Избранные произведения в 2 т. Том 1. Звездный корабль

Слюнное дерево

— Знаешь, я много думал о четвертом измерении, — заявил светловолосый молодой человек с подобающей серьезностью в голосе.

— Хм, — произнес его товарищ, уставившись в ночное небо.

— В наши дни появилась куча доказательств его существования. Тебе не кажется, что отблески этого можно уловить в рисунках Обри Бердсли?

— Хм, — сказал его товарищ.

Они стояли на высоком холме к востоку от сонного городишки Коттерсайд, наблюдая за звездами и поеживаясь от холодного февральского воздуха. Оба были молодыми людьми, по 20 лет каждому. Того, которого занимали проблемы четвертого измерения, звали Брюс Фокс; он был высоким, светловолосым и работал младшим клерком в юридической фирме «Пренлегест и Тоуг». Другой, удостоивший нас одним или двумя «хм», носил имя Грегори Роллс. Он был высок и темноволос, с серыми глазами на приятном интеллигентном лице. Он и Фокс были склонны к непредвзятому мышлению, выделяясь тем самым, хотя бы только в собственных глазах, среди иных жителей Коттерсайда в эти последние годы XIX века.

— Вон еще один! — воскликнул Грегори, вырываясь наконец из сферы междометий. Он указал на созвездие Возничего. Метеор чиркнул по небу, будто сбежавшая из Млечного Пути искорка, и растворился в воздухе.

— Прекрасно! — воскликнули они в один голос.

— Странно, — сказал Фокс, предваряя свои слова часто употребляемым выражением. — Звезды и человеческий разум связаны воедино, и так было всегда, даже во времена невежества, до Чарльза Дарвина. Они всегда играли скрытую роль в человеческих делах. Мне кажется, что из-за их влияния границы моего разума расширились. А как ты, Грег?

— Ты знаешь мое мнение: я считаю, что некоторые из звезд могут быть населены. Я имею в виду — людьми. — Он глубоко вздохнул, захваченный своими словами. — Людьми, которые, возможно, лучше нас, и живут они в справедливом обществе… Это чудесные люди…

— И, как я понимаю, все до одного социалисты! — воскликнул Фокс. Он не разделял передовых взглядов своего друга. Он слышал разговоры мистера Тоуга в конторе и считал, что лучше знает, как эти социалисты, о которых только и говорили в те дни, расшатывают общество. — Звезды, битком набитые социалистами!

— Это лучше, чем звезды, битком набитые христианами! Ведь если бы звезды были переполнены христианами, те бы уже давно послали сюда миссионеров преподавать свое евангелие.

— Хотел бы я знать, осуществятся ли когда-нибудь межпланетные путешествия, предсказанные Нансоу Грином и месье Жюлем Верном… — начал было Фокс, но появление нового метеорита прервало его на полуслове.

Как и предыдущий, этот метеор летел из созвездия Возничего. Но двигался странно медленно и светился красным светом. Молодые люди одновременно вскрикнули и схватились за руки. В небе, становясь все больше, разгоралась великолепная искра. Ее красное свечение усилилось, точка превратилась в яркий оранжевый шар. Он промчался над ними (впоследствии они доказывали, что при этом не было ни малейшего шума) и исчез за рощицей. Они знали, что это недалеко. На мгновение местность озарилась ярким светом.

Первым обрел дар речи Грегори.

— Брюс, ты видел это? Ведь это не обычный болид!

— Такой здоровый! Что это было?

— А вдруг это прибыли наконец наши небесные гости?

— Эй, Грег, он, кажется, опустился на ферме твоих друзей Грендонов? А?

— Ты прав! Я должен нанести визит старому Грендону и узнать, видел ли он или его семья что-нибудь.

Притопывая ногами, они возбужденно обменивались мнениями, перекрикивая друг друга. Это был обычный разговор восторженных молодых оптимистов и содержал много умозрительных предположений, которые начинались с: «Вот было бы чудесно, если бы…» или «А что, если предположить…» Потом они остановились и рассмеялись над собственными абсурдными домыслами.

Фокс лукаво спросил:

— Так ты завтра увидишься с семейством Грендонов?

— Наверняка, если этот раскаленный межпланетный корабль еще не унес их в лучший мир.

— Скажи правду, Грег, на самом деле тебе просто захотелось повидаться с хорошенькой Нэнси Грендон. Не так ли?

Грегори шутливо хлопнул друга по плечу.

— Не надо ревновать, Брюс. Я еду повидаться с отцом, а не с дочерью. Хотя она женственна, ее папаша прогрессивен, и это интересует меня пока что больше. У Нэнси есть красота, это так, но у ее отца — о, у ее отца есть электричество!

Смеясь, они весело пожали руки и растворились в ночи.

На ферме Грендона, как обнаружил Грегори впоследствии, дела шли менее благополучно.

На следующее утро Грегори Роллс поднялся еще до 7 часов. Пока он зажигал газовый рожок и мечтал, чтобы мистер Финн — булочник, в доме которого Грегори жил, — провел у себя электричество, мысли вновь вернулись ко вчерашнему феномену в ночном небе. С удовольствием поразмышляв обо всех возможных причинах свечения «метеора», Роллс решил немедленно отправиться к мистеру Грендону.

На данном этапе своей жизни Грегори имел возможность распоряжаться временем по своему усмотрению, ибо его отец был человеком состоятельным. Во время Крымской кампании он выпустил на рынок мучной концентрат «Евгенол», который, будучи более вкусным и менее вредным, нежели его конкуренты, имел огромный коммерческий успех. В результате Грегори получит возможность посещать один из колледжей Кембриджа.

Теперь, будучи ученым, он жил ожиданием карьеры. Но какой карьеры? Он овладел некоторыми понятиями о науках, его эссе хвалили, а несколько стихотворений было даже опубликовано. Грегори все больше склонялся к мысли о литературной карьере. Однако предчувствие, что жизнь вне привилегированных классов содержит изрядную порцию нищеты, заставляло его подумывать и о политике. Кроме того, он был неплохо подкован в богословии, но мысль о Святом Ордене его не соблазняла.

В общем, некоторое время Грегори решил пожить вдали от дома, так как его отношения с отцом никогда не были гладкими. Живя в сердце Восточной Англии, он надеялся собрать материал для книги, названной им «Прогулка с социал-натуралистом». Эта книга должна была удовлетворить все стороны его честолюбия. Нэнси Грендон, которая очень мило рисует, могла бы даже выполнить виньетки для заглавной страницы… А возможно, ему позволят посвятить эту книгу другу автора мистеру Герберту Джорджу Уэллсу…

Утро было холодным и пасмурным, так что Грегори оделся потеплее. Спустился в конюшню, оседлал свою кобылу Дензи и направился по дороге, которую лошадь уже неплохо изучила.

Ферма стояла на невысоком холме. Пространство вокруг дома походило на маленький остров, окруженный болотистой почвой и участками воды, в которых отражалось серовато-коричневое небо. Дензи прошлепала по грязи в конюшню, где ее ожидал овес.

Каффа и ее щенок Ларди, как обычно, громко залаяли, подбежали, и Грегори уделил им немного внимания.

Из дома торопливо вышла Нэнси.

— Доброе утро, Грегори. Мы порядком поволновались этой ночью.

Он с удовлетворением отметил, что она назвала его по имени.

— Я уже ложилась спать, когда раздался шум, — сказала она. — За окном вспыхнуло что-то очень яркое. Я выглянула и увидела, как большая штука, похожая на яйцо, нырнула в пруд.

В ее речи, когда она волновалась, временами пробивался норфолкский акцент.

— Метеорит! — воскликнул Грегори. — Мы с Брюсом Фоксом гуляли вчера вечером и наблюдали за метеорами. Потом увидели очень большой, и нам показалось, что он пролетел где-то неподалеку отсюда.

— Он едва не упал на наш дом, — сказала Нэнси.

Этим утром она выглядела очень хорошенькой. Яркие красные губы, горящие щеки, спутанные каштановые волосы. Пока Грегори ее рассматривал, на пороге появилась миссис Грендон.

— Нэнси, иди в дом, а то замерзнешь! Привет, Грегори, как дела? Заходи и погрейся.

— Доброе утро, миссис Грендон. Я слышал о вашем метеорите, упавшем прошлой ночью.

— Берт Нокланд говорит, что это была падающая звезда. Я не знаю, что это было, но животных оно взбудоражило.

— Его видно в пруду?

— Давайте я вам покажу, — сказала Нэнси.

Миссис Грендон вернулась в дом. Она шла медленно и величаво. Кроме Нэнси, у нее был еще младший сын Арчи — упрямый парень, который поссорился с отцом и теперь работал помощником кузнеца в Норвиче. Больше детей не было. Трое младенцев не пережили туманов и восточных ветров, из которых состояла зима в Коттерсайде. Но сейчас жена фермера вновь отяжелела и весной должна была родить своему супругу ребенка.

Когда Нэнси привела Грегори к пруду, он увидел Грендона с двумя работниками, которые трудились на западном поле.

— Ваш отец был взволнован?

— Еще как! Он вышел, прихватив дробовик. Берт Нокланд тоже ходил смотреть. Но они ничего не увидели. Только пузыри и пар над водой. А сегодня утром отец не стал обсуждать вчерашнее. Сказал, что работа должна продолжаться, что бы ни случилось.

Они стояли возле пруда. Кругом росли камыши, на противоположном берегу начиналось обширное поле. Водная гладь, подернутая легкой рябью, была неподвижна.

Грегори с интересом разглядывал все вокруг. Слева находилась ветряная мельница. Видимо, падение метеорита вызвало сильный всплеск — стены мельницы были заляпаны грязью.

Несмотря на таинственное ночное происшествие, Нэнси завела привычный разговор:

— Грегори, вам не кажется, что мой отец слишком много работает? Он совсем не отдыхает. Если не работает физически, то читает учебники по электричеству…

— Хм, что бы ни упало в пруд, шлепнулось оно здорово! Жалко, что ничего нельзя разглядеть…

— Вы его друг, Грегори. Мама надеется, что вы поговорите с ним. Он слишком поздно ложится. Иногда за полночь, а встает в половине четвертого. Вы поговорите с ним? Маму это очень обрадует.

— Нэнси, надо попытаться рассмотреть, что находится в пруду. Какая тут глубина?

— О, вы меня совсем не слушаете! У вас на уме только этот противный метеор!

— Нэнси, это дело науки. Поймите…

— О, эта отвратительная наука! Вы мне надоели, Грегори! Я замерзла. Можете таращиться в пруд, сколько вам угодно, а я пойду в дом. Это был всего лишь какой-то старый булыжник. Я, папа и Берт Нокланд сошлись на этом.

— Да, толстяк Берт Нокланд, конечно, знает толк в подобных вещах! — воскликнул Грегори.

Нэнси ушла, и Грегори тут же о ней забыл. То, что прилетело прошлой ночью, находилось всего лишь в нескольких футах от него. В голове роились соблазнительные перспективы — броские заголовки «Морнинг Пост», принятие в Королевское научное общество, объятия отца…

Очнувшись, Грегори направился к сараю. Вошел внутрь и остановился, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полумраку. Где-то здесь должна быть небольшая весельная лодка, в которой мистер Грендон когда-то катал свою будущую супругу.

Лодка нашлась. Грегори вытащил ее из сарая и столкнул в пруд. Борта рассохлись, внутрь просачивалась вода, но это не испугало Грегори.

Когда он выплыл на середину пруда, то сложил весла и перегнулся через борт. Однако сколько ни вглядывался, ничего необычного не увидел.

Неожиданно лодка качнулась. Грегори выпрямился, осмотрелся. Лодка неумолимо кренилась на левый борт, хотя никакой видимой причины для этого не было. Только какой-то звук, похожий на тяжелое собачье дыхание.

— Что это? — выдохнул Грегори, чувствуя, как по спине забегали мурашки.

Лодка наклонялась, словно кто-то невидимый пытался в нее забраться. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Грегори схватил весло и махнул им по воздуху.

Весло ударилось обо что-то твердое.

Выронив весло, Грегори вытянул вперед руку. Ладонь уперлась во что-то упругое, и тут же ее обожгло сильной болью.

