Испытание Джасинды

— Ты выпьешь? А где обещанное Чесни разнообразие? Я вижу только это вино.

— Прости, все остальное я отправила обратно. И да, я с удовольствием выпью бокальчик. Мне так нравится ваше домашнее вино, что я всегда с нетерпением ждала, когда во дворце объявят следующий ужин.

— Ты действительно это сделала? — Джотэм ловко откупорил бутылку.

— Да, ваше вино просто великолепно.

— Согласен, но я имел в виду исчезновение остальных напитков.

— О, ну… они зачем-то прислали кофе с кофеином и бодрящий чай. Если бы ты выпил все это перед сном, то никогда бы не заснул. Я попросила… боюсь, я не расслышала его имени, заменить его на безкофеиновый.

— Очевидно, это был Морвен. Я… спасибо. Я никогда об этом не думал.

— Но Чесни-то должен это понимать. Одно дело пить кофе ранним утром, перед напряженным днем. Это вполне оправданно. И совсем другое — делать это поздним вечером, когда необходимо расслабиться и настроиться на полноценный отдых.

Джотэм наполнил вином хрустальный бокал.

— В его защиту скажу, что все дело в том, что я допоздна работаю.

Джасинда взяла протянутый ей напиток и села на диван.

— Это не оправдание.

Джотэму нравилось то, как она уютно и непринужденно устроилась на его диване. Поджав под себя одну ногу и вытянув руку поверх его низкой спинки. Знала ли она, как прекрасно смотрится в его апартаментах? И дело было вовсе не в ее внешности. А в том, что она буквально излучала искреннее беспокойство о нем. Джасинда выглядела так, словно сидеть здесь было ее предназначением.

«Может, так оно и есть?»

— Так ты собираешься учить его правильно исполнять обязанности? — спросил он, наливая себе вина.

— Конечно, нет, — не задумываясь, ответила она. — Я бы никогда не решилась на подобное.

Джотэм бросил на женщину пронзительный взгляд. Джасинда коснулась губами края бокала, чтобы сделать глоток вина, и ее изумительные бирюзовые глаза задорно сверкнули. А губы дрогнули в едва заметной улыбке.

Подойдя к дивану, он повторил ее позу и положил ладонь на ее руку.

— А что, если я хочу, чтобы ты поговорила с ним?

— Джотэм…

— А ты знаешь, когда в последний раз для меня делали то, что сделала только что ты? — он смотрел ей прямо в глаза, а его пальцы в это время скользили по ее руке, нежно поглаживая кожу.

— И что же я такого сделала? — Джасинда с удивлением обнаружила, что от этой невинной ласки у нее перехватило дыхание.

— Позаботилась обо мне. Ты обратила внимание на то, что по твоему мнению могло навредить мне, и, не раздумывая о приличиях, постаралась тут же исправить это. Ни с кем не советуясь. Просто взяла и сделала это.

— Я полагаю, что твой персонал поступил бы точно так же.

— Не совсем. Они знают, что я люблю крепкий и сладкий кофе. Стоит мне лишь попросить, и я тут же получаю его. Хоть днем, хоть ночью. В конце концов, я все же король.

— Но нельзя же забывать, что ты всего лишь человек.

— Честно говоря, я считаю, что ты единственная, кто видит меня таким.

Джасинда озадачено взглянула на него и убедилась, что Джотэм говорит серьезно.

— Как женщине мне трудно с этим согласиться, но я понимаю, что в реальности все так и происходит. В свое время стоило нам со Стефаном появиться в общественном месте, и к нам, как правило без всяких церемоний, тут же подходили разные люди, не думая о том, насколько это уместно и допустимо. Они считали, что член Ассамблеи просто обязан их выслушать, а у них есть полное право в любое удобное для них время прерывать его и вторгаться в его личное пространство. Ведь им хотелось задать вопрос, на который, по их мнению, никто другой не смог бы ответить. Твое же социальное положение гораздо выше и значительней. Некоторым… выгоднее видеть в тебе только представителя власти и не замечать человека. Ведь любой человек может совершать ошибки. И у него к тому же может быть плохое настроение. У правителя же ничего этого не должно быть. Он существует лишь для того, чтобы служить своему народу.

— Иногда мне кажется, что в этом они правы.

— Но нельзя же игнорировать в тебе человека, Джотэм, — она повернула руку и легонько сжала его ладонь. — Разумеется, ты весьма влиятельный и очень важный человек. Но ведь у тебя есть право иногда быть просто мужчиной. Никто не может требовать, чтобы ты жил только в рамках своего социального статуса. Побудь простым человеком.

— Не уверен, что знаю, как это делать.

— Ну, давай начнем с малого. Расскажи о своем дне.

— Что? — Джотэм нахмурился и в недоумении уставился на нее.

— Расскажи мне, как ты провел этот день. Вполне подходящая тема для разговора в конце рабочего дня. Уверена, у тебя он был довольно длинным.

— Ты хочешь сказать, я выгляжу усталым? — он наслаждался тем, как покраснели ее щеки: ему нравилось поддразнивать ее.

— Может, совсем немного, — Джасинда инстинктивно протянула к нему руку, в которой держала вино, но стушевалась, не осмелившись прикоснуться.

— Пожалуйста. Сделай это, — слова слетели с губ прежде, чем Джотэм успел их остановить, но именно благодаря им он был вознагражден легким прикосновением ее пальчика к своему виску.

— Я сегодня смотрела церемонию на «Беринге». Твоя речь прозвучала в десять часов, ровно через час после ее открытия. Это значит, что ты был там не позднее восьми часов. А это говорит о том, что в шесть утра ты уже был на пути к станции.

— В половине седьмого, — поправил ее Джотэм. — Я недавно приобрел новый корабль, спроектированный Домом Знаний. Это значительно сократило время моего пути.

— Я, конечно, рада этому, но ведь ты весь день на ногах, и у тебя даже не было перерыва. А теперь, в такой поздний час, ты все еще сидишь здесь со мной.

— Это лучшее из того, что случилось со мной сегодня. Если хочешь знать правду, то после нашего совместного обеда я не мог об этом даже мечтать.

— Мне бы всегда хотелось знать правду.

В дверь постучали, и Джасинда тактично замолчала.

— Войдите, — разрешил Джотэм и крепче сжал ее руку, когда она попыталась убрать ее.

Джасинда с интересом наблюдала, как мужчина, о котором она говорила раньше, вкатывает тележку с едой.

— Морвен, это Джасинда Мичелокакис. Джасинда, это Морвен Блэк.

— Приятно познакомиться, мадам, — он слегка поклонился ей.

— Мне тоже, Морвен. Прошу прощения, что не представилась раньше. Это было очень грубо с моей стороны.

— Не беспокойтесь об этом, мадам, — он посмотрел на Джотэма. — Может, хотите что-то еще, Ваше Величество?

— Нет, Морвен. Спасибо. И спасибо за то, что так быстро выполнил просьбу Джасинды.

— Я… — Морвен посмотрел на их сцепленные руки, затем мельком взглянул на женщину и снова перевел взгляд на Джотэма. — Рад служить, Ваше Величество. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Морвен.

Джасинда допила вино и наклонилась к столу, чтобы поставить пустой бокал.

— Мне пора идти.

— Что? Почему?

— Уже поздно, и тебе пора отдыхать, — она начала вставать.

— Пожалуйста. Побудь еще немного. Расскажи мне о своем дне.

— Джотэм…

— Ну пожалуйста… — наклонившись, он снова наполнил ее бокал и вернул ей, ожидая ответа.

— Иногда ты бываешь таким невыносимым, Джотэм Тибулл, — Джасинда сделала глоток вина. — Ладно, давай посмотрим, что я сегодня делала, — она постучала пальцем свободной руки по губе. — Сначала я пила в саду кофе и просматривала корреспонденцию. Потом смотрела церемонию крещения. Выполнила парочку незначительных дел, а оставшееся время полола сорняки.

— У тебя нет человека, который мог бы этим заняться?

— Разумеется, у меня есть садовник. Он приходит раз в две недели и выполняет самую трудную работу. Просто я очень люблю возиться в саду, — она улыбнулась. — А затем меня пригласили выпить, и вот я здесь.

— Я безумно рад, что ты пришла, — Джотэм снова взял ее руку, только на этот раз переплел их пальцы.

Она слегка наклонила голову набок.

— Почему я здесь, Джотэм? — ее взгляд стал пристальным. — Скажи, что это не имеет никакого отношения к Амине и Бареку, потому что я отказываюсь помогать тебе в этом.

В глазах Джотэма промелькнула заинтересованность, и он невольно усмехнулся.

— Нет, не имеет. Знаешь, а Уилл был прав насчет тебя. Ты действительно не играешь ни в какие игры. Говоришь прямо то, что думаешь.

— Уилл? Ты говорил обо мне с Уильямом Зафаром? Но зачем? — возмущению Джасинды не было предела.

Она выдернула свою руку из его пальцев.

Ей было крайне неприятно, что он мог так поступить с ней.

— Джасинда, — Джотэм быстро поставил на стол свой бокал и схватил ее за руку, не позволяя встать. — Это вовсе не то, что ты думаешь. Нет, я, конечно, не знаю, о чем ты сейчас подумала. Но уверяю тебя, в этом не было ничего предосудительного. Мне просто нужно было поговорить с кем-то о своих чувствах и о тебе. Уилл — единственный человек, с которым я могу это обсуждать.

Джасинда перестала вырываться и в замешательстве посмотрела на него.

— Я ничего не понимаю.

— Уилл — мой самый лучший друг. Я знаю его всю свою жизнь. Все жизненные передряги мы встречали плечом к плечу.

— Мне это хорошо известно. Но вот одного я не пойму: с чего это вдруг ты решил поговорить с ним обо мне?

— Потому что я напортачил. Обидел тебя. Причем не раз, — он сокрушенно покачал головой. — Но я, правда, не понимал, что конкретно делаю не так! — теперь Джотэм попытался подняться, но Джасинда остановила его.

— Поговори со мной, Джотэм.

Он опустил взгляд на их сцепленные руки. Ее была такой мягкой. Он буквально ощущал ее удивительную природную мягкость. Она выглядела такой нежной. И в то же время в ней чувствовалась истинная сила. Хотя, надо заметить, Джасинда удерживала его не силой своих мышц. А искренней заботой… о нем… именно это и не давало ему уйти.

— Не знаю, что и сказать. Ты… — он закрыл глаза и накрыл ее руку своей.

— Я..?

— Я смотрю на тебя, разговариваю с тобой, и весь мир для меня исчезает. А с ним и все его притязания. Все его давление. Возможно, всего лишь на минуту. Но зато целую минуту я могу свободно дышать. Впервые за многие циклы я смог расслабиться, — он протянул руку и прижал ладонь к ее щеке. — А потом я говорю или делаю какую-нибудь глупость, и ты уходишь. Неприглядная реальность вновь обрушивается на меня, и все становится только хуже.

— Джотэм… — Джасинда почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.

— Уилл заметил это. Увидел мои душевные метания. Ведь он единственный, кто так хорошо знает меня. Поэтому он загнал меня в угол и потребовал объяснений. И не успел я оглянуться, как выложил ему все без утайки. Поверь, я не хотел обидеть тебя или причинить тебе боль.

Несколько мгновений Джасинда молча смотрела на него, потом прижалась щекой к его ладони.

— Ладно.

Глаза Джотэма слегка расширились.

— И все? Ни одного упрека?

— Ты хочешь, чтобы я повозмущалась, покапризничала?

— Нет! Но все же… — он сделал глубокий вдох. — Ты слишком великодушна, Джасинда.

— Да? Ничего не могу сказать по этому поводу. Но можешь быть уверен, я очень хорошо понимаю, что тебе действительно нужно было с кем-то поделиться. Если не веришь, спроси у моих детей.

— Спасибо.

— О, не стоит благодарности. Но ты так и не сказал мне, что же он тебе посоветовал.

— Что посоветовал?

— Да. Ведь Верховный адмирал меня совсем не знает. Мы с ним почти не встречались, а последний раз разговаривали много циклов назад, еще при жизни Стефана. Уильям в то время был простым адмиралом. На королевском ужине в честь нового договора о добыче полезных ископаемых, если я ничего не путаю, я сидела рядом с ним.

