарк…

Марлоу судорожно сглотнул.

— Я не хотел…

— Теперь все в полном порядке, — перебил его Арнольд. — Ты не понадобишься. Если предпочитаешь подойти в офис, ступай.

Марлоу снова сглотнул.

— Думаю… — начал было он, но, не закончив фразы, развернулся и направился в офис. Арнольд посмотрел ему вслед. Хлопнула дверь, наступила непродолжительная тишина, а затем ее сменила «мелодия» шагов за перегородкой, где находился офис. Шаг, скрип, шаг, шаг, скрип. Пауза. Шаг, шаг, скрип, скрип, шаг… Арнольд слушал и считал. Он наизусть помнил звук каждой из семнадцати скрипучих половиц.

В дальнем конце старого склада располагался еще один крохотный островок света, а между двумя лампочками находилось пустое пространство, окруженное прогнившим полом и обнаженными потолочными балками. В одном месте — там, где в крыше зияла дыра, — сквозь кровлю виднелся неровный клочок звездного неба. Вздохнув, Арнольд отправился в долгое «плаванье» через море тьмы.

Заметив его, Уолт Перрин улыбнулся. Арнольд с облегчением подумал о том, что уж Перрин-то ни за что не развалится на части. Весело подмигнув Уолту, он взглянул на приборную доску. Здесь ошибок не было.

Перрин ткнул носком ботинка в половицу. Доска резко прогнулась вниз, в подвальную черноту.

— Вот так вот, — сообщил Перрин. — Постоянно здесь кручусь, но именно на эту доску наступил всего минуту назад и едва шею себе не сломал. Давно пора властям обратить внимание на эту помойку.

— Уже, — сказал Арнольд.

— Да ну? Вот смеху-то будет, если шериф заявится сюда с ордером именно в тот момент, когда мы начнем!

— Не заявится, — заверил Арнольд. — Хозяин этой помойки грудью встанет на ее защиту… В любом случае, завтра это не будет иметь значения. Либо переедем в приличное помещение, либо закроемся навсегда. Не хочешь проверить регулировку второго «X-7-R»? У тебя достаточно времени, чтобы сходить туда и вернуться.

— Что там случилось с Марроу?

— Нервы шалят…

— Да-а… Ну что ж, трудно его винить. Вычесывать осколки из волос — занятие утомительное и малоприятное. Конечно, я проверю.

Арнольд взглянул на часы.

— Четыре минуты, — сказал он. — Давай-ка займемся делом.

Перрин остался у «X-7-R»; Арнольд направился в офис.

Инженерный отдел «Универсальной Телепортационной Компании» выглядел, как отгороженный угол полуразрушенного склада, каковым и являлся на самом деле. Некрашеная фанерная перегородка с отпечатками грязных ладоней неестественно контрастировала с потемневшими капитальными стенами. Высоко, под самым потолком, находилось единственное, давно не мытое окно. С потолочной балки свисала на проводах лампочка без абажура. Всю меблировку составляли шаткий письменный стол, картотечный шкаф и несколько складных кресел. На столе стояли три телефонных аппарата и лампа дневного света. На шкафу, как настоящий астматик, тяжело «дышал» и тарахтел вентилятор.

Марлоу сидел в кресле, на которое падала тень от картотечного шкафа. Второй человек, находившийся в помещении, ходил взад и вперед по комнате.

Подойдя к столу, Арнольд осторожно опустился в кресло, поскольку уже убедился на практике, что по крайней мере два кресла могут развалиться в любой момент, и придвинул к себе телефон. Шаги стихли.

— Тед?

Арнольд обернулся.

— Сколько осталось ждать?

— Чуть больше минуты, — ответил Арнольд, взглянув на часы.

Шаги зазвучали вновь. Арнольд полез за носовым платком, но, едва успел промокнуть потную лысину, как шаги снова стихли.

— Ты сказал — минута?

Кивнув, Арнольд поднял трубку, набрал номер и принялся ждать ответа, сердито и нетерпеливо глядя на циферблат. Трубку сняли, но ответили не сразу. Арнольд слышал, как кто-то судорожно пытается отдышаться, и только после этого последовал ответ.

— Вы что там — устроили пикник? — сердито произнес Арнольд. — Я хочу, чтобы кто-нибудь все время находился возле телефона! Все чертово время! У вас все готово?

— Готово. Мейерс вот-вот пройдет сквозь рамку, если уже не прошел.

— Еще двадцать секунд, — сказал Арнольд. — Оставайтесь на связи.

Не отрывая взгляда от циферблата часов, он повесил трубку.

— В Ньюарке все готово, — сообщил он. — Мейерс пройдет рамку… почти… уже… прошел!

Белый телефон тут же задребезжал. Арнольд схватил трубку.

— Мейерс прошел, — доложил Перрин.

— Замечательно! Если что…

Здание сотряс мощный взрыв. Шквал обломков забарабанил по фанерной стенке. Клубы пыли заполнили офис и медленно оседали на пол. Вентилятор, едва не задев Марроу, свалился со шкафа, ударился об пол, но продолжал дребезжать. Марроу по-прежнему сидел, закрыв ладонями лицо. Казалось, он ничего вокруг себя не замечает. К счастью, настольную лампу Арнольд успел вовремя схватить. Он глубоко вздохнул — и тут же яростно чихнул: пыль заполнила легкие.

— Все целы? — спросил он в трубку.

Ответа не последовало.

— Эй, все целы?! — заорал он.

— Все под контролем, шкипер, — отвечал Перрин. — Только «X-7-R» приказал долго жить.

Зазвонил другой телефон.

— Продолжайте, — сказал Арнольд и поднял другую трубку: — Арнольд слушает!

— Балтиморская станция. Наш «X-7-R» только что взорвался.

— Никто не пострадал?

— Отделались парой царапин…

— Хорошо. Постарайтесь выдержать график.

Повесив трубку, Арнольд осторожно — о каверзных повадках кресла забывать не стоило — откинулся на спинку. Человек, меривший комнату шагами, опустился в кресло, стоявшее в дальнем углу, и уставился в пол.

— Скоро все будет ясно, — сказал ему Арнольд.

Человек в кресле резко взглянул на Арнольда; лицо его было изможденное и дикое, как у привидения. Арнольд ощутил прилив симпатии к Томасу Дж. Уоткинсу-третьему. Сам он, как главный инженер компании, рисковал лишь работой и профессиональной гордостью. Правда, гордость его, за долгие годы работы, успела уже натерпеться достаточно, чтобы стать невосприимчивой к неминуемым проколам. Что касается работы, то для него она найдется всегда, стоит лишь сделать один-единственный телефонный звонок.

В отличие от него, Уоткинс вложил в «Универсальную Телепортационную» все свои деньги, до последнего цента, не говоря о значительных суммах, взятых в кредит и под честное слово. Сейчас он находился на грани полного банкротства, поэтому в свои шестьдесят четыре выглядел гораздо старше. Будь на его месте кто-нибудь помоложе, подумал Арнольд, он еще смог бы оправиться, но старый финансист, разорившись, выйдет в тираж…

— С нами уже покончено? — спросил Уоткинс.

— Мы только начали работу, — ответил Арнольд. — Взорвались «X-7-R». Это старые модели. В Балтиморе и еще… да, кажется, в Филадельфии.

Снова зазвонил телефон, он снял трубку, наскоро выслушал отчет и сверил его с отчетом инженера из Филадельфии.

— То есть, одновременно, — подытожил он. — Все три контрольные модели «X-7-R». Теперь переходим к «X-8-R».

— Значит, шанс еще есть?

— Я бы сказал: пятьдесят на пятьдесят, — мрачно ответил Арнольд.

Уоткинс улыбнулся.

— Я ставил деньги, имея худший расклад, — и часто выигрывал, — с оттенком мечтательности произнес он. — Но сейчас, имея на руках это устройство…

Арнольд жестом попросил его замолчать, снова взял трубку белого телефона, но ответа не дождался. Он одним прыжком преодолел расстояние до двери и распахнул ее.

— Виноват! — крикнул ему Перрин. — Но нам тут с Мейерсом надо было друг друга подлатать!

— Но ты же говорил…

— Всего-то пара царапин… — сообщил Мейерс, но Перрин возразил:

— У Мейерса глубокий порез на щеке, но он говорит, что это не страшно.

— Потом схожу к врачу и наложу несколько швов! — выкрикнул Мейерс. — Но график мы выдержим.

Арнольд отправился взглянуть, что произошло с Мейерсом. Лицо инженера было сильно исцарапано, но он улыбался, когда Перрин залеплял ему щеку изолентой.

— Если что-то серьезное, — предложил Арнольд, — мы задействуем кого-нибудь другого.

— Как бы не так! — отозвался Мейерс. — Я уже несколько недель только и делаю, что уворачиваюсь от осколков. Неужели в решающий момент я отступлю? Одна переброска без взрывов — ничего другого мне не надо.

— Надеюсь, сегодня все получится, — сказал Арнольд, глядя на часы. — На моих два сорок… сорок семь… ровно.

— Есть, — ответил Перрин. — Трехминутная готовность.

Арнольд вернулся в офис. Марроу за время его отсутствия пододвинул кресло к столу и сидел в нем, непонятно чему улыбаясь. Поразмыслив, чем бы его занять, Арнольд пришел к выводу, что никакого дела для него не осталось. Уоткинс снова поднялся и начал расхаживать из угла в угол. Арнольд подсел к столу, сначала связался с Ньюарком, затем переговорил с Перрином, и принялся ждать, рассуждая, не слишком ли оптимистически оценил шансы на успех, как «пятьдесят на пятьдесят».

— Мейерс готов, — доложил Перрин.

— Хорошо. Ньюарк, приготовьтесь!

Из Ньюарка сообщили, что уже пять минут, как готовы, и поинтересовались, где там застрял этот чертов коротышка Мейерс.

— На часы посмотри! — рявкнул в ответ Арнольд. — Перрин, время!

— Он прошел, — сообщил Перрин.

— Он прошел, — эхом отозвался Ньюарк.

Арнольд прижат к уху трубку телефона, связывавшего его с Ньюарком, а другую трубку положил на стол, и только через несколько секунд понял, что Перрин настойчиво интересуется, что произошло.

— Ничего не произошло, — ответил ему Арнольд.

— Ничего? — не врубился Перрин.

— Ничего, — подтвердили из Ньюарка. — Отправлять Мейерса обратно?

— Да. Перрин, переключайся на прием. Мейерс возвращается.

Несколько мгновений все хранили молчание. Затем Перрин сказал:

— Он здесь. С ним все в порядке.

— В порядке… Продолжаем. Ньюарк, переключайтесь!

— Есть, — доложили из Ньюарка. — Он снова у нас.

— Повторите!

Арнольд повесил обе трубки, и тут же последовал звонок из Филадельфии, затем — из Балтимора. Выслушав рапорты, Арнольд велел продолжать работу, а сам обернулся к Уоткинсу. Внезапно он почувствовал, что устал, как собака. Три года он добивался этого — и вот теперь, кажется, выиграл. Кажется…

— Полагаю, мы добились цели, — сказал он. — «X-8-R» работает.

— Сработало? — переспросил Уоткинс.

Арнольд кивнул.

— Полагаю, теперь мы сможем быстро двинуться к цели! — воскликнул Уоткинс, вскакивая на ноги. — Начинаем действовать! Теперь в «УниТел» начнут вкладывать деньги, и уж мы-то своего шанса не упустим!

— Да. Запрыгнули в последний вагон отходящего поезда… — пробормотал Арнольд. — Как вам понравится совершить прыжок в Ньюарк?

— Прямо сейчас? — Глаза Уоткинса засверкали. — В самом деле?

Арнольд отвел его в дальний угол склада, где сиявший от счастья Перрин восседал за приборной доской. Мейерс, только что в десятый раз телепортировавшийся из Ньюарка в Манхэттен, бросился к Арнольду и схватил его за руку.

— Получилось, шкипер! — воскликнул он.

Арнольд указал на металлическую раму.

— Просто шагайте сквозь нее, — сказал он Уоткинсу.

Без малейшего колебания Уоткинс шагнул вперед и исчез. Следом за ним прыгнул Мейерс. Перрин осклабился:

— Вот скачет-то; как еще шею до сих пор не свернул… Знаешь, что этот идиот задумал? Нырнуть с вышки вниз головой на бетонный пол, пролететь сквозь трансмиттер и вынырнуть из бассейна в Майами!

— Неплохой трюк, — согласился Арнольд. — Подобные идеи могут пригодиться, когда мы начнем рекламную кампанию.

Перрин взглянул на приборную доску и что-то переключил. Некоторое время — достаточно долгое, чтобы Арнольд начал тревожиться, — ничего не происходило, но затем Мейерс появился вновь.

— Старик-то наш не поверил, что он в Ньюарке! — сказал он. — Сейчас в окно смотрит…

Арнольд принюхался.

— Ты что, выпил?

— Э… ну да. Ребята в Ньюарке устроили маленький праздник. И мне наливают всякий раз, когда я появляюсь у них. Нам еще долго?

Появился Уоткинс — раскрасневшийся, взъерошенный, размахивающий бутылкой шампанского.

— А разве это законно — беспошлинно провозить спиртное через границу штата? — «подколол» его Перрин.

— Я никакой границы не видел! — взревел Уоткинс. — Сейчас приволоку сюда членов правления компании — всех до единого! Закатим классную вечеринку!

— Думаю, они едва ли будут в настроении… — заметил Арнольд. — В три-то часа ночи.

— Ничего, настроение я им быстро подниму! И ты к нам присоединишься! И вся твоя команда! Пусть все телепортируются сюда, — он махнул в направлении противоположной стены склада, — здесь полно места!

— Извини, — отвечал Арнольд, — но на нас не рассчитывай. И для вечеринки лучше бы подыскать другое место.

— Что-то не так?! — вытаращился Уоткинс.

— Все нормально. Но у нас еще много работы. Необходимо продолжать испытания, а мне стоит подумать о том, как реконструировать пару сотен трансмиттеров. Мейерс! Где этот… а, вот. Давай в последний раз; затем Ньюарк пусть поработает с Майами, а мы — с Сан-Франциско.

— Есть!

Мейерс с разбегу шмыгнул сквозь трансмиттер…

Глава 2

Удобно развалившись в кабинке и положив ногу на сиденье, Ян Даржек наблюдал за тем, как Тед Арнольд уплетает гамбургер. В который уже раз он с удивлением для себя отмечал, что Арнольд скорее похож на ночного сторожа, а не на выдающегося инженера. Невысокого роста, толстый, лысый, выглядит гораздо старше своих сорока пяти. Вдобавок, с виду — скорее туповат…

Все это доказывало лишь одно, — внешность действительно может быть крайне обманчива. Что Яну Даржеку, частному детективу, было известно лучше, чем кому бы то ни было.

— Странный сон мне приснился прошлой ночью, — признался Даржек. — Будто я нахожусь на Луне и смотрю вниз, на Землю.

— Невозможно, — отвечал Арнольд.

— Что значит — невозможно?

— Смотреть вниз, на Землю. С Луны Земля напоминала бы очень большую тарелку, висящую в небе. Ты бы стоял и смотрел вверх, задрав голову.

— Хм-м. Об этом я как-то не подумал. Видимо, мое подсознание не очень-то отягощено астрономией. Поэтому я смотрел себе вниз…

— И?

— Что — «и»?

— И что делал? — пояснил Арнольд. — Просто смотрел?

— Да. Просто смотрел, и все.

Арнольд вздохнул и «впился» в гамбургер, а затем, прожевав, сказал:

— Далеко же тебе пришлось забраться только ради того, чтобы посмотреть вниз на Землю, — он покачал головой, еще раз вздохнул и аккуратно промокнул платком потную лысину. — Классный здесь кондиционер…

— Просто чертовски жаркая ночь, — пояснил Даржек. — Ты когда кончишь жевать и расскажешь, зачем тебе понадобилось устраивать этот шпионский триллер? А то мне больно сознавать, что мой друг из кожи вон лезет для того, чтобы добавить таинственности к моей ежедневной строго лимитированной норме.

Голос его прозвучал сердито, но в голубых глазах плясали веселые искорки, а нарочито строго поджатые губы готовы были расплыться в улыбке.

— Какой еще таинственности? — спросил Арнольд.

— Зачем Уокер настоял на встрече здесь, в этой, — Даржек быстро взглянул через плечо в сторону официантки, — дыре? И почему ты сам выныриваешь из ночного марева, как какой-нибудь уголовник?

Арнольд смерил печальным взглядом свое брюшко под белой рубашкой и поправил галстук отвратительной пурпурной расцветки.

— Не по комплекции мне шнырять, да выныривать…

— Я в своей жизни выслеживал многих, поэтому отлично знаю, как ведет себя человек, если считает, что за ним следят. Хорошо хоть, что ты шею себе не свернул — шел, да все оглядывался. Шмыгнул в дверь и целую минуту наблюдал за прохожими. Потом вытащил меня из удобного кресла и усадил на эту скамью. Конечно, место здесь уединенное. Только кроме нас в этой забегаловке никого больше нет. Даже официантки — она крутит любовь с поваром.

— В самом деле? — спросил Арнольд, с интересом глядя на дверь в кухню. — Кстати, это я предложил здесь встретиться. Заметил как-то, что по ночам здесь совсем безлюдно.

Даржек подался вперед и тихо спросил:

— Когда открывается «УниТел»?

Арнольд моргнул и нервно оглянулся.

— Как ты узнал? — прохрипел он.

— Элементарно, — все так же тихо ответил Даржек. — Во-первых, когда наш акционерный клуб ликвидировал свои бумаги и вложил все средства в акции «Универсальной Телепортационной», — если помнишь, ты сам рекомендовал — я собрал все, что у меня было, и купил сто акций лично для себя. Опять же по твоей рекомендации. Об этом я, кажется, уже говорил.

— Говорил, — подтвердил Арнольд. — Ты повторяешь это трижды в неделю. С того дня, как цены на акции начали падать…

— Неужели? — хмыкнул Даржек. — Наверное, я забыл. Одним словом, месяц назад, когда рыночная цена акций «УниТел» составляла от силы цент за штуку, а покупателей все равно не было, мне позвонил некто и предложил за сто акций пять сотен. Сказал, что представляет Общеамериканский синдикат риэлтеров, который хочет заполучить «Универсальную Телепортационную». Они надеялся выручить деньги от продажи участков под терминалы, которые компания купила и взяла в аренду по всей стране. Я его послал подальше, но он звонил еще трижды. В последний раз предложил две тысячи — сумма, которую я выложил, купив акции. Во-вторых, Уокер неожиданно назначает мне встречу. Вероятно, у него есть какое-то предложение относительно акций, принадлежащих клубу. И в-третьих — сегодня я совершенно случайно оказался на Восьмой-авеню и увидел, что в здании «УниТел» кипит работа. Я имею в виду, что его не разбирали на дрова. Сопоставив все эти факты, я сделал вывод: «Универсальная Телепортационная» откроется со дня на день.

Арнольд медленно кивнул.

— А когда этот тип впервые предложил купить у тебя акции?

— С месяц назад.

Арнольд снова кивнул.

— «УниТел» открывается в понедельник. Но месяц назад этого еще никто не мог знать. Я и сам не знал, а если уж не знал я… Так что месяц назад я и пяти долларов не дал бы за твою сотню акций.

— И все же кто-то знал, — констатировал Даржек. — Иначе — из-за чего было шум поднимать?

— Без понятия, — покачал головой Арнольд. — Мы довели аппаратуру до ума всего пять дней назад. Как раз в тот момент, когда всем уже казалось, что с «УниТел» покончено навсегда.

Даржек закурил и задумчиво выпустил колечко дыма.

— Странно это все…

— В «УниТел» случались вещи гораздо более странные и неприятные. Взять хотя бы тридцать один иск от держателей акций; вспомнить о спорах вокруг патента, о комиссиях Конгресса, о расследованиях Межштатной Коммерческой Комиссии, об угрозах военных прибрать к рукам весь проект, то самое странное заключается в том, что компания еще цела. Все эти всевозможные правительственные запреты и ограничения. Да и саботаж… Доказать я ничего не могу, но знаю наверняка, что саботаж имел место. Хотя, самое неприятное — постоянные сбои в работе оборудования. Сколько раз мы, думая, что все на мази, натыкались лбами на новые неполадки… Страшно вспомнить, сколько раз мы заходили в тупик… И все это время меня не покидало чувство, будто кто-то посторонний знает о ходе дел не меньше, чем я сам. А может, и больше. За мной постоянно следят вот уже два года, и это начинает действовать на нервы.

— Интересно, почему задерживается Уокер? — сказал Даржек.

— Он на задании. Скоро появится.

Откинувшись на спинку сиденья, Даржек принялся изучать мигающую неоновую рекламу в окне ресторанчика. Он все еще не разобрал смысл словосочетания «РЕНОИЦИДНОК ЯСТЕЕМИ», когда входная дверь распахнулась, и в зал поспешно вошел Рон Уокер. Не сбавляя шага, он прошел к их кабинке, бросил шляпу на соседний столик и сел рядом с Даржеком.

— Что новенького? — спросил Даржек. Уокер пожал плечами.

— Ничего особенного. Ходят слухи, что мэр введет ограничения на пользование водой, если в ближайшее время не начнутся дожди. Метеослужбы утверждают, что нынешнее лето будет самым жарким за последние сорок восемь лет. Или восемьдесят четыре? Не помню. На следующей неделе в городе ожидаются три комиссии Конгресса; одна из них, совершенно случайно, опять — по поводу «УниТел». Какой-то судья то ли в Детройте, то ли в Чикаго, постановил, что неспособность мужа оборудовать дом кондиционером не является причиной, достаточной для развода. Словом, лето, похоже, выдалось скучное.

— Ты обратился к репортеру не с тем вопросом, — заметил Арнольд. — Лучше поинтересуйся, почему от него дымом пахнет?

— Пожар на складе, — ответил Уокер. — Склад — пустой. Тоска. Даже пожарникам скучно. Где там официантка? Я голоден, как волк.

Арнольд запустил пустой чашкой в сторону кухонной двери. Чашка со звоном разбилась, и мгновение спустя из кухни выскочила перепуганная официантка.

— Включите в счет, — сказал Арнольд.

Некоторое время все молча ждали, когда она принесет еще кофе и тарелку холодных сэндвичей для Уокера.

— Да, насчет повара ты был прав, — сказал Арнольд Даржеку, когда официантка вновь удалилась на кухню. — Волосы растрепаны.

Уокер взмахнул сэндвичем.

— Даржек у нас всегда прав….. и время тяжким бременем повисло на руках этой девушки… Кстати. Когда мы в последний раз проводили официальное собрание? Как минимум, года два назад. Акции «УниТел» котировались так низко, что мы все это время считались банкротами. А как вам понравится получать прибыль?

— Смотря какую прибыль, — с сомнением ответил Даржек.

— Могу продать наши шестьсот акций за тринадцать тысяч. Что на тысячу больше того, что мы первоначально заплатили за них. Не знаю, что этот идиот будет делать с ними. Просто я решил, что будет правильно, если уведомлю вас о его предложении.

— Риэлтерский синдикат? — переспросил Даржек.

— Э-э… ну, в общем, да. Он сказал… — Уокер повернулся и посмотрел на Даржека. — А ты откуда знаешь?

— Я ведь владею сотней акций «УниТел». Ко мне начали подкатываться с подобным предложением месяц назад.

— Очевидно, они могут себе позволить швырять деньги на ветер…

— Вовсе не на ветер, — сказал Арнольд. — Акции будут стоить вдвое дороже номинала буквально через десять минут после того, как в понедельник утром «УниТел» откроется.

Уокер вскочил, опрокинув чашку с остатками кофе.

— Это — официально заявление?!

— Официальное и конфиденциальное, — сказал Арнольд. — Сядь и вытри стол.

Уокер принялся вытирать пролитый кофе бумажными салфетками.

— Хорошие у меня друзья, — ворчал он. — В прошлом месяце Даржек целую неделю занимался делом об ограблении ювелира — и мне ни слова не сказал…

— Когда я раскрыл это дело, — отозвался Даржек, — то дал тебе целых три часа форы над остальными репортерами. Но, готов спорить, этот сюжет твой редактор не возьмет. Сколько раз «УниТел» уже сообщала о торжественном открытии? Шесть?

— Семь, — сказал Арнольд. — Так что сейчас нас не удостоят даже ехидной реплики. Официально мы объявим об открытии завтра в полдень, но большинство газет это заявление, несомненно, проигнорирует.

— Или «похоронит», — усмехнулся Уокер. — На тридцать второй странице, прямо под некрологами. «Сегодня «Универсальная Телепортационная Компания» объявила, что с понедельника начинает обслуживание клиентов». А-бзац. Кстати, вы рекламу на полосу на этот раз никому не заказывали?

— Нет. Мы прикинули, что публика не обратит на нее внимания, и решили сэкономить. Точнее, так сказал шеф, хотя лично я думаю, что нам нечего экономить. Впрочем, все паблисити, которое нам требуется, мы получим, как только начнем обслуживание пассажиров. И получим совершенно бесплатно.

Уокер кивнул.

— Я постараюсь застолбить за собой репортаж об открытии. Сомневаюсь, что кто-нибудь еще захочет туда ехать. Итак, — он посмотрел на присутствующих. — Все единогласно сошлись во мнении, что акции продавать преждевременно, я прав? Замечательно. Собрание объявляется закрытым. Но ты, Тед, смотри у меня, — если и на сей раз ошибся…

— Не ошибся. Конечно, кирпич на голову может упасть кому угодно… Но я не сомневаюсь, что в понедельник ты будешь чертовски рад тому, что мы вовремя избавились от акций авиационной компании.

— Хочу еще кофе, — сказал Уокер.

Арнольд вызвал официантку, и, пока она вновь наполняла чашки, все трое сидели молча.

— Одно меня смущает, — повторился Даржек, когда официантка вернулась на кухню. — Отчего этот некто хотел купить мои акции задолго до того, как в «УниТел» дела пошли в гору?

— Может, спекулянт, — предположил Уокер. — А может, это — действительно риэлтерский синдикат. Случалось мне наблюдать и более странные вещи.

Арнольд покачал головой.

— Скорее, кто-то хочет завладеть компанией и погубить ее на корню. Раз и навсегда. Мы затрагиваем интересы авиакомпаний, железнодорожников, дальнобойщиков, кстати говоря. Или… ну да, именно риэлтеры, почему бы нет. Можете себе представить, что «УниТел» сделает с ценами на недвижимость? Когда мы развернемся, человек сможет из Калифорнии добираться до Уолл-Стрит легче, чем сейчас — от Западной Сентрал-Парк. И цена будет сравнима с той, какую сейчас платит средний пассажир за билет на пригородный поезд. Вам бы послушать доводы шефа. А он говорит, что «УниТел» изменит наш образ жизни куда кардинальнее, чем автомобиль, и…

Внезапно Арнольд осекся и посмотрел в глаза Уокеру:

— Говоришь, пожар на складе?

— Да.

Арнольд медленно поднялся на ноги, прошел к таксофону, сделал звонок — и опустился в ближайшее кресло, задумчиво вперившись в стену перед собой.

— Не нравится мне это, — помолчав, объявил он. — Это был мой склад. Мы в нем проводили испытания.

— Это как-то повлияет на открытие компании? — быстро спросил Даржек.

Арнольд покачал головой.

— Нет. Там не было ничего важного. Хотя и это неважное мы вывезли сегодня вечером.

— Тогда беспокоиться не о чем. Спишете и забудете. Он ведь был застрахован?

— Наверное. Мы его просто арендовали.

— Тогда — смело забудь.

— Ох, не нравится мне это все… Столько раз подобная чертовщина случалась в последний момент…

— Возможно, совпадение, — предположил Даржек.

— А вот на сей раз ты неправ, — возразил Уокер. — Начальник пожарной команды констатировал умышленный поджог.

Глава 3

Сообщение об открытии «Универсальной Телепортационной» поместила на первую полосу лишь одна нью-йоркская газета. Остальные, в разных городах страны, воспользовались новостью для «затыкания дыр», причем практически все под названием: «Опять?». Сообщение сопровождалось кратким комментарием — редакторы, похоже, уже истощили запас сарказма, напоминая читателям о том, что «УниТел», скорее всего, просто проводит рекламную кампанию, чтобы хоть на время получить передышку и заткнуть финансовые прорехи в бизнесе.

Средний горожанин был сыт выходками «УниТел» по горло, так что в день и час открытия у терминалов стояли лишь работники компании, ожидающие наплыва клиентов.

Роскошное, еще не достроенное здание на Восьмой-авеню, к югу от Пенсильвания-Стейшн, не являлось исключением. Ровно в 8:01, утром в понедельник, Рон Уокер вошел в здание и огляделся с тягостным чувством, что его откровенно поимели. Получить задание попасть на открытие оказалось делом затруднительным — не из-за большого количества желающих, а просто потому, что начальник не желал тратить на «УниТел» время ни сейчас, ни когда-либо впредь. От того, чтобы повернуться и уйти, Уокера удержало лишь то, что он потратил на спор с редактором двадцать минут и теперь должен был, кровь из носу, написать хоть что-нибудь читабельное.

Уокер подошел к информационному столику, откуда его направили к билетным кассам. Он взял билет до Филадельфии, к которому прилагались изящно отпечатанная брошюра о пользе телепортации и бесплатная страховка на пятьдесят тысяч долларов. После этого ему указали, где находятся стойки для пассажиров.

У стойки он отдал контролеру билет, прошел сквозь «вертушку», миновал коридорчик, располагавшийся за нею, и уже через несколько секунд буквально захлебывался, рассказывая о своем путешествии до Филадельфии. Не успел изумленный редактор повесить трубку, как Уокер позвонил ему вновь, вернувшись в Нью-Йорк и имея в голове готовый план статьи. А еще через несколько минут после того, как его разыскал курьер, доставивший довольно крупную сумму на путевые расходы, он звонил в редакцию уже из Лондона. После этого даже самый закоренелый скептик не смог бы отрицать факта, что «УниТел» действительно начала обслуживать клиентов.

Но публику в тот жаркий, душный июльский день было не так-то легко расшевелить. К десяти часам возле здания в Манхэттене собралась лишь толпа зевак, которые прижали носы к стеклу и заглядывали внутрь. Внутри, в холле, элегантно одетый молодой человек махал им рукой с платформы, затем шагал сквозь рамку трансмиттера и оказывался на другой платформе, в восьмидесяти футах от первой. Снова помахав зрителям рукой, он делал три шага в сторону, проходил еще сквозь одну рамку и возвращался в отправную точку.

Среднестатистический нью-йоркский житель наблюдал за этим процессом минуты три и, отчаявшись понять, в чем соль, шел своей дорогой, недовольно бурча. К десяти утра один из служащих «УниТел», наделенный достаточной долей рекламного гения, вытащил из-за окошка кассы брюнетку пофигуристее, велел ей облачиться в доставленный курьером купальник, и заставил молодого человека гоняться за ней от платформы к платформе. Через несколько минут Восьмая-авеню была забита величайшей транспортной пробкой в истории Манхэттена.

Для того, чтобы ввергнуть улицу в полный хаос, потребовался лишь один-единственный финальный штрих. В одиннадцать тридцать, под личным руководством управляющего, вдоль фасада был развернут огромный транспарант: «ЗАЙДИТЕ И УБЕДИТЕСЬ САМИ — БЕСПЛАТНО!»

Толпа ринулась в здание. Первую волну прибывших брюнетка в купальнике интересовала куда больше, чем процесс телепортации, поэтому ее тут же препроводили обратно к рабочему месту, чтобы не создавать помех уличному движению. Полицейские, отчаявшиеся навести порядок в холле, яростно кричали в рации, вызывая подкрепление. Мостовая Восьмой-авеню была запружена брошенными машинами: водители, которым надоело ждать, пока пробка рассосется, проталкивались к зданию, чтобы выяснить, из-за чего тут сыр-бор. В холле вились змеями фантастические очереди. Ньюйоркцы, один за другим, с опаской поднимались на платформу, шагали сквозь рамку, исчезали, возникали на противоположной платформе, возвращались — и препровождались на выход.

Сколько народу испробовало на себе телепортацию в тот день, — неизвестно. «УниТел» настаивала на совершенно абсурдной цифре в сто тысяч. Некий репортер, битый час наблюдавший рекламную акцию с секундомером в руках, констатировал, что каждую минуту сквозь трансмиттеры в холле проходило от двадцати до сорока человек. К полудню процедура ознакомления была упрощена: очередного желающего телепортировали из одного конца холла в другой, тем самым удвоив пропускную способность.

К полуночи в холле все еще было не протолкнуться, а кассиры «УниТел» выбивались из сил. Пассажиры, ожидавшие поездов на Пенсильвания-Стейшн, подходили посмотреть на рекламу, тут же пристраивались в хвост одной из очереди — и прибывали к месту назначения на несколько часов (а то и суток) раньше, чем предполагали. На авиакомпании обрушилась лавина сданных билетов. Уолл-Стрит никак не могла опомниться от паники, в результате которой акции транспортных компаний упали в цене так низко, как никогда прежде. Котировка же акций «УниТел» взмыла в недосягаемые выси, но никто не мог сказать, насколько они поднялись в цене, потому что ни единой продажи на бирже зарегистрировано не было. Акционеры «УниТел», уже оставившие было всякую надежду разбогатеть, вцепились в свои ценные бумаги мертвой хваткой.

Время перемещения в любую точку планеты, где «УниТел» оборудовала терминал для перемещения, сократилось до нуля. Вернее, путешествие занимало ровно столько времени, сколько требовалось пассажиру, чтобы миновать билетный контроль, пройти коротким коридорчиком к рамке трансмиттера, а затем дойти до выхода. Членам советов правлений множества компаний не пришлось спать в ту ночь: они взвешивали и оценивали случившееся на своих экстренных заседаниях. Самые прозорливые находили свершившееся началом конца. И принимались составлять планы инвентаризаций, сворачивать производства, составлять сметы на переоборудование и яростно требовать от отделов разработки новинок.

Эпоха автомобиля и авиации завершилась в одночасье. Она была низвергнута в пучину новой технологии, то есть безвозвратно осталась в прошлом.

А члены совета правления «УниТелКом» в первый раз за три года отправились в кровати рано и спали спокойным, здоровым сном.

Глава 4

Единственной постоянной сотрудницей Яна Даржека была бывшая фотомодель по имени Джин Моррис. Она замечательно украшала его офис и безукоризненно справлялась с бухгалтерией и канцелярией, а в некоторых «внешних» делах ее эффективность и вовсе не знала границ. И немногие из видевших ее впервые могли бы предположить, что же, при столь прекрасной фигуре и изысканных чертах лица, может скрываться во взгляде се больших карих глаз, опушенных длинными ресницами…

Она пошла работать к Даржеку, потому что была влюблена в него, и быстро поняла, что Даржек — отнюдь не простой смертный, но — средоточие самых причудливых и неожиданных талантов, направленных исключительно на добывание обрывков информации и составление из них детальных отчетов для клиентов. К этому времени она уже успела перенести свою любовь на работу частного детектива и начала учиться применять к ней свои собственные таланты. Вскоре они вдвоем составили на редкость удачную команду.

В день открытия «УниТел» Даржек вернулся с ленча и застал Джин размышляющей над телефонным звонком.

— Из Берлина, — сказала она. — Предположительно, это был Рон Уокер.

— Да ну!

— Звонок был за наш счет.

— Еще бы, — ухмыльнулся Даржек. — Если будет звонить вновь — не отвечай.

— Я решила, что это — розыгрыш. Или, что у Рона есть брат-близнец, поскольку только он мог заходить к нам сегодня утром.

— Братьев у Рона нет, так что это был не розыгрыш. Еще утром он находился в Нью-Йорке, а теперь — в Берлине! А до этого успел побывать в Лондоне, Париже и Риме. Он — в журналистской командировке. Я за ленчем встретил одного из его приятелей, и он мне все рассказал.

— А-а, это — та самая телепортация.

— Верно. Рон путешествует вокруг света посредством трансмиттеров и передает в редакцию «местные впечатления» — о том, как относятся к телепортации за рубежом. Естественно, ему хотелось бы передать и мне длинный личный отчет, при том условии, что разговор оплачиваю я. Если снова позвонит, скажи оператору: меня нет, я только что телепортировался в Сибирь.

Через двадцать минут к Даржеку явился посетитель — бизнесмен, не совладавший со своей любвеобильной натурой во время поездки в Париж прошлой весной. Что привело к осложнениям.

— Париж? — с улыбкой сказал Даржек. — На прошлой неделе я бы ответил, что сейчас у меня нет для вас времени. Но на этой неделе — закончу дело завтра.

Бизнесмен облегченно вздохнул.

— Вот хорошо. Полностью полагаюсь на ваш опыт. Когда вы вернетесь, к пятнице успеете?

— Я вернусь завтра после обеда, — ответил Даржек. — Встречусь с девицей и тут же вернусь. Это займет не более двух часов.

Бизнесмен удивленно поднял брови, но тут же вспомнил:

— А-а! «УниТел», как же. Я и забыл…

— Больше не забудете.

К утру вторника полиция решила капитулировать. Три квартала Восьмой-авеню были блокированы полностью. Небывалая пробка перекрыла улицу от тротуара до тротуара. В «УниТел» мгновенно оценили, как может повредить бизнесу толпа у входа, и открыли боковые двери — только для пассажиров. Прибыв к месту событий после обеда, Ян Даржек целых сорок пять минут пробивался к терминалу от Пенсильвания-Стейшн, и не повернул обратно лишь потому, что толпа за его спиной производила еще более впечатляющую картину, чем перед ним.

Наконец он добрался до терминала, с чувством неимоверного облегчения проскользнул в боковой вход и поднялся по эскалатору в мезонин. Здесь он задержался на пару минут и окинул взглядом переполненный холл.

Там, возле одного из демонстрационных трансмиттеров, возникла «пикантная» ситуация. Пожилая дама сунула сквозь рамку перед собой зонтик, и… замерла на месте. Вперед она почему-то идти сопротивлялась, а все ее попытки выдернуть зонтик оказывались тщетны. Половина его «красовалась» над противоположной платформой, в дальнем конце холла. Дабы убедить пожилую даму пропихнуть зонтик чуть вперед, а заодно и последовать за ним сквозь рамку, потребовались объединенные усилия шестерых дюжих охранников.

Глядя, как дама бредет к выходу, Даржек нахмурился. Температура — девяносто пять градусов, небо — безоблачно; зачем же зонтик? Для защиты от солнца?

— Ослабь поводья, парень, — сказал он себе. — Ты что, и здесь держишь себя за детектива?

Секундой позже какой-то школьнице взбрело в голову из любопытства сунуть сквозь рамку руку. Ладонь с запястьем показались из рамки принимающего трансмиттера, и рука беспомощно повисла. Визг девчонки перекрыл рокот толпы в холле. В конце концов охраннику удалось коленом протолкнуть «проказницу» в рамку. Спрыгнув со ступенек, девчонка бросилась прочь, предварительно оттолкнув охранника, которому пришлось телепортироваться на дальнюю платформу вместе с ней. Толпа заулюлюкала от восторга.

«Выходит, перемещение — строго в одном направлении, — заключил Даржек. — Но оно и должно соответствовать устремлениям большей части пассажиров».

Эти два инцидента, скорее, позабавили толпу, чем насторожили. Очереди продолжали продвигаться вперед, однако Даржек отметил, что теперь люди приближаются к трансмиттерам с опаской, напрягаясь так, будто следующий шаг приведет их под струю обжигающе ледяного душа. Поэтому перед «решающим» шагом они зажмуривались и прижимали руки к груди, словно защищаясь.

Зажав папку под мышкой, Даржек пропихнулся, заняв место в очереди в билетную кассу. Прямо перед ним стояла блондинка с роскошной фигурой. Обернувшись, она, словно из чисто спортивного интереса, смерила его взглядом — и отвернулась. Даржек решил не обращать на нее внимания.

В соседней очереди разбитной, пухленький бизнесмен возбужденно говорил своему сухопарому, мрачноватому спутнику:

— Попробовал там, внизу. Нормально! Никаких ощущений! Все, как написано в рекламе: будто переходишь из одной комнаты в другую. Никогда не сталкивался с более удивительной вещью! Один шаг — и ты в другом конце зала!

Его спутник нервно обкусывал край сигары.

— В другой конец зала — это не то же самое, что в Чикаго.

— Да то же самое! Можно отправиться хоть в Сингапур. Если конечно, они там построили такой же терминал с трансмиттером. Все, я с самолетами завязываю! Они, конечно, надежны, однако падают с завидным постоянством. А вот здесь — полная безопасность! Поэтому компания и дает всем бесплатную страховку. Сам подумай! Стали бы они страховать тебя на пятьдесят тысяч, если б не были уверены, что ничего не случится!

— И все же это не значит, что опасности не существует. Они это делают только потому, что дело совсем новое, а значит — многие будут бояться. Вот они и хотят, чтобы все думали, будто уж у них-то безопасно. Ты вот что мне лучше скажи: что будет с тобой, если эта штука вдруг взорвется, а ты — наполовину здесь, а наполовину — в Чикаго?

— Ну… об этом я и не подумал! Давай спросим, когда доберемся до кассы.

Похоже, уверенности не мешало бы добавить всем; у всех возникали какие-то вопросы к обслуживающему персоналу, так что очереди двигались медленно. Двое бизнесменов подошли к окошку, некоторое время «допрашивали» терпеливо улыбавшегося кассира и, наконец, приобрели билеты. Когда окошко оккупировала роскошная блондинка, Даржек вздохнул с облегчением — добрался до кассы.

Сняв с плеча откровенно аляповатую сумку, она извлекла из нее зеркальце и принялась изучать свою «мордочку». Кассир раздраженно постучал карандашом по столу. Наконец она закрыла сумку и — точно так же, как перед этим Даржека, — смерила взглядом кассира.

— Я хочу отправиться в Гонолулу, — сообщила она.

— Это ваше право. Удостоверение личности у вас имеется?

— Удостоверение…

По ее тону было совершенно непонятно, переспрашивает она или же отвечает на вопрос.

— Мне нужно какое-нибудь удостоверение личности, чтобы оформить страховой полис. Вместе с билетом вы получаете страховку на пятьдесят тысяч долларов, которая будет действовать с момента, как вы пройдете контроль, и до момента, как вы покинете зону трансмиттера-приемника в Гонолулу. У вас есть удостоверение личности? Водительские права, паспорт или…

— А пассажирам выдают спасательные жилеты? — осведомилась блондинка.

Кассир тяжело выдохнул.

— Нет. Спасательных жилетов не выдаем.

— Но — вы уверены, что это безопасно? Между нами и Гонолулу — столько воды, и я бы не хотела шлепнуться в нее, ведь я даже не умею плавать!

— Вам абсолютно ничто не грозит, — сказал кассир, собрав всю волю в кулак, как можно спокойнее. — С вами ничего не может случиться. Ведь вы пробовали трансмиттер в холле?

— О господи, конечно, нет! Там такая толпа…

— Можете понаблюдать отсюда. Это — все равно, что пройти из одной комнаты в другую. Вы проходите сквозь дверь здесь, а выходите — в Гонолулу, или там, куда пожелаете отправиться. Вот и все.

— Да, в Гонолулу. Я ведь вам сказала, что хочу в Гонолулу. Вы не пошлете меня случайно в Китай или еще куда-нибудь?!

— Вы хотите приобрести билет до Гонолулу?

— Да, я ведь все время только об этом и твержу!

— Удостоверение личности, пожалуйста.

— Но вы уверены, что это безопасно?

— Мисс, если у вас есть какие-либо сомнения, отчего бы вам не понаблюдать за работой трансмиттеров в холле?

С явной неохотой блондинка сунула в окошко водительские права.

— Надеюсь, что не упаду в океан. Соленая вода — она ужасно вредна для моих волос!

— Вы проживаете именно по этому адресу?

— Да. Но мне не очень нравится идея лететь над всей этой водой без самолета…

Кассир начал деловито заполнять бланк. Даржек окинул взглядом соседние окошки. Кассиры за ними выглядели совсем измученными, а двое-трое уже позволяли себе изредка «рычать» на пассажиров.

Блондинка принялась рыться в сумке в поисках денег. Даржек, от нечего делать, начал задумчиво изучать сумочку. Сумочка представляла из себя нечто среднее между коробкой и контейнером из черной лакированной кожи, изящно оплетенной сложной сетью узлов и кистей — видимо, все это должно было означать стилизацию под искусство древних Майя. Даржеку прежде не доводилось видеть ничего подобного. Может, мексиканская вещица?

Блондинка тем временем отдала кассиру деньги и получила сдачу, билет, страховой полис и брошюрку об «УниТел».

— Здесь, — объяснил кассир, — написано все, что вам необходимо знать о телепортации. Пройдите, пожалуйста, к стойке номер десять.

Блондинка, не глядя, сунула полученные бумаги в сумку.

— Но вы уверены… Ведь вся эта вода…

— Леди, — взорвался кассир, — у вас нет ни единого шанса даже ноги промочить!

Блондинка развернулась и направилась к контролю под недовольное бурчание очереди. Даржек шагнул к окошку.

— Слушаю вас, — настороженно сказал кассир. Даржек сунул в окошко права.

— Адрес — действующий. Париж, пожалуйста.

Кассир оформил полис, получил деньги и отсчитал сдачу.

— Возьмите. В этой брошюре…

— Знаю, — перебил его Даржек. — Прочту на досуге.

Кассир торжественно поднял решетку, отгораживавшую его от зала, и пожал Даржеку руку.

— К стойке номер девять, пожалуйста, — сказал он.

Мезонин был рассчитан стоек на пятьдесят, но пока что из них функционировали только около десяти. У остальных полным ходом шла работа. Даржек увидел Теда Арнольда, сновавшего туда-сюда, размахивавшего руками в одиннадцати направлениях сразу и раздававшего указания, и ощутил небывалый прилив чувств, понять которые мог бы лишь другой многострадальный, долготерпеливый держатель акций «УниТел». Найдя стойку номер девять, он встал в очередь.

Вдоль длинных хвостов, тянувшихся к стойкам, расхаживали миловидные стюардессы в ладных костюмчиках, отвечали на вопросы и подбадривали сомневающихся. Неподалеку Даржек увидел и блондинку, стоявшую перед ним в очереди к кассе. Теперь она «доставала» одну из стюардесс. Но ей на помощь быстро пришли несколько мужчин: они обступили блондинку и принялись наперебой зачитывать ей целые абзацы из ознакомительной брошюры.

Даржек поморщился и отвернулся. В любом, даже самом добром, деле не стоит перебарщивать, не говоря о том, что блондинка была явно не тем объектом, на который стоило бы тратить столько времени и внимания.

Одна из стюардесс улыбнулась Даржеку:

— Все в порядке?

Даржек кивнул.

— Вот только очередь движется медленно.

— Это оттого, что работающих трансмиттеров еще маловато. И только изредка двум пассажирам подряд нужно в один и тот же пункт назначения, поэтому настройки всякий раз приходится менять. Эта стойка — европейское направление, и мы обслуживаем пассажиров, отправляющихся в Лондон, Париж, Берлин, Осло, Мадрид, Рим и Афины. А когда будет по трансмиттеру на каждый из этих городов, сможем обслужить такую же очередь в несколько минут.

Стюардесса поспешила прочь, чтобы подбодрить полную женщину, которая застыла у стойки, явно засомневавшись в правильности собственного решения. Даржек задумчиво посмотрел ей вслед. Он подумал, что существует два решения проблемы: можно либо «сортировать» пассажиров так, чтобы следующие в одном направлении проходили через трансмиттер группами, либо составить расписание — полчаса трансмиттер работает на Лондон, следующие полчаса — на Берлин и так далее. Но, в конце концов, компания работает всего сутки и, несомненно, будет экспериментировать, пока не найдет приемлемого для данного вида «транспорта» решения. Да и трансмиттеров, со временем, конечно же, станет больше.

Вдоль очереди прошла еще одна стюардесса, с краткой речью о том, как тщательно проверяется оборудование «УниТел». Напоследок она предупредила, что сквозь рамку следует проходить осторожно, во избежание травм: не далее, как сегодня утром, по ее словам, человек, ринувшийся в рамку трансмиттера бегом, споткнулся и растянул связки ноги. За ней появилась третья стюардесса, объявившая, что очередь движется медленно из-за чрезмерной осторожности, с которой пассажиры проходят через трансмиттер, и попросившая всех проходить рамку быстрее.

У стоек все шло гладко. Возле каждой находился смотритель, сидевший за пультом в кабинке на возвышении. По его сигналу очередной пассажир предъявлял билет, проходил турникет и сворачивал под острым углом в узкий коридорчик. Пассажиры, с нетерпением ждавшие своей очереди, быстро теряли его из вида; однако Даржек отметил, что смотритель имеет возможность наблюдать за человеком до тех пор, пока тот не шагнет сквозь рамку. Высокие перегородки, отделявшие один коридорчик от другого, исключали возможность того, что пассажир заблудится и спутает трансмиттеры.

Даржек почти дошел до своей стойки, и тут в соседней очереди что-то не заладилось. Та самая блондинка, пройдя стойку номер десять, решила что теперь ей требуются дальнейшие инструкции. Объединенные усилия смотрителя и трех стюардесс не могли сдвинуть ее с места; блондинка замерла на месте, как вкопанная, притопывая ножкой в дорогой туфельке. В силу долгих тренировок, Даржек еще у касс запомнил внешность блондинки, теперь же принялся критически изучать ее. От бородавки на левой щеке следовало давно избавиться. Длинные ресницы откровенно накладные, а на лице избыток косметики. Движения крайне нервозны: и ножкой притопывает, и теребит застежку сумки, и волосы со лба постоянно отбрасывает… да, психиатру здесь было бы над чем поработать. А самое главное — слишком уж очевидны, слишком нарочиты ее беспомощность и глупость. Между тем, ей вовсе не нужно ничего акцентировать, она и без того привлекла бы к себе внимание где угодно. Безукоризненная фигура, красивые черты лица, изысканная простота белого костюма, явно — от дорогого модельера… Любая нарочитость в поведении способна лишь изуродовать такую женщину!

Высокий, пронзительный голос блондинки был слышен даже в дальнем конце мезонина:

— Но — вы уверены?.. Я хочу сказать: вся эта вода…

Наконец она повернулась и исчезла в коридорчике. На миг стало относительно тихо; смотритель с нетерпением взглянул на пульт, на трансмиттер — и тут блондинка вновь появилась у стойки.

— И что же мне делать? — спросила она. — Просто идти? Но ведь там, в конце, ничего нет — только стена.

Смотритель всплеснул руками.

— Послушайте, леди. Вам нужно идти прямо туда, вы пройдете сквозь трансмиттер и окажетесь в Гонолулу. Вы хотите в Гонолулу или нет?

— Да, но не пешком же!

Даржек метнул в ее сторону раздраженный взгляд.

— Какого черта? — пробормотал он.

Тут его тронули за локоть.

— В Париж, сэр? — спросила стюардесса.

Даржек предъявил свой билет.

— Идите прямо по коридору, сэр.

Даржек взглянул на блондинку еще раз.

— Пожалуйста, не задерживайте очередь, сэр.

Даржек пожал плечами. В конце концов, какое ему дело? Пройдя турникет, он дошел до глухой стены в конце коридора, и внезапно увидел перед собой выход и улыбающегося смотрителя. Его препроводили к небольшой очереди на таможенный досмотр для пассажиров без багажа; через несколько минут он уже покинул здание парижского терминала «УниТел» и оказался на Шан-Зелизе.

Блондинка в нью-йоркском терминале все еще продолжала спорить. В скопившейся за ней очереди поднялся ропот. Смотритель у стойки вызвал старшего смотрителя, и этот достойный человек, мгновенно вникнув в проблему, пригласил нерешительную пассажирку пройти к кассе для возврата билета. Но блондинка внезапно развернулась, быстрым шагом миновала коридор и исчезла. Облегченно вздохнув, смотритель вновь уселся за пульт.

Через пять минут он снова вызвал старшего смотрителя.

— Из Гонолулу до сих пор нет подтверждения прибытия!

— Этого нам не хватало! Сколько времени прошло?

— Больше пяти минут.

Старший смотритель задумчиво почесал подбородок.

— Может быть, у тебя сигнальная лампочка перегорела? Сейчас пришлю кого-нибудь из электриков.

Смотритель махнул рукой в сторону очереди, тянувшейся к стойке:

— Хорошо, а с этим как быть?

— Сейчас разбросаем их по другим очередям. Вызови стюардесс.

Пассажиров, собравшихся у стойки номер десять, распределили по другим очередям, что отняло довольно много времени и никому не добавило хороших впечатлений. Пришел электрик, осмотрел пульт управления у десятой стойки и объявил, что никаких неполадок не обнаружил. Старший смотритель яростно выругался про себя, поспешил к служебному трансмиттеру и телепортировался в Гонолулу.

Через три минуты он вернулся в весьма и весьма мрачном настроении.

— Эта дамочка так и не прибыла в Гонолулу, — сообщил он. — Туда попала только ее сумка, а самой хозяйки — след простыл. Там до сих пор ждут. Может, ты просто не заметил, как она дала деру?

— Нет, — заявил смотритель. — Я глаз с нее не спускал и видел, как она прошла сквозь трансмиттер.

— Куда же она, в таком случае, делась?

— А мне почем знать?

Старший смотритель покрылся холодным потом.

— Вызову-ка я сюда Арнольда, — решил он.

Тед Арнольд допросил смотрителя стойки, быстро смотался в Гонолулу, и по возвращении собрал своих подчиненных на экстренное совещание. Через пять минут его люди начали обыскивать действующие терминалы по всему миру, а сам Арнольд с замиранием сердца принимал рапорты. Через три часа главному инженеру «УниТел» пришлось взглянуть в лицо беспощадной правде.

Уже на второй день работы компании бесследно пропал пассажир.

Глава 5

Эта речь была далеко не лучшей в карьере Томаса Дж. Уоткинса-третьего. Не лучшей, однако важнейшей.

— Целей и задач «Универсальной Телепортационной Компании», — начал он, — не понял еще никто. Я прочел дюжину обзорных статей. Я слушал лекции, дебаты, дискуссии и интервью. Суть всех этих словопрений заключалась в следующем ошибочном выводе: ныне «УниТел» безраздельно властвует над линейным пространством. Всем этим самозваным экспертам нельзя более позволять вводить мир в заблуждение. Просторы нашей планеты подвластны человеку уже давно. Имея достаточно денег и времени, человек уже многие годы способен достичь любой точки земного шара и пребывать там столько, сколько ему заблагорассудится. «УниТел» внесла коррективы лишь во временные ограничения.

— Отношение между временем и расстоянием сковывало свободу человека со времен плейстоцена, и все величайшие разработки в области транспорта и средств передвижения, сделанные за последние полтора века, не смогли изменить картины в целом. Зависимость времени от расстояния вовсе не исчезла — она лишь уменьшалась. Сегодня трансмиттер материи уничтожил эту зависимость раз и навсегда. Позвольте повторить: трансмиттер материи есть не что иное, как полная и окончательная победа человека над временем. Отныне всякий, где бы он ни находился, во временном измерении не более удален от меня, чем мои глубокоуважаемые соседи за этим столом. Соседняя комната ныне не дальше от нас, чем другое полушарие, поскольку время и расстояние неразрывно связаны.

— Поскольку этот факт еще не был понят никем даже частично, никто, включая руководство «УниТел», еще не смог оценить его значение. Мы были слишком заняты практической стороной дела, поскольку пытались заставить трансмиттеры работать. Однако все мы отлично знаем, что сегодня — второй день новой эпохи. Трансмиттер изменит человеческую цивилизацию куда кардинальнее, чем любое другое изобретение в мировой истории. В сравнении с ним замечательная карьера автомобиля — не более, чем точка на страницах времени. Более того…

Подавшись вперед, Уоткинс нажал кнопку. Экран телевизора погас.

— Хватит этой болтовни, — сказал он.

— Ну, отчего же, — возразил человек справа от него, — очень красиво изложено.

То был Чарльз Гроссман, чей пост заведующего финансовым отделом компании до вчерашнего дня являлся чисто номинальным. Он только что прочел отчет о финансовых поступлениях за первый день работы и пребывал в весьма благодушном настроении.

— Особенно мне понравилось, — продолжал он, — как изящно вы указали на то, что человеку для того, чтобы путешествовать, все так же требуются деньги, пусть «УниТел» и уничтожила временные ограничения. Долго ли еще вы планируете держать цены на уровне цен на билеты авиакомпаний?

— Долго, — отозвался Уоткинс. — Сейчас нам нужны все деньги, какие только сможем выжать, — пора вылезать из долгов и расширять дело. Однако придет время, когда низкие цены увеличат нам оборот настолько, что будут выгодными. Вот тогда поднимут вой владельцы железных дорог и пассажирских автобусов. Пока что мы конкурируем только с авиалиниями. Кстати, чем мы были заняты, когда приехали эти телевизионщики? А, да — комиссар полиции. Он требовал прекратить демонстрации в холле, чтобы восстановить порядок на улице. И мы были только рады повиноваться: каждый трансмиттер у нас на счету. К тому же толпа отпугивала настоящих пассажиров, готовых платить живые деньги.

— Вот этого, — заметил Гроссман, — никак нельзя допускать!

— Далее, — продолжал Уокер. — На нас обрушилась лавина телеграмм — буквально отовсюду. Кто-нибудь желает почитать?

Он обвел взглядом собравшихся. Присутствовали, считая его самого, всего шестеро. Изначально было запланировано общее собрание совета директоров, но некоторые члены совета были связаны ранее запланированными делами, а другие просто не смогли пробиться сквозь толпу на Восьмой-авеню.

— Я отрядил троих секретарей на сортировку телеграмм, — продолжал Уоткинс. — На некоторые, полагаю, следует ответить — например, президенту, членам Конгресса, главам зарубежных правительств и так далее. Я прослежу, чтобы это было сделано. Итак, джентльмены, на этом повестка дня исчерпана. Возможно у кого-либо из вас есть вопросы, которые следует обсудить? Да, Миллер?

Карл Миллер, низенький, смуглый человек, отличавшийся живостью и напористостью, спросил:

— А как обстоят дела с грузоперевозками?

Уоткинсу удалось скрыть смешок. Миллер был включен в совет директоров совсем недавно, в силу того, что приобрел солидный пакет акций компании в один из мрачнейших ее дней, а также обладал впечатляющим количеством доверенностей на право голоса. Он верил в компанию и смог быть ей полезным, однако имелся у него и «пунктик»: перевозка грузов. Уокер предпочел начать с обслуживания пассажиров — это сулило больший доход при меньших затратах, так как пассажиры сами прибывали к терминалам и убывали прочь, и при том еще не требовали помещений для их хранения.

— В данный момент нами полностью решена задача транспортировки багажа пассажиров, — сообщил Уоткинс. — Но не забыт и потенциал грузоперевозок. Арнольд работает над проектом специального грузового трансмиттера. Я считаю, что грузоперевозки не должны быть как-либо связаны с обслуживанием пассажиров. Уверен, что в перспективе строительство отдельных грузовых терминалов окажется выгоднее переоборудования и расширения пассажирских. К нам также поступил ряд запросов о возможности аренды терминалов от почтового ведомства и нескольких крупных корпораций. Этот вопрос требует тщательного рассмотрения. Быть может, вы, Миллер, готовы возглавить комитет по его рассмотрению?

Миллер кивнул.

— Я полностью согласен с тем, что дело это требует тщательного планирования. Но, с другой стороны…

Дверь распахнулась, и Уоткинс улыбнулся появившемуся на пороге Арнольду.

— Заходи, Тед! Мы тут как раз… что случилось???

Гроссман лишь мельком взглянул в лицо Арнольда и всплеснул руками:

— Вот оно! То-то я думал — слишком уж хорошо все идет…

Арнольд устало опустился в кресло и рассказал присутствовавшим о пропаже пассажирки.

— Но как это могло случиться? — спросил Уоткинс.

— Никак не могло, — отвечал Арнольд. — Это невозможно.

— И тем не менее — произошло.

— Да уж, похоже на то.

— Куда она могла деться? — воскликнул Миллер. — В девятое измерение или еще куда-то в этом роде?

— Подойдем к этому иначе, — произнес Воун, вице-президент. — Сколько там вообще измерений, между трансмиттерами? Если ваши инженеры в самом деле понимают, как все это работает…

— Мы прекрасно понимаем, как работает трансмиттер! — зло оборвал его Арнольд. — Давайте-ка на этот счет сразу внесем ясность. Мы не знаем, отчего он работает, но вот «как» находится под полным нашим контролем! Иначе мы сегодня не занимались бы пассажирскими перевозками. Так вот. Когда телепортируешься, для тебя не существует никаких «между». Ты — либо в отправной точке, либо в пункте назначения. Если что-то случится до перемещения, ты просто никуда не переместишься Если же — после прибытия, то тебе это безразлично, так как ты уже прибыл. — Выхватив из-под пальцев Гроссмана чистый лист бумаги, он нарисовал в противоположных по диагонали углах два больших квадрата. — Допустим, это — две трансмиттерные станции. — Арнольд соединил друг с другом углы квадратов. — Что делает трансмиттер? Пока он работает нормально, станции замкнуты друг на друга. Если же произойдет сбой… — Он скомкал бумагу. — Пассажир никуда не денется.

— Но эта дамочка все-таки куда-то делась, — напомнил Уоткинс.

— Похоже, куда-то делась. Но не мы потеряли пассажира. Это пассажир сам куда-то потерялся.

— Пассажир, несомненно, найдет разницу в данных определениях весьма существенной, — сухо заметил Воун.

— Господи боже, — пробормотал Гроссман, — еще один иск!

Уоткинс устремил взгляд на человека, сидевшего в дальнем конце стола.

— Харлоу, как у нас с юридическим обеспечением подобных происшествий?

— Полный порядок, — с готовностью ответил Харлоу. — Обо всех юридических аспектах мы позаботились. Ответственность компании четко разъяснена на каждом билете и обеспечена бесплатным страховым полисом, выдаваемым каждому пассажиру. Остальное — головная боль страховой компании. Так что юрист здесь не поможет. Лучше обратиться к ученым… или в полицию.

— А вот начни мы с грузоперевозок, — вклинился Миллер, — не было бы подобных проблем!

— Вы о какой полиции? — осведомился Гроссман. — О полиции Нью-Йорка или Гонолулу? Или о любой другой, в любом из трех тысяч городишек между ними?

— Может, в ФБР? — предложил Харлоу.

Уоткинс покачал головой:

— Нет. О полиции не может быть и речи. Если только есть надежда справиться самим. Вы сами прекрасно знаете, к чему приведет подобная антиреклама в самом начале нашей деятельности.

— Если не справимся, антиреклама эта будет просто убийство, — проворчал Миллер.

Гроссман резко постучал по столу, требуя внимания.

— Послушайте, — заговорил он, — а что, если страховая компания потребует изменений в нашей политике? Или вовсе откажется работать с нами? Нам удалось убедить их, что никому ничего выплачивать не придется, и вот, нате, на второй же день — бабах! Если нам придется отказаться от бесплатного страхования из-за отсутствия фирмы, которая выступает нашим финансовым гарантом, это нас погубит!

— Надо было начинать с грузов! — поддержал его Миллер.

— А как насчет частного детектива? — спросил Арнольд. — Я знаю одного, весьма квалифицированного.

Уоткинс окинул взглядом собравшихся.

— Что скажете? Если наука бессильна объяснить происшедшее, детектив, в любом случае, делу не повредит.

Четверо присутствующих согласно кивнули.

— Думаю, что все же стоит обратиться в полицию, — сказал Миллер.

— Рано, — отрезал Уоткинс. — Давай сюда своего детектива, Тед.

Арнольд позвонил в контору Даржека, затем предупредил персонал парижского терминала, и перехватил его сразу по возвращении в Нью-Йорк.

— Идем, — с ходу начал он. — Есть работа.

— Только не сегодня! — возразил Даржек. — У меня был напряженный вечер с одной крайне несговорчивой дамочкой. Я устал, я… в конце концов, на свидание опаздываю!

— Вечер?

— Да, в Париже — вечер. А сейчас — уже, пожалуй, ночь.

— Вот как, — сказал Арнольд. — Что ж, можешь позвонить из моего кабинета и отменить свидание, а затем я отведу тебя наверх.

Войдя в кабинет, где проходило совещание, Даржек подумал, что его неплохо бы оформить в черных тонах, — слишком мрачны были лица всех собравшихся, за исключением Арнольда, который был буквально разъярен. Только Уоткинс сохранял видимую невозмутимость, однако голос его звучал так, что от его спокойствия явственно веяло мертвечиной.

Первым высказался Арнольд, за ним — Уоткинс. Выслушав их, Даржек оглядел собравшихся. Толстенький, невысокий бухгалтер Гроссман изо всех сил старался героически смотреть в лицо превратностям судьбы. Миллер, после единственной яростной тирады о грузоперевозках, хранил угрюмое молчание. Харлоу, юрисконсульт компании, утратил к происходящему всякий интерес и просматривал вчерашние сводки о положении на рынке. Два вице-президента, Воун и Коэн, не столько слушали, сколько ждали случая озвучить свои мрачные прогнозы.

Арнольд вновь взял слово:

— С обеих сторон все было чисто. Она вошла в трансмиттер здесь, в Нью-Йорке. И — нате, в Гонолулу прибывает только ее сумочка. А от самой пассажирки — и следа не нашли до сих пор.

— Что было в сумочке? — спросил Даржек.

— Бумажник с удостоверением личности, четырнадцать долларов, ну и обычная дамская дребедень.

— Я хотел бы взглянуть.

— Она у меня с собой, — ответил Арнольд.

Он достал сумку и положил на стол. Едва взглянув на нее, Даржек расхохотался. Собравшиеся воззрились на него с выражением оскорбленного достоинства. Даржеку подумалось, что именно такими взглядами его испепелили бы, отпусти он непристойную шутку в церкви.

— Сейчас я объясню вам, что произошло, — заговорил он, отсмеявшись. — Вас тривиально провели. Вначале эта женщина постаралась наделать как можно больше шуму, чтобы все ее заметили и запомнили, как следует. Дабы вы впоследствии не смогли заявить, что ее там вовсе не было. Затем она прошла к трансмиттеру, сунула в рамку свою сумочку, и, вернувшись к стойке, снова затеяла спор. А после этого — попросту скрылась. Быть может, шмыгнула в соседнюю очередь. И оставила вас гадать о том, куда она пропала.

В комнате царила мертвая тишина. Миллер взирал на Даржека с полуоткрытым ртом, и даже Харлоу отложил газету.

— Конечно, — заговорил Уоткинс, — мы, возможно, чересчур усложнили задачу… Но у вас все выходит слишком просто. Вы предполагаете…

— Я ничего не предполагаю. Я был там. Стоял в очереди позади этой женщины, покупая билет, и имел возможность во всех подробностях разглядеть эту сумку. Она была несколько необычна, потому и заинтересовала меня. Затем я перешел в очередь к стойке номер девять, а блондинку отправили к десятой, и я видел и слышал, что произошло, когда подошла ее очередь. Видел, как она направилась по коридору к трансмиттеру. Сумочку она при этом не повесила на плечо, а держала в руке. Затем она вернулась обратно, уже без сумочки. Видимо, прижала ее к животу, так, чтобы смотритель не видел, что она делает, и бросила вперед. Мне хотелось подождать и разобраться, что за чертовщина происходит, но тут подошла моя очередь. Не знаю, как именно ей удалось скрыться, но уверен, что в этом нет ничего невозможного.

За столом поднялся ропот.

— Как вам это нравится?!

— Наше счастье, что…

— А парень-то — соображает!

Уоткинс постучал по столешнице.

— Вы — весьма наблюдательный молодой человек, мистер Даржек.

— Профессия обязывает.

— Пока что все сходится, — объявил Арнольд. — Смит — смотритель, дежуривший у стойки десять — сказал… — Он вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и развернул его. — Цитирую: «Я ни на минуту не спускал с нее глаз. Да от такой дамочки вообще непросто взгляд отвести. Сначала она вроде бы собралась пройти рамку, но почему-то вернулась к стойке и спросила: «Вы уверены, что все будет в порядке? Я хочу сказать: до Гонолулу ведь далеко, мне не хотелось бы по пути упасть в океан. Соленая вода вредна для моих волос». Ну, и всякое такое. Я ответил:

«Леди, если не хотите телепортироваться, отойдите и не мешайте. У нас масса клиентов». Потом я вызвал мистера Дугласа, и он спросил, желает ли она сдать билет, и тут она вдруг развернулась и, как ни в чем не бывало, пошла к трансмиттеру. Но из Гонолулу сигнал о приеме не поступил. Я подождал немного и снова вызвал мистера Дугласа». Словом, все сходится до того момента, как Даржек отправился в Париж. Она подошла к трансмиттеру и бросила в него сумочку. Зачем, интересно знать?

— Чтобы было таинственнее, — объяснил Даржек.

— Да, конечно. Пропади она бесследно, мы бы, может быть, и не узнали, что столкнулись с загадкой. А сумочка, прибывшая на место без хозяйки, неизменно повлекла бы за собой жуткий скандал. Итак, она избавилась от сумочки и вернулась к стойке. Тут Даржек отбыл в свой Париж, однако если б он наблюдал за происходящим и дальше, это делу не помогло бы. Трансмиттер виден только из кабины смотрителя, а Смит клянется, что следил за каждым ее шагом и видел, как она прошла рамку. Кроме как в трансмиттер, деваться ей было некуда. Покинуть коридор иначе, чем пройдя мимо стойки, она не могла.

— А как насчет Гонолулу? — спросил Даржек. — Там она не могла ускользнуть незамеченной?

Арнольд покачал головой.

— Я проверял. Поверь мне, я проверял. Опросил всех, кто был возле трансмиттера, работавшего на прием. Проскользнуть незаметно она могла бы, только сделавшись невидимкой. Вариант, который я на данный момент исключаю…

— Так чего же вы от меня хотите? — спросил Даржек.

— Чтобы вы отыскали ее, — ответил Уоткинс. Даржек решительно покачал головой.

— Вот теперь вы слишком все упрощаете. К этому моменту она уже могла скрыться, практически, куда угодно. Агентство у меня небольшое, а мир, знаете ли, велик…

— Наймите столько людей, сколько потребуется.

— Вероятнее всего, она была переодета и загримирована, — продолжал Даржек. — Подозреваю, что роскошные светлые волосы — парик. Вдобавок, она, судя по всему, не привыкла к обуви на высоком каблуке. Я уверен, что узнаю ее, если встречу вновь, переодетой или нет, однако у меня есть печальный опыт… Крайне сложно описать дамочку так, чтобы ее смог узнать кто-либо еще, в том ли обличье, в другом ли… Что, если она сменит парик на рыжий, снимет накладной бюст, наденет обувь на низком каблуке, бородавку на левой щеке превратит в симпатичную родинку, и исчезнет еще раз — скажем, с вашего лос-анджелесского терминала? За вами будут числиться уже два пропавших пассажира, и ничто не удержит ее от бесконечного повторения этого фокуса. Я предложил бы вам забыть об этой блондинке и сосредоточиться на том, чтобы выяснить, как она это проделала.

— Господи боже, — застонал Гроссман, — все гораздо хуже, чем я думал!

— Возможно, стоит взглянуть на ситуацию под иным углом, — сказал Даржек. — Если вам это интересно…

— Безусловно, — заверил его Уоткинс. — Слушаем вас.

— По-моему, задача состоит из двух частей. Одна — это механизм трюка с исчезновением. То есть, как этой дамочке удалось ускользнуть. Если она на самом деле прошла в трансмиттер, но не переместилась туда, куда должна была, то это — в компетенции Арнольда. Я в этом ничего не понимаю.

— Я — тоже, — заметил Арнольд. — Но — согласен, что в таком случае это — моя проблема.

— Другая половина задачи состоит в том, что кто-то явно пытается дискредитировать «УниТел». Уверяю вас, эта дамочка вовсе не сама выдумала этот трюк от начала до конца. Вопрос: кому это могло понадобиться и для чего? Вот это уже — работа как раз для меня. Если вы решите предложить мне расследовать это, я согласен.

— Вполне логичный подход к проблеме, — сказал Уоткинс. — Я думаю, именно так нам и следует поступить.

Кое-кто из собравшихся нахмурился, но возражений не последовало.

— Что ж, мистер Даржек, — произнес Уоткинс, — мы готовы оказать вам любую посильную помощь, и, естественно, желаем вам успеха, и поскорее!

— Вы уже знаете, с чего начнете? — осведомился Миллер.

— Есть у меня на уме пара ходов…

— А именно?

— Если вы не возражаете, — сказал Даржек, — я предпочел бы воздержаться от ответа. Чем меньше посвященных, тем лучше для дела.

Щеки Миллера вспыхнули.

— Но это… это же смешно!

— Господи боже, — пробормотал Гроссман. — Уж если совету директоров нельзя доверять…

Дверь распахнулась, и в кабинет, тяжело дыша, ворвался Перрин. Некоторое время он не мог произнести ни слова, но собравшимся и без слов тут же все стало ясно.

— Что, еще одно исчезновение? — спросил Арнольд.

Перрин кивнул.

— Пожилая дама; отбыла в Чикаго. Но до Чикаго добрался только ее зонтик.

— Зонтик? — быстро спросил Даржек.

Глава 6

Присутствовавшие быстро запутались в паутине яростной дискуссии. Даржек, спокойно сидевший в углу, принялся рассматривать и классифицировать руководителей компании. Даржеку попадались разные клиенты, но чем дальше шел спор, тем меньше ему нравилась перспектива работы на «УниТел».

Уоткинс — философ, человек дальновидный, компетентный и практичный. Уникальное сочетание… Главу финансового отдела, Гроссмана, кидало из крайности в крайность: от неуемного оптимизма — к мрачнейшему пессимизму, всякий раз выражаемому в труднопроизносимых финансовых терминах.

Харлоу, юрисконсульт, быстро разобравшийся с юридическими аспектами ситуации, искренне не понимал, из-за чего весь шум. Миллер импровизировал на свою излюбленную тему о грузоперевозках, и его последовательность в отстаивании своей позиции заставляла подозревать в нем либо человека исключительной глубины, либо просто недалекого. Вице-президенты Воун и Коэн изо всех сил старались выставить друг друга остолопами, и оба в этом преуспевали, как нельзя лучше.

Дождавшись паузы в споре, Даржек задал вопрос:

— Сколько всего членов в совете директоров?

— Двенадцать, — ответил Уоткинс.

Даржек поднялся на ноги.

— Благодарю вас за оказанное доверие, джентльмены, но я передумал. Я не желаю браться за эту работу.

Отодвинув с дороги кресло, он направился к выходу.

Арнольд разом вышел из глубокого транса, вызванного принесенной Перрином новостью:

— Что случилось, Ян? В чем дело?

Даржек остановился и обратился к присутствовавшим:

— Джентльмены! Я — один из держателей акций «УниТел». Послушав вас в течение пятнадцати минут, я слишком хорошо понял, в чем главная проблема компании. Говорят, император Нерон играл на скрипке в то время, как горел Рим. А ваш совет директоров не прекратит болтовни, пока из-под него не выдернут все это здание целиком. Все, что от вас требуется, — сидеть здесь и спорить, пока о случившемся не прослышат в полиции. После чего с вас будет снята всякая ответственность, как за расследование пропаж пассажиров, так и за компанию в целом.

Уоткинс резко постучал по столешнице и тем утихомирил поднявшийся рев.

— Мистер Даржек абсолютно прав! Вся эта болтовня нас ни к чему не приведет. Я сам улажу это дело. И прослежу, чтобы вас об этом своевременно информировали.

— Момент! — вклинился Коэн. — Мы еще далее не определили, каков будет гонорар этого парня.

— Собрание закрыто, — ледяным тоном сказал Уоткинс. — Безусловно, никто не нуждается в напоминаниях о том, что должен воздержаться от каких бы то ни было заявлений, как публичных, так и частного характера. Все!

Догнав Даржека, Уоткинс отвел его в сторону.

— В чем проблемы?

— Терпеть не могу работать, когда толпа заглядывает через плечо, — ответил Даржек.

— Толпы не будет. Вы работаете с Тедом, предпринимаете все, что сочтете нужным, а отчитываетесь только передо мной, Такие условия подходят?

— Вполне. Если мне больше не потребуется посещать собрания совета директоров.

Арнольд кивнул Перрину, и они вышли втроем. Быстро пройдя по коридору, они спустились на два лестничных пролета, и Арнольд, отдуваясь, достал из кармана связку ключей, чтобы отпереть дверь в свой кабинет.

— Были бы у нас лишние трансмиттеры, — сказа; он, — я бы установил один здесь, а остальные — по всему зданию. Для личных нужд. Что за ерунда: возглавляешь разработку новейших транспортных средств, а половину времени проводишь, бегая по лестницам или стоишь, дожидаясь лифта…

— Зато для фигуры полезно, — утешил его Даржек. — В смысле того, что лестница эффективнее лифта… Бог ты мой, а где же бассейн?

Кабинет был огромен, но при этом почти пуст. В углу стоял письменный стол, несколько пустых книжных полок и кресло, а посреди помещения стояла, точно брошенная грузчиками на полдороги, потертая софа. Вдоль стен грудами было свалено старое электрооборудование.

— Какой бассейн? А, вот ты о чем. Это все — корпоративная система символов. Мой кабинет обязан быть больше, чем кабинет любого другого инженера, но меньше, чем у вице-президента… Но мне он не особенно нужен: здесь я только иногда пытаюсь посидеть и подумать…

— А Уоткинсу, небось, отведен целый этаж?

— Всего лишь крохотная комнатка. Он — выше всех символов… Ладно, к делу. Перрин, в данный момент перед нами стоит лишь одна задача: не допустить новых исчезновений.

Перрин поморщился.

— Можно приставить к каждой стойке по стюардессе, чтобы проводила пассажиров сквозь трансмиттер за ручку…

— Предвижу неизбежные трудности. Стюардесс потребуется раз в десять больше, чем у нас есть сейчас. И пассажирам это может не понравиться.

— Да и самим стюардессам — тоже, — заметил Даржек.

— Это-то как раз неважно. Но тут потребуются еще специальные диспетчеры для стюардесс… или придется после каждого рейса возвращать их обратно, что тоже процедуры не упростит. Но я об этом подумаю. Ты пока иди, работай. Если будут еще исчезновения…

— То — что?

— Ничего. Поднимешься ко мне и поможешь выбрать окно, из которого удобнее прыгать.

Перрин ушел. Арнольд уселся за стол и, блаженно улыбаясь, снял ботинки.

— Даже и не помню, когда мне в последний раз приходилось столько времени проводить на ногах…

С этими словами он откинулся на спинку кресла, поудобнее пристроил ноги на край стола и, точно в гипнотическом трансе, устремил взгляд на палец, вылезший наружу сквозь дырку в носке.

Даржек сбросил пальто и растянулся на софе. Он помнил, с какой невозмутимостью Арнольд встречал бесчисленные кризисы, и ясно видел, что на этот раз Тед здорово потрясен. Настолько, что едва не обжег себе нос, пытаясь прикурить, прежде чем заметил, что во рту его нет никакой сигареты. Затем, открыв новую пачку, он сунул сигарету в рот, но на сей раз забыл прикурить. Продолжая при этом разглядывать палец…

— Всему происшедшему должно иметься какое-то простое объяснение, — наконец объявил он. — Но — что, если его все же нет? Что, если мы и вправду отправили этих бедолаг в какое-нибудь девятое измерение? Это, конечно, невозможно… но ведь и то, что они не прибыли к месту назначения, тоже невозможно. С нашими трансмиттерами происходило много невозможного, но прежде я всякий раз мог найти какое-нибудь объяснение. А сейчас…

— Я — не ученый, — сказал Даржек. — И не поверю в девятое измерение, пока не увижу его собственными глазами.

— Если хоть что-то обо всем этом просочится наружу, мы разорены. И я не вижу способа это предотвратить.

— Эти… члены совета директоров… можно быть уверенным, что они не проболтаются?

— Наверное, да. Но ведь у пропавших женщин наверняка есть друзья или родственники, которые ждали их прибытия или хотя бы известий о том, что они добрались благополучно. А это означает, что к утру с происшествии пронюхают газетчики, за ними — полиция, и в каждой газете, по всей стране, если не по всему миру, появятся многометровые заголовки… и на нас можно будет поставить точку.

— Не самый приятный прогноз, — подтвердил Даржек. — У меня такое чувство, что быстрее всего в этом можно разобраться, поймав их на новой попытке. А если вы закроетесь, такой возможности у нас, понятно, не будет.

Арнольд с грохотом опустил ноги на пол и на кресле подъехал к Даржеку.

— Кстати. Никак нельзя было обойтись без того, чтобы не оскорблять совет директоров?

— Я подумал, что встряска придаст им хоть немного здравого смысла. Не сомневаюсь, что все твои похвалы Уоткинсу — чистая правда, но как он позволил всем этим олухам себя оседлать? Вашему Гроссману я бы и мелочь из своих карманов не доверил. Харлоу живет в юридическом вакууме. Оба вице-президента — вообще ходячие глотки да голосовые связки. Вот Миллера я не успел раскусить…

— Он — владелец небольшой компании, занимающейся перевозкой грузов, — сказал Арнольд. — Мнит себя специалистом в данной области. А может, и вправду специалист. Когда мы начнем разбираться с организацией грузоперевозок, от него будет толк. Если только прежде не разоримся. Поначалу у нас был первоклассный совет, но все обрушившиеся на компанию беды привели… сам видишь, к чему. Умные люди, как и крысы, покидают тонущий корабль первыми.

— В любом случае, горький опыт научил меня не доверять тем, к кому испытываешь инстинктивное недоверие. И, по моему глубокому убеждению, чем меньше совет директоров будет знать, что я предпринимаю, тем лучше.

— А что за мрачная тайна с зонтиком? — спросил Арнольд.

— Ничего особенного. Заметил пожилую даму с зонтиком у вас в холле в тот день. Она создала переполох, и я в тот момент подумал: а зачем ей в такую прекрасную погоду таскать с собой зонтик?

— Какой еще переполох?

Даржек рассказал о том, что видел в холле, у демонстрационных трансмиттеров.

— Хотя это нам вряд ли чем-то поможет, — добавил он.

— Не факт. Возможно, это была грубая попытка саботажа с целью отпугнуть пассажиров. Однако не нужно забывать, что трюк с исчезновением — на порядок сложнее. Его требовалось тщательно спланировать организовать, и, возможно, даже привлечь инженеров более квалифицированных, чем мои…

— Или просто иметь достаточно денег, чтобы подкупить кое-кого из служащих. «УниТел».

Арнольд вытаращил глаза.

— Черт! В этом направлении придется копать тебе: я даже не представляю, с чего начать.

— Можешь начать с покупки камер.

Арнольд потянулся к телефону.

— Каких камер?

— Ты же инженер. Каких-нибудь. Чтобы снимать каждого пассажира в тот момент, когда он приближается к трансмиттеру. Предпочтительнее — так, чтобы пассажиры ничего не замечали.

— То есть, кинокамеры?

— Не обязательно.

— А почему нет? Они зафиксируют любое подозрительное действие, которого может не заметить смотритель у стойки. Наподобие швыряния в трансмиттер сумок и зонтов.

— Как хочешь, — сказал Даржек. — Мне-то всего-навсего нужны хорошие снимки лиц пассажиров. В этом случае, если кто-нибудь исчезнет, мы хоть будем знать, как он выглядел. А если тебе хочется наблюдать за каждым жестом, отчего просто не установить там, в конце каждого коридора, по зеркалу?

— О! Зеркало, а позади него — камера. Замечательная идея. Смотритель сможет видеть пассажира и спереди и сзади, а у пассажира впереди будет нечто поинтереснее глухой стены. Пока пассажир любуется своим отражением, фотоэлемент включает камеру и… Интересная идея, но крайне дорогая.

— Для начала можно ограничиться только нью-йоркским терминалом.

— Почему?

— Потому, что это пока единственный терминал, где пропадали пассажиры.

Арнольд в восхищении покачал головой.

— Слушай! Или ты — просто гений, или меня эти происшествия совсем сбили с толку. Сейчас распоряжусь. Что еще?

— Еще — меня тут обуяло любопытство. Касательно ваших проблем в прошлом. Помнишь тот вечер, когда ты рассказывал, что постоянно чувствуешь за собой слежку? Помнишь, как говорил о том, что подозреваешь саботаж? Конечно, всем известно, что ваша техника долгое время отказывалась работать. Вот мне и интересно: в чем мог заключаться саботаж? Не были ли некоторые сбои техники подстроены кем-то посторонним? Скорее всего, я не пойму и половины технических деталей, но все равно — рассказывай.

Арнольд снова задрал ноги на стол и говорил около получаса, а Даржек внимательно слушал.

— Ну вот, — наконец сказал Арнольд. — Сам просил. Рассказывать еще?

— Нет. Я и десятой доли не понял. Уяснил лишь одно. Когда возникала проблема, вы принимались пробовать разные варианты, пока она не разрешалась. И вы, чаще всего, не знали точно, из-за чего неполадки, и не вполне понимали, почему вам удалось их исправить.

— Да, что-то вроде. Область-то совершенно неисследованная; пройдут годы, пока мы упорядочим наши знания. Такое частенько бывает, когда человек сталкивается с неизвестным…

— Ладно. Мне необходимо подумать. Я не очень-то разбираюсь в ваших технических неполадках, чтобы видеть за ними саботаж. И даже вещи куда более очевидные — пожары, или когда что-то вдруг падает и разбивается, пока никто за ним не присматривает, — вполне могут оказаться игрой случая.

— Все же это — очень тонкий саботаж. Либо наша компания — самая неудачливая в истории…

Зазвонил телефон. Арнольд снял трубку, выслушал какую-то короткую фразу и ответил:

— Прямо сейчас? Иду!

— Что, еще исчезновение? — спросил Даржек.

— Нет. Звонил Уоткинс. Он — у пресс-секретарей, там готовят пресс-релиз на случай, если из-за пропавших пассажирок поднимется шум. У тебя, кстати, нет подходящих идей?

— Нет. Но могу предложить следующее: запри смотрителей и прочих служащих, кто в курсе дела, на замок и заткни им рты.

— Уже, — мрачно сообщил Арнольд.

Даржек дождался, когда Арнольд зашнурует ботинки, и вышел из кабинета вместе с ним.

— Где тебя найти, если что? — спросил Арнольд, когда они дошли до лестницы.

— Некоторое время погуляю по терминалу, а потом отправлюсь к себе в контору, найму еще нескольких человек. Возможно, посижу и подумаю, если только найду что-либо достойное обдумывания.

— Сейчас пришлю пропуск, чтобы ты смог увидеть все, что захочешь.

— Надеюсь, сегодняшней выручки «УниТел» хватит, чтобы выдать мне аванс на накладные расходы.

— Если я скажу, сколько сегодня выручил нью-йоркский терминал, ты не поверишь.

Дождавшись лифта, Даржек спустился в мезонин. Холл, после того, как завершились рекламные перемещения, опустел, однако в мезонине народу было еще больше, чем днем. Даржек протолкался к справочному бюро.

— Работаете круглосуточно? — спросил он.

Девушка за конторкой приветливо улыбнулась в ответ.

— Да, ведь пассажиры прибывают в Нью-Йорк и уезжают отсюда круглые сутки. Терминал должен функционировать — на случай, если кому-то понадобится телепортироваться. Ведь рейсы из США в Европу — только от нас.

— Вот как? То есть, чтобы телепортироваться в Европу, пассажир вначале должен приехать в Нью-Йорк?

Девушка кивнула.

— Что ж, в конце концов, это — не такое уж большое неудобство. Нужно всего лишь перейти от трансмиттера к трансмиттеру.

— Да, так мы можем обойтись меньшим количеством трансмиттеров. Сейчас их нехватка — самая серьезная проблема для компании.

Даржек улыбнулся. Девушка явно не в курсе самой серьезной проблемы, вставшей перед компанией, и — слава богу.

— Очень интересно, — сказал он. — Благодарю вас.

Через несколько секунд к нему подошел Перрин, который принес пропуск, подписанный лично Томасом Дж. Уоткинсом-третьим.

— У тебя есть время организовать мне небольшую экскурсию? — спросил Даржек.

— Конечно. С чего начнем?

— С того, как устроены стойки и проходы к трансмиттерам.

— Они все одинаковы. Идем, покажу одну из тех, которые пока не работают.

Отведя Даржека в отгороженную барьерами часть мезонина, Перрин открыл одну из стоек. Даржек медленно пошел к концу коридора, внимательно изучая обстановку. Перегородки — шести футов в высоту; зазора между ними и стеной — нет. Единственный намек на то, где расположен трансмиттер — металлическая рамка с перекладиной наверху.

— Выбраться отсюда, минуя трансмиттер, удалось бы разве что прыгуну с шестом, — сказал Перрин.

— А там, где установлены приемники, все устроено точно так же?

— В точности так же. Даже оборудование — точно такое же. Чтобы трансмиттер заработал на прием, достаточно просто переключить тумблер.

— Интересно. Начинаю понимать, отчего Арнольд так расстроен…

— Расстроен?! Просто чудо, что он вообще не рехнулся! По-моему, тут работенка — не для детектива. Тут впору звать колдуна или священника; я бы лично нанял обоих! Ладно; что еще будем смотреть?

— Пока ничего. Спасибо.

Даржек погулял по терминалу еще минут двадцать, чтобы накрепко запомнить план огромного здания. Затем он уселся неподалеку от касс и принялся наблюдать за нескончаемой чередой пассажиров. Через некоторое время к нему подсел Тед Арнольд.

— Какие новости? — немедленно поинтересовался Даржек.

Арнольд покачал головой.

— Никаких. То есть, совсем никаких. Что делать дальше — бог весть…

— Полностью с тобой согласен. И потому отправлюсь к себе в контору.

— Я позвоню, если что-нибудь случится. Если понадоблюсь, то до полуночи я здесь.

— Хорошо. Если не застанешь меня в конторе, значит, я либо дома, либо на пути домой.

— К утру закончим установку зеркал и камер. Я распорядился. Вдобавок, к утру еще предстоит перенести в бельэтаж все североамериканские направления, что, впрочем, задачи не упростит…

— Но и не усложнит, — подытожил Даржек. — До встречи.

Снаружи он увидел длинную очередь к стоянке такси. «Что ж, — сказал он себе, — придется воспользоваться старым, дедовским способом…» — и отправился в контору пешком.

Едва свернув с Восьмой-авеню, он понял, что за ним следят, причем слежка — двойная: машина и еще минимум один пешеход. Пришлось замедлить шаг, чтобы обдумать ситуацию.

Что ж, в оперативности противнику не откажешь. Если он, кем бы он ни был, и в других отношениях работает так же, или хоть вполовину так же эффективно, нетрудно поверить, что саботаж в компании имеет больший размах, чем полагал Арнольд.

А кто-то другой — здорово напортачил…

Даржек с ленцой шел вперед, и размышления над тем, как обернуть развитие событий себе на пользу, его немало порадовали. Тот, что шел за ним следом, приноравливался к его шагу и держался в половине квартала позади — слишком далеко, чтобы Даржек смог разглядеть и запомнить лицо. Машина вскоре обогнала его, причем водитель старательно смотрел в другую сторону.

В квартале от своей конторы Даржеку встретился патрульный полисмен, старый его знакомый. Он остановился побеседовать с ним. Пешеход позади тоже остановился, сделав вид, что у него развязался шнурок на ботинке.

— Майк, за мной — хвост, — сказал Даржек. — Приглядись к нему — может, узнаешь?

— Будет сделано! — радостно ответил патрульный.

— Я в конторе.

Даржек свернул за угол и ускорил шаг. Улица была абсолютно пуста, если не считать ехавшей за ним в некотором отдалении машины. Машина медленно приближалась. Дойдя до входа в здание, где располагалась его контора, Даржек снова оглянулся — как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот, кто шел за ним, выбегает из-за угла.

Однако этот поворот головы оказался тактической ошибкой. Даржек так и не увидел, кто ударил его.

Первым, что он увидел, придя в себя, было круглое, веснушчатое лицо патрульного. Кое-как одолев дикую головную боль, Даржек улыбнулся. Майк тревожно улыбнулся в ответ.

— Вряд ли что-то серьезное, — сказал он. — Похоже, ты слегка получил по голове, но я не нащупал даже шишки. Как чувствуешь себя?

— Крайне странно. Точно напился вдрызг.

Даржек попробовал встать, но колени совсем ослабли. Руки и ноги неприятно покалывало. В конце концов он кое-как встал на колени и помотал головой. Майк подхватил его под локти и помог подняться.

— Давай-ка доктора вызовем, — предложил он. — У тебя, возможно, сотрясение.

— Ты помешал им увезти меня, верно?

Майк кивнул.

— Тебя как раз волокли в машину, когда я вывернул из-за угла. Я засвистел, они бросили тебя и рванули… Я даже номер машины не успел разглядеть.

— Зато я успел, — сказал Даржек. — Да, помню. В голове мутновато, но — помню.

— Господи… Наверное, ты им был нужен живым. Если что, им бы хватило времени, чтобы размозжить тебе голову. Ты в последнее время врагов себе не нажил?

— С десяток, но они тут явно ни при чем. Ты «хвоста» разглядел?

— Никогда прежде не видел этого типа. А вообще-то тут я перед тобой виноват. Я видел парня, стоявшего здесь, у входа, когда проходил мимо. Кстати сказать, его лицо мне тоже незнакомо… С виду — приличный человек, мы еще немного побеседовали. Я думал, он такси ловит, или ждет машину… Ну, и прошел целый квартал, прежде чем подумал, что он может быть как-то связан с тем, что за тобой следят. А ведь, вспомни я вовремя, цела была бы твоя голова…

— Забудь. Распугав их, ты, вероятно, спас меня от чего-либо похуже.

Стряхнув с плеча руку патрульного, Даржек прислонился к стене. Руки и ноги все так же покалывало, но голова мало-помалу прояснялась. Он осторожно шагнул вперед.

— Лучше бы доктора вызвать, — сказал Майк.

— Ничего, обойдется. Мне нужно позвонить, а потом отправлюсь домой. Мой сосед — врач. Ему столько раз приходилось латать меня, что я теперь плачу ему вперед. Поймаешь мне такси?

— Конечно. Только — номер-то скажи!

— Майк, я бы предпочел, чтобы ты не включал этого в рапорт. Номер сам проверю.

— Как скажешь. Все равно машину они уже либо бросили, либо сменили номера. Иди, звони, будет тебе такси.

Пошатываясь, Даржек поднялся в контору и позвонил в «УниТел». Чтобы разыскать Арнольда, оператору потребовалось целых пять минут.

— Это я, — сказал Даржек. — Я передумал. Сейчас поеду домой. Перрину насколько можно доверять?

— Абсолютно.

— В таком случае, я еще недостаточно оскорбил ваш совет директоров. Один из них вас продает со всеми потрохами.

— Насколько ты в этом уверен? — медленно проговорил Арнольд.

— Абсолютно. Могу, если хочешь, дать письменную гарантию.

Глава 7

Даржеку отвели небольшой кабинет в мезонине нью-йоркского терминала. В среду, к вечеру, он сидел за столом и изучал шесть фото крупным планом.

Джин Моррис, едва взглянув на них, махнула рукой:

— Безнадежно. Никогда не видела ничего подобного. Это — настоящие артисты!

— Ты хочешь сказать, актеры?

— Нет. Именно артисты. Мастера. Обычному актеру такие перевоплощения не под силу.

— А ты, Эд, что скажешь?

Эд Ракс некогда водил такси, а теперь считался пенсионером, обожающим работу детектива и обладавшим исключительно острым глазом, который не могла обмануть никакая маскировка, печально покачал головой:

— Неудивительно, что мы сразу их не раскусили. Просто невероятно! Когда снимки лежат рядом, сходство, конечно же, заметно, но иначе — можно поклясться, что это совершенно разные люди.

— Значит, одно нам известно точно: против нас работают отнюдь не любители. Берите оба по комплекту снимков и топайте их изучать. Если они не сменят интервал, до следующего исчезновения у нас есть еще минимум час.

— Мне одно непонятно, — сказал Ракс. — Если нам повезет засечь одну из этих дамочек, что делать? Кричать «караул»?

— Я и сам жду инструкций на сей счет. А пока — просто зовите меня. Я буду неподалеку.

— Ясно.

Даржек снова принялся изучать фото. Он уже пытался набросать лица, к которым подошла бы любая маскировка, но это было лишь жестом отчаяния, способом скоротать время до очередного исчезновения. В его практике еще не бывало задачи, которая так быстро завела бы его в тупик. Парики сидели безукоризненно, чего и следовало ожидать. Но вот как им удаются эти мелкие изменения формы носа и подбородка? А черты лица? Как вообще возможно, чтобы эти ввалившиеся щеки принадлежали той же женщине, чье лицо в другом гриме выглядит пухленьким и приятно округлым? Невероятно. Просто невероятно.

Но все же это — один и тот же человек…

В кабинет ворвался потный, запыхавшийся Арнольд. Стряхнув с ног ботинки так, что они отлетели к противоположной стене, он рухнул в кресло, ослабил галстук и принялся промокать платком лысину. Отдуваясь, он в очередной раз пожаловался на то, как у него болят ноги.

— Веселей, — ободрил его Даржек. — Ноги — не голова.

Арнольд сочувственно вздохнул.

— Да, как твоя голова?

— Превосходно. Я же говорил: доктор не нашел никаких повреждений.

— Я думал, что у тебя, может быть, рецидив какой… Ну что ж, босс с тобой согласен. Будем работать вместе, отчитываться будешь передо мной. Все, что будет нужно, передам ему на словах.

— Хорошо. А то поначалу мне казалось, что круглые сутки придется заниматься писанием отчетов.

— Ох уж эти остолопы из совета. Их опасения можно понять. Впрочем, неважно. Ты скажешь мне, я передам Уоткинсу то, что ты сочтешь нужным, ну а он передаст совету директоров все, что им требуется знать. Если я тебя правильно понимаю, немного же они получат информации.

— Ты рассказал Уоткинсу, что он пригрел змею на груди? — спросил Даржек.

— Нет. Он обязательно захочет разобраться со змеей лично и с большой вероятностью спутает тебе все планы. Так, это мы выяснили; давай, отчитывайся.

— Слушаю, сэр! Вчера пропали две пассажирки, сегодня — еще шесть. Шестеро сегодняшних, благодаря прекрасному качеству фотоснимков, оказались двумя женщинами в трех разных костюмах и гриме. Одна из них — назовем ее «мисс Икс» — моя вчерашняя таинственная блондинка в трех новых обличьях. Другая, которую я называю «мадам Зет», — несомненно, вчерашняя старушка с зонтиком. Зеркала помогли нам в одном: трюки с сумочками и зонтиками прекратились.

— Замечательно. Анализа их мотивов от тебя, надо думать, требовать рано?

— Верно. Зато я проверил все восемь удостоверений личности, предъявленных при покупке билетов. Все они оказались фальшивыми. Из этого можно сделать вывод, что проделывают они все это вовсе не смеху ради. Действия их, очевидно, направлены на то, чтобы каким-то образом помешать работе «УниТел», хотя — странно, что они еще не сделали свой ход. Между тем, пора бы появиться и разгневанным родственникам пропавших, либо истеричной дамочке, с рыданиями повествующей репортерам о том, как она телепортировалась в Миннеаполис, а оказалась в бруклинской канализации. Однако ж — ничего подобного. Тишина. От которой только разыгрывается воображение…..

— Насчет фотокамер ты здорово придумал, — сказал Арнольд. — Как только установим оборудование, начнем фотографировать всех пассажиров, и в отправной точке и в пункте назначения. И, если кто-нибудь заявит, что мы по ошибке телепортировали его в бруклинскую канализацию, сможем предъявить фото, удостоверяющее, что на самом деле он спокойно прибыл в свой Альбукерк…

— Только не в случае с мисс Икс и мадам Зет.

Арнольд устало развел руками.

— Вам удалось выяснить, как они это проделывают? — спросил Даржек.

— Ничего. Ни единого намека! Чем дальше, тем необъяснимее кажется этот трюк. Если бы ты смог объяснить, кто это делает и зачем… Надеюсь, тогда будет уже неважно, «как». Это нам смогут объяснить те самые мисс Икс и мадам Зет, если их удастся поймать.

— Но тогда возникнет новый вопрос, — заметил Даржек. — Что мне делать, если я их поймаю? Попросить отправляться домой и вести себя паиньками?

— Не знаю. Наверху над этим никто не желает задумываться.

— А юрист ваш что говорит?

— А ничего. Виляет. Да и совет озабочен не столько юридической позицией, сколько репутацией компании.

— Фальшивые документы, предъявленные при оформлении страховых полисов, дают возможность обвинить их в мошенничестве. Вдобавок, факт, что у этих женщин имеется по четыре водительских лицензии на разные имена, несомненно, заинтересует полицию. Разве это — недостаточные основания для ареста?

— Я спрошу. Но ты должен быть абсолютно уверен, что арестовываешь именно мисс Икс или мадам Зет, иначе нам вчинят такой иск…

— Верно. Но все же, чтобы пресечь их махинации до того, как они добьются желаемого, рискнуть стоит. Однако, их еще нужно поймать…

Арнольд всплеснул руками.

— Скорее бы они, что ли, сделали свой следующий ход! По крайней мере, мы бы знали, с чем имеем дело. Этот чертов пресс-релиз переписывали уже десять раз, и всякий раз ничего удовлетворительного не получалось. В отделе связей с общественностью уже вздрагивают от каждого телефонного звонка… Словом, знай мы, чего они добиваются, было бы гораздо легче.

— Или хотя бы — отчего они сочли необходимым бить меня по голове. Слушай, передай пресс-секретарям, чтобы поработали в направлении мошенничества против компании.

— Если б я только мог понять, как они это делают… — пробормотал Арнольд, не слушая его.