Последующими действиями Грегори всецело руководил инстинкт. Мыслей уже не было. Он вновь схватил весло, ударил им воздух. Оно опять во что-то попало. Раздался всплеск, лодка выпрямилась, и Грегори чуть не свалился в воду. Лодка продолжала раскачиваться, и Роллс, охваченный паникой, принялся бешено грести к берегу. Вытащил лодку из воды, побежал к зданию фермы. Лишь возле крыльца к нему вернулся разум. Грегори остановился, пытаясь оценить происшедшее. Что это было?

Заставив себя вернуться к пруду, он постоял у лодки, рассматривая угрюмую поверхность воды. Пруд был недвижим, только по его глади пробегала рябь. В лодке оставалось немного воды, и Грегори решил, что просто чуть не перевернулся и оттого позволил овладеть собою идиотскому страху. Тряся головой, он затащил лодку обратно в сарай.

Грегори, как часто это делал, остался на ферме.

Джозефу Грендону было за сорок, и он был немногим старше своей жены. У него было худое торжественное лицо и тяжелая борода. Но, несмотря на свою мрачность, он приветствовал Грегори достаточно радушно. Они вышли во двор и постояли в сгущающихся сумерках, ожидая, пока коровы соберутся в стойла. Они вместе перешагнули порог машинной пристройки, и Грегори зажег масляные горелки, которые привели в движение электродвигатель.

— Я вижу будущее здесь, — сказал Грегори, улыбаясь. Он уже забыл про утреннее потрясение.

— Будущее начнется без меня. К этому времени я буду уже мертв. — Манера речи фермера напоминала его походку: он надежно вбивал каждое слово перед последующим.

— Вы всегда так говорите, но вы ошибаетесь. Будущее буквально рушится на нас.

— Вы неправы, мистер Грегори, но я не хочу спорить. Я уже старый человек. Вот она!

Последнее восклицание относилось к искорке света, появившейся в лампочке наверху. По мере того, как росло давление пара, широкий кожаный ремень убыстрял свое движение, и огонек в лампочке разгорался все ярче. Хотя Грегори пользовался в своей жизни и газом, и электричеством, он никогда не испытывал такого воодушевления, какое чувствовал здесь, в дикости, где ближайшая лампа накаливания находилась, вероятно, в Норвиче, на расстоянии хорошего дневного путешествия.

Теперь помещение озарилось бледным сиянием. Снаружи все выглядело абсолютно черным. Грендон удовлетворенно покачал головой, отрегулировал горелки и жестом пригласил Грегори следовать на улицу.

Избавившись от гула парового двигателя, они смогли услышать мычание коров. Обычно животные во время доения были спокойны, но сейчас их явно что-то встревожило. Фермер и Грегори быстро подбежали к коровнику.

Свет лампы, висевшей над стойлами, был не очень ярким, но позволял рассмотреть выражение испуга на лице Берта Нокланда, который застыл у дверей, сжимая в руках какую-то палку.

— Куда это ты так таращишься? — спросил Грендон.

Нокланд медленно закрыл рот.

— Мне страшно, — прошептал он. — Что-то вошло сюда.

— Вы что-то увидели? — спросил Грегори.

— Нет, ничего не было видно. Это, наверное, привидение. Оно вошло сюда и щупало коров. Меня оно тоже потрогало. Да, это привидение.

Фермер презрительно фыркнул.

— Скорее всего, бродяга, тебе что-то померещилось, пока не было света.

Работник решительно покачал головой.

— Было темно, это так… Но мне ничего не померещилось. Говорю вам, что сюда кто-то вошел. — Он указал палкой на перегородку стойла. — Смотрите! Видите отпечаток мокрой лапы? Это след привидения.

Они приблизились и уставились на потертый брус в углу перегородки между двумя стойлами. На дереве виднелось нечеткое пятно влаги. Грегори вспомнил утреннее происшествие и почувствовал, как по спине вновь забегали мурашки.

— Чепуха! — сказал фермер. — Это шмоток коровьей слюны. Начинай доить коров, Берт, и хватит болтать всякую чушь, я хочу выпить чаю. А где Каффа?

Берт с вызовом произнес:

— Если вы не верите мне, то, может, поверите своей собаке? Она видела привидение и кинулась на него.

— Пойду поищу Каффу, — сказал Грегори.

Он вышел наружу и стал звать собаку. Потом направился к свинарнику, вышел в поле и снова позвал. Впереди послышалось низкое угрожающее рычание. Это была Каффа.

Грегори медленно двинулся по еле заметной тропинке, проклиная отсутствие фонарей и жалея, что не имеет оружия.

— Кто здесь? — крикнул он.

Подошел фермер. На западе, на фоне неба, вырисовывались стволы четырех больших вязов, позади которых блестела вода. Как только Грегори увидел собаку, она подскочила в воздух, перевернулась и полетела прямо на старого Грендона. Фермер вскинул руки и отразил летящее тело. Одновременно Грегори уловил движение воздуха, словно кто-то пробежал мимо. В нос ударил тяжелый муторный запах, и, почувствовав головокружение, Грегори обернулся.

Тусклый свет от коровника падал на дорожку между хозяйственными постройками и домом. Ничего необычного не наблюдалось.

— Мою Каффу убили, — тихо произнес фермер.

Грегори наклонился, взглянул на собаку. Ни ран, ни ушибов не было видно, но собака была мертва.

— Уж она-то знала, что это было, — прошептал Грегори. — Собака напала, но оно опередило ее. Что же это такое?

— Мою бедную Каффу убили, — повторил фермер, ничего не слыша.

Он поднял тело собаки и пошел к дому. Грегори остался, чувствуя полнейшую растерянность.

Послышались шаги, подошел Берт.

— Неужели привидение убило старую псину? — спросил он.

— Собака мертва, — сказал Грегори. — Но вряд ли здесь было привидение. Это нечто гораздо более ужасное.

— Да нет же, это одно из привидений. В свое время я много такого насмотрелся. Я не боюсь привидений, а вы?

— Минуту назад в коровнике вы говорили совсем иначе.

Нокланд упер руки в бока. Он был всего на пару лет старше Грегори, этот коренастый парень с прыщеватым лицом и вздернутым носом.

— Неужели, мистер Роллс? А мне показалось, что это вы испугались, оставшись один в темноте.

— Да, я испугался. И не отрицаю этого. Здесь произошло нечто более страшное, нежели появление простого привидения.

Нокланд подошел ближе.

— Ну, если вы так трусливы, может, вам лучше обходить ферму стороной?

— Что вы говорите? — Грегори попытался обойти Нокланда, но тот, сделав шаг в сторону, снова загородил путь.

— На вашем месте, мистер Роллс, я бы сюда больше не совался, — сказал Берт, толкнув Грегори локтем. — И запомните, что Нэнси интересовалась мною еще задолго до вашего появления.

— Ах, вот в чем дело! Думаю, Нэнси сама решит, кем ей следует интересоваться.

— Я же сказал вам, кем она интересуется. Не забывайте об этом, ясно?

Грегори зло отпихнул Берта. Нокланд передернул плечами и отошел. На ходу обернувшись, сказал:

— Ты сам станешь привидением, если будешь торчать здесь.

Грегори был потрясен. Плохо скрываемая ярость в голосе Нокланда свидетельствовала, что он копил злобу уже достаточно долгое время. Ничего не подозревавший Грегори относился к парню со своей обычной сердечностью, считал его угрюмость проявлением общей недоразвитости и, с пылкостью убежденного социалиста, прилагал все усилия, чтобы разрушить барьер между ними. Теперь он был в растерянности. Может, следовало догнать Нокланда и попытаться как-то все уладить? Но это выглядело бы проявлением слабости. Он пожал плечами и двинулся к ферме по дорожке, по которой ушел фермер с мертвой собакой.

Грегори Роллс вернулся в Коттерсайд поздно ночью и не увиделся с Фоксом. На следующий день похолодало, и Габриэль Вудкок, старейший житель, предсказал выпадение снега до наступления зимы (это не слишком смелое предсказание осуществилось через 48 часов и так поразило жителей деревни, что в приятном удивлении они восклицали друг другу: «Вот это да!»).

Друзья встретились в «Путнике», где топили сильнее, а эль был послабее, чем в «Трех браконьерах» на другом конце деревни.

Стараясь не упустить ни одной детали, Грегори пересказал события прошлого дня, опустив подробности, касающиеся стычки с Нокландом. Фокс завороженно слушал, забыв о пиве и трубке.

— Вот такие дела, Брюс, — заключил Грегори. — В этом глубоком пруду возле мельницы находится какое-то летательное устройство, и в нем обитает существо со злыми намерениями. Ты понимаешь, как я беспокоюсь за своих друзей? Может, стоит сообщить в полицию, как ты думаешь?

— Уверен, что это не может помочь Грендонам, — сказал Фокс. Он потянул сначала из трубки, потом из стакана. — Но я не думаю, что твои наблюдения верны. Грег, понимаешь, я не ставил под сомнения факты, хотя они поразительны. Я имею в виду, что мы уже в общем ожидали небесных гостей. Мир, имеющий газ и электричество, города нашей планеты, освещенные газом и электричеством, сигналят на весь космос о существовании здесь цивилизации. Но разве наши гости причинили кому-нибудь намеренное зло?

— Они едва не потопили меня и убили бедняжку Каффу. Как ты этого не можешь понять? Они начали далеко не дружелюбно, а как будут развиваться события дальше?

— А ты представь, в какой ситуации они оказались. Предположим, что они с Марса или с Луны, а мы знаем, что эти миры в корне отличаются от нашего. Возможно, они ужасны. Вряд ли можно назвать враждебной их попытку забраться в твою лодку. Первым враждебным действием были твои собственные поступки, когда ты ударил веслом.

Грегори закусил губу. В словах товарища был смысл.

— Я испугался, — сказал он.

— Возможно, что и они испугались. И убили Каффу. Собака напала на них, и напала первой, не правда ли? Мне даже жалко этих существ, одиноких во враждебном мире.

— Ты все время говоришь во множественном числе! Насколько я знаю, оно там только одно.

— Это моя точка зрения, Грег. Ты совсем отошел от своих прогрессивных позиций. Вы все за то, чтобы убить этих существ, вместо того, чтобы попытаться войти с ними в контакт. Вспомни, что ты недавно говорил о других мирах, переполненных социалистами. Попытайся подумать об этих парнях как о невидимых социалистах и прикинь, не поможет ли тебе это договориться с ними.

Грегори погладил свой подбородок. Внутренне он признался, что слова Брюса Фокса произвели на него большое впечатление. Он позволил панике взять верх над здравым смыслом, и в результате вел себя как дикарь из глухого уголка империи, впервые увидевший паровой двигатель.

— Мне нужно вернуться на ферму и как можно скорее во всем разобраться, — сказал он. — Если эти существа действительно нуждаются в помощи, я помогу им.

— Правильно. Но не думай о них, как о существах. Думай о них как о… Вот, придумал! Как о возничанах!

— Возничане… пожалуй. Но не будь таким самонадеянным, Брюс. Если бы ты был в лодке…

— Да, старина. Я бы умер от страха.

Проявив тактичность, Брюс добавил:

— Делай, как решил, возвращайся на ферму и поскорее во всем разберись. Я буду ждать следующего акта этой загадочной драмы. Это самая интригующая история со времен Шерлока Холмса.

Грегори Роллс вернулся на ферму. Но разбираться ему пришлось гораздо больше, чем полагал Брюс. Возможно, это было вызвано тем, что возничане присмирели после волнений первых дней.

Насколько он мог заметить, они больше не покидали пруда и не доставляли новых беспокойств. Молодой выпускник особенно сожалел об этом, так как принял слова друга близко к сердцу и хотел поскорее доказать, насколько он просвещен и доброжелателен по отношению к этой странной форме жизни. Через несколько дней он уверился, что возничане, должно быть, улетели столь же неожиданно, как и прибыли. Но затем неожиданное происшествие убедило его в обратном, и в ту же ночь в своей уютной комнатке под магазином булочника он описал все происходящее своему корреспонденту.

В письме он не добавил, что потом в теплой гостиной Нэнси прижалась к нему и призналась в своем страхе. Но он отвел мысль о возможной враждебности существ. Он увидел восхищенные его смелостью глаза Нэнси и подумал, что она очаровательная девушка и, вероятно, стоит того, чтобы бросить вызов ярости двух таких различных людей, как Роллс-старший и Берт Нокланд, работник фермы.

