Испытания

Фил Сэйдон ещё раз обошёл вокруг вездехода, застрявшего во льдах сибирской речки с труднопроизносимым для любого иностранца названием. Трёхосный четырёхтонный BlackDog беспомощно просел левым бортом в расщелину. Твёрдый лёд вокруг не давал ему уйти под воду, но и полностью лишил свободы. Ни блокировки в мостах, ни якорная лебёдка, ни пневматический домкрат не помогли вызволить машину из ледяного плена. Русская река, коварно испортившая зимник за две недели до расчётного срока, держала цепко. Экипаж, состоящий, помимо командира, из двух человек, промаялся в тщетных усилиях три с половиной часа и ничего не добился.

Фил от злости сжал кулаки. Так попасть! Провалить миссию! Путь в двести миль, который предполагалось преодолеть не более чем за шесть часов благодаря ровному ледовому зимнику, оборвался уже на первой трети. И теперь ему, командиру, следовало или явить чудо, или принять самое трудное в жизни решение.

Технически — никаких проблем. Подать старомодный, но до сих пор используемый русскими сигнал SOS — и спасатели подоспеют ещё до темноты. Вот только это будет означать финал окончательный и бесповоротный. Срыв секретного задания, готовившегося почти год. Нет, невозможно! Нужно что-то придумать! Но что?

— Стив, достань большой планшет.

Широкоплечий афроамериканец с лёгкой примесью азиатских кровей скинул капюшон и полез в багажное отделение вездехода.

— Колин, проверь маскировочное поле и радар.

Маленький коренастый ирландец устало отчеканил «есть» и направился к водительской дверце.

Фил едва заметно кивнул. Подчинённых следовало занять, во избежание появления упаднического настроения и снижения боевого духа. Впрочем, боевой дух и у Фила сейчас активно стремился к нулю. Вместо грёз о государственных наградах на звёздно-полосатых лентах приходилось вспоминать страшилки о застенках возрождённого КГБ.

А ведь как всё чётко и хорошо начиналось…

Их миссия почти год готовилась под прикрытием проекта международных станций слежения за околоземной орбитой. В состав станции СОкОр-15, что располагалась в двухстах километрах западнее Тынды, Фил был внедрён с самого начала. Затем, соблюдая тщательную конспирацию, по одному, в течение года, к коллективу примкнули электронщик Стив Колдуэл и механик-водитель Колин Макмарт. Всю долгую зиму внедрённая троица работала на станции среди китайских и русских «комми» в ожидании «часа икс», который случился 7 апреля 2061 года. Именно в этот день, по сообщению агента Стелса, засевшего в Магаданском технопарке, недра секретного завода упомянутой структуры покинуло некое изделие «Буревестник», о котором известно было лишь то, что это летательный аппарат с энергетической установкой совершенно нового типа. Из Магадана объект был отправлен через Якутию в Забайкалье, на военный полигон рядом с населённым пунктом, название которого у Фила категорически не получалось произнести. Как говорят сами русские в таких случаях: «Язык сломаешь». Задача их команды была подобраться на минимальное расстояние к полигону и произвести наблюдение за испытаниями силами микродронов-разведчиков. При наилучшем раскладе запустить дрона внутрь «Буревестника». Легендой прикрытия для руководства станции СОкОр-15 стала фальшивая файлограмма из собственной штаб-квартиры на проверку места падения старого израильского спутника АМОС-46. Рассчитана легенда была максимум на три дня, по истечении которых агентам предписывалось или чинно вернуться на станцию, или исчезнуть в бескрайних таёжных просторах. По сути, один день из этих трёх был, как говорят местные, «благополучно poheren».

Но с другой стороны… Сколько могут идти испытания? Не один же день?! Но и не больше четырёх, так как склонные к показушничеству русские явно хотят отрапортовать об успехе к своему национальному празднику — Дню космонавтики. Так что, в теории, время ещё есть. Только вот как достичь поставленных целей? По сути не очень большое расстояние из-за отсутствия дорог превращалось в непреодолимое.

Именно в этом и беда.

Фил сверился с принесённым планшетом, в котором всё было в привычных ему единицах измерения. Сто сорок миль по прямой. Дрон если и долетит с попутным ветром, то батареи у него будут на исходе. Есть аварийный комплект «Скиф» — надувная лодка и снегоход с одним универсальным двигателем на два объекта. Вещь неплохая, да вот нет нынче в чистом виде ни воды, ни снега. Река — мозаика из ненадёжных льдин, суша — коктейль из тающего снега и грязи. Распутица. У русских на этот счёт есть хорошая шутка о трёх видах погоды. Грязь. Грязь засохла. Грязь замёрзла. Сейчас, увы, имел место первый вид, и поэтому вариант с пешим марш-броском Фил отбросил сразу.

— Сэ-эр?

Погружённый в раздумья, Фил не услышал негромкий удивлённый возглас Колина. Зато услышал Стива, предложившего командиру кофе.

— Да. Хорошо. Перерыв на кофе. Сделай мне как на станции, по-советски, со сгущёнкой. И сандвичи доставай.

Он попытался вернуться к электронной карте, но Колин снова подал голос из кабины, на этот раз громче:

— Сэр! На радаре объект рядом с нами!

Фил чуть не выронил развёрнутый планшет.

— Что за объект?! — он подскочил, метнулся к вездеходу, но замер на полпути, услышав с холма громкий хрипловатый голос, говоривший по-русски.

— Здорово, мужики! Чего это вы тут делаете, а?

Перед иностранцами предстал пятидесятилетний или около того, среднего роста мужчина с густой, местами седой бородой, довольно странно одетый. Тёплый серый костюм его напоминал лыжный, но поверх куртки болталась наброшенная кожаная жилетка-разгрузка с множеством карманов. Локти и колени охватывала металлопластиковая защита. На ногах — высокие грязные берцы, на голове — белая скатанная шапочка-маска. Болотного цвета туристический рюкзак за спиной. В довершение ко всему в руках гость держал лимонно-жёлтый, выделяющийся среди остальной экипировки, шлем, из которого торчали… шерстяные рукавицы. Уверенной походкой мужчина спустился с холма и повторил:

— Здорово, говорю, мужики.

— Добрый день! — откликнулся Фил, чей русский был, как и положено такому специалисту, почти идеальным.

