Истинная руна

Глава II

От Ийермуска Гриша ждал чего угодно, но сириусянин исхитрился удивить даже его: взял, да и упал в обморок. Питомец не придумал ничего лучше, как раздобыть воды – она в этом инопланетном жилище текла только из бачка в туалете, что всегда бесило Гришу, – и прыснуть на Ийермуска. Тот очнулся, но с таким воплем, что землянин предпочел закрыться в хозяйской спальне и подпереть дверь стулом. Насколько Гриша понял, вода была не совсем обычной и Ийермуск получил ожоги средней тяжести.

«А я, значит, пью эту гадость, и никто ни полслова не скажет?..»

– Открой, скотина! – визжал за дверью хозяин уже после того, как обмазался коричневой зловонной субстанцией из аптечки. – Открой, или я тебя пристрелю! Или через дверь пристрелю, но лучше – открой!

Гриша даже испугался, но кортик, личное оружие Ийермуска, из которого он действительно мог продырявить даже кита, висел на стене в спальне.

– Господин Ийермуск, я же хотел вам помочь!

– Чем можно помочь мне теперь?! – возопил сириусянин и вдруг ударился о дверь всей тушей. – Слава Императору, мне уже ничто не поможет… Домашний арест без права самоубийства! Гриша, хоть ты меня пойми: это же конец! И за что?!

– Он сказал: в основном за оставление без помощи старшего по званию или что-то вроде того, – как мог припомнил Гриша. – Кстати, они родственники.

– Вот! Сплошное кумовство… Но ты-то ведь знаешь, что я геройски сражался, а покинул вашу планету только оставшись без связи! Я прилетел сюда за помощью, просто не было пока времени обратиться в Министерство… Открой, Гришенька, мне плохо.

Периоды агрессии проходили у сириусянина довольно быстро, и в минуты, когда он, жалкий и растерянный, готов был просить прощения у всего мира, кто-нибудь даже мог подумать, что он неплохой мужик. Но Гриша, которого Ийермуск порой постукивал слабыми разрядами из кортика просто в профилактических целях, начав эту традицию еще с совместного полета на спасательном боте, вовсе не считал Ийермуска достойным доверия. Поэтому прежде чем открыть, питомец спрятал кортик хозяина. Впрочем, сириусянин на стену даже не взглянул, сразу улегся в кровать.

– Принеси мне баллон, Гришка, – чуть более твердым голосом приказал он. – Да не красный, а зеленый. Или нет, оба тащи. Пропади все пропадом. Это конец, я буду публично эволюционирован.

– Что? – заинтересовался Гриша, устанавливая баллоны рядом с хозяином. – Куда они вас?

– Они меня в… Нет, я не хочу об этом говорить.

Некоторое время Ийермуск сосредоточенно посасывал то из одного, то из другого баллона, лицо его серело, на шее набухали черные мешки. Если бы Гриша не видел сириусянина пьяным прежде, то мог бы здорово испугаться.

– А что со мной будет? – осторожно поинтересовался он.

– На консервный завод пошлют.

– Работать? – с надеждой спросил Гриша, но Ийермуск вместо ответа принялся хохотать, и землянин едва не трахнул его по голове баллоном.

Дело принимало совсем уж скверный оборот: о консервных Императорских заводах слава ходила самая недобрая, и как ни мало знал Гриша о таком странном местечке, как Сириус, даже его эта слава настигла. Именно продукцией этих заводов Ийермуск его кормил, утверждая, что это универсальное питание для действующей армии. Гриша страдал, но ел какую-то зеленую дрянь, ел до тех пор, пока не нашел в одной из банок пуговицу. С Гришей тогда случилась небольшая истерика, но Ийермуск посредством слабых разрядов из кортика и короткой лекции убедил его, что людей зеленых не бывает.

– Но пуговицу могло создать только разумное существо! – тихо рыдал программист.

– А другие на наши консервные заводы и не попадают, – даже оскорбился Ийермуск. – Жри что дают, ведь это подарок тебе с далеких звезд… – Он прочел этикетку: – «Туманность Андромеды славит Императора Сириуса!» Вот и там воцарилась справедливость. Неужели ты окажешься настолько недостойным, что позволишь отдавшему для тебя жизнь андромедянину отправиться на помойку несъеденным? Его не вернешь, а я, слава Императору, недостаточно богат, чтобы покупать тебе сириусянскую еду. Да и сдохнешь ты от нее, сказать по правде, в страшных муках.

Гриша нащупал на груди андромедянскую пуговицу, которую носил на шнурке то ли в качестве амулета, то ли просто сувенира, и покачнулся. Вот так однажды кто-нибудь найдет в банке и молнию от Гришиных брюк…

– Ийермуск, а почему ты не пойдешь во Дворец, не пожалуешься кому-нибудь?

Сириусянин даже не обратил внимания на невежливое обращение.

– Все это Имперское время, что мы здесь, я только и пытаюсь, что добраться до кого-то, кого можно о чем-то попросить… Но я лишь тиро и всего-то в третьем поколении… К тому же, баловался стихами, написал когда-то лишнее, вот и сослали на Землю, Вторжение готовить… Как последнее чмо, можешь себе представить?

– Могу, – кивнул Гриша. – Тогда давай сбежим.

– Куда, идиот?!

– На Землю. Я тебя там спрячу! – у программиста даже глаза загорелись. – В деревне, у тетки!

– Какое же ты животное… – поморщился Ийермуск. – Я под домашним арестом. Приказы Императора не обсуждаются. Еще баллон! И где, звездная смерть, мой кортик?!

