Испытание на разрушение

ПЯТЬ

Камера Допросов оказалась совершенно пустым кубом с покрытием из белой эмали. В ее геометрическом центре под слепяще-белой светящейся панелью стояло, отбрасывая фиолетово-черную тень, массивное кресло из полированной стали. С минуту длилась тишина, потом в коридоре застучали каблуки. Дверь отворилась, вошел высокий человек в простом темном мундире без знаков различия, остановился, изучая своего пленника. Широкое обрюзгшее лицо его было серым и мрачным, как надгробный камень.

— Я ведь предупреждал вас, Мэллори, — загрохотал его бас.

— Вы делаете ошибку, Косло, — сказал Мэллори.

— Открыто арестовав народного героя, вы об этом? — Косло скривил пухлые серые губы; так бы улыбался череп. — Не морочьте сами себя. Оппозиционеры без своего лидера не смогут сделать ничего.

— Вы уверены, что в состоянии уже сейчас подвергнуть свой режим такому испытанию?

— А что, ждать, пока ваша партия соберет силы? Я предпочел форсировать события. По способности выжидать мне всегда было далеко до вас, Мэллори.

— Что ж, к утру вы кое-что узнаете.

— И ждать недолго, так ведь? — Почти сомкнув набухшие веки, Косло прищурился на сверкающую панель. Хмыкнул. — К утру я многое узнаю. Вы понимаете, что лично вам надеяться не на что? — Он перевел глаза на кресло.

— Иными словами, я теперь должен расколоться перед вами в обмен на… на что? На очередные ваши посулы?

— В противном случае — вот это кресло, — обыденно сказал Косло.

— Вы очень уж верите в машины, Косло, — больше, чем в людей. В этом ваш главный недостаток.

Рука Косло потянулась приласкать гладкий металл кресла.

— Это исследовательская установка, сконструированная для того, чтобы я мог с минимальными трудностями решать некие специфические задачи. Она приводит нервную систему человека в состояние, способствующее тому, что он все вспоминает; одновременно она усиливает склонность к подсознательным проговоркам, сопровождающим все виды интенсивной деятельности головного! мозга. Кроме того, субъект послушно следует всем словесным сигналам, — он сделал паузу. — Если вы станете сопротивляться, машина разрушит ваше сознание — но не прежде, чем вы выложите мне всё: имена, явки, даты, структуру организации, планы операций — всё. Для нас обоих будет проще, если вы смиритесь с неизбежностью и по доброй воле расскажете то, что мне требуется знать.

— А после того как вы получите эти сведения?..

— Вы же знаете, что мой режим не может мириться с оппозицией. Чем более полной окажется моя информация, тем меньше будет необходимое кровопролитие.

Мэллори покачал головой.

— Нет, — сказал он резко.

— Не валяйте дурака, Мэллори! Это ведь не испытание на вашу человечность!

— А может, оно самое: человек, противостоящий машине.

Косло оценивающе посмотрел на него и кивнул:

— Привязать.

Усевшись в кресло, Мэллори почувствовал, как холодный металл высасывает тепло из тела. Его руки, ноги, торс стянули ремнями. Широкое кольцо, сплетенное из проволоки и пластика, плотно вжало череп во впадину подголовника. От стены камеры за ним наблюдал Фей Косло.

— Готово, ваше превосходительство, — доложил оператор.

— Приступайте.

Мэллори напрягся. Болезненное возбуждение свело кишки. Он слышал об этом кресле, о его способности начисто выскоблить разум, превращая человека в бессмысленно бормочущую куклу.

— Только свободное общество, — подумал он, — способно производить технику, делающую возможной тиранию…

Мэллори смотрел; каэс приближается оператор в белом халате, как протягивает руки к панели управления- Оставалась лишь одна надежда: если ему удалось бы побороться с мощью машины, затянуть допрос, задержать Косло до рассвета…

Тысячи игл вонзились в виски Мэллори. Сознание моментально заполнили лихорадочно кружащие образы. Он почувствовал, как горла зашлось в перехваченном крике. Неимоверной силы пальцы вонзились в мозг, выбивая забытые воспоминания, вспарывая залеченные временем раны. Непонятно каким образом он ясно сознавал, что есть некий голос, задающий вопросы. В горле Мэллори трепетали слова, им не терпелось быть выкрикнутыми.

— Я должен сопротивляться! — эта мысль вспыхнула в его сознании и исчезла, увлеченная приливом зондирующих импульсов, несущихся сквозь мозг. — Я должен продержаться… достаточно долго… чтобы дать шанс другим…