— Hello, — выпалил едва опомнившийся Колин.

— Привьет, — с заметным акцентом поздоровался Стив.

— Иностранцы, значит? Со станции? Эх, «сокорики». И чего вас сюда занесло, скажите на милость?

Визитёр подошёл и каждому, представляясь Макарычем, пожал руку, продемонстрировав сильную мужскую хватку. Затем махнул в направлении заваленного на один борт вездехода.

— Эк вас угораздило. Тяжела машинка-то. Лёд сейчас коварный. Через пару недель вообще ледоход начнётся, если погода продержится.

Он подошёл поближе, изучая обстановку цепким взглядом.

— Но, я бы сказал, повезло вам — целы все и машина вроде тоже. А вот если бы на полста метров левее ушли, туда, где лёд синеватый, — он указал рукой куда-то в сторону, — то пиши пропало.

Макарыч, продолжая смотреть на вездеход, полез в карман и достал сигарету, удивив американцев этим пережитком прошлого. В мире многие страны уже отказались от курения табака, перейдя на менее вредные химические заменители. У русских, с одной стороны, на уровне партии пропагандировался полный отказ от пагубных привычек, с другой — если уж курили, то забористый с точки зрения европейца или американца табак, если уж пили, то что-то традиционно убойное в плане крепости.

Макарыч щёлкнул встроенной в пачку сигарет зажигалкой, прикурил, выдохнул белёсый дым.

— И сколько вы здесь загораете? Когда вас вытаскивать прилетят?

— Мы… пока не вызывали спасателей, — осторожно сообщил Фил, лихорадочно обдумывая свою линию поведения в новых обстоятельствах.

— Не понял, — Макарыч повернулся и уставился на командира пронзительными серыми глазами. — Почему?

Фил попытался уйти от прямого ответа, пожав плечами и состроив смущённую гримасу. Макарыч понял эти жесты по-своему, неожиданно усмехнулся.

— А, думаете, с вас за это денег сдерут? Э-э! Дурилки фиберглассовые! У нас в Союзе любая экстренная помощь бесплатна! А без помощи вам тут никак. Уйдёт ваш скарб на дно, и поминай как звали. — он укоризненно покачал головой, — эх, были б вы мои подчинённые, я вас живо научил бы народное добро беречь.

— Мы собирались… — подал голос Стив. — После кофе. Хотите?

— Кофе? Хм, — Макарыч почесал бороду, — да, вполне.

Стив обменялся многозначительным взглядом с командиром и отправился готовить кофе. Колин сделал шаг вперёд и задал гостю крайне волнительный вопрос:

— Сэр, на чьом ви приехали? — Его акцент из всех троих был самый сильный, но русский язык, как и все, Колин знал довольно неплохо. — На радарье я видьел очень странный сигнал…

Макарыч сделал быструю затяжку и, посмеиваясь в бороду, повернулся к лесу, откуда он появился.

— Лошарик! — громко позвал он. — Ходь сюды!

То, что произошло дальше, поразило всю американскую троицу. Из ельника выдвинулась предельно странная четырёхногая конструкция из железа и полимер-пластика, которая, уверенно переступая по берегу суставчатыми конечностями, стала приближаться к людям. Состояла она из цилиндрической платформы, увенчанной спереди и сзади выпуклыми стойками, между которыми крепилось седло наподобие мотоциклетного. Из корпуса вырастали несколько раскоряченные телескопические «ноги», оплетённые наверху шлангами, цилиндрами и прочими элементами гидравлики. Максимальный «клиренс», если можно так выразиться, шагающего чуда составлял полтора метра, а общая высота подбиралась к двум. На передней части имелись рычаги управления, фара-прожектор и колба сканера окружающего пространства. Силовая установка, судя по всему, пряталась под ребристым кожухом в корме.

Конструкция, будто слепленная из списанных деталей, выглядела весьма несуразно и даже фантасмагорично, но перемещение шло устойчивым курсом, механические ноги успешно преодолевали неровности грунта. Макарыч поднял руку с раскрытой ладонью.

— Лошарик, стоянка.

Аппарат послушно остановился, сложил конечности, опустившись вниз на добрый метр, и застыл.

Первым молчание нарушил Фил:

— Это робот?

Макарыч кивнул:

— Вроде того.

Колин уже вплотную рассматривал Лошарика, удивлённо цокая языком.

— Селько… Селх… Фермерский полуавтомат с систьемой адаптивного мишления.

— Да, за основу взят сельскохозяйственный полуавтомат «Жатка-55М». Мы ему мозгов добавили для лучшего распознавания голосовых команд и навигационный комплекс навесили, чтоб на ёлки не натыкался. Вышел такой вот чудо-зверь.

— Sorry, а его назначение?

Тут Макарыч замялся.

— Ну… Как раньше лошадь для селянина… Индивидуальное транспортное средство. Куда-то сгонять, что-то привезти…

— А дальность хода без подзарядки? — поинтересовался Фил.

— Триста кэмэ, — Макарыч докурил и неэкологично раздавил окурок каблуком. — Плюс-минус. Мало, конечно, для наших просторов, но у меня пара энергоячеек резервных всегда в рюкзаке.

— А управление? — продолжил допытываться главный.

— Как на мотоцикле. А поверхность он сам сканирует.

— Покажете?

— Да, вот, смотри…

Гордый Макарыч всё подробно показал. К моменту, когда они закончили, Стив уже расставил на походном столике четыре термокружки с кофе и разложил сандвичи. Макарыч скинул с плеч рюкзак, порылся в нём и добавил к столу плитку шоколада «Красный Октябрь». Ещё одно погружение в рюкзак способствовало появлению на свет плоской поллитровой фляги. Макарыч призывно потряс ёмкостью в воздухе!

— Коньячку добавить?

Фил и Колин отказались сразу. Стив понюхал горлышко и… присоединился к трезвенникам.

— Ну, как хотите, — Макарыч взял предложенную кружку и, не жалея, плеснул в неё из фляги. Отпил, посмаковал, удовлетворённо кивнул и потянулся за сандвичем.

