История Легенды

Глава 12

У меня дома есть большое зеркало. Почти в полный рост человека. И именно перед этим зеркалом я сейчас стоял, внимательно разглядывая себя. За прошедшие тридцать лет я основательно отвык от собственного отражения.

Подумать только, тридцать один год шлялся невесть где. Добавить мои восемнадцать, которые были на момент попадания, что получаем?

Получаем сорок девять лет! Почти полтинник! А в зеркале отражается «вьюнош со взором горящим». Симпатичный такой мальчонка: ростом в метр семдесят пять, весом в шестьдесят восемь кило, худощавый и даже тощий, без ярко выраженной мускулатуры. Не сказать, что она совсем не выражена, нет, но в глаза не бросается. Непонятные каре-зеленые глаза, темные короткие волосы, подвижная мимика, лицо без морщин, гладко выбрито, без шрамов и прыщей. «… не красавец, чтобы все с ума сходили, да и не сходят, это даже веселей…» — как поется в одной веселой песне жизнерадостного мужчины. Что ж, мне эта строчка вполне подходит, решил я и отсалютовал зеркалу стаканом апельсинового сока, подмигнул отражению и пошел на кухню доедать большую сковородку яичницы с колбасой и сыром, аж из двенадцати яиц.

После возвращения домой прошло полтора часа, а я уже успел сварганить себе «похавать» — двадцать три года не ел ничего! Не шутка ни фига! Налить ванну и полежать в ней, включить компьютер и запустить на нем музыку.

Родители были еще на работе, сестра умотала с подругой куда-то на турбазу, так что дом был полностью в моем распоряжении.

И в ближайшее время я собирался прикончить яичницу, взять книжку фэнтази из отцовских запасов и завалиться с ней на кровать, наслаждаясь бездельем.

Да, я бессмертный Мастер Боевых Искуств (Акисато признал меня таковым еще пять или шесть тысяч инструкторо-занятий назад), круче которого только вареные яйца, да и то страусиные, и что? Прикажете бежать на поиски сражений, неприятностей, «достойных противников», и причинение «добра» вперемешку со «справедливостью»?

Да вот вам хрен!

Торопиться разбогатеть, пытаясь толкнуть криминальным элементам Руанское золото? Или грабить те же самые криминальные элементы?

Пфф! Да нафига?

Идите все лесом, у меня каникулы! Я только что перешел на второй курс универа! Я заслужил отдых и ничегонеделанье! Вот!

Ну, а завтра в лес схожу, погуляю с отцом. Может в Чистом Озере искупаемся… А послезавтра что-нибудь еще придумаю… Точно! Устроим маленькие семейные шашлыки! Вот такие у меня планы…

А вот пару серебрушек в антикварный загнать придется, тяжко вздохнул я. Мобильник-то погиб под ударом метеорита. Мой замечательный неубиваемый simens А-35, оказался немножко не настолько неубиваемым, как мне бы хотелось.

С такими мыслями я прикончил «хавку», накинул шорты с майкой и сланцами, благо тепло на улице, и потопал в антикварный магазин. За мобильник родители с меня спросят, а мне это ни к чему.

Родной город… Что может быть прекраснее пешей прогулки по весенней поре, при хорошей погоде по давно не виденному родному городу?

Не знаю. Но я гулял с удовольствием. В антикварке все прошло гладко, правда расстаться пришлось не с двумя монетами, а с пятью, чтобы полученной суммы хватило на мобилку нужной модели. А что вы хотите? Год две тысячи пятый, господа! Эра сотовой связи только набирает обороты. Пока это почти роскошь, иметь собственный телефон с антенкой и в кожаном чехле с пружиной для ремня.

В столице может быть и не так уже, но я-то не в столице!

Сходил в салон оператора, восстановил симкарту. Забил из бумажной записной книжки номера в аппарат и совершенно довольный собой отправился к дому.

Четвертый день моих каникул ознаменовался семейной поездкой на дачу. И ударным садово-огородным трудом под аккомпанимент соседского радиоприемника на другом конце поля, временами доносимого ветром.

Зато на шестой день я пошел на пляж. Кабы не моя «особенность» спина бы у меня сгорела напрочь. Почему? Да потому, что двадцать пятая пчелка была явно лишней… Уж слишком много красивых до ослепительности девушек в купальниках было рядом.

А еще двадцать три года полного воздержания и отсутствия открытых взору женских тел. Среди моих инструкторов были и женщины, но военный камуфляж оставляет слишком большой простор фантазии. Хотя… Я эти годы часто вспоминал своего инструктора по спортивной гимнастике, в ее обтягивающем спортивном костюме.

Не знаю, пчела ли виновата или просто гормоны и воздержание, но поворачиваться на спину было очень неловко. Слишком уж яркая реакция была у организма.

Так что на пляж, если он не дикий, в узких плавках я ближайшее время ходить зарекся.

Седьмой день ознаменовался блаженным ничегонеделаньем с почесыванием пуза, перелистыванием страниц интересной книги и попиванием абрикосового компота.

И вечером этого дня я засыпал почти совершенно счастливый.

Я проснулся и вышел из дома.

(Не хочется ничего добавлять и пояснять, просто нравится именно такая лаконичность).

В небе светило солнце и шелестели листья на верхушках деревьев, подпиравших воздушные горы облаков. Я зевнул и сладко потянулся. Мне до этого снился хороший сон, и хорошая погода, держащаяся на улице, только укрепляла приятное расположение духа, мною владевшее (витиеватая фраза, но своей угловатостью мне импонирует).

А куда собственно я шёл? Шёл я в магазин.

Вот уже восьмой день я отсыпался после невероятного происшествия (или приключения), которое произошло со мной.

Чем путешествие на тридцать лет в другой мир не приключение? Но это я, конечно, привираю. Не на тридцать лет. На тридцать один с копейками.

И сейчас я шёл в магазин, чтобы купить какой-нибудь еды. И я уже даже почти придумал какой именно.

Поздняя весна на улице. Или, возможно, уже начало лета. В любом случае, институтские занятия и экзамены уже закончились, и я, как студент, был свободней птиц, летавших над моей головой (один из соседей держит у себя во дворе голубятню, и его птицы как раз кружились сейчас в синем небе; красивые, хоть и голуби).

Я снова зевнул и зашёл за угол крайнего дома. Потянулся и даже остановился от удовольствия. Вот только удовольствие кончилось вместе с приподнятым расположением духа в одночасье. Я был уже не дома.

Вокруг меня был город. То есть люди. Кажется даже рынок. Или, что точнее, базар. Шумный, большой и, что самое неприятное, совершенно мне незнакомый.

И язык людей, тех, что здесь в таком изобилии толпились, оказался мне совершенно неизвестен и непонятен.

Много людей, много шума и я посреди всего этого.

Я глухо застонал в голос, возведя глаза к небу. Опять!

Опять меня в другой мир из моего родного и уже такого привычного, в котором я даже не успел толком осмотреться.

И пока я так выл, нечто встрёпанное и стремительное вылетело прямо на меня. Сработали рефлексы. И слава Богу, что не боевые. Тело все сделало само, и, спустя пару мгновений, это нечто, оказавшееся девчушкой лет одиннадцати-четырнадцати на вид, уткнулось головой мне в живот, поддерживаемая руками, вместо того, чтобы упасть под колёса проезжающей телеги.