Это случилось за ленчем, неделей позже, когда Грегори Роллс снова был на ферме, прихватив с собой, как повод для визита, статью об электричестве.

Обсуждалась странная зловонная роса, выпавшая за ночь.

Впервые о ней упомянул Грубби. Грубби и Берт составляли рабочую силу Джозефа Грендона. В то время, как Берт удостоился чести жить в доме фермера (у него была маленькая комнатка в мансарде), Грубби ночевал во флигеле, который находился на самом удаленном участке сада, рядом со свинарником.

— По-моему, у нас никогда не выпадало такой росы, как эта, мистер Грендон, — сказал он, и его тон доказал Грегори, что Грубби сделал это наблюдение сегодняшним утром. Грубби никогда не рисковал делать неподтвержденные высказывания.

— Тяжелая, как осенняя роса, — сказал фермер твердо, будто это был решающий аргумент.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь всеобщим чавканьем и жадным посапыванием Грубби.

— Это не обычная роса, вот что я вам скажу, — произнес Грубби немного погодя.

— Она воняла поганками, — сказал Нокланд. — Или гнилой водой из пруда.

И снова раздалось чавканье.

— Может быть, с прудом что-то произошло? — спросил Грегори. — Что-то вроде выпаривания?

Нокланд фыркнул. Со своего места во главе стола фермер указал вилкой на Грегори.

— Возможно, здесь вы правы. Потому что, скажу я вам, эта роса выпала только на нашей земле. Через ярд по другую сторону ворот почва сухая. Совершенно сухая. Сухая, как камень.

— Вы правы, хозяин, — согласился Нокланд. — Тогда как западное поле было мокрым от этой дряни, я видел собственными глазами, что папоротник за изгородью совершенно сухой. А это очень странно!

— Что ни говори, а у нас никогда не было росы, — сказал Грубби. Он как бы выразил общее мнение компании.

Странная роса, как тема для разговора, была исчерпана. Как тема для разговоров, она была уже неинтересной даже на ферме, где так мало новых тем. Она была забыта через несколько дней. Прошел февраль, который был не лучше и не хуже всех других февралей, и закончился ливневыми дождями. Наступил март, дав начало холодной весне. Животные на ферме начали приносить потомство.

И они приносили его в удивительных количествах.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал Грегори фермеру.

Обычно молчаливый, Джозеф Грендон был очень возбужден. Взяв Грегори под руку, повел его в хлев.

Там лежала Тривс, коза. Под ее боком сгрудились три бело-коричневых козленка, а четвертый стоял рядом, качаясь на тонких ногах.

— Сразу четверо! Вы когда-нибудь слышали о козе, которая принесла сразу четверых козлят! Вам стоит написать об этом в лондонские газеты, Грегори! А теперь пошли в свинарник.

Визжание в свинарнике было громче обычного. Когда они уже подходили к нему, Грегори посмотрел на большие вязы. Их кроны были уже в зеленой дымке. В ужасном шуме ему слышалось что-то зловещее, что соответствовало, вероятно, состоянию Грегори.

Свиньи у Грендона обычно давали до десяти поросят каждая. Теперь же не было ни одной, возле которой не копошилось бы, как минимум, четырнадцать. Шум стоял страшный, и Грегори подумал, что в такой плодовитости есть что-то неестественное.

После обеда миссис Грендон и Нэнси поехали в город за покупками, а Грегори снова отправился осматривать ферму.

Бледное полуденное солнце едва светило. Лучи не могли проникнуть глубоко в воду, но когда Грегори наклонился, то увидел, что пруд кишит головастиками и лягушками. То, что поначалу он принял за слой мутной воды, оказалось массой плавающей живности.

Из глубины выплыл большой жук и схватил головастика. Головастики служили пищей не только для жуков, но и для двух уток, которые плавали на дальней стороне пруда. Интересно, какой приплод у уток? В камышах дрейфовала целая армада маленьких утят.

Минуту Грегори стоял в нерешительности, потом медленно направится назад. Миновав двор, зашел в конюшню, оседлал Дензи и, ни с кем не попрощавшись, поскакал в город.

Приехав в Коттерсайд, он сразу же направился на базар-площадь и увидел рессорную двуколку Нэнси у бакалейной лавки. Миссис Грендон и Нэнси как раз выходили из нее. Соскочив на землю, Грегори поздоровался.

— Мы идем навестить мою подругу, миссис Эдвардс, и ее дочерей, — сказала миссис Грендон.

— Тысяча извинений, миссис Грендон, но я был бы вам очень признателен, если бы вы позволили мне переговорить с Нэнси наедине. У моей хозяйки миссис Финн в нижнем этаже есть маленькая гостиная, и я думаю, нам позволят там поговорить. Все будет очень прилично.

— Черт возьми, прилично! Да пусть люди думают, что хотят.

Тем не менее некоторое время они стояли в нерешительности.

Нэнси опустила глаза, а Грегори смотрел на нее так, будто увидел впервые. Цвет лица девушки был безукоризненным, кожа гладкой и нежной, темные глаза прятались под длинными ресницами. Ее губы были ровными, бледными и четко очерченными. Грегори чувствовал себя вором, крадущим красоту, которая ему не принадлежала.

— Я иду к миссис Эдвардс, — заявила наконец Марджори Грендон. — Можете говорить, о чем хотите, но если ты, Нэнси, не придешь через полчаса… Слышишь?

— Да, мама.

Лавка булочника находилась на соседней улице. Грегори и Нэнси молча отправились туда. Поставив Дензи в стойло, Грегори предложил пройти в гостиную через заднюю дверь. В это время мистер Финн отдыхал наверху, его жена приглядывала за лавкой, так что маленькая комнатка пустовала.

Нэнси присела на стул и спросила:

— Ну, Грегори, что все это значит? Утащили меня от мамы прямо в центре города!

— Нэнси, не сердитесь. Я должен был увидеть вас.

Она надула губы.

— Вы довольно часто приезжаете на ферму и не показываете особого желания увидеть меня.

— Это вздор. Я приезжаю, чтобы повидать вас, но ведь вас интересует Берт Нокланд, не правда ли?

— Берт Нокланд, какие глупости! Почему это я должна им интересоваться? А кроме того, это не ваше дело.

— Это мое дело, Нэнси. Я люблю вас!

Он не думал говорить это, но слова сами сорвались с языка. Он пересек комнату и опустился на колени у ног Нэнси, взяв ее руки в свои.

— Нэнси, дорогая Нэнси, скажите, что вы хоть немного любите меня. Дайте мне надежду.

— Вы очень милый молодой человек, Грегори, и я хорошо отношусь к вам, но…

— Но?..

— Ваше положение очень отличается от моего, и кроме того… ну, вы ничем не занимаетесь.

Он был удивлен и умолк. С природным эгоизмом юности он считал, что она не найдет твердых возражений, но в ее словах внезапно увидел правду своего положения, по крайней мере такую, какая виделась ей.

— Нэнси… я… ну, да, это правда, я могу показаться бездельником. Но здесь я много читаю, учусь и пишу некоторым важным людям. И я постоянно размышляю о том, какой должна быть моя карьера. Должен заверить вас, что я не бездельник, если вы так думаете.

— Нет, я так не думаю. Но Берт говорит, что вы частенько веселитесь в этом, как его, «Путнике».

— О! Опять этот Нокланд! А какое ему до этого дело?.. Или как? Что за наглость?..

Она встала.

— Если вам нечего сказать, кроме ругательств, я отправляюсь к маме, если вы не против.

— О, боже мой, я все испортил! — Он схватил ее за запястье. — Послушайте, моя дорогая. Я только пытаюсь завоевать вашу благосклонность. И позвольте мне сказать несколько слов о вашей ферме. Там происходят какие-то странные вещи, и мне страшно думать о том, что вы находитесь там ночью. Весь этот молодняк, который родился, все эти поросята — это жутко!

— Не вижу ничего жуткого в том, что делает мой отец. Я знаю, как упорно и тяжело он трудится и ухаживает за своими животными. Он лучший фермер во всем Коттерсайде.

— О, разумеется, он прекрасный человек. Но разве он наложил по 7–8 яиц в гнездо лесной птицы? Разве он наполнил пруд головастиками и тритонами? В этом году на вашей ферме происходят какие-то странные вещи. Нэнси, я хочу защитить вас.

— Дорогой Грегори, вы ничего не знаете о фермерской жизни, и в этом не помогут никакие прочитанные книги. Но мне так нравится ваша забота…

— Я всегда беспокоюсь о вас, Нэнси. Вы чудо.

— Вы заставляете меня краснеть.

— Пожалуйста, краснейте, потому что так вы кажетесь милее, чем обычно! — Он обнял ее одной рукой. Когда она подняла на него глаза, он крепче прижал ее к груди и пылко поцеловал. Она задохнулась и вырвалась, но не слишком поспешно.

— О, Грегори, Грегори! Теперь я должна идти к маме!

— Сначала еще один поцелуй! Я не могу отпустить вас, пока не получу еще один!

Он получил его и стоял у дверей, дрожа от возбуждения, когда она выходила.

— Приезжай к нам скорее, — прошептала она.

— С огромным удовольствием, — сказал он.

Но следующий визит принес больше страха, нежели удовольствия.

Когда Грегори приехал снова, на дворе стояла телега, набитая визжащими поросятами. Вокруг нее суетились фермер и Нокланд. Фермер весело приветствовал Грегори.

— У меня появилась возможность быстро и хорошо зарабатывать на этих малышах. Старые свиньи не в силах прокормить их, а молочные поросята в цене на рынке, так что мы с Бертом поедем в Хенгем и погрузим их в поезд.

— Они очень подросли с тех пор, как я их видел в последний раз!

— Да, они прибавляют в весе по два фунта в день. Берт, нам нужно взять сеть и натянуть над ними, иначе они выпрыгнут. Они такие шустрые.

Мужчины направились к амбару, шлепая по грязи. Грегори услышал хлюпанье позади себя. Он обернулся.

На навозе между конюшней и телегой появились следы — две параллельные колеи. Было такое впечатление, что они отпечатываются сами по себе.

Грегори захлестнула холодная волна пронзительного, сверхъестественного ужаса. Он не мог пошевелиться. И он увидел, что колея направляется к нему.

Лошадь, запряженная в телегу, беспокойно заржала. Следы достигли телеги, та заскрипела, будто на нее что-то взобралось. Поросята в ужасе завизжали. Один из них выпрыгнул через деревянный борт, потом наступила зловещая тишина.

Грегори по-прежнему не мог пошевелиться. Из телеги он услышал странные сосущие звуки, но его глаза все еще были прикованы к следам в грязи. Они принадлежали не человеку, а кому-то с волочащимися конечностями, контуры которых напоминали плавники тюленя. Внезапно он понял, что кричит:

— Мистер Грендон!

Только когда фермер и Берт прибежали из амбара с сетью, он отважился посмотреть на телегу.

И когда он взглянул туда, последний поросенок быстро опадал, как проколотый резиновый баллон. Остальные маленькие пустые мешки свиной кожи были неподвижны. Телега снова скрипнула, и что-то зашлепало через двор фермы по направлению к пруду.

Грендон не видел этого. Он подбежал к телеге и в страхе уставился на трупы поросят. Нокланд тоже подбежал к телеге и заговорил первым:

— Какая-нибудь болячка, черт побери! Должно быть, что-то новое, прямо из Европы!

— Это не болезнь, — сказал Грегори. Он едва говорил, потому что разум не повиновался ему. — В телах свиней не осталось костей. Это не болезнь… Посмотрите, убежавший поросенок жив.

Он показал на животное, которое выпрыгнуло из телеги. Поросенок повредил ногу и теперь лежал в канаве в нескольких шагах от них и тяжело дышал. Фермер подошел к нему, поднял на руки.

— Он избежал болезни, потому что выпрыгнул, — сказал Нокланд. — Хозяин, надо посмотреть, как там оставшиеся в стойлах.

— Все, что у меня осталось, — сказал Грендон. Он вручил свинью Грегори. — Глупо отправлять на рынок одного поросенка. Я пошлю Грубби распрячь лошадей, а вы тем временем, если вас не затруднит, отнесите малыша Марджори. Сегодня на обед у нас будет жареная свинина.