— Ну что ж, давай мы понаблюдаем за ними еще раз.

Арнольд кивнул, тяжело поднялся и направился за своими ботинками. С трудом нагнувшись, он подобрал их и принялся, отдуваясь, завязывать шнурки.

— И еще одно, — сказал он. — Помнишь, ты говорил, что запомнил номер той машины?

— Да. Я его пробил.

— И оказалась, что за два часа до нападения на тебя хозяин заявлял об ее угоне?

— Вовсе нет. Она никогда не числилась в угоне.

— Кто же хозяин?

— Э-э… возможно, не стоит тебе этого знать.

Арнольд выпрямился.

— Ты — что же, и меня подозреваешь?! — сердито воскликнул он.

— Конечно, нет.

— Так чья же это машина?

— Строго конфиденциально. Она зарегистрирована на имя Томаса Дж. Уоткинса-третьего. Ну что, идем вниз?

Терминалов, подобных выстроенным «УниТел», не было больше нигде в мире. Еще в первый раз, войдя в здание, Даржек почувствовал, что здесь что-то не так — или, во всяком случае, несколько иначе. Сама атмосфера была наэлектризована до предела. Невыразимо романтично, точно в приключенческих романах, выглядели проводы тех, кто секунду спустя оказывался за несколько тысяч миль от Нью-Йорка. Снаружи, на Восьмой-авеню, шумел 1986 год, но, едва миновав вращающиеся двери терминала, пассажир делал первый шаг в далекое будущее. Кому же такое не покажется непривычным?

Однако Даржека обеспокоило вовсе не это. До самой среды, когда в строй ввели первый этаж, и работа «УниТел» наладилась, он никак не мог понять, что же такого необычного в планировке терминала.

Но потом его осенило, — здесь не было зала ожидания!

Имелись, конечно, стильные, удобные диваны, расставленные на «стратегически» важных направлениях, — холл и мезонин — зато отсутствовали ряды жестких сидений, на которых тщетно пытаются отдохнуть усталые пассажиры, ожидающие самолета до Чикаго, вылетающего в десять-четырнадцать, или поезда в Майами, отправляющегося в одиннадцать-тридцать семь. Здесь не было зала ожидания, потому что после того, как «УниТел» навела порядок в обслуживании, ждать почти не приходилось. Бельэтаж представлял собой сплошную, изогнутую дугой череду пассажирских стоек для пассажиров североамериканских направлений. Мезонин отвели под европейские рейсы. Так что пассажир, купив билет, просто проходил через нужную стойку и оказывался в пункте назначения.

По оценкам Даржека, Томас Дж. Уоткинс-третий сильно недооценил революционность нового вида «транспорта». Чаще всего, время, проведенное в пути, составляло меньшую часть всего, затраченного на поездку, времени. Реклама морского лайнера могла утверждать: «ВСЕГО ПЯТЬ ДНЕЙ, И ВЫ — В ЛОНДОНЕ!», однако отплытия приходилось дожидаться две недели. Или, чего доброго, бронировать и оплачивать каюту за четыре месяца.

«УниТел» не признавала бронирования билетов. Как не признавала и пустых трат времени на пересадки, отмены рейсов, нелетной погоды и диктата расписания. Вам нужно ехать? Приобретайте билет и — в добрый путь!

А если так, зачем нужен зал ожидания?

Терминал был полон народу, но диванами воспользовались лишь несколько человек. Джин Моррис, в чьем распоряжении оказалось сразу три дивана, удобно устроилась неподалеку от центрального входа и внимательно изучала лица всех входящих. Эд Ракс, точно щитом, прикрывшись табличкой «ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕСЬ В СОСЕДНЮЮ КАССУ», успешно делал вид, будто работает с платежными документами, и не спускал глаз с бокового входа.

— Похоже, у них все под контролем, — сказал Арнольд.

— Для этого двоих далеко не достаточно. И даже двух дюжин будет маловато. Терминал слишком велик, каждую минуту через него проходит множество пассажиров, а эти женщины — такие мастерицы перевоплощений, что наши шансы узнать их куда меньше, чем пятьдесят на пятьдесят.

— А я — то все эти годы считал тебя оптимистом, — проворчал Арнольд.

— Шел бы ты инспектировать свои транзисторы, или как они там у тебя называются, — шутливо произнес Даржек. — А мне нужно решить, что же все-таки делать с этими женщинами, если удастся их поймать.

После этого Даржек почти час расхаживал взад-вперед среди толп пассажиров. За это время он успел сдать полиции терминала карманника и вора, промышлявшего кражами сумочек, и оба раза ругал себя за то, что отвлекся от главной задачи. Наконец он поднялся в мезонин, нашел диван, с которого был отлично виден весь первый этаж, и принялся наблюдать, пытаясь различить в толпе знакомые лица. Вместе с тем, он не забывал посматривать в сторону смотрителей у стоек, в любой момент ожидая условного сигнала, использовавшегося в тот день уже шесть раз и означавшего: «Еще один, мистер Даржек!» Однако сигнала все не было.

Постоянное движение и неумолчный гул голосов гипнотизировали, не давая думать. Тогда Даржек вернулся в свой кабинет, но обнаружил, что и там не может сосредоточиться. С фотоснимков на столе насмешливо взирали на него шесть лиц. Телефон, притаившийся на уголке стола, откровенно раздражал. Если раздастся звонок («Еще один, мистер Даржек!»), он сможет лишь выбежать в холл, прекрасно зная, что снова опоздал минимум на пять минут.

Он позвонил в свою контору и терпеливо выслушал дневной отчет заместительницы Джин Моррис.

— Если кто-нибудь еще позвонит, — сказал он, — передайте: в случае чего-либо неотложного пусть перезвонят домой. В ином случае — пусть подождут до завтра.

И снова вернулся в бельэтаж. Эд Ракс все так же мастерски играл роль затюканного кассира. Джин Моррис слегка повела в его сторону бровью, но взгляда от центрального входа не отвела. Жестом Даржек подозвал обоих к себе.

— Сворачиваемся, — сказал он. — Возможно, завтра нам повезет больше.

— Зачем ждать до завтра? — возразила Джин. — Терминал ведь работает круглые сутки.

— Он — да, а мы — нет. У этих дамочек был насыщенный день. Будем надеяться, что они устали не меньше нашего. Займитесь домашними делами, а сюда явитесь завтра утром.

— К шести часам? — спросила Джин.

— К шести часам.

— Рабовладелец!

Перед уходом Даржек позвонил Арнольду.

— Поеду домой, — сообщил он, — постараюсь собраться с мыслями.

— Пусть двое моих людей проводят тебя, идет?

— Нет уж, спасибо. Если я настолько туп, чтобы нарываться на засаду два вечера подряд, — так мне и надо.

— В конце концов, своей головой рискуешь. Скажи, ты вправду думаешь, будто Уоткинс…

— Конечно, нет. Я окончательно убедился в том, что его машина в ту ночь даже не приближалась к Манхэттену.

— Но как же…

— Чего нельзя сказать о ее номерах. Либо кто-то удосужился сделать себе копию номеров его машины. Одно могу сказать: за теми, кто присутствовал на заседании, установлено наблюдение. Двое из них сразу после заседания покинули город, а за остальными с прошлого вечера следят мои люди.

Арнольд протяжно свистнул.

— Которых тоже оплачивает «УниТел»… Тех, кто ни в чем не виноват, кондрашка хватит, если узнают.

— Ну что ж, виноватому тоже придется несладко.

— Позвонить тебе, если исчезнет еще один пассажир?

— Вот тогда я точно сложу с себя полномочия.

Даржек поймал такси, довезшее его до самого порога. Слежки не было. В квартиру он вошел с опаской, держа наготове пистолет, но квартира оказалась пуста.

— Что ж, — сказал он себе, — оно и к лучшему.

Позвонив в ближайшее кафе, он заказал ужин и надолго задумался.

В четверг, в шесть утра, он сидел в кафетерии терминала и завтракал. Джин Моррис, сидевшая напротив, выглядела так, точно проспала, самое меньшее, десять часов подряд, но, стоило Даржеку заговорить с ней, злобно рыкнула на него. Эд Ракс выглядел совсем сонным, а голос его звучал так, точно его отправляют копать окопы.

— Я тут посоображал и мне пришла в голову идея, — сказал он. — Надо их как-то подтолкнуть к действиям. Чем-то раззадорить.

— Хорошо. Как именно?

— Как насчет того, чтобы запустить рекламную кампанию пошумнее? Что «УниТел» абсолютно безопасна, поскольку сущая прорва пассажиров уже была ею перевезена, а главное — без единого несчастного случая. Если кому-то захочется опорочить репутацию компании, они вполне могут попытаться опровергнуть рекламу.

— Идея неплоха. Передам по команде, хотя удивлюсь, если они сами не запланировали ничего подобного.

— Ночь прошла без происшествий? — спросила Джин.

Даржек кивнул.

— Может, мы их спугнули? — предположил Эд Ракс.

— Я бы предпочел считать, что их действия просто не привели к ожидаемым результатам, и они готовят нам что-то новое. Я уже думал о возможных способах «повалить» «УниТел» раз и навсегда.

— Ты нашел их? — спросил Ракс.

— Например, если им удастся устроить так, что несколько пассажиров прибудут в пункт назначения мертвыми, этого невозможно будет скрыть. Это подействует. Арнольду я уже рассказал о такой возможности; он сидит в кабинете и глотает аспирин.

— Вовсе нет, — возразил Ракс. — Вот он, мчится сюда, и — явно не завтракать.

Подбежав к их столику, Арнольд придвинул к нему кресло и сел.

— Что? — спросил Даржек. — Уже, с утра пораньше?

Арнольд кивнул.

— Надеюсь, обошлось без трупов?

— Обошлось. Просто — новые исчезновения. Два. Только на сей раз — из Брюсселя.

— Что ж… — Даржек поднялся, отодвинув кресло. — Значит, сегодня работаем в Брюсселе.

— Брюссельский терминал открылся только сегодня утром. Камеры там еще не установлены, поэтому снимков нет. И зеркал там пока тоже нет.

— Ничего, хватит для начала и вчерашних снимков. Идемте, дети мои. Джин, тебе следовало выспаться получше.

— Работа детектива — неподходящее занятие для леди, — мрачно ответила Джин.

В брюссельском Gare de trans universel они обнаружили, что злосчастный Chef de gare имел неосторожность слишком поддаться панике. К приезду Даржека его увезли в больницу.

К счастью, его заместитель, мсье Вьера, несмотря на небольшой рост и выдающееся брюшко, оказался прямо-таки железным человеком. Он героически принял командование на себя, организовал расследование и пришел к заключению, что — как он позже изложил Даржеку — подобные безобразия были бы немыслимы, если бы кто-то не прошляпил. Мсье Вьера быстро установил, что с пропавшими пассажирками из служащих «УниТел» имели дело только двое, так как кассиры здесь явно ни при чем. Даржек, прибыв на место происшествия, с удовольствием услышал, что двое объятых паникой смотрителей уже сидят под домашним арестом, а мсье Вьера с нетерпением ждет разрешения вызвать полицию.

Даржек умерил его пыл, прочел присланный Уоткинсом эдикт о соблюдении секретности и убедил мсье Вьера в том, что так называемые исчезновения — всего лишь оптическая иллюзия. Затем он пожелал побеседовать со смотрителями.

— Конечно! — с энтузиазмом воскликнул мсье Вьера. — Я сам буду переводить!

— Я обойдусь без переводчика, — заверил его Даржек.

Услышав, что подобное уже происходило в Нью-Йорке, смотрители тут же успокоились.

— Я ничего не имею против, когда меня ругают за собственные ошибки, мсье, — сказал один из них, — но если эта машина как-то не так заглатывает людей, я тут ни при чем!

— В «УниТел» все это, определенно, никому не понравится, — заметил Даржек. — Расскажите все по порядку.

История оказалась короткой и до боли знакомой. Пожилая женщина, подобно многим до нее, отправилась в Берлин, однако прибыл в Берлин лишь ее зонтик…

— Очень интересно, — сказал Даржек. — Вы говорили с ней?

— Нет, мсье.

— Но прежде, чем шагнуть сквозь рамку, она замешкалась, не так ли?

— Она остановилась, оглянулась и пошла обратно, а я велел ей идти вперед. Но подобное случается часто. Телепортация — вещь настолько новая, многие пассажиры — tres confus…

— Очень хорошо.

Даржек обратился к другому смотрителю:

— А ваша пассажирка? Вы с ней говорили?

— Beaucoup, мсье. Даже для женщины она чересчур разговорчива.

— По-французски?

— Oui, мсье.

— И как вы оцениваете ее французский?

— Очень высоко, мсье.

— Не хуже моего?

— Ничуть не хуже, мсье. Но она говорила иначе. У вас — легкий провинциальный акцент, которого я не могу распознать. А у нее был безупречный парижский выговор.

— Интересно. Вы твердо уверены, что она говорила без акцента?

— Мсье, я всю жизнь работаю с пассажирами и говорю на пяти языках. И даже не припомню, когда в последний раз ошибся в определении национальности.

— Да вот только что, в моей, — ответил Даржек. — Но это неважно. Расскажите, как все произошло.

Эта пассажирка оказалась молодой женщиной с весьма заметной внешностью. Даржек присвистнул, и смотритель с усмешкой кивнул.

— К тому же — блондинка, — продолжал он, — с очень светлыми волосами. Весь терминал смотрел на нее, и именно по этой причине ее расспросы привели меня в замешательство. Она интересовалась, как трансмиттер перенесет ее за горы — над горами или же сквозь них, и тому подобное. Затем она пошла по коридору, остановилась, вернулась и снова принялась задавать вопросы. Наконец она прошла рамку, но в Рим прибыл лишь ее ридикюль.

— Благодарю вас, джентльмены. Вы оказали мне неоценимую помощь. Теперь предлагаю вам вернуться к своим обязанностям и никому не рассказывать о случившемся.

Смотрители ушли, рассыпаясь в благодарностях. Даржек повернулся к Джин Моррис и Эду Раксу, с нетерпением ожидавшим завершения беседы.

— Возможно, мы у цели, — объявил он. — Это, несомненно, наши мисс Икс и мадам Зет. Уж если они начали повторяться, мы их возьмем.

— Я, определенно, слышала слово parapluie, — заметила Джин.

— Пожилая дама сунула в трансмиттер зонтик, точно так же, как в Нью-Йорке. За работу!

Они быстро обошли терминал и начали выбирать себе наблюдательные посты. Даржек как раз сравнивал достоинства кассового окошка и конторки справочного бюро, и тут Джин отчаянно вцепилась в его руку.

— Похоже, это она! Мисс Икс, в наряде «Б», стоит в очереди к таможне.

— Отлично! — обрадовался Даржек. — Эд, мы берем мисс Икс. Вскоре наверняка появится и мадам Зет; она твоя, если сумеешь опознать.

Ракс кивнул и отошел в сторону. Мисс Икс, на сей раз — в облике неприметной брюнетки, прошла таможню, остановилась, окинула долгим взглядом, развернулась и решительно направилась к кассам. Джин, не торопясь, тронулась за ней. Тем временем Даржек вызвал из кабинета мсье Вьера и кратко обрисовал ему ситуацию.

— Вы хотите арестовать ее? — спросил сей достойный муж, еще не забывший своих намерений относительно полиции.

— Конечно, нет.

— Наша собственная служба безопасности может ее задержать и допросить.

— Возможно, позже. Я имею все основания полагать, что вскоре она появится здесь снова, в ином обличье, а пока хочу проследить за ней и разобраться, как она выполняет свой трюк.

— Значит, мы так ничего и не предпримем?

— Просто приготовьтесь к очередному исчезновению. Этого достаточно.

Мисс Икс отошла от кассы, еще раз внимательно оглядела терминал и направилась к стойкам. Джин Моррис замешкалась у окошка: у нее при себе оказалась только американская валюта. По распоряжению Даржека в дело поспешил вмешаться мсье Вьера, и Джин получила билет.

— Париж, — шепнула она Даржеку, проходя мимо.

Мисс Икс уже миновала турникет стойки с надписью «Париж». Едва она скрылась в проходе, Даржек с мсье Вьера бесцеремонно втолкнули Джин в самое начало очереди.

Смотритель не спускал с коридорчика глаз.

— Идите прямо вперед, — объявил он, взглянул на свой пульт и удовлетворенно кивнул. — Следующий!

— Вы получили сигнал о прибытии? — спросил его мсье Вьера.

— Конечно!

Заместитель начальника терминала изумленно воззрился на Даржека.

— Должно быть, вы ошиблись. Она прибыла в Париж!

Джин Моррис сунула смотрителю билет и совершенно не по-женски устремилась в проход бегом. Даржек последовал было за ней, но наткнулся на турникет. Смотритель снова кивнул.

— Ваш билет, пожалуйста.

— Турникет нельзя миновать без билета, — пояснил мсье Вьера. — Если нужно, сейчас организуем спецрейс…

— Ч-черт! Ладно, вздор. Джин справится и без меня.

Даржек сел на диван неподалеку от главного входа. Вскоре к нему с заученной небрежностью подошел и сел рядом Эд Ракс.

— Что произошло? — спросил он.

— Она купила билет до Парижа. И телепортировалась в Париж.

— Если так, возможно, следующее исчезновение произойдет в Париже.

— В таком случае, что ей понадобилось здесь? Почему не отправилась в Париж сразу?

— Может, боялась слежки. Если они организовали восемь исчезновений в Нью-Йорке, это же не значит, что и в Брюсселе тоже будет восемь.

— Верно, — задумчиво сказал Даржек. — И в то же время — что-то тут не так. Этот терминал уже взбудоражен двумя исчезновениями, здесь все начеку. Если она опасается слежки, отчего ей было не отправиться в Париж, скажем, через Мадрид? Зачем без надобности возвращаться на место преступления?

— Ну, и зачем же?

— Возможно, это важно. Раньше я не думал об этом, но их трюк может работать не со стопроцентной эффективностью.

— Ты хочешь сказать, она пыталась организовать исчезновение, но на сей раз у нее не вышло?

— Не знаю я, что тут сказать. В данный момент нам остается только ждать.

— И выслеживать мадам Зет.

С этими словами Ракс поднялся и, не торопясь, двинулся вдоль зала.

Через двадцать минут мисс Икс, в сопровождении Джин Моррис, вернулась в Брюссель. Опасаясь, что она заметит слежку, Даржек знаком велел Джин передать подопечную Эду Раксу.

— Сходи перекуси, — сказал он подошедшей Джин.

— Я не голодна, ведь завтракала совсем недавно.

— Тогда — просто исчезни на время.

Мисс Икс дважды обошла холл, взяла со стенда стопку рекламных проспектов, устроилась на диване неподалеку от касс и некоторое время читала. Затем вышла из холла, осмотрела ближайший сувенирный магазин, но так ничего и не купила. Наконец она подошла к кассам и купила еще один билет в Париж, сделала несколько шагов в сторону парижской стойки, потом, якобы передумав, снова села неподалеку и снова принялась листать рекламные проспекты. Озадаченный Ракс, дабы не засветиться, держался как можно дальше от нее. Даржек с мсье Вьера наблюдали за происходящим, укрывшись за конторкой справочного бюро.

Однако действия мисс Икс застали всех врасплох. Дождавшись, когда у парижской стойки не окажется никого, она внезапно поднялась и быстро направилась к смотрителю. Она прошла турникет, тогда как устремившийся за ней Ракс не успел миновать и половины пути.

Повинуясь импульсу, Даржек бросился вдогонку. Не обращая внимания на смотрителя, разинувшего от удивления рот, он перепрыгнул турникет и, приземлившись, едва не упал. Мисс Икс оглянулась. За эту долю секунды Даржеку удалось восстановить равновесие и, как только она шагнула сквозь рамку трансмиттера, он нырнул следом.

Подбежав к стойке, Ракс застал мсье Вьера в самом разгаре оживленной беседы со смотрителем.

— Сигнала о прибытии нет, — объяснил он по-английски.

— Значит, она не попала в Париж, — ошеломленно проговорил Ракс. — Исчезла…

— Oui, мсье. Вместе с вашим мсье Даржеком.

Глава 8

Тед Арнольд всегда чувствовал себя неуютно в присутствии женщин. Если же женщина была красива, да вдобавок — готова то ли устроить жуткий скандал, то ли удариться в слезы, единственной приемлемой тактикой борьбы с ней ему представлялось бегство.

— Я… сейчас очень занят, — неуверенно сказал он. — Быть может, позже…

— Но — где он может быть? — снова спросила Джин Моррис.

— Даржек нигде не пропадет, — ответил Арнольд, стараясь внушить и себе, что думает именно то, что говорит.

Джин и Эд Ракс сидели на софе в кабинете Арнольда и мрачно взирали на него.

— Он — редчайшей породы человек, — продолжал Арнольд. — Человек действия, вдобавок интеллектуал, да при том и здравым смыслом не обделен. Соображает прямо на ходу. Может, он намеренно выкинул подобный трюк?

— Во всяком случае, о подобных намерениях он ни словом не обмолвился, — сказал Эд Ракс.

— Ну, где бы он сейчас ни был, не пропадет. Ведь дамочкам этим исчезновения не повредили? Всегда возвращались обратно, чума их возьми… Значит, Даржек считал, что эта поездка в Париж чем-то важна?

— Полагал, что — да. Он сказал: это может означать, что их трюк не всегда проходит. И после того, что случилось с мадам Зет, я с ним согласен.

— Да! Что там с мадам Зет?

— Она появилась через двадцать минут после исчезновения Даржека и мисс Икс. Прибыла из Нью-Йорка и тоже была в маскировке «Б», я позже уточнил.

— А откуда появилась мисс Икс, вам удалось выяснить?

Ракс покачал головой.

— К тому времени, как догадались проверить, было уже поздно. Словом, мадам Зет купила билет в Лондон. Джин проводила ее и вместе с ней вернулась в Брюссель, после чего передала ее мне. Мадам Зет вышла из терминала и отправилась прогуляться. Заглянула в пару магазинов, ничего не купила, посидела в скверике на скамейке, подышала воздухом и вернулась в терминал. Снова купила билет до Лондона. Я шел прямо за ней, хоть и не так близко, как Даржек — к мисс Икс. И я прибыл в Лондон, а она — нет. Тогда я вернулся в Брюссель, и мы принялись ждать, когда они появятся снова… Что будем делать дальше?

— Выспаться вам нужно, как следует, — ответил Арнольд. — Вы это заслужили. Завтра продолжите работу самостоятельно, пока не получим вестей от Даржека.

— Какую работу? — взорвалась Джин Моррис. — У Яна не было никаких долгосрочных планов! А если и были, нас он в них не посвящал.

— Он импровизировал исходя из сложившейся ситуации, — согласился Ракс.

— Тогда и вы импровизируйте. Постарайтесь прикинуть, что бы он предпринял в данный момент, и действуйте соответственно.

Джин с Эдом нахмурились. Глядя на них, Арнольд вдруг, к немалому своему удивлению, понял одну вещь. Красивая женщина — красива всегда, хмурится ли она, злится или вот-вот заплачет. Перемены в настроении женщины никак не влияют на ее красоту.

Точно так же, как и безобразная внешность и уродство не исчезают даже в самые героические минуты бытия. Арнольд провел ладонью по отвисшему животу, пощупал лысину и вздохнул. Возможно, он сексапильнее пожарника, дежурящего за его дверью, но… сексапильнее совсем ненамного. Это все расплата за то, что он способен качественно думать только сидя. С другой стороны, Даржек…

— Я уверена, — задумчиво произнесла Джин Моррис, — что в Брюсселе исчезновений больше не будет.

— Тогда придется подождать, пока мы не выясним, где они собираются продолжить.

— А пока мы ждем, — предложил Ракс, — неплохо бы посмотреть фотографии.

Арнольд изумленно поднял брови.

— Вы снимаете всех пассажиров, выезжающих из Нью-Йорка, — пояснил Ракс. — Это же уйма пленки! Вы всю ее проявили?

Арнольд покачал головой.

— Нет. Только те, где были пропавшие женщины.

— Проявите все и напечатайте снимки, — распорядился Ракс. — Проверим, не было ли вчера у этих дамочек «холостых» рейсов.

— Не понимаю…

— Если пассажирка исчезает на пути в Чикаго, нелишне проверить, не каталась ли она в Чикаго незадолго до исчезновения. Точно так же, как было сегодня с Парижем и Лондоном. Неплохо бы проверить, всегда ли они перед исчезновением совершают «порожний» рейс.

— Да, пожалуй, — согласился Арнольд. — Хотя — не совсем понимаю, какая для нас разница.

— Далее. Если мадам Зет прибыла в Брюссель из Нью-Йорка, можно уточнить, не из Нью-Йорка ли приехала и мисс Икс. Это может ровным счетом ничего не означать, однако Даржек всегда работает именно так. Говорит: если продолжаешь собирать информацию, из нее рано или поздно что-нибудь да сложится.

— Хорошая мысль. К утру будет вам целая комната снимков, и можете разглядывать их, пока не поступят известия об очередном исчезновении.

— Если Ян к тому времени не объявится, — добавила Джин Моррис.

— Верно. Быть может, к утру он уже во всем окончательно разберется. Вы хоть примерно себе представляете, сколько людей сейчас работает на него?

— Нет. Наверное, в конторе есть какие-нибудь документы…

— Если кто-то из них появится и попросит дальнейших указаний, скажите: пусть продолжает в том же духе. А если поставленную задачу выполнил, пусть действует по обстоятельствам. Завтра приезжайте к восьми, снимки будут в кабинете Даржека.

Проводив обоих, Арнольд отдал распоряжения о снимках, а после долго сидел, куря сигарету за сигаретой и размышляя. Вскоре после полуночи дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет, с улыбкой на лице, заглянул Томас Дж. Уоткинс.

— Слушай, когда же ты спишь?

— На заседаниях совета директоров, — ответил Арнольд. — А ты?

— А я только что закончил объезжать табун диких аудиторов.

— Только не говори, что у «УниТел» проблемы с финансами!

Уоткинс вошел в кабинет и устало опустился на софу.

— Назовем это проблемами с бухгалтерией. Да, кстати о бухгалтерии. Я собирался повысить тебе жалованье. С утра первым делом оформлю. Что слышно о Даржеке?

— Ничего, — ответил Арнольд. — И не спрашивай меня, куда он делся. Этот вопрос мне уже задали раз двести, в основном, одни и те же два человека, и он мне успел надоесть.

— «УниТел» в большом долгу перед мистером Даржеком, — заметил Уоткинс.

— Это точно.

— Грубо говоря, он ведь головы наши спас. Если бы не он, мы в тот, первый день, непременно поддались бы панике. А идея с фотокамерами — вовсе гениальна. Это настоящая удача, что ты предложил обратиться к мистеру Даржеку.

— До этого додумался бы всякий, кто его знает.

— Но все же… Как ты думаешь, где он?

Арнольд грохнул кулаком по столу.

— Я ведь никогда себе не прощу, если с ним что-то случится, — быстро добавил Уоткинс.

— Давай я расскажу тебе кое-что о Даржеке, — со вздохом сказал Арнольд. — Он носит пистолет в наплечной кобуре собственной конструкции. Автоматический, маленький, точно игрушка. Его без тщательного обыска не заметит даже специалист. При этом он с десяти шагов попадает в булавочную головку, а с двадцати — в десятицентовик. Куда бы он ни делся, мне жаль тех, кто его там встретит. Один-единственный раз я видел Даржека в ярости, и этого хватило бы, чтобы превратить толпу закоренелых атеистов в богобоязненных христиан. Ты заметил, что сегодня никаких исчезновений больше не было?

— Верно. Не было.

— Могу спорить, что и завтра не будет.

— В любом случае, мы ничего не можем сделать. Так?

Арнольд покачал головой.

— Есть одна проблема. Даржек нанял для этой работы сотрудников сверх штата. Если он… задержится, надо бы перечислить на счет его конторы аванс, чтобы им платить. И еще, проследить, чтобы кто-нибудь временно возглавил контору.

— Безусловно. Разберись со всем этим, и сообщи мне, сколько нужно денег. Что еще?

— Пока — ничего. Если б я только мог вычислить, как они устраивают эти исчезновения…

В пятницу, ранним утром, к Арнольду явился Рон Уокер. Склонившись к Арнольду, он заглянул ему в глаза и прошептал:

— Могу я задать вопрос?

Арнольд невнятно хмыкнул.

— Что за чертовщина происходит в «УниТел»?! — заорал Уокер.

— Разная, — невозмутимо ответил Арнольд. — Открываем новые терминалы, расширяем дело, бьем рекорды почти каждый час. Не исключено, что даже русские сменят гнев на милость и позволят нам открыть терминал в Москве. Зайди к пресс-секретарям, они тебе все подробно изложат.

— К черту пресс-секретарей! Где Даржек?

— Понятия не имею.

— Когда ты в последний раз видел его?

— Вчера утром.

Уокер поднял палец.

— Я случайно в курсе того, что он работал на «УниТел».

— А я и не знал, что это тайна.

— Ага. Тем не менее, ответить на вопрос, где именно он сейчас находится, ты не можешь.

— Ты же знаешь Даржека. Сколько он на нас проработает, если мы будем проверять его каждые десять минут?

— Тьфу ты… — Уокер в раздражении плюхнулся на диван. — Сегодня утром мы получили анонимку.

— Касательно «УниТел»?

Уокер кивнул.

— Дай-ка я сам догадаюсь. Какая-нибудь дамочка заявила, что хотела телепортироваться в Лос-Анджелес, а вместо этого оказалась в бруклинской канализации.

— Горячо, — сказал Уокер.

— Ну что ж, показывай.

— Босс запер письмо в сейф. Если это правда, оно стоит дороже листа платины такого же размера. Если же нет… впрочем, оно, в любом случае, взрывоопаснее динамита. Тебе известно, что не один и не два пассажира, безрассудно доверившись вашим трансмиттерам, бесследно исчезли из мира людей?

Арнольд откинулся на спинку кресла и расхохотался, от души надеясь, что смех не прозвучит фальшиво.

— Хочешь, я тебя горячими пирожками накормлю? Отправляйся к пресс-секретарям и скажи, что я велел показать тебе подборку по чокнутым. Есть, например, тип, убежденный, будто мы превращаем пассажиров в голубей. Поскольку визуально определил значительный прирост нью-йоркской голубиной популяции после открытия «УниТел».

— Это писал не чокнутый. По крайней мере, письмо совсем не похоже на те, какие обычно пишут чокнутые. Там названы имена, города, даты заседаний совета директоров, и даже частично приведены цитаты того, что там было сказано. Также автор утверждает, что Даржек был нанят «УниТел» для розысков пропавших пассажиров.

— Там названы имена пропавших?

— Нет. Названы члены совета, и приведены цитаты.

— И что твой босс собирается делать с этим письмом?

— Видимо, ничего. Если только не нароет достаточное количество неопровержимых улик для того, чтобы выиграть судебное разбирательство. Может, прокомментируешь это как-нибудь?

— С удовольствием. Среди миллионов пассажиров, воспользовавшихся нашими услугами с понедельника, — возьмешь точные цифры у пресс-секретарей — нет ни одного, кого бы мы недосчитались. Можешь меня процитировать. Своему боссу, естественно.

— Все это прелестно… но зачем вы наняли Даржека?

— Не вы одни получаете анонимки. Мы хотим выяснить, кто их пишет.

— Понятно. Звучит настолько правдоподобно, что неминуемо вызовет подозрения. Ладно. Когда увидишь Даржека, передай…

— Что?

— Хотя — нет, ничего. Все равно материала для сюжета он мне не подкинет.

— Искренне надеюсь, что нет, — вздохнул Арнольд.

В одиннадцать утра Уоткинс объявил внеочередное заседание совета директоров. На этом настоял Карл Миллер, подготовивший доклад о работе своего комитета по грузовым транспортировкам. В одиннадцать с четвертью Арнольд, кряхтя, поднялся в зал заседаний с охапкой «синек» чертежей грузового трансмиттера, и обнаружил, что заседание отменено.

— Мистер Миллер не смог явиться, — сообщила мисс Шу, личный секретарь Уоткинса с незапамятных времен. — А прочие члены комитета по грузоперевозкам ничего и ни о чем не знают. Старик перенес заседание на четыре часа.

Мисс Шу, дама несгибаемая, решительная и компетентная, была, по крайней мере, ровесницей Уоткинса, но неизменно, к ужасу всех прочих секретарей, называла его Стариком. Впрочем, сама она, узнав, что те, в свою очередь, зовут ее СтаРон Калошей, ужаснулась бы не меньше.

— Я ему буду нужен днем? — спросил Арнольд.

— Он ничего насчет вас не говорил. С девяти часов сидит в конференц-зале с каким-то типом из окружной прокуратуры.

— Вот как! Чего же мы такого натворили?

— Понятия не имею. — Мисс Шу с интересом оглядела Арнольда. — Вот уж не знала, что и у тебя есть свой «скелет в шкафу», хотя, чем ты в этом отношении лучше других? Вот мистер Армбрюстер у нас так просто бледнеет, если при нем всуе помянуть «МЕКОКО», — она любила разные сокращения, — то есть Межштатную Коммерческую Комиссию. А мистера Рили приводит в ужас налоговая полиция, но это не считается, налоговики всех приводят в немой трепет. Мистер Хорнер…

— А я — что, побледнел? Вроде бы и не думал…

— Еще бы. Все «и не думают»… Отчего ты так боишься окружной прокуратуры?

— Это у меня — с того самого дня, как я убил свою мамочку, — сказал Арнольд и вышел; мисс Шу осталась и несколько минут сидела молча с разинутым ртом. Когда Арнольд шел через машинописное бюро, никто не посмотрел в его сторону и он с горечью подумал о том, что, войди туда Даржек, все машинистки дружно бросили бы работу.

Даржек…

— Куда же делся этот чертов Даржек? — пробормотал он себе под нос.

Вернувшись в кабинет, он позвонил, сбросил ботинки, задрал ноги на стол и погрузился в раздумья. В Нью-Йорке стоял полдень, а в Европе день клонился к вечеру, но в «УниТел» все еще не было зафиксировано ни одного нового исчезновения.

Ближе к четырем Арнольд, прежде чем подняться наверх, заглянул в кабинет Даржека. Джин Моррис и Эд Ракс продолжали изучать груды фотоснимков. Снимки были повсюду: кучей лежали на столе, были рассыпаны по полу, заполняла огромные коробки, но большая их часть все еще стояли запечатанной. Джин с Эдом даже не заметили появления Арнольда, и он тихонько, чтобы не тревожить их понапрасну, прикрыл за собой дверь.

Он снова поднялся наверх с охапкой «синек», и мисс Шу отправила его в конференц-зал.

— Старик все еще занят с этим типом из окружной прокуратуры, — сообщила она. — Поэтому начнут без него. А если честно, — ты ведь не убивал свою мать?

— Конечно, не убивал, — развел руками Арнольд и тяжело вздохнул. — Ее убила младшая сестренка. Но обвинили меня.

В конференц-зале присутствовали только трое: Армбрюстер, скорее напоминавший тень, чем вице-президента молодой, но преуспевающей компании; Коэн, еще более безликий вице-президент, и Гроссман, глава финансового отдела.

— О заседаниях надо предупреждать заранее, — распространялся Армбрюстер, когда Арнольд вошел в зал. — Иначе это против правил. И все равно никто не придет.

— Заседания не назначают без веской на то причины, — поучал Коэн. — Все уже по горло сыты Миллером и его грузоперевозками. Не понимаю, отчего Уоткинс не заткнет ему рот.

— Перевозка грузов — дополнительный доход, — радостно произнес Гроссман.

— И оставили бы его железнодорожникам. Кстати, Арнольд, а мы можем прогнать через трансмиттер железнодорожный состав?

— Конечно, — ответил Арнольд. — Если трансмиттер будет достаточно велик.

— Интересно. А что, если построить на железных дорогах, в стратегических местах по всей стране, такие трансмиттеры и сдавать их в аренду железнодорожникам. Они будут иметь прибыль с грузов, а мы — прибыль с них. Без всякого шума, без надобности строить склады, возиться с доставкой и так далее. А дорожники сэкономят уйму времени на грузах дальнего следования. Что скажете, Арнольд? Вы меня слушаете?

Арнольд вздрогнул.

— Извините, я прослушал. Размышлял над тем, не сойдет ли состав с рельсов, пройдя сквозь рамку. Если сойдет — будет плохо.

— Организуйте эксперимент и проверьте, — сказал Коэн.

— Почему бы вам не обсудить этот вопрос с боссом? Я не принимаю политических решений, а лишь выполняю распоряжения.

— Я обговорю это с Миллером. Да где же он, наконец? Я полагал, мы здесь ради него собрались!

— Но его нет в городе, — сообщил Гроссман. — Я только что говорил с его секретарем. Она не знает, когда он вернется.

— Великолепно. Собирает экстренное заседание, а потом сам же отсутствует по уважительной причине. Тогда какого рожна мы здесь торчим?

— Заседание по вопросу Миллера отменили еще утром, — сказал Гроссман. — Данное заседание назначил Уоткинс.

— Если уж он его назначил, так мог бы хоть почтить присутствием. Наверное, это опять по поводу исчезновений. Арнольд, что у нас нового по этому вопросу?

— А что вам сообщил босс?

— Он сказал, что мы полностью контролируем ситуацию.

— Значит, мы полностью контролируем ситуацию.

Коэн пронзил Арнольда испепеляющим взглядом. — Где этот парень? Ваш детектив?

— Не знаю.

— Я полагал, он отчитывается перед вами.

— Так оно и есть.

— Так почему же он не отчитывается? Я понимаю: компания, наконец-то, начала приносить прибыль, но это не повод швыряться деньгами направо и налево! Кстати, не удивлюсь, если за всем этим стоит кто-то из инженеров. В трансмиттерах не разбирается никто, кроме ваших людей, и мне странно, что для вас лично эти исчезновения являются такой уж загадкой. Нужно было нам самим нанять детектива, а не соглашаться на вашего дружка. Вот тогда бы мы наверняка узнали, кто из инженеров задумал шантажировать компанию!

— К вашему сведению, — сказал Арнольд, — если в компании и завелась крыса, это — один из членов совета директоров. Это мы уже выяснили. И не наверняка, а совершенно точно.

— Нонсенс, — елейным голосом произнес Гроссман, спеша задавить скандал в зародыше. — Зачем члену совета…

Тут он осекся: неслышно вошедший в зал Уоткинс занял место во главе стола. Выглядел он неимоверно уставшим; Арнольд даже подумал, что прошлой ночью старик, скорее всего, не сомкнул глаз. Прежде, чем начать, он на миг смежил веки и прижал ладонь ко лбу.

— Я хотел дождаться Харлоу, — сказал Уоткинс, — но он еще не освободился. Что здесь произошло?

— Ничего особенного, — ответил Гроссман. — Позвольте, я вас немного порадую отчетом о финансовом положении.

— Арнольд заявил, что за исчезновениями пассажиров стоит один из членов совета директоров, — сказал Коэн. — А я утверждаю, что необходимыми для этого знаниями обладают только инженеры.

Уоткинс повернулся к Арнольду:

— Значит, член совета, Тед?

— Это идея Даржека, — отвечал Арнольд. — Он сказал, что это совершенно точно. Мне бы промолчать, но Коэн здорово раззадорил меня. Подробности изложу позже.

— Буду ждать с нетерпением. Но сегодня меня не будет. Сколько у нас новых исчезновений?

— Ни одного.

— Ни одного? — изумленно переспросил Уоткинс. — Полагаешь, это — заслуга Даржека?

— Где бы он сейчас ни был, дело свое он знает туго.

— И Даржек указал нам — верно? — одного из членов совета директоров? Я высоко оценил способности этого молодого человека сразу, как увидел его, но, боюсь, все же недостаточно высоко. Потому что он, так уж вышло, абсолютно прав.

Собравшиеся воззрились на Уоткинса, но он не обратил на них никакого внимания.

— Он назвал имя, Тед?

— По-моему, он не успел выяснить, кто именно.

— Странно, что это вообще пришло ему в голову.

— Он сказал, что дня два назад его озарило, — сухо сказал Арнольд. — И принялся выяснять, кто же именно нас предает.

— Когда увидишь его, скажи… — Уоткинс помолчал. — Скажи, что в этом направлении работать нет надобности. Я знаю, кто это. Жаль, что кворум нынче невелик, но — так уж получилось. Чарли, над твоей бухгалтерией со вчерашнего дня сидят аудиторы.

Гроссман, собравшийся закурить, замер, не донеся до рта сигарету. Скомкав ее и бросив в пепельницу, он бледно улыбнулся.

— Так вот чем ты был занят…

— Они говорят, что на распутывание всех деталей потребуются недели, но уже сейчас уверены, что недостача потянет тысяч на сто, а то и много больше. У нас работает спец из окружной прокуратуры, и тебя ждут полицейские, чтобы взять под стражу. Человек из прокуратуры хотел бы с тобой побеседовать, но, если хочешь, имеешь право отказаться.

— Я… откажусь.

— В некотором роде, вина здесь — моя. Уделяй я больше внимания своим прямым обязанностям, менеджменту, и не отвлекайся на технологические проблемы, в которых все едино ни хрена не смыслю, этого бы не случилось. Но, Чарли, я же знаю тебя тридцать лет, и ты — последний, кого бы я…

Уоткинс осекся. Гроссман немного оправился от потрясения и заговорил высоким, пронзительным голосом, стараясь не встречаться с Уоткинсом взглядом:

— Я думал, что «УниТел» неминуемо разорится, и мне больно было видеть, как деньги пропадают зря… Говоришь, полицейские ждут?

Уоткинс кивнул. Гроссман медленно поднялся на ноги и пошел к выходу.

— Минутку! — окликнул его Арнольд. — Где Даржек?

— Даржек? Откуда мне знать? Я не видел его с тех пор, как он был нанят на прошлом заседании совета.

— Как вам удавалось устраивать эти исчезновения?

Гроссман озадаченно взглянул на Арнольда.

— Вы действительно полагаете, что я имею к этому отношение? — Он рассмеялся. — Тед, я всегда считал, что ты свое дело знаешь, но, похоже, инженер из тебя еще хреновее, чем из меня — финансист. Или так, или кто-то из нас рехнулся.

Он аккуратно открыл дверь и шагнул за порог. На обоих вице-президентов новость подействовала оглушающе. Ни один из них не проронил ни слова.

— Может быть, он хочет пойти на сделку с нами, — задумчиво протянул Уоткинс. — И скажет все, что знает, если мы не отдадим его под суд. По-моему, он что-то приберег на крайний случай.

— Если и так, вы с ним и торгуйтесь, — заявил Арнольд, — а я пойду работать.

В приемной мисс Шу остановила его, загородив путь дневной газетой.

— Я должна спросить тебя. Что ты об этом думаешь?

Невидящим взглядом Арнольд уставился на заголовок.

— О чем?

— Ты ничего не слышал? Да все только и твердят об этом с самого утра! Взрыв на Луне! Правительство заявило, что мы здесь ни при чем; русские только что ответили, что и они здесь ни при чем; и каждый обвиняет в этом взрыве всех остальных! Неизвестно, что и думать…

— Но там ведь есть и наши и русские. Неужели никому не пришло в голову спросить у них?

— О, взрыв был очень далеко от лунных станций! Взгляни: здесь, на последней странице, карта; вот тут помечено место взрыва. Казалось бы, ты, как ученый, должен интересоваться такими вещами!

Арнольд отстранил от себя ее руку, державшую газету.

— Я — всего лишь инженер, тупой, как пробка, да еще обремененный кучей проблем. Не лезьте ко мне со своими лунными взрывами. Если даже вся Луна разлетится вдребезги, мне плевать!

Глава 9

Даржек летел.

Полностью расслабившись, он приготовился завершить прыжок кувырком и встать на ноги, выхватив, если потребуется, пистолет. Приготовился он и к беседе с персоналом парижского терминала, если они с мисс Икс телепортируются именно туда.

Однако почти тут же стало ясно, что он — не в парижском терминале.

Он пролетел над головою мисс Икс, которая взирала на него, прижав руки к груди. Неподвижное лицо ее приобрело такое выражение, подобного которому Даржек не видел за всю свою богатую событиями практику. На миг его охватил восторг, вызванный полетом, но мозг был слишком занят, чтобы позволить себе наслаждаться им.

Даржек мягко столкнулся со стенкой, и его слегка отбросило назад; развернувшись, он приземлился на ноги и окинул взглядом помещение.

Внимание его немедленно привлек призрак, абсурдно высокий и тонкий, восседавший за огромным пультом возле рамки трансмиттера. В момент неожиданного вторжения Даржека он как раз поднимался с высокого табурета, и замер на полусогнутых ногах, держа одну руку на пульте, а другой отчаянно отмахиваясь, словно бы гоня Даржека прочь.

Секунду или две Даржек рассматривал гигантскую лысину, широкое, круглое лицо и нелепое, сплошь из бинтов, одеяние, и тут внезапное движение мисс Икс заставило его рефлекторно выхватить пистолет.

Однако он опоздал. Прежде чем рука его легла на рукоять, в глазах разом потемнело…

Постепенно придя в чувство, он обнаружил, что полностью парализован. Все тело болезненно покалывало. Ощущение было странным, и при этом — знакомым, точно полузабытый, кошмарный сон. Он яростно рванулся — раз, другой, закричал, зовя на помощь, но, в конце концов, сдался, не шевельнув и пальцем и не издав ни звука. Тело покрылось крупными каплями пота.

Не удалось даже открыть глаз. Голова странно, непривычно кружилась. Быть может, он заодно лишился и слуха? Пожалуй, нет: комната была переполнена голосами — невозможно далеким, нескончаемым бульканьем и шипеньем, которые, однако, были очень похожи на речь.

В сознании один за другим начали всплывать обычные детские вопросы, и Даржек с неудовольствием понял, что совершенно не представляет себе, где он, и что с ним случилось. В конце концов он спросил себя: «Кто я?» — и, получив ответ: «Ян Даржек», почувствовал себя значительно лучше.

Совсем рядом послышались мягкие шаги. На лоб легла холодная, шершавая, словно наждак, ладонь. Чья-то рука на миг приподняла его голову и тут же отпустила. Странное, знакомое покалывание сместилось к конечностям, и он обнаружил, что может слегка шевелить пальцами ног.

Лба его снова коснулась та же рука, снова послышались шаги, теперь — удаляющиеся. Беседа вдали возобновилась.

«Она стреляла в меня!» — неожиданно воскликнуло сознание Даржека. «Мисс Икс стреляла в меня из…»

Да, у нее было что-то в руке, но он даже не понял, что это — оружие.

Память услужливо отбросила его в недавнее прошлое. Вот он лежит на тротуаре, возле входа в здание, где находится его контора, смотрит в лицо склонившегося над ним патрульного… и чувствует странное покалывание в руках и ногах.

«Вот, значит, что это было, — подумал он. — То же самое, что и в ту ночь, только доза больше. Неудивительно, что на моей голове не нашли даже шишки!»

Впрочем, действие этого странного оружия проходило на глазах. Боль почти утихла, пальцы на ногах шевелились все увереннее. Можно было бы открыть глаза и осмотреться, но Даржек решил воздержаться от движений, которые могли бы привлечь внимание. Слишком хорошо помнилась ему с прошлого раза слабость, неспособность устоять на ногах без посторонней помощи. Уж лучше он сделает вид, что еще не пришел в себя, и подождет, пока к нему вернутся силы, чтобы, в случае чего, быть в состоянии сопротивляться.

Он вспомнил, как выглядела комната, в которую он столь неожиданно ворвался. Формой она напоминала огромный цилиндр, лежащий на боку, только пол был ровным. Стены были молочно-белыми и, вроде бы, излучали свет. Поначалу это показалось Даржеку несообразным, однако ламп в комнате не было, и тем не менее она оказалась ярко освещена мягким, белым светом, исходившим от стен и потолка.

В одном конце комнаты находилась рамка трансмиттера, а рядом с ней — пульт управления. Вдоль обеих стен тянулись полки — возможно, для сна и отдыха, поскольку на многих лежали предметы, очень похожие на спальные мешки. Возле пульта из стены выпирала некая блестящая, изогнутая, металлическая поверхность, тянувшаяся от пола до потолка. Мебели, кроме единственного табурета, в комнате не было.

И он — парил! Об этом Даржек размышлял довольно долго, не решаясь взглянуть в лицо очевидным фактам. Он парил в воздухе, значит, в комнате не действовало земное притяжение. Но ведь он, долетев до стены, приземлился на пол; выходит, какое-то притяжение там все же было. Или тут просто сыграло роль сочетание ускорения, инерции и чего-нибудь еще? Сюда бы Теда Арнольда с его знанием физики…

Что ж, поскольку его специальность — люди, что можно сказать о том… том существе, за пультом? Только то, что оно, как и помещение, не укладывается ни в какие логические рамки…

Продолжая прислушиваться к голосам, Даржек решил, что собеседники, судя по интонациям, о чем-то спорят. Некоторое время он пытался отсортировать голоса, классифицировать их и прикинуть, сколько в комнате народу. Он успел с уверенностью насчитать четыре разных голоса, но тут кто-то заговорил совсем рядом, и лба его снова коснулась холодная, шершавая ладонь. Даржек едва удержался от того, чтобы не отдернуть голову.

— Ты можешь встать, — прозвучало над ним по-английски. — Мы знаем, что ты пришел в себя.

Но Даржек продолжал делать вид, что до сих пор не очнулся. Спор возобновился, сделался громче. К четырем голосам присоединился пятый. Чьи-то руки подняли Даржека, посадили и удерживали в сидячем положении. Ему удалось не дрогнуть ни единым мускулом, но в то же время коснуться бицепсом наплечной кобуры. Пистолет оказался на месте. А если его вынули, разрядили и сунули обратно?

Тщательно взвесив свои шансы, Даржек отказался от идеи вскочить на ноги и выхватить пистолет. Спина его останется неприкрытой и уязвимой секунду или даже две, а против пятерых ему никак не выстоять, даже если удастся занять выгодную позицию.

Составив подобие плана действий, он открыл глаза и сделал вид, что с трудом, пересиливая головокружение, поднимается на колени.

Спор тут же стих. Пятеро, стоявшие неподалеку, внимательно смотрели на Даржека, стараясь не встречаться с ним взглядами. Даржек спокойно осмотрел каждого.

Мисс Икс еще не успела переодеться. Мадам Зет также была здесь, в одном из своих обличий. С ними были странного вида мужчина — вернее, симпатичный парнишка лет девятнадцати-двадцати, и двое странных существ.

Поначалу Даржеку оказалось трудно сопоставить их внешность с тем призраком, что сидел за пультом. Тот был непомерно высок при несуразной для такого роста худобе. Остальные — высоки и нереально широки. И, только поднявшись на ноги, он понял, что широкими они кажутся лишь в анфас. Если же посмотреть сбоку… Впрочем, как ни посмотри, в любом случае существа больше всего напоминали отражения в кривых зеркалах.

Даржек смотрел на них, не отрываясь. Казалось, перед ним — нечто, специально созданное для того, чтобы населять кошмарные сны. Черты лиц их были пугающе глубокими, точно вдавленными; широко расставленные глаза, единственная, зияющая ноздря, складчатый, точно устроенный так, чтобы открываться внутрь, рот — все это словно бы являлось порождением расшалившейся фантазии пьяного художника. Ни ушей, ни волос, ни бровей с ресницами, ни намека на веки. Шеи — точно тонкие трубки. Кожа, там, где она была видна, — дряблая, призрачно-голубая. Одежда напоминала бесконечные ленты бинтов, обвивавших руки, ноги и туловище, начиная от горла. Руки…

Уродство этих существ завораживало. С трудом оторвав от них взгляд, Даржек шагнул вперед, снова взглянул на них. Руки — четырехпалые, пальцы — тонкие, лишенные ногтей, почти прозрачные…

Он сделал еще шаг и пошатнулся. Мисс Икс поспешила поддержать его, но он стряхнул ее руку, медленно пересек комнату, потопал ногами, будто восстанавливая кровообращение, растер руки, наклонился, растер икры. Никто и не думал его удерживать. Тогда Даржек медленно подошел к рамке трансмиттера — и резко развернулся, выхватив из кобуры пистолет.

— Руки за голову! — рявкнул он.

Некоторое время пятеро противников непонимающе смотрели на оружие. Затем мужчина медленно поднял руки. Мадам Зет последовала его примеру. Прочие даже не шевельнулись. Одно из существ что-то сказало, мисс Икс ответила.

— Говорить по-английски! — приказал Даржек.

— Она всего лишь спросила, является ли это оружием, — объяснила мисс Икс.

— Она? — потрясенно переспросил Даржек.

— Можете считать, она…

Рука мисс Икс скользнула в складки одежды. Даржек хладнокровно выстрелил ей в плечо. Звук выстрела эхом заметался от стены к стене; в ушах зазвенело.

— Теперь вы соблаговолите поднять руки? — спросил он.

— Варвар, — спокойно, всего лишь констатируя факт, сказала мисс Икс, поднимая руки.

Существа последовали ее примеру. Если даже мисс Икс и было больно, то внешне это никак не проявилось. Даржек обвел взглядом лица противников, ожидая увидеть в них страх, злобу, возможно — отвращение, но не увидел ничего подобного. Они продолжали спокойно смотреть в его сторону, но даже теперь, издали, старались не встречаться с ним взглядами.

— И я о вас — схожего мнения, — ответил он. — Вероятно, вашу рану следует обработать. Есть здесь какая-нибудь аптечка?

Тут рану мисс Икс заметило одно из существ. Оно — или она? — склонившись, осмотрело простреленное плечо, одним прыжком метнулось в противоположный угол комнаты, и после легкого прикосновения выгнутая металлическая стена подернулась рябью и распахнулась.

Даржек задумался, но подходящего сравнения не нашел: сплошная металлическая поверхность просто разошлась в стороны, существо ринулось в открывшийся проем и тут же вернулось, сомкнув за собой стену. Даржек внимательно следил за каждым его движением. Придерживая локоть мисс Икс, оно вытерло кровь с ее плеча свободной рукой, затем спокойно повернулось лицом к Даржеку и подняло руки.

Не сводя глаз с противника, Даржек сделал несколько шагов назад и сел на табурет возле пульта. Отсюда он мог держать под наблюдением всех пятерых, а также контролировать трансмиттер. Пора было думать дальше, и чем скорее, тем лучше.

Однако то, что ему довелось здесь увидеть, спутало бы мысли любому человеку в здравом уме. Стреляя, он намеревался всего лишь прострелить мышцу, однако времени целиться не было, рука мисс Икс находилась в движении, и пуля угодила точно в плечевой сустав. При этом она, против всех ожиданий, сплющилась, и проделала в плече ужасную сквозную дыру.

Но, при всем при том, она явно не задела кость, и рана не кровоточила.

Более того: после «лечебной процедуры», которую он только что наблюдал, рана немедленно затянулась; лишь кожа (судя по всему, исключительно толстая и прочная) осталась разорванной.

Впрочем, думать сейчас следовало не об этом.

— Ладно, — наконец выдавил из себя Даржек. — Пусть кто-нибудь из вас объяснит мне, что здесь происходит.

Ответа не последовало.

— Вы. — Он ткнул пальцем в мисс Икс. — Где мы находимся?

Молчание.

— Кто вы?

Молчание.

Очевидно, полного контроля над ситуацией не достичь, пока эти пятеро не будут подчинены ему и физически и психологически…

Даржек быстро взглянул на пульт.

— Интересно, — сказал он, — куда нужно выстрелить, чтобы наверняка уничтожить это устройство?

Да, Тед Арнольд, несомненно, отдал бы половину зубов, чтобы только взглянуть на этот пульт! Прибор явно управлялся конусами из нанизанных на общую ось дисков разного диаметра, разноцветных, с множеством мелких отверстий. Видимо, вставляя в отверстия нечто наподобие ключа с нужным количеством штифтов, расположенных в нужном порядке, диски можно было поворачивать либо все вместе, либо поодиночке. Большего Даржек не мог понять.

Мисс Икс шагнула вперед.

— Мы находимся на вашей Луне. Если вы повредите наши приборы, то никогда не сможете вернуться на Землю.

— А вы? — улыбнулся Даржек. — Окажетесь отрезаны от источника печеночного экстракта?

— Не понимаю.

— Вы разве не принимаете чего-либо от малокровия? А надо бы. Вы — первая на моей памяти, у кого из раны не течет кровь.

Он вгляделся в лица каждого, и их тупое спокойствие привело его в ярость. Угроза вывести из строя пульт вызвала словесный протест, но — никакой эмоциональной реакции. Это ведь — даже не равнодушие. Абсолютная пустота…

Нужно продолжать говорить. Нужно нащупать путь к ним, заставить открыться.

— Вы верите в вещие сны? — спросил Даржек. — Не так давно мне приснилось, что я — на Луне и смотрю вниз, на Землю. В то время это меня лишь позабавило, но вот — поди ж ты. Как бы это мне, в самом деле, взглянуть на Землю?

Ответа он, впрочем, и не ожидал. Нелюди, подумал он, снова вглядываясь в их лица. Или — не-человеки…

— Откуда вы? — спросил он. — С Марса? С Венеры? Или откуда-нибудь, — он взмахнул рукой, — из-за пределов Солнечной системы? Вот вы назвали меня варваром. Да, по вашим стандартам я, может быть, глуп, как пробка, однако прекрасно обучен складывать из отдельных фактов общую картину. Родословные древа двоих из вас явно не принадлежат к известной земной флоре. Путем дедукции, то же можно заключить и о троих остальных, несмотря на их дьявольскую способность перевоплощаться в людей. Не желаете ли побеседовать об этом? — Он взглянул в глаза мисс Икс; та тут же отвернулась. — Тогда — вот что. Если действия, предпринятые мной в порядке самообороны, есть варварство, то как вы, скажите пожалуйста, назовете свои собственные действия? Вы причинили «Универсальной Телепортационной Компании» ущерб, составляющий тысячи долларов; вы пытались задержать технологическое развитие цивилизации, не причинившей вам ни малейшего вреда; вы жестоко и непоправимо травмировали нескольких техников «УниТел»; вы…

На сей раз ему удалось добиться некоей реакции, однако особых выгод это не принесло. Противники тут же начали оживленную беседу, но Даржек не мог понять, разозлены ли они, раскаиваются или, наоборот, веселятся. Лица их все так же не выражали ровным счетом ничего.

Наконец юноша перешел на английский:

— Ни единому из тех людей не были нанесены серьезные травмы!

— Двоим техникам осколки стекла попали в глаза, — возразил Даржек. — Один из них, возможно, лишится зрения. Вы не считаете это серьезными травмами?

— Нам очень жаль. Мы заслужили суровое взыскание.

— О чем именно вы сожалеете? О нанесенных травмах или же о грядущем взыскании? — Ответа не последовало. — Учитывая весь вред, причиненный вами людям и их имуществу, я хотел бы знать, что вы понимаете под «варварством»?

— Возможно, слово было выбрано неудачно, — сказал юноша.

— Все прочие ваши слова, на мой взгляд, подобраны тщательно, а ваши произношение и грамматика — безупречны. Где вы учились английскому?

Ответа вновь не последовало.

Даржек начал злиться на самого себя. Словесный турнир не привел ни к чему удовлетворительному; держать их на мушке бесконечно он не в состоянии. Даже если их связать, как знать, как скоро сюда заявятся спасатели с Земли? В конце концов, он не может вечно обходиться без сна…

Он снова повернулся к пульту и потрогал разноцветные диски. Диски не двигались.

— Жаль, что не прихватил с собой инструментов, — сказал он. — Например, молотка и ломика…

Соскользнув с табурета, он обошел пульт и осмотрел его с обратной стороны. Корпус, около фута в толщину, был сделан из некоего неметаллического вещества; углы скруглены, швов и отверстий — нет… Даржек пощупал заднюю стенку пульта, постучал по ней, погладил ладонью угол. Задняя стенка внезапно разошлась до самого основания, словно отворив дверь в мир мечты инженера-электронщика. Внутри оказалась паутина из тончайших, прозрачных, разноцветных нитей.

— Ничего себе, — протянул Даржек. — Какой-нибудь разумный паук умер бы от зависти…

Отказавшись от мгновенно возникшей мысли ткнуть в паутину стволом пистолета, он поднял ногу, снял ботинок и ударил каблуком в самую гущу переплетенных нитей. Нити оказались на удивление хрупкими. Осколки брызнули во все стороны; из пульта посыпались искры, повалил дым.

Одно из существ двинулось было к Даржеку, но он отогнал его, повелительно махнув пистолетом, и ударил еще раз — с тем же разрушительным результатом.

Существо быстро залопотало на своем непонятном языке.

— Говорить только по-английски! — приказал Даржек.

— Она не знает английского, — сказала мисс Икс. — Она говорит, что на ремонт потребуется несколько часов.

— Что меня абсолютно не удивляет, — заметил Даржек, удовлетворенно разглядывая развороченный пульт. — Я бы сказал, что эту штуку проще заменить новой. Странно, что к ней не ведет ни единого провода. Наверное, управляется она по радио и питание получает похожим образом. Где источник питания? Солнечные батареи?

— Можно нам опустить руки? — спросил юноша. — Держать их постоянно поднятыми — довольно утомительно.

— Пока я не закончил разговор, придется потерпеть. И нелишне вам запомнить, что у меня аллергия на резкие движения, а стреляю я одинаково метко с обеих рук. Возможно, вот эти набалдашники, снизу, имеют отношение к питанию?

На стене за рамкой трансмиттера обнаружились восемь одинаковых кристаллов. Даржек ткнул в стену пальцем, постучал по ней, пнул ногой и, наконец, прислонился к ней плечом.

— Где-то здесь наверняка есть дверь, — сказал он.

Дверь отворилась так резко, что он едва не упал. Отшатнувшись, чтобы сохранить равновесие, он заглянул в проем. Комната за дверью выглядела совершенно фантастически: в центре ее находился темный, массивный цилиндр, окруженный хитросплетением толстых, крестообразного сечения, кристаллов. Цилиндр напомнил Даржеку паука среди паутины.

— Ага! — победно воскликнул Даржек. — Энергетическая станция!

Пинком отломив длинный кусок кристалла в руку толщиной, он отшвырнул его в сторону. За ним — другой, третий… Последний ударился о стену сильнее, чем прочие, подпрыгнул, перевернулся — и взорвался. Вспышка, грохот, волна испепеляющего жара… Даржека швырнуло через комнату, к ногам пришельцев, где он, осыпаемый мельчайшими осколками разрушенной взрывом стены, рухнул на пол, корчась от невыносимой боли.

Глава 10

В субботу утром Джин Моррис и Эд Ракс явились в кабинет Арнольда с видом триумфаторов. Перрин, которому пришлось прервать мрачное описание полного краха его собственного расследования, ретировался на софу, и Ракс торжественно выложил на стол целый ряд фотоснимков.

— Вот мисс Икс, телепортируется из Нью-Йорка в Брюссель утром в четверг, — сказал он. — Через сорок семь минут она исчезает — якобы по пути из Брюсселя в Рим. А вот — она же, еще через час, снова едет из Нью-Йорка в Брюссель, в другом наряде. После этого мы в Брюсселе ее засекли. А вот мадам Зет, в двух разных обличьях, также едет из Нью-Йорка в Брюссель. В среду…

— Минутку, — прервал его Арнольд. — Мисс Икс исчезает из Брюсселя, а через час она — снова в Нью-Йорке?

— Верно. Как и мадам Зет, час и двадцать минут спустя.

— Зачем же им было возвращаться в Нью-Йорк?

— Переодеться, — ответил Ракс. — Мадам Зет меняет маскировку медленнее, чем мисс Икс… Снимки за среду не менее интересны. За два дня мы пронаблюдали либо сфотографировали восемь исчезновений, и пять из них с первой попытки не удались. Одно не удалось даже и со второй попытки.

— Что все это значит? — спросил Арнольд, глядя на Джин Моррис.

— Это значит, что Даржек был прав. Трюк их работает не со стопроцентной надежностью. И даже не с пятидесятипроцентной.

— Значит, эти женщины пять раз телепортировались нормально, возвращались… в Нью-Йорк…

— Либо в Нью-Йорк, либо в Брюссель.

— …возвращались в отправную точку, еще раз покупали билеты в том же направлении, и в ходе второй телепортации исчезали?

— В одном случае «холостых ездок» было даже две. Дважды ей пришлось вернуться, и только на третий раз она исчезла. Выходит, на восемь успешных попыток — шесть накладок.

— На самом-то деле, выходит восемь успешных из четырнадцати, то есть, более пятидесяти процентов. Но это — только если допустить, что «холостые» рейсы также были попытками организовать исчезновение. А такого допущения мы сделать не можем…

— Почему? — запальчиво возразил Ракс.

— …только в рамках рабочей гипотезы, которая может помочь нам, а может — нет.

— А у вас есть лучшее объяснение?

Арнольд покачал головой.

— Даржек сказал, что это важно. Пока что я не понимаю, почему, однако посоображаю над этим. Вы замечательно поработали; надеюсь, что не впустую… Что-нибудь еще?

— Ничего особенного, — ответил Ракс. — Я прекратил слежку за членами совета директоров. Если хотите, могу представить отчет, но в нем нет совершенно ничего интересного. Жизнь у них — скучнее не бывает. Даже о Гроссмане нет документальных подтверждений, что именно он продавал вас. Фотоснимки вам нужны?

— Пока оставьте себе. Мне потребуется ваш письменный отчет, с приложением снимков и всей прочей информации, относящейся к делу. Когда будет готово, поднимитесь в кабинет Уоткинса, отдайте ему лично в руки, чтобы запер в свой сейф. Копий не делайте, черновиков не оставляйте. У вас там машинка есть? Возьмите мою, я ею все равно не пользуюсь.

— Ясно. Ну, а потом — что? Будем сидеть и ждать нового исчезновения?

— Нет, — сказал Арнольд. — Когда закончите, займетесь поисками Даржека.

— Шутите? Если бы я хоть представление имел, откуда начать, уже давно занимался бы его поисками!

— Я уже обсудил это с Уоткинсом. Он также считает, что мы не сможем решить данную проблему, пока не выясним, что случилось с Даржеком. Он позаботится о том, чтобы у вас были деньги и все, что только потребуется. Поговорите с ним, когда будете сдавать отчет, и принимайтесь за дело.

— Очень любезно с вашей стороны, — сердито сказала Джин Моррис. — Судьба Яна вам безразлична, но все же вы оплатите его поиски, так как, не отыскав его, не узнаете, кто и как вредит «УниТел».

— Отчего это вы думаете, что нам безразлична его судьба?

— Оттого, что не слишком-то вы обеспокоены.

— Слезу пускать я предпочитаю в одиночестве, — проворчал Арнольд. — И будьте добры не смотреть на меня так, словно вот-вот прихлопнете. Я Даржека в беде не оставлю.

— Ладно, — улыбнулась Джин. — В конце концов, в своем исчезновении он сам виноват. А начинать поиски лучше всего с Брюсселя; как вы думаете? Надо бы раздобыть план Брюсселя.

— По-моему, полезнее будет глобус, — сказал Эд Ракс, снимая со стола Арнольда пишущую машинку.

Джин поспешила открыть перед ним дверь, еще раз одарила Арнольда улыбкой и исчезла.

— Симпатичная девушка, — сказал Перрин.

— На чем мы с тобой остановились? — спросил Арнольд.

— Откуда же мне знать. Нельзя человеку подсовывать под нос такую красотку и после этого требовать, чтобы он продолжал работать! Впрочем, я как раз думал о том, что проделал уж не знаю, сколько рейсов, и до открытия компании и после, однако ни разу никуда не исчез. Попробуй логически продолжить эту мысль, и сам посмотришь, что получится.

— А ведь это — идея, — задумчиво сказал Арнольд.

— Что именно?

— Применить логику. Забудем про все научные теории, про всю инженерию, подойдем с точки зрения здравого смысла. Вот мы говорим об исчезновениях, однако прекрасно знаем, что на самом-то деле эти дамочки никуда не исчезли. Они просто перемещались не туда, куда мы ожидали. Первым делом возникает вопрос: куда?

— Это и есть твои представления о логике и здравом смысле?

— Будь у нас на двоих хоть унция мозгов, мы бы додумались до этого после первого же раза! Сформулируем вопрос иначе. Они входят в трансмиттер. Где они из него выходят?

Перрин продолжал тупо взирать на Арнольда.

— Ну? Откуда они, черт побери, выходят?! — заорал Арнольд.

— Из трансмиттера, работающего на прием. Но, послушай…

— Именно! Уже лучше. Мы знаем, что выходят они не из одного из наших трансмиттеров. Куда нас дальше ведет логика?

— Прямо туда, где я находился в начале твоих логических рассуждений. К тому, что они должны были прибыть на место, но не прибывали.

Арнольд раздраженно треснул кулаком по столу.

— Вот в этом заколдованном кругу мы и вращались с самого начала! И никак не могли решиться сделать еще один логический шаг. Гляди. Они входят в трансмиттер. Они должны выйти из трансмиттера, работающего на прием. Но из наших трансмиттеров-приемников они не выходят. Ну? Каков следующий шаг?

— Ты хочешь сказать, что они выходят из чьих-то еще приемников?

— Точно! Выглядит невероятным, но все прочие объяснения — просто невозможны.

— Но ведь трансмиттеров больше ни у кого нет!

— Продолжай.

— Не понимаю.

— Продолжай думать, — сказал Арнольд, — и сам удивишься, к чему приведет логика. Больше трансмиттеров ни у кого нет. Таким образом, пропавшие пассажирки не могли выйти из не принадлежащего нам трансмиттера. И, поскольку нам известно, что из наших трансмиттеров они не выходили, их просто никогда не существовало. Но я предпочитаю размышлять следующим образом. Пропавшие пассажиры должны были выйти из чьего либо еще трансмиттера-приемника. Значит, трансмиттеры есть не только у нас.

— А у кого же еще? — поинтересовался Перрин.

— В данный момент меня интересует не столько это, сколько то, где они эти трансмиттеры взяли. Чтобы сконструировать трансмиттер, основываясь на наших патентах, нужен гораздо более башковитый инженер, чем я. Потому что других объяснений — только одно…

— Кто-то из ребят нас продал, — подытожил Перрин. — Но я в это не верю.

— Я тоже. Ты ведь слышал о Гроссмане?

— Еще как. Во всех утренних газетах напечатано, что он спер четверть миллиона.

— А не спер ли он чего-нибудь еще? Или не одолжил у нас чертежей на время, достаточное, чтобы их переснять? Слишком уж многим влиятельным бизнесменам наше существование — поперек горла. И за копию чертежей они не пожалели бы еще четверти миллиона…

— Значит, логика твоя говорит, что кто-то купил чертежи, построил трансмитер и организовал эти исчезновения, возможно, в надежде напугать нас настолько, чтобы мы свернули деятельность. А затем Даржек свалился им на головы и вывел их трансмиттер из строя.

— Наверное.

— Именно к этому ведет следующий логический шаг. Иначе — почему еще исчезновения могли так внезапно прекратиться? Даржек уничтожил их трансмиттер, а они, скорее всего, уничтожили Даржека…

Арнольд нахмурился.

— Я всегда считал, что Даржек неистребим.

— Надеюсь, что ты прав. Надеюсь, он ошивается где-то там, неподалеку, и разбивает очередной вражеский трансмиттер. В противном случае исчезновения возобновятся, как только они построят еще один…

— Провести бы эксперимент, — сказал Арнольд. — Настроить передатчик на два приемника сразу и посмотреть, что получится.

Перрин поднял брови.

— Два приемника?!

— Это — следующий логический шаг, — сухо ответил Арнольд. — Именно так и должен работать этот трюк. Они настраивают свой подпольный приемник на наш коммерческий передатчик. Тогда шансы того, что пассажир телепортируется именно в их приемник, что характерно, составят пятьдесят на пятьдесят. Это объясняет те «холостые» рейсы, которые выявил Ракс. Возьми в помощь пару ребят и проделай тысячу тестов. А я пойду к боссу и попрошу пожестче надавить на Гроссмана. Тогда, может, мы выясним, кому он продал наши чертежи.

В канцелярии, по случаю субботы, не оказалось никого, кроме мисс Шу, преданно стерегшей дверь в кабинет Уоткинса.

— Тебя тут какой-то человек разыскивал, — сказала она, увидев Арнольда. — Нашел?

— Не думаю. Что за человек?

— Газетчик. Некто мистер Уокер. Думаю, тебя он искал лишь для виду, а истинная цель его маневров — просочиться к Старику. Я отправила его к тебе в кабинет.

— Роскошно! Перрин снова пошлет его сюда, и, при определенном везении, он не отыщет меня никогда. Босс свободен?

— Для тебя — как обычно. Входи.

Через три минуты Арнольд оказался единственным очевидцем редчайшего и совершенно неожиданного события: Томас Дж. Уоткинс-третий вышел из себя. Схватив со стола диктофон, он шваркнул его об пол, дважды ударил каблуком и пинком отшвырнул в угол. После этого его немедленно обуяло раскаяние. Опустившись в кресло, Уоткинс спрятал лицо в ладонях.

— Прости, — сказал он. — Не стоило этого делать… Ну, кражу денег я еще могу понять. Теоретически, любой человек, при соответствующих условиях, может пойти на воровство. Но продавать коммерческие секреты конкурентам — подлость совершенно другого уровня. Ты уверен, что это Гроссман?

— Уверен я только в том, что это было сделано. Но сделать это мог и любой другой из нескольких сотен человек. Гроссмана я подозреваю потому, что он, в силу положения, имел для этого все возможности и пока является, насколько мне известно, единственным пойманным за руку вором.

— Однако он утверждает, что о Даржеке ему ничего не известно. Предложил даже пройти проверку на детекторе лжи. Допустим, я попрошу окружного прокурора устроить ему такую проверку, и включу в нее несколько вопросов о «тех, других»…

— Хорошо бы, — сказал Арнольд. — Вреда от этого, во всяком случае, не будет.

— Так. Теперь — твой эксперимент. Чем он нам поможет?

— Только подтвердит то, что нам уже известно. Однако, думаю, что позже смогу придумать штуковинку, которая предотвратит подобное вмешательство извне.

— Надеюсь, что сможешь, Тед, однако проблемы все это не решит. Поскольку те, кто устроил все это, способны будут изобрести и предпринять какую-нибудь новую пакость. Проблема будет решена лишь тогда, когда мы выясним, кто стоит за всем этим, и отобьем у них охоту пакостить.

— Это может знать Гроссман, — сказал Арнольд.

— Я позабочусь, чтобы его расспросили и об этом, — мрачно ответил Уоткинс.

Рон Уокер торчал в приемной, фамильярно опершись на угол стола мисс Шу.

— А вот и Наш Любимый Ученый, — провозгласил он, протягивая руку. — Вложи персты в длань Нашу, Наш Любимый Ученый!

Арнольд отпихнул его руку:

— Если пришел клянчить в долг, рекомендую ломбард «Винни-Пух и День Забот». Прямо напротив конторы Даржека.

— Кстати о Даржеке…

— Совершенно некстати. Что тебе нужно?

— Достоверная информация. Интервью. Проще выражаясь, сюжет!

— Нет у меня для тебя сюжетов.

— А вот и есть!

— Это о чем же?

Уокер выгнул бровь и умоляюще обратился к мисс Шу:

— Многие годы я ращу, пестую своего собственного Любимого Ученого. И вот настало время, когда он мог бы мне пригодиться. И что же? Он корчит из себя святую невинность! Он спрашивает: «О чем?» Мир кипит, мир требует информации о взрыве на Луне, а ученые прячутся по норам!

— Да не знаю я ничего о Луне. Шел бы ты к астрономам!

— Астрономы уже сговорились воздержаться от комментариев.

— Хорошая мысль, — одобрил Арнольд. — Вот бы и репортеры последовали их примеру…

— Но это новости! А профессия обязывает нас держать читателей в курсе событий. Ответь на несколько элементарных вопросов, больше мне ничего не нужно!

— Если после этого оставишь меня в покое, валяй, спрашивай.

— Какова причина взрыва?

— Это, по-твоему, простой вопрос? Откуда мне знать? Я даже газетных статей о взрыве не читал, не говоря о научных отчетах.

Раздраженно отвернувшись от Уокера, Арнольд направился к двери. Уокер схватил его за рукав.

— Ну, смилуйся же надо мной! Скажи: на Луне есть вулканы?

— Не знаю. Если Луне приспичило иметь вулканы, я не возражаю. А что, этот взрыв был извержением вулкана?

— Вначале все решили, что это ядерный взрыв. Но русское правительство заявило, что это не так, и наше — тоже, а потом и астрономы с этим согласились. И прежде, чем они соизволили сообразить, что они по этому поводу думают, какой-то тип, астроном-любитель из Египта, случайно этот взрыв видевший, заявил, что было очень похоже на извержение вулкана. Астрономы немедленно смолкли. Официально объявили лишь, что взорвалось — как бишь его? — «вещество, по-видимому, прежде неизвестное».

— Ничем не могу тебе помочь, — сказал Арнольд. — Мне не знакомы никакие «вещества, по-видимому, прежде неизвестные». А почему персонал лунных баз не пошлет кого-нибудь взглянуть?

— Слишком далеко. Ближайшая база — наш «Нью фронтир Сити», и от нее до точки взрыва — больше семисот миль. А местность там пересеченная, и для подобных наземных поездок у них просто нет транспорта. А если б и был, на дорогу потребовался бы не один месяц.

— Есть дельное предложение, — сказал Арнольд. — Возьми интервью у мисс Шу. Такая симпатичная и умная девушка наверняка знает о Луне все.

Ему удалось закрыть за собой дверь как раз вовремя, чтобы уберечь голову от метко брошенного мисс Шу пресс-папье.

Вернувшись в свой кабинет, Арнольд застал эксперимент в самом разгаре.

— Грубо говоря, действительно пятьдесят на пятьдесят, — сообщил Перрин. — Точнее: восемьдесят семь на сто четыре… На сто пять, — поправился он, увидев, как порядком измотанный механик вышел из трансмиттера-приемника и отметил результат в соответствующей колонке на доске. — Вначале «перехватчик» опережал, но теперь начал сдавать. Мы его выключаем после каждой ездки: им это наверняка приходится делать, чтобы не подхватить вместо своих людей ничего не подозревающих пассажиров.

— Хорошая мысль, — подтвердил Арнольд.

— И здесь возник интересный вопрос. У них должны быть достаточно надежные средства связи, чтобы подключаться к линии именно в тот момент, когда через трансмиттер проходят их люди, и сразу после операции — выключаться. На условленное время они ведь полагаться не могут, потому что никто не в силах точно предсказать момент, когда определенный пассажир подойдет к турникету. Как думаешь, возможен такой маленький, портативный передатчик?

— Почему бы нет… Но он должен быть очень маленьким, ведь никто ничего подобного не заметил.

— А это означает, что мощность у него невелика… Выходит, Даржека нужно искать где-то в окрестностях брюссельского терминала.

— Предложу это Эду Раксу. Хотя — до чего-либо подобного он наверняка додумался и сам.

— В четверг искать надо было, — угрюмо сказал Перрин. — А сейчас…

— Знаю. Сейчас он может быть где угодно.

Глава 11

Следующее, что Даржек смог ощутить и осознать, была мягкая трубка, осторожно, но твердо вставленная в его рот. На некоторое время он ограничился тем, что с неудовольствием исследовал ее странно зазубренный конец языком и раз или два попытался отдернуть голову и выплюнуть трубку.

Затем ему сделалось ясным, что трубка означает пищу или питье. Ради проверки он пососал ее — и тут же выплюнул клейкую жидкость, хлынувшую в рот. Жидкость оказалась едва теплой, обжигающе кислой на вкус — настолько, что из глаз брызнули слезы. Слабый запах, издаваемый ею, больше подходил топливной добавке, чем веществу, предназначенному в пищу человеку.

Трубка снова поползла в рот, но он отпихнул ее, изо всех сил стиснув зубы. Пробудившееся сознание придало сил; он попытался вскочить, открыть глаза — и тут же в отчаянии принялся ощупывать голову. На глаза его была наложена тугая повязка. И голова, и руки, и, насколько он мог судить, все туловище были обмотаны многими ярдами мягкой, эластичной марли.

Даржек прекратил попытки подняться. В рот снова уперлась трубка; на этот раз он принял ее и глотнул, сколько смог.

— Апельсинового сока это не заменит никогда, — пробормотал он сквозь бинты. — Где мы?

— В капсуле снабжения, — ответил чей-то голос.

— Та-ак, — потянул Даржек. — В той комнате находились двое тех существ, мисс Икс, мадам Зет и молодой человек — то есть, вы. И — что же? Все пятеро — в полном порядке?

— О, да. Все мы — в полном порядке.

— Капсула снабжения… — Даржек помедлил, оценивая информацию. — То есть, та металлическая штука в углу, откуда оно… она достала лекарство, когда я стрелял в мисс Икс?

— Мисс Икс? Не совсем вас понимаю… Да, это и была капсула снабжения.

— По-видимому, при взрыве пострадали мои глаза.

— Не думаю. Ваши веки были сильно обожжены — вероятно, вы успели закрыть глаза. Обожжена также голова, плечи, кисти рук, часть туловища. И еще нам пришлось остричь то, что оставалось от ваших волос, но все это очень скоро будет восстановлено — за исключением, быть может, волос. Нам неизвестно, сколько времени им требуется, чтобы восстановиться. Такой проблемы прежде не возникало, поэтому никакими данными мы не располагаем.

— Боюсь, времени потребуется много, — сказал Даржек. — Хотя мне раньше тоже не приходилось задаваться такими вопросами.

— Я часто думал о том, не доставляет ли сей злосчастный рудимент сопутствующих неудобств…

— Ваш английский и в самом деле выше всяких похвал! — заметил Даржек. — Он безупречен, если не считать некоторых интонационных нюансов, которых я бы и не заметил, если бы повязка на глазах не заставила сосредоточиться на слухе. Где вас учили?

Ответа не последовало.

— Вы уверены, что мои глаза целы? — спросил Даржек.

— Мы обработали, на всякий случай, и их, но я не думаю, что они повреждены.

— Отчего я потерял сознание?

— Думаю, что-то ударило вас по голове.

— Очень мило с вашей стороны, что позаботились обо мне. Учитывая обстоятельства.

— Вам не следовало так поступать, — отвечал молодой человек. — *** никогда не простит вам этого.

Вот эта высокая нотка — не означала ли она злость?

— Кто? — переспросил Даржек.

Молодой человек еще раз повторил незнакомое слово — невероятное, невоспроизводимое звукосочетание.

— Командир нашей группы и ее главный техник, — пояснил он.

— Та, что вылечила рану мисс Икс?

— Да, — ответил молодой человек после долгой паузы.

— Повторите-ка ее имя еще раз.

Попытавшись воспроизвести услышанное, Даржек издал лишь невнятное шипенье.

— Если вы не возражаете, — сказал он, — я буду называть ее Алисой.

— Я не возражаю, но, возможно, она будет возражать.

— Алиса — вполне пристойное имя. У меня есть тетка по имени Алиса. Кстати: что, собственно, произошло?

— Наша энергоустановка взорвалась. Вам не следовало так поступать.

И снова — эта высокая нотка!

— Должен признать, что не стремился к такому результату, — сказал Даржек. — Что же именно я сделал?

— Я и сам точно не понял. Подобного вообще не должно было произойти. Там — множество аварийных устройств, но то, что вы сделали, просто никому не могло прийти в голову.

— Что-то из брошенного мной туда вызвало короткое замыкание? — спросил Даржек.

— Возможно. В ваших терминах, возможно, что-то действительно замкнуло обмотку трансформатора. И замыкание вышло масштабным.

— Еще бы. Как-то уж слишком мне повезло… Согласен, мне не стоило так поступать.

Голос молодого человека вновь стал непереносимо высоким:

— Вопиюще нецивилизованный поступок. Уничтожение чужого имущества…

Даржек рванулся и сел.

— Постой, дружок! А кто уничтожил массу дорогостоящего оборудования, принадлежавшего «УниТел»? Это, выходит, было поступком цивилизованным?

— Два эти деяния нельзя сравнивать. Конечно, вы не способны этого понять.

— Конечно, не способен. Вандализм есть вандализм, независимо от того, кому принадлежит уничтожаемое и кто его уничтожает. Впрочем, неважно. Помнится мне, взрывом разорвало и крышу. Если мы, как утверждал кто-то из вас, на Луне, то вы, должно быть, спасли мне жизнь, перенеся меня сюда. Не говоря уж о том, что обработали мои ожоги. За это — благодарю вас и поблагодарю остальных, когда у меня будет такая возможность.

Молодой человек великодушно промолчал. Даржек потянулся, по достоинству оценил роскошную, мягкую постель, на которой лежал, и улегся снова. При этом он обнаружил, что капсула снабжения явно не предназначалась для сна: ноги коснулись чего-то твердого, а когда он попробовал подвинуться вверх, голова тоже съехала с постели. Однако сама постель была просто роскошной…

— Хотел бы я купить себе такой матрас, — заметил он.

— Это — всего лишь подстилка для сна.

— Все равно. Никогда ни с чем подобным не сталкивался!

— На Земле она показалась бы вам куда менее удобной. Там вы весили бы гораздо больше.

— Облом. Интересно, не настанет ли время, когда люди будут отправляться спать на Луну… Так — откуда вы?

— Этого я вам сказать не могу. Но, думаю, если бы даже и сказал, для вас это не имело бы никакого смысла.

— Скорее всего. Ваши названия мне незнакомы; и, если даже ваша планета известна нашим астрономам, мне неизвестно, как они ее назвали. Она — за пределами Солнечной системы, верно?

Последовала продолжительная пауза.

— Пожалуй, от моего ответа не будет вреда, — сказал молодой человек. — Да, моя родина находится за пределами вашей Солнечной системы. Дать вам еще еды?

— Нет уж, спасибо. Мой желудок еще не разобрался, как поступить с уже съеденным.

— Тогда я рекомендовал бы вам отдохнуть.

Даржек запротестовал, заметив, что только-только проснулся, но ответа не последовало. Наконец, уверившись, что остался в одиночестве, он принялся, насколько позволяли бинты, исследовать свои раны. Боли не было вовсе — лишь кожа лица и головы слегка зудела. В конце концов, поскольку более интересного занятия не предвиделось, Даржек уснул.

Через некоторое время он проснулся, его накормили, и он снова заснул. Даржек полностью утратил ощущение времени, и даже не мог сказать, сколько дней прошло с момента взрыва. Все началось в четверг, напомнил он себе, в четверг утром, в Нью-Йорке, а в Брюсселе был уже полдень. Он принялся гадать, сколько времени могло быть на Луне, и этими рассуждениями занял мысли на час — а может, всего на несколько минут.

Молодой человек продолжал добросовестно ухаживать за ним, но разговорить его Даржеку больше не удавалось. Все его слова были вежливы, но безлики, а от вопросов он уходил столь неуклюже, что казалось, будто воспоминания о первом разговоре причиняют ему физическую боль, и притом — невыносимую.

Наконец настало время снимать бинты. Все пятеро сгрудились вокруг Даржека в тесном пространстве капсулы. Мало-помалу бинты были сняты, причем молодой человек бегло описывал результаты лечения. Все зажило прекрасно. И шрамов не осталось. Не так уж сильно он обгорел…

Где-то в отдалении слышалось негромкое жужжание и шипение: там шла беседа на чужом, непривычном языке.

С глаз бинты были сняты в последнюю очередь. Вот они отброшены в сторону, и в глаза хлынул ослепительно белый свет. Даржек на миг зажмурился, но вскоре глаза привыкли к свету, испускаемому, как оказалось, тем же слабо мерцающим белым материалом, что покрывал стены и потолок помещения, уничтоженного взрывом. Он несколько раз моргнул, но, стоило ему взглянуть в лица пришельцев, все пятеро резко отвернулись, избегая встречаться с ним взглядами.

Очевидно, изумление явственно отразилось на его лице.

— Поддерживать иллюзию больше нет смысла, — пояснил один из них. — Так нам гораздо удобнее.

— Вполне понимаю, — пробормотал Даржек, думая, что не скоро научится их различать.

Маски были сброшены. Теперь все пятеро, без какого-либо выражения на лицах взиравшие на него сверху вниз, были теми самыми существами.

Впрочем, двоих, не менявших облика, отличить было легко. Они были более чем на два фута выше ростом и гораздо шире. Трое, маскировавшиеся под людей, стали просто тремя одинаковыми существами куда меньшего размера.

— Кто из вас троих… был тем, мужского пола? — спросил Даржек.

— Мы — все трое мужского пола, — отвечали ему.

— То есть, и мисс Икс и мадам Зет… — недоверчиво проговорил Даржек. — Все трое — мужского пола. Ну что ж, вам лучше знать. Хотя множество земных женщин были бы в шоке, услышав это. Да, неплохую иллюзию вы создали…

— Да, вполне удовлетворительную.

— Ну, а остальные двое, выходит, женщины. Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этой мысли, но я постараюсь. В конце концов, так, пожалуй, практичнее, чем у нас… Итак, раз уж все мы собрались вместе, я хотел бы поблагодарить вас за спасение моей жизни.

— Мы не спасали вашей жизни, — ответил один из мужчин.

Интонации… Оставалось лишь гадать, означает ли понижение голоса некую угрозу в будущем или же просто формально-вежливую скромность.

— Во всяком случае, — сказал Даржек, — кто-то из вас перенес меня сюда и обработал мои ожоги.

— К несчастью, это не спасет вашу жизнь. Уничтожив энергоустановку, вы уничтожили и наши запасы воздуха. Восполнить их мы не можем. Равно как и достичь вашей планеты или хотя бы связаться с вашим народом.

— Иначе говоря, — сказал Даржек, — моими стараниями мы оказались в ловушке?

— Именно, в ловушке. Таким образом, вы понимаете, что мы не спасли вашей жизни. Мы лишь несколько продлили ее и избавили вас от боли. Мы с радостью спасли бы вас, если бы могли. Но — не можем. Запас воздуха в этой капсуле невелик. Вскоре он иссякнет, и все мы погибнем.

— Очень скоро, — подтвердил второй мужчина.

— Очень скоро, — эхом откликнулся третий.

Все пятеро, не моргая, все так же избегая встречаться взглядами с Даржеком, смотрели на что-то позади него. Чего бы он только не отдал за то, чтобы знать: скрывается за их загадочными, неподвижными лицами лютая злоба, спокойствие, или затаенное желание убить его? Или — они в самом деле лишены каких бы то ни было эмоций?

Глава 12

Едва обретя способность видеть и двигаться, Даржек понял, что у него возникли две на редкость необычные проблемы.

Первая коренилась в нем самом. Он сумел быстро определить мелкие различия в сложении и чертах лиц пришельцев, но никак не мог научиться произносить их имена. После продолжительных упражнений в шипенье и бульканье, которые ни к чему не привели, он решил окрестить инопланетян именами попроще.

Одну из женщин он уже назвал Алисой. Вторую — Гвендолин. Мисс Икс стала мистером Икс, а затем, поскольку имя это звучало крайне нелепо, мистер Икс был переименован в Ксерка. По тому же принципу бывший «мадам Зет» стал Захарией. Третьему мужчине логичнее всего казалось присвоить букву «Игрек», что Даржек и сделал. После этого он долго вспоминал какое-нибудь мужское имя на эту букву и, в конце концов, окрестил последнего инопланетянина Исайя.

Алиса, Гвендолин, Ксерк, Исайя и Захария. Лучше не придумаешь. Вот только имя «Алиса» казалось Даржеку слишком уж простоватым, слишком земным для существа со столь неземным, нечеловеческим обликом.

По этому поводу он проконсультировался с Захарией:

— Как по-твоему, Алиса не станет возражать, если я переименую ее в Алтею?

— Я спрошу у нее, — ответил Захария и полез вверх по трапу. Даржек последовал за ним.

Капсула снабжения представляла собой высокий цилиндр, внутри приспособленный под склад. Здесь были глубокие резервуары с отверчивающимися крышками, выдвижные ящики, отсеки с дверями, «расходившимися» по вертикали или горизонтали со скоростью и точностью застежки — «молнии». Капсула была разделена на четыре сегмента, каждый — примерно десяти футов в высоту — был снабжен трапом от пола до потолка, тянувшимся сквозь круглые проемы в переборках, деливших капсулу на уровни.

Алиса с Ксерком обосновались на верхней «палубе». Здесь Захария повторил вопрос Даржека, причем имена «Алиса» и «Алтея» произнес безупречно. Алиса, не говорившая ни по-английски, ни на каком-либо другом земном языке, произнесла их с такой же точностью. За сим последовала дискуссия.

Даржек наблюдал за ней с интересом. Он до сих пор не мог понять, удивило ли инопланетян его стремление дать им имена или оставило равнодушными. Они охотно отзывались, но, говоря о себе, вежливо избегали употреблять имена.

— Она хочет знать, зачем, — сказал, наконец, Захария.

— Новое имя подходит ей больше, — ответил Даржек.

— Но как это может быть? Разве это имя — не просто… ярлык?

— Конечно, нет, — объяснил Даржек. — Все имена имеют значение, да и о благозвучии не следует забывать.

— Что означают эти два имени?

Даржек порылся в памяти и признался:

— Не помню.

— Но отчего же ты сначала назвал ее Алисой, если это имя ей не подходит?

— Просто оно первым пришло мне в голову.

Дискуссия продолжилась, затем Захария объявил:

— Она говорит, что ты можешь называть ее, как захочешь.

— Спасибо, — сказал Даржек. — Но я, пожалуй, буду называть ее по-старому. Я слышал, что смена имени приносит несчастье.

С этими словами он полез вниз по трапу, усмехаясь в душе, тогда как наверху принялись бурно обсуждать его последнюю реплику. Что ж, в конце концов, нужно подкинуть инопланетянам пищи для размышлений, подумалось ему. Похоже, они в этом очень нуждаются…

Вторая проблема заключалась в его неспособности самостоятельно одеться. Еще с завязанными глазами он обнаружил, что все его тело обмотано бинтами, и, когда повязки были сняты, это подтвердилось: вся одежда пришельцев состояла из одних бинтов. Широкие ленты из материи, напоминавшей эластик, были обернуты вокруг икр, бедер, туловища и рук. Когда все было сделано, как надо, и бинты были в меру туго натянуты, одеяние получалось очень теплым, удобным и совершенно не стесняющим движений. Вспомнив о земных чулках и бинтах из эластика, используемых в медицинских целях, Даржек подумал о том, не оказывает ли и это одеяние каких-либо терапевтических действий.

То, что осталось от его одежды, было выброшено, однако все его пожитки тщательно собрали и сложили в небольшой выдвижной ящик, на самой нижней из «палуб», где ему отвели место. Он нашел в ящике все, что было у него в карманах, включая паспорт, перочинный нож, портсигар с зажигалкой, записную книжку-ежедневник, фото мисс Икс и мадам Зет в разных обличьях, а также наплечную кобуру с пистолетом.

— Вы и это мне вернули? — воскликнул он тогда.

— Почему бы нет, — отозвался Захария. — Это — твое имущество.

— Однако толку мне от него сейчас немного, — заметил Даржек.

— Не думаю, — отозвался Захария.

Что это было — ирония или простая вежливость — Даржек так и не понял.

Дав инопланетянам имена и научившись одеваться самостоятельно, он столкнулся с жесточайшим испытанием в своей жизни. Делать было абсолютно нечего, и он поддался угнетающему страху перед близкой смертью.

То же испытывали и инопланетяне. Они старались вежливо избегать Даржека, который радостно вторгался в их жилища, лазая по трапам и испытывая новую одежду. Они все больше и больше сторонились его. Поначалу он думал, что они просто не желают общаться с человеком, который обрек их на смерть. Но через некоторое время стало ясно: они просто очень напуганы.

Алиса и Ксерк сидели друг против друга на полу, в своей тесной клетушке, устремив взгляды куда-то вдаль, к предмету или мысли, отдаленному от них на множество световых лет; при этом Алиса пела. Мелодия скользила то вверх то вниз, порой переходя в резкое шипенье, и Даржек, послушав песню и постаравшись оценить ее объективно, заключил, что она лишь чуть-чуть менее мелодична, чем полицейская сирена.

Палубой ниже Гвендолин, Исайя и Захария играли в некую игру, которую Даржек, после долгого наблюдения с трапа, определил как «особо нудную помесь шахмат с глюками». Игра была четырехмерной, и играли в нее без доски. Причудливые фигурки передвигались с уровня на уровень при помощи специальных блоков разных размеров, а ходы зависели не только от позиции, но и от общего количества ходов, сделанных ранее. Первая попытка Даржека разобраться в игре оказалась и последней.

Игра плоховато вписывалась в его заключение, будто пришельцы напуганы до «потери пульса». Отсутствие какого-либо выражения на их лицах ничего не проясняло. Привыкнув к их голосам, он нашел, что их речь, даже когда они говорят по-английски, необычайно богата интонациями разнообразных оттенков. К сожалению, он не мог определить, что могут означать конкретные нюансы их интонаций, так что с выражениями лиц могло оказаться то же самое. Улыбка на нечеловеческом лице вполне могла бы означать злость или же смертельную обиду.

Подсознательное ощущение всеобщего, всепоглощающего ужаса брало свое. Через некоторое время он и сам начал чувствовать постоянные опасения — не из-за приближавшейся смерти, но — из-за того, что близость ее осознавали пришельцы.

Часы его остановились, пока он лежал с повязкой на глазах, а все его расспросы о времени были вежливо отклонены. В конце концов часы отправились в ящик, к остальным вещам. «Какая разница, который час, если не знаешь, какой сегодня день?» — подумал он.

Но с этого момента уже минуты, полные тревог, тянулись бесконечно. На некоторое время Даржек занял мозг созерцанием и сопоставлением обыденных мелочей. Он попрыгал на подстилке и поразмыслил о природе ее гладкой ткани и мягкой, упругой набивки. В хранилище, кроме ящика со своими вещами, открывать ничего не стал, предчувствуя, что инопланетяне обязательно расценят это, как еще одно проявление его варварской натуры. Однако некоторые отсеки были снабжены окошками, забранными невидимой, невероятно прочной пленкой, и Даржек, оставаясь в одиночестве, заглядывал в них, рассматривая содержимое и гадая о его назначении.

Тщательному осмотру подвергся и трап, изготовленный из металла или похожего на металл вещества, совершенно обычный с виду, если не считать непривычной ширины и расстояния между ступенями. На фоне сложного оборудования капсулы он казался фантастически примитивным. В конце концов Даржек решил, что трап сконструирован исходя из принципа целесообразности — предельной простоты и компактности.

Судя по всему, Гвендолин с Захарией прекрасно играли в свою причудливую игру, тогда как Исайе она была в новинку. Его неизменно выбрасывали из игры уже на начальных стадиях, и порой он спускался побеседовать с Даржеком, пока Гвендолин с Захарией, в мрачном молчании, оспаривали друг у друга победу.

Сверху доносилась неумолчная песнь Алисы.

— Вот интересно, — сказал как-то Даржек. — Воздух. Он — с вашей родной планеты?

— Да, — ответил Исайя.

— Значит, я, вероятно, первый человек, дышащий воздухом иного мира… Особой разницы не ощущаю, но почему-то он мне нравится.

— Он немного испорчен от долгого хранения, — сообщил Исайя.

— В самом деле? Мне он кажется весьма свежим и бодрящим.

— Кислорода в нем гораздо больше, чем в вашем воздухе.

Даржек чувствовал себя настолько хорошо, что вынужденное безделье скоро сделалось невыносимым. Поначалу он попробовал занять себя гимнастикой, насколько это позволяла теснота. Затем начал прыгать на месте и обнаружил, что, прыгая вдоль трапа, вполне может запрыгнуть на следующую палубу. Тело охватила небывалая легкость. Он спрыгнул вниз и снова прыгнул на вторую палубу. Интересно, удастся ли, попрактиковавшись, вспрыгнуть на третью палубу и смести к черту их дурацкую игру?

Но тут к нему спустился Исайя.

— *** говорит…

— Кто?

— ***.

— Алиса?

— Да. *** говорит, что физические упражнения увеличивают потребление воздуха.

— Толковая мысль, — согласился Даржек. — Почему бы нам всем не заняться физическими упражнениями, чтобы покончить со всем этим поскорее?

В кои-то веки ему удалось пронять инопланетянина. Исайя пару раз раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но сказать ему было явно нечего.

Даржек с неохотой прекратил гимнастику.

Среди инопланетян Исайя держался особняком и казался самым одиноким. Беседы их становились все продолжительнее.

— Одного я не понимаю, — сказал Исайя.

— Чего же? — поинтересовался Даржек, мигом проанализировав интонации, соответствовавшие озадаченности.

— Отчего «УниТел» не отключила свои трансмиттеры после стольких случаев исчезновения пассажиров?

— Интересный вопрос, — сказал Даржек, смаковавший последний дюйм одной из немногих сбереженных сигарет. — Суть в том, что пассажиров, не достигших места назначения, просто не было.

— Не понимаю.

— Я мог бы легко и просто все объяснить, но не уверен, что мне следует это делать.

— Почему?

— Ты ведь отказываешься отвечать на мои вопросы. С чего же я стану отвечать на твои?

— Когда это я отказывался отвечать на вопросы?

— Например, когда я спросил, зачем вы пытались навредить «УниТел».

Прежде чем Исайя успел что-либо сказать, Гвендолин позвала его начинать новую партию. Спустившись к Даржеку через некоторое время, он возобновил беседу: несомненно, он успел обдумать замечание Даржека.

— Значит, если мы расскажем тебе то, что ты хочешь знать, ты расскажешь, что хотели бы знать мы?

— Обмен информацией кажется мне честным соглашением.

— Но вначале я должен спросить ***.

— Кого?

— ***, — повторил Исайя, ступая на трап.

— Алису?

— Да.

