Из страниц чужой реальности

I

В глаза ударил неестественно яркий свет, а в ушах жутко шумело.

– Лев Петрович! – тело качалось под чьим-то напором; незнакомый женский голос звучал всё громче. – Réveillez-vous! Seigneur, faites qu'il s'en sorte!*

Голова страшно гудела и раскалывалась так, что кроме этой боли понять ничего было нельзя.

Льву совершенно не хотелось открывать глаза, но кто-то сильно ударил его по щеке, отчего он живо подпрыгнул.

– Himmelherrgott!** – Лев отряхнул тёмно-синие кюлоты.

Он почти никогда не ругался на русском языке, чтобы не возникало вопросов ни у учителей, ни у учеников, однако находились и те, кто его понимал.

– Ваше счастье, что папенька не знает по-немецки, – прошептал тот же приятный голос.

Оглянувшись, Лев увидел вокруг толпу людей. Большая часть выглядела неопрятно: одежда их была во множестве заплаток, а волосы – грязные и неухоженные – местами поредели до плеши. Рядом замерла невысокая девушка в лёгком розовом платье с полупрозрачными рукавами, подпоясанном прямо под небольшой грудью.

«Это она со мной говорила?» – Лев пристально всматривался в большие яркие глаза, переводя взгляд то на разлохматившиеся каштановые локоны, то на пухловатые щёки, запылавшие розоватым румянцем.

– Лев Петрович! Миленькой, как я счастлив, что Вы не расшиблись! – толстый мужчина в бледно-зелёном камзоле презрительно глянул на кого-то в толпе зевак и пискляво заверещал: – Выпороть!

Двое крепких бородатых мужчин в подвязанных серых рубахах под руки вывели мальчика-подростка в такой же бедной одежде, воющего от боли и не прекращающего выкрикивать «помилуй, барин, помилуй!». Из толпы выбежала худощавая заплаканная женщина в платке в крупный цветок и бросилась в ноги толстяку. Своими бледными и тонкими губами она целовала чёрные ботинки, а поросячьи глазки их обладателя сверкали от подобного жеста.

Лев обескураженно наблюдал за происходящим. Девушка в розовом платье подбежала к здоровяку и затрясла его руку.

– Дяденька! Умоляю, отпустите Егорку! Он ведь не специально сбил Льва Петровича! Дяденька! – уговоры оказались бессмысленны – названный дяденькой гадко рассмеялся.

– Юленька, этому хаму лишь на пользу пойдёт наказание! – он ещё сильнее залился гнусным хохотом.

– Да неужели Вас приводят в восторг унижения?! – девушка беспокойно взяла за локоть рыдающую на траве женщину и сказала ей бежать за сыном.

Дядя, придерживаясь за свой толстый живот, едва скрывающийся под одеждой, старался не свалиться с коротеньких ног от смеха.

«Ну и мерзавец! – Лев с изумлённым видом оторопело сделал шаг назад. – Что за странный сон?»

– Довольно, Юлия. Знай меру в общении со старшими, – раскатистый бас вмиг привёл девушку в чувство. Она вытерла слёзы с почти фарфоровой щеки тонкими пальцами с выпирающими костяшками.

– Простите, папенька, – Юлия виновато сделала изящный книксен стоящему напротив мужчине. Они были невероятно похожи. У отца девушки были короткие тёмно-каштановые волосы, светло-голубые глаза и округлый подбородок. Заметно отличался он от дочери только более смуглой кожей и высоким (по сравнению с ней) ростом.

«Что это за первобытное общество?» – Лев испуганно втянул голову в плечи.

– А вы что смотрите, шантрапа? Живо по полям! – дыхание говорившего замедлилось, зрачки расширились, а между бровями возникли глубокие морщины. Он грозно ударил чёрной тростью об землю, крепко схватившись за инкрустированную драгоценными камнями ручку.

– Благо, что Николай не наблюдает сего, – пробурчал третий мужчина в компании, стоящий ко Льву ближе всех – с козлиной бородой и острыми чертами лица.

Толпа неряшливых людей немедленно разбежалась, и всё внимание оставшихся вновь оказалось приковано к пострадавшему.

– Лев Петрович, Вы в норме? – вопрос был равнодушно задан отцом Юлии. Он пригладил свои чёрно-седые волосы и поднял голову к небу.