Трапеза для представителей иностранной разведки прошла в напряжении. Фил Сэйдон лихорадочно размышлял, что делать с этим русским, и разрабатывал план спасения миссии с учётом подвернувшейся возможности. Его подчинённые в готовности ждали от командира вводных. Иногда потрескивал, напрягая звуком, лёд на реке. И только «этот русский», съев сандвич, благочинно вкушал кофейно-коньячный коктейль, казалось бы ни о чём не заботясь. Однако работа мысли шла и у Макарыча. И результат этого процесса он выдал через минуту.

— Вот что, мужики. Если вы не хотите схлопотать по шее от начальства вашей станции, у меня есть решение. Племяш мой Серёга безопасником при полигоне служит, тут недалеко… относительно. Я с ним сейчас свяжусь, и он пришлёт какую-нибудь свободную «вертушку». Три минуты, и всё порешим. Щас, где тут мой коммуникатор.

Он потянулся к рюкзаку, но больше ничего сделать не успел. Жало парализатора ткнулось сзади ему в шею. Раздался хлопок. Макарыч по инерции потер место укола, но тут же пальцы онемели, вслед за ними налились тяжестью руки и ноги. Мужчина свалился на землю, головой задев рюкзак. Фил Сэйдон сунул парализатор в кобуру под мышкой и обвел взглядом подчинённых.

— Слушай мою команду, — энергично, по-деловому, заговорил он, вновь переходя на английский. — Я продолжу выполнение задания на. — он указал на Лошарика, — на этом роботе. Вы остаётесь при машине. Долгосрочная цель — освободить вездеход. Задача номер один: кейс с дронами тащить сюда и крепить на роботе. Надёжно крепить. Задача два: наш гость. Здоровью не вредить. Вежливо нейтрализовать и убрать в лес до дальнейших распоряжений. Выполняйте!

Спустя полчаса Фил Сэйдон, вооружённый универсальным ружьём, уже ехал через тайгу на странном самодельном роботе. На маленьком навигационном экране он заблаговременно установил начальную и конечную точки своего маршрута, проложенного фактически по прямой.

И сейчас компьютер показывал удаление от вездехода «7 км», среднюю скорость «17 км/ч» и запас хода при данном режиме «8,5 ч». Цифры не радовали, особенно последняя, означавшая одновременно долгий и трудный путь, возможную ночёвку в лесу и всё равно недостающие до полигона несколько километров. Правда, была надежда на изъятые у владельца дополнительные энергоячейки, знать бы ещё, как они меняются…

Первые километров пять из пройденного расстояния американец мучительно привыкал к экзотическому средству передвижения, почти непрерывно матерясь вполголоса, причём не только на родном языке, но и на русском тоже — Фил исповедовал интересную теорию, согласно которой русский мат был созвучнее местным просторам. Управление, впрочем, не доставляло хлопот. Компьютер Лошарика сам просчитывал оптимальную траекторию, конечности переставлялись по им одним ведомым правилам и алгоритмам. Даже корпус, контролируемый гироскопной системой, кренился не очень сильно. Но, несмотря на это, для «езды» требовалась изрядная сноровка. Филу не доводилось кататься на живой лошади — на его родине теперь этих животных можно было встретить только в специальных экопарках — но он видел много фильмов про ковбоев, уверенно сидящих в седле. Ему таких навыков очень не хватало. Неудобная посадка, тряска, наклоны, нарушенная из-за тяжёлого кейса балансировка. Приходилось напрягать руки и ноги, чтобы не вывалиться на ходу, и быть постоянно начеку. Иногда робот немного сбоил. Например, однажды, не теряя в скорости, неожиданно пошёл боком и перемещался так минут пять, затем выровнялся.

Фил пожалел, что не позаимствовал у аборигена защиту для ног — просто не хотелось возиться. Как выяснилось, зря. Робот прокладывал маршрут, слабо учитывая несущественные преграды — кусты, ветки, тянущийся от земли молодняк. Так что ногам доставалось изрядно.

Шлем он тоже не взял, но по другим причинам. Во первых, из-за демаскирующего цвета, во-вторых, предмет показался ему крайне неудобным, в-третьих, в шлем, как выяснилось, был встроен аудиоплеер, который автоматически при надевании начал транслировать национальные ретро-напевы, жуткие для неподготовленного слуха цивилизованного человека. Отключить плеер, настроенный, видимо, на голосовое управление, с ходу не получилось, и Фил решил не терять на это время. Несколько раз еловые ветви били его по лбу, намекая, что по поводу шлема он оплошал, но возвращаться было поздно.

Через какое-то время Фил Сэйдон худо-бедно освоился, а после успешного преодоления глубокого ручья, уже вскрывшегося ото льда, даже похвалил мысленно неведомого конструктора, вспомнив заодно старую русскую поговорку, гласившую: «Чего только русские не придумают, чтобы дорог не строить». Но уже на исходе второго часа он ощутил сильную усталость от такого метода перемещения, а ещё через полчаса желание сделать привал стало невыносимым. Однако Фил продолжал терпеть, намереваясь дотянуть до цифры «50» на одометре.

Тайга преподнесла ему сюрприз на цифре «48». Он как раз перемещался по краю глубокого, заросшего можжевельником оврага, когда неожиданно сбоку из сосняка появился… медведь. Фил слышал, что царь русской тайги, до срока очнувшийся от зимней спячки, весьма опасный зверь, и вот теперь мог реально в этом убедиться. Медведь без особых прелюдий громогласно зарычал и бросился на Лошарика. Это было достойное голливудского кино зрелище, захватывающее и устрашающее.

Трёхсоткилограммовая туша рванула к нему с неожиданной для такой массы скоростью. По счастью, Фил вовремя среагировал, прибавив мощности и изменив траекторию. Это спасло его самого, но досталось грузу. Медведь ударил лапой и успел зацепить наспех пристроенное крепление. Кейс повис на тонкой упряжи, ударяясь при каждом шаге Лошарика о заднюю конечность.

Американец оглянулся. Медведь пробежал за ним несколько метров, но передумал и отказался от погони, глядя седоку вслед. Фил уже было вздохнул с облегчением, как вдруг крепёжная стропа лопнула, и ценный груз, протащившись несколько метров по земле, окончательно оторвался и покатился в овраг.

Фил заскрежетал зубами от досады. Что за катастрофическое невезение?! Он нашёл на панели режим холостого хода, активировал его и обернулся, сбросив с плеча ружьё.