— Мистер Грендон, это не болезнь. Вызовите ветеринара из Хенгема и дайте ему обследовать тела.

— Не учите меня, как мне вести дела на собственной ферме. У меня и так достаточно забот.

Обидевшись такому отпору, Грегори едва не уехал. Но ему хотелось увидеть Нэнси и понаблюдать за событиями на ферме.

Наутро, после ужасного происшествия со свиньями, он получил письмо от своего самого замечательного корреспондента господина Г. Дж. Уэллса, в одном из абзацев которого говорилось:

Слишком озабоченный, чтобы взволноваться таким письмом, Грегори спрятал его в карман пиджака и отправился седлать Дензи.

До ленча он урвал у Нэнси два поцелуя, причем последний прямо у горячей плиты. Не считая этого, в тот день удовольствий было мало. Грендон успокоился и обнаружил, что больше ни один поросенок не подхватил странную болезнь, но он боялся, что она может вспыхнуть вновь. Между тем случилось еще одно чудо. В полуразрушенном сарае нижнего выгона корова родила четырех телят в течение ночи. Грендон не надеялся, что корова выживет, но телята оказались достаточно сильными, и Нэнси кормила их из бутылки.

Лицо фермера было мрачным и невыспавшимся, поскольку он всю ночь просидел над телящейся коровой, но приобрело умиротворенное выражение, когда на стол подали жареного поросенка.

Но мясо оказалось несъедобным. Все тотчас бросили свои приборы. Оно имело горький вкус, который первым определил Нокланд.

— Он был больным, — прорычал он. — Поросенок был болен. Мы не должны есть это мясо, иначе мы умрем.

Женщины приготовили легкую закуску из холодной свинины, сыра и маринованных луковиц, но настроение было окончательно испорчено. Миссис Грендон убежала наверх в слезах, сожалея о полной непригодности так заботливо приготовленных блюд. Нэнси побежала за ней.

После мрачной трапезы Грегори обратился к Грендону:

— Я решил отправиться на несколько дней в Норвич, — сказал он. — А у вас, как мне кажется, куча неприятностей. У вас есть какое-нибудь дело в городе? Я мог бы чем-нибудь помочь, может, найти ветеринара?

Грендон хлопнул его по плечу.

— Я знал, что вы желаете мне добра, и благодарю вас за это, но вы, наверное, не знаете, что ветеринары стоят порядочных денег и не всегда могут помочь.

— Тогда позвольте оказать вам маленькую любезность, Джозеф. Позвольте мне привести ветеринара за свой счет.

— Вот ведь упрямец! Я скажу вам, как говорил мой отец. Стоит мне увидеть на своей земле незваного гостя, я достану ружье и всажу ему заряд картечи, как уже, сделал в прошлом году с двумя бродягами. Вам все ясно?

— Думаю, что да.

— В таком случае, пойду погляжу на корову. И не беспокойтесь о том, чего не понимаете.

Визит в Норвич (в этом городе жил дядя Грегори) занял большую часть недели. И когда Грегори снова приближался к ферме Грендонов по дороге из Коттерсайда, в нем зашевелились старые опасения. Он был поражен тем, как изменился пейзаж фермы со времени его отъезда. Повсюду светилась молодая листва, и даже вереск вносил веселье в обычную унылую картину. Строения скрывались разросшимися кустами. Ему даже показалось, что ферма исчезла, пока он не увидел черную мельницу, неожиданно появившуюся из-за сплетения ближайших зарослей. Южные луга были сплошь покрыты буйной травой. Даже вязы казались более мохнатыми, чем прежде, и угрожающе нависали над домом.

Когда Грегори въехал по деревянному мосту во двор, он увидел поразительно волосатые стебли крапивы, торчащие из примыкающих каналов. Повсюду парили птицы, но на торжество жизни это походило мало.

Над фермой висела тишина, будто это место было проклято.

Отчасти, возможно, это объяснялось тем, что Ларди, молодая сука колли, занявшая место Каффы, не встречала посетителей лаем, как она это обычно делала. Двор был пустынен. Даже привычные домашние птицы исчезли.

Поскольку стойло было занято, он провел свою кобылу к каменному желобу у пруда и привязал ее там. Парадная дверь дома была открыта. Перед крыльцом росли большие шершавые одуванчики. Само здание обвили ползучие растения. Его глаза уловили движение в буйной траве, и он глянул вниз. Под сорняками сидела огромная жаба с остатками ужа в пасти. Она неподвижно следила за Грегори, будто пыталась определить, не завидует ли человек ее прожорливости. Содрогнувшись от омерзения, он поспешил в дом.

Сверху раздавались приглушенные звуки. От камина начинались ступени, которые вели на верхний этаж, отделенный от нижних дверью на задвижке. Грегори никогда не приглашали наверх, но он не колебался. Распахнув дверь, он бросился наверх по лестнице и почти тотчас же на кого-то налетел. Мягкость этого тела подсказала ему, что это Нэнси, — она в слезах стояла в темноте. Когда он схватил ее и выдохнул ее имя, она вырвалась и бросилась наверх по лестнице. Теперь он смог разобрать доносившиеся звуки: это был плач. Нэнси подбежала к ближайшей от лестницы двери, ворвалась в комнату и закрылась изнутри. Когда Грегори попробовал открыть ее, он услышал звук запираемого засова.

— Нэнси, — позвал он. — Не прячься от меня! Что с вами? Что случилось?

Она не ответила. Пока он растерянно стоял перед дверью, следующая по проходу дверь открылась и оттуда появился доктор Кроухорв, который возился с замком маленького черного чемоданчика.

— Что случилось, доктор? — спросил Грегори, когда врач закрыл за собой двери и начал спускаться по ступенькам. — В этот дом прокралась чума или что-то еще более ужасное?

— Чума! Нет, это вещь куда более странная.

Он смотрел на Грегори без улыбки, словно ожидая следующего вопроса.

— А что же послужило причиной вашего появления здесь, доктор?

— Час родов миссис Грендон пробил ночью, — сказал доктор.

На Грегори нахлынула волна облегчения.

— Она родила? Это мальчик?

Доктор медленно кивнул.

— Она родила двух мальчиков, молодой человек. — Он поколебался, потом лицо его дернулось и он быстро добавил: — И еще она родила семерых девочек. Девять детей! И все они… Все они живы.

Грегори нашел Грендона за углом дома. У фермера были вилы, полные сена, и он нес их в коровник. Грегори посторонился.

— Я хочу поговорить с вами, Джозеф, — сказал Грегори.

— Я занят.

— Я хочу поговорить с вами о вашей жене.

Грендон не ответил. Он работал как одержимый, поднося сено. Корова и телята беспрерывно ворчали и мычали. Грегори последовал за фермером, но тот не обращал на него внимания. Глаза Грендона, казалось, утонули в черепе, рот скорчился, а губы вовсе почернели. Когда Грегори положил руку на его плечо, фермер сбросил ее. Наколов еще один пук сена, он рванулся к стойлам с такой решительностью, что Грегори был вынужден отпрыгнуть с его пути.

Грегори вышел из себя. Последовав за Грендоном в коровник, он закрыл двухстворчатые двери и накинул внутренний замок. Когда Грендон вернулся, он даже не пошевелился.

— Джозеф, что в вас вселилось? Почему вы так бессердечны? Ваша жена нуждается в вашей заботе и ласке. Вы должны быть рядом с ней.

Когда фермер поднял глаза на Грегори, того поразило их странное, будто у слепца, выражение. Грендон держал вилы наперевес, как оружие. Он сказал:

— Я был с ней всю ночь, сосед, пока она рожала.

— Но сейчас…

— Сейчас с ней сиделка из Дерхем Коттеджис. А я был всю ночь с ней. Теперь нужно позаботиться о ферме. Животные продолжают расти, вы же знаете.

— Они даже слишком растут, Джозеф. Остановитесь и подумайте.

— У меня нет времени на разговоры или раздумья.

Опустив вилы, он оттолкнул Грегори с дороги, откинул засов и распахнул дверь. Фермер потащил Грегори к овощным грядкам у самых лугов.

Ранний латук был неимоверно огромным. Все лезло из почвы с неимоверным напором. Грендон, как одержимый, побежал вдоль грядок, выдергивая пригоршни молодых редисок, моркови, весеннего лука и разбрасывая их через плечо.

— Смотрите, Грегори, все овощи больше обычных и созрели раньше срока! Урожай будет очень большим. Посмотрите на поле! Посмотрите на сад! — Широким жестом он протянул руку к линии деревьев в снежно-розовом цветении. — Что бы ни случилось, мы получим приличную прибыль. Этого может не случиться в следующем году. Да ведь это сказка!

Он замолчал. Повернувшись, он, похоже, тотчас забыл про Грегори. Опустив глаза в землю, которая внезапно дала такое изобилие, он зашагал назад к сараю.

Нэнси была на кухне. Нокланд принес ей туда ведро свежего молока, и она как раз пила его из ковшика.

— О, Грег, извини, что я убежала от тебя. Я была так расстроена.

Она подошла к нему прямо с ковшиком и обвила его шею руками в фамильярной манере, которую он не замечал в ней ранее.

— Бедная мама, я боюсь, что она помешается, ведь она родила так много детей. И она говорит такие странные вещи, каких я никогда не слышала раньше.

— Разве этому можно удивляться? — сказал он, погладив ее волосы. — Ей станет гораздо лучше, как только она оправится от потрясения.

Они поцеловались, и через минуту она подала ему полный ковш молока. Он выпил и тотчас выплюнул его с отвращением.

— Тьфу, что это за молоко? Может, Нокланд пытается отравить тебя? Ты пробовала его? Оно горькое, как полынь!

Она сделала недоуменное лицо.

— Мне тоже показалось, что у него странный привкус, но не настолько неприятный. Ну-ка, дай я его попробую. А вдруг в него на самом деле попала какая-нибудь гадость.

Несмотря на его протест, она приложилась губами к металлическому ковшику, сделала глоток и потом потрясла головой.

— Ты фантазируешь, милый Грегори. Вкус немного другой, это правда, но с молоком все в порядке. Ты останешься перекусить с нами?

— Нет, Нэнси, я должен ехать. Меня ждет письмо, на которое я должен ответить. Оно прибыло, когда я был в Норвиче. Это письмо от доктора Тодзон-Уорда, старого приятеля моего отца. Он директор школы в Глосчестере, и он хочет предложить мне место учителя на самых выгодных условиях. Как видишь, мне недолго осталось быть бездельником!

Рассмеявшись, она прильнула к нему.

— Это чудесно, мой дорогой. Какой из тебя получится красивый учитель! Но Глосчестер — это в другом конце страны. Я полагаю, что если ты уедешь, мы больше не увидимся.

— Еще ничего не решено, Нэнси.

— Ты уедешь, и я никогда не увижу тебя снова. Как только ты уедешь в эту старую школу, ты никогда не подумаешь о своей Нэнси.

Он сжал ее лицо в своих ладонях.

— Моя ли ты, Нэнси? Ты действительно переживаешь за меня?

Ее ресницы опустились.

— Грег, здесь у нас все так запутано… Я просто страшусь подумать о том, что не увижу тебя больше.

Четвертью часа позже он уже скакал прочь, весьма довольный тем, что Нэнси сказала ему, и совершенно забыв о тех опасностях, которые ей грозили. Когда Грегори Роллс отправился в «Путник», накрапывал легкий дождь. Брюс Фокс был уже там, удобно устроившись в одном из кресел возле камина.

Фокс был больше заинтересован в рассказе о деталях предстоящей свадьбы своей сестры, нежели о наблюдениях Грегори. Тем более, что вскоре появились друзья его будущего шурина, которые принялись неустанно угощать их выпивкой. Вечер стал веселым и бездумным. Вскоре сказался эффект крепкого зелья, и Грегори, забыв свои тревоги, веселился вовсю.

На следующее утро проснулся с тяжелой головой и мрачным состоянием духа. День был слишком сырым для прогулок на улице. Грегори уныло сидел на стуле у окна, откладывая ответ директору школы доктору Тодзон-Уорду. Бессознательно он обратился к маленькому томику-монографии о змеях, который приобрел в Норвиче несколькими днями раньше.