– Я… – Лев растеряно хлопал ресницами. – «Я должен ответить. Соберись! Это же взрослый человек – я не имею права молчать. Боже, я, двадцативосьмилетний мужчина, не могу ничего сказать!».

Не дождавшись ответа пошатывающегося Льва, отец Юлии продолжил говорить:

– Скоро начнётся дождь, – мужчина пристально глянул на толстяка. – Не стоит ли нам вернуться?

«Куда вернуться? Откуда? – Лев отрешённо смотрел по сторонам, задерживая нервный взгляд то на разваливающихся избушках, покрытых соломой, и на пастбищах с коровами, то на компании из трёх мужчин, разодетых в костюмы с высокими воротами, какие раньше Лев видел только в Историческом Музее, и единственной девушке среди них – молоденькой и симпатичной, мечтательно вздыхающей Юлии, – Я сплю. Когда я успел уснуть? Только что сидел за столом, пил чай, говорил с Александром… Он дал мне какие-то часы… Может, это был электрошокер? – Лев опустил нерадостный взгляд на землю. – Боже, только бы Инна была в порядке! Впустил на свою голову, – мужчина нервно стучал пальцами по ноге. – Если бы это были галлюцинации, я бы, наверное, был в своей одежде? Почему я одет как они? Я ничего не понимаю!» – он потерянно сжал кулаки.

– Ты, Володя, как всегда прав, – с завидной весёлостью согласился пузатый. – Я ужасно голоден, – он похлопал по своему расплывшемуся животу.

Вся компания двинулась прочь, оставляя вдалеке деревянные дома с соломенными крышами. Всю дорогу отец Юлии молчал, оценивающе поглядывая на Льва, опираясь на чёрную лакированную трость рукой в белой перчатке.

«Он смотрит на меня, как Инна на потенциального жениха, – Лев, вжав голову в шею, смущённо кивнул. Владимир продолжал смотреть. – Да что такое? Я же не тюлень в зоопарке!».

– Ай! – Юлия, слегка подвернув ногу на скользком камне, вот-вот упала бы в грязь, но на вскрик девушки вовремя отреагировал Лев – он придержал её и, подав руку, помог уверенно встать.

«Действительно настоящая» – мужчина моментально отошёл. Владимир отвернулся и кивнул самому себе.

Обрюзгший дядя Юлии живо беседовал с ворчащим немолодым человеком с резкими чертами лица и козлиной бородкой, небрежно отмахивающегося в попытках остановить потоки самовлюблённых речей толстяка.

– Видели бы Вы, Павел Матвеевич, как меня обожают деревенские девки! Ноги целуют! – на этих словах мужчина весело топнул, а Павел Матвеевич закатил глаза и едва слышно буркнул о неприличии обсуждения подобных тем при дамах.

«Я даже видел, при каких обстоятельствах… варвар» – Лев с отвращением вспомнил недавнюю картину.

– Сила и власть даны, чтобы защищать слабых и беспомощных. Вы, Михаил Владимирович, безбожник и грешник, – нахмурив брови с торчащими во все стороны волосками, шепчущий мужчина смерил суровым взглядом собеседника.

– Со мной ли Вам, Павел Матвеевич, толковать о Боге и грехе? Кандидатура Николая видится мне более подходящей для оной беседы, – Михаил, обратив внимание на изменения в морщинистом лице Павла, не без лукавого удовольствия засмеялся. Толстые губы расплылись в ещё более широкой гримасе, как только глаз Павла Матвеевича конвульсивно задёргался.

«Что же это за место?» – Лев попятил озадаченный взор в песок под ногами.

II

Поля с взошедшей рожью сменил пейзаж с аккуратно постриженной зелёной травой и великолепными красными цветами. Лев обратил внимание на то, как старательно отец Юлии пытался скрыть свою очарованность увиденным, но получалось плохо: глаза слишком ярко блестели, а черты лица сделались мягче.

– Миша, какой замечательный у тебя садовник, – Владимир внимательно разглядывал растения, крепко сжав трость.

– Англичанин, – гордо заметил толстяк, наслаждаясь комплиментами. В голове Льва не укладывалось, кем должен работать человек, чтобы иметь сад с садовником-англичанином. – А что Вы думаете, Павел Матвеевич? Не хотите ли сорвать несколько маргариток для сына? Любая неглупая дама оценит, – Михаил насмешливо посмотрел на засмущавшуюся Юлию, но тут же откашлялся и сделался серьёзней, почувствовав тяжёлый взгляд Владимира, однако лукавость в его выражении лица не исчезла.