Уходить медведь не собирался. Поднявшись на задние лапы, зверь издалека изучал противника. Фил шумно выдохнул и снял оружие с предохранителя. Он не находил удовольствия в охоте и даже в глубине души любил и ценил представителей дикой природы, которых на планете оставалось всё меньше, но в данном случае зверь не оставлял ему выбора. Фил откинул небольшой экранчик, включил режим фиксирования цели. Стрелять не хотелось ещё по одной, более практичной, причине. Сейчас во всём цивилизованном мире редким животным загоняли в тело номерной чип, чтобы отслеживать пути миграции и всякое такое. Фил не знал, как обстоят дела с этим в СССР, но вполне могло оказаться, что факт неожиданной смерти зверя зафиксируется где-нибудь у биологов. Они вылетят проверить и обнаружат в теле пули иностранного производства.

И ладно, случись это через неделю, а вдруг у них акция или… как это… месячник по ловле браконьеров?

Есть ли альтернатива убийству? Вообще-то, есть…

Фил передвинул рычаг в положение подствольника, выбрал в разделе типа боеприпасов «светошумовую гранату», переместил прицел ниже.

Да, грохнет, но кто тут его услышит?

Фил нажал на курок, затем быстро втянул голову в плечи, зажимая уши, и зажмурился.

Граната, установленная на трёхсекундную задержку, взорвалась. Вспышка ощущалась даже сквозь закрытые глаза. Звук, подобный раскату грома в эпицентре грозы, долбанул по ушным перепонкам и эхом прогулялся по окрестностям. Фил открыл глаза. Медведь улепётывал прочь, ломая кусты. Стрелок перевёл экран наведения в тепловой режим, убедился, что красная отметка уменьшается в размере. Хорошо он его шуганул!

Фил спрыгнул с Лошарика, размял ноги и, продолжая держать наготове ружьё, полез в овраг. Через пять минут он подтянул помятый грязный кейс со следами медвежьих когтей к себе. Не удержавшись, вскрыл. Запустил программу диагностики содержимого. Итог его не обрадовал. В полном порядке числились только три дрона из девяти. Два имели частичные повреждения. Символы оставшихся окрасились красным в списке. Американец выругался, выключил диагноста и закрыл кейс.

Путь наверх из оврага с грузом отнял много времени и сил. Фил несколько раз соскальзывал вниз, ругался, карабкался снова. В итоге в грязи он был, как говорят русские, по уши. Наконец, на траву за пределами оврага он опустил сначала кейс, затем ружьё и, в итоге, подтягиваясь на руках, выбрался сам. Тяжело дыша, Фил Сэйдон огляделся и замер. Лошарика не было.

Макарыч очнулся от тонкого зуммера, звучащего где-то рядом. Очнулся с тяжелой головой, продрогший до костей, не понимающий, где он и что происходит. Вокруг было темно, холодно и пахло прелой хвоей. Он понял, что находится в лесу, что уже наступила ночь, но никак не получалось вспомнить, как он сюда попал.

Макарыч пошевелил рукой, намереваясь потереть не желающие разлепляться глаза, и обнаружил вдруг, что запястья скованы наручниками. Вот это номер! Аналогично обстояло дело и с ногами — магнитные кандалы прочно удерживали лодыжки вместе, а в дополнение к этому оковы крепились тросом к толстой сосне.

— Чё за хня! — в сердцах выругался Макарыч и вдруг во всей красе вспомнил давешнюю встречу с иностранцами. — Вот гамнюки!

Злость мобилизовала его. Он подвигался, разгоняя кровь по жилам, и начал в подробностях изучать ситуацию, в которую попал. Луна за лёгкой пеленой облаков помогала ему в этом. Так. Лес, сосны, склон. Берег реки… Глаза, привыкшие к темноте, даже различили более светлую полосу за стволами деревьев. Лёд… Так, а вездеход что, до сих пор там? Огни не горят… Непонятно.

Чёрт! Холодно! Минус слабенький, один-два градуса, но как долго он пролежал без движения на земле? Хорошо, не на снегу… И, кстати, сколько времени? Наручных часов он не носил, использовал коммуникатор, который. Хм. Макарыч начал обследовать карманы разгрузки. Коммуникатора, естественно, не обнаружилось, как и швейцарского ножа, но всё прочее барахло оставалось при нём, включая сигареты. Это хорошо, и курево есть, и встроенной зажигалкой можно посветить… Мужчина закурил и, аккуратно придерживая пачку, сбоку которой дрожало микропламя, осмотрелся. Опа! На расстоянии вытянутой руки стояли термос и его фляга.

— Гуманисты хреновы! — прокомментировал Макарыч, отвинчивая пробку. Коньяка во фляжке оставалось немного, но и этой дозе замерзший организм был рад.

Спустя миг тепло волной разошлось по телу. Хлебнуть в качестве закуски остывший кофе из термоса, сделать глубокую затяжку — и можно соображать дальше. Как там в старинном анекдоте: «Жизнь налаживается…»

Макарыч снова щёлкнул зажигалкой и, подняв её повыше, огляделся по сторонам, высматривая Лошарика. Робота рядом не обнаружилось, зато он увидел другое — в нескольких метрах поодаль валялся его выпотрошенный рюкзак и… шлем! Звук зуммера шёл именно из него. Пленник удивлённо хмыкнул и непонимающе помотал головой. Это что, какая-то подстава или они не догадались, что в шлеме имеется ШУД — шлюз удалённого доступа? Старинная, конечно, реализация шлюза, такие давно никто не использует, сейчас при желании всё имплантируется прямо в ухо, однако… не проверить такую вероятность. Странно. Может, спешка? С другой стороны, ШУД сам по себе — ничто без передатчика, коим являлся в его случае коммуникатор. Это лишь продвинутый эквивалент блютуз-гарнитуры, используемой на заре развития мобильной связи. Так что если американские товарищи банально выключили его коммуникатор, шлем ему ничем не поможет. Но зуммер свидетельствовал как раз о том, что ШУД вполне активен…

