Источник зла

11.

Я пришел в себя и обнаружил, что у меня связаны руки и ноги. Валяюсь в телеге, которая, покачиваясь на ухабах и поскрипывая колесами, везет мое тело в неизвестном направлении. Голова болела так, что хотелось орать благим матом. Однако я скрипел зубами и молчал, закрыл глаза и прислушался к беседе двух человек, которые сопровождали телегу. Наверное, местные аборигены и один из них тот верткий охотник, который меня вырубил.

– А как же ты его взял, Дмитро? – спросил один, если судить по голосу, степенный мужчина.

– Дык, просто, дядька Матвей, само так вышло. Он на нас выбегает, из автомата Леху и Саню валит, а потом прыгает в кусты и хочет спрятаться в лесу. А я даже испугаться не успел. Смотрю, кто впереди по тропе шел, упали, а этот убегает. Я через мертвого Леху перепрыгиваю, да защитит его в царстве мертвых Святой Ильич, на ходу скидываю карабин и за ним вдогонку. Вломился в зеленку, а тут он. Не успел оторваться. Вот я его прикладом по башке и приложил.

– Молодец, Дмитро, – одобрил действия молодого охотника неведомый дядька Матвей. – Лютого бойца взял. Это, считай, он троих убил. Бывалый душегубец, сразу видно. Сначала Вешку, а потом Леху с Саней. Если бы ушел, мог еще бед натворить. Так что будет тебе от Старших награда, не сомневайся.

– Да я же не за награду…

– Это понятно, – оборвал молодого Матвей. – Но свое слово за тебя скажу. Чего бы хотел?

– Мне бы девку какую в жены.

– С девками трудно. На всех не хватает. Однако тебя могут отметить. Недавно свежак пригнали, видел, какие крали?

– Видел. Одни шлюхи.

– Но красивые ведь?

– Красивые, – согласился молодой. – Только мне наши нравятся. Они не такие распутные, здоровьем крепче и понимают, кто в доме хозяин. А еще они пахнут по-другому…

– Это верно.

– Слушай, дядька Матвей, а можно я с пленного камуфляж и обувь сниму? Ему-то уже без надобности.

– Даже не думай об этом, балбес. Плохая примета с пришлых шмотки брать. Можно лишиться расположения Старших и беду на себя накликать. Разве не знаешь об этом?

– А как же оружие?

– Автомат, пистоль или винтовка, в счет не идут. Огнестрел не для тебя лично, а на благо всей общины служит. Усек?

– Да.

Мужики замолчали. Телега продолжала раскачиваться и скрипеть. А вскоре она въехала в поселение, остановилась, и появился кто-то третий. Он заглянул в телегу, и меня обдало зловонием. Дух мертвецкий, как в морге.

Я не сдержался, вздрогнул, и услышал хриплый голос:

– Он уже пришел в себя. Когда по улицам поедете, поднимите эту падаль, чтобы люди его видели. Только смотрите, чтобы пленника не прибили и не покалечили, он нам живой нужен.

– Не изволь беспокоиться, Старший, – угодливо отозвался дядька Матвей. – Безопасность обеспечим. А куда его определить, в общий барак или в подвал?

– В подвал.

– Понял.

Притворяться смысла не было, и я открыл глаза. С одной стороны телеги бородатый мужчина средних лет, наверное, Матвей. С другой стороны Старший, скорее всего, один из местных вожаков, худой урод, на лице которого было несколько крупных бородавок, а на лысом черепе бугристые наросты. Его пронзительный взгляд был направлен на меня и он, усмехнувшись, спросил:

– Ты кто?

– Человек прохожий, – с трудом ворочая опухшим языком, ответил я.

– Вот это откуда у тебя? – в правой руке Старшего появился зачарованный серебряный клинок.

– В лесу нашел.

– Врешь, – он покачал головой, повернулся ко мне боком и я обратил внимание, что у него нет левой руки. – Зря упираешься. Но это твое дело. Упирайся, пока можешь. Вскоре сам все расскажешь.

Я промолчал и Старший ушел, а охранники подняли меня, заставили сесть и привязали руками к борту телеги.

Сбежать невозможно, я это понимал и зря не дергался.

– Пошла! – Матвей взял лошадь, серую приземистую кобылу, под уздцы и повел ее в «Черноярск».

Мой взгляд скользил по убогим хижинам на окраине секретного объекта, который стал поселением, и я старался подмечать все мелочи.

«Дорога посыпана дробленым камнем, вдоль нее нет мусора и возле домов туалеты из дерева. Хоть и одичали здесь люди, но гигиена в чести и про удобства знают. Жители одеты в принципе одинаково, у мужчин брезентовые куртки и штаны, а женщины ходят в длинных строгих платьях и закрывают лица платками. Практически все вооружены. У каждого мужика огнестрел и нож, а у слабого пола на поясах перевязанные бечевкой гирьки, очень сильно напоминающие кистень. Истощенных лиц не видно – с питанием тут полный порядок и голодных нет. Где-то вдали работает дизель-генератор. Следовательно, у кого-то имеется электричество…»

Мои размышления были прерваны жителями поселка. Десятки людей смотрели на меня, сбивались в стаю и осыпали проклятьями:

– Убийца! – завопила пожилая дородная женщина.