Григорий ногой подальше затолкал оружие под диван, принес хозяину сразу два баллона и отсел подальше, к круглому маленькому окошку. Через окно было видно дорогу, по которой время от времени маршировали роты биоргов всевозможных неземных образцов. Первые дни Гришу это зрелище занимало: осьминожки всякие, трехногие хоботатые, нечто вроде кентавров из горилл и ослов… Потом он устал. Сириус остался для него совершенно непонятным и, что обиднее всего, сам Ийермуск похоже тоже ничего не понимал и понимать не желал. Только одно и слышишь со всех сторон: Слава Императору! Владыка где-то во Дворце, в банке с раствором…

«Ну что за идиотское местечко! Может, они зомбированы, как биорги?»

– Хозяин!

– А?! – задремавший Ийермуск сжался в комок. – Уже?!

– Это я. Ийермуск, а может, тебя как-нибудь раскодировать можно?

– Не понял?

– Ну снять какой-нибудь блок, и ты согласишься сбежать… – Гриша на всякий случай переместился поближе к двери.

– Как же ты не понимаешь простых вещей, унтерменш? Там, вне Сириуса, никакой жизни нет. Там только имитация… Все эти ваши Земли, Марсы, Андромеды… – Ийермуск перевернулся на бок, сдернул со стены ковер и накрылся им. – Слава Императору, есть хоть Сириус… Сириус навсегда…

– Тупая империалистическая скотина, – негромко сказал Гриша, когда сириусянин захрапел. – Не хочу я на консервный завод.

Он полез под диван искать кортик и нащупал говорящее марсианское блюдо. Совсем забыл про него, а ведь хотел расспросить Ийермуска, когда успокоится. Прихватив с собой и его, Гриша пошел готовиться к побегу. Через дверь не выйти, силовое поле пропускает лишь хозяина, да, как выяснилось, представителей власти. Значит – окно, выходящее на тихую, почти симпатичную помойку. Правда, завалена она была вещами довольно подозрительными, и время от времени там пробегали еще более подозрительные многоногие твари… Однако Гриша очень не хотел на консервный завод. Он достал плазменные простыни Ийермуска и начал осторожно резать их кортиком.

Белка Чуй едва не рехнулся, отыскивая Павла на планах. За всю жизнь ему не доводилось делать столько прыжков за несколько часов, даже когда удирал от хозов. В Москве-0 Белка отошел в угол кухни и отвернулся, тоже зажав уши и зажмурившись: когда бродник прыгает, никто не должен его видеть. Максимович говорил, что наблюдатель каким-то образом влияет на Реальность, но Белка подробностями не интересовался, просто знал, что свидетелей прыжка быть не должно.

Постояв немного, Чуй обернулся и не без удивления обнаружил, что Павел исчез.

– С первого раза! Дуракам везет. – Он все еще не простил Пашу. – Бестолковый ребенок… Перепугался небось! Ничего, дядя Чуй поможет.

Белке для прыжка зеркало не требовалось, он знал, куда идет. Метро на первом плане давно и навсегда было закрыто, но вход остался, именно туда бродник и перенесся. По ночам в неосвещенном городе гулять было не принято, и появившегося на ровном месте парня с рюкзаком никто не заметил. Белка быстро вернулся к дому, взбежал по точно такой же, как и на нулевом плане, лестнице на второй этаж и просто постучал в дверь.

– Пашка, открывай!

В квартире заохали, загремели. Белка постучал сильнее.

– Открывай, бестолковый ребенок!

И дверь открылась. За ней оказался дюжий мужик в халате, целящийся в ночного визитера из арбалета. За его спиной маячили какие-то тени, мелькнул длинный клинок…

– У вас чужих в квартире нет? – осторожно поинтересовался Белка, отступая на шаг.

– Нет, – отрезал мужчина с арбалетом.

– Тогда я пошел. – Бродник быстро отступил за угол и уже оттуда во все горло заорал: – Пашка!!! Ты там?!!

– Какого тебе еще Пашку, головорез! – мужик с арбалетом явно придвигался поближе, а чей-то тонкий, хрипловатый спросонок голос уже кричал вниз, привратнику:

– Васильич! Живой или спишь?! Что за люди в подъезде?!

Бродник, более не прислушиваясь, побежал вверх по лестнице. Кажется, внизу все же спустили тетиву, послышался глухой удар, звук осыпающейся штукатурки.

«Ну. Пашка, ну, гад!» – Белка скакал через ступеньку, увеличивая отрыв от возможных преследователей. – «Где же тебя теперь искать?! А я и забыл, какие они тут пугливые стали… Средневековье, ити его!..»

На последнем этаже бродник зажал уши, зажмурился, постарался успокоить дыхание и представил себе ярко освещенный подземный переход. Москва-2, второй план, там хоть из арбалетов не пуляют во всех незнакомых. Прыжок удался, и Белка с облегчением перевел дух. Рядом о стену облокотился мужчина. Мужчина сосредоточенно мочился, в свободной руке у него имелась бутылка.

– Другое дело! – шумно выдохнул Белка и утер пот.

– Ась?.. – мужчина оглянулся. – Ну извини.

– Фигня, не отвлекайся.

И Белка Чуй начал поиски. Он скакал по планам, каждый раз появляясь то возле входа в метро, то в подземном переходе, то у памятника длиннобородому мужчине – отчего-то планы разнообразием не баловали, и это оказалось весьма на руку. Каждый раз бродник выбегал и поднимался на второй этаж. Иногда двери в подъезде были открыты, иногда их требовалось сломать, да еще поругаться с привратником. К счастью, «пакет экологических законов», кроме Москвы-1, пока нигде не приняли, и жители квартиры на втором этаже ограничивались вызовом полиции. Но когда блюстители приезжали, Белка был уже далеко.

Павел нашелся в Москве-7, возле подъезда, озябший и злой. На снегу вокруг него вились длинные цепочки следов.

– Белка! – только и сказал прыгающий бродник-новобранец. – Белка, какая же ты сволочь!

– А ты ребенок неразумный, – усмехнулся Чуй. – Кто тебя просил так далеко прыгать? Так же никто не делает… Хлебай.