— Ну, тебя он вообще-то помнит по Академии.

— Неужели?

— Да. Похоже, ты произвела на него неизгладимое впечатление.

— И каким же образом?

— Ну, — протянув руку, он взял бокалы с вином, передал ей один и снова сел на диван. Как только она расположилась рядом, он снова переплел их пальцы и продолжил: — Думаю, мой лучший друг еще в Академии был влюблен в тебя.

— Что?! — Джасинда чуть не поперхнулась только что сделанным глотком изумительного вина.

— Да, и он никак не мог понять, почему ты не отвечаешь на его чувства, — Джотэм понимал, что слегка приукрашивает историю, но ему нравилось, как его собеседница мило краснеет от его слов.

— Я… Но я ничего не знала об этом.

— Неужели ты не помнишь вашего «свидания»?

— Свидания?! Но с Уиллом Зафаром мы не встречались!

— А вот он утверждает, что оно изменило всю его жизнь. Что именно благодаря той встрече он стал тем, кем сейчас является.

Джасинда открыла рот, собираясь возмутиться, но тут же закрыла его, заметив, как задиристо поблескивают его фиалковые глаза.

Хвала предкам, мужчина выглядел просто потрясающе.

— Джотэм Тибулл, ты лжешь мне.

— Вовсе нет. Возможно, лишь немного преувеличиваю. Прости, не смог удержаться от такого соблазна, — он обворожительно улыбнулся, как не улыбался уже многие и многие циклы. — Просто ты, когда злишься, такая милая.

— Милая? Ты это серьезно? В последний раз меня так называли, когда я еще была совсем ребенком.

— Это потому, что все ослеплены твоей божественной красотой. И упускают из виду твою человеческую уникальность.

От его слов Джасинда немного растерялась. Она не знала, как ей реагировать. Похоже, для Джотэма она была больше, чем просто хорошенькое личико. К сожалению, в ее жизни было совсем мало людей, которые считали так же.

— Расскажи-ка мне поподробнее об этом «судьбоносном свидании» с Уильямом Зафаром.

— Хорошо… на самом деле это было вовсе не свидание. Всего лишь попытка уговорить тебя погулять.

Порывшись в памяти, Джасинда нахмурилась, так как не смогла ничего припомнить. Да, в Академии с Уильямом у них бывали совместные занятия. Она хорошо помнила, с какой легкостью — почти не прикладывая усилий — он справлялся с любым заданием, в то время как ей приходилось кропотливо заниматься каждый вечер. Особые проблемы у нее были с физической подготовкой. Она никогда не была слабой, но в то же время ей не хотелось стать похожей на мужчину. Джасинде нравилось быть женственной.

О, тот единственный раз, когда она разговаривала с Уиллом один на один, был…

— Так ты говоришь о кафетерии?

— Именно.

— Как, во имя предков, эти пятнадцать минут могли изменить его жизнь? — она бросила на Джотэма подозрительный взгляд. — Ты все это выдумал, чтобы смутить меня, сбив с толку.

— Нет. Не стану отрицать. Мне действительно нравится дразнить тебя и для этого я слегка приукрасил те события. Но вот его слова. Повторяю дословно. «Это был первый серьезный разговор с женщиной, после которого я взглянул на свое будущее совсем иными глазами».

Джасинда внимательно посмотрела на него.

— Похоже, ты говоришь серьезно…

— Абсолютно.

— Да что я могла такого сказать?..

— Ты заявила, что не желаешь быть женой Верховного адмирала.

— Я так сказала? — Джасинда нахмурилась. — Я этого не помню. Зато хорошо помню, как мне всегда казалось, что он не использует свой истинный потенциал в должной мере. У него были уникальные способности, но, похоже, девушки интересовали его куда больше. И в то же время я понимала, что ему всего лишь семнадцать.

— Да, но твои слова заставили его задуматься о будущем. Заставили взглянуть на себя под другим углом. И за это я благодарен тебе. Только представь себе, каким бы стал наш мир, если бы Уилл не был тем, кем он сейчас является?

— Нет, только не это. Уильям Зафар выиграл битву при Фаяле. Он стал национальным героем. Вернул Дому Знаний потерянную принцессу. Выяснил, что принц Одрик предал свой народ. А самое главное, благодаря ему моя дочь до сих пор жива.

— О чем ты говоришь? — Джотэм напрягся.

— Десять циклов назад мятежники совершили целую серию яростных атак на корабли каринианского флота. Ты помнишь это?

— Да, — процедил Джотэм сквозь сжатые зубы.

— Моя дочь, младшая дочь Стефания, служила в то время на «Когте».

— Я… — Джотэм не знал, что сказать.

— «Возмездие» возвращался на Кариниан с Кассандрой на борту. Никто кроме Уильяма не знал, что она была потерянной принцессой. Королевой по крови. Он позволил всем поверить, что обманут женщиной, которая была гораздо моложе его.

— Да, — Джотэм вспомнил, что какое-то время тоже так считал.

— И, несмотря на это, он все равно позаботился о ее защите. Он привлек дополнительную охрану с других кораблей, чтобы обеспечить ей безопасность. Он вызвал Стефанию с «Когтя». Если бы он этого не сделал…

— Она погибла бы с командой при внезапной разгерметизации корабля.

— Да. Я пережила несколько мучительных дней, прежде чем она смогла связаться со мной и сообщить, что жива.

— Мне очень жаль, Джасинда.

— Это была не твоя вина, — протянув руку, она коснулась его щеки. — Это то, что каждый родитель, у которого ребенок служит во флоте, всегда хранит в глубине души. Мысль о том, что их любимое чадо может не вернуться домой. Я безумно рада, что моя дочь сейчас на планете. Хотя мы не так часто и видимся.

— Почему так? Если она в отпуске, что вам мешает?

— Она не в отпуске. Нет, конечно, у нее был небольшой отпуск, — Джасинда в удивлении приподняла бровь. — Но разве Николас не сказал тебе, что несколько недель назад видел нас с дочерью?

— Нет. Он не обмолвился ни словом.

— Ну ладно, мы с ним случайно встретились в кафе. Как бы то ни было, Стефания пробыла дома всего неделю. Сейчас она в Кисурри тренируется у капитана Чемберлена.

— Ее приняли в экспериментальный класс Питера? — Джотэм не смог скрыть своего потрясения. — Отборочный турнир был довольно жестким.

— Она мне так и сказала. Вот почему, когда ее приняли, она была на седьмом небе от счастья, — Джасинда посмотрела на свое запястье и поразилась тому, как много времени уже прошло. — Прости, мне пора идти.

— Нет, пожалуйста, останься, ты еще не съела свой десерт.

— Джотэм, думаю, этого мне вполне достаточно. К тому же уже довольно поздно. Я уверена, что твое расписание на завтрашний день забито до предела. Тебе нужно отдохнуть.

— Не сейчас, — поднявшись, он протянул ей руку. — Есть одна вещь, которую после бала мне нестерпимо хочется сделать. Ты не откажешь мне?

Джасинда подняла на него глаза и вдруг осознала, что Джотэм вел почти аскетический образ жизни. Он никогда не позволял себе ничего лишнего. Тем более не любил никого обременять своими просьбами. Она поняла, что не сможет отказать ему, и — заинтригованная его таинственным желанием — потянулась к нему, принимая его руку.

— Хорошо.

Джотэм поднял ее на ноги, вывел на середину комнаты и, ненадолго выпустив ее руку, направился к настенному коммуникатору. Он нажал несколько кнопок и, повернувшись к ней лицом, плавно подошел.

Когда заиграла музыка, глаза Джасинды потрясенно расширились.

— После бала я постоянно думал о том, чтобы снова потанцевать с тобой. Мне хотелось обнять тебя по-настоящему.

Она была удивлена тем, как Джотэм порывисто прижал ее к себе, хотя должен был стоять на обусловленном танцем расстоянии.

— Джотэм?..

— Ты не возражаешь? — он смотрел на нее со своего высокого роста, и в его глазах теплилась надежда.

Джасинд запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и он залюбовался лебединым изгибом ее шеи. А она наслаждалась слаженностью и синхронностью движений их ног в этом приватном танце. Ей нравилось, что его рука почти обхватила ее поясницу, когда он притянул ее к себе еще ближе. Ее грудь прижалась к его широкой груди. Ощущения были непередаваемыми… удивительными.

— Нет, — она подняла руку, которую прежде по традиции положила на его плечо, и нежно погладила пальчиками его шею. — Ничуть не возражаю.

Несколько мгновений они танцевали молча.

Все это время Джотэм прижимал ее руку к своей груди.

— Вот так мы должны танцевать всегда, — прошептал он ей в висок.

Она улыбнулась в ответ, и ему стало интересно, о чем она думает. Ему хотелось верить, что она поделиться своими мыслями.

— Ты можешь себе представить выражение лица Аделаиды Паяри, если бы она стала свидетелем подобного?

Джотэм улыбнулся.

— Боюсь, это стало бы для нее… ударом.

— О да, скорее всего. Ты когда-нибудь видел ее фирменное выражение лица «король-рядом»?

— У нее есть даже такое? — он потерся щекой об ее распущенные волосы, наслаждаясь их шелковистостью и восхитительным ароматом чайных роз.

— О да. Выглядит так, будто она проглотила какую-то кислятину.

— Серьезно? — он слегка откинул голову назад, чтобы заглянуть ей в глаза. — Хотелось бы взглянуть на это.

— О, нет, только не это, — приподняв подбородок, она улыбнулась ему. — Поверь, это зрелище не для слабонервных.

— Но вот ты здесь. В моих объятиях, — Джотэм замер на месте и обхватил ладонями ее лицо. Он напряженно всматривался в ее глаза, стараясь угадать реакцию. — Я собираюсь поцеловать тебя, Джасинда. Если тебе не нравится то, что я собираюсь сделать, то скажи прямо сейчас.

Сердце Джасинды забилось в предвкушении. Когда она в последний раз испытывала подобное? У нее было такое ощущение, словно она вновь стала юной девушкой, которая жаждет разделить с любимым свой первый поцелуй.

Джотэм слегка прикоснулся губами — проверяя ее готовность — к ее губам. И когда ее пальчики, подбадривая, сжались на его затылке, он лишь потерся об ее губы, слегка усилив давление.

— Джотэм, прекрати дразнить меня, — возмутилась она, впиваясь ногтями в кожу на его затылке.

Ответом ей стал крепкий поцелуй.

Джасинда почувствовала, что ее мир пошатнулся.

Джотэм целовал ее как изголодавшийся по женской ласке мужчина. Его поцелуй был настолько глубоком и таким жадным, что все ее тело откликнулось на него. Пальчики на ее ногах непроизвольно поджались, и ей до безумия захотелось поплотнее прижаться к нему всем телом.

Когда в последний раз ее целовали? Да еще с такой страстью? С такой очевидной потребностью? Которая, обернувшись вокруг нее, сдвинула весь ее привычный мир с оси.

Застонав, она обвила руками его шею и прижалась к его груди.

Ей хотелось, чтобы время остановилось.

Джотэм — проведя рукой по ее спине и прижав ее ближе к себе — не мог поверить в то, как прекрасно Джасинда чувствовалась в его объятиях. Как она доверчиво прижималась к нему. Какими мягкими были ее губы. Она вся была такой отзывчивой… Мог ли вообще первый поцелуй быть таким… естественным?

С Латой все было совершенно по-другому. Их первый поцелуй был полной мешаниной их носов и их губ. Она была такой молодой, такой невинной. Да и он был неопытным. Джотэм до сих пор помнил их первый раз, когда они разделили настоящую близость. Ночь их единения. Для них все это было впервые. Он знал, что никто бы не поверил ему, что Лата была его первой женщиной. Даже Уилл. Но так оно и было. Даже будучи совсем юным, он прекрасно понимал, что его легкомысленное поведение может привести к серьезным последствиям. А в шестнадцать циклов он встретил Лату.

Джасинда разорвала поцелуй и в растерянности взглянула на него. Исходящая от него страсть, которую она только что чувствовала, внезапно показалась ей… подавленной.

«Что же могло случиться?»

— Джотэм?..