– Сволочь! – вторил ей тщедушный мужичок.

– За что ты сгубил моего сыночка?! – к телеге подскочила симпатичная молодка с красным лицом и заплаканными глазами, перегнулась через борт и плюнула мне в лицо.

Возможно, это была мать того паренька, который меня обнаружил. Как его Матвей называл? Кажется, Векша. Его мать в своем праве. Она может плевать мне в лицо, а я буду молчать.

– Будь проклят!

– Смерть ему!

– Отдать Гоганчику!

– Пусть его абасы сожрут!

– Нет! К Федоту отправить, чтобы собачки натешились!

– Святой Ильич, заступник наш! Что же это делается?! Среди бела дня пришлые нашу молодежь убивают!

– Под нож его!

– Повесить!

– Расчленить!

Мать Векши попыталась выцарапать мне глаза, и Дмитро оттеснил ее от телеги. Но проклятья людей не стихали, а затем меня стали забрасывать грязью и гнильем.

Бум-м! В голову попал комок сухого навоза.

Бам-м! Прилетел земляной снаряд, который врезался в скулу.

В меня летела всякая дрянь, а я опустил голову и продолжал молчать. Однако потом один из мужиков, войдя в раж и полыхая праведным гневом, выхватил нож и бросился на меня. От клинка не уклониться и я уже решил, что сейчас меня начнут разделывать на куски, однако вмешался Матвей.

– Слово Старших! – закричал он, толпа моментально стихла, и когда все заткнулись, в гробовой тишине Матвей добавил: – Он нужен живым и здоровым! Не трогать его! Все понятно?!

Люди, молча, стали расходиться. А мои охранники благополучно продолжили движение, и я отметил, что мы приближаемся к черной пирамиде. И чем ближе мы были к этому странному сооружению, тем сильнее меня охватывал страх. По телу катился пот, и время от времени я вздрагивал от озноба. Это неспроста. От пирамиды веяло ужасом и если аборигены к этому привыкли, мне было не по себе. Я боялся. Меня страшила неизвестность, а еще, сам не понимаю почему, я был уверен, что в пирамиде живет зло. Причем не то зло, которое сотворил какой-нибудь человек, убив другого человека, или совершив преступление. И даже не монстр, вроде абаса. А нечто иное. Может быть, нечто, не имеющее имени и порождающее это самое зло.

«Бред! – попытался я себя успокоить. – Начитался дневников Волоховой и сам себя накручиваешь. А ну соберись, Ворон. Не смей паниковать. Ты крутой воин и бродяга. Что тебе до местных ублюдков и уродов? Пока еще ты жив и можешь бороться. А потому мобилизуйся и будь наготове».

Самовнушение достигло цели. Я немного успокоился, и озноб перестал меня донимать. Однако по спине продолжали катиться капельки пота, и разумом я понимал, что приближаюсь к месту, выбраться из которого у меня не будет никаких шансов. Вот такие дела. В свой черед, в жизни практически каждого человека наступает момент, когда он оказывается на краю бездны. Он предчувствует неминуемую гибель и видит свое прошлое, отрешается от мелочных проблем и забот, а затем с грустью жалеет об упущенных возможностях. У меня этот момент настал, когда я приближался к древнему злому артефакту неизвестного назначения. Мозг работал четко, и я успел о многом пожалеть. Например, что не создал семью и не обзавелся потомством. Что были случаи, когда я мог оставить человеку жизнь, а вместо этого убивал его. Что скопил денег и спрятал их в тайниках, а теперь банкноты сгниют и никому не будет от этого пользы. Что пошел на поводу у Крылова и подписался на это дело…

В общем, сожалений хватало. Однако вскоре мы подъехали к пирамиде вплотную и посторонние мысли улетучились.

Я ожидал, что меня поведут в пирамиду, которая имела прорубленный с одной стороны вход. Но мужики сгрузили меня с телеги и потащили к огороженному колючей проволокой длинному бараку.

«Странно, – промелькнула мысль. – Старший вроде бы говорил, что меня посадят в подвал».

Возле колючки мужики встретились с охранниками, которые в отличие от поселковых аборигенов оказались высокорослыми светло-русыми бородачами, по виду настоящими богатырями. Разговоров не было. Охрана уже знала, кто я таков, что натворил и как попался. Поэтому один из богатырей схватил меня и легко, словно я весил двадцать-тридцать килограмм, закинул на плечо и потащил в сторону от барака. А когда он остановился и словно мешок с песком сбросил на землю, я больно ударился и окликнул его:

– Ты чего творишь?! Осторожней!