Грегори засел у окна с раскрытой книгой на коленях, задумавшись о ферме Грендона и о Нэнси. Он упрекал себя за то, что сказал так мало и постепенно решался на определенный план действий в свой следующий визит на ферму.

Грегори попытался сосредоточиться на письме к достопочтенному доктору Тодзон-Уорду. Он знал, что должен принять работу, он на самом деле чувствовал необходимость этого шага, но еще он знал, что сначала должен увидеть Нэнси в безопасности. Нерешительность заставила его отложить ответ доктору до следующего дня, а на следующий день он написал, что с удовольствием соглашается, но просил бы немного времени на окончательное решение. Когда он нес письмо к почтовой машине в «Три браконьера», дождь шел, не переставая.

Однажды утром дождь внезапно кончился. Грегори оседлал Дензи и выехал по грязной дороге к ферме. Когда он прибыл на ферму, Грубби работал в канаве, расчищая ее лопатой. Грегори приветствовал его и въехал во двор. Когда он собирался отвести кобылу в стойло, то увидел Грендона и Нэнси, которые стояли на клочке невозделанной земли под глухой частью дома. Он медленно подошел к ним, на ходу отметив, как суха была здешняя земля, будто в прошлую ночь на нее не упало ни капли дождя.

Но это удивление было забыто, когда он увидел девять маленьких крестов, которые Грендон втыкал в девять свеженасыпанных горок земли.

Нэнси стояла рядом, рыдая. Когда подошел Грегори, она смотрела в землю, а Грендон продолжал упорно заниматься своим делом.

— О, Нэнси, Джозеф, приношу свои соболезнования, — воскликнул Грегори. — Подумать только, все девять… Но где же священник? Где священник, Джозеф? Почему вы похоронили их без отпевания?

— Я говорила отцу, но он не обратил внимания! — воскликнула Нэнси.

Грендон достиг последней могилы. Он схватил грубый деревянный крест, поднял его над головой и вонзил его в землю, будто хотел пронзить сердце того, кто лежал внизу. Только после этого он выпрямился и заговорил:

— Нам тут не нужен священник. У меня нет времени возиться со священниками. У меня есть работа.

— Но они ваши дети, Джозеф! Что в вас вселилось?

— Они теперь часть фермы, и всегда ею были.

Он повернулся и широким шагом направился прочь.

Грегори взял руки Нэнси в свои ладони и заглянул в ее заплаканное лицо.

— Что вам пришлось пережить за последние несколько дней!

— Я… я думала, что вы уехали в Глосчестер, Грег! Почему вы не приезжали?

— Было так сыро и лил беспрерывный дождь.

— Была прекрасная погода после вашего последнего отъезда! Посмотрите, как все выросло!

— В Коттерсайде дождь лил каждый день.

— Да, я верю. Это объясняет, почему так много воды натекло в канавы. Но у нас было только несколько маленьких ливней.

— Нэнси, расскажите мне, как умерли эти малютки.

— Я не могу говорить об этом…

— Почему ваш отец не позвал священника? Как он может быть таким бесчувственным?

— Потому, что он не хочет звать никого из внешнего мира. Знаешь, Грег, я должна рассказать тебе об этом, дорогой мой. Это мама. Она совершенно сошла с ума, совершенно! Это произошло вчера вечером, когда у нее начался первый припадок.

— Не хотите ли вы сказать, что она…

— Ой, Грег, вы делаете больно моим рукам… Она… она прокралась наверх, и мы не заметили, и она… задушила каждого из детей по очереди подушкой.

Грегори побледнел. Она повела его за дом. Они уселись на ограду сада, и он молча обдумывал услышанное.

— Как теперь ваша мама, Нэнси?

— Она молчит. Отец запер ее в комнате. Для безопасности. Прошлой ночью она немного кричала. Но сегодня утром стала спокойней.

Он ошеломленно осмотрелся. Фруктовые деревья в саду отцвели и даже появилась завязь яблок.

Увидев его взгляд, Нэнси опустила руку в карман передника и достала пучок блестящей маленькой редиски, размерами ничем не уступавшей мандаринам.

— Попробуй одну. Она хрустящая и сочная.

Он безразлично укусил соблазнительный шарик и тотчас выплюнул откушенное. Редиска имела тот же противный горький вкус.

— О, но она же великолепна, — запротестовала Нэнси.

— Уже даже не «немножко странные», а «великолепные»? Нэнси, неужели ты не видишь, что здесь происходит нечто жуткое и сверхъестественное? Вы и ваш отец должны немедленно уехать отсюда.

— Уехать отсюда, Грег? Только потому, что вам не нравится вкус этих прекрасных редисок? Как мы можем уехать отсюда? Куда мы поедем? Вы видите этот дом? Мой дедушка умер здесь, а до этого его отец. Это наше место. Мы не можем так просто сняться и уехать, даже после того, что произошло. Попробуйте-ка другую редиску.

— Ради Бога, Нэнси, у них такой вкус, будто они предназначены для чужих существ с совсем другими запросами. — Он посмотрел на нее. — Возможно, так оно и есть. Нэнси, я говорю вам…

Он прервал себя, соскользнув с изгороди. К ним медленно приближался Нокланд, весь измазанный грязью из канавы, его линялая рубашка хлопала по ветру. В руке он сжимал пистолет старинной конструкции.

— Я выстрелю, если вы подойдете ближе, — сказал он. — Все в порядке, доложу я вам, и он заряжен, мистер Грегори. А теперь выслушайте меня!

— Берт, убери эту штуку! — воскликнула Нэнси. Она двинулась к нему, но Грегори оттолкнул ее назад и стал перед ней.

— Не будьте идиотом, Нокланд. Уберите это!

— Я застрелю вас, сосед, застрелю, если вы будете продолжать слоняться здесь. Клянусь вам в этом. — Его глаза сверкали, и по выражению его темного лица можно было судить, что он приведет свои слова в действие. — Вы поклянетесь мне, что уберетесь с этой фермы на своей кляче и никогда больше сюда не вернетесь.

— Я немедленно иду рассказать все отцу, Берт, — предупредила Нэнси.

Пистолет дернулся.

— Если вы двинетесь, Нэнси, предупреждаю вас, что пальну вашему красавчику в ногу. Более того, вашему отцу сейчас совсем не до мистера Грегори — его интересует куда более важная вещь…

— Что за тайны здесь происходят? — сказал Грегори. — Послушайте, Нокланд, мы все должны что-то придумать. Эту ферму оккупировала группа гадких маленьких чудовищ. Никто не видит их потому, что они невидимы.

Пистолет грянул. Нокланд без колебаний выстрелил, целясь Грегори в колено. Тот почувствовал, как пуля дернула штанину брюк, и понял, что не ранен. С пониманием пришла ярость. Он бросился на Нокланда и сильно ударил его в грудь. Падая навзничь, тот выронил пистолет и яростно взмахнул кулаком. Грегори ударил его снова. Но Нокланд успел схватить его, и они начали яростно тузить друг друга. Грегори вырвался, но Нокланд схватил его снова. Снова посыпались удары по ребрам.

— Пусти меня, свинья! — вскричал Грегори. Он обхватил ногами лодыжку Нокланда, и оба покатились по траве. В этом месте возвышалось некое подобие насыпи против паводков. С нее и скатились дерущиеся, резко ударившись о каменную стену кухни. Нокланду досталось сильнее. Он ударился головой об угол и остался лежать оглушенный.

Грегори пришел в себя и обнаружил, что смотрит на две ноги, одетые в нелепые чулки. Он медленно поднялся на ноги и понял, что стоял в ярде от миссис Грендон. Она улыбалась.

Грегори постепенно распрямился, разогнул спину и беспокойно посмотрел на нее.

— Вот и ты, Джекки, мой Джеддекин, — сказала она. Ее улыбка стала шире и уже не походила на улыбку. — Я хотела поговорить с тобой. Ты единственный, кто знает о штуках, которые бродят повсюду, правда?

— Я вас не понимаю, миссис Грендон.

— Не называй меня этим глупым старым именем, солнышко. Ты ведь знаешь о маленьких серых штучках, о которых никто здесь не подозревает, правда?

— О, я не понимаю… А если я скажу, что ничего не знаю?

— Другие непослушные дети притворяются, что не знают, о чем я говорю, но ты-то знаешь? Да? Ты знаешь, о чем я говорю? Ты-то знаешь? Да? Ты знаешь о маленьких серых штучках.

Пот выступил на ее лбу. Она придвинулась ближе. Она стояла рядом, вглядываясь в его глаза, не трогая его, но он понимал, что она может схватить его в любой момент. Краешком глаза он заметил, что Нокланд зашевелился и пополз прочь от дома.

— Эти маленькие серые штучки, — сказал Грегори. — Вы спасали девятерых малюток от них?

— Серые штучки хотели поцеловать их, но я не могла допустить этого. Я была умной. И спрятала их под хорошей большой подушкой, и вот до сих пор не могу их найти! — Она начала смеяться.

— Они маленькие, серые и влажные, не так ли? — сказал Грегори хрипло. — У них большие перепончатые ноги, как у лягушки, тяжелые и короткие. И у них есть зубы, как у змей, так?

Она смотрела подозрительно. Потом ее глаза, похоже, уловили какое-то движение. Она неподвижно уставилась в одном направлении.

— Вот идет одна из них, — сказала она.

Грегори посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд, но ничего не увидел. У него пересохло в горле.

— Сколько их там, миссис Грендон?

И тут он увидел, что короткая трава задвигалась, задрожала и приподнялась совсем недалеко от него. Он испустил крик ужаса, сдернул с ноги сапог и взмахнул им по дуге низко над землей. Он ударил что-то скрытое и прозрачное, как воздух. И почти тотчас получил сильный удар в бедро и был отброшен назад. Несмотря на боль, страх заставил его вскочить на ноги.

С миссис Грендон что-то происходило. Ее рот перекосился, будто убежав в угол лица. Плечи опустились. Глубокая краска мгновенно залила ее лицо, затем исчезла, и миссис Грендон опала, как спущенный резиновый шар.

Грегори, вскрикнув, закрыл лицо и прижался телом к траве. Тьма накрыла его.

Чувства покинули Грегори, должно быть, только на мгновение. Когда он пришел в себя, на землю медленно оседал пустой мешок женской одежды.

— Джозеф! Джозеф! — завопил он.

Нэнси куда-то исчезла. В безумной смеси паники и бешенства он натянул сапог и заспешил вокруг дома по направлению к коровникам.

Нокланд стоял на полпути между забором и мельницей, перевязывая голову. Появление Грегори обратило его в бегство.

— Нокланд! — крикнул Грегори и бросился за ним, как сумасшедший.

Нокланд открыл дверь мельницы, запрыгнул внутрь и закрыл дверь. Окончательно потеряв самообладание, он побежал вверх по деревянной лестнице. Грегори несся за ним.

Преследование закончилось на вершине мельницы. У Нокланда не оставалось даже проблесков разума, чтобы накинуть запор люка. Грегори откинул люк и вылез наружу, задыхаясь.

Нокланд, съежившись, пятился от люка, пока не оказался на маленькой платформе над крыльями.

— Вы свалитесь, идиот, — предупредил Грегори. — Послушайте, Нокланд, у вас нет основания бояться меня. Я не хочу вражды между нами. Есть худший враг, с которым мы должны бороться! Смотрите!

Он подошел к низкой двери и посмотрел вниз на темную поверхность пруда. Нокланд схватился за шкив над головой и ничего не сказал.

— Посмотрите на пруд, — сказал Грегори. — Вот где живут возничане. Боже мой, смотрите, Берт, вон идет один из них.

Настойчивость его голоса заставила рабочего посмотреть вниз, куда он указывал. Мужчины вместе наблюдали, как по черной воде скользил водоворот. От него расходились прерывистые цепочки рыбы. Приблизительно на середине пруда образовалось сильное волнение. Водоворот забурлил и исчез. Рябь начала стихать.

— Вот ваше привидение, Берт, — выдохнул Грегори. — Это наверняка то, что проглотило бедную миссис Грендон. Теперь вы верите?

— Я никогда не слышал о привидениях, которые жили бы под водой, — вздохнул Нокланд.