Мужчина увидел беспокойство в ее глазах, и ему захотелось ударить себя. Как он мог позволить себе отвлечься на прошлое? Он прижался лбом к ее лбу.

— Мне очень жаль.

— Чего же? — она увидела смятение в его глазах. — Поговори со мной, Джотэм. Скажи мне правду. Только так мы сможем научиться понимать друг друга.

Слегка отстранившись, он выпалил, не задумываясь:

— Я вспоминал Лату.

Джасинда побледнела и отдернула руки. Она была крайне удивлена, что его слова вызвали у нее в груди такую боль. А еще она почувствовала себя виноватой, так как во время этого поцелуя совсем не думала о Стефане.

— Понимаю, — она попыталась высвободиться из его объятий, но Джотэм не отпустил ее.

— Прости меня.

— Никогда не сожалей о своей честности, Джотэм, — протянув руку, она коснулась его щеки.

— Не могу, если своей прямотой сделал тебе больно.

— Нет, — она сделала маленький шаг назад, и на этот раз он отпустил ее. — Твое притворство причинило бы мне куда большую боль. Ты любил Лату. Я знаю это. Я любила Стефана. Мы не можем и не должны это отрицать, в этом нет смысла, — повернувшись, она наклонилась и взяла со стола их бокалы, протянув один ему.

— Согласен, — Джотэм взял предложенный бокал и, пока она усаживалась на диван, следил за ней задумчивым взглядом. — И что же нам делать?

— Честно говоря, не знаю, — Джасинда сделала глоток бодрящего напитка и только потом взглянула на замершего на том же месте мужчину, который выглядел смущенным и немного растерянным. — Возможно, ничего.

— Не могу с этим согласиться. Я постоянно думаю о тебе, Джасинда. Ты просто не выходишь у меня из головы. Прошлой ночью, гуляя по саду, я жалел, что тебя нет рядом.

— Меня или Латы?

— Тебя! — Джотэм поставил бокал на стол и с досадой провел рукой по волосам. — Я опять все делаю неправильно. У меня в этом так мало опыта.

— В чем мало опыта?

— В отношениях. С женщиной. Лата была единственной, с кем у меня когда-либо был роман. А это было слишком давно…

Откинувшись на спинку дивана, Джасинда пыталась понять, о чем говорит Джотэм.

— Ты хочешь сказать, что… — она оборвала себя на полуслове, предположив, что все неправильно поняла.

— Спроси, Джасинда, не стесняйся.

— Хорошо, ты хочешь сказать, что Лата была у тебя первой? — она надеялась, что ей не придется говорить более конкретно.

— Да, как и я был ее первым мужчиной.

— Я… Я просто никогда не задумывалась над этим, — Джасинда приподняла бровь, размышляя. — Но чем больше об этом думаю, тем очевиднее твоя правота. Лата была на два цикла моложе тебя. В ее восемнадцать вы заключили союз.

— Да. И я никогда ни к чему не принуждал ее.

— И ты никогда… не сбивался с пути, находясь вдали от нее?

— Нет. Неужели ты поступила бы так со Стефаном?

— Нет. Никогда, — в ее голосе не было ни капли сомнения.

— Значит, ты понимаешь меня.

— Однозначно, — Джасинда проникновенно посмотрела на него. — Я до сих пор помню, как после смерти Стефана было трудно вступить в новые отношения. Я была одна и жила в полном одиночестве. Со дня похорон прошло уже четыре цикла. Это был старый друг семьи. Но из этого ничего не вышло.

— Был еще кто-то?

— Хм-м-м… пару циклов спустя. В нем было все, о чем я когда-либо мечтала.

— И что же это?

— Тихий. Скромный. Нетребовательный. Избегающий любые публичные собрания. Но я слишком быстро обнаружила, что буквально схожу с ума от скуки, — Джасинда грустно улыбнулась, вспоминая Пола. — Он был хорошим человеком.

— Но не для тебя.

— Нет. А ты?

Джотэм понимал, что она просит его об откровенности. Интересно, что он сможет ей рассказать?

— Честно говоря, я не могу ничего сказать о том, как завязались наши отношения с Рани. Я почти ничего не помню. Но я точно знал, что она не тот человек, с которым мне хотелось бы жить вместе. А потом оказалось, что она беременна…

— И ты был шокирован не меньше всех нас, — закончила она за него.

— Да.

— А другие?

— Другие?

Джасинда слегка улыбнулась ему.

— Тебе всегда удавалось тщательно скрывать свою личную жизнь, Джотэм. Я никогда ничего не слышала о твоих женщинах. Только о Рани.

— Ты в этом уверена?

— Я… ну… да.

— Ты не могла ничего слышать, Джасинда, потому что после Рани у меня никого не было. До сих пор не могу поверить, как я мог сблизиться с ней. Я чувствовал себя подлецом, предавшим Лату. После этого даже близко не подпускал к себе женщин.

— Что?!! — Джасинда вскочила с дивана. — Джотэм, но ведь прошло больше тридцати циклов!

— Я знаю это.

— Значит, я всего лишь…

— Вторая женщина, которую я поцеловал с серьезными намерениями? Да.

— Ты не считаешь Рани?

— Я не помню, чтобы вообще когда-либо целовал ее.

— Понятно.

— Тебе понятно, да? А вот мне не очень. Меня влечет к тебе, Джасинда. Причем, очень сильно. Но у меня такое чувство, будто мне всего лишь шестнадцать, и я понятия не имею, что мне делать.

— Слава предкам, что не я одна.

— С тобой происходит то же самое?

— Да, — Джасинда поймала себя на том, что беззаботно смеется. — Меня еще никогда так не целовали… ну, если честно, никогда бы не подумала, что такое возможно. И теперь я, как и ты, Джотэм, чувствую себя немного запутавшейся и сбитой с толку. Но я даже предположить не могла, что для тебя эта ситуация окажется столь затруднительной.

Резкий стук в дверь оборвал ее дальнейшие рассуждения.

— Войдите, — сухо сказал Джотэм, весьма недовольный тем, что их прервали.

— Ваше Величество, — с легким поклоном обратился к нему Деффонд. — Извините, что прервал Вас, но на связи Верховный адмирал. Он говорит, что это очень важно.

Джотэм знал, что в такое позднее время ему мог позвонить только Уилл.

— Хорошо. Джасинда… — когда он повернулся к ней, его глаза были полны сожаления.

— Не беспокойся. Мне все равно уже пора уходить.

— Я… — он хотел попросить ее остаться, но не знал, что нужно другу и как долго продлится их разговор. — Мне очень жаль.

— Не стоит. Уже поздно. Да и ты не можешь отменить этот звонок.

— К сожалению, не могу. Деффонд, проводи Джасинду к ее транспорту, — он бросил на капитана пристальный взгляд.

— Конечно, Ваше Величество.

— Джасинда, — он повернулся к ней и притянул ее к себе.

— Все в порядке, Джотэм, — положив руки ему на грудь, она нежно погладила его, чтобы хоть немного успокоить. — Я все понимаю.

— Спасибо, — не обращая внимания на Деффонда, он наклонился и крепко поцеловал ее в губы. — Я свяжусь с тобой завтра.

— Хорошо, — прошептала она, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Затем потянулась и погладила его по щеке. — Помни, никаких кофеиновых напитков в такой поздний час. Постарайся хорошенько выспаться.

— Спасибо, — поцеловав ее на прощание в кончик носа, Джотэм с трудом оторвался от нее и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

* * *

— Спасибо, что проводил, Николас, — Джасинда ввела код, чтобы открыть дверцу своей машины.

— Мне это доставило удовольствие, Джасинда, честное слово, — капитан мгновение помолчал, а потом неожиданно для самого себя спросил: — Как дела у вашей дочери? Благополучно ли она добралась до Кисурри?

— А ты разве не знаешь? — Джасинда поймала себя на том, что с трудом сдерживает улыбку.

— Но откуда? — нахмурившись, он с недоумением посмотрел на нее.

— Так ты же капитан королевской гвардии.

— Да, но я никогда не злоупотребляю своей властью в личных целях.

— А моя дочь — это «личные цели»?

— Я… — Николас почувствовал, как темнеет его кожа.

Капитан нравился ей, и Джасинда решила сжалиться над мужчиной.

— У нее все хорошо, Николас. Не думаю, что она позвонит в ближайшие несколько недель. Но я сообщу тебе, как только она свяжется со мной.

— Я… спасибо, Джасинда. Надеюсь, вы будете осторожны на дороге?

— Я всегда стараюсь придерживаться правил, Николас. А ты тоже постарайся хорошенько отдохнуть. Ты не сможешь качественно выполнить свою работу, если будешь измотан, — улыбнувшись ему напоследок, она скользнула на водительское сиденье.

* * *

Проезжая по тихим улочкам Печоры, Джасинда поймала себя на том, что не перестает улыбаться. Никогда прежде у нее не было такого удивительного вечера. Стефан был довольно опытным мужчиной, чем, кстати, всегда гордился. А у нее никогда не было повода жаловаться на это. Она наслаждалась всем, чему он учил ее. Всем, что ей удалось пережить и испытать с ним.

Но с Джотэмом все было по-другому.

В этой ситуации они оба чувствовали себя неуверенно. Оба имели за плечами колоссальный жизненный опыт, и потому их мучили излишние сомнения и, вполне возможно, беспочвенные страхи. Но, похоже, их по-прежнему, несмотря ни на что, непреодолимо тянуло друг к другу.

Джасинде хотелось, чтобы завтрашний день наступил как можно скорее. Ей не терпелось увидеть, что же будет дальше.

Внезапно вспыхнувший свет, предупредивший об опасности, заставил Джасинду посмотреть направо. И именно в этот момент в ее машину, с пассажирской стороны, что-то врезалось. От сильного удара ее машину резко развернуло, и она врезалась в фонарный столб.

* * *

— Мадам! Мадам! С вами все в порядке?

Джасинда потрясла головой, пытаясь сосредоточиться на склонившемся над ней человеке.

«Что все это значит? Что могло произойти?»

— Мадам! Мадам, вы можете назвать свое имя?

— Джасинда… Джасинда Мичелокакис, — ответила она, удивляясь, как странно прозвучал ее голос. Заставив свой разум включиться, Джасинда огляделась. Она по-прежнему сидела в машине, но это была совсем не та красавица, которую она приобрела по настоянию Стефана. Вся боковая часть была смята, а лобовое стекло разбито. — Что произошло? — Джасинда прижала пальцы к виску, стараясь унять внезапно накатившую боль.

— Вы попали в аварию, мадам Мичелокакис.

— Несчастный случай? Кто-то пострадал?

— Только вы, мэм.

— Я? Но я вовсе не ранена, — возразила она и тут же поморщилась.

Стоило ей пошевелиться, доказывая свою правоту, и ее мышцы болезненно заныли.

— Пожалуйста, мэм, успокойтесь.

— Я в порядке, молодой человек. Немного потрясена, но в целом все нормально. Не могли бы вы мне помочь выбраться из машины?

— Да, мэм, — он неохотно протянул ей руку и слегка поддержал.

Джасинда огляделась вокруг, и ее сердце вздрогнуло. В нескольких футах от нее стоял еще один транспорт. Его передняя часть была вдребезги разбита. Молодой человек — не старше восемнадцати циклов — понуро сидел на бордюре, обхватив голову руками.

— Я думала, вы сказали, что больше никто не пострадал! — она с осуждением взглянула на помогавшего ей мужчину.

— Он не ранен, мэм. На нем ни царапины. Он расстроен, так как разбил машину своего отца, — мужчина с неодобрением взглянул на парня.

— Вы уверены, что он не ранен?

— Абсолютно, мэм. Кому я могу позвонить, чтобы вас забрали?

— А я не могу поехать на своей машине?

— Нет, мэм, это невозможно. Но, честно говоря, даже если бы она была на ходу, я все равно не позволил бы вам сесть за руль. У вас на голове большая шишка. Мне бы хотелось, чтобы вас осмотрел доктор.

— Нет, я в порядке. Позвоните моему сыну. Буду вам очень признательна. Его зовут Дантон. Советник Дантон Мичелокакис. Его контактный номер есть…

Глава 13

— Есть что-то, о чем мне необходимо знать? — спросил Деффонд у своего заместителя лейтенанта Корта Грина.