Лев, осматривая новое место, тяжело вздохнул. Несмотря на то, что великолепный сад с аккуратными кустами и белокаменными статуями обнажённых дев завораживал своей красотой и помпезностью, мужчина не оставлял попыток понять хоть что-то.

«Пока я вижу только варваров, застрявших в ролевой игре».

– Николай сам попросит, если по какой-нибудь сверхъестественной причине все наши, – Павел Матвеевич особо выделил это слово, – завянут.

– Господа, – Владимир легко, но недовольно кивнул назад, в сторону большого сине-серого двухэтажного сооружения с необычной лепниной на стенах. Льву здание напомнило те усадьбы, которые он встречал на экскурсиях со своим классом.

Лев обратил взгляд туда же, куда и остальные. У белой арки он увидел остановившуюся великолепную белую лошадь с переливающейся иссиня-чёрной гривой.

«Здорово, ещё кто-то придёт. А ведь я пока запомнил только Юлию и мерзкого, постоянно смеющегося без причины Михаила».

– Николай! Наконец-то! Сегодняшняя встреча Вашего сына, Павел Матвеевич, с Львом Петровичем для меня долгожданное событие, – все присутствующие, кроме Льва, заинтересовавшегося этим выводом, пропустили мимо ушей слова ухмыльнувшегося толстяка.

Юноша спрыгнул с коня и поправил, как показалось Льву издалека, ярко-синий фрак. Молодой человек шёл быстро, почти бежал к собравшимся у красного куста. Лев рассмотрел цветущее лицо без единого волоска под греческим носом и чётко очерченными губами, когда Николай подошёл ближе. Его чуть выше плеч волосы развивались на лёгком ветерке, а тёмно-карие глаза игриво сверкали.

Лев наблюдал за реакцией присутствующих: Юлия заворожено следила за каждым движением приближающегося, в то время как её отец небезразлично, даже с неким раздражением встречал Николая. Михаил же от предвкушения встречи безустанно хлопал по плечу Павла, который, в свою очередь, подёргивая верхней тонкой губой, правой рукой отряхивал длинный кафтан, а левой лихорадочно теребил бородку, осматривая фрак сына.

– Добрый день, Владимир Владимирович, Михаил Владимирович, – Николай поклонился сначала хорошо сложенному темноволосому мужчине, а затем толстяку – абсолютному антиподу первого.

«Они братья? – Лев смерил их недоумённым взглядом. – Какую шутку с ними сыграла генетика»

– Здравствуйте, отец, – он также поклонился Павлу Матвеевичу, ворчливо бормотавшему об этикете одежды. Юноша повернулся в другую сторону. Он любовался Юлией, которая с нескрываемым обожанием примечала всякий его жест. – Bonjour, mon ange*, – Николай подошёл ближе к глубоко дышащей девушке, перебирающей пальцы, не обращая внимания на её отца. Лев заметил, что зрачки Владимира сузились, а ноздри раздулись, как у быка перед красной тряпкой.

«Как же я его понимаю! Как я с Инной… хотя Юлию тоже можно понять – этот Николай… достоин её внимания, – Лев наблюдал за парочкой, к которой подошёл Владимир. – Чёрт, я не пойми где, вокруг незнакомые люди, а я оцениваю какого-то Николая» – Лев застучал пальцами по ноге.

От нападок со стороны отца Юлии юношу спас мерзковатый смешок:

– Коленька, посмотри, кого я пригласил на именины, – писклявым голоском сказал Михаил. – Лев Петрович собственной персоной!

Николай выпрямил спину и слегка наклонил голову вбок. Он лениво протянул руку представленному и холодно спросил:

– Как прошёл Ваш визит в Петербург?

«Мне ещё и разговаривать нужно? Да кто они такие?! Где Инна и её бездомный попутчик? Где моя кухня? – мужчина растерянно осматривал окружающих. – Да и какой я Петрович!».