— Привидения никогда никому не вредят, а у нас как раз все наоборот. Берт, давайте пожмем руки. Поймите, я не питаю к вам плохих чувств.

— О, давайте. Я знаю, что вы чувствуете к Нэнси, но она должна быть свободна в своем выборе!

Они пожали друг другу руки и преглупо улыбнулись.

— Нам лучше пойти и рассказать фермеру, что мы увидели, — сказал Нокланд. — Мне кажется, сейчас эта штука проделала то, что случилось вчера вечером с Ларди!

— Ларди? Что с ней случилось? Я не видел ее сегодня.

— То же, что и с поросятами. Я нашел ее в амбаре. От нее осталась только шкура. Никаких внутренностей, как будто ее кто-то насухо высосал.

У Грегори ушло 20 минут на то, чтобы собрать военный совет. Собрание состоялось в фермерском доме, в гостиной. К этому времени Нэнси немного пришла в себя и сидела в кресле. Ее отец нетерпеливо переминался, сложив руки на груди. Нокланд, развалясь, сидел возле двери. Не было только Грубби. Он отпросился, чтобы заняться очисткой канавы.

— Я попробую сделать еще одну попытку убедить всех вас в грозящей вам серьезной опасности, — сказал Грегори. — Вы не хотите видеть ее сами. Ситуация такова, что все мы в настоящий момент, как животные.

Вы помните странный метеор, который упал с неба, Джозеф? И помните ту вонючую росу ранней весной? Все это связано между собой и со всем тем, что происходит сейчас. Тот метеор был небесной машиной особого типа, и я твердо уверен, что она принесла с собой разновидность жизни, которая… Которая не столько враждебна к земной жизни, сколько равнодушна к ее сущности. Существа из этой машины, я называю их «возничане», разбрасывали росу над фермой. Это был ускоритель роста, навоз, ил, удобрение, которое убыстряет рост растений и животных.

— Тем лучше для нас! — сказал Грендон.

— Совсем не лучше. Все растет с кошмарной скоростью, но вкус пищи изменился, чтобы соответствовать вкусу чужих. Вы видите, что получилось. Вы ничего не сможете продать. Люди не хотят брать ваши яйца, молоко или мясо, у них слишком отвратительный вкус.

— Все это чепуха. Мы будем продавать продукты в Норвиче. Наши продукты лучше, чем когда-либо. Мы едим их, разве не так?

— Да, Джозеф, вы едите их. Но любой, кто ест с вашего стола, обречен. Разве вы еще не поняли, что все вы удобрены так же, как свиньи и цыплята. Ваша ферма превратилась в инопланетный питомник, и все вы — мясо для возничан.

Это заявление вызвало тишину в комнате, пока Нэнси не произнесла тихим голосом:

— Мы не верим в такие ужасные вещи.

— Уж не эти ли невидимые создания рассказали вам все это? — спросил Грендон агрессивным тоном.

— Судите по доказательствам. Ваша жена, я должен быть жестоким, Джозеф, — ваша жена была съедена, как собака и поросята. Со временем это не минет и остальных. И возничане отнюдь не каннибалы. Они не менее разумны, чем мы. Просто они не заботятся, есть ли у нас душа или разум, так же, как мы не заботимся, есть ли она у волов.

— Никто не съест меня, — решительно заявил Нокланд.

— Как вы сможете остановить их? Они невидимы. И я думаю, они могут жалить, как змеи. Они водяные и, как я считаю, не могут быть выше двух футов. Как вы сможете защитить себя?

Он повернулся в фермеру.

— Джозеф, опасность очень велика, и не только для нас. Теперь можно не сомневаться в их враждебности. Прошу вас разрешить мне съездить в Хенгем, чтобы позвонить начальнику норвической полиции.

Фермер медленно покачал головой и ткнул пальцем в Грегори.

— Вы быстро забываете свои разговоры о приходе эры социализма и о разрушении государства. Стоило вам попасть в переделку, и вы уже хотите звать власти. Но вы заблуждаетесь, если считаете, что я позволю властям сунуть нос в наши дела. Как же быть с вашим социализмом?

— У нас нет времени говорить об этом, — воскликнул Грегори. — Почему вы не позволили прийти сюда Грубби? Будь вы социалистом, вы обращались бы с каждым человеком, как с самим собой. Я хотел бы, чтобы он тоже послушал нашу дискуссию.

Фермер угрожающе наклонился через стол.

— А больше вы ничего не хотите? С каких это пор ферма стала вашей? И Грубби может приходить и уходить, когда ему понравится, это его дело, так что забейте это себе в трубку и выкурите, сосед. Кто вы такой, что вы о себе вообразили?

Он приблизился к Грегори, бессознательно желая утопить свои страхи в гневе.

— Вы пытаетесь запугать нас здесь, на этом маленьком клочке земли? Ну, что ж, Грендоны не из боязливых. Еще увидите. Ну а теперь я вам все скажу. Видите это ружье на стене? Оно заряжено. И если вы не уберетесь до полудня, это ружье больше не будет висеть на стене. Оно будет здесь, сосед, прямо в моих руках, и я отправлю вас туда, где вам будет куда лучше.

— Ты не сделаешь этого, отец, — сказала Нэнси. — Ты же знаешь, Грегори наш друг.

— Черт побери, Джозеф, — сказал Грегори. — Сейчас вы поймете, где находится ваш враг. Берт, расскажи, что мы видели на пруду.

Нокланд не желал быть втянутым в этот спор. Он почесал голову, стащил с шеи красно-зеленый платок, вытер лицо и пробормотал:

— Мы видели на воде какую-то рябь, но я не видел ничего существенного, хозяин… Мне кажется, что это мог быть и ветер, так ведь?

— Теперь вы предупреждены, Грегори, — сказал фермер. — Вы уберетесь с моей фермы вместе со своей кобылой, или я ни за что не отвечаю.

Он вышел наружу под бледные лучи весеннего солнца, и Нокланд последовал за ним.

Нэнси и Грегори стояли, глядя друг на друга. Он взял ее руки, и те были холодные.

— Вы верите в то, что я сказал, Нэнси?

— Так это поэтому вкус пищи сначала показался нам таким гадким, а потом мы просто привыкли?

— Тогда наши организмы были еще не совсем приспособлены к яду. А сейчас они приспособлены. Вас откармливают, Нэнси, в точности, как скот, я уверен в этом. Я боюсь за вас, любимая, так боюсь! Что нам делать? Уедемте в Коттерсайд со мной! У миссис Финн есть еще одна комната наверху, которую, я уверен, она с удовольствием сдаст вам.

— Сейчас ты говоришь глупости, Грег! Как я могу? Что скажут люди? Нет, ты сейчас же уедешь и дашь утихнуть буре папиного гнева, а если сможешь вернуться завтра, то увидишь, что он непременно будет мягче, поскольку я собираюсь подождать до вечера и поговорить с ним сама. Он же сейчас наполовину тронулся от горя и не знает, что говорит.

— Хорошо, моя дорогая. Но постарайся не выходить из дома без нужды. Возничане до сих пор не проникали в дом. Пожалуйста, осмотри все двери, закрой ставни на окнах, прежде чем отправиться в постель. И уговори своего отца взять ружье с собой в комнату.

С приближением лета вечера удлинились, и Брюс Фокс возвращался домой до захода солнца. Когда он слез с велосипеда, то увидел друга, который нетерпеливо его ожидал.

Они вместе вошли в дом, и пока Фокс пил чай, Грегори рассказал о том, что случилось на ферме.

— Ты в беде, — сказал Фокс. — Слушай, завтра воскресенье. Я пропущу церковь и поеду с тобой. Тебе нужна помощь.

— Джозеф может застрелить меня. Он обязательно сделает это, если я приведу незнакомца. Ты очень поможешь мне, если подскажешь, где я могу купить молодую собаку для защиты Нэнси.

— Глупости, я иду с тобой. Во всяком случае, мне просто невыносимо слушать все это из вторых уст. Мы добудем щенка в любой момент. У кузнеца есть выводок, от которого он хочет избавиться. Ты выработал какой-нибудь план действий?

— План? Нет.

— У тебя должен быть план. Грендона не так-то легко запугать, верно?

— Мне кажется, он испугался достаточно сильно. Нэнси сама говорила, что он напуган. Он просто лишен воображения и не знает, что делать. И пытается скрыть свою растерянность непрерывной работой.

— Послушай, я знаю этих фермеров. Они ни во что не поверят, пока их не ткнешь носом. Все, что мы должны сделать, так это показать ему возничан.

— О, замечательно, Брюс! А как ты поймаешь его?

— Мы должны поймать его в ловушку.

— Не забывай, они невидимые. Эй, Брюс, клянусь Юпитером, ты прав! У меня есть идея! Слушай, нам не о чем будет беспокоиться, если мы поймаем хоть одного. Мы можем поймать всех, как бы много их ни было, и убить этих маленьких чудовищ.

Фокс усмехнулся.

— Кажется, ты уже не считаешь этих возничан социалистами.

Очень бы помогло, размышлял Грегори, хотя бы приблизительно знать, как выглядит чужая форма жизни. Томик о змеях был счастливой находкой. Во-первых, он подал идею о том, что возничане могут переваривать жертву, заранее впрыскивая ей яд. Во-вторых, дал ключ к разгадке их внешнего облика. Чтобы жить в небесной машине, они должны быть достаточно маленькими. Кроме того, они, наверное, были амфибиями. Все это позволяло сделать набросок странного монстра: чешуйчатая маленькая голова с двумя большими ядовитыми зубами в пасти. Да, невидимые карлики были жуткими тварями. По крайней мере, именно такими они представлялись Грегори.

Грегори Роллс и Брюс Фокс уже готовили свою западню. К счастью, Грендон не воспротивился их приходу на ферму. Нэнси, очевидно, поговорила с ним. И он пережил еще одно потрясение. На глазах фермера пять домашних птиц превратились в кучки перьев. С самого утра Грендон был мрачен и равнодушен ко всему, что происходило вокруг. Сейчас он работал на дальнем поле, и молодым людям никто не мешал.

Нэнси маячила в верхнем окне дома. С ней постоянно находился молодой сильный пес по кличке Джип, которого привели Грегори и Брюс. Грендон выпросил у соседа двух свирепых собак. Эти здоровенные псы были привязаны на длинную цепь и могли передвигаться от лошадиной кормушки до вязов у моста. Большую часть времени они громко лаяли и, похоже, являлись причиной беспокойства других животных.

Нэнси заметила, что собаки отказываются от пищи, которую могла предложить ферма. Правда, была надежда, что они возьмут ее, когда достаточно проголодаются.

На воротах фермы Грендон прибил большую доску с надписью, предлагавшей всем держаться отсюда подальше.

Молодые люди вытащили из мельницы мешки с мукой и расположили их над воротами. Грегори сходил в коровник, привел оттуда теленка и привязал его в непосредственной близости от лающих собак. Грегори надеялся, что псы окажутся столь же негостеприимными к возничанам, как и к проявлениям земной жизни.

Во время этих приготовлений появился Грубби.

— Тебе лучше уйти отсюда, Грубби. Мы собираемся поймать одно из привидений.

— Не беспокойтесь. Если оно попадет ко мне в руки, я задушу его.

— Вилы лучшее оружие. Эти привидения очень опасные маленькие твари.

— Я сильный. Я задушу их всех.

В подтверждение своих слов Грубби закатал правый рукав и продемонстрировал огромный бицепс. Одновременно он мотнул головой и высунул язык. Вероятно, изобразил результат удушения.

— Отлично, — согласился Грегори. — Но у нас есть идея получше. Мы убьем привидение вилами. Если хочешь присоединиться к нам, возьми запасные в конюшне.

Грубби посмотрел на него с лукавым застенчивым выражением и погладил свою шею.

— Я бы лучше душил. Мне всегда хотелось задушить кого-нибудь.

— Почему тебе хочется сделать это, Грубби?

Работник понизил голос.

— Мне всегда хотелось посмотреть, насколько трудно это будет. Знаете, я очень сильный, я получил свою силу, когда душил, но никогда не душил людей, только скотину.

Попятившись на шаг, Грегори сказал:

— Сейчас, Грубби, нам нужны вилы.

Чтобы разрешить этот спорный вопрос, он вошел в стойло, взял вилы и обернулся, чтобы вручить их Грубби.