После того, как вчера поздним вечером он проводил Джасинду до ее транспорта, а затем благополучно закончил свое дежурство, капитан сделал именно то, что она ему посоветовала. Немного поспал. Теперь, десять часов спустя, он снова был во дворце, готовый преданно служить своему королю: оберегать и защищать его.

— Ничего срочного. Король Джотэм целый день будет проводить аудиенции в своем кабинете. Так что дворец ему покидать не придется, — Грин перевернул страницу дежурного отчета. — Охрана южного периметра сообщила, что этой ночью группа подростков пыталась выбраться за внешнюю стену.

— Что?!!

— Их задержали в двадцати футах от стены. Оружия у них не было. А столкнувшись лицом к лицу со стражниками, они буквально окаменели. Похоже, пацаны пытались произвести впечатление на девочек, которые с ними были. Очевидно, они решили, что, добравшись до стены и коснувшись ее, смогут доказать, насколько храбры и отважны.

— Глупые детишки, — пробормотал Деффонд. — Их же могли убить.

— Да, и это постарались объяснить им как можно доходчивей. А так же их родителям, которые вскоре прибыли за своими чадами. Думаю, с ними у нас больше не будет никаких проблем.

— Очень надеюсь на это.

Лейтенант перевернул еще одну страницу.

— Сегодня День Наследия. В честь этого праздника общественное крыло посетят группы детей из Печоры.

— Ох, неужели нас опять ждет весь этот невообразимый шум и суматоха? — простонал в ответ Деффонд.

— Боюсь, что так.

— Придется удвоить охрану. На всех дверях. Дополнительно поставь охранников с внутренней стороны коридора, ведущего в общественное крыло. Хотя нам это вряд ли поможет. За все последние циклы никакие меры предосторожности не смогли помешать этим маленьким пронырам. Каждый раз они норовят пробраться внутрь, находя для этого новые хитроумные способы.

— Я уже сделал все возможное, — ухмыльнулся Грин. — Но все дети чертовски изобретательны. Поэтому нам лучше держать ухо востро, не так ли?

— Да уж, это точно. Что-нибудь еще?

— Нет, — лейтенант уже собирался закрыть отчет, когда его внимание привлекла еще одна запись. — О, пришло уведомление от «Печора-транзит» о произошедшей этой ночью аварии. В нее попала родственница одного из членов Ассамблеи.

— Травмы?

— Только шишки и синяки. Ей крупно повезло. На ее удачу в машине своевременно сработала подушка безопасности. Но вот ее транспорт изрядно пострадал.

— Неужели такая серьезная авария?

— Виновник ехал со значительным превышением скорости. Когда женщина проезжала перекресток, он на всем ходу врезался в нее с пассажирской стороны.

— Ее увезли в больницу?

— Нет, она отказалась. Попросила связаться с ее сыном. И он сам лично забрал ее.

— Ее сын… — Деффонд почувствовал приступ тошноты и, схватив отчет Грина, быстро пробежал его глазами, пока не нашел то, что до последней минуты надеялся не увидеть. — Джасинда Мичелокакис.

— Да, — нахмурился Грин. — Она мать…

— Дантона Мичелокакиса. Почему меня сразу же об этом не оповестили?!! — рявкнул Деффонд, пронзая лейтенанта требовательным взглядом.

— Я… было уже поздно, сэр. У женщины не было серьезных травм. А у меня — объективных причин беспокоить вас.

— Ты знаешь, кто это?

— Мать нового члена Ассамблеи.

— Она также вдова советника Стефана Мичелокакиса и… — Деффонд, не закончив фразу, поспешно направился к двери, отдавая на ходу приказы. — Вызови личную охрану короля. Всех до одного! Передай Шееру, что нужно срочно подготовить королевский транспорт.

* * *

Просматривая расписание аудиенций своего короля, Чесни сочувственно вздохнул. В нем совсем не было промежутков для отдыха или хотя бы небольшой передышки. Встречи были расписаны очень плотно, причем на весь текущий день. Первый лунный цикл начала работы нового Совета всегда был таким напряженным. Советники стремились донести до короля то, что, по их мнению, было необходимо в кратчайшие сроки претворить в жизнь.

Чесни взглянул на сидевшего в приемной советника Фиала. Ожидая встречи с королем, тот перелистывал целую стопку захваченных для беседы бумаг. Личный помощник Джотэма обязан был следить, чтобы советники не затягивали аудиенцию. Их время было строго ограничено. Оценив подготовку Фиала, Чесни смело мог сказать, что сегодня ему, по всей видимости, придется очень туго.

Он перевел взгляд на внезапно распахнувшуюся дверь, и его глаза расширились при виде вошедшего Деффонда. Капитан был слишком напряжен. По его лицу было видно, что он испытывает нешуточное беспокойство. Без лишних вопросов Чесни сделал единственно верный вывод — произошло что-то непредвиденное. И весьма неприятное.

Ему стало понятно: все назначенные на сегодня встречи придется отменить.

— Кто у короля Джотэма?

— Советник Тервиллиджер.

Если бы кто-то — за исключением капитана королевской гвардии — попытался прервать аудиенцию короля, Чесни был бы уже на ногах и блокировал ему вход в кабинет. Но проработав с Деффондом не один цикл, он хорошо знал, что капитан мог пойти на такое лишь при весьма чрезвычайных обстоятельствах.

Повернувшись к своему столу, Чесни сосредоточился на очередной задаче. Нужно было составить новое расписание и оповестить советников.

* * *

— Хорошо выглядите, Ваше Величество, — откинувшись назад, Тервиллиджер окинул Джотэма пристальным взглядом и убедился, что ничуть не покривил душой.

В его словах не было ни грамма лести. Король на самом деле выглядел хорошо. Хорошо отдохнувшим. Бодрым и… счастливым? Интересно, когда в последний раз он видел Джотэма счастливым?

— Спасибо, Эвандер. Я чувствую себя прекрасно, а ты?

— Очень хорошо, Ваше Величество. Я в восторге от нового цикла.

— Я тоже.

— Особенно меня вдохновляет совместная работа с Дантоном Мичелокакисом.

— Я возлагаю на него большие надежды.

— Согласен. На протяжении многих циклов я наблюдал за взрослением этого весьма перспективного молодого человека. Меня радует, что он вырос достойным сыном своего отца. Уверен, этому Дому он принесет немало пользы.

— Ты поможешь ему войти в рабочий процесс?

— Конечно, Ваше Величество. Мы уже даже пообедали вместе. У него есть несколько очень… я бы сказал, уникальных идей. Возможно, я согласен не со всеми моментами, но…

— Ты же не надеялся, что тебе там все понравится?

— Нет, конечно, — Тервиллиджер улыбнулся Джотэму. — Хотя я частенько не соглашался с его отцом, но всегда очень уважал его.

— Вот и хорошо…

Джотэм нахмурился, когда дверь в его кабинет внезапно распахнулась. А ведь его помощник прекрасно знал, что ему не понравится, если их беседу с Тервиллиджером прервут. Но вошел не Чесни. Это был Деффонд.

— Ваше Величество, мне нужно срочно поговорить с вами. Наедине, — его взгляд метнулся к советнику, который, мгновенно поняв молчаливый посыл, незамедлительно поднялся.

— Я выйду, Ваше Величество, — с легким поклоном Эвандер направился к выходу и прикрыл за собой дверь.

Повернувшись к столу секретаря, он увидел, как Чесни суетливо перебирает бумаги. Причем делает это с такой поспешностью, что было нетрудно догадаться — сегодня продолжения их встречи с Джотэмом не будет.

* * *

— Что случилось, Деффонд? — собравшись с духом, спросил Джотэм, готовый услышать о новом нападении мятежников.

— Я только что получил сообщение, что вчера вечером Джасинда, возвращаясь домой, попала в транспортную аварию.

Деффонд увидел, как король заметно побледнел.

— Джасинда… — с трудом выдохнул Джотэм, так как его губы внезапно онемели.

— В отчете сказано, что серьезных травм у нее нет, — поспешил успокоить его капитан. — Только ушибы и ссадины. Она отказалась ехать в больницу, и Дантон отвез ее домой.

— Она жива…

— Да, Ваше Величество!

Джотэм резко повернулся к коммуникатору и, стараясь унять дрожь в пальцах, набрал код соединения с домом Джасинды. И пока ждал, когда ему ответят, проклинал каждое мгновение, казавшееся сейчас просто невыносимым.

— Алло? — раздался голос, который ему не терпелось услышать, но экран при этом оставался темным.

— Немедленно разблокируй монитор, Джасинда! — потребовал он.

— Джотэм?

— А кого ты ожидала? Раз. Бло. Ки. Руй.

— Джотэм, боюсь, сейчас я не в лучшей форме.

— Черт возьми, Джасинда! — он в нетерпении стукнул кулаком по столу. — Я знаю об аварии! Дай мне взглянуть на тебя, иначе я сойду с ума!

Когда на экране появилось изображение, у Джоэтэма перехватило дыхание. Перед ним сидела самая потрясающая женщина из всех ранее виденных им. Ее шикарные волосы были распущены. На лбу красовалась шишка размером с крупное яйцо. А под глазом расплылся огромный синяк.

— Джасинда…

— Я знаю. Выгляжу ужасно. Поэтому и не хотела, чтобы ты меня видел.

— Неужели ты думаешь, что меня сейчас волнует твой внешний вид? Почему ты не воспользовалась врачебной помощью? Почему отказалась ехать в больницу? Почему я узнаю обо всем этом последним? — с каждой фразой гнев Джотэма становился все сильнее и громче, пока его слова не начали буквально отскакивать от стен.

— Джотэм…

— Я скоро буду, Джасинда.

— Что?! Подожди! Нет! Джотэм, я в порядке! Думаю, тебе вовсе не стоит тратить на меня свое драгоценное время.

— Не стоит? — его жесткий взгляд скользнул по ее смотревшему с экрана лицу, и он не смог удержаться от едких и немного грубоватых слов. — Для весьма умной женщины, Джасинда, ты временами ведешь себя слишком глупо! — с этими словами он отключил связь.

— Деффонд, приготовь мой лимизин, — приказал Джотэм, обходя стол и направляясь к двери.

— Уже, Ваше Величество. Как, впрочем, и дополнительная охрана.

Выйдя из кабинета, Джотэм проигнорировал собравшихся в приемной людей. Его взгляд остановился на помощнике.

— Чесни, отмени все аудиенции.

— Я уже работаю над этим, Ваше Величество.

Но Джотэм его не слышал.

Он был уже далеко.

* * *

Когда Джотэм отключился, Джасинда в бессилии откинулась на спинку стула. Она никогда не видела его таким разгневанным. Или таким… испуганным? Ей показалось, что в его взгляде она увидела именно это. Скрывающийся за гневом страх.

Джотэм испугался за нее.

Как можно было быть настолько глупой, чтобы не понять, что об аварии тут же сообщат дворцовой охране? И причиной были вовсе не отношения, зарождающиеся между ней и Джотэмом. Об этом, к счастью, пока никто не знал. Просто обо всем, что касалось советников и членов их семей, мгновенно докладывалось во дворец. Но после смерти Стефана у Джасинды не было необходимости помнить об этом. Вот только она забыла учесть, что Дантон стал членом Ассамблеи, и эта авария обязательно попадет в отчет, как сведения о матери ныне действующего советника.

И все же авария, пришлось ей признать, повлияла на ее мозг сильнее, чем считала сама Джасинда. Как она могла не подумать о том, что, узнав о происшествии от своей охраны, Джотэм сразу же представит летальный исход? После гибели Латы его боль, несмотря на все прошедшие циклы, до сих пор так и не утихла. А причиной ее смерти была именно транспортная авария.

Конечно, по-хорошему Джасинде нужно было позвонить Чесни, чтобы тот сообщил Джотэму о случившемся. Но после аварии ей было совершенно не до этого. Сначала ей пришлось несколько часов убеждать Дантона, что с ней все в порядке. Причем сын долго не успокаивался даже после ухода доктора Портмана. А пока ее осматривали, Дантон успел связаться с Итаном и Стефанией, так что ей пришлось успокаивать еще и их.

