Испытание в Иноземье

Предисловие

Парапсихология как наука в настоящее время серьёзно изучается во всём мире, рушатся долго существовавшие барьеры невежества и страха, когда все относили её к безумной фантастике, кроме немногих, кто располагал прямыми доказательствами обратного. Теперь в этой области проводятся многочисленные разнообразные эксперименты.

Известный ещё с глубокой древности дар психометрии — способность некоторых людей с экстрасенсорными талантами узнавать историю ранее незнакомого им предмета — имеет множество документальных подтверждений. Совсем недавно английский археолог Т.К.Летбридж использовал этот дар в своих исследованиях поселений и памятников культуры пиктов и дороманской эпохи. Поразительные результаты, полученные в его работе, приводятся в таких книгах, как «E.S.P.», «Привидение и жезл пророка» и других.

Ещё до начала работы над этим романом, да и в процессе написания я сама четырежды становилась свидетельницей подобного рода «считываний» информации с предметов людьми–экстрасенсами, развившими свой паранормальный дар упорными тренировками. Эти предметы я передавала им из своих собственных рук. Результаты были ошеломляющими. В трёх случаях полученная без всякой задержки информация была ясной и подробной; в четвёртом же — более расплывчатой, потому что то был фрагмент антикварного украшения, побывавший до этого во многих руках.

В одном случае данные психометрии совпадали с тем, что я уже знала о предмете. В другом (описывалась подробная история куска очень редкой и древней китайской ткани) — нашли подтверждение спустя несколько недель. Причём я и сама не знала до эксперимента ничего об этом предмете.

Опыты Летбриджа показали, что дар психометрии можно использовать в археологии, и тем самым, возможно, положили начало новой методике исторических исследований.

Андрэ Нортон

Глава первая

Зианта стояла перед дверью, поглаживая руку, затянутую в перчатку. И ощутила ответное покалывание под облегающим материалом искусно заточённой в переплетение ткани регулируемой энергии. Ей доводилось наблюдать работу с такими перчатками, даже сама как–то практиковалась, но никогда прежде не пробовала использовать все предоставляемые ими возможности.

В последний раз Зианта мысленно обыскала весь коридор, послав сигнал туда и обратно. Всё спокойно, как и обещала Энниа. Но всякий член Гильдии полагается лишь на свой разум, ловкость рук и защитные средства. Зианта протянула вперёд разгорячённую покалыванием ладонь и коснулась замка. Яса заплатила немыслимую кучу денег за эти перчатки, и сейчас станет ясно, справедлива ли цена.

Медленно бежали секунды. Зианта облизнула пересохшие губы. И уже когда она почти не сомневалась, что Ясу надули, дверь бесшумно скользнула в стену, открывая вход. Так просто, так чудесно!

Ещё один мысленный импульс, чтобы убедиться, что внутри нет охранников, нейтрализовать которых она не смогла бы. Похоже, Лорд Джукундус слишком старомоден в выборе средств защиты; для Гильдии Воров такие — просто детские игрушки. Но всё равно перед тем, как переступить порог, девушка надвинула на лоб прибор ночного видения, замаскированный под модный изысканный обруч, а рукой, свободной от перчатки, коснулась пояса, богато украшенного крохотными драгоценными камнями, в каждый из которых был спрятан мощный детектор. Особым был и плащ: нажав на кнопку у ворота, она обретала невидимость. Стоимость её экипировки превышала годовой бюджет небольшой планеты, такая сумма не укладывалась в математические познания Зианты.

Большая комната, в которую она вошла, содержала всю роскошь, какую только мог предоставить Корвар, планета удовольствий. Удовольствия… однако она пришла сюда лишь за одной вещью. Плотно обернувшись в плащ, чтобы тот не зацепился за что–либо в этой комнате и не вызвал тем самым утечку энергии, следы которой могли бы впоследствии обнаружить, Зианта осторожно двинулась к противоположной стене. Если план Ясы удастся, Джукундус и не заподозрит, что в его тайны проникли. До тех пор, пока они благополучно не будут проданы.

С прибором ночного видения девушка чувствовала себя как в хорошо освещенной комнате. Но не только обруч помогал Зианте. Дважды она останавливалась на несколько секунд, получив предупреждения от детекторов на поясе, и ей приходилось использовать мыслеуправляемые защитные устройства, хотя каждая проверка усиливала её беспокойство и истощала психическую энергию.

Впереди во всю стену красовалось изображение трёхмерной космической сцены. Но она знала, что делать дальше. Языком, ощутив при этом обжигающий удар, девушка коснулась застёжки перчатки, не решаясь отрывать вторую руку от детекторов на поясе. Когда перчатка разошлась, Зианта сунула её за пояс и вытянула руку.

Потом девушка извлекла из–за пазухи колечко и, поднеся к–одной из вспыхивающих звёзд на стене, нажала на кнопку. Последовавший вслед за этим визг болью отозвался в голове.

Часть стены поползла вверх, открывая большой шкаф. До сих пор искусные приборы Гильдии действовали безупречно. Но теперь весь успех предприятия будет всецело зависеть только от талантов и умения самой Зианты.

Шкаф заполняли аккуратно расставленные ряды кубиков, таких маленьких, что она сразу могла взять в руки три или четыре штуки. Их было очень много, а требовалось за очень короткое время найти нужные и считать с них информацию.

Поэтому Зианта невольно задержала дыхание, когда приложила пальцы к первому кубику в верхнем ряду. Не этот, и не тот… Её пальцы скользнули вниз, к следующему ряду, — в верхнем того, что она искала, не нашлось, хотя, конечно же, все эти кубики были по–своему ценны. Здесь хранились записи Джукундуса. Если верить слухам, то не имело никакого значения, что все его владения на разных планетах конфискованы, и сам он вынужден был бежать: имея эти записи, он сохранял власть над людьми и при желании легко мог построить новую, возможно даже, ещё более могущественную империю.

Есть! Достав из среднего ряда кубик, она подняла его над обручем ночного видения так, чтобы тот расположился прямо против обнажённого участка кожи на лбу. Это была самая опасная часть операции: в такие моменты она должна забывать обо всём на свете — о детекторах на поясе, своей собственной мысленной защите, — чтобы сосредоточиться только на «считывании» информации из кубика. Сами сведения, конечно, не несли для неё никакого смысла: никаких ярких живых картинок, одни лишь ряды символов, которые нужно запомнить. Вот и всё. Со вздохом облегчения девушка поставила кубик на прежнее место, а затем её палец заскользил по следующему ряду: Яса считала, что нужных кубиков должно быть два.

Вот и он — второй! Второй раз она открылась перед любой опасностью, ибо пока шла передача информации, она ничего не могла предпринять. Теперь следовало удостовериться, что нет третьего кубика. Да, Яса не ошиблась: Зианта больше ничего не обнаружила. Девушка закрыла панель, на той появился новый пейзаж. Теперь ей требовалось только уйти и запереть дверь.

Снова плотно укутавшись в плащ, Зианта повернулась. Ничего не трогать, не оставлять никаких следов, по которым вторжение могли бы обнаружить. И увидела…

Зианта замерла. Она хотела подобрать полу плаща, которая могла коснуться небольшого стола, настоящего произведения искусства. Но ткань скользнула меж пальцев, а рука потянулась дальше, и не по её воле, словно что–то захватило кисть.

Несколько секунд девушке казалось, что она захвачена каким–то новым защитным устройством, не обнаруженным детекторами на поясе. А потом поняла, что подчиняется мысленному требованию её внимания.

Никогда прежде она не чувствовала ничего похожего. Когда Зианта занималась психометрией, то это всегда происходило по её собственной воле. Теперешнего же неумолимого приказания она не понимала и потому душу её наполнил страх, и вместе с ним пришла паника. Там, на столике, лежало нечто, имевшее «заряд», как и все устройства Гильдии, но психическая энергия его была столь огромной, что девушку, словно магнитом, тянуло туда. Начальный страх прошёл. Перед ней оказалось что–то новое, и хотя Зианта знала, что любая задержка опасна, ей пришлось подойти и взглянуть на то, что послало такой мощный импульс.

На столе находилось шесть предметов. Фигурка странного животного, вырезанная из полудрагоценного камня. Розовый кристалл с заточённым внутрь крылатым цветком с планеты Виргал–III. Шкатулка из окаменевшего дерева, а рядом — головоломка из концентрических колец, какие делают туземцы на Лисандере. Внутри корзиночки для безделушек в форме филигранно выполненного трёхгранного сапфира лежали какие–то сладости. Но последнее — просто сухой и пыльный комочек глины.

Зианта наклонилась поближе. На этом комке отпечатались какие–то загадочные знаки — они–то и притягивали её… Девушка резко отдёрнула руку, словно пальцы обожгло пламенем. Но она не коснулась этого комка, и не должна! Зианта знала, что если дотронется, то навсегда пропадёт!

С лихорадочной поспешностью обмотав руку плащом, она обогнула стол, словно тот представлял собой ловушку. В этот момент девушка чувствовала, что это правда, и что её, возможно, установил даже не Джукундус, а какие–то другие силы, чтобы обезвредить любого, обладающего сходными с её способностями.

Зианта пролетела через всю комнату с такой скоростью, словно слышала за собой вой устройств тревоги, который мог привести сюда все патрули города. Выскочив в коридор, она остановилась за захлопнувшейся дверью, тяжело дыша, как человек, чудом избежавший покушения на жизнь. Она всё ещё боролась с желанием вернуться назад и взять в руку тот комок глины, или облепленный землёй камень, или что бы это там ни было — но узнать, откуда в нём это!

Девушка дрожащими руками поправила одежду, чтобы выглядеть женщиной, которая имеет полное право находиться и прогуливаться здесь. Но что же такое с ней произошло? Всё шло отлично, она добилась успеха и теперь может вернуться к Ясе с тем, за чем была послана. Однако душа Зианты не испытывала никакого удовлетворения от успеха, её терзали сомнения, что там, за дверью, она оставила нечто несравненно более ценное и теперь потерянное навсегда.

Неожиданно из затемнённого бокового коридора появился Рин, заставив девушку вздрогнуть. Он был вооружён и носил форму личного охранника одного из ответвлений Гильдии, полулегально действующего на этой планете, потому что оно обеспечивало защиту от наёмных убийц. Ведь представители галактической элиты, развлекающиеся на Корваре, имеют достаточно причин опасаться внезапной смерти.

Зианта кивнула охраннику, когда тот бросил на неё вопросительный взгляд, однако ничего не сказала. Он пристроился в шаге позади от неё, как и было определено их теперешними ролями. Пока они неторопливо шли, Зианта изредка ловила в зеркалах отражения их фигур и даже испытала лёгкий шок, впервые увидев себя в одежде Девы Золь, совершенно скрывшей её изящную фигурку, и лицо под толстым слоем грима. Теперь, когда устройство невидимости было отключено, её золотисто–оранжевый плащ эффектно гармонировал с драгоценностями обруча, пояса и ожерелья, а лицо выражало высокомерие, совершенно не присущее истинной Зианте.

Они быстро спустились вниз, где тут же смешались с пёстрой толпой самых разных существ со всей галактики. Ведь Корвар не только планета развлечений, но и перекрёсток торговых путей этой части космоса. В таких местах можно встретить кого угодно. Поэтому наряд не привлекал к себе особого внимания. Быть спутником Девы Золь — на вечер, неделю, месяц — считается престижным для Лордов галактики. Зианта прошла неплохую школу у Эннии, чей облик сейчас и приняла, — Эннии, которая в данный момент где–то неплохо развлекается вместе с Лордом Джукундусом.

Они вышли в главный холл, через который непрерывной рекой протекал поток посетителей, ищущих банкетные залы и комнаты игр. Зианта даже не поворачивала головы, чтобы взглянуть на Рина, хотя ей очень хотелось прозондировать сознания окружавших её людей. После сегодняшнего приключения она чувствовала себя внутренне опустошённой, и почему–то вдруг возникло странное ощущение, что за ней следят. Или, может, это состояние беспокойства — результат встречи с тем комком глины? Она чувствовала… что именно? Притяжение камня, да, но подобным эффектом она могла и умела управлять. А здесь появилось что–то другое: ощущение того, что за тобой следят… Неужели какой–то патруль? В своей одежде Зианта была надёжно защищена экранирующими устройствами Гильдии Воров от любого мысленного зондирования. И всем известно, что ни один из приборов Гильдии никогда не появляется на чёрном рынке, о них не знают даже власть имущие.

И всё же Зианта не могла избавиться от ощущения, что её пытаются найти, хотя была уверена, что до сих пор не обнаружена, иначе бы она сразу же узнала об этом.

Рин прошёл вперёд и вызвал флиттер. Выйдя в ночь, Зианта подняла воротник плаща, уверяя себя, что у неё слишком разыгралось воображение и теперь совершенно нечего бояться.

Внизу россыпью сверкающих огней сиял Тикил, островок роскошной жизни и музыки. Зианта ощутила душевный подъём и радость: сегодня вечером она наконец–то расплатилась за все долгие годы обучения и несвободы. Иногда в последнее время она чувствовала эту тяжесть невыплаченного долга, хотя Яса никогда не напоминала ей об этом. Но и теперь Зианта по–прежнему не свободна — да и будет ли когда–нибудь? Но по крайней мере она более свободна, чем многие другие. Поднявшись на верхние уровни, флиттер сделал круг, взял курс на виллу Ясы и пересёк самый край Диппла, где разноцветные огни города сменялись унылой чернотой трущоб; даже днём они оставались тёмно–серыми, эти прижатые друг к другу бараки, один вид которых действовал угнетающе, как и облик тех, кто всё ещё влачил жалкое существование за этими серыми стенами.

Диппл — позорное пятно Корвара и всей этой части галактики, но, как бы власть имущие ни пытались забыть о нём, уничтожить его были не в состоянии.

Зианте понадобилось только один раз взглянуть на тусклую серость распростёршихся внизу бараков, чтобы понять, что существуют различные степени свободы, и что её несвобода куда более предпочтительнее свободы людей, прозябающих там, внизу. Она была одним из счастливчиков. Как может она вообще в этом сомневаться?

И всё потому, что однажды, когда она проделывала свой фирменный, ею же придуманный трюк с угадыванием прошлого предметов, её увидела Яса. Сама Зианта думала, что это самый обыкновенный трюк, которому при желании может научиться любой. Однако Яса знала, что только человек, обладающий особыми талантами, может делать это так же хорошо, как Зианта. Наверное, потому что она была чужестранкой–саларикой.

Яса заинтересовалась девушкой, и Зианту доставили из трущоб Диппла на виллу, которая показалась ей одним из чудес света, и заставили учиться. Несмотря на крайне напряжённую учёбу и требования полного повиновения, Зианта жадно впитывала в себя новые знания. И теперь, после многих лет обучения, она стала великолепным инструментом Гильдии Воров, самым ценным сокровищем Ясы.

Как любой представитель своей расы, произошедшей из кошачьих, весьма практичная и углублённая в себя Яса была вполне способна сотрудничать с существами других рас, не теряя при этом своей индивидуальности. Она обладала очень высоким интеллектом, хотя и смотрела на жизнь под несколько другим, чем люди, углом. Она добилась значительной власти и могущества и была одной из немногих женщин, которые смогли подняться столь высоко вверх по иерархической лестнице Гильдии. Прошлое её было окутано тайной — никто не знал даже приблизительно, сколько ей лет. Но обитатели не одной планеты подчинялись её произносимым с лёгким шипением словам куда усерднее, чем собственному правительству.

Предки Зианты происходили с Земли, но с какой планеты девушку, как, впрочем, и многих других обитателей множества миров (в сущности, не знавших, что такое военные действия), забросило в лагерь беженцев — Диппл, она не знала. Совершенно не примечательный облик — средний рост, никаких особых черт лица, обычный цвет кожи — ничем не указывал на её происхождение. И эта непримечательность делала девушку ещё более ценной для Гильдии. Она научилась принимать облик самых разных рас, даже одной или двух негуманоидных, если в том возникала нужда. Её собственный возраст, как и Ясы, с трудом поддавался определению: было лишь очевидно, что представители её расы развиваются дольше других рас, хотя мозг Зианты быстро впитывал новые знания, память была почти абсолютной, а психические способности действительно оказались весьма сильными.

Сперва чувство благодарности, а позднее присяга верности Гильдии ещё больше связали её с Ясой. Зианта стала частью организации, которая действовала по всей галактике. Правительства появлялись и исчезали, а Гильдия оставалась, иногда достигая могущества, чтобы самой менять правительства, а иногда уходя в глубокое подполье. Гильдия имела своих послов, вице–президентов, законы, преступить которые означало обречь себя на быструю смерть. Порою Гильдия добивалась легализации, как это было, к примеру, с Джукундусом.

Диппл остался далеко позади, когда внизу замелькали сады и тщательно охраняемые островки вельда, отделявшие одну виллу от другой. Зианта сцепила под плащом руки, вернувшись мысленно к выполненной ею сегодня работе — нет, даже не к работе, а к тому комку глины. И боль, такая же жгучая, как голод, захватила её. Она должна встретиться с Оганом, как только записи, которые она считала из кубиков, будут переписаны на ленты… она должна встретиться с Оганом и узнать, что это означает. Конечно же, навязчивая идея возникла не сама по себе. Она подавляла мысли девушки, могла стать даже угрозой её способностям. Только Оган, парапсихолог–ренегат, обучавший её, сможет объяснить причину и значение этой тяги.

Флиттер приземлился на крышу, освещенную тусклым светом. Для легализации Яса объявила себя главой торговой фирмы «Саларики» в Тикиле, что давало ей возможность заниматься выгодным и вполне легальным бизнесом. Она руководила своим предприятием так же эффективно, как работала по заданиям Гильдии. Конечно, она не была единственным членом организации воров, кто вёл двойную жизнь. На Корваре её называли леди Яса, и богатство приносило ей могущество и власть.

Зианта быстро спустилась. Несмотря на поздний час, дом, как обычно, ещё не спал, хотя она расслышала лишь несколько приглушённых звуков. Под крышей дома, где правила Яса, не было места неуверенности или нервозности. Благодаря своей постоянной бдительности она жёстко удерживала в своих руках бразды правления и в любой момент могла пустить в ход власть.

Зианта поцарапала ногтем плексигласовую панель, украшенную папоротниковыми веточками, и та откатилась назад, открывая перед девушкой жилище Ясы, наполненное всевозможными ароматами. На пороге девушка на несколько секунд остановилась, пока пульверизаторы направляли на неё распыленную ароматизированную жидкость, имевшую запах, который в данный момент предпочитала Яса.

Хорошо знакомая с этой процедурой Зианта скинула плащ на пол и стала медленно поворачиваться под струями. Для неё такой запах был чересчур силён, тогда как для саларики только таким образом обеспечивалась возможность близкого контакта с существами других рас: единственная слабость, присущая представителям этого вида разумных существ, — чрезмерная чувствительность к запахам инопланетян. И только такая предосторожность и позволяла им выносить присутствие существ других рас.

Вытерпев процедуру до конца, Зианта сняла обруч Девы Золь. Голова раскалывалась от боли, но ничего иного и нельзя было ожидать после всех волнений и нагрузок, которые испытали сегодня вечером её необычный дар и нервы. После того, как девушка освободит память, Оган, возможно, согласится погрузить её в освежающий сон.

Свет в комнате был рассеянным — опять же из–за присутствия здесь хозяйки: Яса не любила яркое освещение. Она свернулась клубочком на подушках — в своей излюбленной позе. Рядом с открытым окном висел гамак, в котором во весь рост растянулся Оган. Если верить многочисленным слухам, то он входил в состав группы психотехников, запрещённой законом. Как и у Ясы, возраст его определить было невозможно, но поговаривали, что он несколько раз подвергался процедурам продления жизни. К тому же никто не знал, на каком из миров он родился.

В отличие от саларик, прислуживающих на вилле Ясы, Оган был маленький хрупкий человечек, бледная тень рядом с крупными фигурами уроженцев Саларики. Однако он не только обладал сильными психическими способностями, но и владел многими боевыми искусствами, о чем ходили легенды. Сейчас он лежал, повернувшись лицом к открытому окну, словно пропитавший комнату сильный запах беспокоил его. Впрочем, когда Зианта вошла, он тут же повернулся к ней. Лицо его было совершенно непроницаемо — как всегда.

И именно в этот момент девушка поняла, что не собирается рассказывать ему о комке глины. Оган может дать ей покой, но она не хотела расплачиваться за это рассказом о том, что так удивило и испугало её. Пусть это останется ее тайной — по крайней мере на некоторое время. Почему, собственно, Оган всегда должен знать о всех её делах и тревогах?

— Добро пожаловать… — раздалось мурлыканье Ясы, самого изящного и грациозного создания, которое когда–либо видела Зианта. Да и с точки зрения жителей Саларики она была красавицей. Чёрные атласные волосы, более напоминающие пушистый мех, густо покрывали её голову и плечи и доходили даже до предплечий. Лицо её, не такое широкое и плоское, как у большинства соплеменников, заканчивалось острым подбородком. Но самым удивительным были её огромные, слегка раскосые глаза, неумолимо притягивавшие к себе внимание. В зависимости от освещения зрачки то сужались, то расширялись, как у её далёких кошачьих предков. Рыжевато–золотистые глаза Ясы разительно выделялись на фоне серой кожи, похожие на камень корос, очень редкий и потому высоко ценившийся на её родной планете.

Два таких камня сейчас украшали её широкий воротник, но несмотря на их слабый блеск даже в этом приглушённом свете комнаты, они казались тусклыми по сравнению с глазами.

Яса вытянула вперёд руку со втянутыми когтями, прикрытыми сейчас филигранно отделанными металлическими колпачками, и поманила Зианту. От движения короткое золотистое платье замерцало, а из горла донеслось едва различимое мурлыкающее бормотанье, которое так хорошо знала девушка: Яса была очень довольна.

— Я не спрашиваю, дорогая моя, всё ли в порядке. Это очевидно, раз ты здесь. Оган…

Врач не ответил ей, но гамак шевельнулся, и Оган принял вертикальное положение. Теперь настала его очередь подзывать к себе Зианту. Она села на табурет у стола и подняла дожидавшийся её прибытия обруч. Затем сорвала с головы парик с длинными волосами, теперь уже не нужный, и надела поверх собственных коротко остриженных волос новый обруч. Ещё несколько минут — и она освободит свой разум от принесённой с собой информации. Машина, которая записывает, одновременно очистит её от этих воспоминаний, возможно, представлявших опасность для человека, обладающего ими. Мера предосторожности, необходимая для того, чтобы человек с её экстрасенсорными способностями, попади он во вражеские руки, не смог бы ничего рассказать.

Девушка сняла всякие барьеры в своей памяти, зная, что каждый символ, считанный ею с тех кубиков, будет записан на ленту. Но что если при этом машина сперва считает, а потом и сотрёт воспоминание о комке глины? Тогда те, кто прочтут её сообщения на видеоэкране, тоже узнают об этом. Нет — рука девушки приблизилась к кнопке отключения — она не допустит этого.

Нет! Её палец опустился, и она на несколько секунд ощутила знакомое чувство потери ориентации и головокружение. Теперь она будет помнить только то, что произошло до открытия сейфа Джукундуса и после, но не то, что она «считала» из кубов.

— Превосходно, — услышала Зианта более громкое мурлыканье, когда пришла в себя. — Просто блестящая во всех отношениях операция. Ну, а теперь, моя дорогая, ты, наверное, очень устала, так что отправляйся в своё гнездышко.

Да, она устала, всё тело просто ныло от боли. Как всегда, использование способностей выкачало из неё все силы, хотя, действительно, это была первая по–настоящему большая и опасная операция, а те, что проводились раньше, — просто детское развлечение по сравнению с этим. Оган подошёл к ней, протянул чашку с каким–то молочного цвета напитком для восстановления сил. Зианта жадно выпила и отошла, чтобы собрать одежду.

— Желаю, дорогая моя, прекрасных снов! — губы Ясы изогнулись в подобии улыбки. — Да приснится тебе то, что желаешь больше всего на свете. За это дело сегодняшней ночью я всё для тебя сделаю.

Зианта кивнула, слишком усталая, чтобы отвечать. То, что она больше всего на свете хочет… да, это не просто пустые обещания, Яса действительно выполнит всё, что она пожелает. С теми, кто совершает удачный налёт — да ещё такой богатый — Гильдия никогда не скупится. В данную же минуту Зианта больше всего хотела спать.

Оказавшись в своей комнате, Зианта сняла остатки одежды Девы Золь и бросила всё на пол. Несмотря на смертельную усталость, идти в постель с маской грима и краски на лице не хотелось: включив душ, девушка шагнула под освежающие струи пара. Как же хорошо снова стать самой собой!

Для того, чтобы убедиться, что она снова стала настоящей Зиантой, девушка взглянула в блестящее страшное зеркало — страшное потому, что слишком часто оно использовалось для проверки грима, наложенного поверх истинных черт, и поэтому со всей беспощадностью отражало все дефекты лица и фигуры вместо того, чтобы сглаживать их. Теперь в зеркале она увидела настоящую Зианту, и это явилось сильнейшим ударом по её тщеславию — даже в этот час, когда она была такой усталой.

Худощавая, с бледной кожей. После принятия ванны волосы свились в мелкие, не крупнее пальчика, завитки, а цвет их стал серебристым, хотя, как ей казалось, должен быть слегка темнее. И глаза из–за усталости тоже казались серебристыми, хотя обычно имели серый цвет. Ярко–красные губы огромного рта слегка изгибались. Ну, а что касается всего остального… Девушка, хмуро взирая на настоящую Зианту, набросила на плечи ночную рубашку и вышла из комнаты.

«Пусть приснится тебе то, что желаешь больше всего на свете», — сказала Яса. Что если она попросит, чтобы ей дата самый полный набор косметики для изменения облика, чтобы всё время быть кем–то, а не только тогда, когда участвуешь в операциях Гильдии? Согласится ли Яса на это? Может быть, согласится, однако вряд ли на это стоило надеяться.

К тому же, сейчас она больше всего хотела на свете тот комок глины, похожий на вырезанную из камня фигурку животного, держать его в своих руках, — и тогда она бы точно узнала его тайну!

Зианта вздохнула. Почему это так запало ей в голову? Ведь она совсем не думала об этом, и вдруг — совершенно неожиданно — в голове возникла эта мысль, такая отчётливая, словно она в самом деле может протянуть вперёд руку и взять в ладони ту вещь. И она действительно хотела взять её в руки. Что же случилось с ней сегодня ночью?

Вздрогнув, девушка бегом бросилась к постели, нырнула в мягкие перины и зарылась с головой под покрывало.

Глава вторая

Зианта пробудилась так внезапно, что в памяти не осталось никаких снов — даже если они и были, — словно ей был отдан приказ забыть их. Она знала, что ей теперь следует делать, как будто Яса отдала ей распоряжение. Холодок страха пробежал по щуплому телу, но ещё сильнее было острое желание.

Девушка помнила наставления Огана, который воспитывал её, что страх, вера и навязчивая идея одинаково опасны для человека, они способны привести его к полной утрате внутреннего «я», разрушить его психику, снять барьеры в сознании, и тогда человек не сможет управлять собой и своими эмоциями. Зианта не очень боялась, что с ней это произойдёт, но теперь понимала, что она в плену какой–то навязчивой идеи.

Над Корваром уже встало солнце. Все комнаты в доме были отлично звукоизолированы, и девушка могла руководствоваться только привычным распорядком дня. Самый быстрый способ вызвать ненужный интерес к себе в бастионе Ясы — это отступить от обычного режима. Зианта, усевшись перед окном, положила руки на колени и принялась рассматривать находившийся внизу сад.

День обещал быть отличным. Психические силы ослабевают при плохой погоде. Кроме того, на неё отрицательно влияют и другие факторы: электрические поля машин; солнце, планеты, даже всплеск человеческих эмоций. Теперь ей предстояло серьёзное испытание. Возможно, она и вовсе провалит его, даже если всё сложится благоприятно: время, место и необходимая поддержка извне.

Необходимая поддержка извне…

Психокинетическая сила…

В лаборатории Огана она видела множество устройств. Но прикоснуться даже к одному из них ни в коем случае нельзя: это тут же привлечёт внимание. Нет, нужно найти что–то совершенно иное.

Расцепив пальцы рук, Зианта наложила их на веки, и без того уже закрытые, мысленно сконцентрировавшись на создании в мозгу образа Харата и одновременно посылая ему зов. Теперь оставалось надеяться, что он один и свободен.

Она отправила своё сообщение. Пока что ей везло: Харата не было в лаборатории. Девушка торопливо приняла освежающий душ и уселась перед безжалостным зеркалом. Сейчас она не собиралась выискивать недостатки в своей внешности, наоборот, невзрачный облик тикилианки–дурнушки, который она сейчас примет, должен быть таким, чтобы пропадало всякое желание бросить на него повторный взгляд.

Буду провинциалкой из Иони, решила Зианта — из–за своего роста, который невозможно изменить без затрат внутренней энергии на создание зрительной галлюцинации. Руки девушки двигались быстро и уверенно. И вот на голове возникла копна огненно–рыжих волос, щёки подкрашены до соответствующего оттенка, а в серые глаза вставлены контактные линзы, что сделало их темнее.

Она выбрала обтягивающие тёмно–синие брюки, зелёное платье с боковыми разрезами, затем замерла на несколько секунд в нерешительности и стала думать о драгоценностях, которые, если только к ним присмотреться, были больше, чем просто драгоценностями. Всё же лучше всего их оставить, с сожалением решила девушка. Побочные эффекты, возникающие во время работы некоторых из этих миниустройств, могут быть обнаружены детекторами Патруля. Булавка и обычный воротник, кольца и браслеты на запястьях, а на пальцах — ещё колечки, скреплённые золотой цепочкой, которые действовали почти так же, как и энергетическая перчатка при ночной операции.

Последний взгляд в зеркало: всё в порядке, образ полностью готов. Выбрав себе на завтрак сок и какое–то мясное блюдо, Зианта набрала на клавиатуре нужный код, а затем съела всё до последнего кусочка.

В коридоре было тихо, однако она знала, что весь дом уже бурлит и шевелится, как муравейник. Осталась последняя проверка… Собрав всю свою решимость и самообладание, Зианта подошла к панели видеоблока и нажала клавишу.

Таким образом она запечатлеет на плёнке свой новый облик и сообщит причину, по которой покидает виллу. Стоит не сделать этого — и сразу возникнут подозрения, хотя ей не впервой покидать виллу с изменённой внешностью: обычная вещь для обитателей дома Ясы.

— Я иду к ювелиру Каферу на Рубиновую улицу, — сказала она.

Этого вполне достаточно. Яса решит, что она, наверное, отправилась за обещанной наградой за столь удачный ночной налёт — за какой–нибудь драгоценностью. А ювелирный магазин Кафера расположен совсем рядом с местом, куда она направлялась.

Несколько секунд Зианта напряжённо ждала разрешения на выход. Могло случиться так, что сегодня утром она потребуется Огану для участия в каком–нибудь его очередном эксперименте. Но к счастью, экран оставался чистым — путь свободен.

Девушка подавила желание немедленно бежать, чтобы как можно скорее убраться отсюда, подальше от Огана и Ясы, заставив себя идти мерным, почти прогулочным шагом девушки, отправившейся за покупками в Тикил. Она даже не рискнула снова вызвать Харата: устройства Огана могли бы зарегистрировать этот вызов. Едва справляясь со всё более усиливающимся нетерпением, Зианта поднялась на крышу, где её ждал флиттер.

Повернувшись к ней лицом, девушку безразличным взглядом окинул Снаскер, один из личных телохранителей Ясы, старый вояка, остроконечные уши и лицо которого были изуродованы шрамами былых битв. Одну руку он вытянул вперёд, рядом прыгало какое–то маленькое существо, пытаясь схватить его за палец. Прищурив глаза от яркого солнца, он тихо проворчал:

— В Тикил?

— Да. Если тебе это доставит удовольствие, Снаскер.

Он зевнул.

— Доставит, детка.

Цапнув двумя огромными когтями своего напарника, он прыгнул во флиттер.

Но тут Зианта остановилась, наклонилась и подхватила маленькое существо, стремглав бросившееся к ней, что–то радостно бормоча. И хотя она не понимала его речь, без особого труда смогла понять сообщение:

«Харат здесь. Он отправится вместе с Зиантой — немедленной

Девушка выразила согласие и устроилась позади Снаскера. Харат лежал на её коленях, тяжело дыша и чуть приоткрыв свой клювообразный рот, широко раскрыв и без того круглые глаза.

Зианта не знала, кем был Харат, к какой расе его следует отнести, да и вообще — можно ли его вид назвать «гуманоидным», или же он был эволюционировавшим животным, обладавшим сильными телепатическими способностями. Его маленькое тело покрывал пушок, который мог быть и перьями, и легчайшим мехом. Хотя он был без крыльев, в кармашках его необычного одеяния лежали, свернувшись, четыре небольших щупальца, и он мог ими пользоваться, хотя и несколько неуклюже, как руками. Пушок, покрывавший его трехпалые лапы, был коротким, отчего создавалось впечатление, что он в чулках и шлёпанцах. Кончики пальцев увенчивали устрашающе выглядевшие когти, под стать его огромному, такому же зловещему изогнутому клюву. Кожа у него имела синевато–серый оттенок, а глаза, окружённые чёрным ободком, были светло–голубыми.

Он появился у Огана ещё в яйце во время инкубационного периода, привезенный одним из членов Гильдии Воров. И оказалось, что у него — очень сильные психокинетические способности. Пока что он ещё не мог перемещать предметы так, как надеялся Оган, наверное, потому что был совсем молод и его силы не до конца развились. Но он уже мог воздействовать на психическую энергию других.

В Тикиле на планете Корвар, где экстравагантно выглядевшие домашние животные являлись скорее правилом, чем исключением, он не привлёк к себе особого внимания. Он неохотно соглашался надевать на себя поводок, который сейчас держала в руках Зианта, но таков дурацкий обычай людей. А Харат был ужасно любопытен и любил сопровождать кого–нибудь в город. После того, как Оган решил, что эти поездки способствуют повышению способностей Харата, уже никого не удивляло, когда Харат с кем–нибудь из домашних Ясы покидал виллу.

Солнце сверкало яркими лучами, и маленькое тельце Харата на коленях девушки тряслось от возбуждения в такт пощёлкиваниям клюва — так он выражал своё удовольствие.

— Куда? — спросил Снаскер.

— К Каферу.

Они пролетели над Дипплом, но Зианта даже не посмотрела вниз. Она была страшно возбуждена от своей решимости, до смерти боясь, что может каким–то образом передать это чувство Харату… как будто жуёшь во рту гратц и чувствуешь, что тебе море по колено и нужно лишь набраться решимости и начать действовать.

Она должна удержать себя в руках, должна! Ещё не пришло время сгустку энергии подниматься вверх по позвоночнику… не время и не место.

Флиттер сел на платформе в центре площади. Сквозь деревья она видела мерцавшие огни, обозначавшие Рубиновую улицу, где располагались ювелирные лавки, их сверкающие неоновые вывески ярко горели даже сейчас, днём. Теперь ей требовалось побороть своё нетерпение, показаться на самом деле в магазине Кафера и только потом попытаться осуществить задуманное.

Обычно, когда она проходила мимо витрины этого магазина, у неё прямо–таки дух захватывало от необыкновенного зрелища прекрасно ограненных драгоценных камней, радовавших ценителей подобной красоты. Здесь выставлялись различные безделушки или разрозненные предметы из теперь уже утерянных ансамблей, как древние, так и новые, собранные, возможно, с тысячи планет на показ в этом месте, куда рекой текли деньги.

Несмотря на желание, которое влекло её отсюда, девушка остановилась на несколько секунд, зачарованно глядя на диадему, сделанную из нескольких трубочек, сплетённых из гибкой тонкой нити, и на каждой трубочке болталась крошечная подвеска: цветок, листик, почка, тоненькое насекомое, — сияние, переливающееся при каждом шаге, словно травинка в лесу на ветру. А за нею — город, сделанный из карема — светящегося драгоценного металла, остатки залежей которого были найдены на Лидисе IV, — настоящий миниатюрный город, где были даже жители размером с мизинец, имевшие микроскопические черты лица.

Зианта могла целую вечность рассматривать выставленные на витрине драгоценности, однако не ради этого она прибыла сюда. Хотя большинство жителей Тикила вставало поздно и основной поток покупателей ещё не нахлынул, уже довольно значительное число людей бродили из лавки в лавку, начиная от ювелирного магазина Кафера и далее вниз по всей Рубиновой улице.

Харат сидел у неё на плечах, поводок был обмотан вокруг запястья. Голова его вертелась непрерывно во все стороны, словно он пытался увидеть всё сразу. Зианта не пользовалась мыслеречью, сберегая силы для будущего. Она заставляла себя не торопиться, останавливаясь то тут, то там у витрин и заходя в лавки.

Вот, наконец, и конец улицы, не нужно больше сдерживать нетерпение. Зианта, свернув в сторону, пересекла роскошный сад, приблизившись к зданию, где располагались апартаменты Джукундуса. Следовало подойти к нему как можно ближе.

Увы, она оказалась не единственной, кто пришёл сюда в поисках места для отдыха и укрытия от солнца в тени деревьев сквера: все лавочки были уже заняты. И чем ближе она приближалась к своей цели, тем более заполненным казался ей сад. Девушка едва сохраняла самообладание, разочарование и безысходность охватывали её. Но ведь где–то же должно найтись незанятое место! Она не откажется от своего плана так быстро!

Харату передалось её возбуждение, он тоже начал что–то беспокойно щебетать, поднялся на лапах, впиваясь когтями в плечо девушки. Если он так же, как и она, впадёт в подавленное состояние, то не сможет проявить свои способности.

Но когда они почти добрались до конца последней аллеи, удача благоволила ей в поисках: она заметила небольшую тропинку, которая тянулась мимо двух стиковых пальм. Зианта свернула на неё с надеждой и тут же увидела за зарослями кустов и деревьев почти невидимую с аллеи лавочку, никем не занятую.

И сразу же девушка поняла, в чём дело: из–за густой растительности, не пропускавшей сюда солнечные лучи, скамейка не успела высохнуть от утренней росы. Девушка окинула её взглядом, а затем, вздохнув, подняла подол платья, осторожно села на влажную поверхность и немедленно ощутила холодное прикосновение, проникшее сквозь тонкое белье. Но что значит это маленькое неудобство по сравнению с её решимостью выполнить свой план.

Наконец, собравшись, девушка нежно сняла Харата с плеч и поставила его на колени лицом к себе. Он не сводил с неё глаз, и Зианта почувствовала, как между ними устанавливается связь. Да, он очень хочет помочь ей, не нужно даже упрашивать.

Теперь Зианта больше не сдерживала свою силу. Комок пульсирующей в копчике энергии начал медленно подниматься вверх, наверное, из–за ограниченной чувствительности нервных окончаний. Но он поднимался, подчиняясь её призыву, достиг лопаток, потом шеи и остановился наконец в районе висков, пульсирование становилось всё быстрее и быстрее, и ритм этот действовал успокаивающе. Теперь девушка, как всегда, когда она использовала свой дар, о котором почти ничего не знал даже сам Оган, полностью сосредоточилась на сгустке энергии.

Время настало — пора!

Больше Зианта не глядела в глаза Харата, она мысленно сформировала изображение того небольшого предмета, который неотступно преследовал её с прошлой ночи. Она больше не находилась в своём теле, а как будто зависла в каком–то неустойчивом состоянии над столом, раскачиваясь в воздухе, удерживаемая одним лишь желанием добраться до того уродливого комка глины.

Собрав отдельные кусочки из памяти, девушка воссоздала мысленный образ предмета. Ну… давай же! Пора! Всю силу своего дара вложила Зианта в отчаянный призыв. И в этот миг к её усилиям добавилась психическая энергия Харата. «Ну, давай же! Иди!» — как бы выкрикнула Зианта тому, что могло легко повиноваться её приказам, сформировала в мозгу требование и захватила комок, словно действительно обладала настоящей сетью.

Зианта удерживала энергию на пределе так долго, как могла. Но даже при поддержке Харата это не могло продолжаться вечно. Энергия покидала её, оставляя совершенно опустошённой и слабой.

Девушка покачнулась, почувствовав дурноту. Боль волнами накатывала на руки и ноги. Пальцы уже не держали маленькое инопланетное существо, непроизвольно дрожа. На подбородок стекала слюна. Никогда раньше не оказывалась она настолько выпотрошенной, и, открыв глаза и увидев над собой карусель вращавшихся кустов и деревьев, Зианта перепугалась.

Харат щебетал и прижимался к ней: он тоже испытывал страх. Если это так повлияло на человека, то что говорить тогда о нём? В первый раз за весь день она подумала о чём–то другом, оторвавшись от своей навязчивой идеи, преследовавшей её с момента пробуждения. Зианта попыталась приподнять руки, чтобы приласкать друга, и обнаружила, что ладони не слушаются её, движения медленны и неуклюжи.

Впрочем…

Здесь было ещё кое–что. Харат так усердно прижимался к ней, что едва не спихнул вещицу на землю. С трудом девушка подняла руку и схватила это — комок глины!

Ей это удалось! Телепортация состоялась. Её уровень владения психокинетической энергией был не очень высок, однако вместе с Харатом она перенесла его сюда!

Только теперь Зианта была настолько истощена, настолько слаба, что едва могла связно думать. Вот он, этот комок, лежит у неё на коленях, а ведь она так хотела, так отчаянно хотела… но чего же? Что она собиралась делать с ним? Сейчас она не могла этого сказать. Как бегуну после изнурительного забега нужно отдышаться, так и её тело требовало одного: не думать ни о чём, просто отдыхать!

Медленно, очень медленно возвращались силы. В укромном тенистом убежище Зианта не ощущала течения времени: в царстве, в котором она оказалась, время текло по своим собственным законам, отличным от привычного ей мира. Может, лишь несколько минут так она сидела, а может, и несколько часов. Она дрожала от холода мокрой скамьи, однако была всё ещё не в силах подняться и выйти на солнце.

Какое–то время Зианта безразлично смотрела на коричнево–серый комок. Но уже через несколько секунд от этого безразличия не осталось и следа — девушку, как и перед тем, когда она впервые увидела этот комок, охватило сильное возбуждение, и оно росло и росло. Да, стоило потратить такие усилия! Она знала, что комок стоил этого. Он был… чем же?.. Девушка знала лишь, что получить его и узнать его тайну было для неё так же необходимо, как дышать или думать…

Тем не менее она не могла заставить себя прикоснуться к нему, пока полностью не придёт в себя после телепортации. Нет, только когда к ней вернутся все силы, она попытается раскрыть его тайну. А потому решила не касаться его голой рукой.

Неловко двигая всё ещё плохо слушавшейся рукой. Зианта отстегнула пояс, открыла кошелёк и, обернув руку подолом юбки, чтобы избежать прямого контакта, взяла камешек и положила его на дно кошелька. Не самое надёжное хранилище, но лучшего у неё не было.

Пища… питьё… Зианта вспомнила, что на одной из аллей видела небольшую закусочную. Пытаясь побороть головокружение, она, с трудом выпрямившись, медленно побрела, решив подкрепиться в той забегаловке.

Ещё недавно она дрожала от холода, но теперь, стоило выйти на солнце, как лучи его приятно согрели тело. Харат снова восседал на её плече. Хотя он тоже потерял немало энергии, это испытание не столь сильно отразилось на нём, как на девушке, которую приятно удивило, что столь маленькое тело и мозг могли генерировать такое большое количество энергии.

Войдя в закусочную, Зианта уселась в ближайшее кресло. Тут же на поверхности стола появилась панель с меню, и девушка, выбрав витаминизированный бисквит, нажала нужную клавишу.

За едой Зианта не забывала о Харате: отламывая кусочек, она макала его в соус и передавала товарищу. Первый шок прошёл; ноги и руки уже не так сильно ныли. Запив бисквит подогретым густым сладким соком, приготовленным из плодов лингрума, девушка окончательно забыла об ознобе.

Теперь, избавившись от усталости, Зианта почувствовала прилив новых сил. Она сделала это — ей удалась телепортация, хотя никогда прежде она не пыталась перемещать вещи, если не считать нескольких опытов в лаборатории, которые показали, что у неё слишком низкий уровень, чтобы развивать этот дар путём интенсивных тренировок. Конечно, одной бы ей ни за что не совершить такого. Но ведь это была именно её мысль, её план, и он удался! Сейчас девушку грызло желание открыть кошелёк, достать из него пыльный комок и исследовать его… Чистое безрассудство, и девушка понимала это.

Несколько капелек сладкого сока пролились на мохнатую грудь Марата, и он своим длинным язычком слизнул их, а потом вдруг застыл, напрягшись, и его тревога передалась Зианте, хотя он и не пытался воспользоваться мыслеречью. Его головка как бы с ленцой повернулась чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Когти впились в её тело, проникнув сквозь тонкую материю, и девушка едва сдержала крик, по–прежнему держа чашку у губ, однако перестав пить сок: собрав все силы, девушка отправила вперёд мысленный луч.

Харат имел свою защиту и больше полагался не на обычные пять чувств, а на шестое, седьмое — или сколько их там у него, — которое предупреждало о непосредственной угрозе. Сейчас он был чем–то встревожен, и поскольку не сообщил девушке об этом, она поняла, что опасность весьма серьёзна.

Радостные чувства напрочь исчезли. Слишком много она затратила сил перед этим, и поэтому теперь мысленное зондирование имело очень ограниченный радиус действия. Она ничего не уловила. Кто же это? Оган? Неужели он следит за ними и в самом Тикиле? Да, такое может быть, он вполне способен такое устроить. Ночью он мог заподозрить, что она кое–что утаила от него в своём сообщении, и теперь пытается узнать, что именно. Да, если хорошенько подумать, как–то слишком уж легко выбралась она из виллы вместе с Харатом!

Зианта не сомневалась: стоит только повернуть голову — и на глаза покажется Оган; но девушка справилась с этим искушением. Бессмысленно также пытаться скрыться бегством: он тут же остановит её с помощью одного из своих многочисленных детекторов, так хорошо знакомых ей.

Харат зашевелился и начал слезать с плеча, цепляясь когтями за платье и удерживая равновесие с помощью двух верхних щупалец. Спрыгнув на стол, он, вытянув вперёд одно щупальце, погрузил его в чашку с соком, потом, вытащив обратно, провёл по нему клювом, а оставшиеся капельки сладкой густой жидкости слизнул язычком.

Он играл свою роль, точно так же, как Зианта прошлой ночью играла роль Девы Золь, — роль маленького существа, мысли которого заняты только одним: жратвой. И Зианта, сама не понимая почему (почему–то Харат решил не общаться с ней мысленно), сосредоточенно следила за ним. Лизнул, проглотил, лизнул, проглотил. Он больше не поворачивал голову. Но время от времени энергично мотал ею вверх–вниз, слизывая с груди капельки сока.

Вверх… вниз… медленно… а теперь вдвое быстрее… Зианта затаила дыхание. Харат… Харат посылал ей зашифрованное сообщение! Она отпила из чашки, одновременно выстукивая пальцами эту же самую комбинацию.

Кивок, кивок, кивок — он предупреждает её о появлении какого–то сенситива. Не Огана — Харату не было никакого смысла предупреждать о нём: он был существом иной расы, а девушка и Оган — одноплеменники и союзники. Нет, это какой–то чужак. И…

Может, это только обычный обход Патрульных, один из которых — сенситив — оценивает уровень психической энергии, а другие — используют более привычные для полиции методы, основанные на использовании аппаратуры, вроде имевшихся у Зианты детекторов, для контроля обстановки в районах с наибольшей активностью членов Гильдии Воров.

Успех, которым девушка еще совсем недавно гордилась, теперь казался ей просто глупостью, которая грозила ей огромными неприятностями. Если поблизости находился какой–нибудь человек, обладающий экстрасенсорными способностями, то он должен был уловить мощный импульс пси–энергии, а затем, наверное, отправился, чтобы выяснить причину. Вот почему Харат и прибегнул к подобному коду. Пока они не будут использовать мыслеречь, им ничто не угрожает, по крайней мере, их не засекут: Патрульные не имеют права без всякого на то основания хватать невинных людей и ставить их перед аппаратурой для психо–проверки.

Зианта снова потянулась рукой к чашке. Харат понимающе кивнул головой. Один лишь страх стоял преградой на пути к бегству. Но теперь её состояние было намного лучше, чем когда она только вошла в эту закусочную. Следует неторопливо пройтись по залу и выйти на стоянку флиттеров, и план возвращения должен быть такой, чтобы сбить ищеек со следа. Хватит ли у нее сил — она ведь так изнурена?

Любой сенситив, тем более Патрульный, способен определить человека с признаками энергетического истощения — достаточно лишь увидеть, как она пошатывается, — а потом подвергнуть её пси–проверке. И тогда… Нет, не думать, что последует за этим. Собраться с силами и идти к стоянке флиттеров, спокойно и уверенно.

Ни в коем случае нельзя задерживаться здесь. Наверняка закусочная уже на подозрении у Патруля — ведь здесь можно восстановить затраченные силы… Зианта вынула кредитную карточку фирмы Ясы, сунула её в прорезь автомата и встала из–за стола. При этом Харат снова взобрался ей на плечо.

Отлично. Слава богу, она подкрепилась, и теперь может идти вперёд, к стоянке флиттеров. не опасаясь, что споткнётся и рухнет без сил на пол… Идти медленно и спокойно, не плестись.

Харат закрыл глаза, притворяясь, что спит, однако хватка когтей, впившихся в плечо; говорила об обратном. Разум его был закрыт, также, как и её, и девушке приходилось полагаться только на свои глаза. Её спутник использовал местоимение «он», сообщая, что их ищут. Но этим охотником могла оказаться и женщина… Девушка осторожно оглянулась — поблизости было пять, шесть… дюжина человек.

Большинство из них, вне всякого сомнения, обычные посетители, но трое мужчин носили одежду торговцев. Стоит лишь на один миг мысленно прозондировать их, как она тут же узнает, враги ли они ей, но этим она одновременно выдаст и саму себя. Нужно запомнить эти лица: вдруг кто–нибудь из этих людей станет следить за ней по пути на виллу, которая в это мгновение казалась ей самым надёжным убежищем.