Песня наверху резко оборвалась и, после краткого затишья, возобновилась. Вниз медленно спустился Исайя.

— Она ответила: нет, — объявил он.

— Жаль. Замечательная бы вышла беседа.

— Но ведь нам все равно умирать. Не понимаю, отчего ты не хочешь сказать…

— Вот и я думаю о том же. Сколько мы еще протянем?

— Не знаю. Думаю, *** знает, но нам она не скажет. Она полагает, что нам лучше не знать этого.

— В любом случае, сдается мне, что я рискую гораздо больше. Вас рано или поздно начнут искать. Что вам мешает записать все, что я расскажу? А ваши преемники, несомненно, найдут способ извлечь пользу из этой информации. С другой стороны, для меня не существует способа передать полученную информацию своему народу. Верно?

— Да. Не существует.

— Даже если мы — неподалеку от одной из лунных баз, вряд ли ваша капсула торчит здесь на виду, точно шишка на ровном месте.

— Точно шишка на ровном месте, — повторил Исайя. К концу фразы тон его сделался таким, который Даржек характеризовал для себя, как озадаченность. — Она вделана в скалу, и мы — вдалеке от ваших лунных баз.

— Так и думал. Мои соотечественники не смогут найти ее, даже если станут искать. Каков же возможный вред от нашей беседы?

— Ты не понимаешь. Мы должны следовать нашему Кодексу. Мы поклялись блюсти его. Я не должен был говорить тебе даже этого. И *** полагает, что мы и так раскрыли тебе слишком многое.

— Или — что я сам слишком многое выяснил? Ну что ж, как я уже говорил, очень жаль. Время здесь девать совершенно некуда… Мне уже пару раз приходилось смотреть в лицо смерти, но это происходило быстро, и возможность поразмыслить появлялась лишь впоследствии, когда все оставалось позади. Интересно, что должен чувствовать тот, кто умирает от удушья?

Говоря, Даржек внимательно наблюдал за Исайей. Но странные, точно вдавленные черты его лица не отражали ничего, кроме безграничного, непоколебимого равнодушия.

Все шестеро ждали, и ожидание их становилось все напряженнее и напряженнее: ведь впереди не было ничего, кроме момента, когда дышать станет трудно, когда все сгрудятся на верхней палубе, где воздух посвежее, а затем улягутся вповалку, разевая рты, вбирая легкими последние крохи кислорода, и, в конце концов, умрут. Интересно, посчастливится ли им потерять сознание перед смертью?

— Немного похоже на часы, в которых кончается завод, — сказал он Исайе. — Каждый вдох, как и каждый звук, приближает наш конец. Тик-так, тик-так, тик-так…

Исайю сравнение вовсе не позабавило.

Алиса все пела и пела, делая перерывы лишь для сна. Ксерк молча слушал ее — в восхищении или же в ностальгической тоске, этого Даржек понять не мог. Гвендолин с Захарией играли в свою игру и чревоугодничали. Их аппетит вызывал у Даржека благоговейный трепет.

— Так у нас скорее кончится пища, чем воздух, — заметил Даржек Исайе, взявшему на себя обязанности повара и официанта.

— Еды нам хватило бы на несколько месяцев, — отвечал тот.

— Ну, если она все же кончится, то не по моей вине, — проворчал Даржек.

Он ел не больше, чем требовалось организму, и одно это уже могло считаться верхом самоконтроля и триумфом силы воли. Еда имелась в изобилии, самых разных цветов и, наверное, вкусовых оттенков, которые Даржек не в состоянии был полностью оценить. Она подогревалась до любой желаемой температуры и подавалась в глубоких треугольных мисках. Порой это был густой суп, к которому полагались трубочки, но чаще имела вид маленьких, влажных, волокнистых хлебцев. Даржек, вне зависимости от температуры, цвета и консистенции, находил инопланетную пищу одинаково мерзкой.

Тем не менее, пища эта была почти совершенна. Желудок перерабатывал ее практически без остатка, и в месте, отведенном под отправление естественных потребностей, почти не было надобности.

Даржека больше всего заинтересовало кухонное оборудование. Порции пищи помещались в тонкий, со всех сторон закрытый контейнер, казавшийся металлическим, но удивительно легкий. Контейнер на несколько секунд вставлялся в специальный слот, и пища нагревалась до требуемой температуры. Даржек ел ее обжигающе горячей, Гвендолин — теплой, а Алиса — едва подогретой. Контейнер при этом сохранял комнатную температуру.

— Зачем же тратить тепло на нагревание контейнера? — удивился Исайя, когда Даржек заговорил с ним об этом.

— А где источник тепла? — спросил Даржек.

— Солнце. Капсула поглощает тепло Солнца, накапливает и использует по мере надобности.

— Хитро придумано. А нельзя ли использовать это тепло, чтобы послать сигнал бедствия?

— Нет… нет…

— Тепло — это источник энергии, так? У вас здесь наверняка есть множество всякого, в том числе электроники, или того, что заменяет вам нашу электронику. И ваши техники вполне могут соорудить простейший передатчик, способный передать что-то вроде SOS.

— Если бы даже это было возможно, мы — не можем.

Даржек испытующе оглядел инопланетянина. Несмотря на все его провокации и тщательный анализ реакций, разум, таящийся за этими чужими, непривычными чертами лиц, не стал понятнее ни на йоту.

— Жаль, что я не психиатр, — сказал он. — Ведь вы, все пятеро, наверняка страдаете каким-то нездоровым влечением к смерти. Я лично — не могу понять, отчего кто-либо может хотеть умереть.

— Мы вовсе не хотим умереть.

— Тогда сажайте Алису с Гвендолин работать над передатчиком. Может быть, одна из лунных баз сможет прислать нам помощь. А если нет, нам помогут непосредственно с Земли. Мое правительство вкладывает миллионы в операции по спасению уцелевших после авиакатастроф и кораблекрушений. Должно быть, не пожалеет нескольких миллиардов, чтобы спасти тех, кого занесло на Луну.

— Нет. На это мы не можем пойти.

— Ведь ты сказал, что вам не хочется умирать.

— Это так. Но *** обдумала все возможности, — мы ничего не станем делать. Мы не можем позволить, чтобы нас спас ваш народ.

Даржек был крайне изумлен.

— То есть, вы не позволите землянам спасти вас, даже если они попытаются?

— Мы не имеем права. У нас есть Кодекс. Мы поклялись блюсти его.

— Тик-так, тик-так… — издевательски проговорил Даржек, постукивая себя по виску.

Исайя ретировался на верхнюю палубу.

Глава 13

Тед Арнольд пригласил Джин Моррис с Эдом Раксом составить ему компанию за обедом. Заодно — смогут доложить о том, как движется дело. Конечно, Арнольд прекрасно понимал, что докладывать не о чем, но рассудил, что им обоим наверняка нужно поплакаться кому-нибудь в жилетку, а его собственная, выдержав целые водопады слез инженеров «УниТел», давно сделалась абсолютно непромокаемой.

Он отвел их в небольшой отдельный кабинет при ресторане терминала. Здесь, кроме них, не было никого, и в полном их распоряжении оказались сразу два официанта, негромкая, мягкая музыка и угловой столик со свечами, при колдовском свете которых Арнольд впервые заметил в волосах Джин легкий рыжеватый оттенок.

Оба прочли меню едва ли не с отвращением.

— Я не голодна, — в конце концов, объявила Джин.

— Чепуха, — возразил Арнольд. — Какой смысл впадать в меланхолию на пустой желудок?

Он сделал заказ за всех троих, откинулся на спинку кресла и приглашающе развел руками:

— Ну что ж. Расскажите папочке, что у нас нового?

— Не о чем тут рассказывать, — отозвался Эд Ракс. — Все безнадежно.

— Надежда остается всегда, покуда мы живы.

Джин поперхнулась.

— В полиции охотно пошли нам навстречу, — сообщил Эд Ракс. — Тут же поняли, в чем суть: нелегальный трансмиттер открывает неограниченные перспективы перед ворами, похитителями людей, ну, прочее в том же духе. Они работают с нами.

— Надеюсь, конфиденциально?

— О да. Это они тоже поняли в полной мере. Конечно же, мы ничего не рассказали им о случившемся. Просто — будто бы есть опасения, что подобное может произойти. Они прочесали все вокруг терминала, но не нашли абсолютно ничего. Ну, а большего от них требовать бессмысленно: Брюссель — не деревня; на то, чтобы обыскать весь город, потребуются годы.

— Я позабочусь, чтоб им было послано благодарственное письмо от лица компании, — сказал Арнольд.

— Да. Ну что ж, мы не можем утверждать, что нелегальный трансмиттер находился в Брюсселе, а если все же там, что он был расположен неподалеку от терминала. И, если он даже и был расположен поблизости, все шансы за то, что его убрали еще до начала розысков. Учитывая все это, если ситуация не безнадежна, то Джин — уродливая старая фурия, а я — бестолковый юный оптимист.

С этими словами он взъерошил свою седую шевелюру.

— Есть идеи, что следует предпринять дальше? — спросил Арнольд.

— После Брюсселя нам остается весь остальной мир, — отвечал Ракс. — Можно проделать все то же самое, например, в Нью-Йорке.

— Если уж в Брюсселе было трудно, то в Нью-Йорке — безнадежно. Слишком много таких мест, где можно спрятать трансмиттер.

— Весьма утешительное замечание, — ядовито сказала Джин. — Что же предлагаете делать?

— Продолжать поиски Даржека.

— Да уж… Все равно, что искать иголку в стоге сена, когда неизвестно, где этот стог.

— А этот тип, Гроссман, так ничего и не сказал? — спросил Ракс.

— Утверждает, что, кроме махинаций с бухгалтерией, ничего не знает. И это подтверждено двумя проверками на детекторе лжи.

— Я бы предпочла дыбу, — буркнула Джин.

— Оставь, — поморщился Арнольд, — тебе не идет. — Однако, дети мои, в наши суровые, трагические времена я все же вижу впереди манящий луч надежды. В сконструированное мной устройство, которое впредь не допустит несанкционированных подключений к нашим трансмиттерам, вмонтирован сигнал, который бьет тревогу всякий раз, когда кто-то пытается к нам подключиться. До сих пор ни одна из сигнальных лампочек не вспыхнула ни разу. Я считаю, это — весьма примечательно. Те, кто устроил нам весь этот кавардак, вложили в попытку разорить «УниТел» уйму денег, времени и изобретательности, и, уж конечно, намеревались драться до победного конца. Значит, их трансмиттер — до сих пор hors de combat, а другого они собрать не могут.

Джин Моррис невесело усмехнулась:

— А если Ян все это время торчит в каком-нибудь подвале, держа их на мушке?

— Тогда он, вероятно, связал их с ног до головы и выбивает из них признание посредством щекотания пяток.

Впервые за этот вечер на лице Джин появилась улыбка.

— Ну что ж, — подытожил Арнольд, когда подали выпивку, — вперед, на поиски Даржека, где бы он ни был! И да не иссякнут у него перышки…

Все трое торжественно подняли бокалы.

Глава 14

Даржек мало-помалу привык к тому, что его окружало, и вид инопланетян больше не казался столь уж гротескным. Непривычная, неумолчная какофония Алисиных песен приобрела для него своеобразную мелодичность. Он отметил, что, исподволь прислушивается к ней и даже, предвкушая, ждет одной из тех нескольких песен, которые Алиса повторяла чаще других. Что должна была выражать их мелодия? Что означали слова?

Однако он был крайне изумлен, внезапно поняв, что Алиса и Ксерк любили друг друга, точнее говоря, — испытывали друг к другу чувство, которое заменяло их расе любовь.

Любовь эта, насколько Даржек мог судить, не подразумевала никакой физической близости. Они никогда не касались друг друга, не считая того раза, когда Алисе пришлось экстренно залечивать рану Ксерка. Они почти не разговаривали друг с другом. Они даже не смотрели друг на друга. И все же Даржек был уверен: к их странным отношениям лучше всего подходит слово «любовь».

Он попросил дополнительных разъяснений у Исайи, но тот, после долгих изысканий в тончайших языковых нюансах, решительно опроверг его догадки.

— А как бы ты сам назвал это? — спросил тогда Даржек.

На это Исайя не смог ничего ответить.

— Мне нужно подумать, — сказал Даржек.

— Конечно.

Исайя вежливо удалился на вторую палубу, а Даржек уселся на свою подстилку, закурил одну из нескольких оставшихся сигарет и приказал мозгу думать.

Поняв, что непрестанные кошачьи концерты Алисы на самом деле являются песнью любви и нежности, он впервые осознал в полной мере весь ужас того, что натворил. Вот так, в минутном слепом порыве, совершенно не подумав о последствиях, он обрек на смерть пятерых живых существ. А после — только и делал, что торчал в их капсуле бельмом на глазу, обращаясь с инопланетянами, точно с обитателями зоопарка, в чьей клетке его заперли по ошибке, тщательно подбирая слова и действия так, чтобы добиться от них неких реакций, которые смог бы подвергнуть анализу и классифицировать. И вовсе не воспринимал их, как разумных, способных тонко чувствовать существ, с собственными устремлениями, печалями и радостями…

Он не считал их… человеческими существами, а они, тем не менее, были во всем подобны человеку, вот только подобие это выражалось странным, непривычным для него, Даржека, образом.

«Похоже, им не хватает мужества встретить критическую ситуацию лицом к лицу, — размышлял он. — Но обвинять их в этом глупо: знавал я бизнесменов, профессоров или, скажем, водителей автобуса, которые потеряли бы голову в обстановке гораздо более безобидной. Одним словом, я эту кашу заварил, мне ее и расхлебывать. И что же я, черт побери, тут могу предпринять?

Быть может, среди припасов имеется что-нибудь подходящее, чтобы подать сигнал бедствия? Фальшфейер, например, или сигнальная ракета… Но тут же он отбросил эту мысль, безнадежно махнув рукой. Если уж никто не прореагировал на вспышку при взрыве энергетической установки, о каких ракетах может идти речь? Разве что о стратегических, с ядерными боеголовками.

Вдобавок, инопланетяне считают этот путь к спасению неприемлемым. Похоже, согласно их таинственному Кодексу, быть спасенными экспедицией с Земли — хуже, чем смерть. И он, Даржек, уж конечно, не сможет загладить свою вину перед ними, вытащив их из ужасного положения и тем самым втравив в положение, которое они сочтут еще более ужасным.

И досадовать на их менталитет — бессмысленно. Кодекс там или не Кодекс, а что с ними будет, попади они в лапы Космической Администрации США или ее русского аналога, вообразить себе — легче легкого. Остаток жизни они проведут в специально для них выстроенном зоопарке, давая регулярные представления для ученых и политиков, а дважды в неделю — еще и утренники для газетчиков.

«Так что, — сказал он себе, — если уж спасать их, то — на их собственных условиях. Которые, для начала, неплохо бы выяснить».

Отправившись на поиски Исайи, Даржек обнаружил его на второй палубе, недвижно сидящим на корточках.

— Этот ваш Кодекс, — начал он. — Расскажи мне о нем.

— Я не могу этого сделать, — отвечал Исайя.

— Почему?

— Кодекс не позволяет этого.

Даржеку пришлось отвернуться, чтобы скрыть досаду.

— Знаешь, — сказал он, — обидно, что мы не можем доверять друг другу, хотя умирать нам — вместе.

Исайя издал отрывистый звук, означавший на его родном языке согласие.

— Сыграем еще? — спросил Даржек.

Они спустились вниз, и Даржек извлек из своего ящика записную книжку и карандаш. Как-то ему пришло в голову научить Исайю детской игре в «крестики-нолики». Инопланетянина она привела в восторг. Он был столь наивен, что, не поддайся Даржек, никогда бы не выиграл. Но даже бесчисленное количество поражений не могло обескуражить его. Они довольно быстро заполнили блокнот Даржека полями для игры и теперь вернулись к первый странице, старательно используя каждый дюйм свободного пространства. Несообразительность инопланетянина интриговала Даржека не меньше, чем его энтузиазм.

Вдобавок, Исайя был одинок, держался особняком от остальных. Кому же, как не ему, оказаться самым слабым из пятерых, кто же еще скорее поддастся на уговоры и поведает ему, Даржеку, то, что он хочет знать? Если б только отыскать способ воспользоваться его слабостью…

«Стоп, — одернул себя Даржек, — неверно. Задача стоит иначе: имеется ли у него слабость, которой можно воспользоваться?»

Он передал Исайе блокнот.

— Должен признать, что ваш народ далеко опередил нас в технике и медицине, — заговорил он. — Но, что касается вашей этики… Она, в лучшем случае, второсортна.

Исайя замер, не дочертив очередной крестик, и уставился куда-то вдаль над головой Даржека. И хотя Даржек «подружился» с инопланетянами, они до сих пор избегали встречаться с ним взглядами.

— Наша этика? Второсортна? — переспросил Исайя.

— Второсортна, — подтвердил Даржек.

— Не понимаю.

— Взять хотя бы ваш Кодекс. Ты говорил, что дал клятву блюсти его и скорее умрешь, чем нарушишь данное слово. И, похоже, полагаешь, что сей факт подтверждает высоту вашей этики.

Исайя молчал, не отрывая карандаша от бумаги.

— Возможно, оно и так, — продолжал Даржек. — Но подумай вот о чем: разве я давал клятву блюсти ваш Кодекс?

— Конечно, нет, — ответил Исайя. — Ты даже не знаешь нашего Кодекса.

— Верно. Однако вынужден умирать за то, чтоб он был соблюден. Несмотря на то, что даже не знаю его. Как ты это оценишь с точки зрения своей этики?

— Ты не понимаешь, — сказал Исайя.

— Ну да, не понимаю, но очень хотел бы понять. Раз уж мне придется умереть за то, чтобы ваш Кодекс не был нарушен, должен я хотя бы приблизительно понимать, за что умираю? Так или нет?

Исайя молчал.

— Разве справедливо, чтобы я умирал за ваш Кодекс, ничего не зная о нем? Или в вашей этике нет понятия справедливости?

— Я спрошу ***, — сказал Исайя.

Даржек захохотал.

— Разве ты не знаешь, что она скажет?

— Да… да… Знаю.

— Тогда зачем ее спрашивать? Этика… — Даржек значительно поднял палец. — Этика — не в том, что можно прочесть в книге. Не в том, чтобы всякий раз, при малейшем сомнении, бежать к старшим за советом. Этика — это то, что внутри, в самой сути твоего существа. Этика — чувства, которые подсказывают тебе, как следует поступить. Разве в твоем Кодексе сказано, что ты не вправе поступить так, как считаешь справедливым?

— Ты не понимаешь.

— Скажи, — настаивал Даржек, — как ты считаешь: справедливо ли будет, если я умру, и даже не буду знать, за что?

— Ты не способен понять. Потому что внутри тебя — тьма.

— О! — Даржек чувствовал, что вот-вот узнает нечто очень важное. Теперь следовало подбирать слова как можно тщательнее. — Тьма… Ну что ж, у каждого внутри — темно.

— Да. Тьма — внутри всех твоих собратьев.

— И внутри тебя с твоими собратьями — также.

— Но та тьма, что внутри вас… — с усилием, точно выдавливая из горла слова, проговорил Исайя. — Тьма внутри вас — не того цвета.

— Не того цвета… — протянул Даржек. Беседа приняла совершенно неожиданный оборот, и оборот этот ему не понравился. — Но ведь тьма не имеет цвета?

— Тьма имеет множество разных цветов.

— Множество… — с улыбкой повторил Даржек.

Но внезапно он в полной мере понял смысл слов инопланетянина — и был потрясен. Будто абсолютная, неодолимая сила устами чужого, неземного существа огласила человечеству приговор. Окончательный и обжалованию не подлежащий.

— Твой ход, — напомнил Исайя.

Даржек встрепенулся и аккуратно вписал в клетку нолик.

— Значит, если моя тьма внутри иного цвета, то справедливость ко мне не применима?

— Ты не понимаешь, — отвечал Исайя, рисуя крестик.

Исайя был у инопланетян неудачником, эдаким гадким утенком. Если бы их система ценностей строилась на круглых ямках, он наверняка был бы квадратным столбиком. Даржек считал его самым молодым из всех пятерых, но одно это вряд ли могло бы послужить причиной такой отстраненности от прочих.

Даржек чувствовал, что его сочувствие и симпатия к Исайе растут тем сильнее, чем горше и язвительнее он его подначивает. Он знал, что последнее замечание глубоко ранило душу юного инопланетянина, и ненавидел себя за свои слова.

И все же он обязан разобраться во всем.

Захария, услышав, как он распевает свое «тик-так», спросил у Исайи, что это значит, а ответ пересказал Гвендолин. Та поспешила поделиться информацией с Алисой и Ксерком, и после этого одного-единственного «тик-так» хватало, чтобы заставить Захарию с Гвендолин прервать игру, а Алису — тут же оборвать пение.

В начатой им суровой психологической войне Даржек мог рассчитывать лишь на одно, но абсолютное, оружие. Инопланетяне боялись смерти. Сам он смерти не боялся, и считал, что сидеть и ждать, сложа руки, — просто смешно. Чувство ответственности поддерживало его, не позволяя погрузиться в трясину темного, липкого ужаса, переполнившего остальных обитателей капсулы. Страх буквально сковал инопланетян по рукам и ногам. Они ничего не могли предпринять ради своего спасения.

А его, Даржека, сковывало по рукам и ногам полное отсутствие информации.

Тогда он решил испытать новый трюк.

— А знаешь, вы же совсем не с той стороны начали, — заметил он Исайе.

— Не понимаю.

— Я — о ваших попытках расправиться с «УниТел». Удивительное дело. Вот вроде бы и тьма у вас внутри правильного цвета, и все такое, — а какого дурака сваляли! Есть у меня некоторые опасения касательно Кодекса, который позволяет вам крушить чужое имущество почем зря, но дело даже не в том. Это ж надо было так бездарно облажаться!

— Что же нам следовало делать?

— Э-э, об этом мы уже говорили. Информация — только в обмен на информацию.

— Мы ничего не разрушаем, если можем, — сказал Исайя. — У нас не было другого способа.

— Другого способа добиться чего?

Исайя промолчал.

— Не было другого способа уничтожить чужое имущество, кроме простого уничтожения оного?

Ответа вновь не последовало.

— Вот смотри, — заговорил Даржек, — вы себя считаете наицивилизованнейшим, суперэтичным народом. Который, конечно же, не станет ничего разрушать ради пустой забавы. Наверняка вами двигали некие высшие соображения, какая-то высшая цель.

Исайя медленно поднялся на ноги и сказал:

— Я очень устал. Я должен поспать.

С этими словами он взобрался по трапу наверх. Прочие инопланетяне, видимо, тоже спали: уже довольно давно не было слышно ни Алисиных песен и приглушенных споров — или, может, восхищенного шепота? — игроков. Поколебавшись, Даржек дотянулся до своего ящика, закурил одну из двух оставшихся сигарет и улегся на подстилку.

Он и сам порядком устал: пение Алисы, несмотря ни на что, спать мешало, а сама она спала лишь изредка… Даржеку было очень жаль ее. Как она, начальник группы, наверное, казнит себя за обрушившуюся на них катастрофу… Лицо Алисы было уже, чем у Гвендолин, и гораздо пропорциональнее, а голос — заметно мягче, нежнее, чем у прочих инопланетян. Быть может, для своих она — ослепительно прекрасна? Пожалуй, Даржек мог представить ее себе, как нечто прекрасное; примерно так же абстрактная картина может быть одновременно и смехотворной нелепицей и произведением искусства…

Даржек выкурил сигарету так, что едва не обжег пальцы, затем попытался заснуть. Некоторое время оставшиеся без ответов вопросы и иррациональные размышления не давали ему покоя. В конце концов он задремал, но появление Захарии почувствовал еще до того, как открыл глаза и увидел инопланетянина рядом с собой.

— Прошу прощения за то, что разбудил тебя, Ян Даржек, — негромко сказал Захария, — но Исайя… — Он запнулся. Инопланетяне до сих пор относились к попытке Даржека снабдить их земными именами с опаской, точно имена могли оказаться оскорбительными для них. — Исайя, пока вы оба бодрствуете, проводит с тобой столько времени, что у нас до сих пор не было возможности побеседовать с тобой конфиденциально.

— Не стоит извиняться, — шепнул в ответ Даржек, садясь, потягиваясь и протирая глаза.

— Мы слышали твои слова, — продолжал Захария, — и обсудили их. Мы согласны, что несправедливо обрекать тебя на смерть из-за принципов, тебе неведомых. Ибо… — Он скрестил ноги, устремив немигающий взгляд на бункер позади Даржека. — Ибо правда заключена в том, что мы могли бы позвать на помощь людей Земли. И они спасли бы и наши жизни, и твою. Но мы не сделаем этого. Наш Кодекс строго запрещает это.

— Это только подтверждает то, что я и без тебя знаю, — буркнул Даржек. — Поскольку ваш Кодекс строго запрещает вам рассказывать мне что-либо о вашем Кодексе, ситуации это не меняет.

— Кодекс требует, чтобы мы, любыми или всеми доступными способами, скрывали от посторонних — в частности, от твоего народа — свое существование и свои цели. Мы перечитали Кодекс, обсудили его, и сошлись на том, что понятие «посторонние» подразумевает, скорее, группу, чем отдельного человека. Ранее прецедентов, в коих разница между этими понятиями имела бы значение, не было. В твоем случае, возможность передачи информации от тебя к твоей группе исключена. И мы решили, что Кодекс позволяет нам сделать исключение.

— Наши юристы от такого Кодекса пришли бы в восторг, — заметил Даржек. — Так в чем же будет заключаться это исключение?

— Мы решили рассказать тебе все, что ты хочешь знать.

— Понятно. Не будешь возражать, если я закурю?

— Пожалуйста. Сожалею, что мы не можем снабдить тебя и сигаретами, но никто не мог предвидеть, что здесь они потребуются. Мы сами так и не смогли привыкнуть пользоваться ими.

Даржек закурил и глубоко затянулся.

— Вы, наверное, начитались этих старых медицинских книжиц… Я думал, табачники давно опровергли все эти разглагольствования о раке.

— Нет, мы избегаем курения не по медицинским соображениям. Просто нам не нравится табачный дым.

— Понимаю. Когда я в первый раз попробовал, мне тоже не понравилось. Даже стошнило. Хотя — мне тогда было всего десять лет… Все же вы здорово меня одурачили. Я думал, что, если кто-то из вас и скажет мне что-нибудь, это будет Исайя. Он мне казался… так сказать, наибольшим идеалистом из всех вас.

— Так оно и есть, — заверил его Захария…

— Но я не смог поколебать его.

— Неудивительно. Он никогда ничего не сказал бы тебе именно по указанной причине. И — пожалуйста… Я должен попросить, чтобы ты больше не задавал ему вопросов. Ты беспрерывно мучаешь его.

— Так и было задумано. Однако ожидаемых результатов я не добился.

— Молодежь не отличается гибкостью в обращении с Кодексом, — пояснил Захария, — а Исайя — не только молод, но и… А разве у вашего народа — не так?

— Пожалуй, что, в самом деле, не так.

— Вот как… Впрочем, это неудивительно. Твой народ во многих вопросах эмоционально инвертирован. И еще я должен просить тебя не говорить Исайе о нашей беседе. Возможно, позже я изыщу способ все объяснить ему. Что ты хочешь знать?

Даржек выпустил колечко дыма и проводил его взглядом. Колечко исчезло в проеме люка.

— Все, — отвечал он.

Захария прислонился спиной к трапу, вытянул ноги и снова скрестил их.

— Я не могу рассказать тебе всего. К тому же, тебе вовсе не нужно знать все, а времени у нас относительно мало. Исайя скоро проснется.

Даржек усмехнулся.

— Тогда расскажи то, что мне нужно знать.

— Быть может, тебе лучше задавать вопросы?

— Хорошо. Зачем весь этот крестовый поход против «УниТел»?

— Наши действия против «УниТел» — кстати, они возобновятся, как только нам на смену пришлют другую группу, — преследуют две весьма важные цели: защиту обитателей планеты, называемой вами «Земля», и защиту обитателей иных планет, о существовании которых вы даже не подозреваете.

— Интересно… — протянул Даржек, неспешно попыхивая сигаретой и глубоко затягиваясь, из тех соображений, чтобы надольше хватило (еще бы и эту научную проблему обсудить с Тедом Арнольдом!). — Вы защищаете нас и их… от чего?

— Друг от друга.

— Цель, вроде бы, благородная, — сказал Даржек. — Однако, оставив в стороне вопрос, хотят ли обитатели всех этих планет, чтобы их защищали: при чем тут «УниТел»?

— «УниТел» удалось сконструировать трансмиттер, передатчик материи. Таким образом, твой народ — всего в двух шагах от полной победы над пространством.

— О! Человечество — на пути к звездам, как говорят поэты. Однако вряд ли «УниТел» или еще кто-либо знает об этом.

— Они не должны узнать. Поэтому «УниТел» должна потерпеть крах. И потерпит. Ваши трансмиттеры должны — и будут…

Захария запнулся.

— Давать сбои? — подсказал Даржек.

— Да. В них обнаружатся дефекты, которые не позволят в полной мере пользоваться ими еще многие, многие годы. Твой народ еще не готов к космическим путешествиям, и будет готов лишь через множество поколений.

— Потому, что тьма внутри нас — не того цвета?

— Ваш цвет, — твердо сказал Захария, — просто ужасен. У тебя есть еще вопросы?

— Не более пары сотен. Не пойму, каким образом трансмиттеры связаны с космическими путешествиями?

— Простыми словами трудно описать даже ваши неуклюжие трансмиттеры… Однако они, несмотря на эту неуклюжесть, есть, как вы выражаетесь, революционное открытие. Уверенный первый шаг. Овладев принципами, — а «УниТел» овладела ими, хотя ее инженеры еще очень далеки от их понимания, — относительно легко сделать и второй шаг, то есть, сконструировать трансмиттер, работающий без приемника. А третий шаг — это трансмиттер, способный телепортировать сам себя, куда угодно и, опять-таки, без приемника. Это — единственно практичная конструкция космического корабля. Ракеты, которые твой народ разрабатывал столько лет, в сравнении с ним — примитивные детские игрушки.

— Ясно. Предельно ясно. Блистательные перспективы в покорении Солнечной системы. На Марс и обратно перед завтраком, и все такое…

— Не только Солнечной системы. Речь — о вашей галактике, и о других…

— Ну что ж, поверю тебе на слово. Любые расстояния — в долю секунды… неудивительно, что наши ракеты кажутся вам примитивными. Однако я не понимаю, при чем тут наш цвет. Вернее, цвет тьмы внутри нас.

— Подумай сам, — заговорил Захария тоном терпеливого взрослого, наставляющего несмышленого ребенка. — Тьма настолько прочно укоренилась в вас, что твой народ лишь через множество поколений сумеет наладить свои внутренние взаимоотношения. Вы угнетаете слабых. Сильным грозите ядерным оружием. Искажаете и извращаете свой собственный закон — там, где он есть. Ваша честь — товар, который вы готовы продать кому угодно. Вы подвергаете гонениям собственных собратьев только за то, что их кожа — иного оттенка. Вы воюете друг с другом из-за ничтожных расхождений в выбранных верованиях. И — сколь ничтожны эти расхождения в сравнении с тем, чему учат основные религии одной лишь вашей галактики! Вы даже еще не наладили половых взаимоотношений — и хорошо еще, что у вас всего два пола! Мы не можем, не имеем права позволить вам покинуть пределы Солнечной системы. В галактике есть мириады миров, обладающих мощью и технологиями, которых вы не способны даже вообразить. Вы неуживчивы, хотя и многообещающи, но при этом — отданы на милость тьмы, что внутри вас. Вы могли бы причинить серьезный вред прочим, однако они в ответ уничтожат вас целиком и полностью. У тебя есть еще вопросы?

— На данный момент — только один. Кто вы?

— Можешь считать, что я — полицейский, — ответил Захария. — И боюсь, что мое начальство сочтет меня — да и всех остальных — никуда не годными полицейскими. Нам следовало понять, что ситуация на Земле вышла из-под контроля, и вызвать помощь. Хотя… разницы, в сущности, никакой. Примерно через семь ваших месяцев сюда прибудет корабль снабжения, и наше начальство узнает, что произошло. После этого сюда пришлют усиленную группу специально обученных офицеров, и деятельность вашей «Универсальной Телепортационной Компании» прекратится навсегда.

— Спасибо, — сказал Даржек. — Теперь пищи для размышлений у меня — в избытке.

— Если у тебя возникнут еще вопросы, спрашивай. Я, вероятно, смогу ответить на большую их часть.

Он скрылся в люке. Даржек, сжимая в пальцах давно погасший и остывший окурок, проводил его невидящим взглядом.

Его раздирали совершенно противоположные желания. Верность своим собратьям, людям, требовала, чтобы он любыми способами положил конец проискам этих шибко умных инопланетян. С другой стороны, он чувствовал, что обязан спасти жизнь этим пятерым, обреченным на смерть из-за его недальновидности.

Но конфликт этот был в лучшем случае умозрительным. Он все равно не мог сделать ни того, ни другого.

Глава 15

Вышагивая вокруг трапа, Даржек вновь проверял свежесть воздуха в капсуле. Он втягивал его долгими, равномерными вдохами, с тщательностью опытного дегустатора пробуя на язык, точно стараясь различить его запах сквозь завесу запахов, источаемых инопланетянами.

Но и запах и вкус всегда были одинаковыми.

Вниз спустился Исайя. Аккуратно обогнув Даржека, он ловко приготовил пищу на шестерых, порцию Даржека оставил подле его подстилки и вскарабкался по трапу наверх, прижав пять треугольных мисок локтем к груди. Он не сказал Даржеку ни слова и даже не взглянул на него.

Исайя начал сторониться Даржека сразу после беседы с Захарией. Большую часть времени он проводил наверху, в одиночестве, не скрашиваемом даже обществом своего друга-человека. Даржек не знал, что с ним. Быть может, юноша ужаснулся тому, что Даржек внушил ему, или просто стесняется оттого, что ему не хватило смелости для откровенного разговора. А может, здесь имеет место какой-либо экзотический инопланетный психологический выверт.

А может…

Слова Захарии о том, что человечество, имея всего два пола, может считать, что ему повезло, вогнали Даржека в ступор. Возможно, инопланетяне — трехполы, и мужских полов у них — два, и Исайя принадлежит ко второму — полезному, далее жизненно важному, однако вызывающему у прочих реакцию отторжения?

Расспрашивать Даржек не решался. Как сказал Захария, знать все ему нет необходимости; вдобавок, психология и физиология инопланетян уже преподнесли ему достаточно сюрпризов, чтобы совершенно сбить с толку.

Мысли его снова вернулись к остаткам запасов воздуха.

Да, система вентиляции в капсуле работала просто чудесно. Она фильтровала воздух, удаляла из него двуокись углерода и посторонние примеси, добавляла кислорода до нормы и вновь нагнетала воздух в капсулу. Когда Даржеку объяснили, как она работает, он понял, что воздух навсегда останется свежим. Капсула будет продолжать удалять углекислый газ и обогащать воздух кислородом, пока не иссякнут запасы кислорода. А потом она будет перерабатывать воздух уже без кислорода. Даржек не думал, что содержание кислорода в воздухе разом упадет до нуля, но был уверен, что конец наступит достаточно неожиданно.

Все это он выяснил, пытаясь понять, сколько времени отпущено ему на то, чтобы сотворить чудо. Между внешней и внутренней оболочками капсулы имелось огромное пространство для хранения запасов воды и воздуха, но сколько воздуха там хранилось и насколько быстро он расходуется, нельзя было сказать даже приблизительно.

Однако основным элементом чуда, которое он должен был сотворить, было не время, а пространство. Инопланетян можно было спасти, лишь доставив их в безопасное место. Но здесь в игру вступала неумолимая, бескомпромиссная реальность, находившаяся сразу же за стенами капсулы. Луна. Ни человек, ни инопланетянин не были приспособлены к путешествиям по Луне без оборудования и ресурсов со своей родной планеты.

Вниз по трапу соскользнул, подражая Даржеку, Захария.

— Выкурил ли ты уже сегодняшнюю сигарету? — спросил он.

— Пока нет, — отвечал Даржек. — Но — почему бы не сделать этого сейчас?

Попробовать изготовить сигареты предложил именно Захария. Он раздобыл хрусткий, похожий на ткань материал, и вместе с Даржеком принялся пробовать заворачивать в него разнообразные вещества из имевшихся в капсуле. Некоторые из них неспешно тлели, испуская удушливый дым, другие, шипя и сыпля искрами, сгорали со скоростью бикфордова шнура. В конце концов, Даржеку с Захарией посчастливилось отыскать темную, зернистую субстанцию, которую вполне можно было курить, хотя после ее вонючего, красноватого дыма и немела глотка. И Даржек скрутил себе про запас дюжину сигарет.

Во время одного из самых неудачных экспериментов Алиса с Ксерком спустились посмотреть, откуда дым. Алиса, при посредничестве Захарии, сообщила Даржеку, что горящая сигарета — это напрасный расход кислорода.

— Равно как и дышащий человек, — любезно ответил Даржек.

Выслушав перевод, Алиса удалилась без дальнейших комментариев.

Даржек в очередной раз пожалел, что с ним нет Теда Арнольда. Уж он-то наверняка смог бы высчитать точное количество кислорода, сгорающего при каждой затяжке, и перевести затяжки в лишние секунды жизни. Уж он-то, несомненно, пришелся бы Алисе по сердцу.

Даржек закурил свою синтетическую сигарету и едва удержался, чтобы не зажмуриться от первой же затяжки.

— На тот случай, если ты не против еще поучить меня своей игре, — сказал Захария, — я принес все, что нужно.

— Давай, — откликнулся Даржек.

Игра, так восхитившая Исайю, возбудила интерес и в Захарии, и теперь они продолжили заполнять крестиками и ноликами большие листы того же материала, который использовали, как папиросную бумагу. Захария оказался таким же бестолковым, как и Исайя, но Даржек подозревал, что у него просто голова занята чем-то иным.

— Ты говорил, — начал, наконец, Захария, — что готов обменяться информацией.

— Какой угодно, — подтвердил Даржек. — Если дадите слово, что не станете записывать для своих преемников.

— Конечно. Даже и запиши мы все, что ты скажешь, — они не воспользуются этими данными. Мы не справились с заданием, и потому любые сообщения от нас будут выглядеть сомнительными.

— Но ведь они наверняка захотят выяснить, что произошло, — в чем вы ошиблись, и тому подобное.

— Что взорвалась энергоустановка, они поймут с первого взгляда, — сказал Захария. — Вот это они, в самом деле, будут расследовать тщательнейшим образом. Подобных катастроф не случалось за всю нашу историю. А твое присутствие подскажет им, что мы ошибочно интерпретировали либо нарушили Кодекс, но никто не станет гадать и разбираться, почему мы это сделали.

— А вот мои соотечественники обязательно начали бы строить догадки, — сказал Даржек. — Они постарались бы выяснить первопричину для того, чтобы в будущем избежать повторения.

— Резонно. Но, вероятно, ваш образ мыслей и действий более единообразен. Что бы мне хотелось знать, из чистого любопытства: почему «УниТел» не прекратила обслуживать пассажиров, после того, как некоторые из них не достигли пункта назначения?

— Это объясняется просто. Таких пассажиров не было.

Захария отложил в сторону Даржеков карандаш.

— Но нам известно, что компания была информирована об исчезновениях! Они обсуждались на совете директоров. И тебя наняли для их расследования. Мы сами писали письма в газеты, чтобы о них узнали все. Тем не менее, компания продолжала работать, будто ничего не произошло.

— Так ведь и в самом деле ничего не произошло, — ответил Даржек. — Если бы в пути исчез настоящий, честный пассажир, его принялись бы разыскивать родственники и друзья, подключили бы полицию — словом, в случае даже одного такого исчезновения компания была бы вынуждена прекратить работу. Как только расследование показало, что исчезнувшие пользовались фальшивыми документами, мы сочли эти исчезновения мошенничеством, и не ошиблись. И все внимание компании было обращено на то, чтобы выяснить, каким образом это проделывается.

— Но наши документы были безупречны!

— Одна ничем не подкрепленная бумажка, пусть даже безупречная, не стоит ничего. Неважно, насколько точно изготовлены водительские права; они не выдержат простейшей проверки, если по указанному в них адресу лицо с такой фамилией никогда не проживало, или если самого адреса не существует в природе. Неудивительно, что газеты игнорировали ваши письма, пока не могли чем-либо подтвердить их подлинность.

— Я понимаю. Наш план был обречен на провал с самого начала.

— Более того: рано или поздно фальшивые документы втравили бы вас в неприятности. Кстати, зря вы, подделывая автомобильные номера, выбрали те, что принадлежат одному из руководителей «УниТел».

— Нам казалось, что все номера одинаковы, и этот — ничем не лучше и не хуже прочих, — сказал Захария. — Но все равно. Я уверен, что мы достигли бы цели, если бы не ты. Ты оправдал мои самые худшие опасения.

— Да! — воскликнул Даржек. — В ту ночь, возле моей конторы, — что вы собирались со мной сделать? Упрятать куда-нибудь, пока не покончите с «УниТел»?

— В таких крайних мерах не было нужды, — возразил Захария. — Кое-какие изменения в твоем мышлении, удаление небольшой части памяти, — и ты сам отказался бы работать на «УниТел». На все это понадобилось бы не более двух часов.

— Удаление памяти?

— Для нас это — обычная процедура, успешно применяемая в целом ряде областей… Несомненно, такая концепция кажется тебе странной и даже не пришла в голову.

— Вовсе нет, — ответил Даржек. — В то время она, действительно, не пришла мне в голову, но только потому, что я не знал, что вы — с другой планеты. Ведь инопланетяне всегда стирают людям память. На этот счет существует обширная литература…

— Я не понимаю. Мы еще никогда не подвергали этой процедуре ни одного человека.

— Ну что ж. Пожалуй, не упусти вы шанс на этот раз, нам обоим повезло бы куда больше.

— Согласен. Но тот полицейский начал свистеть, и мы испугались, что ситуация может усложниться. Решили дождаться более удобного момента, но так и не дождались.

— По меньшей мере, кто-то один из совета директоров снабжал вас информацией, — сказал Даржек. — За деньги?

— По сути дела, нет. Просто один из них — наш хороший друг. Мы владеем некоторым количеством акций «УниТел», и уполномочили его голосовать от нашего имени. Вполне естественно, что он, в свою очередь, информировал нас о деятельности компании.

— И кто же это?

— Мистер Миллер. Мистер Карл Миллер. Мы решили оказать ему поддержку, так как он, в силу собственного бизнеса, заинтересован в грузоперевозках. Если бы компания начала не с пассажиров, а с грузов, это намного упростило бы нашу задачу. Мы могли бы уничтожить ее оборудование, не боясь травмировать людей.

— Видимо, точно так же, как уничтожали трансмиттеры Арнольда.

— При включении мы помещали в них небольшие взрывные устройства. Но затем твой друг, Арнольд, улучшил конструкцию и лишил нас такой возможности. Он блестяще вышел из положения, учитывая, что не знал причины неполадок.

— Арнольд — человек на редкость умный. Я так понимаю, тот риэлтерский синдикат, пытавшийся скупить акции «УниТел», тоже — ваших рук дело. Должно быть, у вас — прекрасная база в Нью-Йорке, и связями вы успели обзавестись во множестве.

— Совершенно верно. Нью-йоркской базой, как ты выражаешься, руководила Гвендолин. Будь она там в момент устроенного тобой взрыва, мы бы давно были спасены. К несчастью, мы все собрались здесь, чтобы обсудить создавшееся положение и помочь Алисе разобраться с тобой.

— То есть, стереть мне память?

— Это — крайне деликатная процедура. Теперь ты все понимаешь?

— Сомневаюсь, что когда-либо смогу понять все. Например: зачем вам вообще скрывать свое присутствие на Земле? Да еще — такой ценой?

— Эта система действовала вполне удовлетворительно в установлении отношений с таким количеством миров, которое ты даже не можешь представить себе!

— И всякий раз она подразумевала торможение технического развития этих миров?

— Конечно, нет. Так мы поступаем лишь в тех случаях, когда это развитие может угрожать другим цивилизациям. Ведь ты без колебаний отнимешь у ребенка пистолет, спрячешь его подальше и позаботишься, чтобы ребенок не играл с чем не положено.

— Значит, человечеству следует повзрослеть, а уж затем обзаводиться трансмиттерами?

— Быть может, я слишком уж упростил, — произнес Захария.

— То есть, нам никогда не позволят иметь трансмиттеры, потому что тьма внутри нас — не того цвета.

— Наши соотечественники живут гораздо дольше, чем твои, Ян Даржек, но даже мы относимся к слову «никогда» с осторожностью.

— Ну что ж. Всегда ли ваша деятельность имеет деструктивный характер, или направлена на сокрытие информации, как на Земле? Или некоторым планетам вы помогаете? Скажем, делитесь научными открытиями или поставляете им пищу?

— Мы довольно часто способствуем ускорению развития некоторых планет. Все зависит от классификации.

— Иными словами — от цвета тьмы внутри тех, кто их населяет.

— Наверное, да. В переносном смысле.

— И помощь ваша так же засекречена, как и саботаж?

— Естественно. Так гласит Кодекс.

— А если я скажу, что, судя по этому Кодексу, вы — раса самонадеянных, самовлюбленных, слепых, эгоистичных фанатиков?

— Мне бесконечно жаль, если твои чувства диктуют тебе именно эти слова.

Даржек устало опустил взгляд.

— Что за шум там, наверху? — спросил он.

— Мы переносим часть припасов с двух верхних палуб вниз, — ответил Захария. — А после — закроем их. Алиса полагает, что мы будем расходовать остатки кислорода эффективнее, если все соберемся внизу.

— Но сколько времени нам осталось, она так и не сказала.

— Нет. Думаю, не более двух — трех ваших дней, но мне, конечно же, неоткуда знать… Но — вряд ли больше, это очевидно.

Глава 16

Джин Моррис со стуком поставила бокал с водой на стол и слегка подалась вперед:

— Взгляни туда, только осторожно. За нами следят.

— Кто бы это мог быть? — Арнольд взглянул в сторону бара. — Ах, этот. Это — всего лишь репортер, время от времени пристающий ко мне.

— И фамилия его — Уокер.

— Точно. Он и к тебе пристает?

— Он — друг Яна. Сразу после его исчезновения он долго ошивался в конторе, все хотел его видеть.

— Очень симпатичный, дружелюбный парень, когда не на работе. Жаль только, что «на работе» он — всегда… Значит, Эд снова отправился в Брюссель?

— Ему сейчас очень погано, но он не сдастся. Полагает, что, если след где-то и отыщется, то, наверняка, — в Брюсселе.

— Может, он и прав, — согласился Арнольд. — Но этот след еще нужно отыскать…

— Твой босс еще не дергается от наших счетов?

— До сих пор даже глазом не моргнул. И не моргнет. Пока Эд не отчается продолжать поиски, «УниТел» будет платить.

— Понятно. А тебе не кажется, что это — пустая трата денег? Что никакой надежды не осталось?

— Надежда есть всегда. Но я думаю, Даржек отыщет нас прежде, чем мы его найдем. Если начистоту, он либо мертв, либо вскоре объявится… что с тобой?

— Твой приставучий репортер идет.

Рон Уокер спокойно придвинул к их столику еще одно кресло и присоединился к ним.

— Вот уже третий вечер подряд я вижу, как вы ужинаете вместе, — заметил он. — Замечательные понятия о дружбе у нашего Теда Арнольда! Услал Даржека из города, а сам тем временем пытается увести у него девушку.

— Не девушку, а секретаршу, — ледяным тоном сказала Джин.

— Ах! Я все время забываю, — невозмутимо ответил Уокер. — Ян ведь не склонен к моногамии.

— Он вообще ни к чему не склонен. Он — машина.

— Робот по имени Ян… Жаль, жаль. Мне всегда было интересно…

— Ты все еще работаешь над сюжетом о Луне? — поинтересовался Арнольд. — Чтобы ночи напролет шляться по кабакам за служебный счет?

— Если намекаешь на то, что хочешь дать интервью, то ты опоздал на несколько дней.

— Ну и слава богу. Потому что я знаю обо всем этом не больше, чем несколько дней назад.

— О чем вы? — спросила Джин.

— О том взрыве на Луне, — объяснил Уокер. — Тед вот корчит из себя ученого, но, стоит появиться настоящей научной проблеме, он — тут же прячется в кусты.

— Вот насколько склонны к преувеличениям репортеры, — заметил Арнольд. — Вообрази меня прячущимся! Ну, и что там новенького, на Луне?

— Все молчат. Судя по всему, мы — на пороге новой лунной гонки. Весь мир, затаив дыхание, ждет, кто будет там первым — мы или русские.

— Так ведь и мы и русские — уже там.

— Но не на месте взрыва. Ходят слухи, что мы отчаянно торопимся разместить новую базу прямо на вершине этого самого вулкана, или что там еще. И русские, судя по всему, тоже. Руководство НАСА заседает сутками напролет, и все из кожи вон лезут, и трясутся, представляя, что когда доберутся туда, а встретят русских со станции «СССР-2».

— А я думал, что «СССР-2» — на обратной стороне Луны.

— Не факт. Ты же знаешь, у русских совсем другой менталитет. Мы хвастаемся постоянно, но понемногу. А они предпочитают копить информацию, чтобы периодически устраивать колоссальные фейерверки хвастовства. Вот и взрыв, если это вообще был взрыв, произошел так далеко от существующих лунных баз, что туда быстрее будет добраться прямо с Земли. Отсюда и лунная гонка. Жаль, что «УниТел» не догадалась выстроить на Луне несколько терминалов, чтобы честный и предприимчивый репортер мог сам добыть малость информации на пропитание, а не ждал бы подачек от банды ученых тупиц.

— Не думаю, что такое строительство окупилось бы, — с улыбкой сказал Арнольд. — Пассажиров было бы маловато.

— Шутишь! Это был бы популярнейший туристский маршрут в истории, не говоря уж о разных побочных выгодах, которые тебе любой турагент с ходу изложит. Вот хотя бы — отель для новобрачных. Представляешь: «МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ — НА ЛУНЕ!». Пока что «УниТел» ни в какой рекламе не нуждается, но придет время, когда вы за подобные идеи будете платить огромные деньги.

— Несомненно, — сказал Арнольд. — Хотя это — не по моему департаменту. Но все-таки… возникло бы несколько крайне интересных проблем.

— Еще бы не возникло! Как прижмет этих новобрачных, когда через месяц вернутся на Землю! Так, что…

— Я говорю о научных проблемах. И не забывай, что с нами — дама.

— Но разве гравитация — не научная проблема?

— Только не в твоем исполнении. Думаю, подобный проект стоит того, чтобы его рассмотрели. Это может обеспечить нам паблисити на миллионы долларов.

— Медовый месяц на Луне? Ну что ж, поздравляю. А как ты собираешься это организовать?

— Да не медовый месяц, балда. Трансмиттер на Луне.

Уокер вскочил, едва не опрокинув кресло.

— Вот это будет сюжет! Могу я тебя процитировать?

— Нет. Я пока что ничего не сказал. Значит, так… От Земли до Луны — двести сорок тысяч миль, плюс-минус несколько тысяч, и это — после того, как преодолеем все преграды и препоны. То есть, можно считать, вдвое. К счастью, Уоткинс — спец по части скачек с барьерами, и связей в Вашингтоне у него хватает. Если они замышляют соорудить на Луне еще одну базу, то должны перебросить туда многие тонны припасов, материалов и оборудования. Наверняка найдется место и для одного трансмиттера. Это им — прямая выгода. Как только трансмиттер заработает, через него в течение часа можно будет перебросить в сто раз больше груза, чем весил он сам. Ты как думаешь: когда примерно старт?

Уокер покачал головой.

— Об этом они даже разговаривать не захотят.

— Тогда надо поспешить. Где здесь телефон? А, вот. Прошу прощения…

Арнольд рванулся с места, едва не свалив нагруженного подносами официанта, столкнулся у бара с подвыпившим посетителем и исчез в телефонной кабинке.

— Вот это парень! — одобрительно заметил Уокер.

— Да. Мужчина — хоть куда.

— Рад, что и ты так считаешь. Я думал, ни у одной женщины в мире не хватит мозгов, чтобы это разглядеть. Однако помни: кто выйдет замуж за Арнольда, выйдет замуж и за его логарифмическую линейку. Он на ней будет высчитывать и семейный бюджет, и формулу, по которой получаются дети. Насколько я его знаю, он будет брать ее даже в постель. Вы уже решили, какого числа свадьба?

— Ты, случайно, колонку сплетен и слухов по совместительству не ведешь? Мы всего-то пару раз поужинали вместе, и…

К столику подбежал запыхавшийся Арнольд.

— Я, видимо, буду работать всю ночь. Рон, ты проводишь Джин домой?

— Рад услужить, старина.

— Джин, прости меня, ради бога, но такая возможность возникает далеко не каждый день. Космическая Администрация нас ждать не будет; мы должны быть готовы к моменту старта.

— Но ведь еще десерта не принесли, — сказала Джин.

— Пусть Рон за меня съест. По счету я расплачусь. Спокойной ночи. Я позвоню тебе завтра.

— Привет твоей логарифмической линейке! — крикнул Уокер ему вслед.

Арнольд остановился и оглянулся.

— Рон! В газету об этом — ни слова!

— Иди уж, нянчись со своими трансмиттерами. Ну и просьбы у моих друзей…

Арнольд коротко переговорил с кассиром за стойкой бара, указал на их столик, бросил на стойку купюру и, едва не бегом, выскочил наружу.

Уокер развел руками.

— Сюжет — на первую полосу, а он говорит: ни слова… Ведь даже времени старта мне не назовет, если не пообещаю на него не ссылаться. С тех самых пор, как Даржек… а, кстати, где же Даржек?

— Не имею ни малейшего представления.

— Честно?

— Честно.

— Где бы он ни был, это ведь тоже грандиозный сюжет. Я днями напролет тормошил Арнольда на эту тему, проверил все места, где Даржека видели, говорил с людьми, которые его знают… И что в итоге? Местонахождение Даржека так засекречено, что неизвестно даже ему самому.

Перрин прервал общую беседу и развернул на столе карту.

— Просто так, чтобы всем было наглядно видно, о чем речь, — пояснил он.

— Где ты ее раздобыл? — спросил Арнольд.

— Типография Правительства США. Цена — восемьдесят центов.

— Надо же, и недорого…

— Точно. Вот, посмотрите. Здесь, в кратере Абенезра, произошел этот пресловутый взрыв. А вот — наш Нью-Фронтир Сити, возле кратера Плиния, где Море Ясности соединяется с Морем Спокойствия. Чтобы достичь кратера Абенезра, им придется проделать путь до самых южных берегов Моря Спокойствия, а может, даже пойти в обход, через Море Нектара, и даже после этого перед ними еще останутся двести миль жуткого бездорожья. Лунавилль же — здесь, в кратере Кеплера, в Океане Бурь, то есть — еще дальше. А уж о русской базе в кратере Архимеда — и говорить не приходится.

— Понимаю. С хайвэями на Луне плоховато.

— Ехать прямым путем невозможно нигде, кроме дна лунных морей, а кое-где — не проехать вовсе. Именно поэтому базы расположены там, где так называемые моря позволяют хоть как-то исследовать окрестности. По крайней мере, наши базы; какими соображениями руководствовались русские, ручаться не могу. Майор, что вы об этом скажете?

— Русские вряд ли и себе-то сознаются, какими соображениями они руководствовались, — буркнул майор Горейлик.

— Насколько я понимаю, в НАСА ничего не известно о станции «СССР-2» на обратной стороне Луны. Мы в самом деле намереваемся тоже разместить там базу?

— Да, намеревались до этого взрыва. Теперь эту базу предполагается разместить в кратере Абенезра, как только мы туда доберемся. Я считаю, что хуже места для базы не придумаешь, поскольку мы и из кратера-то вряд ли выберемся, а если выберемся, то все равно далеко не уедем, однако нам поступил приказ. Далее, должен сообщить, что ваше предложение безоговорочно отвергнуто, и я здесь — только затем, чтобы, по возможности, успокоить вас.

— Вы получите новый приказ с минуты на минуту, — возразил Уоткинс. — Я только что говорил с президентом. Единственное условие: к моменту старта все должно быть готово.

— Так сколько у нас времени? — поинтересовался Арнольд.

— Я здесь — всего лишь мальчик на побегушках… Думаю, двадцать четыре часа.

— Ох!..

— Можете считать, что вам еще повезло. Если бы не тот факт, что нам нужно снабжать и другие базы, у вас бы не было и двадцати четырех часов.

— Экие вы, в НАСА, шустрые, — раздраженно сказал Арнольд. — На целые поколения отстали от времени. Весь остальной мир уже полторы недели пользуется трансмиттерами. Если б эти индюки из «кэ-а» озаботились поинтересоваться, о чем пишут в газетах, пораскинули бы умишком и оценили перспективы, так сами бы к нам явились с предложением. Меня совершенно не волнует, где будет установлен наш трансмиттер — в Нью-Фронтир Сити, в Лунавилле или этом, как его там, кратере. Как только он заработает, базу можно будет снабжать с Земли настолько оперативно, что посылай им хоть сандвичи из кафетерия внизу. Они смогут получать все, что только захотят, и в любое время суток. Мы даже сконструируем портативные трансмиттеры-приемники для полевых исследовательских групп. Они смогут работать в поле месяцами, получая все, что нужно, с Земли. Отработав положенные шесть часов в день, они смогут проводить вечера и уик-энды на Земле, в кругу семьи! Мы произведем революцию в исследованиях Луны, точно так же, как революционизировали перевозки пассажиров на Земле!

— Ура-ура-ура, — с усмешкой сказал майор Горейлик. — Если бы время не поджимало, мы бы от радости запрыгали. Но в данный момент… Хоть вы изобретите способ перенести в кратер Абенезра весь Нью-Йорк, все это будет напрасно, если русские первыми поставят там хотя бы паршивую палатку. Куда вам торопиться? Доставим ваш трансмиттер на одну из баз следующим регулярным рейсом. Луна за это время никуда не денется, мы — тоже. Какая разница, произведете ли вы свою революцию в исследованиях Луны сейчас или через полгода?

— Что скажешь, Тед? — спросил Уоткинс. — Успеешь все приготовить за двадцать четыре часа?

— Постараюсь успеть.

— Тогда я — за то, чтобы поспешить. Если данная экспедиция организуется только из соображений престижа…

— Что бы ни произошло в кратере Абенезра, — пробормотал майор, — это может быть важным с научной точки зрения.

— А может вообще ничего не значить. Судя по статьям, которые я читал, многие ученые считают взрыв обычной галлюцинацией.

— Массовая галлюцинация? Да еще и сфотографированная?

— Что-то не припомню, чтобы об этом писали, — удивился Уоткинс.

— Совершенно верно. Видите ли, по имеющимся сведениям, на Луне уже сотни лет наблюдаются любопытные явления. Наблюдатели видят таинственное свечение, облака газа, пятна, меняющие цвет… Не далее, как в 1958-м, русские ученые наблюдали нечто наподобие выброса газов в кратере Альфонса. Но происшедшее в кратере Абенезра отличается от всего прочего двумя, и весьма важными, фактами. Во-первых, этот взрыв, извините за выражение, произошел в очень удачное время. Как раз в тот момент через эту область проходила линия терминатора, а астрономы, в силу каких-то только им известных причин, очень часто наблюдают движение этой линии по поверхности Луны. Семеро вполне достойных доверия астрономов-любителей из Европы и Африки наблюдали именно район кратера Абенезра и все видели. Но самое главное: один астроном-любитель делал в тот момент серию снимков, дабы картографировать именно этот кратер. И, только проявив пленки, обнаружил, что взрыв дважды попал в кадр. Наблюдатели отчетливо видели вспышку, поскольку она была в тени кратера и не исчезала, почти десять секунд; отметили также выброс ионизированного газа на довольно большую высоту. Одним словом, галлюцинация документирована, как нельзя лучше. Во-вторых, современный уровень техники позволяет нам незамедлительно осмотреть место происшествия. Именно этого очень бы не хотелось отдавать на откуп русским. К счастью, мы смогли скрыть эти фотоснимки, и, если русские будут продолжать считать взрыв галлюцинацией до того момента, когда мы приземлимся в кратере Абенезра, тем лучше для нас.

— Наука — наукой, — сказал Уоткинс, — но, не будь это вопросом престижа, вы бы не стали так суетиться. Поскольку «УниТел» может внести в исследования весомый вклад, она может рассчитывать и на спою долю престижа. Уж этого-то, если справимся, хватит на всех. Тед, куда ты?

— Дернуло же меня соваться с этим предложением! Двадцать четыре часа! А как паковать трансмиттер для перевозки на Луну? Что толку отправлять его туда, если разобьется в дороге? А если он прибудет в целости, его недостаточно просто включить. Его придется приспосабливать к наиболее эффективному из местных источников энергии, а что это за источник — не имею ни малейшего представления!

— Для этого с нами — майор Горейлик. Он либо сам знает, либо может быстро выяснить.

— А ведь нужно еще обучить кого-то из персонала базы обращению с трансмиттером! «Кэ-а» ведь наверняка не согласится взять в полет одного из наших!

— От них требуется лишь один раз включить трансмиттер, — сказал Уоткинс. — А затем мы пришлем к ним инженера.

— И все же… Ладно, неважно. С утра первым делом отправлю Перрина на Мыс, как нашего представителя. Если повезет, то успеем. В самый раз.

Пять часов спустя, отыскав последнюю ошибку, ликвидировав последнее препятствие и опустошив последнюю чашку кофе, Арнольд поднялся из-за чертежной доски.

— Приступайте, — сказал он.

И работа закипела. Все инженеры «УниТел», все до единого техники из тех, кого Арнольд счел нужным привлечь к работе, в поте лица трудились за рядами верстаков, установленных в незаконченной секции нью-йоркского терминала. У дверей Арнольд расставил охрану, имевшую строгий приказ: никаких звонков, никаких визитеров, никаких помех работе. С неувязками и неполадками в перевозке пассажиров менеджеры пусть разбираются на местах.

Они смонтировали два многофункциональных трансмиттера, один — на Мыс, другой — для Луны. Трансмиттеры работали от батарей, и конструкция их была гораздо лучше, чем у простых, коммерческих моделей. «Рамки» их были гораздо шире и ниже, и подходили, скорее, для контейнеров определенной формы, чем для пассажиров. И хотя персоналу, чтобы пройти сквозь рамку, приходилось всякий раз нагибаться, Арнольд не желал слушать жалоб. Пара шагов пригнувшись, в сравнении с долгим космическим полетом, не может считаться неудобством.

В пять семнадцать провели первое испытание. К шести один из «специальных», при помощи стандартного трансмиттера, был доставлен на Мыс, после чего провели несколько испытательных рейсов между Мысом и Нью-Йорком. В это же время группа, отправлявшаяся на Луну, слушала базовый курс управления трансмиттером. В восемь часов Арнольд передал тщательно упакованный «специальный» трансмиттер Космической Администрации.

В три часа утра он, в составе группы почетных гостей, наблюдал за взлетом ракеты, вознесшейся к небесам верхом на длинном столбе ослепительного пламени.

Едва держась на ногах от усталости, он добрался до дому лишь на рассвете. Стоило ему войти в спальню, в его постели кто-то заворочался.

— Ты?! — заорал Арнольд.

Рон Уокер сел на кровати и радостно сказал:

— Выкладывай скорее, что нового?

— Ты…

— Ну, а кто же еще? Твоя домохозяйка пожалела меня. Или же решила, что репортер, спящий на крыльце, повредит репутации дома.

— Ты же провожал Джин…

— Я, со всей возможной скромностью, довел ее до парадной, хотя она в этом совершенно не нуждалась. После того, что она рассказала мне о джиу-джитсу…

— Я ведь должен был позвонить ей сегодня. То есть, вчера…

— Я сказал ей, что ты наверняка забудешь. Так что произошло?

— Запуск ракеты, — ответил Арнольд, падая на кровать. — С нашим трансмиттером на борту.

Как только его голова коснулась подушки, он закрыл глаза, но тут же приподнялся и добавил:

— На меня не ссылаться!

Глава 17

Прямо над головой Даржека раздался режущий уши крик, тут же утонувший в визгливой многоголосице инопланетян. Даржек поежился от неожиданности и решил не обращать на гвалт внимания. Несколькими днями, или даже часами раньше он немедленно кинулся бы к трапу и взобрался наверх. Однако он уже столько времени тщетно пытался выскрести из мозговых извилин хоть какие-то идеи, что сделался противен сам себе.

Определенно он мог сказать только одно: не ему следовало выслеживать инопланетян. Тед Арнольд на его месте обязательно придумал бы что-нибудь — по крайней мере, он не стал бы крушить приборную доску и взрывать энергоустановку. Арнольд, прежде всего, внимательно изучил и осмотрел бы чужой трансмиттер, а инопланетян заметил бы не раньше, чем они набросятся па него…

И никогда, никогда Арнольд не прыгнул бы через турникет следом за мисс Икс. Что же получается? Только талант Теда Арнольда может помочь выпутаться из той ситуации, создать которую под силу лишь таланту Яна Даржека?

Вниз по трапу, с ловкостью и быстротой, каких Даржек в нем и не подозревал, соскользнул Захария. Он откинул крышку одного из лючков в стене, на уровне глаз, и Даржек, подойдя к нему, обнаружил, что там, в открывшемся проеме, тускло мерцает негостеприимный лунный ландшафт.

— Что там такое? — удивленно спросил он, озирая тускло-серую равнину и рваную линию гор на горизонте. Впечатлил его вовсе не вид: русские и американские лунные базы присылали на Землю куда более внушительные пейзажи. — Я и не знал, что здесь есть нечто подобное. Это окно?

— Нет, — отвечал Захария. И добавил: — Раньше там не на что было смотреть.

— Там и сейчас смотреть особенно не на что, — заметил Даржек.

Изображение постепенно сместилось кверху, теперь было видно лишь черное, бездонное небо, да рваная, иззубренная кромка кратера — скудных познаний Даржека о Луне как раз хватило, чтобы понять, что они находятся внутри одного из тысяч широко известных «лунных кратеров».

Но тут у него перехватило дух; он схватил Захарию за локоть. С неба спускалась ракета.

Пламя двигателей находилось в самом центре круглого экрана. Можно было подумать, что объектив телекамеры неторопливо, вслед за ракетой, опускается вниз. Внезапно изображение увеличилось, словно перенося зрителей к самой ракете. Вот она коснулась грунта — и тут же исчезла в клубах пара.

Даржек ахнул. Посадка корабля пробудила тусклую, мертвенную пустыню к жизни; по поверхности ее быстро разбежались мерцающие круги.

— Неужели вода? — недоверчиво выдохнул Даржек.

— Пыль, — ответил Захария.

Пар рассеялся почти мгновенно — корабль стоял на трех широко расставленных опорах. На фоне изломанной, иззубренной кромки кратера он, такой правильный и симметричный, казался совершенно чужим.

— Думаю, наша ракета, — сказал Даржек. — Надеюсь, это не русские?

— Конструкция типична для Соединенных Штатов. Твой народ все же заинтересовался причиной взрыва. Мы все время думали, заметил ли его кто-нибудь…

— Пожалуй, ты прав. На Луне тысячи кратеров, и выбрать для посадки именно этот… Таких совпадений не бывает. Как считаешь, они нас найдут?

— Нет. Они не найдут нас.

— После того взрыва должна была остаться солидная воронка.

— Никакой воронки нет. Взрывом сорвало грибок предохранительного клапана, но Алиса исправила его, пока ты находился без сознания.

— Ясно. Видимо, благодаря этому клапану мы и остались в живых после взрыва. А как же с этим? — Он ткнул пальцем в круглый экран. — Мне ведь говорили, что капсула вмурована в скалу. Это разве не окно?

— Визир. Обзорное устройство. Каждая палуба снабжена таким, подключенным к… Я не очень в этом разбираюсь и не могу объяснить.

Даржек стукнул пальцами по стенке капсулы.

— Но у них с собой могут быть приборы, металлоискатели. В этой штуке, должно быть, уйма металла.

— Наш металл их приборы обнаружить не смогут, — чуть иначе, чем обычно, сказал Захария.

Даржек быстро взглянул на него. Эта нотка в его голосе — не означала ли она насмешку? Эмоция, распознать которую у него почти не было возможности… С момента появления Даржека поводов для смеха у инопланетян почти не было.

— Значит, они не найдут нас, — разочарованно сказал Даржек. — И теперь, когда люди совсем рядом, вы, конечно же, тем более не станете подавать сигнал бедствия.

— Мы должны блюсти Кодекс. Я понимаю, Ян Даржек, как обидно тебе умирать, когда помощь так близка. Возможно, мне не следовало ставить тебя в известность о посадке ракеты. Если бы наше оборудование не пострадало, и мы могли бы слегка изменить твою память… но даже это не помогло бы. В память твою следовало бы имплантировать какое-либо объяснение твоему появлению на Луне, а такого объяснения не существует. Итак, мы не можем позволить тебе спастись.

— Тем не менее, прибытие корабля открывает перед нами определенные возможности.

— Какие?

— Возможно, нам удастся пополнить запас воздуха.

— Боюсь, что нет, Ян Даржек. Если ракета — без экипажа, там не может быть воздуха. Если же она управляется людьми, мы не сможем сделать этого, оставшись незамеченными. Вдобавок, припасы нужны команде корабля. Мы не имеем права обрекать других на гибель ради бессмысленного продления собственных жизней. Я полагаю, что ракета управляется людьми; посадка была проведена слишком искусно. Сомневаюсь, что такого можно достичь при помощи одной лишь вашей автоматики. Но это, к несчастью, не может изменить нашего положения.

— Однако ж изменит, — усмехнулся Даржек. — Они устроят здесь базу и исследуют кратер. По крайней мере, нам будет на что посмотреть перед смертью.

Долгое время корабль оставался неподвижен — стоял себе на тонких, длинных опорах, отбрасывая длинную, темно-багровую тень. Даржек следил за тенью с интересом. Впервые он задумался о том, где именно на Луне находится.

Он спросил об этом Захарию.

— Мы — в южных районах вашей Луны, с той стороны, что обращена к Земле, — ответил инопланетянин.

— Я вот думаю насчет тени…

— Сейчас здесь день. На следующей неделе по вашему календарю в кратере будет темно.

— Значит, ваш визир смотрит на… на север?

— На юг. На вашей Луне солнце садится на востоке. Если мы продолжим наблюдения, ты увидишь, как движется через кратер тень восточной части его кромки. Почему ты об этом спрашиваешь?

— Считай, что из простого любопытства, — ответил Даржек. — А не пора ли…

Люк ракеты неожиданно распахнулся, вниз скользнул трап, и на равнину неуклюже спустился человек в громоздком, блестящем скафандре. За ним — второй, третий. Затем все трое медленно обошли ракету.

Шагали они тяжело и как-то неуклюже, а по поверхности пыли во все стороны разбегалась рябь.

Внезапно один из прибывших высоко подпрыгнул — раз, другой, точно ребенок, охваченный приступом безудержного веселья. Второй — огромными, изящными и легкими шагами помчался по равнине. Третий не двигался с места и взирал на товарищей, точно ворчливая нянька.

Даржек хихикнул.

— Это, конечно, только догадки, — сказал он Захарии, — но я думаю, что перед нами — двое новичков, впервые оказавшихся на Луне, и старый космический волк, с нетерпением ждущий, когда эти двое вдоволь наскачутся, и можно будет приняться за работу.

— Я подозревал нечто в этом роде, — сознался Захария. — Но ваш народ постоянно преподносит сюрпризы…

— Ваш тоже, — заверил его Даржек.

В конце концов, из грузового люка была извлечена и установлена у стенки кратера длинная надувная палатка из серебристой ткани. Выгруженные из ракеты контейнеры рассортировали и расставили возле палатки или внесли внутрь. Грузовой люк захлопнулся, и люди скрылись в палатке. Наверное, чтобы в первый раз пообедать на Луне…

Внезапно Даржеку до боли в желудке захотелось кофе.

— Работают слаженно, — заметил Захария.

— Наверное, вся операция отрабатывалась на Земле.

— Но зачем им такое огромное помещение? Ведь там могло бы разместиться вдвое, а то и втрое больше людей.

— Я подумал о том же, когда увидел вашу базу, — сказал Даржек. — Возможно, сюда летит еще один корабль.

— Да, возможно. Ну, а наши базы — многоцелевые, и эта сооружена множество ваших лет назад.

— Значит, когда-то вас, осуществляющих полицейский надзор над Землей, здесь было больше?

— Совершенно верно.

Прибывшие все не выходили из палатки, и безжизненный пейзаж вскоре надоел Даржеку. Он снова улегся на подстилку, подремать и помечтать о земной еде. До сего момента он не сознавал, насколько соскучился по своей обычной диете. По чашке кофе, по яйцу — поджаренному, сваренному вкрутую, всмятку или просто сырому, по бифштексу, по яблочному пирогу. Он точно парил в вызванных воображением ароматах еды, но мысли его неизменно возвращались к палатке и контейнерам с припасами. В кои-то веки появилась возможность подумать о чем-то конкретном; если еще удастся поспать и стряхнуть с себя эту мерзкую, непреходящую усталость…

— Свиная отбивная… — засыпая, пробормотал он.

Внезапно ароматы еды превратились в резкий, удушливый запах последней из выкуренных им синтетических сигарет, и Захария встряхнул Даржека за плечо. Инопланетянин прямо-таки дрожал от возбуждения и указывал трясущейся рукой на экран.

Возле палатки четверо в громоздких, блестящих скафандрах собирали какую-то странную машину. Через некоторое время из воздушного шлюза палатки выбрались еще двое. Все принялись вытаскивать из палатки контейнеры и складывать их снаружи.

— Значит, прибыл еще один корабль, — сказал Даржек.

Захария заговорил на своем языке; изображение на экране сделалось мельче, охватывая больший участок равнины. Ракета стояла на прежнем месте. Одна ракета.

— Неужели они все прибыли этим кораблем? — недоверчиво спросил Даржек.

— Нет. Только те трое, — ответил Захария. — Вот эта… штука, которую они собрали, появилась не из корабля. Из палатки они вынесли гораздо больше, чем внесли в нее.

— Не могут же они попросту вытаскивать людей, транспорт и припасы из палатки!

— Все это — из трансмиттера, — сказал Захария. — Судя по всему, они привезли с собой один из ваших трансмиттеров.

— Трансмиттер? — До Даржека не сразу дошел весь смысл этого замечания, но, едва поняв, в чем дело, он был воодушевлен. — Значит… все эти ящики — прямиком с Земли?

— Да. И люди — тоже.

— Ух ты! Тед Арнольд сейчас, небось, кувыркается от радости, а акции «УниТел» подскочили еще на сотню за штуку… Вернувшись на Землю, я спокойно мог бы уйти на покой…

— Это, безусловно, определенным образом подействует на вашу экономику и ускорит исследование и освоение Луны. Мы размышляли над тем, скоро ли ваш народ додумается до этого.

— Мне ничего подобного и в голову не приходило, — сказал Даржек. — Да и с чего бы? Я никогда не задумывался о лунных проблемах, пока не попал сюда. Да и после этого исследованиями Луны как-то не интересовался.

Захария ничего не ответил. Он вслушивался в доносившиеся сверху голоса. Впервые, едва ли не с самого вторжения Даржека, инопланетяне так оживленно беседовали между собой. Оживленно и даже, наверное, возбужденно.

А на новой базе работа двигалась с невероятной скоростью и организованностью. Машина — некий транспорт для перевозки людей и грузов по поверхности Луны — была собрана, и кто-то уехал на ней обследовать кратер. Ближайшие склоны осматривали группы пеших исследователей. Партии припасов все прибывали и прибывали. Были установлены вторая палатка, еще больше первой, и радиоантенна.

— Планируют закрепиться здесь надолго, — заметил Даржек.

— Думаю, они, скорее, не совсем доверяют вашему трансмиттеру.

— Отчего ты так думаешь?

— Если трансмиттер откажет, снабжать такое количество людей будет затруднительно. Поэтому они создают запасы.

Одна из исследовательских групп приблизилась к капсуле настолько, что даже стали слышны постукивания геологических молотков о скалу. Но Захарию это, судя по всему, нисколько не встревожило.

— Вы разве не станете опускать перископ? — спросил Даржек.

— Перископ? — недоумевающе переспросил Захария. — У нас нет никаких перископов.

— Тогда как же эта штука работает? — спросил Даржек, указывая на визир.

— Без помощи перископов.

Большего об устройстве визира Даржеку не удалось узнать.

Между тем, поведение пришельцев несколько изменилось: их страх заметно окреп, набрался сил. Поначалу Даржек думал, что они просто беспокоятся, как бы одна из исследовательских групп не наткнулась на их капсулу: ведь взрыв не мог не оставить следов. Но после того, как мимо — и даже прямо над ними — прошли около десятка групп, одна из которых даже провела замеры склона кратера над капсулой, Даржек вынужден был признать, что инопланетяне — непревзойденные мастера камуфляжа.

Очевидным было, что наблюдатели с Земли засекли взрыв; исследовательские группы сосредоточили усилия на одном небольшом участке склона. Но очевидным было также и то, что найти им не удастся абсолютно ничего.

Значит, еще одна тайна Луны, еще один повод краснеть ученым астрономам. С этой мыслью Даржек отбросил пустые надежды и сосредоточился на новой загадке в психологии инопланетян.

Что явилось причиной внезапной напряженности, почти осязаемой тревоги? Очевидно, причина в том, что инопланетяне боялись его, Яна Даржека.

Вольные, дружеские отношения с Захарией в одночасье прекратились. Любое его замечание влекло за собой долгие, возбужденные беседы. Даржеку казалось, что его просвечивают рентгеном и тут же делают оргвыводы. Каждое его движение внушало инопланетянам тревогу. Больше его ни на минуту не оставляли наедине с самим собой. Кто-то из инопланетян постоянно находился с ним, внизу, а еще один — наблюдал с верхней палубы. Когда же он полез в свой ящик за эрзац-сигаретой, то краем глаза углядел в руке одного из наблюдателей оружие.

Он не понимал, почему инопланетяне не отнимают у него пистолет. Вероятно, некий выверт в их Кодексе запрещал им лишать Даржека его имущества или ограничивать его свободу до того момента, когда это будет представлять для них прямую угрозу. Однако инопланетяне все время были начеку. Кодекс был для них дороже собственных жизней, и они боялись, предчувствовали, даже ждали неизбежного наступления мига, когда он, Даржек, попытается предать их.

Отчего-то все это вызывало у Даржека не досаду, а, скорее, сочувствие. Им ведь и невдомек, что все его замыслы направлены на спасение их жизней.

«И вот здесь, — размышлял Даржек, — возникает очень интересный вопрос. Как, по их рассуждению, я могу подать знак своим? Дождаться, когда рядом окажется одна из групп, и оглушительно чихнуть? Подбежать к окну и позвать на помощь? Открыть дверь и…»

Медленно опустившись на свою подстилку, он вслух пробормотал:

— Пожалуй, мистер Даржек, самое время вам вновь стать детективом.

— Что, прошу прощения? — обернулся к нему Захария.

— Нет-нет, ничего, — отмахнулся Даржек.

Дверь. Логика подсказывала, что из капсулы не могло не быть выхода наружу. Конечно, имея дело с инопланетянами, на земную логику не следовало слишком уж полагаться, однако существование выхода подтверждалось и некоторыми косвенными уликами. Алиса починила то, что разрушил взрыв. Поставила на место грибок, клапан или — что там еще, и искусно ликвидировала следы взрыва, если таковые оставались. Интересно, выбиралась ли она наружу или проделала всю работу, находясь внутри капсулы?

Допустим, одна дверь наружу — имеется.

Следующий вопрос, куда более трудный: как, по рассуждению инопланетян, Даржек сможет воспользоваться ею? Распахнет и выскочит прямо в объятия исследователей? Скорее умрет до того, как его заметят. Крикнет, захлопнет дверь и будет ждать, пока за ним не явятся с запасным скафандром? Звук над поверхностью Луны не распространяется, это он где-то читал. А хоть бы и распространялся, его не расслышат сквозь шлемы. Оставить дверь нараспашку — там ведь должен быть шлюз, как в палатках — и тем привлечь внимание? Возможно. Каким бы совершенным ни был камуфляж, открытая дверь наверняка хоть немного да нарушит эффект «невидимости». Идея показалась Даржеку наивной — и тем не менее…

— Стоп, — пробормотал он.

Если Алиса выходила наружу, чтобы ликвидировать последствия взрыва, она ведь должна была надеть скафандр. Возможно, скафандр имеется не только у нее, а и у каждого из инопланетян. Если, угрожая пистолетом, завладеть одним из этих скафандров, что помешает ему посмотреть на новую базу поближе?

«Вот оно!» — сказал он сам себе.

Пожалуй, это был единственный план, который мог к чему-то привести. Но где они хранят скафандры, и где находится эта чертова дверь? Быть может, и то и другое — совсем рядом, только руку протяни, но способа выяснить не было. Вот когда Даржек пожалел о том, что постеснялся осмотреть капсулу, пока была возможность!

Но, по крайней мере, у него уже есть план.

Он встал, подошел к своему ящику, чувствуя на себе настороженные взгляды, и беззаботно вынул из него свои часы.

— Который час теперь в Нью-Йорке? — спросил он у Захарии.

— Я не знаю, — отвечал тот. — А для чего тебе?

— Неважно. Обойдусь и так.

Даржеку предстояло величайшее расследование во всей его детективной карьере.

Глава 18

Даржек наблюдал за новой базой постоянно, ложась ненадолго подремать, снова вскакивая и приникая к визиру. К серебристым палаткам неуклонно приближалась черная тень восточной стенки кратера. Даржек следил за ее движением с тревогой: оно означало молчаливое, но непрестанное течение времени.

Время… Как знать, сколько у него осталось времени?

В первые двадцать четыре часа на базе царил полный хаос. На вторые сутки хаос сменился некоторой путаницей. На третьи — жизнь вошла в нормальную колею и потекла размеренно и упорядоченно.

Несколько невинных вопросов, заданных Захарии, просьба расширить обзор визира, чтобы он захватил как можно больший участок кратера, — и точный, подробный план мгновенно предстал перед Даржеком, как на ладони. Даржек самодовольно удалился на свою подстилку, чтобы прилечь и оценить значимость того, что ему удалось узнать.

Несомненно, на Луне имелись места для базы и похуже, чем этот кратер, но много хуже они быть никак не могли. Склоны кратера производили впечатление; но, если даже группа тренированных людей смогла бы перебраться через них или взорвать их, результат не оправдал бы затраченных усилий. Выбравшись из кратера, они все равно не ушли бы далеко. Кратер, как заверял Даржека Захария, располагался посреди одного из самых труднопроходимых районов Луны. Добраться до него снаружи было практически невозможно — и наоборот. Именно по этой причине пришельцы основали здесь базу. В кратере не было ничего, чего не было бы и в других, куда более легкодоступных кратерах, и инопланетяне совершенно верно рассудили, что сюда-то люди доберутся в самую последнюю очередь.

Но внезапно этот кратер приобрел огромное значение в глазах людей. На северном его склоне вспыхнуло пламя. Земные ученые сочли этот факт достаточно важным, чтобы снарядить сюда специальную экспедицию. Однако прочие недостатки кратера никуда не исчезли, и, как только экспедиция осмотрит кратер и убедится, что никаких следов взрыва, извержения или еще чего-нибудь подобного не осталось, ее миссия будет выполнена. И корабль вернется обратно на Землю, либо перебросит экспедицию в другое, более многообещающее место. Так было бы, если бы все шло обычным порядком.

Но ход событий явно был далек от обычного. Среди прочего снаряжения, в экспедиции имелся трансмиттер, и он работал. Теперь на Луну мог слетать всякий, и времени на это требовалось не больше, чем для того, чтобы пройти в дверь, а объем запасов, которые экспедиция могла расходовать в день, ограничивался лишь тем, сколько можно пропихнуть в ту же дверь за двадцать четыре часа.

Итак, совершенно неинтересный и незначительный кратер, поскольку никакого взрыва в нем не было, зато доступный для любого, кто в силах пройти сквозь «рамку» трансмиттера.

Где же найти лучший полигон для тренировки новых исследователей Луны? Здесь они могут привыкнуть к лунному притяжению, к скафандрам, к транспорту, к условиям жизни на Луне такой, какая она есть. Могут тренироваться строго по расписанию: два часа на то, час — на это, двое суток пешего похода к противоположному склону кратера, альпинистские упражнения в специально подобранных местах… В кратере они — в полной безопасности, точно дети на игровой площадке. Спрятаться здесь, наверное, можно, но вот заблудиться будет чертовски затруднительно.

Более того: тренировать их можно без затрат дорогостоящего ракетного топлива. Они могут хоть каждый вечер возвращаться на земную базу, а то и обедать на Земле, если позволит расписание занятий. Впервые за всю историю лунных исследований земные сутки на Луне станут не просто абстракцией.

Интересно, как воспримут трансмиттеры ветераны Нью-Фронтир Сити и Лунавилля? Что скажут, когда их любимая «суровая хозяйка» станет ласковой и гостеприимной?

Едва ступив на путь всех этих логических умозаключений, Даржек легко вычислил распорядок дня на базе. Новички прибывали дважды в день и строем маршировали на двухчасовую экскурсию по лунной поверхности. Трое, по-видимому, ученые, появлялись каждое утро, по земному времени, весь день методично исследовали стенки кратера при помощи различных приборов, а вечером возвращались на Землю. Были еще и бесчисленные туристы, чью солидную, важную осанку не могли полностью скрыть даже скафандры. Эти, воспользовавшись трансмиттером для краткого визита на Луну, глазели вокруг, с опаской прогуливались взад-вперед возле самых палаток и отправлялись восвояси.

Еще трое исполняли обязанности смотрителей. Они жили на базе постоянно, отсчитывая время земными сутками. Они-то и привлекли наибольший интерес Даржека. Поначалу они расположились в маленькой палатке, где стоял трансмиттер, однако жить в обстановке проходного двора им быстро надоело, и на второй день они перебрались в более просторную складскую палатку. За что Даржек был крайне им признателен.

У ученых была своя собственная палатка, совсем крохотная, установленная неподалеку от участка, где они работали. Вероятно, она была сконструирована для технических или аварийных нужд, но Даржек подозревал, что используют ее, в основном, для обеденных перерывов. Был у ученых и лунный транспорт (таких машин в кратере набралось уже четыре), а также право в любой момент привлекать к работе новичков.

К концу третьих суток ничего особенного не произошло. Новички отбыли еще днем; ученые работали, по прикидкам Даржека, до позднего вечера. Смотрители неспешно прогуливались возле палаток, таскали контейнеры и присматривали за порядком. В конце концов, они удалились в свою палатку. Даржек продолжал наблюдать за базой, пока, но его расчетам, не настала полночь.

План был готов. Оставалось выяснить лишь одно: сколько у него времени?

— Думаю, неплохо бы нам посовещаться, — сказал он Захарии.

— Конечно. О чем ты хотел бы посовещаться?

— Я имел в виду общее совещание.

— Как тебе угодно.

Прочие инопланетяне спустились вниз и выстроились перед Даржеком. Лица их, как обычно, не выражали абсолютно ничего, однако Даржек мог совершенно точно сказать, какие эмоции обуревают инопланетян. Их снедали самые страшные подозрения. Они ожидали какого-нибудь хитрого, подлого трюка, и были готовы к отпору. К тому же, они боялись.

Даржек стоял, прижавшись спиной к ящику со своими пожитками.

— У меня есть план, — объявил он. — Но мне нужно кое-что знать. Сколько у меня времени на то, чтобы претворить план в жизнь?

— Алиса полагает, что нам лучше ничего не знать о времени, — ответил Захария.

— Спроси ее… хотя — неважно. Вначале я должен все объяснить. У вас есть Кодекс. Вы приняли присягу блюсти его. Я также хочу принять присягу на верность Кодексу — вернее, той его части, которая мне известна. Какие для этого нужны церемонии?

Ответом ему была мертвая тишина. Инопланетяне затаили дыхание. Наконец Алиса задала какой-то вопрос, получила ответ и все пятеро вновь устремили взгляды поверх головы Даржека.

— Мы не понимаем, — сказал Захария. — Зачем тебе присягать блюсти Кодекс?

— А почему бы нет? — отвечал Даржек. — Разве это плохой Кодекс?

Ответа не последовало.

— У меня есть план, который может спасти всех нас — и на тех условиях, которые вам подойдут. Но он требует от нас взаимного доверия и сотрудничества. Поэтому я должен принять ваш Кодекс безоговорочно, а вы — считать меня одним из вас. Я много думал. Это — единственный путь к спасению.

— Мы тоже долго думали о том, как можно спасти всех нас, — сказал Захария. — Но способа сделать это без риска не нашли.

— Спор ни к чему нас не приведет, — с нетерпением сказал Даржек. Он поднял правую руку. — Торжественно клянусь всем: то, что свято для вашего народа, свято и для моего. И я буду неукоснительно блюсти ваш Кодекс, насколько он мне известен. Достаточно?

— Вполне достаточно, — сказал Захария. — Но я не понимаю, как это может изменить наше положение. Разве что ты сможешь умереть за правое дело…

— Я бы хотел еще пожить за правое дело. Ты говорил, что в Нью-Йорке у вас есть база. Скажи: имеется там трансмиттер?

— Конечно.

— Сейчас он работает?

— Он срабатывает автоматически, когда…

— Неважно. Заработает ли он, если вы получите доступ к трансмиттеру здесь, на базе, и попробуете подключиться к нему?

— Конечно. Поверь мне, Ян Даржек, мы думали и об этом. Потребуется сложная переделка, даже кардинальные изменения конструкции, чтобы подключить этот трансмиттер к нашему. На это потребуется много времени. И мы уверены, что ни один из нас не сможет пробраться на базу и долго работать с их трансмиттером, оставшись незамеченным. Мы не можем пойти на такой риск.

— Теперь послушайте меня, — заговорил Даржек. — Я понимаю людей, работающих там, снаружи, гораздо лучше, чем вы. Я изучил их распорядок дня. Я рискую гораздо меньше вашего, просто потому, что я — человек, и найду, что сказать, в любых затруднительных ситуациях, которые могут возникнуть. Кто бы из вас ни взялся перенастраивать этот трансмиттер, я должен быть рядом. Однако мне нужно знать, сколько нам осталось времени. Для пущей уверенности мне нужен еще один день, чтобы подтвердить мои наблюдения. Спроси у Алисы, хватит ли нам воздуха еще на… скажем, на двадцать шесть часов?

Инопланетяне продолжали смотреть на него — вернее, мимо него. Захария перевел вопрос. Ответом было долгое молчание. Внезапно Алиса взглянула прямо в глаза Даржека. Этого никто из инопланетян прежде не делал. Даржеку показалось, что в ее бесцветных, глубоко посаженных глазах мелькнула слабая искорка. Затем она заговорила, и произнесла всего одно слово.

— Нет, — перевел Захария.

— Нет? Значит, начать придется сегодня, сейчас. Немедленно. Они уже спят, а до утра у нас — уйма времени. Двух-трех часов на перенастройку должно хватить. Есть у нас три часа?

Захария перевел. Алиса молчала.

— Скажите, — заговорил Даржек, — у вас ведь есть космические скафандры, верно? Или лунные, или как они там еще называются?

— У нас — только один вакуумный скафандр, — ответил Захария, — аварийный. Мы прибыли сюда не для того, чтобы исследовать Луну.

— Жаль. Я надеялся, что их, как минимум, два. Значит, еще один придется украсть на базе.

— Ну, это несерьезно, — сказал Захария. — Неужели ты полагаешь, что такое оборудование легко украсть?

— Уверен. При таком количестве посетителей на базе должно быть множество скафандров — на всякий случай. Я видел один на… луномобиле у ученых, а уж на базе их наверняка целая вешалка. Есть у нас три часа?

Захария вновь перевел вопрос. И Алиса вновь долго смотрела на Даржека, прежде чем заговорить.

Заговорив же, она ответила:

— Нет.

Глава 19

Даржек смотрел на молчавших инопланетян. Он не спал почти трое суток и ужасно устал.

— Так сколько у нас времени? — спросил он.

Алиса ответила довольно длинной фразой. Захария перевел:

— Сейчас мы дышим запасом из последней резервной цистерны, и счетчик показывает, что она почти пуста. Возможно, он не совсем точен, но времени у нас, в любом случае, очень мало. Когда запас иссякнет, останется лишь воздух на двух нижних палубах капсулы. А мы потребляем его гораздо быстрее, чем твой народ, Ян Даржек. Нам искренне жаль, что мы не сможем воспользоваться твоим планом. Ты должен понять: слишком поздно.

— Если начнем прямо сейчас, все можно сделать за час. Что нам терять?

— Все, — ответил Захария.

— Да. Конечно, ты прав, но, если сделаем все, как надо, то ничего не потеряем. По крайней мере, попробуем начать и посмотрим, удастся ли добыть еще один скафандр. Где ваш?

Молчание затянулось. Вглядываясь в лица инопланетян, Даржек от души надеялся, что до пистолета дело не дойдет. Он с надеждой смотрел на Захарию, но, к немалому его удивлению, первым заговорил Исайя.

— Я сейчас достану скафандр, — сказал юный инопланетянин, открывая дверцу высокого, узкого шкафчика.

Вынув скафандр, он подал его Даржеку, добавив:

— Но он тебе не подойдет.

— Подойдет, — мрачно ответил Даржек.

Однако, развернув скафандр и рассмотрев его, он почесал в затылке. Скафандр был сделан из мягкой, черной ткани, с воздушным баллоном, похожим на огромную сосиску, на спине, и рассчитан на восьмифутовый рост Алисы или Гвендолин.

— Все ясно, — сказал Даржек. — Ничего, управлюсь. Баллон заряжен?

— Да, на случай аварии, — ответил Исайя.

— Ну что ж. Наше положение, иначе, как аварийным, не назовешь. Где выход?

Исайя вновь открыл тот же шкафчик, коснулся его задней стенки, и Даржек увидел за расступившимся металлом длинный коридор, наклонно уходивший вниз и заканчивавшийся тупиком. Коридор был ярко освещен — стены и потолок его были сделаны из того же материала, что и вся капсула.

— Хорошо, — сказал Даржек. — Идем со мной, поможешь надеть эту штуку. Остальные могут наблюдать и, если знают какие-нибудь молитвы, то — молиться. Скоро вернусь.

Никто из инопланетян не шевельнулся и не проронил ни слова, но, стоило Даржеку шагнуть ко входу в коридор, Захария прыгнул вперед и загородил ему путь, а в руке Ксерка блеснуло оружие. Вовремя уклонившись, так, что весь заряд получил Захария, Даржек изо всех сил рубанул ребром ладони по руке Ксерка. Раздался негромкий треск; рука инопланетянина повисла, точно плеть. Оружие с металлическим стуком упало на пол.

— Ковбой из тебя еще тот, — усмехнулся Даржек. — Оружие достаешь медленно. Нужно еще потренироваться. Когда будет время, я тебя поучу.

Он кивнул Исайе, оттаскивавшему распростершегося у двери Захарию в сторону.

— Потом присмотри за ним. Идем.

Дверь закрылась. Они быстро прошли к концу коридора и оказались на ровной площадке.

— Это — внутренний люк воздушного шлюза? — спросил Даржек.

— Да. Да, у вас это называется именно так.

— А наружный люк, видимо, на вид неотличим от камня скалы… Как мне его открыть, когда буду возвращаться? И как я, кстати, его найду?

— Возвращаться? — переспросил Исайя. — Ты вернешься?

— Конечно.

— Понимаю. Ты приведешь сюда своих.

— Конечно, нет! Ты разве не слушал, когда я излагал свой план?

— Не думал, что ты и вправду намерен его исполнять, — сказал Исайя.

Даржек изумленно оглядел его.

— Тогда отчего же ты помогаешь мне?

— Просто я не хочу, чтобы ты умирал.

Взгляды их встретились. Даржек крепко пожал холодную, сухую ладонь юного инопланетянина. Никогда, ни к кому еще он не испытывал такого сострадания. Каким же безысходным должно было быть его одиночество, если он готов послать к чертям свой Кодекс в обмен на обычное, умеренно-дружелюбное отношение? Чего ему стоило решиться на это?

— Похоже, — медленно проговорил Даржек, — твоим друзьям суждено недооценивать степень твоей дружбы…

С этими словами он резко отвел взгляд.

— Скафандр.

Даржек буквально утонул в бесчисленных складках скафандра: шлем был очень велик; пришлось до предела наклонить голову вперед, чтобы хоть что-то видеть. Сочленения регулировались на уровне талии; но во всех прочих местах скафандр, рассчитанный на гигантский рост, угрожающе вздулся. Штанины его сомкнулись и терлись одна о другую, а перчатки, даже при небольшом давлении воздуха, мгновенно соскочили с рук и свободно повисли на длиннющих рукавах. Даржек снял шлем, и ткань тут же обвисла множеством мелких складок.

— Ничего, — сказал он. — Как-нибудь справлюсь. Как работает наружная дверь?

— Нужно толкнуть ее вперед, а затем открывать. Она — на петлях.

— Как мне открыть ее снаружи?

— Никак, — отвечал Исайя. — Это — аварийный выход. Разве что чем-то подпереть…

— Не слишком мне это нравится, — буркнул Даржек, — но… ничего не поделаешь. Оставим открытой и чем-нибудь подопрем. Камень, наверное, подойдет. А ты жди здесь, на случай, если она все же захлопнется. Если я не смогу вернуться, мне останется только отправиться на базу и представиться: прошу, мол, любить и жаловать. Понимаешь?

— Я… Да. Я понимаю.

Даржек снова надел шлем и толкнул круглый внутренний люк. Люк легко открылся и закрылся за ним. Наружного люка он разглядеть не смог и просто нажал на стену. Часть стены подалась наружу туго, словно удерживаемая мощными пружинами, и провернулась на оси. Даржек вышел на волю, в мрачную тень, укрывшую восточную часть кратера, придержал створку, отыскал поблизости два обломка скалы и покрепче вбил их между створкой и косяком. Затем он отошел от двери и оглядел склон. Дверь, даже приоткрытая, была так похожа на окружавшую ее скалу, что разглядеть ее можно было, лишь подойдя вплотную. Нужно чем-то обозначить ее, чтобы на обратном пути не тратить времени на поиски.

Справившись с этой задачей, он повернулся спиной к склону кратера, — и был ослеплен. Тысячи звезд, десятки тысяч звезд — сверкали в черном небе невыносимо ярко. Над самой кромкой кратера впереди нависла сияющая, запятнанная тучами Земля, восходившая или клонившаяся к закату. Впрочем, эти подробности волновали Даржека меньше всего.

Он двинулся вперед, проделав около ста ярдов вдоль стенки кратера, неуклюже перебираясь через россыпи камней и огибая огромные обломки скалы, рухнувшие с кромки вследствие… что там может служить причиной эрозии на Луне? Тема была слишком неинтересной, чтобы строить предположения на этот счет. Он ограничивался тем, что проклинал этот неведомый процесс, затруднявший и замедлявший ходьбу. На ровной почве отпечатки ног позади немедленно заполнялись пылью, но в прочих местах, особенно — на россыпях щебня, оставались следы, по которым можно было вернуться обратно. Даржек сомневался, чтобы кто-либо смог отличить его следы от тех, что оставили за собой исследовательские группы, облазавшие эту часть кратера вдоль и поперек, однако сделал крюк — так, чтобы никто не смог отыскать по его следам вход в капсулу.

После этого он двинулся к центру кратера, вниз, в направлении базы.

И только теперь, приноровившись к слабому лунному притяжению, он понял, насколько тяжелой будет борьба с инопланетным скафандром. Скафандр во что бы то ни стало стремился принять свою естественную форму. Ступня Даржека то и дело выскальзывала из огромного башмака скафандра; стоило ему сделать шаг подлиннее, штанина от колена до ступни растягивалась во всю свою длину, и, приземлившись, он тут же путался в ней. Во время одного из особо длинных прыжков из башмаков выскользнули обе ступни, и Даржек едва не упал. Рукава приходилось удерживать на месте, изо всех сил сжав кулаки в огромных перчатках, и пальцы скоро совсем онемели. Кроме того, штанины, вздувшиеся пузырями на бедрах, цеплялись одна за другую. А что, если в раздувшемся скафандре он не сможет наклониться? Тело его изнывало от жары, тогда как ладони и ступни сделались холодными, точно лягушки. Но, спотыкаясь и обливаясь потом, он двигался вперед.

Визир инопланетян обманул: поначалу Даржек считал, что до базы — меньше мили, но вскоре понял, что она — как минимум втрое дальше.

— Э-э, что такое лишняя пара миль на Луне? — ободрил он самого себя.

Тут он покинул тень, и палящий жар солнечных лучей буквально оглушил его.

На какой-то миг он даже потерял сознание. Но скафандр немедленно отреагировал на смену температуры, и внутри стало почти терпимо. Приблизившись к базе, Даржек замедлил шаг, но — ровно настолько, чтобы не проскочить мимо. Излишняя осторожность была лишь пустой тратой времени и могла погубить его так же, как и полная беспечность. Спрятаться на базе было негде. Особенно человеку, который никак не мог оказаться здесь, да еще одетый в бесформенный, странного цвета, будто нарочно сделанный так, чтобы немедля бросаться в глаза, инопланетный скафандр.

Ни в одной из палаток не оказалось иллюминаторов, что немало порадовало Даржека. Были лишь небольшие окошки в каждой из дверей шлюзов, чтобы предотвращать столкновения или, что более вероятно, чтобы обе двери не оказались открытыми одновременно. Даржек прошел прямо к палатке с трансмиттером, задержался на миг, чтобы заглянуть в окошко, и решительно вошел внутрь.