Когда она в конце концов добралась до своей постели, чтобы без сил рухнуть в нее, за окном уже забрезжил рассвет. А Джотэм позвонил, когда она успела лишь наполовину выпить свою первую утреннюю чашку кофе.

Мгновенно распознав его код, Джасинда сразу же отключила монитор в надежде, что ее старая уловка — якобы она еще не успела привести себя в порядок — сработает. И ведь действительно та всегда ее выручала. Вот только не в этот раз… Ей следовало бы догадаться, что с Джотэмом этот номер не пройдет. Он, на удивление, слишком хорошо ее понимал. И поэтому ее попытка избежать демонстрации своих ушибов только ухудшила ситуацию. Она лишь усилила его панику, хотя, как раз именно этого Джасинда и старалась не допустить.

Что ж, теперь что-либо изменить ей было уже не под силу. Поднявшись, она прошла на кухню, наполнила свою чашку кофе, налила еще одну и, вернувшись в гостиную, стала ждать.

* * *

Джотэм нетерпеливо постукивал пальцем по сиденью лимизина, пока они проезжали по улицам Печоры. О чем только думала Джасинда, пытаясь скрыть это от него! Неужели надеялась, что он ничего об этом не узнает? Или посчитала, что ему все равно? Ведь если бы она погибла, ему пришлось бы расследовать произошедшее, как и в случае с Латой.

Нет, только не это. Он не собирался еще раз терять ту, кого любит всем сердцем!

Его палец замер в воздухе.

Любит?!

Почему он употребил это слово? Это не могло быть правдой. Да, он действительно очень беспокоился о Джасинде, но чтобы любить ее?.. Нет, это удел молодых. Тех, кто еще не нашел своего спутника жизни. Или хотя бы ни разу не подвел его.

Как ни крути, но его чувства к Джасинде — это совсем не любовь.

— Ваше Величество, — оторвал его от размышлений голос Деффонда. — Мы на месте, сир, — выглянув в окно, Джотэм убедился, что они подъехали к ее дому. Причем он был абсолютно уверен в этом, хотя прежде никогда здесь не бывал. И дом, и прилегающий к нему участок несли на себе отпечаток особого элегантного стиля, поражавшего своей естественностью. Точно так же, как и их владелица. — Я выставил охрану по всему кварталу и вокруг дома. Просто сообщите мне, когда будете готовы к отъезду, — с этими словами Деффонд вышел из машины и, открыв дверцу, загородил своим телом короля, так как за его спиной находилось довольно большое открытое пространство.

Выйдя из лимизина, Джотэм зашагал к дому по выложенной камнем дорожке. И едва он приблизился, дверь перед ним незамедлительно распахнулась.

* * *

Джасинда поднялась, когда услышала, что к ее дому подъехало несколько машин. Она знала, что среди них был лимизин Джотэма. А на остальных — достаточно крупных, чтобы перевозить спецоборудование и оружие, — прибыли его охранники.

О, мадам Нитцшке, безусловно, будет на что потратить этот день.

Джасинда открыла дверь, и от вида внушительной фигуры Джотэма, уверенно и сердито шагавшего по ее дорожке, у нее перехватило дыхание. Отступив назад, она позволила ему войти и тут же закрыла за ним дверь, отгородив их от всего остального мира.

— Я приготовила кофе в… — не договорив, она обернулась и обнаружила, что Джотэм стоит почти вплотную к ней.

— Почему ты мне не позвонила? — эти слова, произнесенные шепотом, растрогали ее до глубины души, так как он, протянув к ней слегка дрожащую руку, нежно прикоснулся к красовавшейся на ее лбу огромной шишке.

— Мне очень жаль, — сказала она искренне. Теперь Джасинда сожалела о своей недогадливости еще больше. — Прости, что вовремя не сообразила. Да и подумать времени не было. Все хотели уложить меня в больницу, и мне пришлось от них отбиваться.

— Весьма глупо с твоей стороны! — хотя Джотэм был довольно резок, его прикосновение оставалось таким же трепетным и нежным.

— Нет, это не так. Я точно знала, что со мной все в порядке.

— Ты сама только что сказала, что плохо соображала!

— Это касается только вопроса необходимости позвонить тебе, но никак не моего самочувствия. К сожалению, я не могла добраться до дома на своем транспорте, поэтому пришлось звонить Дантону.

— Ты должна была позвонить мне!

— Не говори глупостей! — отступив на шаг, Джасинда с недоумением взглянула на него. — Я не могла заставить тебя все бросить, чтобы ты просто приехал за мной.

Джотэм, схватив ее за обе руки, потянул на себя, вынудив встать на цыпочки.

— Почему бы и нет, черт возьми? — почти прорычал он.

Но ее вздох боли заставил его побледнеть. Он тут же ослабил хватку, хотя так и не отпустил ее руки.

— Ты пострадала сильнее, чем говоришь. Пойдем, тебя надо показать врачу.

— Нет! Джотэм, я в порядке! К тому же доктор меня уже осмотрел.

— Когда? В отчете сказано, что ты отказалась ехать в больницу.

— Да, но это вовсе не значит, что я не могла вызвать своего личного врача, — Джасинда увидела облегчение в его глазах. — Мне просто не хотелось, чтобы вокруг меня толпилась куча незнакомых людей, а кто-нибудь из них трогал меня. Доктор Портман является моим личным врачом более двадцати циклов. А до него им был его отец. Я знала, что он даст мне объективную оценку, и он это сделал. Конечно, эта шишка выглядит просто ужасно, но моя голова оказалась достаточно твердой, чтобы выдержать удар. Причем без необратимых последствий. И пусть тебя не пугает этот багрово-фиолетовый синяк, разукрасивший мое лицо. На мое счастье глаз не пострадал. Есть еще, правда, куча синяков. Но в основном от моего ремня безопасности. Они, скорее всего, поболят еще несколько дней. А в остальном я в порядке.

— Ты уверена в правильности диагноза?

Похоже, Джотэм собирался переговорить с ее доктором.

— Да. Неужели ты думаешь, что Дантон оставил бы меня в покое, не убедившись, что все так и есть?

— Это зависит от того, с кем он говорил: с тобой или с доктором Портманом.

Джасинда рассмеялась и тут же поморщилась от пронзившей голову боли.

— Джотэм, моего сына не так-то просто ввести в заблуждение. Он предпочитает получать информацию из первых уст. Поэтому с доктором беседовал лично.

— То есть тебе на слово он бы не поверил?

— Не больше, чем ты. Тебе дать код Портмана? Или ты попросишь Чесни найти его для тебя?

У Джотэма хватило такта выглядеть немного виноватым. Но от своих намерений он не собирался отказываться.

— Возьму код у тебя.

— Мужчины, — Джасинда с притворным возмущением взмахнула руками, но Джотэм заметил, что она подняла их не так высоко и не так энергично, как делала это обычно.

Джотэм решил вновь задать ей вопрос, на который она так и не ответила.

Он подвел ее к дивану и осторожно усадил так, чтобы они оказались лицом к лицу. Но прежде убедился, что ей удобно и эта поза не причинит ей боли. Затем с благоговением обхватил ее лицо ладонями и нежно поцеловал сначала шишку на лбу, а затем синяк вокруг глаза.

— Почему ты не позвонила мне, Джасинда? — мягко спросил он.

Заглянув в его глаза, она прочувствовала переполнявшую его сердце тревогу. Мучавший его страх. И… некоторое замешательство.

Он действительно не понимал.

— О, Джотэм, — она прижалась к его лбу тем виском, где не было шишки, и погладила его по груди, стараясь успокоить. — Ты король. Я не смогу позвонить тебе, даже если очень захочу.

— И в чем причина? — на последнем слове его голос дрогнул.

— Потому что… у меня нет твоего личного кода.

Джотэм дернулся назад, словно в него выстрелили из парализатора.

— Что? Что ты имеешь в виду? Я же тебе звонил.

— Да, но ты же не думаешь, что любой, с кем ты свяжешься, сможет с такой же легкостью тебе перезвонить? Ведь так? — она вопросительно и немного игриво повела бровью. — Твой код всегда заблокирован, Джотэм. Если бы не эта вынужденная мера, ты принимал бы по тысячу звонков ежедневно.

— Я…

— Ты ведь забыл об этом, правда?

— Я… да, видимо, так оно и есть. Я решу этот вопрос и все исправлю. Хочу, чтобы ты могла звонить мне, Джасинда. В любое время, когда захочешь или когда тебе это будет нужно. Больше никогда не желаю испытывать то, что пережил этим утром. Все слишком напоминало… — он так и не смог закончить фразу.

Но Джасинде и так было ясно, что Джотэм имел в виду смерть Латы.

— Прости. Мне очень жаль, — наклонившись вперед, она нежно поцеловала его. — Очень-очень жаль, — она снова поцеловала его, пытаясь выразить все свое сожаление за тот страх, который ему пришлось пережить. Она постаралась передать ему мысль, что сознательно никогда бы не допустила подобного.

Глава 14

Джотэм закрыл глаза и растворился в поцелуе.

Он думал, что потерял ее.

Снова.

Еще одна транспортная авария.

Еще одна женщина, которую он любил.

На его счастье, Джасинда не погибла. И сейчас находилась в его объятиях. К тому же сама поцеловала его. Он никогда больше не выпустит ее из своих рук. Похоже, Уилл был прав. Когда его сердце выбирало женщину, это происходило именно так. Оно остановилось на Джасинде, и Джотэм не собирался больше терять ни одной драгоценный минуты, которую мог провести с ней рядом.

* * *

Внезапно Джасинда отметила, что в ней неожиданно что-то изменилось. Поцелуй, которым она всего лишь хотела утешить Джотэма, стал более чувственным и более страстным. Ее затопило такой сильной потребностью, что даже дыхание перехватило. А пальцы впились в его рубашку, когда весь мир покачнулся.

И тут она осознала, что закачался вовсе не мир, а она сама.

Подхватив ее с дивана, Джотэм держал ее на руках, словно она ничего не весила.

— Где твоя спальня? — выдохнул он у ее губ.

— До конца по коридору и налево, — Джасинда поймала себя на том, что ответила ему без промедления.

Джотэм, не желая терять ни секунды, понес ее по коридору. Из-за своей гордости и неуверенности в себе он потратил впустую слишком много времени. Но больше медлить он не будет. Сейчас он собирался не просто добиться желаемого. Он намеревался сделать ее своей.

Подойдя к изножью кровати, Джотэм расслабил объятия и позволил ей немного соскользнуть вниз по его телу. Приникнув к ее губам, он углубил поцелуй, и его язык юркнул меж ее приоткрывшихся губ. Он впервые по-настоящему распробовал ее вкус. О, она была намного слаще его любимого торта с помадкой.

Очень осторожно — не забывая про ее синяки — Джотэм погладил ее по спине, продолжая удерживать ее на одном уровне с собой. Он наслаждался шелковистой тканью платья, что было надето на ней. Он смутно помнил, что когда Джасинда открыла входную дверь, она была в чем-то длинном, черном и струящемся. Но тогда у него были совсем иные заботы.

А сейчас ему захотелось побыстрее снять это, чтобы прикоснуться к ее коже.

Когда его руки добрались до ее шеи, он слегка отстранился и прервал поцелуй, чтобы взглянуть на нее. Лицо Джасинды было так близко, что от него не укрылись ни оставшаяся после его поцелуев влага на ее губах, ни горящие страстным желанием глаза цвета морской волны. А еще в глаза бросались ее ужасные синяки… которые, впрочем, не смогли испортить общего впечатления. Эта великолепная женщина была самым прекрасным созданием, которое он когда-либо видел.

Джотэм, не отрывая глаз от ее лица, провел пальцами по нежной коже ее лебединой шеи, чтобы тут же проникнуть под скрывающий ее утонченные ключицы шелк и начать медленно сдвигать материал в стороны — обнажая бархатистую кожу ее округлых женственных плеч — до тех пор, пока он не упал.

Мужчина оглядел открывшееся ему великолепие, и у него перехватило дыхание.

Тоненькие бретельки, изящно обхватывающие плечи, переходили в ажурный, украшенный множеством кружев корсет, идеально поддерживающий большую пышную грудь. А шелковая юбка струилась до самого пола.

