История Ирэн. Отрицание

Глава 23

Никольский уезд. Никольский

После больницы Ирина отправилась в полицмейстерский участок, по совету своих охранников.

— «Если это Абруаз, то скорее всего он сбежал с этапа, с каторги бы он сюда так быстро не добрался. Или здесь остались его подельники», — внимательно посмотрев на Ирину сказал Фёдор, один из охранников, который был постарше и имел полицмейстерский опыт. Второго охранника звали Бажай и был он старшим сыном Никодима Воева, вернувшийся со службы в армии. Он немного прихрамывал, но был очень силён и быстр.

У Ирины не было сомнений в людях, которых набрал Никодим, он всех, невзирая на кумовство проверял одинаково.

Необходимо было убедиться, чтобы в полицмейстерской знали кто стоит за этим преступлением. С собой Ирина взяла бумагу, с каракулями Павла.

В участке Ирину быстро проводили в кабинет к главному исправнику, всё же приехала в карете, с охраной, да ещё и в охране был бывший полицмейстер.

Ирина рассказала о своём разговоре с Павлом и передала бумагу. Фёдор, который знал исправника, подтвердил, что он присутствовал при этом разговоре.

Исправник предложил Ирине проехать к дому Павла, если уж она его партнёр, посмотреть, что там и как. Ирина согласилась, всё равно ей надо было на улицу Ювелиров в аптеку к Софье Штромбель.

Исправник вызвал двух городничих, которых отправил вместе с Ириной. Сам не поехал, видимо, не по чину. Но всё записал и обещал узнать.

До улицы Ювелиров доехали быстро, по самой улице прошлись пешком, Ирина обратила внимание, что ювелирная мастерская Абруаза так и стоит заколоченная.

Когда дошли до дома Павла, у Ирины снова испортилось настроение. Окна в лавке были выбиты и закрыты кое-как приколоченными досками. Дверь тоже была заколочена доской поперёк. Городовые быстро убрали доску, и Ирина зашла в лавку, которая ещё недавно была такой уютной и где она впервые увидела украшения из серебра и вспомнил про чернение.

Фёдор откуда-то принёс зажжённый подсвечник, и Ирина поднялась наверх, где была мастерская Павла. В мастерской тоже было всё перевёрнуто, как будто что-то искали. Ирина обратила внимание, что ванночки из-под реактивов валяются на полу, часть из них раздавлена. Внимание Ирины привлекли странные царапины на столе, грубо сделанные острым предметом, судя по толщине никак не меньше, чем кинжал. Она попросила Фёдора подсветить и поняла, что это были не просто царапины, а кто-то не поленился и вырезал короткое слово, прочитав которое Ирина вздрогнула, потому как поняла, кому это было адресовано:

ЖДИ…

Увидев, как побледнела Ирина, Фёдор сразу сообразил, о чём она переживает:

— Не переживайте, барыня, я отправлю Бажая сейчас же, пусть скажет Никодиму, что требуется усилить охрану.

Ирина благодарно кивнула.

Глядя на разруху в лавке, Ирина решила предложить Павлу переехать в поместье. Там можно организовать мастерскую, а украшения выставлять отдельно, возможно даже наладить поставки в столицу в Ювелирный дом Шехтера, или, если там не пойдёт посоветоваться с ним через кого можно поставлять. Помнится, Павел просил Ирину разрешить поделиться с Шехтером, что он теперь делает чернёное серебро, но Ирина не разрешила. Дружба дружбой, а знала она случаи, когда из-за таких вот уникальных секретов друзья предавали друзей. Но теперь, когда «привилегия» оформлена можно и рассказать, и предложить сотрудничество.

Теперь главное, чтобы Павел поправился. Но ничего, как только будет можно перевозить парня, она заберёт его из больницы и отвезёт к себе, а там Пелагей с девочками быстро помогут ему восстановиться. И накормят, и полечат, и пообщаются.

Приняв решение, Ирина даже повеселела и отправилась в аптеку.

Софья обрадовалась Ирине, и даже смущаясь произнесла:

— Я думала, что вы больше не придёте

— Ты, — заявила Ирина

Софья удивлённо вскинула чёрные брови.

Ирина улыбнулась:

— Мы с тобой договорились, что будем на ты. И я пришла чтобы выкупить, то, что заказала в прошлый раз и, надеюсь, что в этот раз ты покажешь мне свою лабораторию.

Софья сразу поняла о какой лаборатории идёт речь, хотя здесь это называлось — лекарственная.

Зайдя в небольшое помещение, Ирина увидела котёл и различного размера стеклянные колбы.

Ирина спросила:

— А куда выходит воздух?

Софья продемонстрировала задвижку, которая открывалась при помощи специального рычага и такие задвижки стояли с двух сторон комнаты, таким образом при открытии двух задвижек, в комнате начинался сквозняк и воздух быстро менялся. Ирина поразилась «силе народной мысли». Здесь использовали принцип аэродинамической трубы, не зная, что это такое.

Ирине не терпелось начать делать глицерин, это основа для косметики, которую она может здесь сделать. И поэтому ждать, когда будет подписан договор, заверен у законника она не могла. И решила, что надо довериться и начать работать с Софьей без бумаги, как с Павлом. Ведь если никому не верить, то как жить-то?

Ирина поделилась с Софьей своей задумкой делать средства для кожи, для женщин. Но Софья отнеслась скептически, потому как не было технологии сохранить структуру и свежесть.

Тогда Ирина рассказала Софье про глицерин. Жир (можно говяжий), сода, вода, соль. Вот и всё, что требовалось, чтобы его получить. А из него уже можно делать и кремы, и мыло.

