Истинная моего брата

Глава 1. Ева

Я сидела на пассажирском сидении автомобиля рядом с водителем. Машина была шикарной, но я даже не удивилась: отец моих детей тоже не бедствовал, на самом-то деле… В отличие от меня.

Мне до сих пор было больно вспоминать о смерти Лёши, хотя прошло уже больше полугода, а вместе мы были гораздо меньшее время. Жаль. С ним было хорошо, несмотря на то, что я его не любила, а его чувства ко мне были продиктованы лишь инстинктом альфы, который отыскал во мне свою истинную. Наверное, не зависела бы от моего решения вся жизнь оборотня, я и не обратила внимания. На меня связь не имела почти никакого влияния, потому как я была полукровкой. Но, несмотря на это, мне казалось, что мы идеально подходим друг другу: спокойное доверие в общении и жаркая страсть в постели. О чём ещё можно было мечтать?

Но закончилось всё так же быстро, как и началось: один миг решил всю нашу дальнейшую судьбу, и Лёша погиб, а я осталась одна со своей непогашенной ипотекой и двумя будущими альфами под сердцем. Детишки уже сейчас доставляли мне немало хлопот, однако я, когда принимала решение о том, что буду рожать, ничуть не сомневалась… И, даже когда мои родители, отчего-то не очень жалующие альф, поставили меня перед выбором, я не раздумывая, отказалась от их помощи и от общения с ними.

И всё было бы хорошо, если бы беременность проходила так же, как у обычных девушек. Из-за того, что наши медицинские показатели были далеки от привычных, я не могла обратиться в районную поликлинику, встать на учёт, тем временем как моё состояние с каждым месяцем становилось всё тяжелее. Я лишь смогла не так давно узнать пол детей в частной клинике, где никто вопросов и не задавал. Уже на четвёртом месяце я совершенно не могла работать: стоило немного переусердствовать, как перед глазами начинали плясать мушки, а руки и ноги немели.

Но у меня были кое-какие накопления, благодаря которым я смогла внести самый последний платёж по ипотеке и прожить вот это время. Однако, деньги, которые раньше казались мне неплохой суммой, истаяли очень быстро, а лучше мне не становилось. К тому же, мне было страшно за себя и за детей. Что с нами будет, когда они родятся?

И, когда в кошельке остались последние пятьсот рублей, а нормой стали обмороки, а не просто слабость, я решила наплевать на собственную гордость и отправилась к Кириллу, благо знала, в каком здании он работает: однажды мы с Лёшей к нему подъезжали, и он поднимался к брату по какому-то срочному делу.

Здание было не очень большим, так что через интернет я легко узнала, какие фирмы там располагаются, и, на последние деньги оплатив такси, приехала сюда.

Я уже давно привыкла рассчитывать на себя и никак не думала, что Кирилл согласиться мне помочь. Однако, он не просто согласился, но даже инициативу проявил…

– Ева? – услышала я своё имя, вынырнув из своих мыслей. – С тобой всё нормально?

Я прислушалась к собственному организму и поняла, что, на удивление, чувствую себя не так уж и паршиво.

– Да, а что-то не так?

Кирилл ответил:

– Нет, просто я повторил твоё имя три раза, а ты не реагировала. Лучше не пугай меня так, а то вдруг я… испугаюсь.

Его фраза прозвучала донельзя странно, но я решила не обращать на это внимание. Я вообще не хотела смотреть на Кирилла, потому что стоило только наткнуться на него взглядом, как перед глазами сразу же вставал образ Лёши. Всё-таки близнецы они и у оборотней близнецы: абсолютно схожи между собой внешне.

Я смотрела в окно автомобиля, наблюдая, как проплывает мимо город. Мысли в голове путались, а слабость, ставшая моей постоянной спутницей, становилась сильнее. Не знаю даже, получится ли у меня дойти от машины до дома, когда мы приедем к будущим бабушке и дедушке моих детей.

Размышляя об этом, я и не заметила, как буквально провалилась в сон. Мне показалось, что я буквально на мгновение прикрыла глаза, но, почувствовав прикосновение к своему плечу, распахнула глаза и поняла, что мы уже приехали.

Пошевелившись, я застонала от боли в затёкшей спине. Да, дорога до загородного дома родителей Лёши, насколько я помню, была не самой близкой, так что проспала я немало времени… Сон даже в самой-самой удобной и правильной позе на кровати приводит к тому, что у меня затекает абсолютно всё, что можно и нельзя. А тут так и говорить не о чем.

– Всё хорошо? – опять спросил обеспокоено Кирилл, а я выдавила из себя улыбку. Конечно, чувствовала я себя так, будто бы по мне танком проехались, но говорить об этом мужчине я не стала: он проявлял заботу, к которой я никогда особо и не была приучена, поэтому беспокоить его лишний раз не хотелось.