— Какая же ты красавица, — слегка наклонившись, Джотэм поцеловал ямочку возле ключицы и почувствовал, как по ее телу пробежала легкая дрожь. — Тс-с-с, — прошептал он напротив ее кожи. — Все хорошо, Джасинда.

— Я знаю, — она склонила голову набок, предоставляя его губам более легкий доступ к тому месту, где она жаждала их ощутить.

Не прекращая целовать ее плечи, Джотэм подцепил большими пальцами бретельки и потянул их вниз по ее рукам, снимая вместе и корсет, и лиф платья.

Теперь настала его очередь дрожать от вида синяков, открывшихся его взору.

— О, Джасинда…

Осторожно — предельно осторожно — и очень нежно он поцеловал отвратительный синяк, пересекавший все ее тело. Начинаясь прямо от плеча, фиолетовый след спускался вниз между грудями и, скользнув вокруг талии, исчезал. Джотэм не сомневался, что причиной этого был ремень безопасности, благодаря которому она не погибла.

— Со мной все хорошо, Джотэм.

— Нет, это не так, — прозвучавший в его голосе гнев противоречил мягкости его губ. — Но, слава предкам, ты жива.

Он продолжил прокладывать дорожку из поцелуев вдоль уродовавшей ее прекрасную кожу отметины и на мгновение замер, когда достиг вожделенной ложбинки между ее грудями. Он потерся носом об ее соблазнительные упругие полушария, которым позавидовало бы большинство женщин, наслаждаясь ее уникальным ароматом. Пряная сладость, живительное тепло и легкий намек на чайные розы. С этой минуты всякий раз, как он ощутит утонченный запах роз, он будет вспоминать Джасинду.

Губы Джотэма с жадностью обрушились на ее золотистые холмики, целуя, облизывая и покусывая их, пока наконец не добрались до тугой чувствительной вершинки. Мужчина на мгновение замер, и, прежде чем поглотить очаровавший его темный набухший сосок, согрел его своим горячим дыханием.

— Джотэм! — простонала Джасинда его имя и, запустив пальцы в его густые волосы, прижала его голову, поощряя продолжать начатое.

Он же, желая услышать это снова, в ответ усилил свой напор.

Его пальцы сжались на ее бедрах, и он стал потираться своим болезненно пульсирующим членом — заключенным в брюки, мгновенно ставшие тесными, — о ее живот, который он до этого уже успел оголить. Джотэм легонько подтолкнул ее, и Джасинда, сделав шаг назад, опустилась на кровать. Нависнув над ней и удерживая свой немалый вес на локтях, он отдал все свое внимание другой груди, пока не убедился, что та не чувствует себя обделенной.

* * *

Джасинда еще глубже зарылась пальцами в густые темные волосы Джотэма, удерживая его рот именно там, где ей не терпелось получить наибольшее удовольствие. Она уже давно не была той молодой невинной девушкой, что во время близости с мужчиной пребывала в растерянности, не зная, что нужно делать, чтобы давать и получать присущее таким моментам чувственное наслаждение. Вот только с Джотэмом эти мгновения казались совершенно иными и ранее не испытанными. Все ощущения были настолько волнительными, что это не просто смущало, а даже немного пугало ее.

Джасинда прекрасно понимала, что уже далеко не молода. Во-первых, ее дети были уже довольно взрослыми. А несколько циклов назад она стала вдовой и к тому же еще и бабушкой. Но когда Джотэм смотрел на нее с таким неподдельным восхищением, то умудренная жизненным опытом женщина в ней исчезала, уступая место трепетному чувству, отчаянно стремящемуся познать этого великолепного мужчину.

От поцелуя, который Джотэм подарил ей прошлым вечером, у нее непроизвольно подогнулись пальчики на ногах. Но когда он поцеловал ее сегодня… ее душу окутало таким блаженством, что это вмиг пробудило в ней все те чувствования, о существовании которых она давно забыла. А когда он с поразительной легкостью нес ее на руках, она вновь почувствовала себя юной девой в объятиях своего героя.

Джасинда забеспокоилась, когда Джотэм начал снимать с нее сорочку. Ей не хотелось, чтобы он увидел покрывавшие ее тело синяки и ссадины. Но его глаза — вместо ожидаемого отвращения — наполнились тревогой. Переживаниями человека, который беспокоился о ней намного больше, чем о себе. Его нежные поцелуи, приласкавшие каждый кусочек пострадавшей в аварии кожи, ощущались чудодейственным бальзамом, мгновенно облегчающим боль. Причем эффект от них был намного сильнее, чем от таблеток, что прописал ей доктор Портман.

Джасинда почувствовала, как к ее животу прижался эрегированный член — свидетельство его безумного желания. Джотэм лег на нее, стараясь не давить слишком сильно, так как опасался, что может сделать ей больно. Этот мужчина был настоящим джентльменом. Вот только сейчас Джасинда не была настроена на подобные церемонии.

— Джотэм… прекрати меня дразнить.

Его губы — до этого жадно теребившие ее сосок — выпустили его, и ей тут же захотелось вернуть их обратно.

— Ты думаешь, я тебя дразню? — его удивительные фиалковые глаза стали почти черными, а в голосе проскальзывали рычащие нотки.

— Да!

— Но мы же не можем сейчас сделать это, так ведь?

* * *

Слова Джасинды поразили Джотэма до глубины души. Она его торопила! Буквально за мгновение до этого он решил, что она заслуживает особого обхождения, что с ней нужно быть как можно мягче. Ведь это была их первая близость. К тому же Джасинда была ранена. Но, по всей видимости, он недооценил эту удивительную женщину.

Джасинда была зрелой, мудрой и прямолинейной. Она не заигрывала с ним. Сказала именно о том, чего в эту минуту действительно хотела. И, на его счастье, их интересы полностью совпали. Он собирался незамедлительно дать ей то, чего они оба так страстно желали.

С большим сожалением он оторвался от ее груди, но как только начал спускаться вниз по ее телу, сожаление мгновенно сменилось восхищением, вызванным новыми удивительными открытиями. Он поцеловал поблекший от времени шрам, о котором чуть позже непременно спросит ее, и каждую красную растяжку, что, как правило, оставались у женщин после рождения детей. Каждый поцелованный им кусочек ее — получившего эти жизненные отметины — тела неимоверно сближал их, а вовсе не отталкивал. Как это могло случиться, когда он был моложе и, разумеется, глупее. Теперь он видел в них лишь символы успешно прожитой жизни. И ему нестерпимо захотелось стать неотъемлемой частью этого.

Многие циклы Джотэм был королем. А до этого был принцем. За свою немалую жизнь он ни разу не опускался на колени. Ни перед кем. Это было дело принципа. Но стоило ему лишь взглянуть на ее женское естество в обрамлении красиво подстриженных темно-каштановых завитушек, как он оказался меж ее ног, а его язык, не теряя времени, проскользнул между припухшими от возбуждения складочками. Мужчина знал, что это был единственный способ воздать ее женственности должные почести — поклонением ее сокровенному чувственному алтарю.

* * *

Глаза Джасинды расширились от потрясения, когда Джотэм опустился на колени между ее ног. Да, Стефан не раз проделывал это для нее, но вот Джотэм..? Ведь он все-таки был королем. А короли никогда не преклоняли своих колен. Даже перед женами. Древняя городская легенда гласила: королю позволялось таким способом удовлетворять женщину, но при этом он должен был лежать на кровати так, чтобы колени его свисающих ног ни в коем случае не касались пола.

— Джотэм… — она приподнялась на локтях, глядя на него сверху вниз.

— Тс-с-с, — он осторожно раздвинул большими пальцами ее припухшие и влажные от соков складочки.

Он знал, что они стали такими из-за него. И тогда ему захотелось посмотреть, насколько влажной она станет после его интимных поцелуев. Он решил выяснить это немедленно. Обнажив лепестки ее женского естества, он приблизился к ним губами, желая вкусить этот раскрывшийся для него зрелый бутон.

— Джотэм!

Он поднял глаза, и от увиденной картины его сердце пропустило удар.

Джасинда лежала на кровати, приподнявшись на локтях и слегка выгнув спину. Ее голова была откинута назад так, что длинные густые волосы водопадом рассыпались по постели. А пышные груди, которыми он только что наслаждался, беззастенчиво устремились вверх, напоминая остроконечные горные вершины. По всему было видно, что Джасинда окончательно потерялась в том, что он с ней делал.

Джотэм никогда не видел ничего более прекрасного.

Никогда не чувствовал себя таким всесильным. И он хотел большего.

Сомкнув губы вокруг ее чувственной жемчужины, он сильнее сжал их и слегка потянул ее на себя. Затем тщательно вылизал ее языком, заставляя Джасинду беспрерывно громко стонать.

— Еще, Джотэм, пожалуйста.

Он не смог ей отказать. И когда набросился на нее как варвар, изголодавшийся по женскому телу, вознамерился отдать ей всего себя. И в то же время желал насытиться ею. Ведь она была единственной женщиной, способной утолить его голод.

* * *

Джасинда с удивлением отметила, как бурно реагировало ее тело на ласки Джотэма. И с трудом могла поверить в те чувства, что он выражал по отношению к ней. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного… Исходящая от мужчины ненасытная потребность. Сосредоточенная исключительно на ней. Это было сродни внезапно обрушившейся на вас стихии. Покорявшей своим величием и своей мощью. Больше всего на свете Джасинде хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.

Но, к сожалению, она уже чувствовала неумолимое приближение оргазма.

Все началось с того, что Джотэм поцеловал ее губы. А следом и все явственные следы аварии. Когда он уделил внимание ее грудям, то каждое движение его языка или губ мгновенно вызывало бурный отклик в ее лоне. Теперь же своим ртом он приближал ее к долгожданному пику. Она была так близко… Ей просто нужно было еще немного…

У нее создалось впечатление, что Джотэм мгновенно улавливал любую ее нужду. Что он точно знал, чего она в это мгновение хочет. Он провел пальцем по ее влажным складочкам, а затем медленно ввел его в ее влагалище. Он начал двигать им, стараясь с каждым толчком проникнуть как можно глубже, и лишь на мгновение отступил, чтобы добавить еще один палец. Теперь их мощные и ритмичные движения наполняли ее сладостной истомой, растягивая и готовя для него.

Когда его пальцы загнулись, отыскав именно ту точку, что обещала подарить ей немыслимое наслаждение, Джасинда вскрикнула, ее пятки вжались в его плечи, и оргазм взорвался внутри нее миллиардом разноцветных огней.

* * *

Джотэм почувствовал, что Джасинда уже близка к разрядке.

Он понял это по ее напрягшимся мышцам, по сдавленным протяжным стонам и по дрожанию тела, становившемуся с каждым мгновением все сильнее. Он видел, что до ее кульминации оставалось совсем чуть-чуть. И он точно знал, как подвести ее к этому.

Скользнув пальцем по ее припухшим и влажным складочкам, Джотэм обильно смазал их ее текущими от всепоглощающего желания соками, а затем не спеша надавил на ее вход пальцем, требуя открыться для него. И она — с поразительной готовностью — поддалась. Его палец вжался в ее тугую мягкость так глубоко, как только мог, а затем на мгновение выскользнул, чтобы к нему присоединился еще один. Джотэм растягивал ее, так как знал, что ее необходимо подготовить. Иначе она просто не сможет принять его.

Крутанув запястьем и согнув пальцы, он стал потирать то местечко, прикосновения к которому, как он знал, отправят ее за край. И был вознагражден ее криком освобождения.

* * *

Джасинда попыталась сфокусировать на нем взгляд, когда Джотэм расположился между ее ног. Она услышала шуршание и безошибочно определила, что это звук снимаемой одежды. Затем Джотэм поудобнее устроил ее на кровати и в мгновение ока снова оказался у нее между ног.

Набухшая и пульсирующая головка его эрегированного члена вжалась в ее вход. От этого давления ее взгляд наконец-то прояснился, а от того, что она увидела на его лице, у нее буквально перехватило дыхание.

— Джотэм…

— Ты нужна мне, Джасинда, — его голос был таким низким, таким хрипловатым, наполненным едва сдерживаемой страстью, что ее сердце, ритм которого только-только начал восстанавливаться, снова помчалось вскачь.