Пропорции Ирина помнила наизусть, ещё бы, сколько она в своё время дома наварила этого добра. Все кастрюли из нержавейки были задействованы.

Рассказала, что на выходе получится «сироп», он быстро застывает, но его всегда можно расплавить.

Договорились встретиться на следующий день после обеда. По лицу Софьи Ирина поняла, что та теперь спать не ляжет пока глицерин не сварит.

Софья также подтвердила, что в аптеке продаётся водка. Ирине стало смешно, она и не знала, что двести лет назад водку считали лекарством и называли «хлебным вином»*. Градусов в ней было тридцать восемь, но для целей Ирины это вполне подходило, для сохранности средств надо было добавлять спиртовую составляющую. И если другого варианта не было, то будет использовать «хлебное вино».

* «хлебное вино» — До 40-х — 60-х годов XVIII века водку в России изготавливали преимущественно из ржи, к середине XIX века рожь составляла половину сырья для производства водки, позже уступив в популярности пшенице и картофелю. До появления в России спиртометров крепость водно-спиртовой смеси («хлебного вина») измерялась так называемым отжигом. Если из подожжённого вина выгорала ровно половина, то такое вино называлось «полугаром». Полугар, крепость которого составляла около 38 %, и служил базовой нормативной единицей крепости водки, с 1817 года — рекомендованной, с 1843 года — официально закреплённой.)

В хлопотах прошло ещё три дня и Ирина, забрав с собой Павла вернулась в поместье. На подъезде их встречал конный разъезд из шестерых всадников.

Возле ворот тоже стояла охрана и внутри поместья строился деревянный дом.

Вышедший встречать Ирину Никодим, сообщил, что взял ещё десяток в охрану, теперь надо строить небольшую казарму. Разрешение у барина получил.

Услышав про отца, Ирина даже вздохнула с облегчением, значит он не закрылся снова «в скорлупе».

Ирина передала Никодиму Павла, попросила помочь ему добраться до комнаты. Решила разместить его на первом этаже, чтобы травмированному Павлу было легче. У него оставалась перебинтованная голова, второй глаз ему открыли, и Ирина обрадовалась, увидев, что глаза Павел не лишился. А синяки пройдут.

Дети все уже были в холле, и набросились на Ирину с обнимашками. Даже Танюша поучаствовала. Ирина подняла девочку, и прижала её к себе, понимая, что вот оно счастье, когда к тебе доверчиво прижимается такое вот лохматое и глазастое чудо. Вдруг Танюша немного отодвинулась от Ирины и показав пальчиком на Глашу, сказала по слогам:

— Гла-фа

Потом повернулась к Ирине и чётко произнесла:

— Ма-ма

Да, Ирина не была Танюше мамой, но, когда она услышала, что её назвали мамой, что-то в ней изменилось навсегда.

Глицерин Ирина тоже привезла с собой, а также весь запас украшений и столовых приборов из чернёного серебра, который Павел хранил в специально оборудованном подполе, который вырыл, когда понял, что оставляет дом почти без присмотра. Но к нему в дом так никто и не залез, зато вот пригодилось, и бандиты ничего не нашли, а на витрине всего-то пара колечек и браслетов лежало. А избили Павла за то, что он рецепт чернения не сказал. Они собирались увести Павла с собой, но, во-первых, Павел сразу покалечил двоих, а, во-вторых, после побоев Павел был без сознания, и они просто не смогли его дотащить, всё-таки роста и комплекции ювелир был богатырского. Выволокли бесчувственного Павла на улицу, а кто-то услышал и вызвал городничих. Бандиты бросили его и сбежали.

Ирина корила себя, что сразу не догадалась приставить к Павлу и его мастерской охрану. Ну да ладно, главное живой, теперь оборудует в поместье мастерскую и будет спокойно работать. Учеников возьмет.

Отца в поместье не было, Пелагея сказала, что он уехал по деревням, должен к ужину вернуться. И добавила, что от помещика Картузова вчера человек приезжал, привёз письмо для Ирэн и её отца. Письма Пелагея отдала Леониду Александровичу.

К отцу Ирина поднялась после ужина, ей было интересно с ним пообщаться, с таким изменившимся.

Леонид Александрович даже помолодел. Нет, конечно, он оставался таким же седым, но аккуратно постриженный и с небольшой бородкой он больше напоминал профессора, чем старого деда, стоящего одной ногой в могиле, каким Ирина впервые его увидела.

Отец рассказал, что в деревнях, похвалил Ирину за Отраду, что помогла крестьянам с закупкой зерна, новый староста Кротовки Леониду Александровичу тоже понравился:

— Толковый мужик, обстоятельный, — улыбаясь проговорил Леонид Александрович

Ирина рассказала ему о том, что произошло в Никольском, о спичечной фабрике, о Павле, о нападении бандитов Абруаза. Рассказала об идеях с глицерином и о том, что будет делать ювелирную мастерскую здесь, в поместье.

Попробовала обсудить с отцом вопросы продвижения и торговли, но вскоре поняла, что Леонид Александрович нисколько не коммерсант, зато он с радостью согласился выполнять поручения, которые ему даст Ирина, а также озаботился тем, чтобы взять на себя вопросы с Никодимом и охраной поместья.

Ирина подумала, что если он будет заниматься хотя бы этим, то у неё появится гораздо больше свободного времени на её задумки.

А помещик Картузов писал, что они сделали плуг и приглашал их приехать, чтобы посмотреть.

Скоро весна, значит всё вовремя.