Белка, большой любитель чаев и Табаков, носил в рюкзаке несколько небольших фляжек и с напитками покрепче. Одну из них Павел осушил, и только тогда почувствовал себя лучше.

– Почему холодно так?! Тут, что, ледниковый период?

– Да нет, погодная аномалия какая-то, циклон-антициклон. – Белка застегнул свою куртку на все пуговицы и совсем не мерз.

– Пошли куда-нибудь, а? Только вместе.

– Вместе ты не умеешь, это особое дело, только Максимович умеет со мной прыгать. А зеркало ты, конечно, взять не догадался… – Белка Чуй вздохнул, повернулся спиной к ветру и принялся набивать трубку. – Очень опасно мне тут находиться, в Москве. А на этом плане просто не знаю, кто и хозяин в городе. Заметят хозы – придется удирать, тебя бросать… Да и успею ли?

– Что делать-то? – Павел опять стал прыгать, подняв воротник рубашки.

– Надо тебе пока здесь посидеть, а в другой раз лучше подготовимся. Я же не знал, что ты такой… Ребенок. Вон парк через дорогу. Посидишь там до утра?

– Ты с ума сошел?! Холод собачий!

– Ага… – У Белки в голове мелькнула мысль предложить Павлу свою куртку, а самому переместиться на план потеплее, но он от нее отмахнулся. Хорошая куртка, привычная. – Пошли в переход спустимся, там не так дует.

В переходе оказалось даже тепло, хотя и грязновато. Целый табор помятых людей устроился на вентиляционных решетках, гнавших теплый воздух. У закрытых дверей маячил человек с автоматом. В форме, в глухом черном шлеме.

– Похоже, на седьмом плане тоже метро есть, – удивился Белка. – Или что-то вроде этого. Короче говоря, тут ты не пропадешь. Можешь поспать.

– Тут?.. – изумился Павел, разглядывая бомжей и пьяниц седьмого плана. – Да я… Заражусь чем-нибудь! Вонь какая.

– Вылечу, если заразишься, – есть планы очень продвинутые в медицинском отношении. Ну все, будь здоров. Утром появлюсь, но на всякий случай: никуда не уходи.

Белка трусцой отправился прочь. Павел достал сигареты и обнаружил, что их осталось всего-то три. Больше ничего толкового в карманах не нашлось, кроме разве что носового платка. Не было даже денег, да и зачем они – тут другая валюта, другой мир.

Делать нечего, Павел присел на корточки в углу, подтянул к себе валявшуюся рядом газету. Шрифт оказался с ятями и вроде бы фитами – он не был уверен, как эти значки называются. В глаза бросилась схематическая карта с тремя странами: Германия, Франция, Великобритания. Павел даже не сразу сообразил, что на карте они занимали всю Европу, только Балканы почему-то не существовали вовсе. «Чем выше план, тем он проще, – вспомнились слова Максимовича. – Пирамида: нижние слои толстые, а потом все истончается понемногу».

– И что же тогда творится на сотом плане? – пробормотал Павел себе под нос. – Вообще Всемирная Федерация на единственном материке?

– Пить будешь? – вежливо толкнул его носком ботинка полный господин в грязной рваной куртке.

– Не на что, – признался Павел.

– Всем не на что. А вот знаешь, какой есть вариант? – господин присел рядом по-турецки, прямо в подозрительно густую лужицу. – Скоро катер придет к палаточке в парке, надо разгрузить. Абдулло дает три сотни на катер. А там упаковки эти… Ну, штук двести. Я бы один, да очень долго, а выпить хочется. Абдулло авансом не платит.

– В парке?.. – Павел прикинул, что до утра еще порядком времени, а на новый мир интересно хоть немного посмотреть. – Это не далеко?

– Да нет, ярдов двести. Ну ты ж крепкий парень? Справимся за часок?

– А упаковка – тяжелая?

– Что, не знаешь, какие упаковки бывают? – господин изобразил что-то в воздухе. – Не замерзнешь, хотя и не так, чтобы надорваться. На часок всех дел, и по сто пятьдесят рваных на рыльце. Пошли.

Старшие темных проволынили Ник-Ника без малого сутки, он просто с ног падал от усталости. То этот ненормальный Бухаил подсовывал всякие бумажки, то Решето вдруг выдвигал новые условия. Бумажки переписывались от руки, тем самым нахальным гномом, а он и не думал спешить. Подписываться на всем надо было кровью, и ушло ее, по приблизительным подсчетам хоза, не менее литра. Наконец со всеми формальностями было покончено, и тут Ник-Ника ждала еще одна нечаянная радость: со стороны Ведомства Тьмы помогать искать бродника отрядили все того же гнома.

– Он смышленый! – хихикал Бухаил. – Лучший сыщик!

Теперь они с Агши шли по грунтовке в сторону Петербурга, и Ник-Ник поминутно проверял, не пересечены ли еще Границы Власти. Гном семенил сзади, на разговор не напрашивался. Наконец Ник-Нику надоело молчание.

– Как тебя…

– Агши.

– Агши, далеко еще до города?

– До Границ? – уточнил гном. – Это тебе виднее, мне-то неинтересно.

– Неинтересно? А если тебя тут застукают? В зоопарк свезут.

– Нет, это Петербург-1. Тут нас знают и уважают… Чуть за город – и наша власть начинается.

– Ну да, отключили электричество – и расплодилась нечисть, – сплюнул Ник-Ник.

Гном только засмеялся. Вскоре показалось человеческое жилье. Деревенька выглядела брошенной, и только в ближнем к дороге доме из трубы вился дымок.

– Корчма, – пояснил Агши. – Терпим этого человечка и семью его, а уж он старается…

– Вот морозы пойдут, из городов народ так и брызнет во все стороны. Жрать-то особо нечего стало.