— Тогда возьми меня. Я вся твоя, — от собственных слов, непроизвольно слетевших с языка, она испытала легкий шок.

Джотэма не пришлось уговаривать. Не теряя ни секунды, он рванул к долгожданной цели и одним ударом до предела заполнил ее лоно. При каждом мощном толчке его яйца шлепались об ее промежность, так как он, казалось, стремился буквально пронзить ее насквозь.

— Я долго не протяну, — предупредил он, когда почти полностью вышел из нее, но тут же мощным толчком вернулся обратно.

Джотэм впился в ее губы страстным поцелуем.

— Это не имеет значения, — выдохнула она, когда он наконец отпустил ее губы.

Ее бедра призывно приподнимались, радостно приветствуя каждый новый толчок.

— Имеет, — он продолжал вколачиваться в нее, как вдруг почувствовал, что позвоночник начало покалывать.

Этих ощущений он не испытывал уже многие циклы.

Его яйца напряглись, и он понял, что находится в нескольких шагах от рая. Но он не собирался идти туда без нее. Просунув руку между их телами, он нашел ее клитор и приласкал его. Почему-то он был абсолютно уверен, что это сведет ее с ума.

— Джотэм…

— Мы придем туда вместе, Джасинда. Ты сделаешь это снова, для меня, — продолжая толкаться в нее, он начал быстрее тереть ее клитор.

— Джотэм! — Джасинда не могла поверить, что собирается снова кончить.

Такое с ней случалось крайне редко даже тогда, когда она была намного моложе.

— Кончи для меня! — потребовал он. — Я приказываю!

И она подчинилась.

* * *

Джасинде казалось, что у нее совсем нет костей. Она с уверенностью могла сказать об этом, так как ее тело — после триумфального крика освобождения — плавясь от прикосновений Джотэма, буквально растеклось по нему томной лужицей, едва он, перекатившись на спину, потянул ее на себя. На его теле не было ни одной частички, которую бы она сейчас не прочувствовала. Ни на его груди, к которой он с неимоверной нежностью прижимал ее. Ни на его руках, крепко обнимающих ее. Ни на губах, в ласковом поцелуе прижавшихся к ее виску.

Обхватив его талию руками, Джасинда попыталась более осознанно взглянуть на все, что с ней только что произошло. И вдруг — неожиданно для себя — начала хихикать.

Хихикать? Нет, она начала громко смеяться.

* * *

Джотэм перекатился на спину, увлекая за собой Джасинду. Только что он испытал самое потрясающее и колоссальное по своей мощи высвобождение. Возможно, впервые в своей жизни. Все было настолько потрясающим!.. И не только обнаруженное им нежелание, чтобы эти чувствования вообще заканчивались. И даже не то неимоверное наслаждение, что он испытал при разрядке. А именно всепроникающее ощущение неразрывной связи с другим живым существом. Буквально, родство душ.

Джотэм был уверен, что Джасинда чувствовала то же самое. Подтверждением стала ее нога, тесно обхватившая его бедро. Ее рука, прижавшаяся к его талии. И ее голова, доверчиво приникшая к его груди. Это удивительное чувство гармонии и единства длилось до тех пор, пока она не начала смеяться.

Джотэм нахмурился, когда она подняла на него взгляд, полный веселья.

— Я приказываю тебе?! — она усмехнулась. — Серьезно? — и не дождавшись его ответа, снова уткнулась лицом в его грудь. — Хвала предкам, Джотэм! Только ты мог сказать что-то подобное.

Мужчина почувствовал, что краснеет, когда подумал, насколько высокомерно прозвучали его слова. И все же Джасинда подчинилась ему?..

— Мне показалось, тебе понравилось.

Ее смех оборвался. Упершись подбородком в его грудь, она заглянула ему в глаза.

— Да, мне действительно это понравилось, — призналась она, краснея. — Правда, очень понравилось. Но хочу рассказать тебе о том, что меня немного расстроило.

— Я сделал что-то не так? — Джотэм нахмурился.

— М-м-хм, — положив руку на его мускулистый живот, она оттолкнулась от него и села в кровати, не обращая внимания на свою наготу.

— И что же я сделал неправильно? — он выглядел очень серьезным, так как хотел немедленно разобраться с этим.

Ему пришлось собрать все силы, чтобы не отвлекаться ни на ее прекрасное тело, ни на вызывающие ответное желание прикосновения. Все, чего он хотел во время их близости, — это угодить желанной женщине.

— Ты разделся так быстро, что я не успела насладиться этим эффектным зрелищем.

— Я… Что?!

— Мне хотелось посмотреть, как ты раздеваешься, — говоря это, Джасинда погладила рельефные мышцы его груди. — Ты даже не представляешь, сколько женщин мечтало и сколько до сих пор мечтает увидеть тебя голым.

— Что?!!

Она широко улыбнулась, увидев потрясение на его лице.

— Они обсуждают твою грудь, — наклонившись, она осыпала ее поцелуями, уделив особое внимание плоским темным соскам, заставив их затвердеть от удовольствия. — И все эти циклы задаются вопросом: на самом ли деле она такая великолепная, какой выглядит в твоих элегантных пиджаках? Или же это всего лишь иллюзия, созданная благодаря их пошиву? — Джасинда никогда не сомневалась, что Джотэм и без одежды выглядит потрясающе. — А еще они любят говорить о твоих узких бедрах, — она соскользнула вниз по его телу, по пути погладив каждую впадинку и поцеловав каждый выпуклый мускул, отчего они стали еще более внушительными. — В Академии мы все любовались одной шикарной фотографией. Той, где ты один выходишь из бассейна. На ней ты весьма многозначительно ухмыляешься, а при этом на тебе лишь крошечные плавки. Которые, кстати говоря, больше открывают, чем что-либо скрывают. Включая твой великолепный пресс.

Услышав его мученический стон, Джасинда взглянула на него из-под ресниц.

— Ненавижу этот снимок, — проворчал Джотэм. — А ведь я пытался все их уничтожить.

— Боюсь, тогда бы все женщины Кариниана, независимо от их возраста, взбунтовались, — она знала, что так оно и было бы, ведь это фото во все времена считалось легендарным. — Я точно знаю, что та фотография до сих пор висит в рамке на стене женского общежития Академии.

— Скажи, что ты пошутила.

Джасинда усмехнулась, заметив промелькнувший на его лице ужас, и продолжила целовать его тело.

— Боюсь, мне нечем тебя порадовать. До сего дня каждая каринианка жаждет знать, смог ли ты сохранить все восемь кубиков того стального пресса.

Джотэм выгнулся и застонал, когда ее пальцы коснулись головки его быстро набирающего силу члена.

— Как видишь, они все при мне, — простонал он.

— Нет, это ложь, — Джасинда одарила его дерзкой усмешкой. — Всего лишь шесть. Я ооочень разочарована, — она скользнула еще ниже по его телу и, устроившись у него между раздвинутых ног, заменила пальцы своими губами.

— Джасинда!..

Проигнорировав его окрик, она обхватила губами его крупную выпуклую головку и постаралась взять его член как можно глубже в рот. Для Стефана она это делала крайне редко. И не потому, что ей это не нравилось. Просто на протяжении их союза ее спутник жизни не испытывал от оральных ласк никакого удовольствия. И хотя Джасинда не понимала причин этого, она с уважением приняла его выбор.

Джотэм же, казалось, наоборот, наслаждался происходящим. Ну, если то, с какой страстью его пальцы погружались в ее волосы, чтобы подкорректировать ее движения, было каким-то реальным признаком. Обхватив ладонью основание его члена, чтобы он в порыве страсти не задушил ее, она приняла его длину настолько, насколько осилила. А в это время, сжав другой рукой его тяжелые яйца, мягко перекатывала их на ладони.

Джасинда, проведя языком вдоль выпуклой вены с нижней стороны его члена, ощутила его ускорившийся от ее ласк пульс. Затем она принялась вылизывать его головку, подхватив выступившую на ней капельку предсемени. Застонав от попавшей на язык сладости, она, желая получить больше, стала сосать его член с особым рвением.

— Предки! Только не останавливайся, Джасинда! — умолял ее Джотэм.

Его дыхание стало прерывистым. Пальцы судорожно сжали ее волосы. А бедра, словно обезумев, стремились глубже проникнуть в горячую влажность ее рта. Джасинда почувствовала, как в ее руке напряглись его яйца, и поняла, что он уже на грани. Опустившись вниз, она постаралась захватить его поглубже, сглотнула, и Джотэм наконец взорвался.

* * *

Джотэм рухнул на спину, пытаясь восстановить контроль не только над своим дыханием, но и над разумом. То, что только что сделала для него Джасинда, потрясло его до глубины души. Разве мог он ожидать такого?.. Даже в самых смелых мечтах он бы не посмел предположить подобное. Но хвала предкам! Как такой ужасный день мог в одно мгновение превратиться в столь невероятный и потрясающий?..

Когда он узнал о транспортной аварии, его единственным желанием было поскорее добраться до Джасинды, чтобы убедиться, что она действительно жива. Когда он ехал к месту аварии Латы, ему сказали лишь то, что последствия очень серьезны. Никто не оповестил его, что у нее не было ни единого шанса выжить. Сегодня же Деффонд сообщил ему, что Джасинда попала в серьезную дорожную аварию, но с ней якобы все в порядке. Джотэм не смог поверить его словам, пока сам не убедился в их правдивости.

Он держал ее в своих объятиях. Он целовал ее.

Джасинда изменила его мир. Во всех смыслах этого слова.

Почувствовав, что она зашевелилась, он поднял голову и посмотрел на нее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. И тут он ощутил, как его мир вновь перевернулся.

Ее удивительные бирюзовые глаза сияли от счастья, а щеки ярко пылали от смущения. Он осознал, что его пальцы не желают покидать ее шелковистые каштановые локоны. Осторожно переместив свои руки, он подтянул ее вверх по своему телу и впился в ее губы нежным поцелуем.

— Ты удивительная женщина, Джасинда, — прошептал он ей прямо в губы.

— Хм-м-м, — она поцеловала его в ответ и свернулась калачиком в его жарких объятиях.

Она собиралась сказать еще что-то, но вместо нее заговорил ее желудок, напомнив о себе громким урчанием. Глаза Джотэма зажглись весельем.

— Проголодалась?

Джасинда слегка покраснела.

— Немного, — оперевшись рукой о его подтянутый мускулистый живот, она села в кровати и тут услышала знакомое урчание. — О, похоже, я здесь не одна голодная. Пойдем, посмотрим, что у меня есть на кухне.

Глава 15

Джотэм наблюдал, как Джасинда по-хозяйски ловко управляется на своей кухне. Она со знанием дела варила кофе, не путаясь в шкафчиках, доставала нужную посуду, выбирала в холодильнике необходимые ингредиенты. Когда он в последний раз сидел на кухне и видел, как готовят пищу? И было ли это вообще когда-нибудь?

Порывшись в памяти, Джотэм понял, что подобное случалось с ним лишь в детстве. Когда он посещал хижину Зафаров, и мама Уилла готовила им завтрак. С тех пор он имел дело только с готовыми блюдами.

Джотэм с удивлением обнаружил, что ему нравится наблюдать за самим процессом приготовления. Особенно когда это делала для него Джасинда. Тем более что на ней сейчас был лишь тонкий, накинутый на голое тело — он знал это наверняка — шелковый халатик.

— Отчего это у тебя такой довольный вид? — Джасинда поставила перед ним тарелку с фруктами и пирожными, а затем отвернулась, чтобы взять кофейник.

Сев за стол, она налила две чашки и пододвинула к нему подсластитель.

— Довольный вид? — с притворным недоумением спросил Джотэм и сделал глоток подслащенного кофе. Джасинда скептически приподняла бровь. Он усмехнулся. — Ладно. Я просто решил, что мне очень нравится смотреть, как ты готовишь мне ужин. Тем более когда я знаю, что скрывается под этим халатом. Ну, точнее, чего там нет, — протянув руку, он провел ладонью по золотистой коже, обнажившейся оттого, что ноги Джасинды были скрещены в лодыжках.

Ее губы дрогнули, и она поднесла ко рту чашку, намереваясь сделать глоток.