Ноги Льва подкосились. Заикаясь, он едва смог выдавить из себя:

– Мой визит…я… – по телу пробежала дрожь, – я не понимаю… я ничего не понимаю… – он то махал головой, то ошеломлённо глядел на Николая, чьи полузакрытые глаза распахнулись от подобного ответа: «Почему у меня не получается ничего сказать?!», – внутри бушевал ураган эмоций, но, по необъяснимой причине, внешне Лев выглядел почти спокойным – просто немного напуганным.

– Vous allez bien**, Лев Петрович? – Лев боязливо дёрнулся, почувствовав тонкие пальцы на своём плече.

Юлия с опаской положила руку полностью.

Мужчину напрягло всеобщее «оцепенение»: у Михаила Владимировича не пропала нахальная улыбка, но он молчал, не отпуская никаких колкостей, а его брат даже не заставлял дочь убрать ладонь. Павел Матвеевич, что-то невнятно прошептав, три раза перекрестился.

Льву стало невероятно душно, появилась ужасная сухость во рту. Мужчина, хрипя, почти шёпотом робко спросил:

– Кто вы такие? Почему вы все зовёте меня Петровичем? – Льва буквально затрясло, в глазах помутнело и он покачнулся, хотя удержал равновесие; мужчина почувствовал себя зверем, загнанным в клетку. Абсолютно беспомощным и жалким.

– По покойному Петру Кирилловичу, – голос Владимира Владимировича звучал успокаивающе. Отец Юлии поднял тяжёлый взгляд к небу. – Вы сегодня сильно ушиблись. Вас нужно показать местному знахарю. Он даст Вам нужные травы. Николай, не затруднит ли тебя съездить до Максима Максимовича?

– Да, конечно, – Николай ещё раз ласково посмотрел на смущённую Юлию, бросил недовольный взор на Льва и послушно побрёл к лошади.

– Дочка, прогуляйся по саду с Львом. Мы с Михаилом и Павлом Матвеевичем будем сидеть на той, – Владимир указал на скамейку возле одной из статуй, – лавочке, – в голос отца вернулась прежняя сталь.

III

Расположившись на искусно вырезанной скамье, Владимир Владимирович наблюдал за дочерью, шагающей возле ушибленного кавалера.

– Вы так просто отпустили Юлию со Львом? Он, право, не в себе! – Павел Матвеевич ворчливо обратился к товарищу. – Не предполагал, что Вы, будучи человеком военным, прошедшим обе турецкие войны, сможете так легкомысленно…

– Именно будучи таким человеком, я никогда не позволил бы себе отпустить Юлию без гарантий её безопасности, – Владимир со строгим спокойствием перевёл взгляд на стоящего близ амбала, похожего на тех, что недавно тащили пороть мальчика из толпы. – Ефим, будь начеку.

– Как ты не уверен в будущем зяте, – Михаил Владимирович едко захохотал. Его поросячьи глазки стали не видны из-за толстых округлых щёк, занимавших пол лица. Владимир Владимирович поправил воротник и угрюмо уставился на зелёную траву. – Сорву-ка несколько веточек бузины для Николашки, – Михаил с трудом, ойкая, встал с поразительно крепкой скамьи, выдержавшей даже его, и направился к большому дереву с зелёно-жёлтыми цветами.

– Для Вас я бы сорвал оранжевую лилию, – Павел Матвеевич окинул смеющегося вдалеке Михаила недоброжелательным взглядом.

***

«Как я согласился на эту прогулку? Зачем? Ведь не собирался же. – Лев еле заметно пожал плечами, – После объяснения этого Владимира всё ещё непонятней… Боже, дальше ясней не станет!» – из рассуждений о допустимом будущем мужчину вывел тонкий приятный голос.

– Простите мою дерзость, Лев Петрович, но я имею некоторые сомнения в том, что Ваше состояние связано с несчастным Егоркой, – Юлия слегка замялась, побоявшись показаться наглой и грубой. – Qu’est-ce qui vous préoccupe?* – девушка осторожно посмотрела на собеседника, боясь сделать хотя бы одно лишнее движение.

«И что мне ей отвечать? Что я спокойно пил чай, закрыл глаза и очнулся в незнакомом месте? Что мне страшно?», – во избежание других вопросов, он молчал.

Лев чувствовал себя растерянно. Он боялся и нервничал; злился на самого себя от непонимания происходящего.

Мужчина за этот час прошёл, как он сам решил, и отрицание, и гнев. Время принятия ещё не настало, однако Лев понимал: если он начнёт выставлять испуг напоказ, его точно определят в психбольницу.