Впрочем, как в поговорке про локоть, шлем лежал на расстоянии, до которого Макарычу просто так было не дотянуться. Он попробовал освободиться от оков на ногах, сняв берцы, но магнитный замок лишь сильнее затянулся на щиколотках. Металлокевларовый трос, охватывающий сосну, тоже голыми руками было не порвать. Никакой верёвки или шнурка у него не завалялось, поясной ремень оказался коротковат. И крепких сучьев двухметровой длины в пределах досягаемости не обнаружилось. Зато аналогичной веточкой могла поделиться сосна, к которой его приковали. Правда, её ещё нужно было добыть — живые ветви начинались на высоте метров четырёх от земли. Макарыч вздохнул, буркнул себе под нос что-то про «грёбаное циркачество» и полез. Наручниками он цеплялся за торчащие сучки и подтягивался выше. Было трудно по причине отсутствия опоры для ног, да и наручники больно впивались в запястья. Хорошо ещё, трос, связывающий его с деревом, имел свободный ход. Исхитрившись, он начал использовать его для упора и таким образом, мучаясь и неоднократно срываясь, кое-как добрался до ближайшей ветки и повис на ней. Как и ожидалось, ветка сломалась под его весом. Макарыч приложился о земную твердь, но стерпел — главное было сделано. Окончательно отделить ветвь от ствола и очистить от боковых побегов и хвои было уже делом техники. Чуть большим делом техники было подцепить полученной палкой и подкатить к себе лимонно-жёлтую полусферу шлема. Но и это у Макарыча в итоге получилось.

Пока он занимался лазаньем по деревьям, зуммер стих, затем вновь включился. Макарыч терялся в догадках, что это за сигнал — звуки вызова, оповещения и других действий с меню отличались от того, что лилось из микродинамика сейчас.

Он нетерпеливо откинул застёжку и нахлобучил шлем на голову. В тот же миг включился аудиоплеер, плеснув в уши «Под небом голубым есть город золотой» в исполнении джаз-бэнда нижнетагильского мужского монастыря. Мелькнула догадка, что именно из-за плеера, управление которым было настроено на его голос, шпионы сочли сей предмет вещью бесполезной. Ну и отлично.

— Шарманка, стоп! Принятые сообщения на экран.

Он опустил забрало шлема, и тотчас на внутренней стороне перед глазами возникла надпись:

— Вывести!

По экрану побежали строчки. Макарыч, шевеля губами, выхватывал главное, иногда кивал. Затем быстрым жестом сорвал с головы шлем и замер, прислушиваясь, как река, готовясь проснуться, трещит льдом.

— Попались, значит, голубчики! Правильно говорят, не рой другому яму.

Он снова нахлобучил шлем и вывел список контактов. Нужный абонент значился в первой пятёрке. Соединение произошло быстро.

— О! Антон Макарыч! А я как раз думал звонить. У твоего Лошарика аварийная программа запустилась, мне отчёт пришёл. Что-то случилось?

— Серёжа, слушай внимательно и не перебивай. Сейчас я выступаю не как твой родной дядька, а как старший прапорщик советской армии в отставке. В нашем районе обнаружены шпионы. Возможно, диверсанты. Предположительно американские. Численность не менее трёх человек. Имел с ними встречу сегодня днём. Выступают под крышей международной станции СОкОр-15. Может, внедрение, может прикрытие. Имеют вездеход типа BlackDog, сильно доработанная арктическая модификация.

В настоящее время вездеход терпит бедствие на реке Амнуннакан. Днём провалился в расщелину, сейчас, похоже, тонет. Запрошена срочная помощь в открытом эфире. За точными координатами обратись в Центро-Спас. Внутри, по сообщению, два человека, выйти не могут, повреждение корпуса. По третьему участнику, он же главный у них, имею лишь предположения. Он взял моего робота, запасные энергоячейки и отправился, скорее всего, к вашему полигону. В пути что-то случилось. Лошарик мой запрограммирован в случае аварии кидать депешу тебе и моему технику Ляо. Ещё он настроен оставаться при владельце, но владельца он распознаёт по маячку внутри шлема, а шлем остался у меня. Так что, думаю, Лошарик после некоего инцидента пошёл на пеленг маячка, но не дошёл, батареи, видно, сдохли посреди леса. Чтобы найти местоположение третьего, тебе нужно связаться с Ляо, — Макарыч глянул на экранный хронометр, показывающий 22.40, и поправился: — разбудить Ляо и приказать скинуть глонассовский трек перемещения моего ослика. Ну, и о себе напоследок. Нахожусь недалеко от вездехода, прикованный к дереву. Состояние удовлетворительное. Замёрз чутка. Но я в худшем случае схвачу лишь воспаление лёгких, а эти мартышки потонут к чертям собачьим, если ты, Серёжа, по-быстрому что-то не придумаешь, — Макарыч шумно выдохнул. — Доклад окончен, племяш.

Серёжа, он же Сергей Павлович Громов, майор госбезопасности, отчеканил официальным тоном:

— Информацию принял, Антон Макарыч. Жди помощь. Береги себя.

Он дал отбой, и Макарыч устало стянул шлем с головы. Главное было сделано. Теперь даже если коммуникатор утонет вместе с вездеходом, о происшедшем доложено по правильному адресу. Макарыч сунул в рот новую сигарету и три минуты лечил ею нервы, попутно допивая остывший кофе. С реки донёсся звук стартёра, безуспешно старающегося запустить двигатель, затем вновь наступила тишина.

— Вот-вот! — прокомментировал попытку завести мотор Макарыч и добавил философски: — Закон кармы.

А затем снова нахлобучил шлем. Его волновала судьба Лошарика.

Да, поспать Ляо сегодня точно не удастся. А что делать? Конструктор в ответе за то, что создал.

Оранжевый огонёк стремительно летел во мгле над бескрайними просторами сибирской тайги. Яркостью и быстротой он напоминал метеор, вот только к земле не торопился. Шёл с едва слышным гулом на высоте трёх километров, озадачивая редких случайных зрителей своей непонятной природой.