Внутри палатку мягко освещал солнечный свет, пробивавшийся сквозь ткань. Трансмиттер стоял в дальнем углу, в конце узкого коридора, огороженного контейнерами. Но Даржека в первую очередь интересовали две вещи, из которых в палатке не оказалось ни одной. Ему нужны были один или два баллона кислорода и космический скафандр. Он осмотрел надписи на контейнерах, и понял, что забрел не туда. Обойдя трансмиттер, он внимательно осмотрел его и вышел из палатки.

Тишина действовала на нервы: Даржек не сразу понял, что инстинктивно старался идти на цыпочках, хотя отлично знал, что спящие в другой палатке не могли услышать ни звука. Он свернул к машине ученых, стоявшей неподалеку. К ней металлическими лентами крепился большой баллон — им пользовались, чтобы надуть палатку, из него же пополняли воздушные запасы скафандров, — но Даржек, если бы даже справился с крепежными болтами, ни за что не решился бы взять его. Пропажа этого баллона была бы не менее подозрительна, чем пропажа машины.

А вот пропавшего скафандра хватятся не скоро — скафандр можно потерять, положить не туда или же временно позаимствовать… Даржек принялся осматривать багажные отделения луномобиля. Скафандров не было. Палатка ученых поблескивала вдали, у самой стенки кратера. Возможно, они оставили свой запасной скафандр там? Но Даржек не мог рисковать, не зная этого наверняка — у него просто не было времени идти так далеко.

Давление в последнем воздушном резервуаре капсулы — на нуле. Явись сюда вместо Даржека Алиса или Гвендолин, трансмиттер, возможно, был бы уже перенастроен. Но ни одной из них нельзя идти на базу в одиночку. Нужно отыскать скафандр…

Даржек медленно подошел ко второй палатке и заглянул внутрь. В глубине помещения высоким штабелем стояли ящики — видимо, для того, чтобы отгородить «спальню». Он вошел в шлюз и, помешкав, отворил внутреннюю дверь. Если обитатели не спят, малейший шорох выдаст его с головой…

Скафандры висели сразу же справа от двери — целая шеренга. Сняв один, Даржек поспешил наружу. Уверенность в успехе предприятия разом вернулась к нему. Осторожно закрыв за собой внешний люк, он даже задержался возле палатки, чтобы осмотреть приобретение, однако мешал неуклюжий инопланетный скафандр. Оставалось лишь надеяться, что нормальный, человеческий скафандр — в полной исправности, а воздушный баллон — заправлен.

Оглядевшись, он заметил у стенки палатки с трансмиттером большой кислородный баллон. Подхватив его, он, с баллоном на одном плече и скафандром — на другом, отправился в обратный путь. Следовало поспешить, насколько это было возможно.

И тут с инопланетным скафандром начали твориться странные вещи. Видимо, непривычный человеческий метаболизм свел его тонкую электронику с ума. Поначалу скафандр осторожно изучал Даржека, затем — видимо, придя к какому-то решению, — обдал его жаром. Затем, столь же резко, — холодом. Мертвая тишина внутри шлема сменилась низким гудением. Даржека затрясло от холода, и тут же вновь обдало жаром, отчего он едва не потерял сознание. Все тело покрылось потом, и от этого скафандр окончательно взбесился. Гудение быстро нарастало, переходя в злобный, безумный вой.

Последние несколько ярдов Даржек буквально прополз, страдая попеременно то от холода, то от жары. Он распахнул дверь, ногой отшвырнул в сторону подпиравшие ее камни и уронил скафандр и кислородный баллон на пол шлюзовой камеры. По ту сторону шлюза его ждал Исайя. Откинув шлем, Даржек выдохнул:

— Помоги раздеться!

— Я надеялся, что ты управишься быстрее, — сказал Исайя. — Мы не потеем, и температура наших тел — ниже.

— Стало быть, скафандр старался остановить процесс выделения пота и понизить температуру моего тела… Я рад, что ему это не удалось, иначе люди, как правило, умирают.

Подобрав украденный скафандр и кислородный баллон, он прошел в капсулу.

Захария все еще лежал без сознания на подстилке Даржека. Прочие сгрудились у экрана визира. Рука Ксерка была обмотана толстым слоем бинтов.

— Что там? — спросил Даржек.

— Мы ничего не заметили, — ответил Ксерк.

— Очень хорошо. Кто идет со мной — Алиса или Гвендолин?

— Чего именно ты от нас хочешь? — спросил Ксерк.

— Чтобы кто-нибудь из ваших техников при помощи трансмиттера там, в палатке, переправился на нью-йоркскую базу. Там она сможет наладить сообщение с лунной базой и тем самым спасти всех нас. Не стану врать, будто понимаю, как она это сделает, но один из вас сказал мне, что это выполнимо.

— Да. Это выполнимо. Потребуется довольно много времени, поскольку ей придется…

— Неважно, сколько времени ей потребуется, и что ей придется сделать. Если это выполнимо, давайте пошевеливаться. Инструментов в палатке с трансмиттером — уйма.

Ксерк перевел его слова, и это повлекло за собой новую продолжительную дискуссию. Даржек вспомнил о принесенном баллоне. Открыл вентиль — ничего не произошло. На помощь ему поспешили Исайя с Алисой.

— Боюсь, что он пуст, — вскоре сказал Исайя.

Даржек удрученно опустился на пол и почесал заросший щетиной подбородок.

— Ну конечно, — пробормотал он. — Использовали и бросили снаружи, чтобы потом отправить на перезаправку. Видимо, прикончили накануне… не повезло. — Он поднялся на ноги и потянулся к украденному скафандру. — Теперь припоминаю, что в другой палатке был целый штабель таких баллонов. Но я думал только о том, чтобы взять скафандр и убраться оттуда незамеченным. На этот раз прихвачу пару.

— Мы не понимаем, — сказал Ксерк, — что именно намерен делать там ты?

— Я намерен прикрывать вашего техника, пока она будет работать с трансмиттером. Если кто-нибудь приблизится к палатке, я намерен остановить его, задержать, отвлечь или даже применить силу, если потребуется. Чтобы Алисе — или Гвендолин — не помешали закончить работу и переправиться в Нью-Йорк. Затем я вернусь сюда. И, при некотором везении, принесу пару полных баллонов.

— Но тебя могут схватить.

— Не исключено, — отвечал Даржек, — но постараюсь избежать этого. Но если это случится, я скажу, что тайком переправился на базу с Земли, потому что с детства мечтал побывать на Луне.

— Сомневаюсь, что это прозвучит правдоподобно.

— Возможно, — согласился Даржек. — Шум поднимется страшный; меня, безусловно, подвергнут допросу с пристрастием, но даже китайская водная пытка не заставит меня раскрыть правду. И не забывайте: если даже эти большие шишки на Земле не смогут понять, как мне это удалось, в моем появлении не будет ничего сверхъестественного. Как было бы, например, если бы меня поймали облаченным в ваш скафандр. Прежде, чем отправиться туда, я сниму вашу одежду, и, в случае неудачи, на мне не будет ничего, что не было бы сделано в США.

— Мы не можем пойти на то, о чем ты просишь, — сказал Ксерк. — Слишком велик риск. Слишком мало времени…

— Послушайте. В данный момент я не оспариваю ваше утверждение, что тьма внутри вас — правильного цвета. Не ставлю под сомнение вашу храбрость. Храбрости вам не занимать, судя по тому, что вы совершили на Земле. Но вот дерзости и нахальства вам, определенно, не хватает. Вам предстоит рискнуть, либо сдохнуть здесь, как крысам в норе. И ваш пресловутый цвет не поможет.

Ксерк не отвечал. Отстранив его, Даржек взял у Исайи инопланетный скафандр и подал его Алисе. Взгляды их встретились. Затем она произнесла одно-единственное слово и, под взглядами остальных инопланетян, приняла скафандр. Пока она одевалась, Даржек избавился от инопланетной одежды и начал забираться в американский скафандр. Исайя суетливо кинулся ему на помощь. Отыскав вентиль воздушного баллона и надев шлем, Даржек вздохнул с облегчением.

Исайя преданно проводил их до самого шлюза. Даржек помахал ему на прощание, и вместе с Алисой вышел наружу. Вновь подперев дверь камнями, они отправились к базе — тем же кружным путем.

Двигались они невероятно быстро. В сравнении с инопланетным, скафандр Даржека был тяжел, неуклюж и примитивен, зато подходил ему по размеру. Огромными шагами Даржек мчался вперед, стараясь не отстать от Алисы.

Вскоре они добрались до палатки с трансмиттером. Даржек указал на шлюз, и Алисе пришлось согнуться в три погибели, чтобы войти внутрь. Он хотел было войти следом и показать, где включается свет, освещающий приборную доску, но Алиса мгновенно разобралась во всем сама. Снаружи Даржек наблюдал, как она сняла скафандр и взялась за дело. Огромная фигура ее в тесной палатке выглядела совершенно неуместной.

Размышляя, отправиться ли за баллонами немедля или подождать, пока Алиса не закончит, он повернулся в сторону второй палатки. Пожалуй, следовало подождать. Если он попадется, то попадется один…

Заглянув за угол палатки, Даржек нашел место, где можно было прекрасно укрыться за ящиками. В скафандре сделалось жарко, и он изверг ливень самых едких проклятий на головы всех конструкторов и изготовителей скафандров до седьмого колена. В спешке он забыл посмотреть, где находится управление такой мелочью, как термостат, и теперь начал наугад исследовать кнопки и переключатели. Управления термостатом не нашел, зато почти сразу включил рацию. В конце концов он догадался перебраться в тень от ящиков и вскоре почувствовал себя гораздо лучше. Как только Алиса…

— А, черт! — воскликнул он вслух, и тут же осекся, от души понадеявшись, что не вещает на всю округу.

Только сейчас Даржек понял, что никак не сможет понять, закончила ли Алиса работу. Уже сейчас он, возможно, стережет пустую палатку! Узнать, как продвигается дело он мог бы, лишь заглянув в единственное окошко в дверях шлюзовой камеры. Где любой, внезапно вышедший из второй палатки, сразу же заметит его…

Просчитай он ситуацию хоть на ход вперед, можно было бы договориться об условном знаке. Алисе достаточно было бы хлопнуть по стенке палатки, когда она будет готова вернуться на Землю. Но теперь было слишком поздно. О том, чтобы войти в палатку и объяснить идею Алисе при помощи языка жестов, нечего было и думать: на это уйдет драгоценное время, да и объясниться, возможно, не удастся.

Даржек метнулся к шлюзу, чтобы заглянуть внутрь. Алиса все так же стояла, склонившись над трансмиттером; она словно бы и не шевельнулась с тех пор, как он заглядывал в палатку в последний раз.

Он вернулся в укрытие и снова начал искать управление термостатом, не спуская глаз со второй палатки. Так прошел час, а может быть, два или три…

Интересно, во что превратится трансмиттер после того, как Алиса перенастроит его? Если на базе нет ни единого техника, знакомого с трансмиттерами, возможно, придется дожидаться, пока с Земли не пришлют ракетой инженера, который сможет привести трансмиттер в порядок… Все это было бы очень смешно, если б не обстоятельства.

Невероятная усталость и напряженное ожидание становились невыносимыми. А там, в капсуле, стрелка манометра последнего резервуара с кислородом неумолимо ползет к нулю… Даржек поднялся, чтобы заглянуть в палатку еще раз, но тут же присел: из второй палатки появился человек в серебристом скафандре.

Даржек лихорадочно защелкал переключателями рации.

— …еще не готовы? — прохрипел голос в шлемофоне.

— Мы идем.

Из палатки появился второй человек, за ним — третий. Даржеку оставалось лишь надеяться на то, что все они и сегодня, следуя вчерашнему распорядку, повернут направо.

Так и вышло. Все трое огромными прыжками помчались в направлении дальнего склона кратера. Если утренняя зарядка продлится столько же, сколько и вчера, минут через тридцать они вернутся и примутся за работу. И первым делом — включат трансмиттер.

Через несколько драгоценных секунд трое землян скрылись за палаткой, и Даржек смог выбраться из-за ящиков. Алиса все еще возилась с трансмиттером. Вновь вернувшись в укрытие, он продолжал ждать, размышляя, как работает рация. Нужно ли на что-нибудь нажимать, чтобы остальные услышали его?

Он резко прищелкнул языком.

— Что ты сказал? — немедленно раздалось в наушниках.

— Я думал, это ты.

— Это у тебя, небось, зубы лязгают.

Вскоре группа землян разделилась; один из них направился в тень восточного склона кратера. Даржек было забеспокоился, не наткнется ли он на вход в капсулу, но космонавт, едва войдя в тень, присел на камень — вероятно, полюбоваться звездным небом. Двое других свернули к западу и вскоре превратились в крохотные серебристые искорки. Четвертый, невысокого роста, поднялся и, слегка косолапя, зашагал вперед. Скорее всего, он и был оператором трансмиттера. Успокоившись, Даржек вновь принялся искать управление термостатом. Теперь, когда он покинул тень, в скафандре с каждой секундой становилось все жарче и жарче. Без термостата было не обойтись. Но — поди нащупай что-либо сквозь эти перчатки! И разглядеть самого себя сквозь забрало шлема — тоже было задачей не из легких.

Он посмотрел, чем заняты трое земных космонавтов, и тут же забыл о жаре. Оператор трансмиттера возвращался к палаткам.

— Видать, припозднились они сегодня, — рассудил он. — Или хотят начать пораньше…

Времени на то, чтобы еще раз заглянуть в палатку с трансмиттером, не оставалось. Отойдя ярдов на сто, Даржек немного подождал, и вскоре оператор трансмиттера, направлявшийся прямо к палатке, заметил его.

— Сэм, это ты? — спросил он, помахав рукой.

Даржек помахал ему в ответ.

— Идем, — сказал он, пытаясь подражать одному из двоих остальных. — Покажу кое-что.

— Не могу, — ответил оператор. — Надо палатку подмести к прибытию этой важной шишки…

— Успеешь, идем.

— А куда?

— Да тут недалеко.

С этими словами Даржек зашагал прочь от палаток. Оператор последовал за ним. Даржек оглянулся. Один из оставшихся двоих сидел в тени, уставившись в звездное небо. Другого не было видно, и это устраивало Даржека, как нельзя лучше. Он ускорил шаг. Оператор — тоже.

— Я не могу тут болтаться весь день. Что у тебя там? Далеко еще?

— Да вон же!

Широким жестом указав на склон кратера, Даржек перешел на бег. Некоторое время они бежали молча. Жара становилась невыносимой; у Даржека закружилась голова. Он продолжал бежать вдоль стенки кратера, огибая валуны. Они уже были довольно далеко от базы; палатки превратились в крохотные серебристые холмики посреди равнины.

— Ну? Далеко еще? — не выдержал оператор.

Даржек оглянулся. Оператор остановился и смотрел в сторону палаток.

— Совсем чуть-чуть.

В буквальном смысле это было правдой. Даржек чувствовал, что вот-вот свалится от теплового удара, что следующий шаг вполне может оказаться последним, но поделать с этим ничего не мог. Доковыляв до тени, отбрасываемой огромным валуном, он рухнул на колени.

Оператор уже шел обратно.

— Сэм, я возвращаюсь.

Даржек не отвечал. Оператор, не оглядываясь, шагал в сторону базы, ворча на ходу:

— И куда это его понесло…

Даржек рухнул наземь — со всей тяжестью, с какой может рухнуть на поверхность Луны с ее слабеньким притяжением тело весом в сто девяносто фунтов. План его был не совсем таким, но сейчас он не в силах был даже приподнять гудящую, пульсирующую болью в висках голову. Он сделал все, что мог — обеспечил Алисе лишние полчаса. Все прочее зависело только от нее…

Глава 20

Долгое время Даржек лежал неподвижно, не в силах даже повернуться в сторону базы и взглянуть, что там происходит. Возможно, он потерял сознание. И, если так, в чувство его привел пронзительный, разъяренный вопль:

— Какой идиот вздумал совать руки в трансмиттер?!

— О чем ты, Перрин? — немедленно ответил другой голос.

— Быстро сюда, оба!

— Идем. В чем дело?

— Она успела. Успела… — возбужденно пробормотал Даржек.

— Что? Перрин, плохо слышу тебя.

— Я говорю: возвращайтесь немедленно. Сэм? Сэм!

— Он, наверное, далеко, твоя рация не достает. Переключись на ретранслятор.

— Чепуха! Я оставил его вон там.

— Он же отправился на ту сторону кратера. Я его даже уже и не вижу…

— Говорю тебе: он вернулся. Мы с ним только что разминулись. Сэм!

— Я его не вижу.

— Он что-то нашел, вон там. Может быть, он в какой-нибудь пещере?

— Там нет никаких пещер.

Даржек перестал прислушиваться к их переговорам. Скафандр — о, чудо! — успел остыть, и теперь тело его, взмокшее от пота, охватила дрожь. Но ему, наконец-то, удалось отыскать управление термостатом и отрегулировать температуру. А ведь он и раньше пробовал этот переключатель; быть может, где-нибудь контакт отошел?

Тем временем на базу вернулся Сэм. Теперь он яростно доказывал, что вовсе не был на базе, ничего такого не находил и Перрина не видел. Все трое скрылись в палатке с трансмиттером. Даржек быстро оценил свою позицию и решил, что она ему не нравится. Как только Перрин убедится, что Сэма и в самом деле не было на базе, он наверняка захочет узнать, кто заставил его совершить получасовую прогулку. И след приведет тех, кто отправится на поиски, прямо к Даржеку.

Тщательно взвесив все шансы, он решил двигаться. К этому времени все трое, скорее всего, уже должны были снять скафандры и оценить степень неисправности трансмиттера. Возможно, они уже стояли вокруг и наблюдали за Перрином, который чинит трансмиттер.

Даржек отправился в путь, держась поближе к стенке кратера, и двигаясь как можно быстрее, со всей скоростью, какую позволяли развить усталость и каменные россыпи. Идти по предательским, осыпающимся под ногой грудам щебня было тяжело, попытки обогнуть россыпи валунов частенько заводили в тупик, но выйти на ровное место он не осмеливался. Спрятаться, кроме как среди камней, в кратере было негде.

Трое землян вышли из палатки в тот миг, когда Даржек был прямо напротив. Он нырнул за камень и прополз несколько ярдов, укрывшись за россыпью валунов. Но ни один из троих даже не взглянул в его сторону. Перрин возбужденно размахивал руками, показывая то самое место, где недавно расстался с призрачным Лунным Человеком. Вскоре он вернулся в палатку, а двое остальных рысцой отправились на поиски «призрака». Устроившись за камнями поудобнее, Даржек принялся ждать.

Двое землян ворчали и спорили, бесцельно прочесывая окрестности. Они явно сомневались в том, что Перрин вообще кого-либо видел. Время шло. Одному из космонавтов поиски надоели, и он удалился в палатку. Прошло еще какое-то время. Несколько минут? Или целый час?

Из палатки с трансмиттером строем вышли курсанты. Перрин закончил работу.

— Значит, придется здесь задержаться, — подытожил Даржек. — Ладно; могло быть хуже.

За камнями он был в полной безопасности. Его не найдут, даже если примутся искать именно в этом направлении; разве что кто-нибудь набредет на россыпь валунов и заглянет за нее. Если его примутся искать всем скопом, он может присоединиться к ищущим и вполне сойдет за одного из них. Конечно, до полудня ему не покинуть укрытия, но, пока в баллоне не кончился воздух, тревожиться было не о чем.

Не о чем, кроме манометра последнего кислородного резервуара капсулы, украденного пустого баллона, который следовало вернуть на место, и пары полных баллонов, которые он обещал принести, но теперь не мог этого сделать. От нехороших предчувствий засосало под ложечкой. Успеет ли Алиса там, в Нью-Йорке, наладить связь? Не бросят ли они его, Даржека, на Луне, выпутываться собственными силами, несмотря на все их Кодексы?

С виду жизнь на базе шла своим чередом. Одна из групп курсантов-новичков прочесала место исчезновения Лунного Человека, но остальные уже приступили к «уроку пять» и карабкались по одному из склонов кратера, приспособленному под альпинистские тренировки. Ученые свернули свою палатку и укатили за пределы видимости, исследовать новый район. Даржек послушал, что делается на частотах, доступных его рации, поймал хриплые крики инструктора, жучившего курсантов; непонятную беседу, состоявшую сплошь из научных терминов; пустую болтовню и благосклонное мычание туристов, тщательно, точно отара овец — пастухом, опекаемых кем-то из персонала базы. До полуденного затишья ничего особенного не произошло. Курсанты дружно скрылись в палатке и отправились на Землю; база опустела.

Даржек осторожно выбрался из своего укрытия.

Не успел он пройти и дюжины шагов, как из палатки с трансмиттером вышел человек. Сделав несколько шагов, он остановился, глядя в сторону Даржека.

— Держись естественно, — сказал себе Даржек. — Ты — один из них. Держись естественно!

Резко развернувшись, земной космонавт пошел ко второй палатке. Даржек поспешил спрятаться, гадая, за кого его мог принять этот человек.

Он ждал, что вскоре космонавт вновь появится снаружи и приведет с собой подкрепление, но время шло, а из палатки никто не выходил. Даржек вновь отправился в путь. На этот раз он беспечно вышел на ровное место и направился прямо к капсуле. В спешке он даже проскочил вход; минут десять ушли на отчаянные его поиски. Наконец, в последний раз окинув взглядом базу, он скользнул внутрь, отшвырнул камни и захлопнул за собой люк.

Отворив внутреннюю дверь шлюзовой камеры, он тут же споткнулся о распростертое на полу тело инопланетянина.

Сорвав с себя скафандр, Даржек опустился на колени. У порога лежал Исайя, судя по всему, мертвый. Даржек неуклюже ощупал его запястье в поисках пульса, приложил ухо к груди, но ничего не нащупал и не услышал. Инопланетянин не дышал, кожа его слегка побурела, точно тело уже начало разлагаться.

В отчаянии Даржек вскочил на ноги, окликнул прочих (дверь в противоположном конце коридора была открыта), но ответа не последовало. Воздух казался все таким же свежим, однако дышалось с трудом.

Он снова пощупал запястье Исайи и приложил ухо к его груди, размышляя, имеет ли это какой-нибудь смысл, или у инопланетян вообще нет ни сердца, ни пульса. И — как сделать искусственное дыхание существу, чьи легкие могут быть расположены как в грудной клетке, так и на щиколотках?!

Отстегнув от скафандра шлем, он накрыл им лицо Исайи. Реакции — никакой. Даржек принялся изо всех сил, наваливаясь всем весом, нажимать на грудь и живот инопланетянина.

Почти тут же Исайя дернулся, шевельнулся и задышал. Кожа его почти сразу же приобрела обычную окраску. Вскоре он смог и сесть.

— Значит, ты вернулся, Ян Даржек, — проговорил он из-под шлема.

— Спокойно, — ответил Даржек. — Дыши глубже.

— Алиса…

— Думаю, у нее все в порядке. Хотя войти в палатку и убедиться я не мог.

— Мы видели. Твой план сработал великолепно. Гвендолин думала, что ты намерен предать нас, но я не мог согласиться с ней. Но и не думал, что ты вернешься…

— Я ведь принял присягу, — сказал Даржек. — Помнишь?

— Остальные… что с ними?

— Их я еще не видел. Наткнулся на тебя, едва пройдя шлюз.

Даржек добежал до конца коридора и заглянул в капсулу. Здесь дышать было еще тяжелее; трое инопланетян лежали на полу жалкими бурыми грудами. Бросившись к Исайе, Даржек схватил шлем и поволок его, вместе со скафандром, в капсулу.

Здесь он склонился над Гвендолин. Шлем для ее огромной головы был безнадежно мал. Почти сразу же отказавшись от попыток пристроить его на лице инопланетянки, Даржек метнулся к своему ящику, выхватил перочинный нож и обрезал воздушный шланг. Зажав конец шланга меж сложенными чашей ладонями, он прижал его к ее лицу, а коленями надавил на грудь. Раз, другой…

— Это бессмысленно, Ян Даржек, — сказал Исайя, подползший к двери и заглянувший в капсулу. — Совершенно бессмысленно. Возвращайся к своим. Ты не обязан умирать вместе с нами. Ты спас Алису — этого вполне достаточно.

— Ерунда. Рано вам умирать.

Гвендолин ожила. Вскоре она села, устремив на Даржека непонимающий взгляд. Тогда Даржек отнял у нее шланг и взялся за Ксерка. Но, прежде чем он успел добраться до него, Гвендолин снова рухнула на пол. Исайя тоже потерял сознание.

— Метаболизм, мать его… — яростно пробормотал Даржек, трудясь над Ксерком. — Придется положить всех кругом и давать дышать по очереди…

Его самого почти не держали ноги, однако вскоре он смог привести в чувство всех четверых и усадить их вокруг спасительного шланга. Гвендолин, Ксерк и Захария находились словно бы в трансе. Машинально передавая друг другу воздушный шланг, они не сводили глаз с Даржека. Исайя держался бодрее прочих — возможно, оттого, что в коридоре воздух был посвежее. Он даже несколько раз пропустил свою очередь, споря с Даржеком.

— Не будь идиотом, — отвечал Даржек на все его доводы. — Не могу же я удрать и оставить вас умирать. А теперь, даже если бы и захотел, тем более не могу: ведь шланг перерезан.

— Его можно починить. Когда твой кислород кончится, мы все равно погибнем, и ты погибнешь с нами. Надолго баллона не хватит; мы уже израсходовали большую часть.

— Наверное, да. Жаль, нельзя использовать кислород более эффективно. Однако… с помощью остатков можно бы снова довести воздух в капсуле до нужной кондиции. Прекрати споры, дыши.

— А ты? Может, и тебе дать?

— Пока обойдусь.

— Я забыл. Вы, земляне, привыкли к разреженному воздуху…

— Ну, не к такому разреженному, но я справлюсь. Где там Алиса застряла?

Он подошел к визиру — посмотреть, что делается на базе. Курсанты-новички вернулись с обеденного перерыва; часть их снова прочесывала тот район, где видели Даржека. Если бы не усталость, не полный упадок сил, он с удовольствием полюбовался бы процессом. Подобрав с пола свое инопланетное одеяние, он оделся, сел у входа в коридор, привалился спиной к стене и закрыл глаза.

Его разбудили, подергав за ногу.

— Мы хотим попрощаться с тобой, Ян Даржек, — сказал Исайя. — Пока мы еще в силах.

Воздушный шланг был отброшен в сторону; трое остальных все так же сидели кружком, невидящими глазами глядя на Даржека. Им снова сделалось трудно дышать.

— Баллон пуст? — спросил Даржек. — Но вы ведь еще держитесь.

— Да, продержимся еще немного, — ответил Исайя.

— Хорошо. Где же Алиса?

— У нее было слишком мало времени. Это мы понимали с самого начала.

— Слишком мало — для чего? У нее было несколько часов!

— На земной базе нет нужного оборудования. Ни к чему было — до сих пор. Алиса должна собрать его, а затем — настроить, а это — процесс сложный и длительный…

— Воображаю, — отозвался Даржек. — Настроить трансмиттер именно в эту точку Луны, находясь в Нью-Йорке, должно быть, нелегко. Но сколько это может занять времени?

— Мы не знаем. И Алиса не знала. Ей никогда прежде не приходилось решать таких задач. Потому остальные и сочли… сочли, что ради твоего плана рисковать не стоит.

— Ну что ж, нам остается только ждать, — резюмировал Даржек. — Думаю, она работает со всей возможной быстротой.

— Как бы хотелось нам, чтобы она успела спасти тебя! Ведь ты можешь дышать разреженным воздухом, а мы…

Вскоре инопланетяне начали хватать воздух ртами, точно рыбы, вытащенные из воды. Груди их тяжело вздымались. Даржек не мог поделать ничего; оставалось лишь сохранять спокойствие и оптимизм и наблюдать, как они, один за другим, теряют сознание. Без кислорода никакое искусственное дыхание не поможет, а кислорода больше не было…

Исайя продержался дольше всех, но в конце концов и он мягко рухнул на пол, оставив без ответа вопрос Даржека, не лучше ли перенести всех в коридор. Даржек выглянул в коридор сам и обнаружил, что там воздух вряд ли лучше, чем в капсуле. В отчаянии глядел он на неподвижные тела. Возможно, он еще успеет позвать на помощь… скафандр вполне можно залатать, чтобы продержался несколько секунд; выглянуть наружу, подать знак…

Но инопланетяне предпочли этому смерть. И сам Даржек, в более спокойное время, когда они не умирали на его глазах, согласился с ними в этом. И принял присягу…

Но до этой минуты он не понимал, насколько ему хочется спасти их. Всхлипнув, он опустился на колено возле Исайи и взял его за руку.

И тут его обдало волной свежего воздуха. Рядом, шагнув в капсулу точно из ниоткуда, стояла Алиса.

Глава 21

Взяв Исайю на руки, словно ребенка, Алиса исчезла; только мертвый воздух взвихрился там, где стояла она долю секунды назад.

И, прежде чем Даржек сумел осознать, что происходит, она вернулась, выступив из слабо мерцающего облачка, сгустившегося у трапа, точно простой обман зрения. На сей раз она унесла с собой Ксерка, за ним — Захарию, Все это она проделала, не издав ни звука и даже не взглянув на Даржека.

Однако с Гвендолин вышло не так легко. Даржек поспешил на помощь, подхватив ноги инопланетянки. Тело Гвендолин показалось ему удивительно легким, но Алиса, вцепившись в ее плечи, едва сумела донести груз до места. Даржек так и не разглядел, куда именно нужно было шагнуть. Мгновение назад он еще дышал безжизненным воздухом капсулы, и в следующую секунду, на середине вдоха, воздух вокруг вдруг сделался прохладным и свежим, а тело Гвендолин — неподъемным.

Алиса, выбиваясь из сил, опустилась на колени, но все же уронила Гвендолин, когда ее тело было в нескольких дюймах от пола. Даржек осторожно опустил на пол ее ноги, выпрямился, огляделся — и заморгал от изумления. Помещение, где они оказались, было точно таким же, как и то, в котором он очутился, бросившись в трансмиттер за мисс Икс. Такие же выгнутые, мерцающие стены и потолок, такие же полки с подстилками, приборная доска и рамка трансмиттера, из которой он только что вышел.

Внезапная перемена гравитации не замедлила дать о себе знать. Дальнейших подтверждений тому, что он — снова на Земле, Даржеку, и без того предельно изнуренному, не потребовалось.

Усевшись на одну из полок, он принялся наблюдать, как Алиса ухаживает за своими товарищами, еще не пришедшими в сознание. Все они, кроме Гвендолин, лежали на полках вдоль противоположной стены; Алиса, неустанно двигавшаяся от одного к другому, по очереди прикладывала к их лицам странно плоскую кислородную маску. Мало-помалу инопланетяне приходили в себя и, один за другим, сели, но продолжали жадно хватать ртами кислород из маски.

Довольно долго они беседовали между собой вполголоса, казалось, тщательно избегая даже смотреть в сторону Даржека. Наконец никто иной, как Исайя, встал и неверными шагами пересек комнату:

— Ну что ж, Ян Даржек…

Пальцы его крепко сжали предплечье Даржека. Другой рукой инопланетянин, не переставая, отирал слюну, сочившуюся изо рта, и потрясенный Даржек вдруг понял: да ведь это сухоглазое, ужасное с виду существо плачет — плачет от благодарности на свой, инопланетный манер.

Вслед за Исайей не выдержали остальные, даже Алиса с Гвендолин. Даржек, смущенный столь бурными проявлениями чувств, решил отвлечь их внимание более насущными материями.

— Как есть хочется… — заметил он.

Все пятеро смотрели на него, не отводя взглядов.

— Даже не помню, — продолжал он, — когда в последний раз ел. Во всяком случае, уж точно не сегодня. Теперь мы снова на Земле, и, думаю, время снова можно мерить земными сутками. Нет, я вовсе не хочу обвинять вас в плохом обращении со мной — ведь вы не могли заранее знать, что придется считаться с моими гастрономическими вкусами. Понимаю я и то, что те заранее переваренные опилки, которыми вы кормили меня, содержат достаточно калорий и всего прочего, что необходимо для поддержания жизни… Однако, если у вас под рукой имеется что-нибудь, хотя бы отдаленно похожее на еду аборигенов Земли, я с удовольствием проверил бы, цел ли еще мой желудок.

К немалому его удивлению, инопланетяне сильно расстроились. Исайя рассыпался в невнятных извинениях, остальные возбужденно принялись что-то обсуждать. В результате Захария пулей выскочил из комнаты сквозь одну из закамуфлированных дверей. Некоторое время он отсутствовал, вернулся же, против всех ожиданий Даржека, не с едой, а — в облике роскошной блондинки, мисс Икс.

— Что тебе принести? — спросил он.

— Хорошо бы бифштекс с картофелем-фри, побольше всяких закусок и кофе, и еще черничный пирог… Но мой желудок, скорее всего, ссохся до размеров мячика для гольфа, и я наверняка помру на месте от одного вида и запаха всех этих яств, которые, определенно, не смогу съесть. Давай, для начала, кофе и пару сандвичей. Любых.

Захария ушел. Прочие инопланетяне вспомнили о том, что тоже голодны, и достали откуда-то набор своих треугольных мисок. Даржек от предложенной порции отказался, гадая, кажется ли инопланетянам земная еда такой же мерзкой на вкус, как ему — их. Захария на удивление быстро вернулся с огромным подносом, на котором лежала дюжина разнообразных сандвичей и стояли шесть картонных стаканчиков с кофе. Даржек принялся есть — медленно, наслаждаясь каждым кусочком. Он попробовал все сандвичи, но не доел ни одного.

За едой он прислушивался к беседе инопланетян.

Они смеялись.

Режущее ухо шипенье и жужжание, издаваемое ими, приобрело необычную мелодичность. Этих веселых, ритмичных трелей он ни разу не слышал на Луне. Каждое короткое, резкое замечание прямо-таки дышало радостью. Они смеялись — поодиночке и все вместе. Они смеялись над Даржеком, с наслаждением жевавшим, с их точки зрения, гадость, и над его реакцией на их смех. Ни один из приговоренных к смерти не радовался столь бурно полученному в последний момент помилованию…

Даржек неохотно отодвинул поднос.

— Что ж, — с тоской сказал он, — понадкусывать я их понадкусывал, но съесть не могу. Ничего. Все еще впереди. Если у вас есть холодильник, спрячьте остаток туда — съем на завтрак.

— С сандвичами что-то не так? — сквозь смех спросил Ксерк. — Может быть, ты хочешь чего-нибудь еще?

— Это с моим желудком «что-то не так». И поправить дело могут только время и строгая диета. А сейчас я бы с удовольствием выспался. На настоящей кровати, в настоящей постели. Я уже целую вечность не видел ни того, ни другого, и давно толком не спал.

Смех оборвался так же внезапно, как и начался.

— Нам нужно поговорить, — сказал Захария, — но это вполне можно сделать, когда ты проснешься. Нам есть, чем заняться.

— Я покажу, где спальня, — сказал Исайя. — Идем.

Коснувшись стены, он открыл дверь, за которой оказался коридор, покато поднимавшийся вверх. За следующей дверью Даржек увидел самый обыкновенный подвал. С нежностью смотрел он на низкую, широкую печь и теплопроводные трубы, обмотанные изоляцией… Окна в подвале были заделаны, но тусклого света единственной лампочки вполне хватало, чтобы заметить, что подвал чист и совершенно пуст.

Исайя провел его к лестнице на первый этаж, и далее — по освещенному коридору. Окна здесь были плотно зашторены, все двери закрыты, но в остальном дом был самым обычным домом, каких в Нью-Йорке — множество.

Они поднялись на второй этаж, и здесь, в конце коридора, Исайя распахнул перед Даржеком дверь и зажег свет.

— Эта комната — самая тихая, — сказал он. — Ванная — напротив. Ты сможешь самостоятельно найти дорогу обратно к нам, если тебе что-нибудь понадобится?

Даржек потянул носом. В спальне, как и в остальной части дома, было жарко и душновато, точно она долго была заперта.

— Не знаю, — с сомнением сказал он.

— Тебе нужно всего лишь спуститься в подвал и позвать нас. Желаю тебе приятного отдыха, Ян Даржек.

— Спасибо.

Дверь затворилась, и легкие шаги Исайи вскоре стихли.

Даржек немедленно подошел к окну, поднял шторы и распахнул его. В комнату тут же хлынула лавина звуков: рокот автомобильных моторов, гудки, детские крики, возгласы матерей, зовущих своих чад… За окном лежал ухоженный бетонный двор ярко освещенного кирпичного дома — совершенно обыкновенного, ничем не отличающегося от других домов в одном из тихих, благопристойных районов. Над деревьями невдалеке виднелся шпиль Крайслер-билдинг, и Даржек почти сразу понял, где находится.

Он осторожно отворил дверь в коридор. В доме царила полная тишина. Прокравшись по коридору, он спустился вниз и легонько толкнул наружную дверь.

Не заперто…

Даржек легонько потянул дверь на себя. Клацнул, защелкнувшись, замок. После этого он вновь поднялся на второй этаж и обследовал соседние комнаты. Все они оказались со вкусом меблированными спальнями. Кровати в них были застелены, точно в ожидании гостей. На полированных столешницах туалетных столиков не было ни пылинки. Быть может, всей этой мебелью ни разу не пользовались? И обычная, земная горничная, приходящая сюда, согласно договору о найме, дважды в неделю, нарадоваться не может аккуратности нанимателей…

Даржек вернулся в свою комнату, погасил свет и избавился от насквозь пропотевших бинтов инопланетной одежды. Кровать оказалась весьма и весьма удобной, устал он просто невероятно, и все-таки заснуть довольно долго не мог.

После прыжка в трансмиттер брюссельского терминала вслед за мисс Икс он повидал (и не только повидал) много чудес, но все они меркли перед чудом, открывшимся ему здесь, в этом доме.

Инопланетяне в самом деле доверяли ему.

Глава 22

Разбудил Даржека шорох аккуратно прикрываемой двери. Открыв глаза, он увидел над собою самый обычный потолок. Снаружи доносились привычные звуки улицы. Совсем неподалеку спорили о чем-то две женщины. В доме было абсолютно тихо, как и накануне.

Даржек лениво повернулся на бок, устроился поудобнее и некоторое время, не веря глазам своим, разглядывал одежду, развешанную на спинках двух стоявших неподалеку кресел. Определенно, это была его одежда! Костюм, носки, галстук, рубашка, белье, ботинки и носовой платок, видимо, также взяты из его собственного гардероба! Как же им удалось проникнуть в квартиру?

Ответ он получил тут же, стоило сесть и взглянуть на туалетный столик — там были разложены его вещи, оставленные на Луне. В том числе и ключи от квартиры. Бесконечные ленты инопланетной «одежды» исчезли.

На туалетном столике его ждал поднос с горой сандвичей и несколькими стаканчиками кофе.

Кофе оказался горячим, а сандвичи, как и накануне, разнообразными. Даржек справился с тремя, запив их тремя стаканчиками кофе, затем, не торопясь, оделся и некоторое время изучал бледное, заросшее щетиной лицо, смотревшее на него из зеркала. Ожоги полностью зажили, не осталось даже шрамов, но волосам требовалось еще отрасти.

— Что ж, некоторое время придется походить стриженым под «ежик», — с сожалением сказал он. — Но даже для этого они пока коротковаты…

А вот без бороды вполне можно обойтись; Даржек решил избавиться от нее, как только ему в руки попадет бритва. После всего пережитого он выглядел на удивление неплохо.

Повязав галстук, он отправился вниз, к инопланетянам.

Поискав в подвальной стене замаскированную дверь, он не нашел ее. Чувствуя себя немного глупо, он отступил на середину подвала и позвал Исайю. В тот же миг дверь открылась, пропуская Даржека в коридор.

— Доброе утро, — сказал он. — Или — «добрый вечер». Сколько я проспал — ночь или целые сутки? Похоже, что…

Но тут он, смутившись, осекся. Перед ним стоял инопланетянин мужского пола, судя по росту и сложению, но это не был ни Ксерк, ни Захария, ни Исайя.

— Кто вы? — тупо спросил Даржек.

Инопланетянин не отвечал. Он молча провел Даржека вниз, в подземную комнату с трансмиттером, и здесь, коснувшись стены, распахнул еще одну дверь. Даржек шагнул через порог, и стена сомкнулась за его спиной.

В этой комнате, в точности похожей на первую, прямо на полу сидела незнакомая инопланетянка. Перед ней стояло нечто наподобие стола с мерцающей огоньками столешницей. Позади инопланетянки стояло земное кресло, казавшееся на фоне светящихся стен и всего прочего грубым реликтом, продуктом некоей примитивной, давно забытой цивилизации. На спинке кресла висел серебристый космический скафандр.

Огоньки на столешнице погасли, и инопланетянка встала, приветствуя вошедшего.

— Мистер Даржек, — сказала она. — Мистер Ян Даржек.

Даржек хотел было учтиво поклониться, но инопланетянка подала ему руку.

— Что-то не припомню, чтобы мы встречались прежде, — сказал он.

Инопланетянка была огромна, так же, как Алиса с Гвендолин, но — неизмеримо старше. Лицо ее, казалось, сплошь состояло из глубоких морщин и складок. Голубоватый оттенок кожи поблек; лицо и руки были испещрены бесформенными пятнами, напоминавшими синяки. Тонкие пальцы с перепонками между ними, у молодых выглядевшие хрупкими, почти прозрачными, потемнели, точно разлагающаяся плоть.

Даржек смотрел и смотрел на нее. Наконец она, с улыбкой в голосе, сказала:

— Думаю, на ваш взгляд мы вовсе не красивы, мистер Ян Даржек.

— На мой взгляд, — медленно отвечал Даржек, — вы — иные. Не похожие на нас. Давать оценку тому, чего никогда прежде не видели, склонны разве что очень опрометчивые люди. Несомненно, наших королев красоты ваш народ мог бы показывать в аттракционах наподобие «Замка ужасов», если только у вас есть что-либо подобное.

Инопланетянка молча взирала на него. Глаза ее, подобно глазам Алисы, были бесцветными и слегка мерцали. После продолжительной паузы она повернулась к креслу и сняла с него скафандр.

— Я решила, что вам будет удобнее в привычном, земном кресле. Наша беседа может оказаться долгой.

Даржек сел в кресло. Инопланетянка, отложив скафандр в сторону, устроилась напротив него на полу.

— У вас — прекрасный английский, — заметил Даржек. — Как и у прочих — так сказать, Ксерка, Захарии и Исайи. И на других языках они говорили безупречно. Это — врожденная способность?

— И врожденная способность и обучение. Нас специально отбирают, а затем усиленно тренируют. Давным-давно, когда лунные базы и передатчики материи существовали лишь в воображении некоторых из ваших людей, я проходила практику на этой планете. Погрязшая в пороках, сотрясаемая жестокими, бессмысленными войнами, она была замечательной тренировочной площадкой. Вернувшись с практики, я составила отчет, на основании коего она и была классифицирована.

— Значит, это именно из-за вас вокруг Солнечной системы навешали «кирпичей»?

— Послушайте… — Она подалась вперед, что, несомненно, означало состояние возбуждения. — Вашу планету уже очень давно используют, как полигон для практикантов. За последнее столетие ее научный прогресс шел вперед со значительной скоростью, что мы предвидели. По всем прогнозам, до трансмиттера, передающего материю на расстояние, вам оставалось еще несколько сотен лет. Но внезапно, волею какого-то дичайшего случая, принципы его работы были открыты. И хуже момента для этого нельзя было себе вообразить. Местная группа состояла из Командира, только что получившего первое свое назначение, практиканта-техника, практиканта-наблюдателя и еще двух наблюдателей, которым, из-за неспособности подняться на следующую ступень карьеры, суждено было служить здесь до выхода в отставку. Группе следовало проконсультироваться с нами, но они решили, что справятся своими силами. И приступили… Всех их ждет суровое взыскание.

— На мой взгляд, — ответил Даржек, — сурового взыскания достойны, скорее, вы.

— Я? Отчего вы так считаете?

— Вы недооценили обитателей этой планеты и прислали сюда неадекватные силы.

— Значит, ты защищаешь Группу, — подытожила инопланетянка. — В самом деле… Я не думала, что такое возможно, но они оказались правы. Ты в самом деле считаешь их своими друзьями. Такого прежде не бывало. Никогда.

— Неужели вы сами настолько неспособны дружить, что удивляетесь подобным отношениям между другими?

Инопланетянка помешкала с ответом, и Даржек не смог понять, обиделась ли она или просто пришла в замешательство. Затем она заговорила, со всей возможной тщательностью подбирая слова:

— Группа заслуживает взыскания не потому, что не сумела справиться с ситуацией, а потому, что предприняла такую попытку. Ей следовало учесть примитивность ваших передатчиков и не предпринимать ничего.

— Но наши трансмиттеры работают, — слегка обиделся Даржек.

— Едва-едва. Конструкция их полностью уникальна, и жестко ограничивает дальнейшее развитие. Она не указывает пути к будущим открытиям; напротив, она перекрывает его. Устроены ваши трансмиттеры так неуклюже, что Алиса… — В голосе инопланетянки вновь послышалась усмешка. — Интересно, откуда взялись эти имена, но… у нас слишком мало времени. Так вот, Алиса едва смогла разобраться в них. И этот факт следовало отметить с самого начала.

— А! Те самые три шага к владычеству в космосе… Значит, вы полагаете, если наши трансмиттеры так неуклюжи, второго шага мы сделать не сможем?

— Ваши трансмиттеры неуклюжи и примитивны настолько, что их нельзя даже счесть первым шагом.

— Значит, вы больше не станете вредить «УниТел»?

— Случившееся вынуждает нас пересмотреть классификацию вашей планеты. Поэтому я здесь. В частности, мне хотелось бы услышать ваши рекомендации по данному поводу.

Даржек поднял брови.

— Вам нужны мои рекомендации?

— Вы приняли присягу, Ян Даржек. Возможно, вы не вполне понимаете, что означает сей акт. Но принятие присяги сделало вас одним из нас — и в качестве такового вы, как все, кто как-либо связан с данной проблемой, имеете полное право высказывать свои предложения. Рассмотрены они будут так же тщательно, как и мои. Вам известна потенциальная важность трансмиттера в исследовании и освоении космоса. Да, ваши трансмиттеры пока не пригодны для этого, но, стоит вашим ученым дойти до самой идеи трансмиттера, работающего без приемника, и трансмиттера, способного телепортироваться самостоятельно, они, вероятно, сосредоточатся на этой проблеме и решат ее. Что вы думаете об этом?

— Да, они решат ее, — признал Даржек. — Рано ли, поздно… Я полагаю, что вы, возможно, недооцениваете наших ученых. Изобретение трансмиттера может, вопреки вашим догадкам, оказаться не случайным.

— Есть ли у вас какие-либо рекомендации?

— Конечно. Вы сами признаете, что имеющиеся у нас трансмиттеры не представляют собой угрозы. Они — величайшее достижение человечества, и я не вижу никаких оправданий попыткам остановить наше развитие только потому, что в отдаленном будущем оно может чем-то угрожать вам. Пусть все идет своим чередом. Оставьте нас в покое. Если же вы будете настаивать на нашем отказе от трансмиттеров, нам, по крайней мере, полагается справедливая компенсация. Помощь, равная телепортации по значимости.

— Ваши рекомендации приняты к сведению и будут учтены. Хотите ли вы что-нибудь добавить?

— Да, — сказал Даржек. — Я считаю, что вы не правы по поводу тьмы внутри нас. Среди нас есть и святые и грешники, люди праведные и аморальные, люди этических принципов, достойные восхищения, и люди абсолютно беспринципные; не говоря обо всем разнообразии оттенков этих спектров. Мне кажется, что вы пытаетесь мерить людей шкалой, в которой существуют либо черное, либо белое, добро или зло. Я и сам не знаю, готовы ли люди к дружбе с инопланетными существами, но уверен, что они вовсе не безнадежны. Если человек в самом деле порочен, как вы утверждаете, вы и ваш народ — гораздо хуже. Обладая чудовищно развитой технологией, вы могли бы изгнать с Земли нужду и голод, слабых сделать сильными, угнетенных — освободить от гнета. Но вы, вместо того, чтобы созидать, — разрушаете. Вместо того, чтобы помочь человеку идти своим путем, вы сбиваете его с пути. Существо высокой морали, увидев, что ближний его лежит в сточной канаве, не станет мешать ему подняться. Напротив, поможет в этом. И я рекомендую вам повнимательнее присмотреться к цвету той тьмы, что — внутри вас самих.

— Возражение принято и будет учтено. Осталась лишь… частная проблема. Что нам делать с одним конкретным человеком? Что скажете, Ян Даржек?

Даржек равнодушно махнул рукой.

— Ну, эту проблему вряд ли можно назвать значительной…

— Мы так не считаем.

— Наверное, это — намек на то, что мне следует стереть память. Конечно, кое-что из случившегося я с удовольствием вспоминал бы в старости, однако, для этой цели мне достаточно и других впечатлений. А хорошо бы помнить, как выглядит Земля с Луны… У меня там были другие заботы, и взглянул-то я лишь одним глазком, однако это мне все равно хотелось бы помнить. А пуще всего не хочется расставаться с воспоминаниями об Исайе, Алисе и других… Они помогли мне познать самого себя, увидеть в новом свете, и такой возможности мне больше не представится.

— Это все?

— К чему спрашивать… Вы ведь не можете сохранить эти воспоминания частично. Я ведь с ума сойду, вычисляя, откуда взялись всплывающие из подсознания факты, и как они связаны с моей жизнью.

— Решение по поводу классификации вашей планеты и вашего народа еще не принято, однако уже решено, что Ян Даржек волен совершенно свободно распоряжаться собственной памятью.

— То есть… воспоминания останутся при мне? От начала до конца?

— Выбор за вами. Вы вольны сохранить их полностью, либо частично.

— Тогда я лучше умолкну. Несите ваш… стиратель памяти. Я не хочу ничего помнить. Предпочтя сохранить память нетронутой, я принял бы на себя всю ответственность за последствия. А последствия могут оказаться совершенно непредсказуемыми, даже для меня.

— Вы — потрясающий человек, Ян Даржек. — Инопланетянка поднялась на ноги и развернула перед ним скафандр. — Узнаете?

— Такой же точно, как те, которые носят на Луне мои соотечественники… — Тут взгляд Даржека упал на перерезанный воздушный шланг. — Да это же тот самый, что я украл с базы!

— Да, тот самый. Слушайте же, Ян Даржек. Во Вселенной существует далекая планета; я не успею объяснить вам, насколько она далека. На ней есть сооружение, природу коего я также затрудняюсь объяснить, хотя вы назвали бы его музеем. Но это — не просто собрание редкостей, какие я видела в ваших музеях. Это строение и все, что в нем находится, почитаемо так, как не в силах выразить ваш язык. И этот скафандр будет выставлен там, наряду с сокровищами отнюдь не самыми незначительными. И, пока существует наша цивилизация, которая, надо сказать, велика и полна сил, и конца ее не видят даже самые пессимистичные из прогностов — люди со всей галактики будут рассматривать этот скафандр, читать эпическое повествование о Яне Даржеке и удивляться. Возможно, в далеком будущем, столетия спустя, туда попадут и ваши соотечественники. Будете ли вы рады такому блестящему бессмертию? Многие из моего народа вынесли бы куда большее, чтобы достичь куда меньшего.

— Я бы сказал, что все это — так неожиданно… Как-то не привык я совершать ничего эпического.

— Вы пожертвовали жизнью, чтобы спасти пятерых существ, являвшихся, по сути, вашими врагами.

— Я вовсе не жертвовал жизнью, не спасал их и не считал их своими врагами. Все, что мы совершили, мы совершили вместе. Действуя заодно. Я внес свой вклад, Исайя — свой, а главную работу проделала Алиса. Даже те, кто не делал ничего, помогли уже тем, что не мешали, хотя все, чему их учили, требовало от них обратного.

— Они все видели, — медленно проговорила инопланетянка. — Они видели, с какими трудностями вы столкнулись, возвращаясь к ним, тогда как легко могли бы остаться со своими людьми. Затем вы отдали им свой кислород. Если бы не это, Алиса не успела бы вовремя. Вы намеренно пожертвовали собой ради дела, выглядевшего в тот момент безнадежным. С их точки зрения.

— Я с детства был оптимистом.

— Вы — едва цивилизованный обитатель далекой, совершенно незначительной планеты, наделенный не более, чем рудиментарным понятием о морали, и — то, что вы совершили, привело в ужас всех, вплоть до верховного командования.

— Вы кое о чем забыли, — сухо сказал Даржек. — Еще и тьма внутри меня — не того цвета.

— Таково ваше мнение?

— Таково мое мнение о тех, кто у вас там заведует цветами. Я еще увижу Алису, Исайю и прочих?

— Они уже отбыли. И просили передать тебе вот что:

«Когда споет свою песнь без воздуха ветер,

Когда сомкнётся разорванный круг,

И ясным днем без единого лучика солнца,

И быстротечною ночью без облачка тьмы, —

Я и тогда не забуду.»

— Это — строки из поэмы, известной во многих мирах. Исайя перевел ее для тебя, но перевод его, боюсь, плоховат.

— Пожалуйста, передайте им, что я все понимаю, и к ним испытываю те же чувства…

— Конечно.

— Прежде, чем приступить к стиранию памяти, я бы хотел задать еще один вопрос.

— Я — к вашим услугам, Ян Даржек.

— Каким будет вердикт?

— Вердикт?

— По поводу «УниТел». И всей Земли. Как вы намерены поступать?

— Вердикт еще не сформулирован. И, даже если бы он был вынесен, мне с сожалением пришлось бы отказать тебе в ответе. Ведь вы кое-что знаете о нашем Кодексе и, конечно же, сможете меня понять.

— Но какой смысл скрывать его от меня, если намять моя будет стерта сразу же после нашей беседы?

— Если бы даже Кодекс позволял, это вызвало бы ненужные осложнения и недопустимую трату времени. Стирание памяти — длительная и тонкая процедура; к тому же, прежде мы должны, с вашей помощью, разработать ложные воспоминания о том, где вы были и что делали все это время. Вдобавок, наш техник должен подготовить для вас парик. Судя по вашим фото, волосы ваши значительно пострадали, и это будет выглядеть крайне подозрительно.

— Пустяки…

— Наши техники весьма искушены в подобных делах.

— Я знаю. И все же не вижу вреда в том, что вы ответите мне, если моя память немедленно после этого будет стерта.

— Это будет нарушением моей присяги — и вашей тоже. Как бы ни сложились в будущем отношения между нашими народами, ваш народ, Ян Даржек, никогда не узнает ответа на этот вопрос. Никогда. Вы готовы?

Даржек неохотно поднялся на ноги.

На этот раз он снова не смог отыскать дверь; пришлось подождать, пока инопланетянка не откроет ее перед ним.

Глава 23

Ян Даржек расплатился с таксистом, прибавив непомерные чаевые, и проводил взглядом машину, ракетой умчавшуюся по Шоссе де Ловен. День стоял замечательный, и Брюссель был прекрасен. Не было причин торопиться, наоборот, очень хотелось заглянуть в знакомый ресторанчик и немного подкрепиться.

Но дело нельзя было считать завершенным, пока не сдан отчет об его окончании с приложением счета. А уж сколько дел накопилось в конторе за время его отсутствия! От этой мысли Даржек вздрогнул. Неохотно, но уверенно, как человек, только что достойно справившийся с нелегкой задачей, он распахнул дверь и вошел в здание «Gare de trans universel».

Здесь к нему тут же кинулся, отчаянно размахивая руками, полноватый, невысокий человек:

— Мсье Даржек!

Даржек мрачно кивнул.

— Здравствуйте, мсье Вьера. Рад видеть вас.

Помощник менеджера резко наклонил голову и схватил Даржека за руку.

— Но, мсье Даржек! Где же вы были? И местная полиция, и детективы из Америки, и инженеры — все они нам вздохнуть спокойно не давали! Вопросы, вопросы, просто голова — кругом! «Где мсье Даржек, где мсье Даржек? Куда он пропал?» Откуда же мне знать, отвечал я. Я ведь даже не видел, как вы прыгнули в трансмиттер! Смотритель у стойки сказал, что вы прыгнули и — пуффф! Исчезли! — Мсье Вьера прищелкнул пухлыми пальчиками. — Но ведь все, кто пользуется трансмиттерами, пуфф! — и исчезают! И не моя вина, если пассажир исчезнет — пуффф! — и попадет не туда! Но мне, кажется, не поверили…

— Я замолвлю за вас словечко, — посулил Даржек. — С вами очень приятно было работать, но до сих пор у меня не было возможности поблагодарить вас. Все дела, дела… Я лично отмечу ваш вклад в беседе с мистером Уоткинсом.

— Tres bien. Очень любезно с вашей стороны. Знаете, очень неприятно чувствовать себя в ответе за то, о чем совершенно ничего не знаешь. Но, мсье Даржек… — Внезапно помощник менеджера осекся и с тревогой оглядел Даржека. — У меня к вам дело чрезвычайной важности. Если бы вы были столь любезны…

— Да, конечно, — ответил Даржек.

— Тогда пожалуйте в мой кабинет, мне нужно переговорить с вами наедине.

— Безусловно.

Слегка встревоженный, Даржек прошел вслед за мсье Вьера в его кабинет.

— Надеюсь, исчезновений больше не было? — спросил он, когда мсье Вьера плотно прикрыл за ним дверь.

— Non! Non! — в ужасе вскричал мсье Вьера. — Никоим образом; даже не вспоминайте об этом! Садитесь, прошу вас!

Даржек сел; мсье Вьера тоже пристроился на краешке кресла и принялся перебирать канцелярские мелочи на своем столе. Вид у него был крайне смущенный.

— Не знаю уж, как и объяснить, мсье Даржек, — начал он, переместив сигарный ящичек из правого угла стола в левый. — Когда вы были здесь в последний раз, то прошли стойку на Париж, перепрыгнув через турникет, и далее, вслед за пассажиркой, отправлявшейся в Париж, прыгнули в трансмиттер. Лишь позже я узнал, что в Париж вы так и не попали. По крайней мере, об этом мне говорили так много раз, что это, по всей вероятности, правда.

— Истинная правда, — подтвердил Даржек. — В Париж я не попал.

— Bien. — Мсье Вьера отодвинул сигарный ящичек в сторону. — Вы утверждаете, что в случившемся виновата «УниТел»?

— Конечно, нет. Я снимаю с «УниТел» всякую ответственность за то, что не смог попасть в Париж.

— Прекрасно! — Мсье Вьера передвинул сигарный ящичек на середину стола и расплылся в улыбке. — Невыразимо рад это слышать! Теперь я могу обсудить с вами то, что уже давно не дает мне покоя. Я видел собственными глазами, что вы не прошли через турникет. Вы перепрыгнули через него. Вы не станете отрицать этого?

— Зачем же мне это отрицать, — сказал Даржек. — Суть была в том, чтобы я прошел в трансмиттер сразу вслед за той пассажиркой, и времени на препирательства со смотрителем у меня не было…

— Совершенно верно. Однако ж, несмотря на то, что вы не прошли сквозь турникет и не попали в парижский трансмиттер-приемник, вы должны были попасть в Париж. Понимаете?

— Боюсь, что нет.

— Но, мсье Даржек! Вам, безусловно, известно, что правила — прежде всего. Хоть вы и перепрыгнули через турникет, это не освобождало вас от обязанности предъявить билет. Вы остались должны «УниТел» стоимость одного билета в Париж!

Оказавшись в нью-йоркском терминале, Даржек отправился прямо в кабинет Теда Арнольда, задержавшись лишь для того, чтобы наполнить свой портсигар. Закурив по дороге, он не смог сдержать удивления: каким лее хорошим, приятным на вкус может быть табак! Целую неделю до этого ему приходилось курить такую мерзость, что странно, отчего там, в Брюсселе, вообще курят…

Арнольда на месте не оказалось, но дверь в его кабинет была распахнута. Даржек вошел и поднял трубку телефона:

— Тед Арнольд сейчас в здании? — спросил он у оператора.

— Не знаю. Вы хотите, чтобы я разыскала его?

— Да уж, пожалуйста. Скажите, что он должен немедленно зайти в свой кабинет. Передайте, что положение — критическое, и, если его не будет в кабинете через пять мнут, солнце сегодня, вполне возможно, не сядет.

— Будьте любезны, повторите.

— Положение — чрезвычайное. Ч-р-е-з-в-ы…

— Я передам.

Повесив трубку, Даржек развалился на софе.

Через десять минут в кабинет ворвался Арнольд. Некоторое время он, в остолбенении, взирал на Даржека, затем с воплем кинулся к нему и сжал его в объятиях.

— Пусти! — заорал Даржек. — Пройдя невредимым огонь, и воду, и прочие пытки, я вовсе не хочу быть раздавленным насмерть!

Арнольд выпустил его.

— Где же тебя черти носили?

— Это — вместо «добро пожаловать»? Я ведь уехал в Брюссель, и был в Брюсселе, и только что вернулся из Брюсселя — где, кстати, вашим терминалом управляют сущие пираты. А вот где ты сам шляешься?

— Ты звонил к себе в контору? Джин уже знает?

— Нет. Свойственная мне преданность интересам заказчика привела меня прямо сюда.

— Я ей скажу. А то еще в обморок упадет, если ты просто так, как ни в чем не бывало, войдешь в контору. — Схватив трубку, он набрал номер. — Джин? Он вернулся! Ну конечно. Вот, сидит у меня на софе, и рожа у него, как обычно, хитрющая! Нет, я не спрашивал. Он здорово похудел и зачем-то постригся, но, вроде бы, все в порядке. Нет, Джин, лучше не надо. Сейчас начнется заседание совета директоров, и он там понадобится. Ну, может быть, несколько часов. Почему бы нам всем не поужинать вечером? Ну да, устроим праздник! Я тебе позвоню. Пока, милая!

— Милая?! — воскликнул Даржек. — Ты называешь Джин милой?

— Да, ты ведь не знаешь. Мы с Джин…

— Проклятье! Стоит уехать из города всего на пару недель, и лучший твой друг… Тед, вот уж от тебя я никак не ожидал подобного свинства!

— Старина, я и в мыслях не имел, что ты любишь ее… Она работает у тебя уже четыре года, и у тебя была уйма времени на то, чтобы объясниться…

— Нет, я не люблю ее. Просто она — лучшая из всех секретарш, какие у меня были, да вдобавок незаменима в делах определенного рода. Она — прирожденный детектив. За исключением себя, я не встречал подобных ей. Нет, я, точно, замкну провода в первом же попавшемся трансмиттере и суну тебя внутрь. И суд меня оправдает.

— Если тебе нужна секретарша на всю жизнь, на ней нужно жениться. Значит, ты все это время был в Брюсселе?

— Я ведь уже сказал.

— Так Эд Ракс, выходит, прав. Брюссель велик… Минутку. — Он снова взялся за телефон. — Шу? Это я, красавица моя. Ян Даржек только что вернулся с того света. Да, у меня в кабинете. Извести об этом босса и передай, что мы будем у него в одиннадцать. Нет, ни минутой раньше. Прежде чем спускать на него свору директоров, я хочу сам послушать его историю.

Он повесил трубку.

— Ну, рассказывай!

— О чем? — поинтересовался Даржек.

— Ты серьезно?! Ракс всю Европу перевернул вверх дном, «УниТел» потратила на детективов целое состояние, все мы жутко переволновались… Мы поняли, как они это проделывали, и поняли, что ты положил их фокусам конец, но ни сном, ни духом не ведали, что с тобой случилось и где тебя искать.

— Я был в Бельгии, в каком-то подвале, и все это время умирал со скуки. Даже не припомню, когда мне в последний раз настолько было нечего делать. Обязательно включу это в счет.

— Что с их трансмиттером?

— Я его уничтожил. Разобрал по частям, а части — разломал на кусочки. Так что про злоумышленников смело можно забыть. Этот трансмиттер им ни за что не отремонтировать, даже если бы они что-то понимали в трансмиттерах.

— Когда исчезновения прекратились, я понял, что произошло нечто в этом роде. Кстати, если даже они его отремонтируют, пакостить нам больше не станут. Я разработал парочку усовершенствований…

— Гениально. А раньше этого нельзя было сделать? До того, как я оказался в этом подвале?

— Я ведь не знал, что именно они делают, пока ты не подкинул идею насчет тех «холостых» рейсов…

— Ну что ж, по крайней мере, мои страдания были не напрасны. Кстати, Тед, я и раньше тебя уважал, но после того, как мне довелось заглянуть внутрь этого трансмиттера… Однажды я видел, что внутри у телевизора, и от всех тех электронных хитросплетений у меня чуть голова не закружилась. А тот трансмиттер — это сущий кошмар! Что за голова нужна, чтобы во всем этом разбираться?!

Арнольд ухмыльнулся.

— Голова должна быть устроена соответственно. Но ты до сих пор не ответил на главный вопрос: кто эти злоумышленники?

— Этого вопроса ты до сих пор не задавал. И, если не возражаешь, отложим этот разговор до заседания совета.

— Ну, как скажешь. Выпьем кофейку, прежде чем отправляться наверх?

— Мне — две чашки. И кусок пирога. Питался я последнее время — не сказать, чтоб роскошно, и, если в Бельгии вообще есть кофе, никто не соблаговолил мне его принести.

— Сейчас принесут. Может, еще чего-нибудь?

— Нет. Только кофе и пирог. Черничный.

— Хорошо. — Арнольд снял телефонную трубку и послал кого-то за кофе. — Знаешь, — продолжал он, усевшись в кресло и задрав ноги на стол, — в первый раз с момента твоего исчезновения на душе у меня спокойно…

— Ну, извини. Не было у меня возможности ежечасно звонить и отчитываться о ходе следствия.

— Да я не к тому. Ясно дело: что бы ты там ни говорил о том, что умирал от скуки, скучать тебе там не пришлось. Удивительно, что они вообще тебя отпустили… или ты — сам?

— Да, они меня отпустили. Долго раздумывали, затем мы черт знает, сколько времени торговались, но в конце концов они меня отпустили.

— И как же ты умудрился их уболтать?!

— Расскажу на совете. Дважды подряд излагать эту историю — выше моих сил.

— Ладно. Мне ведь, сам понимаешь, любопытно, — сказал Арнольд. — Ведь получилось, что это я тебя втравил неизвестно во что, а ты и исчез. И я ничего не мог поделать. Оставалось только отправить людей разыскивать тебя, а самому сидеть и грызть ногти, пока они что-нибудь разнюхают. И все поиски были впустую…

— Неудивительно. Ведь не посадишь же детективов решать инженерную проблему. Так зачем поручать поиски инженерам? Твой Перрин, возможно, гений в электронике, однако ему никогда не…

— Но я не поручал поисков Перрину! — перебил его Арнольд. — Я, лично, вообще никого никуда не посылал. Это Ракс подбирал людей и ставил перед ними задачи.

— У меня отчего-то возникло впечатление, что Перрин тоже разыскивал меня.

— Перрин сейчас на Луне. Что ты на меня так уставился? Газет не видел? Разве ты не знаешь, что мы полетели на Луну?

— Я и в самом деле не видел газет с тех пор, как прыгнул в трансмиттер. А на Луну мы летаем уже давно, но при чем тут Перрин?

— Я хочу сказать: «УниТел» теперь работает и на Луне. Мы установили там трансмиттер, и Перрин заведует им. К несчастью, командует всем этим НАСА, и все до единого политики, да еще со всеми своими родственниками, ужасно обрадовались возможности бесплатно гулять по Луне. Позавчера сам президент там побывал — как же, первый президент США, побывавший в космосе… Газеты, конечно, подняли вокруг этого небывалый шум, и такая реклама стоит затрат, но некоторые ослы из совета директоров вечно чем-нибудь недовольны. Считают, что с президента нужно было взять плату за переброску…

— Может быть, когда-нибудь вы и начнете отправлять пассажиров на Луну.

— Будем, и скорее, чем ты думаешь. Мы уже работаем над новой конструкцией трансмиттера. Дела идут! Для отправки на Луну пришлось собирать специальный трансмиттер, и его отправили туда ракетой, поэтому пришлось заранее обучать космонавтов обращению с ним, чтобы сумели установить, настроить и принять нашего специалиста. Сейчас мы сооружаем трансмиттеры для Нью-Фронтир Сити и Лунавилля, и…

— Ха! И, вдобавок ко всему этому, за время моего отсутствия он еще успел подыскать себе невесту! А говорил, что только ногти грыз в ожидании, пока меня не отыщут… Инженер ты, может быть, и прекрасный, но вот друг из тебя — никакой. Увел у меня секретаршу…

Внезапно Даржек умолк и нахмурился.

— Что случилось? — спросил Арнольд.

— Все-таки откуда я взял, что Перрин меня разыскивал?

Тут принесли кофе и пирог — целый пирог на двоих, и они, не торопясь, приступили к трапезе. Затем они поднялись в приемную, где мисс Шу известила Уоткинса об их прибытии со всей церемонностью средневекового герольда, только вдвое громче и радостнее.

Томас Дж. Уоткинс усадил Даржека в кресло под громоподобные аплодисменты. Арнольд тоже сел к столу, а мисс Шу осталась стоять у дверей.

— Все мы сердечно поздравляем и от души благодарим вас, мистер Даржек, — сказал Уоткинс. — Мы знаем, что ваш успех превзошел наши самые смелые ожидания, однако даже не догадываемся о том, что именно вы для этого сделали. Пожалуйста, изложите нам все подробности.

— Я надеялся, что совет соберется в полном составе, — заметил Даржек.

— Так оно и есть, — заверил его Уоткинс.

— В тот день, когда я начал это дело, на заседании присутствовали около десяти человек. Где же мистер Гроссман?

— Мне следовало объяснить заранее, — быстро сказал Арнольд, — что мистер Даржек был лишен возможности читать газеты в то самое утро, когда исчез. Ян, Гроссман больше не директор. Он немного… перепутал деньги компании со своими собственными. И решил недоразумение в пользу собственного кармана. Мы подозревали, что он и есть тот предатель, о котором ты говорил, но пока что он это отрицает.

— Предателя не было, — сказал Даржек. — Просто некоторые члены совета слишком невоздержанны на язык. Всем ли известно, что случилось до момента моего исчезновения?

— Я ввел их в курс дела, пока мы ожидали вас, — ответил Уоткинс.

— Замечательно. Если так, вы знаете, что нам удалось опознать одну из исчезавших женщин в брюссельском терминале. Мой ассистент проследил, как она совершила поездку в Париж и вернулась в Брюссель, и, когда она отправилась в Париж во второй раз, я сумел пройти «рамку» трансмиттера почти следом за ней. После чего мы с нею оказались в некоем подвальном помещении, где присутствовали еще трое, и двое из них, к несчастью, обладали превосходной реакцией. Приземлившись после прыжка, я потерял равновесие и, таким образом, оказался не в самом выгодном положении. Через несколько минут меня крепко связали и бросили на груде угля.

— Связали меня настолько качественно, что освободиться я смог лишь часа через три. К этому времени в комнате с трансмиттером остался лишь один человек. Справившись с ним, я разрушил их трансмиттер, однако при этом произвел довольно много шуму, чем привлек внимание остальных. Поскольку с шестерыми мне в одиночку не совладать, я вновь оказался на той угольной куче, связанный еще надежнее, да к тому же — под постоянным наблюдением. В таком положении я провел несколько следующих дней, хотя на второй день меня переселили с угольной кучи в комнату, которая была всего-навсего не прибрана.

— На шестой, кажется, день меня, все так же, под охраной, отвели наверх, и мы начали переговоры.

— Переговоры? — ошеломленно переспросил Уоткинс.

— Джентльмены, я был лишен возможности связаться с вами и испросить ваших инструкций. Мне пришлось взять на себя смелость действовать в ваших интересах, и что сделано, того не воротишь. Ситуация была такова: их трансмиттер был уничтожен, и они лишились возможности организовывать исчезновения. При этом я находился в их власти, но, если бы они даже решили разделаться со мной (а у меня сложилось впечатление, что эта возможность даже не обсуждалась), откуда им было знать, что известно моим помощникам, и насколько последние близки к раскрытию загадки исчезновений. Им нужно было сохранить тайну любой ценой, но, с другой стороны, такова же и цель «УниТел». Стоило возникнуть слухам об исчезновениях пассажиров, и компания неизбежно утратила бы доверие клиентов.

— Мне ситуация виделась именно так, и в ее оценке они со мной согласились. После чего я предложил им следующее: они прекращают всякие попытки вредить «УниТел», а «УниТел» прекратит попытки разыскать и покарать их. Оставался еще тот факт, что «УниТел» понесла по их вине немалые убытки и претерпела изрядные неудобства, поэтому я настаивал на денежной компенсации. Труднее всего было договориться о ее размерах. Я запросил полмиллиона…

— Господи боже! — воскликнул Уоткинс. — Вот это — нахальство!

— Я запросил полмиллиона, и они заявили, что это смешно. В ответ предложили пять тысяч, — и я заявил, что это смешно. Так мы перебрасывались цифрами несколько дней. Знай я, на какие расходы вы пойдете, чтобы разыскать меня, выторговал бы больше. Одним словом, в результате нашего соглашения компании причитается двадцать пять тысяч долларов. Вот чек. — Он подал бумагу Уоткинсу. — Дело закрыто. Есть ли еще вопросы?

— Да, — сказал Уоткинс. — Кто они?

— Мы не знаем и не пытались выяснить. Это было оговорено в соглашении. Скажем так: это люди, чьим интересам противоречила деятельность «УниТел». На этом — все.

— Как они умудрились перебросить свой трансмиттер из Нью-Йорка в Брюссель? — осведомился Арнольд.

— Об этом я их не спрашивал. Видимо, самолетом. Времени между исчезновениями из Нью-Йорка и из Брюсселя у них было достаточно — почти двадцать часов. Впрочем… это важно?

— Не особенно. Гораздо интереснее было бы узнать, как им удалось заполучить этот трансмиттер.

— Ответ тот же самый — мне просто не пришло в голову выяснять. Но, если вы проведете тщательную инвентаризацию, могу поспорить, что одного трансмиттера не досчитаетесь.

— Возможно. Трансмиттеров, пришедших в негодность в результате тех неполадок, было предостаточно. Какие-то из них подлежали ремонту, какие-то — нет. Перед открытием компании у нас царила такая неразбериха, что один трансмиттер вполне мог уйти на сторону, так, что мы и не заметили.

— Осталось решить лишь один вопрос, — сказал Даржек. — Мне не привыкать иметь дело с конфиденциальной информацией, и письменный отчет я готовлю только по особому требованию заказчика. В данном случае я бы не советовал оставлять документов.

— Согласен, — сказал Уоткинс. — Получи я письменный отчет, — уничтожил бы по прочтении. Посему — не стоит и времени тратить.

— Благодарю вас, джентльмены. У меня — все.

Поудобнее устроившись в кресле, Даржек закурил, не переставая дивиться тому, насколько хорош табак.

Уоткинс поднялся и еще раз поздравил Даржека с успехом.

— Есть предложение: кто за то, чтобы принять ситуацию такой, как описал ее мистер Даржек и признать полностью удовлетворительной? Кто против? Принято единогласно. Остается лишь выплатить мистеру Даржеку его гонорар. Предлагаю, в качестве такового, просто-напросто перевести эти двадцать пять тысяч на его счет.

— Двадцать пять тысяч — не многовато ли будет за две недели работы? — заметил Даржек. — Пусть даже это — две недели работы Яна Даржека лично… Хотя я еще не знаю, какие расходы понесла наша контора в мое отсутствие, и — сколько вы уже выплатили.

— Зайдите ко мне завтра, — сказал Уоткинс — Вместе разберемся с бухгалтерией. И пусть все наши проблемы решаются на столь радостной ноте: к общему удовлетворению, и в убыток врагам. Кто за то, чтобы закрыть заседание?

В приемной Даржека ждали Джин Моррис с Эдом Раксом. Ахнув, Джин бросилась в его объятия.

— Это он! — воскликнула она. — В самом деле. Но — что с его волосами?

Даржек мягко отстранил ее.

— Вот, — сказал он Арнольду. — Учись ставить ее на место, пока не поздно. Я еду домой. Хочу взглянуть, как там моя квартира.

— Ты еще не заезжал к себе? — спросила Джин.

— Нет. Долг повелел мне пожертвовать бренным комфортом.

Отступив на шаг, Джин внимательно оглядела его с ног до головы.

— И в самом деле, похудел. Но дома ты, определенно, был.

— Определенно, не был!

— Как насчет ужина? — спросил Арнольд. — Будем праздновать?

— Как угодно.

— Я тебе позвоню.

— Я буду дома до конца дня, — заверил его Даржек. — Может быть, даже до конца месяца.

Глава 24

Рон Уокер заехал за Даржеком в роскошном лимузине.

— Ты — что, совсем сбрендил? — поинтересовался Даржек после того, как шофер закрыл за ним дверцу. — Слыхал я о том, как газетчики используют средства из редакционного бюджета, но это — ни в какие ворота!

— Вы с Арнольдом до самой смерти не прекратите уедать меня редакционными командировочными? — взвился Уокер. — Ты прекрасно знаешь, что мне приходится писать четырехстраничные отчеты после каждой поездки в метро! Этот лимузин — от Томаса Дж. Уоткинса.

— А он-то тут при чем?

— Он узнал, что мы устраиваем праздник, и заявил, что финансовые и организационные вопросы — в его ведении. И ему нельзя отказать в размахе и стиле. До чего милый человек — достает из рукава лимузины и отдельные кабинеты в шикарных ресторанах с такой непринужденностью, что просто забываешь, что для этого требуется всего-навсего иметь деньги. Кстати, он тоже будет присутствовать — после того, как мы согласились принять его услуги и деньги, как-то неудобно было отказываться от его общества.

— А кто еще будет?

— Уоткинс привезет Эда Ракса, Арнольд — Джин, а я вот везу тебя. Получаются три счастливых пары…

— Ты насчет Теда и Джин уже знаешь?

— Об этом я знал раньше, чем они сами. Твое отсутствие их здорово сблизило. Думаю, так будет лучше для них обоих.

— Скорее всего, ты прав. Но на меня не ссылаться! Куда мы направляемся?

— В какой-то частный клуб, о котором я никогда не слышал. Его Уоткинс тоже вынул из рукава.

Шофер со всей возможной торжественностью доставил их к подъезду роскошного старинного особняка на Риверсайд-драйв. Швейцар в ливрее «сдал» их с рук на руки дворецкому, который препроводил друзей в небольшой обеденный зал на втором этаже.

— На табличке написано: «Викторианский клуб», — благоговейно выдохнул Даржек. — Но обстановка-то какая модернистская — того и гляди взлетит на орбиту! А эта странная картина, клянусь, была написана специально, чтобы прикрыть трещину в штукатурке!

Наверху их ждали улыбавшийся Уоткинс и официант с подносом, заставленным бокалами. Все собрались у роскошного камина, в который был вмонтирован кондиционер. Эд Ракс изо всех сил сжал руку Даржека, умудрившись при этом опрокинуть свой бокал. Официант, как ни в чем не бывало, подал ему другой и торопливо убрал осколки.

— Значит, «Викторианский клуб»? — спросил Даржек, оглядывая зал.

— Назван в честь основателей, — объяснил Уоткинс, подмигивая. — Шестерых человек, носивших имя Виктор. Изначально в члены клуба и принимались только Викторы, но затем возникли трудности с заполнением вакансий, и двери клуба были открыты также для простых Томов, Диков и Приков. Тед с Джин… а, вот и они. Ну что ж, начнем?

— Яна усадим во главе стола, — сказал Уокер. — Но помни: почетный гость имеет не только привилегии, но и обязанности — как, например, запевать в общем хоре и давать официантам щедрые чаевые. Джин…

— Я — рядом с Яном, — откликнулась та. — Я не выпущу его отсюда, пока не выясню, что стряслось с его волосами, и отчего это он беззастенчиво врет мне в глаза.

Собравшиеся с интересом воззрились на Даржека.

— А что такого с его волосами? — спросил Арнольд.

— Это мне и хотелось бы узнать, — ответила Джин.

— По-моему, с ними все в порядке.

— А по-моему — нет. К тому же, ты стоял рядом с нами утром, когда он мне солгал.

— Если тебе обязательно нужно меня допрашивать, — взмолился Даржек, — окажи милость, позволь вначале хотя бы сесть.

Все начали рассаживаться вокруг стола, Арнольд — с Джин Моррис, Уокер — с Раксом. Арнольд галантно предложил Джин кресло, что оказалось задачей непростой, поскольку сиденье было лишено спинки, но она не обратила на это внимания и, стоило Даржеку сесть, перегнулась через стол и сдернула с его головы парик.

— Ага! — победно воскликнула она.

Все замерли от изумления. В общей тишине Даржек спокойно отнял у нее парик и снова водрузил его на голову.

— Я рад, что так получилось, Тед, — сказал он. — Врожденная деликатность не позволяла мне объяснить тебе, что это на самом деле за фурия, но, поскольку она сама выказала свою звериную сущность в присутствии свидетелей, ты впоследствии не сможешь сказать, что не был предупрежден.

— Что случилось с твоими волосами? — рявкнула Джин.

Остальные продолжали молча взирать на Даржека.

— Она не только раскрыла мою постыдную тайну с полным пренебрежением к моим чувствам, но еще имеет наглость…

— Что случилось с твоими волосами?!

— Если тебе непременно нужно это знать, я курил в постели и заснул. К счастью, тот, кто охранял меня, учуял запах дыма и вовремя подоспел на помощь, однако моя роскошная шевелюра успела обгореть. Однако те, кто держал меня в плену, вовсе не хотели создавать впечатление, будто меня пытали огнем, и потому заказали мне парик, взяв за образец фото в паспорте. Я бы сказал, парик — неплохой…

— Был бы еще лучше, если бы ты надел его прямо, — заметила Джин.

— Спасибо, — откликнулся Даржек, поправляя парик.

Джин неохотно села на место.

— Все это на него очень непохоже, однако… другого объяснения я все равно не дождусь. Ладно. Но зачем ты мне врал?

— Когда? — осведомился Даржек, взяв с блюда булочку.

— Утром, в присутствии свидетелей, ты сказал, что еще не был дома.

— И повторю в присутствии свидетелей. Домой я к тому времени еще не заезжал.

— Тогда как ты объяснишь, что исчез в светлом твидовом пиджаке, темных габардиновых штанах, светло-зеленой рубашке и галстуке-бабочке, не говоря уж о тех омерзительных ярких носках при коричневых ботинках, далее безвылазно сидел в Брюсселе, а вернулся в том старом пиджаке, который уже лет двадцать, как пора выбросить, белой рубашке, черных туфлях, галстуке, который ты одолжил у моего брата да так и не вернул, и в паре носков, которые я подарила тебе на прошлое рождество? Как ты это объяснишь? Как?

— Тед, эта женщина не способна быть женой. Она и замужем будет настоящим детективом.

— Однако вопрос-то — интересный, — сказал Арнольд.

— И ты, Брут! Что ж, хорошо. Твидовый пиджак и габардиновые штаны дважды побывали в бою, причем оба раза я проиграл, а пол там был цементным. В перерыве между схватками и некоторое время после них я делил помещение с грудой угля весом в несколько тонн. К тому времени, как мои отношения с хозяевами переменились к лучшему, одежда моя пришла в полную негодность. За время наших переговоров один из них несколько раз летал в Нью-Йорк за инструкциями, и, по моей просьбе, привез мне на смену одежду из моего гардероба. Вкус его, конечно, ужасен, но за это я нести ответственность отказываюсь. Еще вопросы есть?

— Джин, — сказал Арнольд, — похоже, тебе придется перед ним извиниться.

— Сомневаюсь, — ответила Джин. — Но к чему портить вечер? Пока что я принесу ему извинения, а все, что о нем думаю, выскажу потом, когда напишу заявление об уходе.

— Может быть, начнем? — спросил Уоткинс, кивнув официанту.

Официант вкатил в зал тележку и принялся накрывать на стол.

Ужин шел своим чередом, пока не настала пора заказывать десерт. Даржек попросил самую большую порцию пломбира с сиропом, фруктами и орехами, а Джин, сделав выбор, нежным голоском сообщила официанту, что мистер Арнольд — на диете и десертов ему нельзя.

— Знать бы об этом утром, — вздохнул Даржек. — Ни за что не стал бы делиться с ним черничным пирогом.

— Тед! — взвыла Джин. — Ты в самом деле съел кусок пирога?!

— Не кусок, — заметил Даржек, — а целый пирог. Вернее, половину.

— Мистер Арнольд воздержится от десерта, — твердо сказала Джин.

Официант удалился.

— Предатель, — буркнул Арнольд.

Уоткинс хихикнул и сказал, что сейчас самое время поздравить Арнольда.

— Она сделает тебя другим человеком, — сказал он. — Когда свадьба?

— Мы еще не решили, — ответил Арнольд. — И я не хочу становиться другим человеком. Кстати, Ян, тут без тебя возникла еще одна загадка. Будь ты с нами, я бы тебя попросил над ней поразмыслить.

— Я так понимаю, вы и без меня управились, — улыбнулся Даржек. — А это означает, что загадка была не из трудных.

— Нет, ответа мы не нашли. И никогда не найдем. Это случилось позавчера, на нашей лунной базе. С утра Перрин пошел включать трансмиттер, и увидел, что в нем кто-то всерьез покопался. А на Мысу как раз президент со всей свитой ждал экскурсии на Луну! Вот и говори после этого о накладках…

— Что именно было сделано с трансмиттером? — спросил Даржек.

— Тоже загадка! Схема была перестроена каким-то совершенно фантастическим образом; такая получилась жуткая мешанина! Перрин знал, что ожидается прибытие президента, и ему ничего не оставалось, как все исправить, да поскорей. Жаль, что он не успел подробно зафиксировать всего, что было проделано с трансмиттером. То, что он запомнил, можно сказать, отнюдь не было бессмысленным. Такое впечатление, что некто, обладающий крайне оригинальным конструктивным мышлением, пытался… улучшить схему.

— Крайне оригинальный мотив для вредителя.

— Но кто мог это сделать? На базе, кроме Перрина, находились только двое, и оба клянутся, что даже близко не подходили к трансмиттеру. И я им верю, так как тот, кто все это сделал, обладал недюжинными познаниями в электронике, а за теми двумя подобного не наблюдается. Кое-кто грешил на русских, но это уж абсолютно ни в какие ворота не лезет. К тому же, если кто-то хотел вывести трансмиттер из строя, проще всего было пару раз ударить молотком и убраться восвояси. Зачем тратить время и переделывать схему? Перрин божится, что видел возле базы какого-то таинственного незнакомца. Было бы крайне интересно выяснить, откуда этот незнакомец взялся и куда делся. Таинственные незнакомцы на Луне очень быстро становятся мертвыми незнакомцами, если только у них нет базы поблизости. Нет, эта загадка не по зубам даже Яну Даржеку…

— Спасибо, старина, но мне и на Земле загадок хватает, — отозвался Даржек.

— Я так понимаю, это — тоже не для публикации? — спросил Уокер.

— Верно понимаешь, — отвечал Арнольд.

— Чтоб вам провалиться!

— Возможно, НАСА и скажет что-нибудь для публики завтра-послезавтра. Я уже говорил им, что кратер Абенезра следует переименовать в кратер Загадок. Сначала — взрыв, не оставивший никаких следов, затем трансмиттер, неведомо зачем перенастроенный неким таинственным незнакомцем, а теперь там, говорят, начали пропадать вещи. Впрочем, до трансмиттера-то больше никто не доберется — его перенесли в металлический ангар, который запирается на замок.

— А со взрывом что? — спросил Даржек.

— Это — уже старая история. Не было никакого взрыва. Видели его от силы человек десять, и… Рон, найди Яну несколько старых газет, пусть сам прочтет об этом взрыве.

— В конторе есть целая папка с подборкой статей, — сообщила Джин. — Но он не стал бы всего этого читать, даже будь он на месте. Лунная жизнь его не интересует.

Тем временем официант успел подать десерт, и Даржек, уже занесший ложку над своим пломбиром, вдруг замер.

— Странно. Прошлой ночью мне снился сон о Луне. Как будто я — там и смотрю вверх, на Землю. Все выглядело, будто наяву. Очень реалистично. Земля была таким прекрасным, сияющим полумесяцем… А я и не знал, что у нее, как и у Луны, бывают фазы.

— Ну конечно, ведь фотографий Земли, сделанных из космоса, опубликовано всего около миллиона, — проворчал Арнольд.

— Вот как? Никогда не обращал внимания. Одним словом, для меня это было открытием.

— По крайней мере, с тех пор, как тебе в последний раз снилась Луна, ты стал гораздо лучше разбираться в астрономии.

— Это почему?

— Ты рассказывал, что тебе снилось, будто ты — на Луне и смотришь вниз, на Землю. Ну, а на сей раз ты смотрел вверх. Радикальная перемена к лучшему!

— Может, ты и прав. Сам я никаких других снов о Луне не помню.

— Жаль, что ты не знал о лунной загадке Теда, — сказала Джин. — А то бы, может, и решил ее там, в своем сне. Припомни: больше ты там не видел ничего интересного?

— Правду сказать, видел лунных людей — мужчин и женщин.

— Ничего, в конце концов, может быть, он и нормален, — заметила Джин. — И как эти женщины выглядели?

— Они были огромны. Восьми, а то и десяти футов ростом. И шириной — как ворота гаража. Вдобавок, они были обмотаны полосами ткани, точно египетские мумии, а кожа их была этакого синеватого оттенка…

— Ну, в этом нет ничего удивительного: на Луне холодновато, особенно по ночам.

— Но эти женщины не были холодны. Напротив, они излучали тепло, и были куда человечнее любых земных женщин, каких мне доводилось видеть. На руках у них было по четыре пальца, а лица их выглядели так, точно по ним проехались асфальтовым катком, однако мне они казались прекрасными. Сам не знаю, отчего.

— Господи! — воскликнула Джин. — Неудивительно, что он до сих пор не женат. Где же ему отыскать такую невесту?

— Ты рассказывал о сне своему психоаналитику? — спросил Рон Уокер.

— У меня нет психоаналитика.

— Лучше обзаведись, да не тяни с этим. Тед… Тед, что с тобой?!

Арнольд замер на месте и, не отрываясь, смотрел на Даржека. Губы его шевельнулись, но заговорить он смог далеко не сразу.

— Четыре пальца на руках?

— Верно, — ответил Даржек.

— И между пальцами — перепонки?

— Верно.

— И с ног до головы обмотана чем-то вроде бинтов, а лицо — вдавленное; спереди кажется широченной, а в профиль — совсем тоненькой; глаза — бесцветные, и…

— Значит, ты с нею тоже знаком, — констатировал Даржек.

— Все правильно?

— Все правильно.

— Вы сговорились, — недоверчиво протянула Джин.

— Вовсе нет, милая, честное слово! Похоже, нам снился один и тот же сон, хотя я видел только одну эту женщину. Она тебе что-нибудь сказала?

— Вроде бы нет, — ответил Даржек.

— Со мной она тоже не говорила, зато показала мне две формулы и чертеж трансмиттера. Я тут же проснулся и все это записал, а утром…

— Естественно, с чего бы ей было показывать подобные вещи мне! — заметил Даржек.

— Утром я поразмыслил над ними — и все понял! — Он повернулся к Уоткинсу. — Я вот все думаю обо всех препонах, с которыми мы столкнулись, когда собрались отправить трансмиттер на Луну, и обо всех хлопотах, доставленных нам с тех пор Космической Администрацией. По-моему, мы должны всерьез взяться за свои собственные лунные проекты.

— Согласен. Но как мы доставим трансмиттеры на Луну, не прибегая к помощи Космической Администрации?

— Все, что для этого требуется, сконструировать трансмиттер, работающий без приемника. И в том сне я как раз видел решение этой задачи. Я уверен. Мы сможем достичь любой точки Луны, Марса, Сатурна, Плутона! Сможем добраться в любую точку Солнечной системы, и не только! А на Земле удвоим пропускную способность терминалов, переключив все наши трансмиттеры на передачу, вместо того, чтобы половина аппаратов работала, как приемники… Ян, кем были была эта лунная женщина, я ей чертовски признателен. Эта идея…

— Он все еще спит, — сказал Даржек Джин. — Пни его как следует.

Джин пнула Арнольда — от всей души. Тот заморгал и потер ушибленную голень.

— Ничего. Я построю такой трансмиттер и, уверен, он будет работать, как надо.

— Джин, твое семейное счастье — под угрозой, — сказал Даржек. — Очевидно, эта лунная женщина — тоже инженер-электронщик. Сей факт, вкупе с ее естественной красотой, делает ее серьезной соперницей. Сдается мне, у тебя — только одна надежда…

— Какая же?

— Не отказывай ему в десертах. И ему сразу же перестанут сниться подобные сны.

— Но ведь тебе никто не отказывал в десертах! Отчего же тебе приснился точно такой же сон?

— В личной жизни каждого мужчины есть нечто настолько сокровенное…

— Обоих за шкирку отволоку к психоаналитику, — сказала Джин. — Там разберемся, откуда взялись эти сны.

Даржек с наслаждением сунул в рот еще ложку мороженого.

— Ты уверена, что тебе хочется это знать? — вкрадчиво спросил он.

Часовой галактики

Действие происходит в 1988 году.

Галактика подверглась неожиданному нападению из Большого Магелланова Облака. Её охватывает Тьма — форма безумия, от которой инопланетяне, коренное население любой из планет, теряет разум. Они поднимают восстания против иноземцев, изгоняют их, а затем настаёт голод и упадок, т. к. нарушаются схемы межзвездной торговли.

Ян Даржек взялся за расследование и установил, что причины происходящих событий кроются в банальной лжи.

Глава 1

Сильные порывы ветра кружили снег за стеклом. Ян Даржек смотрел в окно своего офиса и думал о том, что Нью-Йорк еще не видел столь противной метели. Снежинки отскакивали от окна, причудливо разлетаясь, словно выполняли акробатические трюки, подчиняясь забавам ветра, и покорно, мокрой и грязной кашей падали на ползущие в пробке машины.

Эд Ракс, мрачно всматривающийся в соседнее окно, произнес:

— Ну почему люди в Манхеттене так упорны в своем желании водить машины?

Даржек ухмыльнулся:

— Существуй до сих пор такси, то я бы сказал, что ты говоришь как таксист.

— Я серьезно. На дворе тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год, и все вокруг утыкано трансмиттерами, так что человек может добраться из любого места и куда угодно за каких-то несчастных полдоллара!

— Ты думаешь, что автомобиль — средство передвижения, — сказал Даржек. — Это не так, за некоторым исключением. Главная его функция — игра. Люди водят машины, потому что им это нравится.

— В Манхеттене, во время вьюги?

— Автомобили очень важны в психологическом плане. В век, когда человек целиком во власти машин, он должен иметь власть хотя бы над одной из них, чтобы иметь возможность сказать вслух, что он ее хозяин. Его эго требует этого. Поэтому он садится за руль.

— Ну, возможно… — с сомнением произнес Ракс.

— Такое впечатление, что ты считаешь всех нас глупцами!

— Да мы такие и есть! Никогда не сталкивался с фактами, доказывающими обратное.

— А я сталкивался. Но прежде не рассматривал их под таким углом зрения.

— Послушай, — настойчиво произнес Ракс. — Если ты действительно хочешь определить, кто эти ищейки, спусти на них мисс Слоуп. Если она не сможет ничего о них узнать, значит, их просто-напросто не существует.

Даржек покачал головой.

— Она мила, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Если мы подберемся к ним слишком близко, эти люди способны на грязную игру.

— Это о них надо беспокоиться. Слоуп — самая убойная личность из всех, кого я когда-либо встречал, особенно за счет невинной внешности сухонькой старушки. Она мило улыбается парню и говорит: «Простите меня, пожалуйста». После чего ломает ему руку. Такое уже случалась. Вспомни Морриса. Так что они будут осторожны, ведь их интересует Ян Даржек.

— Возможно. Но я все равно не хочу вмешивать в это дело мисс Слоуп. Что ты еще узнал от Джейка Энофа?

Ракс покачал головой.

— Джейк разыграл стандартный вариант. Наплел, что ты просил у его заказчика ссуду, или кредит, или еще что-то в этом роде.

— Кредит! Да я куплю это вшивое здание, в котором у него офис, и вышвырну его самого на улицу!

— Ну, он не знал, что ты владелец солидного пакета акций «УниТел», до того, как его парни не написали этого в рапортах. Ему заплатили, чтобы получить о тебе сведения; он сделал свою работу. Ему и в голову не пришло проверять заказчика. Заплати Джейку, и он будет шпионить за собственной матерью. Если хочешь, я продолжу расследование, но мне кажется, что это пустая трата времени и твоих денег. Я сделал все, что только могло прийти мне в голову, и еще то, что подсоветовал мне ты, но мы не продвинулись ни на йоту.

— Ладно, Эд. Скажи мисс Слоуп, сколько времени ты потратил на это, и она выпишет тебе чек. Когда понадобишься, я дам тебе знать.

Мисс Слоуп вошла через несколько минут. Она посмотрела на Яна поверх очков, аккуратно поправив прядь седых волос.

— Они что-нибудь разузнали?

Даржек покачал головой.

— Они несколько сузили поле деятельности. Трое наших людей работают на детективные агентства, находящиеся за пределами города. Кто-то потратил уйму денег, чтобы вынюхать про Яна Даржека все возможное. Интересно, получил ли он то, что хотел?

— А что насчет той четверки?

— Про них известно ровно столько, сколько мы знали в тот день, когда обнаружили их. Это невероятно. Дюжина лучших людей в течение двух недель пытается выяснить о них хоть что-нибудь, но результат их работы нулевой. Какая-то мистика. Они никогда не ходят домой; они просто исчезают.

— Возможно, они просто удачливы?

— Не две недели подряд. Причина в том, что из-за сети трансмиттеров в Нью-Йорке сесть кому-нибудь на хвост практически невозможно. У меня лишь два выхода: либо я нанимаю собственную армию и устраиваю полномасштабную слежку, либо я плюю на них и занимаюсь личными делами.

— Вы могли бы попытаться похитить одного из них. Я знаю хранителя музея. Он мог бы одолжить нам на ночь что-нибудь из арсенала инквизиторов. Например, тиски для больших пальцев.

Даржек улыбнулся:

— Но они не сделали ничего противозаконного. Разве что потратили кучу денег и времени, чтоб шпионить за мной. Возможно, я должен быть польщен таким вниманием.

Он повернулся к окну и задумчиво посмотрел на сыплющийся с неба снег, который швыряло порывами ветра то в одну, то в другую сторону.

— А на Таити есть трансмиттер?

Мисс Слоуп фыркнула.

— Вы отдыхаете больше, чем работаете. Иногда мне кажется, что вы отдыхаете, даже тогда, когда работаете.

— Это потому, что вы не оставляете мне никакой работы. Мне просто нечем заняться.

— Миссис Арнольд звонила. Она приглашает вас в воскресенье на обед.

— У меня уже есть планы.

— Ох! Я опять села в калошу? Но в расписании ничего не значится.

— Я только что это придумал. Моя подружка из Самарканда потеряла свой любимый парик. Она хочет, чтобы я нашел его.

Мисс Слоуп хихикнула.

— Миссис Арнольд опять намерена сосватать вас?

— Ее кузина приехала к ней в гости, — уныло произнес Даржек. — Миссис Арнольд хочет поскорее свести меня с ней, причем ни меня, ни эту бедную девочку она в известность не поставила. Связав себя узами брака, люди начинают пытаться женить и своих друзей — неопровержимое доказательство пословицы, что страдание любит компанию.

— Миссис Арнольд в этом не виновата. Мужчине, столь же красивому, как вы, трудно оставаться холостяком. Вините в этом ваши синие глаза, вьющиеся белокурые волосы и широкие плечи. Любая женщина, которая не попытается женить вас на себе — предает женский пол. В любом случае, вы не должны так говорить. Я знаю много людей, которые счастливы в браке.

— Нет, не знаете. Вы знаете много людей, которые лишь кажутся счастливыми, но инсценировка безоблачного брака не может маскировать тот факт, что супружество имеет два основных недостатка: мужья и жены. Каждый мужчина имеет врожденный талант быть ужасным мужем. Женщины, в свою очередь, обладают поразительной способностью быть несчастными женами. Вот что человечеству действительно необходимо, так это третий пол — средний, с безграничной любовью к семейному очагу, и широкой душой. Тогда и мужчины и женщины могли бы жить в счастливом браке с этим полом. Вот скажите, если вы такого высокого мнения об институте брака, почему же вы тогда никогда не были замужем?

— Мистер Смит звонил, — сообщила мисс Слоуп.

— Не уходите от темы. Почему вы никогда не были замужем?

— Никто не приглашал, — ответила мисс Слоуп печально. — Мистер Смит уже в дороге.

— Откуда он?

— Он не сказал.

— И вы не спросили?

— Не спросила.

— Значит, Джон Смит? Отлично, — улыбнулся Даржек. — Если дела выгоняют его на улицу в такую погоду, то это что-то очень срочное. Вы не расслышали этого в его голосе?

— Я расслышала лишь дыхание дохлой рыбы.

— Не хочу с ним встречаться. Вот если бы он использовал действительно оригинальный псевдоним, что-нибудь вроде Ржечийвиштошич…

— Вполне возможно, что Смит — не псевдоним.

— Возможно. Должен же быть кто-нибудь где-нибудь, чье настоящее имя Смит, но все Смиты, с которыми я сталкивался за время своей работы, оказывались Джонами. На Таити есть терминал? Или я уже спрашивал?

— Спрашивали. Я узнаю.

— Будьте так любезны.

Мисс Слоуп аккуратно прикрыла за собой дверь, оставив Даржека общаться с метелью за окном.