– А что ж раньше не брызнули? Нашел время: зимой в лесу корм искать! Народец бы и летом пошел, да не уйдешь в эту сторону далеко: тут мы ждем. Хотя идут понемногу, вот через эту корчму и идут. С весны исправно корм получаем, на то и корчма, верно?

Ник-Ник опять сплюнул. За своими заботами он не слишком следил за развитием ситуации на этом плане. Хотя действительно странно – заводы понемногу вставали уже год, но первую зиму как-то прожили. А почему летом не разбежались горожане – кто их поймет, людишек… Вроде как диктатура тут экологическая. Хозам это все равно.

Корчмы Ник-Ник не помнил и только теперь сообразил, что пришел сюда другой дорогой. Вот что значит оказаться за Границами Власти, потерять магические способности… Действительно, беспомощнее любого человечка. Хоз вспомнил обидные слова Бухаила и поморщился: там, на верхнем для себя плане, приходилось бегать с мелкими поручениями у «старших товарищей», ждать случая отличиться. Но пока все складывалось наоборот: позарившись на обещания Александры, Ник-Ник связался с этой московской сучкой, думал легко ее обхитрить и выйти перед своими героем. Как бы не так – Александра оказалась слишком глупой, и сама спалилась, и Ник-Ника едва не погубила. Теперь, даже отыскав этого чертова бродника для Феропонта, Ник-Ник в лучшем случае заслужит прощение. А хотел – дорогу к зеркалу на еще один план, на седьмой. Еще одна жизнь, полная могущества. Правда там, выше, пришлось бы начинать все сначала…

– Зайдем? – предложил Агши, когда они поравнялись с корчмой. – Ты вроде едва ноги волочишь, а вес-то немалый.

– Нет, мне в город.

Добраться бы до Границ Власти… Там через мгновение Ник-Ник снова станет бодр и свеж, исчезнут мозоли на ногах, в животе перестанет урчать. Осталось совсем немного.

– Смотри, сегодня целая семья! – хихикнул гном.

У корчмы играли дети, два мальчика и девочка, чуть в стороне стояла городского вида бабуля и подозрительно поглядывала на путников. И правда: один огромный, волосатый, в рваном черном плаще, цепях да перстнях, а второй тщедушный, крохотный, одет неброско и бедно.

– Корчмарь их подкормит и дорожку покажет. А там уж встретят.

– Почему не здесь?

– Потому что слухами земля полнится. Откуда берутся – не поймешь, а только пройдет о корчме дурная слава, и не будет путников. А пока тут чисто. Вот дальше по дороге этих беглецов ждут с нетерпением… Ник-Ник, я тебя спросить хочу. Как ты будешь бродника искать?

– Я?.. Нет, это ты должен найти бродника, а я тебе помогу, чем смогу. Вот когда придет пора всерьез за него взяться, тут уж посторонись, дальше я сам.

– Ты сам? – почему-то усомнился Агши. – Ладненько, хорошенечко. Что ж, значит, я буду искать… Подскажи хоть, где.

– Из России уйти не должен, – предположил Ник-Ник. – Смысл? Тут места хватит спрятаться. Но в Москве и Питере искать не стоит, видные города, много хозов. А от хозов он будет бежать во всю прыть… Подозреваю, что и с ванами у него нет желания встречаться. На высокие планы не пойдет – там тесно, заметят. Ну вот, значит, на нижних планах в России, подальше от больших городов и надо искать.

– Ясненько. Но это простые мысли, Ник-Ник. Впрочем, чего еще от хоза ждать?.. Вот твоя Граница.

Гном уверенно показал на сухое дерево. Ник-Ник, едва сдерживая волнение, запихнул в рот окурок сигары и прикурил дрожащими руками. Неужели дошли? Он и не думал, что это так тяжело: стать беспомощным на день и ночь. Миновав дерево, хоз попробовал залатать плащ. Тело, живущее на втором плане, совершило несколько пассов – и планом ниже сами собой затянулись прорехи на одежде.

– Наконец-то! – зарычал Ник-Ник, пританцовывая на месте от нетерпения. – Еще… Еще…

Агши за его спиной от души потешался. Людишки остаются людишками… Будь ты хоть тысячу раз маг, а сути своей не изменишь. Хочется власти над собой, над миром, хотя бы иллюзии этой власти.

– Все… – наконец обернулся к нему довольный, свежий Ник-Ник. – Пиво будешь?

– Зачем же мне отказываться?

И Ник-Ник тут же сотворил из воздуха целый ящик зеленых бутылочек из какой-то заграницы – в языках гном был не силен. Отчаянно пыхтя сигарой, хоз принялся заливать в себя пиво, но и Агши не слишком отставал: его родня и безо всякого волшебства отличалась прожорливостью.

– Сработаемся! – рыгнул Ник-Ник десяток минут спустя, когда ящик опустел. – Ну, теперь командуй: куда тебя?

– К Архиву, – скромно попросил Агши, утирая губы.

– Куда?! Это еще зачем?

– Сам сказал: мне искать. Старшие с Темной стороны посмотрят, а я – с вашей.

Пожав плечами, Ник-Ник перенес гнома к петербуржскому входу в Архив. В довольно мерзкой пивной шумела не угомонившаяся за ночь компания, но когда массивный Ник-Ник, словно черный авианосец, проплыл мимо их стола, стало тише. Дежурный ван в образе уборщицы усердно размазывал грязь по полу.

– Цель вашего прибытия в Архив? – спросил служитель, разгибаясь.

Ник-Ник выразительно посмотрел вниз, на гнома. Агши, оторвавшись от созерцания стойки, повернулся к вану.

– Я слуга Тьмы. Я пришел задать вопросы.

– Архив не отвечает на вопросы несуществующих.

Хоз едва не подавился окурком: он впервые присутствовал при разговоре вана с темным. Надо же: несуществующие! А кто тогда так расплодился на этом плане, что за город людишки и нос высунуть боятся?

– Чтобы получить ответы, я привел с собой хоза.

Ник-Ник только крякнул. Ван молчал – видимо, совещался со своими. Насколько понимал Ник-Ник, об этих бесполых нелюдях никто толком ничего не знал.

– Несуществующий может войти с тобой, – сообщил наконец ван, глядя только на Ник-Ника. – Он не имеет права отходить от тебя. В случае угрозы Архиву ты умрешь.

– Э… Да-да, конечно, – только и выдавил из себя хоз.

Уборщица отставила швабру и распахнула дверь в подсобку. Несколько ступеней, полутемный коридор – и вот уже Ник-Ник и Агши стоят в зале, не имеющем ни стен, ни потолка. Вокруг простирался бесконечный лабиринт шкафчиков с множеством ящиков, на которых не имелось никаких пометок.

– Вот, Агши. Спрашивай. Только наш Белка Чуй – незарегистрированный бродник, в Архиве о нем ничего быть не должно.

– Тут обо всех есть. Проси его биографию.

– А с какой стати ваны нам ее дадут? – Ник-Ник даже отвернулся от ожидающего служителя.

– Попытка не пытка, – пожал плечами Агши. – Может, им самим будет интересно. Бухаил думает, что будет.

«А что по этому поводу скажет мой шеф Феропонт?» – мысленно вздохнул Ник-Ник, но не уходить же из Архива ни с чем.

С подчиненными легко: взял да и приказал прийти в себя. Биорг не может ослушаться приказа, так что теперь у Коли и Кости головы не болят. А как быть кель-фатх-шуршуру? Старшего по званию рядом нет.

– Где вы взяли эту дрянь? – спросил Миша, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу.

Голос гудел, как колокол в пустом концертном зале. Биорги, однако, не подпрыгнули и не зажали уши, а лишь пожали плечами.

– Что смогли, командир, то и достали.

«Значит, это у меня внутри такой звон», – сделал вывод Миша.

Он попробовал вылечить нежелательный эффект постукиванием по левому виску, но при этом отпустил батарею и дощатый пол предательски прыгнул на него сзади.

– Ох… – сказал Миша.

– Я бы сбегал, – намекнул Николай, потирая порядочное пузо – как-никак по биологическому возрасту он был старшим. – Только в карманах голяк.

– И у меня, – вздохнул булочник. – Это потому, что ты ночью два раза бегал.

– Короче, бойцы… – прошептал кель-фатх-шуршур. – PIN-код лежит в кармане рубахи. Перезагрузите меня как угодно, а то я уж не понимаю, в какой стороне руки, в какой желудок. Ну нельзя пить все подряд и лягушками закусывать, мы же не люди, а биорги, за нас Императором уплачено… Военный заказ…

Биорги некоторое время ссорились, кому лезть за PIN-ом командира. Потом Костя вспомнил, что он второй расходный двоедины, а Николай – лишь первый и, таким образом, во время боевого построения приравнивается к младшему. Первый расходный, в мозг которого был твердо зашит Имперский Устав, возражать не посмел.

– Перезагрузи его пока, по-мягкому.

– От такого похмелья не избавит, – заметил Коля, нащупывая на командирской груди три точки. – У меня до сих пор только три харда из пяти крутятся. Слышишь?

– Работай, мясо!

– Да, господин второй расходный! Сириус навсегда!

– Слава Императору… – меланхолично откликнулся булочник, переписывая цифры командирского PIN-кода себе на ладонь, про запас. Вдруг опять прикажет забыть?

Михаил пискнул и принялся мелко вибрировать всем телом – обычное поведение во время мягкой перезагрузки. А вот позвякивание у него в голове Косте не понравилось.

– На профилактику бы его. Заметил, что Мишка все время задумывается? Не к добру. Подвисает.

– Не Мишка, а господин кель-фатх-шуршур, – мстительно заметил первый расходный. – Я тебе как младший старшему вежливо уточняю.

– Без сопливых обойдусь. Имперский Устав, знакомый тебе пункт 248-тэз. Командир в нерабочем состоянии – имеем? Имеем.

– Через пятнадцать минут заводские установки поднимутся – и очухается командир, – не сдавался Николай. – Давай влезай в мозги скорее, пропиши там приказ на отрезвление.

– Я не о том, дурила… – Костя закурил. – Глубже смотри. Мишу заклинило на ожидании приказа. Что ж, мы сами виноваты – так умело влезли в прошлый раз…

– Зато выбрались с Москвы-0 живыми.

– Живыми – это хорошо, а вот зачем выбрались? Там жратвы навалом, потому что электричество не отключили и машины дымят себе как хотят. А тут… – Костя пыхнул сигареткой и милостиво угостил окурком первого расходного. – Мне кажется, наша голодная смерть повредит интересам Императора и Семьи. – Он прислушался к чему-то внутри себя и кивнул. – Да, я просто уверен.

– И мое верное Сириусу сердце подсказывает, что кушать надо, – Коля тоже кивнул. – Но если устроим налет на склады, то выдадим себя потенциальному противнику. Не посоветоваться ли с командиром, когда он очнется?

– Командир согласно Уставу имеет больше ограничений на самостоятельную умственную деятельность, чем мы. Тем более временно выведен из строя. Тем более сам дал нам PIN-код для оперативного вмешательства. Думаю, надо ему очередь задач… Подкорректировать.

– Основание?

Коля не зря волновался: согласно накрепко вшитому в их память Имперскому Уставу предатель подлежал самоуничтожению.

– Основание – «…приведение командира в реально сложившуюся в бою систему нравственных координат с сохранением абсолютной верности Императору и Семье». Пункт 1286-хз.

Первый расходный помолчал немного, считывая информацию из указанного параграфа, потом кивнул.

– Умный ты больно. Переворачиваем?

– А меня сперва в танкисты готовили, в голове амортизаторы третьей степени стоят. Потом уж в пехотный цех готовую голову отправили, там недостача вышла.

Они перевернули командира и задрали ему рубашку. Одновременное нажатие с двух сторон на секретный спецорган, прячущийся у каждого биорга под седьмым позвонком, вызвало жесткую перезагрузку. Дыхание Михаила стало неслышным, сердце почти остановилось.

– Поехали… БЧР130163-65у! Назовите ваше звание и номер воинской части!

– Я военнопленный и не обязан отвечать на ваши вопросы! Смерть врагам! Слава Императору!

– Отлично, работает. Так…

Пока Костя зачитывал по бумажке PIN-код, Николай тактично отошел в сторонку. Какая-то мысль никак не могла пробиться к нему на внутренний дисплей, застряв среди поднятых со дна памяти параграфов Имперского Устава.

– Последние десять задач в порядке убывающего приоритета…

Миша тихо бормотал что-то с несвойственной личности кель-фатх-шуршура интонацией. Булочник слушал, наморщив лоб, и рисовал на бумажке план перестановок.

– Ты ему главным приказом кормежку личного состава введешь?

– Нет, Устав не пропустит такой лажи. Да и не хотел я, не хотел! – Костя заволновался, почувствовав какое-то шевеление в левом полушарии, ответственном за преданность Императору. – Болтай меньше, Коля, а то рванет. Приоритетная задача: спасение доверенного командиру личного состава. Косвенная: скрытое перемещение в безопасный район. Дальнейшие действия: «автономно-диверсионные».

– Может, не надо «диверсионных»?

– А просто «автономных» нет в списке… – вздохнул Костя. – Только «автономно-диверсионные». Ладно, первый расходный, не горюй. Важно, что командир нас теперь должен обеспечить не только на насущные потребности, но и на семейные дела. Иначе жены взбеленятся и пойдут докладывать о нашем исчезновении, что приведет к преждевременному обнаружению отряда.

– Это ты здорово придумал! А я вот тоже…

Коля замолчал, стараясь достать свою неожиданную мысль из-под вороха параграфов и присяг.

– Чего придумал, первый расходный? – переспросил Костя. – Я почти закончил, говори, пора командира в строй ставить.

– Вот! Хорошо бы на нулевой план снова уйти. С разведывательной миссией. У нас там и явка есть, у программиста того, у Гришки. Проверенный кадр, сочувствующий делу Сириуса.

– Верно… Но только как же мы с плана на план переберемся? Опять к Нечисти идти? Боязно…

Во время провалившегося Вторжения биорги воспользовались ходами Ведомства Тьмы для возвращения в Москву-1. Однако впоследствии, вспоминая этот путь, все трое пришли к выводу: им просто повезло, что кроме вампира Зинаида, да знакомого гнома Агши никто навстречу не попался. А уж Агши провел биоргов какой-то относительно безопасной тропкой до самого города. Славный гном, и мошенник немалый, только где он?

– Агши надо отыскать! – теперь Коля понял, что хотел сказать. – Завербуем! Он же алкоголик, с ними просто.

– Это можно, – кивнул второй расходный. – Пиши еще себе на подкорку, командир: вербовка объекта в Ведомстве Тьмы с последующим проникновением на нулевой план для создания секретного плацдарма. Все, сохранить установки!

Миша задергался, по всему телу выступил обильный пот. Закончив дело, его подчиненные ударили по рукам и, довольные, уселись рядом на подоконник. До того, как командир сможет встать и начать командовать, оставалось еще пятнадцать минут.

Упаковки весили килограмм по шесть, не так уж и тяжело, да только отвык Павел от физического труда. А еще раздражал Абдулло, хозяин ларька. Он и не помогал, и не уходил никуда, просто стоял и смотрел, перебирая четки. Под его пристальным взглядом Паша трижды ронял упаковки и каждый раз был оштрафован на пятерку.

«Интересно, а что тут можно купить на сто тридцать пять?» – подумал Паша, когда с разгрузкой катера было наконец покончено.

– Накинул бы по десяточке, уважаемый! – попросил у Абдулло лысоватый господин, назвавшийся Сергеем. – Смотри, как быстро управились!

– Накинь себе на голову что-нибудь, простудишься, – совершенно без акцента предложил Абдулло, запер ларек, уселся в катер и был таков.

Это действительно был катер, очень похожий на речные. Он даже имел два винта, которые и толкали катер вдоль по улице, но вот что за сила поддерживала его в воздухе – Паша не знал. И спросить у Сергея было как-то… Неудобно.

– Ты вообще откуда? – спросил Сергей, честно разделив деньги. С учетом штрафов, конечно.

– С Урала, – Павел решил не уточнять.

– Откуда?..

«Тут не только Балкан, тут и Урала нет!» – решил Павел и отчего-то здорово испугался. Будто Урал куда-то исчез вместе с матушкой, родней, соседями и всеми земляками.

– С Урала… – робко повторил он.

– А! – сообразил Сергей. – Я-то подумал, ты сказал «Сурала», тогда бы мы почти родственники оказались. Сам-то я инкубаторский, только «Суралы» тогда еще не было, в «Ампеге» меня клонировали. А ты, значит, просто с гор спустился! Ну ладно, все равно пойдем пропивать заработок.

Во время разгрузки катера Павел здорово вспотел, и теперь, на холодном ветру, выпить был бы действительно не против. Вот только новый знакомый повел его не обратно к метро, а куда-то совершенно в другую сторону.

– Постой! – жалобно окликнул его Паша. – Куда ты?

– В магазин, куда еще. Других ночных заведений здесь нет с тех пор, как граница по реке прошла. Нейтральная зона, сам должен понять – силы Коалиции открывают огонь без предупреждения… Кстати, ты аусвайс-то не забыл? Давно что-то патрули не проезжали.

Павел улыбнулся, оглянулся, потоптался на месте… Тот орган человеческих чувств, что расположен ниже пояса, уже подсказывал ему, что сейчас произойдет «то самое». Тем самым стал патруль, которому Сергей обрадовался как родному.

– Вот они, родимые! Защитнички от злых западных москалей! Поднимай руки, дурила, ведь пришибут, а мы еще и не выпили за знакомство.

Патрульный катер зигзагом скользил по ночной улице, а от него во все стороны убегали нити прямых и тонких лучей. Красные, зеленые, фиолетовые… Это было так красиво, что руки у Паши сами поползли вверх. Вскоре первый из лучей, зеленый, добрался до них, мельком пробежал по лицам и опять направился в сторону парка, шнырять между деревьями.

– Это, Серега… – Павлу пришлось прокашляться. – Я забыл аусвайс. В куртке. А куртку потерял.

– Тогда так: быстро давай мне деньги. На всю сумму может и откупим тебя. Только не сопротивляйся, не спорь и вообще молчи – они пострелять любят, им за это премии платят и в отпуск шлют.

Павел отдал комок скомканных купюр так и не разобравшись, много ли они заработали в этом мире за разгрузку катера. Патруль приближался, теперь можно было различить две смешные башенки со спаренными пулеметами и надпись на борту флюоресцирующей краской: «СОБСТВЕННОСТЬ РФ. ЗА ПОРЧУ РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ».

– Это зачем написано?

– Чтобы камни не кидали, бутылки. А то были, понимаешь, любители… Но Русская Финляндия себя в обиду не дает.

– Русская Финляндия?..

Тогда понятно. Павел опустил голову и постарался мысленно позвать Белку. Вряд ли бродник обладал телепатическими способностями, по крайней мере он об этом никогда не рассказывал, но если у утопающего нет даже соломинки, надо хвататься за чудо. Как и следовало ожидать, Белка не отозвался.

– Документы на проверку! – сказал голос из невидимого динамика, когда катер приблизился.

Сергей свои уже держал в руке, по ним бегали разноцветные лучи.

– Я забыл! – сказал Паша севшим голосом. – Потерял!

– На колени! – распорядился голос. – Руки за голову, смотреть в пупок. Ты чего, Вень?..

Это уже относилось не к Паше: одна из башенок вдруг повернулась в сторону парка и туда полетели два длинных ряда трассеров. Звука пулеметы не произвели ровным счетом никакого. Павел проследил их направление, ничего не увидел за деревьями и вдруг опомнился, повалился в снег.

– …и что?.. Не, ну я понимаю, что фигуры, а ты попал? Если не попал, сам будешь перед Синебрюховым отчитываться. Нет, Веня, это такое дело…

Кто-то в катере забыл отключить динамик и о Павле, наверное, тоже забыл.

– Я понимаю, что ты стрелял по инструкции, но ведь патроны потрачены, а трупов я на экране не вижу.

Паша осторожно поднял голову, рассматривая пугающий экипаж. Тут же распахнулся узкий люк.

– Задержанный, на коленях сюда. Вложите руки.

– Руки?

– Не переспрашивать! Вложите руки в захваты.

Он подполз поближе. Посмотрел в сторону – и увидел удаляющуюся фигуру своего нового знакомого.

– Послушайте! Тот человек, он хотел с вами поговорить!

– Руки, падла!!!

«Вот я дурак», – Павлу стало почему-то очень жаль потерянных денег. Хотя он даже не знал их стоимости.

Вот и захваты, что-то вроде пластиковых колодок. Он покорно вложил в них кисти и запоры тут же защелкнулись. Внутри диковинного танка загудело, колодки дернулись и плавно втащили пленника внутрь. Люк захлопнулся, ударив по подошвам, тут же вся эта махина пришла в движение. Зажегся свет, мягкий и голубоватый, даже приятный. Оказалось, что Павел находится в небольшом пустом помещении без прямых углов.

– Согласно Постановлению о военном положении, вы обязаны отвечать на вопросы подробно и без промедления! Имя…

– Павел.

Тишина. Паше показалось, что на последнем слове динамик как-то странно щелкнул. Он попробовал устроиться поудобнее, но как это сделать, если твои руки в колодках, а те – на уровне пола? Только лежать на брюхе. Одна из панелей плавно скользнула в бок, рядом присел человек в зеленом мягком комбинезоне и глухом черном шлеме.

– Скучаешь?

Человек одним движением легко снял шлем и оказался молодой женщиной, очень коротко стриженой брюнеткой с правильными чертами лица и холодными голубыми глазами.

– Поболтаем, Пашенька?

– Наверное. Можно меня отстегнуть?

– Можно, – легко согласилась женщина, и захваты тут же щелкнули, освобождая Павла. – Садись. Меня зовут Манана. Помнишь это имя?

– Нет… – набычился Паша. Ему стало ясно, что попал он еще круче, чем предполагал.

– Напомню. На нулевом плане в твоем подъезде был расположен «Гадальный салон». Я его хозяйка, бывшая. Вспомнил?

Павел пожал плечами. Конечно, он помнил.

– Там мне пришлось умереть. Это все равно, что уйти. Занятная вышла история с зеркалом… Я сыграла за кремлевских, и мы победили. Но что такое одно зеркало Грохашша? Пустяк. Есть вещи поинтереснее. Павел, я – хоза, и поверь, не последняя в этом мире. Ты что, в самом деле надеялся, что тебя не обнаружат сразу же, как ты появился на седьмом плане?

Павел сглотнул. Манана смотрела на него ласково, почти нежно. Вот что значит хоза: бородавчатая старуха с нулевого плана и эта девица одно целое. Только та умерла… Но Манана жива на многих планах. Вспомнилась Галя – вот ее судьба, если все пойдет хорошо.