«Что же произошло? Что же происходит? Это явно не сон. Всё по-настоящему», – Лев не издавал ни звука. Он лишь шёл и смотрел вниз, пиная мелкие камни.

– Лев Петрович, не игнорируйте меня, – тёмные завитые локоны, струясь, опустились на округлые плечи, хорошо заметные под тонкой розовой тканью.

«Как забавно она картавит. Я не сразу заметил» Простите… я не знаю, что Вам ответить, – хамелеон из Льва, откровенно говоря, был никакой – он совершенно не умел подстраиваться под ситуацию, поэтому прежде, чем вступать с кем-либо в контакт, мужчина решил дождаться хоть какого-нибудь изложения происходящего.

– Я опасаюсь за Ваше здоровье, – Юлия приподнялась на носочки, чтобы дотянуться до самой низкой ветки груши. – Вы мне не чужой человек, – девушка сосредоточенно рассматривала сорванный белый цветок. – Вы можете мне доверять – мы сызмальства дружим, Лев Петрович.

«Да что такое?! Почему я становлюсь нем как рыба, когда хочу поправить отчество? Лев Петрович! Почему именно Петрович? – мужчину словно ударило током. – Как же я раньше не догадался! Все эти разговоры про время… Чёрт! Этого не может быть. Перемещения? Что за чушь! Ведь это невозможно, антинаучно!», – он запустил руки в жёсткие волосы и крепко их стянул. В груди сильно щемило, а сердце бешено колотилось, норовясь вот-вот выпрыгнуть, – Юля, у Вас есть зеркало? – Лев открыл плотно зажмуренные глаза.

Юлия беспокойно смотрела то по сторонам, обращая внимание на помрачневшего отца, рассматривающего камни под ногами, то на собеседника.

– Возьмите моё, – из-за спины послышался знакомый холодный голос. – Нам с Вами прекрасно известно, с каким опасением Юлия относится к этой вещице. Вы уже позабыли, Лев Петрович, как разбили её первое карманное зеркальце, а позже поранили себе ногу?

Лев не слушал безразличного к нему Николая. Он с невероятной скоростью выхватил аксессуар и, стараясь не выронить из трясущихся и вспотевших ладоней, раскрыл его.

«Это я? – в зеркале на Льва серо-зелёными очами смотрел некто незнакомый. У этого человека был небольшой аккуратный нос, короткие светлые волосы и такая же светлая щетина под губой. Такой вид был полностью противоположен привычному: Лев никогда не оставлял волос на лице, а уже с пятого класса начал носить причёску по кончики ушей. По природе мужчина был шатеном (правда, после аварии с участием его родителей он подкрашивался в более тёмный оттенок, дабы скрыть частую седину) и имел карие глаза, – Что ж, даже неплохо. Мне нравится… не о том думаешь, Лёва», – крупной ладонью он нерешительно дотронулся до лица, не имевшего ни одной морщины. – Сколько же мне лет? – мужчина почти прокричал вопрос, который хотел произнести шёпотом, чтобы никто не услышал.

– Сильно же Вы ушиблись, – Николай скрестил на груди руки и равнодушно произнёс. – На два года старше меня, – Лев закрыл зеркало и издал истеричный смешок, скорчив несчастно-жалобную улыбку, а Николай раздражённо вздохнул и, полуотвернувшись, закатил глаза. – Мне двадцать один.

«Допустим…» А какой сейчас год? – слова вырвались непроизвольно; Лев замер, надеясь, что за ним не вызовут лекарей. Он выжидающе смотрел на Николая, опёршегося широкими плечами на бугристый ствол дерева.

– И что думает Владимир Владимирович? – Николай приподнял одну бровь и искоса оглядел Льва сверху вниз.

«Да он же меня терпеть не может! И за что? – Лев сверлил глазами зевающего Николая, – Меня ненавидит какой-то Николай, а я не знаю причину! Да и откуда мне знать? Я даже толком не понимаю, где нахожусь», – пульс участился, а зубы застучали друг о друга так, словно температура стояла по меньшей мере ниже минус одного градуса.

– Comment ça?** – озадаченная Юлия вопрошающе обратилась к Николаю.