— Ну, начинай, Фокс.

Все было готово. Фокс и Грубби спрятались в канавах по обеим сторонам от ворот. Грегори опустошил один из мешков с мукой прямо перед воротами. Теперь любой входящий или покидающий ферму должен был обязательно пройти через муку. Затем он отвязал теленка и повел его к пруду.

Теленок беспокойно замычал, и вся ферма отозвалась беспорядочным ревом. Цыплята и куры разбежались по всему двору. Грегори почувствовал, как по спине побежали струйки пота. Шлепнув теленка, он заставил его войти в воду. Несчастное животное стояло в пруду, пока Грегори не счел, что этого достаточно. Он вывел теленка и повел его обратно во двор. И не смог не оглянуться на свинцовую поверхность пруда. Когда Грегори провел теленка в ворота, то остановился и стал смотреть на рассыпанную муку. Никаких посторонних следов не появлялось.

— Попробуй еще, — посоветовал Фокс. — Может, они там уснули в этом пруду.

Грегори проделал то же самое второй раз, третий и четвертый.

И каждый раз заглаживал поверхность муки. И каждый раз видел. в окне Нэнси, беспомощно наблюдавшую за происходящим. Напряжение возрастало.

Тем не менее, когда это случилось, оно явилось полной неожиданностью для всех. Внезапно к хору зверей присоединился крик Фокса. Поверхность пруда оставалась неподвижной, поэтому можно было судить, что возничанин пришел со стороны фермы — на муке отпечатались его перепончатые следы.

Завопив, Грегори отбросил веревку, на которой вел теленка, и присел. Схватив открытый мешок с мукой, он швырнул его на невидимую приближающуюся фигуру. Мучная бомба взорвалась перед возничанином. Теперь привидение обнаружилось в белесом контуре.

Грегори завизжал от страха. Призрак оказался пугающих размеров. Страшный вид, далекий от человеческого облика, был слишком велик по меркам земной природы — 10–12 футов! Кружащаяся белизна ужасающе быстро мчалась на Грегори, колотя воздух бесчисленными конечностями.

На следующее утро у постели Грегори появился доктор Кроухорв. Он поблагодарил миссис Финн за горячую воду и разбинтовал рану на ноге молодого человека.

— Вы легко отделались, — сказал старик. — Послушайтесь моего совета, прекратите посещать ферму Грендона. Это место не для вас.

Грегори кивнул. Он ничего не сказал доктору кроме того, что Грендон выстрелил ему в ногу. Эта версия была достаточно правдивой.

— Когда я снова буду на ногах, доктор?

— О, молодые тела заживают быстро, иначе гробовщик давно бы разбогател, а доктора обнищали. Вам хватит нескольких дней. Но я навещу вас завтра, а до тех пор вам следует оставаться в горизонтальном положении и держать ногу без движения.

— Мне можно написать письмо, доктор?

— Думаю, что можно, молодой человек.

Как только доктор ушел, Грегори взял ручку, бумагу и набросал несколько торопливых строк Нэнси.

В них говорилось, что он очень любит ее и не выносит мысли о том, что не сможет видеть ее несколько дней из-за раны в ноге, что она должна немедленно уехать и остановиться в «Бродяге», где есть хорошие комнаты, за которые он будет платить. Если она хоть немного думает о нем, то должна выполнить его план и сегодня же послать ему словечко оттуда, где она остановится.

Грегори с удовлетворением дважды перечитал послание. Подписался и, добавив поцелуев, вызвал миссис Финн с помощью маленького колокольчика.

Он сказал, что доставка письма является делом чрезвычайной срочности. Он доверит его Томми, сыну лекаря, чтобы тот доставил его после своей утренней работы, и даст ему шиллинг за это. Миссис Финн отнеслась к предложению без энтузиазма, но в конце концов согласилась поговорить с Томми. Она покинула спальню, сжимая в руке письмо и шиллинг.

Грегори приступил к другому письму, адресованному мистеру Г. Дж. Уэллсу. С тех пор, как он писал своему корреспонденту в последний раз, прошло уже порядочно времени, так что это было довольно пространное сообщение. Но, наконец, он добрался до событий предыдущего дня:

Перечитав письмо и вычеркнув несколько лишних прилагательных, Грегори снова лег. У него было предчувствие, что вся борьба впереди.

После полудня он получил тревожные новости. Томми, сын лекаря, почти дошел до фермы Грендона, но потом ему вспомнились жуткие слухи, ходившие в деревне, и он остановился. С фермы доносилось странное бормотание животных, смешанное с каким-то стоном. Томми подполз ближе и увидел фермера, мрачного, как туча, возводящего посередине двора нечто похожее на виселицу. Томми, потеряв самообладание, поспешил обратно, так и не передав письмо Нэнси.

Грегори беспокоила судьба Нэнси. Но теперь было ясно, почему возничане не проникли в дом: они слишком велики для этого.

Нэнси была в безопасности, пока находилась в доме.

Он рано заснул в этот вечер. А в предрассветный час его посетило кошмарное сновидение. Будто он находился в городе с новыми зданиями. Люди здесь носили блестящие одежды, а на одной из площадей росло дерево.

Грегори кормил это дерево. Работа заключалась в том, чтобы хватать прохожих и толкать их на ствол. Это было слюнное дерево. С листьев, похожих на красные губы, стекала слюна. Когда люди касались дерева, то сами в него превращались, а дерево прибавляло в росте. Немного слюны брызнуло и на Грегори. Но вместо того, чтобы растворить его, она растворяла каждого, кого Грегори касался. Он обнял любимую девушку, и как только его губы к ней приблизились, кожа сползла с ее лица.

Грегори проснулся в слезах.

Доктор Кроухорв сообщил, что больной должен находиться в постели еще три дня. Грегори был собою недоволен. Вспоминая жуткий сон, он думал о том, как небрежен был с Нэнси. Его письмо к ней до сих пор лежало на столе. После того, как миссис Финн принесла обед, Грегори решил, что должен повидать Нэнси. Он покинул постель и медленно оделся.

Нога болела сильнее, чем он ожидал, но он все же спустился вниз и добрался до конюшни. Дензи, похоже, обрадовалась. Он прижался головой к ее длинной шее, прошептав:

— Возможно, это последнее твое путешествие…

Оседлав Дензи, Грегори с трудом забрался в седло и двинулся по знакомой дороге во владения возничан. С ногою было худо. Один раз он был вынужден остановиться, чтобы дать возможность утихнуть пульсирующей боли.

Приблизившись к ферме, Грегори увидел столб в центре двора. На вершине столба была закреплена лампа, и к ней тянулся кабель. Было еще одно изменение. Пруд отделялся от фермы высоким забором. В одном месте забор был повален, словно там прошло какое-то сильное животное.

Сразу за воротами бесновался и лаял свирепый пес, и Грегори остановился, раздумывая, как бы проникнуть на ферму. В этот момент дверь дома приоткрылась, и оттуда показалась Нэнси. Грегори позвал ее и замахал руками.

Она выбежала во двор, открыла ворота. Грегори обнял ее.

— Где отец?

— Милый, твоя нога! Она кровоточит!

— Не обращай внимания, все будет в порядке. Где твой отец?

— Кажется, на нижнем лугу.

— Хорошо. Я пойду поговорю с ним. Нэнси, прошу тебя, иди в дом и собери свои вещи. Я заберу тебя с собой.

— Я не могу оставить отца!

— Ты должна сделать это. Я предупрежу его.

Когда он захромал через двор, Нэнси предостерегающе крикнула:

— Будь осторожен, у него ружье!

Два пса сопровождали Грегори всю дорогу. Их зубы клацали пугающе близко.

Возле хижины Грубби пилил дрова Нокланд. Фермера с ним не было.

Грегори свернул к свинарнику. Там было темно, Грендон работал во мраке. Увидев Грегори, он выронил бадью и угрожающе пошел вперед.

— Какого черта? Почему вы не уехали? Я не желаю вас видеть, сосед. Я знаю, у вас добрые намерения, но я убью вас, если вы будете здесь шляться. Убирайтесь!

Грегори не сдвинулся с места.

— Мистер Грендон, может, вы сошли с ума? Вы понимаете, что вам грозит судьба Грубби? Вы отдаете себе отчет в том, что скрывается в вашем пруду?

— Я не дурак. Вы думаете, эти штучки пожирают людей? Думаете, теперь ферма принадлежит им? Нет! Они не тронут меня! Им нужен кто-то, кто будет присматривать за животными. Пока я работаю, они не причинят мне вреда.

— Но ведь вас откармливают, как гуся! Вы же прибавили в весе на целый пуд! Неужели вас это не пугает?

На мгновение в лице фермера что-то дрогнуло.

— Я делаю то, что должен делать, — тихо сказал он. — А теперь сделайте одолжение, уходите отсюда.

Грегори проследил за взглядом Грендона и увидел черные спины над загонами. Спины свиней в полумраке. Они были размерами с молодых быков.

— Это ферма смерти, — сказал он.

— Смерть поджидает всех, — ответил фермер. — Свиней, собак, коров. В этом отношении человек ничем не отличается от животных.

— Это ваше дело, мистер Грендон. Думайте все, что хотите. Но я не вижу причин, почему Нэнси должна страдать вместе с вами. Сэр, я хочу просить руки вашей дочери.

Первые три дня после отъезда из дома Нэнси Грендон лежала в одной из комнат «Бродяги», находясь на грани смерти. Было похоже, что она отравилась обычной пищей. Но постепенно с помощью доктора Кроухорва она восстановила силы.

— Ты выглядишь гораздо лучше, — сказал Грегори, пожимая ее руку. — Скоро ты встанешь на ноги.

— Грег, дорогой, обними меня и обещай, что не поедешь больше на ферму. Тебе не нужно туда ездить, ведь я уже здесь.

Он опустил глаза.

— Я должен это пообещать?

— Я только хочу быть уверенной. Отец непробиваем. Сейчас я опомнилась и не хочу, чтобы ты потерял рассудок. Эти возничане могут прийти в Коттерсайд?

— Знаешь, Нэнси, я думал, почему они остаются на ферме? Ведь стоит им сообразить, что они могут питаться людьми, и они станут нападать на каждого. А могут вызвать подкрепление и попытаются поработить нас. Но сейчас, похоже, им хватает одной фермы.

Она улыбнулась.

— Мне кажется, я знаю ответ. Они не хотят куда-то перебираться. Я думаю, их всего двое, и они прилетели к нам на отдых.

Мы ведь тоже с тобой поедем в Ярмут на несколько дней. Возможно, и у них медовый месяц.

— Медовый месяц? Что за ужасная мысль!

— Ну, ладно, тогда просто отдых. Это идея отца. Он говорит, что их всего двое. Люди тоже любят хорошо поесть, когда отдыхают, правда?

Он ошеломленно уставился на Нэнси.

— Это ужасно. Ты пытаешься выставить возничан этакими милыми крошками?

— Вовсе нет, милый. Просто они могут казаться такими друг другу.

— Я все же предпочитаю думать о них, как об опасных чудовищах.

— Тем больше причин держаться от них подальше!

Грегори получил еще одно письмо от доктора Тодзон-Уорда, любезное и ободряющее, но не ответил на него. Конечно, дотации отца не позволят поддерживать жизнь двух молодых людей, но пока Грегори не мог обратить свои мысли на решение практических проблем.

На следующую ночь ему снова приснилось слюнное дерево. Грегори набрался мужества, чтобы рассказать об этом Фоксу и Нэнси. Они встретились в баре «Путник» и устроились в уютном закутке.

— Люди сами желали отдать себя слюнному дереву. У меня было такое чувство, будто дерево не убивало их, а превращало во что-то иное, менее человеческое. Я увидел, что дерево было сделано из какого-то металла и росло с помощью странных насосов. Все это просматривалось сквозь слюну — большая металлическая конструкция и поршни. А из дерева шел пар.

Фокс расхохотался.

— Дерево, растущее с помощью машин! Пережитые волнения подточили твой разум, Грегори. Послушайте, завтра моя сестра едет в Норвич на двуколке своего дядюшки. Почему бы вам обоим не поехать вместе с ней? Она едет за украшениями к своему свадебному платью, так что это должно заинтересовать и вас, Нэнси. Вы сможете там остаться на пару дней. Обещаю, что как только возничане нападут на Коттерсайд, немедленно дам вам знать. Не волнуйтесь, вы ничего не упустите.