Он прокручивал в голове все текущие дела своего детективного агентства. Автора анонимки схватят, в худшем случае, на следующей неделе. Служащего, который подделывал бухгалтерские отчеты в компании «Арнадо», нашли и арестуют, как только он попытается проделать свои трюки еще раз. Взломщики торговых автоматов Марри Хилла были проблемой для инженера, который разработал эти автоматы, но какой-то скучающий миллионер от нечего делать настоял, чтобы Даржек взял эту работу. Он согласился и дал запрос инженеру на основании фактов, и тот обещал вскоре ответить.

Остальные дела были тривиальны. С небольшой помощью Эда Ракса он легко может освободиться от них через две недели. Ян стоял, глядя на снег, и думал о Таити. Он никогда там не был и удивлялся сейчас, как такое могло случиться.

Мисс Слоуп постучала и зашла, закрывая за собой дверь.

— На островах Южного моря нет терминала, — объявила она. — Компания уверена, что он появится там не позднее 1990 года.

— Прекрасно, — проворчал Даржек. — Терминал на Луне начинает работать в следующем году, и они поднимают шум по поводу установки еще одного на Марсе. Как они могли забыть про Таити?!

— Ближайший терминал — Гонолулу.

— Я все равно попаду на Таити. Чему вы ухмыляетесь?

— Мистер Смит ждет.

— Я не буду с ним говорить. Я не буду говорить вообще ни с кем, если дело касается работы.

Мисс Слоуп поправила очки и неодобрительно нахмурилась.

— Правда? И зачем он только проделал весь этот путь по снегу!

— Мне плевать, даже если он полз на брюхе… Чему вы опять ухмыляетесь?

— Это — ищейка!

— О!

— Он похож на дохлую рыбу, впрочем, так же, как и его голос.

— Или на дохлую ищейку?

Даржек подошел к столу, сел и мрачно объявил:

— Отсутствие сведений о нем стоило мне две тысячи семьсот сорок два доллара, плюс то, что вы заплатили Эду сегодня. Для него будет лучше, если его дело окажется стоящим. Пусть войдет.

Мисс Слоуп улыбнулась ищейке-Смиту, приглашая войти. Он неуклюже прошел вперед, протянул руку, чтобы закрыть за собой дверь, и смутился, когда обнаружил, что мисс Слоуп его опередила. Даржек, не вставая, холодно указал на стул.

До этого момента он видел Смита семь раз, и все время их разделяло не менее тридцати футов. Он внимательно наблюдал, в то время как мужчина устраивался на краешке стула. Мисс Слоуп была права, он, действительно, выглядел как дохлая рыба.

— Я знаю, — сказал Смит, вперившись в лицо Даржека, — что Вас можно нанять для выполнения рискованного и опасного поручения.

— Вам не возбраняется так думать, — миролюбиво сказал Даржек. — Я бы, конечно, не стал, но вам можно.

Яну подумалось, что у рыб более выразительное лицо. Рыба Смит напоминал не просто дохлую рыбу, а рыбу ископаемую, умершую и окаменевшую много миллионов лет назад.

— Значит, вы не выполняете рискованных и опасных поручений?

— Конечно же, нет.

Без тени эмоций, не используя ни единого жеста, Смит сумел показать, что его ошеломило это известие.

— Иной раз поручение оказывается опасным, — уточнил Даржек. — И тогда я, при первой же возможности, спихиваю его полиции.

— Я узнал из надежного источника, что вы брались за опасные дела. У меня есть работа подобного рода, и мне хотелось бы знать, сколько вы возьмете, — медленно проговорил Смит.

— Я не берусь ни за какие поручения вообще, пока не выясню, во что влезаю, — ответил Даржек. Он пытался уловить акцент Смита, но сразу же понял, что ничего подобного у ищейки быть не может. Его произношение было настолько чистым, что звучало даже странно.

— Вы не могли бы, по крайней мере, сказать примерную цену ваших услуг, какие-то стандартные расценки у вас имеются?

Даржек покачал головой.

— Все зависит от расходов, которые я несу, от требуемого времени, многое зависит от изобретательности, которую я должен проявить в процессе расследования. Я сильно перегружаю свой мозг мыслями, а это стоит недешево. Пока я ничего не узнаю о деле, я буду оставаться для вас фантастически дорогим детективом.

— Не думаю, что вы понесете какие-либо расходы, — сказал Смит. — Но дело отнимет у вас много времени.

— Что вы подразумеваете под словом «много»? Недели, месяцы?

— Годы, — сказал, как отрубил, Джон Смит.

— Полагаю, мне придется много путешествовать? — с улыбкой поинтересовался Даржек.

— Совершенно верно, очень много.

— И задание будет опасным?

— Чрезвычайно. Настолько опасным, что вы можете распроститься с жизнью.

Даржек откинулся в кресле.

— На основе данной информации, могу определить приблизительный гонорар. В виде аванса я потребую один миллион долларов. Наличными. Предпочитаю в один, пять и десять долларов. С редким вкраплением двадцаток и, совершенно случайно затесавшихся в общую кучу, полтинников. Когда работа будет закончена и результат удовлетворит вас, тогда я назову окончательную сумму. Сейчас нельзя сказать, какой она будет, но я сомневаюсь, что больше двух миллионов.

Он надеялся вызвать хоть тень эмоций на этом отвратительно невыразительном лице, но не смог. Смит, казалось, задумался на мгновение, а затем сказал:

— Не слишком ли много?

— По-моему, в самый раз. Не знаю, сколько стоит ваша жизнь, но свою я ценю высоко, поэтому имею право устанавливать цену самостоятельно.

— Я не подвергаю сомнению право самостоятельно оценивать вашу жизнь, — извиняясь, сказал Смит. — Боюсь, однако, что сумма гонорара значительно превысила доступные мне ресурсы. Есть ли хоть какая-то возможность снизить цену? Я могу уверить вас, что ваши услуги срочно необходимы. Людей с вашей квалификацией чрезвычайно трудно найти.

— Именно поэтому мы и стоим так дорого, — сухо сказал Даржек.

— Да. Миллион долларов вперед, — Смит сначала покивал, как бы соглашаясь, потом покачал головой. Он встал и, как будто нетвердо держась на ногах, повернулся к Даржеку и протянул ему мягкую, сухую руку.

— Один вопрос, если не возражаете, — сказал Даржек. — Кто вас послал?

— Я не вправе сообщать этого.

— А я не вправе браться за работу, не зная работодателя.

— Поверьте, если мы наймем вас, вы будете проинформированы в полной мере. Однако, миллион долларов…

— Чрезмерно?

— Точно. Спасибо, мистер Даржек.

Смит судорожно закивал, повернулся и ретировался из офиса. Даржек выглянул через мгновение и обнаружил, что в приемной никого нет. Он уселся в кресло-качалку мисс Слоуп и стал ждать се возвращения.

Она вошла, с отвращением отряхивая свою сумочку, ее щеки покраснели от мороза и колючего ветра, стекла очков запотели, а ее взъерошенные седые волосы были покрыты снегом.

— Я проследила за ним до ближайшего терминала, — объявила она. — Мне показалось, что он нажал кнопку Центральный Западный Парк, но его там не было, и к тому времени, когда я добралась до Центрального Восточного Парка…

— Неважно, — перебил ее Даржек. — Нет нужды следить за ним. Некто с деньгами и извращенным чувством юмора посмеялся надо мной. Я вел себя неправильно, и Смит знает об этом. Отвратительно. Интересно, кто из моих, так называемых друзей, в этом замешан.

Он взял пальто.

— Куда Вы направляетесь? — спросила мисс Слоуп.

— На Таити, — мечтательно сказал Даржек. — И чем быстрее, тем лучше.

Глава 2

Рассвет застал мятежников врасплох и заставил бежать домой.

Биаг-н выполз из своего потайного места, чтобы понаблюдать за тем, как они бегут. Лишь у некоторых были небольшие щиты от солнца, а поскольку стремительно восходящее светило пылающим апельсином неслось по розовому небу, они, спотыкаясь, в панике перебегали от тени к тени и поднимали свои узловатые, похожие на корни деревьев, пальцы, чтобы защитить большие глаза без век.

Тяжелая, гнетущая тишина стелилась над ним. Дым сотен пожаров душил горизонт, разграбленные уже по несколько раз сотни складов и жилье окружали Биаг-н со всех сторон. Надзиратели провели мимо него толпу иностранцев с их семьями, и толпа двигалась за ними по пятам, чтобы разрушать, грабить и жечь. Спасаясь, торговцы бросили даже самые дорогие товары. Украшенная драгоценными камнями металлическая тарелка, на деньги от продажи которой можно прожить долгую безбедную жизнь, небрежно валялась у двери рядом с Биаг-н.

Всю залитую огнем пожаров ночь сумасшедшая толпа бушевала, не замечая укромного уголка, в котором спрятался коробейник Биаг-н. Он знал, что этой ночью случилось чудо, потому что его не нашли, но не питал никаких иллюзий относительно следующей ночи. При первой же возможности он отполз от своего куполообразного пристанища, служившего раньше кому-то жильем, держа в руке свой саквояж с образцами ткани.

Жаркий, наполняющий пространство тишиной, день мягко накрыл успокоившийся город. Большие лампы дневного света, сорванные толпой с оранжерей для ночных цветов, искрились на черном тротуаре подобно драгоценным камням среди останков грабежа. Биаг-н печально прошел мимо: лепестки растений сморщились и скрутились под лучами солнца, а их глянцевую поверхность покрыли темные пятна. Даже тонкий, исчезающий аромат цветов отдавал привкусом смерти.

Биаг-н осторожно двигался вперед, звонко цокая крошечными ногами по затвердевшему кварцу. Он вздрагивал на каждом шагу. Инстинкт самосохранения требовал, чтобы он полетел, но Биаг-н заставил себя идти, беспечно покачивая одной рукой, и в то же время судорожно вцепившись в саквояж с образцами другой. При этом пристально наблюдал за улицей. Он знал, что огромные, пылающие глаза аборигенов смотрят на него с ненавистью из-за разноцветных прозрачных выпуклостей, которые покрывали все его тело.

Добравшись до окрестностей джрампа, он замедлил шаг, изучил мрачную обстановку, но ничего не смог разобрать в мешанине теней и скрытого фильтрами полумрака. Глубоко дыша и всхлипывая, он устремился внутрь вслепую. Он практически достиг панели управления телепортатором, и даже начал сбивчиво набирать номера, когда надзиратель выпрыгнул из тени с хриплым криком: «Грильф! Грильф!»

Биаг-н увернулся от одной суставчатой руки, вытянутой, чтобы схватить его, и, вырвавшись из цепкого захвата другой и оставив в ней оторванный кусок ткани, бросился бежать.

Три надзирателя преследовали его, защищаясь легкими овальными щитами от солнца. Их длинные сегментированные ноги грохотали по тротуару, когда они перепрыгивали мусор, оставшийся после ночного бунта. Биаг-н перебрался через изгородь из ночных растений и погрузился в высокую траву сада. Теперь он двигался вперед небольшими перебежками, то появляясь из травы и кидаясь в сторону, то вновь падая на землю и теряясь в густой растительности. Надзиратели остались у изгороди, пронзительно выкрикивая бранные слова, но не пытаясь преследовать его. Даже с их щитами полный свет дня мог нанести им вред, и вскоре они вернулись в прохладный полумрак джрампа.

Когда Биаг-н, наконец, справился с испугом, и вылез из травы, короткий день Куорма уже близился к полудню. Солнце висело в румяном, безоблачном небе. Биаг-н пошел прочь от джрампа. Он выбрал маршрут, оставляя в стороне небольшие группы жилых куполов. С приближением вечера он осторожно выступил из безопасной тени сада, чтобы посмотреть на маленькие, размытые водой купола Старого Города.

Он с тревогой поглядел на солнце и бросился бежать. Скоро короткий день Куорма начнет резко сменяться оранжевой тьмой, и он лишится последней возможности покинуть этот мир. Он отчаянно помчался вниз по склону и почти достиг скопления крошечных магазинов и маленьких фабрик, когда внезапный порыв донес до него пугающие звуки. Где-то далеко слышался голос обезумевшей толпы: «Грильф! Грильф!»

— Они не могут ходить при дневном свете! — задыхаясь, воскликнул он.

Узкие дороги Старого Города были все еще пустынны и казались мирными. Биаг-н поспешил к ним, пытаясь найти хотя бы иллюзию укрытия в горбатых тенях куполов.

Он бросился к первому магазину и тяжело ступил на панель вызова. Через вентиляционные отверстия он мог видеть водоворот разноцветного света. Наконец громоздкая дверь заскользила, открываясь, и высокий владелец показался в дверном проеме. Глядя через щит от солнца, он вначале не заметил невысокого полненького Биаг-н. Потом он наклонился, защелкав суставами. За разноцветным щитом Биаг-н разглядел большие глаза, разобрал негодующий взгляд.

— Уходите!

Биаг-н выхватил пальцами край ткани из саквояжа с образцами и предложил ее с церемониальным взмахом руки.

— У меня есть кое-что, что могло бы вас заинтересовать.

— Уходите!

Владелец отстранился, и дверь захлопнулась с громким стуком. Биаг-н с досадой отвернулся.

Даже в добрые времена они обиделись бы на то, что он посмел обратиться к ним при дневном свете. В этот день они просто возненавидели его, и это никак нельзя было исправить. Они ненавидели его в любом случае, а он не осмеливался дожидаться темноты.

Он перебегал от купола к куполу. Те немногие владельцы магазинов, которые открывали ему, издавали злобное рычание и захлопывали дверь у него перед носом. Он задавался вопросом, как много времени пройдет, прежде чем один из них не вызовет надзирателя.

Он обежал три или четыре квартала, расположенных по кольцевой дороге города, прежде чем ему пришло в голову изменить подход к вопросу. Когда следующая дверь открылась, он сказал, затаив дыхание:

— Коун, я нуждаюсь в вашей помощи! — и зашел внутрь.

На мгновение куорманец был слишком ошеломлен, чтобы возражать. Биаг-н с отчаянием набросился на него.

— Я должен буду скоро уехать. Вы знаете это?

Коун хрюкнул.

— Посмотрите на это, — сказал Биаг-н, предлагая образец.

Узловатые пальцы потянулись к ткани, коснулись ее, отдернулись.

— Что вы хотите?

— У меня есть сто гиосов этого материала на складе. Если я не продам это прежде, чем я оставлю Куорм, я потеряю все. Это — одна из лучших сделок, на которые я когда-либо соглашался, и вы можете получить за нее половину той стоимости, в которую обошлась она мне.

— Убирайтесь! — рявкнул он.

Биаг-н расценил все по-своему.

— Коун, я когда-нибудь делал вам что-нибудь плохое?

Куорманец смотрел вдаль.

— Сделка означает большую прибыль для вас, — убеждал Биаг-н, — и это позволит мне спасти хоть что-то и хоть как-то восполнит мои потери.

Он с тревогой смотрел в лицо Коун. Куорманец, должно быть, знал, что суда на станциях телепортации уже не разгружались, и что никакие товары, заказанные Куормом, с этого дня доставляться не будут.

Коун продолжал избегать глаз Биаг-н. Он молчал.

— Я выпишу это, — дрожа сказал Биаг-н и ввел сообщение в свой индетер.

Он не смог все сделать быстро. Он должен был заставить программу сообщений напомнить ему стандартный порядок оформления сделок с текстилем. Ему нужно было закодировать так много информации в сообщение, насколько это только возможно. Отчаянно пытаясь сконцентрироваться, он пробормотал номера себе под нос.

Коун продолжал смотреть вдаль, но когда Биаг-н закончил, он без возражений поставил свою печать. Биаг-н все оформил со вздохом облегчения.

— Процветания вам, — серьезно сказал он.

Коун не ответил.

Биаг-н повернулся к двери, которая все еще была открыта, и задохнулся — там уже резко наступил куорманский сумрак, и голоса толпы становились вес ближе и ближе, и уже отлично можно было разобрать. «Грильф! Грильф!».

Он опоздал. У него не было ничего, кроме надежды на то, что клерки ответят на сообщение презренного иностранца, теперь же у него не осталось даже надежды. Он никогда не сможет благополучно добраться до джрампа.

Он сделал несколько шагов к двери, его голова склонилась под бременем победы, окончившейся полной неудачей. Внезапно он повернулся:

— Коун! Вы пошлете заказ!

Коун уставился на него.

— Я заплачу, конечно же. Считайте, что уже заплатил, только оформите заказ. От вас они его примут, я клянусь вам, что это последнее, о чем я вас прошу, — добавил он мягко.

Узловатые пальцы Коун приблизились к индетеру. Он оцепенело смотрел на него. Лицо под капюшоном стало похоже на невыразительную чешуйчатую маску. Где-то в глубине круглой комнаты слышался мерный стук капель водяных часов. Биаг-н дрожал. Ему не нужно было напоминать, что стремительно бегущее время на Куорме было почти исчерпано.

Без слов Коун повернулся и шагнул к двери. Биаг-н переместился назад в тень подальше от открытого дверного проема и любопытных глаз. Он считал капли, стучащие в часах, и проклинал этот примитивный мир, где нельзя послать сообщение или телепортироваться из одного места в другое, не подойдя к джрампу.

Становилось все темнее, и сумрак быстро превращался в ночь. Толпы были рядом, и теперь орали во всю глотку. В соседних куполах зашевелились аборигены.

Наконец Коун вернулся.

— Вы отослали сообщение? — потребовал Биаг-н. — Его приняли? Оно действительно поступило к ним?

— Конечно, — невыразительно сказал Коун. — Я ждал подтверждения. Именно это отняло столько времени. Это также будет вам стоить дополнительных денег.

— Процветания вам, — пробормотал Биаг-н, преклонив колено. Он сжал свой саквояж с образцами и бросился в ночь. Это был единственный способ выказать свою благодарность.

Дверь дома Коун громко захлопнулась, закрывшись за Биаг-н, и он, ссутулившись, побежал сквозь густую тьму, под враждебными взглядами аборигенов, следящих за ним из куполов. Он мог слышать орущие толпы со всех сторон; неожиданно полированные вершины куполов отразили вспышку пожаров, которые вспыхнули за горизонтом. Внезапно ночное небо прорезали длинные языки пламени, — это взорвались хранилища масла. Теперь уже ничего не имело значения. Его сообщение было передано. Он мог начать свой утомительный поход домой, легко шагая и торжествующе жужжа себе под нос.

Он знал, что он никогда не доберется туда, но ему больше некуда было идти.

* * *

В первый же месяц работы «УниТел» коммерческие авиалинии приказали долго жить. Железные дороги и компании, занимающиеся автобусными перевозками, продержались дольше, но и они были обречены. Также как и метро. Редкие таксомоторы еще появлялись на улицах Нью-Йорка в поиске тех, кто не хотел пользоваться телепортаторами. И все-таки, большинство путешествующих людей, независимо от того, нужно ли им было добраться на противоположный конец Манхэттена, или другой континент, предпочитали шагнуть через рамку передатчика, а не подвергать себя риску и утомляться, путешествуя самолетом, океанским лайнером, поездом, автобусом, метро или такси.

Успешные инвестиции Даржека в акции «УниТел» разрушили его частный детективный бизнес, но сделали при этом богатым. Он легко овладел еще несколькими специальностями и начал практиковать как врач и адвокат; одним словом, набивал себе цену. Наплыв клиентов был просто огромен. Казалось, они думали, что человек, знающий так много, должен являться отличным специалистом. Конечно же, Даржек им и являлся. Но через некоторое время с сожалением понял, что проблемы богатых клиентов не более интересны, чем проблемы тех, у кого денег не было.

Он узнал о детективном бизнесе многое из того, чего не знал раньше, когда работа детектива кормила его. С первого же слова клиента лишь некоторые заказы казались многообещающими. Самые запутанные истории, которые поражали его, редко разъяснялись сразу; требовалось тщательное и разностороннее изучение их сути. Из десяти дел, за которые он брался, лишь одно оказывалось по-настоящему интересно ему. Нудность и монотонность девяти дел скрашивалась приключением десятого, за которое он мог даже не брать денег.

Он слишком сильно любил свою работу, чтобы бросить ее, но не менее сильно он ненавидел «те девять скучных дел». Он делал все возможное, для того чтобы избежать их, выбирал себе для отпуска самые экзотические места, но всегда возвращался досрочно, потому что горел желанием вернуться к работе и отыскать долгожданное «десятое» дело, приключение.

И все же он начинал понимать, что он несчастный человек…

Но — теперь или никогда — только Таити! Даже удивительно, как он умудрился ни разу не отдохнуть там?

Возвращаясь с завтрака, в течение которого он изобрел три новых способа отказа нежелательным клиентам, он резко распахнул дверь офиса и встал как вкопанный. Мисс Слоуп выглядела взволнованной впервые с тех пор, как Даржек познакомился с ней. Она вскочила со своего любимого кресла и начала размахивать трясущимися руками.

— Я говорила этому человеку, что здесь какая-то ошибка, — возмущенно произнесла она. — Но он настоял на своем.

— Что, скажите на милость, тут происходит? — поинтересовался Даржек.

Приемная была доверху забита картонными коробками, совершенно новыми и аккуратно запакованными в целлофан. Узкий переход неизвестный клиент оставил лишь для того, чтобы можно было пройти в кабинет. Что Даржек и сделал. Открыв дверь, он обнаружил, что и там все забито такими же точно коробками.

— Ваше имя стоит на каждой коробке, — сообщила мисс Слоуп так, будто защищалась от чьих-то необоснованных нападок. Даржек обратил внимание, что у нее все еще тряслись руки. — Что в них?

— Сложно сказать. Возможно, бомбы с часовым механизмом, хотя взрыв даже пары дюжин вполне мог бы удовлетворить вкус самого извращенного маньяка. А тут их не меньше нескольких сотен. Кто из моих врагов не умеет вовремя остановиться?

— Вы уверены, что не заказывали чего-нибудь для поездки? Возможно, в бланке заказа вы в графе «количество» ошибочно приписали пару лишних нулей?

— Это ж как надо напиться? Нет, простой ошибкой этого не объяснишь. В любом случае, я ничего не заказывал. Идите завтракать, а я пока посмотрю, что там внутри.

— Чушь несусветная!

— Мисс Слоуп, — строго сказал Даржек. — Сейчас мне не требуются ваши профессиональные навыки. Проявите благоразумие и идите завтракать!

— Нонсенс! — она встала на цыпочки, сняла коробку и поставила на стол. — Открывайте. Она слишком легкая для бомбы.

— Ну, как знаете, если уж вы собрались умереть вместе со мной… — бодро сказал Даржек. Он распорол пленку на коробке перочинным ножом, с которым никогда не расставался, заглянул внутрь и тут же захлопнул.

— Вы даже не позволили мне взглянуть, — возмутилась мисс Слоуп. — Что там?

— Деньги.

— Вы хотите сказать, что во всех этих коробках… Это смешно!

— Более чем. Это не просто смешно, это возмутительно.

Она взяла еще одну коробку и разрезала пленку.

— Деньги! — прошептала она. — А если узнает налоговая инспекция?

— Полагаю, что обратный адрес не указан?

— Не видно.

— Жаль. Я не смогу отослать их обратно. Мы знаем кого-нибудь, у кого есть склад размером с эту комнату?

— Разве вы не собираетесь их пересчитать?

Даржек уселся на край стола.

— На это уйдут часы. В любом случае, я знаю, сколько там. Миллион долларов. Вы случайно не видели грузовик, который привез эти деньги?

Она покачала головой.

— Жаль. Возможно ли выяснить номер лицензии компании, которую они представляют?

— Вы никогда прежде не говорили, что следует спрашивать номер лицензии.

— Я никогда не думал, что данная информация может понадобиться. С этого момента давайте введем это в привычку. Всякий раз, как мне будут привозить миллион долларов, узнавайте номер лицензии.

— У Вас есть хоть малейшее представление о том, кто мог это послать? — спросила мисс Слоуп.

— Какое представление? Я совершенно точно знаю, что это мистер Смит. Стоило мне его увидеть, как я понял, что он попытается подшутить надо мной.

— По-попытается подшутить?! Странная шутка — доллары в коробках! Сотнями!

— Полагаю, тысячами. Давайте-ка прикинем, у кого, кроме американского Казначейства, есть столько наличности для розыгрыша? У нескольких нью-йоркских банков, возможно, но всем известно, что у финансистов плохо с чувством юмора. А у правительства его и вовсе нет. Так что, остается лишь мистер Смит.

— Вы должны удостовериться в этом. Я могу дать запрос в банк.

— Подождите. Я хочу подумать.

Она покорно возвратилась в кресло-качалку, а Даржек оставался сидеть на ее столе.

— Смит предложил мне работу, — проговорил он медленно. — Я назвал цену, и он, по всей видимости, ее принял.

— Что за работа?

— Подождите. Сначала нужно выяснить, как аннулировать счет фирмы в банке. Затем я отменю поездку на Таити, потом встречусь с адвокатом.

— Вам понадобится целая армия адвокатов. Налоговая инспекция…

— Меня не волнует налоговая. Я хочу составить завещание. Смит сказал, что эта работа может занять годы, придется также много путешествовать, так что нет никакого смысла в продолжении работы этой конторы. Какой позор.

— Что?

— Никогда еще не делал ничего такого, что мне нравилось бы меньше того, что я сделаю сейчас.

— А что вы должны сделать?

— Слоуп, — с печалью произнес Даржек. — Я никогда не думал, что дойдет до этого. Вы уволены.

— Мистер Даржек!

— Я выплачу вам зарплату за пять лет. Никаких возражений, это никак не повлияет на злополучный миллион. Вы сможете открыть собственное детективное агентство. Или уйти на покой и начать путешествовать. Съездите вместо меня на Таити.

Мисс Слоуп всхлипнула.

— Я не хочу увольняться, — заплакала она. — Я хочу работать на вас.

— Это не повод для того, чтобы плакать. И вообще все, что я сделаю для вас — не причина для слез.

— Я плачу не поэтому.

— Почему же тогда?

— Вы первый раз за все время назвали меня Слоуп.

Даржек закрыл коробку с деньгами, поднял ее, прикидывая на вес, и вновь поставил.

— Мне это все тоже не нравится. Но я опрометчиво подшутил над Смитом, и он поймал меня на этом, так что я чувствую себя обязанным взяться за его задание. Мне даже интересно, каким оно будет.

Глава 3

Семнадцать новых пассажиров находилось в дневном зале корабля и еще три в вечернем, но ни один из них не платил. Капитан поочередно проклинал планету Куорм и всех его рабочих, которые как раз и являлись нежелательными пассажирами. Он буквально умолял тех, кто жил в купе, потесниться.

— Они не могут жить в залах, — упрашивал капитан.

— Почему нет? — спросил Гул Брокеф, богатый торговец, семейство которого занимало два купе.

— Потому что, — уныло ответил капитан, — Куорманцы сказали, что я должен взять по крайней мере сотню пассажиров прежде, чем они выпустят корабль. Если они останутся в залах, где я размещу еще сто?

Они долго препирались, прежде чем торговец, голос которого выражал презрение, дал согласие потесниться. Гул Брокеф кипел от гнева, начав освобождать места, и капитан предусмотрительно ретировался.

Биаг-н, удобно расположившийся в дальнем углу, наслаждался их словесной перепалкой. Также, впрочем, как и остальные пассажиры. Им просто-напросто больше нечем было занять себя. Смотровой экран по их просьбе был выключен, поскольку там не на что было смотреть, кроме темного силуэта трансмиттера и, виднеющегося вдалеке, серебристого полумесяца Куорма.

Биаг-н был помещен в маленькое купе с четырьмя факторами и их семействами. Он считал, что ему повезло, но это не мешало ему находить факторов скучными, их жен и помощников отвратительными, а их детей чертовски надоедливыми. В конце концов, он должен будет познакомиться с ними, но пока он еще жил в зале. И ему это нравилось. Ему нравилось быть живым. Он был уверен, что обезумевшая толпа разорвет его на части, но инспекторы увели его к Зданию Межзвездной Торговли, и держали там под арестом вместе с другими иностранцами в течение трех тревожных дней и ночей. И, наконец, их отвезли к трансмиттеру, где они были распределены по кораблям.

Весь груз был выброшен за борт, а внутренний корпус корабля укомплектован дополнительными пассажирскими купе. Пассажиров в них находилось в четыре раза больше нормы. Никто не знал, как долго куарманцы будут держать корабль в зоне неперемещения рядом с трансмиттером. Капитан, беспокоясь о запасах воды, воздуха и еды, ввел строгое нормирование.

Биаг-н был голоден, но не жаловался. В конце концов, он жив и в безопасности. Он до такой степени любил жизнь, что наслаждался даже переполненным залом, где можно было подслушать беседу гиганта межзвездной торговли, или понаблюдать за его женой, беспечно транжирящей деньги в игре джвар. При обычных обстоятельствах ему не было бы позволено даже взглянуть на игру издалека. Изменения в его жизни повлекли за собой и хорошие и плохие последствия.

Биаг-н тихо поднялся на ноги и пошел за капитаном, который упорно пытался разместить оставшихся в зале пассажиров. Гул Э-Вуск, огромный старый торговец, гигант даже среди колоссов, растянулся возле входа в ночной зал, сплетя руки и ноги, и опустив хобот в сосуд с высоким горлышком, наполненный прозрачной жидкостью. Считалось, что колоссы пьют только воду. Биаг-н был любопытен, но не настолько безрассуден, чтоб подойти и спросить. Дверь в ночной зал была открыта, и Э-Вуск беседовал с полуночным невидимкой, который стоял по ту сторону двери в тени. Небольшая группа испуганных молодых помощников торговца стояла поблизости, слушая беседу с вежливым вниманием.

Капитан подошел к Э-Вуск и объяснил ситуацию; торговец лишь рассмеялся в ответ.

— О-хо-хо! Еще сотня? Я даже не знал, что на Куорме было так много иностранцев! Где они прятались?

— В скалах, вместе с другими изгнанниками, — уныло сообщил капитан.

— О-хо-хо! Возьмите мое купе. Оно рассчитано на двадцать пассажиров, если только меня там не будет. А еще лучше — отправьте Гул Мецк обратно на Куорм. В сердце он куорманец, они даже не сожгли его склады!

Угловатый Гул Мецк как раз плелся мимо с выражением непроходимой тоски на лице, словно покрытом мелкими камешками.

— Я совершил ошибку, что не хранил масло на своем складе? — сказал он обижено, — так или иначе, они все равно сожгли его. Они сожгли все мои склады. Просто вы этого не видели.

Э-Вуск разразился заливистым смехом.

— Зато вы видели, что мой склад горел. Надеюсь, что мошенники спалили свои бородавки.

Мецк хитро смотрел на него.

— Теперь, когда вы говорите, я действительно припоминаю, что ваш склад дымился.

— Дымился! Да он полыхал как факел! Куорманцам пришлось попрятаться вместе с их щитами от солнца. О-хо-хо!

Его тело задрожало от смеха.

— Я знал, что это случится. И не говорите, что я не предупреждал вас. Я освободил свой склад десять дней назад. Я сказал вам тогда…

— Вы сказали мне, — покорно согласился Мецк. — Я подумал, что это была еще одна ваша шутка.

— Ох-хо-хо! — Э-Вуск шлепнулся навзничь, задыхаясь от смеха. — Подумал, что это шутка! — он в изнеможении забулькал. — О-хо-хо! Это — шутка!

— Я не забыл про ваши постоянные розыгрыши! — заворчал Мецк. — И потерял все свое сырье. Так же как и все.

— Это был не мой розыгрыш, — сказал Э-Вуск. — Я бы сказал, что он принадлежал Гул Ринкл. Я увидел то, что делал он, и сделал то же самое.

— Так или иначе, вы двое загоняли в угол каждого паршивого куорманца, а затем удваивали цену. Люди, подобные вам, обдирали их как липку, на каждом углу; неудивительно, что Куорм восстал.

Э-Вуск трясло от смеха.

— Когда вы пришли с тем рассказом о гибели и бедствиях, естественно, я не поверил этому. Все, что я сделал, попытался просчитать, какими изделиями вы собрались заниматься, раз рассказываете подобные вещи. Скажите мне кое-что. Если вы освободили свой склад десять дней назад, почему же он тогда так полыхал?

— Я сдал мой склад в аренду, о-хо-хо-хо, аборигену! Он как раз заливал в него масло мрон, когда начался пожар!

Помощники торговца шумно рассмеялись. Мецк выглядел озадаченным.

— Если это было их местное масло, почему куорманцы подожгли его?

— Они думали, — Э-Вуск задыхался, — что это был склад иностранца, как вы не понимаете, поэтому и сожгли его. Они даже не проверили, что там внутри!

Шутка в мгновение ока распространилась по залу. Мецк рассмеялся и ушел, а Биаг-н пробрался ближе к Э-Вуск. У него вдруг проснулась совесть. Он уже написал полный отчет, и был готов отослать его при первой же возможности, но внезапно он понял, что не знает вообще ничего о самом главном, о цели своей миссии. Он забыл выяснить причину.

Множество мелочей, которые он узнал в этом мире, обуреваемом восстанием, заполонило его мысли. Он тщательно разузнал и проанализировал все аспекты поведения куорманцев, кроме одного, того, который действительно имел значение. Он ни разу не задал себе самого главного вопроса — почему?

Он сказал робко:

— Извините меня, сэр, но вы, вы сказали, что видели, как это приближается?

Э-Вуск с любопытством окинул его оценивающим взглядом.

— Не думаю, что мы встречались раньше.

— Биаг-н, я в вашей службе сервиса, — ответил Биаг-н, с поклоном.

— Биаг-н. Что-то не припоминаю. На чем вы специализируетесь?

— Текстиль, сэр, — кротко ответил Биаг-н.

— Текстиль? Я все еще не могу припомнить вас. Где был ваш офис?

— Я продаю напрямую, я — коробейник, — Биаг-н смутился и покраснел.

— Ах! Но вы не должны стесняться этого. Нужно же с чего-то начинать. Я когда-то тоже занимался продажами напрямую. Не смотрите на меня таким удивленным взглядом. Я занимался продажами на Йоренде. Да, точно. Я приехал туда с абсолютно пустыми карманами, когда меня выселили из Ютека. Местные забрали у меня все. Потом меня выгнали из Йоренда, но это уже не имело значения. Я, может быть, стар, но я не забыл, как нужно учиться. После Ютека у меня хватило мозгов припрятать свое состояние в безопасное место.

— Вы испытали на себе Тьму трижды? — спросил Биаг-н, затаив дыхание.

— Четырежды. После Йоренда я направился в Суур, и улетел оттуда с болезненно похожими результатами. Теперь это — Куорм. Болезнь или Тьма, независимо от того, как вы будете называть это, кажется, преследует меня. Но, как я и сказал, я учусь. На Куорме я не потерял почти ничего.

— Сэр, что это?

— Кто знает? Я, конечно, не уверен, но мне кажется, что это не материальная вещь, а скорее душевное состояние.

— Ах! Душевное состояние!

— Это определенного рода форма безумия, любой дурак может заметить это. И оно, безумие, охватывает галактику. Идиоты в правительстве думают, что у них получится создать хороший безопасный мир, где никогда не будет войн и революций. Ерунда. Разумные существа могут потерять свой разум в любое время. Тьма, если вы хотите назвать это так, появится снова. И снова. Нет никакого смысла пытаться убежать от нее. Я сойду и начну работать вновь в первом попавшемся мире, который меня пустит, и буду работать там до тех пор, пока Тьма не придет опять, тогда я вновь двинусь к следующему миру.

— Но если это массовое безумие, почему мы не заразились им? Почему это затронуло только аборигенов?

Э-Вуск пожал огромными плечами.

— Как торговец, я имею дело исключительно с неодушевленными предметами. И еще ни разу в жизни не пожалел об этом. Когда я знаю «что», я могу сделать разумное и довольно точное предположение относительно «когда». Я оставляю другим задумываться над «почему». Вы много потеряли?

— Я не так много имею, чтобы много терять. Только некоторое личное имущество и образцы тканей. Они позволили мне оставить образцы тканей!

— Мои поздравления! Вы будете готовы к бизнесу в тот же момент, как сойдете на станции.

Биаг-н осторожно ретировался. Он получил новые данные для своего рапорта и хотел обдумать их.

Оружие, подобного которому никогда не было, вызывало состояние безумия. Это было очевидно, подтверждением этому служило множество фактов. Также было достоверно известно, что оружие действует только на местных жителей. И еще этот иностранец, который несколько раз побывал под воздействием Тьмы, возможно, он мог чувствовать приближение этого оружия. Биаг-н был уверен, что Всевышний найдет это очень интересным.

* * *

Мисс Слоуп было где-то от двадцати одного до семидесяти. Год назад она говорила, что ей между двадцатью одним и шестьюдесятью; она никогда не стала бы врать, разве что за деньги. Она печатала со скоростью 130 слов в минуту, сидя в своем кресле-качалке, а когда оно начинало слишком сильно раскачиваться, мисс Слоуп делала опечатки. Она могла невинно смотреть на полицейского из-под своих старомодных очков без оправы, и в то же время обчищать карманы стоящего впереди парня. Если по какому-нибудь делу ей приходилось следить за кем-нибудь и беднягу заносило в бар, она незаметно спаивала его, а он тем временем начинал плакаться ей в жилетку. Трижды преследуемые ею грабители оказывались в больнице со сломанными конечностями. Даржек любил ее так, как мог бы любить свою мать, если бы она владела джиу-джитсу и знала бы непревзойденный рецепт пива из ревеня. Он платил ей больше денег, чем любой другой работодатель в ее жизни, и в ответ она старалась делать за него всю работу.

Но теперь он уволил ее. Ее гордость была задета. Она думала, что ее лояльность и компетентность были несправедливо поставлены под сомнение, и обиделась на это. Он также недооценил ее упорство и трудолюбие, и это тоже задевало ее.

Она стояла с биноклем и наблюдала сквозь занавешенное окно за тем, как Ян Даржек паковал чемодан. Она знала этот чемодан. Он был сделан на заказ, и его невозможно было взломать. Однажды, когда Даржек случайно потерял ключи, опытный слесарь в течение пяти часов безрезультатно взламывал его. Мисс Слоуп наблюдала, открыв рот, поскольку Даржек аккуратно раскладывал в чемодане лишь оборудование.

— Разве он не возьмет с собой никакой одежды? — пробормотала она.

В поездки он всегда брал лишнюю амуницию, но так много? Это были те газовые гранаты, о которых он ей рассказывал? А это, наверно, автомат?

— Господи благословенный! — с ужасом прошептала она. — Да он никак собирается начать войну!

В подвале заброшенного дома в старой, респектабельной части Нешвилла, штат Теннесси, Ян Даржек шагнул в трансмиттер странной формы.

Он появился в маленькой круглой комнате, в которой не было ничего, кроме трансмиттера. Сквозь две арки виднелся больший по размерам зал, окружавший тот, в котором находился Даржек. Он огляделся и затем повернулся, чтобы поприветствовать Смита, появившегося следом за ним из трансмиттера.

— Ну, вот мы и здесь, — сказал он.

— Да, — сказал Смит, подойдя к приборной панели.

Третий, вернее, третья пулей вылетела из трансмиттера и врезалась в Смита. По инерции они оба выкатились через арку в другую комнату. Смит потерял дар речи. Мисс Эффи Слоуп поднялась, отряхнулась и чопорно пригладила юбку.

— Где мы? — невинно поинтересовалась она.

— Слоуп! — воскликнул Даржек. Он захохотал, и чемодан выпал у него из рук. — Вы следили за нами. — Он вытер выступившие от смеха слезы. — Вы проследовали за нами в Нешвилл?

Мисс Слоуп взгромоздилась на широкий выступ у основания внешней комнаты.

— Это было самой ужасной погоней за всю мою жизнь, — пожаловалась она.

— Как вы попали в дом?

— Я взломала замок. Вы что, действительно думали, что избавитесь от меня так просто? Уволив меня с единственной, за всю мою жизнь, работы, которая мне действительно нравилась? Бред!

Смит медленно подполз на четвереньках к ногам Даржека и безуспешно попытался что-то сказать.

— Это моя вина, — пояснил ему Даржек. — Я должен был ожидать чего-то в этом роде. Мисс Слоуп упряма как осел! Объясните, чего вы пытались добиться, Слоуп?

— Я пыталась догнать вас. Я это сделала. Разве это не очевидно?

— Конечно, очевидно. Вы пришли сюда, но вы отсюда и уйдете. Без меня. Мне жаль, мисс Слоуп. Я уезжаю надолго, а Смит так вообще считает, что у меня практически нет шансов вернуться. Даже если учитывать то, что он пессимист, нужно признать, что вероятность моего возвращения действительно мала. Меня подстерегают опасности, которые даже я не могу хоть отчасти себе представить. Я не намерен впутывать вас в это дело. Смит, будьте любезны, отправьте мисс Слоуп назад в Нэшвилл. После того, как она пройдет через трансмиттер, сразу же выключайте его. Она умеет поразительно быстро двигаться. Еще две секунды, Слоуп, и вместо того, чтобы нырнуть в трансмиттер, вы бы врезались в ту грязную подвальную стену.

— Ха! — сказала мисс Слоуп. — Я бы сделала это в сто раз быстрее, если бы вы не заставили меня ждать на той скрипучей подвальной лестнице. Из-за этого мои ноги занемели. Не думайте, что вы сможете напугать меня. Если в мире есть такие опасности, которые я не могу себе представить, это значит, что я хочу видеть их.

— Это невозможно, — сказал «проснувшийся» Смит. — Я не могу этого позволить.

— Что вы хотите этим сказать? — медленно произнес Даржек.

— Мои инструкции не допускают никаких поблажек в этом пункте. Всевышний требовал только вас.

— Наше соглашение, — сказал Даржек холодно, — состояло в том, что я берусь за ваше задание, но при этом буду иметь полную свободу действий. Я неверно истолковал нашу договоренность?

— Нет. Наше соглашение полностью удовлетворяет Всевышнего.

— Но, конечно же, свобода включает в себя право выбрать помощника.

Смит не ответил.

— Мисс Слоуп и я хотим поговорить конфиденциально, — сказал Даржек — Нет, вы лучше останьтесь там, где стоите.

Он отвел мисс Слоуп к дальней стене зала.

— Где мы? — спросила она.

— Если верить Смиту, мы находимся на космическом корабле где-то за орбитой Плутона.

— Здорово, — бодро произнесла мисс Слоуп. — А есть тут что-нибудь, с помощью чего можно посмотреть наружу?

— Будьте серьезнее.

— А чего вы ожидаете, когда делаете подобные глупые заявления?

— Мисс Слоуп, — серьезно произнес Даржек. — Если бы я был нормальным человеком, то события прошлых нескольких дней сделали бы меня идиотом, слава Богу, этого не случилось. Но у меня все еще впереди. При условии, что я вынужден буду препираться с вами.

— Хорошо. Мы находимся на космическом корабле. Что мы здесь делаем?

— Наши неизвестные — не с Земли. Именно поэтому мы крутились, как белки в колесе и не могли ничего выяснить о них. Они проделывают такие фокусы, в которые я не верю даже после того, как видел их своими глазами; и они обладают такой техникой, в существование которой я не поверю вообще никогда. Как вы сумели проследить за нами в Нешвилле?

— Я шла не за Смитом. Я шла за вами. Но в космос.

— Верно. Они «одевают» на себя искусственную кожу, чтобы походить на людей, схожесть поразительная, особенно, как вы могли отметить, с дохлыми рыбами. Я заставил Смита снять ее, и увидел самое убедительное доказательство. Они действительно из космоса.

— Что им от вас нужно?

— Кажется, я когда-то делал для них какую-то работу. Я не помню этого, но должно быть, тогда они остались довольны. Теперь они наняли меня снова.

— И меня, — уверенно сказала мисс Слоуп. — В моей жизни не было развлечений, пока я не начала работать на вас. И теперь останусь с вами. Итак, для чего они нас наняли?

— Это место, откуда начинаются сложности. Кажется, эта галактика, которую мы в простонародье зовем Млечным Путем, имеет бесчисленное множество миров, с условиями, пригодными для развития жизни, и на них обитают разумные формы, один вид которых мог бы свести с ума, исключая тот факт, что нормальный человек в них просто не поверит. Другая сложность состоит в том, что в нашей галактике есть то, к чему вполне применимо слово правительство, с самыми отвратительными чертами, присущими ему. И вдобавок, военное учреждение, в котором нет и никогда не было нужды. Наша галактика состоит из миллионов миров, мирно сосуществующих друг с другом.

— Я не верю этому.

— Это — не только вне разумного понимания, но также и вне допустимых знаний, — согласился Даржек. — В это нельзя «врубиться», это надо молча принять на веру. Эти миры живут в согласии вместе под руководством одного, свободно организованного галактического правительства, которое бросает вызов законам природы. Смит рассказал мне об этом, и если он лжет или пытается меня запутать, я не способен поймать его на этом. Главная причина того, что в галактике сохраняется мир, состоит в том, что любая из планет, способная его разрушить, изолируется, и для нее вводится запрет на общение с другими мирами, до тех пор, пока она не продемонстрирует, что заслуживает доверия и может соблюдать правила. Это является причиной, по которой люди ничего не знают об этом. У нас есть хорошо известная склонность играть по собственным правилам. Земля — это то, что они называют незасвидетельствованным миром. Отряд Смита относится к группе легализации, которая постоянно контролирует наше состояние и пытается помочь нам исправиться, но так, чтобы мы об этом ничего не знали. Когда они решат, что мы готовы и вполне заслуживаем доверия, они поставят нас в известность. Но вряд ли это случится в обозримом будущем.

— Вы не ответили на мой вопрос. Зачем они наняли нас?

— Ну, до настоящего момента их система работала исправно. Но теперь они боятся, что галактика — не смейтесь — подверглась нападению из космоса. Они подозревают соседнюю галактику, известную нам, как Большое Магелланово Облако. У нее есть рукав, тянущийся в нашем направлении, и несколько экспедиций, посланных туда, исчезли. Логично было бы предположить, что кто-то, живущий в Большом Магеллановом Облаке, заинтересовался тем, откуда прилетают незваные экспедиции, и решил провести ответное расследование. То есть, в нашу галактику Млечного пути вторгаются чужаки из далекого космоса. Что с вами? — спросил Даржек после того, как мисс Слоуп разразилась громким, диким, безудержным хохотом.

— Простите меня, — сказала она, снимая очки, чтобы вытереть глаза. — Но это настолько глупо! В галактику вторгаются! Это звучит так, словно проводится военная операция, в масштабе, который низвел бы Вторую Мировую войну до уровня скандала в цветочном горшке. И… что они делают в связи с происходящим? Они вызывают частного детектива!

— Смит не дал ответа на этот вопрос, так что не требуйте его и от меня. Всевышний, кто бы он там ни был, назвал мое имя, а все, что бы ни приказал Всевышний, должно быть исполнено. Послушайте. Угрозу из внешнего космоса несет то, что можно называть Тьмой. Она пожирает миры своей огромной пастью. Они не смогли выяснить, что из себя представляет Тьма, и каким образом она может поглощать миры. Эту работу они поручают мне. Я буду шпионом, с очень большой вероятностью оказаться застреленным на заре восходящего солнца, о существовании которого я никогда и не подозревал.

— Тогда меня застрелят вместе с вами. Это лучше, чем ржаветь в кресле-качалке, в тысячах миль отсюда.

Даржек улыбнулся ей.

— Это будет очень сложное задание. У меня большое искушение взять вас собой, ну хотя бы смеха ради. Но, возможно, и помощь понадобится.

— Ха-ха. Я пришла для того, чтобы заниматься делом.

— Вы и будете им заниматься, — пообещал Даржек. — И, возможно, вам это не понравится. Мы начнем учиться. Прежде чем мы сможем начать свободно передвигаться внутри чужой цивилизации, нам необходимо научиться всему: и языку и… тому, например, как держать чашку, или что там у них, чая. Это не будет легкой прогулкой.

— Смогу я ненадолго вернуться в Нью-Йорк, прежде чем мы приступим?

— Вы должны это сделать. Если вы не придумаете, что делать с вашей квартирой, организация «Потеряшка» будет искать вас. Если вы не соберете чемоданы, тщательно подобрав необходимые вещи, впоследствии у вас могут возникнуть сложности. Боюсь, что у компании «P&G» нет филиалов там, куда мы попадем.

— Прежде чем уехать, я сдала свою квартиру и упаковала чемодан. Очень тщательно. Он в Нешвилле.

— Тогда зачем вам в Нью-Йорк?

— У моей сестры остался небольшой запас пива из ревеня. Я хочу взять немного с собой.

Даржек в отчаянии всплеснул руками.

— Смит, наш отъезд придется отложить, пока мисс Слоуп будет проводить учет остатков своего пива.

Смит появился в поле зрения и сказал безучастно:

— Я не понимаю.

— Мисс Слоуп отправится с нами. Ее чемодан сейчас в Нешвилле, а ее пиво — в Нью-Йорке. Вот такое печальное положение дел. Доставьте ее в оба этих места, и тогда мы сможем отправиться.

Смит стоически повернулся к трансмиттеру.

Глава 4

Они потеряли счет времени.

Слова день и ночь не имели смысла внутри замкнутого пространства с мягким, льющимся неизвестно откуда, но никогда не выключающимся светом. Даже часы стали сомнительной мерой времени, которого больше не существовало, поскольку давно остановились и лежали на дне чемоданов. Спали они, когда утомлялись. Ели они неохотно, когда возникало желание поесть, тщательно выбирая из огромного запаса консервов, которые Смит притащил с Земли.

Они учились.

Смит, проявляя качества, которые принесли бы ему заслуженную славу дрессировщика хищников, неустанно заставлял их учиться. Он «хлестал» их словами, когда они ошибались. В тех же редких случаях, когда их успехи удовлетворяли его, он «окатывал» их сомнительной похвалой:

— Вы учитесь хорошо, но слишком медленно!

Сначала они выучили основной межзвездный язык, который Смит называл со всей серьезностью светской беседой. Он был так замечательно краток и так удивительно логичен, что они справились с его основами за один присест; в языке не было звуков, которые бы человек не мог произнести.

Скоро они могли бегло вести светскую беседу, работая лишь над произношением.

Затем Смит начал учить их общей беседе, и слова, которые они уже знали, стали лишь ключами к большому и невероятно богатому запасу фраз и выражений.

С помощью трансмиттера они перебрались из космического корабля в помещение в Штабе Группы Легализации, состоявшее из нескольких изолированных от внешнего мира комнат. Они учились. Они учились говорить, читать и писать на языке общей беседы. Они узнали дополнительный универсальный алфавит, знаки которого, как оказалось, были числами, которые предположительно могли различным образом комбинироваться и могли изобразить любой звук любого из бесчисленных языков, использовавшихся в галактике. Для разумных форм жизни, которые не были способны к голосовому общению, существовал универсальный контактный алфавит контакта, в котором имелись специальные модификации и для других форм с самыми разнообразными особенностями. Даржек с унынием представил себе проблему общения с формой, у которой отсутствуют органы чувств.

— Я такой не знаю, — сказал Смит, издав при этом булькающий звук, который, как начал подозревать Даржек, соответствовал смеху. — Но в галактике так много различных форм жизни, что возможно все.

— Я вам верю, — с пылом произнес Даржек.

Смит был представителем одной из этих форм. Он сбросил искусственную кожу, едва они покинули пределы Земной Солнечной системы. На самом деле он оказался совсем плоским, будто его переехал каток. Невероятно плоский в профиль и очень широкий в анфас. Лицо было как бы вдавлено, а глаза широко посажены почти на одной линии с носом — единственной ноздрей. Рот походил на сморщившийся разрез на подбородке. Уши и волосы отсутствовали. «Кожа» имела синюшные цвета, как в первый же миг определила мисс Слоуп: «была синюшной от кислородного голодания».

— Если он снимет и эту кожу, меня не удивит то, что окажется под ней, — сказала она Даржеку.

Смит рассеяно проговорил, услышав это замечание:

— Есть даже такие разновидности, у которых основное чувство — обоняние, и общаются они с помощью различных запахов, но никто до сих пор не смог перевести запахи в символы.

— Слава Богу! — воскликнул Даржек.

— Вы должны очень хорошо овладеть общей беседой на тот случай, если вы задержитесь в каком-либо мире надолго и захотите выучить местные диалекты. Вас не должно беспокоить, что существуют крайне сложные способы общения, вы просто должны знать, что они существуют. Например, в вашем мире мужчина, приблизившийся к женщине и взявший ее за руку, мог бы считаться почти что преступником. В межзвездном же обществе его действия будут восприняты, как поиск кого-либо, понимающего язык жестов.

— На Земле его могли понять точно так же, — сказал Даржек, — но, возможно, женщине просто не понравится то, что он хочет ей сказать.

— Я упоминаю об этом только для того, чтобы мисс Слоуп адекватно реагировала на подобные действия, а совсем не так, как это принято у земных женщин.

Мисс Слоуп невинно захлопала глазами.

— Я бы восприняла это как комплимент. Неважно, на Земле или где-нибудь еще.

— Если все, что нам нужно знать — общая беседа, то давайте продолжим изучать ее, — настойчиво произнес Даржек.

— Общая беседа, — печально согласился Смит. — А также манеры, и обычаи, и денежные отношения, и бизнес, и практические технологии, и еще, и еще, и еще. Совет Всевышнего начинает терять терпение. У нас так мало времени, а вы учитесь так медленно.

В конце концов прощальная церемония со Смитом состоялась. Даржек и мисс Слоуп подняли бокалы и произнесли хвалебный тост, допив остатки ревеневого пива мисс Слоуп, которое Смит наотрез отказался даже попробовать. Они прошли через специальный трансмиттер в пассажирское купе коммерческого космического лайнера. Этим шагом они перешли свой Рубикон. Они понимали, что теперь не смогут вернуться. Тем более, что они даже не знали, как это сделать.

В то время, как мисс Слоуп с любопытством исследовала пять компактных комнат купе, Даржек открыл свой чемодан и вынул из него толстый коврик. Он аккуратно расстелил его на полу перед трасмиттером.

— Что это? — спросила мисс Слоуп.

— Одна небольшая вещица, которую я смастерил незадолго до отъезда. Я размышлял о ценностях общества, где все вращается вокруг телепортаторов, и решил, что мне не нравятся некоторые из них. Встаньте на него.

Мисс Слоуп наступила на коврик, и тут же отпрыгнула прочь, когда раздался мерзкий, режущий ухо звук.

— Я не могу спать, когда существует вероятность того, что кто-нибудь или что-нибудь может войти в мою комнату без стука, — сказал Даржек.

— А такая вероятность существует?

— Вряд ли, но риск всегда есть.

— А что, если тот, кто хочет войти, просто перепрыгнет через него?

— Человек, пытающийся прокрасться в комнату, скорее будет идти на цыпочках, чем прыгать.

Мисс Слоуп вздрогнула, когда над их головами прозвучал звук, похожий на удар чего-то тяжелого, и купе задрожало.

— Что это было?

— Вероятно, они присоединяют еще одно купе. Эти космические корабли — полые громадины, за исключением рубки и обслуживающих секций. Трансмиттер устраняет потребность в коридорах, лестницах, подъемниках и тому подобных принадлежностях. Пассажирские купе берутся на борт по мере необходимости, присоединяются к системе вентиляции и питания. Грузовые отсеки появляются на корабле согласно той же схеме. У нас над головой могут находиться тонны груза, но в космосе, в невесомости это не имеет никакого значения: капитан космического корабля никогда не станет рисковать. Наш отсек может располагаться в хвосте корабля, но, благодаря трансмиттеру, мы всего в шаге от общего пассажирского зала.

— А как много времени им потребуется, чтобы вытащить нас отсюда, если трансмиттер сломается?

Даржек покачал головой и сел на стул. Тот плавно начал менять форму, чтобы Даржеку было комфортно сидеть — изогнул и расширил спинку, и даже создал что-то вроде небольшой скамеечки для ног.

— Прекрасно, — пробормотал Даржек. — Интересно, как они это называют? Всегалактическое современное народное творчество?

Каждый предмет обстановки в купе напоминал чудовищных размеров подушку, и содержал множество электронных приспособлений. Стулья принимали совершенно немыслимые формы любых существ любого размера и веса. Большие цилиндры служили как обеденными, так и рабочими столами; они вели учет, делали записи финансовых сделок, посылали и получали все возможное, от сообщений до комплексных обедов. Даржек не удивился бы, если бы выяснилось, что в частных домах они также использовались, как прачки и нянечки.

— Мне пришлось расстаться с креслом-качалкой, — проворчала мисс Слоуп, сев рядом с Даржеком и продолжив обучение: сейчас они тренировались заказывать еду с помощью трансмиттера обслуживания. Когда им надоели занятия, Даржек, как обычно, поднялся и начал мерить шагами пол, пытаясь найти ответы на вопросы, которые Смит оставил без внимания. Мисс Слоуп вязала и перечитывала подшивку журналов под аккомпанемент спиц и неодобрительное цоканье языка.

Смит рекомендовал им оставаться в купе, но Даржек из любопытства совершил одно путешествие в общий зал. Существование нескольких форм жизни, с которыми он столкнулся, было невероятным, даже после того, как Даржек их увидел. Этот факт окончательно убедил его, что галактическая цивилизация возникла в результате длинной цепочки экспериментов матушки природы, и что на каждом этапе этих экспериментов выживали лишь сильнейшие.

Они абсолютно не чувствовали никакого движения. Трансмиттер, телепортирующий себя в пространстве, двигался вместе с кораблем тщательно рассчитанными сериями огромных прыжков. Территория перемещения, как называл это Смит, связывала прыжок с расчетной областью прибытия, тщательно проверенной и отобранной, чтобы избежать столкновений с небесными телами; в отличие от точки перемещения, которая использовалась только для ограниченных расстояний в пределах солнечной системы, перемещения редко проходили без трансмиттера. Заключительный прыжок корабль сделает в конечную точку назначения. Там он снова станет обычной ракетой с ядерными двигателями для того, чтобы достичь станции. Они находились, согласно земным меркам, всего лишь в дне пути от Праймориса, центрального солнца галактики, когда мисс Слоуп, наконец, высказала мысль, которая «шуршала» у них обоих с тех пор, как это все началось.

— Мне это не нравится, — сказала она. — Смиту надо было отправиться с нами.

— Смит был напуган, как ребенок. Разве вы не заметили?

— С чего вы так решили? — уставилась на него мисс Слоуп.

— Он боялся Тьмы. Боялся, что Тьма определит наше местонахождение, и покончит с нами, прямо под его дырявым носом. Именно поэтому нас так быстро увезли с Земли в изолированном купе, и именно поэтому нас держали в запечатанных комнатах. По этой же причине Смит предпринял все, чтобы поместить нас на этот корабль так, чтоб мы не проходили через трансмиттер. Команда корабля не знала, что мы на борту. Никто в Штабе Группы Легализации, кроме Смита, тоже не знал об этом. Смит до истерики боится, что Тьма найдет нас.

— Бессмыслица, — сказала мисс Слоуп.

— Наоборот, все это имеет огромный смысл. Его поведение доказывает, что угроза Тьмы реальна до такой степени, что даже рациональный Джон Смит боится ее.

— Для меня это бессмыслица. Если Смит так печется а нашей безопасности, почему же он сам нас заставил идти? Почему не полетел с нами?

— Он — видное должностное лицо легализации. Он боялся, что если его увидят с нами, это поставит под угрозу нашу миссию. Он боялся предпринимать какие-либо шаги, потому что они привлекут внимание, и всемогущая Тьма быстро покончит с нами. Эскорт привлек бы внимание. Специальный корабль привлек бы внимание, потому что кто попало не путешествует на специальных кораблях. Маскироваться нам тоже нельзя, ведь агенты Тьмы могут распознать ее и задуматься над тем, а зачем нам нужно скрывать свои истинные личности. Наш единственный шанс обезопасить себя состоит в том, чтобы быть незаметными до такой степени, что даже заподозрить нас в чем-то было бы глупо.

— Ну, хорошо. Итак, мы подлетаем к Прайморису, и этот Биаг-н, или как там его зовут, встречает нас, и все превосходно. Что, если он не появится?

— Он — агент Всевышнего, так что он, вероятно, очень способный парень. Он знает корабль, на котором мы сейчас находимся. Он знает, как мы выглядим. Мы знаем, как выглядит он. И мы, и он знаем все, что нам необходимо для встречи. По крайней мере, я надеюсь на это. Я с нетерпением жду встречи с этим мистером Биаг-н. Если он действительно знает Тьму по личному опыту, я хочу получить от него ответы на тысячу вопросов.

— И все равно мне кажется, что Смит должен был отправиться с нами.

— Я тоже так думаю, но на этот счет у нас не было никаких соглашений. И потом, я же сказал, что он был сильно напуган.

Они уничтожили все следы своего пребывания в каюте, свалив остатки земного продовольствия в утилизатор мусора, и были уже полностью упакованы, когда прозвучал сигнал разгрузки. Каждый сжимал в руке чемодан, и они ступили из трансмиттера в зал прибытия на станции телепортации Прайморис-двенадцать. В частный зоопарк сюрреалиста.

Из всех разговоров Смита о разнообразных формах жизни в галактике ничто не смогло подготовить их к тому, что они увидели. Прежде, чем их разум решил принять то, что увидели их глаза, услышали уши и почувствовали ноздри, картины, звуки и ароматы привели в полный раскардаш их чувства. Несколько кораблей прибыло одновременно, и из изгибающегося ряда трансмиттеров появлялись существа, которые шагали, прыгали, неслись, ползли, скользили, заполоняя собой зал прибытия. Некоторые несли багаж, у некоторых он плыл над головой, некоторые просто катили его по полу. А отдельные особи и вовсе ехали на багаже, восседая на чемоданах с надменным урчанием.

— Даже мысль об этом свела бы Ноя с ума, — заметил Даржек. — Я никогда не понимал относительную красоту вещи. Возьмите ту улитку, например. Нет, лучше того, с ногами и без скелета. Его форма невообразимо уродлива, а его цвета неописуемо красивы. Смит был прав. Мы не нуждались в маскировке. Я не мог даже вообразить форму, которая будет заметна в этом смешении. Это что, осьминог с крыльями?

— Как этот Биаг-н найдет нас в этой толпе?

— Мы достаточно заметны для любого, кто знает, как мы выглядим. Нет никаких шансов спутать нас с тем насекомым, а эти цветы — часть его головы или у него шляпа? Биаг-н, думаю, мы тоже заметим. Просто нужно повнимательнее осмотреться.

Они ходили по кругу, расширяя радиус, ловко уворачиваясь в толпе, и часто останавливаясь. Толпа начала редеть.

— Кто-то попал впросак, — твердо сказала мисс Слоуп.

— Кажется, так. Однако, мы должны учесть неизбежную путаницу и неизбежную задержку. Это — станция двенадцать, наш друг может мчаться от станции к станции, разыскивая нас. Так что продолжаем ходить и смотреть.

Прибыло еще несколько кораблей, и из ворот прибытия выплеснулась новая волна самых разнообразных существ.

— Возможно, он здесь, но ждет подходящего момента, — сказал Даржек. — Он, возможно, хочет удостовериться, что за нами не следят.

— Чем следят? — воскликнула раздраженно мисс Слоуп. — Некоторые из этих существ даже не имеют глаз. Некоторым повезло еще больше, у них нет носов.

Даржек взглянул на нее и подумал, что он видит зеленоватый оттенок на ее, обычно румяном, лице.

— Я ничего не имею против того, как они выглядят, — продолжила она, — и я, возможно, смогу привыкнуть ко всему этому шипению, визжанию и гудению, но запахи!

— Действительно, кажется, что мы наткнулись на какой-то «черный» рынок второсортных духов и дезодорантов, — согласился Даржек. — Конечно, нельзя быть уверенным, но, возможно, для них мы пахнем так, как будто на нас вылили по флакону духов!

Они присоединились к вновь прибывшим и снова медленно побрели вдоль зала к пронумерованным воротам трансмиттера, которые связывали станцию телепортации с планетами системы Прайморис. Не доходя до них, повернули в сторону, и обошли зал по полукругу с одной стороны, потом начали все сначала.

— Кто-то попал впросак, — сказала снова мисс Слоуп.

— Я задавался вопросом, возможно ли, что по какой-либо причине они сочли необходимым послать замену, но ни одна из этих галлюцинаций, кажется, никого не ищет, ну или во всяком случае не нас. Они все целенаправленно куда-то идут, и мне только что пришло в голову, что хорошо бы и нам последовать их примеру, прежде, чем кому-нибудь придет в голову, что мы ведем себя ненормально.

— Верно. Куда мы пойдем?

— Слоуп, у вас есть замечательный дар, при решении проблемы всегда попадать в десятку. Давайте положимся на ваш дар еще раз.

Они присоединились к еще одной волне вновь прибывших, но Даржек теперь уже был уверен, что они впустую потратили время. Их не собирались встречать.

Глава 5

Даржек подтолкнул мисс Слоуп, и они, развернувшись, последовали за потоком пассажиров к единственному выходу. За широкой аркой, служившей выходом, двигались эскалаторы, соединявшие все уровни станции.

— Куда мы идем? — спросила мисс Слоуп.

— К столовой. Это единственное место, где можно спокойно подождать, не опасаясь, что наше поведение сочтут странным. А еще там можно присесть.

— Хорошая идея. Чего же мы ждем?

— Я не знаю. Если Биаг-н действительно объявится, то, черт возьми, надеюсь, он додумается искать нас там. Тем временем мы можем обдумать, что собираемся делать, если он не придет.

Они поехали на эскалаторе, и на верхнем уровне прошли через маленький вестибюль, заставленный с одной стороны множеством трансмиттеров, и вступили в огромную, куполообразную столовую с прозрачными стенами.

Свет рассеяно лился из пола, и они, не осознавая того, поднялись на цыпочки, и пошли к свободному столику. Даржек поставил чемодан и, облегченно вздохнув, сел на подушку. Даже при слабой гравитации на станции перемещения его арсенал был невыносимо тяжелым. Цилиндрический стол не оставлял никакого места для ног, и Даржек повернулся лицом к мисс Слоуп.

— Жаль, что я не взяла с собой камеру, — сказала она. — Мне кажется, что я могла бы сделать столько снимков «этих», что, продав их журналу «Аномальные новости», разбогатела бы в одночасье.

— Вы не смогли бы их продать. Предел нахальной доверчивости есть даже у редактора этого журнала.

Пока он говорил, огромный шар, сидя на стуле, пропрыгал мимо, и шумно сдулся, преобразовав себя в неопрятную кучу. Даржек моргнул и протер глаза. Мисс Слоуп хихикнула.

— Забавно.

Затем она обернулась и побледнела. Сидящий за соседним столом напоминал большую сосиску с руками и ногами. С очевидным удовольствием существо ело нечто, похожее на маленькие сосиски. Повсюду сновали гуманоидоподобные существа, их как будто исказило кривое зеркало, отразив либо с очень маленькими конечностями, либо, наоборот, непропорционально большими. Были здесь, также, невероятные отвратительные монстры с приводящими в смущение откровенными человеческими артефактами.

— Интересно, для них мы выглядим так же странно? — спросила мисс Слоуп.

— Сомневаюсь. Если они вечно толкутся в местах, подобных этому, я не вижу ничего такого, что могло бы казаться странным для них. Мы будем что-нибудь заказывать?

— Как можно есть среди всех этих запахов?

— Если мы ничего не закажем, на нас начнут пялиться.

— Хорошо. Я надеюсь, что нам не подадут сосиски. Я не смогу их есть, когда одна из них сидит за соседним столом.

Даржек открыл сервисную панель и осторожно коснулся своего заказа на ряде пронумерованных, цветных слайдов, бормоча правила, которые Смит преподал им: все продукты хорошо приготовлены (ни сырые, ни полусырые, ни сожженные); мясо среднее по возрасту (ни свежее, ни испорченное) и третьего типа (который напоминал говядину); овощи первого типа; блюда подавались в виде, удобном к употреблению.

Тарелки напоминали небольшие шары, вместо ложки использовался маленький ковш, измененный с одной стороны так, чтобы способствовать вливанию жидкости в рот любой формы, к нему прилагался набор автоматических клещей для твердых блюд. Даржек не смог найти напиток, который понравился бы ему, поэтому заказал воду. Ее «подали» в маленьком шаре.

Даржек повернулся к мисс Слоуп, которая сообщала свой заказ сервисной панели:

— Готовы?

— Полагаю, да.

Они положили кредитки на стол, чтобы тот считал информацию, и поместили ладони правых рук на немигающий прозрачный глаз сервисной панели, которая тут же приняла два заказа с мурлыкающим щелчком.

Отпечатки пальцев заменяли подпись и одновременно заменяли удостоверения личности. Это был универсальный допуск к их личным финансам, а также ключ для прохождения трансмиттеров.

— Боюсь, я сделала что-то не так, — сказала мисс Слоуп.

— Даже если вы что-то сделали неправильно, все равно получите свой заказ. Но вы помните, Смит говорил, что местные продукты решительно не похожи на все, к чему мы привыкли. Каждый мир имеет три типа мяса, и третий сильно отличается от первых двух.

— О, Боже. Надеюсь, что заказала не третий тип, — вздохнула она. — Вот бы сейчас подошла официантка, и принесла гамбургер. Мне кажется, что не стоит беспокоиться об удовлетворении индивидуальных вкусов всех этих монстров, каждый из которых нуждается в особом меню, когда их надо просто-напросто элементарно накормить.

— Точно. Это настоящая проблема — приготовить хотя бы что-то из того, чем питается каждое из этих существ.

— Так или иначе, это — прекрасная столовая.

Даржек кивнул в ответ:

— Боюсь, многие из них даже не чувствуют вкуса пищи. И атмосфера, в которой они находятся, для них куда важнее еды.

Стол защелкал, и открылась сервисная панель. Заказ Даржека выглядел приблизительно так, как он и ожидал, а мисс Слоуп совершила ряд ошибок. В итоге мясо в ее заказе напоминало кусок кости динозавра, нафаршированной «насекомыми». Полито все это было соусом, который внешне казался резиновым. Салат оказался подгнившей травой. Мисс Слоуп поспешно сдвинула блюда в отверстие утилизатора.

— Попробуйте снова, — предложил Даржек.

— Нет, спасибо. Ешьте, а я полюбуюсь звездами.

Даржек задумчиво жевал, аккуратно наблюдая боковым зрением за соседними столами. Справа от них насекомое ростом с человека втягивало в себя хоботком какую-то мерзкую на вид жидкость из высокого сосуда с узким горлышком. За следующим столом сидела пернатая змея и грызла что-то, напоминавшее кору дерева.

— Как еда? — спросила мисс Слоуп.

— Мясо жестковато, и овощи переварены, но вполне съедобно.

Она посмотрела на небо, где множество великолепных ярких звезд кружилось в захватывающем дух хороводе. Вид был великолепен, но Даржеку было не до него. Он переживал, ведь мисс Слоуп в любой момент могла спросить, что он намеревается делать, а ответа у него не было.

Все произошло так быстро, что он не успел еще разработать план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Если встреча не состоится, они не подготовлены к тому, чтобы самостоятельно продолжать путь в этом странном мире. Они понятия не имели, где торговец текстилем собирался встретить их, и как войти в контакт с таинственным Советом Всевышнего. И они не могли даже вернуться назад, чтобы начать все сначала. Смит покинул штаб, а ни один из его подчиненных не знал об их существовании.

— Что мы собираемся делать? — спросила мисс Слоуп.

Даржек молча покачал головой.

— У нас неприятности, — с уверенностью сказала она.

— Мы выкарабкаемся. Главное — не паниковать. Мы здесь немногим больше часа, и не знаем, говорит ли что-нибудь аборигенам слово «пунктуальность». Возможно, наш рассеянный Биаг-н занят чем-то в другом месте. Мы подождем еще некоторое время, а затем… что для нас сейчас важно?

Мисс Слоуп открыла рот. Даржек проследил за ее устремленным вверх пристальным взглядом и увидел тело, плывущее вдоль прозрачного купола за пределами станции, в открытом космосе. Оно отличалось двумя важным моментами от остальных жизненных форм, которые они уже успели увидеть. Во-первых, оно было маленьким, круглым и толстым, во-вторых, оно было мертвым на все сто процентов. Внезапный толчок в вакууме принес уверенность в том, что Даржек не ошибся: — внутренние органы шара начали вытекать из отверстия, видимо, рта. Они медленно вращались, вытягиваясь и оставляя за собой множество замороженных капелек багряной крови. Ужасная какофония всевозможных звуков сменилась испуганной тишиной. Те, кто обладал зрением, загипнотизированно смотрели вверх, незрячие же тревожно шевелились. Мисс Слоуп, обладавшая железными нервами, изо всех сил пыталась сдержать тошноту.

— Ждите здесь! — резко сказал Даржек и вскочил на ноги. Он еще раз взглянул на труп, и вышел из столовой. Тело, медленно кувыркаясь, словно выполняя страшные акробатические трюки, уже достигло вершины купола.

Даржек проклинал себя из-за непростительно грубой ошибки. Он давно знал, что нельзя управлять событием, сидя и ожидая, пока оно случится, и вот он потратил впустую уйму времени, неторопливо обедая и глазея по сторонам, подобно наивному туристу, в то время как жестоко убивали его связного.

Он ехал на спускающемся эскалаторе вниз, к уровню прибытия и осматривал его.

— Он был здесь и встречал нас, — он бормотал. — Если он был добросовестным, а личность, относящаяся к своей работе настолько серьезно, что готова отдать жизнь ради нее, безусловно добросовестна, он оказался здесь раньше нас. Он ждал на этом уровне. Тогда что могло случиться?

За эскалаторами коридор изгибался, теряясь из поля зрения. Даржек пошел по нему, сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. И тут же почувствовал опасность. Проход изгибался один раз, потом второй, и так до того момента, пока не пересечет неизбежную траекторию полета мертвого Биаг-н. Двери были бессистемно расположены вдоль обеих стен: справа, слева, и снова слева, и затем, неожиданно, две напротив друг друга, подобно челюстям западни. Даржек автоматически поправил кобуру на своем плече, когда проходил мимо них, и вспоминая, могут ли эти двери открыться бесшумно. Он продолжал оглядываться даже после того, как свернул за поворот. Часто неслучайная смерть составляется из случайных мелочей; возможно Биаг-н не знал этого или просто забыл.

Даржек дошел до конца коридора, и остановился между очередной парой дверей, располагавшихся напротив. Странно, что он пересек половину до невозможности шумной станции, не встретив ни одной живой души, или хотя бы тела. Он повернулся направо, нажал на кнопку, и дверь медленно и бесшумно заскользила в сторону.

За дверью был офис, с несколькими рабочими, склонившимися над цилиндрическими столами. Сквозь ряд небольших окон виднелся космос. Даржек отступил назад, и дверь, слегка вибрируя, закрылась.

Он повернулся к противоположной двери, открыл ее, и вошел внутрь.

Служебная комната. На полу лежал небольшой круглый контейнер, с вмятинами от удара. В шаге от него Даржек увидел большое пятно, которое казалось черным в тусклом свете, а от него вели следы черных капелек и обрывались у прозрачных двойных дверей воздушного шлюза.

Даржек поднял контейнер и открыл его. В нем лежали аккуратно сложенные рулоны ткани, на каждом имелась маркировка. Он еще раз окинул комнату внимательным взглядом и повернулся к выходу. Он шел осторожно, внимательно глядя на двери, и расслабился только тогда, когда достиг эскалатора. В мрачном настроении он появился на верхнем уровне.

Мисс Слоуп терпеливо ждала его возвращения. Большая часть столов вокруг них опустела.

— Что тут происходило? — спросил Даржек.

— Сразу, как вы ушли, приходили подзаправиться три родственника жирафа. Они равнодушно взглянули на тело и сделали повторный заказ. Но многие явно потеряли аппетит и поспешно удалились.

— Вероятно, тело выловят прежде, чем оно сделает круг.

— После всех ваших разговоров о конспирации…

— Нас раскрыли.

— Откуда вы знаете?

— Нашел саквояж нашего торговца с образцами тканей.

Глаза мисс Слоуп округлились, и она закрыла рот рукой.

— Тогда…, — она начала жестикулировать, показывая на купол. — Тогда это был…

— Биаг-н, конечно. Разве вы не узнали его?

— Я была слишком потрясена, для того… чтобы рассмотреть. Что еще вы нашли в его саквояже?

— Только образцы тканей. У меня не было времени внимательно осмотреть содержимое.

— Какие-нибудь другие улики?

— Он был уже мертв, когда его выкинули в космос. Зарезан, вероятно. Там было слишком много крови. Но, быть может, такова особенность его расы.

— У нас неприятности.

— Тьма проникла гораздо глубже, чем думает Смит, — кивнул Даржек. — Несколько предположений: агенты Тьмы знали, что мы прибываем, они также знали, что Биаг-н собирается встречать нас, но они не знали, кто мы, и откуда прибываем.

— А если бы знали?

— Если бы Тьма об этом знала, нас бы встретили ее агенты. Нетрудно восстановить ход событий, — медленно начал рассуждать Даржек. — Биаг-н ждал нас на уровне прибытия. Друг, партнер, возможно незнакомец, выдавший себя за партнера, подошел к нему и сказал: «У меня есть срочные уточнения к вашей инструкции. Давайте пройдем туда, где мы сможем поговорить». Он отвел Биаг-н в пустую комнату. За этим последовала борьба, — саквояж с образцами помят — а затем убийство. Убийца решил не оставлять тело в комнате, потому что клерки из соседней комнаты могли обнаружить его достаточно быстро и поднять тревогу. Поэтому труп выкинули в космос через шлюз, подтолкнув его так, чтоб он полетел вверх, и у убийцы появилось время, чтобы воспользоваться трансмиттером или попросту затеряться в толпе.

Рассуждения Даржека заставили мисс Слоуп содрогнуться.

— Запомните то, что наш торговец был, своего рода, героем. Держу пари, что его пытались уговорить, угрожали ему, предлагали взятку, возможно, мучили, чтобы заставить предать нас. Он не поддался на уговоры, поэтому умер. Это необходимо запомнить. Это теперь не просто работа, которую мы выполняем. Это причина, по которой отважные и благородные существа могут принять смерть.

— Один отважный п-парень уже мертв, — чуть запнувшись, сказала мисс Слоуп. — Кому еще мы можем доверять?

— На этой станции телепортации — никому, — сказал Даржек. — Так что давайте убираться отсюда.

Они подошли к уровню прибытия с тыльной стороны, и Даржек начал изучать шлюз трансмиттера; через мгновение он выбрал самую длинную линию.

— Самое большое движение должно быть по направлению в столицу мира, который и является чем-то вроде столицы, — сказал он. — Это то место, куда мы отправимся. По крайней мере, я считаю, что следует отправиться именно туда.

— Может, кого-нибудь спросим?

— Убийцу? Возьмите, пожалуйста, саквояж с образцами. Я хотел бы иметь свободу действий.

— Кажется, никто ничего не платит, — заметила мисс Слоуп.

— Скорее всего, все считывается автоматически с кредиток.

Линия монотонно двигалась. Несколько раз Даржек подозрительно изучал существ, находившихся вокруг них, но ни один из множества фантастических глаз не был сосредоточен на землянах. Они приблизились к трансмиттерам.

— Держитесь рядом со мной, — сказала мисс Слоуп через плечо. — Если мы не выйдем вместе в одном и том же месте, все, на что я окажусь способна, так это сесть на свой чемодан и зарыдать.

И она сделала шаг в телепортатор.

Даржек следовал за ней по пятам, и они появились на расстоянии шага друг от друга, тут же ощутив ничем не скомпенсированную гравитацию. Они находились внутри огромного купола, видя лишь его небольшую часть, потому что его накрывал еще один купол больших размеров.

Вокруг основы внутреннего купола были размещены трансмиттеры, откуда и появлялись прибывающие пассажиры. Напротив них, вокруг основания внешнего купола, находились трехсторонние альковы, расположенные на одной линии с трансмиттерами. Даржек и Слоуп дрейфовали вместе с толпой, двигаясь под прямым углом к основному потоку движения, остальные пассажиры шли непосредственно к самому близкому алькову, касались кнопки, соответствующей пункту назначения на самостоятельной контрольной панели трансмиттера, и исчезали.

— Нас преследуют? — спросил Даржек.

— Нет, — сказала мисс Слоуп.

— Ладно, давайте вернемся. Можно найти ту установку, через которую мы сюда попали, и зайти в альков рядом с ней.

Они вернулись той же дорогой и встали, не обращая внимания на обтекавшую их толпу, изучая альков.

— Очевидно, этот — центральный, — сказал Даржек. — Но они все должны быть оборудованы так, чтобы перемещать каждого, кто прибегнет к его услугам, в любой пункт назначения.

— Вы обратили внимание, что трансмиттеры в них разные? — спросила мисс Слоуп.

Даржек кивнул.

— Три устройства телепортации, и разные рисунки на каждом: волнистые линии, прямые линии, и шахматная доска. Это означает…

— Разные города?

— Всевозможные направления, — задумчиво произнес Даржек. — Один рисунок, возможно, обозначает другие планеты или луны данной солнечной системы. Это должно быть одно устройство, заключающее в себе несколько трансмиттеров. Другой рисунок, скорее всего, означает, что аппарат используется для перемещений по поверхности данной планеты. Третий…

— Для перемещений по городу?

— Исходя из предположения, что самое интенсивное движение в городе, там должно быть самое большое количество трансмиттеров. Так что мы воспользуемся одним из них, — Даржек указал рукой.

— И очутимся на перекрестке незнакомых улиц. Или в турецкой бане.

— Хорошая идея. Вот то существо со щупальцами могло бы оказаться массажистом, о котором я давно мечтаю.

Они начали медленно двигаться к алькову, но тут Даржек почему-то вновь остановился.

— Вы размечтались или мы будем действовать? — занервничала мисс Слоуп. — Если да, тогда поспешите, на нас уже таращатся.

— Скажите, если бизнесмен прибывает самолетом в международный аэропорт Кеннеди, куда, вероятнее всего, он отправится сначала?

— Возможно, в гостиницу, но у него уже наверняка будет зарезервированный номер, или, скажем, он позвонит кому-нибудь из аэропорта. Но у нас нет брони, нет знакомых. И еще, я не видела тут никаких телефонов-автоматов.

— И никакой тебе службы «Помощь путешественнику», — глубокомысленно заметил Даржек. — Нет, должна иметься возможность для путешественника снять гостиничный номер или что-то в этом роде. Все, что я заметил, это то, что трансмиттеры не имеют никаких кнопок, обозначающих направление. Все при использовании только прикладывают к нему платежную карту. Видите?

— Вы думаете…

— Я думаю, что это возможно. Все другие трансмиттеры свободны. Давайте попробуем?

Они приблизились к передатчику. Мисс Слоуп перехватила саквояж с образцами Биаг-н левой рукой и, взяв правой карту, провела ею по сканеру.

— Вы слышали щелчок?

— Попробуйте еще раз, ведь мы хотим попасть в одно и то же место.

— Еще один, — слегка улыбнулась мисс Слоуп.

— Хорошо. Я пойду первым, — Даржек расстегнул пальто. — Ждите две минуты. Если, когда прибудете, поймете, что не все проблемы решены, падайте на пол, и оставьте мне решать их.

Он сделал шаг в трансмиттер. Когда через две минуты она последовала за ним, он спокойно сидел на подушечке и курил одну из сигарет, запас которых уже почти иссяк.

— Мы вернулись на корабль? — недоуменно спросила мисс Слоуп.

— Нет. Обстановка та же самая, но гравитация нормальная, и комнаты большие.

— Тогда это гостиница! — Она взволнованно осмотрелась. — Комната гостиницы выглядит точно так же, как жилой отсек на корабле.

— Предельная стандартизация, — согласился Даржек. — Знаменитая золотая середина, которая способна удовлетворить потребности большинства существ.

— Я бы чувствовала себя уютнее, имейся тут пожарный выход, или окно.

— Вы имеете возможность насладиться гостиницей будущего. Сотовидная гостиница. С совершенным освещением и кондиционированием воздуха. Окна здесь просто не нужны. Трансмиттер в каждой соте, то есть, каждый свободный дюйм используется для увеличения размеров комнат. Когда путешественники хотят остановиться тут, они платят своими кредитными карточками, и компьютер подбирает для них соответствующее место. Они могут переправиться непосредственно в номер из станции телепортации, или от аптеки на углу, или даже из вестибюля гостиницы, если таковой имеется. Очень удобно, вы не находите? В стол встроен трансмиттер обслуживания, так что мы можем питаться, пока не кончатся деньги на кредитках.

— И все же я чувствовала бы себя спокойней, будь тут пожарный выход.

— Я тоже. Но меня больше волнует другой вопрос: как много времени потребуется нашим друзьям, чтобы разыскать нас.

— А я и не знала, что у нас есть друзья!

— Но они у нас, несомненно, есть, — уверенно сказал Даржек. — Должны быть. Совет Всевышнего ожидает нас. Всевышний лично ждет нас. В конце концов, кто-нибудь догадается проследить наш путь по платежным картам, и тогда они узнают, что мы остановились тут.

— Если наши друзья могут отследить наш маршрут, что может помешать нашим врагам сделать то же самое?

— Вот в чем заковыка. Как мы узнаем, кто к нам пришел — друг или враг? Я буду следить за трансмиттером, а вы изучите содержимое саквояжа.

Мисс Слоуп вытащила из него много кусков ткани, бормоча что-то по поводу превосходного качества, но больше ничего не нашла. Она сложила образцы обратно в саквояж, и достала свое вязание. Они ждали: Даржек, с пистолетом в руке, неотрывно наблюдал за трансмиттером, а мисс Слоуп, бросая настороженные взгляды на трансмиттер, делала вид, что вяжет…

Они появились столь внезапно, что Даржек от неожиданности на мгновение впал в ступор. Их было трое, но они заполнили собой всю маленькую комнатку. Этих существ они еще не видели — длинные, сегментированные стебли с большим количеством узловатых конечностей. Они напоминали ожившие цветы, с накинутыми на голову прозрачными капюшонами.

— Кто идет к нам, друг или враг? — тихо пропел Даржек и медленно поднялся, держа пистолет наготове. Он не мог разобрать, что именно находится под капюшоном — лицо или огромный любознательный, но он кожей чувствовал, что его тщательно и изучающе рассматривают.

Он так и не понял, откуда появилось оружие: существо подняло с невероятной скоростью одну из рук и направило на Даржека короткую трубку.

Он выстрелил и упал на пол. Раздался отвратительный треск, крик боли, и в комнате запахло озоном. Оружие ударилось о полированный пол и покатилось, Даржек пнул его и откатился в сторону так, чтобы второе существо не добралось до него. Он перехватил пистолет в другую руку и попытался подняться на ноги. Через секунду его атаковало третье существо. Многочисленные руки засвистели вокруг него подобно плетям. Они оплели его и потянули куда-то вверх, но Даржек успел выстрелить в голову противника. Руки-плети ослабли, Даржек вырвался из «дружеских» объятий, а существо осталось лежать в студенистой жидкости.

Он быстро повернулся и увидел, как мисс Слоуп хладнокровно пронзила вязальной спицей третье существо. Оно осело с глухим булькающим стоном. Первое существо, одна из рук которого бесполезно болталась, пыталось подобрать оружие, но мисс Слоуп наступила на трубку и начала угрожающе размахивать спицами. Когда же Даржек навел на существо пистолет, оно вдруг начало ужасно дрожать, и, не произнеся ни звука, распалось на несколько омерзительных кусков.

Даржек осторожно склонился над существом.

— Слоуп, вы — монстр. Вы испугали его до смерти.

— Оно это заслужило, — сказала она с негодованием и подняла недовязанный шарф из лужи слизистой крови. — Оно испортило мое вязание.

Даржек посмотрел на дыру в стене у самого потолка.

— Если бы оно попало в меня, вам бы пришлось вязать мне новую рубашку.

— Что это было?

— Что-то вроде лазера. Итак, попросим горничную прибраться?

— Упаковываем вещи и сматываемся, пока их друзья не пришли узнать об их здоровье.

— Тут нечего паковать, кроме вашего вязания.

— Я не буду паковать эту мерзость!

— Эту мерзость следует взять с собой, — сказал Даржек, — чтобы не оставлять после себя улик. Сполосните его и заверните во что-нибудь. Я пока послежу за трансмиттером.

Она поспешно удалилась, по полу волоча за собой вязание. Даржек занял позицию за приоткрытой дверью в спальню. Выжить можно лишь быстро учась, первый урок он уже усвоил — не сидеть в пределах прямой видимости и легкой досягаемости, когда группа врагов проникает к тебе в номер через трансмиттер.

Мисс Слоуп вернулась. Ее мокрое вязание было завернуто в носовые платки.

— Я готова.

Даржек подошел к трансмиттеру, чтобы изучить его чрезвычайно сложную панель управления.

— Я только что вспомнил. Мы не можем уйти. Мы не знаем, как пользоваться этим устройством.

Глава 6

— Если бы Смит был здесь, — зло произнесла мисс Слоуп, — я бы вывернула его нос наизнанку и проколола бы спицей. Почему он не объяснил, как обращаться с этой штуковиной?

— Он рассказал нам так много всего, что просто забыл о трансмиттерах. Возможно, про них нам должен был рассказать Биаг-н. Что вы бормочете?

— Считаю. У нас семьдесят один вариант. За несколько дней мы разберемся с этим устройством.

— Это если нажимать по одному слайду, — сказал Даржек. — Они, скорее всего, работают и в комбинации, а это увеличивает число вариантов до нескольких тысяч. А вдруг их следует набирать последовательно, как номер телефона. Проблема не в том, сколько у нас вариантов, а в том, что мы можем выбирать только один раз. Всюду, куда бы мы ни отправились, мы застрянем, потому что не знаем, как вернуться назад для следующей попытки.

— Любое место будет лучше этого, — сварливо ответила мисс Слоуп, ходя на цыпочках вокруг лужи слизи и потирая кончик носа пальцами.

— Совсем необязательно. Мертвые тела в следующем месте могут оказаться нашими собственными. Но я согласен, нам надо уходить отсюда. — Он повернулся к трансмиттеру и стал разглядывать пароль со слайдами направлений. — Слайды, расположенные в нижнем ряду, выглядят как-то по-другому. Если бы мы только знали, почему… Это, возможно, очень важно.

Мисс Слоуп открыла рот и отпрыгнула в сторону. Даржек резво поднял пистолет. Странное существо, напоминавшее Смита, но с более широким телом и на три фута выше — стояло около них. Даржек медленно отступал, но существо не обращало на него никакого внимания. Оно уставилось на три мертвых тела, и на его лице застыл «человеческий» взгляд ужаса…

Существо склонилось над одной из лучевых трубок:

— Глаз Смерти! — со стоном произнесло оно на бейсике.

— Очень поэтично, — согласился Даржек. — Несмотря на это, данная вещь крайне эффективна как оружие, если его использовать должным образом.

— Оно запрещено!

— Очень плохо, мы этого не знали. Возможно, тогда бы мы отшлепали их по рукам.

Существо повернулось к Даржеку и произнесло с любопытством:

— Вас атаковали трое, у них был Глаз Смерти, и вы еще до сих пор живы?

— Моя мать всегда говорила, что я был упрямый, но мой отец утверждал, что просто глупый.

На лице появилось выражение, отдаленно напоминающее удивление.

— Теперь я понимаю, почему выбрали вас. Хвала Всевышнему!

— Я рад, что хоть кто-то это понял. А теперь, учитывая сложившиеся обстоятельства, думаю, ты должен сказать нам, кто ты.

Существо преклонило колено и, взмахнув рукой, произнесло:

— Я — ВОСЬМОЙ.

— Восьмой кто? — поинтересовался Даржек.

— Я — восьмой член Совета Всевышнего.

— Поздравляю. Вы будете возражать, если я попрошу доказательств?

Существо уставилось на него.

— Видите ли, у меня противный характер и я очень подозрителен, — продолжил Даржек, — и недавние события не оказали положительного влияния на мою натуру. — Он помахал руками над трупами. — Кто это?

— Агенты Тьмы. Где Биаг-н? Почему он не привел вас ко мне?

— Биаг-н умер прежде, чем смог встретить нас, — и добавил по-английски: — Кажется, он врет, а, мисс Слоуп?

— Он выглядит напуганным до смерти.

— Послушайте, ВОСЬМОЙ, — сказал Даржек, переходя на бейсик, — у нас аллергия на комнаты с трупами, но мы не знаем, как работает трансмиттер. Вы сильно будете возражать, если мы попросим вас забрать нас отсюда?

ВОСЬМОЙ опустился на стул, и обхватил в отчаянии голову руками.

— Это то, чего я больше всего боялся, — он застонал. — У Тьмы повсюду агенты. Биаг-н…

— …Умер смертью героя, как мне кажется. Но давайте будем оплакивать его и прославлять где-нибудь в другом месте.

ВОСЬМОЙ встал.

— Вы персонализировали трансмиттер?

— Я так не думаю. Нет, конечно, возможно, что я это сделал, сам того не подозревая.

— Не думаю. Скорее всего, нет. Ну да, конечно, вы не сделали этого, в противном случае, я бы не смог войти. И агенты Тьмы, возможно, тоже не смогли бы. Вы должны были персонализировать трансмиттер. Вы действительно не знаете как? Я покажу вам.

— Только не с этим трансмиттером. Нет, если «персонализация» означает то, что я думаю. Чем меньше мы наследим, тем лучше. Во всяком случае, мне так кажется.

— Как могла Тьма узнать, что вы прибыли к Всевышнему? — спросил ВОСЬМОЙ. — И что Биаг-н был агентом Всевышнего? Об этом не знал никто. Никто, кроме… как могла Тьма…

— Давайте разгадывать ребусы в какое-нибудь другое время. Выведите нас отсюда.

ВОСЬМОЙ шагнул к телепортатору, задумался на мгновение и затем нажал несколько слайдов.

— Следуйте за мной, — сказал он и исчез.

Мисс Слоуп с возмущением взмахнула руками.

— Проклятье! Он так и не сказал, как работает трансмиттер!

— Он установил его на три прохода. Возьмите саквояж. Возможно, эти существа имеют представление об отпечатках пальцев. Мы притрагивались к чему-нибудь?

— Не думаю. Разве только к дверям?

— Идите. Я вытру замки.

Он быстро протер все своим носовым платком, схватил чемодан, и прыгнул в трансмиттер. Мисс Слоуп стояла, ожидая его, ВОСЬМОЙ уже спешно удалялся.

Они находились в саду. Над прозрачным куполом искрилось звездами ночное небо. Аллеи были слабо подсвечены люминесцентными лампами, и от огромных, ярких цветов лилось мягкое свечение, которое наполняло парк призрачным сиянием. А их острый аромат висел в неподвижном воздухе.

Мисс Слоуп тихо фыркнула, чихнула, и пробормотала:

— Цветы-вонючки.

ВОСЬМОЙ выбирал маршрут, чтобы избежать странно выглядящих существ, идущих по дорожкам. В противоположном конце парка он остановился около трансмиттера, дожидаясь их.

Он коснулся другого слайда. Они шагнули к трансмиттеру и оказались на главной станции.

Даржек одобрительно произнес:

— Думаю, что даже самый лучший полицейский не проследит за нашими перемещениями.

— Его не беспокоит полиция, — сказала мисс Слоуп. — Он, как и Смит, боится Тьмы. Я тоже начинаю ее бояться.

ВОСЬМОЙ остановился, задумавшись. Даржек с беспокойством рассматривал поток причудливых пассажиров, которые обходили их с обеих сторон.

— Будет лучше, если мы отойдем куда-нибудь в сторону, — предложил он.

ВОСЬМОЙ вздрогнул:

— Я задумался….. Да, конечно.

Он подвел их к алькову и протянул свою большую, пухлую безволосую руку, с большим количеством коротких волосатых пальцев, чтобы нажать несколько слайдов. ВОСЬМОЙ двинулся к мисс Слоуп.

— Быстро! — сказал он.

— Я пойду первым, — сказал ему Даржек, и шагнул к трансмиттеру. Он окинул комнату внимательным взглядом, затем ринулся осмотреть смежные комнаты. Мисс Слоуп и ВОСЬМОЙ ждали, когда он выйдет. ВОСЬМОЙ смотрел на него с изумлением.

— Мы здесь в безопасности? — настойчиво поинтересовался Даржек.

— Я ВОСЬМОЙ! Я — член Совета Всевышнего! Трансмиттер не пропустит никого без моей печати.

— И как много людей владеет вашей печатью?

— Это — моя официальная резиденция, — возразил ВОСЬМОЙ. — Если здесь мы не можем чувствовать себя в безопасности, то мы не можем чувствовать себя в безопасности нигде!

— Я верю ему на слово, — устало сказала мисс Слоуп. Она опустилась на подушечку и скинула ботинки.

— Скоро соберется Совет, — сказал ВОСЬМОЙ. — Я уже созвал его. Я сделал это сразу же, как только узнал, что вы прибыли.

— Вы выглядите уставшей, Слоуп, — сказал Даржек. — Вы пойдете на встречу с Советом?

ВОСЬМОЙ сказал с недовольным видом:

— Но только вы должны встретиться с Советом.

— Неужели? Предположим, я скажу вашему Совету, чтобы он шел куда подальше…

— Мы не знали, что вы приведете помощника. Никто не может присутствовать на Совете без карточки, заверенной всеми членами Совета; а у меня есть только одна.

— Тогда получите еще одну.

— Не берите в голову, — сказала Слоуп. — Если это похоже на встречи других советов, то я их уже видела, так что я ничего не пропущу, если не пойду на него.

— Как много времени займет эта встреча? — спросил Даржек.

— Не знаю. Возможно, очень много. Возможно, несколько дней. Скорее всего, там будут до мелочей планировать все то, что необходимо сделать.

— Она может остаться здесь? Здесь есть обслуживающий трансмиттер?

— Конечно.

— Хорошо. Я встречусь с вашим Советом. Но сначала я хотел бы заполнить некоторые пробелы в моих знаниях, и, прежде всего, я хотел бы получить официальную информацию о Тьме.

ВОСЬМОЙ переместился к столу и открыл панель. Потолок засветился мягким светом, и появилось изображение.

— Это, — сказал ВОСЬМОЙ, — галактика.

Даржек с безразличием посмотрел на вращающийся, светящийся туман. Потом он вздрогнул. Это было не просто изображение, это была карта.

— А это, — прошептал ВОСЬМОЙ, — то, что сделала Тьма.

Крошечный полумесяц черноты появился в краю пылающего диска. Внезапно он расширился и погрузился внутрь диска, чтобы превратиться в палец зловещего вида, который лежал поперек периметра галактики, и — ошибки быть не могло — указывал на ее сердце.

Он продолжал расти, деформируясь и заполняя собой пустоты. Затем его основа начала удлиняться, оставляя за собой черную пустоту, и когда, наконец, она остановилась, темное пятно приобрело форму большой мускулистой руки непропорциональных размеров. Эту руку наполняла Тьма. Там не было никаких звезд. Там не были проложены никакие торговые пути. Они существовали там раньше, там были и звезды, и торговцы, и путешественники, но Тьма поглотила их.

— Итак, это Тьма, — задумался Даржек. — Но что случилось с солнцами, которые были там? Они просто… их нет?

— Нет, — согласился ВОСЬМОЙ.

— Как солнца могли исчезнуть? — возмутился Даржек.

— Исчезли? — озадаченно повторил ВОСЬМОЙ. — Они там, но они потеряны для нас. Тьма поглотила их. Все местные поселения были поражены безумием — безумием Тьмы. Они выселили всех иностранцев и конфисковали их собственность. Они прервали торговлю и всякую связь с остальной частью галактики. Что с ними делает Тьма, мы не знаем.

— Тьма не поглощает миры в буквальном смысле этого слова, — продолжал размышлять Даржек. — Она просто порабощает их. Ладно. Это я вроде бы понял. Теперь расскажите мне, что известно о Тьме. Все.

ВОСЬМОЙ погасил экран на потолке, и Даржек с мисс Слоуп приготовились внимательно слушать.

Пропуск Даржека выглядел как обычный кусок пластмассы. Сначала Даржек инициировал себя с его помощью в специальном трансмиттере, стоящем в комнате, размером с туалет, — приемной ВОСЬМОГО, затем прошел через этот трансмиттер и появился в узком коридоре.

— Это — Зал обсуждений, — заметил ВОСЬМОЙ, появившись позади него из трансмиттера.

Даржек озирался какое-то время, потом заявил:

— Что-то не вижу я тут никакого зала.

— Это просто название, Совет не собирается здесь.

Они шли мимо трансмиттеров. Даржек насчитал восемь и спросил:

— По одному на каждого члена совета?

— Да. Сообщаются только с официальными резиденциями.

Они резко повернули и вошли в большой зал, если его можно было так назвать. Стены зала соединялись и образовывали собой арку. Даржек покосился на туннель, залитый тусклым красным светом, открывшийся перед ним.

— Вы должны войти туда, — сказал ВОСЬМОЙ. — Идите медленно, не бойтесь ничего, что услышите или почувствуете. Всевышний уведомлен о вашем прибытии. В туннеле просто проверят ваш пропуск и подтвердят, что вы — это действительно вы.

— И где мне нужно показать пропуск?

— Держите его горизонтально в руке. Да, вот так. Теперь медленно идите.

Даржек одной рукой вцепился в свой чемодан, а другую вытянул перед собой, ладонью вверх. Он представил себя маленьким мальчиком, входящим в комнату страха в лунапарке. Он сделал шаг вперед. Другой. Порыв горячего воздуха хлестнул его сзади, и тут же вопреки этому он почувствовал холод. Он почувствовал покалывание ледяных игл. Свой арсенал Даржек оставил мисс Слоуп, а с собой взял лишь одежду на несколько дней, в течение которых будет проходить Совет. Но после нескольких шагов почти пустой чемодан стал невероятно тяжелым, и он думал о том, как бы не выронить его. Каждый шаг начинался колоссальной борьбой с силой тяжести, заканчивался с облегчением и нежеланием делать другой шаг. У него закружилась голова, его вдруг охватило ужасное предчувствие. Он не выложил пистолет. А что если Всевышний не допускает вооруженных людей на заседание Совета? Он должен был выяснить это.