– Mon ange…*** – Николай резко приподнял корпус с дерева и взял холодные ладони девушки в свои. – Votre pére ne vous a riendit?****

«Значит, он ненавидит меня из-за того, что знает её отец, но не знаю я? Хотя… кто я? Лев Петрович. Или знает? Знал» – Лев решил не вмешиваться в данный разговор – это могло помочь прояснить ситуацию. Он напряжённо вслушивался в каждое слово.

Девушка, не отрывая ярко-голубых глаз от взволнованного Николая, убрала свои руки, слегка приподняв подбородок.

– Папенька смотрит, – Лев краем глаза посмотрел в сторону синего сооружения, где увидел Владимира Владимировича, удерживающего одним поднятым вверх пальцем оскалившегося мужика-амбала.

«Похоже, я их совсем не смущаю, – Лев ревностно нахмурился. – А должен? – в голове творился полный беспорядок: приходили то мысли о безысходности и безвыходности из ситуации, то о поведении окружающих людей, – Им настолько плевать на Льва Петровича? – он беспокойно поправил светлые жёсткие волосы, – Меня это должно волновать?»

– Юленька… – Николай сглотнул, – Неужели Вы не знаете, что отец решил выдать Вас за него? – мужчина качнул головой в сторону Льва.

«Что?! – Лев почувствовал, что ещё мгновенье, и его глаза точно выпадут из орбит, – Этого ещё не хватало! – холодный пот покрыл всё тело. Земля будто уходила из-под ног. – Нет. Её же звали… Поля? Аля?».

– Нет-нет, ce n'est paspossible…***** – по бледным щекам потекли ручьи слёз, – Это просто невозможно! – Юлия закрыла руками уши и закачала головой, – Невозможно!

«Бедная, – Льву стало донельзя жаль эту несчастную девушку: он не мог спокойно наблюдать за тем, как ей плохо. Юлия себя абсолютно не сдерживала. Да и если бы захотела, то опухшие глаза и покрасневшее лицо говорили сами за себя, – Но ведь и я не знал!» Юлия… – Лев виновато опустил глаза, – Простите меня… «И почему я извиняюсь? Разве я виноват? Я тоже в сложном положении, – девушка окинула его ненавистным взглядом. – Наверное, виноват… как и всегда».

– Ich hasse Sie******, – Юлия говорила сквозь зубы. Она дышала глубоко, сдерживая очередной поток нахлынувших слёз, – von ganzem Herzen*******, – на лице читалось абсолютное презрение: оно не могло сравниться даже с неприязнью Николая. Уткнувшись руками в лицо, девушка убежала в сторону усадьбы – к отцу.

– Заберите свои травы и немедленно уезжайте, – Николай бросил под ноги потрясённому Льву бледно-коричневый мешочек.

Мужчина побежал вслед за своей возлюбленной, уже рыдающей близ Владимира Владимировича.

– Я Вас прошу, папенька! Я Вас умоляю! – Лев отчётливо слышал каждое слово, выкрикнутое Юлией. Владимир грозно глядел на дочь, и, прошипев, как показалось Льву, «довольно», схватил её за запястье и потащил к дверям большого особняка, не обращая внимания на проходящих мимо зевак с подносами.

«Прошло так мало времени, а я уже, пусть и невольно, причинил кому-то боль, – Лев опёрся на ствол дерева и медленно сполз на камень, полностью покрытый лишайником. – Может, меня оправданно не любили в школе? Может, я на самом деле плохой человек?».

Недалеко от Владимира стоял Николай, готовый устремиться вслед за Юлей и еле сдерживаемый уговорами отца.

В нескольких метрах от усадьбы заливался отвратительным хохотом наблюдающий за всеми Михаил.

«Полнейшая чушь. Машина времени, дворяне, крестьяне. Я не готов, я не хочу, – Лев закрыл ладонями глаза и помотал головой. – Закончится ли это?»

IV

– Только бы не сойти с ума, только бы не сойти с ума, – Лев навязчиво повторял одну и ту же фразу, идя к синему поместью и дрожащими руками еле удерживая лёгкий мешочек. – Только бы не сойти с ума, – лицо словно окаменело, глаза смотрели в одну точку, а ноги сами плелись вперёд. – Возьми себя в руки! – прошипел он сквозь зубы, крепко сжав кулаки.

Мужчина остановился у большой белой двери, которую открыл человек в тёмной одежде. Прежде чем зайти, Лев оглянулся по сторонам.