Глава третья

Зианта поднималась на лифте на крышу, где находилась стоянка флиттеров. Её так и подмывало оглянуться и посмотреть, нет ли за ней слежки, но сказалась многолетняя подготовка, и она вела себя совершенно естественно. Труднее всего девушке дались последние секунды перед прибытием пустого автоматического флиттера после вызова; её просто трясло: спасение так близко, но нельзя ни одним жестом выдать себя, своё нетерпение.

Когда дверь опустившегося флиттера открылась, Зианта забралась внутрь кабины с большей, чем требовала осторожность, торопливостью и тут же начала набирать на клавиатуре пункт назначения, выбранный ею по пути на стоянку, чтобы сбить с толку возможную слежку. И когда они взлетели, девушка даже рискнула бросить быстрый взгляд назад на платформу — там никого не было.

Однако это ещё не значило, что она не находится под наблюдением.

Через несколько минут флиттер сел на переполненном центральном рынке города, расположенном рядом с космопортом. Здесь производилась как разрешённая законом мелкая торговля предметами с космических кораблей, так и нелегальная, контрабандная. В самых стратегически важных местах имелись явки, оборудованные защитными устройствами Гильдии, надёжно экранировавшие их от любого экстрасенса. Пробираясь между лавками и палатками, Зианта расслабилась — но лишь чуть–чуть: ей не давал покоя пыльный комок в её кошельке. Когда она доберётся до явки, то потребует, чтобы её переправили на виллу, избавив от возможной слежки Патруля.

Настроив браслет на левой руке на сигнал, исходивший от одной такой явки, девушка пошла вперёд, ведомая лёгким покалыванием. Там ей окажут помощь. Вечерело. Пушок на тельце Харата встал дыбом, и он тревожно защёлкал клювом: ему отнюдь не по душе было встретить вне дома холод и темноту ночи.

Зианта, подчиняясь сигналу браслета, свернула в сторону ослепительно сверкавшей вывеске с именем торговца: «Какиг». Обернувшийся к ней мужчина имел, как и всякий уроженец Саларики, серую кожу, но в его облике отсутствовали присущие этому виду кошачьи черты: вне всякого сомнения, в нём текла значительная примесь человеческой крови.

Зианта подняла руку, как бы поправляя одну из булавок в причёске, но на самом деле показывая кольцо на запястье.

— Девушка! — тонкий и пронзительный голос исходил не поймёшь откуда, но только не из горла. — Вот, взгляните, в этих духах — запахи сотен звёзд. Вдохните «Огненный аромат» с Андроса, а это — «Бриллиантовая Пыль» с Алабана…

— У вас есть «Серповидная лилия десятидневного цветения»?

На лице продавца ничего не отразилось: всё та же вежливая любезность к покупателю.

— Клянусь тремя рогами благословенного Мафа, это редчайшее из благовоний готово пролиться на ваши ладони. Но, как вы сами понимаете, не здесь. Столь тонкий экстракт легко портится на свежем воздухе, — он резко хлопнул в ладони, и перед ними как из–под земли появился мальчуган в униформе.

Какиг щёлкнул пальцем:

— Отведи девушку к Ларосу…

Зианта с благодарностью кивнула хозяину и поспешила вслед за мальчиком, который более уверенно, чем она, пробирался сквозь узкие переполненные людьми проходы. Наконец они вышли к пыльной стоянке флиттеров.

— Четвёртый, — сказал проводник, указывая на флиттер грязным пальцем. Внимательно осмотревшись, он скомандовал: — Давай!

Девушка торопливо пересекла открытое пространство и села в кабину.

Водитель–саларик недоверчиво оглядел её с ног до головы: может, она шпионка. В кабине плавал едва заметный аромат серповидной лилии, лепестки которой, высушенные на десятый день цветения, могли хранить свой запах несколько лет. Зианте он был отлично знаком: это был любимый запах Ясы.

Впервые с момента получения предупреждения от Харата, девушка отважилась послать мысленное сообщение своему мохнатому товарищу:

«Мы свободны?»

«Наконец–то».

Если бы при мыслеобмене могло передаваться раздражение, то в этом коротком ответе Харата было выражено именно это чувство. Он ничего не добавил, что было не в его характере, однако Зианту сейчас тревожило не это, а то, что она сделала, не имея на то никакого права, — добыла этот маленький пыльный комок.

Оставалось лишь надеяться, что её добыча представляет собой не слишком большую ценность для Джукундуса, как и остальные экзотические безделушки, и тогда, возможно, он даже и не заметит сразу пропажу. Конечно же, так и должно быть, иначе бы это не лежало на столе, на виду, а было бы спрятано в сейф.

Рукою Зианта касалась выпуклости кошелька, она снова оказалась во власти той колдовской тяги к комку, и желание исследовать его боролось со страхом. Но теперь она сознавала, что притяжение к камню перевешивает её страх. Она не должна его бояться — иначе бы он не заставил её рисковать столь многим и столь отчаянно, чтобы в конце концов оказаться у неё в руках.

Но ей, конечно, нужно постараться сохранить это в секрете. Хотя из–за Харата, увы, это не сможет продлиться долго. Он расскажет обо всём Огану. Обязательно расскажет. К Харату нельзя подходить с человеческой меркой: он — инопланетное существо с совершенно иным воспитанием и мышлением, что означает…

Харат недовольно защёлкал клювом, не обращаясь при этом мысленно к девушке. Выйдя из флиттера в парке недалеко от виллы, она поставила его на землю, и он тут же в один миг исчез из виду с удивительной для такого маленького тельца быстротой. Зианта поняла, что таким образом он посылает ей предупреждение, и поспешила в свою комнату. Если она и сможет когда–либо понять, для чего служит этот комок, то только там и именно в этот час.

Упав на постель, девушка извлекла из кошелька комок, теперь без всякой боязни касаясь его голыми руками, и бережно поднесла на ладонях к лицу, опасаясь, что в любой момент в комнату могут ворваться Оган н Яса и отобрать у нес добычу.

И тут — словно удар по лицу, таким сильным и неожиданным было ответное воздействие; Зианта пошатнулась и скорчилась. И ещё — на неё хлынул целый вихрь эмоций, и самым худшим был леденящий душу страх, подобного которому она никогда прежде не ведала. Возможно даже, она пронзительно закричала, сама не сознавая того.

Впрочем, затем всё ушло. Зианта наклонилась, бессмысленно уставясь на свои безвольно лежавшие на коленях руки. Этот комок… эта вещь… где он? Увидев его среди подушек, девушка отшатнулась от него, словно это было какое–то враждебное существо с другой планеты, готовое наброситься на неё.

И хотя вскоре страх начал проходить, и она снова ощутила появление неумолимого притяжения, заставившего её вернуться за этим комком, она не могла принудить себя коснуться его. С трудом приподнявшись, Зианта прошла, шаркая ногами, к освежителю, стремясь к приятному теплу воды, очищающей тело, душу, мысли — все те частицы, составлявшие её сущность, ее, Зианты, «я», а не кого–то…

— Кого же? — вслух выкрикнула девушка, обхватив голову руками, с которой уже был сорван парик, когда уже раздетой она стояла под струями пара, такими горячими, как только могла выдерживать, и тепло медленно–премедленно проникало под кожу, чтобы добраться до каждой её частицы, замёрзшей, как ей казалось, навечно.

Набросив просторный халат, Зианта неохотно вернулась в комнату. Может, завернуть комок во что–то — и закопать его в саду? Тем не менее её по–прежнему тянуло к нему, помимо воли, хотя теперь во всяком случае она могла справиться с собой и не касаться его.

Зианта встала на колени рядом с артефактом, по–прежнему лежавшим на простыне среди подушек, и впервые внимательно принялась рассматривать его; так и надо было начать — осторожно, — а не предпринимать глупую и безрассудную попытку сразу же познать его секреты. Хотя на первый взгляд поверхность казалась очень грубой, девушка нисколько не сомневалась в его искусственном происхождении — это был не просто необработанный кусок глины или камня, а грубо выполненная фигурка какого–то крадущегося существа, так что нельзя было даже наверняка утверждать, кто это: человек или чудовище. Удалось разобрать четыре конечности, крепившиеся к телу, однако головы не осталось (если таковая и была там когда–то). Почему–то Зианта решила, что такой, безголовой, эта фигурка и была задумана.

Сколько ей веков, девушка не могла даже предположить. Возможно, как раз потому, что она была такой древней, на девушку и обрушилась та ужасная волна выворачивающих душу эмоций: чем дольше какой–либо предмет находится в сфере эмоционального воздействия, тем с большей выразительностью и силой он «проникается» этими чувствами; и чтобы разобраться в хаотическом калейдоскопе образов, запёчатлённых в гротескной фигурке, понадобится не один сеанс «считываний» и более тщательные исследования.

Уже давно известно и доказано, что любой предмет, изготовленный разумным существом (будь то даже камень, обработанный человеком), может записывать и хранить информацию. Тогда, в давние времена, это называли «чёрной магией», ею занимались случайно обнаружившие дар психометрии сенситивы; и всё равно, с каким бы упорством они ни развивали его в себе, он оставался слишком «диким». Недоступный для большинства людей дар не поддавался управлению по своему желанию; а почему и когда являлся он — никто сие не ведал: иногда получались просто поразительные результаты и свидетельства, от которых просто невозможно было отмахнуться; а в следующий раз — вообще ничего.

Вот потому и появились всякого рода деятели, которые хотя и имели репутацию «мага», не в силах были производить «чудеса» по первому же требованию, вследствие чего в отчаянии прибегали к шарлатанству. Но никогда не переставали случаться вещи, не находившие никакого научного объяснения. И лишь когда люди начали изучать психометрию вместо того, чтобы осмеивать, когда обладающих этим даром перестали презирать и бояться, лишь тогда начался прогресс. И тогда же человечество, никогда не покидавшее свою родную планету и не подвергавшееся каким–либо изменениям в результате мутаций в условиях чуждого людям мира, ринулось в космические просторы и обнаружило другие расы, для которых подобного рода «дикие способности» давно уже стали нормой жизни. И теперь мыслеречь — такая же привычная вещь, как и обычная, также, как и все другие «необъяснимые» способности, которые отрицались в течение множества веков.

Вайверны с Колдуна, Тэсса с Йиктора — не нужно перечислять все эти расы, Зианта отлично их знала: в программу обучения входило изучение только что открытых миров, и под внимательным руководством Огана она пыталась овладеть на практике отдельными способностями, присущими существам этих рас, совершенствуя своё необычное дарование. Но эта фигурка…

Древняя… древняя… древняя!

— Сколько веков?

Зианта была так поглощена своими мыслями, что не сразу поняла, что этот вопрос возник не сам по себе, его задал кто–то другой… Девушка оглянулась и увидела стоявшую на пороге Ясу, источавшую благоухание лилий. У её ног подпрыгивал Харат, охваченный таким возбуждением, что просто не мог оставаться спокойным. Клюв его открывался и закрывался, издавая резкое щёлканье.

— Ну–у–у–у… — с шипением, протянув более обычного, произнесла Яса, и Зианта поняла, что хозяйка с трудом сдерживает гнев. — Сколько веков — и ш–што ж–же это за вещ–щь, которой столько веков?

— Вот она, — девушка указала на пыльный комок.

Саларика с плавной грациозностью проскользила к Зианте и остановилась возле девушки, по–прежнему стоявшей на коленях. Затем наклонилась, не сводя с предмета взор круглых глаз.

— То, ш–што ты с–сделала, з–запрещ–щено! Пощ–щему, ответь мне, пощ–щему ты это с–сделала?

Она безжалостно впилась своими янтарными глазами в девушку. Лишь тело у саларики было человеческим — хоть каких–нибудь эмоций, присущих людям, в этом её пронзительном взгляде не было.

Зианта облизнула пересохшие губы. Сегодня она перенесла столько испытаний, что теперь тело словно оцепенело от страха, который всегда появлялся у девушки, когда Яса пребывала в подобном настроении; ее могла спасти только правда или что–то, очень похожее на неё.

— Я должна была…

— Ш–што? Кто приказал тебе с–сделать это?

— Я… когда я была в апартаментах Джукундуса, оно… оно притянуло меня к себе. Я не могла избавиться от этого. И оно… оно вынудило меня достать его, потому что…

— Может быть, всё к лучшему.

В дверях, так же неслышно и неожиданно, как и Яса, появился Оган.

— Иногда такое сильное поле притяжения возникает, когда сенситив работает на пределе своих возможностей. Скажи мне, — теперь и он стоял рядом с Зиантой, — когда ты почувствовала это в первый раз, до или после того, как прочитала информацию с кубиков?

— После, когда я уже выходила из комнаты. И этот зов был таким сильным; никогда прежде я не ощущала ничего подобного.

Оган кивнул.

— Вполне возможно. Ты излучала очень мощные колебания, которые вошли в резонанс с колебаниями этой штуковины, что и вызвало подобного рода зов. Где она находилась — в сейфе?

— Нет.

Девушка объяснила, где она в первый раз увидела этот комок — среди других безделушек на столике.

— Ш–што вс–сё это… — начала было задавать вопрос Яса, однако её остановил повелительный жест Огана, вернувший внимание к артефакту.

Оган положил руку на голову Зианты, которой очень хотелось сбросить её, избавиться от ощущения лёгкого прикосновения, в котором не было ничего угрожающего, однако она подавила в себе это желание. Оган мог определять, говорит ли человек правду или ложь, и кроме того, он защитит её от гнева Ясы.

— Так, значит, это преследовало тебя, пока ты не телепортировала его? — спросил он ласковым, ободрительным тоном.

— По–другому я бы не достала его, — хмуро ответила девушка.

— Значит, тебе удалось, влекомой этим принуждением, проявить способности, которые до этого тебе были не под силу, так?

— Только потому что мне помог Харат.

— Да уж–ж! — Ясс удалось справиться с собой, и вместо того, чтобы хлестнуть Зианту как бичом своим хвостом, наследием кошачьих предков, она бросила ей в лицо лишь слова. — Вз–зяла с с–собой Харата, чтобы обруш–шить на нас–с неприятное–сти!

Пока хозяйка на несколько секунд переводила дух, Харат резко защёлкал клювом, как бы горячо соглашаясь с высказанными ею обвинениями.

— И теперь с–сенситивы Патруля Тикила нас–стороже. Как ты думаеш–шъ, когда Джукундус хватится пропаж–жи?

К удивлению Зианты Оган улыбнулся, и девушка почув–ствовеша, что под безмятежной маской он скрывает своё возбуждение, даже радость.

— Леди! Подумайте только, сколько комнат в апартаментах Джукундуса. Двести? Триста? А может, и все четыреста? Ничего нельзя сказать наверняка. Если эта вещь почти ничего не значит для него, так что он бросил её валяться на виду, на столике, то, может, он не сразу и обнаружит пропажу. Хотя, конечно, сенситив Патруля мог засечь излучение Зианты. Но если у него не было наготове сканера, то определить её местонахождение и проследить нашу подопечную ему было не под силу. Да, Зианта и Харат действовали правильно, вернее, Харат, когда после обнаружения охотника не стал вести мысленное общение. И всё, что теперь у Патруля есть для рапорта, — это то, что кто–то из находившихся в парке генерировал мощный поток энергии. Однако, девочка моя, — Оган снова посмотрел на Зианту, — сбежать тебе удалось не благодаря своему уму и находчивости.

— Да, лишь благодаря Харату, — охотно признала она.

— Вот–вот, только благодаря ему, и теперь он нам расскажет, что же это у нас такое.

— Но разве я… — Зианта начало было поднимать руку в протесте, однако Оган перебил её:

— Сейчас от тебя не много толку. Разве ты не устала? — он говорил с ней с такой же нетерпеливостью, как разговаривают с ужасно надоевшим своими глупыми вопросами ребёнком; она отлично знала этот тон: в прошлом, когда она была совсем маленькой, он так не раз одёргивал её, когда был не в духе. — Харат, — холодно повторил он.

Зианте захотелось обхватить комок ладонями, прижать к своему телу, спрятать его. Он принадлежит только ей, она знача это с самого начала. А ей так и не удалось считать с него информацию: предшествовавшая неудача — свидетельство тому. Но ей очень хотелось знать, что же он такое, откуда взялся и почему так неодолимо притягивает её.

Но тут заупрямился сам Харат: услышав приказание Огана дотронуться до комка, он возмущённо защелкал клювом и вцепился в подол юбки Ясы.

Изящно согнув стройные ноги, Яса присела рядом с Зиантой. Нежно гладя головку маленького инопланетного существа, она, совсем не пользуясь мыслеречью, но другим, только ей известным способом, принялась уговаривать Харата, смягчая его гнев.

Наконец, издав заключительный писк, он выпустил юбку хозяйки и с чрезвычайной осторожностью забрался на постель, словно пребывая в полном убеждении, что стоит ему только прикоснуться, даже мысленно, как тут же произойдёт взрыв. Присев на задние лапы, он выпустил одно щупальце из покрытого шерстью кармашка и, протянув его к комку, самым кончиком дотронулся до артефакта.

Сгорая от любопытства, Зианта открыла свой собственный канат связи, готовая принимать всё, что будет передавать Харат.

— Не начинай с самых ранних, — предупредил Оган. — Давай с последних слоев информации.

Зианту охватило чувство горя и страдания. «Всё сразу… Слишком много всего… слишком много…» Харат хотел было прервать контакт, но его остановил приказ Огана:

— «Считывай» последние записи!

«Там… глубоко… там скрывается… чёрная… смерть», — резко, словно вопль, раздалась мысль Харата. Он отдёрнул щупальце, словно фигурка стала невыносимо горячей.

— Как она попала к Джукундусу? — задала вопрос Яса. — Ну, маленький и храбрый ты наш, ну, прочитай это для нас. Что это за предмет?

«Место, древнее место… и там смерть. Тайное, древнее — и странное. И там уже давно царствует холод и смерть и туда не добраться солнечным лучам. Холод и смерть. Слишком много всего там… великий… великий лорд покоится там. Нет… больше ничего не вижу!»

Он снова резко отдёрнул щупальце и вернул его в кармашек. Но по–прежнему остался стоять рядом, не сводя глаз с артефакта.

А потом:

«Это один из тех, кого вы зовёте Предтечами. Очень древний. И это… был… один из пары…»

Зианта услышала шипение от находившейся рядом Ясы: глаза сё ярко пылали.

— Отлично, малыш.

Она протянула вперёд руку, словно чтобы приласкать Харата. Однако тот увернулся и, покачиваясь, направился по груде подушек к Зианте.

«Я не могу объяснить, — отправил он мысленное послание для всех троих, — но почему–то она включена в это. Только Зианта сможет найти, если только это вообще возможно, то место, где находился он и где царствует тьма, холод и смерть», — Харат немигающим взором смотрел на Зианту, и девушка вздрогнула, как и тогда, когда вышла из транса после телепортации. Но она знала: сказанное им — правда. То ли в результате чьего–то проклятия, либо по какому–то капризу судьбы, но она крепо–накрепко привязана к этому комку, и нет никакой надежды разорвать эти узы и освободиться.

— Гробница Предтеч!

Яса поднесла к лицу один из мешочков, висевших на её поясе, и глубоко вдохнула аромат лилии.

— Оган, мы должны узнать, где Джукундус раздобыл эту вещицу…

— Он мог купить её, Леди, либо же привёз с собой… — вне всякого сомнения, Огана также охватило сильнейшее волнение.

— Какая разница? Разве у нас нет глаз и ушей, числом почти что равным количеству звёзд на небе, чтобы нам стал известен любой секрет?

— Если эта вещь куплена, то вполне может быть так, что она — из гробницы, уже обнаруженной и разграбленной, — высказала предположение Зианта.

Яса бросила на неё короткий взгляд.

— Ты в самом деле думаешь так? Что кто–то из непонятного любопытства приобрёл, может даже на рынке у космопорта, эту вещицу, не подозревая об её происхождении? Она невзрачна на вид, и только её возраст и связь с Предтечами придаёт ей ценность. Кроме того, Джукундус занимается историческими изысканиями; вспомни три отряда, отправленные им на Феннис, исследовавшие засыпанные землёй древние строения, которые, как подозревали, являлись гробницами Предтеч, однако на поверку оказалось, что это не так. Нет, Джукундус хранил эту вещь, потому что знал её историю, и наша задача — выяснить это. А теперь я спрячу её в сейф, пока мы не…

Яса поднесла руку к комку, но так и не смогла дотронуться до него.

— Оган! Что происходит? Что это такое?

Тот быстро обошёл груду подушек и, внимательно оглядев в течение нескольких секунд артефакт, схватил Ясу за запястье.

— Психокинетическая энергия. У этой штуковины заряд такой величины, с каким я никогда прежде не сталкивался. Леди, эта… эта вещь когда–то, должно быть, использовалась в парапсихологии, в неё накачивалась энергия, и теперь, после телепортации, эта энергия пробудилась. Она бурлит и действует аналогично пси–энергии. И пока её не разрядить каким–то образом, к ней опасно прикасаться. Если только… — Оган повернулся к Зианте. — Возьми её! Немедленно, ты слышишь!

Девушка, даже не успев подумать, что делает, шагнула вперёд и спокойно взяла в руки комок. На ощупь он казался тёплым… а может, это только почудилось ей, навеянное последними словами Огана. Итак, выходит, хотя и существует барьер, препятствующий контакту с Ясой, для неё такого нет.

— Психо–связь, — провозгласил Оган. — Так что пока эту штуку не разрядить (если только это вообще возможно, Леди), только эта девушка может управляться с нею.

— Но, разумеется, тебе удастся каким–нибудь образом нейтрализовать эту энергию! У тебя ведь столько разных устройств — иначе на кой чёрт ты их у себя держишь? — было очевидно, что Яса не хотела смириться с таким разочаровывающим заключением.

— Об этом мы можем судить только теоретически: никогда ещё, ни на одной из сотен планет, не было найдено ничего похожего на этот предмет религиозного поклонения, который заряжался психической энергией почитавших его верующих, и уж тем более исследованного. Он стал, как говорили древние, божественно подобным, в буквальном смысле, совсем как в былые, давно минувшие времена верующие поклонялись и прислуживали богам–королям и богиням–королевам, подпитывая их своей пси–энергией любви и обожания, позволяя таким образом творить им настоящие чудеса, наделяя их славой всемогущества, и это действительно было так.

— И ты думаешь, что это богоподобная вещь? — в голосе саларики прозвучали недоверчивые нотки.

— Очевидно, что эта вещь в прошлом подвергалась значительному психическому воздействию. И я отказываюсь подвергнуть её каким–либо исследованиям, чтобы не уничтожить хранимую ею информацию. Возможно, счастливый случай дал нам в руки такую драгоценность, о которой мы даже не смели и мечтать.

Возможно, именно слово «драгоценность» и привело Ясу в благодушный вид, и она с удовлетворением промурлыкала:

— Однако, ты думаешь, что нам удастся использовать её — благодаря нашей малышке… — во взгляде, брошенном саларикой, сквозили одновременно и прощение, и одобрение.

— Я не могу ничего обещать, Леди. Но мне кажется, имея такой ключ, нам по плечу открыть дверь в глубь веков. Для начата нам, конечно, нужно выяснить его историю до того, как он попал к Джукундусу. Я сильно сомневаюсь, что он много знает об этом. И нам ведь отлично известно, что он недолюбливает сенситивов — как и всякий, у кого есть секреты, которые он скрывает от других. Я даже думаю, что пока эта вещица была у него, никто из тех, кто мог бы догадаться об истинной её значимости и ценности, не видел её, хотя теперь, после телепортации, возможно, она его и заинтересует. Только Зианта поняла это, ощутила притягательную силу артефакта, проходя мимо стола, на котором он лежал. Просто непредсказуемая игра случая, Леди, причём девушке дважды повезло: сначала — в том, что она была в возбуждённом состоянии, когда обнаружила его, и потому ощутила притягательную силу, а затем — когда решилась использовать телепортацию, чтобы заполучить этот предмет. И вот, благодаря этим двум факторам, у нас в руках чудо, и нам нужно воспользоваться выпавшей нам удачей как можно лучше.

— А теперь, моя девочка, — Оган обратился к Зианте, — попытайся «прочитать» его.

— Я не могу! — закричала девушка. — Я пробовала, но не смогла! Он… он приводит меня в ужас.

Яса рассмеялась.

— Это станет для тебя наукой: не делай ничего без разрешения. Ты сделаешь это — или на твой разум будет наложен замок, — саларика произнесла это легко и спокойно, однако Зианта не сомневалась: угроза будет выполнена. Впрочем, она и без того была излишней: притягательное воздействие артефакта на девушку нисколько не уменьшилось, хотя после первой мучительной, закончившейся так неудачно попыткой разрешить загадку этого комка она знала, что не стоит пытаться прямо сейчас повторить эксперимент.

— Ладно, береги его, дорогая моя, — Яса встала. — Впрочем, он и так себя неплохо охраняет. А тем временем мы попытаемся разузнать, каким образом и где он попал в руки Джукундуса.

Глава четвёртая

Зианту не нужно было предупреждать: она и так поняла, что стала пленницей в стенах виллы, покуда полчища шпионов не разузнают историю загадочного комка. Ещё девушка ожидала, что Оган проявит незаурядный интерес как к внезапно пробудившемуся в ней психо–кинетическому дару, так и к артефакту. Она с ужасом ожидала, что её часами будут мучить в лабораториях, подвергая бесконечным испытаниям. И когда этого не случилось, сначала она почувствовала облегчение, но вслед — небольшую досаду, что её просто–напросто не замечают. Неужели парапсихолог думает, что пока артефакт не разряжен, работать с ним опасно? Или же он тем временем подготавливает для неё более трудные тесты?

Но какова бы ни была истинная причина её заточения, с каждым днём девушка становилась всё более и более неспокойной. К её услугам было много развлекательных фильмов и образовательных лент, она могла смотреть трёхмерные передачи, шедшие по телевидению Тикила, — стоит только протянуть руку и нажать кнопку, чтобы экран ожил. Однако теперь они совсем не развлекали девушку, и она мучалась от безделья.

По совету служанки–саларики с окончанием очередного дня Зианта завязывала по узлу на своём поясе. Сейчас на нём было уже два, и девушка поняла, что больше не может заставлять себя сосредоточенно слушать ленты по истории Предтеч. Уже третье утро она, развалившись в кресле, безразлично смотрела на сад. который больше походил на джунгли, специально поддерживаемый в подобном состоянии, охраняя неприкосновенность границ владений Ясы.

Предтечи… Существовало множество самых различных цивилизаций и народов… Даже закатане, разумные рептилии, одни из самых долгоживущих существ в Галактике, превосходные историки и археологи, даже они не смогли бы перечислить всех их. Земляне сравнительно поздно достигли звёзд и, прыгая от одной небольшой по размерам звёздной системы к другой, исследовали лишь самый край Галактики, в которой располагалась легендарная Солнечная система — центр, от которого разбегались волны эмигрировавших поселенцев: кто–то бежал, страшась войны на родной планете, кто–то — в поисках новых приключений и лучшей доли на новых мирах, многие из которых им удавалось изменять — за время жизни нескольких поколений поселенцев. Но, конечно, излучение новых солнц, новая пища, воздух — всё это привело и к генетическим изменениям. Да, кое–где ещё сохранился архетип «среднего» землянина, однако Зианта пока не встречала ни одного человека, который полностью соответствовал бы ему. Она видела и великанов по сравнению с обычным человеком, и карликов. Существовало огромное многообразие в цвете кожи, волос (часто вообще отсутствовавших), числе пальцев на руках и ногах, обострении или ухудшении зрения, слуха и других чувств. Чтобы осознать это, достаточно просто посетить Диппл, где были собраны отбросы цивилизации с полусотни планет, или же пройтись по улицам Тикила.

И если земляне настолько изменились на своём пути к звёздам, то что говорить о более древних расах, которых называли Предтечами, тоже, несомненно, подвергшихся подобным изменениям. После них остались загадочные следы: испепелённые дотла планеты — ужасающие памятники невероятной смертоносной ярости, отмечавшие поля титанических сражений. Но иногда находили и другие планеты — с остатками строений, гробницами, даже устройствами, которые, как с удивлением обнаруживали разведчики, работали и через миллионы лет после исчезновения их хозяев.

Каждая новая находка порождала новый вопрос: пока ещё из всех остатков, что были найдены, никому из многочисленных исследователей не удалось сложить целой картины, хоть как–нибудь систематизировать находки, чтобы заявить во всеуслышание: все эти вещи принадлежали какой–то одной цивилизации или народу. Постепенно из легенд, терпеливо собранных отовсюду, от одной звезды к другой, и возникло это имя — Предтечи, но что это за имя — название расы? Или какого–то межзвёздного правительства? Ничего нельзя было утверждать наверняка, когда дело касалось Предтеч. Взять к примеру украшенный колоннами город на Арчоне–IV и два космопорта на Мочикане и Вотане: из–за одинаковых резных украшений их отнесли к цивилизации «заати».

И всё время таилась надежда, что находка какого–нибудь склада, где хранились бы записи Предтеч, хоть немного прольёт свет на их тайны. Два года назад была открыта планета — огромный гигантский город, высшее достижение одной из цивилизаций, овладевших межзвёздными путешествиями. Сейчас он дотошно изучался.

Зианта сжала руками виски. Её всегда интересовали Предтечи. Но теперь… Она бросила косой взгляд на шкатулку на столе. После решения Ясы оставить артефакт у Зианты, девушка вытряхнула из шкатулки всё, что там хранилось, и положила туда этот комок, всё так же завёрнутый в шарф. С тех пор она не доставала его, но выбросить реликт из головы никак не удавалось.

Ключом к тому мегаполису–планете оказалось кольцо со странным и ужасным драгоценным камнем. Она тысячу раз видела и слышала этот рассказ, бесконечно повторяемый по трёхмерному телевидению. Может, она нашла ещё один ключ… только вот куда и к какой двери?

И здесь, на Корваре, была своя древняя тайна — Рухкарв, подземные катакомбы, построенные каким–то народом, может даже, совершенно не похожим на людей. Там осталось множество ловушек, и рейнджеры Диких Земель не позволяли никому даже близко подходить ко входу в катакомбы. Никто не знал, насколько глубоко тянутся они, да и вообще, что это: «город» или «муравейник», крепость или жилище, а может, просто пересадочная станция на пути следования чужаков от одного мира к другому.

Зианта медленно встала, двигаясь помимо своей воли, подчиняясь силе артефакта. Коснувшись шкатулки, она вздрогнула и тем не менее всё же взяла её и, вернувшись назад, к окну, подставила под яркий луч солнца, словно естественный свет мог обезвредить то, что она держит в руках, и освободить её от рабской зависимости, в которую она попала.

Достав свёрток из шкатулки, девушка, по–прежнему держа его на солнце, принялась разворачивать шарф складку за складкой, пока он не упал на пол, обнажив тусклую, уродливую фигурку — результат игры ребёнка на берегу реки, неумело пытавшегося слепить что–то из глины. И ничего, никакого намёка, что это не просто какая–то примитивная вещица, а нечто, созданное высокоразвитой цивилизацией, достигшей звёзд.

Набравшись храбрости, Зианта протянула вперёд руку и коснулась фигурки. Однако в этот раз не ощутила никакого всплеска энергии. Может, Оган был прав, говоря, что в результате телепортации он зарядился, и она это только что подтвердила? И девушка, осмелев, поводила пальцем по верхней части комка в том месте, где должна была находиться голова.

Хотя на вид комок казался весьма грубым, на ощупь он оказался довольно гладким. И тут девушка уловила едва заметное мерцание чего–то…

Внезапно Зианта, сжав фигурку в левой руке, правой быстро повернула её верхнюю часть, сама не зная, почему.

Обманчиво выглядевшая грубой оболочка подчинилась, и через секунду в руках у девушки были две половинки фигурки, отделившиеся друг от друга так, словно она сняла крышку коробочки.

А внутри — сверкающая серебром нить, уложенная кольцами, чтобы уберечь содержимое. Одну половинку артефакта девушка положила на подоконник. Ей хватило благоразумия не касаться нити голыми пальцами. Взяв со стола ложку с длинным черенком, которой она мешала чай с вареньем, девушка кончиком черенка осторожно разворошила комок нитей, пока не проделала достаточно широкое отверстие, чтобы в него проник солнечный луч. И тут же свёрнутые кольцами нити вспыхнули яркими бликами, а внизу зажёгся сине–зелёный огонёк.

Это был камешек овальной формы — конечно же, драгоценный, хотя какой именно, она сейчас не могла сказать. Размером с полпальца, с ровной круглой поверхностью, не огранённый. Девушка быстро отвела взгляд в сторону, сразу же ощутив, что входит в состояние транса.

Кристалломания — один из самых древних способов возбудить ясновидение. Всматриваясь в шар из прозрачного, чистой воды, камня, сенситив высвобождает свою энергию. Снова Оган оказался прав: этот предмет, столь долго используемый подобным образом, получил огромный заряд психо–энергии. Итак, вот что это такое: магический кристалл, долгое время используемый для развития экстрасенсорных способностей.

Как можно быстрее Зианта сложила обе половинки вместе и повернула в обратном направлении. Затем внимательно осмотрела поверхность фигурки: никаких видимых следов шва, того, что она открывалась пополам. Со вздохом облегчения девушка снова завернула её в шарф и поместила в шкатулку. И лишь когда крышка защёлкнулась, она расслабилась.

Что если она возьмёт его и использует по назначению, что она тогда увидит? Смерть или мрак? Ей вовсе не хотелось увидеть что–нибудь подобное, но так же она не намерена была позволить узнать Огану и Ясе об этом своём втором открытии. Она не сомневалась: тогда они заставят её смотреть в этот кристалл. А этого ей вовсе не…

У Зианты было время, чтобы создать мысленный щит, хотя не очень–то верила, что он окажется достаточной защитой, если Оган что–то заподозрит. Впрочем, происходившие за пределами виллы события играли только на руку ей: утром, явившись по вызову к Ясе, она увидела хозяйку в обществе мужчины, который, как она знала, был одним из координаторов Гильдии.

Он холодным взглядом окинул Зианту, словно она не человек, а просто какой–то инструмент — или оружие — оценивая, насколько оно эффективно. Яса, как видела Зианта, нисколько не волновалась, хотя общение с высшими руководителями Гильдии всегда чревато опасностью, даже гибелью, тому, кто всего на ступень ниже и готов шагнуть наверх — так как путь этот сопровождается многочисленными убийствами. Уничтожение ждёт любого, кого заподозрят в нелояльности, или кто встанет на пути преисполненного честолюбия нижестоящего члена организации.

Когда проверку производит один из координаторов, всегда можно ожидать неприятностей. Но если Ясу и волновал этот визит, человеку не под силу было прочесть какие–либо эмоции поверх её кошачьей маски невозмутимости, так же как и детектору правды. Сейчас она смотрела на Зианту ленивым немигающим взором, но на коленях у неё сидел Харат, закрыв глаза, словно уснув. Зианта поняла: так он предупреждает её. Она уже долгое время жила под крышей этого дома и замечала любое отклонение от обычного поведения его домочадцев, чтобы воспринять это, как предупреждающий сигнал, чтобы держаться настороже.

Да и Яса на самом деле не такая уж и безмятежная, как хочет казаться, — иначе бы Харат не стал играть роль домашнего любимца. Он, по всей видимости, пытается нащупать любую брешь в мыслезащите посетителя, что означает, что Яса ничего не сказала ему о своей находке, и потому Зианте следует быть вдвойне осторожной, когда она начнёт говорить. Поскольку артефакт — их главный козырь, его–то и нужно держать в тайне.

У неё было всего несколько секунд, чтобы обдумать, как себя вести и что отвечать, когда Яса махнула ей рукой:

— Вот, Макри, сенситив, который считывал информацию Джукундуса. Ты хотел увидеть её — вот она.

Макри был крупным мужчиной, некогда мускулистый и привлекательный, но теперь слегка располневший. Форма космолётчика с капитанскими крылышками была ему явно мала: то ли шитая не на него, то ли хранившаяся с давних времён и теперь причинявшая хозяину определённое неудобство. Лицо его, тёмно–красного цвета, за исключением ровно подстриженной курчавой бородки, придававшей ему величавый вид, было гладко выбрито, так же как и голова, которую украшала серебристая сеточка с кудряшками — такие надевались под шлем космонавтами.

Глаза его тонули в одутловатых щеках; брови топорщились под стать бородке. И хотя глаза сидели довольно глубоко, в них сверкал суровый огонь, невольно напомнив Зианте сверкание нити, скрывавшей в глубине фигурки сине–зелёный камешек. Девушка поспешно постаралась похоронить это воспоминание в глубинах памяти.

Макри хмыкнул, рассматривая девушку, а затем осыпал её вопросами, касавшимися визита в апартаменты Джукундуса, хотя, конечно, не расспрашивая об информации, которую она записала на ленты: та была стёрта из её памяти устройствами Огана. Он проследил шаг за шагом всю операцию с того момента, как она открыла дверной замок, и кончая её возвращением на виллу. Получив непроизнесённое вслух предупреждение Ясы, девушка ничего не сообщила об артефакте и последовавшей после кражи телепортации.

Когда девушка закончила, а Яса ничем, ни едиными мускулом не выдала, правильно ли девушка поняла её (может, Зианта совершила непоправимую ошибку?), Макри снова хмыкнул. Яса повернулась к нему, распрямляясь в кресле.

— Ты убедился. Всё прошло именно так, как мы тебе сообщили. Аппаратура Огана это подтвердила. Нет никаких оснований опасаться, что налёт обнаружен.

— Похоже, что так. Но повторяю: в городе жарко, невыносимо жарко! И как–то это связано с Джукундусом. Хотя ничего не даёт повода думать, будто ему известно, что его микрозаписи считаны. Но по всему городу рыскают сенситивы и что–то вынюхивают. Вы ведь держите вот эту, — он снова бросил на Зианту, всё больше выходившую из себя, взгляд, словно перед ним — какой–то инструмент, а не человек, — «под колпаком»?

— Можешь проверить, — Яса безразлично зевнула. — Она всё это время была здесь. Наши детекторы не обнаружили никаких следов мысленного зондирования. Неужели ты думаешь, что приборы Огана могут что–нибудь упустить?

— Огана! — фыркнул координатор, очевидно, ставя парапсихолога в один ряд с Зиантой. — Ладно, вот что решим. Её нельзя больше держать здесь. До сих пор наши планы относительно Джукундуса идут так, как запланировано, — и мы не хотим, чтобы они нарушились. Она должна покинуть планету немедленно!

Яса снова зевнула.

— Да мне и самой уже пора улетать отсюда. У меня в запасе отличный предлог: нужно проверить торговую факторию на Ромстке. А она отправится с нами, как одна из служанок.

— Согласен. Тебе сообщат, когда возвращаться.

И координатор, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты с напускной, как поняла Зианта, бесцеремонностью. То, что её догадка верна, подтвердил вид Ясы: кошачье лицо было непроницаемо, насколько мог судить человеческий глаз, и только губы плотно прижались к зубам, обнажив белые кончики наследия прошлого — острые, несущие смерть клыки.

— Макри, — задумчиво заметила Яса таким же безразличным тоном, как и маска на её лице, — выполняет свою миссию с такой серьёзностью, что можно подумать, будто он видит перед собой путь звёзд в вышине. Часто бывает так, что устремив свой взор далеко вперёд, не замечаешь яму у самых своих ног. Тем не менее он только что сыграл нам на руку: нам действительно нужен был повод, чтобы покинуть Корвар, который не вызвал бы подозрений у хозяев Макри. И пусть сам координатор думает, что он приказывает мне — на самом–то деле он служит моим целям.

— Вы что–то узнали? — спросила Зианта.

— Разумеется, дорогая моя, — промурлыкала саларика. — Когда Яса приказывает глазам, чтобы они смотрели, ушам — чтобы слушали, носам — чтобы вынюхивали, ей повинуются. Теперь нам известно общее направление, откуда пришла к Джукундусу эта безделушка. В наших поисках задействованы люди, чья цель в жизни — изучение неизвестных или давно забытых вещей. Мы отправляемся на Вейстар.

Вейстар! Всю свою недолгую жизнь Зианта только и слышала: Вейстар, Вейстар, Вейстар… Большинство звёздных скитальцев считают его не более, чем легендой, однако он на самом деле существует, и это прекрасно известно Гильдии, хотя лишь считанное число людей могло бы указать ту часть Галактики, где он находится. Вейстар хоть и не является собственностью кого–нибудь из высшего руководства подпольной организации, как некоторые другие секретные базы, используется Гильдией сообразно с его исторически сложившимися условиями.

Вейстар возник задолго до того, как Гильдия приобрела нынешнее влияние, а земляне начали исследовать районы Галактики, ещё не обозначенные на картах. Это было пристанище преступников, место встреч космических пиратов, когда ещё существовало пиратство. Теперь на Вейстар стекались различного рода проходимцы и грабители с добычей, захваченной после удачных налётов на не очень–то богатые и не густонаселённые миры, которую скупали люди Гильдии, впрочем, иногда Гильдия и сама вербовала среди этого сброда головорезов для исполнения собственных планов.

Если верить всем этим россказням, то Вейстар некогда служил пересадочной станцией давным–давно исчезнувшей цивилизации, располагаясь в системе настолько древней, что всякая жизнь на планетах, вращавшихся вокруг теперь уже почти погасшего красного карлика, исчезла много тысяч лет назад. Сравним ли возраст его с возрастом этой системы или хотя бы с цивилизацией, создавшей его, — нынешние хозяева Вейстара не имели никакого представления. Ещё с давних времен, если судить по оставшимся записям, он приобрёл жуткую репутацию, и об его тёмной истории предпочитали не говорить. Отправиться на Вейстар, как и спуститься в Рухкарв, мог лишь отчаянный авантюрист, надеющийся лишь на удачу.

— Этот Макри… Если мы отправимся на Вейстар… — с сомнением начала Зианта и осеклась.

И хотя Гильдия Воров не властвовала там, она достаточно могущественна, чтобы найти Ясу, если заподозрит её в предательстве. А что случится после этого? После падения одного из руководителей организации уничтожается и всё его окружение — кроме тех, кому необычайно повезёт и он уцелеет, и предателей, способствовавших ниспровержению своего бывшего покровителя.

Яса погладила покрытую мехом головку Харата и издала звук, удивительно похожий на щёлканье клюва маленького сенситива.

— Макри — мальчик на побегушках у руководства Гильдии, разве не так, малыш? — вслух задала она вопрос Харату.

Мысленный ответ прозвучал очень четко:

«Он пытается найти что–нибудь, компрометирующее вас. Пока что все его усилия ни к чему не привели. Он думает, что защитные детекторы надёжно экранируют его», — в последней фразе прозвучало столько презрения, что у Зианты непроизвольно вырвался вопрос:

— А разве не так?

Повернув головку почти что на сто восемьдесят градусов, Харат пристально посмотрел на девушку огромными немигающими глазами.

«Харат может читать мысли», — снова презрительно щёлкнул он клювом.

Зианта не поняла, каким образом этому инопланетному существу удалось проникнуть сквозь экраны мыслезащиты, созданные учёными Гильдии. Настолько крепка была её вера в могущество технического обеспечения Гильдии, что она принимав как само собой разумеющееся то, что подобный барьер невозможно преодолеть с помощью обычных методов. Но, конечно же, по человеческим меркам Харата нельзя называть «обычным».

Выходит, у Ясы имеется свой страж — Харат, несомненно, передававший ей любую мныель, возникавшую в мозгу Макри. Или в мозгу Зианты!.. Тот камешек! Нет, не думать об этом! Однако вся сложность в том, что когда хочешь избавиться от одной мысли, которую стремишься сохранить в тайне от других, она неотвязно преследует тебя. Думать о чём–нибудь другом… например, о Вейстаре… думать о Вейстаре…

Снова раздалось мурлыканье саларики.

— Харат неплохо читает мысли, — сказала она, ободряя маленького инопланетянина. — И на Вейстаре найдутся люди, перед которыми Макри, несмотря на все свои амбиции, будет пресмыкаться, превратившись в козявку, куда меньшую, чем наш Харат, который уже сейчас превосходит его своими способностями и мужеством.

— Если нас там ожидает такая же поддержка, то стоит отправиться на Вейстар, — Зианта отважилась польстить Ясе.

— Дорогая моя, не нужно говорить очевидное. Мы и сами не лыком шиты и подготовились ко всему ещё заранее, до прибытия Макри, который лишь дал нам прикрытие. Но нам предстоит не развлекательное путешествие — весь путь мы проспим в анабиозных камерах.

Зианте очень хотелось возразить Ясе, хотя не было ни единого шанса, что протест к чему–то приведёт. Действительно, путешествовать в анабиозных камерах — анахронизм в нынешние времена. А ведь когда–то, когда люди только–только отправились к звёздам, именно так осуществлялись космические перелёты — когда экипаж звездолётов пребывал в анабиозе и даже не знал, проснётся ли он когда–нибудь вновь. Зианта догадалась, что необходимость в таком способе путешествия вызвана соображениями секретности.

Впрочем, Зианте не пришлось долго ломать голову над этим: уже вечером на личном флиттере Ясы их доставили в космопорт и препроводили на борт лайнера, обслуживавшего местные линии в пределах системы. Однако это была лишь маскировка: едва они остались одни в своей каюте, как тут же Яса достала из верхнего чемодана их багажа два плаща с капюшонами, отличавшиеся тем, что одетые в них фигуры искажались до неузнаваемости, а затем, спустившись по безлюдным коридорам на нижнюю палубу, скрываемые темнотой и плащами, спутницы выбрались на грузовом лифте на стартовую площадку.

Хоть на Зианте и был маскирующий плащ, девушка, торопливо семеня вслед за Ясой, направляющейся к краю посадочного поля, чувствовала себя весьма неуютно. Здесь, в самом конце космопорта, очень редко садились пассажирские лайнеры — это было место посадки судов Вольных Торговцев. Яса, схватив Зианту за руку, нисколько не колеблясь, видимо, отлично зная свою цель, потащила девушку, ускорив шаг, к какому–то транспортному кораблю, чьё название и эмблема настолько истерлись, что в слабом вечернем свете невозможно было разглядеть ни единой буковки.

Возле спущенной аппарели не было видно ни души. И снова без всяких колебаний Яса потащила девушку вверх, торопясь забраться внутрь корабля. На нижней палубе их никто не встречал: корабль словно вымер. Наверное, подумала Зианта, кое–кто постарался, чтобы сегодня здесь не производилось никаких работ.

Преодолев три уровня, они оказались у открытой двери недалеко от грузового отсека. Войдя внутрь комнаты, Яса тут же захлопнула дверь.

— Приятного путешествия, милые дамы!

Огана, прислонившегося к стене, было почти не узнать в серо–коричневой униформе рабочего. Рядом — два длинных узких ящика. Снимая свой плащ и глядя на них, девушка, хотя и знала, что их ждёт, не смогла сдержать озноб, пробежавший по позвоночнику: это были анабиозные капсулы. Несмотря на то, что уже давно космические путешествия считаются безопасными, иногда всё же случаются всякие несчастья, к тому же ей ещё ни разу на своей памяти не доводилось покидать планету, хотя, разумеется, как и все, кого судьба забросила в Диппл, она попала на Корвар с какой–то объятой войной планеты.

— Пока что всё идет по плану, — Яса сложила плащи так, что из них получились подушки, которые она аккуратно уложила в ящики.

— Зианта, артефакт у тебя? Положи его сюда.

Поскольку причин уклониться от выполнения этого приказа не было, девушка передала саларике контейнер с фигуркой, который она крепко сжимала в руках во время их бегства. Яса секунду постояла, как будто раздумывая, нужно ли проверить, внутри ли та загадочная фигурка. Но потом очень осторожно положила контейнер рядом со свёрнутым плащом.

Оган рассмеялся.

— Очень благоразумно, Леди. Если между трансом и анабиозом и есть какая–то связь, то такое соседство, возможно, даст какой–нибудь результат. И теперь, Зианта, когда он рядом с тобой, в случае, если тебе откроется что–нибудь, касающееся нашего загадочного предмета, пока ты находишься в анабиозе, ты впоследствии сообщишь нам об этом.

Зианта отпрянула к перегородке. Спать здесь, рядом с темнотой и смертью? Нет, она не сможет! Оган сам не знает, что предлагает. Хотя нет, знает, и ему наплевать, что думает и переживает Зианта. Для Гильдии ценен лишь её дар, однако девушка была убеждена, что эта операция — их собственное детище, не Гильдии: они задумали свой собственный ход. При таких обстоятельствах она представляет ценность, пока от неё могут быть какие–нибудь результаты, идущие на пользу этому предприятию. Безопасное существование, которое она вела до сих пор, безвозвратно ушло, и нет никакой надежды на бегство.

— Ну, давай, ложись! — Оган протянул вперёд руку. — Не упрямься, как ребёнок. Тебя ведь раньше уже подвергали гипнозу — и ничего. И подумай, что ты нам расскажешь, проснувшись!

В тесноте каюты она не могла даже увернуться от этой руки. Оган схватил девушку за запястья и так сильно сжал их, что у неё перехватило дыхание, затем выпустил одну руку, а ко второй, чуть повыше локтя, прижал шприц. Не отпуская Зианту, он потянул её вниз. Девушка безвольно подчинилась и легла, положив голову на подушку сложенного плаща. Стенки и дно капсулы изнутри устилал мягкий материал, можно было даже сказать, что ей уютно здесь — если бы не мучительные мысли о будущем. Рядом с головой — шкатулка с фигуркой, но ей нельзя смотреть в ту сторону.

— Отлично! Сама видишь, всё предельно просто, нисколько не больно и не страшно. Смотри сюда, Зианта, — ты уже делала это раньше… раньше… раньше… — психолог снова и снова монотонно повторял это слово, а девушка, повинуясь, смотрела на вращающийся диск в его пальцах. Нет ни воли, ни сил сопротивляться…

— Раньше…

Но Зианта уже ничего не слышала: она спала.

Глава пятая

Зианта использовала всё своё самообладание, чтобы не упасть ничком на посадочную платформу. Над головой (если только в космосе применимы понятия «над» и «под») нависло что–то пугающе огромное и тяжёлое.