Фил Сэйдон, сидящий у догорающего костра в обнимку с ружьём, вполне мог пропустить молниеносный полёт светлячка в тёмном небе. Американец устал, действие энергетических таблеток, которые он принял, отправляясь в путь, подошло к концу, и хотелось спать. Он провёл остаток дня, занимаясь запуском уцелевших дронов, ни один из которых так и не долетел до цели. Затем он вновь заметил медведя, упорно не желавшего уходить, видно считая территорию своей вотчиной. Пришлось срочно ретироваться, и в качестве варианта ночёвки Фил выбрал высящуюся неподалёку гору, где нашёл узкий скальный выступ и развёл там огонь, надеясь, что зверь к нему не сунется. Первые пару часов после наступления темноты он сидел настороже, не отпуская оружие, внимательно прислушиваясь к шорохам ночного леса, периодически осматривая окрестности через прибор ночного видения и тепловизор, но потом, после перекуса армейским рационом, убаюканный спокойным потрескиванием дров в костре и идущим от огня теплом, он стал проваливаться в зыбкую полудрёму. Разумеется, правильная подготовка давала о себе знать. Фил тут же вынырнул из транса, когда в отдалении пролетел вертолёт (не по его душу), когда в лесу закричала ночная птица, когда костёр стрельнул угольком на рюкзак. Но пролетающий за спиной оранжевый метеор он мог вполне пропустить, если бы с этим событием не совпало желание справить малую нужду.

Фил Сэйдон орошал собственной влагой край каменного уступа, когда искра появилась из-за горизонта, молниеносно приблизилась и за считанные секунды пронеслась мимо. Его челюсть вначале скользнула вниз от простого изумления данным явлением, а затем, осознав, свидетелем чего он только что стал, Фил взвыл от обиды, досады и бессилия. Только что над ним пролетел тот самый секретный «Буревестник».

BlackDog тонул. Колин и Стив, надумавшие ночевать в вездеходе, уже успели тысячу раз пожалеть о своём решении. Ну, кто мог знать, что лёд под днищем, такой непробиваемый днём, вдруг к ночи треснет, что забитый в грунт страховочный якорь вырвет как игрушку, что наползающая со стороны провала льдина сожмёт кузов так, что заклинит двери?.. Этого не должно было случиться, но случилось, и теперь оба американца были близки к отчаянию. Они прошли стадию борьбы за живучесть машины, затем стадию спасения любой ценой, запустили в эфир «Mayday», переругались по поводу озвученного русским классиком вопроса — «кто виноват?» и, наконец, сдались.

Сейчас вездеход держался на льдине только одним передним мостом, задняя часть с кусками оборванного троса уже погрузилась в пучину. Вода залила моторный и багажный отсеки, отвоевала на треть пассажирскую кабину. Боковые окна вызывали ассоциацию со стенками бокала, заполненного колотым льдом, под которым темнел отнюдь не виски. Свободное и пока ещё сухое пространство оставалось только у ветрового стекла, где пристроились, скрючившись и дрожа от холода на водительском и штурманском креслах, два пленника этой проклятущей консервной банки. В кабине было темно — электрика в машине умерла ещё в самом начале, лишь слабо светился маленький экран автономной станции связи, через которую непрерывно на всех волнах шёл «Mayday», разбавляемый текстовкой о подробностях катастрофы. Стива словно загипнотизировал этот крохотный источник света. Он впал в оцепенение, уставившись на него стеклянным взглядом, и лишь беззвучное шевеление губ отличало его от какой-нибудь артхаусной статуи. Похоже, Стив молился.

Колин же, которому «повезло» искупаться в холодной воде, теперь замерзал. Его буквально колотило, и он боролся с переохлаждением методом рассылки проклятий в адрес всех и вся, кто был виновен в том, что смерть сейчас дышала ему в ухо.

Он начал по-глобальному, с Союза, бывшего костью в горле у приверженцев демократии во всём мире, загнал костыль крепкого словца в адрес необъятных просторов и лакомых богатств Сибири, перешёл на русскую погоду и природу, помянул консультантов из разведцентра, заверявших, что до конца апреля на этой параллели замёрзшие реки вполне безопасны для прохождения. Теперь-то уже понятно, в своих выкладках они совершенно не учитывают фактор глобального потепления, словно у них приказ на этот счёт из Белого Дома. В адрес твердолобого начальства всех мастей посыпалась ещё одна порция крепких выражений. Затем Колин перешёл к тому, что ему ближе всего, — к технике. Вот зачем было тащить из-за океана BlackDog, да ещё и модернизировать за нехилые деньги. Что, советские «Альтаир» или КамАЗ не справились бы? Уж в вездеходах эти русские знают толк. Нет, «так лучше!» говорили. Ну-ну! А ничего, что у BlackDog кузов, а не рама? Массу сэкономили, а прочность в минусе. Кузов повело в тисках льдин — и привет, двери не открыть! Ветровое стекло бронировали. Замечательно! Теперь его невозможно разбить, чтобы выбраться. Весь мир высмеивал русских, у которых стёкла в боковых дверях до сих пор открываются механическими ручками. Каменный век автостроения, ага. И что прикажешь делать сейчас, когда нет питания в бортовой сети? А поставить магнитоэлектронную маскировку и сохранить при этом люк в крыше — мозгов не хватило, да? Чтоб им всем гореть в аду, этим проектировщикам, конструкторам и прочим уродам.

Вода коснулась его щиколотки, и Колин всхлипнул. Конец близок! Он посмотрел на напарника и, заикаясь, спросил:

— Стив, к нам может хоть кто-то успеть?

— Чтобы успеть к нам, нужно лететь на ракете. Чтобы нас вытащить, нужен крупный вертолёт. Мы же обсуждали. — Стив оторвал взгляд от станции связи и посмотрел в глаза товарища, едва блестящие во тьме. — Согласен на русскую тюрьму, лишь бы выжить?

— А ты нет?

Стив долго не отвечал, потом выдавил еле слышно:

— Я тоже…

— Дерьмо! Как холодно! — Колин громко стучал зубами. — Как думаешь, у командира получилось?

— Если честно, мне наср…

Стив замолчал и уставился в лобовое стекло, в верхнем углу которого вдруг появилась оранжевая искорка, через десять секунд превратившаяся в двойную звезду, а ещё через десять между огнями вспыхнул мощный прожектор, осветив почти ушедший под лёд вездеход.

— Без паники там! — рявкнул голос, усиленный динамиками. — Работают спасатели.

Пространство заполнил басовитый гул. Следом без пяти минут утопленники услышали глухой удар в крышу вездехода, затем ещё три. BlackDog чуть покачнулся, дёрнулся и… пошёл вверх.