– Нашли тебя, голубчик. В другом месте, в другое время ты, наверное, мог бы долго здесь шататься. Но мы ищем некоего бродника, сети расставлены. Все: и адмиралтейские, и кремлевские. Как ты мог заметить, тут у нас нечто вроде перемирия… Или еще не понимаешь ничего?

– Не понимаю, – поддакнул Павел.

– Ну и хорошо, не твое дело. Паша, ты ведь не сам по себе сумел стать бродником, по планам в своем теле скакать? Кто-то научил, просветил, заставил поверить. И есть у меня подозрение, что это тот самый тип, которого мы ищем… Белка Чуй, так его зовут?

Павел молчал. И тогда хоза вытянула вперед руку, неожиданно схватила его за нос.

– Ты, сволочь, знаешь, что у меня не получается с тобой ничего сделать, да?! Знаешь?!

– О-о-уй-уй-уй! – взвыл Паша, из его глаз покатились слезы. Хватка у Мананы оказалась железная. Он вцепился ей в руку, но каждая попытка вырваться приводила к новой порции слез. – Обус-диде медя!! Обусдиде!

– Отпустить? Пожалуйста! – она с силой оттолкнула Павла, брезгливо отерла пальцы о комбинезон. – Парень, я не знаю, что ты сделал, но ты это сделал зря. Реальность вздрогнула, когда ты тут появился. Да, моя магия не работает на тебе, но шкуру спустить нетрудно. Вот те люди, за переборкой, это сделают. Магия для такого пустяка не нужна, понимаешь?

– Понимаю, – предпочел соврать Паша, утирая слезы. – Что вам от меня нужно-то?!

– Все. Ты теперь мой, ясно? Я тебя забираю. Благодари судьбу: Грузин бы из тебя душу вынул сразу же, только чтобы Белку этого найти. Да и Феропонт со своими адмиралтейскими тоже. Отдал бы Ник-Нику на растерзание. Помнишь, каков из себя Ник-Ник? А я тебя спрячу. Ой, испугался?

Она ошибалась: испугался Павел уже давно. Но только теперь понял, что судьба его полностью находится в чужих руках, на редкость сильных, хотя и красивых, а на помощь Белки и Максимовича рассчитывать не приходится. Хоть бы они сбежали сразу из этой своей норы на первом плане и Галю спрятали, а то ведь Павел пытки терпеть не обучен.

– Испугался, – удовлетворенно кивнула Манана. – Значит, соображаешь. Сейчас не ко времени мне с тобой долго беседовать, придется расстаться. Но не надейся, что сможешь прыгнуть! Хотя и не переживай сильно. Просто полежишь в дальнем ящике, пока потребность в тебе не возникнет. Или все-таки сразу расскажешь мне, где Белка?

– Я не знаю, – выдавил из себя Павел, утешаясь немного тем, что и в самом деле не знал.

– Что ж, поговорим позже, – улыбнулась девушка и одела шлем. – Я долго живу на свете, миленький, очень долго. Я не спешу. Выметайся.

Люк раскрылся, будто подчинившись ее словам, и Павел наконец заметил, что «танк» остановился. Он осторожно выбрался и увидел шлагбаум, рядом с которым прохаживались люди в черных шлемах и с оружием.

– Вперед!

Манана будто и не вылезла из люка, а просто оказалась рядом.

– Проходи, не тронут!

Они протиснулись в узкий проход сбоку от шлагбаума, и часовые действительно не обратили на них внимания. Дверь, распахнувшаяся навстречу, словно в универмаге, вела в ярко освещенный коридор.

– Третий кабинет.

Павел увидел двери с табличками. Похоже было, что он ведет себя неправильно, что вот-вот окажется под замком, который не сможет одолеть.

«А не врезать ли ей?» – Сердце от этой мысли птицей забилось в негеройской груди Паши. – «Шлем одену, не узнают. Сбегу…»

Он замедлил шаг, обернулся… Но вместо Мананы перед ним вспыхнул огонь. Жар, свет! Павел отпрыгнул, прикрывая лицо, и налетел на свою конвойную.

– Не упади! – Манана бережно поддержала его. – Я все думала: когда ты попробуешь? Мальчик, я не могу ничего сделать с тобой, но над собой власть имею по-прежнему. Вот сюда входи.

Снова дверь распахнулась сама. Небольшое помещение, уставленное десятком то ли саркофагов с откинутыми крышками, то ли каких-то соляриев.

– Ложись в любой. Быстро, быстро, меня ждут! – Манана сняла шлем, быстро стала набирать что-то на пульте в середине комнаты.

– Я не…

Она неожиданно ударила Павла по ушам ладонями, тут же сбила подсечкой и буквально затолкала на ложе.

– Лежать!!! – На Павла полетели брызги. Она и правда злилась. – Или от страха голову потерял? Не бойся, это игровой зал. Чтобы не было скучно, побродишь пока по виртуальностям, вот там можешь прыгать по уровням, сколько угодно. А проснешься, когда я за тобой приду.

Крышка стала опускаться, Павел уперся в нее ладонями.

– Не надо! Я лучше посижу тут просто, я…

– Ты думаешь, Манана идиотка, бродника одного оставит?! – вскипела хоза. – Лежи смирно, или я тебя свяжу! Хочешь этого?

– Нет… – покорно вздохнул Павел и крышка со щелчком опустилась.

«Надо было сказать: а ты научи, да покажи, как на лопаточку ложиться, а потом сунуть ведьму в печь, и сказочке конец…» – запоздало подумал он, но уже как-то безразлично.

Голова немного закружилась, перед глазами замелькали разноцветные искорки. Павел ощутил легкое пощипывание в пальцах, услышал тихую мелодию.

«Игровой зал?»