Они очень долго спали — сколько именно, она не имела никакого представления, — а потом их разбудили, чтобы они пересели на другой корабль, и тот доставил их к внешнему кольцу, первому защитному барьеру на пути к Вейстару, состоявшему, как на страницах старых фантастических романов, из обломков звездолётов, и их было так много, словно здесь специально взорвали целый космический флот, чтобы образовать над спутником защитный кокон из исковерканного металла, так что между скорлупой и ядром осталось небольшое свободное пространство, в которое можно попасть только по тщательно охраняемому коридору, расчищенному среди обломков звездолётов.

И в центре — сама станция, вне всякого сомнения, сооружение, спроектированное и построенное какой–то высокоразумной цивилизацией. По обе стороны станции находились посадочные платформы для космических кораблей. Вся кристаллическая поверхность этого сооружения была испещрена выбоинами и заплатами: её часто приходилось ремонтировать. Но, подумала Зианта, когда оказываешься на этой платформе и видишь над головой груду исковерканного металла, непроизвольно чувствуешь себя, словно оказался между молотом и наковальней. И девушку не ободряла даже мысль, что вот уже множество сотен лет сохраняется подобное положение, и что хрупкость этой станции обманчива.

Но стоило только вслед за Ясой войти внутрь, как тут же все эти мысли вылетели из головы. К удивлению девушки здесь почувствовалась слабая гравитация, хотя она и не понимала, каким образом её создают.

Центром станции служило помещение, со всех сторон окружённое бесчисленными коридорами и балконами. От стен исходил слабый зеленоватый свет, придававший неприятный мертвенно–бледный оттенок лицам жителей, среди которых попадались как гуманоиды, так и существа, имеющие облик, настолько не похожий на человеческий, каких она не встречала даже на Корваре, известном перекрёстке межзвёздных путей.

Вследствие очень слабой силы тяжести приходилось постоянно держаться за перила и специальные скобы, вставленные в стены. Однако по всей видимости Яса знала дорогу, потому что быстро передвигалась, направляясь к одному из верхних уровней.

Повсюду виднелись едва различимые остатки древней росписи, некогда украшавшие эти стены, выполненные теми, кто построил станцию задолго до того, как человечество вышло в космос. Но теперь это были лишь почти незаметные очертания геометрических фигур и кругов, в которых не было никакого смысла.

Они подошли к двери, которую охранял человек в форме космонавта. На боку у него висел лазер, запрещённое во всей Конфедерации оружие, и заметив приближение незнакомцев, он взялся за его рукоять. Но узнав Ясу, он шагнул в сторону, пропуская их в комнату, в которой почти не оставалось свободного пространства, загромождённую как попало всевозможной мебелью.

По всей видимости обстановка состояла из вещей, украденных не с одного десятка космических кораблей; часть из них предназначалась для гуманоидов, часть — для удобства явно негуманоидных рас. Когда–то всю мебель богато украшала резьба, но теперь это был лишь потрёпанный и грязный хлам.

Посреди этой свалки украденных вещей в кресле развалился человек, имевший довольно влиятельное положение на Вейстаре, которого Яса выбрала для наведения справок относительно артефакта. Когда они вошли, он щёлкнул пальцами, и зеленокожий вайверн бросился внутрь склада и вернулся с двумя стульями. Однако сам хозяин даже не привстал, чтобы поприветствовать вошедших, лишь поднял руку в небрежном салюте.

Саларика, которая пользовалась на Корваре уважением не только потому, что была представительницей слабого пола, но и из–за её высокого положения в Гильдии, по всей видимости решила не обращать здесь внимания на формальности. Если Ясу и уязвила подобная фамильярность, то виду она не подала.

Подобно своей комнате, хозяин представлял собой смесь великолепия и неряшливости. Фигуру и лицо чистокровного землянина облекали варварские одежды. Чёрные волосы на голове были коротко подстрижены, как несколько столетий назад было принято у наёмников; суровость облика ещё больше подчёркивал золотисто–зелёный обруч со свисавшим на лоб чистой воды камнем коро.

У него была загорелая кожа космонавта, и от глаз к подбородку тянулись искусственные шрамы, придавая лицу свирепое выражение; казалось, весь его вид служил лишь одной цели — устрашению.

Сапоги и широкие штаны из серебристо–белого меха контрастировали с серебристо–чёрной, расшитой звёздами и позументами из драгоценных камней туникой адмирала Патруля. Рукава были обрезаны. Голые руки перехватывали браслеты из иридия, один из которых украшали земные рубины, а второй — какие–то блестящие голубовато–зелёные камни, названия которых Зианта не знала.

На коленях покоился поднос, но отнюдь не с яствами, а невероятно прекрасным, совершенно неуместным среди этой варварской обстановки творением: миниатюрным садом с крохотными деревцами, кустарниками и озером, в водах которого к скалистому островку плыла маленькая лодочка. Вайверн отнёс поднос к столу, а девушка никак не могла оторвать глаз этого дивного творения.

Человек наконец заговорил на Бэйсике, и речь его звучала интеллигентно, совсем не похоже на его одежду пиратского предводителя.

— На Вейстаре совсем нет зелени, милые дамы, так что лучше моего сада вы здесь ничего не найдёте. Он пахнет настоящими благовониями, а у озера — запах воды. Берёшь его в руки, закрываешь глаза — и словно переносишься в настоящий сад и бродишь по нему.

Яса поднесла к лицу один из своих ароматных мешочков, очевидно, больше не в силах терпеть вонь этого помещения без освежающей стимуляции. Человек улыбнулся, шрамы его растянулись, и лицо стало столь же привлекательным, как и лицо демона тьмы.

— Прошу извинить, милые дамы. Вейстар богат всем на свете — в том числе и запахами, но не теми, которые способны привести в восхищение вас. Так что давайте вернёмся к делу, прежде чем выдохнутся ваши запасы сушёных лепестков лилии. Ваше послание было получено. Возможно, я смогу вам помочь, а может быть, и нет — могут возникнуть непредвиденные сложности. К тому же нам ещё нужно прийти к соглашению, — он снова улыбнулся.

Яса в тон ему улыбнулась, с такой же толикой жестокости на устах.

— По правде говоря, разве может быть по–другому? Я готова, Сренг, обсудить всё.

В наступившей тишине глаза их встретились. Зианта знала, что любая сделка заключается после свирепой борьбы. Но поскольку они нуждаются друг в друге, со временем договорённость будет достигнута. Саларика почти ничего не говорила девушке о том, что они будут искать на Вейстаре, кроме того, что загадка появления у Джукундуса артефакта может быть разрешена только теми, с кем они встретятся здесь.

— Компьютер обработал координаты, которые вы нам отправили, — заявил он. Возможно, его радовало, что Ясе необходимо было заключить с ним сделку. — С помощью сенситива, возможно, удастся определить место. Что вы теперь планируете?

Яса посмотрела на Зианту.

— Мы займёмся поисками…

Ладони Зианты стиснули шкатулку. Девушка понимала, что имеет в виду Яса, однако не была уверена в самой себе, своих силах — она ещё не достаточно готова для этого. Что если её ожидает неудача? Может, у этого Сренга имеется свой сенситив, который сможет это сделать? Но тогда содержимое шкатулки должно попасть в чужие руки, а Яса пойдёт на это только в крайнем случае.

Техника подобных поисков известна уже в течение многих веков каждому сенситиву. Но не каждому под силу ею воспользоваться. И насколько знала Зианта, поиск всегда шёл по картам планет, но отнюдь не по звёздным. Она лишь надеялась, что Яса не ожидает от этого слишком многого, и в случае её неудачи инициатива по–прежнему останется у Ясы.

— Нам нужно немножко отдохнуть, — властно подытожила Яса, что означало, что она и здесь, на Вейстаре, чувствует себя влиятельной персоной, к которой надо соответствующим образом относиться.

— Ваше желание — моё желание… — Сренг попытался вложить насмешку даже в этот формальный ответ. — Сссфани покажет вашу комнату, которая, конечно, слишком груба и не сравнима с теми, к которым вы привыкли, милые дамы, но, увы, это лучшее, что я могу вам предложить. Когда вы будете готовы, сообщите, и мы приступим к работе.

Вайверн провёл их дальше по коридору в следующую комнату, обстановку которой составлял такой же хлам награбленных вещей. Когда он ушёл, Яса сразу же повернулась к девушке.

— Постарайся хорошенько отдохнуть, дорогая моя. Всё теперь зависит от тебя…

Произнося эти слова, саларика, прикрываясь шарфом, произвела рукой в воздухе какой–то сложный узор. Девушка поняла сигнал.

Проникающее излучение! Конечно, на планете преступников никто не свободен от подозрений. Вероятно, ей даже и думать не стоит пытаться воспользоваться мыслеречью — её тут же засекут детекторы.

— Я постараюсь, Леди.

Зианта устроилась в гамаке, оказавшемся на удивление удобным, чего никак нельзя было предположить по его потрёпанному виду. Яса подошла к пищевому автомату у стены и, прочитав список блюд, фыркнула:

— Почти не из чего выбирать, похоже на тюремный рацион: сплошная синтетика — но это подкрепит наши силы, — она проговорила это нарочито громко и язвительно, зная, что их гостеприимный хозяин подслушивает.

Зианта взяла тюбик с высококалорийным, хотя и совершенно безвкусным концентратом, который выбрала для неё Яса, и улеглась в гамаке. Где–то внутри себя она страшилась предстоящего испытания, но в тоже время и желала, чтобы всё прошло как можно скорее, чтобы узнать, способна она на это или нет. Но она должна последовать повелению Ясы, отдохнуть, по крайней мере, притвориться — если из–за охватившего её возбуждения заснуть не удастся.

И она лежала, расслабившись, на спине, закрыв глаза, освобождая свой мозг, накапливая психическую энергию. И тут девушка уловила что–то ещё… Какое–то шевеление — она не могла по–другому описать это ощущение, странное и беспокойное, едва заметное в глубинах сознания.

Немного встревоженная, Зианта сосредоточилась на области, где ощутила это легчайшее прикосновение, которое тут же исчезло. Теперь девушка понимала, что оно не пришло из глубин подсознания, нет — её сканировали! Хотя касание было настолько слабым, что не оставило никакой надежды проследить источник.

Наверное, её зондировал сенситив Сренга. Только это… Зианта не могла изгнать от себя мысль, что целью этого прикосновения является оценка силы её дара… Это…

В явном замешательстве Зианта поставила защиту. Что же она ощутила в тот момент? Мысленное зондирование. Однако слишком слабое, чтобы быть проверкой её способностей. Словно к ней прикоснулась какая–то энергетическая сеть, охватывавшая всю планету или часть её, — лишь для того, чтобы дать предупреждающий сигнал о появлении нового сенситива на станции.

Следует быть логичной. Сренг должен был знать заранее о ней и её способностях. Яса и не скрывала этого. Значит, здесь есть какой–то конкурент Сренга, который хочет что–то разведать… или же представитель Гильдии, проверяющий благонадёжность Ясы. Но кто бы это ни был, девушка пришла в убеждение, что это враг.

К сожалению, у неё слишком мало фактов, чтобы подтвердить свои подозрения, — лишь смутное ощущение. Лучше пока ничего не говорить, пока она не станет уверена, что её действительно сканировали. Но теперь её мысленная защита ни на миг не ослабнет.

В таком настроении, настороже, девушка вместе с Ясой снова вошла в комнату Сренга, в которой произошли некоторые изменения: часть мебели убрали, освободив место для стола, который устилала звёздная карта. Не будучи астронавигатором, Зианте разобраться в ней было не под силу. Но какое это имеет значение, если, находясь в контакте с артефактом, она укажет на карте нужное место! Вынув фигурку из шкатулки и сжимая его в руке, девушка мысленно сосредоточилась на ней, затем протянула руку к левому углу карты, и провела ею над этим местом. Ничего!

Лишь когда было исследовано три четверти карты, девушка почувствовала сигнал от артефакта: в её мозгу внезапно возник образ, такой отчетливый, словно она видит с помощью глаз и стоит только протянуть вперёд руку, как коснётся камней и качающихся под ветром ветвей кустарника!

— Камни… — не сознавая, что делает, девушка произнесла это вслух. — Там камни, дорога, да, дорога… и она ведёт к… Нет!

Наверное, в этот момент она попыталась отбросить фигурку прочь, однако она стала как бы частью её тела, и девушка не в силах была избавиться ни от артефакта, ни от охватившего её ужаса, который наполнял её, наполнял всю, пока не осталось ничего другого. Кажется, она даже закричала, взывая о помощи.

Но внезапно ужас схлынул, оставив её всхлипывающей и дрожащей, такой слабой, что если бы девушку не успела подхватить Яса, она бы упала.

— Смерть… смерть! Там, в темноте, царствует смерть. В гробнице Турана царствует смерть!

Кто такой Туран? Она ничего не помнила. И не должна! Сренг, склонившись над картой, делал на ней быстрые пометки. Артефакт больше не лип к её ладони, и Зианта отбросила его прочь, он скользнул по карте и упал бы на пол, если бы его не успел поймать Сренг. Мужчина посмотрел на них.

— Гробница, так, милая дама, — обратился он к Ясе. — Можно ли надеяться, что она не разграблена? По крайней мере, если верить нашим записям, эта звёздная система на картах не обозначена. Что само по себе отличный знак. Что ещё, девочка, ты узнала? Этот кусок долгое время был у тебя — и, конечно, ты узнала ещё что–то.

Зианта оцепенело покачала головой, до конца не очнувшись от охватившей её несколько секунд назад паники.

— Там смерть… там ждёт смерть… — тупо повторила она.

— Смерть ждёт в любой гробнице, — заметила Яса. — Но какой бы ужас там ни схоронили, он давно развеялся. Да, это действительно Предтеча.

— А это значит, что нельзя утверждать наверняка, что времени удалось разрушить поставленные там ловушки, — возразил Сренг. — Хоть там и могут скрываться поистине бесценные вещи, возможность погибнуть тоже велика.

Яса рассмеялась.

— Разве каждый день — не игра с судьбой? Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать предупреждения об опасности, да и ты не привык сидеть сиднем и раздавать их — если только время не сделало тебя осторожным и трусливым. Ты говорил о Слане, императоре, похороненном вместе с величайшими сокровищами. И это только одна из находок. А как насчёт Вара, Лланфера, Садов Арзора и целой планеты–сокровищницы Лимбо? Нужно ли продолжать? Нам ведь просто повезло, что тот район ещё никем не исследован.

Сренг глянул на карту.

— Да, по крайней мере, пока, — согласился он. — Если только Джукундус…

— Он ещё не проявлял никакой активности, и ты знаешь это, — резко оборвала его саларика. — Но, возможно, это только вопрос времени — ведь и ему достаточно было снять психометрические данные, однако, — и Яса снова рассмеялась, — если он не успел это сделать, то теперь и подавно.

— Эй, ты! — Сренг повернулся к Зианте. — Этот Туран… кто он такой?

Но девушка ничего не могла сказать.

— Просто имя, и всё.

Ничто в его взгляде не изменилось, однако Зианта знала, что пират думает., что она лжёт. А что будет потом? Её подвергнут сканированию? Девушка так испугалась, что не смогла сдержать дрожи рук, ожидая участи, уготованной ей. Но Сренг ничего не сказал, лишь снова посмотрел на фигурку и провёл по ней пальцем.

Зианта замерла. Что если он заметит шов? Сможет он тогда открыть ларец? Однако он лишь подтолкнул артефакт в её сторону.

— Держи его, девочка. Мне говорили, что сила этих вещей увеличивается, если они находятся в контакте с сенситивом. А нам ещё понадобятся твои указания. Да, это дело стоящее, — он обратился к Ясе, — и нам понадобится корабль. Сейчас на орбите Иубан, только что вернувшийся из налёта на Фенрис, закончившегося неудачей, ожидает моих распоряжений. Корабль класса Д, некогда бывший Вольным Торговцем. Но увы, милые дамы, без комфортабельных условий…

— Мы воспользуемся анабиозными капсулами, — перебила его Яса. — Мы не собираемся путешествовать как обыкновенные бездельники–пассажиры на подобного класса корабле и проспим в анабиозе весь путь.

— Очень мудро, милые дамы, — на лице пирата появилась угрожающая улыбка, обнажившая два зуба, похожие на клыки Ясы. — Анабиозные капсулы… я подготовлю их. Иубан, кстати, — мой человек, — заметил он, на что Яса лишь снисходительно улыбнулась. Она, конечно же, не доверяет Сренгу, но в силу обстоятельств ей ничего другого не оставалось, как только положиться на его помощь.

Где же Оган? С момента их бегства на корабль, доставивший их на Вейстар они больше его ни разу не видели. Но Зианта ни на секунду не верила, что он не участвует в этом деле.

Всё оставшееся короткое время пребывания на Вейстаре Зианта и Яса провели в отведённой им Сренгом комнате. Ещё дважды Зианта улавливала едва заметное сканирование. Сперва оно встревожило её, но потом, сгорая от любопытства, она сама начала искать источник. Девушка была убеждена, что это не было воздействием приборов, нет — какого–то живого существа… может, Огана? Но у того вроде бы совсем другая длина волны. Да и похоже, скорее оно было направлено не на неё, а на какую–то другую цель.

Наконец их доставили на корабль Иубана. После того немногого, что девушка увидела на пути в свою каюту, её обрадовал сделанный ими выбор: сон в анабиозных капсулах стал казаться ей намного предпочтительнее общения с пиратами. Если в прошлый раз ей и снилось что–то, навеянное маленькой фигуркой, то она ничего не запомнила, и теперь, вторично погружаясь в анабиоз, она уже не боялась этого.

Когда их разбудили, корабль Иубана уже кружился на орбите вокруг планеты. Явившись по его зову в рубку, они увидели на видеоэкране изображения простиравшегося под ними мира.

— Где нам нужно сесть, дамы? — резко спросил он.

Пилот выглядел слишком молодо — или казался молодым, — чтобы быть капитаном, и его можно было бы счесть довольно привлекательным — если бы не убийственный холодный блеск в глазах, придававший ему облик безжалостного и сурового человека. Наверное, он был жертвой мутации или смешения рас, о чём свидетельствовали шестипалые руки и отсутствие ушей. А взглянув на свободно свисавшую тунику космолётчика, Зианта догадалась, что у него есть и другие телесные отличия.

Но было очевидно, что он крепко держит в руках свою разношерстную команду, как и то, что в его лице объединились безжалостность предводителя пиратов и интеллект, своеобразный и весьма высокий.

Яса взяла руку Зианты в свою.

— Так куда? — спросила она девушку. — Ты знаешь?

И пока Зианта молчала в нерешительности, не в силах ответить, Иубан, издав нетерпеливое хмыканье, заметил:

— У нас нет ни времени, ни топлива, ни запасов, милые дамы, чтобы исследовать всю планету. Кроме того, — он коснулся ручки, и изображение на видеоэкране стало более чётким, — там нечего искать — одна лишь испепелённая земля.

Зианта, изучая по лентам историю, видела сожжённые дотла планеты — не только в войнах, случившихся не так давно, но и после природных катастроф, случившихся в глубокой древности. Некоторые из них являли собой мёртвые спёкшиеся шары, на других местами росла мутировавшая и часто оказывавшаяся радиоактивной растительность, пытаясь выжить в промежутках между выжженной землёй и застывшей лавой.

И здесь девушка смотрела на картину простиравшегося под ними неизвестного мира, который постигла подобная катастрофа, вызванная, возможно, руками человека, а может быть, — результат природного катаклизма: глубокие ущелья, прорезанные реками, пески пустынь — и лишь кое–где встречались зелёные островки оазисов, и всё это — в окружении воды, затопившей большую часть суши.

И у неё ни одного ориентира…

Чушь! Перед глазами словно пробежала рябь воздуха, открывая окружённый цветущими садами город. Вот же он, Сингакок, вон там Башня Вута, а вот длинные улочки и…

— Здесь!

Но уже в момент крика изображение города исчезло: одни лишь скалы и камни. Девушка покачала головой. Сингакок… Башня Вут… — откуда взялись эти названия? Как ей удалось увидеть этот город, который она знала, словно всю свою жизнь ходила по его улочкам? Зианте приказали, и она увидела его, словно он был настоящим! И тем не менее его не было.

Иубан занимался астронавигатором.

— Засёк?

— Да, более–менее.

Она должна остановить их, сказать, что это только наваждение, мираж. Но ведь может случиться так, что она уловила видение, посланное артефактом, видение города, некогда существовавшего там, и поскольку у них не было ничего иного, то почему бы не начать именно с этого места? И всё же Зианту не очень радовала быстрота, с какой начал действовать Иубан, и беспокойные мысли о всяких несчастиях, которые могут случиться с ними, если она ошибается, тревожили девушку.

Они начали снижаться на посадку, которую требовалось выполнить очень осторожно из–за складок местности. Никто не покидал своих мест, пока не был проанализирован состав атмосферы, оказавшейся земного типа, так что теперь не нужны стали шлемы и скафандры.

Но посадку они совершили только ближе к вечеру, и Яса с Иубаном пришли к единому мнению, что разведку следует отложить до утра. Затем Зианта и Яса покинули рубку управления. Оставшись наедине с хозяйкой, девушка рискнула заявить о своих опасениях.

— Возможно, это совсем не то, что мы ищем… — полушёпотом начала она, а потом, подумав, что здесь могут стоять подслушивающие устройства, запнулась.

— Тогда почему ты выбрала на карте именно это место? — спросила Яса.

Зианта попыталась описать, что происходило с ней, когда на видеоэкране она увидела изображение Сингакока — в настоящее время уже не существовавшего города.

— Сингакок, Башня Вут, — повторила Яса названия.

— Так они звучат на нашем языке, — сказала девушка. — Это совсем другой язык, не Бэйсик.

— Опиши мне город, постарайся, напряги память, — приказала Яса.

Деталь за деталью восстанавливалось в памяти Зианты промелькнувшее за несколько секунд изображение города. И она поймала себя на том, что чем упорнее старается вспомнить, тем более четкими становятся детали. Словно сейчас она снова «видит» этот город.

— Мне кажется, это действительно было видение, — заключила Яса. — Когда прибудет Оган — если к тому времени мы ничего не обнаружим — он проведёт с тобой сеанс ясновидения.

— Так, значит, и Оган направляется сюда?

— Дорогая моя, неужели ты думала, что я настолько безрассудна, что откажусь от такого союзника? Нам нужна была информация, хранящаяся в компьютерах Сренга, ибо даже у Службы Разведки намного меньше сведений о различных планетах: не одни только Разведчики исследуют новые районы Галактики, и обитатели Вей стара посещали планеты, о которых никто, кроме них, не знает. Но только идиот может решиться на союз с Вейстаром! Оган прибудет следом за нами вместе с верными мне людьми. Что бы ни замышляли Сренг с Иубаном — им ничего не удастся. А теперь слушай внимательно. Даже если мы обнаружим следы этого твоего города, это ничего. Нам нужно тянуть время, пока не прибудет Оган. Ты должна хорошенько поводить их за нос, и пока не прибудет наше подкрепление, не вздумай показать им путь к гробнице Турана.

Гробница Турана… Эти слова неотступно преследовали Зианту. И в глубинах сознания шевельнулось что–то ещё — не воспоминание, нет — какой–то леденящий душу страх. Зианта явственно осознала, что ей угрожает смертельная опасность.

Глава шестая

«Зианта!»

Из сна девушку вырвал не чей–то крик, нет, он раздался в её мозгу, но тем не менее она проснулась и теперь лежала на помятой постели, глядя в темноту… прислушиваясь…

«Зианта?»

Значит, ей это не приснилось. Кто же это? Оган? Не думая об опасности, что у Иубана могут найтись приборы, с помощью которых он может засечь мыслеречь, она послала мысленный зов:

«Харат!»

Зианта узнала эту волну, нахлынувшую и тут же исчезнувшую, чтобы оставить её в замешательстве. Но ведь Харат должен был остаться на Корваре. Оган, разумеется, не взял бы это маленькое негуманоидное существо с собой, отправляясь в поход. И уж никак не может быть, чтобы мысленное послание пересекло межзвёздное пространство и достигло не нанесённой на карты планеты.

«Что?..»

Но тут, перекрывая возникавшие в её голове мысли, донеслось мощное послание:

«Думай… думай обо мне! Нам нужен ориентир».

Вот наконец прибыли и их союзники… а ведь об этом и предупреждала Яса — что вслед за ними отправятся и её люди. Подчиняясь требованию, в голове Зианты возник мысленный образ Харата, и девушка изо всех сил старалась, отбросив в сторону любопытство, удержать маяк, указывавший путь тем, кого с таким нетерпением ждала саларика.

«Отлично!» — неожиданно и резко, словно хлопок, раздалось в голове новое сообщение.

Затем она почувствовала, что Харат поднял защитный экран: получив всё, что ему было нужно, маленькое инопланетное существо оборвало их общение. И девушка знала: пока он не захочет, ей не возобновить связь.

Зианта повернула голову. Напротив неё, свернувшись клубочком, спала Яса, ровно и едва слышно дыша. Должна ли она разбудить хозяйку и сообщить, что Оган уже на пути к планете?

И Харат… как он оказался в этом деле? Нет, нужно подождать, пока не останется никаких сомнений. Она ещё два раза ночью посылала мысленные зовы, однако если союзник и слышал её, то не отвечал, и девушка должна была смириться с этим.

Встали они рано, и Зианта, опасаясь детекторов, решила подождать с новостями, пока они не отойдут подальше от корабля. Иубан тоже готовился к выходу. Следовало быть предельно осторожной, чтобы не возбудить никаких подозрений.

Капитан пиратов не сводил с девушки глаз, когда она цепляла за пояс сумку с припасами пищи и воды, словно ему хотелось прибавить ещё и поводок на случай, если она вздумает сбежать. Зианта сразу же заметила, что он взял станнер, но ни ей, ни Ясе никто не предложил оружие.

Они вышли на верхнюю площадку трапа и чуть–чуть постояли, пока не захлопнулся люк, оглядывая простиравшуюся перед ним безлюдную, подвергшуюся ужасным разрушениям местность. Она видела город… но разве хоть что–нибудь может быть здесь?

Повсюду змеились глубокие расщелины — последствия взрывов, изуродовавших эту землю и уничтоживших жизнь много веков назад. Непроизвольно рука Зианты потянулась к мешочку, висевшему на шее, и она прижала к груди драгоценную фигурку. Если у неё и есть какой–либо проводник, то это он.

Яса шла рядом с ней.

— Сингакок, — тихо сказала саларика. — Это и есть твой город?

Да, Яса имела право задать этот вопрос: вокруг лежали одни лишь изуродованные камни — и ничего похожего на творения разумных существ… если только подобным доказательством не служила сама эта картина разрушения.

— Я… я не знаю! — Зианта огляделась. Где та башня, величественные улицы… и всё остальное? А может, то была просто галлюцинация, порождённая воображением, и ей только показалось, что она это «видела»?

— Так откуда нам начать? — спросил Иубан, догнавший их с ещё двумя вооружёнными мужчинами. — Я не вижу здесь никаких следов города. Ты что, пытаешься надуть нас?

Яса повернулась к нему.

— Эй, ты, небесный бродяга, что ты знаешь о способностях сенситива? Нельзя силой заставить проявиться её дар. Он то появляется, то пропадает, его не вызвать по чьему–либо приказанию. Оставь девушку в покое — когда настанет её час, она сама укажет нам путь.

На лице капитана не отразилась никаких эмоций: всё тот же убийственно холодный блеск в глазах, однако девушка знала, что за маской скрываются его нетерпение и неверие. Он, конечно, нисколько не обрадуется, увидев, что она пытается водить его за нос, да и не сможет она сыграть такую роль. Если она обнаружит что–то, то ей придётся сообщить Иубану об этой находке — по–другому его не ублажить.

Так, теперь, похоже, она возглавляла их экспедицию. Сознавая, что теперь ничего нельзя поделать, девушка медленно спустилась по трапу и ступила на безжизненную скалистую поверхность. Порывшись в мешочке, она достала фигурку, развернула её и сжала в ладонях.

Затем закрыла глаза. И мгновенно пришло ответное видение, с такой силой хлынувшее на неё, что девушка едва не упала: словно она в городе, в окружении торопливо снующих людей, а мимо проносятся странные машины. От силы видения, случайных мыслей, которых она не понимала, у неё закружилась голова.

— Зианта!

Чья–то ладонь сжала её руку. Девушка открыла глаза и увидела рядом Ясу, которая озабоченно глядела на неё.

— Это… здесь был город, — ответила наконец девушка. К ним подошёл Иубан.

— Всё чудесно, но это не поможет нам поисках — если только не удастся повернуть вспять время. Так куда нам нужно отправиться, чтобы начать поиски этих руин? Можешь ты нам это сказать, а? — в его словах явно чувствовался презрительный вызов.

В её видениях города не было никакой избирательности. Зианта ещё крепче сжала артефакт в руках. Что если она откроет этот ларец и достанет камешек, спрятанный внутри, может, после этого они обнаружат то, что ищут? Но девушка отказалась от этого. Она попробует, сколько это окажется возможным, действовать, как до этого.

— Я попробую… — сказала она тихим голосом, выворачиваясь из руки Ясы. Впереди лежал плоский камень, она подошла к нему, села и склонилась над артефактом. Облизнув губы, Зианта заставила себя прикоснуться лбом к нему.

На неё словно набросился поток лиц, каких–то голосов. Крики, шёпоты, они звучали то громче, то тише — на языках, которых она никогда прежде не слышала, они смеялись, плакали, выли, визжали… Зианта заставила себя сосредоточиться на самом главном, узнать вес, что можно.

Сингакок… Туран! Она повторяла про себя второе имя, цепляясь за него, как за спасительную соломинку, чтобы не утонуть в этом море лиц, заглушить голоса и шум давно исчезнувшего города.

— Туран! — решительно воскликнула девушка, требуя ответа.

Лица отодвинулись назад, выстраиваясь в два ряда, затем сливаясь в один, крики затихали, а посредине возникла процессия призраков. Там шёл Туран, и её место — после него, она должна присоединиться к этой процессии… и нет способа уклониться…

— Что с ней? — она едва расслышала далёкий вопрос.

— Т–с–с! Она ищет… — раздался ответ.

Однако этот обмен репликами не имел никакого отношения к Турану. Она должна была присоединиться к нему. Чуть впереди мелькали призрачные тени, все лица исчезли, и только Туран — только Туран остался перед ней — и его неумолимый зов.

Время от времени видение процессии расплывалось, дрожало, словно было какой–то дымкой, колеблемой ветерком. А потом Сингакок исчез — остались лишь искорёженные камни и безлюдная пустошь. Девушка остановилась, позвала Турана, снова пытаясь вернуть видение.

До неё доносилось песнопение, едва различимое, нежное и чистое, как голоса птиц, выпущенных на волю из клетки, или грохот барабанов, раздававшихся из–под земли. Земля, как же неохотно отпускает она Турана. Туран…

Призрачные тени исчезли, растаяли, и Зианте не удалось ещё раз вызвать их. Она стояла, сжимая в руке артефакт, перед огромным утёсом, каменной стеной возвышавшимся над ней. Однако она знала: там находится то, что она искала, артефакт привел её туда, откуда некогда извлекли его.

Девушка оглянулась. Все следили за ней.

— То, что вы ищете, — сказала она устало, ведь сил почти не осталось, что всегда случалось после подобного напряжения, — находится там, — и указала вперёд на утёс, потом, пошатываясь, уселась на камень, боясь, что дрожащие нога не выдержат её веса.

Яса быстро подошла к ней.

— Ты уверена, дорогая моя?

— Да, — ответ Зианты прозвучал как шёпот. Она так устала в этой изнурительной борьбе, пытаясь удержать видение, что сейчас жаждала только одного: отдыха и покоя — тем более, что теперь уже не нужно было напрягать психические силы.

Саларика протянула ей две восстанавливающие силы капсулы. Зианта дрожащей рукой положила их в рот и подождала, пока они не растворятся. Иубан подошёл к утёсу и стал внимательно изучать каменную стену, а его спутники по сигналу стали обходить глыбу с левой и правой стороны.

— Я ничего не вижу… — начал было капитан, когда его перебил крик пирата с правой стороны, и он торопливо бросился туда.

Яса наклонилась над Зиантой.

— Я же говорила тебе — не торопись, не нужно ничего открывать им до того, как появится Оган…

— Он уже почти здесь, — наконец–то начали действовать капсулы. — Рано утром я получила мысленное послание…

— Ах… — радостно промурлыкала Яса. — Всё идёт отлично, просто чудесно. И ты не пытаешься обмануть Иубана — это действительно то самое место?

Зианта посмотрела на возвышавшийся над ними утёс.

— Там лежит Туран, — сухо ответила она.

Но кто такой Туран… или что? Почему её так тянет к нему? Она посмотрела на утёс и почувствовала вдобавок к усталости ещё и страх. Там, за этой стеной… там… Ей захотелось закричать, бежать… Однако от Турана не сбежишь… никогда — она знала это.

И всё–таки, кто он, этот Туран? Казалось, в её разуме сейчас боролись две личности. Одна — Зианта, какой она была всегда, которую она отлично знала. Но вторая… вторая пыталась овладеть сознанием, взять над ней власть… знавшая Турана… Сингакок… Зианта никогда не сдастся на её милость.

Иубан посовещался со своими людьми, и один из них отправился назад к кораблю, а сам капитан подошёл к ним.

— Там есть след заделанного хода. Нам придётся воспользоваться лазерами, чтобы открыть его.

— Но только осторожней! — быстро предупредила Яса. — Или у вас есть глубинные детекторы?

— Да, мы будем работать осторожно и у нас есть детекторы, — ответил он и перевёл взгляд с саларики на Зианту. — Что ты ещё можешь нам сказать? Это гробница?

— Там лежит Туран, — ответила девушка.

— А кто такой Туран? Король, император, или, может быть, межзвёздный повелитель? Предтеча межзвёздной империи или просто древний повелитель этой планеты? Точнее не скажешь?

Яса с яростью прервала допрос:

— Она устала: после подобных испытаний сенситивы всегда чувствуют слабость. Вот откроете гробницу, дадите ей в руки какой–нибудь обнаруженный артефакт — тогда, когда она «считает» его, и требуйте ответа. А сейчас она должна отдохнуть.

— Хорошо хоть она привела нас сюда, — пробурчал капитан и отправился обратно к заделанному ходу. Яса присела рядом с Зиантой, положила руки ей на плечи и, притянув поближе, тихо спросила:

— Сейчас есть контакт с Оганом? Уже пора ему объявиться.

Оган? Собрав последние силы, она вызвала в уме образ парапсихолога и отправила мысленное послание. Харат так резко оборвал утром их связь, что она больше и не пыталась вызвать его. Он был слишком капризным, лучше уж напрямую связаться с Оганом. Только ей придётся…

Ответ? Какой–то всплеск — контакт? Однако он тут же исчез. Харат? Нет, не он: даже если бы это было совсем слабое прикосновение сознания Харата, девушка бы узнала его. Тогда кто? Оган? Это определённо был человек. Значит, это был Оган — однако почему–то не желавший мысленной связи. Девушка сообщила Ясе об этом.

— Тогда и не пытайся. Возможно, он боится детекторов, которые могут быть здесь. Но вот когда он решится установить настоящий контакт, тогда узнает, где мы и как обстоят дела. Дорогая моя, ты всё проделала отлично. Не сомневайся: я не забуду то, что ты сделала для меня.

Посланный пират вернулся — вместе с другими, притащив какой–то ящик и небольшой лазер, использующийся на астероидах в шахтах. Но первым делом Иубан проверил детекторами место предполагаемой кладки.

Когда он склонился над ящиком, изучая показания прибора, Яса и Зианта присоединились к нему.

— Внутри пустота, — сообщил он. — Наверное, это усыпальница. Попробуем с помощью излучателя низкой частоты проделать отверстие. Не бойтесь, пламени не будет.

Тщательно установив лазер, он дважды направил его луч на находившиеся поблизости валуны, а затем испытал его на стене, после чего провёл лучом по едва заметным очертаниям древнего хода, который оказался чуть шире человеческих плеч. Яркий луч фонарика пронзил темноту открывшегося перед ними коридора.

— Веди нас в Турану! — рассмеялся Иубан.

Зианта поднесла одну руку к горлу, другой по–прежнему прижимая артефакт к груди. Девушка поперхнулась, не в силах даже сделать вздох. Чувства её настолько обострились, что краткий миг ей казалось, что там, впереди, в темноте мерцает сама смерть, но в следующую секунду ощущение угрозы исчезло, и она без всякого сопротивления подчинилась Ясе, толкавшей её вперёд вслед за Иубаном в разлом в стене.

Фонарь в руке капитана пиратов осветил помещение, в которое они проникли: в пустой, некогда очень богатой гробнице теперь валялись останки разграбленных сундуков, рассыпавшихся в пыль от старости, и других предметов, потерявших всякую ценность и разрушенных теми, кто успел опередить их и взять драгоценную добычу.

— Пусто! — Иубан поводил вверх–вниз фонарём. — Будь оно всё проклято, пусто!

— Осторожней! — закричала Яса и схватила его руку. — Мы будем знать это наверняка, лишь тщательно, повторяю, очень тщательно осмотрев всё здесь. Те, кто грабят гробницы, часто оставляют то, что им кажется маловажным, но может быть весьма ценным для других. Так что не нужно здесь ничего трогать — только лишь расширьте коридор, чтобы мы могли двинуться вперёд и начать поиски…

— Ты что, думаешь, что в этой рухляди можно обнаружить что–нибудь ценное? — удивлённо спросил Иубан, однако отступил назад на пару шагов. — Ладно, я думаю, здесь ничего нет. Но если вам удастся найти здесь что–нибудь…

Зианта прислонилась к стене. Как же ей побороть этот наполняющий ужасом страх, который волнами накатывался на неё, вызывая тошноту и слабость? Разве ее товарищи не чувствуют этого? Не может быть! Страхом пропиталось всё это жуткое помещение, и он исходит не от останков, заполнявших три его четверти, но от чего–то другого… чего–то, что скрывалось дальше…

Она повернулась и стремглав бросилась к дверному пролому, чувствуя, как ужас мёртвой хваткой вцепился в неё, принуждая вернуться. Позади раздался крик, но она не слышала слов: стук бешено колотившегося сердца заглушал их. А потом девушку обхватили чьи–то руки, останавливая, хотя она не оставляла слабых попыток убежать подальше от этого места, где скрывался самый жуткий ужас…

— Пыталась убежать… — раздался над головой голос Иубана, не ослаблявшего своей железной хватки. Однако Яса мягко прикоснулась к девушке и требовательно спросила:

— В чём дело?

Холод, прозвучавший в голосе саларики, заставил девушку подчиниться.

— Смерть… там, за дальней стеной — смерть!

И Зианта снова вскрикнула, когда вновь ощутила ледяное касание бесформенного ужаса, оцепенела и прекратила всякие попытки бегства, и лишь ещё несколько раз вскрикнула.

А затем — пощечина по лицу, чтобы привести её в чувство. Девушка захныкала от боли и от того, что они не могли понять её: они же так близко от этого… этого… Закрыться! Поставить мысленный барьер!

Из последних оставшихся сил Зианта отшвырнула прочь от себя артефакт, уже ни на что не надеясь, словно только таким образом ей удастся обеспечить безопасность своему телу и разуму.

— Зианта! — требовательно воззвала Яса.

Девушка снова всхлипнула, ей хотелось броситься на землю и зарыться в эти камни, чтобы спрятаться, скрыться от… чего именно, девушка не знача, но для неё это было воплощением ужаса, едва не покончившего с ней.

— Зианта… там, за стеной, что там?

— Нет… нет — и нет! — выкрикнула девушка в лицо Ясе. Им не удастся заставить её уничтожить саму себя — она не позволит им!

Наверное, Яса прочла решимость Зианты по её лицу.

— Отпусти её! — приказала она Иубану. — Ты что, не видишь: она в критическом состоянии; ещё чуть–чуть — и она потеряет либо свой дар, либо сойдёт с ума. Я займусь ею!

— Что это ещё за трюк она придумала? — подозрительно спросил Иубан.

— Не трюк, капитан. Там что–то прячется… и нам лучше идти туда осторожно.

— Капитан, взгляните сюда!

Один из членов команды опустился на колено возле валуна чуть справа, а затем поднял осколок, в котором сверкали серебристые нити. Артефакт открылся. Иубан взял в руки черепок и раздвинул предохранительные нити. И в тот же миг ярко вспыхнул самоцвет. Помощник капитана издал приглушённый свист. Иубан хотел было вынуть самоцвет из гнезда, когда Яса предупредила его:

— Осторожней! Если это то, что я думаю, то теперь мы сможем многое узнать…

— А что это такое… — подхватил капитан. — Ну, что же? Может быть, игрушка императора?

— Это хрустальный шар, — тут же ответила саларика, и Зианта поразилась: как Яса так быстро разгадала, чем же является артефакт. — Камень, — продолжила саларика, — который всегда использовался сенситивами для концентрации психической энергии. За многие годы они приобретают огромной величины заряд. Если это действительно хрустальный шар, и Зианте удастся использовать его — тогда ей откроются любые тайны, скрытые в этом мире существами, которым он некогда принадлежал. Возможно, мы обнаружили ключ, который откроет нам путь к сокровищам, куда большим, чем те, что хранились в этой гробнице!

— Или выслушаем ещё одну сказочку, — возразил Иубан. — Я хочу иметь доказательства.

— Они у тебя будут. Но не сейчас — она слишком измотана. Пусть отдохнёт немного, а мы тем временем осмотрим гробницу. И если там действительно ничего не осталось, то потом мы попытаемся использовать её талант и этот камень.

Яса поможет ей, должна помочь! Как только они останутся одни, она даст саларике знать, какая страшная опасность угрожает тем, кто рискнёт вторгнуться в гробницу Турана, в этот мир или же воспользоваться этим хрустальным шаром! Скорее бы пришёл корабль Огана, он бы понял, что это за опасность. Зианта заставила бы его поверить ей: это двери, которые ни в коем случае нельзя открывать — за ними скрывается нечто… Не думать об этом! Не думать!

Девушка настолько сосредоточилась на своей борьбе за сохранение мысленного барьера, что совершенно не замечала, что творится вокруг, она даже не помнила, как оказалась на корабле. И вот она лежит, вздрагивая, на постели, а рядом — ободряющая её Яса.

— Оган… — прошептала Зианта и запнулась на мгновение.

— Оган должен знать — это очень опасно.

Яса кивнула.

— Я верю. Камень огромной силы — способный воздействовать даже сквозь оболочку. Возможно, это произошло благодаря возникшей между вами связи. А теперь, дорогая моя, отдыхай — и постарайся хорошенько отдохнуть. Ну, а я займу работёнкой этих пиратов, пока не прибудет корабль Огана, и тогда мы выполним, что задумано.

Яса дала девушке успокаивающее лекарство, и она была благодарна саларике за это: вскоре она провалится в глубокий сон без сновидений, которые тревожили бы её. Уже погружаясь в сон, Зианта слышала последнее тёплое напутствие Ясы. Всё верно, всё произошло благодаря этой их связи — её, Огана и Харата — возможно, вместе им и удастся воспользоваться хрустальным шаром. Но только ни в коем случае не пытаться одной!

Холод, какой же холод — и гибельное одиночество в этой темноте. Она видит сон…

— … ещё один укол, капитан?

— Да, попробуй, иначе не будет никакого толку. Когда эта кошечка придёт за ней и узнает, будет уже поздно: мы всё узнаем. Давай, кольни–ка ей ещё.

Боль и холод. Зианта открыла глаза. Яркий свет освещал обломки древних вещей, покрытых пылью, и дальнюю стену. Её держали в вертикальном положении перед стеной, держали крепко и сильно.

Иубан протянул вперёд руку и схватил девушку за волосы, причинив сильную боль: ногти его пальцев вонзились в кожу, когда он привлёк к себе её лицо.

— Просыпайся, ты, ведьма! — пират яростно тряхнул её голову. — Просыпайся!

Сон… наверное, это сон. Ведь это гробница Турана — но они не могут, не имеют никакого права находиться здесь. Ведь сейчас появится стража, и их ждут долгие, мучительные страдания, когда они будут призывать смерть, вопя по всю глотку, но она не явится им. Того, кто потревожит покой Турана, ждёт страшная кара.

— Она проснулась, — Иубан, не отпуская волос девушки, причиняя боль, смотрел прямо ей в глаза. — Ты сделаешь это, — медленно произнёс он, растягивая слова, словно боясь, что она может его не понять. — Ты возьмёшь эту вещь и «прочитаешь» её, а затем скажешь нам, что скрывается здесь. Ты поняла?

Зианта не могла подобрать слов для ответа. Это сон, это должен быть сон. Если же нет… Нет, она не может! Ей нельзя смотреть этот камень здесь, где лежит Туран! Ведь здесь врата в…

«Оган, — мысленно воззвала девушка, охваченная ужасом.

— Оган, Харат!»

Она мысленно встретилась с Харатом… и через него — ещё с кем–то, не Оганом, ответившим на её поиск ярким всплеском энергии. Держись нас, приказал он.

— Я думаю, она должна взять эту штуку в руки, — сказал кто–то позади Зианты.

— Так давай её сюда! — Иубан крепче сжал жертву.

Она не должна! Но что могла поделать Зианта против тех, кто держал её и силой заставлял её руки подняться.

«Харат… я не могу… они заставляют меня посмотреть в камень! Харат… они заставляют меня…»

Иубан, схватив одну из её кистей, начал выворачивать пальцы, пытаясь разжать кулак. В другой его руке сверкал самоцвет, и девушка, понимая, что его сияние означает ужасное зло, пыталась отвести взгляд в сторону.

«Харат!» — в отчаянии взывала девушка.

«Держись… — пришёл ответ — Харата и того, другого, незнакомца. — Мы уже почти…»

Иубан вложил самоцвет в её ладонь и развернул её голову вперед.

— Смотри! — приказал он.

Девушка ничего не могла поделать. Сверкающий камешек был тёплым на ощупь. Цвет его изменился, став более глубоким: в нём пробудилась жизнь, он излучал энергию, которая, достигнув Зианты, непреодолимо потянула её к себе, затягивая в…

Девушка пронзительно закричала и услышала вдали выстрелы, но было уже слишком поздно: она рухнула вперёд, прямо на камешек — сияющее озеро энергии, готовое без остатка поглотить её.

Глава седьмая

Тошнота сладких сушёных лилий не давала дышать, хотя нет — это её замуровали здесь вместе с Тураном! Давно уже умершем, как умрёт и она, когда не останется свежего воздуха и она погрузится в свой последний сон.

Она была Винтрой, которую захватил в плен Туран во время последней битвы, и именно ей он нанёс свой последний смертельный удар.

Винтра? Кто такая Винтра? Что это за тёмное помещение? Зианта попыталась шевельнуться и услышала скрежет металла в угнетающей темноте. Она… она прикована! Прикована к стене, и бессмысленно было пытаться освободиться: оковы лишь ещё больше врезались в и без того кровоточащие, в синяках запястья, к тому же в борьбе тратился бы драгоценный воздух.

Она Винтра… нет — Зианта! Прижавшись к стене, девушка попыталась разобраться в круговороте мыслей: какие — настоящие, а какие — лишь результат галлюцинаций. Наверное, она в трансе, и ей снится какой–то кошмар. Оган предупреждал её о подобной опасности. Вот почему нельзя погружаться в глубокий транс одной — рядом всегда должен быть кто–то, кто может вывести из транса, из которого ей самой не выбраться.

Оган… Харат… Мысль о них ободрила девушку.

Иубан силой заставил её взять самоцвет в гробнице Турана. И вот к чему это привело. Но какое же реальное это видение! Девушка чувствовала цепи на запястьях, задыхалась от нехватки воздуха. Она…

Винтра! В сознании словно поставили переключатель: вот она одна личность, Зианта, а в следующий миг — та, другая. Винтра должна была умереть здесь — как единственная пленница, захваченная после набега в горы, достойная быть погребённой заживо вместе с Тураном. Огромная ярость на Турана и его род клокотала внутри девушки. Она умрёт здесь, задыхаясь, словно рыба, выброшенная на сушу, но она будет отомщена! И месть эта…

В голове замелькали образы… Кем, чем она является?

Зиантой! Снова сработал переключатель. Она — Зианта, и она должна возвратиться, выйти из транса. Оган… Харат!.. Девушка в отчаянии посылала мысленные зовы, прося о помощи, которая вырвет её из этого смертельного сна, самого ужасного из всех, в которые она погружалась, перемещаясь в другие плоскости бытия, однако она знала и то, что когда подготовленный сенситив мысленно обращается к кому–то, то он ощущает и все его страхи и малодушие, которые во время транса становятся как бы материальными и реальными, и лишь переборов их, можно добиться психического контроля над собой. Раньше подобные ужасы также обретали реальность, но теперь, когда она заставляла себя ставить один барьер за другим, ничего не менялось: здесь не было защиты, и она знача это. Нет, она должна проснуться, вернуться в своё собственное время и плоскость, но не хватало сил.

Харат… Оган! Она вызвала в мозгу образы и послала их на поиск.

Едва заметное прикосновение! Ну, конечно же, она не ошиблась! О Всевышний, она уловила слабый ответ! Всю силу своего дара Зианта вложила в мольбу: вытащите меня… вытащите меня — или я умру!

Да! Касание — это ответ ей. Но вопреки ожиданиям он шёл к ней не прямо, как луч, а скорее тёк, извиваясь среди огромных валунов, как река.

«Харат! Я здесь! Иди ко мне! Не оставляй меня умирать в этой темноте, задыхаясь, запертой в том, что я не в состоянии понять. Иди!»

Это не он!

Какая–то другая личность, но не Харат — и не Оган. Значит, из другой плоскости? Она коснулась мысленного потока.

И ощутила потрясение, ужас… ужас настолько огромный, что ей показалось, что этот человек корчится в смертельных судорогах.

«Помоги мне», — закричал чужак сбитой с толку девушке; но ведь это он пришёл на её зов… почему же тогда…

«Мертва! Мертвец!»

Пришедшее из темноты ответное послание переполнял ужас.

«Я не мертва!» — решительно возразила Зианта. Она не принимала эту мысль, иначе ей никогда не найти путь к спасению: она останется захваченной разумом Винтры.

«Мёртв!» — в этот раз прозвучало слабее. Тот, другой, уходит, оставляя её здесь! Нет!