Пот струился у него по лицу и разъедал глаза. Позади него ВОСЬМОЙ что-то кричал. Он остановился и оглянулся назад, ВОСЬМОЙ крикнул снова:

— Продолжайте идти!

Даржек шагнул вперед и увидел, что туннель заканчивается через несколько метров. Раздался высокий пронзительный звук, который с каждым мгновением становился все громче, так что уши заболели. Внезапно он сменился оглушающим грохотом, но постепенно стал затихать, оборвавшись с громким щелчком. Вес Даржека снова стал нормальным. Он открыл глаза, и увидел, что оказался в круглом алькове, из которого начинался изгибающийся коридор. Его кожу продолжало мучительно покалывать.

ВОСЬМОЙ стоял около него. Даржек поглядел вниз на пропуск, который все еще лежал на его вспотевшей ладони. Он сморщился и почернел.

— Великолепно! — воскликнул он. — И как я теперь отсюда выберусь?

— Не нужно никакого пропуска для того, чтобы покинуть Совет, но как только вы уедете, вам нужно будет делать новый пропуск для того, чтобы попасть сюда. Пойдемте, я покажу вам ваши апартаменты.

По одной стороне коридора с равными промежутками были расположены арки, которые вели в большую, круглую комнату. Напротив каждой арки имелась дверь. Они миновали четыре двери. ВОСЬМОЙ слегка замешкался перед пятой, которая была открыта, и провел Даржека в комнату. В ней были небольшие окна без стекол, располагавшиеся на изгибающейся внешней стене, и открытая арка, которая вывела на привлекательную террасу.

Даржек опустил чемодан, уселся на стул и, обращаясь к ВОСЬМОМУ, заметил:

— Тьма — не первая угроза Совету.

— Почему вы так решили?

— Все эти меры безопасности разработаны не ради забавы. Очевидно, раньше Совет собирался в Зале обсуждений. Но, или тайны, которые там обсуждались, становились известны кому-то еще, или члены Совета боялись за свою физическую безопасность, а может и то и другое. Зал явно перестроили под массивный трансмиттер, включающий в себя многоуровневый анализатор, который проверяет всех, пытающихся попасть на собрание Совета, реальное расположение которого, вероятно, самая большая тайна галактики. Как называется место, где мы находимся?

— Никак. У этого места нет названия, — ответил ВОСЬМОЙ.

— Тогда где оно? Где, по отношению к Залу Обсуждения?

— Я не знаю, — смущенно признался ВОСЬМОЙ.

— Вот видите? Даже члены Совета не знают, где они встречаются. Такие предосторожности могла вызвать только грандиозная по своим масштабам угроза.

— И все же, я никогда не слышал о такой угрозе, — вежливо ответил ВОСЬМОЙ…

— Это, наверняка, было до того, как вы приступили к своим обязанностям. Архитектура здания тому доказательство. Рекомендую вам разузнать обо всем поподробнее. Если вы будете знать, что Всевышний уже выдержал одну серьезную угрозу, вас это подбодрит.

ВОСЬМОЙ смотрел на него с изумлением и с большим трудом выдавил из себя:

— Я скажу остальным, что вы прибыли.

Даржек, как только остался один, пошел посмотреть на террасу. Она была залита солнечным светом. Просторные лужайки тянулись да самого горизонта. Экзотические цветы, росшие вдоль дорожек, окружали террасу. Он с любопытством дотронулся до одного из них, потом наклонился над ним, чтоб рассмотреть поближе. Цветок был искусственным. Горизонт был искусственным. Солнце было искусственным, и небо — тоже.

— Это все находится под куполом, — вслух сказал Даржек. — Куполом, который надежно защитит от бомбы. Какой угодно бомбы. Будь я членом Совета, я был бы благодарен. Тьма не доберется сюда еще очень долго.

Он исследовал круглое здание и быстро подтверждал свои догадки о том, что угроза действительно была, но была она очень давно. Здание, в котором встречался Совет Всевышнего, было построено из древесины!

— Должно быть, тогда это был самый лучший из доступных материалов — размышлял он. — Вероятно, это было архитектурной причудой в то время. С регулируемой влажностью и температурой, и, не подвергаясь вредным воздействиям, я полагаю, эта древесина будет служить вечно. Все строение кажется очень древним. Место собрания Совета построено из древесины, потом эти восемь передатчиков для восьми членов Совета, — они, наверное, даже не знают, почему их восемь — и эта комната страха, которая смутно напоминает времена Средневековья. Должно быть, все произошло тысячелетия назад.

ВОСЬМОЙ вернулся и присоединился к нему на террасе.

— Остальные прибыли, — сказал он. — Совет ждет вас.

Они сидели за огромным цилиндрическим столом по порядку своих номеров: восемь монстров и Ян Даржек, сидевший между ПЕРВЫМ И ВОСЬМЫМ. После шока, который Даржек испытал в самом начале, он старался не смотреть непосредственно на них. Его разум отказывался принимать те детали, которые воспринимали его органы чувств. Он видел их как восемь гротескных пятен, каждое из которых одной — двумя чертами не вписывалось в реальность Даржека: длинные, сужающиеся щупальца, торчавшие из ШЕСТОГО пятна, три выдающихся антенны из ВТОРОГО, на кончиках которых раскачивались огромные глаза; две безликих головы ТРЕТЬЕГО. СЕДЬМОЙ был похож на связку разноцветных палок, с прозрачной поверхностью, и его волокнистое тело непрерывно пульсировало разноцветными переливами.

У ЧЕТВЕРТОГО голос был отдельно от него, он исходил из коробки, лежавшей на столе перед ним. ПЯТЫЙ был похож на сдувшийся шар, почти неразличимый на фоне подушечки, на которую взгромоздилось существо. Подобно хамелеону, его морщинистая безволосая кожа приняла блекло-коричневый цвет подушечки, как только он приземлился на нее с негромким шлепком. ПЕРВЫЙ обладал двойным рядом придатков, на каждом из которых были присоски.

Их было восемь, живых, состоящих из невероятных и противоречивых форм и веществ, они происходили из восьми противоположных, противоречащих друг другу и находящихся за миллионы миль друг от друга миров. Они находились здесь вместе, потому что принадлежали одной галактике, одному Содружеству Совета, они сидели за одним большим столом Совета, они одинаково бегло владели общим языком, у них было одинаковое общественное положение, и им было одинаково страшно. Даржек воздерживался назвать их испуганными — с большей готовностью он попытался бы определить эмоции стула, на котором он сидел — но по ходу встречи все существа выказывали признаки волнения. Их мнения по поводу того, что делать с Тьмой, резко разделились. Особенно сильно их мнения разошлись по поводу того, какую роль во всем этом должен сыграть Даржек.

ШЕСТОЙ в отчаянии размахивал своими щупальцами:

— Я не одобрял этого, как только поступило предложение. Я до сих пор этого не одобряю. Как существо из незасвидетельствованного мира может одолеть Тьму?

— Всевышний знает, — заметил ВОСЬМОЙ.

— Всевышний знает! — презрительно прошипел ШЕСТОЙ. — Всевышний ничего не знает о Тьме! Он сам признает это!

ВОСЬМОЙ сердито повернулся к нему, и наполовину привстал.

— Всевышний ожидает, что мы хотя бы немного постараемся использовать ту слаборазвитую часть нашего тела, которую мы зовем мозгом. Миссия этого неинициированного существа не состоит в том, чтобы сорвать планы Тьмы, а в том, чтобы узнать о ней, идентифицировать ее, и, прежде всего, чтобы узнать, какое оружие она использует. Мы должны были либо додуматься, либо найти кого-нибудь, кто сможет нам помочь; Всевышний назвал имя этого неинициированного существа. Я не знаю причины его выбора. Всевышний никогда ничего не объясняет. Но до сих пор ни один член Совета не подвергал сомнению его выводы и приказы.

— До сих пор Тьма никогда не угрожала нам, — пробормотал ШЕСТОЙ.

ВТОРОЙ наклонился вперед, и впился взглядом своих болтающихся непонятно на чем глаз в Даржека.

— Оружие Тьмы почти наверняка воздействует на мозг. Неинициированное существо обладает защитой против психотропного оружия?

— Говорит, что нет, — сказал ВОСЬМОЙ.

— Его вид склонен к самоубийству? — спросил СЕДЬМОЙ. — В нашем положении это было бы неплохо, но мы не можем посылать его на смерть, если он не осознает опасность, раз уже согласился нам помочь.

— Он просил об оплате, соответствующей стандартам его вида, и группа легализации, ответственная за его мир, предложила ему требуемую сумму. Он осознает риск, который он берет на себя, и он охотно идет на него.

— Мы впустую тратим время, — уныло прогрохотал ШЕСТОЙ. — Тьма становится сильнее, быстрее, и с каждым мгновением ей нужно все больше.

Они затихли, и посмотрели на Даржека, все — кроме ПЯТОГО, поскольку он единственный не имел глаз. ШЕСТОЙ сплетал и расплетал свои длинные, жилистые щупальца. ВТОРОЙ — Даржек не мог решить, носил ли он одежду или это была его свободно болтающаяся смуглая кожа — упер пульсирующий живот в край стола и хрипел при каждом судорожном выдохе. ТРЕТИЙ распахнул свою нелепо сшитую рубашку, и начал жадно вдыхать брызги, шедшие, словно из аэрозольного «баллончика», находившегося у него на груди. СЕДЬМОЙ нервно начал жевать, при этом живот его шумно вибрировал.

— Но что ОНО может сделать? — требовательно спросил ШЕСТОЙ, не отрывая взгляда от Даржека.

— Именно для этого мы и собрались здесь, мы должны это решить, — ответил ВОСЬМОЙ.

— Оно обречено! — бормотал ШЕСТОЙ. — Галактика обречена. Даже если мы знали все про оружие Тьмы, мы не смогли бы сделать ничего. Какая защита возможна от оружия, которое может погружать в безумие целые миры?

— Существо будет отчитываться перед нами, или непосредственно перед Всевышним? — внезапно спросил ТРЕТИЙ.

— Это еще не решено, — сказал ВОСЬМОЙ.

— Если оно будет отчитываться только перед Всевышним, он будет показывать нам только то, что мы должны знать и то, о чем мы сами спросим, — проворчал ТРЕТИЙ.

— Что ОНО вообще сможет сделать? — снова спросил ШЕСТОЙ, все еще глядя на Даржека. — А если оно сможет противостоять Тьме и разрушить ее, то само станет носителем опасного психотропного оружия? Возможно, мы просто меняем одну угрозу на другую?

— Я доверяю Всевышнему, — просто сказал ВОСЬМОЙ, — Он выбрал его. Всевышний не допускает ошибок.

Даржек решил, что чем дольше он слушает, тем больше сомнений закрадывается в его душу. Очевидно, его нанял Всевышний, а не Совет. Не было никакой реальной потребности в этой встрече, ее организовали только для того, чтоб удовлетворить любопытство членов Совета. Они хотели видеть его, они его увидели. Они хотели знать его планы, но у него пока еще не было ни одного, и даже если бы был, Даржек был склонен держать свои планы при себе. Он решил прекратить этот фарс, поэтому поднялся на ноги:

— Чем вы можете мне помочь? — напрямик спросил он и тут же понял, что сильно напугал их. Он повторил свой вопрос: — Какую помощь вы можете мне оказать?

ЧЕТВЕРТЫЙ истошно заорал из коробки:

— Всевышний уже дал вам право пользоваться неограниченными финансовыми ресурсами!

— То есть вы предполагаете, что я должен купить Тьму? — требовательно спросил Даржек. Существа находились в явном замешательстве, они слушали его и громко дышали, свистели, дрожали и пыхтели. Одно из них ужасно хрипело во время каждого вдоха, как если бы его дыхательная система разрывалась на части всякий раз, когда он делал вдох. И еще от них от всех пахло, но Даржек перестал дышать носом в тот же миг, как вошел в зал.

— Многие из вас могут обладать специальными знаниями и навыками, — глубокомысленно заметил он. — Каждый из вас способен поделиться со мной ценной информацией. Я закрываю нашу сегодняшнюю встречу. Я зайду к каждому из вас для того разговора. Потом мы соберемся вновь.

— Вы хотите сказать, что мы должны сидеть здесь и ждать…, — проворчал ТРЕТИЙ.

— Конечно, нет; если у вас есть более срочные дела, чем Тьма, вы можете заняться ими, — с сарказмом сказал Даржек.

Он с восторгом наблюдал, как члены Совета без возражений покидали комнату, а это значило, что он контролировал ситуацию. Он догнал ВОСЬМОГО и спросил:

— Вы специализируетесь на чем-нибудь?

— Моя специализация — неинициализированные миры, — ответил ВОСЬМОЙ.

— А что по поводу остальных?

— ПЕРВЫЙ — финансы, но у вас уже есть неограниченный счет. ВТОРОЙ — торговля. ТРЕТИЙ — миры периметра. ЧЕТВЕРТЫЙ…

— Я поговорю с ними со всеми по порядку, — сказал Даржек.

От ПЕРВОГО он получил совершенно невероятный объем специальных терминов, и быстро осознал, что арена межзвездных финансов совершенно его не волнует.

ВТОРОЙ удивил Даржека. Он был старым опытным торговцем, ветераном крупномасштабных деловых переговоров, а в его писклявом голосе слышались властные нотки, когда он рассказывал о своей деятельности.

С самого начала Даржек понял, что попал в цель. Оплакиваемый Биаг-н был дилером по текстилю и хотел взять Даржека в бизнес, чтоб тот мог работать под прикрытием. Всевышний попросил подыскать Даржеку, которому понравилась идея, другого агента, чтобы иметь возможность свободно путешествовать по галактике.

— Я ничего не знаю об этом Биаг-н, — сказал ВТОРОЙ. — Если свободно путешествовал, то, должно быть, он был простым коробейником. Кем бы вы хотели быть? Какое положение занимать?

— Я не знаю, — сказал Даржек. — Что вы можете предложить?

— Коробейник может отправиться куда пожелает, но он ни кем не уважаем. Торговый агент внушает хоть какое-то уважение, а коробейника не уважает вообще никто. С другой стороны, к торговцу — независимо от объема его бизнеса — относятся с уважением исходя из его личных качеств и заслуг.

— Я не понимаю разницу.

— Торговец работает для себя. Он покупает, а затем продает то, что купил. Коробейник и торговый агент работают для других. Оба продают товары или изделия, которые принадлежат кому-то другому.

— Может ли каждый из них перемещаться без ограничений?

— Торговец может путешествовать везде, где у него есть дела, но у него есть головной офис — основное место ведения дел. У торгового агента тоже есть офис, но сам он не путешествует. Его деятельность ограничена одним миром или даже частью мира. Коробейник путешествует по своему желанию куда угодно, но у него нет никакого офиса. Коробейники — странники. Они остаются в определенном мире до тех пор, пока они не достигают достаточного финансового уровня, для того чтобы покинуть планету и лететь в другое место. Они обычно специализируются на разнообразных дешевых разновидностях одного продукта, их бизнес небольшой, и они имеют дело только с торговцами, продающими такой же товар. На коробейников, обычно, почти не обращают внимания.

Даржек вежливо кивнул. Он мог понять, почему агент Всевышнего может хотеть быть коробейником, но было также очевидно, что кто-то уделил слишком много внимания коробейнику Биаг-н. В будущем любой коробейник попадет под подозрение, и это было достаточной причиной, для того чтобы не становиться им. Даржек также не хотел ограничивать свои действия и становиться торговым агентом.

— Что нужно сделать для того, чтобы стать торговцем? — спросил он.

Антенны ВТОРОГО нервно задергались. Или, возможно, они задергались оттого, что существо вредничало.

— Одна отрасль.

— Какая отрасль? — настаивал Даржек. — Один продукт, с которого надо начинать? Помните, что я ничего не знаю. Я не знаю цену товаров, я не знаю, где или у кого покупать, и как вести речь о продаже. С чего мне можно начать?

ВТОРОЙ в задумчивости щелкнул антеннами.

— Возможно, было бы лучше, если бы вы стали коробейником. Коробейнику не обязательно знать много.

— Я рассмотрю ваше предложение. А прямо сейчас я хочу знать, как стать торговцем.

— Это крайне сложно. Я предложил бы вам для начала войти в штат торговца, тогда у вас будет возможность изучить особенности работы.

— Торговец, — твердо сказал Даржек. — У меня нет времени, для того чтобы начинать с помощника. Не имеет значения, буду ли я торговать или нет, но вести себя я должен как торговец. С чего бы я начал, если бы был торговцем?

— Сначала вы должны были бы выбрать мир для вашего офиса.

— Мир, близкий к Тьме, — предложил Даржек.

— Вы должны проконсультироваться у ТРЕТЬЕГО по поводу этого. Миры периметра — его сфера.

— Я выберу мир позже. Сначала давайте поговорим об общих условиях. Закупка и продажа, перевод денег и тому подобное. Я должен буду кое-что записать.

Он поспешил назад к своим апартаментам. Повозился немного с ключом и открыл чемодан. Подумав мгновение, взял забытую записную книжку и вновь закрыл чемодан.

ВОСЬМОЙ появился в дверном проеме, как только Даржек повернулся.

— Я слышал, что вы вошли, — сказал он. — Вы уже со всеми поговорили?

— Войдите сюда, пожалуйста, — попросил Даржек, махнув ВОСЬМОМУ рукой, и пошел, чтобы закрыть дверь. — Вы задавались вопросом, каким образом агенты Тьмы смогли узнать, что я прибыл? Удивило бы Вас, если бы я сказал, что агент Тьмы был на Совете?

Это потрясло ВОСЬМОГО до такой степени, что он лишился дара речи.

— Кто-то открывал мой чемодан и рылся в нем, — сказал Даржек. — Есть здесь кто-нибудь, кроме членов Совета?

— Нет.

— Никакого обслуживающего персонала?

— Никто не может пройти сюда без заверенного нами пропуска, — сказал ВОСЬМОЙ. — Вы — первый посторонний, на моей памяти, который присутствует на встрече Совета.

— Очень хорошо. Зачем, интересно, члену Совета копаться в моем чемодане?

— Ни один из них не мог бы этого сделать, — уверено произнес ВОСЬМОЙ. — Невероятно, что кто-нибудь копался в чужом личном имуществе.

— Тогда вы должны пересмотреть ваши взгляды. Кто-то обследовал мой чемодан. Ничего не пропало, но это, возможно, потому, что там нет ничего стоящего.

— Я уверен, что вы ошибаетесь.

— Когда Ян Даржек упаковывает чемодан, он знает точно, что в нем находится, где, и в какой последовательности лежит. Когда я обнаруживаю содержимое своего чемодана перевернутым вверх дном, а свою единственную рубашку, которая была аккуратно сложена, скомканной, вы не убедите меня в том, что никто не заглядывал в мой чемодан. Кто из членов Совета может знать, как вскрыть сложный замок?

— А чем его можно вскрыть? — спросил ВОСЬМОЙ.

Даржек объяснил и затем продемонстрировал, как можно открыть замок ключом. ВОСЬМОЙ молча рассматривал замок.

— Я никогда не слышал о такой вещи, — объявил, наконец, он.

— У вас должны быть замки. В вашем языке есть слово, которое определяет это устройство.

— Но у нас нет никаких замков, которые были бы похожи на этот. Наши замки не нужно открывать — их нельзя открыть. Они открываются сами, при контакте с существом, на которое они настроены. Но они редко используются — в них нет нужды.

— Персонифицированные замки, — глубокомысленно сказал Даржек. — Вы уверены, что ни один из членов Совета никогда не видел замка, который открывается ключом?

— Не могу представить, кто бы это мог быть. Я даже не знал, что бывают такие замки.

— Мне случалось видеть людей со значительным опытом работы с такого рода устройствами, и — даже у них возникали сложности с этим замком. И все же его открывали. У меня есть стопроцентная уверенность в этом. Я бы хотел еще раз поговорить с Советом.

— Из-за замка? Сейчас?

— Да.

Бросив напоследок озадаченный взгляд на чемодан, Даржек последовал за ВОСЬМЫМ в зал Совета.

Это было сделано настолько быстро — Даржек был в комнате ВТОРОГО не больше 20 минут, а у ПЕРВОГО и того меньше — и один из Советников оказался способен пробраться в комнату Даржека, открыть замок, подобного которому он не видел до этого момента ни разу в жизни — такой замок, что даже опытный слесарь, провозившись несколько часов, не смог открыть его — быстро осмотреть содержимое чемодана, закрыть его и раствориться.

Это было невероятно, но это произошло.

Он был настолько увлечен, пытаясь догадаться, каким образом вскрыли чемодан, что на несколько минут позабыл о том, что его так поразило, о его грандиозном открытии — предатель в Совете Всевышнего! Мысль об этом заставила его сердце биться чаще. Неудивительно, что Тьма казалась такой всемогущей и с такой легкостью одерживала невероятные победы.

Они одновременно прошли сквозь арки, расположенные напротив их комнат. ВТОРОЙ пришел, громко топая, одним из первых. У Даржека промелькнула мысль — принести ли извинения за то, что он не вернулся в комнату ВТОРОГО; подумав, он решил, что это может подождать.

Даржек считал, что вряд ли это сделал ВТОРОЙ, у него было бы всего десять минут, в течение которых ПЕРВЫЙ выдавал свои консультации; этого, явно, было мало. ВОСЬМОЙ тоже не был причастен, во всяком случае, Даржеку хотелось так думать.

Как только они расселись, он поднялся и начал отходить от стола до тех пор, пока все они не появились в его поле зрения.

— Вы привезли меня сюда, чтобы я помог вам в вашей борьбе с Тьмой. Могу сказать вам, что уже появился некоторый прогресс. Я выяснил одну из причин, за счет которой Тьма добивается успеха, — спокойно сказал он, и, сделав паузу для того, чтобы посмотреть на каждого из них, резко сказал. — Один из вас — агент Тьмы!

ВОСЬМОЙ прямо смотрел на Даржека, так, как если бы он пытался показать, что ему нечего скрывать. Другие зашумели и зашевелились. Тревожно? Обиженно? Он не мог сказать. Он продолжил:

— Один из вас — в союзе с Тьмой. Он предал тайны этого Совета. Я говорю ему теперь — признаете ли вы сами свою ошибку, или мне, Яну Даржеку, придется вытаскивать вашу грязную тайну из ваших жалких, извращенных мыслей?

Он никогда еще не блефовал так, как сейчас — не имея возможности отступить, и никогда у него еще не было такого отвратительного результата блефа. ПЕРВЫЙ наклонился вперед, его присоски приклеились к столу и конечности задрожали. Антенны ВТОРОГО дико мотались из стороны в сторону. Безликие головы ТРЕТЬЕГО были откинуты назад так, что стал виден ряд глаз на его груди, уставившихся на Даржека. ЧЕТВЕРТЫЙ был неподвижен, но его коробка голоса издавала статический треск. Тело ПЯТОГО медленно раскачивалось. ШЕСТОЙ сплел свои щупальца в два пульсирующих каната. СЕДЬМОЙ…

Даржек вновь посмотрел на ШЕСТОГО. Его щупальца, длинные и извилистые, были узки как нити. Очень сильные нити. «Какое изумительное устройство, для того чтобы вскрывать замки, — подумал он. — Так можно чувствовать все детали замка. Каждый уважающий себя вор должен иметь такие щупальца».

СЕДЬМОЙ побелел. ВОСЬМОЙ все еще не сводил с Даржека взгляд. Даржек снова повернулся к ПЕРВОМУ, но боковым зрением наблюдал за ШЕСТЫМ. Его щупальца расплелись и начали то утолщаться, то сужаться, потом сплелись снова. Их кончики должны были бы быть чрезвычайно сильны для того, чтобы открыть замок.

У Даржека появилось чувство, что он стоит над краем пропасти в миге от опрометчивого шага. У негр закружилась голова.

Он резко повернулся.

— Вы! — крикнул он.

ШЕСТОЙ вскочил на ноги и отпрыгнул назад. Щупальца стегали воздух и двигались в разные стороны; вдруг в них появился Глаз Смерти.

Даржек бросился на пол, и луч пролетел в том месте, где мгновение назад была его голова. Он перевернулся и выхватил пистолет, но как только он прицелился, ВОСЬМОЙ прыгнул и заслонил его собой. ШЕСТОЙ выстрелил и попал в существо. Верхняя часть тела ВОСЬМОГО упала на пол, и из нее хлынула кровь. Уцелевшая часть покачнулась и тоже рухнула. Даржек выпустил всю обойму, стараясь стрелять в те места, которые, по его предположениям, более уязвимые. Пронизанный пулями, ШЕСТОЙ повернулся и направил свое оружие на ЧЕТВЕРТОГО, который открыл панель на столе и отправил какое-то сообщение.

Прижимаясь к полу, Даржек пополз вокруг стола. Крики боли и ужаса раздавались в зале — Глаз Смерти потрескивал снова и снова. Озон смешался со зловещим запахом дыма. Оглянувшись, Даржек увидел, что стена объята огнем.

СЕДЬМОЙ прыгнул, чтобы сбить с ног ШЕСТОГО и умер ужасной смертью. ПЕРВЫЙ рванулся к выходу, и был разрезан на куски, а стена за ним полыхнула.

Выстрелы Даржека постепенно подействовали. Щупальца ШЕСТОГО начали сильно дергаться, он не мог удержать оружие и из последних сил рванулся к столу, чтоб убить Даржека. Даржек снова бросился на пол, отполз и рискнул оглянуться. Он увидел, что две головы ТРЕТЬЕГО исчезли от луча лазера, и хотел предупредить ВТОРОГО, но было уже слишком поздно. Он поднял стул и кинул его в ШЕСТОГО. Огонь достиг потолка, и в мгновение ока верхняя частью старого здания превратилась в ревущий ад.

ШЕСТОЙ стоял неподвижно, его щупальца дрожали, а его толстое тело дергалось в судорогах. Даржек двинулся вокруг стола и толкнул существо. Оно упало на пол с глухим стуком, и Глаз Смерти выпал и откатился. Щупальца ШЕСТОГО дернулись еще раз и застыли навсегда.

Даржек перехватил пистолет и крикнул:

— Давайте убираться отсюда!

ПЯТЫЙ, полностью сдувшийся, неподвижно лежал на своем стуле. Остальные были мертвы. Даржек схватил его и потащил к выходу, кожистое тело было удивительно тяжелым и скользким, из него сочилась какая-то жидкость. Даржек перепрыгнул через стену пламени, достиг алькова с трансмиттером, затолкал туда ПЯТОГО и прыгнул за ним, задыхаясь от густого едкого дыма.

Существо лежало на полу туннеля с красной подсветкой и все еще выглядело так, как будто из него выпустили воздух. Держа скользкое тело, Даржек медленно полз вперед к нормальному свету в конце коридора.

Когда он достиг своей цели, он осознал, что ПЯТЫЙ мертв, его тело было болезненного сероватого цвета.

Он сидел и ждал еще долго, хотя знал, что никто, из оставшихся в том здании, не мог выжить. Наконец он встал, и пошел к трансмиттеру ВОСЬМОГО.

Мисс Слоуп спала. Она проснулась сразу же, как только он склонился над ней.

— От вас пахнет дымом, — сказала она, потом резко села. — Что случилось? Вы ранены?

— Нет, не думаю. Только моя гордость. Я получил семь убитых невинных существ и, возможно, потерял галактику во Тьме — все за немногим меньше десяти минут.

— Нонсенс!

— Это правда. Галактика теперь без правительства. Совет Всевышнего был уничтожен, весь до единого Советника, и из-за секретности, в которой он работал, об этом не узнает никто в течение многих лет. И даже Всевышний не узнает об этом.

— Всевышний?

— Всевышний — машина. Компьютер. Ни одно существо не может управлять миллионами миров галактики. Даже армия администраторов не смогла бы сделать этого. Компьютер может, если он имеет надежных служащих, чтобы снабжать его необходимой информацией. Я думаю, что основным его информатором был Совет. Каждый его член был специалистом какой-нибудь важной области. Они информировали компьютер и, возможно, принимали какие-нибудь политические решения. Теперь они мертвы, и Всевышний без них долго не протянет.

— Разве они не могут выбрать новый Совет?

— Всевышний выбирает членов Совета. Только он знает, кто они, и они работают в абсолютной тайне. Когда кто-нибудь умирает, другие члены Совета уведомляют компьютер, и тот выбирает преемника. Всевышний мог бы выбрать новый Совет, но этого не случится — он не знает, что в этом есть необходимость. Единственный человек, который мог рассказать о том, что случилось — я, но я не знаю как. Теперь у Тьмы вообще нет противников. Это — рак, разрушающий галактику, и нет никого, чтобы выписать лекарство.

— Что вы собираетесь делать?

— Я не знаю.

— Мы должны попробовать вернуться на Землю?

— Нет.

Даржек подошел к стулу и сел на него с унылым видом.

— Я должен был предположить, что предатель вооружен. Если я смог пронести оружие на встречу Совета, он тоже смог. И я должен был знать, как он отреагирует. Тот факт, что мы покончили с тремя из его хорошо вооруженных агентов, вероятно, заставил его думать, что я — нечто сверхъестественное. Это была та причина, по которой он полез в мой чемодан. Он был уже напуган до смерти и был в ужасе, опасаясь того, что найдет обо мне еще что-нибудь. Когда я вычислил его, он, вероятно, подумал, что я прочел его мысли, и он обезумел. Так что теперь весь Совет мертв.

— ВОСЬМОЙ?

— Весь Совет. Разве вы не понимаете, что это значит? У Всевышнего есть агенты, но информация, которую они добывают — бесполезна, ведь никто не может передать ее в компьютер. Он даже не может выдать никаких рекомендаций, пока ему не дадут запрос, — он встал. — Браться за это дело было глупейшей ошибкой. Не было никакой необходимости провозить нас сюда, — вдруг он уставился на нее. — ШЕСТОЙ! Это, должно быть, была идея ШЕСТОГО! Остальные, будучи хорошими монстрами, без всяких мыслей с подозрениями в головах, или, где бы там ни были у них мысли, согласились с ним. Он хотел избавиться от нас прежде, чем мы подобрались к Тьме достаточно близко, для того чтобы нанести ей ущерб. Собирайте вещи, Слоуп. Я посмотрю, смогу ли я приобрести новый чемодан с помощью трансмиттера. Потом мы пойдем отсюда.

— Куда?

— На встречу с Тьмой. Есть единственная хорошая деталь во всем этом. По крайней мере, теперь я имею общее представление относительно того, где расположена Тьма.

Глава 7

Гула Азфель развлекалась со своим помощником, когда услышала, что ее зовет муж. Она напоследок нежно ущипнула удлиненную морду помощника, и он покорно освободил ее.

— Сегодня вечером намечается большая вечеринка?

— Целый пир, — сказала она. — Азфел говорит, что это полезно для бизнеса.

Она с отвращением фыркнула.

— Почему кто-нибудь на вечеринке должен думать о бизнесе?

— Торговцы всегда думают о бизнесе. Именно поэтому они торговцы.

Муж окликнул ее снова, и она поспешно ушла. Она нашла его при полном параде, он с нетерпением ходил по комнате, в то время как его помощник с восхищением наблюдал за ним.

— Кто-то уже прибыл! — прошипел он.

— Уже?! — она с ужасом посмотрела на него. — У кого же такие отвратительные манеры?

— Почему бы вам не пойти и не узнать это? Я женился на вас, считая, что вы будете превосходной хозяйкой в моем доме! А вы все еще не привели свои перья в порядок, и не подготовились к приему гостей.

— Это ваша вина, что вы приглашаете таких невоспитанных гостей, — завопила она.

— Приведите себя в порядок, — с отвращением повторил он. — Я пойду и встречу гостя. Никогда бы не подумал, что мне придется играть роль хозяйки!

— Это Гул Дарр, — сообщил он, вернувшись через несколько секунд.

— Надеюсь, вы не слишком грубо обошлись с ним?

— Конечно, нет. Ему не знакомы хорошие манеры, но он настолько очарователен, что на него невозможно обижаться. Уже стало традицией, что он приезжает на рауты раньше времени. Я должен был помнить о нем. Сожалею, что был с вами груб.

— Я прощаю вас, дорогой. Что вы сказали ему обо мне?

— Что вы прихорашиваетесь. Он с восхищением ответил, что не понимает, как вы добиваетесь таких поразительных результатов.

— Он очарователен. Почему вы не приглашали его раньше?

— Я не работал с ним раньше. С ним его ассистент — Гула Сло. Возможно, вам следует с ней познакомиться.

— Партнер? Какие между ними отношения?

— Они либо одного вида, либо очень близкие разновидности. Не думаю, что она его помощник. Возможно, одна из его дочерей? Правда, он не женат. Зато поразительно богат!

— Он не пошел бы на вечеринку с помощником! Думаю, его манеры не настолько плохи. Как вы считаете, удобно ли будет представить ему наших дочерей?

Гул Азфел изогнулся в задумчивости.

— Возможно, позже. Позаботьтесь, чтобы это было сделано тактично. Гула Далга была так отвратительно навязчива на последней вечеринке. И Гул Дарр спросил, а не домогается ли она его. Это практически убило ее и уж, во всяком случае, подмочило репутацию. Я никогда не слышал такого смеха, все как с цепи сорвались. Старина Э-Вуск буквально взорвался от смеха. Это происшествие едва не испортило раут.

— Я буду осмотрительна, — пообещала она. — Я смогу устроить все так, что он сам попросит, чтоб я познакомила их. Судя по голосу и манере разговора, он очарователен. Я не могу дождаться встречи с ним.

— Я оставил его в аквариуме, — сказал Гул Азфел. — Он посмотрел на емкость с пвисксами, и сказал: «Кажется, кто-то из гостей прибыл раньше меня».

Гула Азфель пронзительно защебетала и поспешно отправилась приводить себя в порядок. Гул Азфел свернулся поудобнее, пока его помощник укладывал перья на его хвосте.

— Она сделает все осмотрительно, — горько произнес его помощник. — Она сделает это ради дочерей. А ваши останутся последними на Йорлке, кто найдет себе мужей.

— Не волнуйтесь об этом. Брак — всего лишь сделка, а я — торговец. И при том — хороший. Я и сам могу быть осмотрительным и тактичным.

* * *

Даржек косился на пвисксов, которые в ответ косились на него. Мисс Слоуп рассматривала троицу синхронно плывущих существ в соседнем резервуаре.

— Наверное, они могут вытворять что-нибудь забавное? — задумчиво спросила мисс Слоуп. — Не для красоты же он их держит.

— Он может. Если отталкиваться от философии некрасоты, то она нужна в целях самосохранения. Возможно, существует крайняя степень уродства, которая граничит, но чтобы решить это для себя, надо долго на них смотреть, а я не в состоянии.

— Полагаю, то же можно сказать и про людей.

— Можно.

— Жаль, что вы не оставили меня дома. Меня полностью устраивало управлять вашим офисом.

— Я нуждаюсь в Вас, Слоуп, — Даржек покачал головой, — поскольку просто не могу понять их. Не могу отринуть от себя весь этот маскарад и понять, а кто они на самом деле. Их общество ужасающе поверхностно. Я уверен, что люди не такие.

— Возможно, легкомыслие — просто прикрытие?

— Я не знаю. — Даржек пожал плечами. — Никто никогда не бывает сердитым или просто возбужденным. Я создал себе имидж остряка, поэтому время от времени отпускаю шутки. Вы бы видели их первую реакцию! Они решили, что я изобрел нечто грандиозное. Кроме меня, пытается шутить лишь этот старый мошенник — Э-Вуск, но его юмор столь же тонкий и изысканный, как взрыв динамита. Когда он додумается до плоской шутки, типа «попой на кнопку», общественная жизнь на Йорлке будет парализована.

— Я эмоциональная женщина, — констатировала мисс Слоуп. — Я не в состоянии выносить большую часть этих монстров, особенно похожих на змей. Меня либо разбирает истерический смех, либо начинает тошнить. Боюсь, я могу разрушить ваши деловые связи.

— Не разрушите. Наблюдайте, используя собственные методы, а затем мы сравним наши впечатления.

— Только из уважения к вам. Они все говорят на бейсике?

— Конечно. Но вам следует избегать эфов. Они относятся к клану мэфоказинов, кем бы они ни были. У них отвратительная привычка срыгивать еду, чтобы перебросить из одного живота в другой.

Гула Азфель поспешно вошла и сразу же наградила их веселым комментарием об очаровательных существах — пвисксах. Оказалось, что во время сезона спаривания самец проглатывает самку целиком, а когда потомство начинает выплывать у него изо рта, он отрыгивает ее.

— Это, вероятно, поставило бы бесплодную самку в затруднительное положение, — вежливо заметил Даржек.

Гула Азфель захихикала и повела их в гостиную. Пвисксы, со всеми их особенностями размножения, стали темой для вежливой беседы, и, когда новые гости появились из трансмиттера, Гула Азфель встретила их с очевидным облегчением.

Вновь прибывшие приветствовали Даржека с неумеренным энтузиазмом, такой на Земле была бы встреча братьев, потерявших друг друга в младенчестве. Когда он отбился от них, то сказал мисс Слоуп:

— Считается дурным тоном приходить первым. Не следует также нарушать определенный предел времени, позже которого приходить также не следует, дабы вас не сочли грубияном. Одна из причин моей популярности — это то, что я всегда прихожу вовремя. Понаблюдайте за телепортатором и увидите, как все лица прибывших начинают светиться радостью, как только они видят меня.

— Если только у них есть лица, — уточнила мисс Слоуп. — А где же хозяин?

— По правилам хорошего тона он не должен появляться до тех пор, пока все гости не прибыли.

Свет в зале для приемов был притушен для удобства тех, чье активное время жизни — ночь. В результате многие гости очень быстро разбрелись в поисках более яркого освещения. Даржек, представив всем мисс Слоуп, оставил ее и удалился в другой зал.

Несколько гостей уже танцевали в мерцании аквазона. Они скользили по воде с захватывающим дух изяществом и проворством. Гротескные тела, выполнявшие сложные пируэты, то соединялись в группы, то исполняли великолепные сольные прыжки. Даржек, всегда готовый к тому, чтобы испытать новое ощущение, однажды пробовал повторить их трюки. Он потерял равновесие при первом же шаге, свалился в воду, и едва не утонул, пытаясь освободиться от наполненных газом подушек, которые прикрепили ему на ноги.

Чтобы сгладить неловкость ситуации, он исполнил подводный балет, который вызвал у танцующих и зрителей настоящую истерику. Этот удивительно забавный Гул Дарр! После чего он придумал, что у него аллергия на воду, которая дала ему возможность отклонять все просьбы о повторном выступлении.

Он обогнул бассейн, запоминая танцовщиц, чтобы потом сделать им комплимент. В дальнем конце зала он присоединился к небольшой группе зрителей, отдыхавших от танцев. Они приветствовали его с теплотой, но с некоторой осторожностью; они никогда не знали, чего можно ожидать от таинственного Гул Дарр.

Временами Даржек и сам не знал, чего от себя ожидать, но не в данный момент. Он вытащил маленькую склянку и обратился к старому торговцу.

— Могу я отнять минуту вашего внимания, Гул Калн? Не могли бы вы проанализировать этот образец масла для меня?

Гул Калн начал производить характерные взмахи рукой, которые служили своеобразными жестами уважения, вытянул извилистые пальцы и взял склянку, не прекращая размахивать рукой. Волнистая нить опустилась в отверстие склянки и обмякла, впитывая в себя жидкость и производя анализ.

— Что бы вы желали узнать?

Даржек начал лепетать извиняющимся тоном о том, что нашел две бочки этого масла на складе. Он не заказывал и не покупал их. У него нет идентификационных марок, к сожалению. К сожалению, масло бывает самых разных видов, а так как он не разбирается в нем, то не смог понять, что это за сорт. И тогда он подумал, что мог бы найти рынок сбыта для масла, будь оно у него в достаточном количестве. Ему, конечно, могли бы понадобиться дополнительные поставки, но он не знает, где найти его, пока не определил, что это за сорт.

— Особый сорт, — согласился Гул Калн, вытаскивая нить. — Это масло необычно, оно действительно имеет несколько специфических отличий.

— Я так и знал, — сказал Даржек. — Вы идентифицировали его?

Гул Калн опять опустил нить, и вновь вытащил ее.

— Нет. Есть в нем что-то смутно знакомое, но не совсем… нет… — Нить опустилась в третий раз, провисла, чуть-чуть взмутила жидкость и всплыла. — Нет. Покорно прошу прошения, но я не могу помочь вам.

— Ну что вы, это мне нужно просить прощения за то, что потревожил вас, — пробормотал Даржек. — Это не так уж важно. Возможно, оно вообще не принесет мне пользы.

Гул Калн преклонил колено, Даржек последовал его примеру, затем махнул группе рукой, и ушел.

Он видел, как Гул Калн проводил анализ нефти дюжину раз. Девять образцов торговец распознал, три не смог. Но ни разу он не опускал нить трижды.

Гул Калн лгал.

Даржек задумчиво прошел в следующую комнату. Старый Э-Вуск растянулся в дальнем углу в путанице своих рук и ног. Даржек всерьез привязался к старому мошеннику. Э-Вуск был единственным существом на дюжине миров, на которых успел побывать Даржек, смех которого очень походил на человеческий. И его окружала аура подлинной жизнерадостности и веселья.

— Гул Дарр! — Э-Вуск захохотал, помахав Даржеку жестом, которым помощники торговца выражают свое восхищение.

— Вы исполняли, хо-хо-хо, танец воды?

— Нет. Я еще не достаточно сильно хочу пить.

— Ох-хо-хо! — огромный живот Э-Вуск задрожал. Даржек вежливо подождал, затем вытащил склянку.

— Гал Э-Вуск, не могли бы вы уделить мне минутку вашего внимания, чтобы проанализировать образец масла?

Даржек увидел, что мисс Слоуп стоит возле входа в темную комнату и беседует с кем-то, кто находится внутри. Даржек разобрал, что голос был мягким и, что являлось подлинной редкостью, музыкальным.

— Гул Дарр, — обратилась к нему мисс Слоуп, — это — Гул Ринкл.

— Я слышал много хорошего о Гул Дарр, — пробормотал голос из темноты.

Даржек вежливо преклонил колено, отметив для себя тот факт, что имя Ринкл имеет особую притягательность. Он составил список девяти торговцев, отношения которых с Тьмой были если не подозрительными, то, по крайней мере, странными, и Ринкл был единственный в этом списке, кого он никогда не встречал. В глубокой тени комнаты его внешность была окутана мраком, и все равно создавала впечатление абсолютного полного уродства.

При первой же возможности Даржек вытащил свою склянку.

— Я практически не имею опыта в работе с маслом, — сказал Ринкл, — но почту за честь попытаться оказать Гул Дарр посильную помощь.

Из полумрака появилась рука, чтобы взять склянку. Ринкл удалил крышку, осторожно принюхался, и попробовал масло.

— Я не знаю этого сорта. Но с удовольствием наведу для вас справки у тех, кто может знать.

— Спасибо, не надо. Я боюсь, что это слишком редкий вид масла для целей, которые я преследую.

Ринкл вежливо сменил предмет разговора и начал рассказывать о цветах. В отличие от большинства торговцев, у него было хобби. Он выращивал экзотические растения и цветы, особенно ночные экземпляры, и с огромным удовольствием представлял свою коллекцию таким культурным и проницательным друзьям как Гул Дарр и Гула Сло. Он начал перечислять те цветы, которые ему удалось вырастить, и Даржек почувствовал огромное облегчение, когда Гула Азфель пришла за ним. У него было несколько основательно продуманных вопросов для Гул Ринкл, но с ними следовало повременить. Это были совсем не те вопросы, которыми можно было перемежать разговор о цветах.

Он ждал Гулу Азфель, он уже видел, как она раздавала указания дочерям.

— Я совсем забыл о своей хозяйке, — сказал он с притворным раскаянием. Он извинился перед Гул Ринкл и позволил Гуле Азфель увести его.

Он ощущал какое-то противоборство в семействе Азфелей. Дочери Гулы Азфель были при полном параде, перья вычищены и красиво уложены, морды отполированы. А вот дочери Гул Азфел отсутствовали. Но прошлым вечером их отец заставил Даржека задуматься над одним не слишком рискованным делом, обещавшим большую прибыль.

Как женщина, Гула Азфель подчеркивала женские качества своих дочерей, ее муж тонко подчеркивал свои деловые связи. Проработав всю долгую и нелегкую ночь, Даржек подумал, что заслужил немного развлечений, и был готов пойти хоть с мужем, хоть с женой.

Гула Азфель ловко вела его через зал туда, где в напряжении и волнении ожидали ее дочери. Даржек был очарован их красотой и умолял представить его; следующие полчаса он отпускал девочкам комплименты, в то время как Гула Азфель незаметно исчезла с глупой самодовольной улыбкой. Наконец он заметил мисс Слоуп, стоящую у двери и смотрящую на него, и попросил извинить его.

— Не могли бы вы придушить в себе Казанову и сказать, когда мы будем есть?

— Мы не будем есть. Ни одна хозяйка не решит показаться идиоткой, пытаясь удовлетворить вкусы такой разномастной толпы. Потребуется подать столько же разных блюд, сколько гостей. Если они проголодаются, пойдут в столовую и закажут трапезу с помощью трансмиттера. Только мало кто прибегнет к этому. Вечеринки нужны для изысканных бесед и групповых развлечений. Еду можно оставить на потом, чтобы не тратить на нее драгоценное время.

— Высшее общество нравится мне все меньше и меньше. Скажите, Ромео, почему вы потратили столько времени в обществе этих цыпленков?

— Это священная обязанность для не состоящего в браке гостя мужского пола, он должен оказать внимание дочерям хозяина и хозяйки.

— Ой, здорово! Я слышала о смешанных браках, но это гораздо смешнее. И как получилось, что все четыре дочери похожи на мать?

— Мисс Слоуп! — серьезно произнес Даржек. — Я приказывал вам время от времени выходить из офиса и узнавать то, что происходит в галактике. Вы наблюдаете неизбежный результат взаимодействия объединенного межзвездного общества. Браки между биологически несовместимыми разновидностями при таком общественном строе непременно должны быть. Среди сложных и смешанных классов — это правило. Никто не преследует столь тривиальную цель, как репродуцирование своего вида. Причины и цели могут быть социальными, деловыми, политическими или экономическими.

— Прямо как на Земле, — заметила мисс Слоуп.

— Ничего подобного, и перестаньте перебивать. Все стремятся найти себе такого партнера для брака, который будет ему интеллектуально близок, и станет в дальнейшей жизни помощником. Поразительно много случаев, когда существа женятся, потому что находят кого-то подобного себе и достигают полного взаимопонимания. Конечно, это возможно только после того, как другие требования удовлетворены. Как нет и логически оправданного запрета для человека в воспроизводстве своего вида только потому, что он сочетался браком с существом, с которым у него нет совместимости для того, чтобы завести потомство. Поэтому тут подписываются очень сложные двойственные брачные соглашения. Каждый муж имеет право на помощницу его собственной разновидности, и каждая жена имеет право на помощника ее разновидности. У этих помощников могут быть мужья и жены других видов, и так далее. В межзвездном обществе брак — сложная система.

— Для меня это звучит скандально.

— Это не скандально. Скандал возникает только тогда, когда существо столь неблагоразумно, что выбирает себе в партнеры и помощники представителя собственной разновидности. Личность, которая оказывается столь глупой, навлекает на себя неприятности. Гула Азфель — восхитительная хозяйка, и у нее с мужем удачный брак, у них общее все, кроме детей. Их общество относится к браку как к чему-то моногамному, но только до той поры, пока речь не заходит о помощниках. Есть такие разновидности, которые имеют больше, чем два пола, и для них все намного усложняется. Здесь, на Йорлке, есть одна колония, но они держатся обособленно, имея весь набор социальных проблем. Я совершенно точно знаю, что разновидности с одним полом живут гораздо спокойнее.

— То есть, вы хотите сказать, что они фактически ждут, что вы рассмотрите кандидатуры их дочерей для того, чтобы…?

— Вступить в небиологический брак? Конечно. Каждый многообещающий молодой холостяк нуждается в жене, чтобы та управляла его домом. Он имеет в ее лице понимающего друга, не говоря уже о материальных выгодах, которые приносят такие браки. Я всерьез задумываюсь над этим. Не сделать ли мне одну из дочерей Гулы Азфель очаровательной хозяйкой?

— Тьфу!

— Вы никогда не видели, как танцуют на воде? Пойдемте.

Они задержались какое-то время в аквазоне и затем остановились посмотреть, как в центре темной арены два светящихся растения дмо бились в смертельной схватке. Зрители приветствовали их громкими криками, а пылающие ветви с каждым взмахом рисовали в воздухе фантастические образы.

— В конечном счете, один поставит другого вверх корнями и съест его, — сказал Даржек. — Хотите понаблюдать?

— Нет, спасибо. Есть ли тут выход на улицу? Или терраса, где можно насладиться лунным светом?

Даржек покачал головой.

— Иногда мне становится интересно, знают ли эти существа о том, что существует открытый воздух. Что вы думаете о них?

— Они испуганы, — сказала она.

— А Ринкл?

Она с сомнением покачала головой.

— Возможно, для него слово «испуган» не подойдет. Он не так прост.

— Верно. Мне было интересно, заметите ли вы? Йорлк балансирует на границе с Тьмой, как дом, который стоит на краю пропасти, и его жители делают вид, что не замечают этого. Торговцы беспечно продолжают торговать, развлекаться и отдыхать. Аборигены продолжают жить по своим законам и правилам, пытаясь скрасить скуку жизни приближающимся традиционным циклом народных фестивалей. Когда некоторые популярные продукты стали недоступны из-за того, что Тьма поглотила миры, на которых они производились, торговцы нашли товары-заменители, даже не задумываясь о том, почему вдруг стали необходимы эти заменители, как будто они заключили договор не упоминать Тьму, и они не будут даже думать об этом, чтоб попытаться сдержать ее. Но они просто знают, что она там, и они испуганы.

— А что с этим маслом?

— Это растительное масло из мира, который называется Куорм. Когда-то оно широко использовалось здесь, будучи доступным и дешевым. Потом Тьма поглотила Куорм.

— Ага!

— Существует множество заменителей, так что исчезновение с рынка куормского масла никому не причинило особого беспокойства. Но суть в том, что это широко известный продукт. Местный житель, который нашел те две бочки, знал, что это. Любой в этой части галактики, хоть как-то использующий масло, узнал бы этот продукт. Интересно то, что никто не смог этого сделать. Я не уверен относительно старых дел Э-Вуск — он, главным образом, специализируется на предметах роскоши, масло с Куорма к ним не относится. И насколько я знаю, ваш друг Ринкл никогда не имел дела с маслом, так возможно, он говорил правду. Но все другие знали, что это за продукт, а сказали, что понятия не имеют. Это очень интересно. Вы могли бы даже назвать это очаровательным. Обычно торговцы невероятно честны, но сегодня вечером, по крайней мере, семеро из них намеренно солгали мне.

Глава 8

Даржек начал карьеру торговца с единственной целью — мгновенно приобрести положение, которое поставило бы его выше всяких подозрений, прежде чем он сделает что-нибудь, что может вызвать это самое подозрение.

Не было ни малейшей возможности и времени, чтобы начать где-нибудь в скромном месте, и изучить азы его новой профессии. Он должен был начать наверху и учиться на своих успехах, на неудачи он не имел права.

Он основал Межзвездную Торговую Компанию. Мисс Слоуп возражала против такого названия.

— Звучит плохо для компании, которая ничем не торгует, — сказала она. — Давайте ограничим название одной звездой, до тех пор, пока мы не начали делать хоть что-то.

— Надо мыслить масштабнее, Слоуп, — бодро сказал Даржек. — Нам ничуть не повредит, если местные магнаты будут считать, что у нас есть обширные связи в галактике.

— Тогда вам лучше действительно завести пару-тройку приятелей-торговцев. Вдруг эти магнаты начнут проверять вас?

— В чем-то вы правы, — признал Даржек.

Он быстро посетил дюжину соседних миров, нашел на каждом торговых агентов, не усмотревших ничего предосудительного в том, чтобы за скромную плату показывать уведомление о том, что они были местными представителями «МеТоКом», каждому, кто пожелал бы его увидеть. Даржек также обратился к агентам крупных предприятий, штабы которых были расположены в отдаленных концах галактики, и предложил в дальнейшем заключать с ним сделки, которые не повредят их репутации. Они согласились.

Теперь у Даржека были связи, но у него все еще не было товаров, которыми он мог бы торговать.

Его единственным активом была его неограниченная платежная карта. Даржек был скептиком. Слова бейсика имели сбивающую с толка особенность — они были неточны в тех значениях, которые он знал, или же в различных обстоятельствах они обозначали различные вещи.

— Как что-то может быть неограниченным, если оно по своей сути неограниченно? — воскликнул он.

— Потратьте часть из этих денег и узнаете, — предложила мисс Слоуп.

— Я потрачу все, — сказал Даржек. — Создавать что-то малобюджетное не имеет никакого смысла, это — пустая трата времени, нам нужен колоссальный по стоимости проект!

Он быстро нашел трех местных жителей, имеющих талант проводить расследования — единственный род занятий, в котором он разбирался — и после нескольких дней терпеливого ожидания он узнал от них, что Гул Заркан, занимавшему высокое положение в иерархии местных торговцев, переполнили склад непригодной для продажи кожей мосфа.

Даржек позвонил Гул Заркан, который приветствовал его с холодной вежливостью:

— Межзвездная Торговая Компания? Не припоминаю…

— Мы только начинаем работу в этом секторе, — бойко ответил Даржек. — Я знаю, что у вас есть излишки кожи мосфа.

— Есть, — признал Гул Заркан, сбитый с толку подобной прямотой. — Большой излишек. У меня был на примете хороший рынок сбыта для нее, но условия изменились.

Даржек кивнул, делая умный вид. Рынком для Гул Заркан служил мир Борут. У него были налаженные отношения с этим миром по поводу поставок кожи, но не так давно Тьма поглотила этот мир, и Заркан остался с переполненными складами кожи, которая никому не нужна.

— Есть другие рынки, — продолжил Гул Заркан, — но, учитывая транспортировку и местных конкурентов, я понесу серьезные потери. Я все еще жду, надеясь, что появится какой-нибудь иной выход из сложившейся ситуации.

— У меня есть клиент, который может оказаться способным купить всю вашу партию, — сказал Даржек. — Назовите мне цену.

— На партию? На всю партию?

— Конечно. В наше время нет никакой выгоды работать с мелкими заказами.

— В самом деле, нет, — Гул Заркан часто задышал. — Партию целиком, вы говорите? Хорошо… — объем предложения заставил его разволноваться. — А какую финансовую договоренность вы предлагаете?

— Полный и немедленный расчет. Это мой единственный способ ведения дел. Мне понадобятся сертификаты и полная опись товара, но если я вдруг окажусь неспособным совершить эту сделку, я отошлю все это назад с компенсацией за ваше беспокойство.

— Это… справедливо. Я составлю опись и пошлю вам ее вместе с сертификатом через несколько дней.

В течение следующих двух дней Даржек не отходил от трансмиттера и, когда документы Гул Заркан прибыли, он уже ждал их. Даржек даже не подсчитал, во что ему встанет сделка. Деньги не значили для него ничего. По крайней мере до того момента, пока его капитал покрывал его расходы. В чем он отчаянно нуждался, так это — репутация.

— Сто тысяч единиц платежеспособности, — сказал он мисс Слоуп. — Хорошее круглое число, не так ли?

— А сколько это денег?

— Без понятия. Думаю, не меньше четверти миллиона долларов. Перекрестите пальцы.

Мисс Слоуп нервно смотрела на то, как он набрал код, который переместит сто тысяч единиц платежеспособности с его счета на счет Гул Заркан. После нескольких бесконечных секунд панель щелкнула и очистилась.

— И это вся операция? — требовательно спросила мисс Слоуп.

Даржек кивнул.

— И вы заплатили Гул Заркан сто тысяч?

Даржек снова кивнул.

— Неограниченный означает неограниченный!

— Мы все еще не знаем этого, — сказал Даржек, — но, без сомнения, это означает довольно много.

Он поспешно отослал записку Гул Заркан с информацией о том, что соглашение выполнено, и что ему необходимо готовиться к утомительной отгрузке кожи. Целая вечность прошла, пока агенты сбыли кожу и передали деньги Даржеку. Подсчитав расходы, он пришел к выводу, что вернул немногим больше четверти той суммы, что затратил на покупку. Затраты на транспортировку были очень высокими, комиссионные агентов отняли большую часть из цепы на перепродажу, и он с ужасом обнаружил, что галактическая цивилизация менее благословенная, чем он предполагал: тут были и налоги, и лицензионные сборы, и различные инспекции.

Примерные подсчеты убедили его, что он потерял на своей первой сделке эквивалент почти двухсот тысяч долларов. Тем не менее он все рассчитал верно. Гул Заркан был ошеломлен. Он прибыл лично, чтобы выразить свое уважение Даржеку, и он хвастал своим друзьям не о собственной выгоде в результате сделки. Он рассказывал о проницательности Даржека, о том, что тот смог обнаружить новый выгодный рынок, о существовании которого никто и не подозревал.

— Если я не буду осторожен, эта «проницательность» разорит меня, — пожаловался Даржек мисс Слоуп, но, на самом деле, он ликовал. Он заплатил за кожу мосфа Гул Заркан платежной картой Яна Даржека, а когда кожа была перепродана, деньги были переведены на счет «МеТоКом». Он потерял приблизительно семьдесят пять тысяч единиц платежеспособности, о наличии которых даже и не подозревал, а Межзвездная получила одну треть этой суммы в ликвидных деньгах.

Его компания, наконец, занялась делом, она имела твердые активы, а он приобрел репутацию, в которой так отчаянно нуждался. Он быстро осуществил еще ряд подобных сделок, в каждом случае расплачиваясь своим личным мандатом и возвращая значительно меньшие счета к получению компании. На каждой сделке он терял состояние, но его компания становилась богаче. Он был ошеломлен тем, что совершенно случайно открыл философский камень экономики. За несколько месяцев он потерял огромное количество единиц платежеспособности, но при этом стал миллионером.

Теперь в Йорлкском торговом обществе его имя стало легендарным. Ему больше не приходилось выискивать потенциальных деловых партнеров. Торговцы сами приходили к нему с предложениями о продаже излишков своих товаров, но он хотел быть известен как блестящий бизнесмен, а не фокусник, а потому должен был проявлять сдержанность и аккуратность в выборе партнеров, чьи предложения он принимал. Он мог легко потерять в четыре раза больше единиц платежеспособности и стал бы от этого в четыре раза богаче.

Он переманил нескольких многообещающих молодых служащих из менее богатой фирмы-конкурента. Его радикальные идеи относительно того, как управлять торговой компанией, повергли их в шок. Но, совместив их со своими методами, они постепенно довели объемы сделок до нормальных размеров. А компания даже начала получать скромную прибыль.

Он также расширил штат следователей, держа эту организацию отдельно от торговой компании, и сделал ее настолько секретной, насколько позволила ему его изобретательность. Офисом организации служил склад Межзвездной. Прежде чем Компания заняла это здание, в нем были произведены технические изменения, и ни одно существо из персонала компании не знало, что нынешняя внутренняя площадь здания была несколько меньше изначальной. В здании были комнаты, попасть в которые можно было только воспользовавшись трансмиттером и никак иначе, и воспользоваться ими могли только те, кто знал, какие трансмиттеры нужно использовать и как. Со своим секретным штабом и со штатом обученных следователей он почувствовал, наконец, что готов узнать пару — тройку интересных фактов о Тьме.

Но его торговая компания все еще требовала невероятно много времени и энергии, которую он предпочел бы тратить на решение более важных проблем. У него сложилась определенная репутация, и он обязан был ей соответствовать.

На следующий день, после вечеринки у Гул Азфел, он послал за своим первым помощником, высветил счета на экране, расположенном на потолке, и листал их, пока он не нашел тот, который был ему нужен.

— Этот счет нам выставили, — заметил он строго, — за покупку двух кораблей с грузом скрука-резинки.

— Да, сэр, — кротко признал Гуд Базак. — Мне показалось, что это очень хорошая цена.

— Прошлым вечером я слышал, как Гул Мецк упомянул, что он заказал три полных корабля скрука-резинки, и они уже отправились сюда из гавани. И его отпускная цена за единицу товара, здесь, на Йорлке, будет на пятнадцать процентов ниже вашей закупочной цены. Его суда разгрузятся через четыре дня.

Гуд Базак униженно склонил голову.

— Далее, я обнаружил, — продолжил Даржек, — что эти две поставки, Гул Мецк и наша — вероятно, единственные поставки скрука-резинки за последующие пять сроков. Не наводит ли вас это на какую-нибудь мысль?

— Да, сэр. Я перенаправлю два наших корабля к другому миру и спасу, что смогу.

— Нет, вы немедленно объявите, что мы ожидаем скрука-резинку в неограниченных количествах, и что поставщик находится в пределах полусрока. Вы объявите минимальную цену в четырнадцать ларнов, эта цена, по меньшей мере, на десять процентов ниже той, по которой сможет позволить себе продавать Гул Мецк.

— Но это на двадцать пять процентов ниже той цены, за которую могу позволить себе продать я! — возразил Гуд Базак.

— Гул Мецк повернет свои корабли и будет пытаться избавиться от груза прежде, чем информация о неограниченной поставке дешевой скрука-резинки на Йорлке станет достоянием общественности. Как только вы узнаете, что он сбыл свой груз, вы отмените ожидание и объявите, что вам удалось получить только эти два корабля по более высокой цене. Вы должны сбыть партию по текущим ценам, которые принесут вам чистую прибыль в двадцать процентов.

Лицо Гуд Базак, окруженное костяным панцирем, скептически искривилось.

— Но я не могу объявить, что мы ждем партию товара, если это не так! А если бы мы ждали, то не должны были бы говорить, что товар не прибудет!

Даржек вздохнул и сравнил возможность удачно провернуть это небольшое дельце и возможность попасть при этом под подозрение, потому что такого агрессивного ведения дел тут никогда не было. Он сомневался, что риск будет большим. Гуд Базак был трудоголиком и далеко не тупицей, он, несомненно, получит какую-нибудь, пусть небольшую, но прибыль.

— Нет, — сказал он с сожалением. — Вы совершенно правы, не должны. Разворачивайте два ваших корабля и продавайте товар в другом мире. Поднимайте цену настолько, насколько это возможно. И, Гуд Базак…

— Да, сэр?

— Я хочу, чтобы как можно меньше людей узнали о вашей небольшой, но грубой ошибке. Попытайтесь избавиться от товара, не объявляя продажи, и не ищите на рынке предложения на покупку.

— Да, сэр.

Гуд Базак преклонил колено и с явным облегчением поспешно удалился.

Даржек вздохнул, обдумывая тайны межзвездного бизнеса, и более подробно тайны межзвездных бизнесменов. Они были отвратительно честны. Они упорно трудились, и напоминали фанатиков. Казалось, они наизусть знали все учебники и никогда не отступали от того, что в них написано. Они были совершенно лишены проницательности и воображения и казались неспособными к малейшей махинации.

«Здесь нет никого, — размышлял Даржек, — кто сможет обыграть третьесортного игрока в покер. Видит Бог, их внешность дает им все шансы, но они по своей природе не способны и к малейшему блефу».

Когда он пытался разглядеть сноровку, ловкость и ум за блестящими результатами какой-нибудь сделки, неизменно оказывалось, что торговец преуспел только потому, что он знал больше и работал упорнее, чем его конкуренты. Торговцы не только говорили правду, но они еще и верили всему, что слышали. Верили безоговорочно. На Земле самый богатый из них разорился бы в течение нескольких месяцев.

Даржек имел возможность стать мультимиллиардером в рекордно короткие сроки, но деньги интересовали его меньше всего. Единственной его заботой была репутация; ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Гул Мецк начал говорить на каждом углу, что он надрал задницу Межзвездной Торговой Компании.

Он раздраженно встал на ноги и начал ходить туда-сюда.

— Если они так отвратительно честны, — прорычал он, — то почему они солгали мне по поводу масла?

Мысленно он еще раз перечислил имена торговцев, которые интересовали его: Э-Вуск, Азфел, Мецк, Кали, Ринкл, Иск, Сейх, Хальвр, Брокеф. Каждый из них пострадал в мире, который поглотила Тьма. Э-Вуск — четыре раза, другие, — по меньшей мере, однажды. Их собственность была конфискована, их бизнес разрушен.

Пострадавший торговец должен был бы бояться повторения катастрофы, и должен был бы убраться на окраины галактики, оставив как можно больше световых лет между собой и Тьмой, а не начинать новое дело на границе с ней.

Но вся компания собралась здесь, на Йорлке, в зоне фронтира, и продолжала заниматься делами так, как будто ничего не случилось. Брокеф присоединился к группе мэфоказинов, уже обосновавшихся здесь, но не было никакого объяснения для присутствия остальных. Да, они тут процветали, но они с таким же успехом могли обосноваться и в другой части галактики.

— Все, кроме Э-Вуск, боятся Тьмы, — размышлял Даржек. — Они не говорят об этом. Они загнаны в угол, они сидят там, избегая даже мельком упоминать о своих проблемах, и все также остаются в тени Тьмы. Когда вы знаете, что они ни под каким предлогом не солгут вам ни в чем, даже по поводу денег, несмотря на то, что вся их жизнь сводится к тому, чтобы зарабатывать их, ложь по поводу Тьмы приобретает новый смысл и означает что-то очень важное. Жаль только, что я не знаю, что именно.

Мисс Слоуп вышла из трансмиттера. Она всегда делала это с выражением безмерного удивления на лице, как если бы она не предполагала, что трансмиттер может работать.

— Что вы сделали с несчастным Гуд Базак? — спросила она.

— Потряс его моральные устои.

— Вы не должны были этого делать. Бедный мальчик почти обезумел.

— Правда? И что он делает?

— Работает как сумасшедший. Просматривает справочники, отсылая по три сообщения в минуту.

— Ему полезно. А что у вас?

Она протянула ему длинный, узкий лист.

— Что вам это напоминает?

— Не знаю. Даже приблизительно.

— Это — табак.

— Нет! — он уставился на листок. — Этого не может быть!

— Я была у Ринкл, — сказала она. — Он — настоящий садовод. У него прекрасные цветы, и все виды самых странных растений. И там нашла это.

— Это не может быть табаком!

— Я высушу несколько листов и посмотрю, может или нет.

— Прекрасно. А потом вы можете научить одного из пвисксов Гул Азфел курить, развлечетесь, заодно и проверите — не яд ли это.

— Только вчера вы грозились купить космический корабль и послать его на Землю за грузом табака. Давайте попробуем, что мы теряем, в конце концов?

— Полагаю, ничего, — рассеянно произнес Даржек. — Мисс Слоуп, что бы вы сделали, если бы хотели создать торговую империю с полным стопроцентным монополизмом?

— Я даже не могу представить, что могла бы захотеть такого.

— Дело в том, что вы чисты в сердце. Я подумал об этих мирах, которые поглотила Тьма. Они получали продовольствие, сырье, обрабатывали его, производили различные изделия для всей галактики, и вдруг они не получают больше ничего. Что они делают?

— Наверное, они обходятся без всего этого.

— Нет, мисс Слоуп. Они, возможно, ограничились теперь торговлей друг с другом, но это далеко не факт, и я даже сомневаюсь в том, что они смогли стать полностью самостоятельными. Благодаря Тьме в системе межзвездной торговли возникла брешь. Я нахожу это очень привлекательным. Интересно, смог бы я ее заполнить…

— Вы?

— Я скажу иначе. Мне интересно, смогу ли я, пытаясь заполнить эту брешь, найти тех, кого уже посетила подобная мысль. Кого-нибудь, с именем Э-Вуск или Азфел, или Мецк, или Калн, Ринкл, Иск, или Сейх, Хальвр, Брокеф. Одного, или нескольких, или всех девятерых. Это могло бы объяснить их неестественное нежелание говорить о Тьме. Короче…

— Обожаю вашу привычку говорить в течение часа, потом делать паузу и произносить ваше сакраментальное «короче…». Почему бы вам с самого начала не объяснить все короче, тогда, возможно, я могла бы понимать вас.

— Такие действия, как революция, разрыв налаженных связей с другими мирами, выселение иностранцев являются невероятными, ошеломительными, невозможными, невообразимыми и так далее. Мне не приходят сейчас в голову нужные прилагательные, потому что я не могу представить, как это случилось. Эти миры полностью автономны, не было никакой необходимости во всех этих действиях. Но внезапно это происходит в ужасающих масштабах. Это настолько невообразимо, что единственное объяснение, которое приходит в голову — налет внегалактических захватчиков, вооруженных психотропным оружием. И уже не имеет никакого значения, что никто никогда не видел ни одного из этих захватчиков, и что на тех мирах была революция. Если отбросить мысль о том, что эти захватчики невидимы, что я и сделал…

— Хорошо. Вычеркнем захватчиков. И что у нас остается?

— Вопрос, который я должен был задать себе несколько месяцев — простите, что употребляю именно это слово — назад. Кому это выгодно? Конечно, не повстанцам. Если они всего лишь хотели избавиться от иностранцев и монополизировать собственные рынки, то могли бы сделать это юридически, и понести при этом намного меньше потерь. Они извлекли бы пользу из того, что не разорвали бы всех отношений и не разрушили бы свою экономику. Ну, так кому это выгодно?

— Сдаюсь, — терпеливо сказала мисс Слоуп. — Кому?

— Смотрите сами — единственная цель в жизни для продавца — торговля. Бизнес. Накопление капитала. Предположим, что торговцу пришло в голову, что он мог бы иметь намного больше всех остальных, работая и рискуя меньше, если бы он изобрел способ устранить донимающих его конкурентов. Торговец или группа торговцев смогли изобрести небольшое устройство и назвали его Тьмой, они используют его, для того чтобы устанавливать торговую монополию на некотором количестве миров, таким образом, они достигают своей голубой мечты и выстраивают свой торговый рай. Конечно, это не удовлетворяет их, ведь будучи торговцами, они хотели бы все миры — и Тьма продолжает двигаться.

Мисс Слоуп с восторгом улыбалась.

— Вот именно! Как вы красиво все это завернули! Это объясняет все, даже то, почему они не хотят говорить о Тьме. Теперь все, что вам остается, так это выяснить, каким образом они это делают.

— Это объясняет далеко не все, — сказал Даржек. — Есть один маленький вопрос, который это не объясняет вообще. Чего они боятся?

Глава 9

На окраине столицы Йорлка стоял Хеср, Холм Торговцев, неприглядный бугор земли, увенчанный обильной растительностью и огромными домами, построенными чуть ли не друг на друге. Даржек стоял на смотровой площадке, сделанной на крутом склоне холма, и в задумчивости смотрел на город. Он обдумывал склонность иностранных торговцев обосновываться на этой стратегически важной высоте.

Он задавался вопросом, была ли причиной этого воинственность, проявленная аборигенами в далеком прошлом, и в связи с этим привычка торговцев размещать свои анклавы в таких местах, где они легко могли быть преобразованы в цитадель. Возможно, Хеср когда-то ощетинился зубчатыми стенами и разрушил прекрасный город, с цветущими улицами и странными, завораживающими зданиями. Даже если все было именно так, то время уже стерло эти стены с бойницами до последнего камня, и никто не помнил, когда города и деревеньки Йорлка были прекрасны.

И при этом никто не понимал, какими уродливыми они стали. Время и безразличие работали вместе подобно тайной болезни, уничтожая красоту городов, продолжающих расти на собственных руинах.

Старый образец улиц и просторных бульваров был все еще заметен в старом районе города Йорлез, но проезды оставались забиты бушующей пятнистой коричневой растительностью, которая уже оплела центральные здания, красочные, покрытые лепкой фасады которых давно выцвели и стали болезненно-серыми. Глядя вниз с Хесра, Даржек мог точно назвать момент появления здесь первого трансмиттера, что повлияло на рост и развитие города. Здания внешних районов стояли хаотично, море растительности, уже напоминавшей джунгли, окружило их и даже перекрыло узкие проезды в тех местах, где здания стояли близко друг к другу.

Разглядывая то, во что превратился прекрасный некогда город, Даржек ощутил острую боль предчувствия — ему показалось, что он видит будущее Земли. В Йорлезе были парки, круглые аккуратные сады, но немногие горожане, прогуливающиеся там, казалось, не замечали поглощающих их уродливых джунглей. Трансмиттер заставил их обращать свои творческие способности только на внутреннее убранство зданий. То, что творилось снаружи, уже никого не волновало — зачем, если этого никто не видит. Никто не волновался о виде из окон, которых теперь не существовало. Земля тоже станет местом, где люди проживают свои жизни в совершенном комфорте, окруженные невидимой пустошью?

Трава позади него зловеще зашелестела, заставив резко обернуться, но появившаяся голова, оплетенная ушами, принадлежала Ксон, его главному следователю. Даржек в смущении убрал пистолет. Он хладнокровно встретил мысль об угрозе Тьмы, которая была всюду, но теперь она превратилась в угрозу, которой нигде не было и его это расстраивало.

— Не думаю, что мы сможем определить местонахождение кого-нибудь еще, — сказал Ксон.

Даржек обернулся, чтобы посмотреть на неописуемый внешний вид дома, стоящего ближе остальных. Без окон и наружных дверей, казалось, практически невозможно определить владельца дома, но он все же хотел попробовать найти жилища торговцев.

Они нашли Ринкл, но лишь из-за того, что тот пристроил к дому оранжерею. Это не было оранжереей в полном смысле слова: Ринкл вел ночной образ жизни и предпочитал выращивать экземпляры при искусственном свете, который мог быть выключен, когда он хотел пообщаться с ними. Тем не менее пристройка к основному зданию, из-за новых мерцающих стен, была хорошо видна. Больше они не смогли вычислить ни единого дома торговца.

— Они, вероятно, сами не знают, где живут, — сказал Даржек. — Спросите их, где расположено их жилье, и они покажут справочник направлений телепортации трансмиттера. Странно. Думаю, вы не нашли тут ни одной дорожки.

— Да, сэр.

— Или хоть одну дорогу, ведущую в город? Нет? Я не знаю, почему так, но, по крайней мере, это даст нам повод для раздумий. Мы могли бы потом вернуться сюда и отыскать еще что-нибудь, над чем можно подумать.

На крутом склоне растительности практически не было, но как только они спустились, она встретила их непроходимой стеной. Дорожка, которую они, казалось, протоптали на склоне холма, исчезла без следа. Они прорубались вслепую, поэтому промахнулись мимо парка, куда хотели попасть, вконец потные, все в липком соке листьев; но они очень быстро наткнулись на трансмиттер, и, скользнув в него незамеченными, телепортировались в штаб Ксон. Даржек почистился и сел на стул, ожидая Ксон.

— Хотели бы вы стать торговцем? — спросил он его.

Ксон в изумлении дернул ушами, из-за чего вокруг его головы пошла рябь.

Природа была излишне щедра, создавая органы слуха у жителей Йорлка. Уши Ксон окружали его голову непрерывной полосой тугой плоти, образуя собой нечто напоминающее корзину, которая добавляла два фута к его росту и вдохновляла мисс Слоуп называть его «частным глазом с общественными ушами». Даржека уже не удивляли отсутствующие или деформированные органы различных существ, но на этот раз поразило то, что все йорлкольцы были чрезвычайно туги на свои громадные уши. Созерцание этого неуклюжего творения природы, которая качество променяла на размеры, повергало Даржека в смех.

— Торговцем, — снова сказал он. — Хотели бы вы стать торговцем?

— Нет, сэр. Мне бы не хотелось оставлять Йорлк.

— Я имею в виду возможность работать на одного из торговцев. У Гул Иск, например. Если бы вы работали в его офисе, мы могли бы узнать правду о том, почему он недавно продал два склада.

— Я могу попытаться, сэр.

— Мы могли бы также составить список тех, кто посещает его в офисе, и, возможно, тех, кого посещает он. Мы не можем вести наблюдение снаружи, и мы убедились, что не можем преследовать людей, используя трансмиттеры. Давайте прикинем, сможем ли мы приставить наших сыщиков ко всем девяти торговцам. Начнем с Гул Иск, и, если он не примет, пытайтесь еще. Не останавливайтесь, пока кто-нибудь не будет нанят, или пока весь штат наших сотрудников не будет держать на мушке каждого из девяти торговцев.

— Да, сэр.

— Но не ходите ко всем в один и тот же день. И особенно не расстраивайтесь, если вам не повезет. Ни у одного из торговцев нет в штате местных жителей. Интересно знать — почему. Если они не возьмут вас, спросите, почему. Я возвращаюсь в Межзвездную.

— Да, сэр.

В своем кабинете в торговой компании Даржек активизировал экран на потолке и устроил себе урок по предмету Тьма. Увеличенный вид периметра галактики показал черный коридор, напоминающий огромную, безграничную пропасть. Даржек проводил часы, пристально рассматривая этот коридор, когда он не мог больше придумать, что еще можно сделать. Он ставил перед собой вопросы, ответы на которые мог бы дать только Совет Всевышнего, и каждый раз эти неразрешимые загадки оставляли его еще более расстроенным.

Он не заметил, как вошел Гуд Базак, пока тот не сказал извиняющимся тоном:

— Сэр?

Даржек выругался и выключил экран.

— Что еще? — спросил он устало.

Гуд Базак топтался перед ним — уставшее розовое лицо и три широко расставленные ноги. Было видно, что он истощен, но его большие, фасетчатые глаза сияли.

Даржек узнал эти симптомы. Гуд Базак был вынослив, целеустремлен и бесконечно терпелив, как всякий хороший торговец; по нескольку раз в день его неустанный поиск сделок мог приносить свои плоды. И тогда он мчался к Даржеку с заявлением, что он нашел нечто грандиозное.

— Я нашел нечто грандиозное, — произнес он писклявым от волнения голосом. — Не найдете ли вы минутки, чтобы оценить данные?

Даржек раздраженно посмотрел на помощника. У него было больше материальных запасов, контрактов, заключенных на будущее, оговоренных цен и подобных атрибутов бизнеса, чем он хотел. Он сказал сухо:

— Я нашел нечто грандиозное, но оно касается только меня. И настолько большое, что это отнимет у меня фактически все мое время с данного момента, — он поднялся. — Гуд Базак, я продвигаю вас по служебной лестнице. С этого момента вы можете считать себя партнером вместе с Гулой Сло. Поступайте с вашими делами так, как сочтете необходимым. Теперь вы имеете полное право распоряжаться финансами компании. Я вам полностью доверяю.

— Да, сэр, — просиял Гуд Базак.

Он удалился, и Даржек вернулся к своим размышлениям о Тьме и ее девяти торговцах.

— Если они торгуют во Тьме, — размышлял он, — они, естественно, хотят удержать монополию торговли в своих руках. Если нет или если не все из них занимаются этим, то я должен оказаться способным натравить их друг на друга. Вопрос в одном — как?

У него зародился определенный, пока еще неясный план с Э-Вуск в качестве центральной фигуры. Э-Вуск, по крайней мере, не уходил от темы разговора, когда заходила речь о Тьме. Даржек беспокойно мерил шагами пол, пока не сформировал план до конца, так, чтобы можно было начать действовать. Он шагнул к трансмиттеру и набрал код офиса Э-Вуск.

— Гул Дарр! О-хо-хо! Вы пришли, чтобы исполнить водный танец? — закричал старый торговец, когда увидел его.

— Я надеялся, что вы дадите мне урок, — сказал Даржек.

— О-хо-хо! — Э-Вуск дрожал от смеха. — Я — водный танец! Если они думали, что вы забавны…

— У меня к вам деловое предложение, — сказал Даржек.

— Деловое предложение от Гул Дарр — редкость и большая честь, — ответил Э-Вуск, немедленно став серьезным. — Располагайтесь, пожалуйста, и расскажите, в чем дело.

— У вас есть опыт, вы испытали Тьму на себе, — начал Даржек.

— Даже слишком большой опыт, — согласился Э-Вуск. — И, кстати, скоро она придет опять. У вас тоже скоро будет опыт.

Даржек несколько раз в изумлении открыл рот, а вопрос смог задать лишь через минуту:

— Насколько скоро?

Э-Вуск рассеянно помахал в воздухе тремя руками.

— Ну, возможно, слово «скоро» не совсем точно описывает ситуацию. Но Тьма уже близко и она придет.

— Да, я это понимаю. Как-то я размышлял над тем, что случилось с мирами, которые поглотила Тьма. И я подумал: остальная часть галактики вела активную торговлю со всеми этими мирами. Что случилось с потребностями, которые когда-то удовлетворяла общегалактическая торговля?

Э-Вуск тревожно задвигался, но не ответил.

— Я предлагаю вам начать удовлетворять эти потребности.

— Торговля с… Тьмой? — прошептал Э-Вуск.

— А что такое Тьма? — раздраженно спросил Даржек. — Она, что — живая? Она имеет собственную философскую концепцию бытия и понимает суть вещей, или она существует только в умах тех, кто бежит от нее?

— Я задумываюсь о времени отгрузок и переводе денег, — медленно произнес Э-Вуск. — Такие глубокомысленные вопросы — не для меня.

— Но вы чертовски проницательны. Вы сталкивались с Тьмой четыре раза. Вы когда-нибудь видели ее?

— Я видел пожары и бушующие толпы. Я слышал, что они кричат: «Грильф, Грильф!». Вы знаете это слово? Нет, и я не должен вам говорить этого. Только Тьма могла бы сказать это. Мой друг, я не хотел бы иметь деловые отношения с Тьмой.

— Также как и я, — спокойно сказал Даржек. — Насколько нам известно, у Тьмы нет никаких потребностей, которые могла удовлетворить торговля, так что я не предлагаю торговать с Тьмой. Мое предложение о тех мирах, которые она поглотила, отрезав тем самым их от галактической торговой сети. А мне известно, что потребности у них остались.

Э-Вуск медленно сжался в комок, переплетя конечности.

— Очень заманчивое предложение, — согласился он, буквально трепеща от страха. — Привлекательное и ужасное. Кто мог бы осмелиться?

— Я мог бы. Я намереваюсь это сделать. И я хочу просить помощи у вас.

— Вы, Гул Дарр? Ну конечно. Вы — смелый торговец, вы охотно идете на риск, и вы не боитесь Тьмы, потому что никогда не видели ее.

— А вы боитесь Тьмы, Гул Э-Вуск?

— Несомненно.

— Никогда бы не подумал.

— Я не показываю своих страхов, — просто сказал Э-Вуск. — Я не позволяю им разрушать меня. Но я боюсь.

— Почему же тогда вы остаетесь на Йорлке?

— Я бросаю вызов Тьме. Она била меня четыре раза, и когда она придет сюда, я с удовольствием побегу от нее с другими, но пока она не пришла, я могу бросить ей вызов. Я должен бросать этот вызов, чтоб хоть в какой-то мере утихомирить свою гордость, пострадавшую от оскорбления, которое мне нанесли.

— Даже когда вызов может принести только еще большее оскорбление?

Э-Вуск со вздохом поднял свое огромное тело, но не ответил:

— Мне кажется, что вы, возможно, философ, — сказал Даржек с улыбкой. — А что по поводу других торговцев, которые пострадали от Тьмы? Они тоже бросают ей вызов?

— Я не знаю. Тьма — это не та вещь, о которой предпочитают говорить.

— Другие не говорят о ней вообще.

— Я знаю. Они тоже боятся. Ваша мысль чертовски привлекательна, Гул Дарр — торговать с таким большим количеством миров, где нет торговли. Увы, это невозможно.

— Откуда вы знаете, что ничего не получится?

Тело Э-Вуск судорожно дернулось.

— Вы имеете в виду… что вы все-таки имеете в виду?

— Мой инстинкт говорит мне, что те миры не могут существовать без торговли. У них есть потребности, а где есть потребности — есть спрос, и значит, там всегда нужен торговец, и он там будет, чтобы заполнить брешь. Поэтому кто-то должен торговать с теми мирами.

— Кто-то… должен… торговать… — медленно повторил Э-Вуск. — Я никогда об этом не думал. Если это правда, то должны существовать доказательства, хотя на их обнаружение ушла бы уйма времени, и немалая сумма средств. Прибытие кораблей и их отлеты нужно было бы свести в таблицу. Все корабли в половине галактики должны быть отслежены. Это было бы чудовищной работой.

— Я верю вам, — сказал Даржек. — И даже этого недостаточно. Показывают ли записи прибытия и отправки то, что корабль встретился с кем-нибудь из мира Тьмы в космосе и обменялся товарами там?

Э-Вуск снова дернулся.

— У меня есть кое-что попроще, — продолжил Даржек. — В некоторых мирах Тьмы должны быть уникальные изделия. Насколько велико их предложение? Можно ли их продать? Если да, то кто-то должен торговать с мирами Тьмы.

— Вот это намного проще проверить. Нужно только сделать официальный заказ таких изделий, и посмотреть, что из этого выйдет.

— Вы не желаете сделать такие заказы? Я буду счастлив отдать свои средства в ваше распоряжение.

— Расходы будут пустячными. Нет необходимости проверять все уникальные изделия. Только некоторые, лишь те, что имеют значительный спрос и высокую ценность за единицу объема, так чтобы продавец использовал место в своем корабле наиболее выгодно. Мммм-да, — задумался Э-Вуск.

— Не нужно перечислять все сразу, — сказал Даржек. — Я бы предложил распределить их по десять-двенадцать наименований и заказывать в течение двух периодов.

— Конечно.

— В эти списки могут попасть товары, которые все еще могут оставаться на складах других торговцев. Их может оказаться много. Вы должны подумать, что делать с ними.

— Я отклоню их. Я никогда не имею дело с товаром, если его количество не позволяет мне забить до отказа трюм корабля. Стоимость погрузочно-разгрузочных работ слишком высока.

— Какие именно изделия вы имеете в виду? — спросил Даржек.

Э-Вуск перечислил возможные варианты, и Даржек расслабился, сделал в уме кое-какие примечания, и попытался утихомирить совесть. Он любил старого мошенника и восхищался им, поэтому он отнюдь не гордился тем, что собирался сделать.

Даржек теперь почти не бывал в офисе Межзвездной, он появлялся там лишь для того, чтобы проверить список сделанных заказов, написанный ему Э-Вуск. В его присутствии не было никакой необходимости — мисс Слоуп беспокоилась о финансовых средствах компании, управляющие работали со знанием дела, и процент прибыли рос с каждым периодом.

После того, как его «исследователи» неудачно попытались получить работу у девяти торговцев, Даржеку не оставалось ничего другого, как дать им задание следить за действиями торговцев, которые, в общем, вели себя безупречно. Даржеку практически нечем было заняться, он смастерил простенькое кресло-качалку для мисс Слоуп и вырезал трубку для себя, после чего продегустировал найденный мисс Слоуп табак. Он мало походил на табак, но, в любом случае, его можно было курить.

Почти все время он проводил в квартире, которую делил с мисс Слоуп, слоняясь из кабинета в спальню и обратно или растянувшись на кровати, пытаясь выудить из мозга еще какую-нибудь идею. Он проклинал себя из-за того, что предложил Э-Вуск распределить заказы на более долгий промежуток времени, хотя он знал, что поспешность могла легко разрушить все положительные результаты, которых он добился в Йорлке. Ему не оставалось ничего другого, кроме как ждать.

Э-Вуск опубликовывал заказы по одному и сообщал Даржеку о том, что пока нет никаких вестей. Жизнь на планете текла своим чередом; если Тьма и угрожала, то казалось, только Э-Вуск знает об этом. Даржек замечтался о покупке флота космических кораблей; можно было бы снабдить их оборудованием и использовать, как частный космический флот, для того чтобы попасть в миры Тьмы и узнать все-таки, что там происходит, и тут мисс Слоуп вернула его в реальность.

— Что на этот раз? — покорно спросил он.

— Подготовьтесь к удару, — сказала она. — Ваша Межзвездная почти уничтожена.

— Слоуп, у меня нет настроения для розыгрышей, а если б и было, то не для таких.

— А похоже, что я шучу?

— Что случилось?

— Гуд Базак заключил крупную и абсолютно невыгодную сделку, и мы рискуем расстаться с основной частью средств нашей компании.

Даржек неохотно поднялся.

— Я сам разберусь с ним.

— От этого не будет никакого толка. Он обезумел. Я нашла трех докторов, которые сейчас заботятся о нем, но в чем он действительно нуждается, так это в моем пиве из ревеня.

— Если он безумен, он нуждается в транквилизаторах.

— Мое пиво и есть транквилизатор. Вы знаете что-нибудь о коре?

— Кора? Древесная кора? Нет.

— Скоро узнаете, — уверенно произнесла она. — Вам теперь принадлежит каждый кусочек каждого дерева в галактике одного очень специфического вида коры.

Даржек снова сел.

— Как долго он был безумен? Он, черт побери, не купил бы эту кору без серьезной причины.

— У него, как он думал, была серьезная причина. Я узнала про нее еще до того, как он сошел с ума, и мне она серьезной не показалась. Вы знаете, что такое тиск?

Даржек развернулся и постучал пальцем по стене.

— Конечно. Это обычная пластмасса для стен зданий. Она производится везде из местных материалов, потому что дешевле сделать ее там, где она нужна, чем привозить откуда-нибудь. Как сказал бы Э-Вуск, у нее слишком низкая стоимость за единицу.

— Косвенно, да. Вы же знаете, он изучает все, и он случайно наткнулся на прелестные новости, касающиеся революционных изменений в изготовлении тиска. Новый процесс требует какого-то кристалла с непроизносимым названием, который, естественно, Гуд Базак и исследовал, и он узнал, что эта вещь получается из жидкости с труднопроизносимым названием, которая получена из коры такого же труднопроизносимого дерева.

— Ах!

— Так что он занялся рынком коры, — мисс Слоуп опечалено покачала головой. — Это была блестящая операция. Он не заплатил ничего, он ничего не купил, и все же он договорился о полной поставке на такой длительный срок, от которого ему самому теперь становится плохо. Я никогда не подумала бы, что у него столь сильно развито воображение. Он использовал своего рода контракт на будущее, то есть фьючерсный контракт, и видимо тем самым хотел доказать вам, какой он умный.

— А потом он узнал, что кристаллы, полученные из жидкости коры, слишком дороги для общего коммерческого использования. Новый процесс изготовления тиска основан на открытии более дешевого источника энергии в процессе производства. В общем, теперь Межзвездная должна платить по этому договору и самое плохое, что рынка этой коры больше нет.

— Как он мог так ошибиться?

— Я не знаю.

Даржек поднялся и начал в задумчивости бродить туда-сюда.

— Заплатите за эту кору своей неограниченной расчетной картой и сожгите ее, — предложила мисс Слоуп.

— Я не могу. Если моя с таким трудом завоеванная репутация запятнается этой корой, надо мной будут смеяться все, кому не лень, а особенно те, к кому я приду с предложением торговать с Тьмой, мне будут плевать в лицо. Нужно уладить это все тихо и быстро, иначе можно собирать вещи и отправляться домой.

Потребовалось меньше часа, для того чтобы обнаружить причину ошибки Гуд Базак. Описание нового процесса изготовления тиска не упоминало новый источник производства кристаллов. Даржек был недоволен.

— Это, скорее всего, была приманка, — сказал он. — Нужно разобраться в этом. Но даже если нет, Гуд Базак совершил эту сделку слишком легко. Я задаю себе вопрос, не обманул ли его кто-нибудь, имевший огромные запасы коры, которая теперь ничего не стоит.

Улик было немного, а факты туманны и незначительны. След привел к маленьким, практически неизвестным торговым компаниям, которые, как оказалось во время расследования, в свою очередь принадлежали компаниям покрупнее, но тоже малоизвестным. После нескольких дней упорной работы его управляющих и следователей и траты определенной суммы средств, Даржек пришел к вершине пирамиды.

— Гул Ринкл! — выдохнул он. — Очень интересно.

— Этого не может быть, — возразила мисс Слоуп. — Он не стал бы формировать такое ужасное лживое предложение.

— А он и не делал его лживым. По крайней мере, я не вижу причины, по которой у него возникла бы такая необходимость. Каждая торговая фирма в этой части галактики получила идентичное объявление с неполными данными. Те, кто заинтересовался, должным образом проверили и отклонили предложение, то же самое должен был сделать и Гуд Базак. Но если фирма транжирит деньги, то нет ничего неэтичного, чтобы сотрудничать с ней. Ринкл просто работал и заработал неплохие деньги. Любой торговец сделал бы то же самое, или, во всяком случае, попробовал бы сделать.

— А что собираетесь делать вы?

— У меня нет выбора. Я должен сказать Ринкл, что эта кора мне не подходит.

Гуд Базак, бледнющий и истощенный после лихорадки и галлюцинаций, робко вошел к Даржеку с последними сводками.

— Я полагаю, что я должен был бы бросить читать их, сэр, — сказал он кротко, — но я прочел и, заметив это, не мог не удивиться.

Даржек взял сводки. Текстильная компания на планете Терлбз открыла производство нового волокна из растительных элементов, точнее из коры. Ткань, которую делают из этого волокна, могли носить существа с самым чувствительным кожным покровом. Рынок был очень велик и практически не занят, производство материала для продажи ожидалось в ближайшем будущем.

— Я не могу запретить вам выяснить это подробнее, — сказал Даржек, — но, прежде чем вы купите еще что-нибудь, подобное этой коре, я предложил бы все проверить.

— Да, сэр.

— Тщательно выяснить.

Гуд Базак ушел и начал наводить справки. Прежде чем он закончил их, ему на глаза попалось фармацевтическое уведомление. Кора, которой в их распоряжении было крайне много, тоже могла быть использована в качестве сырья для производства волокна. Фирма, проводившая анализ, была осторожна в высказываниях, но в целом была настроена оптимистично. Гуд Базак навел справки и об этом.

— Кажется, это правда, сэр, — ликовал он. — Это — та же самая кора. Текстильная фирма сообщила мне, что для экспериментов у них достаточно материала, но они довольно скоро начнут покупать ее для производства.

— В таком случае ваша сделка может оказаться очень выгодной.

— Но что же мне делать?

— Ничего, — отвечал Даржек. — У нас — права на эту кору. Будут готовы — позвонят.

В тот же вечер на ассамблее у Гул Халвр Даржек торжествовал победу:

— Никогда прежде не видел ничего подобного, — заметил он. — Определенно, этот парень — гений. Мы контролируем весь запас, и притом нам пока что не пришлось заплатить ни гроша. Пока рынок не дозреет, наши поставщики обязаны хранить эту кору в оптимальных условиях — и бесплатно. В конце концов рынок сбыта станет неограниченным, и монополистами будем мы!

— Потрясающе, — пробормотал Гул Азфел, поздравляя Даржека.

Прочие торговцы, снедаемые завистью, не выказали подобного энтузиазма. Но Гул Азфел, вполне возможно, был совершенно искренен: он до сих пор видел в Даржеке потенциального зятя.

Беседа, несомненно, была слышна и в темной комнате. Позже, узнав, что Ринкл на сей раз не было, Даржек был слегка разочарован. Однако это было неважно: все, сказанное Даржеком, должно было достичь его ушей не позже завтрашнего полудня, а его отсутствие было не менее обнадеживающим, чем присутствие: оно означало, что Ринкл было чем заняться и кроме дружеских пирушек. Возможно, той самой корой.

— Слоуппи, — спросил Даржек, едва они остались вдвоем, — не взяла ли ты с собой, по чистой случайности, носового платка из натурального шелка?

— Думаю, парочка найдется. А зачем?

— Мое фиктивное текстильное предприятие получило запрос. Нужен образец нашей расчудесной ткани из пресловутой коры.

— Ринкл?

— Не впрямую. Однако мы оба прекрасно знаем, куда попадет этот образец в итоге. Конечно, мои знания о местном текстиле поверхностны, но я не припомню ни единой ткани из волокон, вырабатываемых насекомыми. Возможно, земной шелковичный червь существует только в нашей галактике. Но, даже если и нет, эксперты Ринкл наверняка не встречались с шелковичными червями прежде. Вырежем из твоего носового платка круг для образца, а остатки сохраним, чтобы показать Ринкл позже.

— Ну, разве можно быть настолько мстительным? — улыбнулась мисс Слоуп.

— Конечно, не стоит. Просто Ринкл играет свою игру, а раз уж у меня нет времени заново создавать себе репутацию, придется слегка смухлевать, чтобы обыграть его. Он не потеряет ничего, кроме денег, которых у него полно. Интересно, скоро ли до него дойдет, что даже в этих просвещенных краях закон — что дышло, синица в руках лучше журавля в небе и так далее. У нас — все права на эту кору, однако он заполучит ее. И сейчас, скорее всего, очень серьезно размышляет о том, как это устроить.

Чем дольше длилось ожидание, тем тревожнее становилось Даржеку. Наконец он рискнул отправить одной из торговых компаний помельче предупреждение, оповестив ее о том, что вскоре будет готов завершить сделку.

Гуд Базак принес ответ, дрожа от негодования:

— Они заявляют, что уже продали ее — по ошибке!

— Подумать только, — сказал Даржек. — Извинения принесли?

— Предложили выплатить неустойку в один процент от стоимости сделки! В один процент!

— Не слишком-то они щедры. Запроси двадцать и согласись на десять.

— Но это же ловушка, сэр! Стоит однажды согласиться на десять, и все прочие решат, что смогут проделать с нами то же и отделаться десятью процентами! Ведь это — доктрина о равнопредпочтении…

— Да, ловушка, — усмехнулся в ответ Даржек. — Поступай с ними, как сочтешь нужным, грози самыми страшными из законных последствий и держись на пятнадцати, если считаешь, что сможешь на этом настоять. Но — не слишком долго. Я буду вполне удовлетворен десятью.

— Но, сэр…

— Делай, что говорят. Свет тебе клином сошелся на этой коре?

Вернувшись на следующий день, Гуд Базак изумленно доложил:

— Я договорился на пятнадцать процентов. Запросил двадцать, а они в ответ предложили пятнадцать!

— Хорошо. Теперь слушай внимательно. Когда получишь следующее уведомление об отмене сделки, откажись от неустоек и требуй товар. Заяви, что им придется выкупить эту кору обратно и доставить нам, согласно контракту. Пусть они сами вспомнят об этой… как бишь ее… доктрине. После этого — вновь протестуй, сколько сможешь продержаться. Да, это — ловушка, однако, пока мы не избавились от всех этих дел с корой, нашему другу Ринкл лучше не знать, кто из нас кого поймал.

Приказчик, доставивший письмо, подал его так, точно оттачивал каждое движение долгие годы. Гул Ринкл охотно соглашался встретиться с Гул Дарр в любое удобное для последнего время.

— Пусть сам приедет к тебе, — предложила мисс Слоуп.

— Не будем мстительными, — отвечал Даржек. — Он — интересный собеседник, обаятелен, да к тому же владеет прекрасной коллекцией трав и цветов. К тому же, вся его кора вернулась к нему, включая и ту, что он купил, чтобы продать Гуд Базак. Теперь он знает, что мои фиктивные текстильные и фармацевтические предприятия столкнулись с непредвиденными трудностями в процессе обработки коры и закрываются. Скорее всего, он заперся в своей темной комнате и уже выплакал все глаза. Он редко выбирается куда-либо, а если и выберется к нам, развлечений для него у нас маловато.

— Но нам там ничто не угрожает?

Даржек расхохотался.

— Масштаб не тот! Транзакция стоимостью во все достояние «Транс-Стар» для торговцев, ведущих дела с сотнями планет, мелочь. Конечно, Ринкл не расстался бы с такой суммой добровольно — добровольно он не расстался бы ни с какой суммой — однако до работы себе в убыток ему еще очень далеко.

Даржек ответил, что свяжется с Ринкл, когда это будет удобно, и выкурил трубочку табака мисс Слоуп перед отъездом, чтобы не явиться на встречу с излишней поспешностью. Выйдя из трансмиттера, он услышал напевный голос Ринкл, донесшийся из угла неосвещенного кабинета:

— Гул Дарр! Мне следовало включить освещение ради тебя. При свете тебе было бы куда уютнее.

— Правду сказать, я не возражаю против отсутствия света, — сказал Даржек, направившись на голос и вскоре споткнувшись о кресло.

— Тогда у тебя перед нами, существами ночными, преимущество.

— Какое же?

— Для тебя темнота — всего лишь неудобство, а вот нам свет причиняет невыносимые страдания. — Рука, появившаяся из мрака, взмахнула чем-то перед самым носом Даржека. — Что ты можешь сказать мне об этом, Гул Дарр?

То, что показывал ему Ринкл, Даржек сумел опознать только на ощупь.

В руке Ринкл был кружок из шелка.

— Очень мало, — ответил Даржек.

— Откуда это?

— Ты не обидишься, если я откажусь отвечать?

— Нет, не обижусь… у всякого торговца — свои секреты.

— Спасибо. Но этот секрет я тебе раскрою. Образец, который ты держишь в руках, представляет собой почти всю имеющуюся партию. Возможностей достать больше — нет.

— Этого вполне достаточно, — сказал Ринкл. — Хотя и жаль — очень жаль — это слышать. Весьма занятная ткань. Имела бы хороший рынок сбыта, если б ты мог поставлять ее достаточно крупными партиями.

— Да, продавалась бы она прекрасно. Но поставлять ее я, к сожалению, не могу.

— Правду сказать, — продолжал Ринкл, — возможно, это — та самая ткань, что удовлетворила бы нужды существ с повышенной чувствительностью кожи…

Внезапно он рассмеялся. Слыша булькающий смех, Даржек мог лишь воображать, как телескопические конечности и гротескное туловище трясутся, вздрагивают во тьме.