Чудесное спасение в последний миг напоминало голливудский блокбастер, и сходство усиливалось оттого, что процесс этот сопровождался… музыкой. Вернее, песней. Из темноты сверху лилась старинная, известная каждому русскому «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»

На втором куплете, когда неведомый спаситель вырвал вездеход из объятий льдов, Колин от переизбытка чувств потерял сознание.

— Не, ну, с песней это вы сильно задвинули! Такой психологический финт! Иностранные граждане могли и в штаны наложить.

Макарыч, завёрнутый в термоодеяло, попивал чай с добавлением рябиновой настойки и постреливал глазами в сторону берега, где скованных наручниками шпионов обрабатывал военный медик.

— Да, эффектно получилось, — согласился его собеседник, молодой широкоплечий мужчина в лётной форме с погонами майора. — Васька, штурман, идею подкинул. Мы ж послезавтра на авиасалон в Бангалор летим. Там этот ретро-репертуарчик будет фоном нашего шоу.

— Подожди, Серёга, а как же секретность?

— А вот так. Испытания окончены. Мы даже сверх программы потрудились, — он ткнул на реку, где чернела проломленная во льду полынья.

— Хм, это к юбилею полёта Г агарина такая спешка?

— Ну. Такая дата, сам понимаешь…

— А эти? — Макарыч кивнул в сторону американцев. — Что подождать не могли?

— А хрен их душу знает! Пускай компетентные органы разбираются — диверсанты они или идиоты. Милицейский СОБР их главаря двадцать минут назад взял, сейчас за этими шпротинами приедут. Пошли, кстати, пока я тут не нужен, нашу птичку покажу.

Они прошли сотню метров до небольшой полянки, где стоял на посадочных опорах тот самый «Буревестник». При всём многообразии летательных аппаратов в Союзе, такого Макарычу видеть не доводилось. Сдвоенный, как у морского катамарана, фюзеляж украшали четыре больших крыла изменяемой геометрии и полдюжины малых, на которых виднелись утолщения турбин. Кормовой отсек напоминал акулий хвост. Из подбрюшья тянулся подсвеченный изнутри трап. Во всех подробностях рассмотреть «Буревестник» мешала темнота, но даже в таком виде картинка впечатляла и вызывала гордость.

— Да, это, пожалуй, покруче конвертопланов Макамуро будет. Сколько шли сейчас?

— Тысячу сто на пике.

Макарыч присвистнул. Вспомнил операцию по спасению вездехода.

— А грузоподъёмность?

— Конкретно у этой птички — пять тонн. Планируются и более мощные модификации.

— Топливо — обогащённый водород?

— Тс-с! — заговорщицки приложил палец к губам Сергей. — Силовая установка пока засекречена.

— Тю! Надолго ли?! Раз на повестке дня авиашоу, значит, контракты намечаются.

— Возможно, — уклончиво отозвался Серёга.

— Ну, так первому же «Буревестнику» устроят лоботомию. Разберут, скопируют и запустят своё производство.

— Не так быстро, как ты думаешь. Минимум год наши будут интригу тянуть, заказы по всему миру собирать. Ну, и потом, наладить целый производственный цикл абсолютно нового изделия, по сложности сравнимого с ядерным реактором. Пусть попробуют, а мы посмотрим.

В затянувшейся паузе майор Серёжа Громов пнул носком ботинка сухую ветку и, немного смущаясь, сообщил:

— Внутрь не приглашаю, Макарыч, уж извини. Правила…

— Понимаю. Сам служил.

Где-то вдалеке, за лесом, послышался приглушённый расстоянием гул.

— О! А вот и наши стражи порядка спешат, — отреагировал на звук Сергей. — Пошли встречать.

Пока ждали собровцев, к закурившему Макарычу подскочил молоденький лейтенант.

— Прошу прощения. Нашли в вездеходе. Полагаю, ваше?

Он протянул мокрую пластинку коммуникатора.

— О! Вот это, братцы, спасибо. С меня коньяк.

Лейтенант заулыбался и, отдав честь, исчез в темноте.

— Макарыч, ты мне это прекрати, молодёжь развращать! Давно пора с вредными привычками завязывать, — он указал на торчащую из бороды дядьки сигарету. — Партия взяла курс на оздоровление нации.

— Хм, ну и в какой валюте тогда благодарность выражать прикажешь?

— А за что благодарность-то? — решил уточнить Сергей. — Утонул твой комфон, не видишь?

— Ха! Это ж «Кобальт» триста второй. Что ему станется?

В доказательство своих слов Макарыч приложил к плоскости экрана большой палец. Экран засветился, но ненадолго. Пискнул динамик. Свет померк.

— Спокойно, — предугадал Макарыч насмешку племянника. — Просто батарея села в холодной воде.

Продолжать разговор стало невозможно из-за усилившегося рёва. Над замёрзшей рекой засверкали сине-красные всполохи. Ещё миг — и из-за мыса появился милицейский «УАЗ-Торнадо» на воздушной подушке.

В обычное время дикий и безлюдный, берег постепенно превращался в суетной муравейник. А ведь ещё должны прибыть технари за подбитым вездеходом, подумал Макарыч, и Ляо тоже. Последняя мысль напомнила ему о Лошарике, застрявшем где-то в лесу с севшими батареями, и Макарыч погрустнел.

Тем временем механик-водитель УАЗа наконец выключил маневровые двигатели и аппарат на воздушной подушке по инерции проскользил по изломанному льду и уткнулся в высокий берег. Шум стих окончательно. Из машины выпрыгнули двое в таёжном камуфляже с короткими автоматами. Мигом сориентировались в обстановке, подскочили к задержанным, взяли их на мушку. Те даже не пикнули. Бойцы проводили их в свой «обезьянник», где уже сидел Фил Сэйдон.

Сергей выждал несколько минут, пока собровцы не закончат с формальностями регистрации задержанных, потом подошёл поближе. Представился, пожал руку раскосому сержанту, по виду уроженцу Чукотки. Спросил:

— Ну, как они?

— Как октябрята на линейке, — не совсем понятно выразился сержант. — Хотите пообщаться?

— Если можно.

Первым, однако, заговорил Сэйдон. Он поднял голову и посмотрел на Громова.

— Сэр… — начал он, облизнув сухие губы, — правда, что вы нарушили секретность, чтобы спасти моих людей?

Вообще-то, «добро» от генштаба было получено, хотя и «задним числом», уже на подлёте к цели. Но для шпионов это была лишняя информация.

— Да, это так, — кивнул Сергей. — Больше никто не успевал.

Фил помолчал, затем ответил, глядя русскому прямо в глаза:

— Спасибо, товарищ!

Колин и Деннис, энергично кивая, тоже благодарили.

Сергей спросил про инцидент с роботом в лесу. Фил, вздохнув, рассказал про медведя. Громов оглянулся. Макарыч, стоявший позади в пяти шагах, знаком дал понять, что всё слышал. Попытался уточнить лишь про украденные энергоячейки, но ответом американца стал привычный русский жест — пожатие плеч. Макарыч отступил. После небольшой паузы Сергей взял быка за рога:

— У меня вопрос к вам, мистер Сэйдон. Какую диверсию вы готовили на полигоне?

У Фила расширились глаза. Он затараторил:

— Что вы?! Никакой диверсии! Только наблюдение.

— Наблюдение? — удивлённо поднял брови Сергей. — Не делайте из нас дураков.

— Я говорю правду.

Громов повернулся к сержанту:

— Дружище, у тебя доступ к архиву госканалов имеется?

— Разумеется. В полном объёме.

— Найди, пожалуйста, Первый Государственный, вчерашний эфир. Время, — он на секунду задумался, — 21.08.

— Пожалуйста, — легко согласился тот.

На приборке УАЗа развернулся голографический экран и через полминуты озарился картинкой московской телестудии первого канала. Эффектная брюнетка в модном платье-хамелеоне с глубоким декольте вещала на всю страну:

— Заканчиваются последние приготовления к авиакосмическому салону Aero India-2061, которое традиционно проводится в Бангалоре. На этом мероприятии, посвящённом столетию полёта в космос Юрия Гагарина, наша страна представит ряд удивительных новинок в области авиации и космонавтики. Самой настоящей сенсацией советской части экспозиции обещает стать совершенно новый летательный аппарат, получивший название «Буревестник».

Они дослушали сообщение до конца. Сергей видел, как безуспешно пытается сохранить невозмутимость главный шпион и как нескрываемо потрясены услышанным его пособники.

Кто-то из присутствовавших бойцов-собровцев хихикнул. Кто-то, блеснув знаниями истории, вспомнил писателя Задорнова с его крылатой фразой «Какие они все тупы-ы-ые». Сергей хмыкнул.

— Вопросов больше нет. Удачи, сержант.

Он пожал руку командиру собровцев и, взяв Макарыча под локоток, повёл прочь. «УАЗ-Торнадо» готовился стартовать.

— Три варианта, — сказал Сергей вполголоса. — Или они все идиоты, во что, конечно, не верится. Или этот Фил прекрасный актёр. Или, что самое вероятное, их использовали втёмную. Я готов поставить своё недельное жалование на то, что среди запущенных дронов эксперты найдут как минимум один со взрывчаткой.

— Я твоему нюху, Серёжа, доверяю. Помню.

Сергей остановил Макарыча поднятым вверх указательным пальцем:

— Ляо звонит, — он потянулся к ушной гарнитуре.

Разговор получился коротким. Серёга в основном слушал и поддакивал. Потом перевёл для Макарыча суть.

— Ляо нашёл твоего Лошарика. Трёх километров до тебя не дотянул, говорит, заряд кончился. Сейчас он ему батареи поменяет и в мультикоптер загонит, а то приземлиться рядом не получилось, там лес вокруг.

Макарыч воспрял духом.

— Здорово! Ты представляешь, Серёжа, сколько он отмахал?! В темноте, без всяких дорог. Как свой энергоресурс по максимуму просчитал.

Не, что ни говори, а очень удачная разработка вышла. Навигатор Лошарика — это почти ИскИн, новая энергоячейка — на двадцать часов непрерывной работы. Движки — три года без обслуживания. Ну, а главное — ему же любая грязь пох… Странно, что к нам шпионы ноу-хау воровать не лезут.

— Да у вас Ляо — китайский шпион номер раз.

— Ляо — свой! — встал на защиту коллеги и компаньона Макарыч. — Ляо тут с тех пор, как институт окончил. Он матом кроет — от местного не отличишь. И жена у него русская.

— Ладно, чего пылишь. Пошутил я, — дал заднюю Серёга и сменил тему: — Так что вы там, в своих Нижних Бобрах, скоро конвейерное производство Лошариков наладите?

— А ты не зубоскаль, племянничек. Ваш «Буревестник» — это, конечно, ого-го, но и наших осликов не стоит со счетов списывать. Ещё посмотрим, что большую пользу для народного хозяйства принесёт.

С берега, который они покинули, послышался рёв заводимого мотора УАЗа. Следующие три минуты, пока собровцы не отчалили, беседовать было трудно. Затем рёв стих, и Сергей сказал:

— Ну, что, Макарыч, с вездехода всё ценное для расследования мы сняли, мои уже на борту, у меня приказ возвращаться на базу. Сам вездеход техники станции СОкОр завтра заберут. За тобой Ляо сейчас прилетит, посадочную площадь потребует. Будем прощаться?

Они остановились неподалёку от «Буревестника», обнялись, затем Сергей зашагал к трапу. Но на полпути тормознул.

— Слышь, дядька! Забыл спросить, какого лешего ты оказался в этих краях?

Макарыч как-то по-детски шмыгнул носом и на секунду задумался, стоит ли говорить племяннику, что старый вдовец на склоне лет завёл себе даму сердца, работающую на рыбной ферме, и что именно к ней мотается каждую неделю на Лошарике через лес короткой дорогой. Не решился. Застеснялся.

— Так это. У меня тоже. Испытания.

Сергей хмыкнул и скептически покачал головой.

— Ну, до скорого, испытатель.

Он запрыгнул на подъёмный трап и махнул рукой на прощание. Включились турбины, посадочные опоры оторвались от земли, и «Буревестник», подмигивая оранжевыми бортовыми огнями, величаво ушёл в ночное небо.