Наверное, она закричала вслух. Казалось, крик бесконечно звенел в ушах.

— Нет!

А затем воцарилась тишина, и она услышала своё тяжёлое дыхание.

— Что это за помещение?

Слова — не мысленное послание, нет, слова, которые улавливались слухом.

— Гробница Турана, — ответила она, зная это от Винтры.

— А я… я и есть Туран… — проскрипел голос. — Но я не Туран!

Так быстро последовали эти слова, что девушка поняла: его охватил тот же самый страх, что и её, когда она осознала в себе две личности.

Во мраке кто–то двигался. А затем прозвучал быстрый и требующий немедленного исполнения приказ:

— Свет!

И возникло сияние, становившееся всё сильнее и сильнее. Почему она сама не додумалась до этого? Девушка послала свою собственную энергию на помощь ему, чтобы добиться ещё большей яркости.

— Здесь нет воздуха, мы задохнёмся, — предупредила она его.

— Переходи в новую плоскость — и быстро!

Приказ вернул её за стену защитных барьеров, что она давно должна была сама сделать. Девушка сделала несколько шагов, выйдя из тела, что всегда неохотно делала. А потом, находясь некоторое время в безопасности, огляделась.

Рядом на цепях повисло её тело, которое она покинула. А слева — возвышение, на котором покоился Туран, укрытый плащом Верховного Владыки, усыпанный грудами увядших пожелтевших листьев. Едва она увидела его, пламя свечей у изголовья и подножия ложа задрожало.

«Выход для души! — раздался голос в её разуме. — Вон там!»

Зианта не знала о нём, пока он не сказал: об этом помнила не она, а Винтра. Над ложем Турана в стене действительно виднелась щель.

«Отодвинь ту глыбу».

Единственная их надежда: если это дёргавшееся в судорогах тело умрёт, то и она вслед за ним. Зианта вернулась в тело, зная, что жизненные силы быстро покидают его, и добавила последнюю оставшуюся у неё энергию к его, мысленно вцепившись в брусок: они вместе пытались сдвинуть его с места. Её охватил страх — они не могут…

И тут брусок слегка поддался их усилиям, скрытый от глаз в наступившей снова темноте: для поддержания света сил уже не хватало.

— Моя рука… правая рука… — простонал голос.

Она продолжала передавать ему свою энергию. А потом снова провалилась в черноту, не успев даже подумать, не смерть ли это явилась за ней.

— Винтра! — выкрикнула она от боли, которую причиняли руки, снова и снова сдавливавшие её грудь, делая искусственное дыхание.

— Я жива… буду… жить!

Снова горел свет. Свечи горели ровным пламенем, показывая открывшийся проход. Из него шёл воздух, холодный, но благословенно свежий. Туран опустился на колени рядом с ней, исследуя оковы.

— Странный обычай, — заметил он. — Человеческая жертва, приносимая в честь героя войны.

— Ты… Туран… — девушка попыталась отодвинуться от него. Туран мёртв. Даже теперь она видела, что всё его тело покрыто ранами, и тщетными оказались все попытки жрецов Вута излечить его, и ему пришлось отправиться в Нижний Мир. Однако эти раны казались уже полностью залеченными, словно были обычными, от которых со временем остаются лишь рубцы и шрамы.

— Не Туран, — он покачал головой, — хотя, похоже, я время от времени становлюсь им, так же, как и ты — Винтрой. Видимо, это будет происходить с нами, пока мы не отыщем путь назад.

— Ты, ты тот, кто был вместе с Харатом! — догадалась Зианта. — Тот, кто прибыл сюда, когда меня заставили взять хрустальный шар.

— Да, — но он не назвал своего имени. — Поговорим об этом камне. По всей видимости, по какой–то причуде психометрии нас забросило сюда, и чем больше я буду знать, каким образом это произошло, тем лучше. Расскажи мне! — это был приказ, но она с радостью подчинилась ему.

Тем временем он отыскал секретный замок на оковах, и те упали с девушки, а затем он пинком отшвырнул их в угол. Зианта начала свой рассказ с того момента, когда впервые увидела артефакт, ставший причиной всего, что случилось с ней, как она оказалась во власти каких–то чар, которые притягивали её к этому безобразному комку глины.

— А сейчас у тебя на лбу не такой ли самоцвет?

Вздрогнув, Зианта поднесла руки ко лбу. На голове было какой–то странное украшение, стягивающее волосы, гораздо более длинные, чем её собственные, выполненное в виде обруча, с которого свешивался самоцвет прямо над самыми её глазами. Девушка сняла с головы обруч, чтобы осмотреть камень.

Да, это хрустальный шар! Или очень похожий на него. Стоит только коснуться — и она скажет наверняка, однако девушка не могла себя заставить сделать это. Кто знает, что произойдёт, если она ещё раз попытается.

— Так? — переспросил тот, кто теперь был Тураном.

Зианта с печальным видом смотрела на корону. Она полностью изгнала Винтру из своего разума, однако, глядя на этот камень, личность той снова собиралась с силами. Возможно, ей и удалось бы овладеть энергией этого камня, но при этом она также может потерять и личность Винтры, которой предназначено было умереть здесь, в гробнице Турана.

— Винтра… возможно, Винтра знает… — с большой неохотой произнесла Зианта, она не могла утаить правду.

— Если камень оказался способен забросить тебя в Винтру, а меня — в Турана, значит, может проделать и обратный процесс. Мы должны это узнать. Послушай, ты ведь не одна: моя воля поддержит тебя. И обещаю: ты не останешься навсегда пленницей в сознании Винтры.

Но он — Туран, её враг, которому нельзя доверять (в ней снова набирала силу Винтра). Нет… Кроме него, никто и ничто не поможет ей снова вернуться и стать настоящей Зиантой.

— Я попытаюсь, — просто ответила девушка, невзирая на то, что решила отказаться от подобного рода изучения тайн, что скрывались в глубинах ужасного самоцвета.

Зианта обнаружила, что украшавший корону камень можно легко отделить от обруча. Отцепив подвеску, девушка поднесла её ко лбу, и…

Руки Турана обхватили её плечи: он звал её, не словами, но мощными мысленными потоками.

— Я не в состоянии понять… — печально начала она, однако мужчина перебил её:

— Норнох–Над–Волнами, Норнох из Трёх Зелёных Стен… Лурлы должны повиноваться… — он напевно и медленно произносил незнакомые имена и названия, словно слова песни.

— Она, Д’Эйри, носитель Глаз… — Зианта вдруг обнаружила, что продолжает перечень имён, — Туран, что всё это значит? Я не могу вспомнить… говорю слова, смысла которых не понимаю.

Девушка устало провела рукой по лбу. Волосы, которые теперь не стягивала корона, тяжело упали на плечи, укутывая её, словно вуаль.

— Ты снова стала Винтрой.

Он не убирал с её плеч своих рук, и это прикосновение ободряло и успокаивало: якорь, удерживающий её в этом теле, и сдерживающий стремление вырваться из него и от всего, что связывало её с привычной жизнью.

— Но до Винтры, — продолжил он, — была другая — Д’Эйри, которая обладала даром общения с шаром.

— Значит, всё, что я только что «увидела», — происходило в трансе!

— Да. Ты многое узнала для нас, хотя, может, сейчас этого и не помнишь. У этого хрустального шара есть двойник, с которым он связан сильными узами, и эта связь ни на миг не прерывается, его–то в незапамятные времена и использовала Д’Эйри. Камень из прошлого действует на твой камень как магнит: эти камни стремятся воссоединиться.

— Винтра…

— Винтра не имела дара психометрии, — сказал Туран. — Для неё этот камень был лишь прекрасным самоцветом, собственностью клана Турана. Но эта нечувствительная вещь уникальна: она столько раз использовалась для концентрации психической энергии, что теперь стала как бы полуживой, и ведет себя как живая, и таким образом сенситив, использующий камень, может воссоединиться с его двойником. И пока мы не сделаем этого, я думаю, мы обречены оставаться здесь, в заточении.

— Но если этот камень возник задолго до времени, когда жила Винтра… — девушка остановилась, боясь услышать ответ на вопрос. — Сколько тысячелетий…

— Я не знаю… но думаю, за много–много тысячелетий.

Стараясь унять дрожь в руках, Зианта сжала ладони и уронила корону, с глухим стуком ударившуюся о пол.

— А если нам не удастся… — девушка боялась досказать фразу до конца. Если он столь же сильно, как и она, испуган… нет, не следует знать этого… Что же им делать? Если им не удастся вернуться…

— По крайней мере, — начал он, — мы не останемся здесь: дверь для души открыта. Нам стоит получше распорядиться тем, что у нас есть.

Он подошёл к возвышению и посмотрел в тёмное отверстие.

— Ты… — Зианта облизнула губы и продолжила: — Ты — в его теле — ты способен управлять им?

Насколько она знала со слов Огана, а она знала довольно много, о подобном явлении совершенно ничего не известно. Разумеется, у многих галактических рас ходят легенды о некромантии, где оживают мертвецы и начинают выполнять приказы людей, использовавших свой дар таким запретным способом. Но подобный вид перемещения сознания — это что–то совершенно новое. Сколько продлится оно? Сможет ли он управлять этим телом после того, как жизнь покинула его? Она–то вошла в тело Винтры, когда та была ещё жива, и ей, имевшей более сильную индивидуальность, удалось подавить личность хозяйки, взять контроль над телом. Однако в его случае…

Он посмотрел на девушку, в колеблющемся свете свеч его лицо казалось какой–то призрачной маской.

— Я не знаю. Пока что могу. Насколько я знаю, раньше такого не бывало. Но нам не стоит задерживаться здесь, вот что должно нас сейчас больше всего беспокоить: следует скорее выбраться отсюда. Немедленно! — он присел перед отверстием и подпрыгнул, а девушка замерла в ужасе, боясь, что тело, хозяином которого сейчас он являлся, откажется повиноваться. Однако руки Турана ухватились за край дверного проёма для души, несколько секунд он повисел, а затем рухнул вниз.

— Нам нужно что–нибудь, чтобы взобраться туда — какая–нибудь лестница, — он огляделся, но не увидел ничего подходящего, кроме…

Туран приподнял гроб за один конец, затем взял цепь и отделил её от вделанного в стену кольца. Цепь была достаточно длинной.

— Подержи гроб, пока я не выберусь, — коротко приказал он девушке. Один конец гроба расположился как раз под отверстием. Обмотав цепь вокруг тела, он полез вверх. Бережно держа в руке корону, остерегаясь касаться свисающего самоцвета, Зианта подошла к гробу и, подперев его, изо всех сил удерживала.

Вот он уже достиг проёма, голова и плечи уже не видны. А через секунду и весь он исчез. Свет свечей тускнел, но она всё же смогла увидеть конец цепи и поняла, что он уже выбрался наружу и вот–вот вернётся помочь ей.

И уже немного погодя она дрожала, когда они выбрались наружу, под порывами ветра и начавшимся дождём. Отдельные воспоминания Винтры пришли на помощь.

— Стража… — девушка схватила Турана за руку, когда он наматывал цепь вокруг талии, словно пояс: возможно, она ещё им понадобится.

— В такую ненастную ночь, — пробормотал он, — вряд ли они будут слишком бдительны. Не бойся!

Да, погода была та ещё! Её праздничная одежда — а пленницу для погребальной церемонии вырядили в чудесный тонкий хитон — прилипла к телу, ветер трепал длинные волосы. Зианта дрожала от холода, ветра и дождя, а спутник казался ей лишь призрачной тенью во мраке ночи. Как бы почувствовав это, тёплая и ободряющая рука мужчины обхватила девушку за плечи.

— Я думаю, нам нужно идти в Сингакок, — она едва разобрала слова сквозь завывания ветра.

— Но ведь они… — Винтра запнулась, ощутив укол страха.

— Туран вернулся благодаря чуду, сотворенному Вутом. И одного того, что я предстану перед ними, будет достаточно — на первое время. Нам ведь надо узнать, что известно людям Турана об этой безделушке, которую надели на тебя. Бережно храни её, Зианта: лишь она способна вернуть нас назад в наш мир — если только это возможно.

Наверное, в его доводах и можно было найти недостатки, однако девушка была слишком захвачена эмоциями и тем, что окружало её, чтобы возражать. Хотя Винтру до смерти пугала мысль о возвращении в место её заточения. Но ведь она не Винтра — и не будет ею. И девушка подчинилась Турану, когда он повёл её за собой.

Они шли под защитой деревьев, которые укрывали их от ураганного ветра. И вот, с холма, они увидели Сингакок — огни города, простиравшегося перед ними.

— У стражи или их командующего должна быть машина, — внимание Турана всецело поглотила дорога, огибавшая подножие холма, словно тонкий язычок, который высунулся, чтобы схватить их и утащить в пасть Сингакока.

— Ты можешь пользоваться памятью Турана? — Зианту просто распирало от любопытства. Ведь Туран — мертвец, его тело умерло, как же тогда кто–то другой узнал о стражах, которые были известны лишь умершему?

— В какой–то степени. Да, если нам удастся выбраться из этой передряги, то мы вернёмся с кое–какими поразительными результатами. Похоже, я частично могу разделять память умершего Турана. Ну, а ты, ты тоже постарайся узнать, что знает Винтра…

— Я держу её под контролем. Если она вырвется, смогу ли я тогда управлять телом?

— И это мы тоже не можем знать, — ответил он. — Но нам также нельзя идти вслепую. Прошу тебя, постарайся немножко — может, узнаешь что–нибудь об этом городе — и его улицах.

Зианта, чуточку ослабив контроль, была вознаграждена воспоминаниями, однако не теми, которые могли бы им помочь: её, пленницу, держали всё время в заточении под строгой охраной — до самого последнего дня, когда был захоронен Туран.

— Винтра не из Сингакока — она была лишь пленницей в нём.

— Да–а… Ладно, если что–то узнаешь, что могло бы нам помочь, тут же сообщи. Ну, а теперь нет никакого смысла красться: чем скорее мы достигнем города, тем лучше.

Спуск с холма завершился тем, что они, заскользив, врезались в кустарник, царапая руки и ноги. Если Туран и обнаружил, что тело плохо подчиняется ему, то не подал виду, лишь помог девушке встать на ноги и выбраться на дорогу.

И тут же их ослепил свет фар от машины, двигавшейся со стороны города. Они замерли, понимая, что их уже заметили. А потом Туран повернулся лицом к тем, кто находился в этой машине: они должны увидеть его и узнать — если только поверят своим глазам.

Зианта услышала хриплый гортанный крик на местном языке — приказ остановиться. В свете фар показались трое: на одном была кожаная офицерская накидка, за ним ещё двое вооружённых людей.

— Кто вы такие?

Стражники осторожно остановились, держа наготове оружие: лучевое — у офицера, ручные дезинтеграторы — у подчинённых, пришла информация из памяти Винтры.

— Вы же видите моё лицо, — ответил Туран. — Так скажите, кто я?

— Да, ты похож на него — но это может быть какой–то трюк… — офицер стоял на месте, хотя оба солдата попятились.

Туран поднял руки и отвернул высокий воротник: за полами туники виднелись раны, хотя и залеченные жрецами.

— Это не трюк. Разве ты не видишь этого?

— Как же ты вышел ночью оттуда? — офицер был потрясён, но сохранял самообладание. Зианта позавидовала его мужеству.

— Через дверь, воспользоваться которой может попытаться любой, кто верит в Вута, — высокопарно ответил Туран. — А теперь я направляюсь в Сингакок, куда меня призвали.

— В Башню Вута?

— В Дом Турана, — поправил он. — Куда же ещё я могу направляться в этот час? Там есть те, кто ждут меня. Но сначала дайте мне свою кожаную накидку.

Изумлённый офицер расстегнул накидку и передал ему, постаравшись, правда, не прикасаться к руке Турана.

Встряхнув накидку, Туран набросил её на плечи Зианты.

— Так тебе будет теплее, — сказал он, — пока не подыщем что–нибудь получше.

«Это ошибка, — заметила девушка мысленно. — В этом мире мы — враги до самой смерти! Ты вызовешь подозрения».

«Да, враги до смерти — но не после неё, — последовал такой же мысленный ответ. — Если кто–либо спросит, я так и отвечу: теперь вражда забыта», — затем он сказал вслух:

— Нас двоих оставили там — на милость Вута — и вот мы возвращаемся после его справедливого суда. Ещё не настало время говорить о том, что случилось.

Один из солдат, опустив оружие, снял с себя плащ.

— Лорд Командор, я был при Спецке, когда вы подавили бунт повстанцев. Окажите мне честь, позвольте и теперь послужить вам, — подойдя к Турану, он протянул ему плащ.

— Этой ночью я совершил ещё более великое дело, товарищ. Прими благодарность за твою доброту. А теперь мне — нам — нужно добраться до Дома Турана — с вашей помощью.

Зианта не знала, какую игру он задумал, — оставалось только следовать за ним. Девушка крепко прижимала к себе корону с подвешенным к нему самоцветом. На её взгляд они забирались в болото: один неверный шаг — и их ждёт неминуемая гибель. Но она позволила отвести себя к машине. Молча уселась на сидении для пассажиров, кутаясь в накидку, чтобы согреться. Рядом устроился Туран, а потом машина, развернувшись, направилась к Сингакоку, где их ждала неизвестность.

Глава восьмая

«Они, — пришло Зианте мысленное послание, — не имеют дара психометрии и, похоже, даже не подозревают об его существовании».

Зианту обеспокоило, что её спутник отважился прозондировать этих людей. Сейчас было бы лучше проявить осторожность, чем безрассудную смелость, хотя то, что он узнал, позволит теперь им безбоязненно использовать мысленную связь.

«Значит, ты можешь читать их мысли?» — спросила девушка.

«Не очень — только эмоции. У них совсем другие частотные характеристики мыслеволн. Сейчас они встревожены, что вполне понятно. Солдаты восприняли наше появление, как чудесное возвращение, и объяты благоговейным трепетом. Офицер же…» — он замолк, зондируя его, и тогда Зианта подсказала:

«Так что офицер?»

«Я кого–то вижу, но не отчётливо — кого–то, кому он, кажется, должен рапортовать, как только сможет. Там какая–то тень…» — снова его мысль пропала.

Зианта решила сама заняться мысле–зондированием, определяя при этом и эмоции окружавших её людей, а не просто поддерживать связь. Да, ей стало понятно недоумение Турана: стоило только попытаться навести резкость, как тут же образы расплывались и изменялись. Однако она узнала женщину: из глубин памяти Винтры молниеносно явилось воспоминание.

Зиха М’Туран!

«Именно ей он и должен передать сообщение, — мысленно ответила девушка. — Леди Туран. Мне кажется, Командор, ты — мы — угодили прямо в дьявольский клубок интриг, направленных против тебя, вернее, против того, чьё тело ты носишь. Нельзя чётко «прочесть» — но ясно одно: впереди нас ждёт опасность».

«О которой мы знали с самого начала, — спокойно ответил он. — Так чего же, леди, я должен остерегаться? Отнюдь не впервые в результате интриг гибнут люди — от рук тех, в чьей лояльности и преданности они нисколько не сомневались. Ну, а теперь — мы должны попытаться передать хоть какое–то сообщение. Можешь ли ты подчинить его волю себе, чтобы он выполнял наши приказания? Я кое–какие из его мыслей могу ощущать, хотя и не чётко, что не позволяет мне самому попытаться взять над ним контроль».

«Я попробую. Но здесь очень трудно поддерживать мысле–связь: эти колебания…»

Зианта сосредоточенно начала обдумывать возникшую проблему. Девушка получила неплохую теоретическую и практическую подготовку под руководством Огана, но тогда вокруг были устройства, которые помогали ей и осуществляли экранирование; здесь же, за пределами стен виллы Ясы на Корваре, подобное вмешательство будет в тот же миг засечено детекторами, а затем сенситива легко обнаружить по оставшимся следам потока психо–энергии, после чего любого ждёт страшное наказание — стирание памяти.

Девушка ещё раз осторожно прозондировала мозг офицера, извлекла из него образ Зухи М’Туран, а потом, вызвав его из глубин памяти Винтры, сосредоточилась на нём в своём мозгу. И почувствовала, что её спутник тоже коснулся мысленно этого образа.

Медленно, осторожно Зианта собирала мысли для офицера: Зуха М’Туран уже знает о произошедшем этой ночью — это часть сложного, тщательно продуманного плана, лишь благодаря случайности офицер оказался вовлечён в него, и его ждёт только благодарность, если он ничего не станет делать, что могло бы разрушить его.

«Превосходно! — ободряюще похвалил девушку Туран. — А теперь — воздействуй на него, а я поддержу».

Словно повторяя заученный урок, Зианта сосредоточила всю свою мысленную силу на мозгу человека, сидевшего рядом с Тураном, передавая образ Зухи и свои мысли; дважды ей казалось, что она добивалась полного совмещения в единое целое их сознаний. А потом, обессиленная после всех перипетий этой ночи, она откинулась на сидение, не в силах пошевелить даже пальцем.

Её охватила слабость, словно морскими волнами унося силу и решимость, закрутило в водовороте, а потом — лишь опустошённость, тупая и безразличная опустошённость, и девушка не могла даже знать, успешно ли она завершила то, что хотел от неё Туран.

Теперь они ехали по улицам Сингакока. Сквозь пелену дождя можно было различить огни города и пешеходов, что воскрешало в её памяти лишь старые страхи Винтры и былую ненависть; Зианта с трудом сдерживала себя, чтобы не дать проявиться своей второй, глубоко спрятанной сейчас личности: она то Винтра, то Зианта — и до смерти устала от этой раздвоенности.

Машина свернула на более тихую боковую улочку, где, разделённые стенами, стояли отдельные дома: Дорога Лордов, ведущая к находившемуся уже совсем недалеко дворцу Турана.

У ворот автомобиль остановился, а затем показались стражники и посветили фонарём внутрь машины. Когда луч осветил Турана, раздался приглушённый вскрик.

— Впусти нас! — в голосе Турана прозвучало нетерпение, словно к его раздражению прибавилась досада на эту секундную заминку.

— Лорд Командор… — стражник запнулся, поражённый до ужаса.

— Я что, должен ждать у ворот своего дворца? — нетерпеливо бросил Туран. — Открывай ворота!

Стражник отпрыгнул, а затем ворота распахнулись, они проехали вперёд и очутились на аллее посреди густой растительности, сквозь которую невозможно было ничего разглядеть. Автомобиль въехал в этот туннель, и через несколько секунд замер перед лестницей, ведущей в дом.

Вылезая из машины, Зианта оступилась: она так устала, что ей показалось, что никогда она не преодолеет эту лестницу. Но рядом оказался Туран, поддержавший девушку за руку. Один из солдат поторопился вперёд и постучал в дверь.

Едва они подошли, как та медленно отворилась и зажглись огни.

— Кто осмелился беспокоить Первую Леди Дома Турана на третий день траура?.. — начал было надменно вопрошать мужчина, но потом замолк с отвисшей челюстью, пялясь на Турана.

— Ты что, Дакстер, так и будешь держать нас снаружи под дождём? Или мне брошен вызов под стенами собственного дома? — вне всякого сомнения спутник Зианты решил: если уж играть свою роль, то напропалую, только вот пройдёт ли этот номер, сейчас невозможно было сказать.

Привратник попятился, не отрывая взгляда от фигуры Турана, с побелевшим лицом, подняв руку, словно чтобы отмахнуться от призрака, угрожавшего ему каким–то сверхъестественным образом.

— Лорд Командор Туран!

— Да, Туран, — он посмотрел в холл. — Третий день траура закончился. Пусть прислуга узнает об этом.

— Лорд Командор! — Дакстер отодвинулся ещё подальше. — Вы же… вы же…

— Умер? Нет, Дакстер, не умер. Разве мертвецы ходят, разговаривают, возвращаются домой, к своей семье? И где же Первая Леди? Пусть и она узнает, что теперь не нужно соблюдать траур.

— Да. Лорд Командор…

— И проследи, чтобы с соответствующим гостеприимством были приняты эти солдаты и офицер. Они помогли нам добраться домой в эту бушующую ночь.

Скинув с плеч кожаную накидку, он повернулся к солдату, который отдал ему плащ.

— Боевой соратник — так назвался ты — теперь ты имеешь право быть и другом: ты помог нам в более суровых испытаниях, чем война, более страшной битве, чем можешь даже догадываться.

Солдат вознёс вверх руку, отдавая салют.

— Лорд Командор, для меня честь — служить вам. Не сомневайтесь — стоит вам только позвать меня, как я тут же откликнусь на ваш зов!

Зианте всё это казалось каким–то представлением с не очень занимательным сюжетом, подобном тем, что она во множестве видела на Корваре по трёхмерному телевидению. Если она вскоре не отдохнёт и не восстановит свои силы, то просто рухнет на пол.

— Мы идём ко мне, — Туран продолжал отдавать приказания. — Принеси нам еды и вина: мы очень проголодались и нас мучит жажда, Дакстер.

Зианта ещё запомнила, как они начали подниматься по лестнице, вернее, это Туран тащил её вверх ступеньку за ступенькой, но всё оставшееся — подёрнуто туманом, за исключением небольшого отрывка, когда она лежала на широкой постели, и Туран приставил к её губам какую–то бутылку с узким горлышком, из которой полилась горячая ароматная жидкость. Подавившись сперва, девушка снова и снова жадно глотала напиток, согревавший её продрогшее тело, но от которого она стала ещё более апатичной: глаза закрылись, а тело превратилось в один ноющий комок боли.

Жарко… слишком жарко. Девушка медленно открыла глаза: на потолке неиствовали краски, которые, когда она сфокусировала взгляд, стали приобретать очертания фигур, подобных которым она не видела прежде: странные животные — если только это вообще животные, — а может, это растения? Нет, это не комната на вилле Ясы, это…

Прилагая неимоверные усилия, Зианта повернула голову и огляделась. Она лежала на широкой постели, по краям которой стояли четыре столба, которые оплетали, похоже, живые вьющиеся растения со цветками кремового цвета, кончики лепестков принимали розоватый оттенок. А дальше — стена, также изукрашенная картинами и металлическими пластинами.

Зианта села и обхватила колени руками. Она не знала эту странную комнату: такой не было на вилле Ясы. Где же тогда она и как попала сюда? Мысли лениво текли в голове, девушка никак не могла вспомнить, что же с ней произошло совсем недавно в прошлом. А потом, словно внезапно рухнул какой–то барьер в мозгу, она всё вспомнила в один миг: Турана, Винтру, гробницу, их бегство. Наверное, она сейчас находится во дворце в Сигнакоке, куда они направлялись. И Туран… где же Туран?

Девушка обеспокоенно озиралась, как бы в поисках подтверждения, что она не одна попала в ловушку прошлого. Но в этой комнате никого больше не было. Как в каком–то бреду Зианта пододвинулась к краю постели и попыталась встать, но ей изменили ноги, она покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за увитый лианами и листьями столб.

И тут в большом зеркале, висевшем напротив неё на стене, она увидела своё отражение, лицо… не Зианты — но Винтры! Несколько секунд девушка, шокированная видом незнакомого лица, разглядывала и изучала новый облик, но потом взяло верх благоразумие и воля, и она постаралась хорошенько запомнить представшее перед ней изображение.

Стройное тело едва прикрывал прозрачный светло–розовый хитон в тон лепесткам цветков, свисавшим у её головы. Нет, оно было не стройное — измождённое, загорелое до плеч на руках и середины бёдер на ногах, бронзовый загар лежал и на лице с шеей, контрастируя с остальными частями тела, наводя на мысль, что она много времени провела на солнце. Кудри густых волос имели странный светло–голубой оттенок, и девушка знала, что это был их естественный цвет, а не какая–то экзотическая причуда.

Ресницы тоже были голубыми, но чуть потемнее, также как и брови. Что же касается остального, то и лицо, и тело имели вид вполне обычный для человека, и только пушок голубых волосинок на предплечьях и ногах, весьма заметный на фоне загоревшей кожи, выдавал в ней инопланетянку.

Такова была Винтра — дочь горских повстанцев, предводительница Воительниц Карка, мгновенно всплыло из глубин памяти, но ей нельзя давать сознанию этой инопланетянки слишком большую свободу, нет, она должна оставаться Зиантой — иначе погибнет.

Корона — и тот камень! Девушка огляделась. Где же этот ключ — ведь только он мог открыть им врата в их прежний мир — путь назад? И откуда только взялись силы? И вот уже Зианта, оттолкнувшись от столба, делает шаг по комнате в поисках короны, другой, третий. На столе — ещё одно зеркало и множество баночек, расчёска, две шкатулки… Девушка протянула было руку, чтобы поднять крышку ближайшей, когда сзади раздался какой–то звук.

Девушка оглянулась. Часть расписанной изображениями загадочных фигур и животных стены исчезла: там стояла женщина. Память Винтры тут же подсказала имя:

Зуха М’Туран!

Женщина держалась с надменностью человека, убеждённого, что с самого рождения ему суждено отдавать приказания, которые никогда не будут подвергаться сомнению. Однако сейчас на её лице под толстым слоем серебристой косметики застыло безразличие, даже какая–то отчуждённость.

Её одеяние было таким же тонким, как и хитон Зианты, создавая иллюзию прозрачной накидки, наброшенной на более короткую тунику. Убранные в замысловатую причёску тёмно–синие волосы поддерживали шпильки в виде искусно скопированных насекомых с небольшими крылышками, постоянно пребывавшими в движении. Талию стягивал пояс, украшенный маленькими колокольчиками, и довершали туалет серебристые туфельки.

Переступая порог, она не произнесла ни слова. Дверь скользнула на прежнее место, и они остались одни.

Зианта почувствовала тревогу: от Первой Леди исходила какая–то опасность — девушке не нужно было даже пытаться мысленно прощупать её мозг. Где же Туран? Может, её спутник не справился со своим новым телом? И не отправят ли тогда его — вместе с нею — обратно в гробницу, откуда им уже не выбраться? Но она — уже не та Винтра, с которой им так легко удалось в первый раз совладать — у неё есть своё тайное оружие, скрывавшееся в мозгу, и она использует его на все сто процентов.

Первым делом надо было узнать, что случилось с Тураном. Со всей возможной осторожностью девушка предприняла попытку проникнуть в чужой мозг, боясь, что может вызвать детонацию, и её тут же разорвёт на куски.

Перед ней стояла инопланетянка с чуждыми характеристиками мозговой деятельности, отчего невозможно было чётко прочесть её мысли. Однако эта женщина ненавидела её, и эту эмоцию не составляло никакой сложности прочесть. Туран… Зианта попыталась ввести в сознание женщины мысли о нём.

И это произвело впечатление какого–то взрыва — взрыва яростной ненависти! Но вместе с ненавистью появился и страх, близкий к панике. Ничего подобного этим эмоциям Зуха не испытывала по отношению к Винтре — но на лице пришедшей по–прежнему ничего не отражалось — никаких признаков бушующего внутри урагана эмоций.

Впрочем, Зианте хватило и этого: Туран жив — и именно поэтому эта женщина и испытывает страх. Она так верила, ей так хотелось, чтобы сё супруг был мёртв — а он жив! И не просто жив, но представляет для нес постоянную угрозу, и она должна найти способ устранить его навсегда.

— Ведьма! — Зуха бросила одно лишь слово, словно луч бластера, который должен был дотла спалить Зианту. — Ты ничего не добьёшься своими колдовскими штучками! Не сомневайся, я позабочусь об этом!

— Я не занимаюсь колдовством: это был выбор Вута — предоставить нам дверь и вновь явиться в этот мир, и заслужить его может всякий достойный того человек: как можно ставить под сомнение право Вута распоряжаться чьей–либо судьбой?! — пришло время Винтры проявить свои знания: для образованной знати древние верования уже давно были не более чем суевериями, и требования религии соблюдались лишь внешне.

Жрецы Вута учили народ: существуют двери для душ, через которые можно выбраться из замурованных гробниц и явиться на свет божий воскресшему телу. Эти воскрешения считались чудесами, тут же становившимися легендарными и ещё более упрочавшими могущество Вута. Поэтому жрецы наверняка поддержат Турана после его «божественного» возвращения: его «воскрешение» из мёртвых будет способствовать укреплению веры.

— Туран мёртв. Какое чужеземное колдовство использовала ты, чтобы заставить его двигаться и выполнять твою волю? Ты признаешься мне во всём, и тогда он…

Но внезапно Зуха замолчала, не успев, позабыв обо всякой осторожности, дать выход своему гневу: было очевидно, что она ни секунды не думала, что каким–то чудесным образом Туран действительно был «спасён»: то, с какой яростью набросилась она на Зианту, доказывало это. Девушка нисколько не сомневалась: у этой женщины нет дара психометрии — если только он не действует в другом частотном диапазоне.

— Туран не умер. Или вы отказываетесь верить своим глазам? — она должна вести себя очень осторожно: Зуха, как показалось девушке, охваченная страхом и гневом, стоит на грани нервного срыва и может наброситься на неё.

— Своим глазам, говоришь ты? Да, так же, как и эти вопящие о божьей милости Вута жрецы: если они даже и посчитают, что тут замешано колдовство, они промолчат, если это выгодно их божеству. Туран умер, но теперь он жив — или, может, это только его тело ходит, разговаривает… — рука её воспроизвела тот же самый салют, что и солдат. — Это не Туран, — последняя фраза была брошена с такой силой, словно объявлялась война.

— Но если он не Туран, — возразила девушка, — тогда кто же он?

— Скорее, что он такое, колдунья? Что призвала ты себе на помощь из Тёмных Глубин, чтобы вызволить вас из гробницы Турана? Не сомневаюсь, это мы узнаем, и ничто, никакое колдовство вам не поможет: смерть вместе с Тураном тебе покажется блаженством по сравнению с мучительным концом, который ждёт тебя после вызова тёмных колдовских сил.

— Так что, о высокородная Первая Леди, лишь благодаря колдовству мы вернулись из мира мёртвых?

Зианта была так поглощена жаркой схваткой с Зухой, что также, как и та, не заметила, как в комнату вошел Туран, бросивший последнюю фразу, и в ярком свете ламп ясно выделялся оставшийся после последнего сражения шрам на его мертвенно–бледном лице, и он не скрывал своего недовольства: глаза его пылали огнём, и то, что его тело ещё подчиняется ему, показалось Зианте просто чудом.

— Ты говорила о колдовстве, — Зуха ничего не ответила, и он подошёл поближе. — Однако ты ничего не сказала о беспредельной милости Вута, который услышал мольбы тысяч и тысяч людей, просивших о том, чтобы я вернулся в добром здравии. Что случилось с тобой, моя дорогая супруга, чем вызвано это изменение в тебе? Разве не ты многократно клялась, что последуешь вслед за мной в мир мёртвых после моей смерти — воскрешая древний обычай нашего народа, если Вут выберет так, что первым отправлюсь дорогой мёртвых я? Но кто же остался со мной на этом мрачном пути? Увы, не ты, моя дорогая Первая Леди, как клятвенно заверяла меня раньше. Нет, вместе со мной ты отправила в последний путь ту, кто отнюдь не по любви должен был сопровождать меня, облегчая дорогу, — моего смертельного врага, чья ненависть должна была притягивать ужасных призраков и всякую нечисть. Вот чем обернулись твои обещания в последний час прощания, разве не так, Зуха–сладкоречивая, Зуха–лгунья?

Женщина пятилась при его приближении. И теперь её лицо задёргалось, наконец–то проявляя эмоции, при этом часть косметики свалилась, когда она крепко сжала губы, словно чтобы сдержать готовый сорваться пронзительный вопль ужаса.

— Нет! Не подходи ко мне, ты, мертвец! Назад! Убирайся обратно в Глубины Тьмы, откуда ты выбрался с помощью колдовства!

— Из Глубин Тьмы? Так вот чего ты хотела, Зуха! Ты мне желала зла, так? Может, именно твоё лицемерие и вернуло меня назад: нельзя насмехаться над Вутом, давая ему пустые обещания, вот он и вернул меня к жизни, чтобы напомнить о себе и своём могуществе. И это послужит доказательством…

Зуха упёрлась спиной в стену и, протянув руку, провела ладонью по её поверхности: открылась скрытая дверь, и женщина вывалилась в нес, а затем дверь вернулась на прежнее место, и Зианта осталась одна с Тураном.

— Ощущение вины порождает страх, — прокомментировал он как бы самому себе. — Как же сильно, должно быть, она ненавидит меня. Интересно, что причиной тому?

— Туран, — обратилась к нему Зианта, — что ты узнал?

— Совсем немного — меня ни на минуту не оставляли в покос. Мне понадобилось проявить максимум изобретательности, чтобы вырваться из лап жрецов, просто мечтавших обследовать меня: моё воскрешение они обставят как чудо для восхваления их божества. Однако мне всё же удалось выпроводить их, и я узнал, что несмотря на сеть интриг, которой пронизан этот дворец, у Турана есть преданные сторонники. От одного из них я и узнал об их существовании, — Туран запустил руку под тунику и извлёк хрустальный шар. — Перед восстанием горных мятежников Туран совершил путешествие на юг, где отправился охотиться на гигантских крабов на рыбацком корабле. Внезапно налетел шторм, совсем не похожий на обычный: как я понял из данного мне описания, он по всей видимости был вызван извержением подводного вулкана, вслед за которым последовала огромная приливная волна. Во всяком случае, рыбакам повезло: их лодка не перевернулась — но двигатель был повреждён. Океан бурлил, и на поверхность моря всплыло множество погибших обитателей его глубин.

А вскоре показалась земля, которая не была обозначена на картах, — каменный островок, покрытый водорослями — в доказательство его недавнего появления из морской пучины. По требованию Турана капитан отправил к берегу небольшую лодку, и они обнаружили две странные вещи. Первая — кусок стенной кладки, ни в коей мере не являвшейся природным образованием.

Туран хотел продолжить исследования, когда этому помешали последовавшие два новых подземных толчка, испугавшие капитана, который отдал приказ, чтобы все поскорее вернулись на корабль, чтобы покинуть опасный берег, где он мог легко затонуть. Все с такой поспешностью бросились выполнять приказ, что сразу не заметили, что Туран задержался. Когда он вернулся, то ничего не говорил, что вызвало его задержку — лишь одежда была испачкана морским илом. Он только сказал, что видел какую–то высеченную из камня фигуру, но было очевидно, что находка привела его в страшное возбуждение, и он попытался принудить капитана бросить якорь поблизости от острова и поутру послать новый отряд людей. Однако капитан был неумолим: буря по–прежнему угрожала им.

И она действительно разразилась, и их корабль увело далеко в сторону, окончательно повредив их двигатель, так что пришлось завернуть в ближайший по пути порт. И хотя Туран только и говорил о возвращении на тот каменный остров, последовавшее вскоре восстание горцев помешало его планам.

— Какое всё это имеет отношение к хрустальному шару? — спросила Зианта.

— Эти люди не используют сенситивов так, как это делаем мы. Но в Храмах Вута есть девушки, обладающие подобным даром, которые могут входить в транс и отвечать на вопросы жрецов. По всей видимости, их способности очень ограничены, и они очень быстро истощают свой дар — после одного–двух сеансов. Вот поэтому психическая сила, являясь монополией жрецов, тщательно оберегается и используется только во времена всенародных потрясений.

Туран, заручившись поддержкой одного из жрецов Третьего Ранга, имевшего доступ к девушкам, передал ему самоцвет и попросил, чтобы ему рассказали его историю. Что сообщил ему жрец, неизвестно; но сразу после этого Туран приказал вставить камень в корону, сделанную для Первой Леди, которая будет надета на неё в её последнем путешествии вместе с ним. И камень пребывал в короне, пока Зуха не приказала возложить её на твою голову, отведя для тебя роль, которую клялась исполнить, преисполненная любви и лояльности к мужу.

— И этот сторонник Турана всё это тебе рассказал? И у него не возникло никаких подозрений, когда он касался в разговоре с тобой дел, которые ты вроде бы должен был хорошо знать?

Губы Турана скривились в такой отвратительной ухмылке, что Зианта торопливо отвела взгляд в сторону.

— Я заметил, что он узнал камень, удивлённый, что он у меня. Всё остальное я потихоньку выудил из его головы — он и не подозревает об этом. Да, в этом мире у сенситивов есть определённые преимущества. Этот самоцвет, я уверен, был найден на том острове. Вот только существует ли сейчас остров — это ещё вопрос! Если в этом мире и есть двойник камня, то поиски следует начать именно с того острова.

— Если бы у тебя были навигационные карты, то мы могли бы проверить это, — Зианта припомнила, как успешно завершился её эксперимент со звёздными картами.

— Вот–вот, их–то я — мы — и должны побыстрее найти: как я уже говорил, я не могу слишком долго уклоняться от настойчивых требований жрецов и избегать Башни Вута. Даже если их сенситивы имеют совсем слабый уровень, они смогут определить, что вернувшийся Туран — совсем не тот, кто они думают. И тогда Зуха снова изойдёт криком о колдовстве, которому мы подверглись, и добьётся того, что Лорд Командор снова будет заточён в гробнице — теперь уже навсегда. У нас совсем мало времени…

Девушка посмотрела на него и кивнула. Тело Винтры великолепно слушалось её, да и взгляд в зеркало ободрил: она жива. Вот только вид Турана — с глубокими ранами, бледным лицом — внушал подозрения, и она удивлялась, что ему удалось продержаться так долго.

Глава девятая

Они мчались так, словно кто–то наступал им на пятки, и какой–то голос нашёптывал: бежать… бежать… Зианта в одном из сундуков нашла короткую нижнюю тунику, вроде той, что была на Зухе, а поверх набросила полупрозрачный хитон, и теперь ей приходилось поддерживать обеими руками полы, чтобы не споткнуться во время бегства по коридору, который связывал апартаменты Турана с женскими комнатами.

Хотя несколько раз они слышали звуки каких–то разговоров или движений, раздававшиеся из–за закрытых дверей, в коридор так никто и не выглянул, а мысленное зондирование подтвердило: их продвижение оставалось незамеченным. Девушка просто не могла поверить, что судьба так благосклонно относится к ним.

Если и сохранились какие–либо записи о путешествии Турана, то их следовало искать в его личном архиве. Но нельзя было слепо полагаться на удачу в таком деле: можно было зря растратить драгоценное время — им следовало воспользоваться своими способностями: один стоит на страже, а другой занимается поисками, как это было в апартаментах Джукундуса.

Даже не верилось, что она в незнакомом мире, затерянная во времени, столь далёком от её собственного, что видит город, который остался в её мире только в легендах и руинах. От первоначального удивления не осталось и следа — только жгучая необходимость бежать, снова вернуться в свой мир, несмотря на все опасности: они–то были ей знакомы и, похоже, вовсе не опасности, а какой–то тщательно задуманный план, который она претворяла в жизнь. Ведь лишь то, что не знаешь, приносит с собою самые ужасные страхи.

— Сюда! — Туран махнул в сторону двери.

— А где записи? — девушка огляделась в поисках чего–либо знакомого, даже если бы это были древние фолианты, какие она раньше видела только в музеях.

— В целях секретности или, может, по какому–то обычаю они хранятся вот так.

Туран прошёл в кабинет и принёс оттуда связку коротких верёвок, с одного конца свисаших свободно. На них красовались бусинки, разных размеров и цветов. Зианта уставилась на них: для неё всё это не имело никакого смысла. И это записи — неужели с помощью бусинок можно записывать информацию? Никогда она не слышала ничего подобного. Девушка посмотрела на Турана, не в силах поверить тому, что слышала и видела.

Пальцы Турана задвигались от одной бусинки к другой по верёвкам, слегка задерживаясь то на одной, то на другой.

— Примитивное запоминающее устройство. Даже в наше время подобные системы используются отсталыми племенами, которые ещё не овладели искусством письма. И всё же, наверное, здесь использовался личный секретный код. Каждая бусинка, каждый узелок, даже чуть–чуть отличаясь по толщине от предыдущего, имеет собственное значение. И таким образом можно даже в темноте сидеть и «считывать» информацию с них, лишь пробегая по бусинкам пальцами.

— Если это записи Турана, то тогда ты должен был бы… Он устало покачал головой.

— Я проникаю лишь в поверхностные слои памяти Турана, а глубины, где хранится информация об этих записях, мне недоступны. Я… я не могу воспользоваться всеми силами своего дара: они уходят на управление этим телом.

Итак, вот он и признался, что возникли проблемы с оболочкой Турана. Зианта протянула вперёд руку и дотронулась до груды верёвок. Если это и есть зашифрованные записи, шифр которых знал лишь он один, понадобится полное напряжение и концентрация, чтобы хоть что–то выудить.

Да, по сравнению с этим запечатанные ленты на Корваре — просто детские игрушки: их ведь записывал человек, то не был шифр инопланетянина, существа чуждой расы… Ладно, они должны хотя бы попытаться: другого ключа у них нет.

— Значит, ты постоишь на страже?

После согласного кивка она взяла в руки ближайшую связку верёвок. Они оказались шелковыми на ощупь, а бусинки сверкали голубым, белым и огненно–красным цветами. Девушка провела пальцами взад–вперёд.

И сразу уловила эмоцию — ненависть — злобную смертельную ненависть, такую жгучую, направленную против неё, пытавшейся прочитать информацию: казалось, сами верёвки обрели жизнь, задёргались, как змеи. И девушка, чуть вскрикнув, отбросила связку от себя.

— Что это было?

Зианта не ответила, лишь опустила руку ладонью вниз к груде верёвок и, не касаясь, мысленно прозондировала их в поиске источника, ошеломившего её потоком ненависти, когда она попыталась в первый раз прочесть записи.

— Их… их совсем недавно кто–то брал в руки, преисполненный такой ненавистью и гневом, что эти эмоции подавили всё прочее. И если мне не удастся прорвать этот барьер, то я вообще не смогу ничего добиться.

Туран устало уселся на скамью и прислонился к стене, закрыв глаза. Теперь девушка не видела его глаз, живого огня в них… Она содрогнулась, она не станет смотреть на него — на живого мертвеца, присевшего отдохнуть. Сколько времени удастся ему сохранять в Туране псевдо–жизнь?

— Кто это сделал? Можешь узнать?

Девушка снова взяла в руки первую связку. Сильные эмоции затрудняют восприятие образов, тем более возникавших в мозгах существ другой расы: она уже испытывала затруднения, когда пыталась «прочитать» их мысли. Зианта сложила бусинки и верёвки в тугой клубок и прижала его ко лбу, пытаясь выкинуть из сознания всё, кроме нужного ей образа.

Зуха… да, нет никакого сомнения — это Первая Леди. Но чувствовался и ещё кто–то. Девушка попыталась произнести имя, которое, в свою очередь, было известно Турану. Однако ненависть Зухи, её разочарование… были так сильны, что снова и снова волнами ударяли по девушке, пока она продолжала зондирование.

— Зуха, — сообщила Зианта. — Но здесь побывал и ещё кто–то, кроме неё. Они искали что–то, но так и не смогли ничего узнать. Зуху это привело в ярость: она так и не нашла нечто, в чём отчаянно нуждалась и что пыталась обнаружить здесь. Она… мне кажется, она забрала с собой несколько верёвок, которые, как она полагала, имели большую ценность.

— Если мы вскоре не найдём навигационные карты… — тут он запнулся.

Время… Сейчас главное для них — время. Зианта бросила связку в груду остальных. Будь у них несколько часов или дней, тогда бы, наверное, им удалось бы разобраться с этими записями. Но этот путь им не подходил: они не успеют. Девушке хватило одного взгляда на Турана, чтобы понять это.

Тот каменный островок, поднявшийся со дна моря, где–то на нём должен валяться двойник этого самоцвета, имеющий такую же силу, и эти камни связаны друг с другом. И Туран снова умрёт, если им только не удастся разрушить эту связь, а вслед за ним — и она, Зианта, находясь в руках Зухи, и весьма мучительной смертью.

Люди верят, что человеческая сущность, или душа, не умирает после гибели тела. Те, кто имеют дар психометрии, не сомневаются в этом. Но как же глубоко в людях укоренился страх против освобождения от тела после того, что называется «смертью». Девушка никак не могла смириться с мыслью, что она, Зианта, погибнет в этом мире, который не был её родным, так же, как и не верила в то, что её спутник готов сдаться на милость судьбы.

Остров, поднявшийся с морского дна, и найденный там камень… Девушка, яростно размышляя, прохаживалась взад–вперёд мимо скамьи, на которой полуразвалился Туран. И способ нашёлся, но нельзя было прибегнуть к нему здесь, окружёнными врагами, когда в любой момент их могли схватить и лишить жизни. Тогда где же?

Зианта остановилась и огляделась, пытаясь вернуть себе хладнокровие. У неё же была память Винтры, и она беспечно вызывала её воспоминания. Здесь существовали самолёты. Там, за городом, есть аэропорт. Если Туран сможет управиться с самолётом… и если им удастся добраться до аэропорта — и захватить один из аппаратов… Слишком много этих «если», слишком много преград на пути. Но только на это она — а может, и они оба — и могли надеяться.

Девушка присела рядом с Тураном, взяла его холодную руку своими более тёплыми, страстно желая, чтобы к ним вернулась былая сила. Он открыл глаза и повернул голову.

Снова та же отвратительная улыбка.

— Я выдержу, — сказал он, как будто ободряя не столько девушку, сколько себя. — Ты о чём–то думала — о чём же? Я мог бы думать более чётко, но я постоянно должен быть на страже, и это забирает все мои силы.

— Я знаю. Да, я думала о чём–то. Возможно, нам это окажется не по силам, но ничего другого предложить не могу. Когда я погружаюсь в транс, я должна находиться в безопасном месте…

Он испытывающе смотрел на девушку.

— Попробуешь, даже зная, к чему это может привести?

— Я не вижу другого пути.

Зианте отчаянно хотелось, чтобы он возразил ей, сказал, что есть другой путь, что ей не нужно снова рисковать попасть под ужасное влияние камня, от которого они уже так натерпелись. Но Туран молчал, пристально разглядывая девушку, подняв мысленный экран, и она подумала, что он прикидывает, каковы шансы на успех у её плана.