Бородач еле заметно улыбнулся, краешком губ обозначил реакцию на мои слова, а потом пробухтел себе под нос:

– Тебе уже без разницы.

Наклонившись к земле, богатырь дернул за выступающую из нее толстую проволоку. Она оказалась ручкой люка, который закрывал вход в яму и, приподняв его, охранник ослабил узел на моих руках и ногой толкнул тело вниз.

Я все еще был связан и беспомощен. Поэтому поджал под себя ноги и приготовился к удару об землю. Однако снизу меня подхватили чужие руки и бородач, глядя на меня сверху вниз, перевел взгляд в сторону и сказал:

– Этого пока поберегите. Он еще нужен.

– Да-да, господин, – ответил ему один из тех, кто меня поймал.

Люк закрылся, и стало темно. Я пытался снять путы, а люди, которые меня подхватили, выворачивали мои карманы, ощупывали одежду и пытались снять ботинки. Занимались этим сразу три-четыре человека, и один из них суетливо зачастил:

– Братик, кто ты? Откуда? Где поймали? С Земли? Ты с Земли, да? А как там сейчас? Что нового? А пожрать у тебя есть? А покурить? А чего это ты Старшим стал интересен? А как звать-величать? Ты только не дергайся и все будет хорошо. Мы тут мирно живем. Притерпелись. Кто-то уже давно в подвале. Вот и отдай ботиночки. Не ерепенься. Слышь? Чего молчишь? Немой что ли?

Как только я развязал руки, стал отталкивать людей, которых не видел. Какого хуя меня пытаются разуть и раздеть?! Охуели, мрази?! Но практически сразу на меня обрушился град ударов. Меня били по голове, по связанным ногам и телу. Из разбитого носа потекла юшка и, прикрывая лицо руками, я начал отползать в сторону и уперся в стену. Правое плечо выставил вперед, и оно приняло все удары, а левой дернул узел на ногах и смог его распустить.

Кто передо мной и сколько их, я не видел, глаза еще не привыкли к подвальной темноте, но противный запах давно немытых сокамерников ощущался довольно явственно. Мне это помогло и, поднявшись, я смог нанести парочку крепких ответных тычков. После чего один из нападавших прошипел:

– Не велено тебя калечить, сука, а то бы выхватил по полной и мы бы тебе жопу распечатали… Живи пока, падла, и радуйся, что ты свежий и пока еще в силе… Настанет срок, расплатишься…

Человек, который это сказал, был передо мной и я ударил на звук. Подошва ботинка впечаталась во что-то мягкое и говорливый сокамерник взвизгнул от боли.

Желающих продолжать драку больше не оказалось и сокамерники отошли. Я получил кратковременную передышку и, прижавшись к прохладной каменной стене, ждал, когда глаза привыкнут к сумраку, а заодно отметил, что у меня перестала болеть голова.

Сначала полная темнота. Спустя минуту я уже выделил световые пятна в потолке, видимо, в нем имелись трещины, через которые вниз проникали ослабленные солнечные лучи. А уже через пять минут я адаптировался и стал различать стены, людей и увидел крышку в потолке. До нее метра три. При желании и помощи других людей, можно попытаться поднять ее снизу и вылезти. Но я не один такой умный. Наверху охрана, про это забывать не надо. И, наверняка, временные «собратья» по несчастью, уже пытались отсюда вырваться.

«Торопиться не надо, – дал я себе установку, сдирая с лица засохшую корку крови из носа. – Сначала осмотрись».

Я двинулся вдоль стены подвала. Иногда натыкался на людей, которых в узилище было около тридцати человек, и обходил их. Подземелье не маленькое, метров пятнадцать в длину и восемь-десять в ширину. Кто, когда и для чего построил его на объекте «Черноярск»? Разберемся.

В противоположном конце подвала людей не было. Сокамерники жались поближе к люку. Зато имелся проход дальше, судя по всему, длинный коридор, и из него шел жар, словно дальше горела мартеновская печь.

– Эй, кто меня слышит? – отступая от коридора, спросил я людей.

– Заткнись, новичок, – отозвался старческий дребезжащий голос.

– Меня Ворон зовут. Что это за место?

Снова ответил старик:

– Ты дурак? Это подвал. Тюрьма. Преддверие ада.

Двинувшись на голос, я присел рядом со стариком, чьего лица не мог разглядеть, и попросил его:

– Расскажи, что знаешь.

– Отстань, – он пошевелился, возможно, хотел отвернуться.

Делать нечего, я протянул к нему руку, нащупал худую шею и слегка ее сжал.

– Отпусти… – прохрипел он.

– Конечно, отпущу. Если будешь мне полезен и поделишься информацией.

– Добазарились… Хватит… Не надо меня душить…

Я убрал с его горла руку и сказал:

– Начинай.

– С чего начинать?

– Давай с самого начала. Кто ты и как здесь оказался?