— Гул Дарр! Нам досталось поровну. Более того, — ты даже сумел заработать на этом прибыль. Что скажешь? В расчете?

— Меня это устраивает, — отвечал Даржек.

— Гул Дарр, ты ужасен! — Ринкл вновь захохотал.

— Кому сейчас легко, — пробормотал Даржек.

Глава 10

Поглощенный состязанием с Ринкл, Даржек совершенно забыл об Э-Вуск и необходимой корреспонденции. Более того, — забыл он и о Тьме.

Он разослал приглашения Азфел, Мецк, Калн, Ринкл, Иск, Сейх, Хальвр и Брокеф, и на следующий день все они собрались в кабинете Гул Ринкл из вежливости — хозяин был единственным ночным существом среди них. На Йорлке их было немного, поэтому лишь несколько торговцев имели в своих конторах комнаты без освещения. Такие комнаты имелись во всех первоклассных особняках, однако — кто же занимается делами дома? Ну, пусть — поговорить о делах, но — созывать деловое совещание?

Ринкл, как обычно, сидел в дальнем углу; остальные сгруппировались в сумерках возле открытой двери. Даржек жалел, что не может различить жестов и выражений лиц. Он втайне надеялся потрясти собравшихся, и невозможность как следует оценить реакцию была серьезным неудобством.

Однако, стоило ему объявить, о чем пойдет речь…

— Ты утверждаешь, что Э-Вуск ведет торговлю с Тьмой?

Изумления в голосе Ринкл было более чем достаточно.

— Да, — твердо ответил Даржек. Послышался шорох одежды и шарканье ног по полу.

Собравшиеся беспокойно заерзали.

— Но как… — Обычно ровный, голос Ринкл осекся. — Это невероятно!

— Невозможно! — эхом откликнулся Гул Иск.

— Я попросил Гул Ринкл раздобыть манифесты о спросе за последние два срока, — сказал Даржек. — Все, что касалось межзвездной торговли. Гул Ринкл, прошу вас…

Зажегся экран на потолке. По экрану поплыли строки — тусклые, однако разборчивые.

— Вот! — воскликнул Даржек. — Кристаллы хсофа, Э-Вуск, Йорлк. — Строки плыли и плыли по экрану. — И вот: обожженные листья френа, прессованные, в тюках; Э-Вуск, Йорлк. За два срока за Э-Вуск числятся, общим счетом, двенадцать подобных записей.

Недоверчивое хмыканье оборвалось; раздался общий вздох изумления.

— Но что общего между этими грузами и утверждением, будто Э-Вуск торгует с Тьмой? — спросил Гу Азфел.

— Подумайте! — отвечал Даржек. — Кристаллы хсофа, листья френа — кстати, не однажды; раковины велма, обтесанные и полированные. В каждой позиции — товар, имевшийся только на одной из планет, захваченных Тьмой. Верно?

— Насколько мне известно, да, — нехотя признал Гул Азфел.

— Верно. Можете поверить мне на слово: я потратил несколько дней, чтобы внимательно изучить это дело.

Последовало продолжительное молчание. Строки на экране кончились, но на них никто не смотрел. Наконец заговорил Гул Мецк:

— Прошу прощения, Гул Дарр, но эти манифесты доказывают совершенно обратное. То, что Э-Вуск не ведет дел с Тьмой. Иначе — разве стал бы он публиковать заявки на такие товары? Он мог бы и без того получить все, что хочет. И, уж если на то пошло, публиковал бы не манифесты о спросе, а запросы о предложениях.

— Любой торговец, знакомый с планетами, захваченными Тьмой, может порой испытывать нужду в том или ином товаре, поставляющемся этими планетами, — возразил Даржек. — Однако прежде Э-Вуск никогда не публиковал манифестов о спросе на них. Зачем ему вдруг понадобилось в короткий срок опубликовывать целых двенадцать? Если даже это и совпадение, то — экстраординарное.

— Да, экстраординарное, — подтвердил Гул Иск. — Но я все равно не понимаю, как это должно доказывать факт торговли Э-Вуск с Тьмой.

— У меня есть предложение, — сказал Даржек. — Один из нас отправится к Э-Вуск и скажет: «Я знаю, где можно приобрести крупную партию кристаллов хсофа. Сколько ты согласен заплатить за нее?» Гул Иск, возьметесь сделать это?

— Я? Но я ничего не знаю о таких партиях.

— Я знаю, — заверил его Даржек. — Имеется, по крайней мере, половина трюма грузового корабля. Разве не интересно будет узнать, насколько Э-Вуск в самом деле хочет купить товары, на которые публикует заявки?

— А почему вы сами не спросите его? — возразил Гул Иск.

Улыбнувшись, Даржек повернулся к остальным.

— Я спрошу его, — предложил Гул Азфел.

Он выскользнул из комнаты. Через мгновение раздался щелчок трансмиттера.

Вернулся Гул Азфел почти немедленно. Усевшись в кресло, он объявил:

— Э-Вуск не интересуют партии мельче полного грузового корабля.

— Если бы ему в самом деле нужны были кристаллы хсофа, половина трюма его, несомненно, заинтересовала бы, — резюмировал Даржек. — Теперь вы убедились?

— Гул Дарр, — заговорил Ринкл, — трудно признать, что ты прав, не зная, что именно ты хочешь доказать. Будь добр, объяснись.

— Кто-то торгует с Тьмой, — сказал Даржек. — Вы можете доказать обратное?

— А вы — можете доказать, что это так? — вежливо поинтересовался Гул Мецк.

— Только путем логических умозаключений. Планеты, захваченные Тьмой, имеют свои потребности. Тьма, при всей своей щедрости, не может предложить им товары, производимые там, куда она еще не дотянулась. Ей придется закупать эти товары, либо обходиться без них. А закупать она может, только если кто-либо согласится с ней торговать. Поэтому я утверждаю, что кто-то торгует с Тьмой. Вы можете возразить против этого?

Все вновь беспокойно заерзали, но никто не проронил ни слова.

— Допустим, что некий торговец — например, Э-Вуск — заключает контракт с Тьмой и организовывает торговлю. Ему излагают наиболее насущные потребности ее планет и спрашивают, чего он хочет взамен. Естественно, он составит список товаров, которые смогут принести ему наибольшую выгоду. И товары эти будут уникальными, производимыми только на планетах Тьмы. Иначе — зачем рисковать и проделывать лишнюю работу ради того, что гораздо легче достать в другом месте? К тому же, это должны быть товары, на которые есть устойчивый спрос, продающиеся по достаточно высокой цене: ведь торговля будет вестись в мелких масштабах, и ему, естественно, захочется получить максимальную прибыль с каждой партии грузов. Этим требованиям удовлетворяют все товары из списка Э-Вуск. Наконец, чтобы извлечь максимальную прибыль как можно быстрее, ему следует отобрать те товары, запасы которых давно истощены. Быстрее всего это можно оценить, опубликовав список требуемых товаров и подождав предложений. Получив предложение, его следует отклонить под благовидным предлогом и торговать только теми товарами, по которым не поступит предложений. Таким образом, я прихожу к выводу: Э-Вуск торгует с Тьмой, либо собирается начать торговлю.

Даржек обвел взглядом собравшихся, проклиная темноту. Судя по виду, все тщательно обдумывали услышанное и пытались увязать неприятные факты в некую более приятную им схему.

— Но какое отношение все это имеет к нам? — внезапно спросил Гул Сейх. — Ведь нас дела Э-Вуск не касаются.

— Покорнейше прошу прощения. Я ведь считал вас торговцем.

Молчание.

— Почему этот рынок должен достаться Э-Вуск безраздельно? — спросил Даржек.

Молчание.

— Все вы имеете опыт общения с Тьмой. Как можно установить с ней торговые отношения? С какого края подступиться?

Молчание.

— Вы знаете местных купцов тех планет. Вам известны их потребности. Моя идея — в том, чтобы составить товарищество и занять справедливую долю этого рынка. Как за это лучше взяться?

— Способов нет, — сухо ответил Гул Брокеф.

Большего Даржеку не удалось бы вытянуть ни из кого. Способов не имелось. Для публикаций Э-Вуск наверняка должно быть какое-либо иное объяснение. Собрание окончилось само собой, и Даржек церемонно откланялся. Он получил то, на что и надеялся: не информацию, не деятельную помощь, но — хотя бы заставил их заговорить о Тьме. Теперь каждый из них как следует призадумается над гипотетической проделкой Э-Вуск. Ведь каждый из них — торговец.

В конторе «Транс-Стар» его ждала записка от мисс Слоуп: «Э-Вуск хочет тебя видеть».

Даржеку, напротив, вовсе не хотелось видеть Э-Вуск, однако он немедленно отправился к нему и был встречен привычным раскатом приветственного хохота.

— Приходил этот дурень Азфел, — сообщил Э-Вуск. — Сказал, что, пожалуй, может устроить мне полкорабля кристаллов хсофа. А я ответил, что такие малости мне неинтересны. Ох-хо-хо!

— Я бы не стал уделять столько внимания столь незначительной партии, — сказал Даржек.

— Ну конечно! Я его и не подозревал. За ним никогда не замечалось склонности к авантюрам.

— Верно. Но торговец он хороший. Вполне может пуститься и на авантюру, если она будет достаточно выгодна.

— М-мм… да, это он может, — негромко хмыкнул Э-Вуск. — Как и любой из них. Да и я сам.

— Кстати, я только что вернулся с собрания у Гул Ринкл.

Э-Вуск подался вперед.

— Некоторые торговцы чрезмерно любопытствуют насчет твоих манифестов о спросе. Гадают, что ты такое затеял.

— Ох-хо-хо! Они гадают, как бы потуже набить свои брюха! Чуют выгоду; уж я-то их знаю!

— Еще бы. Они и послали к тебе Гул Азфел.

— Они? Ох-хо-хо! — Э-Вуск развернулся к Даржеку всем своим огромным туловищем. — Если кто-нибудь и торгует с Тьмой, со мной он торговать не желает. Кроме кристаллов, я не получил ни единого предложения.

— Возможно, он оперирует только на уже разработанных рынках сбыта, — задумчиво сказал Даржек.

— Вероятнее всего.

— Думаю, надо попробовать подойти иначе. Как именно — я подумаю.

Изложив Э-Вуск краткое и полностью выдуманное описание совещания торговцев, Даржек удалился, оставив его сотрясаться от хохота. Ступив в свои апартаменты, он замер на месте. Посреди приемной лежало кресло-качалка мисс Слоуп, сплющенное, точно ступней сказочного великана. Даржека охватил ужас.

— Слоуппи! — окликнул он. Ответа не последовало. Сорвавшись с места, Даржек обежал всю квартиру. Она была пуста. Вернувшись к обломкам кресла, он тщательно осмотрел их. Для обычной манеры раскачиваться, присущей мисс Слоуп, кресло было хрупковато: мягкое, пористое дерево, не слишком тщательная работа… Но она вскоре привыкла и даже полюбила раскачиваться помягче. И вот, что-то очень тяжелое перевернуло кресло, а затем обрушилось на него. Безмолвная груда щепок, служа свидетельством насилия, иных подсказок не давала. Но Даржеку они и не требовались. Пока он разрабатывал хитроумные стратегии и искал путей к Тьме, Тьма нашла его сама.

Первой мыслью было — искать ее в конторе «Транс-Стар» и в штаб-квартире Ксона. Даржек сделал шаг к трансмиттеру, но тут же беспомощно отвернулся. Если она разбила кресло сама, то после убрала бы обломки — так сказать, устроила бы любимой мебели достойное погребение. Значит, апартаменты Даржека она покинула не по своей воле.

Любой следователь потерял бы ее след у трансмиттера. Любой из прокторов этой планеты, сообщи им Даржек о том, что его ассистентка исчезла, оставив после себя разбитое кресло, предложил бы подождать ее возвращения и выяснить, что произошло, у нее самой. Торговцы, если просить их о помощи, просто изумятся до полного столбняка. Похищение, для мирной планетки под названием Йорлк, было делом неслыханным — более того, невообразимым. Но мисс Слоуп исчезла без следа. Значит, кто-то изобрел способ обойти защиту персонального трансмиттера. Это следует обдумать позже. А в настоящий момент…

— Думай, думай! — сказал он себе. — Следов крови нет, значит, ее не пристрелили на месте. У нее был шанс бороться, и она им воспользовалась; отсюда — разбитое кресло. Ее хотели взять живьем. Хотели…

Он настороженно взглянул в сторону трансмиттера.

— Хотели заполучить нас обоих. Но застали на месте только Слоуппи, и с ней едва справились. Иначе несколько из них остались бы здесь, поджидая меня. И это означает, что за мной вернутся позже, как только залатают раны и загипсуют сломанные кости.

Удалившись в спальню, он растянулся на кровати, лицом к стене. В стене была устроена амбразура, смотрящая прямо на трансмиттер. Даржек вынул пистолет и принялся ждать их прихода. И они явились. Даржек моргнул от неожиданности, когда первый из них выпрыгнул из трансмиттера, перескочив через «сторожевой» коврик. То было точно такое же высокое, словно бы составленное из палок ночное существо, с какими он столкнулся на Приморесе, и обитающее, как удалось выяснить, на захваченной Тьмой планете Куорм.

До этого он не слышал ничего о присутствии куормеров на Йорлке. В комнату прыгнул второй, за ним третий, четвертый. Каждый огромным прыжком перескакивал сторожевой коврик.

— Надеюсь, она как следует напугала их, когда они явились в первый раз, — пробормотал Даржек. — Пять, шесть — да они послали за мной целую армию?

Не веря глазам, он пересчитал прибывших еще раз. Всего их оказалось десятеро; некоторые — в бинтах. Против десятерых не было бы шансов даже у мисс Слоуп. Скорее, она задала первой партии похитителей такую трепку, что ради Даржека они решили взять с собой подкрепление.

— Если сумею достаточно напугать их, — размышлял Даржек, — настолько, чтобы бросились бежать, откуда пришли, а затем, как только первый из них задаст трансмиттеру направление…

Отодвинувшись от амбразуры, он открыл стенную панель, за которой хранился его арсенал. Задумчиво изучив его, он выбрал гранату со слезоточивым газом, бесшумно подошел к двери и приоткрыл ее. Похитители сгрудились посреди комнаты, беззвучно переговариваясь. Присев, Даржек бросил гранату им под ноги и метнулся обратно к амбразуре.

— На пол! — прогремел он.

Эхом раскатившись по комнате, приказ прозвучал, точно веление свыше. Куормеры развернулись на голос и принялись дико озираться. Тут сработала граната: хлопок, шипение — и отряд похитителей тут же превратился в потрясенную, охваченную паникой толпу.

Один из них прыгнул к трансмиттеру, задал направление и хотел было бежать. Даржек хладнокровно всадил пулю ему в брюшную полость, и куормер рухнул.

— Прочь от трансмиттера! — вскричал Даржек, стреляя еще раз.

Второй куормер рухнул на сторожевой коврик, и к общему переполоху добавился рев сирены. Прочие медленно попятились назад; тела их сотрясались от жестокого кашля. Один за другим они оседали на пол, конвульсивно передергивались и замирали. Даржек осторожно подошел к ним. Почти весь газ тут же ушел в вентиляцию, однако остатков хватило, чтобы глаза ощутимо защипало. Он склонился над ближайшим куормером. Тот был мертв. Они все оказались мертвы.

Задержавшись только для того, чтобы перезарядить пистолет и запомнить заданное трансмиттеру направление, Даржек перешагнул через трупы, лежавшие перед трансмиттером и прыгнул сквозь рамку. Там его встретил еще один куормер. Весь в бинтах, он сидел в кресле и не мог шевельнуться, а лишь с ужасом взирал на Даржека.

— Нет уж, — пробормотал Даржек. — Ты от страха, пожалуйста, не умирай.

Держась поодаль, он обошел куормера, убедился, что тот не может даже шевельнуться, и отправился в следующую комнату.

Там он обнаружил мисс Слоуп, связанную с ног до головы и от того очень похожую на мумию. Увидев Даржека, она улыбнулась ему.

— Совсем как в кино класса «Ди», — весело сказала она. — Вот разве что героиня должна быть молода и прекрасна, а герою не положено плакать от радости.

— Да не плачу я вовсе, — проворчал Даржек, освобождая ее от пут. — То есть — да, плачу, но — от слезоточивого газа.

— Вот так всегда. Ты не обнаружил там, на полу, одного из этих сорняков-переростков мертвым? Он схватил меня сзади, я провела бросок, и он сломал мою качалку! Надеюсь, жив после этого не остался.

— Возможно, это — тот, кто сидит в соседней комнате. Выглядит так, точно сильно расшибся обо что-то — или наоборот. Идти можешь?

— Ноги совсем затекли, черт…

Выпрямившись, мисс Слоуп принялась разминать ноги. Когда она смогла встать, Даржек помог ей пройти в соседнюю комнату. Куормер был без сознания, однако еще дышал. Даржек с тревогой осмотрел его.

— Они, похоже, умирают при малейшем поводе. Помнишь того, которого ты на Приморесе напугала до смерти? Так вот, я только что напугал до смерти десятерых. Либо у них — настолько сильная аллергия на слезоточивый газ.

— Десятерых? Это же — груда хвороста по всей квартире!

— Замечательное описание. Однако очень жаль, что все они мертвы. Очень жаль. Я-то уже предвкушал долгую и обстоятельную беседу с ними. Давай хоть с этим поосторожнее.

— Может, этот слезоточивый газ, вдобавок, еще и средство от сорняков?

— Может, и так. — Даржек отдал мисс Слоуп свой пистолет. — Теперь и ты плачешь. От моей одежды до сих пор попахивает газом, и мне лучше держаться подальше от него. Стереги тут, а я очень скоро вернусь с подкреплением.

Ксон и прочие Даржековы сыщики перенесли куормера в свою тайную штаб-квартиру, обращаясь с ним, точно с неимоверно хрупкой драгоценностью. Даржек собрал весь свой штат и разослал сыщиков всюду: четверых — обыскивать базу куормеров и хватать всякого, кто появится там, одного — разыскать достойного доверия индивидуума, говорящего по-куормски, троих — разузнать, как куормеры попали на Йорлк, шестерых — в свою собственную квартиру, чтобы прибрать все и найти способ избавиться от десяти трупов, и троих — выяснить, каким образом незваные гости могут проникнуть в дом сквозь персональный, настроенный лишь на хозяев трансмиттер.

— Первым делом нам придется сменить квартиру, — мрачно сказал Даржек мисс Слоуп. — Новая должна быть достаточно большой, чтобы разместить гарнизон для несения круглосуточного дежурства. В следующий раз, когда кто-либо неожиданно захочет навестить нас, я не желаю быть захваченным врасплох. Что там?

— Куормер мертв, сэр, — сообщил Ксон.

— Ладно. — Даржек с досадой пожал плечами. — Значит, избавляться придется от одиннадцати трупов. Пригляди за всем этим, а после узнай, есть ли свободные жилища на Хесре.

Даржек устало опустился в кресло. Мисс Слоуп осталась стоять, притопывая ногой и задумчиво хмуря брови.

— Веселые денечки, — заметила она.

— Подход совершенно не тот, что на Приморесе. Никаких «глаз смерти»… Нас хотели взять живыми. Интересно бы узнать, зачем. Расскажи, что произошло.

— Не знаю. Я вышла из трансмиттера, и один из них прыгнул на меня сзади. Я его бросила через голову, но тут же навалились еще минимум пятеро. Связали и уволокли.

— Ты произвела на них впечатление, — улыбнулся Даржек. — За мной явились вдесятером.

— Я кое-кому обломала ветки, кое-кому попортила кору. Но эти треклятые твари сильны. И тяжелы.

— В любом случае, мы нужны им живыми. Я думал: возможно, они сомневались и не желали, чтобы после нашего исчезновения поднялась шумиха. И хотели убедиться.

— В чем?

— Что это — мы. Покидая Приморес, мы не смогли бы лучше запутать следы, даже имея такое намерение. В этих краях на них работал ШЕСТОЙ, а он погиб, не успев отослать донесения. Вероятно, Тьма догадалась о том, что здесь — агент Всевышнего. Внезапное уничтожение всей ее агентурной сети, никаких известий с Примореса. Естественно, Тьма приписала это агенту Всевышнего и все это время трепетала, гадая, каков будет его следующий удар, куда он будет нанесен, а главное — к какому типу существ он может принадлежать. Поэтому мы нужны им живьем. Тьма хочет знать, действительно ли агент Всевышнего — это мы.

— Но отчего этот внезапный интерес к нам? Что мы такого совершили?

— Наверное, это из-за меня. Не может быть совпадением, что все произошло сразу после того, как я поднял шум вокруг торговли с Тьмой.

— Не стоило этого делать.

— Это следовало сделать давным-давно! Об этой моей идее было известно лишь девятерым торговцам. Я и раньше подозревал, что один из них может оказаться агентом Тьмы, а теперь уверен в этом. Остается только вычислить, который.

— А что, если — все девятеро? — спросила мисс Слоуп.

Глава 11

Легендарный и таинственный Гул Дарр давал свой первый прием.

— Гул Дарр не может позволить гостям скучать, — пророчески объявил Даржек. — От него ждут чего-то из ряда вон, и они это получат.

Комнаты были убраны самодельными украшениями. С потолков свисали гроздья имитаций серпантина, в воздухе парили воздушные шары, на нитках болтались фигурки, изображавшие самого Даржека, причудливо менявшие форму, если сжать ноги; хитроумно устроенное освещение заливало комнаты мягким, то и дело меняющим оттенки светом. Трое из сыщиков Даржека стояли на виду у самого трансмиттера, обеспечивая охрану от незваных гостей — у любого же из званых ни на миг не возникло бы ощущения, что он прибыл первым. Прочие сыщики прятались неподалеку и должны были осыпать прибывающих конфетти.

Приказчики Даржека, разодетые в вызывающую униформу, циркулировали среди гостей, разнося напитки. Основной их задачей было внимательно слушать, о чем беседуют гости. Поначалу он хотел поручить это сыщикам, но Ксон со своими йорлкцами были слишком тугоухи для эффективного подслушивания.

Кроме этого, Даржек организовал шумные экскурсии по своему новому жилищу, столь же роскошному, как любое жилище на Хесре. Жилище подверглось некоторым переделкам, которые гости должны были счесть забавными и необычными: например, здесь имелась наружная дверь, которая вела в сад, выходящие в сад окна и прочие, показавшиеся бы гостям еще более необычными, узнай они только, для чего все это.

Гула Азфель, сопровождаемая дочерьми, пришла от жилища в восторг. Жилище таких размеров могло означать лишь, что Гул Дарр наконец-то задумался о браке, и она монополизировала хозяина на целый час, с нетерпением ожидая неосторожной реплики, которую можно было бы счесть предложением. В конце концов ему удалось бежать, так и не связав себя узами брака, и уделить хоть какое-то внимание прочим гостям.

Гости радовались, точно дети, впервые попавшие на праздник. Аквазал привел их в восхищение: поверхность воды была расцвечена яркими красками, выделяемыми подошвами танцовщиков на воде, однако арена, где, вместо двух бьющихся меж собой растений дмо, Гуд Базак вел игру в лото, была пуста. Даржек закупил множество разнообразных и необычных призов, однако немногочисленные игроки нашли игру слишком сложной. Гости предпочитали бродить по комнатам, играть с фигурками Гул Дарр и осыпать друг друга конфетти, или любоваться на Гул Мецк — тот развлекал окружающих, подпрыгивая и протыкая воздушные шары своими рогами.

Напитки и закуски исчерпали кулинарную изобретательность мисс Слоуп до дна, однако ей, похоже, удалось угодить всем — от Гул Калн, лузгавшего насекомых, до Гул Иск, обожавшего некое особое хрустящее печенье.

— Сногсшибательный успех, — объявил Даржек, наконец увидев ее. — Поздравляю.

Мисс Слоуп пожала плечами.

— Ничего особенного. Любой, кто устраивал своему ребенку день рождения, сталкивался с теми же проблемами — как занять и развлечь полный дом монстров.

— В них, в самом деле, есть что-то от детей, — согласился Даржек. — Однако все идет прекрасно. — Он подмигнул приказчику, пронесшему мимо самого его носа поднос с закусками. — Самый странный салат, какой мне доводилось видеть. Надеюсь, в него не искрошили никого из гостей?

— Хм. Ты давно обходил приглашенных?

— Давно. После этого — довольно долго искал тебя.

— Кажется, гости мало-помалу исчезают. Замечаешь, как стало тихо? Уже минут двадцать никто не дудел в дудку! Они ведь не уйдут, не прощаясь, верно?

— Не думаю. Но надо посмотреть.

Гости убывали с тревожащей быстротой. Даржек быстро обошел комнаты, заглянул в аквазал, и, к изумлению своему, обнаружил, что исчезли даже водные танцовщики.

В дальнем же конце зала, у входа на арену, образовалась толпа. С арены доносилась высокая скороговорка Гуд Базак, выкликавшего номера.

Даржек протолкался на арену. За первым столиком, у самой двери, восседал Гул Сейх, существо с одиннадцатью руками, каждая из которых была снабжена глазом. Он с легкостью управлялся с двадцатью двумя картами. Остальные немногим уступали ему. Заняты были не только все места за столиками: игроки расположились и на полу и на пандусах. Среди них толпились зрители, жадно следившие за игрой и ожидавшие возможности присоединиться к ней.

Проталкиваясь меж зрителей и переступая через расположившихся на полу игроков, Даржек ухитрился обойти ползала. Некоторые мельком взглянули на него, однако все были слишком сосредоточены на игре, чтобы обращать внимание на хозяина дома. Возле противоположного выхода Даржек увидел своих приказчиков, оказавшихся не у дел. Никто не желал напитков и закусок; никто не вел бесед, которые следовало бы подслушивать. При всем разнообразии гостей, среди них не нашлось ни единого существа, которому хватило бы рук, чтобы одновременно играть и закусывать, или умственных способностей, чтобы поддерживать серьезную беседу, следя за целой пачкой карт лото.

С досады Даржек послал приказчика к мисс Слоуп, передать, что лото захватило всех, и требуются еще карты. Всеобщий исход на арену оставил Э-Вуск без обычного шлейфа из молодых приказчиков. Но это его, казалось, не тревожило. Он сидел в углу аквазала, печально глядя на разноцветье воды. Даржек остановился побеседовать с ним.

— С тобой что-то не так? — спросил он. — Я не слышал твоего смеха весь вечер.

Тело Э-Вуск всколыхнулось в глубоком вздохе.

— Маловато нынче причин для смеха, Гул Дарр. Вот только думаю, что все это прекрасное общество вот-вот станет потеряно навсегда.

— Если это так, понимаю твою печаль.

— Да, это так. — Э-Вуск вновь вздохнул. — Знал бы заранее, что ты подыскиваешь жилище, отдал бы тебе мое. Я уеду с Йорлка еще до конца сезона.

— Очень жаль, — совершенно искренне сказал Даржек. — Но — отчего так внезапно? Ты думаешь, что бороться с Тьмой нет смысла?

— Я видел ее приход четырежды. Четырежды она застигала меня. Внезапно я понял, что пятого раза не хочу.

— И куда же ты отправишься?

— Скрыться от нее негде, — мрачно ответил Э-Вуск, поднимаясь на ноги. — Гул Дарр, если ты удостоишь визитом мою контору, я кое-что покажу тебе.

Даржек замешкался. Прилично ли хозяину оставить гостей?

— Ты вернешься прежде, чем кто-либо заметит твое отсутствие, — заверил его Э-Вуск. — Все поглощены этим… как его… «лото».

Даржек подозвал приказчика и, пока Э-Вуск методически поглощал содержимое его подноса, выказывая изумительное разнообразие во вкусах, нашептал ему, что передать мисс Слоуп.

— Роскошная идея, — сказал Э-Вуск, широким движением утирая рот. — Мне в самом деле жаль уезжать. С твоими приемами жизнь на Йорлке стала бы еще веселее. Но осталось так мало времени…

— Сколько? — спросил Даржек, идя следом за ним к трансмиттеру.

— Так мало, что я не осмелюсь дожидаться конца сезона. А точнее знает только сама Тьма.

Они телепортировались в кабинет Э-Вуск. Даржек сел. Э-Вуск склонился над столом и включил экран на потолке.

— Вот что поглотила Тьма, — объявил он.

Даржек кивнул. Этот зловещий темный коридор он помнил прекрасно.

— А вот что она собирается поглотить.

Чернота на экране сделала скачок вперед. Коридор при этом почти не стал шире, однако заметно удлинился, углубившись в галактику.

— Так много? — недоверчиво спросил Даржек.

— Я, Э-Вуск, предрекаю и гарантирую это.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть торговые представители, — просто ответил Э-Вуск. — Я сказал им, что искать, а они, найдя, известили меня.

— У меня тоже есть торговые представители, — возразил Даржек. — И мои ни о чем не извещали меня.

— Они не в состоянии осмыслить то, что видят. Твои представители, как и всякий другой, говорят: «Ветер дует, как всегда, производители производят, потребители потребляют, торговцы торгуют. Все в порядке». Но все — вовсе не в порядке. Тьма уже здесь. Иному достаточно лишь взглянуть, чтобы увидеть признаки ее присутствия, так же, как, видя волны, можно судить о дуновении ветра.

— Тьма уже здесь… — повторил Даржек. — То есть — здесь, на Йорлке?

— Верно.

— И тем не менее я не вижу никаких тому признаков. Ни единой волны.

— Я, Э-Вуск, говорю тебе, что они есть. Я видел их прежде.

— Я слышал, что ты предсказал пришествие Тьмы на Куорм.

— Тогда прислушайся внимательно к этому новому предсказанию.

— Похоже, Тьма захватывает пространство с равномерным ускорением, — сказал Даржек. — В предсказанном тобой скачке ее ширина почти не меняется, и поэтому она простирается так далеко в длину. Ты рассчитал это математическими методами?

— Нет. Я просто записывал все рапорты, которые получал. Конечно, у меня нет сведений со всех планет, это невозможно, но и того, что есть, достаточно, чтобы озаботиться расчетом новых границ с Тьмой. И после этого скачка — этого ты не сказал, но додумал — она окажется лишь в одном шаге от Примореса. То есть, от самого Всевышнего. Ты понимаешь, что это значит? От самого Всевышнего! Захватив его, Тьма завладеет всеми секретами галактики и не оставит от всего галактического порядка и следа. Галактика, какой мы знаем ее, не может существовать без Всевышнего и его Совета. Галактика обречена!

С трудом оторвав взгляд от экрана, Даржек раскрыл было рот, но промолчал.

— Куда ты отправишься? — спросил он после затяжной паузы.

— Не знаю. Надеюсь отыскать мирную планетку где-нибудь на окраинах, где нет ничего, привлекательного для Тьмы. Возможно, смогу провести там в покое остаток жизни. А вот ты — что ты станешь делать?

— Драться, — с улыбкой отвечал Даржек.

— Однако лучше всего — подготовиться к любому исходу. Я слышал, что этот эфа купил корабль. Прими это во внимание. Пока я торчал на Куорме и ждал, когда эти болваны освободят меня, я частенько жалел о том, что под рукой в нужный момент не оказалось корабля.

— Спасибо за предостережение. Кстати — здесь, на Йорлке, есть куормеры?

— Мне об этом ничего не известно. Пожалуйста, передай мои извинения Гуле Сло. Как ни замечателен был твой праздник, я туда не вернусь.

— Надеюсь увидеться с тобой до твоего отъезда.

— Приходи в любое время, — отвечал Э-Вуск. — Только не слишком медли.

Прием превратился в толпу игроков в лото, не замечавших вокруг ничего, кроме своих карт. Отвернувшись от них, Даржек отправился искать мисс Слоуп, и нашел ее в темной комнате, беседующей с Ринкл.

— Что хотел от тебя Э-Вуск? — спросила она.

— Тьма, — без обиняков объяснил Даржек. — Он полагает, что Тьма скоро будет здесь. И планирует уехать с Йорлка до ее прихода.

— Пожалуй, это опровергает твои прежние умозаключения об Э-Вуск, — вежливо заметил Ринкл.

— Какие умозаключения?

— Будто он торгует с Тьмой. Если бы это было так, зачем ему бежать от нее?

— Торговец может вести дела с Тьмой, однако при этом вовсе не желать жить в ней, — сухо ответил Даржек. — Еще вопрос, отчего он так уверен в приходе Тьмы. Вот ты видишь какие-либо признаки ее скорого прихода?

— Нет, — после недолгой паузы ответил Ринкл. — А каковы эти признаки?

— Это известно Э-Вуск. Или, по крайней мере, он полагает, что ему это известно.

— Э-Вуск — очень мудрый торговец и знает обычаи многих планет. Я бы не стал пренебрегать его выводами. Однако сам не вижу никаких… признаков.

— Тебе доводилось сталкиваться с Тьмой. — Даржек сощурил глаза. — И ее приход сюда тебя не удивляет.

— Верно. Однако я не ждал его так скоро. Прежде между ее шагами проходило куда больше времени. Я должен обсудить это с Э-Вуск.

— Тогда лучше сделай это завтра. У меня сложилось впечатление, что послезавтра будет уже поздно. Слышал ли ты о планете под названием Куорм?

— Там находилась моя прежняя штаб-квартира. А отчего ты спрашиваешь?

— Я обнаружил нечто, выдаваемое за предмет куормского искусства. Хотелось бы знать: нет ли на Йорлке куормеров, которые могли бы подтвердить подлинность?

— Не припомню, чтобы видел хоть одного.

Извинившись, Даржек отправился к гостям. Все призы для лото давно были разыграны; многие нашли игру достаточно забавной, чтобы продолжать без призов, однако прочие решили предаться другим забавам. В аквазале возобновились танцы, и Даржек, присев в кресло, принялся любоваться ими. Вскоре к нему подошел Ксон, доложивший, что приказчикам не удалось подслушать ничего интересного.

Мисс Слоуп, присоединившаяся к нему, внесла свой вклад в оценку приема:

— Полный провал.

— Не совсем, — возразил Даржек. — Э-Вуск поведал мне кое-что интересное. Я бы даже сказал: поразительное. Но прием, безусловно, провалился. Внедрить в их конторы агентов мы не можем, а вне своих контор они держат рты на замке. Довольно обескураживающий факт.

— Если бы только тот куормер не завял, — с тоской сказала мисс Слоуп. — Наверное, стоило его полить…

— О, вот и Гул Хальвр. Извини, хочу послушать, что он скажет о прогнозах Э-Вуск.

Гул Хальвр нечего было сказать о прогнозах. И о каких-либо куормерах па Йорлке он также ничего не знал. Даржек заговорил с Гул Калн — тот, услышав о предсказаниях Э-Вуск, лишь пожал плечами.

— Сидя и горюя о приходе Тьмы, мы не предотвратим ее. Если она стремится сюда, то в конце концов придет. Думаю, все мы уже научились вовремя переводить капиталы в безопасные места и сводить потери к минимуму.

Капиталы… потери… торговля. Даржек вежливо выслушал сагу о недавних подвигах Гул Калн на ниве ручевого волокна, выразил сожаление о том, что не сумел вовремя избавиться от излишков делькового сахара и сбежал под благовидным предлогом.

Прочие гости веселились вовсю, и это означало, что задержатся они допоздна.

Даржек тихонько выскользнул в сад. Три крохотные луны Йорлка висели одна над другой, точно шарики жонглера. Ночь была странно тиха — насекомые Йорлка либо не издавали звуков, либо эти звуки находились за пределами человеческого восприятия — и пронизана пряными запахами растений, приобретенных мисс Слоуп у Ринкл ради ничтожной вероятности, что какие-либо из них окажутся аналогами земных.

Сад был тих и покоен, и возвышавшееся рядом жилище не имело окон, из которых кто-либо мог наблюдать за ним из любопытства или со злыми намерениями. Однако вскоре Даржек обнаружил, что и здесь, точно среди толпы шумных гостей, не может размышлять спокойно. Впрочем, что толку размышлять? Любой предпринятый им ход оказывался неверным; куда ни кинь — все клин. Он и теперь знал о Тьме не больше, чем узнал из краткой лекции ВОСЬМОГО.

— Похоже, Тьма сама желает поспособствовать моему образованию, — сказал он себе. — Остается только подождать.

Громко хлопнула распахнувшаяся дверь.

— Гул Дарр, ты здесь? — отчаянно крикнул Ксон. — Скорее!

Даржек рванулся внутрь. Там, в прихожей, корчились на полу несколько гостей, среди которых был и Гул Сейх. Их отчаянно тошнило.

— Врача! — рявкнул Даржек.

— Гуд Базак уже отправился за ними, — сказал Ксон.

— За ними?

Охваченный недобрыми предчувствиями, Даржек развернулся и помчался в аквазал.

Его предчувствия оправдались. Гости, точно по волшебству разом пораженные жестокой болезнью, со стонами корчились на полу. Мисс Слоуп, в полной растерянности, металась среди них, размахивая руками, и, когда Даржек обратился к ней, ответила невнятным клекотом.

Тут появился Гуд Базак в сопровождении роты докторов, и кризис миновал столь же внезапно и загадочно, как начался. Один за другим, опорожнив желудки, гости неуверенно поднимались на ноги — оскорбленные, потрясенные, некоторые перепачканы с ног до головы. К изумлению Даржека, они вовсе не сердились — скорее, им было неудобно перед хозяином, точно виноваты в происшедшем были исключительно они сами.

Прием разом закончился. Каждый, едва почувствовав себя в силах доковылять до трансмиттера, тут же отправлялся домой. Врачи, в недоумении обойдя оставшихся, удалились, рассудив, что компетентная природа справится далее сама. Даржек запустил робота-уборщика, послал Ксона в контору «Транс-Стар» и штаб-квартиру сыщиков еще за несколькими. Одному роботу с уборкой за ночь было явно не справиться.

Мисс Слоуп, наконец успокоившись, подошла к Даржеку, точно маленький ребенок, ожидающий заслуженной порки.

— Что случилось с едой? — спросил он.

— Это — не из-за еды, — робко призналась она.

— Из-за чего же тогда?

— Ну, все они молчали, и я подумала: попробую малость развязать им языки. И велела подать каждому…

— Что?

— Кружку моего ревеневого пива.

— Но это невозможно! — воскликнул Даржек. — Мы выпили последнее, когда расставались со Смитом!

— Я приготовила еще.

— А где же взяла ревень?

— У Ринкл.

— Как?!

— Ну, оно выглядело совсем как ревень. И на вкус было немного похоже. И пиво вышло замечательным…

— Осталось хоть немного? Дай попробовать.

Мисс Слоуп вынула бутылку. Попробовав пиво, Даржек поспешил сплюнуть:

— Слоуппи! Да в этой штуке градусов двадцать пять, не меньше!

— Я решила сделать покрепче.

— Да уж, это им развязало языки… и не только языки. Теперь неделю придется проветривать дом. И все равно до конца не выветрится.

— Прости. Все, чего я хотела — это чтобы они заговорили.

— Заговорят, не сомневайся. И будут говорить обо всем этом многие годы. Но я буду удивлен, если хоть один из них отныне заговорит с нами.

— Ну, отчего же. Все они принесли извинения. Судя по всему, никто не в обиде на нас. Гула Азфель даже поблагодарила меня за приятный вечер.

— Еще бы ей не благодарить. Этот провал однозначно доказывает, что мне нужна жена, умеющая управлять хозяйством. Ну что ж. Одну службу нам все это сослужило: они убрались. Я уже боялся, что останутся на всю ночь.

Последний гость отправился домой; роботы усердно жужжали. Даржек отправился в свою комнату, но был перехвачен Гуд Базак:

— Сэр, с вами хочет говорить Гул Ринкл.

— Ринкл? Он еще здесь?

— Да, в темной комнате.

— Великий Скотт! Доктора не додумались заглянуть туда. Он, может быть, умирает!

Но Ринкл все так же сидел в темном углу и, явно, пребывал в добром здравии.

— Ты в порядке? — спросил Даржек?

— В полном порядке.

— Видишь ли, всем прочим стало плохо, и я опасался…

Ринкл тихонько рассмеялся.

— Невежливо с моей стороны, однако я не стал пить. Только сделал вид. Приношу свои извинения.

— Пожалуйста, не извиняйся. Я безмерно рад тому, что ты не стал пить эту дрянь.

— Я остался, так как хотел посоветоваться с тобой. Мое жилище очень велико. Моя деловая репутация тебе известна. Многие годы я прожил один, и теперь мне трудно вести светскую жизнь. И я хотел спросить: не возражаешь ли ты против моей женитьбы.

— Но почему я должен возражать? — в изумлении воскликнул Даржек.

— Я решил, что лучше будет испросить твоего одобрения. Видишь ли, я хочу жениться на Гуле Сло.

— На Гуле Сло?

— Она очаровательна. Я не устаю восхищаться ею с самой первой встречи. Она будет превосходной хозяйкой, да вдобавок разделяет мое увлечение цветами и травами. Я не осведомлен об обычаях вашего вида, и потому мне нужен твой совет. Как именно мне следует сделать ей предложение?

— Я уверен, что это для Гулы Сло — большая честь…

— Благодарю тебя. В таком случае, я немедленно улажу все формальности.

— Но, вероятнее всего, она не примет предложения, — поспешно добавил Даржек. — По критериям нашего вида, она слишком стара для замужества.

Обдумав услышанное, Ринкл с удивлением изрек:

— Я слышал о минимально допустимом возрасте, необходимом для вступления в брак. Но о максимально допустимом — никогда. И в движениях, и с виду Гула Сло выглядит, скорее, совсем молодо.

— Это ей очень польстит. Но я не имею права давать тебе ответ за нее. Наш вид считает брак глубоко личным делом, в котором никто не вправе решать за другого. Я с радостью передам ей твое предложение, а завтра пришлю ее ответ. Однако я уверен, что она ответит отказом. Как я уже говорил, она слишком стара для брака.

— Если сама она не сочтет это препятствием, для меня ее возраст не важен. Но я уверен: ты знаешь свой вид лучше, чем я.

Погасив свет в передней, Даржек проводил Ринкл к трансмиттеру, на ходу бормоча извинения и соболезнования.

Через несколько минут он рассказал обо всем мисс Слоуп. Та едва не заплакала.

— Впервые в жизни мне делают предложение… Да еще такой приятный человек… Ты мог бы, по крайней мере, предоставить мне отказаться самой!

Глава 12

Даже сверкание звезд над Йорлкской космической станцией меркло перед воспоминаниями о внушавшем благоговение небе Примореса. Приморесские станции были обращены к густейшему скоплению звезд в галактике, однако Даржеку пришло в голову, что вся разница, возможно, оттого, что впечатления со временем меркнут.

— Они грузят одни только орехи олвип? — переспросил он.

— Да, сэр.

— Что это такое?

— Не знаю, сэр, — виновато ответил Ксон. Даржек оторвал взгляд от звезд и недоверчиво посмотрел на Ксон.

— Местный продукт, о котором ты ничего не знаешь?

Ксон побледнел до кончиков ушей и смущенно брызнул слюной.

— Ладно, оставим это. Пошли кого-нибудь спросить Гуд Базак. А мы пока сосредоточимся на поиске пути на борт.

Вскоре Гуд Базак явился с ответом лично. Он был озадачен, и ему не терпелось продолжить скупку гаффе.

— Сбыта для орехов олвип нет, — сказал он.

— Рынок сбыта, определенно, есть, — возразил Даржек. — Кто-то только что продал целый корабль. Торговец, купивший его, вовсе не идиот, и не ради балласта закупил такую партию. Мой вопрос заключался не в этом. Что это такое?

— Ими не торговали никогда, — возмутился Гуд Базак. — Да, рынок сбыта был, но им монопольно владели эфа, а затем его поглотила Тьма. Орехи продолжали расти, поэтому излишков, вероятно, скопились горы, при нулевом спросе.

— Куда сбывали орехи олвип?

— На планету под названием Куорм.

Даржек глубокомысленно кивнул. Куорм вплелся в сагу его жизни длинной нитью — нитью темного цвета.

— Слушай внимательно, — сказал он Гуд Базак. — Отправляйся обратно на Йорлк и предприми шаги к тому, чтобы купить партию орехов олвип. При этом учти, что я не хочу покупать их. Не желаю даже бесплатных образцов. Я просто хочу узнать, возможно ли купить их.

— Но если вы не хотите покупать их… — медленно протянул Гуд Базак.

— Неважно. На мой вопрос ты ответил.

Отпустив его, он подал знак Ксон.

От основания космической станции отходили длиннейшие коридоры-рукава, и прибывающие корабли бережно подхватывались и направлялись в специальные подвесы. Даржек и Ксон доехали на движущейся ленте одного из коридоров до корабля эфа и теперь стояли над ним, глядя внутрь. Невзирая на нескончаемый поток пассажиров и грузов, требовавших размещения, Даржек не ожидал увидеть здесь столько рабочих. Он решил, что погрузка огромных контейнеров в условиях невесомости требует точности и расчета, которых можно добиться от погрузочных механизмов только при постоянном присмотре.

Никто не возражал против их присутствия. Рабочие, похоже, и слыхом никогда не слыхивали о «зайцах». Ксон смело шагнул вперед и проплыл внутрь корабля. Даржек последовал за ним.

— Что это? — спросил он, указывая рукой.

— Устанавливают специальный трансмиттер, — ответил Ксон. — Трансмиттер с обзорным экраном.

— Для чего?

— Не могу знать.

Ксон распахнул дверь и приземлился на палубу отсека сервиса и управления, где наличествовала некоторая сила тяготения. Корабль был, в основном, грузовым, и потому свободного пространства было немного. Даржек быстро обследовал ряд стенных шкафчиков, раскрывая двери и тут же закрывая их снова.

— Что это здесь? — спросил он.

— Вакуум-скафандры, на случай аварий.

Даржек спиной вперед вошел в шкафчик.

— Как раз для меня. Вполне сносно, и до отлета сюда не заглянут. А в случае аварии доберусь до скафандров первым. Давай-ка отправляйся обратно, пока кто-нибудь не увидел нас и не заподозрил недоброго, — сказал он.

— Ждать придется долго, — заметил Ксон. — Корабль загружен лишь наполовину.

— Это хорошо. Мне нужно как следует поразмыслить.

— Вы не позволите мне отправиться с вами?

— Ты нужен мне здесь, на Йорлке. Ты знаешь, что делать. Отправляйся, тебе говорят.

Закрыв за собой дверь, он привалился к мягкой, упругой переборке.

Эфа торговали с Тьмой. Орехов олвип на Йорлке не оказалось, а это означало, что эфа сохранили свою монополию и решили, что выгода будет большей, если они оставят себе весь урожай. Возможно, корабль для торговли с планетами Тьмы у них не один. И теперь они утратили осторожность и провели сделку так грубо, что Э-Вуск засек их.

— Возможно, эфа и есть агенты Тьмы, — размышлял Даржек, — либо — хитроумные торговцы, решившие не упускать случая. В любом случае, мне представилась возможность впервые взглянуть на планету, поглощенную Тьмой. Следует постараться, чтобы первый взгляд не стал и последним.

Через Ксон он передал мисс Слоуп кое-что на словах, а также — записку, которую следовало передать ей, если он не вернется в течение трех дней, и еще одну, на случай, если он не вернется вовсе. Тревожиться за мисс Слоуп не приходилось. Даржек надеялся, что она не натворит глупостей наподобие побега.

Он задремал, а, проснувшись, обнаружил, что отсек до сих пор пуст, и заснул вновь. Разбудил его приглушенный разговор. Низкие, рокочущие ноты звучали знакомо; в отсеке присутствовало минимум двое эфа. Но слов было не разобрать. Придерживая дверь, он чуть-чуть приоткрыл ее и выглянул наружу.

Спор был в самом разгаре. Брокеф, стоявший дальше от Даржека, мрачно молчал. Трое его мэфоказенов горячо обсуждали что-то, размахивая усиками. Существо неизвестного Даржеку вида, вероятно — капитан корабля, стояло в дальнем конце отсека и старательно делало вид, что спор его не касается. Язык был странным — видимо, разговор шел на частном мэф-диалекте. Некоторое время Даржек прислушивался, пытаясь разобрать слова, затем с досадой закрыл дверь.

Много позже он уловил слабую, едва ощутимую вибрацию, предшествовавшую первой телепортации корабля. Приоткрыв дверь, он снова выглянул наружу. В отсеке находился только Брокеф, уныло сидевший в той же позе. Даржек опять закрыл дверь. Что бы эфа ни затеяли, Брокеф это не волновало.

С позиции Даржека, у самой обшивки корабля, ощущалась вибрация и слышны были звуки, не доходившие до пассажирского отделения. Здесь, в темноте, время тянулось крайне медленно. Телепортационные «прыжки», долгие промежутки между ними, затем — рокот ракетных двигателей. И все стихло. Скорее всего, корабль ложился в подвес космостанции. Даржек напряг слух, чтобы расслышать скрежет сети об обшивку, и приготовился к знаменитому «рывку». Но ничего не услышал и не почувствовал.

Приоткрыв дверь, он с наслаждением вдохнул свежего воздуха. Пожалуй, настало время объявить о своем присутствии. Дверь бесшумно открылась и он вылез из шкафа.

Отсек оказался пуст. За далекой распахнутой дверью находилась фантастически сложная рубка управления — также пустая. Направившись в другую сторону, Даржек попал в грузовое отделение. Узкий коридор вел меж заполненных грузовых отсеков к открытому пространству недавно установленного трансмиттера. Вокруг него собрались эфа и члены команды. Все они, не отрываясь, смотрели на экран. Там, на глубоком темном фоне, неподвижно висела изогнутая полоска света. Нет, не висела, а неслась навстречу! У Даржека закружилась голова. Мгновением позже стали видны подробности: то была горная цепь, и вершины гор словно бы строем уходили в ночную тьму. За ними виднелся зеленый овал внутреннего моря, темное пятно леса…

Куорм. Планета приближалась, и Даржек понял, что приближение это иллюзорно: эффект создавался экраном. Они находились на высокой орбите, и освещенная часть планеты увеличивалась по мере того, как корабль двигался навстречу дню.

Куорм. Примитивная планета. Даржек мог разглядеть целую сеть дорог, которые не нужны там, где применяются трансмиттеры. В конце концов обзор сосредоточился на каком-то селении, и, когда вид вновь укрупнился, Даржек с тоской подумал о том, как похожа эта планета на Землю. Полукруглые строения были увенчаны странного вида куполами, и единственная главная улица, отходя от центрально парка овальной формы, змеилась между групп зданий, симметричным орнаментом окружавших овалы поменьше.

Камера сфокусировалась на центральном овале. Последовал еще один наплыв.

— Спускай трансмиттер! — скомандовал капитан.

Один из матросов сунул в корабельный трансмиттер раму с утяжеленным основанием. Остальные, в напряженном молчании, не отрывали взглядов от экрана.

Внезапно Даржек понял, что происходит: они пытались проделать сложнейшую процедуру «точечной» телепортации — телепортировать предмет в заданную точку без трансмиттера-приемника. Если расчеты хоть на самую малость неверны, рама может очутиться в ста футах над землей, а затем упасть и разбиться.

Неужели на Куорме не было трансмиттеров? Даржек недоверчиво наблюдал за происходящим.

— Есть, — сказал капитан так, точно сам не верил себе. — Прибыл. Работает.

Эфа разом повернулись к Брокеф. Тот мрачно буркнул что-то на мэф-диалекте, шагнул в трансмиттер и исчез.

Даржек, бормоча извинения, протолкался сквозь толпу матросов. Трое эфа, обнаружив его присутствие, были ошеломлены, а затем пришли в ужас. Прежде, чем кто-либо смог перехватить его, Даржек шагнул в трансмиттер.

Внезапная перемена силы тяготения заставила пошатнуться. Инерция же — бросила вперед. Даржек упал на колено, поднялся и поспешил за Брокеф.

— Подожди меня! — крикнул он ему вслед.

Брокеф обернулся.

— Гул Дарр! — воскликнул он с неимоверным облегчением. — Очень рад видеть тебя.

Они пересекли овальный парк, по колено заросший желтой травой, которая поскрипывала при каждом шаге. Селение, насколько Даржек мог судить, переживало обычный, ленивый и неспешный воскресный день. Вот только автомобилей не было. Не было никакого движения.

И — ни единого из обитателей. Подойдя ближе, Даржек изменил мнение: перед ними явно лежал заброшенный городок. Желтоватая трава проросла сквозь трещины в мостовой. Палисадники возле домов задыхались от буйно разросшихся желтоватых сорняков.

Брокеф явно был чем-то напуган и на ходу пустился в объяснения:

— Конечно, вся грязная работа достается мне, — ворчал он. — Когда-то моя штаб-квартира располагалась на Куорме, и потому я знаю местный язык. Я закупал здесь драгоценные камни и имел двух агентов в этой деревне. И потому на мою долю выпало установить с ними контакт. А прочие… — Он раздраженно отмахнулся. — Сидят на корабле, в полной безопасности, и подсчитывают прибыли. И, на самом-то деле, все это — из-за тебя. Из-за тебя и твоих разговоров о торговле с Тьмой.

— Значит, это — ваша первая попытка?

— Конечно. У нас ведь — монополия на орехи олвип. Они не растут нигде, кроме Йорлка, а польза от них — только куормерам. Жмут из них какое-то масло, а жмыхи используют в кондитерском производстве. И даже осадок мелют в муку. Любимая куормерская пища…

— Даже не знал, что у целого народа может быть любимая пища.

— Вкусы примитивных наций порой странны. В любом случае, Куорм поглотила Тьма, и все производство олвипа осталось у нас на руках, при отсутствии хоть какого-нибудь рынка сбыта. И, когда ты представил доказательства того, что кто-то ведет торговлю с Тьмой, мои мэфоказены решили, что и нам нужно сделать то же самое и избавиться от излишков. И самая грязная работа выпала на мою долю.

— Так вот почему этих орехов на Йорлке было не купить, — сказал Даржек. — Когда вы решили торговать с Тьмой, то изъяли их с общего рынка. Тут хоть кто-нибудь есть дома?

Они покинули центральный овал и вышли на извилистую улицу, однако никаких признаков жизни до сих пор не наблюдалось.

— Они — ночные существа, — объяснил Брокеф. — Когда солнце в зените, все спят, точно у нас — в полночь.

Поколебавшись, он повел Даржека к ближайшей группе жилищ. Приблизившись к одному из них, ступил на плоский камень перед дверью.

— Что-то не так, — сказал он через несколько секунд. — Звонок не работает.

— А что должно произойти?

— Вспышка света. Ее можно заметить сквозь вентиляционные отверстия. — Он с силой топнул по плите и, озадаченный, обернулся к Даржеку. — Что-то не так. Никогда не видел, чтобы эти овалы столь сильно зарастали. И палисадники… Куормеры без ума от ночных цветов, и относятся к ним весьма заботливо. — Он подошел к ближайшему палисаднику. — Смотри: здесь не осталось ничего, кроме сорняков.

— Селение выглядит брошенным, — согласился Даржек.

Вернувшись к жилищу, он навалился на тяжелую (еще один признак примитивного сообщества) дверь и отодвинул ее. Вначале в темноте ничего было не разглядеть. Затем изнутри пахнуло сыростью и еще чем-то мерзким. Закашлявшись, Даржек попятился. Изнутри послышался негромкий цокот. Возникший в дверном проеме куормер ошеломленно воззрился на Даржека. У него не было солнечного щита, и глаза его обильно слезились от яркого света. Внезапно он рванулся к Даржеку, жалобно выдавив какое-то слово. Даржек с опаской подался назад.

Брокеф сказал что-то на незнакомом языке, но куормер не обращал на него внимания. Он раз за разом повторял то же слово, с каждым разом — все менее внятно.

— Что он говорит? — спросил Даржек.

— Еда, — пояснил Брокеф.

— Это слово означает «еда»?

— Да.

Куормер простер к ним множество суставчатых рук; умоляющий жест вызывал жалость. Из дома, прикрывая сложенными в горсть пальцами глаза, появились еще несколько его обитателей. Даржек тревожно оглянулся. Куормеры смотрели на них сквозь купола близлежащих жилищ, поспешно выбегали наружу, размахивая солнечными щитами.

Не прошло и минуты, как Даржек с Брокеф оказались в плотном кольце жалобно стонавших туземцев.

— Просят еды, — равнодушно сказал Брокеф. — Говорят, что умирают от голода.

— Почему? Неужели на всей планете не производится никакой пищи?

— Наоборот. Еды здесь — в изобилии. Их основным экспортом было продовольствие. Импортировали они только орехи олвип.

Куормеры заполнили улицу. Кольцо мало-помалу сужалось. Все они жалобно кричали и стонали, протягивая к Даржеку и Брокеф узловатые, деревянно потрескивавшие руки. Странные тела их вовсе не выглядели истощенными. Единственным свидетельством истощения, насколько мог судить Даржек, была неуверенность, слабость в движениях.

— Да, торговли здесь не будет, — подытожил Брокеф. — Идем.

— Но им нужна пища. Они наверняка купят твои орехи.

— Им нечего дать взамен. Идем.

— Но не можем же мы оставить их умирать от голода.

— Почему? — возразил Брокеф. — Они напали на нас, сожгли наши склады, разграбили наше имущество. А теперь клянчат еды. Ну и пусть клянчат хоть до скончания века!

— Спроси, как вышло, что у них нет еды.

Брокеф громко выкрикнул вопрос, но никто из куормеров не нашел в себе сил ответить. Все лишь рыдали и стонали. Даржек с Брокеф медленно направились прочь. Помня о том, насколько сильны их многочисленные руки, Даржек, как ни хотелось ему спасти туземцев от голодной смерти, предпочитал сделать это, находясь на борту корабля, в полной безопасности. В окружении куормеров они шли по улице к центральному овалу. Никто не пытался остановить их, однако толпа, пошатываясь, постанывая, неотступно следовала за ними и неумолчно повторяла свою мольбу:

— Еды! Еды!

И тут куормеры увидели раму трансмиттера. На миг стоны и мольбы смолкли: толпа размышляла, чем может оказаться незнакомый предмет.

— Скажи, что мы отправим им еду через трансмиттер, — предложил Даржек.

Но было поздно. Брокеф не успел и рта раскрыть, как куормеры с гневным ревом рванулись к раме. Рассудив, что пришельцы вот-вот пройдут сквозь нее и исчезнут навсегда, а с ними — и все надежды раздобыть еды, туземцы решили предотвратить это единственным доступным способом. В несколько секунд трансмиттер был разнесен в клочья. Первый из куормеров, добравшийся до него, ступил сквозь раму и исчез. Прочие вцепились в раму и принялись яростно рвать и гнуть, пока она не развалилась на части.

— А с нами они не намерены проделать нечто подобное? — поинтересовался Даржек.

Не дожидаясь ответа, он подхватил под руку охваченного ужасом Брокеф и быстро повел его прочь.

Оставив уничтоженный трансмиттер, куормеры бросились за ними, но Даржек с Брокеф перешли на бег и легко оставили истощенных голодом преследователей далеко позади. Некоторое время они бежали по извилистой улице, затем свернули с нее в заросший сорной травой сад. Брокеф, как ни был напуган, злобно ворчал на бегу. Возмущение его было направлено, в основном, против его мэфоказенов — Гудеф, Тизеф и Линхеф. Ведь он же знал! Ведь он же им говорил! Ведь предупреждал же он этих умников! Так — нет, им возжелалось торговать с Куормом, и теперь ему приходится, как мальчишке, бегать от куормеров по всей этой клятой планете!

Они пересекли улицу, обогнули группу жилищ, снова пересекли улицу. Куормеры, почти ничего не видевшие при ярком солнечном свете, остались далеко позади, однако из ближайших жилищ высыпала новая орда, тут же кинувшаяся к ним с криками:

— Еды! Еды!

— Твои казены могли видеть, что тут произошло? — спросил Даржек.

— Да. Думаю, да.

— Надеюсь, у них есть запасной трансмиттер.

— И далеко не один. Мы не ожидали, что трансмиттер удастся доставить на место с первой же попытки.

— Хорошо бы и вторая попытка оказалась столь же удачной. Давай-ка увеличим разрыв, чтоб у них было время попробовать.

Они обогнули еще одну группу строений и увидели впереди еще нескольких куормеров. Крики преследователей позади зазвучали громче.

— Есть здесь короткий путь прочь из города? — спросил Даржек.

Брокеф, совсем запыхавшийся, не ответил.

— Мы окружены, — сказал Даржек. — Если вскоре не оторвемся, до темноты с корабля не успеют переправить нам трансмиттер.

— Темноты! — всхлипнул Брокеф. — Они же — ночные существа! Они прекрасно видят в темноте! Ночью мы ни за что не уйдем от них!

— Бежим.

Они повернули обратно к жилищам, которые только что миновали, промчались через заросший палисадник и оказались перед одним из домов. Дверь была оставлена открытой, овальный парк — пуст: вероятно, обитатели присоединились к одной из толп. Схватив Брокеф за плечо, Даржек уверенно поволок его в дом.

— Но там мы окажемся в ловушке! — всхлипнул Брокеф.

— Всем им сразу сквозь дверь не протиснуться. Уж лучше иметь дело с несколькими, чем — со всей деревней разом, да еще на открытом месте.

Даржек затворил за собой дверь, и оба уставились друг на друга. Внутри царил полумрак, свет пробивался снаружи лишь сквозь вентиляционные отверстия. В комнате стоял странный, сладковато-мускусный запах. Где-то в темноте мерно капало. Стуча суставчатыми конечностями, куормеры пронеслись мимо дома. Задыхаясь от быстрого бега, они не переставали молить о еде. Придвинув к стене кресло, Даржек встал на него и выглянул в вентиляционное отверстие. Куормеры заполняли овал, прибывая разом с трех направлений.

— Здесь есть черный ход? — шепотом спросил Даржек.

— Задний ход? Нет…

— Значит, нам отсюда не выйти, пока они не утомятся и не разойдутся по домам.

— Они не утомятся, — мрачно сказал Брокеф. — Они — ночные существа.

— Даже ночные существа когда-нибудь устают. А эти — еще и истощены голодом.

— Тебя не было здесь, когда пришла Тьма. Раз проснувшись, они бодрствуют до следующего утра. Уж я — то знаю.

— Поглядим лучше, нет ли кого-нибудь в доме.

Вдоль задней стены на верхний этаж полукругом вел пандус. Даржек полез наверх. Брокеф, после секундного колебания, последовал за ним.

Чем выше, тем сильнее становилась вонь. Задолго до того, как они достигли верхнего этажа, их начало тошнить. Стиснув зубы, Даржек вгляделся в сумерки, резко развернулся и потянул Брокеф обратно.

— Что там? — прошептал Брокеф.

— Мертвые.

Они вернулись вниз.

— Куормеры не лгали, — печально сказал Даржек. — Они в самом деле голодают. Должно быть, вся планета — в таком же состоянии. Зачем Тьме захватывать планеты и морить население голодом?

— Нам отсюда не выбраться, — заскулил Брокеф. — Мы умрем вместе с ними.

— Ерунда. Твои казены не бросят нас здесь.

Казалось, Брокеф не слышал его.

— Не выбраться… я уже голоден…

— Да замолчи же. Мне нужно подумать.

Даржек принялся расхаживать по комнате, порой взбираясь на кресло и выглядывая наружу. Звук капающей воды раздражал. Отправившись искать его источник, он обнаружил нечто наподобие водяных часов. Видимо, недостатка в воде здесь не было, но даже на примитивных планетах механизмы, сконструированные надлежащим образом, могут работать еще долго после того, как исчезнут пользовавшиеся ими люди…

Очевидно, в упадок пришла вся экономика планеты. Социализм, при котором были обеспечены основные потребности каждого, дал слабину, стоило исчезнуть декоративной, странной версии капитализма, прикрывавшей его.

— Тьма несет в себе куда большее зло, чем кто-либо в силах вообразить, — глубокомысленно объявил Даржек. — Я полагал, что она порабощает жителей захваченных планет. Однако она попросту уничтожает их. Какая ей — да и кому угодно другому — выгода в уничтожении любых форм разумной жизни в галактике?

В данный момент тревожиться о собственной безопасности не приходилось: выморочное жилище обеспечивало наилучшую защиту из всех, какие можно было придумать. Когда дневной свет разгонит туземцев, с корабля спустят новый трансмиттер.

Однако ночь в доме, насквозь пропахшем смертью, обещала быть долгой…

Большинство куормеров разошлись по домам с рассветом. Остальные остались лежать в высокой, сухой траве — мертвыми. Когда солнце поднялось высоко в небо, Даржек с Брокеф поспешили к центральному парку. Трансмиттер появился немедленно, стоило им приблизиться. Упав с высоты двадцати футов, он разбился. Следующий поджидал их, когда они достигли центра парка. Даржек с Брокеф ступили в него.

Первым, кого они встретили на борту, оказался тот самый куормер, что случайно попал в трансмиттер вчера. Он сидел среди россыпи скорлупы, радостно жуя орехи олвип.

— Торговли не будет, — ответил Брокеф на первый вопрос своих мэфоказенов. — Им нечем платить. Отправляемся домой.

— Им нечем платить, — негромко сказал Даржек, — однако они — в большой беде. Они умирают от голода.

— А это — не наше дело, — зарычал Брокеф. — Пусть себе умирают.

— Это мое дело. Этот куормер не доставил вам неприятностей?

— Только поначалу, пока мы не поняли, что он просит есть, — сказал Линхеф.

— Расспроси его, — велел Даржек Брокеф. — Выясни, что случилось на Куорме.

Брокеф задал вопрос, выслушал ответ и с досадой сказал:

— На Куорме ровным счетом ничего не случилось.

— Он видел хотя бы одного представителя Тьмы?

— Говорит, что — нет. Говорит, что мы — первые иноземцы, которых он видел с тех пор, как все иноземцы ушли.

— Спроси, повсюду ли жители голодают.

Куормер возбужденно залопотал, и Брокеф перебил его:

— Да, голод повсюду, только в больших городах еще хуже. Там еда кончилась быстрее. Деревенские разрушили все свои трансмиттеры, чтобы городские не явились к ним за едой.

— Спроси, как вышло, что сельскохозяйственная планета вдруг осталась без еды.

— Он не знает. Внезапно запасы еды исчезли, а урожая не было.

— Нам стоит поздравить Гул Дарр с такими блестящими умозаключениями, — саркастически сказал Гудеф. — Планеты, поглощенные Тьмой, в самом деле нуждаются в товарах. Беда лишь в том, что никто не станет торговать с ними, если им нечем платить. — Он раздраженно взмахнул усиками. — Итак, вернем этого куормера в его деревню и забираем трансмиттер.

— Мне интересно, отчего им нечем платить, — сказал Даржек.

— Они ничего не видят, — презрительно сказал Брокеф, — ничего не делают и ничего не знают. Им не приходилось ни работать в шахтах, ни возделывать поля. Теперь они ждут, когда придут иноземцы, которые их накормят. Когда я видел их в последний раз, они хором орали: «Грильф! Грильф!», не потрудившись даже сообщить, что это означало. А теперь вопят: «Еды! Еды!» Давайте оставим их на произвол той судьбы, какую они сами для себя выбрали.

— Должно быть, их эмоциональная вспышка продолжалась еще долго после ухода иноземцев, — пробормотал Даржек. — Но ведь это было… Великий Скотт! По крайней мере, два года назад. Я на собственном опыте знаю, сколь эмоциональными они могут быть, но такого не ожидал… Как по-твоему, могли они бушевать до того самого момента, когда исчезла еда?

— Похоже на то, — согласился Брокеф. — Было слишком поздно браться за ее производство, и начался голод. Но, как бы там ни было, все это — не наша забота.

— Спроси, почему куормеры изгнали иноземцев.

Выслушав ответ, Брокеф раздраженно сказал:

— Он не знает. Говорит, что не помнит.

— Если мы выясним, что привело их в такое возбуждение, это здорово поможет нам понять Тьму. — Даржек устало опустился в кресло. Силы его, после всего пережитого, были на исходе. — Но не можем же мы вернуться на Йорлк с полным трюмом еды, когда тут целая планета голодает.

— А как нам торговать с ними, когда им нечем платить? — осведомился Тизеф.

— Да как ты можешь думать о плате, когда они умирают? Отдайте еду им!

— Одним кораблем орехов планету не накормишь. Даже на один город не хватит.

— Это спасет хоть некоторых, а там мы вернемся и привезем еще.

— Мы? — эфа был ошеломлен.

— Послушайте, — заговорил Даржек, — я покупаю ваш корабль. Вместе с грузом орехов.

— Сколько же ты предложишь? — любезно спросил Линхеф.

— Столько, сколько вы заплатили за корабль, плюс стоимость перелета. За орехи — сколько они там могут стоить на Йорлке.

Эфа переглянулись.

— По рукам, — сказал Линхеф.

Даржек обратился к капитану:

— Теперь ты работаешь на меня. Начинай разгрузку. Этого куормера — вернуть в его деревню с запасом орехов, дальше — выгружать орехи в каждом населенном пункте, пока не кончатся.

— То есть, пока не кончатся трансмиттеры, — возразил капитан. — А их осталось всего четыре, считая тот, что сейчас внизу.

— Тогда спускайте их аккуратнее. От этого зависит множество жизней.

Эфа, хоть и не пытались скрыть изумление, покорно открыли грузовые отсеки и принялись считать мешки орехов. Брокеф делил их на партии, выказав удивительно подробное знание местной географии и численности населения деревень и городов — конечно же, до того, как планету захватила Тьма. Даржеку не хотелось сбрасывать орехи в заросшие овальные парки, где их могли и не заметить, и капитан тщательно установил трансмиттер на мостовую улицы, недалеко от центра деревни.

На отгрузку рационов требовались считанные секунды, однако установка трансмиттера всякий раз требовала тщательных расчетов и напряженной, нервной работы. Огибая планету вслед за линией терминатора, они выгрузили все, причем капитану пришлось совершить несколько сот сложных «точечных» телепортаций, причем был потерян лишь один трансмиттер. После этого он гордо назвал себя лучшим специалистом по точечной телепортации в галактике.

— Получишь премию, — посулил Даржек. — Теперь отправляемся домой.

Но капитан и команда валились с ног и не в силах были выполнить даже той рутинной работы, что требовалась для возвращения на Йорлк. Все они отправились спать. Даржек тоже задремал, невесело размышляя о том, что вряд ли многие до него, начиная путешествие зайцами, заканчивали его владельцами кораблей. Не менее удивительным был и тот факт, что ни один из эфа не поинтересовался, зачем он проник на корабль. Возможно, каждый из них решил, что Даржек был приглашен одним из них.

Когда Даржек проснулся, корабль уже благополучно направлялся обратно, и потому он заснул вновь. Проснувшись во второй раз, он обнаружил, что отсек пуст. Эфа, капитан и команда собрались в тесной рубке управления.

— Что случилось? — спросил Даржек.

— Не можем поймать сигнал с космостанции Йорлка, — отвечал капитан.

Сонно моргнув, Даржек украдкой зевнул.

— Что-то случилось с нашими приборами?

— Нет, — уверенно ответил капитан.

— Значит, это у них неполадки. А как насчет прочих станций?

— Никаких сигналов. И на наши вызовы никто не отвечает.

— Все равно остается только продолжать пробовать, — бодро сказал Даржек.

— И всю нашу провизию ты роздал, — с укором сказал Брокеф.

— Я куплю тебе все, что угодно, на космостанции, так что наешься до отвала, — пообещал Даржек, поворачиваясь к капитану. — Сесть самостоятельно сможем?

— Нет. Слишком велик риск — как для судна, так и для станции. И трудно. В любом случае, это запрещено, и… минуту.

— Есть связь?

— Да.

Выдернув из приемника ленту, капитан взглянул на нее.

— Здесь сказано: «Грильф, убирайся прочь!» Грильф…

Они многозначительно переглянулись.

Во время их недолгого отсутствия Тьма поглотила Йорлк.

Глава 13

Покинув орбиту космических станций, они незамеченными обогнули Йорлк. Йорлез и Хеср находились в ночной тени, и капитан, несмотря на недавнюю обширную практику, обнаружил, что в этих условиях прицельная телепортация — гораздо сложнее. Под нервными взорами окружающих он разбил два из трех оставшихся трансмиттеров, зато переправил последний точнехонько в середину сада Даржека.

Даржек выпрыгнул в сад, неярко освещенный лунами Йорлка, не замедляя шага, подбежал к дому и принялся колотить в дверь. Эфа расположились вокруг трансмиттера и с нетерпением ждали.

Даржек постучал в дверь еще раз.

— Слоуппи! — крикнул он.

Не дождавшись ответа, он начал колотить в дверь ногой.

Дверь беззвучно распахнулась. На пороге стояла мисс Слоуп, воинственно размахивая револьвером.

— Ты напугал меня до смерти, — возмущенно объявила она.

— Здесь все в порядке?

— Нет! Здесь — полный бардак!

— Только не говори, что ты — одна в доме.

— Смеешься? Со мной здесь весь персонал «Транс-Стар» с чадами и домочадцами. Надо заметить, голодными. Служебные трансмиттеры со вчерашнего дня не работают, и в доме нет ни крошки еды. Я даже не надеюсь, что у тебя в кармане завалялся сандвич.

Даржек подал знак эфа, и те бережно внесли раму трансмиттера в дом.

— Где Ксон? — спросил Даржек.

— Я не видела его с тех пор, как он принес записку от тебя.

— Одну? Не две?

Мисс Слоуп покачала головой.

— Странно. Он должен был передать эту записку, если я не вернусь через три дня. Обычные трансмиттеры еще работают?

— Минуту назад работали. Я — только что от Ринкл.

Эфа нетерпеливо зашевелились.

— Понятно. Вам не терпится узнать, что творится у вас дома, — сказал Даржек. — Валяйте. Но как можно скорее возвращайтесь назад и прихватите с собой остальных торговцев. Всех до одного. Скажите, что им срочно необходимо прибыть на совещание. Откажутся — тащите силой.

— Совещание? — воскликнул Брокеф. — О чем нам еще совещаться? Нужно лишь взять на борт все необходимые припасы и убираться отсюда!

— Как хочешь. Однако данный корабль принадлежит мне, и он никуда не отправится, пока я не буду готов. К тому же, — зловеще добавил Даржек, — он не берет никаких пассажиров, отказывающихся посещать созываемые мной совещания.

Взмахом руки велев эфа браться за дело, он отвернулся, чтобы приветствовать Гуд Базак, спешившего к нему.

— Этот трансмиттер ведет на космический корабль, — сказал ему Даржек, хлопнув ладонью по боковине рамы. — Поставь сюда кого-нибудь из приказчиков, пусть стерегут его и никого не подпускают даже под страхом смерти. Припасов на корабле нет. Никакой провизии, очень мало воды и воздуха. Далеко не достаточно для всех пассажиров, которых он может взять на борт. Позже мы придумаем что-нибудь получше, но пока что все припасы нужно доставить сюда и переправить на корабль через этот трансмиттер. Ты знаешь, что делать?

Гуд Базак просиял:

— Да, сэр!

— Тогда приступай. Слоуппи, расскажи, что случилось.

— На самом деле, я не знаю. Туземцы бушевали весь день, но пока что они лишь ходят повсюду толпами и очень шумят. Нас оставили в покое, ограничившись отключением служебных трансмиттеров. Я понадоблюсь на твоем совещании?

— Нет. Ступай спать. Выглядишь очень усталой, а ведь это — еще только начало. Выспись, пока есть возможность.

— А ты куда?

— Искать Ксон. Я не могу строить никаких планов, пока не поговорю с ним.

Он телепортировался в штаб-квартиру Ксон. Там царил полный кавардак. Тщательно собиравшиеся архивы были разметаны по комнатам, мебель — повалена и разбита. Ошеломленный, Даржек поднял одно из кресел и устало опустился в него.

Он проиграл битву за Йорлк еще до ее начала. В данный момент он более всего нуждался в своих сыщиках — именно ради такого случая он натаскивал их — однако и они поддались охватившему туземцев безумию.

— Вот почему торговцы нанимали на службу только иноземцев, — подумал он. — Прежние столкновения с Тьмой научили их не доверять местным.

В свое оправдание он мог лишь сказать, что у него не было выбора, так как ни один иноземец не остался бы, подобно Ксон, незамеченным на Йорлке. Однако следовало быть готовым и к такой ситуации.

Шло время. Даржек сидел неподвижно, снедаемый черной меланхолией, не желая даже размышлять о каких-либо планах. Он созвал торговцев, намереваясь повести их в бой, но бой был проигран заранее. Теперь он мог лишь просить их помочь запастись всем необходимым и организовать эвакуацию. Конечно, они помогут с радостью. То самое психологическое оружие, при помощи коего Тьма сводила с ума туземцев, похоже, парализовало волю торговцев к сопротивлению.

Даржек вздрогнул. Возможно ли, чтобы это психологическое оружие действовало и на него?

Резко встав, Даржек направился к трансмиттеру.

На рассвете мисс Слоуп обнаружила его сидящим в саду и погруженным в размышления. Она подала ему бокал своего ревеневого пива, и он сделал большой глоток.

— Уффф. Как вовремя…

— Ты даже не ложился?

Он покачал головой.

— Торговцы согласны сотрудничать с нами?

— Если они хотят убраться отсюда на моем корабле, у них нет выбора. Потребовалось несколько часов, чтобы довести до их сведения этот факт, но в конце концов я преуспел.

— Интересно, а обструкциониста ты среди них не обнаружил?

Даржек улыбнулся.

— Какой элегантный эвфемизм для «шпиона Тьмы». Нет, но я слежу за каждым из них постоянно. К каждому из них приставлен в качестве ассистента и моего представителя один из моих приказчиков. Трудно сказать, кто чинит нам препятствия намеренно, а кто просто перепуган до оцепенения. Однако сотрудничают с нами все — кто вольно, кто невольно.

— Гул Мецк имеет долю в фабрике, производящей отсеки для космических кораблей. Вернее, производившей до того, как Тьма положила конец бизнесу в этом районе. Он считает, что там сохранилось достаточно готовых пассажирских отсеков, чтобы оборудовать мой корабль. Гул Калн, как сказали бы на Земле, малость повернут на электронике, и у него достаточно оборудования и материалов, чтобы собрать любое количество трансмиттеров любых габаритов. Что касается остальных — Ринкл согласен на все, чего я захочу, но только в ночное время; таким образом, от него проку мало. Он собирается возглавить нескольких ночных существ и организовать ночные дежурства. Остальным я велел готовить припасы, но, боюсь, их придется постоянно подгонять.

— Надеюсь, работы хватит и для меня. Никогда в жизни еще не чувствовала себя столь бесполезной.

— Можешь возглавить эвакуацию. Туземцы могут в любой момент отключить нас от линий энергопередачи, поэтому я велел проделать во всех жилищах двери наружу. Как только корабль будет оборудован отсеками, можешь переправить туда всех женщин и детей, по семейству зараз.

— Ты впрямь собираешься драться с туземцами?

— Здесь, на холме, прекрасная оборонительная позиция. Любому туземцу, вскарабкавшемуся наверх, расхочется драться.

— Ты не ответил на вопрос.

— Я собираюсь устроить показательный бой, — сказал Даржек. — Мне необходимо кое-что выяснить, и это — единственный способ.

— Это можно устроить прежде, чем мы начнем умирать с голоду?

— Мы очистим все склады от всего, что нам может пригодиться. У Гул Калн наготове несколько трансмиттеров с автономным питанием, так что припасы сможем возить и после отключения энергии. А как только переправим на корабль некомбатантов, превратим в склады все эти жилища.

— А вода?

Даржек рассмеялся.

— Тоже создадим запас. А если понадобится еще, в любом жилище есть замечательный аквазал с довольно большими резервами. Даже не знаю, сколько тысяч галлонов.

— Хорошо. Мы будем готовы к осаде. Много ли понадобится времени, чтобы выяснить то, что тебе нужно?

— Не знаю, — печально сознался Даржек. — До нас никто не пытался противостоять Тьме, и я представления не имею, что должно произойти. Чем больше я узнаю о ней, тем в большее замешательство прихожу. Зачем какому-либо носителю разума рваться сквозь галактику, устраивая какую-то завоевательскую оргию, чтобы после бросать завоеванных на голодную смерть? И Тьма не просто повергает всех в безумие. Она — само безумие. Я не вижу в ее действиях ни малейшего смысла.

— Да, в этих шумных туземцах смысла, действительно, маловато.

— Если мы сумеем продержаться до тех пор, пока они не начнут приходить в чувство, это здорово поднимет боевой дух всей галактики. А наша победа может стать переломным моментом. С другой стороны, нас слишком мало, чтобы обороняться, если туземцы атакуют всей массой, будь даже они безоружны. А если у них окажется хоть несколько «глаз смерти» — страшно подумать, чем все кончится. И потому я хочу устроить образцово-показательный бой. Возможно, заодно и узнаю… кое-что.

— А ты, случайно, не узнал, чем бы нам заменить завтрак? На Хесре ни у кого и крошки во рту не было с позавчерашнего дня. На сытый желудок твоя армия будет драться не в пример лучше.

— Я поговорю об этом с Гул Сейх, — пообещал Даржек. — Он вызвался быть генерал-квартирмейстером.

Через несколько минут, вернувшись к мисс Слоуп, он с сожалением сказал:

— Слоуппи, тебе придется сменить должность. Вот плоды полной и всеобщей автоматизации! Во всем торговом сообществе нет ни единого, умеющего готовить!

Даржек, и без того усталый, провел долгий, бесплодный и утомительный день, скача с места на место, не в силах довести до конца ни одного дела прежде, чем его присутствие срочно требовалось где-нибудь еще. Он осматривал склады, заставлял упрямых торговцев строить планы и делать хоть что-нибудь для их претворения в жизнь, приглядывал за тем, чтобы густая растительность на вершине холма была ликвидирована и употреблена на сооружение баррикад, организовывал приказчиков и прочих, кто помоложе, в отделения и взводы. Все это — не прекращая разбираться с нескончаемой чередой гонцов, каждый из которых требовал решения поистине Гордиевых задач.

В одном из складов он нашел штабель крепких жердей из неизвестного дерева, неизвестно для чего предназначенных. Ими была вооружена ударная рота. Ни одному офицеру в истории не приходилось командовать более разношерстным подразделением, однако бойцы повиновались охотно и обучались быстро. Их энтузиазмом Даржек остался доволен, хотя и не мог смотреть на их строй без смеха.

Неисчерпаемая находчивость Гул Калн обеспечила мисс Слоуп импровизированную кухню, и она возглавляла бесконечный процесс готовки, а помогали ей представители всех обитавших на Хесре видов разумных существ. На них же пробовали пищу, приготовленную для представителей их видов. Даржек, один раз заглянув на кухню, нашел ее разнообразную продукцию изумительной и большей частью тошнотворной.

Когда общий хаос был более-менее упорядочен, Даржек тихонько ускользнул, телепортировавшись в один из складов в центре Йорлеза. Здесь он, прорубив в наружной стене амбразуру, принялся наблюдать за туземцами. Их яростные крики «Грильф! Грильф!» едва доносились до Хесра, но здесь, на узких улицах среди огромных зданий, шум стоял ужасный. Даржек с всевозрастающим смущением наблюдал за тем, как они пробивают себе путь сквозь густую растительность. Да, он совершил разом две критических ошибки: первую, когда доверился туземцам, и вторую, так мало узнав о них за все это время. Ему следовало жить и работать рядом с ними, вместо того чтобы блистать в торговом сообществе.

Однако это могло оказаться ошибкой еще более страшной. Что, если в этом случае он сейчас тоже поддался бы охватившей их ненависти и вместе с ними выкрикивал: «Грильф»?

— Что же такое Тьма? — пробормотал он.

Очередной запыхавшийся гонец прибыл, чтобы изложить ему более насущную задачу, и Даржеку пришлось оставить наблюдательный пост.

К концу дня он снова сидел в саду, наблюдая, как одна из последних групп женщин и детей бредет к ближайшему трансмиттеру, чтобы переправиться на корабль. Заготовка припасов шла гладко. Оборонительные сооружения и бойцы были готовы к немедленному отражению атаки. И, самое важное, были обеспечены пути отхода. Семьи оборонявшихся находились в безопасном месте, на борту корабля, по всему Хесру были размещены и готовы к немедленной эвакуации оставшихся трансмиттеры, торговцы заметно приободрились. Двое или трое даже выказывали признаки храбрости.

Из ночных сумерек выскользнула мисс Слоуп.

— Энергию отключили, — сообщила она.

— Обойдемся.

— Когда ты в последний раз спал?

— На борту корабля, — признался Даржек. — Прошлой ночью, или позапрошлой. Наверное, это что со мной не так. А я-то пенял на Тьму.

— Ну, если это и не так, все равно скоро начнет сказываться.

— Вот только сделаю еще один обход, и — в постель, — пообещал он.

Город под холмом был темен и тих. Казалось, все успокоились. Ночь утихомирила взбесившихся туземцев, однако ярость их продолжала зреть и утром, вполне возможно, следовало ожидать взрыва.

Идя от поста к посту, Даржек обменивался шутками с часовыми. Внезапно в одном из проемов вспыхнул свет, и рядом очутилась огромная тень. Даржек резко обернулся к ней, но это оказался всего лишь Ринкл.

Он тихонько хихикнул:

— Я напугал тебя, Гул Дарр?

— Ты появился слишком неожиданно, — согласился Даржек. — Да, если я уже шарахаюсь от теней, мне в самом деле следует выспаться. Туземцев поблизости нет?

— В поле зрения — ни одного. Вряд ли они явятся ночью; разве что — захватив с собой источники света помощнее. А они сами по себе послужат нам предупреждением. Спи и ни о чем не тревожься. Мои ночные существа размещены так, что никто не приблизится к нам, не будучи замечен ими.

— Что ты думаешь обо всем происшедшем?

— Все началось почти так же, как и на Куорме, только куормеры бодрствуют ночью, а днем спят. Это многим причинило дополнительные неудобства. Темнота имеет свойство усиливать страхи тех, кто предпочитает свет дня.

— Это верно, — согласился Даржек.

— Ступай спать. Я пришлю за тобой, как только ты понадобишься.

— Спасибо.

Спальня Даржека была загромождена ящиками какой-то дурно пахнущей провизии. Места для того, чтобы раздвинуть кровать, не хватало, поэтому он устроился в кресле и уснул сидя.

Проснулся он поздним утром. Выйдя в залитый солнцем сад, он обнаружил Гул Азфел, возглавлявшего утреннюю смену часовых. Тот спокойно смотрел вдаль.

— Приветствую, Гул Дарр, — бодро сказал он. — Гула Сло не позволяла будить тебя, и потому я не смог доложить о том, что приступаю к несению службы.

— Происшествия?

— Они жгут склад, — сообщил Гул Азфел, указывая на столб дыма вдали. — Я пробовал вычислить, чей. Похоже, склад — Э-Вуск.

Даржек вздрогнул.

— Я ведь совсем забыл об Э-Вуск! Ему удалось уехать, как он намеревался?

— Его нет, — подтвердил Азфел. — Меня он не посвятил в свои планы. Его склад пуст, иначе дыма было бы гораздо больше.

— Я полагал, что эти здания не горят.

— Чтобы поджечь их, требуются специальные вещества, но, если нужная температура достигнута, горят они замечательно. — Гул Азфел задумался. — И такие пожары очень опасны. Среди туземцев будет много жертв.

Мисс Слоуп прислала корзину свежих фруктов, и Даржек, выбрав место, откуда лучше всего виден был город, принялся завтракать. Время от времени на глаза ему попадались толпы туземцев, бездумно бродивших по улицам, прорубавших себе путь сквозь густую растительность или же бесцельно расхаживавших по уже прорубленным просекам. Когда на глаза им попадалось что-либо, подливавшее масла в огонь ненависти — дом иноземца, склад или же сам иноземец — крики звучали громче. Даржек разослал приглашение всем иноземцам, но торговцы помельче и торговые агенты питали столь сильное почтение к Хесру, что откликнулись на приглашение немногие.

Он обратился к Азфел, почтительно ждавшему рядом.

— За ночь произошло что-либо примечательное?

— Гул Ринкл сказал, что — нет.

— На Куорме было так же?

— Вовсе нет. Там туземцам было гораздо легче проникать в наши жилища. В первую ночь они собрались в овальных парках, и с этого момента мы были лишены пищи и отрезаны друг от друга.

— А голод, как и ночная тьма, имеет свойство усиливать страхи, — пробормотал Даржек. — Еды хватает всем?

— Возможно, некоторые привыкли к большему, но никто не голодает.

— Когда туземцы явятся к нам?

— Сегодня, — уверенно ответил Азфел. — Сейчас их ярость обрушилась на склады. Но с течением времени она только нарастает, и, чем дальше, тем больше пищи ей требуется. Я жду их прихода сегодня.

— Тогда мне лучше убедиться, что к их появлению все готово.

Забрав с собой корзину, Даржек отправился в дом. Азфел скользил рядом.

К концу дня над городом висела настоящая дымовая завеса, и толпы, бесцельно бродившие по улицам, двинулись к Хесру. На краю города они слились воедино, устремив взгляды в сторону холма.

— Не меньше тысячи, — заметил Даржек.

Возгласы «Грильф!» достигли пика ярости, и туземцы рванулись вверх по склону.

Ярдов сто они пробежали на полной скорости. Затем склон стал круче, и мало-помалу нападавшие, запыхавшись, перешли на шаг. Крики сделались значительно тише и тоньше. Туземцы, не останавливаясь, карабкались вверх, но постепенно рассеялись по склону, и вершины достиг лишь немногочисленный авангард.

Выдвинув вперед ударные части, Даржек разместил их на баррикадах. Бойцы спокойно ждали, взяв жерди наперевес, и тонкий строй туземцев, с обвисшими от усталости огромными ушами, остановился в нерешительности, ярдах в двадцати от баррикады.

— Вперед! — скомандовал Даржек.

Ударная рота бросилась в атаку, и туземцы пустились бежать.

Не останови Даржек своих бойцов, ободренных успехом, они гнали бы туземцев до самого города. Чуя ловушку, он быстро перестроил их и отправил на другую сторону холма в ожидании скоординированной атаки. Но там не оказалось никого.

В задумчивости вернулся он в свою штаб-квартиру. Там он обнаружил Гул Хальвр с Гул Иск, едва не прыгавших от радости. Ударные части, побросав жерди, присоединились к ликованию, часовые оставили посты, и в мгновение ока армия Даржека превратилась в веселый и шумный пикник. Злобным окриком он восстановил порядок и пресек шквал поздравлений. Тьма еще никогда не терпела поражений, и это внушало достаточно подозрений, чтобы немедля отдать приказ начинать отработку эвакуации.

Вскоре после наступления темноты Ринкл прислал за ним. Ночь была темным-темна, и Даржек не мог разглядеть ничего, но Ринкл указал ему несколько небольших групп туземцев, карабкавшихся на холм под прикрытием темноты.

— Я не понимаю, что они намерены делать, — сказал он.

— Если кто-нибудь доберется до вершины, схватить и допросить. Ты все еще считаешь, что ночью они не станут атаковать?

— Я бы на их месте не стал. Конечно, никто не может знать точно, на что толкнет туземцев их безумие. Но я думаю, что они придут днем — и будут приходить каждый день, пока мы остаемся здесь. И с каждым разом их будет все больше.

Даржек отправился спать. Утром ему сообщили, что туземцы и близко не подошли к вершине, и ушли задолго до рассвета. Размышляя о том, что все это могло значить, он снова велел отрабатывать эвакуацию.

— Все в недоумении: зачем ты готовишься бежать, когда мы побеждаем, — сообщила мисс Слоуп.

Даржек не ответил. Победа, одержанная вчера, вовсе не вселила в него надежду — напротив, она усугубила его пессимизм. Он снова задумался о том, не действует ли оружие Тьмы и на него. На рассвете у подножия холма уже собрались буйные толпы. Там они ждали чего-то, непрестанно выкрикивая оскорбления в адрес оборонявшихся. Количество их неуклонно росло. К полудню холм был окружен со всех сторон.

— Их так много, — грустно заметил Гул Азфел.

Даржек кивнул и мрачно оглядел тонкую линию обороны. Периметр был слишком длинен, и укоротить его не было никакой возможности. Удерживать следовало всю вершину целиком. Надеяться оставалось лишь на то, что туземцы, как и вчера, рассеются по пути наверх и нападут разрозненными группами. Тогда ударные части легко справятся с ними. Отдав приказ приступить к первой фазе эвакуации, он переправил на корабль всех ночных существ и кухонных работников. Затем он еще раз обошел вершину холма, чтобы ободрить командиров. Кое-кто из торговцев справлялся просто прекрасно. Гул Хальвр занял позицию перед баррикадой и бесстрашно, точно индейский разведчик, взирал на туземцев внизу. Гул Сейх расхаживал взад и вперед, лучась уверенностью и распевая на незнакомом Даржеку языке нечто наподобие боевого гимна. Гул Иск тоже расхаживал взад-вперед, однако он встретил Даржека нервным:

— Я не знаю, что мне делать!

Даржек объяснил, что ему следует предпринять. Но главной проблемой были эфа. Каждый из них отказывался служить под командованием любого из торговцев, и поэтому они управляли своим сектором наподобие совета директоров, переиначенного на военный лад. Даржек нашел их в ближайшем жилище, яростно спорящих, и не стал вмешиваться. Повысив в звании одного из приказчиков, он передал командование ему и отправился дальше. Гул Калн держался величественно и утомленно, точно турист на экскурсии. Гул Мецк, похоже, больше всего заботился о том, чтобы работа кухни не прервалась, и он, не дай бог, не пропустил бы обед. Даржек оставил его, сказав, что жрать он сможет хоть всю оставшуюся жизнь, а вот возможности позабавиться, выиграв войну, больше может и не представиться.

Туземцы двинулись вверх. То был не бездумный порыв, наподобие вчерашнего. Движение было организованным и продуманным. Наблюдая за ними, Даржек мрачно подумал, что на этот раз их не удастся распугать так легко. Их было столько, что они могли бы покрыть весь склон, от подножья до вершины. Задние, поднажав, не дадут передним повернуть назад.

Он вызвал Гуд Базак с его арсеналом, тщательно выбрал позицию и, едва визжащая толпа приблизилась к вершине, метнул вниз по склону гранату со слезоточивым газом. Яростные крики сменились перепуганными возгласами, и туземцы рванулись вперед. Бросив еще гранату, Даржек отверг эту идею: газ попросту гнал передние ряды наступавших вперед. Кое-где туземцы уже достигли вершины и схлестнулись с оборонявшимися.

Обернувшись, чтобы послать ударные части врукопашную, он услышал неподалеку тревожный крик. Обернувшись на крик, он увидел группу туземцев, двигавшуюся меж жилищ.

Вначале он в страхе решил, что оборона прорвана с противоположной стороны и развернул ударные части, но, стоило им двинуться с места, справа возникла новая угроза. На этот раз Даржеку удалось заметить, что туземцы появились из одного из жилищ.

Они прорвались на холм через трансмиттеры. Слева творилось то же самое. Даржек решил не медлить и поднял обе руки над головой, подавая знак к началу эвакуации. Его бойцы начали отступление. Туземцы теснили их, крича: «Грильф! Грильф!» Из одного из центральных жилищ уже валил дым, однако никто не поддался панике. Мысленно похвалив себя за внимание, уделенное отработке эвакуации, Даржек с гордостью наблюдал, как его бойцы строятся вокруг трансмиттеров и держат оборону, пока прочие организованно проходили сквозь рамку. Даржек обошел вершину холма, убедился, что никто не остался отрезанным. Туземцы тянулись за ним, насмешливо визжа, однако не пытаясь помешать. Дюжина жилищ полыхала; языки пламени тянулись высоко к небу. В конце концов Даржек убедился в том, что эвакуация завершена. Знаком он велел Гуд Базак следовать в трансмиттер и собрался было отправиться за ним. Последним, что он видел, был Ксон и еще трое его сыщиков, поливавшие стены очередного жилища чем-то маслянистым.

Капитан корабля видел все происходящее на экране трансмиттера и был потрясен. Он безмолвно шагнул к Даржеку, ожидая распоряжений. Даржек попросил провести поименную перекличку. Мисс Слоуп тронула его локоть:

— Что ты сделал с Ринкл?!

— Ничего. А что с ним?

— В первый раз я видела, как он сердится!

— Где он? — спросил Даржек.

Торговец оказался в затемненном отсеке, вместе с прочими ночными существами.

— Ты отослал нас прочь прежде, чем начался бой, — с горечью сказал Ринкл.

— Мне показалось, что ты не хотел бы воевать днем, — ответил Даржек. — Да и боя-то, в общем, никакого не было. Принимать бой было бы просто глупо. Их было по сто против каждого из наших, и подошли они разом со всех направлений.

— Вот как? — холодно сказал Ринкл. — Видимо, тебя следует поздравить со столь успешно организованным бегством?

В недоумении Даржек вернулся в свой отсек. Здесь, в углу, в очередной раз шумно спорили эфа.

— Откуда это известно, если мы даже не пытались драться? — кричал Брокеф. — Я тебе говорю, что Гул Дарр…

Голос его осекся. Даржек подошел к Гул Хальвр, но тот, смерив его взглядом, повернулся к нему спиной. Прочие торговцы и приказчики также явно избегали Даржека.

Рядом вновь оказалась мисс Слоуп.

— Неужели они в самом деле считают… — ошарашенно начал он.

— Боюсь, что — да. Все началось с этих отработок эвакуации. Они гадали, отчего ты заставляешь всех отрабатывать бегство, когда мы побеждаем. А затем ты бежал без боя, после того, как вчера туземцы были так легко побеждены. Многие думают, что могли бы победить и сегодня.

— Это полная чушь. Ситуация стала безнадежной, как только туземцы проникли внутрь обороняемого периметра. И именно отработки эвакуации спасли нас.

— Я понимаю. Но некоторые говорят, что ты сдался Тьме. Ты добился того, чего хотел?

Даржек покачал головой.

— Я хотел выяснить, в самом ли деле туземцы — всего лишь неразумная толпа, или же ими руководит нечто, способное адаптироваться к непривычным ситуациям. Но так и не выяснил. Додуматься до того, чтобы восстановить энергоснабжение и воспользоваться трансмиттерами, мог только изобретательный, творческий ум, однако туземцы могли дойти до этого и сами. Поэтому я не знаю. Я упустил шанс, и теперь смогу выяснить это только в следующий раз.

— В следующий раз? Когда Тьма опять пойдет в наступление?

Даржек кивнул.

— Да. Когда она попытается поглотить Приморес. Но тогда может оказаться уже слишком поздно.

Глава 14

Все они провели на Приморесе почти целый год, а затем Гул Иск созвал совещание. Для Даржека приглашение оказалось сюрпризом: он был слишком занят собственными делами, чтобы тесно общаться с торговцами, и — ошибочно — полагал, будто те тоже по горло заняты возобновлением собственного бизнеса.

Огромный приток беженцев, спасавшихся от Тьмы, вызывал сильную нехватку жилья, и им пришлось собраться в небольшой гостиной тесной квартирки. Вдобавок, квартира не была приспособлена для ночных существ, и потому Ринкл среди приглашенных не оказалось. Да и для всех собравшихся попросту не хватило кресел.

Гул Иск пространно изложил цель собрания, однако Даржека объяснение не удовлетворило, и он просто ответил:

— Нет.

Все в ужасе воззрились на него.

— Ты отказываешься присоединиться к нам? — изумленно спросил Гул Азфел.

— Я очень устал, — сказал Даржек. — Я, подобно Э-Вуск, видел слишком много, и с меня довольно Тьмы. Надеюсь, что смогу подыскать себе планету вне сферы ее интересов и жить там в покое.

— Э-Вуск не нашел такой планеты, — заметил Гул Хальвр. — А, может, и не искал. Он — тоже здесь, на Приморесе.

От удивления Даржек приподнял брови.

— Э-Вуск здесь?!

— Я видел его только вчера.

— Ты не передумаешь, Гул Дарр? — вежливо спросил Мецк. — Мы рассчитывали на твою помощь. Мы отчаянно нуждаемся в ней.

— Когда мы покидали Йорлк, — сухо сказал Даржек, — у меня сложилось впечатление, будто кое-кто из вас невысокого мнения о моих способностях.

— Мы поспешили с выводами, — признал Мецк. — Мы были очень расстроены необходимостью бежать, и не смогли в полной мере оценить то, что ты сделал. Ты показал нам, что Тьме можно противостоять. Если нас станет больше, да к тому же имея больше времени на подготовку, мы можем победить. И, если мы могли победить Тьму на Йорлке, то сможем одержать победу и в любом другом месте.

— Приморес — не просто «любое другое место», — сказал Гул Сейх. — Здесь — резиденция Всевышнего. Тьма не должна завладеть Приморесом.

— До следующего наступления Тьмы у нас в изобилии времени для работы и планирования, — сказал Мецк. — Ты не возглавишь планирование, Гул Дарр?

— К сожалению, нет. Как только я смогу покончить с делами «Транс-Стар», мы с Гулой Сло отправимся домой — на маленькую, отдаленную планету. На Йорлке я сделал, что мог, и потерпел поражение. Кто может, пусть сделает лучше. Надеюсь, это возможно. Желаю им, кем бы они ни были, удачи и полагаю, что они скорее преуспеют без моего вмешательства.

— Если ты твердо уверен в этом, тогда мне, конечно, нечего больше сказать, — с сожалением сказал Мецк. — Но если ты передумаешь, мы с радостью примем твою помощь. Скоро ли ты планируешь уезжать?

— Еще не сию минуту. У меня осталось довольно много дел. — Он обратился к Брокеф. — Не желают ли эфа приобрести корабль?

Брокеф чихнул от удивления:

— Нет. Эфа не нужен корабль.