– Нормально всё, – проговорила я, хватаясь за его ладонь, когда вылезала из машины. Надеюсь, покачивает меня не сильно…

С горем пополам я, с помощью Кирилла, дошла до крыльца. Альфа остановился у высоких ступеней и сказал:

– Я предупредил родителей, пока ты спала, обо всём… Мама не должна, вроде в обморок упасть.

Мне хотелось сказать, что вот я-то вполне могу её заменить, но не успела: альфа подхватил меня на руки как ребёнка и резво поднялся по ступеням. Да, сил он мне сэкономил, конечно, прилично, однако, я всё же сказала:

– Не стоило, я бы сама…

– Ага, – с серьёзным видом перебил меня Кирилл, поставив на ноги. – Всё ты сама, и грохнулась бы в обморок сама.

Я смутилась. Да, похоже, теряю актёрские навыки. Или же побледнела сильно? Не знаю даже…

Дверь распахнулась прежде, чем мы успели к ней подойти: Мария Александровна, видимо, заметила машину сына и вышла к нам навстречу, даже куртку не накинув. Хотя, она альфа, ей-то что…

– Ева! – воскликнула она радостно, чем едва ли меня не напугала: – Почему же ты раньше нам ничего не сообщила? – я, даже если бы хотела ответить, не успела бы. – Бледная такая! – подойдя ближе, сказала женщина. – Проходи в дом, сейчас накормлю тебя…

Кирилл, глядя на суетящуюся мать, широко улыбнулся, придерживая меня при этом за руку, облачённую в перчатку.

Войдя в дом, мы столкнулись с Николаем Георгиевичем. В прошлую и единственную нашу встречу он показался мне хмурым и даже нелюдимым, однако сейчас он достаточно приветливо мне улыбнулся и сам, поприветствовав, помог избавиться мне от верхней одежды.

Вокруг меня все так суетились, что мне захотелось спрятаться куда-нибудь от этой гиперзаботы.

– Ты точно ешь мало мяса! – ведя меня на кухню, сказала Мария Александровна. – Как только Кирюша сказал, что ты плохо себя чувствуешь, я сразу это поняла!

Я покосилась на Кирюшу, он пожал плечами. Я вздохнула и, взглянув на женщину, подумала, что, наверное, привыкну к этому… Она точно будет для детей хорошей бабушкой.

Потом нас с Кириллом отправили в ванную, мыть руки. Я гордой и ровной походкой прошествовала туда-обратно, но силы таяли буквально посекундно. Наверное, через парочку недель я вообще не смогу вставать с постели.

Меня усадили в кресло, которое, видимо, специально поставили к столу для меня. Мария Александровна поставила передо мной тарелку, полную ароматно пахнущего гуляша и заявила:

– Всё съешь, а потом поговорим! – сказала она это строго, как воспитательница в детском саду.

Ну, я и решила, что буду послушной девочкой, потому что у меня при взгляде на мясо едва ли слюни не капали. Нет, конечно, я ела мясо, но совсем не в таких количествах… А, судя по всему, надо было в таких. По крайней мере, женщина, выносившая, родившая и воспитавшая двух альф, точно знала обо всём этом больше, чем я.

Мясо я доела с горем пополам, потому что съев только половину тарелки, уже чувствовала себя объевшейся, а вторую половину в себя уже упорно засовывала. Но я молодец, справилась! Сейчас был уже далеко не первый семестр моей беременности, так что, хотя бы тошнота канула в Лету, могу себе позволить вот так вот наесться до отвала… Конечно, мгновенного чудодейственного эффекта никто не обещал, но, поев, я стала чувствовать себя чуточку лучше, чем полчаса назад.

Всё это время, пока ела я, и пока ел Кирилл, все молчали. Но как только последний кусочек исчез с моей тарелки, Мария Александровна пошла в наступление:

– И вот почему ты не сообщила сразу? Стоило ли доводить себя до подобного состояния? – её взглядом можно было бы испепелить, но я всё ещё не горела синим пламенем только оттого, что бабушка моих детей не спалила бы их вместе со мной. – Нет, твоя гордость, возможно, объяснима, но теперь ты должна заботиться не только о своих чувствах.

Всё это я прекрасно знала и без напоминаний, но дело было не только в гордости. Я думала, что мои дети будут им не нужны. Я считала, что если обращусь за помощью, то в любом случае её не получу, поэтому решила не тратить лишний раз силы. И сейчас я пребывала в какой-то прострации, потому что никак не ожидала такой инициативы со стороны этой семьи. Они казались мне буквально ангелами, сошедшими с небес, это и настораживало. Я не привыкла, чтобы кто-то относился ко мне с такой опекой. И, хотя, в этом доме я находилась всего-ничего, мне почему-то хотелось остаться здесь навсегда. Такого желания где-либо я не испытывала никогда, даже дома в детстве.

– Я не думала, что вы станете мне помогать, – честно призналась я.

Повисло неловкое молчание, а затем Мария Александровна растерянно поинтересовалась:

– А с чего ты это взяла?

И тут-то была вся проблема. Мне не хотелось говорить о том, что мои собственные родители от нас отказались из-за своих дурацких предубеждений. Но причина то в этом и крылась.

Я молчала, потому как не знала, что и соврать. А ещё и вовсе не хотела врать. И вообще, я в этот момент как никогда почувствовала влияние бушующих гормонов: мне захотелось то ли расплакаться, то ли рассмеяться от счастья, что теперь я и мои дети не одни, нам помогут. Но я сумела сдержаться.

– А можно я ничего не скажу? – почти что умоляющим тоном поинтересовалась я, вздыхая.

К моему удивлению, Мария Александровна кивнула, улыбнулась и произнесла:

– Ладно, как хочешь, – я вдруг заметила, что улыбается она грустно, поглядывая на мой живот, и мне стало неловко. Конечно, сейчас она вспоминает Лёшу, а я вот совсем о нём не думаю… – Тогда мужчины уберут со стола, а мы пойдём обустраивать твою новую комнату.

Я кивнула и с опаской посмотрела на лестницу на второй этаж. Да, возможно, на втором этаже мне бы понравилось жить… Но совсем не в том состоянии, когда для меня и поход в соседнюю комнату – целое испытание, что уж говорить о подъёмах по лестнице.

Но Мария Александровна, кажется, не упускала ни единой мелочи, она повела меня по коридору первого этажа к какой-то комнате, в которой, естественно, я и не бывала.

Хотя… Нет, я ошиблась. Именно в этой комнате я и была единожды, в тот вечер, когда Лёша приводил меня сюда для того, чтобы познакомить с родителями.

Это была его комната, в которой он провёл своё детство и юность.

– Раз всё так неожиданно получилось, то сейчас просто застелим постельное свежее, и всё, – как ни в чём ни бывало, пробормотала Мария Александровна. – А потом уже уберём тут всё, пылится только…

Взглянув на её лицо, я поняла, что на самом деле ей сложно произносить подобные слова. Но это, в общем-то, и не удивительно, потому как эта комната была памятью о Лёше, и эту память его мать собиралась уничтожить.

– Может быть лучше не надо? – аккуратно поинтересовалась я, а Мария Александровна тут же превратилась в бушующий ураган:

– Что значит “не надо”?! – воскликнула она: – А дети родятся, мы что, пристрой делать будем? Комната прекрасная, окно во двор выходит, есть выход на террасу, зимой всё хорошо закрывается… Нет, такому сокровищу пустовать нельзя.

Огласив все свои аргументы, она “выдохлась” и присела на кровать, с нескрываемой тоской разглядывая всё вокруг.

Я почувствовала себя лишней. Мария Александровна страдала из-за смерти сына, я же эту утрату пережила слишком быстро: меня больше заботило то, что вскоре я стану матерью…

– Надо убрать отсюда всё, – уже тихо проговорила резко осунувшаяся женщина. – В этом доме будет новая жизнь, Ева, тут не место умершим, – с этими словами она подошла ко мне, аккуратно тронула за плечо и вышла из комнаты, добавив: – Я сейчас вернусь с постельным.

***

После того, как Мария Александровна вернулась, она больше не позволяла себе грустить. Её улыбки, конечно, теперь были заметно вымученными, но когда она говорила о своих будущих внуках, то мгновенно расцветала.

– Ты думала на счёт имён? – спросила она, застилая кровать сиреневой простынью, которая совсем не вписывалась в красно-белый интерьер комнаты.

Я пожала плечами:

– Да, думала, но ничего в голову так и не пришло.

Я, на самом деле, перебрала целую кучу всевозможных имён, но так и не отыскала, даже примерно то, что могло бы подойти. Да и вообще, я читала, что следует просто взять на вооружение несколько имён, а уже после того, как ребёнок родится, точно определяться, какое имя ему подойдёт. Вроде как, в первые часы после рождения можно разглядеть характер, которым природа наградила нового человека. Оборотня в нашем случае.

– Ну, тогда ладно, – Две подушки оказались облачены в наволочки, и Мария Александровна с тяжёлым вздохом взялась за пододеяльник. – Я просто хотела сказать, что в честь кого-то называть не лучшая идея.

Вот оно что… Она беспокоилась, что мальчика я назову в честь его отца. Сказать честно, я и правда думала об этом, вот только и мне это показалось не очень хорошей мыслью.