— Этот путь… — медленно начал он. — Впрочем, ты права, нам нужно уединённое и безопасное место, где бы ты смогла попытаться сделать это. Я не думаю, что такое найдётся где–то во дворце. У меня совсем мало воспоминаний Турана, так что я не знаю даже, какие интриги против него тут плетутся. Он должен опасаться даже прислуги. Конечно, не в первый раз приходит конец знатному роду, взорванному изнутри. Но где же нам найти безопасное место? У тебя есть какой–нибудь план?

— Есть, но очень сомнительный, — девушке снова захотелось, чтобы он не согласился с ней, сказал, что она ошибается. — У этого народа есть воздушные средства передвижения. Если мы захватим одно из них — несколько напоминающее наши флиттеры — то я думаю, мы смогли бы на нём добраться до побережья, а там найти безопасное укрытие, где я без опаски провела бы некоторое время в трансе…

— Кажется… — начал Туран, но Зианта резко повернулась к одной из скрытых в стене напротив дверей.

Раздался царапающий звук, девушка оглянулась в поисках какого–нибудь оружия и схватила с ближайшего стола высокую вазу, а Туран, с трудом поднявшись со скамьи, медленной тяжёлой поступью направился открывать дверь.

В открывшуюся щель едва протиснул коренастое тело какой–то человек, и дверь за ним тут же захлопнулась. Голова его была забинтована, а на лице красовались два шрама.

— Лорд Командор, благодарение Вуту, вы здесь! — он перевёл взгляд на Зианту. — И с вами эта чужеземная ведьма.

— Случилась какая–то неприятность, Вэмэдж?

Мужчина энергично кивнул.

— Больше, чем неприятность, Лорд Командор, — катастрофа! Она, — это местоимение он выплюнул с шипением гнева и отвращения, — она послала за жрецами, которые явятся сюда, чтобы взять вас и, — он указал пальцем на Зианту, — и её и отвести в Башню Вута, чтобы объявить о вашем чудесном воскрешении на Десятый день. Но они и не думают доставить вас туда в целости и сохранности. Лорд Командор, за всем этим стоит Пувульт! Да, уже полгода, как вы отправили его в ссылку, но ходят слухи, что он возвратился, пока вы воевали на севере, подавляя мятеж. А потом… потом, когда вы находились в заточении в гробнице, он и вовсе открыто объявился. И сейчас он тайно обретается среди этих стен!

— Значит, Первая Леди открыто приветствовала его возвращение? — спросил Туран.

— Лорд Командор, давным–давно было сказано, что она больше благоволит к младшей ветви вашего Дома, чем к старшей, — Вэмэдж старался не смотреть в глаза Турана, словно, сообщив новости, он боялся вызвать гнев.

— И пока я был заточён в гробнице, Пувульт взял власть? — если это и был вопрос, то он не вызвал подозрений, насколько видела Зианта, относительно памяти Турана.

— Вашими устами глаголит истина, Лорд Командор. Они думали, что вы ушли в иной мир… а теперь вы вернулись…

— Благодаря чуду, — продолжил Туран. — Как я понимаю, теперь они хотят окончательно покончить со мной.

Вэмэдж облизнул губы, продолжая избегать прямо смотреть на Турана, уставившись в какую–то точку в стене.

— Лорд Командор, — начал было он и остановился, как бы набираясь смелости, а затем выпалил одним духом: — Она утверждает, что вы по–прежнему находитесь в гробнице… что эта… эта ведьма Винтра сотворила только подобие человека. Хотя к вам можно прикоснуться, и я это делал: вы не призрак, вы материальны! Однако она утверждает, что если вас доставят в Башню Вута, то сила, которая поддерживает в вас жизнь, уйдёт, и все тогда увидят, что это просто колдовство, а не настоящее воскрешение. Но её слова вызывают гнев у жрецов: в прошлом, говорят они, случалось, Вут возвращал к жизни людей, чьё земное предназначение было не до конца исполнено. Они не верят Зухе, но хотят, чтобы весь народ убедился в могуществе Вута, поэтому и придут за тобой — только она достаточно сильна, чтобы помешать тебе достигнуть Башни Вута.

Туран рассмеялся.

— Похоже, она сама не очень–то верит в то, что я какой–то бестелесный дух, который может ходить и разговаривать: иначе бы просто предоставила Вуту вынести своё решение по этому вопросу.

Вэмэдж лишь слегка пожал плечами.

— Лорд Командор, я думаю, она подходила к этому делу с обоих сторон… и боится, что её предположение может быть не верным. А если вы снова умрёте, что ж, на всё воля Божья!

— Однако я не собираюсь снова умирать, — голос Турана был твёрд, хотя одной лишь силой воли продолжал он поддерживать жизнь в мёртвом теле. — По крайней мере, пока. Поэтому мне кажется, что будет более безопасно…

— Мы можем переправить вас в Башню, Лорд Командор. В случае необходимости жрецы Вута встанут стеной, защищая вас! — со страстью в голосе прервал его Вэмэдж.

Туран лишь покачал головой.

— Где мои воины из Туран–ла… — на его лице появилась тень недоумения. — …мои воины из Туран–ла, — повторил он с каким–то удивлением, и Зианта подумала, что он сам не понимает, что говорит, и испугалась, что Вэмэдж заметит это. Но, похоже, тот настолько был во власти своих мрачных мыслей, что ничего не замечал и лишь горячо продолжил:

— Она отправила их на север после… после того, как вы были заточены в гробнице: она знала, что ваши боевые соратники испытывают те же чувства по отношению к Пувульту, что и вы. Но во дворце я подчиняюсь только вам, как и Фоми Тарах, а также наши более молодые товарищи Кар Су Пит и Джантан Су Иксто, и у каждого из нас есть воины, поклявшиеся верно служить нам, и вам это известно. Этого вполне хватит, чтобы обеспечить вашу безопасность на пути к Башне Вута.

Туран нахмурил брови.

— Есть ещё один верный мне солдат, не из дворцовой стражи, поэтому он пребывает вне подозрений и за ним не следят. Он дал мне свою накидку ночью, когда я возвращался…

— Да. Я отыскал его. Его отец — один из жрецов Вута по имени Гантель Су Рвельт. Их дом расположен на южном побережье, молодого человека призвали на службу год назад.

— Так он с юга! — Туран увидел в этом добрый знак. — Ты можешь тайно увидеться с ним?

— Я мог бы вызвать его, но, Лорд Командор, вы ведь отлично знаете: здесь повсюду уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть.

Туран вздохнул. Его измождённое лицо ещё больше осунулось, словно бледная кожа всё глубже и глубже погружалась в череп.

— Вэмэдж! — медленно повернувшись, он сел на скамью, словно больше не доверяя своим ногам. — Да, я покину дворец — вместе с леди Винтрой. Но мне пока не хочется отправляться в Башню Вута: нужно сделать ещё кое–что, о чём я узнал незадолго до смерти в свои последние дни, и это дело нельзя оставить не исполненным, пока моё больное тело ещё подчиняется мне. Однако у меня совсем немного времени, вот почему никто не должен задавать вопросов о том, что я делаю, и не мешать мне. Я прошу тебя помочь, ибо если даже мои боевые товарищи не откликнутся на мой зов, то есть ли в этом мире справедливость?

— Истинная правда, Лорд Командор. Неужели нет никого, кому можно было бы поручить выполнение этого дела? — над густыми бровями Вэмэджа появилась складка: он, решила Зианта, действительно искренен и взволнован. Если уж Турану не удалось добиться лояльности от Первой Леди, то в этом человеке он нашёл преданного сторонника.

— Никого. Я сказал правду: теперь мне нужна помощь. Ты знаешь о моём посещении острова, поднявшегося из глубин моря. Совсем недавно мы говорили с тобой об этом…

— Вы часто упоминали о нём, Лорд Командор. Вы очень хотели отправиться на его поиски на своём корабле, но этому помешало восстание горцев. Однако… что вы хотите сейчас?

— Только этого. Там, на острове, я сделал величайшую находку, и эта вещь может дать мне защиту…

— Лорд Командор, вы не в лихорадке? Или, может быть, — он повернулся к Зианте и окинул её суровым взглядом, полным подозрительности, — что–то верно в речах Первой Леди: эта девка с севера околдовала вас? Разве может быть что–то на том куске скалы, поднявшемся из моря, что могло бы помочь вам сейчас?

— Да, и эта вещь — очень древняя и могущественная, и здесь нет никакого колдовства: всё это виделось мне ещё задолго до того, как Винтра вошла в мою жизнь.

— Самоцвет! Да, тот самый самоцвет, который вы отправили в Башню Вута, а впоследствии приказали вделать в погребальный убор, чтобы им не мог владеть кто–либо другой.

— В какой–то мере это так, но только в какой–то. Как по–твоему, что помогло леди Винтре оживить меня и доставить сюда, в эту комнату? Этот камень пришёл из глубочайшей древности. Неужели ты никогда не слышал утверждений, что нами утеряны многие знания, которыми некогда владело человечество? Ты ведь знаешь древние легенды?

— Но ведь это не более чем сказки для детей и дураков. И теперь человеку помогают делать все эти чудесные вещи машины, которые он сотворил собственными руками, обходясь без сверхъестественных сил. Разве можно летать без пары крыльев?

— Возможно, они могли — у них, Вэмэдж, на том острове были вещи, обладающие огромным могуществом, и я даже сейчас не могу сказать, насколько именно. Раньше я думал, что самоцвет — услада для глаз, но теперь я знаю: это сокровище для разума. И вот, имея его и другие вещи, всё ещё дожидающиеся, когда их обнаружат, я буду готов противостоять всем силам, которые пытаются ниспровергнуть меня. Ты видишь, одно из сокровищ помогло мне вернуться из гробницы.

— А каким образом вы доберётесь до острова?

— С твоей помощью и помощью того молодого солдата. Ты поможешь нам покинуть город — мне и этой леди: она знает часть тайны…

Вэмэдж действовал со скоростью, какой Зианта в нём не ожидала. Только благодаря тому, что она успела принять мысль, мелькнувшую всего на мгновение в сознании Вэмэджа, она успела броситься ничком на пол и избежать опаляющего луча небольшого бластера, спрятанного у того в рукаве.

— Вэмэдж! — Туран вскочил на ноги. — Что ты делаешь?!

— Лорд Командор, она — Винтра. Каждый мятежник–горец на ночь выпивает одну чарку лорки, давая клятву отомстить за неё. Если вы хоть в чём–то зависите от неё, то пусть она погибнет!

— А вместе с ней — и я, ты этого хочешь, Вэмэдж? Я же сказал, что только благодаря ей я ещё жив, и без её помощи я умру.

— Колдовство, Лорд Командор. Отправьтесь к жрецам в Башню Вута и они помогут вам,.

Всё ещё лёжа, Зианта собрала все силы своего дара. Внезапно Вэмэдж запнулся, руки безвольно повисли, а бластер с глухим стуком упал на устланный ковром пол. Девушка быстро подобрала оружие. Управлять им не трудно. Навести на цель и нажать на кнопку, а затем смерть — девушке припомнились воспоминания Винтры.

«Тебе не следовало всё это рассказывать ему», — послала она мысль.

«Он нам нужен. Иначе бы мы совершали одну ошибку за другой и так ничего бы и не добились».

По мнению Зианты одну грубую ошибку они уже совершили, но выбирать не приходилось: у них был только план Турана. Ведь только благодаря неимоверным усилиям ему удаётся удерживать контроль над своим телом, и потому, возможно, он больше не в состоянии здраво мыслить, и теперь пора ей взять инициативу в свои руки?

Девушка неохотно сняла мысле–блок с Вэмэджа. Тот покачал головой, словно чтобы избавиться от головокружения. Когда он полностью пришёл в себя, Зианта положила бластер на скамью рядом с рукой Турана.

— Слушай, ты, человек Сингакока, — у неё был сильный акцент горца. — Сейчас у меня нет оружия. Вон там твоё. Ты видишь, в чьих оно руках. Неужели ты думаешь, что если бы я была вашим врагом, я бы не уничтожила сейчас тебя или твоего властелина? Я не испытываю любви к Сингакоку. Но после того, что мы пережили вместе в гробнице Турана, мы связаны одним делом. Возьми своё оружие, если не веришь мне, и можешь стрелять…

«И если он попытается открыть огонь, — подумала Зианта, — если я переиграла — надеюсь, Туран сможет остановить его».

Впрочем, Вэмэдж, протянув руку вперёд и взяв бластер, так и не воспользовался им.

— Она говорит правду, — подтвердил Туран. — Она, безоружная, в стане врагов, говорит правду.

Вэмэдж покачал головой.

— Она — какая–то новая уловка горцев, Лорд Командор, вы же знаете их: лишь благодаря своим хитрым штучкам им удаётся до сих пор противостоять нам? Всё эти их уловки…

— Ты ошибаешься, Винтра — совсем другое дело, она больше не принадлежит к восставшим.

— Тебе что, нужно, чтобы я принесла клятву верности на алтаре Вута? — решительно произнесла Зианта. — Я примкнула к рядам Турана в те долгие часы, что мы провели во тьме гробницы, прежде чем открылась дверь для души. Неужели ты думаешь, что кто–нибудь может пройти через все эти испытания и остаться прежним? Теперь я принадлежу Лорду Командору и останусь верной ему, пока его миссия не будет завершена, — девушка надеялась, что Вэмэдж поверит ей: всё провозглашённое ею действительно было правдой.

Вэмэдж переводил взгляд с Турана на Зианту и обратно.

— Лорд Командор, я ваш старый боевой товарищ ещё со времён сражения в Ллимурском заливе. Я давал клятву служить вам. Ваше желание — моё желание.

Не слишком ли легко он сдался? Зианта попыталась прозондировать его мозг. Но замешательство, царившее в голове солдата, и иная структура мозга могли обмануть её, в то время как будь он её расы, девушка без особого труда определила бы, враг он или друг.

— Всё, что мне нужно, — это летательный аппарат и тот воин из Сксарка в качестве проводника. Времени в обрез: я должен лететь этой ночью.

— Это сложное дело…

— А разве я говорил, что это просто? Повторяю: мы должны улететь! — в голосе Турана послышались властные нотки, как и во взгляде, которым он окинул Вэмэджа. — Если мы не отправимся сейчас же, будет поздно!

— Я понял, — кивнул Вэмэдж. — Ясно, — он засуетился и достал из одного сундука длинные плащи с капюшонами без каких–либо знаков отличия, что особо подчеркнул.

Часть пути по дворцу они могли проделать по личным коридорам Лорда Командора, куда не мог проникнуть никто посторонний.

— Неплохой обычай, — заметил Туран Зианте, когда вперёд них ушёл Вэмэдж, чтобы удостовериться, свободен ли остальной путь к выходу из дворца.

— Ты доверяешь ему? — спросила Зианта. Сама она не доверяла ему ни на грош. — Он может выполнить не твой приказ, а то, что по его мнению пойдёт тебе на пользу. Ведь он слишком долго считал Винтру коварным врагом, чтобы поверить, что она вдруг перешла на противную сторону.

— Да, мы не можем слишком полагаться на него. Но ты что, видишь какой–нибудь другой способ выбраться из этой ловушки? Если он подчинится моим приказам, то мы спасены. Если же он предатель и поведёт двойную игру, мы сможем прочесть это в его мыслях. Жаль только, что нам так и не удаётся полностью проникнуть в их мозг.

Но, похоже, Вэмэдж не был предателем. Он вывел их через боковой вход к дожидавшемуся автомобилю.

— Тот воин ждёт вас в аэропорту, Лорд Командор. Но нам нужно пересечь ещё полгорода. И многое может случиться, пока мы не доберёмся туда.

— Ну, так поехали же!

Вэмэдж скользнул за руль машины, которая была поменьше той, на которой они прибыли сюда. Зианта оказалась тесно прижатой на сиденье к Турану. Вэмэдж сидел прямо перед нею, и девушка знала, что ей тут же станет известно, едва только тот попытается отказаться от выполнения приказов Турана. Да, чтобы пересечь полгорода, потребуется порядочно времени — и ей всё это время придётся быть настороже. Туран снова поднял мысленный барьер, потому, наверное, что все силы отдавал для поддержания жизни в своём мёртвом теле.

Глава десятая

В другой ситуации, мелькнула мысль, она бы во все глаза разглядывала город и его улицы: никому, даже самим закатанам не доводилось видеть того, что сейчас проносилось мимо, — город цивилизации Предтеч. Но сейчас мысли занимало лишь одно: поскорее бы покинуть его, к тому же девушке было трудно постоянно следить за мыслями, которые мелькали в голове Вэмэджа во время их поездки.

Похоже, он действительно был преданным сторонником Турана. По крайней мере, по пути к аэродрому их никто не останавливал. Сначала они миновали тихие улочки, расположенные неподалёку от дворца, а затем неслись по шумным проспектам. Если их бегство и было обнаружено, то погони за ними пока не выслали.

Вэмэдж петлял по городу, сворачивая с одного проспекта на другой. Зианта не обладала развитым чувством направления, а Винтра почти не знала Сингакока, так что, возможно, они не приближались, а наоборот, удалялись от своей цели.

Но вот наконец автомобиль сделал последний поворот и подъехал к ярко освещенной стоянке, где было припарковано множество машин. Проехав мимо стоянки, Вэмэдж притормозил у сиявшего огнями здания.

По одну сторону дороги лежало огромное поле, залитое светом мощных прожекторов. Зианта увидела, как на одну из освещенных полос вырулил самолёт, ничем не похожий на флиттеры её родного мира: крылья у него были неподвижны и судя по всему он не мог взлететь без длинного разгона. Самолёт несколько неуклюже развернулся, потом рванулся вперёд, набирая скорость, и поднялся в воздух.

Но всё–таки сердце девушки сжалось: в памяти Винтры вспыхнули яркие и жуткие картины падающих из таких самолётов предметов, приносивших с собою при ударе о землю смерть.

Умел ли Туран управлять самолётом? Винтра–то не умела пилотировать. На свой мысленный запрос Зианта получила ответ, что чтобы овладеть искусством пилотирования, требуются длительное обучение и постоянные тренировки. А может, их пилотом станет Вэмэдж и доставит их на остров к месту их поисков? Или Туран задумал захватить разум какого–нибудь лётчика и принудить того выполнять его приказы? Но вряд ли удастся длительное время удерживать чужой разум под контролем.

Вэмэдж всё ещё вёз их. Огней стало поменьше: они указывали на растянувшиеся в цепь самолёты. Машина свернула к последнему из них — поменьше остальных — и остановилась.

Девушке показалось, что в темноте вспыхнул огонь фонаря. Вэмэдж погасил фары и, высунувшись из окна, тихо позвал:

— Дорамус Су Гантел?

— К вашим услугам, Лорд Командор! — тут же раздался ответ.

— Всё сделано просто отлично, — это были первые слова, произнесённые Тураном после того, как они покинули дворец. — Благодарю тебя, боевой товарищ.

— Но мне почему–то кажется, что я сделал всё не так, как нужно, — устало возразил Вэмэдж. — Я не понимаю, зачем вам всё это нужно… — он повернулся на сидении. — Лорд Командор, ведь эта женщина — ваш смертельный враг — клялась перед Верховным Вождём Бенгарила, что ваша голова будет насажена на кол после победы мятежников. А теперь вы…

— А теперь, — перебил его Туран, — она служит мне: ибо на то воля Вута. Ты вот сам подумай над тем, какое место я только что покинул. Желай она мне смерти, разве вернулся бы я сюда?

— Первая Леди говорила о колдовстве…

— Ибо боялась собственной гибели, и ты это знаешь, Вэмэдж: не ты ли предупреждал меня об её кознях — и не единожды. Обещаю: когда я вернусь, все эти загадки, которые приводят тебя в недоумение, будут объяснены. Но если я останусь сейчас здесь, в тисках между Первой Леди и жрецами, то тогда уж точно меня ждёт возвращение туда, откуда я вырвался, и довольно скоро. Вэмэдж тяжко вздохнул.

— Я не сомневаюсь, Лорд Командор, что так и будет: к тому всё и идёт. Но если существует третья возможность…

— Нет, Вэмэдж, других вариантов, безопасных для меня, сейчас нет. И то, что мне предстоит сделать, не терпит отлагательств: чем дольше я тут задерживаюсь, тем меньше у меня шансов на удачу…

Туран выбрался из машины, а вслед за ним второпях и Зианта. К ним подошёл ожидавший их солдат.

— К вашим услугам, Лорд Командор. Ожидаю ваших приказаний.

— Мы полетим на южное побережье, туда, где можно спрятаться. Это дело первостепенной важности, и его нужно сделать как можно скорее. Ты умеешь управлять самолётом?

— Да, я пилот личного самолёта моего отца, Лорд Командор. Но что касается этого разведчика — на таких маленьких я никогда не летал…

— Ну, тогда сегодня научишься управлять и им, — перебил его Туран. — Мой боевой товарищ, — он повернулся к Вэмэджу, — мне никогда не выразить словами то, что ты сегодня сделал для меня. Ты просто спас мне жизнь или, по крайней мере, продлил её ещё ненамного. Я никогда не забуду этого.

— Позвольте и мне отправиться вместе с вами… — обратился к Турану Вэмэдж и подался вперёд, как будто чтобы взять его руку, но тот остановил старого солдата:

— Нет, ты останешься здесь, чтобы прикрывать тылы. Конечно, это нелёгкая задача…

— Но я справлюсь. Берегите себя, Лорд Командор!

Зианта знала, что сейчас Вэмэдж смотрит на неё.

— Не волнуйся, — ответил Туран.

Они взобрались в кабину самолёта, затем пилот включил мотор, самолёт, развернувшись, помчался по взлётной полосе, и когда Зианта уже начала волноваться, что он не взлетит, поднялся в воздух.

Одна воздушная яма следовала за другой, и на девушку навалилась тошнота, чего никогда с ней не случалось во время полётов на флиттере. Она всем телом ощущала вибрацию маленькой кабины. Да, к такому в этом мире Предтеч она была совершенно не готова.

— Нам ещё повезло, Лорд Командор, — заметил лётчик, — что у этих разведчиков не запрашивают разрешения на взлёт с управляющей башки. Иначе бы…

— Иначе бы нам пришлось сочинить какую–нибудь правдоподобную историю, — перебил его Туран. — А теперь послушай, что я скажу насчёт посадки, и послушай внимательно: от этого многое зависит. Мы должны приземлиться как можно ближе к морю, и сделано это должно быть как можно незаметнее. Мы ищем источник энергии, который находится на острове, и найти нам его поможет одно… одна… — Туран в замешательстве замолк, а затем продолжил: — В общем, обещаю тебе: это изменит будущее.

Однако он не указал, чьё именно. Зианта в темноте усмехнулась. Да, велико же, должно быть, влияние Турана, или, по крайней мере, когда–то было, если эти двое беспрекословно подчиняются его приказам, хотя Вэмэдж и выказывал сомнение в их разумности. Наверное, сенситив в этом мире, даже всего лишь с зачатками способностей и не прошедший никакой особой подготовки, может воздействовать на людей, не сознавая этого. Девушка знала: если что–нибудь случится, то она наверняка сможет на короткое время подчинить себе и этого солдата, как то было с Вэмэджем.

— Там Плато Ксута, Лорд Командор. У него… у него дурная слава, ещё со времён гибели Лорда Командора Рольфри, и немногие рискуют пересекать его, хотя, конечно, это всё выдумки крестьян…

Да, конечно, может, и так. Однако… Зианта уловила в сознании пилота несколько тревожных мыслей: он верил в их реальность. И угрозу несли не люди, нет — нечто иное, странное и неизвестное… Но если Туран и прочёл эти страхи, то, по всей видимости, не обратил на них никакого внимания и лишь коротко сказал:

— Ксут и есть наша цель. Ты сможешь доставить нас туда?

— Полагаю, что смогу, Лорд Командор.

— Ну и отлично, — Туран подался вперёд, внимательно следя за тем, что делает летчик, и Зианта знала, что он пытается вытянуть из его мозгов знания об искусстве управления этой древней летающей машиной.

Если бы контакт с этим разумом, имевшем непривычную структуру, проводился хоть чуть–чуть легче, то не было бы никаких проблем. Но ему никак не удавалось удерживать мысле–связь непрерывно: для этого требовался более высокий уровень концентрации, чем он мог добиться в нынешнем своём состоянии. Почувствовав это, Зианта решила передать ему дополнительную энергию, не переставая удивляться его выдержке.

Больше они не разговаривали. Наверное, пилот решил, что они уснули. Дважды они видели, как вдалеке проносились огни каких–то других самолётов, но к ним никто не приблизился: похоже, погони за ними не было. Но червь сомнений продолжал грызть Зианту. Конечно, Первая Леди так легко их не отпустит!

Ночное небо посветлело: наступал новый день. Утро они встретили в кабине самолёта. И лишь тогда, впервые за много часов, лётчик обратился к Турану:

— Вон море, Лорд Командор. Сейчас мы свернём на юг к Ксуту.

Туран сидел, полуразвалившись в кресле. Зианта с растущей озабоченностью оглядывала его. У него был вид смертельно больного человека. Сможет ли он продержаться? Да и надежда их столь хрупкая!.. Девушка оборвала мысль, боясь, что её ледяной холод уловит её спутник.

— Ксут, Лорд Командор. Мне кажется, я смогу посадить самолёт вон на том сравнительно ровном участке.

Зианта не удержалась и закрыла глаза, когда самолёт ринулся вниз на посадку: он казался таким хрупким, таким уязвимым по сравнению с безопасными флиттерами, что оставалось надеяться лишь на мастерство пилота, который не допустит катастрофы, совершая посадку на сплошном нагромождении острых скат.

Но вот самолёт коснулся земли, подпрыгнул, снова встал на колёса и покатил вперёд, продолжая трястись. От одного толчка Зианту едва не выбросило из кресла. Туран издал хриплый стон, и девушка посмотрела на него: его землисто–серое лицо ещё более побледнело, рот открылся, словно он задыхался от нехватки воздуха. И хотя самолёт, похоже, приземлился удачно, пилот продолжал напряжённо держать штурвал, ожидая каких–то новых напастей.

Наконец они остановились, и пилот выдохнул:

— Судьба благосклонна к нам, Лорд Командор.

Зианта огляделась. Они находились на совершенно пустом участке скалы, на самом краю утёса, вершину которого заливали лучи утреннего солнца, а среди скал гулял лёгкий ветерок.

А дальше слышался шум прибоя, хотя до моря оказалось не так близко, как она думала сначала. Их пилот посадил самолёт на удивительно ровную каменистую полоску: как будто настоящая улица протянулась среди нагромождений скал.

Не было видно никакой растительности, одна лишь чёрная безликость камней, хотя поверхность скалы, на которой сейчас стоял самолёт, была серой с красными прожилками. Раздался какой–то звук, не то всхлипывание, не то завывание, и девушка непроизвольно вскрикнула, поворачиваясь в ту сторону, откуда он донёсся.

— Это ветер… в тех скалах, — с трудом выдохнул Туран.

Но Зианту поразила гамма чувств, которые нахлынули на неё в этом месте. Да, лётчик был прав: здесь таилось зло. Ей не требовалось даже касаться этих странных чёрных камней и читать заключённую в них информацию о прошлом чуждой и враждебной планеты: это же чувство охватило её в гробнице Турана. И отнюдь не ветер и эрозия вытесали эти вертикально вздымавшиеся вверх остроконечные скалы, нет, их сотворил чуждый разум для каких–то своих целей. Останки какого–то древнего города — давным–давно исчезнувшего… какого–то замка, естественно, Зианта не могла знать, какого.

Над морем проносились птицы со сверкающими в лучах солнца жёлтыми крыльями, но ни одна не отваживалась приблизиться к краю утёса, как не было здесь и никакой растительности, словно всё живое избегало этого плато. Зианта порылась в памяти Винтры и получила тревожный ответ. Да, о Ксуте было известно горцам: древняя легенда о том, что когда–то в прошлом здесь произошло нечто ужасное, что изменило весь мировой порядок, отсюда хлынули зло, язвы и болезни, которыми теперь поражён, как гнойниками, весь мир.

Девушка отринула воспоминания Винтры и включила свой собственный дар психометрии: и на неё разом нахлынули эманации окружавших их камней, и дело тут было не в ненастной погоде или хмурой местности — едва уловимый, тошнотворный запах древнего ада ворвался ей в разум: неужели он помешает выполнить то, что она должна?

Стараясь держаться подальше от этих чёрных скал, Зианта направилась к морю и вышла на уступ, который выдавался над волнами, словно начало давно разрушившегося моста, подтачиваемого неумолимым прибоем. Не было и намёка на песчаный пляж: море с пугающей силой билось об утёс, из воды торчали сглаженные временем камни поменьше.

Но здесь, на уступе, тёмные излучения чёрных монолитов уже не достигали Зианты. Если здесь и было место, откуда она сможет повести мысленный поиск в сторону моря, то только тут, на обдаваемом водяными брызгами уступе.

Теперь, когда ей ничто не мешало, Зианта поняла, что не отважится вернуться назад, к тем монолитам: здесь и только здесь она предпримет попытку поиска двойника её самоцвета.

«Я начну здесь, — послала она мысль. — Там, у самолёта, слишком сильны остатки древнего зла: поиск я могу вести лишь отсюда».

«Я иду…»

Девушка повернулась и проследила за его медленным приближением: казалось, он словно сначала отдаёт приказ мышцам своего тела и лишь затем делает шаг, а не идёт, как все остальные люди, подчиняясь природному инстинкту. Он махнул рукой лётчику, оставшемуся у самолёта, и дойдя до девушки, ясным и твёрдым взором окинул её:

— Ты готова?

— Как всегда, — ответила она, но теперь, когда настала пора действовать, ей вдруг почему–то расхотелось этого. Однажды она уже сняла перед этим хрустальным шаром все барьеры и приняла весь его чудовищной силы заряд — в результате чего оказалась в этом мире. Ну, а теперь — куда он отправит её в этот раз? Может, снова в какой–то другой мир, где она опять застрянет? Девушка держала самоцвет в руках, но перед тем, как вглядеться в него, чтобы снова сдаться на его милость, она обратилась к Турану с последней просьбой:

— Удерживай меня. Не позволь исчезнуть отсюда бесследно: если я…

— Тогда мы вместе, — кивнул он. — Будь спокойна, я сделаю всё, что в моих силах.

— Ну, тогда… — девушка положила камень на ладонь и, подняв руки ко лбу…

Море, шум моря — дикого, разгневанного — всепожирающего моря! Она находилась внутри какой–то башни, сотрясавшейся под ударами разбушевавшейся природы, и в этом грохоте тонули все остальные звуки: море разъярилось на Норнох. Выдержат ли эти стены бурю? А если выдержат — какие испытания последуют потом?

Зианта… нет, кто такая Зианта? Какое–то имя… В памяти что–то мелькнуло на секунду, она попыталась ухватиться за это, но воспоминание уже исчезло, словно сон после пробуждения. Д’Эйри!

— Д’Эйри! — голос девушки перекрывал грохот бури, словно она кричала, чтобы пробудиться ото сна и встретиться лицом к лицу с тем, что ожидает сё.

Девушка неуверенно подняла руки перед собой. Конечно же, она перед этим что–то держала… так, посмотри, что там, на полу! Страх потери заставил её опуститься на колени и провести рукой по толстому ковру.

Каждое движение вызывало звон полированных раковин, из которых была сделана её юбка, как и тонкая, почти прозрачная рубашка, едва прикрывавшая её плоскую грудь. Кожа — светло–зелёная, или золотистая — вернее даже голубоватая… нет — этот цвет ей придавали чешуйки, покрывавшие всё тело, переливающиеся, словно множество драгоценных камней.

Она — Д’Эйри, носитель Глаз. Глаза!

Больше она не водила руками по полу в напрасных поисках, это была просто дурацкая мысль. Где же ещё могли быть Глаза, как не там, где они всегда находились с тех пор, как выбор пат на неё? Девушка подняла руки и коснулась обруча на голове и двух вставленных в него самоцветов, которых она не могла видеть, а только касаться — у висков, ведь они должны быть там. Как же ей пришло в голову, что они потерялись?

Она Д’Эйри и…

Нет, она — Зианта! И на девушку хлынул поток воспоминаний, словно огонь, чтобы очистить от тумана сознание. Она резко вскинула голову и огляделась.

Она находилась в незнакомой овальной комнате, опаловые стены которой были окрашены в мягкие тона, гладкие, как внутренняя поверхность раковины. Пол устилал тёмно–красный мягкий ковёр, пружинивший под ногами, словно жил своей какой–то странной собственной жизнью.

В комнате были два окна — длинные и узкие щели. Девушка торопливо бросилась к ближайшему. Она — Зианта, нет, она — Д’Эйри! Глаза… Они помогут ей стать Д’Эйри. Девушка заставила свои руки подняться к обручу на голове, пальцами провела по грубым волосам, словно по густым морским водорослям, но не смогла снять этот обруч.

Нет, она должна остаться Зиантой — и узнать, где же находится этот Норнох.

Девушка выглянула в окно, и лицо окатило солёными брызгами, однако она успела заметить другие башни: Норнох был крепостью, защищавшей внутренние земли, а она служила хранительницей.

Но только море побеждало людей — после всех столетий борьбы. Её народ ещё удерживал этот бастион, но когда рухнут Три Стены, когда сюда снова хлынет море, — их сметет прочь, а те, кто уцелеют, снова станут теми, кем они некогда были, — лишёнными разума живыми существами, копошащимися в тине. Но этого… этого не произойдёт! Не бывать этому, пока Глаза имеют голос и разум! Пока живы те, кто носят шесть Глаз — по паре на одну из стен!

Девушка прижалась к смотровой щели, опираясь обеими руками, пытаясь вернуть спокойствие, призвав на помощь всё своё наследие и полученную за годы обучения подготовку, чтобы подавить незнакомку в своём разуме, отбросить ее — это — прочь и сконцентрироваться на своей миссии: удерживать стены, единственную их защиту.

Думать о своей стене, о том, как те существа — лурлы — построили её и две другие — из выделений своих тел многие столетия назад, о том, с какой заботой за ними ухаживали, кормили, растили и лелеяли люди Норноха — и лишь для того, чтобы создать эту защиту против моря. Ну, давай же, лурла, действуй, ну же… давай! Давай! Она больше не была Д’Эйри — она стала единой волей, зовом, заставляющим этих созданий лениво шевелиться и реагировать. Ах, как же медленно! Но большей скорости, увы, от них не добиться.

Выделяй, строй, укрепляй… Норнох ещё не сдался! Шевелись, чтобы волны не унесли нас снова в небытие. Глаза, помогите: направьте свою энергию на лурла, чтобы пробудить его от спячки и заставить работать.

Но как же медленно! Может, прав Д’Фани, утверждая, что они напрасно отказались от старых обычаев — жертвоприношений? Единая воля… Отбросить все остальные мысли, сосредоточиться только на том, что должно быть сделано. Лурлы — девушка мысленно представила их образ в своём разуме — слизняки, двигавшиеся взад–вперёд вдоль стены, за которую она отвечала, а за ними оставалась пена, тут же застывавшая от контакта с воздухом и становившаяся твёрдой как камень, укрепляя основание Трёх Стен и башен. Пошевеливайся, лурла! Давай, просыпайся, двигайся — во имя жизни Норноха!

Но сейчас они работали почему–то медленнее обычного. Двое лурл свалились со стены и замерли неподвижно. Что это?.. Д’Эйри оторвала руки от стены и коснулась Глаз, ощущая их холод.

Лурла, просыпайся! Сейчас не время для сна: бушует буря — неужели ты не чувствуешь, как трясётся башня? Давай просыпайся, ползи, выделяй, строй!

— Лурла!.. — казалось, девушка пронзительно прокричала это вслух.

В ушах стоял шум моря, но уже слабее: море успокаивалось. Значит, Д’Фани ошибся: этой бури нечего бояться.

— Зианта!

Перед девушкой больше не было того узкого окошка — она стояла на выступе, и над ней раздавались пронзительные визги птиц, носившихся над волнами. А впереди — Туран, положивший руки на её плечи (может, лишь благодаря этим рукам он и вытащил девушку из того времени и места, где она только что была).

Выскользнув из объятий, девушка отвернулась от волн, по–прежнему в напряжении, словно могла увидеть с этого обрыва Норнох, его башни и Три Стены, которым всё также угрожала опасность, и где лурлы продолжают нести свою вахту.

Нет, всё это исчезло давным–давно. Но когда именно? Её дар не мог ответить на этот вопрос. Наверное, между Д’Эйри и Винтрой пролегла такая же бездна времени, как между Винтрой и Зиантой. Разум отказывался назвать даже приблизительную цифру.

Но теперь девушка знала, где находится Норнох — если от него что–то еще сохранилось. Она вытянула руку и указала:

— Там — над морем — или, может, в его волнах — но там! — произнесла она вслух, не в силах мысленно обратиться к Турану после наступившей, как всегда после транса, усталости. Она позволила Турану взять ее за руку и повести назад к самолёту.

Как бы по сигналу летчик выбрался из кабины. На лице его, полускрытом шлемом, легко читалось возбуждение.

— Лорд Командор, я только что перехватил шифрованное радиосообщение, С–код…

Из воспоминаний Винтры девушка сразу же поняла, что имеет в виду лётчик, и мысленно сообщила Турану (возможно, его память уже не подчинялась ему):

«Военный код высшей секретности».

— Повстанцы… — начал было Туран, однако пшют перебил его:

— Лорд Командор, в своём соединении я — офицер–связист. За вами охотятся и… отдан приказ немедленно убить вас!

Его юное лицо исказилось в муке: это был первый в его жизни шок, потрясший самые основы всего, во что он верил, и он ещё не понимал этого.

— Наверное, Зуха в отчаянии, — прокомментировала Зианта.

— Это не имеет значения. Сейчас главное — вопрос времени, — Туран повернулся к лётчику. — Мой боевой товарищ, настала пора нам разделиться. Ты сослужил мне отличную службу, ты и сам не понимаешь, какую. Но взять тебя с собой туда, куда теперь мы направимся…

— Лорд Командор, куда бы вы ни полетали, туда полечу и я! — на его лице ясно читалась решимость.

— Только не в Норнох… — Зианта сама не понимала, что заставило сё сказать это.

Лётчик повернул голову.

— Что… что вам известно о Норнохе?

— Там находится то, что мы ищем, — ответила девушка.

— Лорд Командор, не слушайте её! Норнох… О нём сложены легенды… которыми моряки пугают своих детей. Нет никакого Норноха, нет людей–рыб — они только в кошмарных снах!

— Значит, в этих снах мы и должны будем искать его. Лётчик встал между ними и кабиной.

— Лорд Командор, эта… эта мятежница на самом деле околдовала вас. Не позволяйте увести вас навстречу гибели!

Несмотря на всю усталость, девушке пришлось снова сконцентрировать свою психическую энергию и ударить по пилоту, словно примитивным копьём или мечом: руки солдата взмыли вверх, к голове, а сам он, издав стон, покачнулся и рухнул на землю недалеко от тени крыла самолёта.

— Жаль, что так пришлось поступить, но ничего другого не оставалось…

— Я знаю, — пробормотал Туран уставшим безжизненным голосом. — Нам нужно улететь прежде, чем он очнется: мы не возьмём его с собой. Ты точно знаешь, куда нам лететь?

— Да, — ответила она твёрдо, когда они начали забираться в кабину.

Глава одиннадцатая

Когда Туран включил мотор и направил самолёт в сторону моря, Зианте захотелось закрыть глаза: вдруг они не взлетят или же рухнут вниз и утонут в волнах? Да, Туран, порывшись в памяти пилота, теперь знал, как управлять самолётом, но всё равно, этот первый их полёт может стать и последним. Вот они отделились от скалистой поверхности — и взмыли над водой… У Зианты на короткий миг замерло сердце: ей показалось, что они падают, но нет, нос самолёта приподнялся, а девушка успела с ужасом увидеть напряжение, застывшее на измождённом лице Турана, как будто он одной только силой воли заставил самолёт подняться в небо.

Девушка держала в руках хрустальный шар, и его притяжение ни на миг не ослабевало. Но где же сейчас находится второй Глаз? Может, там, в глубинах океана, где им никогда не найти его?

Девушка сконцентрировалась на шаре, не утрачивая тем не менее осторожности, чтобы не позволить камню снова ввести её в транс. Ох, как же трудно удерживать такое хрупкое равновесие установившейся связи между её личностью и самоцветом. Тело уже начало изменять ей: не хватало сил. Зианту мучали жажда, голод, нехватка сна, но девушка старалась подавить эти чувства, призвав на помощь технику, которой сё некогда обучил Оган: тело — лишь инструмент волн, и оно должно подчиниться ей.

Далеко ли ещё? Вот что сейчас самое главное. Вряд ли самолёт заправлен горючим на долгий полёт. И если топливо кончится раньше, чем они достигнут своей цели, что тогда?

Зианта держала разум закрытым, не решаясь мысленно общаться с Тураном, который из последних сил пытался доставить их до цели; её дело было указывать, куда лететь.

Время уже ничего не значило. Но теперь, когда они приближались к острову, Зианта чувствовала нарастание покалывания в ладонях, камень становился всё теплее и теплее, и это внушало девушке уверенность: они правильно двигаются. Она бросила короткий взгляд на камень: сияние увеличилось, вспыхивая огнями, словно устройство связи.

— Камень, — сказала Зианта вслух, не рискуя мысле–речью помешать концентрации Турана, — кажется, пробуждается к жизни!

— Значит, мы уже совсем близко… — очень тихо, почти что шёпотом ответил он.

«Но ведь кругом одно море…»

Зианта передвинулась поближе к иллюминатору и попыталась бросить взгляд вперёд. Несмотря на ослепительный блеск солнца, отражавшегося от волн, ей удалось рассмотреть поднимавшийся над морем какой–то тёмный силуэт!

— Туран, впереди остров!

Самолёт сделал круг над сушей. Всё, что Зианта видела внизу, — острые пики скал, лишённые всякой растительности. Как же им сесть? Будь у них флиттер из их родного мира, им хватило бы даже кусочка ровного пространства. Но она знала, как взлетают эти древние летающие машины: им требуется намного больше места.

— А остров больше, чем я думал, — заметил Туран, закладывая вираж. — То ли в доклад вкралась ошибка, то ли он ещё больше поднялся из океана.

— Смотри! — закричала Зианта. — Вон туда, на юг!

От утёсов в сторону моря тянулась полоса, сложенная из огромных каменных блоков, и волны, ударяясь, осыпали её брызгами: должно быть, когда–то это был огромный пирс, к которому могло пришвартоваться множество лодок.

— Ты сможешь приземлиться там?

— Существует один–единственный способ узнать это.

Девушка не сомневалась: сейчас Туран попытается это проверить. И в этот раз, когда он направил самолёт к странной каменной дороге, проложенной в море (если это и вправду дорога), девушка действительно закрыла глаза. Их затрясло на ухабах: поверхность была не такая уж гладкая, как казалась сверху. А затем заглох мотор, и они остановились, так и не врезавшись в какую–нибудь скалу и не свалившись в воду.

Когда Зианта осмелилась открыть глаза, иллюминатор весь забрызгало водой — они остановились у самого края моря, но так или иначе, они были в безопасности.

— Туран!

Девушка оглянулась. Он обмяк на сидении. Зианта схватила его за плечи и потрясла.

— Туран!

Мужчина медленно, болезненно морщась, повернул голову, и в глазах его застыла неумолимая смерть.

— Не могу удерживать… лишь ещё немного… Послушай, сними барьеры в своём мозгу!

Оцепенев от страха, она опустила хрустальный шар на колени, чтобы его излучение не мешало, наклонилась вперёд и обей! а\ руками поддержала его голову, словно он — какой–то драгоценный артефакт, и ей жизненно необходимо считать с него информацию.

И сведения мощным потоком хлынули в её сознание: всё, что он узнал от лётчика — как управлять самолётом, чтобы она смогла улететь после того, как всё закончится, и что ей делать, если их поиск закончится удачно.

Получив информацию, девушка запротестовала:

— Держись! Ты должен держаться! Если ты не сможешь, тогда…

Они навечно останутся пойманными в эту ловушку! В каком–то отношении это было хуже смерти. А, может, смерть даст ему освобождение, когда он покинет это тело, которое так и не сумел до конца повернуть к жизни? Зианта этого не знала. Девушка не сомневалась лишь в одном: она не позволит ему умереть здесь. Она должна найти ключ не только к своему возвращению, но также и к его.

Она наклонилась поближе к нему, инстинктивно поняв, что прикоснувшись к его холодным, безжизненным губам, сможет передать ему живительную энергию: способ, с древних времён известный её народу.

— Держись!

Но у неё почти не было времени. Она с трудом справилась с замком дверцы кабины, распахнула её и вылезла. Прижав хрустальный шар к груди, она пошла по каменным плитам этой «дороги», которая оказалась длиннее, чем выглядела с воздуха; самолёт, прежде чем остановиться, успел преодолеть лишь половину её, и девушке предстояло пройти ещё порядочное расстояние до конца.

Несомненно, эта полоса была не естественного происхождения — созданная руками человеческими, некоторое, довольно продолжительное, время она пребывала под водой: повсюду валялись ракушки и полоски ещё не разложившихся до конца водорослей. Пирс был сложен из огромных каменных блоков, некоторые размером в самолёт, подогнанных так плотно, что даже столетия и море не смогли его разрушить.

Притяжение хрустального шара теперь стало таким сильным, что девушке казалось, словно какая–то невидимая нить, связывающая её и самоцвет с чем–то на другом конце, принуждает её идти вперёд. Но где найти проход в сплошном нагромождении скал?

«Дорога» кончилась перед грудой огромных каменных блоков: казалось, пирс был разрушен в том месте, но камень по–прежнему тянул её вперёд. Больно царапаясь, разрывая одежду, Зианта начала карабкаться среди камней и совсем скоро сломала пару ногтей, а руки порезала об острые ракушки.

Тем не менее девушка непоколебимо пробиралась среди нагромождения камней, пока не оказалась на самом верху. И там…

Невидимая нить по–прежнему звала её вперёд, но куда же ей идти?.. На пути встало какое–то огромное сооружение, на этот раз совершенно целое: гладкие стены окружали утёс, находившийся за этим строением.

Зианта пробежала кровоточащими пальцами по поверхности, пытаясь обнаружить какую–нибудь трещину, которую не заметили глаза, но ничего не нашла. Однако девушка знала: там, за стеной лежит то, что она ищет. С всхлипом отчаяния Зианта уселась у подножия стены. Одними руками здесь ничего не добиться. Может, удастся с помощью оружия или инструмента, который имеется в самолёте, — но вряд ли, ведь столько веков этот камень сопротивлялся воздействию воды.

Существовал ещё один способ, но она боялась им воспользоваться. Теперь её никто не поддержит, не выручит. Нельзя подозвать Турана, чтобы он был рядом с нею, когда она войдёт в транс: это приведёт лишь к его смерти. Но как бы то ни было ей придётся пойти на этот заключительный шаг — или смириться с неудачей, что означает, что они навсегда останутся в этом мире и погибнут здесь. Как истинная дочь своего народа, Зианта не могла примириться со смертью — и эта мысль укрепила её решимость: девушка поднесла хрустальный шар ко лбу.

Снова девушка находилась внутри стен овальной комнаты. Она с той же силой ощущала груз Глаз, вставленных в обруч на её голове, как и слабость духа и тела. И ещё — страх, обуявший её в этой темноте: девушке казалось, что вот–вот на неё набросятся призраки и начнут душить.

Буря… она выдержала её, заставила лурл потрудиться и укрепить стены — но с каким трудом! Лурлы сопротивлялись — не хотели слушаться! Лишь теперь девушка задумалась над тем, что же это означает. Наверное, её могущество, её способность управлять Глазами начали ей изменять. И тогда ей пора…

Нет! Ещё не время! Она ещё молода, не слабая! Такой бури они никогда ещё не знали, вот в чём дело. Да и лурлы устали. Дело не в ней. Девушка посмотрела на своё обтекаемое чешуйчатое тело, прижала к бокам юбку из ракушек. Нет, она ещё не готова отказаться от Глаз и сделать необходимый после этого беспощадный и неумолимый шаг.

Д’Эйри подошла к оконной щели. И хотя волны заметно утихли, разъярённое море по–прежнему выглядело хмуро, и даже небесный цвет казался зловещим. Если расчёты Д’Онги, верны…

Сквозь вздыхания моря она расслышала слабый звук, раздавшийся сзади. Повернувшись, она увидела перед собой женщину, стоявшую у двери: небольшого роста, изящная, с грубыми темно–зелёными, цвета юности, волосами; тело — обнажённое, блестевшее от недавнего погружения в воду, щели жабр на шее ещё не закрылись.

— Приветствую Глаза! — произнесла она ритуальную фразу, однако сейчас это прозвучало как насмешка. — После бури мы собрали на берегу богатый урожай. И ещё — Д’Хуна сказала, что больше не в силах управлять Глазами.

Она не сводила всё это время с Д’Эйри жестокого и завистливого взора.

«Ну да, Д’Атей, ты просто ждёшь не дождёшься, чтобы это случилось и со мной! — девушка заставила себя не прикасаться к обручу с Глазами. — Да, Д’Атей, ты никак не можешь смириться с тем, что я стала обладательницей Глаз, а не ты, и теперь делаешь всё от тебя зависящее, чтобы твоя младшая сестричка получила возможность стать следующей хранительницей. Но ведь Д’Хуна на пять лет моложе меня! И это ещё припомнится. Я и без того не слишком любима здесь, в Норнохе, я не люблю общества, одинока — но такова уж моя натура, и её мне не переделать. Но теперь… Кто выступит в мою защиту, если поднимется вопрос о Глазах?»

— Д’Хуна хорошо служила Глазам, — девушка тщательно следила за своим голосом: нельзя позволить, чтобы пришедшая заподозрила, что новость напугала Д’Эйри.

— Она могла бы служить и получше, — острым язычком Д’Атей провела по губам, словно смакуя что–то вкусное. — Собирается Военный Совет…

Д’Эйри замерла в напряжении, а затем заставила себя расслабиться, надеясь, что собеседница не увидит её секундной слабости, хотя та не сводила с неё злобных завистливых глаз.

— Но это же против обычаев. Никто не имеет права решать судьбу хранительниц Глаз…

— Д’Фани ссылается на Закон о Тройной Опасности — тогда воины не зависят от Глаз. Это тоже обычай.

Д’Эйри, прилагая невероятные усилия, подавила готовое слететь с губ восклицание. Д’Фани, этот фанатик, приверженец старых обычаев, давно позабытых её народом… Д’Фани, повсюду болтающий о Кормлении… Если он привлечёт на свою сторону необходимое число сторонников, что же тогда будет?

— Военный Совет уже заседает, — Д’Атей придвинулась чуть ближе к девушке, внимательно наблюдая за её лицом, пытаясь прочесть чувства, которые обуревали её. — К воинам с речью обратится Д’Фани. И Голос Скалы…

— Голос Скалы, — перебила Д’Эйри, — молчит уже столько лет, сколько ты помнишь себя, Д’Атей. Даже самому Д’Рубину не удалось заставить ответить его, хотя он потратил на это весь прошлый год. У древних были свои секреты, которые утеряны нами.

— Потеряно не так много, как мы думали. И наверное, это из–за того, что мы искали другие пути, менее сложные и полегче. Но Д’Тор узнал, как заставить Голос говорить. Вслед за своим братом он стал изучать древние обычаи. Ты ведь слышала слухи, что если нам не удастся добиться нового приплода лурл, то наш род не долго продержится. Во время бури Д’Хуне не удалось заставить работать троих.

Троих? Она не справилась с тремя! Но самой Д’Эйри не подчинились целых четыре! И Д’Хуна отказалась от Глаз. Поэтому и ей придётся поступить так же… Но на что перед этим намекала Д’Атей? Нужно побольше разузнать.

— Ты говорила, что Д’Хуна должна была служить лучше, — Д’Эйри совсем не хотелось спрашивать об этом Д’Атей: глаза той блестели злорадным огнём, чувствуя её страх. — Что ты имела в виду?

— Если Голос предскажет ещё одну бурю, то авторитет Д’Фани в Совете ещё больше поднимется. Что с того, что хранительницы Глаз поклялись всю жизнь служить Норноху? Кому нужна такая служба, если их власть над лурлами ослабевает? Им даже не удаётся заставить лурл давать больше потомства! Некогда Кормление было обычаем. И только слабаки наших дней, захотевшие отойти от него…

Тут уж Д’Эйри не смогла сдержаться, хотя сразу пожалела об этом, увидев торжествующий огонёк в глазах Д’Атей:

— Давным–давно миновали времена этих варварских обычаев, и Кормление — одно из них. Вспомни Указ Д’Гана: нам нельзя возвращаться к своему тёмному прошлому и возрождать их. Неужели мы поднялись из мутной тины лишь для того, чтобы снова увязнуть в ней?

— Д’Фани думает, что мы обречены быть слабыми, пока прислушиваемся к таким, как Д’Ган. А как твои лурлы, Носитель Глаз? Всё такие же сильные и послушные, как всегда?

Д’Эйри заставила себя выдавить улыбку.

— Спроси об этом у стен Норноха, Д’Атей. Разве башня разрушена? Разве треснули стены во время бури?

— В этот раз нет. Но если Голос скажет, что придёт ещё одна буря, а за ней — следующая… — Д’Атей улыбнулась. — Я думаю, теперь, после заявления Д’Хуны, многие прислушаются к словам Д’Фани. Он может даже потребовать для себя чрезвычайных полномочий. Хорошенько поразмысли над этим, Д’Эйри.

Кивнув, Д’Атей выскользнула за дверь. Д’Эйри ещё раз поглядела на море. Голос… Неужели брату Д’Фани удалось восстановить его? Или, может, что более вероятно, это какой–то трюк Д’Фани, чтобы повлиять на Совет и её народ и вынудить его вернуться к старым обычаям, забытым со времён Д’Гана? Голос звучат изнутри Трёх Стен, установленный на самой высокой вершине. В те давно минувшие дни он точно предсказывал приближение бури. Но и замолчал он вследствие обычаев: только определённая группа людей обслуживала Голос, разбиралась в его хитром механизме, и когда в Год Красного прилива вспыхнула эпидемия чумы, по какой–то неизвестной причине первыми она поразила именно слуг Голоса.

Ещё несколько лет Голос продолжал сообщать о приближении бурь, хотя тех, кто мог обращаться с его сложным механизмом, уже не осталось в живых. Людям стало казаться, что он вечный, но затем что–то в нём сломалось, он уже не точно предсказывал бурю, пока наконец вообще не остановился. Несмотря на все попытки отремонтировать его, уже в течение двух поколений все они заканчивались неудачами. По–видимому, как и лурлы, Голос управлялся ментальными силами, подчиняясь психическому дару клана сенситивов, которого теперь не существовало. Никаких устройств, вроде Глаз, с помощью которых можно было бы управлять Голосом, не было обнаружено.

Глаза… Мысли девушки снова вернулись к Д’Хуне, отказавшейся от них. Наверное, на это её вынудило пойти отчаяние, когда она поняла, что не может заставить двигаться лурл. Конечно, сейчас с ними не так нянчатся, как в старые времена. Впрочем, их численность всегда оставалась на нужном уровне, тщательно контролируемом. А может, всё дело в мутациях, и новое поколение лурл менее подвержено воздействию Глаз? Ведь и сами люди изменились за столетия, что покинули море, отважившись выйти на сушу: теперь они амфибии. Но никогда их не отпускал страх, что если их вынудят покинуть Норнох — их единственный оплот на суше, то они утратят свой с таким трудом приобретённый разум и превратятся в безмозглых морских тварей, какими были некогда.

Возврат к давно запрещённому Кормлению лурл — не безумие ли это? Д’Ган учил их: этот дикий и варварский обычай низводит людей до уровня кровожадных морских хищников.

Д’Эйри показалось, что сегодня обруч с Глазами особенно сильно сдавливает лоб, его вес словно увеличился: теперь она не сможет носить его с прежней горделивостью. Девушка вернулась к оконной щели, прижалась головой к твёрдой раме, ощущая холод ветерка и морских брызг на своей чешуйчатой коже. Она так устала. Знали бы те, кто никогда не носил Глаз, какое это тяжёлое бремя, когда начинают разглагольствовать о привилегиях и могуществе её положения. Груз этого бремени, чувства постоянного страха и ответственности — никакие знаки почтительности не стоят этого!

Так почему бы не последовать примеру Д’Хуны и не признаться, что и её четыре лурла не подчинились ей? Но её признание лишь укрепит позиции Д’Фани и его сторонников. Другие Хранительницы Глаз слишком молоды и легко поддаются чужому влиянию, а одна из возможных кандидатур — Д’Васа, которой Д’Эйри не доверяла ни на гран.

Нет, сколько удастся, она будет хранить в тайне своё бессилие, особенно, если вернутся к обычаю Кормления. Её не просто приводила в ужас одна только мысль об этом — она знала: тогда откроются врата для всякого сброда.

И если всё же Голос объявит о приближении новой бури, и Д’Фани потребует для себя чрезвычайных полномочий…

Девушка ощущала себя, как жертва, оказавшаяся между клыкастым хищником и многоруким осьминогом, которые уже приготовились проглотить её. А она так устала…

Д’Хуна — она пойдёт к ней. Она должна узнать, что же случилось с лурла. Наверное, всё дело в мутациях в их породе, а не в Глазах, как полагали остальные. Знание — сила, и чем больше она узнает, тем надёжнее построит свою защиту.

Хотя Д’Хуна и отказалась от своих Глаз, она ещё не покинула башню: по обычаю это произойдёт только тогда, когда в неё войдёт новая Хранительница и вступит в официальное владение. Так что ещё не поздно.

Д’Эйри бежала по коридорам, выложенным перламутровыми раковинами, спускалась в одну секцию, поднималась в другую. Большинство людей никогда не пользовались этими переходами из одной башни в другую. Покой носительниц Глаз хорошо охраняется, и их беспокоили только тогда, когда без этого невозможно было обойтись, например, когда нужно было проверить лурл или в других случаях, когда требовался их дар. Тем более сейчас, когда заседал Совет, когда объявлено о восстановлении Голоса, так что всё внимание большинства жителей Норноха приковано к другим местам.

По пути никто ей не встретился: наверное, в башнях никого и не осталось, хотя на постоянном дежурстве пребывали шесть носительниц — по две на каждой стене. Но если Д’Каквук и Д’Лов и слышали последние новости, то они и не думали отправляться за новыми сплетнями: над их дверями тускло горели лампочки, показывая, что они находятся внутри. Вот, наконец, и башня Д’Хуны.

Перепончатыми пальцами Д’Эйри отстучала личный код. Медленно, почти неохотно дверь отворилась, и она вошла в комнату, точную копию её собственной. Перед ней стояла Д’Хуна, выглядевшая непривычно без Глаз: с того дня, когда они вместе стали Хранительницами, она никогда не расставалась с ними.

— Сестра, — первой начала Д’Эйри, слегка смущенная безразличным, невидящим взглядом Д’Хуны. — Мне рассказали, что… Нет, я не могу в это поверить!.. — она запнулась.

— Во что ты не можешь поверить? — спросила Д’Хуна таким же безразличным голосом. — Что я отказалась от Глаз, что я больше не являюсь Хранительницей? Если именно это говорили тебе, то всё это правда.

— Но зачем ты так поступила? Все мы… все мы знаем, что время от времени лурлы становятся медлительными, и тогда их трудно заставить двигаться. В последнее время эти случаи становились всё более частыми.

— Во время бури, — Д’Хуна прямо не отвечала ей, — я поняла, чем стали лурла. Три из них не подчинялись приказам Глаз, даже когда я напрягала все свои силы. Боюсь, что я могла бы привести Норнох к гибели. Пусть другая, у кого больше сил, займёт моё место и станет охранять стену.

— А ты уверена, что новая это сделает лучше тебя?

Неожиданный вопрос застал Д’Хуну врасплох, глаза её сверкнули. Она не сводила с Д’Эйри взгляда, словно по–прежнему была носительницей Глаз и пыталась с их помощью прочитать мысли своей сестры.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Разве ты не заметила изменений в поведении лурл? — наверное, это была последняя отчаянная попытка Д’Эйри уцепиться за крохотные остатки надежды, но если она заставит Д’Хуну усомниться в собственном решении, то не приведёт ли она их обоих к краху? — Как я уже говорила, в последнее время они стали особенно неповоротливыми. Наверное, в этом виноваты не мы, а сами лурлы, которые теперь с большим успехом сопротивляются приказам Глаз.

— Если это так, то, может, верно и то, что говорят будто в прежние времена Кормление заставляло их подчиняться приказам, и теперь именно поэтому мы не можем справиться с ними. Пусть другая, кто прошёл современную подготовку, возможно, более совершенную, займёт моё место и попытается.

Кормление! Так что, неужели даже Д’Хуна изменила свои взгляды? Но разве она не понимает опасность распространения этого мнения? Наверное, ей, Д’Эйри, следует держать при себе сделанные ею наблюдения — в противном случае она просто даст в руки врага новое оружие.

Но как раз когда она подумала об этом, выражение лица Д’Хуны изменилось: на месте безразличия теперь читался живой интерес.

— Итак… ты заметила, что они стали медлительными. Расскажи мне… сколько именно лурл в этот раз отказались подчиняться твоим приказам!

— С чего ты…

— С чего я взяла это? — перебила Д’Хуна. — Потому что ты боишься, Д’Эйри. Да, я вижу в тебе страх. Вот ты и отправилась и нашла меня лишь для того, чтобы узнать, почему я отказалась от Глаз. Вот потому–то я и решила, что, скорее всего, и ты заметила, что больше не справляешься с лурлами. Но те, кто не может подчинять себе, своей силе лурл, теряют своё место Хранительниц Глаз. Не лучше ли самой отказаться от Глаз до того, как люди прознают об этом и устроят испытание, уйти по собственной воле, а не ждать, когда с тебя снимут Глаза и в глазах всего народа ты станешь жалким существом, достойным лишь презрения!

— Всё не так просто, — Д’Эйри очень хотелось решительно отмести прочь все эти обвинения, но нельзя лгать Хранительнице Глаз. — Как раз сейчас Д’Фани выступает перед Советом, требуя возврата к Кормлению: он обещает, что снова начнет вещать Голос…

— Предположим, это правда, и Голос предскажет новую бурю, вроде только что прошедшей. И если Хранительница не сможет заставить лурл выполнять их задачу — неужели тогда из–за её тщеславия Норнох ждёт гибель?

— Нет, это не тщеславие и не страх, — возразила Д’Эйри. — Вернуться к Кормлению, считаю я, — значит, вернуться к нашему началу, к той дикости, из которой мы поднялись, забыть учение Д’Гана: Кормление — это величайшее зло, я нисколько не сомневаюсь в этом!

— Странно слышать это из уст той, кто поклялась служить Норноху, не щадя ничего, вплоть до собственной жизни, — раздался за их спиной мужской голос.

Д’Эйри повернулась лицом к говорившему.

«Д’Фани!» — губы прошептали имя, однако вслух она его так и не произнесла.

Глава двенадцатая

Он стоял в дверях, надменно глядя на них: высокий, выше остальных мужчин, хотя и уступавший им в физической силе. В его глазах светился острый ум. В этот момент Д’Эйри интуитивно поняла, почему он представляет угрозу ей и всей их расе: Д’Фани обладал даром, хотя и гораздо более слабым, который развивали у них, Хранительниц Глаз, но именно поэтому он и ненавидел их и считал своими врагами: сам он не мог стать обладателем Глаз.

Не был Д’Фани и воином: единственным оружием, с каким он мог обращаться, был его острый язычок и ум. Но уж их–то он заточил до такой степени, что без труда брал верх над другими, более сильными людьми. В их мире он завоевал себе место, но теперь ему хотелось занять ещё более могущественное положение.

И в тот момент, когда их глаза встретились, Д’Эйри поняла это. И испугалась, но не только за себя, а за весь Норнох: ради собственных амбиций он уничтожит весь их устоявшийся уклад жизни.

— Ты поклялась защищать лурл, — повторил он после паузы. Девушка молчала. — Разве не так, Носитель Глаз?

В нём чувствовалась та же самая жестокость, что и в Д’Атей, в сотни раз усиленная.

— Да, я клялась в этом, — твёрдо ответила Д’Эйри. — И я также клялась следовать по пути Д’Гана.

Теперь, может быть, ей уже не осталось возможности для отступления и она загубила своё будущее. Девушка боялась этого противостояния, но вдруг почувствовала прилив сил, о которых даже и не подозревала.

— Если лурлы погибнут, то куда приведут нас идеи давно умершего человека? — он говорил так, словно объяснял ребёнку очевидные вещи: для Д’Фани все женщины были таковыми.

Спорить с ним было просто глупо: его невозможно ничем прошибить, и она это знала. Как и то, что теперь уж точно он сделает так, что ей устроят испытание. Выступит ли кто–либо из Хранительниц Глаз в её поддержку? Вряд ли стоит сильно рассчитывать на это, особенно после перемены с Д’Хуной. Кажется, своим импульсивным визитом к ней она сама навлекла на себя неприятности. Но как бы то ни было, сейчас не время сожалеть о случившемся: нужно все силы направить на борьбу с Д’Фани. У неё мало времени, и она…

Время? Что–то смутно шевельнулось в глубинах памяти — какое–то непонятное воспоминание, которого она не понимала. Время важно было не только для неё, но и для кого–то ещё… Как и тогда, когда она в один миг поняла, к чему стремится Д’Фани, так и сейчас она одно мгновение чувствовала, что она — не Д’Эйри, а кто–то другой, совершенно чужой человек. Перепугавшись, девушка поднесла руки ко лбу и прижала их к Глазам.

Что же она увидела и почувствовала в следующий миг, когда её сознание раздвоилось? Осталось лишь какое–то странное чувство, призывающее её свершить что–то, и свершить безотлагательно. Но используя приобретённую технику Хранительницы Глаз, она постаралась подавить это чувство: только Д’Фани был важен для неё сейчас.

— Не тяжела ли для тебя ноша, Носитель Глаз? — требовательно спросил он. — Могу предложить отличное средство: откажись от них. Ибо в противном случае их у тебя публично отберут, после испытания, когда все узнают, что лурлы больше не подчиняются твоим приказам.

— Ничего подобного не случится! — девушка вскинула вверх голову. Дразнящего воспоминания, что она не Д’Эйри, больше не было. — Кто дал тебе право судить о пригодности Носителя Глаз?

Она бесстрашно бросила ему вызов: нельзя было больше терять времени. И её слова возымели такое же действие, как и мысленные приказы, отдаваемые лурлам: хотя Фани не двинулся с места, его чешуйчатое тело резко изменило окраску.

— Существует только один способ проверить Носителя — испытание. И поскольку Д’Хуна уже отказалась от своих Глаз, одно уж точно будет. Похоже, ты тоже примешь в нём участие.

Неужели он думал, что она бросится к нему и будет просить снисхождения? Если так, то его ждало разочарование. Интуитивно она чувствовала, что это будет концом для неё. Стараясь говорить ровно и спокойно, девушка ответила:

— Что ж, так тому и быть.

Что бы ни привело Д’Фани сюда, теперь он забыл об этом и, бросив на Д’Эйри полный ярости взгляд, выскочил из комнаты. После его ухода Д’Эйри повернулась к подруге:

— Отказавшись от Глаз, ты открыла ему дверь к власти.

— А ты откроешь ему другую, — ответила Д’Хуна. — Я лишь поступила так, как велит закон, когда поняла, что больше не могу управлять лурлами. И если у тебя дела обстоят так же, то чем дольше ты остаёшься Хранительницей Глаз, тем хуже это будет для тебя и остальных Хранительниц.

— Но что если Д’Фани и его люди захватят власть в Совете и заставят вернуться наш народ к древним обычаям? Неужели ты забыла, что написано в Хрониках Носителей: именно они стали первыми жертвами Кормления? Ты что, решила стать мученицей, раз спрашиваешь об этом? Да уж, ничего лучше подобного спектакля Д’Фани и не придумает, чтобы укрепить свою власть.

— Мы давали клятву, принимая ношу Глаз, что будем подчиняться закону…

— Прошу тебя, не упоминай при мне об этих законах, — Д’Эйри нетерпеливым жестом руки перебила подругу. — Кормление! И лишь для того, чтобы Д’Фани стал верховным правителем Норноха! Но тебе не нужно бояться: если он и придёт к власти, первой жертвой стану я — не ты.

Она повернулась спиной к собеседнице: всё уже было высказано, а любые другие слова только бы повредили Д’Эйри. Ей отнюдь не улыбалось стать, как она только что предупреждала Д’Хуну, мученицей из–за собственной неосторожности.

Вернувшись в свою башню, Д’Эйри попыталась обдумать случившееся, подавить неспокойствие, в которое поверг её Д’Фани. Но стоило ей бросить из окна взгляд на море, как она тут же обо всём забыла: судя по всем признакам приближалась новая буря.

И то, что она так скоро следует за предыдущей, было совсем необычно. А лурлы устали, не успели восстановить силы и подкрепиться специально выращиваемой для них пищей. И кроме того, часть стены, которую раньше охраняла Д’Хуна, сейчас беззащитна!

Лурлы… Д’Эйри с помощью Глаз заглянула в их норы: вялые, огромные куски плоти, в которой не было костей. Они даже не шевелились. Девушка мысленно исследовала вторую нору. Вот один лурла приподнимает чуть кверху передние лапы… ещё один, остальные же лежали неподвижно — но отнюдь не потому, что обожрались и теперь лениво переваривают пищу.

И тогда — впервые в своей жизни — Д’Эйри поступила против обычаев: заглянула в норы лурл других Хранительниц. Да, там было много сытых лурл, но намного больше тех, кто был голоден, и многие из этих созданий в ярости беспокойно метались в своих норах. Если об этом узнает Д’Фани, это ещё больше сыграет ему на руку!

Намётанным глазом девушка сразу определила: где–то через сутки разразится настоящий шторм. Этого времени вполне хватит Д’Фани, чтобы нанести свой разящий удар. И ей ничего нельзя с этим поделать. А может, всё же найдётся выход?

Лурлы питались культурой, выращиваемой по проверенному временем рецепту, который вывел Д’Ган. Но раньше… И девушка решила совершенно новым образом использовать Глаза, не следить за лурлами и подгонять их, а мысленно проделать путь по древним каналам, которые тянулись внутрь острова, память о которых сохранилась лишь в легендах. Этого она никогда прежде не делала, боясь потерпеть неудачу, но слава богу, ей это удалось.

Ободрённая первым успехом, Д’Эйри продолжила свой поиск, сосредоточившись на тайных проходах: в мозгу формировались новые образы. И вот наконец она обнаружила врата наружу, находившиеся под водой. А теперь…

Д’Эйри собрала все свои силы. Там, в морских пучинах, плавало множество живых существ, море так и кишело жизненной силой, хотя ей не удавалось увидеть отдельных особей. Она привычным образом использовала свою психическую энергию, как тогда, когда подгоняла лурл, однако в этот раз раскинула мысленную сеть, в которую ловилась добыча, а потом, словно рыбак, потянула сеть с уловом за собой.

Этой работе она отдала всю себя без остатка. Наконец, едва смея поверить в успех, Д’Эйри протащила улов по давно заброшенным туннелям и водоёмам, в которых выращивалась культура для кормёжки лурл. Трижды она проделала этот ужасный путь от моря к бассейну, на дне которого неподвижно лежали лурлы.

Какой улов попался ей, она так и не могла сказать, но она хорошо чувствовала эманации живых существ. Теперь девушка всё своё внимание обратила к одному из отказывавшихся от корма лурл, оказавшемуся ближе всех. Она стала толкать его к бассейну, используя дар, мысленным бичом подгоняя лурла, как во время атаки моря. Ослабевшее создание едва передвигалось — настолько оно было изнурено, однако всё же передвигалось!

Наконец оно достигло края бассейна. А потом движения его стали быстрее — оно как бы пробудилось от спячки — и принялось поедать культуру, поглощая жизненную энергию. Девушка поняла, что первая часть эксперимента удалась на славу.

А вскоре, уловив его радостные эмоции, на пир устремились и его приятели. Девушка же без сил бросилась на мягкий ковёр, обрывая мысленную связь к лурлами: теперь необходимо было привести себя в порядок, восстановить свои собственные силы. Теперь лурлы наедятся и выдержат атаку моря, тем самым побив главный козырь Д’Фани, и тогда он не рискнёт выступить с предложением вернуться к Кормлению. Нужно будет только расчистить старые заброшенные пищевые туннели. Разумеется, через определённое время перед ними, как и перед поколением Д’Гана встанет та же проблема: невозможность удовлетворительного снабжения натуральной океанской пищей лурл в достаточном количестве, чтобы восстанавливать их силы, особенно после сильных штормов, когда морские обитатели уходят на глубину. Сейчас же ей хотелось получить передышку, отбив первую атакую Д’Фани, чтобы затем нанести тому окончательное поражение.

Время…

И снова девушка удивлённо вскрикнула, уловив какое–то непонятное воспоминание, пытавшееся пробиться к ней из самых глубин памяти. Д’Эйри уселась, обхватив колени руками и прижав их к груди, как бы приготовившись к схватке с частью её разума, который, похоже, оказался захвачен кем–то чужим. Совсем не осталось времени… Почему эта фраза преследует её? Девушка резко оборвала мысль, боясь продолжить её и узнать, что за ней скрывается, и страх этот был такой же силы, как и отвращение, которое ей внушал Д’Фани.

Раздался какой–то звук… потом эхо, отражённое от стен башни. Девушка содрогнулась всем телом.

Голос!

Услышав этот звук первый раз в своей жизни, девушка не сомневалась: это он! Да, Д’Фани не зря бахвалился: Голос действительно заговорил!

Это не были слова — просто ритмические биения. Однако они проникали в плоть и мозг каждого! Д’Эйри закричала от боли: вибрация, казалось, усиливалась Глазами, и девушка покатилась по полу, судорожно хватая воздух ртом в агонии, пытаясь сорвать с головы обруч, явившийся причиной её страданий.

Каким–то образом удалось сделать это, и она замерла, тяжело дыша, испытывая огромное облегчение. Тем не менее биения Голоса продолжали сотрясать её тело, и вскоре девушка начала постигать их смысл.

Как совсем недавно она притягивала мысленной сетью корм для лурл, так и сейчас кто–то или что–то тянул её. Но что–то внутри неё, неуничтожимое нечто, которое являлось сё сущностью, её «я» — Д’Эйри, сопротивлялось этому. Девушка попыталась собраться с мыслями.

В старых историях, что слышала она про Голос, никогда ничего подобного не описывалось. Голос предупреждал, помогал её народу защищаться от атак моря. Однако сейчас происходило нечто совершенно иное, неправильное: он не просто проникал внутрь мозга — он брал над человеком власть. Что же Д’Фани сотворил, что высвободило такую грозную и опасную силу?

Нет, неправильно, всё должно идти совсем не так! Девушка уже нисколько не сомневалась: в сознание людей её народа кто–то хочет проникнуть, захватить их… Мысль едва оформилась, когда она, инстинктивно опустившись на четвереньки, поползла к двери, подчиняясь этому нескончаемому зову.

Нет, она не должна идти… Ведь этот Голос — оружие Д’Фани. Борясь с принуждающей силой, девушка корчилась на полу. На руке — словно огромный браслет — болтался обруч, и Глаза в нём сверкали голубовато–синим пламенем; ничего подобного она раньше не видела. Ей требовалось избавиться от принуждения — рискнёт ли она для этого прикоснуться к Глазам, чтобы сфокусировать свою мысленную энергию и преодолеть зов Голоса?

Боль… сможет ли она вытерпеть? Призвав на помощь мужество, о котором даже не подозревала, девушка провела пальцами по Глазам и действительно ощутила боль, но отнюдь не такую сильную, как всего несколько минут назад.

Такую боль она вполне могла вытерпеть, боль помогла ей преодолеть притягивающий зов Голоса. Но теперь, поняла девушка, ей нужно сходить и узнать, что происходит, и использовать увиденное против Д’Фани.

Спустившись с башни, она направилась в глубь острова. Рядом с ней шли люди, однако все молчали, сосредоточенно глядя прямо вперёд, словно в каком–то трансе: всё это очень напоминало то, как они сами воздействуют на лурл.

Так они достигли самого центра Норноха, самой высокой скалы, где и располагался Голос. А на уступе под ним стоял Д’Фани. Голову его прикрывала прозрачная серебристая раковина огромных размеров. А ниже его — Д’Атей и ещё несколько, имевшие такую же защиту от зова Голоса.

Но остальные люди стояли, покачиваясь в такт доносившемуся сверху ритму. И лица их были лишены всякого выражения, без всякого проблеска жизни. Всё ближе и ближе подходили они к подножию скалы, сбиваясь в одну толпу, влекомые Голосом, противостоять непреодолимому зову которого было невозможно.

Д’Эйри остановилась, и только прикосновение к Глазам удерживало её от всеобщего помешательства. Она видела знакомые лица, пришли все Носительницы, не только одна Д’Хуна, отрёкшаяся от Глаз, но ни у одной из них на голове не было обруча.

Девушка перевела взгляд на Д’Фани, стоявшего на выступе и спокойно рассматривавшего собравшуюся толпу, не скрывая своего торжества. Наверное, он подсчитывал число людей, радуясь, сколь много откликнулось на зов налаженного им устройства

Д’Эйри попятилась, но было уже поздно: он увидел девушку и сразу же догадался, что чары Голоса не действуют на неё. Наклонившись вперёд, он схватил за плечо какого–то стражника в шлеме и указал другой рукой на Д’Эйри.

Стражник поднял гарпун, и девушка, повернувшись, бросилась бежать. Но куда? Назад, в башню? Там не составит никакого труда поймать её. Девушка свернула в один из боковых проходов, выбитых в стене, и начала подниматься по ступенькам вверх, понимая, что бежит от смерти.

Никаких сомнений: Голос подчинил себе людей Норноха. Какое теперь имеет значение то, что она знает, что лурл можно без труда накормить? Ей так и не представится благоприятный случай рассказать об этом: уши тех, кто мог бы выслушать её, теперь, увы, глухи ко всему, что бы она ни сказал а.

Задыхаясь, она достигла верха стены и побежала вдоль неё. Небо над головой хмурилось: меж облаков сверкали молнии, освещая скалы острова — словно звучание Голоса ускорило приход шторма.

Лурлы… Их нужно разбудить, послать на посты! Но как? За ней охотятся, а у остальных Хранительниц нет Глаз…

Ей нужно было где–то спрятаться, чтобы попытаться мысленно связаться с лурлами и отдать им приказание. Впереди — башня Д’Хуны, а за ней — её собственная. Оглянувшись, девушка увидела первого охранника.

Так, теперь по крохотному уступу в обход башни… Не смотреть вниз… Обруч обхватывал плечо девушки, чтобы она могла обеими руками держаться за выступы и трещины в скале. Шаг, другой, не думать о преследователях, сосредоточиться только на своём продвижении…

Вот, наконец, и ровная площадка, показавшаяся широкой дорогой после того узкого уступа. Девушка бросилась вперёд, чувствуя, что ветер крепчает. Если он ещё более усилится, то придётся отказаться от попытки обогнуть следующую башню по другому уступу: ветер просто сбросит её вниз на камни.

Даже сквозь пелену разбушевавшейся стихии она могла видеть свою цель — каменный утёс, чуть поменьше того, с которого вещал Голос, и не такой высокий — и всего–навсего на расстоянии прыжка от стены. Но хватит ли у неё мужества и силы, чтобы добраться до скалы? Девушка отлично знала, что пониже со стороны моря утёс прорезает расщелина, где она могла бы спрятаться.

Д’Эйри достигла края стены и оценила расстояние. Если она ошибётся, второй попытки не будет. Отбросив сомнения, девушка прыгнула на скалу. При приземлении она больно ударилась, набив синяки, однако не настолько сильно, чтобы, подчиняясь голосу благоразумия, отказаться от попыток спуститься по камням вниз и протиснуться в расщелину: здесь нельзя было оставаться.

Снизу поднимался аромат моря, но девушка уже спряталась в расщелине. Ветер и море начали новую атаку их крепости. Девушка одела на голову обруч с Глазами и послала мысль лурлам.

Но что такое — они уже на посту! И двигаются — да с такой скоростью, какой ей никогда не удавалось добиться от них! Наверное, это результат воздействия Голоса. Теперь ясно, почему Д’Фани заставил Хранительниц снять с головы их обручи с Глазами.

Однако… Девушка повнимательнее присмотрелась к возникшей в её голове мысленной картине: да, лурлы работают, но без соответствующих указаний, и их быстро застывающая пена лилась не только на стены, но и на дно, вообще куда попало, да и двигались они слишком быстро. Даже когда она вошла в контакт с лурлами, ничего не изменилось: один лурл неподвижно замер, обессиленный, и повалился на дно, а другой, не замечая этого, ползал рядом и поливал его быстро застывающей пеной.

В неистовстве Д’Эйри попыталась заставить их двигаться медленнее и следовать её указаниям, как это было всегда до сегодняшнего дня, но бесполезно: та сила, что раньше воздействовала на них, фокусируемая Глазами, теперь подавлялась Голосом. Что же делать? Д’Фани убивает лурл, а она ничего не может с этим поделать…

Бац! Д’Эйри, вздрогнув, вышла из транса: что–то с лязгом ударилось о скалу рядом с её головой. Гарпун… Девушка выглянула из своего укрытия и увидела стражника, приготовившегося бросить новый гарпун. Девушка сжалась в комок. Может, он промахнётся?

Но вместо броска раздался хриплый крик, а потом мимо выступа, под которым она пряталась, пролетело тело стражника. То ли ветер сбросил его со скалы, то ли он сам неосторожно оступился, девушка не знала, что именно спасло её.

Нет, ей нельзя здесь оставаться, это место уже не безопасно, нужно спускаться вниз, пока не появился второй стражник. Девушка обнаружила ещё одну расщелину, но та оказалась слишком маленькой для неё. И лишь когда до воды оставалось совсем немного, она нашла то, что искала, и втиснулась в крохотную пещерку. Теперь уж точно её не увидят сверху. Да и спускаться уже было некуда: она была у самой поверхности воды, где морские волны с яростью бились о скалы.

Девушка снова вошла в контакт с лурлами. Представшая перед её мысленным взором картина повергла её в шок. Беспорядочно нанесённые на стены потоки выделений стекали, не успев схватиться — так много было их.

Утёс не экранировал девушку от биений Голоса, да и рёв моря до конца не заглушал их. Это ведь он заставлял лурл работать? Но знает ли Д’Фани о том, что происходит? А может, он этого и хотел?

Девушке очень хотелось выбраться по скале назад и сообщить своему народу о том, что случилось. Но как сказать это тем, кто не слышит? Её вне всякого сомнения убьют прежде, чем кто–либо что–либо услышит. Девушка сидела, держа в руках обруч с Глазами, обдумывая создавшееся положение.

Глаза… Глаза усиливают сенситивные способности Носительниц. Может, ей удастся достичь сознания одной — может даже нескольких из них — и передать предупреждение, хотя на них сейчас и нет обручей? Можно лишь попытаться, и тогда станет ясно. Ведь сегодня она уже следовала по древним каналам связи, проникнув в море, чего до этого никогда не делала. Почему бы не попробовать и такое? Попытка — не пытка. Нужно только собрать все силы…

Девушка резко подняла обруч и при этом зацепила им за скалу, и к её величайшему ужасу один из Глаз отлетел от обруча и, прежде чем она успела схватить его, закатился в трещину и исчез. Остался лишь один. Всё равно следовало попробовать связаться с Носительницами, хотя мысленная сила её и уменьшилась вдвое.

Д’Эйри сосредоточилась так, как никогда в жизни, закрыла глаза, чтобы лучше представить в мозгу лица Носительниц. Больше трёх не удавалось. Что ж, три — это очень даже неплохо… И этим троим она посылала мысленное предупреждение, снова и снова, не зная, удалось ли что–нибудь передать или нет. Но вот усталость растворила сосредоточенность, она больше не могла удерживать в мозгу лица. Девушка с трудом открыла глаза: она была в полном мраке!

Шторм… Шум моря казался едва слышным шёпотом. Но она во мраке! Протянув руку вперёд, девушка нащупала мокрую скользкую поверхность.

В неистовстве Д’Эйри принялась бить по ней. Сперва ей почудилось, что камень поддался её ударам, однако это оказалось только иллюзией, не больше, а затем, проведя по стене пальцами, девушка поняла: она замурована Вонючий запах слизи был ей хорошо знаком — выделения лурл. Наверное, отверстие вверху в стене напрямую было связано с норами лурл, и часть не успевшей застыть пены стекла вниз, замуровав вход. Навечно!

От такой ужасной мысли ей стало дурно. Прижав к груди обруч, она слепо тыкалась во все стороны, дико крича. Замурованная… живьём… нет возможности сбежать… Это смерть… смерть…

Нет, не смерть… не смерть… в разуме снова пробудилось к жизни сознание незнакомки, захватив контроль. Наружу… выбирайся наружу… это не смерть… выбирайся наружу! Но ведь это не её, Д’Эйри, мысли, кого–то другой…

Рёв моря… девушка полной грудью вдохнула свежий воздух — она снаружи! А в руках…

Зианта уселась, в замешательстве глядя на то, что держала в руках. В одной — хрустальный шар, а в другой — сверкающий металлический обруч с двумя гнёздами, в одном из них сиял камень — двойник её самоцвета, а во втором ничего не было! Так, значит, это и есть Глаза Д’Эйри!

Но каким образом… Девушка осмотрела себя, словно ожидая увидеть чешуйчатую кожу и фигуру существа иной расы. Нет, она в теле Винтры. И она… она каким–то образом не только обнаружила пару её самоцвета, но и доставила его сюда из прошлого. Но сколько времени она находилась в Норнохе? И Туран… не умер ли он уже?

Пошатываясь, девушка поднялась на ноги и побрела назад к самолёту. Солнце стояло совсем низко над морем, и ослепительно яркие лучи отражались от поверхности воды. Остров был уже невидим во мраке, ужасном мраке… Зианта вздрогнула, вспомнив последние минуты, когда она находилась в теле Д’Эйри. Ей не хотелось бы пережить ещё раз эти жуткие мгновения. Наверное, свобода пришла к ней в тот момент, когда та девушка умерла. И если бы она не…

Туран!

Открыв дверцу кабины, девушка посмотрела на мужчину. Он развалился на своём сидении, закрыв глаза. Неужели он мёртв?

— Туран!

Девушка затрясла его за плечи, изо всех сил пытаясь приподнять, чтобы он смог открыть глаза и увидеть её.

Глава тринадцатая

Зианта склонилась над Тураном, охваченная таким страхом, что ей даже не пришло в голову прибегнуть к мысленному зондированию, чтобы узнать, горит ли ещё искорка жизни в теле мужчины. Но вот его глаза медленно открылись, взгляд прояснился: он узнал девушку.

— Ещё жив, — его обмякшие губы с трудом выдавливали слова. — Ты… вернулась…

— Ты знал, что я умираю… там, в Норнохе?

Похоже, у него не оставалось сил, даже чтобы кивнуть, но девушка догадалась, что он хотел сказать.

— Так это ты помог мне!

— В ловушке… нужно… — его голос затих. Глаза снова закрылись, голова свесилась на грудь.

— Нет! Только не теперь, Туран, когда мы победили! Смотри! — она держала перед его закрытыми глазами оба камня, один из которых был вделан в обруч, а другой без оправы. А, может, она в самом деле опоздала?

Как же Д’Эйри использовала эти Глаза? Может, она тоже попытается? Может, ей удастся передать Турану часть своей жизненной энергии?

Девушка попыталась было надеть обруч на голову, но, сделанный для существ иной расы, он ей не подошёл. Тогда девушка, взяв камни в руки, поднесла их ко лбу и сосредоточила все свои мысли на одном: найти крохотную искорку жизни в Туране, найти и связаться с ней и передать по этому мысленному каналу свою жизненную энергию, поддержать его своей волей, верой и уверенностью. Так же, как Д’Эйри воздействовала на лурл, так и она сейчас не давала Турану уйти по ту сторону жизни, питая его всем, чем только могла Он шевельнулся. Глаза снова открылись, и он выпрямился.

— Нет, — голос его был уже не таким слабым. — Теперь я сам продержусь. Не напрягайся, не трать свою энергию. Ещё не время напрягать все свои силы — они нам понадобятся. Мы должны вернуться назад — туда, где всё началось, — в гробницу Турана. И ты должна справиться с самолётом.

Зианта не стала протестовать. Необходимые сведения по управлению самолётом Туран уже передал ей, они крепко–накрепко отпечатались у неё в мозгу. Но куда им лететь? И как не сбиться с курса?

Наверное, Туран прочёл этот вопрос в её сознании, потому что ответил:

— Я уже установил на шкале указатель направления… — и он снова погрузился в забытье, и девушка поняла: чтобы сэкономить силы. Настала её очередь действовать.

Девушка, усевшись в кресло, вгляделась в приборную доску. Она чётко знала, что нужно делать. Но сумеет ли она оторвать самолёт со скальной полосы, или он рухнет в море и камнем затонет? Узнать это можно было, только попытавшись.

Пальцы слегка дрожали, когда она завела мотор, и самолёт двинулся вперёд. Пальцы неистово забегали по приборной доске, и девушка поверила, что всё прошло удачно, лишь когда они оказались в воздухе, устремляясь во мрак вечернего неба. Девушка сделала круг над единственной скалой, оставшейся от целого острова, напряжённо всматриваясь в показания приборов. Какое–то время стрелка указателя направления металась, но вскоре, наконец, успокоилась. Теперь нужно было лишь придерживаться курса, и они вернутся назад.

Пока они летели над морем, Зианта обдумывала их дальнейшие действия. Она ещё никак не могла поверить в то, что вернулась из прошлого со вторым камнем. Наверное, это случилось только благодаря притяжению его двойника, который был у неё в руках здесь. Девушка не сомневалась: лишь после долгого и тщательного изучения её современникам удастся понять природу психической энергии, заключённой в этих самоцветах.

Уже в Норнохе их возраст исчислялся тысячелетиями, и многие поколения сенситивов заряжали их своей психической энергией, тем самым превратив в аккумуляторы, запасавшие её. Наверное, она и высвободила эту энергию. И что теперь? Может, в камнях скоро не останется никакой энергии… или ей удастся с их помощью вернуться в родной мир?

Наступила ночь, но самолёт по–прежнему летел, и стрелка указателя направления стояла неподвижно. Туран несколько раз шевельнулся и вздохнул. Но девушка и не думала беспокоить его ни мысленно, ни с помощью слов. Его нельзя тревожить, он должен отдохнуть и набраться сил. Она и так у него в долгу за помощь, которую он ей оказал в момент смерти Д’Эйри.

Когда уже зарождалась заря, девушка увидела береговые огни и другие, в небе: к ним приближались по крайней мере ещё два самолёта. Однако девушка не могла изменить курс своего самолёта, к тому же она не знала, есть ли на нём какие–либо средства защиты. Ей оставалось только надеяться на удачу…

Самолёт твёрдо придерживался установленного курса, так что Зианте даже не нужно было постоянно следить за приборами. Схватив обруч, она принялась освобождать второй самоцвет из гнезда. Если эти самолёты — по их душу, теперь ей остаётся уповать лишь на силу этих камней. С помощью поясной пряжки она выковыряла самоцвет из обруча.

Развернувшись, другие самолеты взяли их маленькую машину в «коробочку». Зианта напряглась: откроют ли они огонь и как скоро? Воспоминания Винтры не давали ответа на этот вопрос. У повстанцев было немного самолётов, и Винтре не приходилось на них летать. Может, лучше попытаться совершить посадку? Но бросив короткий взгляд на Турана, она поняла, что ему не преодолеть пешком путь до гробницы.

На приборной доске начала мигать какая–то лампочка: должно быть, какое–то кодированное сообщение. Но она не могла прочитать его, и уж тем более ответить. Они ничего не могут сделать, пока не достигнут места назначения, выбранного Тураном.

Через несколько минут девушка облегчённо вздохнула: атака явно откладывалась. А ведь Зуха отдала приказ убить их при первой же возможности. Наверное, с тех пор многое изменилось, и были отданы другие приказы. Сколько же времени они провели на острове? Может, полдня, а может, и намного больше.

Самолет всё так же ровно летел в утреннем небе. Зианта почувствовала сильный голод и жажду, и даже несмотря на всю свою необыкновенную выдержку не могла заглушить эти чувства. Поискав, девушка обнаружила аварийный контейнер, внутри которого был пакет с едой. Она высосала малоаппетитное содержимое одного тюбика. Второй отложила Турану. Но когда она уже приготовились откупорить тюбик, её остановил шёпот:

— Нет! — взгляд Турана был направлен на сопровождающий их самолёт.

— Они не атакуют, — сообщила девушка, что и без того было ясно. — Они даже пытались связаться с нами, используя код. Сейчас они бездействуют.

— Камни… — он с таким трудом произнёс эти слова, что девушка встревожилась.

— Они здесь, — Зианта вытянула вперёд ладони, на которых лежали камни.

— Нужно сохранить…

— Я знаю, — девушка ещё не думала о том, куда их спрятать. Если их схватят, их обязательно обыщут, девушка не сомневалась в этом. Она взъерошила густые волосы, но к сожалению спрятать среди них камни не удастся. Оставался только рот. Для пробы она засунула камни за щёки. Они были почти такого же размера, что и косточки сладкой умпы. Кажется, она сможет пронести их подобным образом.

К тому же тогда, само собой, она сможет подпитываться их энергией. Коснувшись языком то одного, то другого камня, девушка почему–то почувствовала себя бодрее. До сих пор в их поисках им удивительно везло. И вот оба камня у них, и они на свободе. Но нельзя слишком полагаться на удачу: в любой момент фортуна может изменить им.

От приборной доски донёсся какой–то едва слышимый писк. Когда они взлетели с острова, девушка установила максимальную скорость полёта, забыв обо всём на свете, кроме одного: как можно быстрее добраться до цели. Сколько ещё в самолёте осталось горючего, она не знала и старалась не думать об этом. Может, этот писк сигнализирует о том, что у них кончается горючее?

Слава богу, нет: стрелка указателя направления задёргалась, сообщая, что они у самой гробницы. Теперь нужно садиться… только вот куда… и как?

Самолёт затрясло в вираже. Девушка торопливо ухватилась за рычаги. Однако ей не удалось сдвинуть их с места — они были блокированы!

— Туран!

Морщась от боли, мужчина повернул голову.

— Они… ведут… нас… — прошептал он.

Их сажают насильно. Но ведь они разобьются! Не убирая рук с бесполезных теперь рычагов, девушка начала мысленное зондирование. Хотя мысли были нечёткие, стало ясно одно: они пленники. А ведь их цель так близко…

— Они… хотят… схватить… нас… тайно… — Туран приподнялся в кресле. — Никто не должен узнать о том, что случится…

Зианта снова отправила мысле–зонд и коснулась чьего–то сознания. Наверное, это умение пришло к ней благодаря Глазам.

Зуха!

Мысли были нечёткими: словно улавливаешь отдельные слова, произносимые шепотком. Но всё же кое–что девушка узнала: да, Туран был прав — их сажали на чей–то небольшой частный аэродром, расположенный среди полей далеко от Сингакока: Зуха не хотела, чтобы кто–нибудь помешал устранить их. Эх, если бы они были в их родном мире, тогда бы она, Зианта, смогла бы использовать свой дар, чтобы отключить память Зухи и её людей на время, достаточное для бегства.

— Не сопротивляйся… — с трудом выговорил Туран. — Зуха хочет умертвить нас…

Зианта поняла, что он хотел сказать. Может, страх и ненависть этой женщины помогут им достичь места, куда они сами хотят попасть, — гробницы? Но сможет ли она направить желания Зухи туда, куда им нужно?

— Я умру, — ответил ей вслух Туран. — Ты же должна показать Первой Леди панический страх перед повторным заточением в гробницу — и тогда она на это клюнет.

— Страх ещё раз быть погребённой вместе с тобой, — согласие далось ей мучительно больно. На неё снова накатил ужас, который охватил Д’Эйри, когда она оказалась замурованной в той расщелине, и девушку замутило. Сможет ли она выдержать ещё одно тяжкое испытание? Ведь, может, им так и не удастся вернуться в их мир из гробницы Турана.

— Нам ничего другого не остаётся — там дверь в наш мир.

Конечно, в глубине души Зианта и сама знала это, но упорно отгоняла от себя эту мысль, отказываясь честно признаться перед самой собой: ей придётся пройти указанный путь до самого конца, снова оказаться в гробнице, веря в то, что удастся вернуться в её родной мир.

— Я мёртв, — сказал он. — Теперь дело за тобой, я ничем не смогу тебе помочь: ты должна заставить Зуху поверить, что ужасно боишься снова оказаться в гробнице.

— Я знаю.

Ну, давай, снова сосредоточься, как тогда, когда в самом начале этого безумного приключения совершила налёт на апартаменты Джукундуса, это единственный шанс. Частота мысленного излучения постоянно менялась, что мешало чётко принимать образы. Поэтому девушка не могла быть уверена в конечном итоге, пока не поняла это по действиям людей, подчинявшихся её приказам.

Девушка излучала страх, что было сделать совсем легко, страх перед темнотой, перед заточением во мраке, страх перед смертью, правда, не позволяя панике захватить всю её. Только не это — не возвращение в гробницу! Не ужасная смерть рядом с мертвецом! Всю свою психическую энергию девушка направила в этот мысленный вопль отчаяния. Тело девушки сотрясалось, руки её сжимали бесполезные рычаги.

Самолёт по спирали опускался к земле, навстречу деревьям, у неё в голове успела даже мелькнуть шальная мысль: вот сейчас они ударятся об их верхушки и разобьются. Но нет, Зухе не нужна была их быстрая смерть, она хотела отмщения ему и ещё больше — девушке, которая, как она думала, и была виновна в том, что лорд возвратился к этой жизни. Так, пусть верит, что она боится быть погребённой заживо в гробнице. Девушка продолжала передавать мысли, когда самолёт запрыгал по неровной земле.

При посадке безвольное тело Турана бросило на Зианту. Он казался ей мёртвым. Нет, нельзя заниматься сейчас им — следует сосредоточиться на мысленном внушении Зухе и её людям ужаса девушки перед возвращением её — живой — в гробницу с мёртвым Лордом Командором.

Девушка не собиралась пытаться сбежать: пусть думают, что она трясётся от страха. И это было очень близко к истине: она содрогнулась, когда прощупала тёмные мысли Зухи, в которых та подвергала девушку самым жутким пыткам. Так пусть думает, что самым ужасным для неё является возвращение в гробницу Турана!

Дверь кабины распахнулась, какой–то незнакомый солдат посмотрел на неё, потом на Турана, безвольно прислонившегося к её плечу. Резко прозвучал приказ офицера, и он отошёл в сторону.

— Лорд Командор! — офицер попытался отодвинуть тело Турана от девушки, и оно повалилось на него. Вскрикнув, офицер непроизвольно отпрянул назад, выпуская тело из рук, отчего верхняя часть его туловища свесилась вниз из кабины.

— Мёртв! — закричал офицер. — Лорд Командор мёртв!

— Как я и говорила: он был мёртв всё время! — торжествующе воскликнула Первая Леди. — Лишь благодаря колдовству этой ведьмы в его мёртвом теле поддерживалась видимость жизни. Но он больше не во власти её колдовства и не подчиняется ей, — Зуха куталась в длинный плащ, который защищал её от ледяного ветра, сжигая взглядом Зианту. Потом, наклонившись вперёд, словно змея перед броском, прошипела:

— К счастью для него, он мёртв. Но ты ещё жива, ведьма! И наконец ты в моих руках.

Солдат и офицер вытащили из самолёта тело Турана и положили его на землю. Зианта сидела, не шевелясь: из последних сил она пыталась внушить Зухе то, что хотела.

— Ваше Величество, — офицер перевёл взгляд с тела Турана на девушку, — какими будут ваши приказания?

— Каких приказаний ты ждёшь?.. Мой повелитель должен быть со всеми положенными почестями возвращён в место его вечного покоя. И сделать это нужно незамедлительно, на глазах свидетелей, которые, разнеся эту весть, покончат со всеми безумными рассказами о его чудесном возвращении в наш мир. И пусть прибудет Верховный Жрец Храма Вута — чтобы запечатать дверь для души собственной печатью: никакое колдовство не сможет сорвать её.

Она очень быстро произнесла эти слова, явно заранее продумав всё наперёд и ожидая, что её приказания будут выполнены без промедления. Туран, снова мёртвый, должен как можно скорее возвратиться в мрак своей гробницы.

«Мёртв ли он?» — с тревогой подумала Зианта, надеясь, что слабая искорка жизни ещё тлеет в его теле.

— А как быть с этой ведьмой, Ваше Величество?

Поднявшись на ноги, офицер направился к самолёту, чтобы вне всякого сомнения заставить её покинуть кабину.

— Ах, да, я совсем забыла о ней. Давай её сюда!

Офицер грубо схватил девушку и потащил из кабины. Зианта надеялась, что они не обнаружат Глаз. Солдат заломил ей руки за спину и повернул лицом к Зухе.

— Надо бы доставить тебя к жрецам, — медленно начала Зуха, — чтобы они выпытали у тебя секрет колдовства. Но до того, как дать обет, они были мужчинами. Я бы просто сожгла тебя из бластера прямо тут, на этом месте, но это будет слишком быстрая и лёгкая смерть для тебя. Ты сопровождала моего повелителя в последний путь и вернула его обратно к жизни — ради своих тёмных замыслов. В чём они состояли?

— Спроси об этом у него, — ответила Зианта. — Я лишь выполняла его волю.

В тот же миг её голову отбросило назад после молниеносно нанесённого удара. Девушка почувствовала во рту привкус крови, и её охватил страх, что теперь, если продолжится избиение, обнаружится, что у неё во рту скрываются Глаза.

Впрочем, Первая Леди, удовлетворённая, отошла в сторону.

— Теперь это уже не имеет никакого значения. Что бы ни задумал он — или ты — этому не суждено было сбыться. Туран мёртв и будет возвращён в свою гробницу. Что же касается тебя…

Зианта напряглась: настал самый главный момент. Удалось ли ей повлиять на Зуху?

— Ты сама утверждаешь, что служила моему повелителю, тогда, наверное, он будет только рад, что ты станешь прислуживать ему и в гробнице. Поэтому ты тоже вернёшься туда вместе с ним. Только в этот раз тебе уже не сбежать — ни через дверь для души, ни каким–либо другим способом! Об этом позаботятся — я клянусь в этом!

Зуха повернулась к офицеру.

— Ты возьмёшь тело моего повелителя и отвезёшь его в гробницу, а я пришлю людей, чтобы они подготовили его к последнему путешествию в Нижние Миры, и позабочусь, чтобы в этот раз его сон не был потревожен. И забери с собой эту ведьму, ты отвечаешь за её охрану. Потом она тоже вернётся туда, откуда выбралась в наш мир. Головой отвечаешь за неё.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

Зианта была так обрадована, что не заметила, как её грубо схватили и, затолкнув в машину, повезли по дороге, петлявшей в лесу, к какому–то зданию. Затем её связали и бросили на пол какого–то помещения в окружении двух солдат, которые ни на секунду не сводили с неё глаз, и девушка не сомневалась: их предупредили, что она в любой момент может испариться прямо в воздухе.

Но вскоре радостное настроение девушки исчезло, когда она, лёжа на полу, подумала о предстоящих ей испытаниях. Что с того, что ей удалось покинуть тело Д’Эйри в момент её смерти? Это не значит, что ей удастся это сделать и во второй раз и вернуться в свой родной мир. Она так много истратила психической энергии, что даже несмотря на силу Глаз энергии может не хватить. К тому же ещё придётся тащить вместе с собой и «Турана».

Отдых — вот что ей нужно. Несмотря на неудобство своего положения, она заставила себя расслабиться, призвав на помощь навыки, переданные Оганом, закрыв свой мозг от всего внешнего: ничто не должно мешать ей приходить в себя и восстанавливать силы.

Сосредоточившись, девушка мысленно представила каждую деталь той разграбленной гробницы. Если и существует ориентир для фокусировки, то он должен быть там. Последнее, что она помнила, — руки капитана пиратского корабля, заставлявшего её взять хрустальный шар. Но нет, не их она должна видеть, а стены той комнаты, рассыпавшиеся в пыль обломки, оставленные ворами. Девушка медленно, деталь за деталью мысленно представляла вид гробницы, который она имела, когда их перенесло в этот мир.

Не должно быть никакой неуверенности, комната должна выглядеть как настоящая, должна — вот тогда она усилием воли и концентрацией всех своих сил и сможет перенести их туда. Но что если её память в самый решительный момент изменит ей, или ей помешают? Пока она не попытается, нельзя сказать, что её ждет: успех или неудача.

Мысленно представив то помещение с какой только могла чёткостью, она зафиксировала его в памяти. Туран… Ей очень хотелось отбросить в сторону осторожность и связаться с ним. Но, может, даже лёгкое мысленное прикосновение к его разуму приведёт к тому, что едва тлеющая искорка жизни в теле Турана потухнет — если он ещё не умер. Нет, не стоит: она должна полагаться только на себя, на свои силы и знания, не рассчитывать на чью–то помощь.

Всё, она подготовилась к предстоящему. Теперь нужно, чтобы сберечь силы, войти в полутранс, а затем… ждать… Девушка старалась не думать о том, что произойдёт в ближайший час… или в следующую секунду. Дыхание стало слабым и ровным, глаза закрыты. Со стороны могло показаться, что она спит.

Девушка мысленно представила, что находится в каком–то иллюзорном бассейне, в царстве мира и покоя, и она лениво покачивается в его водах. Над головой — небесный свод, а она — лёгкая, словно перышко, скользит по поверхности, свободная, как…

И тут её покой нарушили какие–то слова, мучительно вырывая из транса, и это было настолько неожиданно, что девушка сразу не поняла их смысл. Чьи–то руки грубо встряхнули её. Открыв глаза, девушка увидела стоявшего на пороге офицера. Пора было идти.

Не церемонясь, её бросили, связанную, на заднее сидение машины, и во время поездки её немилосердно трясло, не давая никакой возможности разглядеть, что за окном. Девушка даже не пыталась прощупать разумы охранявших её солдат. Она и так знала: Турана здесь не было; его несомненно перевозили с величием, более приличествующим его высокому рангу.

Ехать пришлось долго, и вскоре всё тело болело от синяков, от толчков и ударов, а голова кружилась… Но вот наконец машина остановилась, и Зианту вытащили из неё. Девушка узнала место, куда её привезли: подножие холма, с которого они совершили тот головокружительный спуск, когда бежали из гробницы. Правда, сейчас стояла не ночь, а вторая половина дня, но девушке были знакомы эти камни, растительность…

Два конвоира, поддерживая девушку с обоих боков, оттащили её в сторону, уступая путь процессии, поднимавшейся вверх по склону холма к двери для души. Во главе — Верховный Жрец Храма Вута, подсказала память Винтры, произносивший нараспев какие–то заклинания. Его поддерживали два жреца рангом поменьше; у одного в руках был тяжёлый молот, а у второго — ларец, из которого Верховный Жрец Храма Вута брал горстями похожий на пепел порошок и развеивал его по ветру.

За ними следовал гроб, в котором лежал Туран; его несли два офицера. Все его тело до подбородка было укрыто покрывалом, богато расшитым золотистыми узорами, посвященными Вуту. За гробом шествовали три солдата, а дальше — Первая Леди в жёлтом траурном одеянии, но вуаль была сброшена с лица: она, видимо, хотела во всех деталях увидеть церемонию погребения ее повелителя в землю, откуда ему уже никогда не вернуться.

Хотя девушку бил холодный ветер, смешанный со снегом, но дрожала она не поэтому. Вот Верховный Жрец наклонился над катафалком и бросил новую горсть пепла. Наверное, они достигли двери для души, ещё не запечатанной. Два солдата, наклонившись, исчезли в отверстии, а потом показались уже изнутри, готовые принять тело Лорда Командора.

Катафалк обвязали веревками и так пронесли в отверстие. Когда солдаты вернулись, Зуха махнула рукой конвоирам Зианты.

Они потащили её вперёд, сопротивляющуюся, вопившую в ужасе: никто не должен был заподозрить, что именно этого она и добивалась. Ближе к вершине утеса на них со всей силой набросился ледяной ветер.

— Но нам бы хотелось узнать, как ей это удалось… — говорил Верховный Жрец Башни Вута, стоя перед Зухой, и в голосе его звучала властность. — Если повстанцы обладают такими знаниями и способностями…

— Почему же тогда, Ваше Преподобие, они не используют их, чтобы подчинить своей воле живых людей? Разве вы не слышали рассказ солдата, доставленного из Ксута, о том, как она взяла контроль над его телом, когда он попытался было прийти на помощь Лорду Командору, после чего он ничего не помнил? Она опасна для всех нас. Так неужели вы рискнёте взять её в самое сердце Храма Вута, чтобы испытать на себе её колдовские чары?

Жрец, повернувшись, посмотрел на Зианту. Будет ли он ещё протестовать? Неужели в самый последний момент её ждёт неудача?

— Ваше Величество, сейчас, как мне кажется, пленница не внушает никакой опасности. Разве позволила бы она схватить себя, будь у неё все то, что вы ей приписываете, и что вас пугает?

— Теперь она одна, без Лорда Командора В какой–то степени он помогал ей в колдовстве. Не знаю, каким образом, но это так — и она сама призналась мне в этом. Поверьте мне: с подобного рода страшной опасностью мы ещё не сталкивались. И она боится только одного… Присмотритесь–ка повнимательнее к ней: видите её ужас перед возвращением в гробницу. Запечатайте дверь печатью Вута, и больше она никогда не доставит нам никаких проблем!

Несколько секунд Верховный Жрец раздумывал в нерешительности. Солдаты и офицеры сомкнули ряды, обступив Зуху, и стало ясно, что он не рискнёт пойти против них.

Зуха, не сомневаясь, что победила, повернулась к Зианте и её конвоирам.

— Разденьте эту ведьму! — решительно приказала она. — Если у неё есть амулеты, благодаря которым она достигла такого могущества, отдайте их Верховному жрецу. В этот раз она должна остаться полностью обнажённой!

С девушки сорвали всю одежду, а потом один из офицеров, схватив её за плечи, толкнул вперёд. Руки Зианты обвязали верёвкой, а затем, полузамёрзшую под ледяными порывами ветра, спустили в отверстие. Ещё через секунду наступил мрак: закрылась дверь для души.

Глава четырнадцатая

Лёжа в леденящем мраке, девушка слышала глухие удары над головой: дверь Турана надёжно опечатывали, чтобы он больше не вернулся в их мир. Туран… Вспомнив о нём, Зианта начала мысленный поиск… Но где же он?

Он исчез. Умер? Если так, то теперь она осталась одна в гробнице, наполненной ужасом, и бежать из неё придётся, полагаясь только на свои собственные силы.

Зианта выплюнула самоцветы на ладони и прижала их ко лбу, как когда–то Д’Эйри, чтобы добиться усиления своих способностей.

Она ведь не беспомощная Винтра, брошенная на погибель в этот мрак, нет, она Зианта! Зианта! Всю свою силу воли девушка вложила в эту мысль. Зианта!

Чувство беспредельного одиночества исчезло, а с ним — и страх перед темнотой, страх навсегда остаться здесь, где царила только смерть. Зианта… Она Зианта! Так её зовут, только так!

Зианта! Девушка цеплялась за своё имя.

В этой пустоте и мраке только оно одно служило ей указателем.

Зианта!

Девушка открыла глаза. И настолько она была слаба, что упала бы, если бы её не поддержал Иубан.

— Она вернулась, — сказал он кому–то, кого девушка не могла видеть. Однако чувство облегчения, что её перемещение в своё родное тело оказалось удачным, было столь огромным, что девушка потеряла сознание.

Шум… Какие–то возгласы, крик, оборвавшийся на высокой ноте. Помимо воли к ней снова возвращалось сознание. Она лежала в пыли: то ли Иубан отшвырнул её от себя, то ли не удержал в руках. Единственный свет исходил от плясавших над головой лучей лазеров. Снова закружилась голова, и девушка прижалась к стене, страстно желая пройти сквозь неё и исчезнуть из этой комнаты, где велось сражение.

«Зианта?» Кто–то мысленно позвал её. Но кто? Туран? Нет. Туран ведь мёртв, это… Мысли едва шевелились в голове, настолько она была изнурена. Это же Оган! И то, что ей удалось вспомнить это имя, принесло секундное ободрение.

Стрельба прекратилась, а затем ослепительно яркий луч пробежался по разграбленной гробнице. Девушка узнала в одной из скорчившихся на полу фигур члена команды пиратов, доставившего её сюда.

Кто–то склонился над ней. Оган! Он медленно протянул вперёд руку.

— Пошли!

Оган помог ей подняться и вывел наружу из этого мрака, на свежий воздух, предвещавший безопасность. Но как же она устала, совсем не осталось сил! Девушка опустила голову на плечо Огана, а затем опять провалилась в темноту…

Сколько она пробыла без сознания? Тогда была ночь, а сейчас стоял день: она лежала не в каюте звездолёта, а под солнечным небом. Сразу же мелькнула радостная мысль: наконец–то она свободна, благополучно вернувшись в своё тело и в свой родной мир. Но её спутник — он ведь не вернулся!

И эта неожиданная мысль словно обухом ударила её по голове, и радость сменилась горечью поражения. Девушка приподнялась и села, несмотря на охватившее её в этот миг головокружение.

Корабля не видно… а ведь он был… Тогда где же он?.. Одни лишь острые шпили скал, напоминавшие разрушенные стены, а в середине — лагерь. Неподалёку сидел, скрестив ноги, Оган, задумчиво наблюдая за ней. Перед ним валялась одежда, а на ней… Глаза!

Зианта вздрогнула: ни за что в жизни она больше не дотронется до них!

«Но должна!» — мысленно приказал ей Оган.

— Почему же? — вслух спросила девушка.

— Есть тому причины. Мы обсудим их позже, — он приподнял край ткани и накрыл им самоцветы. — Но сперва… — он поднялся и, подойдя к девушке, протянул ей тюбик для восстановления сил.

В лагере были ещё два человека, по всей видимости, часовые, с оружием в руках следившие за подступами к долине: Оган явно ждал нападения. Но где же Яса? Ведь она так нетерпеливо ждала, что Оган со своим отрядом присоединится к ней. Неужели она стала пленницей Иубана.

— Где Яса? — девушка, проглотив содержимое тюбика, почувствовала, как в неё вливаются свежие силы.

Оган снова сел и начал оглядывать остроконечные хмурые скалы, окружавшие эту долину; он казался беспомощным, растерянным, однако Зианта слишком хорошо знала его, чтобы пойматься на уловку.

Оган сразу не ответил ей, и мысленный барьер его был приподнят. Неужели… Яса мертва? Так много приключилось с ней за последнее время, что девушка теперь вполне допускала, что больше в жизни ей не доведётся свидеться с Ясой. Иубан ради собственной выгоды пытался использовать её способности, и теперь она пыталась вспомнить, что же услышала перед тем, как капитан пиратов заставил её взять хрустальный шар. Было очевидно, что он действовал вопреки приказам Ясы, ведь считалось, что саларика возглавляет экспедицию.

— Яса, — перебил её спутанные мысли Оган, — на корабле пиратов. Полагаю, те попытаются использовать её в качестве заложника… для заключения сделки.

— С вами… и предмет сделки — эти камни? — девушка показала рукой.

— Да, со мной, и торговаться будут насчёт этих камней… и тебя, — ответил он. — К несчастью для них, я уже обо всём позаботился, и мне не нужна Яса. Скажу даже больше: я бы вообще предпочёл не иметь с ней никакого дела.

— Но ведь Яса… она ждёт, что вы придёте ей на помощь…

— Ну да, я и в самом деле намеревался это сделать, и, как видишь, я здесь. Но не ради неё — ради тебя. Да, Яса могущественна на Корваре, но здесь у неё нет никакой силы и власти. Я боюсь, она сама это уже ощутила на собственной шкуре.

— Но ведь… — девушка запнулась. Оган всегда был простым исполнителем приказов Ясы, одним из её подручных, и Зианта полагала, что его лояльность по отношению к хозяйке нельзя даже ставить под сомнение.

— Наверное, тебе трудно, будет поверить, но в это приключение я ввязался по собственной инициативе. Здесь требовалось проявление моих специфических способностей, и обнаруженный артефакт нельзя было позволить оставить у тех, кто не понимал, какое могущество в нём таилось. Естественно, они не могли использовать его должным образом и лишь погубили бы его. Ну, а я… я понял, что это такое!

Да, он узнал, Зианта понимала это. И ему стало известно, что она использовала его. И он может в свою очередь схватить её, выбить всё, что она узнала, заставить её… Где–то в глубине души Зианты вспыхнула искра протеста и начала разгораться: она не станет инструментом Огана!

И после принятия решения мысли девушки прояснились. Её товарищ, сопровождавший её в том приключении, занявший тело Турана, — он не Оган, нет, он тот сенситив, который работал на пару с Харатом и… Может, он был послан Оганом? Но почему же тогда парапсихолог не упоминает о нём?

Зианта поняла, что много ещё скрывается от неё, и чем скорее она обо всём узнает, тем лучше. В ту же секунду она почувствовала мысленное зондирование Огана, но вместо того, чтобы как обычно открыть свой мозг, подняла мысленный барьер.

Он нахмурился и усилил давление. В ответ девушка посмотрела в глаза психолога: впервые за всё время она открыто сопротивлялась ему.

— Если хочешь задавать вопросы — задавай их вслух.

Оган прекратил попытки зондирования.

— Да ты просто глупый ребёнок. Неужели ты думаешь, что если тебе удалось воспользоваться камнями, тебе, совершенно не подготовленной к этому, то ты равна мне по силам? Что за глупость; да ты и сама сознаёшь это.

— Я не пытаюсь оказаться больше, чем есть на самом деле, — Зианта сама удивилась, откуда пришли к ней слова открытого вызова. Неужели она действительно изменилась? Она слишком хорошо знала, насколько высок уровень психических и физических способностей Огана, чтобы понимать: он без труда подчинит её своей воле. Но почему–то внутри росла уверенность, что ей удастся противостоять ему, по крайней мере, она должна попытаться. Но следует сохранять осторожность.

— Так, отлично, — он казался удовлетворённым, однако это его утверждение можно было трактовать по–разному. Наверное, он посчитал её тем, чем она была всегда, не замечая происшедших в ней изменений.

— Где Харат? — внезапно спросила Зианта, надеясь, что теперь узнает наконец–то, кто же был с ней во время приключения, хотя и косвенным путём.

— Харат? — Оган окинул девушку пронзительным взглядом.

Она ещё больше укрепила барьер. Неужели она совершила ошибку, спросив о нём?

Но ведь Харат был здесь, уж в этом–то девушка не сомневалась: она сама мысленно общалась с ним. Почему же тогда Оган так удивлён её вопросом? Ведь Харат был только его инструментом, так что вполне естественен вопрос, вместе ли они прибыли сюда, так же, как естественен и способ, которым неизвестный ей сенситив при помощи Харата осуществил с ней мысленный контакт.

— Харат на Корваре.

Девушка даже слегка вздрогнула: неужели Оган думает, что она поверит в эту ложь? Ему известно, что Харатом воспользовались, чтобы войти с нею в контакт: к чему это скрывать. А если он не знает — тогда кто же тот, другой сенситив? Может, Харат был слишком драгоценным для него инструментом, и теперь он пытается этой ложью скрыть его потерю? На несколько мгновений девушка почувствовала, как её затягивает в водоворот безумия. Нет, не похоже, что Оган начал с ней какую–то игру. А может, это какая–то новая проверка, смысла которой она не понимает.

Тут в её мысленную защиту ударил новый зонд, который ещё совсем недавно без труда пробил бы её, но теперь она выдержала натиск. И пока она не узнает больше, она ни на секунду не ослабит барьер.

— С чего это ты взяла, что Харат здесь? — если Оган и был сбит с толку неудачей проникнуть в мысли девушки, то ничем этого не показывал.

— А разве это не так? — вопросом ответила Зианта. — Мы ведь всегда использовали его для отправки и усиления мысленных посланий. Неужели его услуги нам бы здесь не понадобились?

Зианте это казалось вполне разумным объяснением. Но так ли считает Оган? И где же Харат? Почему Оган это скрывает?

Парапсихолог встал.

— Харат обладает слишком уникальными способностями, чтобы им без особой нужды рисковать, — сказал он и отвернулся от девушки. Затем несколько секунд постоял, как бы к чему–то прислушиваясь. А потом торопливо направился к одному из часовых.

Зианта наблюдала за ним. Да, ясно, что он чего–то опасается. Возможно, Иубан потеряет терпение, а Яса — не дура: узнав о предательстве Огана, она может вступить в сговор с пиратами, хотя до этого и думала отделаться от них и самолично завладеть сокровищами, к которым приведёт артефакт.

Глаза… Зианта снова перевела взгляд на самоцветы. Она понимала: им не место в гробнице среди прочих сокровищ. Оган заподозрил это, как, наверное, и Яса. Но они не знали того, что знала Зианта. И вот что ещё нужно узнать: может ли Глазами воспользоваться только определённый сенситив или же любой, включая Огана?

Там, в других мирах, она работала с ними дважды, когда была Винтрой, которая ничего не знала о могуществе камня, силой надетого на неё врагами, и когда была Д’Эйри, отлично знавшей их силу и использовавшей их. Зианта помимо своей воли вошла в их тела, в их сознания, поэтому камни и подчинились её воле. Но тогда они как бы «привязаны» к ней — и стоит ли ей теперь вступать в сделку с Оганом?

И ей не стоит забывать о том, другом сенситиве. Кто он, отдавший свою жизнь ради того, чтобы она вырвалась из ловушки прошлого… и где же Харат, этот неутомимый генератор энергии? Нет, ей не нужно думать о Туране, хотя следует выяснить загадку его личности — ради собственной безопасности и планирования будущих взаимоотношений с Оганом. Девушка попыталась сбросить покров мрака, застилавший её мозг при мысли о Туране. Туран умер — а она так и не узнала, кто же сопровождал её во время того безумного приключения, знала лишь, что он был инструментом Огана, таким же, как и она. Девушка припомнила, как много раз она, пройдя соответствующую подготовку, выступала исполнительницей планов Огана — и Ясы. И поэтому его подчинённое положение ничуть не принижало его в глазах девушки. Она узнает, кто он! С чего это она решила, что этот сенситив слабее её? Оган использовал его, и он умер. А теперь Оган пытается ещё раз использовать её, и если его вынудят обстоятельства, он с такой же лёгкостью пожертвует и ею.

Девушка схватила камни и спрятала их под подол платья. Что ж, пусть теперь Оган попробует вести себя с ней, как раньше, — его ждёт сюрприз! Да, Д’Эйри могла обращаться с этими Глазами. Возможно, с их помощью она получит такое могущество, какое Оган не может даже и представить. Девушка нисколько не сомневалась, что применить силу придётся уже в самом ближайшем будущем.

И ведь оставался ещё Харат. Если он всё ещё находится где–то на планете, она свяжется с ним. Именно благодаря Огану и возникла эта крепкая мысленная связь между ними. Из своего прошлого девушка хотела, чтобы только это и осталось у неё: только ему одному, милому Харату, она могла доверять из всех живых существ на этой полуразрушенной планете.

Вернулся Оган.

— Пора отправляться.

— На твой корабль?

Зианта надеялась на отрицательный ответ; ещё рано. Почему–то здесь, среди скал, она чувствовала себя свободной. Наверное, это просто иллюзия.

— Нет, пока не на корабль, — он, склонившись, собирал вещи.

Увязанные тюки они перебросили через плечо, а солдаты взяли остальную поклажу, и все четверо двинулись среди скал, пока не выбрались на равнину, которую пересекал небольшой ручей, по берегам его росли чахлые кустики, и кроме клочков грубой травы здесь больше ничего не росло.

Что же случилось с миром Турана, что привело Сингакок и этот край к такому плачевному состоянию. Наверное, это результат какой–то разрушительной войны или неслыханной силы катаклизма. И когда всё это случилось, сколько столетий назад?

Дорога была очень трудной, и хотя Оган не пытался скрыть своё нетерпение и увеличить шаг, идти быстрее не удавалось. Пробираться среди скал было очень утомительно, и вскоре и сам Оган начал задыхаться и всё чаще и чаще делать короткие привалы.

Долина расширилась, растительность здесь была богаче, и хотя даже самые крупные кусты были им по плечо, увеличить скорость продвижения не удавалось. А когда начались заросли, они ещё больше замедлили ход. Кроме кустов, произраставших среди скал, до сих пор Зианта не замечала никаких других следов жизни. Неужели это всё, что выжило после катастрофы, постигшей Сингакок, после его судного дня.

Вдруг один из мужчин, издав вопль, ударил лучом бластера по кустам. Зианта успела заметить, как на его ноге сомкнулись зубы, брызнувшие жёлтой пеной.

— Тварь, вроде ящерицы… Нужно всё время быть настороже, — солдат, поставив ногу на камень, осмотрел рану. — Хорошо хоть, что не прокусила, — потом он опустил ногу в ручей, чтобы смыть пену. Между тем его товарищ поливал огнём из лазера кусты впереди, сжигая дотла всю растительность, пока Оган не схватил его за руку.

— Хватит, а то израсходуешь весь заряд…

— Я не хочу, чтобы меня укусила какая–нибудь ядовитая тварь, — хмуро возразил охранник, отталкивая Огана, однако всё же выключил лазер.

Из–за того, что теперь приходилось более внимательно следить за местностью, их продвижение ещё более замедлилось. Непривычные к подобного рода длительным путешествиям ноги Зианты заныли от усталости; с каждым шагом настроение её всё больше и больше падало.

Дважды Оган на некоторое время застывал на месте, прислушиваясь к чему–то, и они могли хоть немного перевести дух. Наверное, он вёл мысленный поиск, проверяя, нет ли за ними погони. Однако Зианта решила не помогать ему: возможно, это только уловка со стороны Огана, чтобы заставить девушку снять мысленный барьер, а затем внезапно ударить по её разуму. Нет, она должна быть всё время настороже!

Вскоре они подошли к естественной преграде — скале, с которой низвергался водопад. Теперь им ничего другого не оставалось, как повернуть на восток и карабкаться по почти отвесной скале.

Когда они выбрались на открытое голое плато, Оган, схватив девушку за руку, почти бегом потащил её за собой, торопясь как можно скорее достичь нового нагромождения скал. От них не отставали и охранники: по всей видимости, Оган и его люди опасались нападения. Лишь достигнув укрытия среди скал, они остановились.

Там развязали тюки и перекусили. Зианта принялась растирать ноющие ноги. Девушка не была уверена, что сможет продолжить путь, но также не сомневалась и в том, что Оган видит это, и если придётся, то её силой потащат вперёд. Ясно, он боится, что за ними начнётся погоня. Наверное, не дожидаясь начала переговоров с Ясой, Иубан решил предпринять собственные действия, как тогда, в разграбленной гробнице.

— Это Иубан? — девушка скатала пустой тюбик в плотный шарик.

Оган только хмыкнул. Девушка поняла: сейчас он полностью поглощён мысленным сканированием местности, стараясь обнаружить чьё–либо присутствие. Но теперь в нём не чувствовалось привычной уверенности; было заметно, что все его усилия ни к чему не приводят. А это означало одно: у пиратов есть устройства, которые экранируют их мозг — иначе бы такому мастеру–сенситиву, как Оган, не составило бы особого труда обнаружить их. Но если он уже понял это, почему продолжает мысленное сканирование?

И почему он не просит помочь ему? Наверное, решила девушка, он не хочет посвящать её в тайну. А может, это просто разыгралось её воображение? Девушка прислонилась к выступу скалы и закрыла глаза.

Ладно, но ведь она сама может попытаться! И не чтобы помочь Огану в его поисках — а ради Харата. Почему–то ей казалось очень важным узнать, куда делся он, и почему Оган не признаётся, что он прибыл на планету.

Ради Харата и… Мысли девушки снова вернулись к тому, кто использовал Харата для контакта с ней — кто был инструментом Огана, Турану… который на самом деле не был Тураном. Зианта попыталась до мельчайших подробностей припомнить всех, кто посещал лабораторию Огана на вилле. Среди них мог быть и он. К сожалению, девушка ни с кем из посторонних людей не общалась и не участвовала в экспериментах, которые проводил Оган. Лишь одно приводило девушку в недоумение: почему Туран (для неё он оставался Тураном: другого имени она не знала), будучи таким сильным и тренированным сенситивом, позволил Огану использовать себя.

Он не был похож на тех, кто использовался в роли инструмента, скорее, он сам был способен использовать других. Физическая оболочка Турана, которую он занимал, сбивала Зианту с толку. Девушка пыталась понять, что же он был за человек, что в нём было присущего только ему, а не Лорду Командору, но это было подобно попытке сложить воедино кусочки какого–то артефакта, настоящий вид которого неизвестен.

И уныние, в котором она пребывала всё это время долгого ожидания, нахлынуло на девушку с новой силой. Всю свою жизнь — в Диппле, а затем на вилле Ясы — у неё никого не было. Саларика, забрав её из трущоб Диппла, дала ей убежище, образование, возможность жить в комфорте, но она знала, что это всё делается не ради неё самой, но ради денег и добычи, которую она принесёт, стоимость которой во много раз превысит затраченные на неё средства.

Сначала Оган внушал ей благоговение, потом — ненависть и страх. Девушка признавала его власть над собой, возненавидев его за это — теперь она могла признаться самой себе в этом. Рано или поздно она должна была бросить вызов Огану, чтобы вырваться на свободу. Когда она попала к нему, она была просто куском глины, а не человеком, из которой он мог лепить то, что хотел. Но теперь она осознала, что она — человек, и теперь она не останется рабыней!

Яса и Оган… Только с ними она общалась раньше. Но ни к кому из них она не испытывала любви. Харат… Только его Зианта могла назвать «другом» и довериться — но он лишь странное существо иной расы.

И теперь — Туран. У них не было отношений раба и хозяина, слуги или властелина, нет, она бы назвала их отношениями между двумя товарищами, какие складываются между членами команды одного корабля, между воинами одного отряда, вместе отражающими какую–то угрозу и зависящими друг от друга в критические мгновения.

Как он зависел от неё до самого конца!

Глаза Зианты увлажнились. Она никогда не плакала, ну, может, иногда, в детстве, когда замерзала или голодала. Но лишь теперь, заплакав, девушка поняла, какую потерю понесла. И Оган виновен в этом — это он послал его вслед за ней — послал на смерть.

Поэтому, решила девушка, она просто обязана отомстить Огану за него. Но позже, когда настанет её час, не сейчас: её противник слишком силён, Зианта это понимала.

От мрачных мыслей её оторвало прикосновение Огана:

— Вставай — нам нужно спрятаться. Маут отправился вперёд на разведку и нашёл убежище.

Девушка огляделась. Да, одного охранника не было, а второй прислушивался к маленькой рации. Охнув, девушка поднялась на ноги. Долго идти она не сможет.

— Давай, пошевеливайся! — Оган потянул её вперёд.

И, разумеется, им пришлось снова карабкаться и петлять среди скал, стараясь как можно меньше оставаться на открытом пространстве. Дважды Зианта подскальзывалась и падала, и во второй раз только благодаря помощи Огана смогла подняться, и он снова потащил её вперёд, тихо ругаясь.

Наконец они добрались до пещеры, и Оган толкнул её в самый конец, подальше от входа, а когда девушка упала, даже не протянул ей руки, чтобы помочь подняться, но вернулся ко входу и негромко отдал приказ одному охраннику, после чего тот снова исчез.

Глава пятнадцатая

Сумерки сгущались. Солнце, ярко светившее днём, уже скрылось за горизонтом, и только самый край небосвода был залит сверкающими лучами. Зианта лежала в конце пещеры, тело её ныло от непривычной физической нагрузки, однако она оставалась настороже.

Тот человек, которого Оган послал на разведку, так и не вернулся. Дважды она слышала доносившиеся из приёмника шифрованные сообщения, смысл которых не понимала. Оган становился всё более и более встревоженным. По–видимому, всё шло совсем не так, как он планировал. Наконец он подошёл к ней и, склонившись голова к голове, произнёс:

— Ты здесь в безопасности…

— От кого? От Иубана? — рискнула перебить его девушка — Это его люди выслеживают нас?

— Иубан? — он пожал плечами удивлённо: для него Иубан был какой–то мелкой сошкой, которую не следует даже замечать. — Нет — дело гораздо хуже: здесь появился Патруль!

— Патруль! Каким образом… — вот этого она даже не могла вообразить себе.

Оган пожал плечами.

— Действительно, каким образом? Но ведь везде найдутся уши, которые слышат, и глаза, которые видят. Яса побывала на Вейстаре, а ведь там не верховодит Гильдия, и достаточно всего одного шпиона, чтобы об этом узнали. Кроме того, может быть, им удалось проследить за мной. Но не всё ли равно? Они уже здесь.

Несколько секунд он молчал и, прищурившись, следил за девушкой.

— Ты ведь знаешь, что ждёт того, кого поймают на преступном использовании психической энергии… никогда не забывай об этом, девочка.

Во рту у неё пересохло. Это вдалбливалось в неё с первых же дней пребывания на вилле: какая судьба ждёт тех, кого полиция поймает во время налёта. Не смерть, нет. В некотором отношении смерть была бы избавлением. Нет, они убивали не тело — разум! Стирание памяти — полное стирание, и от личности Зианты ничего бы не осталось — лишь тупое безвольное существо, способное только на тупую механическую работу. Воспоминания, личность — всё исчезнет.

Тень удовлетворения мелькнула на лице психолога: наверное, он увидел её смятение.

— Да, никогда не забывай об этом, Зианта. Полное стирание… — Оган медленно произнёс последнее слово: сейчас оно использовалось как ругательство. — К несчастью, Патруль сел там, откуда они могут контролировать всю эту местность, так что нам придётся оставаться в укрытии, пока они не убедятся, что кроме корабля пиратов больше здесь ничего нет.

— Но как же твой корабль… Они ведь могут обнаружить его!

Оган покачал головой.

— Корабля нет, Зианта. Мы приземлились на капсуле Эль–Би, защищенной от детекторов. А корабль остался на дальней орбите, вне досягаемости приборов Патруля.

— Но ведь у них есть персональные детекторы, разве не так? Что если они воспользуются ими? — девушка пыталась сохранить самообладание, не позволить разгореться искорке страха, которую он зажёг в ней, и перерасти в панику.

— Конечно, когда они уже здесь, они используют и их. Они обнаружат корабль пиратов, если только тот не оборудован защитными экранами. И у нас есть такие…

Она знала, что такие устройства существуют, они делают человека невидимым. Но что если у них есть сенситив…

— Нет, у них нет! — Оган словно прочитал эту мысль в голове Зианты. — Хотя и мог бы быть. Я их прощупал и не обнаружил сенситива. Так что пока будем сохранять осторожность, мы в безопасности. Но времени у нас в обрез. Капсула Эль–Би запрограммирована на взлёт в определённое время, и она взлетит без нас, если только мне не удастся проникнуть в неё раньше и перепрограммировать.

— Ты собираешься попытаться?

— Я должен. Поэтому я и оставлю тебя здесь вместе с Маутом. Будем надеяться, что Патрульные и пираты, занятые друг другом, не заметят нас. Но сама понимаешь — если они обнаружат вас, — Оган широко развёл руки в стороны, — с вами всё кончено. Никто и пальцем не шевельнёт, чтобы спасти вас. Вот поэтому отдай мне камни, которые у тебя. Я спрячу их в капсуле — там они будут в безопасности.

— Для тебя они не представляют никакой ценности, — заявила Зианта, начав вести свою игру, надеясь, что Оган поверит ей. — Я связана с ними. Я узнала тайну, которую они скрывали, и теперь они подчиняются только тому, кто пробудил их к жизни.

Поверит ли он её словам? Проверить, так ли это обстоит на самом деле, он сможет только на Корваре, в своей лаборатории.

— Ну, а ты, что ты сможешь сделать с ними? — спросил Оган.

Зианта лихорадочно размышляла. Нужно что–то придумать, чтобы камни остались у неё.

— Раз у Патруля нет сенситива, то, возможно, я смогу использовать их для блокады мысленных излучений. Когда–то они использовались для управления… — для управления лурлами, животными тварями… Так, может, их можно будет использовать, чтобы воздействовать и на людей? Ей не нужно было объяснять это Огану.

— Ты много чего узнала. После ты мне всё расскажешь, всё.

— Всё, — эхом повторила девушка, словно всё ещё находилась в полной власти Огана.

— Наверное, действительно будет лучше, если камни останутся у тебя, — сказал Оган к великому облегчению девушки. — И пока я не вернусь, ты будешь находиться здесь вместе с Маутом.

Девушка понимала, что он, заинтригованный тем, что она обнаружила, и раздражённый, что не может проверить её слова, уходит отсюда неохотно: он не относился к числу людей, обладавших терпением, особенно когда это касалось его любимого предмета — парапсихологии.

Зианта следила, как он осторожно покидал пещеру. Она сама не понимала, почему просто не отдала ему камни. Наверное, она как бы сроднилась с ними, с самоцветами, которые назывались Глазами во времена Д’Эйри.

Зианта достала их и сжала в кулаке. Если она рискнёт ещё раз всмотреться в них, то где окажется? В Сингакоке? Или, может, в Норнохе? Она не хотела видеть ни того, ни другого.

Но она не станет использовать их на службу Огану. Уж лучше, чтобы они потерялись где–нибудь здесь, среди разрушенных скал, где Оган их никогда не найдёт.

Но был ещё и Харат. Наверное, Оган оставил его в капсуле Эль–Би, хотя девушка до сих пор не понимала, почему он не признается в том, что Харат на планете. Но теперь, когда Огана нет, она может позвать его — и тогда уж конечно она узнает всю правду!

Впервые за всё время с тех пор, как Оган обнаружил её, Зианта опустила мысленный барьер. Держа камни в руках, она отправила мысленное послание, создав в голове яркий и чёткий образ Харата. С отчаянной смелостью она всё дальше и дальше посылала свой зов:

«Харат?..»

Ответ был таким же неожиданным и кратким. А затем, раньше, чем успела отправить ему вопрос, Зианта уловила:

«Предупреждение… Очень важно… не пытайся со мной связаться… оставь только маяк».

Значит, Харат не в капсуле; наверное, он покинул её, отправившись на их поиски. А может, он сбежал от Огана по какой–то причине? Но больше он не отвечал. Нить между ними была слишком тонкой, чтобы по этому едва заметному каналу удалось обменяться информацией. Но главное она знала: им грозила какая–то опасность.

Наклонив голову, девушка опустила её на колени, продолжая думать о Харате и стараясь не разорвать нить. Он идёт к ней… Опасность…

Неожиданно раздался какой–то щелчок, оборвавший её мысли. Девушка приподняла голову и огляделась. Пещера была погружена во мрак, и только охранник, находившийся у входа, казался каким–то смутным пятном на фоне чуть более светлого неба. Наверное, это включилась рация.

— Достопочтенная, — донёсся его голос из темноты; Маут обратился к ней так, как принято в цивилизованных мирах, что казалось странным здесь, в этом царстве мрака. — Сообщение от Огана. Мы должны покинуть убежище и двигаться на восток.

— Нет. Он ведь приказал нам: никуда не уходить отсюда, — возразила девушка. Нельзя уходить, когда сюда идёт Харат.

— Всё изменилось, достопочтенная. Сюда приближается какой–то корабль, и он оборудован персональным детектором нового типа.

Вот, доигралась, мелькнула злая мысль, они заметили мой зов, посланный Харату.

— Давай, пошевеливайся! — вежливости как не бывало. Ясно: если придётся, то он силой заставит её подчиниться.

Зианта лихорадочно соображала. У неё есть камни, и она может воспользоваться ими. Этот человек — не сенситив, что даёт ей шанс, который она должна использовать, а затем она останется ждать Харата.

— Я иду.

Однако Зианта не сдвинулась с места. Разорвав невидимую нить, связывавшую её с Харатом, они все свои силы вложила в удар, нацеленный в Маута.

— Вниз. Мы спускаемся… — охранник повернулся и выбрался из пещеры, не обрачиваясь, чтобы посмотреть, следует ли она за ним. Так, её попытка оказалась успешной: он думает, что девушка идёт рядом с ним.

Неужели ей это удалось? Как Огану. Для него пустяк — наслать правдоподобную галлюцинацию на обычных людей. Но девушка впервые проделала подобную вещь. Да, несомненно эти камни обладают огромным могуществом.

Но долго удерживать галлюцинацию она не сможет. А значит, ей тоже нужно покинуть пещеру: как только Маут поймёт, что девушки рядом нет, он вернётся за ней.

Зианта вспомнила, что в поклаже есть тюбик Е–рациона и маленький контейнер с водой. Больше ничего не стоит брать. Но у выхода она остановилась в нерешительности. Впереди ждала темнота ночи и нагромождение скал. Самое лучшее, что она сейчас может сделать, это где–нибудь спрятаться и дождаться Харата.

Лучше всего подняться на какое–нибудь возвышение и рассмотреть окрестности. Снова спрятав камни, девушка начала карабкаться вверх.

Когда Зианта была уже на порядочном расстоянии от пещеры, она расслышала внизу какой–то звук, на секунду замерла, а затем прижалась к стене утёса. Это был Маут — он вернулся! Теперь ей нельзя шевелиться, чтобы не выдать себя.

Было совсем тихо; не раздавались даже печальные завывания ветра. Зианта услышала громко прозвучавшие в тишине шаги Маута, а затем его приглушённые проклятия — он обнаружил, что в пещере девушки нет. Затем раздалось пощёлкивание рации, но девушка не знала, что оно означает: увы, ей был неизвестен используемый шифр, и она не могла сказать, передаёт ли он сообщение Огану, или же выслушивает новые приказы того. Может, рискнуть и мысленно прозондировать его? Но пока она раздумывала, Маут покинул пещеру и направился в её сторону.

Но тут внезапно ночь разрезал ослепительный луч, ударивший не в скалу, где пряталась Зианта, а прямо в Маута.

— Ни с места!

Он подчинился приказу, а затем раздались шаги других людей. Кто же это идёт сюда? Неужели Патруль? Но они допросят Маута и узнают о ней. Зианта проглотила комок в горле. Она сидела здесь, на скале, такая же беспомощная, как и Маут, хотя её пока и не видят. Но она не может даже пошевелиться, чтобы не выдать себя.

Наконец в круге света, в центре которого находился Маут, показался какой–то человек, но не в форме Патрульного, а в комбинезоне космонавта — значит, это люди Иубана. Неужели Яса, как предполагал Оган, заключила с ними сделку?.. Но с таким же успехом можно сказать, что она пленница Иубана, а не союзница. Нет — она, Зианта, должна оставаться на свободе, встретиться с Харатом и узнать, что же произошло.

Звездолётчик разоружил Маута и повёл его вниз. По всей видимости они даже не подозревали, что она здесь, наверху, на скале. Но вскоре они наверняка узнают об этом. Девушка слишком хорошо знала, как пираты умеют вышибать нужную им информацию из пленников. Как только они отойдут подальше, ей нужно как можно быстрее убираться отсюда.

А пока пираты обыскивали пещеру. Но это не займёт много времени. Скорей бы они убрались! Зианта не пыталась прибегнуть к мысленному внушению, но иногда, случается, даже простое желание может оказать воздействие.

Девушка облегчённо вздохнула, когда пираты наконец покинули пещеру. Она напряжённо вслушивалась в удалявшиеся звуки шагов, и ей это терпеливое ожидание показалось целой вечностью. Ну, вот и тишина!

А теперь — вверх и вверх — и побыстрее! Девушка с требуемой толикой осторожности начала подъём по склону в полной темноте, ощупывая путь руками и, долго пробуя ногой надёжность опоры, прежде чем перенести на неё всю тяжесть своего веса. Тем не менее она дважды срывалась и с замирающим сердцем дожидалась, пока затихнет грохот падающих камней, который, несомненно, привлечёт ее преследователей сюда.

Казалось, прошла целая вечность, когда она наконец достигла вершины склона. Но поверхность плато была ровной и никаких валунов, за которыми можно было бы спрятаться. А значит, ей необходимо быстро пересечь это плато и спуститься вниз с другой стороны. Тут Зианта услышала неспешное хлопанье крыльев и вздрогнула: значит, здесь тоже существует ночная жизнь — и это придало девушке уверенности. Приободрённая, она двинулась в путь.

Склон на противоположной стороне оказался менее крутым, и девушка обрадовалась этому, тем не менее спускалась она медленно, прислушиваясь к малейшему звуку. И всё равно она угодила в один из невысоких кустов, попыталась

ухватиться за ветку с шипами, поскользнулась и выдернула куст из земли, а затем покатилась вниз по склону, вызвав громкую лавину осыпавшихся камней. И только другой, более укоренённый в грунте куст задержал её падение. На мгновение девушка замерла от страха: если кто–то есть поблизости, то он, конечно, услышал это! Не соображая, что делает, Зианта послала мысленное сообщение.

«Харат!»

Она ещё в пещере разорвала с ним тонкую связь, а потом была слишком занята поиском надёжного укрытия, откуда могла бы спокойно вызвать маленькое инопланетное существо. К сожалению, укрытие она так и не нашла пока, но по чёткости сигнала стало ясно, что Харат недалеко. Наверное, совсем близко! И через несколько секунд — какой–то едва заметный шум… Неужели это Харат? Кто–то действительно двигался к ней — и двигался гораздо бесшумнее, чем это может делать человек в темноте. Это точно Харат — ведь он отлично видит ночью, и для него не составит никакого труда идти по полоске гравия среди небольших обломков скал. Девушка продолжала крепко держаться за куст в ожидании.

Заключительный бросок — и вот наконец перед ней Харат!

Вытянув обе пары своих щупалец–конечностей, он прыгнул прямо на девушку и ухватился за неё, не в силах удержаться от непосредственного контакта с её телом, и Зианта прижала маленькую пушистую фигурку к себе, слегка удивлённая проявлением радости обычно разыгрывающего из себя недотрогу Харата.

«Ты что, отстал от Огана?»

«Нет! Скорее… пошли с Харатом… Скорее!»

В диком возбуждении он вырывался из ее рук.

«Скорее… он умирает!»

«Кто умирает?»

Оган, что ли? Неужели по пути к капсуле Эль–Би парапсихолог попал в беду?

«Он!» — казалось, до Харата никак не может дойти то, что она не знает, о ком идёт речь, настолько он был уверен, что любое упоминание о нём все должны понять с полуслова

«Идём же! Скорее!»

Зианта никогда раньше не видела Харата таким возбуждённым. Он не отвечал на вопросы, по–прежнему с той же решительностью и горячностью пытаясь вырваться из объятий, как и когда бурно приветствовал её всего минуту назад. Все всякого сомнения, он хотел одного — чтобы девушка повиновалась. И справиться с ним Зианта была не в состоянии: к подобному рвению маленького существа она была просто не готова.

Девушка опустила Харата на землю, и он тут же стремглав умчался.

«Идём же!»

Зианта осторожно выпрямилась. Нет, она не должна позволить Харату снова оставить её. Да к тому же она не так хорошо, как он, видит в темноте и может запросто угодить в какую–нибудь ловушку на тропе.

’«Харат! — с той ли горячностью, что требовалась, позвала она его? — Харат… подожди… я не вижу тебя!»

«Идём же!» — у подножия склона она уловила какое–то движение; кажется, Харат остановился там и начал нетерпеливо прыгать на месте. Оставив всякую осторожность, девушка бросилась вниз и наполовину съехала, наполовину спрыгнула туда, где её поджидал Харат. Чтобы они не разъединились, он одним из своих щупалец крепко схватил Зианту за одежду и изо всех сил потащил её за собой.

«Ну, давай! Скорее!»

Ладно, всё–таки куда–нибудь он да приведёт её. Девушка подчинилась Харату и вдруг заметила, что теперь её нисколько не страшит возможность споткнуться — Харат выбирал самый лёгкий путь. Стало светлее — появилась луна, осветившая всё зеленоватым светом, отчего кожа её приобрела странный болезненный оттенок.

Харат повернул на восток. Зианте показалось, что в смутном лунном свете она узнала одну из странного вида вершин. Ну, конечно, они недалеко от корабля пиратов.

Там Яса? Впрочем, нет, Харат использовал местоимение «он», да к тому же он никогда в прошлом не выказывал особой любви к саларике. Значит… вряд ли он ведёт её к Ясе. Теперь Харат с большей осторожность выбирал путь среди странных скалистых отрогов и валунов, в огромном множестве разбросанных здесь, словно пни, оставшиеся от давно погибших деревьев.

«Корабль пиратов…» — рискнула спросить Зианта, однако

Харат не ответил, лишь резко дёрнул её за платье, как бы запрещая мысленное общение в этом месте. Они петляли среди скал, пока не вышли стене, образованной каменными плитами. Отпустив её, Харат стремительно бросился к стене, проворно взобрался на какой–то уступ и исчез в расщелине между двуми пиками.

«Давай! Скорее!»

Но девушка не была уверена, что сможет взобраться туда, слишком уж узкой казалась ей та расщелина. Но ничего другого не оставалось, как попытаться, и Зианта полезла вверх, цепляясь за выступы скалы, в клочья изорвав при этом своё платье.

За стеной пряталась небольшая ложбинка, вся в тени, вроде той, где Оган разбивал лагерь. И девушке едва удалось рассмотреть чьё–то тело, лежавшее там на земле, а рядом — Харата.

Харат… и незнакомец… Это же он, тот, другой сенситив! Он, должно быть, ещё жив — иначе зачем Харату так торопить её? Сердце девушки застучало так гулко, что сотрясало всё тело. Она опустилась на колени рядом с незнакомцем и протянула к нему руки, ощупывая.

Костюм звездолётчика, тяжёлые башмаки исследователя планет. Шлема на голове не было, и он лежал лицом к небу. Тело было совсем холодное, однако он ещё дышал: поднеся руку к губам, девушка уловила слабое дыхание. Скорее всего, он в трансе. Но выводить из транса ей пока что не под силу. Вот если бы Оган был здесь…

«Нет… Оган убьёт!»

Мысль Харата прозвучала так резко и неожиданно, что девушка непроизвольно отпрянула.

«Тебя… Харат… привёл… привёл…» — услышала Зианта мысль маленького инопланетного существа. От страха, ясно различимого в этом послании, вызванного скорее всего её упоминанием об Огане, он, казалось, утратил способность связно передавать мысли. Девушка не понимала, откуда возник этот страх, но в его реальности не было никаких сомнений. Если Харат говорит, что Оган опасен для них, значит, так оно и есть.

«Харат… — Зианта постаралась вложить в эту мысль всё спокойствие, которое только могла призвать. — Что мы можем сделать?..»

Но он перебил её, уже, похоже, взяв себя в руки:

«Посылай… вместе с Харатом… посылай…»

Он что, предлагает ей метод, обратный тому, каким она пользовалась, работая с ним раньше. Если тогда она брала энергию от Харата, то теперь что, она должна направлять свою энергию в него, используя его как передатчик?

«Да, да!» — он радостно подтвердил ее догадку.

«Ну, принимай!» — не задавая больше никаких вопросов бросила девушка.

Расстегнув платье одной рукой, она достала хрустальные камни. Она не знала, окажутся ли они эффективными в предстоящей передаче психической энергии, но не сомневалась, что с их помощью сможет сконцентрировать все свои силы.

Склонившись над безвольным телом, она коснулась пальцами холодного лба. Её запястье крепко обхватило одно из щупалец Харата. Теперь помимо мысленной связи у них был и физический контакт.

У Зианты вдруг возникло странное ощущение, что её сущность, её внутреннее «я» с огромной скорости уносится куда–то в место, где царит хаос, где нет ничего устойчивого, кроме этой связи с Харатом. Всё дальше и дальше уносятся они, а хрустальные камни становятся теплее в её руке, и из них льётся устойчивый поток энергии, пронизывая всё её тело, сквозь её руку, мимо щупальца Харата к её пальцам и — точке соединения трёх их тел.

Несутся… несутся… кружатся… кружатся… всё дальше и дальше… «Всё, хватит!» — уже готова была закричать девушка. Дальше им нельзя! Иначе разорвётся последняя нить, связывающая их с реальностью, и они окажутся затерянными в этом царстве хаоса, как и тот, кого они сейчас ищут и не могут найти.

Глава шестнадцатая

К сожалению, в представляемой ею мысленной картине был один существенный недостаток, от которого она не могла избавиться и который мешал ей добиться цели — сфокусировать свою психическую энергию на поиске Турана — она, увы, никогда не видела его облика, а в этой темноте лица было не разобрать, и потому Зианта не могла представить его образ, и лишь прикосновение к его телу могло служить для неё указателем поиска…

Но Харат… он ведь видел его? Почему бы ему не попытаться и не представить его мысленный образ, чтобы они смогли продолжить вместе этот поиск? Но успеют ли они — их кружение затихало, все меньше и меньше становились круги их поисков.

«Торопись!» — резко приказал Харат.

«У нас должен быть его образ, — девушка заставила его выслушать объяснение их неудачных поисков. — Создай его образ, Харат!»

Однако полученное ею мысленное изображение было настолько искажённым, что она едва не прервала контакт, шокированная жуткой, невероятной смесью человеческих черт с чем–то, напоминавшим клювастую голову самого Харата.

«Нет, Харат, это не то! Нам нужна истинная картина!»

И хотя они продолжали физически касаться друг друга, мысленная связь исчезла: они снова были в тёмной расщелине.

Разочарование маленького инопланетного существа от этой неудачи быстро сменилось гневом большей частью на неё, чем на себя: подсознательно Харат не хотел признаться в собственном бессилии и потому винил в неудаче девушку. Но Зианта сохраняла спокойствие.

«Он принадлежит моей расе, — сказала она Харату. — Но даже если именно он последовал за мной в прошлое, то мне неизвестен его настоящий облик и поэтому я не могу представить его мысленный образ, который нам нужен для поиска. Я должна увидеть, какой же он на самом деле…»

Девушка боялась, что Харат, слишком разгневанный на неё из–за этой неудачи, мало что усвоил из того, что она сказала, потому что он, отдёрнув щупальце, прервал с ней мысленный контакт.

Лишь самый край расщелины светился зеленоватым лунным светом. Если ей удастся каким–то образом приподнять тело этого человека и подтащить его к свету…

Но, похоже, ничего другого не оставалось. Снова засунув в платье Глаза, девушка, ухватившись за тело мужчины, с трудом потащила его к краю ложбины, хотя он был меньше и легче Огана и его охранников. Наконец она доволокла его к месту, освещенному луной.

В призрачном зелёном свете трудно было судить о цвете, но лицо его выглядело загорелым, как у пилотов–ветеранов, волосы коротко острижены — так удобнее носить шлем — и в завитках.

Правильные черты лица по стандартам её расы можно было даже назвать привлекательными. Но не стоило отвлекаться: сейчас главное было — запомнить каждую деталь его лица, она должна знать его так, словно видела всю свою жизнь, зафиксировать в памяти, чтобы никогда больше не забыть.

Протянув руку, девушка начала водить пальцами, едва касаясь, по лбу, затем ниже, по переносице, губам, подбородку — таким она должна его запомнить.

Рядом присел Харат.

«Поторопись… он потерялся. Он и так слишком долго там…»

Как и все сенситивы, Зианта тоже не раз испытывала древний, всепожирающий ужас перед медитацией: боязнь потеряться в иной плоскости и не вернуться в своё тело. Но она не могла не сделать этого и теперь знала, кого им искать в мирах, недоступных для обычных людей.

«Я знаю его…» — что ж, остаётся только надеяться, что это действительно так.

Вновь девушка достала камни, крепко сжала их в левой руке, а пальцами правой прикоснулась ко лбу незнакомца, почувствовав, как щупальце Харата обхватило запястье.

«Давай…» — в этот раз сигнал к началу подала Зианта, но теперь она не кружилась в пустоте, как было перед этим, когда их вёл Харат: перед мысленным взором, за закрытыми глазами, стояло лицо незнакомца.

И теперь они не занимались поиском — они звали его, вкладывая в этот зов все свои силы, всю мощь, которую помогали им развить Глаза. И хотя Зианта не называла его имени, ибо не знала его, она представляла его образ как можно более отчётливо и ясно.

«Где же ты бродишь, незнакомец… мы ищем тебя… ПРИДИ К НАМ!»

Всё её тело и разум отдались этому призыву, этому крику. Долго ей не продержаться. Но пока может, она будет это делать!

«Приди!»

Какое–то шевеление… едва заметное… далеко–далеко… словно кто–то крадётся.

«Приди!»

Да, вот это уже действительно ответ, слабый, но адресованный ей и только ей. Нет, ещё рано торжествовать, думать об успехе… Не ослаблять притягивающую нить своего зова.

«Приди!»

Как же мучительно медленно крепла тонкая нить, связывающая их, а у неё уже почти не оставалось сил и энергии, которую она излучала с помощью камней через Харата для…

«Приди!»

В этот крик она вложила последние остатки сил. А затем Зианта разорвала неустойчивый контакт, не в силах больше поддерживать его, и упала ничком вниз, и одна рука по–прежнему касалась его тела.

И хотя девушка оставалась в сознании, она настолько была изнурена, ощущая слабость и тошноту, что не смогла, когда незнакомец шевельнулся, издать хотя бы один звук.

Он с трудом сел. А вокруг них прыгал Харат, щёлкая клювом, выражая этим необычайное возбуждение. Девушка едва расслышала бормотание незнакомца; она не знала этого языка, и в голове у неё грохотал шум, она должна была лежать, не шевелиться, без сил поднять даже руку после разом нахлынувшей на неё огромной усталости.

Зианта думала, что незнакомец придёт в замешательство, не сразу осознав, что с ним произошло, и где он сейчас находится. Но если он и был потрясён, то быстро пришёл в себя. Девушка поняла это, когда он наклонился к ней и вгляделся в её лицо, а затем воскликнул что–то на своём языке.

Потом он приподнял её и положил в более удобное положение, видимо, понимая её нынешнее состояние. Но не использовал мысле–связь, и девушка была благодарна ему за это. Наверное, решила Зианта, после долгих тяжёлых испытаний его запасы психической энергии тоже исчерпались.

Он выпрямился, и девушка смотрела на него, и хотя большая часть тела звездолётчика по–прежнему находилась в тени, у неё создалось впечатление, что он невысокого роста и худощавый. Но не юноша, хотя лицо у него моложавое. Тут к нему подбежал щёлкавший клювом комок шерсти, что был Харатом, словно по стволу дерева взобрался на его плечи и уселся на них с гордым видом: по всей видимости, он уже давно избрал их в качестве любимого места отдыха.

Живая ноша ничуть не затрудняла незнакомца, когда он поднялся к просвету между скалами, окружавшими их лощину, и начал прислушиваться. Девушка не сводила с него слипающихся глаз. Она имеет право на заслуженный отдых…

Когда её взгляд наконец сфокусировался на незнакомце, тот повернулся, и девушка увидела в его руках очки ночного видения. Даже в зловещем лунном свете ошибиться было невозможно: на груди сияла эмблема Патруля!

«К кому ты привёл меня, Харат? Уж лучше Оган… или Иубан!» Что же ей теперь делать? Если он действительно Патрульный, то он её смертельный враг, тем более, что ему известно всё о том, что она делала на этой планете. И ей ни скрыться, ни защититься от него.

Её ждёт полное стирание памяти…

Зианту охватил непередаваемый ужас, подобного которому она никогда в жизни не испытывала. Ну Харат и удружил ей! Она должна бежать… немедленно!

Но ослабевшее тело отказывалось подчиняться приказам. С трудом усевшись, девушка поняла, что ей не удастся сбежать без чьей–либо помощи. Но кто ей поможет? Харат? Нет, она больше не могла доверять ему.

Тогда Оган? Хотя Зианта его очень боялась и столь же сильно ненавидела, он не угрожал ей таким ужасным наказанием, как этот незнакомец. Но попытайся она только установить контакт с Оганом сейчас, когда она так изнурена, то кто–то из них — Харат или сенситив Патруля — без труда засечёт её попытку. Маленькое инопланетное существо отлично знает частоту её мысленного излучения и легко сможет выследить её, как борзая находит по запаху дичь для хозяина

Но ведь Харат физически беспомощен. И если ей удастся каким–то образом избавиться от незнакомца, тогда она легко уйдёт и от него. Сантиметр за сантиметром девушка отодвигалась от места, где сенситив оставил её лежать, скользя, словно краб, по неровной земле, не поднимаясь на ноги. Всё тело её сотрясалось от слабости, лишь чувство нависшей опасности и воля принуждали девушку двигаться вперёд.

Зианта не спускала глаз с незнакомца, но он, полуотвернувшись от неё, напряжённо всматривался вдаль, по всей видимости, не ожидая от неё никаких проблем. Зианте вдруг захотелось зашипеть, как Яса.

Харат, которого она тоже должна была бояться, смотрел в ту же сторону. Наверное, он вёл мысленный поиск, передавая всё, что узнал, незнакомцу.

Рука девушки наткнулась на камень. Может, она сможет оглушить им незнакомца. Но вряд ли она попадёт в него издалека. Нет, кидать не стоит, но пусть камень останется у неё на случай, если он попытается силой овладеть ею. Она должна бежать. Зианта уже почти доползла до гребня, преодолев который, надеялась скрыться.

Только возможность для этого ей так и не представилась: сбросив очки ночного видения, незнакомец быстро повернулся и начал спускаться в лощину, а потом на несколько секунд остановился, когда заметил, что Зианта находится не там, где он оставил её, а у стены, и в руке её крепко зажат камень — оружие далёких предков.

— В чём?.. — начал было он на Бэйсике, однако Зианта резко остановила его:

— Не подходи.

Она подняла камень. Он, похоже, без оружия. К тому же ослабел после всех испытаний, что выпали на его долю, когда он находился между жизнью и смертью.

— Почему? — удивлённо спросил незнакомец.

Его лицо снова оказалось в тени, и девушка не могла видеть его. Но уж контуры тела она хорошо различала. Однако почему он так удивлён? Ведь он должен понимать, кто она такая, и что они смертельные враги.

— Стой! — повторила она своё предупреждение.

Но он продолжил путь к ней. И зачем она только спасла его! Как дура доверилась Харату. А он заодно с Ясой, Оганом и остальными, для кого она — только орудие, а не живой человек.

— Я не желаю тебе зла, — он остановился. — Почему ты…

Девушка залилась смехом, больше похожим на безумный визг раненого животного.

— Не желаешь зла? Ну да, понимаю — всего лишь приятная прогулка к Координатору — а там стирание!

— Нет!

Он воскликнул слишком горячо, чтобы поверить ему. Неужели он думает, что она настолько повредилась умом после всех испытаний (которые она прошла ради него!), что забудет, что случается с сенситивами, которых удаётся поймать Патрулю?

— Нет… Ты просто не понимаешь…

Из последних сил девушка бросила в него камень — её единственный шанс. Нельзя позволить ему приблизиться ещё — тогда она точно погибла. Но в тот самый миг, когда камень оторвался от руки, в её голове взорвалась боль, столь ужасная и всепоглощающая, что, падая на землю в агонии, не смогла исторгнуть даже вопль, который готов был сорваться с губ.

Шторм обрушился на них — наверное, она в башне. Лурлы… они лежали неподвижно, отказываясь подчиняться её приказам. Необходимо заставить их работать, иначе её сбросят в эти бушующие волны, а Глаза отдадут следующей Хранительнице. Она вгляделась в них. Но что с ними? Самоцветы стали тусклыми, в них побежали трещины. И вот они уже раскалываются, рассыпаются в пыль, просачиваясь между пальцами. Она остаётся без оружия…

Они притаились на высоком холме, который стал для них смертельной ловушкой, из которой им не выбраться: у подножия холма расположилась вражеская армия, а сверху их поливают лучевым огнём самолёты. Когда ловушка захлопнется окончательно, останется одно: принять быструю и безболезненную смерть. Попасть к этим, из Сингакока, — хуже смерти. Она — гордая Винтра, дочь своего племени! Уж лучше умереть, чем служить предметом насмешек на городских улицах. Никогда! Самолёты совсем близко, их лучи расплавляют укрытые между скал орудия. Это смерть, и она приветствует её.

Тепло… Свет… Жизнь — она жива! О Небо, теперь они найдут её и доставят в Сингакок… Нет! У неё есть руки и ноги — враги ещё узнают её силу! Но она не может шевельнуться. Ранена? И рана настолько серьёзна, что тело отказывается подчиняться?

Охваченная страхом, она открыла глаза: над головой небо. Ну, конечно же, она среди родных гор Квейт. И тишина… подозрительная тишина. Может, лишь она одна осталась в живых в их лагере? И вокруг — её друзья и соратники, мёртвые, к которым она пока ещё не может присоединиться.

Шаги… кто–то приближается… хоть бы это был повстанец — тогда она попросит у него удар милосердия. Это её священное право. Она Винтра — и все в их отряде знают: она не должна живой попасть в руки врага…

Винтра… но не только — Д’Эйри! И ещё — Зианта! Всплыв из памяти, каждое имя как бы приносило с собой свой мир, непохожий на другие. Нужно собрать мысли. Так кто же она? Да, всё верно, она Зианта! Если только эти Глаза снова не забросят её в другой мир и другое время! Она — Зианта, а Зианта…

Её память, вся в прорехах, как бы распалась на куски, которые поочерёдно вынимались, чтобы наполнить её ужасом. Над ней склонилось мохнатое чудовище, стоявшее на двух лапах с острыми когтями, уставившееся своими круглыми глазами прямо в её зрачки.

Всплыл кусочек памяти Зианты: это Харат! Девушка была приятно удивлена, но потом память полностью восстановилась: это враг! Девушка попыталась шевельнуться, даже поднять руку — но тщетно. С трудом извернувшись, Зианта обнаружила, что она спутана прочной бечёвкой. Итак, она пленница! Теперь девушка познала отчаяние и ненависть, которые испытывала Винтра к своим врагам.

Предательство Харата теперь не удивляло её. Он ведь существо иной расы, чужак, и его не ждёт наказание в виде полного стирания памяти, как её. Вне всякого сомнения, он будет так же служить Патрулю, как до этого Огану.

Зианта не пыталась использовать мысленное зондирование. К чему? Харат, похоже, так рьяно сотрудничает с незнакомцем, что ей теперь не привлечь его на свою сторону. Как он настойчиво требовал, чтобы она вернула разум сенситива в его тело. Какая она дура, что ответила на его зов!

Зианта отвернулась, не желая видеть Харата. Теперь перед глазами были только освещенные солнечными лучами скалы. Но эта не та ложбина, в которой она потеряла сознание. Эта лощина побольше. И только теперь она увидела незнакомца.

Он лежал немного дальше, на животе у края обрыва, глядя вниз. А затем — потрескивание выстрелов. Где–то внизу шёл бой.

Защёлкал клюв Харата, пытавшегося привлечь внимание девушки. Но она упрямо отказывалась смотреть в его сторону, держа поднятым мысленный барьер: она не собиралась больше контактировать с предателем! Резкая боль: это Харат схватил её клювом за волосы, вынуждая повернуть голову, но девушка тут же зажмурила глаза, успев однако почувствовать попытку пробиться мысле–зондом через её барьер. Хотя, наверное, не стоит тратить зря психо–энергию — она ей понадобится позже. Девушка приоткрыла мысленный барьер.

«Почему ты боишься?»

Как может Харат спрашивать её об этом?! Разве он не знает, что он сделал!

«Ты… ты отдал меня в руки Патруля! А они… они покончат со мной, моим даром!» — бросила она обвинения.

«Нет! Этот человек ищет понимания. Если бы не он, ты была бы мертва».

И зачем только она бежала из гробницы, где была замурована Д’Эйри! Лучше бы она умерла там! После стирания памяти она уже не будет Зиантой!

— Лучше бы я умерла, — вслух повторила девушка.

Она прямо посмотрела в глаза Харата. Внезапно тот выпустил её волосы и прервал мысле–связь. Она устало глядела, как он бежит к незнакомцу, щёлкая клювом, будто пережёвывая информацию, полученную от девушки, как присоединился к лежавшему у обрыва сенситиву, следившему за разыгрывающейся внизу схваткой, и обвил щупальцем его руку.

Незнакомец повернул голову и посмотрел на Харата — Зианта не сомневалась: сейчас они мысленно общаются, но она не сделала попытки узнать, о чём именно.

Затем сенситив, перевернувшись, бросил взгляд назад, на неё, но, встретив враждебный, полный вызова и ненависти взгляд девушки, отвернулся, пожав плечами, словно ему было наплевать, что испытывает сейчас Зианта.

А затем раздался грохот, затряслись скалы, и из–за края утёса показался нос корабль, поднимавшегося в небо, изрытая пламя из дюз, и через несколько мгновений звездолёт с оглушающим рёвом исчез в вышине.

Конечно, этот корабль никак не мог быть маленькой капсулой Эль–Би, на которой прилетел Оган и его люди. Так что это должен был быть корабль пиратов! Растаяла её последняя надежда спастись от Патруля. Теперь можно только выть от злости. Но гордость не позволяла девушке проявить слабость и разрыдаться.

Кто прогнал корабль пиратов? Оган? А может, Патрульные? Если всё же Оган, то он, наверное, получил подкрепление. И тогда, девушка поторопилась закончить мысль, тогда он, возможно, ещё на планете… и она может с ним связаться…

Незнакомец возвратился и встал перед ней во весь рост, нисколько не боясь, что его могут засечь детекторы. Девушка оглядела его. Она знала его как Турана, хотя и понимала, что его тело — просто оболочка, одежда, надетая кем–то другим. Но форма Патрульного теперь навсегда отделила их друг от друга. И девушка, глядя на него, испытывала не только страх к нему, как Патрульному, но и какую–то робость.

В прошлом, на Корваре, она вела затворническую жизнь, виделась только с домачадцами Ясы. Налёты, в которых ей приходилось участвовать, требовали глубочайшей концентрации, так что она не могла отвлекаться ни на что, кроме дела: от этого зависел его успех или провал. Прислуга Ясы состояла в основном из женщин, так что жизнь Зианты протекала так, словно она служила жрицей в храме какого–то божества… в определённой степени так оно и было.

Оган относился к ней не как мужчина, а как хозяин к вещи, неживой, до которой ему нет никакого дела, она трепетала перед ним, иногда даже боялась. А немногие слуги мужского пола были такими же услужливо–вежливыми, как роботы.

Но этот сенситив… он такой же одарённый, как и она. Ей никогда не забыть, как он, в теле Турана, спас ей жизнь, тогда он был её боевым товарищем, но сейчас стал врагом. Он дал ей возможность почувствовать себя личностью, заставил её взглянуть на мир по–другому.

Однако фигура у него была ничем не примечательная: чуть выше среднего роста, а из–за худобы он казался ещё ниже. Она не ошибалась: кожа его действительно была тёмно–коричневая, хотя этот цвет оказался натуральным, а не приобретённым под воздействием космического излучения. Его жёсткие волосы слегка завивались. Несомненно, выходец с Земли, а может, мутировавший потомок самой Первой Волны колонистов, ринувшейся заселять новые миры десятки, сотни поколений назад.

Незнакомец устроился рядом, задумчиво глядя на неё, точно перед ним было какое–то уравнение, которое нужно решить. Испугавшись затянувшейся паузы, девушка поторопилась задать вопрос:

— Что это был за корабль?

— Грабителей. Они перессорились и передрались между собой — по крайней мере, так это выглядело со стороны. Те, кто были на корабле, отбили атаку своих бывших товарищей и улетели. Правда, кое–кто уцелел: два–три, не более.

— Оган! Он будет искать… — возбуждённо воскликнула девушка, но затем прикусила язык, гневаясь на себя за то, что не сдержалась и выдала себя.

— Тебя? Нет… Как бы он ни желал, ему не выследить нас. Ему не пробиться через мой экран.

— Так что мы теперь будем делать? — напрямик спросила Зианта, надеясь, что он скажет ей правду. Никому нельзя недооценивать Патрульных.

— Ждать. И пока мы будем ждать, ты поймёшь, что я совсем не собираюсь держать тебя в таком виде, — он указал рукой на бечёвки, которыми была опутана Зианта.

— Я что, должна дать тебе обещание, что не буду предпринимать попыток сбежать от уготованной мне участи промывания мозгов?

— Бежать? Куда? Этот мир отнюдь не гостеприимен, — разумные доводы вызвали в ней лишь раздражение. — Еда, вода… да ещё эти грабители, — он махнул в сторону утёса, — бродящие в округе. Здесь ты в большей безопасности. В большей, чем в Сингакоке, — это была первая ссылка на их совместное приключение. — По крайней мере Первая Леди не насылала на наш след своих гончих псов.

Он достал пачку курительных палочек из нагрудного кармана, зажёг одну прикосновением ногтя и задумчиво вдохнул пряный аромат. Судя, по всему, он был спокоен и доволен, словно находился в каком–то дворце удовольствий на Корваре, и это спокойствие ещё больше злило Зианту.

— Ну, и чего же мы ждём? — решительно спросила девушка: к чему оттягивать.

— Возможности вернуться на мой корабль. Я не собираюсь пронести тебя на руках весь путь до него. Да мне бы это и не позволили: несомненно, впереди нам, ещё придётся сражаться. Я послал сигнал тревоги, и один из кораблей Патруля в этом секторе уже должен был засечь его. Так что вскоре он прибудет сюда, на планету, а нам лучше дождаться его здесь. Всё зависит только от тебя: будешь ли ты вести себя благоразумно и не делать никаких необдуманных поступков. Если ты дашь мне слово, то тогда нам нужно только попасть на корабль, а уж там, поверь, будет гораздо приятнее и уютнее.

— Это для тебя там будет приятнее. А меня лишь приблизит к тому, что ожидает!

Он вздохнул.

— Ты что, не можешь просто выслушать меня и выкинуть из головы, будто знаешь всё наперёд!

— А разве не так — когда имеешь дело с Патрульным! — воскликнула девушка, рыдая.

— А почему ты решила, — спокойно поинтересовался он, — что я имею какое–то отношение к Патрулю?

Глава семнадцатая

В первый момент девушка не поняла, что он сказал. Затем иронически усмехнулась. Неужели он считает её такой дурой, чтобы поверить в это! Сидит перед ней в форме Патрульного и…

— Одежда, — продолжил он, — ещё не определяет, кто ты такой. Да, я работал в Патруле, но делал это в собственных целях. Причём работал только в космосе, потому что при этом мои и их цели совпадали. Видишь ли, я искал Глаза — сам не понимая, что ищу, — и уже довольно продолжительное время.

Глаза! Где же они теперь… у него? Зианта начала извиваться, тщетно пытаясь ослабить веревки, но сразу же поняла: путы только сильнее затягиваются.

— Они всё ещё при тебе, — наверное, он прочитал её мысли, хотя она не ощутила никакого вторжения в свой мозг.

— Если ты не Патрульный — тогда кто же? — с вызовом бросила девушка, уже не веря, что он пытается ради каких–то личных целей обманывать её.

— Я сенситив, работающий у Истортеха Зорбьяка, и меня выбрали руководителем экспедиции закатан на Икс–Один. По нашей информации Икс–Один — это планета в той звёздной системе, где мы сейчас находимся.

Он снова затянулся ароматным дымом. Харат, появившись откуда–то из–за скал, как будто возвратившись из разведки, подбежал к незнакомцу и устроился у его ног.

«Там Оган, — передало маленькое существо. — А второй — ранен. Все остальные мертвы».

Он расправил щупальца и с равнодушным видом принялся чистить тело.

— Год тому назад, — продолжил незнакомец, — находки, сделанные на Икс–Один, были похищены грабителями. Ко мне обратились с просьбой отыскать украденное, так как я специализируюсь в области археологической психометрии. След привёл меня на Корвар, где мне удалось отыскать семь артефактов — вот тогда я и присоединился к Патрулю. Восьмой предмет — Глаз, который ты телепортировала из апартаментов Джукундуса. Вот тогда я и засёк твой след — да ещё мне помог в этом Харат, — он опустил руку и ласково потрепал головку маленького инопланетного существа, который на всех частотах излучал радость и довольство.

— Так значит — ты был и на Вейстаре?

— Да. После похищения вор–сенситив, несомненно, поймёт, какая ценная добыча оказалась у него, и попытается проследить, откуда она взялась. На Вейстаре есть наши люди; они–то и сообщают нам обо всех необычных находках, которые доставляют туда грабители. Уже несколько лет с нами сотрудничают два капитана пиратских звездолётов, которые получают от нас больше, чем могли бы заработать после грабежей, вот они–то и поставляют нам нужную информацию.

— А как ты сдружился с Харатом?

— Спроси об этом у него. Он сам пришёл ко мне на Корваре, недовольный тем, как его использовал Оган для своих целей. И я понял, что он мог бы стать связывающим звеном между тобой и мною, если мне это понадобится. И я оказался прав — я действительно через него вышел на тебя — но кто бы мог подумать, что эта связь окажется настолько крепкой, что я окажусь заброшенным в иной мир, в тело Турана, — он поморщился. — Не хотел бы я снова испытать то, что произошло с нами там!

— Так ты всё это время знал о Глазах! — девушку охватило странное чувство, что её дурачили: заставили решать головоломную задачу, хотя знали ответ.

— Да нет же! Я знал только, что невзрачная фигурка, купленная Джукундусом, — нечто больше, чем кажется с виду. Это бросается в глаза сразу. Однако я и не подозревал, что это Глаз! Кажется, эта находка значительнее всех, что были сделана закатанами за много столетий!

— Однако, — Зианта вернулась к собственной участи, — ты присоединился к Патрулю, чтобы преследовать нас. И на тебе форма Патрульного.

— Без этого не обойтись, — со вздохом ответил он. — Но я не Патрульный.

— Тогда кто же ты?

Он снова рассмеялся.

— Я вижу, что пора представиться, милая дама. Меня зовут Рис Лэнти, я — вайверн, обученный…

— Лгать! — перебила его девушка — Всем известно, что вайверны не имеют дел с людьми!

— Это так, — охотно согласился он. — Лишь с некоторыми. Но я родился там, мои родители были сенситивами, офицерами связи, которым Совет Вайверн разрешил работать на планете. Убедившись, что у меня тоже есть особый дар, переданный по наследству, Совет отдал меня на обучение. Поверь тому, что я говорю: сенситивы не могут лгать друг другу!

Он открыл свой разум перед ней, но Зианта не хотела снимать свой мысленный барьер, свою единственную защиту. Он терпеливо ждал, но так и не дождавшись проверки, слегка нахмурил брови.

— Из–за твоей подозрительности мы только зря теряем время, — хмуро заметил он. — Хотя всё это понятно. Но сама подумай, открыл бы я свой разум, если бы хотел что–нибудь скрыть от тебя? Ты ведь знаешь, что это невозможно.

— До сих пор я считала, что это невозможно. Но ведь ты сам признался, что тебя обучали вайверны, а ведь считается, что они умеют насылать на людей галлюцинации…

— У тебя отличная подготовка.

— Оган собирал всё, что касалось сенситивов и их возможностей, — кое–что из этого никому, кроме Гильдии, неизвестно, — сказала девушка. — Меня предупреждали о вайвернах.

— Да, понятно.

— Но если ты не Патрульный, — Зианта вернулась к теме, которая больше всего волновала её, — тогда что ты собираешься делать со мной? Отдать меня для полного стирания памяти, когда сюда прибудет корабль Патруля? Ты ведь знаешь, что говорит закон.

— Всё зависит от… — он замолк.

— От чего… или кого? — не отставала Зианта.

— Главным образом, от тебя. Дай мне слово, что не будешь пытаться сбежать. И мы вернёмся к моему кораблю–разведчику.

Зианта попыталась отбросить в сторону эмоции. Оган находится неподалёку — нет причин думать, что Харат ошибается. По словам Огана тут у него припрятана капсула Эль–Би, настроенная на взлёт в определённый час, благодаря чему у него есть способ ускользнуть от Патруля. Корабль грабителей покинул планету, и Яса теперь ничем не могла помочь ей. К тому же саларика уже наверняка исключила её из круга своих людей — в таких делах она была весьма решительна.

Так кто же: Оган или этот Рис Лэнти? Почему–то девушка больше склонялась к тому, чтобы довериться сенситиву–вайверну, даже хотя тот и признался в том, что сотрудничает с Патрулем: он предлагал ей свободу.

— Как ты сам сказал, — хмуро произнесла девушка, стараясь сделать вид, что уступает ему только потому, что у неё нет другого выбора, — мне некуда бежать. Итак, даю тебе слово.

— Ну, и отлично, — ножом он разрезал бечёвки, опутывавшие девушку.

Зианта села, потирая запястья. Но тут же руки Риса Лэнти схватили её за плечи и приподняли, а затем девушка, поддерживаемая им, двинулась вперёд на негнущихся ногах.

— Закатане знают о Сингакоке? — вдруг спросила Зианта.

Харат снова устроился на плече мужчины, который вёл девушку под руку, готовый в случае необходимости поддержать её. Так они начали спуск по довольно крутому склону.

— О Сингакоке — нет, не знают. Но на Икс–Один сохранились развалины древних построек. Наверное, именно на ту планету переселились те, кто уцелел после катастрофы, постигшей Сингакок. Будучи Тураном, я обратил внимание на сходство между строениями Сингакока и теми развалинами. Ну, а теперь, когда у нас есть Глаза, чего мы только не узнаем! — воскликнул он возбуждённо.

— Ты… ты что, намерен снова отправиться в прошлое?.. После всего того, что случилось? — удивлённо спросила девушка. Неужели он, кто уже однажды затерялся в призрачных мирах, когда его сознание покинуло мёртвое тело Турана, хочет снова отправиться в такое рискованное путешествие? Девушка не понимала его.

— В этот раз всё будет по–другому, — в его голосе чувствовалась уверенность. — Рядом будут другие сенситивы, которые помогут выйти из медитации и вернуться в своё тело. Да, я хочу снова отправиться в прошлое. Ну, а ты?

Девушка не могла признаться в своём страхе. Но как только она опустит свой мысленный барьер, он сразу же узнает о нём.

— Я не знаю.

— Я думаю, что если тебе предоставить выбор, ты не откажешься узнать, что…

Его перебил Харат, возбуждённо защёлкавший клювом. Рука Лэнти скользнула вверх, преграждая ей путь.

— Оган близко.

— Но ведь ты сказал, что мы экранированы.

— Да, мы защищены от мысленного вторжения экраном, подобным тому, какой ты сейчас используешь против меня. Но если у Огана есть какие–то приборы, с помощью которых он может сконцентрировать мощный импульс, то нам лучше объединить свои силы. Не стоит недооценивать его — с ним нелегко справиться, даже хотя он в бегах.

Вот он, её шанс! Подать сигнал Огану и… Нет, она дала слово, которое так же крепко сдерживало её, как и бечёвки, которыми она совсем недавно была опутана. К тому же, девушка отнюдь не была уверена, что даже без обещания она решилась бы бросить этих двоих и отправиться к Огану.

— Что он может использовать против нас? — продолжил Лэнти.

— Не знаю, — вынуждена была признаться девушка. Откуда ей знать, какое оборудование мог взять с собой Оган. Возможно, у него есть приборы, не уступающие по силе Глазам. Гильдии было лишь известно то, что он собирал необычные устройства.

— Я… — начала было Зианта, и вдруг всё вокруг пришло в движение: скалы, чахлые кустики — всё заколыхалось, словно картина на портьере, которую нежно трогает лёгкий ветерок. Этот внезапный переход от пустынной земли к живым улицам города испугал девушку.

Она стояла на улице между двумя рядами зданий. Перед ней расстилался город, возвышавшийся сверкающими в солнечном свете башнями. Мимо шли прохожие, двигались машины… но впечатление нереальности происходящего не уходило.

Зианта судорожно вздохнула и попыталась отпрыгнуть в сторону от несущейся прямо на неё машины. Но ей не позволили это сделать — кто–то крепко держал её, не давая возможности вырваться. И вот машина наезжает на неё… Однако, что это — она не ощутила столкновения! Машина прошла сквозь неё. Через мгновение тем же путём промчался ещё один автомобиль. От этого ужаса девушка закрыла глаза и снова попыталась вырваться из мёртвой хватки… Она вернулась в Сингакок!

Глаза… это сделали Глаза! Тем не менее девушка не могла сфокусировать свой импульс на них. Что если они оказались способными проделать это помимо её воли!.. Зианта поднесла свободную руку к груди, просунула её в кармашек и, схватив Глаза, достала их, а затем отбросила прочь.

Но ничего не изменилось — она по–прежнему была в Сингакоке! Зианта пронзительно закричала. Из последних сил, удвоенных паникой, она начала бить кулаком по тому, что держало её, лягаться, стараясь вырваться. А рядом — и сквозь неё — проносились люди и машины.

— Зианта!

Девушка закрыла глаза, чтобы не видеть город. Лишь теперь она заметила, что несмотря на всю реальность представшего перед её глзами города, вокруг стояла мёртвая тишина И только крик, привлёкший её внимание, казался настоящим. Но она не смела раскрыть глаза.

— Зианта! — несмотря на дикую борьбу, руки продолжали удерживать её. И руки эти были такими же настоящими, как и глаза.

— Что ты видишь? — вопрос прозвучал ясно, на него необходимо было ответить.

— Я… я стою в Сингакоке… — и охваченная безумным страхом девушка отринула свой мысленный барьер.

И в ту же секунду она опять ощутила всепоглощающее чувство товарищества, которое охватывало её рядом с Тураном. Она прекратила борьбу, остановилась, дрожа, позволяя уверенности, которую он вливал в неё, успокоить, внести стабильность… И… Какая же она была дура, пытаясь отгородиться от него раньше — он не желал ей зла! Ведь это он сражался вместе с ней в Сингакоке, это он отдал последние свои силы, чтобы вызволить её из Норноха. И теперь он вовремя подставил ей своё плечо.

Зианта открыла глаза и снова увидела город. От вида несущихся машин, пешеходов и сознания того, что всё это — лишь галлюцинация, у неё закружилась голова. Но кто насылает видение? Конечно же, не Лэнти, хотя он и прошёл обучение у вайверн, — он не мог сотворить подобное, ведь он сейчас пытался помочь ей вернуться. Тогда кто же? Харат? Или Глаза? Но она же выбросила их.

— Глаза! Я выбросила их, но по–прежнему вижу Сингакок! — воскликнула девушка.

— Нет, ты видишь лишь воспоминание, которое кто–то насылает на тебя. Оган… — голос Лэнти прозвучал совсем рядом, она ощущала на плече его руку. Но видеть его не могла — только город.

— Не смотри, используй мысленное зондирование, — приказал Лэнти. — Ты улавливаешь какие–нибудь мысли?

Девушка попробовала. Вот Лэнти… Харат — и ничего похожего на мысленные ощущения жителей Сингакока. Так же, как город не производил ни единого звука, так и не ощущалось никаких мыслей — это всё только галлюцинация.

— Зрение… Это только видимость…

— Ну, хорошо, — ровно прозвучал голос Лэнти: он словно понимал, что происходит. — Галлюцинация, воздействующая только на органы зрения. Насланная лишь для того, чтобы ты выбросила Глаза.

Чтобы заставить её избавиться от Глаз? Что ж, тогда видение достигло своей цели.

— Я сделала это. Выбросила их…

— Не очень далеко. И Харат уже вернулся с ними. А теперь послушай. Это видение предназначалось для всех нас. Но этого не произошло, поскольку я прошёл подготовку у вай–верн, а Харат — вообще инопланетное существо другой расы. Но теперь нам нельзя задерживаться здесь: атаки наверняка будут повторены, с ещё большей силой. Поэтому нам нужно поторопиться. Ты не должна обращать внимание на то, что видишь, полагаясь лишь на мысленное зондирование и остальные чувства, пока мы не достигнем моего корабля. Ясно?

— Да, — девушка продолжала держать глаза крепко зажмуренными. Но сможет ли она идти вслепую, хоть у неё и есть проводники?

— Всё будет хорошо, мы доберёмся до корабля, — не сомневался Лэнти. — Не открывай глаз, а мы поведём тебя. Я впереди, а Харата посажу на плечо.

Она ощутила тяжесть и боль, когда острые коготки Харата впились в тело.

— Не открывай глаз. Харат хочет кое–что попробовать.

Девушка почувствовала прикосновение щупалец, обхвативших её голову, а потом их кончики слегка дотронулись до её век. И… она словно и видела и не видела; какое–то странное, незнакомое чувство. Но теперь она могла видеть местность, которая простиралась перед ними, — глазами Харата, совсем как за несколько минут перед этим, охваченная галлюцинацией. И Зианта двинулась вперёд, ещё не до конца поверив, что может доверять своему новому зрению, но с каждой секундой её уверенность росла.

Они дошли до небольшого ручейка. Вспомнив о ядовитой ящерице, девушка сообщила Лэнти об этом. Тот успокоил её:

— Мы отпугиваем от себя всякую живность. Так что не беспокойся об этом.

— Нам ещё долго идти, — добавил он через секунду. — Наверное, у Огана есть ещё какое–нибудь оружие. У нас, правда, есть защитный экран, но он уже однажды подвёл нас, так что мы не можем быть уверены, что он не решится на прямое нападение.

Прямое нападение — огонь из лазеров из засады? Нет, не думать об этом, надо сконцентрироваться только на этом путешествии. Они с Харатом по–разному воспринимали зрительные ощущения, что довольно скоро обнаружила девушка, и она с огромным трудом приспособилась к искажённой картине местности. Но всё же это намного лучше, чем передвигаться вслепую.

Подъём, который вскоре начался, дался Зианте намного труднее, чем раньше. А затем последовал второй спуск, и оба её спутника заботливо предупреждали о препятствиях на пути, и спуск этот длился так долго, что девушке начало казаться, что он никогда не кончится.

И тут она увидела прямо перед собой корабль — намного меньше корабля пиратов, который некогда был торговцем. И хотя она лишь смутно различала его очертания, девушка догадалась: это и есть Патрульный разведчик.

— Подожди!

Рука Лэнти остановила Зианту.

— Что случилось? — на взгляд девушки с ним всё было в порядке. Но это могло быть только обманное впечатление.

— Корабль… Он был на потайном замке… и трап я убирал внутрь!

— Но ведь трап… — с помощью Харата она ясно увидела это, — он же спущен!

— Вот именно. Это ловушка. Неужели он думал, что мы запаникуем и совсем потеряем разум? Если да, то он ошибся… однако…

Зианта замерла.

— Это всё не так. Он хочет, чтобы мы думали, что в корабле кто–то есть.

Зианта услышала его участившееся дыхание. Да и когти Харата ещё сильнее впились в её плоть. И эта боль обрадовала девушку: значит, ей всё это не снится!

— Искажение! Неужели ты не чувствуешь этого?

И он тоже, несомненно, ощущал внутреннее жжение, судорогу живота, словно и разум, и тело выворачивало наружу.

Ощущение усиливалось, девушка поняла, что долго ей не вытерпеть. Вот щупальца Харата соскользнули с её головы, теперь она не чувствовала мягких прикосновений к векам и не могла полагаться на зрение, и ужасное чувство дезориентации всё сильнее и сильнее…

Харат пронзительно завизжал, совсем как человек. По всей видимости, он оказался ещё более подвержен воздействию этой атаки, чем люди. Хватка его ослабла, но девушка успела подхватить его, почувствовав, как дрожит его маленькое тело. А затем прижала к себе, когда он затих, оборвав мысленную связь.

— Назад! — Лэнти потащил её за собой. Но искажённый образ корабля преследовал их. Каким бы ни был защитный экран её спутника, сейчас он был пробит. И когда его окончательно сломает, они потеряют всякую способность связно мыслить.

— Я укрепляю барьер, — в голосе Лэнти не чувствовалось никаких перемен — по–прежнему такой же уверенный. — Однако, — продолжил он, — долго мне не продержаться.

— А когда барьер рухнет, — добавила Зианта то, о чём умолчал сенситив, — тогда с нами будет покончено.

— Кое–что мы ещё… — Лэнти потянул девушку за руку. — Сядь–ка сюда, за эти камни, — он мягко надавил на плечи, принуждая её опуститься на колени. Искажение сразу же стало меньше.

— Ты начал говорить, что мы кое–что ещё можем сделать, но что?

— Твоя Глаза.

— Но я ведь выбросила их там. Ах, да, Харат…

— Харат вернул их мне. Вот они, — его руки прикоснулись к её, разжимая кулачок, а затем Зианта почувствовала на ладони тяжесть двух кусочков минерала.

— Лучше всего, если ты воспользуешься ими. Слушай, Оган наслал на тебя визуальную галлюцинацию. Он скрывается где–то поблизости. Он не смог проникнуть в корабль, хотя создал галлюцинацию, что ему это удалось. Теперь мы должны нанести ему ответный удар его же собственной галлюцинацией.

Но разве это возможно? Да, по слухам, вайверны с Колдуна — великие мастера создания иллюзий, они могут управлять снами и насылать галлюцинации, которые неотличимы от реальности. Лэнти прошёл обучение у вайверн, но она никогда не слышала, что можно кого–то поразить его же собственной галлюцинацией.

— Чего зря гадать? Попытка — не пытка. Он наслал на тебя иллюзию Сингакока. Что если нам удастся… отправить и его туда!

Девушка ахнула: ничего подобного она и слыхом не слыхивала. Но ведь она слышала невероятные рассказы о способности вайверн управлять сознанием людей. И ещё — вдруг поняла девушка — он нуждается в ней — но совсем не так, как Яса и Оган, для которых она была просто инструментом, нет, это — братское, товарищеское сотрудничество двух равных людей ради общей цели.

— Я… я никогда не пыталась сделать такое, — девушка облизнула губы, боясь, что он переоценивает её возможности.

— Ну, а я пробовал, только чуть–чуть. Теперь же предстоит полная проверка. Так, слушай внимательно: ты открываешь глаза и будешь смотреть на Сингакок — если, конечно, ты ещё находишься в нём. Если нет — то сосредоточься на вон тех камнях и представь себе его улицы, как настоящие.

Она боялась, боялась этого города, того, что может случиться, если она попытается сосредоточиться на мысли о нём, боялась, что её снова унесёт в прошлое. Чего ты трусишь, посмотри в лицо страху и избавься от него!

Девушка решительно прижала Глаза ко лбу, как это делала Д’Эйри для высвобождения максимальной энергии, и открыла глаза. Сейчас она была не на городской улице, а посреди парка перед зданием, напоминавшим дворец Лорда Командора, хотя она не сомневалась, что это не он. У дверей стояла стража; входили и выходили люди, по всей видимости, решавшие там какие–то важные дела. Однако Винтра ничего не знала об этом месте, хотя оно казалось таким настоящим (если не считать мёртвой тишины), что девушка едва поверила, что не оказалась снова в прошлом.

— Давай!

Услышав приказ, Зианта изо всех сил сконцентрировалась на том, чтобы вызвать картину города, но как же трудно давалась каждая деталь…

Девушка не знала, чем занимался Лэнти, Харат же лежал неподвижным комком в её руках. Нет, нельзя отвлекаться, надо продолжать удерживать мысленную картину…

И вдруг ландшафт заколыхался перед глазами, словно нарисованный на каком–то полотне, разорванном посередине, и сквозь него Зианта увидела скалы и корабль, возвышавшийся словно перст, указующий в небо.

А потом — иллюзия растаяла.

И одновременно исчезло выворачивающее душу чувство, порождённое искажённой картиной мира. Она свободна! Зианта вскочила на ноги, и Харат едва не свалился с её плеча, но удержался. А рядом в прежней позе на корточках сидел Лэнти, обхватив лицо ладонями и не шевелясь. Девушка шагнула к нему и положила на плечо руку, все ещё сжимавшую Глаза.

Он вздрогнул от прикосновения, поднял голову с закрытыми глазами, и на лице его блестели капельки пота.

— Рис?

Он открыл глаза. Зианта боялась, что он по–прежнему находится во власти иллюзии, созданной ею. Но потом Лэнти моргнул, и девушка поняла, что он узнал её. И в этот же миг в стороне раздался чей–то крик. Они одновременно повернулись в ту сторону.

По камням, обхватив голову руками, мчался, спотыкаясь, Оган, не переставая издавать бессмысленные крики, нелепо отпрыгивая в сторону, как бы увёртываясь от каких–то невидимых препятствий.

— Пошли! — Лэнти потянул девушку за рукав, но она рванулась в обратную сторону.

— Он же увидит нас…

— Нет — он видит Сингакок. Но я не знаю, сколько будет продолжаться это видение. Так что нам нужно поторопиться, прежде чем иллюзия исчезнет.

Продолжая кричать, Оган пробежал мимо них, никого не замечая, и скрылся за камнями. А они, держась за руки, на всех парах устремились к кораблю. Поднеся к губам крохотный передатчик, Рис передал кодированный сигнал, а потом открылся люк и уже на самом деле выдвинулся трап.

Тяжело дыша, Зианта со всех ног бросилась наверх, за ней, прикрывая тылы, последовал Лэнти. Девушка боялась, что в любой момент её снова захлестнёт волна искажения, и лишь достигнув люка, вздохнула от облегчения.

Трап незамедлительно был поднят, и тут же захлопнулся внешний люк. Внутри корабль показался девушке совсем крохотным по сравнению с теми, на которых она летала прежде. Не останавливаясь, они побежали дальше, в рубку.

Фу, теперь можно и отдышаться! Сидя в кресле, Зианта смотрела, как пальцы Риса бегают по клавиатуре пульта управления, набирая команду взлёта.

А затем огромная сила вдавила девушку в кресло, и через несколько мгновений она потеряла сознание.

По лицу текла струйка какой–то жидкости. Над ней склонился Рис Лэнти, выжимая содержимое тюбика в рот девушки. И тут же Зианта почувствовала прилив энергии.

— Куда… — едва выпрямившись в кресле, поинтересовалась было девушка, но Лэнти перебил её:

— Куда мы направляемся? На Икс–Один.

— А Оган?

— Будет ждать прибытия Патруля.

— Он расколется и выложит им всё обо мне, — Зианта не сомневалась, что так оно и будет. Рис мог дать ей кратковременную передышку, однако даже он не в силах защитить её от Патруля. Рано или поздно, но за ней явятся, и тогда…

— Нет! — остановил её тревожные мысли Лэнти, качая головой: девушка совсем забыла, что её мысленный барьер снят, и он без труда может прочесть её опасения. — Даже если Патруль прибудет на Икс–Один — это ему ничего не даст. Закатане не часто вмешиваются в дела людей, но если уж такое происходит, значит, на то есть веские причины.

— А зачем им защищать меня?

— Потому что для них ты — Зианта–Винтра–Д’Эйри — самая ценная находка за многие и многие столетия. Ты — ключ к неизвестной им прежде двери в прошлое, в новые миры, и они приложат все усилия, чтобы получить возможность пользоваться ею. Неужели ты думаешь, что они позволят, чтобы твой дар был уничтожен?

Да, девушка видела: он нисколько не сомневается в этом, он верит в то, что говорит. Ей тоже хотелось верить, но она не могла.

И снова Рис прочёл её мысли.

— А ты попробуй… просто попробуй поверить в невероятное — и оно станет реальностью. Разве то, что нам удалось там, внизу, — Лэнти махнул на экран рубки, где быстро уменьшалась планета, на которой некогда жил цветущий город Сингакок, — не казалось нам невозможным? Ты дважды умирала, один раз — и я, но ведь не станешь же ты отрицать того факта, что сейчас мы живы и здоровы? Сама подумай, на свете столько невероятного, и тогда поймёшь, что тебе не следует бояться будущего.

— Если бы это было так… — неуверенно начала девушка и остановилась. Да, он прав. Хотя её убеждали, что смерть — это конец жизни, она дважды миновала её. И тогда… От этой мысли у Зианты перехватило дыхание… и тогда, может, всё пережитое ею — просто иллюзия, вроде той, что они наслали на Огана. Но если это так — пусть она никогда не кончается!

Рис улыбнулся ей, а Харат в руках тихо защёлкал клювом.

«Вот увидишь — всё так и будет!» — в её голове практически одновременно раздались мысли и того, и другого, принося с собой надежду, спокойствие, душевную теплоту.

И такое же дружеское тепло исходило от Глаз, которые девушка продолжала сжимать в руке. Они снова вместе и ждут. Чего? Следующей иллюзии… А может, нового приключения?