Нэнси сжала руку Грегори.

— Ведь мы можем поехать, правда, милый? Я так давно не была в Норвиче.

— Неплохая идея, — с сомнением произнес Грегори.

Нэнси и Брюс уговаривали его до тех пор, пока он, наконец, не согласился. Он поспешил закончить вечеринку, не нарушив при этом правил приличия. Проводив Нэнси и пожелав ей доброй ночи, Грегори торопливо направился к конюшне. В одном он был уверен — перед тем как покинуть Коттерсайд, надо обязательно взглянуть на захваченную ферму.

В летних сумерках ферма выглядела необычно. Вокруг нее высились массивные деревянные перегородки. Но они были построены наспех, стояли лишь бы как и не могли скрыть ферму от посторонних глаз. Звуки яростных ударов сопровождались голосами животных. Изгородь продолжала возводиться.

Освещение придавало ферме и вовсе неземной вид. Добавилось еще пять столбов с фонарями: у ворот, у пруда, возле дома, рядом с машинным отделением и возле пруда. Их неприятный желтый свет делал местность похожей на фреску из древнеегипетской гробницы.

Грегори проник во владения Грендона через южный луг. Земля фермера довольно сильно отличалась от остальной территории. Пшеница была настолько высокой, что в сумерках просто пугала. На клубничных грядках росли ягоды величиной с грушу. Кабачки, лежавшие на навозных кучах, походили на копченые окорока.

Когда Грегори прошел в сад, то поразился размерам яблок — они висели на деревьях, словно футбольные мячи. Грегори остановился.

Поднимался ветер. Крылья старой мельницы, вращаясь, визжали, будто стая чаек. В котельной шумел паровой двигатель. Залаяли собаки, и к ним присоединился беспокойный хор животных. Грегори вспомнил слюнное дерево. Как и во сне, природа на ферме стала какой-то чересчур промышленной, подчиняясь новым богам науки. От коры деревьев исходил запах неведомых сил.

Грегори осторожно пересек полосу света и добрался до задней двери дома. На кухне горел свет. Грегори поравнялся с дверным проемом и услышал голос Грендона. Фермер что-то тихо бормотал, словно разговаривая сам с собой.

— Лежи там. Ты мне не нужен. Это испытание сил. О, Боже, дай мне собрать урожай! Эта ферма — моя жизнь. Прокляни их всех, Господи!

Грегори неслышно вошел в дом и остановился на пороге гостиной. На столе стояла свеча. Видимо, электричество в доме было отключено, чтобы дать дополнительную энергию новым фонарям.

Фермер стоял спиной к двери. Его плечи были опущены, и Грегори почувствовал к нему жалость.

Грендон качнулся и, развернувшись, направился к выходу. Пройдя мимо Грегори, который спрятался в темном углу, фермер вышел во двор и скрылся за угол дома. Постепенно звук его шагов затих, и тогда Грегори уловил чей-то стон. Вглядевшись, различил под столом чье-то тело. Это был Нокланд.

— Не убивайте меня, — прошептал он, заметив Грегори.

— Берт? Что с вами? Это я, Грег.

Рубашка Нокланда была разорвана, и на плече кровоточил длинный рубец.

— Мистер Грегори? Что вы здесь делаете? Он убьет вас!

— Что случилось, Берт? Вы можете встать?

— Ради Бога, говорите тише! Он вернется и прикончит нас. Он совсем свихнулся. Говорит, что эти чудовища прилетели сюда на отдых. Он едва не снес мне голову своей палкой.

— Но почему?

— Я боюсь, сосед. Это жуткая ферма. Я хотел убежать и зашел сюда забрать свои вещи и деньги…

Говоря это, он поднялся и, оперевшись на плечо Грегори, направился к лестнице.

— Надо связать Грендона, — предложил Грегори. — Мы затащим его в повозку и уедем отсюда.

Нокланд, скривившись от боли, сказал:

— Попробуйте сами, сосед.

Потом повернулся и зашагал вверх по ступенькам. Грегори остался внизу. Он приехал на ферму без ясных намерений, но теперь понял, что должен попытаться увезти отсюда Грендона. Он чувствовал, что обязан сделать это, хотя и потерял к фермеру прошлое уважение. Нельзя оставлять человека, каким бы он ни был, наедине с опасными пришельцами.

Грегори направился к машинному помещению. Оно было построено из кирпича, имело крепкую дверь, которая могла запираться на наружный замок. Если удастся заманить Грендона внутрь, можно будет попросить помощи в ближайшем поселке.

Но не прошел он и двух шагов, как услышал женский вопль. Крик ледяными тисками сжал сердце Грегори, и в его сознании возник образ сумасшедшей миссис Грендон. Однако в следующее мгновение он узнал голос Нэнси и бросился в сторону свинарника.

Неожиданно вся ферма огласилась голосами животных. В свинарнике шум стоял оглушительный. Под крышей раскачивался фонарь, и Грегори ужаснулся происшедшим здесь переменам. Огромные спины свиноматок возвышались над перегородками, почти касаясь стропил.

У дальнего входа стоял Грендон, держа на руках бесчувственное тело дочери. Калитка одного из загонов была приоткрыта, и он пытался туда протиснуться.

Неподалеку от Грегори внезапно распахнулись дверцы загона. Две свиноматки, зажатые в узкое стойло, истошно завизжали. На спине одной из них возникло розовое пятно, и огромная туша начала медленно оседать. Через несколько секунд от нее осталась одна кожа.

Грегори не стал больше смотреть, а кинулся к фермеру. Грендон уже протиснулся в стойло и бросил свою дочь в металлическое корыто для корма. Свиньи тотчас повернулись, изучая новое угощение. Освободив руки, фермер бросился к ружью, висевшему на стене.

В этот момент свиноматка, соседка которой была проглочена возничанином, вырвалась из загона и ринулась в центральный проход. К счастью, изумленная свободой, она на мгновение остановилась, иначе Грегори был бы растоптан. В соседнем загоне, почуяв смертельную опасность, забилась еще одна свиноматка. Кирпичи обвалились, калитка рухнула, и Грегори едва успел отскочить в сторону. В следующее мгновение свиньи затеяли возню, пытаясь отпихнуть друг друга и прорваться к выходу на улицу.

Грегори заскочил в загон и, подпрыгнув, уцепился за балку. Свиньи прогрохотали мимо, сбили фермера с ног и вырвались наружу.

Хватаясь за стропила, Грегори перебрался к загону, в котором находилась Нэнси, и втащил ее к себе. Теперь они были в безопасности, но эта безопасность была временной. В проход выскочили другие свиньи и затеяли настоящее сражение, пытаясь достичь выхода. Стены свинарника содрогались от мощных ударов и вот-вот могли рухнуть.

— Я пошла за тобой, — выдохнула Нэнси. — Но отец!.. Он не узнал меня.

Грегори приказал Нэнси сидеть на месте, а сам пополз к ружью, которое висело на стене — фермер так и не успел его снять. Дотянувшись до ружья, Грегори подхватил его и вернулся обратно. Теперь у них было оружие. Вряд ли возничане невосприимчивы к свинцу.

Неожиданно Грегори вспомнил свои предположения относительно того, что возничане могут быть высшими существами, пришедшими из лучшего общества, где жизнь граждан подчинена мудрому моральному кодексу. Ранее он думал, что лишь такой цивилизации предоставляется божественный дар космических путешествий. Но ведь возможно совсем иное объяснение: способность к межзвездным перелетам может оказаться доступной лишь видам достаточно безжалостным и пренебрегающим гуманными целями. Как только Грегори об этом подумал, в его сознании возникло видение бесконечного пространства, в котором расы любви и добра обречены вечно ютиться на маленьких планетах-шариках, поскольку вся вселенная находится во власти жестоких существ. Совершенно свободно передвигаясь в космосе, эти существа имеют возможность безнаказанно удовлетворять свои безжалостные инстинкты и потребности…

Нэнси молча указала пальцем.

В дальнем конце свинарника ворота рухнули, и свиньи ринулись в ночь. Но вот одна свинья упала, приобрела темно-красный оттенок и превратилась в подобие бесформенного чемодана. Такая же участь постигла еще двух животных.

Грегори поднял ружье и прицелился. Слишком много грязи и пыли было взбаламучено, и это сделало возничанина частично видимым. В воздухе колыхалась гигантская полупрозрачная колонна.

Грегори выстрелил.

Отдача едва не сбросила его на землю. Оглушенный грохотом, он зажмурился, почти не сознавая слов Нэнси.

— Молодец, Грег, молодец! Ты попал!

Он открыл глаза и сквозь дым увидел зыбкую фигуру возничанина. Пришелец зашатался и упал. Затем с усилием поднялся и, пошатываясь, ушел прочь.

С минуту молодые люди сидели неподвижно. Свинарник опустел — все животные выбежали на улицу. Грегори спрыгнул на пол и помог спуститься Нэнси. Они обошли лужу тошнотворной жидкости и вышли на свежий воздух.

В окнах дома плясали языки пламени.

— Он горит! Грег, мой дом горит! Пойдем скорее, надо спасать вещи!

Он решительно удержал ее и, наклонившись, произнес:

— Это Берт Нокланд! Это он сделал.

— Пойдем, Грег…

— Нет, Нэнси, нельзя. Где-то здесь раненый возничанин. Я не убил его. Если эти чудовища придут в ярость, они растерзают нас. Мы должны убираться отсюда! Я оставил Дензи недалеко отсюда, она довезет нас домой.

— Грег, но мой дом здесь! — в отчаянии воскликнула Нэнси.

Языки пламени взметнулись над крышей, окна кухни с треском лопнули. Грегори схватил Нэнси за руку и, увлекая ее прочь, закричал:

— Теперь я твой дом, я!

Больше она не протестовала, и они вместе нырнули в высокую траву.

Когда они достигли проселочной дороги, Грегори с облегчением увидел, что Дензи все еще здесь. Они остановились, оглянулись назад.

Дом пылал. Было ясно, что его уже не спасти. От искры загорелись крылья ветряной мельницы. В алом зареве выделялись белые огни фонарей на столбах. Через двор пронеслась гигантская туша свиньи. Один из столбов рухнул, свет погас.

— Поехали, — сказал Грегори и помог Нэнси взобраться на лошадь.

Неожиданно со стороны пруда донесся ревущий гул. Над водой поднялось большое облако пара, затем показался космический аппарат. Зрелище приводило в трепет. Аппарат двинулся вверх, на мгновение пропал, потом снова сверкнул, но уже очень далеко.

Грегори следил за удаляющимся огоньком, который был уже, наверное, за пределами атмосферы. Молодым человеком овладела грусть, опустошенность, и он в отчаянии прокричал:

— Они не поняли нас! Может, они расскажут о нашей планете своим друзьям и те поймут нас!

Часы на церкви пробили полночь, когда Грег и Нэнси въехали в Коттерсайд.

— Заедем в гостиницу, — предложил Грегори. — Не стоит беспокоить миссис Финн в столь поздний час. А хозяин гостиницы принесет нам еды, горячей воды и поможет перевязать раны.

— Любимый, теперь я буду все время с тобой!

— Предупреждаю, что отныне не отпущу тебя ни на шаг!

Дверь гостиницы была заперта, но внутри горел свет. Грегори постучал, послышались чьи-то шаги, и дверь распахнул сам хозяин.

— О, мистер Роллс! — воскликнул он. — Завтра утром с вами желает побеседовать джентльмен, остановившийся на третьем этаже. Очень приятный джентльмен! Он прибыл ночным поездом и сошел с коляски только час назад.

Грегори вздохнул.

— Мой отец, конечно.

— О, нет, сэр. Его имя то ли Уиллс, то ли Уэллс, то ли Уоллс. Подпись неразборчива, и я не разобрал.

— Уэллс! Мистер Уэллс! Он приехал!

Грегори схватил Нэнси за руки.

— Нэнси, к нам приехал один из величайших людей Англии! Это же просто здорово! Я сейчас же поднимусь к нему.

Поцеловав девушку, он заторопился наверх и постучал в дверь третьего номера.