Избранник судьбы

Глава №1: Жаркое пекло.

Наподобие голодного тигра в клетке металось в груди сердце семиклассника. Лёгкие, вкачивающие воздух с аналогичной интенсивностью, сгорали от разъедающего горячего воздуха, мало насыщенного кислородом. По коже, которая нарядилась оттенком индейца, плыли гигантскими косяками реки пота. Изрезанные алыми капиллярами глаза отправляли в мозг уже нечёткую картину, они слезились, пылали, мучили болью и требовали покоя. Однако Михаил Облаков не жалел зрения, дабы мизерная прореха во внимании, и враг не заставит себя ждать.

Шум грязной воды, рассекаемой ногами Михаила, был весьма некстати, так как мешал ему прислушиваться к коварным действиям соперника, потому школьник ступал с предельной грамотностью.

Примерно час тянулась ожесточённая дуэль семиклассника и опаснейшей твари, обитающей в этих катакомбах.

Сзади прозвучал клокот. Реакция Михаила выдержала экзамен: школьник отскочил в сторону. Через мгновение левее его головы промчалась струя бесцветной жидкости и размазалась о стену мерзким пятном. Донеслось легкое шипение. Облаков волчком развернулся; лязгнула сталь, когда он выхватил из ножен меч. Клинок рождал от пламени подвесных факелов красивый, чуть дугообразный блик, подчёркивая свою угрозу и готовность к битве. Но монстра там уже не оказалось.

Да, зверь в противоречии трёхметровому росту являлся поразительно ловким, быстрым и бесшумным. Он резвился с жертвой, точно кошка с обречённой мышью, непрерывно подкидывал хворост в неугасающий костёр мальчишеского страха. Он наблюдал за любой мелочью в поведении Михаила, не смея рассекречивать собственное местонахождение, а при удобных случаях атаковал.

Хищник вновь плюнул сгусток кислоты в спину Облакова, но увёртливость спасла подростка от увечий и на этот раз. Михаил обернулся, заняв боевую позицию… Никого! Лишь круги на воде тревожно сообщали о недавно прибывавшем здесь плотоядном существе.

Семиклассник забрёл в центр перекрёстка. Этот пункт остановки не сулил ничего благого, ведь сопернику нравилось изобилие сторон нападения, а здесь его окружили целых четыре дороги. Но Михаил как раз нуждался в атаке чудовища. Он был ослаблен игрой в прятки. Он неуязвим физически и морально при столкновении в открытую, а такое ведение боя, когда враг смотрит исподтишка, чтобы в удачный миг открыть тебе дверь на тот свет незаметно, довольно измотал и силы, и нервы школьника.

Михаил не помнил, как он, обычный сельский ученик Российской школы, очутился в подземном, полузатопленном и полуразрушенном лабиринте, кишащем созданиями, для которых смыслом всей жизни были убийства и мясо. И что самое неестественное, он нисколько не удивлялся сему событию, хотя и осознавал, что должен был. Михаил даже не пытался что-либо припомнить. Когда он попал сюда, его первой эмоцией был страх, но очень скоротечный, надо отметить. Инстинкт с первых минут провождения здесь задал ему единственную цель – выбраться отсюда.

Немного погодя он встретил своего первого монстра, человека-змею, усеянного шипами, которого он не то что не испугался, он умертвил беднягу голыми руками!

Михаил, как троечник по физкультуре, долго не мог поверить в произошедшее. Затем он в одной из схваток в качестве трофея завладел оружием, а потом… истинный подарок судьбы: под слоем обвалившейся стены он обнаружил среди амуниции какого-то давно сгнившего монстра сумку с пакетом карт всех этажей лабиринта! Тогда появился шанс на спасение. Но далее фортуне надоело устилать путь Облакова лепестками роз, и она подсунула школьнику ту кошмарную тварь, от которой Михаил скрывался и до сей поры.

Позади послышался плеск воды: чудовище пошло в прямой контакт. Юный герой уже стоял к нему лицом. Она, совершив прыжок, летела на семиклассника всей своей исполинской массой, вытянув вперёд мускулистые лапы.