«Николай и его отец идут к… каретам? Ах, ну да, чему я удивляюсь, – из уст вырвался непроизвольный смешок. – Держи себя в руках! Хотя бы здесь, хотя бы сейчас» – он протёр покрасневшие от яркого света глаза и робким шагом вошёл в светлый коридор.

Женщина в платке проводила его до богато украшенного зала, где сидели, каждый в отдельном кресле, Владимир Владимирович с дочерью и её дядей. Отец с дочерью расположились на более симпатичных сиденьях – бежево-золотых, а хозяин дома, Михаил, довольствовался бледно-оранжевым, но таким же крупным, как и все остальные.

– А вот и виновник всего! – весело провизжал Михаил Владимирович.

«Опять этот противный смех! Какие необыкновенно гадкие люди могут существовать» – Льву ужасно хотелось закрыть уши, но он был уверен в неуместности этого жеста в приличном обществе. Мужчина обернулся к отцу Юлии.

– Владимир Владимирович… – найти нужных слов не удавалось, но, собрав в кучу все свои знания отечественной литературы, мужчина пробормотал. – Изволите ли Вы мне… Могу ли я… ехать обратно? «Куда обратно? Что я несу?», – Юлия совершенно не обращала внимания на Льва, отвернувшись к картине с изображением людей в национальных костюмах: к женщине с покрытой головой и в расписном сарафане с другой стороны стола обращался черноволосый мужчина в красной рубахе.

«Поразительно, что в доме этого Михаила не исключительно статуи под античность» – Лев брюзгливо поморщился.

– Извольте спрашивать у хозяина, – Владимир с присущей строгостью и холодностью приподнял трость в сторону брата.

Лев повернулся и усталым взглядом посмотрел на ехидно глядящего толстяка Михаила.

– Благодарю, что приехал, Лёва! Без тебя я бы так не повеселился! – придерживаясь за живот, Михаил встал с кресла, подошёл ко Льву и начал трясти его ладонь своими толстыми и неуклюжими руками, не прекращая заливаться раздражающим смехом. – Таня, скажи там, что я приказал приготовить карету Льва Петровича! – женщина, проводившая ранее Льва до комнаты, кротко поклонилась и удалилась за поворотом.

Лев смотрел на Юлию, плотно поджимающую светло-малиновые губы. Девушка почти не моргала. Она сидела неподвижно, лишь заламывая пальцы, издающие звонкий хруст.

«И всё-таки она красивая, – Лев не переставал дрожать, но к страху прибавилось какое-то новое чувство. – Кого-то мне напоминает», – он всматривался в каждую мелочь на её лице: от длинных ресниц до мелких веснушек на носу с едва заметной горбинкой.

– Юлия, я много раз просил тебя перестать так делать, – Владимир серьёзно посмотрел на дочь, медленно опустившую тонкие пальцы на колени. – Надобно проводить гостя, – он встал, глядя исключительно на Льва. От этого взгляда стало ещё более неуютно.

Девушка молча поднялась, смиренно следуя за отцом. Она пару раз шатнулась по пути до кареты, который прошёл в абсолютной тишине, даже без колких замечаний Михаила, но всё-таки удержалась на ногах.

– Лев, завтра мы с женой и дочерью заедем к Вам. В такой обстановке мы не смогли обсудить важные вопросы, – трость чуть вошла в землю под напором владельца. Юлия вновь заплакала, закрывая опухшие глаза, казавшиеся в таком свете ещё более голубыми, руками. – Прекрати! – неожиданный вскрик Владимира, стальной и холодный, напугал сидящих на дереве ворон, разлетевшихся с недовольным карканьем.

«Он про свадьбу?.. – Лев слегка улыбнулся, чтобы не показаться невежливым, но улыбка его выглядела фальшивой и даже отталкивающей из-за своей неискренности. Взгляд упал на заламывающую длинные пальцы девушку. Тонкое розовое платье слегка колыхал ветер, обтягивая стройную ногу и тонкую талию. Лев густо покраснел. – Хорошенькая… Господи, почему я вообще об этом думаю».

– До завтра, Лев Петрович, – заметив пристальное рассматривание дочери, Владимир немедленно обратился к Юлии: – Иди в дом. Тебя уже заждалась Марина Александровна.