— Как и всем прочим, — мрачно изрек Даржек. — Последнее наступление Тьмы так ограничило торговлю, что космических кораблей теперь в избытке. Никто не изъявил желания приобрести мой.

Распрощавшись, он удалился.

— Навести меня перед отъездом, — крикнул ему вслед Гул Сейх.

— С удовольствием, — ответил Даржек. — Надеюсь еще увидеться со всеми вами. И, если мне удастся отыскать тихое, спокойное место, рад буду видеть всех вас там.

Он вернулся к мисс Слоуп, ожидавшей его в парке. Она стояла и смотрела сквозь прозрачный купол на вздымавшуюся к небу громаду города.

— Терпеть не могу парков, где нет скамеек, — объявила она.

— Парки — для прогулок. Посидеть можно и дома.

— И птиц мне очень не хватает. Парк без скамеек и птиц — все равно, что безалкогольное пиво. Ты уверен, что не совершаешь ошибку? Они обладают значительными ресурсами и, вероятно, могли бы заручиться поддержкой прочих состоятельных торговцев. Под надлежащим руководством они вполне могли бы достигнуть чего-нибудь.

Даржек покачал головой.

— Я имел приватную беседу с Гул Иск, пока не прибыли остальные. Он считает, что я блестяще действовал на Йорлке, и изложил мне подлинную суть этого совещания. Гул Мецк купил плантацию на Приморесе-два и превратил ее в учебную военную базу. Он заручился помощью всех торговцев, с кем смог наладить контакт, навербовал около пятисот бойцов и начал обучать их. Ринкл стал его помощником, и прочие, конечно же, внесли посильную лепту. Теперь в их войске царит такая неразбериха, что никому не расхлебать. Они сошли с ума, потому что на Йорлке у меня — с виду — все получилось слишком легко.

— Значит, на самом деле ты нужен им, чтобы навести порядок в войске?

— Да. Обучил для них армию, подготовил ее к бою, а затем отдал ее им — или командовал, подчиняясь им.

— Но все же из них можно было бы извлечь пользу.

— Неверный подход. Мятежи и погромы — только симптомы, не более. Задача — не в том, чтобы противостоять им, а в том, чтобы выяснить причину. А этого можно добиться, только изучая туземцев. На Йорлке мы не озаботились даже освоить их язык. И повторять этой ошибки я не намерен.

— Не понимаю, чего ты хочешь добиться, уподобляясь туземцам. С тем, что ты — иноземец, поделать ничего нельзя.

— Я не могу стать туземцем, — медленно сказал Даржек, — но, вероятно, смогу постичь их образ мыслей.

— Но торговцы узнают, что ты не устранился от дел. Нельзя торговать с тысячами планет так, чтобы этого никто не заметил.

— Думаю, мне удастся.

— Все они помогли нам на Йорлке. Неужели ты не доверяешь ни единому из них?

— Нет. Однако они вполне могут принести мне пользу. Вот и сегодня они помогли. Гул Хальвр сообщил, что Э-Вуск — здесь, и это — самый интригующий факт после того миллиона долларов, который вывалил на нас Смит.

Казалось, старый торговец одряхлел еще больше с тех пор, как Даржек виделся с ним в последний раз. Он похудел, и кожистая плоть его покрылась глубокими морщинами. Он приветствовал Даржека достаточно тепло, однако смех его был невесел.

— Гул Хальвр рассказывал, как ты воевал с Тьмой, — сказал он.

— Какое там — воевал… до войны, можно сказать, и не дошло.

— Любой бой с Тьмой заканчивается одинаково.

— Похоже на то. Я был удивлен, узнав, что ты здесь.

— Я хотел попросить Всевышнего подсказать подходящее место для переезда, но к нему — такая очередь… Так много тех, кто бежал от Тьмы… — Э-Вуск вздохнул. — Нужно ждать, а ждать-то я как раз и боюсь. Очень ли ты удивишься, если я скажу, что Тьма пришла сюда прежде меня?

— Тьма? Здесь, на Приморесе? Не верю!

— Я, Э-Вуск, видел ее работу.

— А я, Дарр, не видел, — упрямо сказал Даржек. — И потому не могу принять сказанного тобой.

Огромное лицо Э-Вуск исказилось в гримасе боли и изумления.

— Ты не можешь принять того, в чем ручается Э-Вуск? Ну что ж. Смотри сам.

Даржек последовал за ним в один из многочисленных и прекрасных городских парков. Медленно идя по аллее, они то и дело останавливались, и Э-Вуск испытующе осматривал каждого встречного туземца.

— Не здесь, — наконец объявил он.

Они переместились в другой парк. За ним — в третий.

И здесь Э-Вуск нашел то, что искал.

— Вот! — шепнул он.

На перекрестке аллей собралась небольшая группа приморианцев. Один из них, судя по всему, говорил речь — отрывисто, нервно жестикулируя. Прочие вместе стояли поодаль и, казалось, не слушали оратора.

— Смотри! — вновь шепнул Э-Вуск.

«Слушатели» мало-помалу разбрелись. Оратор умолк и некоторое время с досадой смотрел им вслед, затем прошел к другому перекрестку и заговорил, обращаясь к еще одной группе туземцев, которая рассеялась почти сразу.

— Вот так и действует Тьма? — недоумевающе спросил Даржек.

— Да, — отвечал Э-Вуск.

Даржек почесал в затылке.

— Что он говорил?

— Не могу точно сказать, так как не владею языком. Но смысл его речей знаю. «Иноземные торговцы пьют кровь нашего народа и выкачивают из планеты капиталы. Они бесстыдно набивают свой карман и купаются в роскоши, крадя достояние нашей планеты и оставляя нам лишь жалкие крохи. Избавим же планету от иноземцев и станем сами пользоваться всеми богатствами, но праву принадлежащими нам.». Он, и множество ему подобных, твердят это по всему Приморесу. Они говорят ужасные вещи. Поначалу туземцы не желают их слушать, но вскоре помимо воли прислушиваются к ним, а затем в них просыпается злоба. А за ней наступает безумие. Безумие, порожденное Тьмой.

— Так было на тех, других планетах?

— Да, на всех. Если начинаются речи, значит, Тьма на пороге.

— Понятно. А другие признаки есть?

— Множество. По мере приближения Тьмы меняется схема всемирной торговли. Люди больше едят и потребляют меньше предметов роскоши. Вскоре перестанут покупать одежду и украшения. Те, у кого есть работа, начнут пренебрегать ею. Заболевают странными болезнями. Некоторые запираются дома и предаются печали, прочие идут в парки, где всегда отыщется оратор, агитирующий против иноземцев. Наблюдая за общественными местами, изучая торговую, транспортную и медицинскую статистику, следя за многим другим в том же роде, можно предсказать наступление Тьмы с точностью до четверти сезона.

— Ты проводил такие исследования на Приморесе?

— Я? Я не собираюсь оставаться здесь так долго.

— Можешь поделиться со мной подробной методикой?

— Нет времени. Скоро я смогу получить консультацию у Всевышего, а затем сразу уеду. Немедленно.

У ближайших трансмиттеров они расстались. Даржек отправился искать нанятого им молодого туземца по имени урсДвад. Найдя, он вместе с ним совершил экскурсию по паркам, и, увидев первого же оратора, разглагольствовавшего перед группой туземцев, Даржек велел своему проводнику:

— Переводи!

УрсДвад вслушался в речь, и явно не поверил своим ушам.

— Он говорит, что иноземные торговцы паразитируют на богатствах нашей планеты, оставляя нам жалкие крохи. Говорит, что мы должны выгнать их прочь и уничтожить символы их алчности.

— Спроси, какой иноземец заплатил ему свои грязные деньги за эти речи, — предложил Даржек.

УрсДвад так и сделал; болтун ожег его взглядом, исполненным безмолвной ярости, и пустился наутек.

— Туше! — пробормотал Даржек. — Вот она, кошка в темной комнате!

Ему следовало обнаружить это еще на Йорлке. Нужно было расследовать прогнозы Э-Вуск еще там. Однако, когда все эти признаки были бы обнаружены, все равно было бы слишком поздно.

Возможно, опоздал он и здесь, на Приморесе.

Он рассказал обо всем мисс Слоуп. Та воскликнула:

— Здорово! Проклятый коммунистический заговор!

— Чепуха. Даже самый заядлый коммунист не нашел бы здесь почвы для своих идей. Все пользуются равными привилегиями, и всякий, кто желает работать, может сделаться капиталистом. Все это означает, что некто обнаружил, сколь эффективной может быть демагогия, а обычай заниматься бизнесом на чужих планетах сделал всех иноземных торговцев очень удобной мишенью для нее.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Как можно скорее натренировать штат частных детективов. Хочу знать, куда отправляются эти типы, когда слезают с трибуны, и кто учит их этим речам. И особенно — кто отдает им приказы. Чтобы устраивать мятежи разом на стольких планетах, нужна огромная организация. Иноземные агенты обрабатывают подходящих туземцев, и те поднимают население против иноземцев. Затем их изгоняют с планеты вместе с прочими, ни в чем не повинными иноземцами, и они начинают все заново на планетах, еще не тронутых Тьмой. Слоуппи, какое разочарование! Таинственное психологическое оружие Тьмы — демагогия!

— Но люди не могут быть настолько глупы! Быть может, эти демагоги пользуются каким-нибудь психологическим оружием, чтобы им поверили?

Даржек подмигнул ей.

— Значит, ты собираешься набирать частных детективов из туземцев?

— Больше не из кого.

— Но в конце концов они восстанут против тебя, точно так же, как на Йорлке.

— Идея в том, чтобы этого «в конце концов» никогда не настало. И возглавишь эту операцию ты. Потому что у меня, при всех торговых делах, наблюдении за торговцами и копании в Э-Вуск статистике, просто не будет времени.

— А Э-Вуск не поможет?

— Нет. Он собирается уехать, как можно скорее. Он изменился до неузнаваемости. Все они изменились. Теперь Э-Вуск — во власти своего страха, а прочие — нет. Жаль, что нет времени покопаться и в этом… — Даржек рассеянно махнул рукой. — Э-Вуск напомнил мне еще об одной возможности, к которой следовало прибегнуть еще в момент прибытия сюда, знай я, что она есть. И сегодня я отправил заявку на консультацию с Всевышним.

Десятерых своих приказчиков Даржек разослал на иные планеты. Укрывшись в неприметных конторах, эти новички в межзвездной торговле располагали капиталами не меньшими, чем крупнейшие торговые компании. Целый флот их кораблей доставлял припасы на планеты, отрезанные Тьмой. Голодавшие планеты, наподобие Куорма, были накормлены и вдохновлены забыть о прошлом и приниматься за работу, чтобы обеспечить себя. Большинство таких планет пришло в чувство еще до того, как кончились запасы еды, однако все они испытывали острейший дефицит — в основном, металлов и топлива. Все это команда Даржека закупала для них, при любой возможности, на других планетах, поглощенных Тьмой.

Гуд Базак бодро перемещался из конторы в контору и забирался в самые глубины Тьмы, надзирая, координируя, выказывая подлинную гениальность в области организации торговли. Он уже видел впереди абсолютную монополию на торговлю с тысячами планет, и от каждой из планет, которые снабжал необходимым, требовал обязательств не допускать к себе ни единого торгового корабля, кроме тех, что принадлежали Даржеку. Даржек одобрял его маккиавелиевскую тактику. Открыть доступ для других торговцев было никогда не поздно, а пока что следовало не допустить возвращения агентов Тьмы.

Даржек нанес дружеские визиты всем торговцам, обходя по два в день. Гул Мецк был поглощен грандиозным планом объединения всех торговцев галактики в борьбе с Тьмой, однако прочие не слишком горели желанием участвовать в этом.

— В этой части галактики развелось слишком много торговцев, — ворчал Брокеф.

— Тогда ты должен радоваться нашему с Э-Вуск отъезду, — весело заметил Даржек.

— Тьфу ты. Я совсем забыл… Когда ты собираешься уезжать?

— Я, как и Э-Вуск, хочу проконсультироваться с Всевышним. Очередь к нему, увы, длинна.

— Еще бы. Так было всегда.

— Сейчас она гораздо длиннее, чем прежде. Похоже, все, кто спасается от Тьмы, заезжают для этого на Приморес.

— Я был бы рад подключиться к плану Гул Мецк, если с нами будешь и ты, — сказал Брокеф. — Гул Мецк не годится в лидеры и сам понимает это. Он хотел уступить это место Гул Ринкл, но тот ответил, что от командира, способного воевать только ночью, проку мало.

— На Йорлке мы дрались только днем, что было удобно для туземцев. Будь у нас достаточно ночных существ, чтобы ударить по ним ночью, мы могли победить.

— Вот это мне в голову не приходило… — изумленно протянул Брокеф.

— Я нашел в лице Гул Ринкл ценного помощника. Какую бы должность он ни занял, прок от него, определенно, будет.

Он удалился, оставив Брокеф в задумчивости. Если его слова достигнут ушей Ринкл — в чем Даржек был уверен — при следующей беседе он будет доверять Даржеку куда больше, чем в последний раз. Мисс Слоуп тренировала отряд детективов. Укрывшись за каким-то кустом, она время от времени поглядывала в сторону агитатора, распинавшегося перед кучкой туземцев.

— Сколько среди них твоих? — спросил Даржек.

— Смеешься? Мои имеют строгий приказ: держаться подальше от этих веселых компаний. Наслушавшись этого бреда, они, чего доброго, начнут верить в него. Я велела им собирать данные об агитаторах, и они собрали замечательную коллекцию трехмерных фото; они следуют за ними всегда и всюду, где возможно, но, застав хоть одного за слушанием их речей, я его немедля уволю.

— Хорошая идея.

— Жуть берет, если вспомнить, сколько времени мы потратили на Йорлке на Ксона и его группу. Кстати, тебе не казалось, что в нашем образовании имеются существенные пробелы?

— Казалось, и не раз. Что ты имеешь в виду?

— Я хотела послать урсДвад сказать этому типу, что он лжец, но оказалось, что не знаю такого слова. Может, ты знаешь?

— Нет, — поразмыслив, ответил Даржек.

— Надо бы сделать Смиту выговор за пренебрежение своими обязанностями.

Даржек хмыкнул.

— Он готовил нас к присутствию на Совете Всевышнего. И, даже если знал, что там присутствует лжец, видимо, не желал, чтобы мы заявили об этом вслух.

— Как бы нам его поймать? Ведь должна же быть у его сертификационной группы приморианская штаб-квартира.

— Неизвестно, кого о ней спрашивать. Он так и не назвал ни своего настоящего имени, ни подлинного официального статуса. Мы даже не знаем, как они связаны с Землей.

— Черт его подери!

— Но, если бы мне удалось изловить его, я бы нашел ему применение, лучшее, чем пополнение словарного запаса, — сказал Даржек, глядя на агитатора. — Мне только кажется, или возле этих типов собирается все больше народу?

— Их аудитория увеличивается с каждым днем. Если мы вскоре не выясним, кто стоит за всем этим, Приморес постигнет судьба Йорлка.

— Работай. Я отправляюсь к Э-Вуск.

Э-Вуск дома не оказалось. Тогда Даржек отправился к Гул Хальвр и нашел его ворчащим по поводу последней идеи Мецк.

— Он созывает совещание из пятисот торговцев, — сообщил Хальвр. — Хочет организовать их на борьбу с Тьмой.

— Они приедут?

— А почему нет? Любой торговец заинтересован в том, чтобы Тьма была остановлена. Гул Мецк хочет, чтобы каждый из этих пятисот привлек в организацию других торговцев и так далее. Но, если он соберет на Приморес всех торговцев галактики, кто же останется вести бизнес? Как ты считаешь, эта идея имеет шанс?

— Сколько на Приморесе местного населения?

— Вероятно, целый миллион миллионов.

— Если Гул Мецк соберет миллион последователей, что будет нелегко, то все равно будет проигрывать в численности в миллион раз. Конечно, большая доля этого миллиона миллионов — не бойцы, и прочие будут очень плохо организованы. Гул Мецк может достичь успеха, если сумеет вовремя организовать свое войско и ударить в нужном месте. К сожалению, времени у него очень мало, а какое место будет нужным — не знает никто.

— Ты начинаешь говорить, как Э-Вуск, — недовольно сказал Гул Хальвр.

Э-Вуск ждал Даржека в его квартире. Огромное, покрытое морщинами тело его подрагивало от возбуждения.

— Я проконсультировался с Всевышним! — выпалил он.

— Великолепно! Каков же результат?

— Я просил его указать мне планету, где мне не угрожает Тьма. И Всевышний ответил… — Э-Вуск перевел дыхание. — Всевышний ответил: «Приморес»!

Глава 15

Официально это название было закреплено только за Приморесом-ноль, не отличавшимся от своих «сестер» по звездной системе, пронумерованных от 1 до 4, ничем — и вместе с тем представлявшем собою самое сердце галактики.

То была ближайшая к солнцу планета в системе, первая планета центральной звезды галактики, и планета эта была прекрасна в любой своей части, точно созданная мастером миниатюра. Города ее, не имевшие названий, лишь номера, были типичными непомерно разросшимися конгломератами зданий без окон; и тем не менее — удивительно необычными, благодаря правильной, симметричной красоте планировки, пышным, ухоженным садам меж зданиями и многочисленным паркам, укрытым нелепыми прозрачными куполами — нелепыми оттого, что климат Примореса-ноль в любом уголке планеты был мягок и близок к совершенству. Мысленно сравнивая красоты Примореса с безобразием Йорлка, Даржек исполнился уверенности. В самом деле, даже полностью трансмиттеризованный город не обязательно превращать в непролазные чащи и гнилые болота.

За окраинами городов тянулись к горизонту густые оранжевые леса, над которыми возвышались холмы, укрытые белыми шапками, и поля, клиньями отходившие от зданий автоматических ферм, похожие на аккуратно разрезанный пирог. Небольшие реки — невероятно! — текли по кругу; растительность, образовывавшая правильные геометрические фигуры, была расплескана по земле, словно краски на палитре художника, а овальные озера вдали отражали радужное небо, по которому катилось, точно яйцо в чаше с красками, огромное солнце.

Местное солнце Даржек нашел столь же загадочным, сколь и разноцветное небо: на него можно было смотреть, не щуря глаз. Очевидно, Приморес-ноль был очень, очень древней планетой. Суровая природа его давным-давно была покорена и смягчена, ландшафт — переиначен кем-то, умевшим видеть прекрасное, а климат — переконструирован теми, кто умел ценить комфорт. Даржек жалел лишь о том, что здесь не было воздушных перевозок. Взглянуть на Приморес с высоты можно было лишь из обсерваторий, либо с белых вершин холмов, куда приморианцы отправлялись порой закусить, любуясь своей прекрасной планетой.

Но времени на любование видами не было. Он посещал обсерватории не затем, чтобы наслаждаться видами, но для того, чтобы наблюдать за туземцами. Туземцы были одним из видов, поразительно человекоподобных. Даржек давно обнаружил, что ему куда уютнее в обществе совершенно непохожих на людей иномирян, чем среди тех, кто был очень похож на людей. С последними он испытывал то же, что чувствует любой человек при виде увечного: острое смущение и вместе с тем — глаз не оторвать. Поэтому в обществе Ринкл или Э-Вуск он чувствовал себя гораздо свободнее, чем с извращенными подобиями человека — например, Ксон или Мецк.

А среди приморианцев ему было особенно не по себе. Их головы выступали из грудной клетки вперед. Над ними нависали плечи и выгнутая спина. Лица их были маленькими, с огромными, широко расставленными глазами, над которыми зияли складчатые ноздри, а рта было почти не разглядеть из-за квадратного, приподнятого подбородка. Приморианцы одевались в плащи из плотной ткани, полностью скрывавшие контуры тела. Этот обычай Даржек горячо одобрял, предпочитая не знать, на что похожи их фигуры.

Медлительность в движениях, сосредоточенная манера держаться, неуверенная речь — все это никак не выказывало блеска интеллекта, однако Даржек с тревогой подозревал, что мозг в уродливых головах приморианцев — огромен. Грубая, лживая пропаганда Тьмы не должна была добиться от них ничего, кроме заслуженных насмешек, однако дело обстояло иначе. Все больше и больше туземцев прислушивалось к ней. И флегматичность слушателей не могла обмануть Даржека: он знал, что ярость их может достигать невообразимых высот. И среди них были те, кому был доверен Всевышний. Из них состояли ряды государственных служащих, смотрителей и даже охраны, если таковая существовала. И, если взбунтуются и они, во всей галактике воцарится анархия.

Они не должны взбунтоваться.

Торговцы понимали это не хуже Даржека. Ринкл пригласил Даржека к себе. Там он обнаружил и Гул Мецк с Гул Иск.

— Что тебе известно о Всевышнем? — прямо спросил Мецк.

— Очень мало, — сказал Даржек. — Я попросил о консультации, но ее, похоже, дожидается половина галактики.

— Некоторые из торговцев, приглашенных мной на Приморес, уже прибыли, — сообщил Мецк. — Мы должны уточнить наши планы как можно быстрее. — Он помолчал. — Гул Дарр, где Всевышний?

— Не имею ни малейшего представления.

— Как и все прочие. Как ни огромен он может быть, планета слишком велика, чтобы можно было догадаться. Государственные учреждения каким-то образом сообщаются с ним, но там работают только туземцы. А они делают вид, что им ничего не известно.

— А ты спрашивал их?

— Я только этим и занимался с тех пор, как мы прибыли сюда.

— Боюсь, что не смогу помочь тебе.

— Мы договорились до двух вещей, — сказал Мецк. — Первое: мы должны взять на себя важнейшую задачу — защиту Всевышнего. Второе: если кому и известно его местоположение, так это — туземцам, ответственным за уход за ним. А это означает, что, как только придет Тьма, оно станет известно всем туземцам до единого. А также и Тьме.

— Согласен.

— Гул Дарр, как нам защитить Всевышнего от туземцев, когда они знают, где он, а мы — нет?

— А никому не приходило в голову спросить самого Всевышнего, где он?

Мецк часто заморгал.

— Нет. Никому не приходило…

— Когда очередь дойдет до меня, я спрошу об этом.

Мецк просиял.

— Спасибо тебе, Гул Дарр! Пожалуй, ты всегда знаешь, что делать!

— Да, — согласился Даржек. — Это редко помогает, однако я обычно знаю, что делать.

Перед тем, как вернуться домой, он заглянул в один из парков. Здесь старались вовсю двое агитаторов. Даржек еще не знал приморианского настолько, чтобы понять все, что они говорят, но и то, что он разобрал, разозлило и ввергло в подавленное настроение. Он сосчитал туземцев: девятнадцать слушателей в одной группе, двадцать семь — в другой. Все они слушали бесстрастно, даже не глядя на ораторов. Тщетно искал он в их лицах хоть какую-то подсказку. А ведь она, определенно, была — только странным образом ускользала…

У трансмиттеров он обнаружил еще одну группу, собравшуюся возле небольшого здания. Протолкавшись вперед, он увидел слово, жирно намалеванное на гладкой стене. Туземцы молча изучали надпись. Осваивать местную письменность Даржек не брался. Пришлось возвращаться с урсДвад и просить его перевести. Озадаченный туземец ответил, что написанное не имеет смысла. Но, когда Даржек попросил его произнести написанное, для него слово немедленно обрело смысл.

На стене приморианскими буквами было написано: «Грильф».

Помещение называлось Консультационным Залом. То был огромный круглый зал, и в стене его имелось множество дверей, ведших в небольшие кабины для консультаций. Желающие получить консультацию терпеливо брели по кругу, ожидая, когда освободится кабина прямо перед ними, или стараясь занять стратегическую позицию меж двух дверей. Когда очередная дверь открывалась, среди тех, кто оказывался возле нее, начиналась ограниченная рамками приличий возня: каждый желал оказаться следующим.

Подождав немного, Даржек занял свое место среди ожидающих очереди. К удивлению своему, он обнаружил, что не так уж торопится проконсультироваться с Всевышним. Он чувствовал себя, точно жених, охладевший к невесте за миг до начала свадебной церемонии. Слишком поздно он осознал, что действие, которое он вот-вот совершит, необратимо. Всевышний может задать ему множество неудобных вопросов — например, о том, зачем он швырялся средствами, точно мот, которому попалась в руки кипа кредитных карт. Не исключена была также возможность того, что Всевышний, узнав о том, где находится Даржек, обрушит на него водопад приказов и распоряжений. Он был готов принять помощь Всевышнего, но выполняемые Яном Даржеком решения должны быть его собственными! Он вовсе не собирался сделаться лакеем при компьютере, даже при компьютере по имени Всевышний.

Он брел вместе со всеми, не делая попыток войти в кабину. Столь разношерстной толпы ему еще не доводилось видеть. «Отбросы галактики», думал он. Но это, конечно же, было не так. Они были такими лишь с виду. Торговцы, администраторы, промышленники, ученые, философы, возможно, даже художники и писатели — все они пользовались традиционным правом на консультацию с Всевышним. Вот, подумал Даржек, ярчайший пример демократии в действии, возможный лишь оттого, что галактикой правит компьютер. Ни единое разумное существо не могло бы соответствовать требованиям такой демократии.

Прямо перед ним, опадая, отворилась дверь. Глубоко вздохнув, он подождал, не воспользуется ли представившейся возможностью кто-нибудь другой. Но он был настолько ближе всех к двери, что остальные безоговорочно признали его приоритет и двинулись дальше. Даржек шагнул в кабину, и дверь, тихо щелкнув, сомкнулась за ним. Он оглядел помещение: стол, клерк-туземец, трансмиттер и кресло.

— Изложите свой вопрос, пожалуйста, — сказал клерк.

— Я прошу о приватной беседе с Всевышним.

— О приватной беседе…

— Да, — твердо сказал Даржек, заранее решивший, что, учитывая агитаторов в парках, ни один туземец не должен слышать его разговора с Всевышним. — Только Всевышний и я. Пожалуйста, организуйте это как можно скорее. Дело не терпит отлагательства.

Грудь туземца всколыхнулась, отчего голова его задралась к потолку.

— Я выясню.

С этими словами он встал и исчез в трансмиттере.

Присев на краешек кресла, Даржек напряженно ждал. Вернувшись, туземец вежливо сказал:

— Благоволите следовать за мной.

Они телепортировались в другой кабинет, и там их ждал еще один туземец.

— Вы просите о приватной беседе с Всевышним? — спросил он.

— Да, — подтвердил Даржек.

— О чем вы хотите консультироваться с Всевышним?

— Это также дело конфиденциальное.

— Не знаю… Но опасаюсь, что…

— Спросите самого Всевышнего, — предложил Даржек.

— Я не имею права на это, не имея доказательств важности вашего дела.

Даржек протянул к нему руку.

— Мой счет. Покажите это Всевышнему и скажите, что владелец этого просит о приватной беседе с ним.

— Пройдемте со мной, пожалуйста.

Он проводил Даржека к целой комиссии из трех членов, один из которых молча приложил его ладонь к сканеру и отправил запрос. Приемник тут же отщелкал ответ.

— Просьба удовлетворена! — в благоговейном трепете воскликнул туземец.

Даржек скромно промолчал. Туземец провел его к трансмиттеру, и Даржек оказался в конце коридора, освещенного неярким красным светом. Он уверенно двинулся вперед. На этот раз он знал, чего ожидать: острия ледяных игл ощупали тело, закружилась голова, навалилась огромная тяжесть, тело онемело. Весь в поту, он достиг противоположного конца коридора, и тяжесть исчезла. Перед ним была открытая дверь. Отерев лицо, он размял онемевшие конечности и вошел в комнату. Победно приблизившись к столу, он замер в ужасе. На столе стоял передатчик незнакомой модели. Как им пользоваться, Даржек не имел ни малейшего понятия.

— Вот тебе и приватная беседа, — горько сказал он.

Сев в кресло, он принялся ждать, когда за ним придут.

Внезапно комната заговорила:

— Отчего ты не докладывал?

Тон был абсолютно лишен выражения. Вопрос на деле был простым утверждением.

Совладав с удивлением, Даржек жалобно ответил:

— Я не знал, как. И сейчас не знаю.

— Отчего ты не докладывал… — Пауза. — …посредством Совета?

— Совета больше нет, — ответил Даржек.

— Отчего ты не докладывал посредством Совета?

Даржек помедлил, размышляя, не зациклился ли Всевышний, но затем решил, что ответы нужно составлять точнее.

— Ты уже долгое время не получал докладов ни от одного из членов Совета.

— Истинно.

— Ты не получал докладов ни от одного из членов Совета с того дня, как я был приглашен на заседание Совета.

— Истинно.

— Все члены Совета Всевышнего мертвы, — сказал Даржек.

На этот раз пауза оказалась ощутимой.

— Требуется дополнительная информация, — сказал Всевышний.

— ШЕСТОЙ был агентом Тьмы. Когда я разоблачил его, он пытался убить меня. Я уцелел, но он убил прочих членов Совета прежде, чем я убил его. Его «глаз смерти» сжег зал заседаний. Совета нет. Все его члены мертвы.

— Ты убил членов Совета, — сказал Всевышний.

Даржек от души понадеялся, что это — вопрос.

— Ложно! — рявкнул он. — Я убил ШЕСТОГО, который был агентом Тьмы. ШЕСТОЙ убил прочих членов Совета и устроил пожар в зале заседаний.

Сказал — и тут же понял, что сам не поверил бы своим словам. Внезапно ему представилось судебное заседание: «Подсудимый Даржек, как получилось, что вы остались живы, тогда как все остальные погибли? Отчего катастрофа постигла Совет именно во время вашего первого и единственного визита?» Но, в случае нужды, он сможет себя защитить. Пока же задача была в том, чтобы Всевышний понял, что произошло.

— Проверь каналы связи, — сказал он. — Ты обнаружишь, что в здании, где заседал Совет, больше никого и ничего нет.

Последовала долгая пауза.

— Истинно, — наконец ответил Всевышний.

— Там никого и ничего нет, потому что самого здания больше не существует. Ты также можешь убедиться, если это возможно проверить, что ни один из членов Совета с того дня не появлялся в своей резиденции.

— Истинно.

— Я не знал, как доложить тебе о ходе расследования, потому что все члены Совета погибли. Не знал я и о том, кто еще на Приморесе может оказаться действующим агентом Тьмы. Я покинул Приморес как мог скорее и со своей ассистенткой направился на Йорлк, чтобы узнать все, что смогу, о Тьме. Тебе нужен доклад о том, что я сделал там?

— Истинно, — сказал бесстрастный голос.

В кратких и четких формулировках Даржек изложил все, что произошло на Йорлке и на Приморесе после его возвращения. Закончив, он неуверенно спросил:

— Ты понимаешь все это?

— Истинно.

— Мне следует повторить что-либо?

— Ложно.

— Будут ли инструкции?

— Ложно.

— Никаких инструкций? — воскликнул Даржек, не веря своим ушам. — Тьма скоро вновь двинется в наступление! Приморес в опасности! Ты сам — в опасности!

— Ложно.

Даржек глубоко вздохнул.

— Следует ли мне продолжать снабжение планет, захваченных Тьмой?

— Истинно.

— Я хотел бы официально возглавить службу прокторов этой планеты.

— Недостаточно информации.

— Если мы сумеем заткнуть этих агитаторов, то, возможно, успеем спасти Приморес.

— Приморесу не угрожает опасность, — лаконично отвечал Всевышний.

— Если ты ошибаешься — а мне кажется, что ошибаешься — я хочу иметь возможность защитить тебя, когда придет Тьма. Где находится твое основное местоположение на Приморесе?

— Везде.

Помедлив, Даржек спросил вновь:

— Где ты?

— Везде.

— Следует ли поощрять сопротивление, организуемое торговцами?

— Ложно.

Внезапно Даржек почувствовал, что он не один. У дверей, в почтительном ожидании, стоял туземец.

— Что тебе нужно?

— Я — урсГвалус. Всевышний назначил меня вашим ассистентом. Вы будете докладывать ему через меня.

Даржек смерил его холодным взглядом.

— Для чего это?

— Всевышний предпочитает письменные доклады.

— Понимаю. Будь любезен передать Всевышнему, что я предпочту ассистента не из туземцев.

— Не из туземцев? — изумленно переспросил урсГвалус.

— Кого-либо из иной звездной системы.

— Но таких у нас нет.

— Ни единого?

— Среди служителей Всевышнего — нет.

— Ситуация хуже, чем я думал.

— Прошу прощения?

— Будь любезен информировать Всевышнего, что в отсутствие точных инструкций я стану действовать, как сочту нужным.

УрсГвалус отпечатал послание и прочел ответ.

— Истинно.

— Смогу ли я получить приватную консультацию с Всевышним, когда почувствую это необходимым?

— С согласия Всевышнего.

— Тогда мне нечего больше сказать. Будь любезен, покажи мне путь наружу.

* * *

— Не нравится мне все это, — объявила мисс Слоуп.

— Мне тоже. Всевышний настаивает, что Приморесу ничто не угрожает. Похоже, он живет в мире мечты. Сколько у тебя агентов?

— Двадцать восемь.

— А надо бы — вдесятеро больше. Торговцы нам помогут, однако для моего замысла требуются туземцы.

— Что ты задумал?

— Действовать. В кои-то веки мы сделаем первый ход!

Глава 16

Никогда еще Даржек не видел на Приморесе такой толпы. По крайней мере пятьдесят туземцев собрались на перекрестке аллей парка, и, по мере того, как прибывшие ранее отходили, к толпе присоединялись новые. Подходили, бесстрастно слушали и шли дальше.

УрсДвад, занявший позицию позади толпы, ждал сигнала. Подав ему знак, Даржек принялся наблюдать, испытывая наслаждение драматурга, пришедшего на премьеру собственной пьесы.

УрсДвад протолкался вперед, подождал, пока агитатор сделает паузу, чтобы перевести дыхание, и встал рядом с ним. Даржеку не было слышно, что он сказал, однако реплики были тщательно отрепетированы заранее, и потому он сам произнес слова урсДвад в уме: «Чрезвычайное происшествие. Нам нужно срочно переговорить».

УрсДвад быстро пошел прочь, даже не оглянувшись.

Агитатор, выкрикнув что-то напоследок, последовал за ним.

— За нами следят, — заговорил урсДвад через плечо. — Ступай вперед, жди меня на краю парка.

Расставшись, они вновь встретились у трансмиттерной станции. УрсДвад задал направление.

— Иди первым. Скорее!

Агитатор шагнул в трансмиттер. Там, где он оказался, его ждал совершенно неожиданный прием. УрсДвад отвернулся. На лице его появилось нечто, удивительно похожее на победную улыбку.

— Сказал мухе паучок: приходи ко мне, дружок, — пробормотал Даржек. — Отлично. Работаем дальше.

— УрсДвад должен был последовать за ним, — заметила мисс Слоуп. — Следующий акт лучше бы провести в другом парке.

— Согласен. Скажи ему об этом. К тому же, ему следует сдерживать эту ухмылку. Однако — все прошло по плану. Теперь посмотрим, не скажет ли наш отставной агитатор чего-нибудь конструктивного.

Но агитатор, потрясенный до глубины души, не мог сказать ничего. Пока он приходил в себя, урсДвад привел еще троих, и за дело взялись остальные детективы мисс Слоуп. Через три дня на руках у Даржека оказалась тысяча пленных, и ни один из них не мог сказать ничего: все до одного, точно попугаи, повторяли знакомые речи, направленные против иноземцев.

С концентрационными лагерями на Приморесе было туговато. В тот момент, когда операция, казалось, потерпела неудачу, поскольку для пленных не хватало места и охраны, прибыл Гуд Базак. Он купил еще сотню космических кораблей; Даржек велел оборудовать один под перевозку пассажиров и отослал пленных на планету, захваченную тьмой, население которой было крайне признательно ему за организацию снабжения и не потерпело бы никакой пропаганды, распространяемой агентами Тьмы.

Гуд Базак доставил тревожный рапорт о деятельности таких же агитаторов на близлежащих планетах. Выходило, что, если Приморес удастся защитить, он станет крохотным островком, со всех сторон окруженным Тьмой.

— Но с этим я ничего не могу поделать, — сказал себе Даржек. — Больше, чем с одной планетой зараз, мне не управиться.

За пять дней была собрана вторая тысяча пленных, а для сбора третьей потребовалось десять дней напряженной работы. Похищения шли без сбоев, однако число агитаторов значительно сократилось. Отправив в путь последнюю партию пленных, Даржек вместе с мисс Слоуп объехал парки.

— Но лучше было бы, если бы хоть один из них заговорил, — сказала мисс Слоуп.

— Сомневаюсь, что хоть одному из них есть, что сказать. Первые агитаторы были завербованы иноземцами, но следующих вербовали уже они сами. Вероятнее всего, ни один из этих трех тысяч не видел того, кто стоит за всем этим.

— Тогда операция провалена. Все, что им нужно сделать — это навербовать новых агитаторов.

— А вот и нет. Мы, как минимум, нарушили их график, и вербовать пополнение с той же скоростью, с какой мы нейтрализуем его, они не могут. С этого момента пусть твои детективы работают группами — один производит похищение, остальные внимательно следят за иноземцами, выказывающими излишний интерес к происходящему. Кто-то может даже попробовать вмешаться. Вот этот кто-то нам и нужен.

— Верно. Самое время им заинтересоваться, куда исчезают их агитаторы. Добром эти иноземцы, конечно, с нами не пойдут, значит, требуется грубая сила в количестве, достаточном, чтобы без шума запихивать их в трансмиттер. Организую четыре группы по семь человек.

— Да, этого достаточно.

Даржек принялся за очередной обход. Вначале он посетил Э-Вуск, погребенного под грудами статистики, касающейся следующего наступления Тьмы.

— Все идет по обкатанной схеме везде, кроме Примореса, — удивленно сказал Э-Вуск. — В парках должно быть полно агитаторов, но они, наоборот, почти исчезли.

— Занятно, занятно, — пробормотал Даржек.

Гул Мецк испытывал сильнейший приступ отчаяния. Навербовав армию, он теперь не знал, что с ней делать. Больше того, нехватка жилья вынудила его разбросать своих рекрутов по всем планетам системы Примореса, и теперь он имел лишь смутное представление о том, где находится его армия.

— Но разве ею никто не командует? — спросил Даржек.

Мецк в отчаянии махнул рукой. Он был слишком занят вербовкой, чтобы присматривать за уже завербованными. Гул Сейх героически принял эту обязанность на себя, но не сумел добиться ничего. Гул Калн, служивший ему ассистентом, был занят тем, что вдохновлял рекрутов не сдаваться, не бросать все и не отправляться домой. Гул Иск взялся выяснить местонахождение Всевышнего. Ему это не удалось. Гул Хальвр вновь взялся за торговлю и теперь бойко импортировал на Приморес пищу. (Даржек моргнул, вспомнив предсказания Э-Вуск об увеличении потребления пищи по мере приближения Тьмы.) Гул Ринкл также возобновил торговлю, однако помогал всем, кто просил его помощи. Эфа, несмотря на свое постыдное поведение на Йорлке, сделались офицерами и интриговали, чтобы заменить собою Гул Сейх, который только рад был уступить кому-нибудь свой пост. Гул Азфел проникся стойким отвращением ко всему происходящему. Тьма или не Тьма, ему не следовало забывать, что у него — дочери на выданье, и потому он устраивал прием.

— Пойдем со мной к Ринкл, — умоляюще сказал Гул Мецк.

Даржек не стал возражать. Гул Ринкл радостно приветствовал его из глубин своей темной комнаты.

— Гул Иск только что ушел, — сказал он. — Он нанял двести человек для поисков, и все, что им удалось выяснить, это — то, что Всевышний может быть расположен и в самом дальнем углу галактики. В любом из них. — Он сделал паузу. — Гул Дарр, судьбой индивидуума можно пренебречь, когда на карту поставлена судьба всей галактики. Я вполне понимаю твое желание отыскать убежище, где можно укрыться от Тьмы, но, если Тьма захватит Всевышнего, таких мест просто не останется. От имени всех торговцев прошу: помоги нам!

— Чего ты от меня хочешь?

— Присоединяйся к нам. Возглавь оборону. Похоже, ты понимаешь в таких делах. Мы в них не понимаем ни аза, однако прекрасно осознаем необходимость действовать. Мы сделаем все, пожертвуем чем угодно, если только кто-нибудь, кому мы доверяем, скажет нам, что от нас требуется.

— Если бы я мог быть уверен, что все торговцы согласны с тобой…

— Они согласны, — торопливо вставил Мецк. — Я спрашивал.

— Понятно. Я знаю, что времени у нас мало, но тем не менее должен подумать прежде, чем приму решение.

Один в крохотной комнатке, служившей ему кабинетом, он попытался разобраться во всех полученных впечатлениях. Он до сих пор не оставил мыслей о том, что один из торговцев может оказаться агентом Тьмы, но захватываемое Тьмой пространство было столь велико, а захваченные планеты — так многочисленны… а ведь один торговец, в лучшем случае, мог бы оказать Тьме лишь поддержку местного значения. Мысль о том, что наступление Тьмы — плод заговора многих торговцев, Даржек отверг. Ни одна группа торговцев не стала бы устраивать заговор, вредящий торговле.

— Чем больше я узнаю, тем меньше знаю, — пробормотал он.

Взять хотя бы оружие Тьмы. Мысль о силе, извращающей умы, была абсурдной, но все же обитатели стольких планет вряд ли просто так клюнули бы на грубую ложь агитаторов. Должно быть нечто, усиливающее их ярость и ненависть…

Распахнув дверь, Даржек позвал в кабинет урсГвалус. Служитель Всевышнего понимал свое назначение ассистентом Даржека, как право следовать за ним тенью. Расположившись в квартире Даржека, он с нетерпением ждал докладов Всевышнему, которые Даржек вовсе не собирался доверять ему.

— Ты слышал когда-нибудь такое слово: грильф? — спросил Даржек.

— Грильф… грильф, грильф… — пророкотал урсГвалус. — Нет, не припомню.

— Спроси о нем Всевышнего. Мне нужна информация о его этимологии.

Осчастливленный, урсГвалус удалился, и Даржек принялся расхаживать взад и вперед.

К концу дня прибыл один из младших детективов мисс Слоуп, урсКуор, и рассказал странную вещь.

— Я отдыхал дома во время томпля… — начал он.

Даржек кивнул. На Приморесе томпль был временем отдыха в конце дня, общепринятым для визитов друг к другу.

— Позвонил незнакомец и пригласил меня посетить сеф.

— Что такое «сеф»? — перебил его Даржек.

— Не знаю. То есть, тогда не знал, и не уверен, что знаю теперь. Он был очень дружелюбен. Заверил, что я найду это интересным и приятным, и потому я пошел с ним. Он привел меня в квартиру. Когда мы прибыли туда, там присутствовало тридцать семь человек.

Даржек присвистнул.

— Я сосчитал, — виновато добавил урсКуор.

— Это хорошо.

— Вскоре прибыли еще семнадцать.

Даржек снова присвистнул.

— Как же они все там поместились?

— Заняли все комнаты. Затем с нами стали говорить — рассказали то же самое, что и агитаторы в парках. Когда все это кончилось, я доложил урсДвад, командиру моей группы, и он, вместе с остальными, захватил эту квартиру и троих, возглавлявших сборище. Они уже начинали следующий сеф.

— Сегодня ты услышал о сефах впервые?

— До сего дня о них не слышал ни один из нас.

— Понимаю. Ты замечательно поработал. Поздравляю.

УрсКуор смущенно поблагодарил Даржека.

— Ты рассказал обо всем этом Гуле Сло?

— Ее не было, и урсДвад решил, что об этом обязательно нужно доложить тебе.

— И был абсолютно прав. Передай урсДвад: пусть соберет всех. Устроим общее собрание.

Вернувшись, мисс Слоуп едва бросила взгляд на Даржека и спросила:

— Что на сей раз?

— Наступает кризис. Тьма ушла от нас в подполье. Пока мы сосредоточились на парках, она проводит курс домашних лекций для всего населения Примореса.

Мисс Слоун отправила своих детективов работать, и, вернувшись, они доложили, что не нашли ни единого жителя Примореса, не посетившего нескольких сефов. Некоторые успели посетить более дюжины.

— Так почему же мы не слышали о них раньше? — осведомился Даржек.

— Мои детективы слишком заняты. Сегодня они впервые с черт знает каких времен имели возможность отдохнуть — и как раз в то время дня, когда проводятся эти сефы.

Даржек тяжко смотрел на нее.

— Тьма не слишком изобретательна, однако в умении применяться к местным условиям ей не откажешь.

— Если бы только эти приморианцы не были так чертовски вежливы! — простонала мисс Слоуп. — Их этикет требует принять полученное приглашение. Что же нам делать? Не можем же мы взять под надзор все частные жилища и квартиры на планете!

— Устраивать рейды и прекращать эти сефы, едва обнаружив.

Мисс Слоуп отчаянно всплеснула руками.

— Но мы все равно опоздали, — сказал Даржек. — Ими уже охвачено все население планеты. И все же стоит попробовать. Не исключено, что нам удастся наткнуться на действительно важного агента.

— Но мы должны были догадаться! Возможно, психологическое оружие Тьмы действует и на нас.

— Я тоже рад бы винить во всех неудачах Тьму, но должен признать, что странное это должно быть оружие — усилитель тупости. Но — продолжай работать. Мне осталось только возглавить армию торговцев и попытаться защитить Всевышнего.

Огромная армия торговцев уменьшилась до всего лишь десяти тысяч действующих торговцев и приказчиков. Гул Мецк жестоко страдал от унижения, но Даржек мрачно сказал:

— У нас нет времени, чтобы обучить хотя бы половину. И с этим придется смириться.

Отобрав десять подходящих командиров, он велел им отобрать по сотне самых молодых, крепких и ловких и перевез весь контингент на Приморес-два, на плантацию Мецк. Гуд Базак было приказано — на всякий случай — держать наготове корабль. Даржек был уверен, что вскоре ему срочно понадобится на Приморес-ноль.

Ринкл раздобыл партию легких и прочных металлических труб, Даржек велел нарезать из них дубинок подходящей длины и принялся тренировать своих бойцов так же, как ударные части на Йорлке. Предстоящие действия здорово подстегнули боевой дух, и бойцы упражнялись на совесть.

Вторая тысяча рекрутов была набрана, едва Гул Калн удалось организовать жилье для них. За ней — третья. Всех их Даржек муштровал до седьмого пота в течение дня, ночью вел офицерские курсы, и все это время старался убедить себя в том, что наконец-то все делает правильно. Ринкл собрал две роты ночных существ и тренировал их лично, отчего каждую ночь весь лагерь раз по десять вскакивал, разбуженный воплем: «В атаку!»

Так продолжалось десять дней. Прибывшая мисс Слоуп, пронаблюдав за учебным боем двух батальонов, радостно объявила:

— Просто здорово!

— Гораздо лучше, чем на Йорлке, — согласился Даржек. — И бойцы поздоровее, и времени на их обучение больше.

— Тогда отчего ты так мрачен?

— Я до сих пор не знаю, что с ними делать. Будь у нас жизненно важный район, который требовалось бы защищать, я справился бы. Но Всевышний — везде. Он сам так сказал.

— Но если ты не можешь найти жизненно важного района, который следует оборонять, возможно, туземцы не смогут найти жизненно важного района, который следует атаковать?

Даржек покачал головой.

— Нет, так не годится. Кто заряжает аккумуляторы Всевышнего и сдувает пыль с его транзисторов? Множество туземцев — возможно, тысячи — знают о нем все. А ведь хватит и одного, чтобы Всевышний был обречен.

— Хм. Я и впрямь готова поверить в это психологическое оружие. Выше нос! Все идет прекрасно, или, по крайней мере, не хуже прежнего. У меня для тебя целый ворох новостей.

— Давай их сюда.

— Твой урсГвалус все еще торчит в квартире, ожидая докладов для Всевышнего. Он передал, что Всевышний ничего не знает об этимологии слова «грильф». Оно встречается лишь в докладах о Тьме.

— Всевышний знает только то, о чем ему докладывают. И подробных докладов о Тьме ему не мог представить никто.

— Мне не дает покоя Главный Проктор, — продолжала мисс Слоуп. — Кто-то донес ему, что это я в ответе за налеты на сефы. Против налетов как таковых он решительно возражает.

— Ты объяснила ему, что эти сефы создают угрозу общественному спокойствию?

— В других выражениях, однако мысль об этом до него довести пыталась. Но он мне не верит. Похоже, я нарушила целый список неписаных правил. Он велел мне выпустить всех и впредь от подобных действий воздержаться.

— Надо было сослаться на меня.

— Я сообщила ему, что выполняю твои приказы, а ты подчиняешься непосредственно Всевышнему. Он ушел, чтобы все обдумать. Вероятно, спросит Всевышнего, как быть.

Даржек пожал плечами.

— Пусть его. А что с сефами?

— Разгоняем, как только обнаружим очередной. Гуд Базак отправил в ссылку еще тысячу агитаторов. Снова жалуется на пустую трату ресурсов флота.

— Вели ему купить еще кораблей.

— Я так и сделала. Э-Вуск хочет видеть тебя. Завалил меня письмами.

— Я вернусь вместе с тобой, встречусь с ним и еще раз побеседую с глазу на глаз с Всевышним. Что еще?

— Тебе известно, что Тьма имеет курьерскую службу? Нет? А это так. Один из капитанов Гуд Базак перехватил группу. Главный — держись, не падай — заявил, что работает по поручению Всевышнего.

— Очень интересно. Они, конечно же, привезли его обратно.

— Гуд Базак был крайне возмущен. Целые планеты голодают, он строит гигантскую торговую империю, и — как ему все успеть, если отменять корабельные рейсы из-за каждого агентишки Тьмы? Вот что получается, когда правая рука не знает, что делает левая. Нет, все в порядке. Я его убедила, но он, боюсь, остался при собственном мнении.

— Слоуппи, что бы я делал без тебя?

— Больше работал, видимо. И не имел бы времени развлекаться, играя в солдатики.

УрсГвалус отвел Даржека в другую кабину для консультаций. Чтобы попасть сюда, не требовалось проходить сквозь изнуряющую идентификационную систему, и Даржек был искренне благодарен ему. Оставшись в одиночестве, он принялся рассказывать о сефах.

— Ситуация безнадежно вышла из-под контроля, — сообщил он. — Все до единого на Приморесе подвергаются пропаганде Тьмы. Вынужден заключить, что Приморес будет потерян, когда Тьма двинется в наступление.

— Приморесу ничто не угрожает, — объявил бесстрастный голос Всевышнего.

Медленно сосчитав в уме до десяти, Даржек продолжил:

— Я тренирую небольшую армию, набранную из персонала торговцев. Ее не хватит, чтобы оборонять Приморес, но полагаю, что смог бы защищать с ней жизненно важные районы расположения Всевышнего, если бы знал, где они. Где мне следует развернуть армию?

— Жизненно важные части Всевышнего в полной безопасности.

В это легко было поверить, и Даржек облегченно вздохнул. Но затем вспомнил, что охранные системы Всевышнего бесполезны против прихода Тьмы. Откуда Всевышнему знать, в какой момент сойдет с ума один из его доверенных служителей?

— Всевышний — круглый дурак, — объявил Даржек. И вышел.

Э-Вуск выглядел еще более одряхлевшим и сморщенным. Он ничего не сказал, когда Даржек вошел к нему. Развернув бесконечную ленту сообщения, он поднес ее к глазам Даржека. Извилистые линии на ленте постепенно спрямлялись, сближались и в конце концов слились в одну.

— Думаю, я понимаю, — сказал Даржек. — Эти кривые построены на твоей статистике и, когда они пересекутся, Тьма пойдет в наступление. Когда это случится?

— Вчера, — прохрипел Э-Вуск. — Тьма пошла в наступление вчера.

Глава 17

Гул Иск поднял дрожащий палец.

— Вот! — объявил он пресекающимся от возбуждения голосом. — Дверь.

Даржек не понимал, отчего не заметил се раньше, но размышлять об этом было просто глупо. Не заметил, потому что не искал. Бессчетное количество часов провел он в парках, и все это время наблюдал за туземцами, отнюдь не оглядывая стенки куполов в поисках устаревших средств сообщения.

— И вот! — сказал Гул Иск, указывая в другую сторону.

Между парком и ближайшим зданием стояло странное сооружение, заканчивавшееся зияющим отверстием.

— Система вентиляции, — благоговейным шепотом сказал Даржек. — Я всегда считал, что Всевышний находится под землей. Давай посмотрим.

Открыв дверь, они вышли под открытое небо и заглянули в отверстие. В лица им ударила струя горячего воздуха, шедшего из-под земли, из темного, наклонного туннеля.

— Выходное отверстие, — объявил Даржек. — Значит, где-то есть и воздухозаборник. А может, того и другого — по нескольку.

— По нескольку? — Гул Иск поник головой. — Значит, если мы и удержим это, туземцы смогут…

— Веселее, дружище! Ты замечательно поработал и обозначил нам отправную точку. Неважно, в скольких местах туземцы смогут пробраться внутрь, если мы опередим их.

— О! — Гул Иск взвизгнул от возбуждения. — А как только мы окажемся внутри, то сможем найти все остальные входы-выходы и перекрыть их!

— Верно, — сказал Даржек, вглядываясь в темноту. — Пожалуй, это — работа для Ринкл с его ночными существами. Ты передашь ему мой приказ? Пусть немедленно прибудет с обеими ротами. Скажи Гул Калн и Гул Мецк, пусть приведут основные силы в состояние готовности и прибудут сюда. А как только подоспеет Ринкл… Однако давай-ка уйдем отсюда, пока нас никто не заметил.

Они расстались в парке. Гул Иск отправился передавать приказы, а Даржек отыскал мисс Слоуп с урсДвад, ждавших его у другого края парка и, не веря своим глазам, смотревших вокруг. Парк вдруг наполнился агитаторами. Казалось, они появились прямо из воздуха — столь внезапно началась кутерьма. Визгливые выкрики ошеломили даже Даржека, считавшего себя давно привыкшим к любому шуму.

Мисс Слоуп, беспомощно оглянувшись, покачала головой. УрсДвад озирался, точно кот в наморднике, оказавшийся среди орды мышей.

— Ты уверен, что их не нужно хватать? — крикнула мисс Слоуп на ухо Даржеку.

— Их слишком много, — крикнул он в ответ. — Тут нужна целая армия!

— И что же? Она у нас есть!

— Да. Но думаю, что найду ей лучшее применение.

Некоторое удовольствие доставлял тот факт, что ему удалось сбить график Тьмы. Тьма двинулась в наступление, поглотила весь центр галактики, но Приморес и прочие планеты системы все еще держались. Они стали островками света среди океана тьмы, но Тьма бросила в бой все резервы, и волны ее неукротимо накатывались на берега. Все могло кончиться в несколько часов.

Подозвав к себе урсДвад, Даржек велел ему не спускать глаз с вентиляционной шахты и отправился встречать Ринкл. Отряд Ринкл прибыл с наступлением ночи. Все это время Даржек терпеливо ждал: нечего было и думать о том, чтобы его на скорую руку созданная армия действовала с быстротой молнии. К тому же, под мягким, уютным покровом ночи ситуация на Приморесе не казалась столь уж критической. Большая часть агитаторов с закатом разошлась; в парке было тихо.

Ринкл провел Даржека по покатому туннелю, мягко держа его за локоть. Колонна ночных существ шла следом, и Даржек, не видя ничего вокруг, слышал лишь тяжелые шаги множества ног позади, гулким эхом раскатывавшиеся по туннелю. Достигнув дна, они обнаружили массивную решетку. За ней туннель обрывался, уходя в бездну — по крайней мере, Ринкл не смог разглядеть дна. Осмотрев одну из стен, он коснулся ее и открыл обнаруженную в ней дверь. Крутой поворот — и Даржек увидел впереди длинный коридор, освещенный тусклым красным светом.

— Стоп! — внезапно воскликнул он. — Я не хочу идти дальше, не получив приглашения от самого Всевышнего.

— Вот как? А что может случиться?

— Не знаю. Я дважды испытал это, будучи приглашен, и оба посещения предпочитаю не вспоминать. Сомневаюсь, стоит ли дело такого риска, тем более, что туннель вполне может заканчиваться трансмиттером, который просто не сработает, если мы чем-то не понравимся Всевышнему.

— Странно, — пробормотал Ринкл. — Если Всевышний так хорошо защищен, зачем же мы здесь?

— Некоторые туземцы имеют доступ к нему. И будут иметь, когда их охватит безумие Тьмы.

— Понимаю. Мы не должны пропустить их.

— Вы не должны допускать к нему никого, и, главное, не входить к нему сами.

— Никто не войдет, — уверенно сказал Ринкл. — Я размещу усиленную охрану в начале туннеля, и еще один пост — в конце.

— Для этого не требуется двух рот. Пусть остальные ночные существа начинают поиски других вентиляционных шахт. На рассвете вас сменит вся остальная армия.

— Везде, кроме туннеля?

— Да. Организуй сменную вахту для его охраны.

— Вентиляционных шахт может оказаться много.

— Боюсь, так и окажется. Я надеялся, что мы сможем добраться до всех них отсюда, но этого, очевидно, не удастся. К Всевышнему, вдобавок, можно попасть через трансмиттеры, и только ему одному известно, сколько на Приморесе таких трансмиттеров. Задача не решается, однако постараемся сделать все, что сможем.

— Надо постараться, — согласился Ринкл.

Расставив посты, он увел своих в ночь, на поиски вентиляционных шахт.

На рассвете Даржека достигла ошеломляющая новость. Гул Мецк, буквально понявший указание искать повсюду, прислал рапорт с обратной стороны планеты. Во втором городе Примореса он обнаружил еще одну вентиляционную шахту. Осмотрев ее, Даржек обнаружил такой же покатый туннель, заканчивавшийся решеткой и дверью. Разместив охрану и Здесь, он призадумался.

— Я знал, что Всевышний окажется большим, — сказал он мисс Слоуп. — Но, кажется, на самом деле он гораздо больше…

— У Всевышнего — множество разнообразных функций. Возможно, исполняющие блоки расположены в разных местах.

— Очевидно, это так. Думаю, по одному под каждым населенным пунктом. А может, населенные пункты строились в местах их расположения. Выходит, мы вернулись к изначальной проблеме. Как нам оборонять целую планету?

— Есть небольшая разница. Время работает против нас. Ты был сегодня в парках?

Даржек покачал головой.

— Сегодня начнется. Самое время вспомнить о том, что любая армия воюет лучше, когда есть куда отступать.

— Я уже велел Гуд Базак подогнать к орбите все корабли, какие можно.

В сопровождении урсДвад Даржек начал обход парков.

Агитаторы старались вовсю. Их было множество. Но Даржек наблюдал только за слушателями. Их было немного, и слушали они с тем же стоическим спокойствием, что и прежде. Единственным выказываемым ими чувством была крайняя озадаченность. Они останавливались, слушали и отправлялись дальше.

— Смотри! — воскликнул урсДвад.

В поле зрения появился иноземец вида, с которым Даржек еще не сталкивался. Остолбенев, Даржек смотрел, как он взмахнул руками, тонкими и членистыми, точно паучьи лапы, и присоединился к хору туземных агитаторов.

— Зачем они посылают иноземцев агитировать против иноземцев? — изумленно спросил урсДвад.

— Кульминация. Либо… — Даржек осекся. — Идем! — крикнул он, увлекая урсДвад за собой. Вдвоем они устроили настоящую гонку по паркам в поисках иноземных агитаторов. Таких обнаружились сотни. Самые разные представители планет, захваченных Тьмой, кричали каждый на своем языке, усиливая, вздымая под самые купола кипящую ненависть. Большинство из них принадлежали к незнакомым Даржеку видам, однако на глаза ему попались несколько йорлкцев и двое неуклюжих, кустообразных куормеров, со зловещим постоянством появлявшихся везде, где Даржек пытался противостоять Тьме.

Наконец они вернулись в квартиру Даржека. Там мисс Слоуп негромко беседовала с Гул Мецк и Гул Калн. УрсГвалус держался на заднем плане, готовясь появиться и напомнить о себе, едва Даржек вернется.

— Все кончено, — объявил Даржек. — Тьма проиграла. Все ее иноземные агенты вышли из подполья в последней отчаянной попытке взбунтовать туземцев, но те не поддаются. Всевышний был прав. Приморесу ничто не угрожает. Всевышний явно знает нечто, неизвестное нам.

— Ты трезв? — покосилась на него мисс Слоуп.

— Тьме остается только одно, — сказал Даржек Гул Мецк. — Она может вооружить своих агитаторов и иноземных агентов лучшим оружием, какое окажется под рукой, и попытаться захватить Приморес. Нам лучше начать хватать их, и поскорее. Перекройте парки, по три — четыре зараз. Отсылайте мирных туземцев по домам и велите не покидать их. Возьмите с собой переносные трансмиттеры и отправляйте всех агитаторов на наши корабли. Набивайте в каждый отсек, сколько сможете, затем отключайте там трансмиттеры. Если захотят подраться, пусть дерутся друг с другом, а мы после, когда успокоятся, соберем их по частям.

— Верно! — воскликнул Мецк.

Вместе с Гул Калн они поспешили к трансмиттеру.

— Ты трезв? — снова спросила мисс Слоуп.

— Я опьянен открытием, хоть и не понимаю пока его сути! На каждой планете, где действовала Тьма, она вселяла в туземцев безумие и поднимала их против иноземцев. Почему же коренное население Примореса осталось равнодушным?

— Прошу прощения… — робко сказал урсДвад.

— Что еще?

— Прошу прощения, но я вынужден обратить ваше внимание на тот факт, что на Приморесе нет коренного населения.

— А это кто? Привидения? Мне они кажутся достаточно материальными. УрсДвад, разве ты — призрак?

— Нет, сэр.

— Но ты — коренной житель Примореса?

УрсДвад помедлил.

— На Приморесе-ноль не может быть коренного населения, — поспешил ему на помощь урсГвалус, — так как Приморес-ноль — искусственная планета! Отчего же еще ей могли присвоить нулевой номер? Она была построена уже после того, как пронумеровали остальные!

— Приморес-ноль — искусственно созданный? — тупо переспросил Даржек.

— Приморес-ноль — это Всевышний. А Всевышний — целая планета. Ни одна планета не смогла бы вместить его. Он настолько велик, что сам должен был стать планетой.

— Но в этом не может быть всей разгадки, — возразил Даржек. — Как же с остальными планетами системы? Наверняка хоть на одной из них есть коренное население!

— Народ, населяющий систему, родился на Приморесе-два.

— Тогда почему же туземцы Примореса-два не бунтуют? Да и те, кто живет и работает на Приморесе-ноль, должно быть, прожили здесь достаточно долго, чтобы чувствовать себя коренными жителями, неважно, искусственная ли планета. Почему не взбунтовались они?

УрсГвалус не нашелся что ответить.

— А агитаторы? — настаивал Даржек. — Большинство из них — приморианцы.

— Их поведение — вне моего понимания, — признал урсГвалус. — Их не может понять ни один из нас. Мы, приморианцы, посвятили жизни служению иноземцам. Они называют нас служителями Всевышнего, но это не так. Мы — слуги галактики. Зачем же нам изгонять иноземцев? Мы рады видеть их у себя. Они — цель нашего существования.

— Да, — медленно проговорил Даржек. — Вот отчего Тьме не удалось поглотить Приморес. Должно быть, причина — в этом. И все же…

— Вспомните великое множество агитаторов-приморианцев, — сказала мисс Слоуп.

— Хотя любой вид не лишен своей доли параноиков и идиотов. Вопрос в том, почему на других планетах сходило с ума все население, а на Приморесе — нет? Возможно ли, чтобы верность и чувство долга оказались сильнее оружия Тьмы?

Из трансмиттера вырвался голос Гул Мецк.

— Гул Дарр! — Дыхание его прервалось, и он умолк.

— Отдышись, — велел Даржек, — и говори, что случилось с эфа.

— Их отряд сошел с ума. Они атакуют Всевышнего.

Роты под командованием эфа были перехвачены в парке возле вентиляционной шахты. Солдаты вопили, толкались, дико размахивали дубинками. Каждый из них рвался к двери. Брокеф держался на безопасном расстоянии, умоляя их остановиться, но над ним лишь смеялись. Линхеф, попавший под удар, недвижно лежал среди травы.

Даржек вынул пистолет. Он выстрелил поверх голов, но шум стоял такой, что и сам он едва расслышал звук выстрела. Попытавшись пробиться сквозь толпу, он едва не угодил под удар трубой. Оставалось лишь спрятать оружие и наблюдать, не в силах сделать что-либо. Прибыл Гул Калн с подкреплениями. Даржек построил их, и отряд эфа был оттеснен от двери одним решительным ударом. Даржек прыгнул внутрь. Человек пятьдесят уже достигли туннеля и там остановились. Их вожаки вглядывались в темноту, откуда доносился голос Ринкл, пытавшегося вразумить их. Голос его звучал слабо и был заглушён внезапным воплем рванувшихся в туннель. Следуя за ними по пятам, Даржек споткнулся о Ринкл. Его сбили с ног и затоптали. Медленно поднявшись, он застонал.

— Они не стали слушать меня, — выдохнул он. — Что случилось?

— Не знаю.

К ним подбежал Мецк в сопровождении роты, сохранившей верность командирам. Даржек рванулся вперед, в темноту, и Ринкл, хромая, поскуливая на бегу, побежал за ним. Со дна туннеля до них донесся лязг: ночные существа оказали ворвавшимся достойное, но тщетное сопротивление. Они были сметены еще до того, как Даржек подбежал к ним. Солдаты эфа ворвались в коридор, лежавший за дверью, и с победным воплем ринулись в залитый тусклым красным светом коридор.

Визг, который не мог быть вызван ничем, кроме дикой боли, заставил Даржека присесть. Следуя один за другим, визги сопровождались странными звуками, эхом катившимися по туннелю, и вспышками пламени. С удивлением Даржек увидел рядом с собою мисс Слоуп. Голова ее была склонена, ладони — прижаты к ушам. Неподалеку укрылся урсДвад, а Ринкл рухнул на пол конвульсивно трясущейся грудой. Вновь подняв взгляд, Даржек увидел, как он встает, увидел Мецк, непривычно бледного в красном свете, и огромные тени, плясавшие на стене позади него. Звуки стихли, но вспышки не прекращались. Вынув пистолет, Даржек объявил, не обращаясь ни к кому в особенности:

— Это — единственный путь.

С этими словами он выстрелил в Ринкл. Он нажимал курок раз за разом, не обращая внимания на визг мисс Слоуп и глухие рыдания Мецк, пока Ринкл не упал, превратившись в бесформенную груду плоти и обрызгав стены и пол потоками слизи.

После этого свет погас. Все они очутились в темноте.

Глава 18

Краса Примореса-ноль померкла в глазах Даржека. Сверкающая гладь озер, вероятнее всего, была панелями солнечных батарей, симметрия холмов существовала лишь потому, что это были некие выступающие части Всевышнего, а ярко-оранжевая растительность служила поглотителем тепла, не давая Всевышнему перегреться. Даже радужная атмосфера, точно нимб, окружавшая планету, была рукотворной. Укрытые куполами парки означали, что некогда планета не имела атмосферы. Отвернувшись от обзорного экрана космического корабля, Даржек сказал Гул Калн:

— Наверное, не помешает и дым.

— Дым? — непонимающе переспросил Калн.

— Разноцветный дым с каким-нибудь экзотическим ароматом. Сможешь это устроить?

— Но он тут же заполнит кабину, — возразил Калн.

— Идея — в том, чтобы все обставить, как можно таинственнее, и вдобавок скрыть то, что внутри. Можно сделать так, чтобы двери открылись, и из каждой потек дым?

— Да. Это возможно. Сколько кабин потребуется?

— Не знаю. Все, какие есть, чтобы в кратчайшее время пропустить через них миллион миллионов человек.

Калн вздрогнул.

— Тысячи. А, может, и миллионы.

— Значит, столько нам и требуется. Принимайся за работу. В средствах ты не ограничен.

Отчаянно всплеснув руками, Калн исчез в трансмиттере. Э-Вуск, расправив все свои конечности, заметил:

— Настали тяжелые времена, друг мой, и я — в замешательстве. То существо, что ты показал мне, вовсе не было Ринкл, которого я знал.

— Всевышний подтвердил, что такой формы жизни в галактике нет, — сказал Даржек.

— Я уверен, что ты поступил мудро, но не перестаю жалеть о том, что ты убил его. Сколько всего он мог бы рассказать!

— Однако он бы ничего не сказал. Не уверен, что поступил мудро, но это было необходимо. Откуда мне было знать, какое оружие скрыто среди мешанины живой плоти?

— Или — какие силы, — предположил Э-Вуск. — Конечно, у него были средства заставить нас видеть его в облике Ринкл.

— Да. Его настоящая форма была такой устрашающей, что неминуемо навлекла бы подозрения.

— И все же психологическое оружие Тьмы может оказаться совсем иной силой.

— Да, — согласился Даржек. — Возможно, сейчас Приморес в безопасности, но, пока мы не поймем, что это за сила, и не научимся противостоять ей, Тьма будет поглощать то, что осталось от галактики.

Неуверенными шагами из трансмиттера вышла мисс Слоуп. Содержимое принесенного ею бокала расплескалось прежде, чем она смогла донести его до стола.

— Проклятые трансмиттеры, — пробормотала она.

Взяв бокал, Даржек сделал глоток и задумчиво облизнулся.

— Замечательно. Но не думаю, что тебе удастся сделать совершенно безвкусную партию.

— Боюсь, что нет. А сколько нужно?

— Зависит от того, насколько недоверчив средний приморианец. Изготовь эту штуку как можно быстрее; будем надеяться, что ее хватит. Нет ли новостей от наших друзей прокторов?

— Они подняли шум и суматоху на всю планету. Пятеро до сих пор сидят в нашей квартире. Я сказала им, что ты покончил с собой в приступе раскаяния, и они вежливо осведомились, где тело.

— Тебя разыскивают прокторы? — изумленно спросил Э-Вуск.

— А отчего я, по-твоему, прячусь в космосе, когда у нас столько дел? Мне надоело изобретать себе новые личности. «Простите, сэр, но мне интересно, не являетесь ли вы беглым Гул Дарр, на коего вы так похожи?» «Конечно, нет! Я — Джон Уэллс Уэллингбой, торговец магией и волшбой!» Тьфу! Любая трансмиттерная станция, каждый парк и общественное здание переполнены прокторами, ищущими меня!

— Но за что?

— Я совершил гнусное преступление, а именно — стал причиной смерти выдающегося и уважаемого торговца, Гул Ринкл. Прокторы также связывают меня с некими куормерами, давным-давно найденными мертвыми при весьма подозрительных обстоятельствах. Когда они подключают к работе мозги, то начинают действовать весьма эффективно!

— Но, если ты на самом деле — агент Всевышнего…

— Даже не вспоминай о нем! Если бы я мог, то стер бы всю его электронную память и заставил обновить ее, cuum tabula rasa! Стоило мне доложить о том, что я уничтожил Ринкл, который являлся агентом Тьмы, если не ею самой, как какой-то из его транзисторов тут же выкинул, образно говоря, красный флаг, и все прокторы планеты устремились по моим следам — по следам преступника, совершившего одно из редчайших для этой планеты преступлений — причинение смерти. УрсГвалус всеми мыслимыми способами пытался убедить Всевышнего, что я действовал так, как диктовала обстановка, и не превысил своих полномочий ни на йоту, и Всевышний снял с меня ответственность, однако тут же спустил на меня еще одну армию прокторов! Всевышний, определенно, нуждается в ком-то, кто подсказывал бы ему, что делать. Вот почему я хотел видеть тебя.

— Прошу прощения, — вклинилась мисс Слоуп, — меня ждут пятьдесят чанов пива.

Взмахом руки отпустив ее, Даржек проводил ее взглядом до трансмиттера.

Э-Вуск тоже задумчиво смотрел ей вслед.

— Бедная Гула Сло! Она была без ума от Ринкл. Должно быть, для нее это — очень сильное потрясение.

— Да, в некотором роде. Ей больно оттого, что он хотел жениться на ней только затем, чтобы выяснить, что мы с ней затеваем. Она считает, что мне не следовало убивать его, только потому, что я тем самым лишил ее удовольствия запинать его до смерти.

Э-Вуск изумленно рассмеялся.

— Нам очень нужен новый Совет Всевышнего, — продолжал Даржек. — Думаю, ты должен войти в его состав. Я намерен сказать Всевышнему, что тебя нужно назначить советником по делам торговли.

Э-Вуск выпучил глаза.

— Это невозможно! Никто не может указывать Всевышнему, кого назначать в Совет!

— Пора такому человеку появиться. Последний самостоятельный выбор Всевышнего ни к чему хорошему не привел. Мне нужен Совет, состоящий из компетентных, достойных доверия, восприимчивых к новым идеям и желающих работать членов.

— По крайней мере, по желанию работать я подхожу.

— А в остальном — поверь мне на слово, — сказал Даржек. — Я буду на связи. Если явятся прокторы, ищущие Гул Дарр, скажи, что у него настал сезон гибернации.

Расправив плечи, мисс Слоуп оглядела свое новое платье и объявила:

— Я похожа на какую-то матрону!

— Ты похожа на саму себя в платье, подбитом ватой, — сказал Даржек. — Я до сих пор сомневаюсь, стоит ли…

— Немного слабительного еще никому не повредило.

— Я тревожусь не о том, что некоторых стошнит, хотя лучше бы обойтись без этого. Боюсь, что мы перестараемся и сами создадим монстра. Что толку спасать людей от Тьмы, чтобы после ввергнуть их в саморазрушительную панику?

— Все пройдет под контролем. Тебе никто не говорил, что из тебя вышел бы прекрасный астролог? Борода подчеркнет твой классический профиль, а балахон в нужной мере добавит загадочности. Вот ермолка — это, пожалуй, неверно. Нужен остроконечный колпак.

— Но я думаю, что достаточно будет и одной бороды.

— А я думаю, что справились бы и без тебя. Ладно, далее…

Подойдя к следующему столу, она преклонила колени, и в левой руке ее блеснул медальон. В правой была спрятана резиновая груша, от которой в рукав уходила трубка, подсоединенная к наполненному жидкостью сосуду, увеличивавшему ее фигуру. Даржек от души надеялся, что, опустев, он не начнет бурлить.

— Я нашла это возле трансмиттеров, — объяснила мисс Слоуп, взмахнув медальоном. — Не ты потерял?

Обедавший, сухопарый скуоффец, вынул хоботок из бокала, обследовал медальон и ответил отрицательно.

— Ты видел его прежде? — настаивала мисс Слоуп. — Ты не знаешь, кто мог потерять его?

Вновь последовал отрицательный ответ. Мисс Слоуп повторила ту же формулу его соседу и перешла к следующему столику. В оба бокала скуоффцев было щедро добавлено синтетическое ревеневое пиво, сваренное из травы, росшей на Приморесе-два.

Скуоффцы рассеянно опустили хоботки в бокалы и продолжили любоваться приморианским пейзажем. Даржек напряженно следил за ними. Все зависело от того, насколько может быть разведено пиво, чтобы не потерять эффекта. Скуоффцы не заметили в своих напитках ничего особенного, и это было хорошо, однако пиво никак не подействовало на них, и это было плохо.

Мисс Слоуп обошла уже четыре столика и гладко исполняла свою роль, подливая в бокалы свой сногсшибательный напиток. Она пересекла зал по диагонали, достигла дальнего угла, повернула обратно. Даржек продолжал наблюдать за скуоффцами.

Кто-то взвизгнул.

В центре зала на ноги поднялся туземец-приморианин. Согнувшись вдвое, он тихо стонал. Визжавший лежал на полу, отчаянно суча ногами. Наступила тишина, нарушаемая лишь стонами и звуками извергаемой пищи.

— Пожалуй, пора и нам почувствовать себя плохо, — сказал Даржек, дождавшись возвращения мисс Слоуп.

С этими словами он схватился за живот и застонал. Мисс Слоуп, чьи формы уже не отличались прежней пышностью, весьма убедительно изобразила спазмы в желудке.

Скуоффцы помчались к трансмиттеру, размахивая хоботками и на ходу извергая блевоту. Прочие последовали за ними, увлекая за собой и Даржека с мисс Слоуп.

Через несколько минут оба они оказались в следующем обеденном зале, и мисс Слоуп, чьи формы вновь обрели пышность, подошла к соседнему столику.

— Я нашла это у трансмиттеров. Не ты потерял?

Главный проктор был бледен, как привидение. Побледнел даже его горб. Мисс Слоуп столкнулась с ним в обеденном зале при трансмиттерной станции и, воспользовавшись нежданной удачей, злопамятно выделила на его долю двойную порцию пива.

— Эпидемия? — слабым голосом переспросил он. — Эпидемия… на Приморесе?!

Даржек, надежно замаскированный окладистой бородой, мрачно ответил:

— Мне знакомы симптомы. Я пережил это сам. Сегодня, в начале дня, в общественном обеденном зале я и многие другие были поражены мучительной болезнью.

— На Приморесе никогда не бывало ничего подобного! Этого просто не может быть! Кто вы?

— Гул Зек. Глава министерства здравоохранения планеты Гуарр. К вашим услугам.

Главный проктор мешком обвис в кресле.

— Значит, это правда? Вы не могли ошибиться?

— Нет, я не мог ошибиться.

Главный проктор беспомощно развел руками и закрыл лицо ладонями.

— Эпидемия на Приморесе!

— Эта инфекция, — важно сказал Даржек, — известна в наших местных медицинских кругах под названием «гуаррской чумы», так как впервые она появилась на моей родной планете. Симптомы: внезапные боли и спазмы в желудке, тошнота, судороги конечностей, возможно, рвота и расстройство пищеварительного тракта. Затем все проходит, и больной… — Даржек внимательно посмотрел на проктора. — Больной выказывает бледность, испытывает сильную слабость, апатию, потерю аппетита. Вскоре проходит и это…

Главный проктор приободрился.

— …но только до следующего приступа. Приступы следуют один за другим, и в конце концов пациент теряет способность принимать любую пищу и погибает от голода.

Главный проктор вновь закрыл лицо руками и тихо застонал.

— Что же нам делать?

— К счастью, эта инфекция, или «гуаррская чума», легко излечима. Следует лишь подвергнуть население планеты обработке в очистительных камерах.

— О!

— Но она возобновится, если не выявить и не изолировать ее разносчиков.

— Разносчиков? Разносчиков эпидемии?

— Да. Тех несчастных, кто носит в себе ее бактерии. Сами они, возможно, не больны, однако повсюду, где появляются, несут с собою смерть. Их следует распознать и изолировать, иначе население Примореса обречено.

— Как это сделать?

— При помощи очистительных камер. Они помогут обеззаразить невинных жертв и выявить разносчиков инфекции. — Даржек величественно взмахнул рукой. — Я спас от гуаррской чумы пять планет и могу спасти еще одну. На свою ответственность, я распорядился организовать очистительные камеры, как только распознал симптомы. Вам остается лишь передать в мое распоряжение вашего главного медика, и я гарантирую быструю ликвидацию эпидемии.

— Проглотил? — недоверчиво спросила мисс Слоуп. — Целиком? Даже не потребовал предъявить полномочия?

— Все сошло подозрительно легко, — согласился Даржек. — Лучше продолжай обходы, на случай, если он передумает. Пива много осталось?

— Новая партия почти готова.

Пройдя к ближайшему креслу, Даржек сел.

— Ну что ж. Выкладывай.

— Что выкладывать? — прикинулась непонимающей мисс Слоуп.

— От меня ничего нельзя утаить. Когда ты пытаешься это сделать, у тебя ноздри подрагивают. Что произошло?

— Ничего, честное слово. Только Гуд Базак наконец-то привез того агента Тьмы, которого перехватил один из его капитанов. Хочешь взглянуть на него?

— Еще бы. Где он?

Открыв дверь в соседнюю комнату, мисс Слоуп отступила, сотрясаясь от смеха. Агент Тьмы вышел из комнаты. Завидев его, Даржек распахнул объятия ему навстречу.

— Смит!

Высвободившись, Смит попятился, и радость Даржека померкла. Взглянув в знакомое, складчатое лицо, он обернулся к мисс Слоуп:

— Значит, Смит действительно агент Тьмы?

— Чепуха! — злобно сказал Смит. — Я — старший инспектор сертификационных групп. Я совершал очередную инспекцию несертифицированных планет, согласно графику, а ваш капитан…

— И как же вы инспектировали несертифицированные планеты на территории Тьмы? — спросил Даржек.

— Тьма не отменяет факта несертифицированности! Наши группы сертификации до сих пор работают там и, естественно, нуждаются в снабжении и руководстве.

— Сядьте, — велел Даржек. — Побеседуем.

— Не о чем здесь беседовать, — возразил Смит.

— Я думаю иначе. Отчего Тьма поглощает галактику огромными кусками, тщательно избегая несертифицированные планеты? Для нее что-то значит ваш дурацкий карантин?

— О тьме я знаю не больше, чем рассказал вам в процессе обучения, — твердо ответил Смит. — Знаю лишь, что за сертифицированные планеты отвечают группы сертификации, и Тьма их не тронула.

— Очень интересно. Возможно, даже показательно. Как только я закончу дезинфекцию миллиона миллионов человек, мы с этим разберемся.

— Я могу вернуться к исполнению своих обязанностей? — спросил Смит.

— Нет. Нам понадобится ваша помощь. Если попытаетесь бежать, посадим в карантин, как разносчика эпидемии. Идемте, я расскажу вам, что произошло.

Гул Калн устанавливал ряд очистительных камер возле главной трансмиттерной станции. К ним уже выстроились очереди из терпеливо ждавших приморианцев. Многие были бледны после пива мисс Слоуп. Главный проктор, не терявший времени даром, стоял первым в одной из очередей.

— Чудовищно! — пробормотал Смит. — Подумать только: ведь это я привез вас с Земли!

— Ругайтесь, как угодно, только по-английски.

Гул Калн подошел к ним и бодро доложил:

— Почти готово. Хотите быть первыми?

— Идемте, Смит. Очистимся.

— Я отказываюсь подвергаться этой дурацкой процедуре.

— Как хотите. Но всего через несколько дней на этой планете начнут арестовывать всякого, кто не имеет отметки об обеззараживании.

Кипя от возмущения, Смит последовал за ним. Даржек шагнул сквозь тонкую, радужную дымовую завесу. Перед ним распахнулась дверь, ведшая внутрь огромного прямоугольного ящика, залитого изнутри неярким, зловеще-синим светом. Поочередно вспыхнули лампы, заставив его тень скакать со стенки на стенку. Зеркальное покрытие стен отразило его окладистую бороду. Наконец открылась противоположная дверь, и Даржек, пройдя через вторую дымовую завесу, протянул руку для отметки об обеззараживании.

— Замечательно, — сказал он Гул Калн. — Просто превосходно.

Смит вывалился из завесы дыма, кашляя и ругаясь, однако не забывая при этом ругаться по-английски.

— Чего вы хотите добиться этими фокусами-покусами?!

— Ч-шшш, — Даржек прижал палец к губам. — Туземцы в это верят.

— Ну да, конечно! Это ведь сертифицированная планета! Здесь не привыкли к обманщикам вроде вас, и потому — верят!

— Вас не было здесь, когда в каждом парке распинались агитаторы. Либо вы никогда не слышали, как эти образцы сертифицированности врут так, что уши вянут. Но — неважно. У меня еще уйма дел.

— Чего вы хотите добиться?

— Ринкл обладал способностью заставить нас видеть его не таким, каков он на самом деле, — объяснил Даржек. — К счастью, способность эта имеет свои пределы, и он не доверял ей полностью. Он, как мог, избегал света, и не принял во внимание теней. Возможно, даже не мог видеть их. Ученые полагают, что видел он исключительно в инфракрасном диапазоне.

— Значит, ты убил его потому, что увидел его тень?

— Да, когда увидел ее во второй раз. В первый раз это случилось на Йорлке, она лишь мелькнула перед глазами, а я был так занят, что не понял, что видел. А в туннеле внезапная вспышка света застала его врасплох. Долю секунды я видел настоящего Ринкл. Затем он прибег к своей способности, и облик его изменился. А тень — нет.

— Понимаю. — Смит указал в сторону очистительных камер. — Значит, на самом деле все это предназначено для разглядывания теней?

— Теней и отражений, под разными углами. Шестеро смотрителей ведут постоянное наблюдение и каждый раз, при малейшем подозрении, будут нажимать кнопку, запирающую камеру. Видишь ли, Тьма захватила такое обширное пространство, что Ринкл просто не мог бы справиться со всем этим в одиночку. Значит, существуют и другие ринкли, в том числе — здесь, на Приморесе. Их следует просто выловить, пока они не начали действовать снова. Приморес следует полностью обезопасить, а затем мы обработаем и всю остальную галактику.

— Просмотр теней и отражений каждого разумного существа в галактике займет много времени, — сухо сказал Смит.

— Он будет продолжаться вечно. Даже выловив всех ринклов, мы не гарантированы от появления новых.

— Этого нельзя было проделать без всяких фокусов-покусов?

— Возможно, Всевышний мог бы, но он не умеет решать проблемы, не имевшие прецедентов. Учти еще и то, что ринкли — не дураки. Если станет известно, что мы охотимся за тенями, они вскоре поймут, зачем это нужно, и скроются. С другой стороны, они также должны опасаться инфекции. Если мы изобразим эпидемию достаточно убедительно, они захотят избавиться от заразы не меньше, чем туземцы. Мне самому не очень нравится все это, но я не смог придумать другого способа проделать все, что нужно, с достаточной быстротой.

— Терроризировать целую планету — неэтично.

— Вот только не надо об этике, — зарычал Даржек. — Я видел, как ваш этичный, сертифицированный бизнесмен отказал в пище вымирающей от голода планете, потому что ей нечем было платить!

Они вернулись в новую штаб-квартиру Даржека. Мисс Слоуп все еще энергично сеяла эпидемию, и всякий раз, когда она возвращалась за новой порцией пива, Смит взирал на нее с ужасом.

— Это следует прекратить, — наконец сказал он.

— Но нельзя же изобразить эпидемию, если никто не болен, — возразил Даржек.

— Я уже не в первый раз задаю себе вопрос: чего вы, собственно, достигли? У вас было много времени. Вы истратили потрясающие суммы. Вашей первоначальной задачей было — определить, каким оружием пользуется Тьма, а этого вы не сделали.

— Да. Нам неизвестно, что заставляет туземцев бунтовать.

— Теперь вы травите население Примореса, а когда закончите, возможно, поймаете кого-либо из агентов Тьмы, но так и не определите, каким оружием она пользуется. Вы ничего не достигли, и, по-моему, не достигнете никогда.

— Я поймал Ринкл.

— Да. Вы заявляете, что он был агентом Тьмы, но он мертв — убит вами — и как знать, кем он являлся на самом деле?

— Его тело сохранено для дальнейшего изучения. Можете взглянуть. Одного взгляда до сих пор хватало каждому, чтобы во всем убедиться.

— Нас, работающих с сертифицированными планетами, не так легко убедить. Мы знаем, как низко может пасть разумное существо. То, что вы сделали с Ринкл.

— Подите поспите, или хоть отдохните, — устало перебил его Даржек. — Мне нужно подумать.

Он принялся расхаживать по комнате, не обращая на Смита внимания. Ринкл… По имеющимся сведениям, один из небольшой группы флибустьеров, отправившихся покорять галактику, подобно Кортесу или Писарро, покорившим индейские империи. Их слишком мало, чтобы удержать захваченные территории, а, может, они и не пытались удерживать их, так как их целью сделался Всевышний, едва они узнали о его существовании. Когда смерть ШЕСТОГО помешала им подчинить себе Совет, они просто вернулись к испытанному способу захвата планет и продолжили двигаться к центру галактики.

Капиталы, приносимые масштабными торговыми операциями Ринкл, обеспечивали Тьме финансовую поддержку, однако денежные средства, похоже, играли удивительно малую роль в ее успехе.

— Да, главное — их оружие, — пробормотал Даржек. Смит был прав. Пока не разгадана тайна оружия Тьмы, он ничего не добьется. Однако Даржеку вовсе не нравилось, как этот старший инспектор сертификационных групп разговаривает с ним. Он отослал записку Гул Калн, и вскоре Смит, проснувшись, обнаружил, что находится под неусыпным надзором взвода солдат.

Время шло, но ничего не происходило. Мисс Слоуп продолжала распространять инфекцию среди не прошедших сквозь камеры. Установленные Гул Калн на каждой трансмиттерной и космической станции (к этому времени он уже принялся охватывать парки и прочие общественные места), камеры работали постоянно, и жители Примореса тысячами маршировали сквозь них. Прошел день, за ним — другой, и — ничего.

Наконец из трансмиттера огромным прыжком выскочил урсДвад.

— Поймали! — выдохнул он.

— Ночное существо? Еще один Ринкл?

— Да!

Даржек повернулся к Смиту.

— Идемте. Если мертвый агент Тьмы не убедил вас, взгляните на живого.

До этого Даржек никогда не видел темного этажа трансмиттерной станции, предназначенного для ночных существ. Даже попав туда, он не увидел бы ничего, так как, согласно потребностям тех, кто чувствителен к свету, там царила полная темнота.

Но сейчас этаж был ярко освещен. Гул Калн уже вызвал роту солдат, а главный проктор явился в сопровождении многочисленных подчиненных. Все с любопытством смотрели на одну из очистительных камер.

Даржек велел им отойти подальше.

— Или вы хотите подцепить инфекцию? — крикнул он.

Спотыкаясь друг о друга, все бросились прочь. Даржек включил обзорный экран и вспышки света в камере.

— Ну как?

Смит перевел дух и изумленно выдавил:

— Оно очень похоже на несколько хорошо известных форм жизни, но его тень…

Тень отбрасывала огромная пульсирующая масса, ощупывавшая бесчисленными протуберанцами все стены, углы и щели камеры.

— Осторожнее, — сказал Даржек. — Он может быть вооружен.

— Но Ринкл не был вооружен.

— Ринкл был слишком самонадеян. И этот не повторит его ошибки.

Смит отодвинулся, и Даржек включил коммуникатор.

— Кто ты такой? — спросил он.

Ответа не последовало, но чуткий прибор улавливал свистящее дыхание пленника и беспорядочный шум, похожий на биение множества сердец.

— Откуда ты?

— Гул Дарр? — тихо спросил пленник.

— Да… — успел сказать Даржек, прежде чем его разбил паралич.

Сознание оставалось ясным. Он мог видеть и слышать, но не мог даже опустить веки. Дыхание сделалось мелким, крик замер в горле. Он медленно повалился вперед, и голова его уперлась в стенку камеры.

Голос, рокотавший из коммуникатора, был соблазнителен и мелодичен, как и голос Ринкл.

— Вот он, подлый Гул Дарр, разыскиваемый прокторами за убийство торговца Ринкл. Теперь он хочет умертвить вас этой заразой, которую называет эпидемией.

— Как же, — презрительно подумал Даржек. — Так тебе и поверят, разносчику заразы…

Но пленному поверили. Раздался топот сандалий — прокторы двинулись к нему.

А завораживающий голос нараспев описывал злые деяния Гул Дарр. Он оказал сопротивление гражданским властям планеты Йорлк и отдал ее в руки Тьмы. Организовав армию из обманутых торговцев, привез ее на Приморес, намереваясь предать Тьме Всевышнего, но, к счастью, потерпел неудачу. Теперь он беспомощен и отдан им в руки, чтобы понести справедливую кару, если только возможно изобрести кару, равную его злодеяниям. И этому — верили. Они поверили бы чему угодно. Как сказал Смит, здесь не привыкли к лжецам. Неспособный шевельнуть и пальцем, с трудом дыша сквозь стиснутые зубы, Даржек внезапно понял, в чем суть психологического оружия Тьмы.

— Это ложь! — хотел было крикнуть он Смиту. — Оружие Тьмы — ложь! Теперь оно обращено против вас. Неужели вы не видите?

— На некоторое время он беспомощен, — мурлыкал голос. — Поместите его в безопасное место и предайте правосудию прежде, чем он оправится, иначе он может ускользнуть. В его руках — вся мощь Тьмы. Пусть суд ваш будет скорым и надежным.

Даржека подняли.

— Я горд тем, что смог оказать вам услугу, — продолжал голос. — А теперь — погасите, пожалуйста, свет. Как вам известно, он причиняет страдания ночным существам. Погасите свет и выпустите меня, а затем уничтожьте эти камеры. Они ничего не очищают. Это — просто последний из предательских трюков Гул Дарр.

— Если они его выпустят, — подумал Даржек, — нам никогда не поймать еще одного. Он понял, что мы делаем, а значит, поймут и прочие ринкли. Вот идиоты!

Прокторы подняли его в воздух. Свет начал гаснуть. Даржека развернули, и он увидел, как сам Гул Калн открывает камеру. Но вперед выступил Смит.

— Стоп! Это — разносчик инфекции! Он не должен выйти наружу!

Вцепившись в Гул Калн, он попытался оттащить его от камеры, но дверь уже распахнулась. Подобие Ринкл молнией метнулось к трансмиттерам. Даржек мог лишь в отчаянии проводить его взглядом. Но тут дорогу существу перекрыла мисс Слоуп. Предостерегающий крик Даржека вылетел наружу лишь невнятным стоном. Существу известно, кто она, и ей он не станет лгать. Его оружие… Мисс Слоуп подняла руку. Тонкая струйка жидкости ударила в пленника, найдя его органы зрения и грубую, зияющую пасть. Ахнув, он подался назад и направил на мисс Слоуп свое оружие. Она отскочила вбок. Подскочивший Смит вцепился было в противника, но тут же замер, застыл неподвижно. Струйка ударила еще и еще раз.

Облик Ринкл исчез. На полу, бессильно размахивая тонкими щупальцами, лежала отвратительная тварь. Вскоре мисс Слоуп удалось заставить Гул Калн оттащить ее обратно в камеру. Тонкий голос ее перекрыл изумленный ропот:

— Я не знала, что здесь не так. И до сих пор не знаю. Однако мне ясно, что его нельзя отпускать. Где Гул Дарр?

Зажегся свет, и она вскрикнула, увидев Даржека.

— Что с ним?!

Даржек не мог поблагодарить ее даже взглядом. Утешало лишь то, что, пока он вновь не обретет дар речи, ему уж точно хватит времени отрепетировать все, что он скажет ей.

Глава 19

— Ложь? — недоуменно повторила мисс Слоуп. — Оружие Тьмы — ложь?

— А почему нет? На Земле мы много раз видели это оружие в действии. Примененное против тех, кто привык расценивать любое утверждение, как абсолютную истину, это оружие может причинить невообразимо разрушительный эффект. Ты сама помнишь, что для лжи у них даже нет названия. Они не могут не поверить ей, и, если противоречие между ложью и истиной слишком сильно, это сводит их с ума.

— Возможно, ты и прав. Но для меня все это полностью лишено смысла.

— Да, — сказал Даржек. — Все это лишено смысла для нас, привыкших ко лжи. Вот почему Тьма ничего не может поделать с несертифицированными планетами. Там столько собственных лгунов, что всякий узнает грубую ложь, столкнувшись с нею. А в прочих частях галактики ей способны противостоять лишь те, кто связан с сертификационными группами Смита. К сожалению, в бюрократической мешанине вокруг Всевышнего не возникло и мысли о том, чтобы выставить их против Тьмы.

— Для тех, кто незнаком с концепцией лжи, эти демагоги-агитаторы справились с работой очень недурно.

— Да нет же! Не зная, что на свете существует ложь, они верили услышанному от агентов Тьмы и повторяли его, как правду!

— Но отчего мы так долго не могли понять этого?

— Этого я не пойму никогда, — печально сказал Даржек. — Подсказок было достаточно. Одно то, как они верили всему, что говорили им мы, говорило само за себя. Вплоть до случая с нашим другом, главным проктором, проглотившим мою небылицу об эпидемии, даже не поперхнувшись.

— Но ведь торговцы лгали о Тьме.

— Они, как сказал Э-Вуск, были во власти своего страха. Неведомая сила привела их в такой ужас, что сознания их выработали своего рода ментальный блок. А в бизнесе к обману прибегал только Ринкл. Разница должна была сразу броситься нам в глаза.

— Ты не заметил ее, потому что сам частенько прибегал к обману. Но — ты убедил меня. Тайным оружием Тьмы была ложь, и Ринкл довел ее до такого совершенства, что им удавалось устраивать революции разом на тысячах планет.

— Пока они не добрались до Примореса, — согласился Даржек. А здесь, потерпев неудачу, обнаружили, что ничего другого у них в запасе нет. Им не удалось поднять туземцев против иноземцев, и потому они прибегли ко лжи, чтобы обратить против туземцев мои войска.

— И что же делать теперь?

— Работать, — устало ответил Даржек. — И первым делом — ликвидировать пробелы в галактических языках. Нужны универсальные синонимы для понятий «ложь» и «война». Можно также внедрить несколько для выражения ненависти, чтобы космическим захватчикам не пришлось в следующий раз приносить собственные, как сделали Ринкл сотоварищи со словом «грильф».

— Нужно что-то делать с сертифицированными планетами.

— Верно. Но в гомеопатических дозах будет очень полезно для галактики. Ведь нельзя выработать иммунитет к тому, чего никогда не видел и не чувствовал. Но это — в будущем. Сначала нам нужно разделаться с Тьмой, а так как наш пленник пока что не заговорил, придется прибегнуть к жестким мерам. Каждую сертифицированную планету в галактике следует проинструктировать — и обеззаразить.

— Сколько же пива потребуется… Я напишу тебе рецепт.

Даржек улыбнулся.

— Думаю, заручившись поддержкой властей, мы не станем никого заражать.

— Как ты предсказуем, — поморщилась мисс Слоуп. — Точно дешевый комикс. Я даже знаю, что было в послании, доставленном тебе урсГвалус. Всевышний приглашает тебя в Совет. Какой предлагает номер?

— Первый.

— Неплохо.

— Думаю, скорее — хорошо. Первый член Совета Всевышнего. Жаль, что это надлежит держать в тайне. А какие бы вышли визитные карточки!

— Да, для деревенщины с Земли — вовсе недурно. Кто еще в Совете?

— Этого я не узнаю до первого заседания. Я рекомендовал Э-Вуск и Смита. И нечего удивляться. Поначалу я здорово недооценил потенциал Смита. Если существо, настолько ненавидящее ложь, как он, все же способно солгать в критический момент, ему есть, куда расти. Мы с Э-Вуск подготовили список из еще дюжины достойных кандидатов, однако Всевышний, скорее всего, поступит так, как ему заблагорассудится.

— И когда же заседание?

— Сегодня, как только урсГвалус подготовит временное помещение. Ты точно не передумаешь? Для тебя тоже нашлась бы работа.

Мисс Слоуп отрицательно покачала головой.

— Мне очень не хватает моего кресла-качалки. И настоящего ревеневого пива, и религиозных журналов, и еще многого, чего ты никогда не поймешь. Здесь нет даже приличной пряжи для вязания!

— Все это можно устроить. Смит уже пообещал снабжать меня сигаретами.

— Нет. Желаю получать мои журналы свеженькими, только что из типографии. Хочу иметь возможность не задерживать дыхание, входя в комнату, полную народу — знаю, ты-то привык к запахам, а вот я не могу. Да, все это было великолепной забавой, но я устала. Я начала понимать, насколько стара. Мне начинают досаждать мелочи — например, то, что эта тварь коснулась меня, когда я облила ее пивом. Десять раз вымылась, но все равно чувствую на коже эту слизь. В любом случае, Смит уже организовал единственное, чего мне хотелось — отправку домой. Он обещал мне место в земной сертификационной группе, поэтому связь со мной будет, однако быть дома — это очень важно. Я рада, что видела галактику, но хочу умереть в Бруклине.

— Значит, нам пора прощаться. Не могу выразить, в каком я долгу перед тобой, а потому не стану и говорить об этом. Я буду скучать о тебе, Слоуппи.

— И я буду скучать о тебе. — Голос ее на миг пресекся, по тут же снова сделался весел. — Об одном я буду помнить всегда. Какую замечательную статую ты сделал!

Первой реакцией Даржека на официальную резиденцию ПЕРВОГО оказалось ощущение полного одиночества. Судя по всему, здесь ему предстояло провести всю оставшуюся жизнь. И в этой жизни его ожидало лишь полное одиночество, тоска, год от году усиливающаяся. Конечно, он мог бы вернуться на Землю. Он так и сделает, как только управится со всеми насущными делами — для того, чтобы уладить дела там. Но Земля никогда не станет для него прежней, и Приморес никогда не заменит ему родной дом. В некотором смысле, он был одним их властелинов галактики, однако ни одну из планет не мог бы назвать своей. И, что еще хуже, с отъездом мисс Слоуп ему станет совершенно не с кем поговорить…

Некоторое время он бесцельно перечитывал заметки, сделанные для заседания Совета, ожидая, когда все соберутся, и он сможет войти. Задержка, помимо прочего, должна была обеспечить Э-Вуск со Смитом, если они тоже включены в Совет, возможность познакомить остальных его членов с замечательным характером и достижениями нового ПЕРВОГО.

— А если не смогут отрекомендовать меня подобающим образом, обоих уволю, — пробормотал Даржек.

Наконец он шагнул в свой личный трансмиттер и оказался в Зале Размышлений. Яркость воспоминаний об этом месте потрясла его. Казалось, всего несколько секунд назад он оставил здесь тело ПЯТОГО и в печали вернулся в резиденцию ВОСЬМОГО, к спящей мисс Слоуп…

Тело ПЯТОГО, конечно же, было убрано, но в остальном мрачный зал совершенно не изменился. Ссутулившись в предвкушении процедуры проверки, Даржек медленно побрел вперед по освещенному неярким красным светом коридору. Внезапно он очутился в полутемном холле. Из-за полуоткрытой двери слышались голоса и громовой хохот Э-Вуск.

Успокоившись, Даржек шагнул вперед.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник