Испытание весной

ГЛАВА 5, в которой Джегейль фор Циррент осознает всю глубину королевского коварства

Лейтенант Бертон фор Ганц — кстати, как в первый же день выяснила Женя, родич не только Дастина ди Ланцэ, но и милейшей дамы Дарианы, главной столичной сплетницы, — оказался на редкость спокойным, даже флегматичным, но при этом настоящим параноиком. К тому же умеющим использовать голову по назначению, а не только как подставку для шляп. Очень странное сочетание, хотя при такой работе и при такой тетушке, пожалуй, не удивительно.

Старше Ларка и его приятелей: лет, наверное, под тридцать, высокий и полноватый, слегка грузный, он напоминал сытого ленивого медведя. Самое же приятное, что держал себя с добродушной вежливостью женатого и довольного семейной жизнью мужчины — бальзам на душу после всех этих дурных пари, танцев, сплетен, после ухаживаний Никодеса и откровенной неприязни Реннара, даже после Ларка, который хоть и не позволял себе ничего предосудительного, но все же оставался первым женихом королевства.

Рядом с Бертоном фор Ганцем было спокойно, и ехать под его охраной тоже было спокойно.

Как уж он охранял Ларка, что тот едва выпутывался из сплошных покушений, Женя не знала и, пожалуй, не хотела знать, но к безопасности виконтессы Джегейль фор Циррент лейтенант фор Ганц подошел крайне серьезно.

Своих людей он распределил так, словно они двигаются по вражеской территории. Двое впереди проверяют дорогу, один прикрывает карету сзади, один у левой дверцы, а сам лейтенант — у правой, то есть с той стороны, где сидит подопечная барышня. При этом, надо отдать должное, не досаждает разговорами, уделяя все внимание лесу у дороги. Обзор, правда, перекрывает; Женя хотела было попросить его немного сместиться, но вовремя одумалась: выглядеть это будет, как девичий каприз, да по сути так и есть. Нечего мешать человеку работать, особенно, когда от его работы зависит твоя безопасность. Поэтому Женя даже не пыталась заговорить с ним, а на окружающую природу любовалась в узкую щелку между краем окошка и лошадиной шеей.

На постоялых дворах порядок сохранялся примерно тот же, разумеется, с поправкой на помещение и людей вокруг. Самой Жене ни разу не пришлось вступить в переговоры о дневном отдыхе или ночлеге: корм для коней, комната и еда для нее и Солли, горячая вода для мытья, слишком громкие соседи за стенкой — лейтенант фор Ганц заботился обо всем. Он и расплачивался за все сам, и когда Женя спросила, действительно ли это входит в его зону ответственности, ответил флегматично:

— Так безопаснее.

— Но вы не должны платить за меня? — удивилась Женя.

Уголки губ, едва видные под пшеничными пышными усами, слегка приподнялись:

— Это не мои деньги, не тревожьтесь, барышня. Ваша поездка оплачена короной.

— Вот как, — пробормотала Женя. «Дядюшка» ничего такого ей не говорил. Хотя мог и не успеть, или счесть неважным: слишком мало времени было на сборы, а это явно не та информация, которую можно назвать вопросом жизни и смерти. Но все же, как говорили в ее родном мире, «осадочек остался»: не может быть, чтобы граф фор Циррент не мог сам оплатить путешествие своей племянницы к сестре. Сугубо семейное дело, по крайней мере, так оно должно выглядеть, и при чем тут корона?! Король здесь крайне умный мужик, не мог он не подумать, что портит игру своей же Тайной Канцелярии! Значит, в этой финансовой путанице есть более глубокий смысл, чем может показаться на первый взгляд…

Над всем этим следовало поразмыслить. Не спрашивать — вопросы могут оказаться неуместны, не выказывать недовольства или сомнений — мало ли… Просто взвесить все плюсы и минусы, которые дает королю столь явное покровительство, обдумать самой, потом поговорить с Цинни, а уж она наверняка объяснит, стоит ли поднимать эту тему с графом, когда Женя вернется. Может, у нее просто паранойя разыгралась? Может, в этом мире нет ничего предосудительного в подобной ситуации? Хотя вряд ли, ой, вряд ли, граф ведь сам признал, что это дает пищу слухам! И он совсем не выглядел довольным.

Женя прикрыла глаза, пытаясь вспомнить как можно лучше свой отъезд, лицо «дядюшки», его слова, малейшие оттенки голоса… Кольнуло досадой: граф был вполне очевидно уставшим, нервничал, и что-то такое мелькнуло во взгляде, чего она тогда не поняла, но бессознательно отметила и запомнила. Тревога? Нежелание отпускать? Да нет, вряд ли, с чего бы…

Почему-то стало грустно, и Женя, отложив пока мысли и воспоминания, принялась смотреть в окно. Там, за окном, медленно плыл назад темный ельник, нависали темные, почти графитного цвета тучи, и обычно добродушное лицо фор Ганца тоже казалось каким-то темным, мрачным и озабоченным. Даже не по себе сделалось.

А Солли тихо спала, укутавшись в меховой полог, и Женя даже позавидовала ей: сама она точно сейчас не уснет, и даже не поймешь, что хуже — тревожные и грустные мысли или то напряжение, которым веет от лейтенанта. Скорее бы добраться до постоялого двора, выпить чаю, согреться и успокоиться хоть немного! Всего второй день пути, а она уже вовсю нервничает, вот уж глупость…

Карета подскочила на ухабе, фор Ганц наклонился к окну, сказал:

— Задерните шторку, барышня.

— Что случилось? — испуганно спросила Женя. В памяти замелькали все эпизоды с ограблением и угоном карет из исторических фильмов, и она с досадой подумала, что даже не знает, как в этом мире и этой стране обстоят дела с разбоем на дорогах. Хотя, если судить по аналогии…

— Ветер поднимается. Выстудит вас, а то и снега внутрь наметет, — голос лейтенанта был ровно таким же спокойным, как обычно, и Женя, послушно кивнув, плотно задернула кожаную шторку. Хотя в глубине души все же не поверила такому безобидному объяснению.

С закрытым окном начало трясти сильнее, отчетливей стало слышаться завывание ветра, в котором Жене тут же почудилось что-то зловещее.

— Нервы шалят, — пробормотала она. — Нервы-нервишки шалят-пошаливают.

Проснулась Солли, спросила:

— Что вы, барышня?

— Нет, ничего, — торопливо ответила Женя. — Простите, что разбудила. Там, кажется, метель надвигается.

— Ничего, барышня, не страшно. Кони у нас сильные, мужчины в сопровождении. Не заметет, — Солли успокаивающе погладила ее по руке, как ребенка.

«М-да, — подумала Женя, — всяких ужасов навоображала, а и не думала, что самой метели бояться нужно. Может, здесь еще и волки водятся? Даже наверняка возятся: лес есть, с экологией все в порядке, значит… Так, срочно успокоиться!»

— Да у вас, барышня, совсем ручки заледенели! Ну-ка, укутайтесь хорошенько, — Солли почти силой заставила замотаться в тяжелый меховой полог, тот самый, которым укрывалась сама. «Два индейца под одним одеялом не замерзли», — всплыло в памяти, и Женя невольно улыбнулась. — Ничего, вот доберемся до постоялого двора, попросим господина лейтенанта заказать горячего глинтвейна, хоть и не подобает девушке, но в такой холод да метель можно сделать послабление. Только в номере, барышня, а уж пока будете в общем зале у огня отогреваться, придется потерпеть.

— Да, я помню, — кивнула Женя. — Скорей бы, и правда, хоть куда-нибудь уже доехать!

Бертону фор Ганцу, лейтенанту телохранителей его высочества, тоже очень хотелось хоть куда-нибудь уже доехать. Неопытная девица и ее старая служанка могут не уловить в свисте и вое метели далеких рулад вышедшей на охоту волчьей стаи. Но он-то слышит! Хорошо еще, барышня поверила объяснению и без лишних вопросов и споров закрыла шторку. От волков не защита, но хоть не будет видеть, что снаружи творится, и не станет паниковать в самый неудачный момент.

Бертон фор Ганц не был очень доволен заданием, хотя важностью доверенной его отряду миссии вполне проникся. Шутка ли, когда сам король просит присмотреть за барышней, потому что та нужна короне. Похоже, газетчики не так уж много приврали о ней и принце, и его величество всерьез рассматривает барышню фор Циррент как возможную будущую королеву. Более того, как желательную королеву! Ему ли, телохранителю, не знать, сколько у Ларка было пассий, но ни одна не вызвала и тени королевского интереса, а тут — охрана. Путь, правда, и в самом деле небезопасный, и едет барышня, вроде бы, по государственной надобности, но все же.

Поэтому Бертон приглядывался к младшей виконтессе фор Циррент весьма пристально. Ларка он успел неплохо изучить: объектом охраны тот был трудным, но в остальном Бертону нравился, и лучшего короля в будущем тот не желал. И уж точно Ларк заслуживал самой лучшей королевы! А семейство фор Циррент хоть и достаточно родовито, но королева… не слишком ли? Еще и девушка непонятно откуда свалилась, чего от такой ждать?

Однако первое впечатление оказалось в целом приятным. Серьезная, внимательная, без склонности к капризам, осознающая свою нужду в советах, барышня фор Циррент не доставляла проблем охране. Не жаловалась на утомительную тряску, плохую дорогу, неприятное общество или недостаточно изысканную пищу на постоялых дворах, выгодно этим отличаясь от большинства знакомых Бертону фор Ганцу дам. Отдыхала в отведенной ей комнате, не сетуя на тесноту, шум и неудобства, и очень быстро собиралась, когда ей сообщали, что отдых окончен и пора выезжать. Право же, принц мог бы поучиться у своей невесты, как себя вести, чтобы не мешать телохранителям защитить тебя от убийц!

Того, что мысленно он уже называет барышню фор Циррент невестой принца Ларка, лейтенант даже не заметил. Он думал о том, что где-то впереди ждет настоящее тепло, добрая кружка горячего вина и спокойная ночь, но для начала хорошо бы опередить волчью охоту. Если повезет, на пути стаи попадется ослабевший олень, или запах добычи уведет волков в сторону от тракта. Если нет — остается надеяться, что он не ошибся в оценке барышни фор Циррент, и та не потеряет голову от ужаса и не станет вопить, визжать и совершать глупости.

Крохотная жаровенка, которые здесь использовали для отопления карет, на взгляд Жени, годилась разве что для напоминания о том, что где-то впереди ждет настоящее тепло. Или для утешения: наверное, без нее было бы еще хуже. Вот когда оценишь блага цивилизации — и не интернет вовсе, а хотя бы асфальт и автобусы, не говоря уж о железных дорогах!

К постоялому двору добрались по сумеркам. Хотя это ни о чем не говорило: зимой темнеет рано, а уж когда над лесом нависли свинцовые тучи и вовсю метет метель, и вовсе не поймешь, вечер сейчас или день. Хотя сосущее чувство голода указывало скорее на вечер.

Лейтенант подхватил ее под руку, она же, в свою очередь, вцепилась в Солли: нехорошо было бы оставить ту без поддержки. Женя отворачивала лицо от ветра, жмурилась, но колючий снег все равно бил в глаза, выжимая слезы, и какие-то десять шагов до дверей растянулись, казалось, на сто-двести метров. Позади слышалась ругань конюхов, нетерпеливое ржание коней, чуявших сено, ячмень и отдых в теплой конюшне, а где-то совсем далеко, как показалось Жене, переливчато выли волки. Или это шутки ветра и метели? Она хотела спросить, но лейтенант уже открыл дверь, в лицо ударил благословенно теплый воздух, насыщенный запахами переваренных овощей, мяса, кислого пива и мокрой одежды.

— А ну, пропустили благородную барышню к огню! — рявкнул ее спутник, мгновенно притянув к ним все взгляды:

Женя поморщилась, но народ расступился: видно, лейтенант фор Ганц куда лучше нее понимал, как нужно вести себя в подобных местах. Очаг, напоминавший камин, разве что повыше, жарко пылал, можно было протянуть к огню озябшие ладони и наконец-то расслабиться: здесь бояться нечего, ни метели, ни волков, а с людьми, если вдруг что, охрана справится. Тепло медленно растекалось по телу, расслабляло уставшие от холода и неподвижности мышцы, Женя глубоко вздохнула, подумав: «Как же хорошо, и как иногда мало нужно для счастья. Всего-то согреться, хотя еще бы поесть, конечно».

Она слышала краем уха, как лейтенант фор Ганц договаривается с хозяином: комнаты, ужин, глинтвейн для барышни… И вдруг ухватила краем уха из возобновившихся вокруг разговоров: «Ларк».

Кажется, говорил кто-то из ее же охранников, но Женя совсем не была в этом уверена: их голоса она слышала не так часто, чтобы узнавать в общем гвалте. Оглядываться она не рискнула, вместо этого сделала крошечный шажок в сторону говоривших, уступая Солли побольше места перед огнем. Теперь, если прислушаться, получалось ухватить часть фраз.

«Сейчас бы попивать вино в Офицерском…»

«Брось, всем сейчас не до вина, мы еще…»

«…спокойная и не капризная, не то что…»

«Да, хорошая будет короле…»

— Пойдемте, барышня, — фор Ганц подал ей руку, — в комнатах тепло, глинтвейн и горничную пришлют тотчас же, ужин обещают через час.

До комнаты Женя дошла молча. Честно говоря, она не знала, что делать и что сказать. Даже не верилось, что она поняла правильно — мало ли о ком болтают?!

А о ком еще, с другой стороны, могут болтать ее охранники, обсуждая поездку с ней?!

Лейтенант придержал дверь, и Женя решилась:

— Войдите на минутку, господин фор Ганц. Пара слов конфиденциально.

— Это не вполне прилич…

— Входите, — почти прошипела Женя. — Есть приличия, а есть темы, о которых не говорят в коридоре! Вы, в конце концов, офицер и благородный человек, или я не могу положиться на вашу честь?!

Фор Ганц ошарашенно кивнул, шагнул в комнату и беззвучно прикрыл за собой дверь. Женя глубоко вздохнула.

— Лейтенант. Я прошу вас донести до ваших людей одну простую истину, которая, похоже, не укоренилась пока в головах андарских военных. Болтун — находка для шпиона. Поверьте, это так и есть на самом деле. Заметьте, я не говорю о том, что недостойно вслух и прилюдно обсуждать сплетни, касающиеся наследника престола и его отношений с дамами. Я говорю лишь о том, что это может оказаться опасным. Например, для репутации принца. Или для жизни дамы. Или для планов принца на будущую женитьбу, если слухи ложны. Или, в конце концов, для карьеры болтуна, если однажды он вот так же выболтает что-нибудь действительно важное. Хотя в последнем случае жалеть будет, разумеется, не о чем. Вы понимаете меня, господин фор Ганц?

Лейтенант сглотнул и резко кивнул, едва не уткнувшись подбородком в грудь.

— Понимаю, виконтесса. Разберусь.

— Благодарю.

Женя хотела еще сказать прямо, что слухи эти на самом деле только слухи, но… Во-первых, начнешь оправдываться — только подтвердишь, что «что-то тут нечисто» и «нет дыма без огня». А во-вторых, вдруг и в самом деле сам король к этой дурной сплетне руку приложил? Она не успела перед отъездом толком поговорить с графом, а ведь он явно не был доволен «идеей его величества». Вот интересно, Ларк вообще знает, что его уже практически почти женили?! «Если знает, убью заразу! Ну ладно, не убью, принц все же, но по морде он у меня получит не фигурально! А то ишь, повадились, то пари, то…»

Лейтенант уже ушел, Солли разделась сама и помогла «молодой хозяйке» снять тяжелую меховую накидку, постучалась горничная с глинтвейном на подносе, а Женя все крутила в голове вопросы, которые некому здесь было задать, предположения и просто возмущенные реплики — прекрасно понимая, что никому она их не скажет, потому что адресовалось ее возмущение по большей части королю. А ведь Ларк проговорился как-то, что дед предлагал ему на ней жениться! Они еще посмеялись тогда, что, мол, хороша бы вышла королева, которая о собственной стране ничего не знает, потом Ларк уже серьезно сказал, что на самом деле это не препятствие, а Женя — что «нет, спасибо, мне такая ответственность даром не сдалась». Может, зря она решила, что тем разговором все выяснилось и закончилось?

Теперь Женя снова жалела об интернете или хотя бы о телефоне. Ей срочно, просто катастрофически срочно нужно с кем-нибудь посоветоваться! Лучше, конечно, с графом, но и с тетушкой можно. И Ларку задать вопрос прямо в лоб. А придется ждать, пока вернется из Тириссы.

«Ладно, — мрачно пообещала себе Женя, — вернусь, разберемся, и мало никому не покажется! А пока остается лишь ждать…»