И Михаил не помедлил исполнить встречный прыжок, оказавшийся крайне продолжительным, на что не горазд ни один нормальный человек. Пролетая над голодной фабрикой смерти, он умудрился полоснуть врага мечом. Монстр не взревел от боли, а мягко и с неким изяществом приземлился, почти не взволновав водную гладь. Михаил же наоборот своей посадкой, окончившейся перекатом, поднял фонтан искрящихся брызг.

Спустя секунды взгляды противников переплелись. Жадные глаза людоеда блестели, отражая излучение огней, их контуры чётко вырисовывались на фоне сумрака и гигантского тела. Он имел острую щучью морду, пасть, украшенную астрономическим количеством тонких, как бритва, зубов. Голову венчали закрученные спиралью рога на примере бараньих. Кожа, укрытая рыбьей чешуёй, выделяла слизистую плёнку, тускло поблескивающую синеватым оттенком. Экипировка также присутствовала: туловище окутывала кольчуга, талию опоясывал ремень, к которому карабином пристёгивалась адских размеров секира, а на голенях и предплечьях прочно сидели щитки. Вся эта металлическая одежда была не слишком богатой, но среди местных и такое – редкая роскошь.

Внешний вид воина немного смущала кровоточащая оранжевой сущностью царапина – результат от лезвия Михаила.

Словно желая испепелить друг друга, монстр и мальчишка кусались злобными взорами в напряжённых ледяных позах. Но через минуту зверь растаял во тьме, будто призрак. Игра в прятки возобновилась.

Минула треть часа. Михаил, задыхаясь, нёсся по лесу тоннелей, сжимая в ладони измятую карту данного яруса, извлечённую из сумки, которая крепилась к поясу так, чтобы не мешать любым его движениям. «Гад! Когда же ты отцепишься от меня!? Тридцать с лишним этажей за мной носишься и не отвянешь!» – мысленно гневался семиклассник, иногда слыша сзади далёкое замогильное рычание. Превозмогая глазное жжение и поток слёз, Михаил на ходу изучал намалёванную на бумаге схему этажа. «Где эта чёртова лестница? По-моему должна быть рядом.» – рассуждал он с долей отчаяния.

Ему приходилось нелегко, так как параллельно с поиском выхода и бегства от преследователя он вынужден был вступать в борьбу с иными жителями катакомб. Они ведь тоже не прочь полакомиться свежим деликатесом, вроде Облакова. Но для Михаила эти монстры низкосортные, так сказать, на один взмах меча. Некоторых он просто игнорировал, перепрыгивая через них с помощью сальто, хотя и они несколько позже были растерзаны соперником Михаила. Он не выносил конкурентов. Подросток на мгновения поддавался страху, когда слышал смесь яростного воя «рогача» и предсмертного стона какого-либо зверя, попавшегося тому на пути.

Петляя по каменному коридору и периодически стреляя взглядом в листок, Михаил допустил оплошность в осмотре карты и забрёл в тупик. К обезображенной и искалеченной, но всё же глухой стене примыкал большой, непонятный объект. Стоило семикласснику прибегнуть к внимательной зрительной разведке, и он невольно чертыхнулся. Он узнал…

– Гнездо червера! – хрипло пробурчал Облаков. Эта краткая фраза, подобно капкану, поймала сердце Михаила, вынудив его замереть от ужаса. Длинные, жирные многоножки диаметром с тарелку, имеющие свойство двигаться во всех плоскостях, по градусу опасности могли переплюнуть даже «рогатого».

– Мамаша, как правило, при детках, – с этим заключением Облаков уставился в потолок. В следующую же секунду пришлось сдать назад. На то место, где совсем недавно озирался Михаил, плюхнулась грузная, отвратительная туша. Множество боковых плавников существа сразу затрепыхались, вспенивая воду и неся своего владельца к еде, появившейся в поле зрения.

Ноги Михаила сделались ватными от этого звука, напоминающего стиральную машину восьмидесятых годов, который издавало самое кошмарное создание лабиринта – червер. Михаил не знал, откуда ему известны название, способности и нравы животного, с которым он свиделся первый раз за четырнадцать лет своего существования, ведь он был только школьником, причём вполне вменяемым и не верившим в сказки про монстров. И появление в катакомбах, а тем более ведение какой-то информации о них с одной стороны его крайне потрясало, а с другой нет! По сути, это можно считать раздвоением личности. Михаилом попеременно правили то трусливый деревенский семиклассник, непонимающий, как он тут очутился, то отважный воин, давно обитающий здесь и истребляющий тварей каждый день целыми пачками.

Михаила сковал страх, редкое чувство для второй его личности. Когда он отступал, воображение против воли героя представило сюжет, где он, ещё живой, переваривается внутри червя, отчего ему стало дурно, и он запнулся, свалившись навзничь в серую воду. Почти онемевшие конечности пытались уберечь хозяина, гребя от плывущей смерти, но старания явно были тщетны. Скользкая, вьющаяся гадость катером неслась к человечине.

Если рассудить здраво, то расчленить червера легче лёгкого. Загвоздка таилась в неизлечимой антипатии Михаила к паукам, некоторым насекомым, червям и прочей мелочи. Даже «рогача» он боялся меньше только потому, что тот хоть немногим схож с людьми.

До сближения оставалась скудная пара секунд. Михаил знал, червер пластичен, и на поглощение добычи ему нужен буквально миг, он врезается ротовым отверстием в жертву, и та впоследствии оказывается в желудке, на стенках которого пульсируют иглы. Они вонзаются в съеденный организм и высасывают все жидкое, что в нём есть.

О, Боже! Лучше бы он этого не знал!

Крик Михаила разнёсся по коридорам лабиринта. Прежде чем попасть в котёл медленной гибели, он крепко сомкнул веки… Он не прекращал испускать вопль ужаса, ему мерещилось, что он уже ощущает на себе скользкую и ощетинившуюся полость желудка желеобразной твари. Но боль была мнимой, и он понял это в какой-то момент, хотя и кричал ещё некоторое время, чтобы высвободить критическую дозу страха. Ему пришлось задействовать много смелости для того, чтобы открыть глаза и поднять голову…

«Рогатый!»

Монстр, сжимая в лапе извивающегося червя с лёгкостью пёрышка, смотрел на Михаила гипнотизирующим взглядом, и больше он не носил в себе безумной, хищной твари, стремящейся лишь к одной цели – жрать. В нём проявился разум, некое высшее чувство, недоступное кровожадным зверям, и оно не было враждебным.

Спасённый Михаил глядел на великана, как на короля, повелевшего прекратить казнь провинившегося, или как сын смотрит на любимого отца, пришедшего на помощь в мучительную и опасную минуту. И переживал в душе всё соответствующее.

Счастье, благодарность, любовь и ничего более.

Он не желал вникать в психологический феномен, случившийся в мозгу монстра, да и в его собственном тоже. Он напитался вдоволь всех отрицательных эмоций за последнее время, и противоположные им оказались словно наркотиком, эйфорию которого хотелось испытывать новыми и новыми порциями.

Не отрывая глаз от лежащего подростка, гигант зажал в кулаке мотающееся существо. Тонкая оболочка лопнула под давлением чёрной крови, разлетевшейся по коридору, запачкав семиклассника и его «ангела-хранителя». Две половины червя пали на землю и пошевеливались в агонии.

Монстр протянул широкую, чешуйчатую лапу мальчишке, который совсем недавно рассматривался им как объект охоты. Семиклассник поначалу инстинктивно дёрнул кистью, намереваясь поднести её к рукояти меча, но, обескураженный и вместе с тем просиявший, мальчик позволил чудовищу помочь ему встать на ноги.

Происходили паранормальные вещи, не поддающиеся всякой логической интерпретации, но Михаил парил сейчас в каком-то забвении с полуотключенным сознанием и не нуждался в понимании творившегося. Только сладкие эмоции переливались в голове. Михаила точно заместили иной, третьей личностью.

– Идём со мной, – велел тягучий, басистый, но плавный голос великана, не гармонировавший с его внешностью.

Михаил даже не предполагал о лингвистических навыках создания, к тому же на русском языке, и не мог не поддаться удивлению, но всё-таки послушно двинулся вслед за монстром, не задумываясь о том, куда ведёт школьника монстр.

Их шествие оборвалось перед утерянной Михаилом лестницей на верхний ярус.

– Иди, – тихо промолвил «рогач», склонив щучью морду. Михаил уголком глаза засёк в поведении проводника что-то странное, отчего он впервые после входа в трансовое состояние вернулся к реальности… Нарушение, неровность выступила в покое гиганта. Стало слышно дыхание, которое скоро превратилось из глубокого в частое и свистящее. Созданию будто не хватало кислорода.

Мальчика это взволновало. С одной стороны он чувствовал, что ему плохо, и, так как осознавал узы долга, желал помочь. А чем? Он не ведал причины ухудшения монстра, он просто беспомощен. Но вот с другой стороны Михаила посетил испуг, хотя и притуплённый, неясно, к кому или чему направленный.

– Торопись… Беги! Я… теряю контроль! – прохрипел «рогач».

Михаил отреагировал быстро: кажется, он догадывался, что должно произойти в ближайшее будущее. Семиклассник взмыл вверх по лестнице на следующий этаж за пару шагов. Не удержавшись от соблазна, он оглянулся на своего спасителя, словно мечтал найти в нём надежду на лучшее.

Чудовище щёлкнуло карабином на поясе и приставило лезвие топора к собственной шее. Зрачки Михаила расширились, дыхание остановилось. «Что он делает? Он же свихнулся!» – не верил мальчик своим глазам.

Грудь монстра продолжала мощно вздыматься и опускаться, порождая сиплый звук. Мышцы напряглись для решающего движения…

В Михаила вцепился ужас грядущей сцены!

Однако суицид не состоялся. Выражение на «лице» монстра, некогда отчётливо уловимое мальчиком, внезапно пропало. Хищник издал рык изумления, покосился на клинок и резко отстранил от горла.

Теперь перед Михаилом стояла прежняя тварь, злобная и голодная. Но она была в замешательстве, и это давало жертве бонус времени, который он не потратил впустую. Он успел заметить, как чудовище тряхнуло головой, будто выгоняя беса, околдовавшего его мозг, и буксовало в колее раздумий, пытаясь разобраться, почему он принялся оберегать от гибели свой завтрак.

Михаил удалился от лестницы на несколько десятков метров, после чего израненные стены древнего подземелья содрогнулись от пронизывающего рёва злости, гнева, ярости, бешенства, которым тварь была перекачена, которым пропиталась каждая клетка, каждый нерв его адского тела. Хищник вожделел смерти, что удвоило его могущество. Он не в силах стоять в бездействии!

«Это не к добру. Затишье перед бурей.» – семиклассника отравляла скверная мысль. Он не то что не сталкивался со зверем вот уже двадцать минут подряд, слух Михаила даже не сообщал о привычных ему вое и ударов ступней монстра. О признании тварью поражения и прекращении ею погони он и думать себе запретил.

Может в то, что монстра похитили зелёные гуманоиды из созвездия Тушканчика, он ещё и поверит, но в упадок духа и тем более голода врага…

Предсказание Михаила угодило в яблочко.

Внезапно потолок на пути героя с громом проломился, словно от миномётного снаряда. Вместе с камнепадом, взрывая воду, предстал знакомый чёрный образ, недавно воспроизведённый в голове Михаила.

Мальчик абсолютно не ожидал появления монстра с такого незаурядного направления. Он был застигнут врасплох, а потому едва не лишился жизни: тварь, сжимавшая в руке секиру, пустила в ход своё дьявольское оружие. Михаил отскочил назад за микросекунду до того, как сталь протаранила пол.

Началась карусель на уровне экшн. Чудовище танком надвигалось на Михаила, молотя топором и поднимая фонтаны, а гибкий и проворный семиклассник стремительно отступал, пользуясь акробатическими приёмами, выписывая в пространстве полумесяцы, иногда проделывая сальто. Если бы их снимала сейчас съёмочная группа, «Оскар» прилетел бы к режиссёру с распростёртыми объятьями.

На поворотах приходилось сбавлять темп, что увеличивало риск превратиться из семиклассника в фарш.

К скоростным зигзагам и петляниям Михаил был приговорён надолго, так как второй «актёр» накопил богатый запас неистовства. И, несмотря на истощённость, мальчик ради собственной жизни не должен был тормозить ни на кадр, в противном случае он угодит под отнюдь не бутафорский топор. В голове Михаила крутилась жуткая каша. Казалось, глаза вот-вот сгорят от этой центрифуги изображения, и он умрёт, не прекращая движения. Воистину кошмарное ощущение.

Но когда-то монстр обязан был исчерпать заряд разрушения, и свершилось это внезапно, как и стартовало. Тварь остановилась.

Мальчик воспринял событие без всяких чувств – он просто не имел сил на чувства. Он упал, словно марионетка, старая и дряхлая, которую презрительно бросили, будто ненужный хлам; он катился с такой частотой оборотов, что лишь чудом не раскромсал себе кости об осколки разрушаемого временем лабиринта. Но зато царапин наработал неудачно великое множество, маленьких и огромных, кровавых и уродливых.

Две дюжины метров разделяли монстра с жертвой, когда та прекратила своё душераздирающее, болезненное падение и лежала на спине, почти полностью окунувшись в густую, серую от растворённых частиц камня воду.

Михаил, претерпевший глобальные перегрузки, не избавился от мук, даже наоборот. Его состояние подобралось к такому штриху на шкале невыносимости, что мысли о смерти стали желанными, трепещущими и недосягаемыми. Кожа пила холод воды, как вампир, но все же угождала лишь процентной доли потребностей молодого организма бедолаги. К горлу подкрадывалась тошнота. Боль грызла плоть: раны жглись, внутренности по температуре напоминали магму вулкана, глаза больше не функционировали, практически ослепли, горели, словно их прокололи раскалёнными прутьями и не вынимали, сердце бушевало так яростно, что каждое биение награждало пыткой и чуть подбрасывало торс.

Монстр начал делать тяжёлые шаги к поверженному врагу.

Он видел вздрагивание немощного Михаила, который теперь существовал – не жил – подобно растению. Уповать на жалость хищника? Смешно! Просто курам на смех! Перед ним умирал не страдающий мальчик, а кусок мяса, давшийся с трудом, и потому лакомый.

Михаил не был способен пошевелить и пальцем. Он обречён. Мысленно он сдался.

«Пускай жрёт, – думал семиклассник, что стоило ему огромных усилий и головной боли. – Пускай порадуется. Не хочу мучаться… Свобода… Хочу прохладной свободы, – он надеялся на то, что процедура не расхвастается особыми терзаниями.

Но семиклассник рано вычеркнул себя из списка мира сего.

Произошло явление не менее противоречивое, чем спасение Михаила его рогатым товарищем, к сожалению, теперь бывшим. Коридор заполонил шквальный ветер. Жара, испокон веков кружившая меж этими стенами, мгновенно вытиснилась пробиравшим до костей морозом, от которого по коже Михаила заплясал приятный ледяной озноб. Скудный кислородом воздух обогатился им и штурмовал легкие мальчика, которые встретили его как никогда радужно. Поломанные мускулы регенерировались, ссадины срослись, боль удрала, точно всполошённая выстрелом ворона. Зрение исцелилось также молниеносно, как если бы у бинокля покрутили регулятор.

Михаил не испытал никаких чувств, потому что попросту не успел отреагировать на случившееся. Он не ждал такого виража судьбы.

Монстр обратил на шторм мало внимания; иссякшему от охоты зверю не до аномалий, когда сущность, способная восстановить все затраты, ослабленная, валяется в нескольких метрах от него.

Осознание воскрешения дошло до Михаила запоздало, но всё-таки своевременно. Чудовище почти склонилось над лжеугасающим мальчиком, как тот вдруг бодро вскочил, не удержавшись скомбинировать экспромтом великолепный трюк, и по-каскадёрски стремительно отдалился от зверя назад. Затем в руке семиклассника сверкнуло лезвие, сам же он принял боевую позицию. Теперь, казалось, враг монстра получил двукратные силы, нежели с самых первых секунд появления его в этом лабиринте.

Наверняка, нет названия той совокупности эмоций, которая подчинила хищника, когда заслуженный приз за изнуряющие бега, не имевший шансов, взял и ожил. Монстр не мог растолковать это, впрочем, как и сам Михаил. Щенок над ним словно издевается! Он выдохся, а мальчишка напротив, обрёл новую мощь!

Внутри Михаила творилось непостижимое. К каждой клеточке тела по неведомым каналам текла небесная энергия. Родилась непреодолимая тяга драться, потрошить всё в пух и прах. В нём синтезировалось странное ощущение, что-то на подобии смеси гнева и удовольствия. Он не понимал причину всего случая, но и не особенно желал пускаться в раздумья за отгадкой.

Михаил уже готов был с азартом кинуться на соперника, но тот отступил раньше, причём весьма оригинально. Монстр, мысленно проклиная всё на свете, совершил боковой прыжок, пробил стену и скрылся из виду. Осколки и глыбы, отпевая грохот, покатились по тоннелю, дробясь на более мелкие, а некоторые и взлетали, будто посланные из пращи.

Когда каменный фейерверк отгремел и коридором овладела тишина, Михаил начал уверенное, плавное шествие к образовавшейся бреши. Волнение Михаила стояло на нуле, а это хоть и добавляло преимущество, но порой чревато грубыми ошибками. Он подрастерял бдительности, в то время как монстр её приобрёл…

Михаил стоял пред дырою и бурил черноту взглядом, питая себя глупой надеждой разглядеть там врага. Освещение, надо сказать, в катакомбах было просто убогое. «Кто вообще поддерживает здесь огонь? – неуместно вкрался в семиклассника вопрос. – Не эти же бестолочи отвечают за стабильность света. И кто чинит лабиринт? Ведь, судя по бесстыдной расточительности моего приятеля, подземелье давным-давно бы рухнуло. А оно крепится целые тысячелетия и неплохо смотрится для своего возраста.»

Фауна катакомб включала в себя не только кровожадных титанов, но и разные крохотные виды, такой, например, как гидрокрысы. Их особи отличались от наших крыс тем, что облегались чешуёй, имели хвост, напоминающий чересчур удлинённую версию плавника, и широкие, перепончатые лапки с коготками, предназначенные для гребли и лазанья по стенам.

Одна из таких крыс затаилась на стене того коридора, где пребывал семиклассник, и, не обращая внимание на битву, жадно вытаращилась на упитанного, ничего не подозревающего жука, который вылез из расщелины. У неё шла своя охота и ей сейчас было не до чужих распрей. Вся она сосредоточилась на жертве… Запечатлев хорошее мгновение, она произвела резкий скачок. Он стал для неё удачным. Раздался еле приметный звук, когда треснул панцирь жука, пленённого челюстями гидрокрысы. Зверёк, опьянённый победой, почувствовав во рту одуряющий вкус, забыл про опору и с дичью в зубах ухнул в воду.

Всплеск подал Михаилу ложный сигнал опасности. Он повернулся в сторону эпицентра шума, согнувшись в коленях.

Внезапно над его макушкой пронеслось нечто сумасшедше вращающееся, точно лопасть вертолёта, и, чуть задев волосы, столкнулось с противоположной стеной, издав гром похлеще всякой гранаты. Если бы эта штуковина порхнула немногим ниже, то… история закончилась бы почти не начавшись.

Гидрокрыса заслуживает почестей!

Шок превратил Михаила в столб. Мальчику показалось, будто неопознанный летающий объект снёс ему всё, что выше ресниц. Он с отвращением сглотнул комок в горле, затем, потратив крупные усилия, привёл руку в движение и потрогал голову. Цела! Крови на ладони не было!

Михаил сковано оглянулся. На полу среди валунов и осколков валялся топор «рогача», который разбил стену лишь наполовину.

Но вслед за секирой из бреши выпрыгнул её хозяин. Оба страшных кулака врезались в грудь хрупкого семиклассника. Михаила отшвырнуло, он ударился о стену и пал рядом с топором. Меч канул в грязную жижу в нескольких метрах левее.

Вновь козыри достались монстру. Михаил не решался дышать из-за повреждённого позвоночника, который принимался раздирать мальчика в малейшей попытке шевельнуться. Голове не повезло и того пуще, Михаил ударился затылком об стену и едва не попрощался с сознанием. Но человек может свернуть шею, споткнувшись и о порог собственной квартиры, так что Михаил при такой встряске неплохо выкрутился.

Двоившееся и размытое зрение оповестило семиклассника о приближении к нему того, кто сделал его инвалидом, который теперь не был способен даже к одному полноценному движению.

Зверь действовал быстро, судя по всему опасался повторения жертвой фокуса с воскрешением. Михаил не успел сообразить, как хищник уже поднял ногу, чтобы придавить мальчика.

Так бы и произошло, если бы не заявило о себе очередное непредвиденное чудо.

Монстра слегка метнуло назад, словно его кто-то сильно толкнул, и он свалился на ненадёжный пол, который проникся дрожью и осел под тяжестью гиганта. Одновременно с тем все очаги боли Михаила исчезли, как и в предыдущий раз, но гораздо быстрее.

Зверь оглушительно зарычал. Он водворил в себя зло, крупнее всего былого вместе взятого. За всё своё существование ему не доводилось встречать еду, которую он напрасно норовил изловить такое длительное время! Многократно он был в шаге от триумфа, но всегда это ходячее ничтожество выкарабкивалось из его миски непонятно как. И сейчас он вновь сопротивляется – даже не прикоснувшись к нему, опрокинул на землю. Невозможно! Убить! Только убить! Всё тело закипало. Хищник задушил желание съесть семиклассника, несмотря на молящий желудок. Разорвать на тысячи клочьев – вот чем он стал бредить!

Бестия поднималась мощными рывками, точно сам сатана вылезал из преисподней для страшного суда над всем человечеством. Очень некстати Михаила околдовала растерянность, которая могла склонить чашу весов на сторону врага. Но тут оружие героя всплыло из серого болота и магнитом возвратилось в ладонь владельца.

– Держись! – воззвал громогласный, пространный и окрыляющий голос, такой, будто к нему снизошёл сам Всевышний. И главное, очень знакомый. Кто же тот таинственный фантом, выручающий молодого героя из всевозможных сетей, сотканных ему судьбой? Михаил слышал его прежде, но памяти веление было запретить допуск к именно этой кладовой своих хранилищ. Эхо покровителя вибрировало в катакомбах, из которого Михаил хлебал воодушевление на битву так, что забыл о самом предмете битвы, восстающего ради мести.

Чудовище, задыхаясь и ворча проклятия на своём примитивном языке, приблизился к лежащему мальчику, не задев вниманием оружия жертвы. Без промедления он взмахнул лапой, чтобы размозжить ему голову.

Михаил проделал следующее меньше, чем в две секунды: согнув ноги в коленях, он оттолкнулся ими от земли, взмыл в воздух, выполнив восхитительное сальто назад, уткнулся ступнями в остаток стены, использовав его для толчка, прыгнул на зверя, оседлал длинную морду и вонзил меч в ему глаз до упора так, что острие распороло затылок и показалось на свободе.

Барабанные перепонки Михаила чуть не лопнули от чудовищного рёва. Гигант, как тряпку, отбросил мальчика, выдернул стальную занозу и схватился за извергающий кровь глаз, гася мучения воем. Подобной дерзости тварь не ждала.

Михаил в скоростном падении не обошёлся без травм. Раздался хруст рёбер, а за ним крик семиклассника и сдавленный вдох. Еле поднявшись, он, хромая, направился прочь от разъяренного, понемногу увядающего монстра. Но не тут-то было! На прощание враг плюнул в Михаила кислотой, перемешанной с оранжевой, фосфорицирующей кровью. Жидкая стрела обняла всю поверхность спины семиклассника, прожгла майку и принялась за него самого.

Михаил выпустил стон на волю и рухнул на четвереньки. Дымящееся, багровое пятно сменило молочно-розовую кожу.

Хищник, наперекор смертельной ране, хотел окончить охоту. Пошатываясь, он заковылял к своей жертве. Михаил с ужасом понял это и, развернувшись к «рогачу», лихорадочно стал ползти от зверя, но тот постепенно укорачивал расстояние с мальчиком.

Подойдя к испуганному до высшего рубежа Михаилу, тварь опустила лапу, которой преграждала ток крови; она маятником закачалась без признаков контроля над ней.

Затем монстр посмотрел на мальчика стеклянным взглядом единственного глаза. В Михаиле замерла каждая молекула, как и великане. Если полуторатонное создание повалится на него, он не успеет уклониться.

«Нет! Только не сейчас… За что?» – это была последняя вразумительная мысль семиклассника.

Мёртвый монстр начал падение. И всё, что мог сделать семиклассник себе в помощь – заорать до предела.

Но в это кульминационное мгновение, когда труп похоронил под собой маленького человека, весь обзор Михаила выцвел темнотой. Настало время архиважнейшей безмятежности, награды за угнетающее состязание… Потом его словно прошиб робкий электрический разряд, Михаила подбросило вверх, и он открыл глаза…

Плакаты и календарь на белой стене, компьютер на столике, шкаф с вещами, люстра в стиле экзотического цветка… Знакомая комната.