— Джотэм Тибулл, ты неисправим. Ешь давай, — приказала она.

Он беспрекословно подчинился. Но его рука так и осталась лежать на ее коленке.

Ужин прошел в комфортной тишине.

— Как ты себя чувствуешь? — его рука слегка сжала ее колено.

Джотэм повернул ее вращающийся стул так, чтобы она оказалась лицом к нему: во время еды он заметил, что она несколько раз поморщилась.

— Нормально.

— Джасинда, — он приподнял пальцем ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза, и увидел затаившуюся в них боль, которую она всячески пыталась скрыть от него. — Портман дал тебе обезболивающие?

— Да, там были какие-то таблетки.

— Где они?

— На тумбочке, рядом с моей кроватью.

— Сиди здесь, я сейчас принесу их.

— Хорошо, — она положила руку ему на грудь и нежно погладила оголенную кожу в расстегнутом вороте его рубашки. — Спасибо.

Наклонившись, он нежно поцеловал ее.

— В любое время к твоим услугам. Жди меня, я быстро.

* * *

Таблетки Джотэм нашел без труда. А когда услышал, что Джасинда ходит по кухне, поспешил вернуться к ней. Ему следовало догадаться, что она, скорее всего, не усидит на месте. Он подошел к кухне, и стало понятно, что она с кем-то разговаривает.

— Я в порядке, Дантон. Поверь мне. Тебе не нужно ко мне приезжать.

Когда Джотэм вошел в кухню, Джасинда стояла к нему лицом и разговаривала по комму.

— Мама, прошлой ночью ты попала в серьезную аварию, — обеспокоенный голос Дантона заполнил все помещение.

— Я в курсе, Дантон. Я же сама там была.

— А что ты делала на дороге в такое позднее время? — требовательно спросил он.

— Прошу прощения? — холодность тона Джасинды и выразительно поднятая бровь, когда она смотрела на экран, должны были предупредить Дантона, что он ступает по тонкому льду.

Именно с этим совсем недавно столкнулся Джотэм.

— У женщин твоего возраста не может быть причин разъезжать по улицам города так поздно, — продолжал настаивать Дантон, видимо, не подозревая, что своими словами задевает чувства матери.

— Женщин моего возраста?

От этих слов Дантона Джотэма буквально передернуло. Этот мальчик жаждал смерти? Ни один мужчина в здравом уме не посмел бы сказать женщине что-либо в таком духе. Даже если это была его мать.

— Мама, ты прекрасно знаешь, что я имел в виду.

— Нет, Дантон Мичелокакис, не знаю. Может, ты все же объяснишь мне, почему женщина моего возраста не должна покидать дом в вечернее время?

— Но это был не вечер, мама. Было уже далеко за полночь!

— И что ты этим хочешь сказать? — движение в дверном проеме заставило Джасинду поднять глаза, и она увидела Джотэма, который с нескрываемым интересом следил за ходом ее беседы с сыном.

— Куда ты ездила в такое позднее время?

Глубоко вздохнув, Джасинда заставила себя успокоиться. И только после этого вернулась к разговору.

— Дантон, я взрослая женщина, и потому не обязана отчитываться, куда хожу или с кем встречаюсь. И ни кого не волнует, в котором часу я это делаю.

— Ты хочешь сказать, что была… с кем-то?!! — последние два слова он прошептал с возрастающим ужасом.

— Я этого не говорила. Просто пытаюсь до тебя донести, что даже если бы и так, то моих детей это никоим образом не касается. Послушай, Дантон, я хочу поблагодарить тебя за то, что вчера вечером ты без промедления приехал и забрал меня с места аварии. Я также благодарна тебе за звонок и твое искреннее беспокойство обо мне. Но уверяю тебя, я в порядке. Давай закончим этот разговор, пока мы не наговорили лишнего и не обидели друг друга. Я сама позвоню тебе позже, через пару дней. Я люблю тебя, Дантон, — и с этими словами Джасинда отключилась.

Подойдя к раковине, Джотэм наполнил стакан водой и подал ей.

— Ты в порядке?

— Да, — потянувшись к нему, она сжала его руку, в которой он держал пузырек с таблетками. — Мне жаль, что тебе пришлось это слушать.

— А мне нет. Просто бы сказала ему, что была во дворце, — Джотэм поставил перед ней стакан с водой, затем прочитал инструкцию на пузырьке и, вытряхнув таблетку, протянул ее Джасинде. — Вот, возьми.

— Спасибо, — она бросила таблетку в рот и запила водой. — Я не могу.

— Почему?

— Потому что у меня нет причины ездить туда в такое время.

— А разве я не причина? — он попытался скрыть свое разочарование, но она все же услышала прозвучавшую в его голосе боль.

— Джотэм… — поднявшись, Джасинда шагнула к нему и, обхватив ладонями его лицо, заглянула ему в глаза. — Конечно же, ты самая веская причина. Но ты же не хочешь, чтобы все знали, что я навещаю тебя по ночам.

— А я не хочу? — Джасинда нахмурилась. Повернув голову, Джотэм поцеловал внутреннюю часть ее ладони. — Давай посидим в другой комнате?

Она кивнула и, развернувшись, повела его в гостиную.

* * *

Джотэм расположился на диване рядом с Джасиндой и с удивлением обнаружил, что сильно нервничает, так как начал непроизвольно потирать свои вспотевшие ладони о бедра. Он дал себе время успокоиться, решив пока осмотреть комнату, на которую прежде вообще не обратил внимания.

Его глаза расширились.

На низеньком столике, прямо перед ним, стояли в рамках — различных форм и размеров — фотографии семьи Мичелокакис. На одной из них были запечатлены ее дети. Совсем еще юные и, очевидно, находившиеся где-то на отдыхе. Они сидели прямо на песке и радостно улыбались тому, кто их фотографировал. На другой был Дантон. Мальчик сидел на плечах у Стефана, смеялся и дергал отца за уши. А вот на той — прямо перед зданием Академии — стояли Стефан с Джасиндой и обнимали свою дочь, одетую в форму выпускника.

Продолжая рассматривать снимки, Джотэм убедился, что по ним можно было проследить всю жизнь Джасинды. Не только взросление ее детей, но и счастливые годы жизни со Стефаном, ее спутником жизни. Некоторые же фотографии были сделаны на официальных приемах. Это было очевидно.

Когда Джотэм поднял глаза вверх и взглянул на каминную полку, то увидел портрет Стефана, смотревшего на них сверху вниз.

— Джотэм? — голос Джасинды привлек его внимание.

— Стефану очень повезло.

Джасинда проследила за его взглядом и нахмурилась.

— Не понимаю…

— У тебя до сих пор висит его портрет. И здесь полно его фотографий.

— И что в этом такого особенного?

— Я бы не выдержал этого. После гибели Латы… было слишком больно видеть ее лицо. Своего рода ежедневное напоминание, что она покинула меня.

Несколько мгновений Джасинда молчала, пытаясь собраться с мыслями.

— Каждый человек, Джотэм, скорбит по-своему. Я бы солгала, если бы сказала, что никогда не рыдала, глядя на этот портрет. Что ни разу за эти циклы не злилась на Стефана за то, что он оставил меня одну. Особенно тяжело было смотреть на этот снимок, — она подняла фото, на котором ее супруг, ползая на четвереньках по комнате, катал всех троих детей на спине. — Но я никогда даже мысли не допускала, чтобы упаковать их и убрать на чердак. Стефан, может быть, и ушел, но он навсегда останется частью моей жизни.

— Вот в чем его везение. Ты так бережно хранишь память о нем.

— Джотэм, но ты и сам никогда не забывал Лату. Просто помнишь ее по-своему. К тому же ее портрет висит в твоем кабинете.

— Ты сама осудила меня за это, — напомнил он ей.

Джасинда вспомнила сказанные ею в порыве гнева слова и почувствовала, как ее окатило волной жгучего стыда.

— Прости, Джотэм, — она наклонилась к нему и погладила его по руке. — Мне не следовало говорить такое. Я не вправе судить тебя.

— А кто вправе? Если не тот, кто был ей настоящим другом? — Джотэм вскочил на ноги и начал нервно расхаживать по комнате. — Я любил Лату. И до сих пор люблю ее.

— Я знаю, — обеспокоенный взгляд Джасинды повсюду следовал за ним.

— Но… — взглянув на нее и увидев в ее глазах искреннее беспокойство за него, он наконец решился признаться в том, чего никогда и никому не рассказывал. — В последние годы жизни Лату не удовлетворяла наша совместная жизнь.

— Что? Она сама тебе об этом сказала? — Джасинда не скрывала своего потрясения.

— Нет, не так много слов, но я слишком хорошо знал ее. На нее постоянно давили, а я, к сожалению, ничем не мог ей помочь.

— Я уверена, ты делал все, что в твоих силах, Джотэм. Ты тоже находился под постоянным давлением.

— Да, но то, что пришлось выдерживать Лате, не шло ни в какое сравнение. По крайней мере, у меня был некоторый опыт, и меня с детства готовили к публичной жизни и такому виду деятельности. У Латы же в арсенале ничего этого не было. А когда она зачала…

— Когда она зачала?..

— Она так злилась, так обижалась на меня…

— Я не понимаю.

— Мы заранее обсудили с ней эту тему. Она хотела отложить рождение ребенка хотя бы на четыре цикла. Лата не хотела беременеть, пока не утвердится в своих обязанностях. И, разумеется, я не стал возражать. Но потом с головой погрузился в королевские дела и однажды забыл выпить сок оллали, — Джотэм запрокинул голову назад и уставился в потолок. — Если бы я тогда…

— То сейчас бы у тебя не было Барека, Джотэм, — Джасинда встала и, подойдя к нему, дождалась, когда он посмотрит на нее. — Лата любила сына. Даже если бы она могла повернуть время вспять, то, уверяю тебя, не стала бы ничего менять.

— Ты не можешь этого знать.

— Могу. Мы с Латой много общались. Я тебе уже говорила. Пока Барек был совсем маленьким, они часто приходили сюда. Мы сидели здесь, беседовали, обсуждали вопросы, волнующие всех молодых матерей. Наблюдали за тем, как играют наши мальчики. Однажды Лата кое-что сказала, и мне показалось, я поняла, что она имела в виду. Но теперь я вижу, что тогда не совсем верно восприняла ее слова. Только сейчас все встало на свои места.

— И что она сказала?

— Что даже при возможности все изменить, не согласилась бы на это. Нет, речь шла лишь о том, насколько она была рада, что родила Барека. Мне ее слова тогда показались немного странными. Но я решила, что она имела в виду бессонные ночи, проведенные возле его кроватки.

— Она так и сказала?

— Да.

— А что значат твои слова «пока он был совсем маленьким»? Лата перестала навещать тебя?

— Вскоре после празднования первого дня рождения Барека, — Джасинда подошла к многоярусному столу в дальнем конце комнаты и взяла фотографию, прятавшуюся на нижней полке за остальными. Вернувшись к Джотэму, она протянула ему снимок. — Мы воспользовались автозапуском, чтобы сделать его. Это был ее последний визит.

Джотэм взглянул на фотографию и почувствовал, что его глаза наполнились слезами. На него смотрела его Лата. Она сидела на полу рядом с Джасиндой, и они обе держали на руках сыновей. Все четверо улыбались, даже малыши.

— Почему она перестала приходить? — тихо спросил он.

— Кое-кто из жен советников возмущался в адрес «королевских фаворитов».

— И что? Она же была королевой. Как чье-то мнение могло ограничить ее? Она должна была делать то, что считала нужным.

— Мы говорим о Лате, Джотэм, — протянув руку, Джасинда коснулась изображения подруги. — Она была необыкновенно милой и душевной девушкой. А ей пришлось в ускоренном темпе учиться ориентироваться и выживать в эгоистичном и довольно жестоком мире политики.

— Именно поэтому она любила ездить за рулем. Время от времени Лата испытывала потребность полностью отключиться от всех этих дворцовых интриг и притязаний.

— Как жаль, что я тогда ничего не знала о ее проблемах. После того, как я родила Итана и Стефани, Лата, казалось, еще больше отстранилась от меня.

— Боюсь, в этом есть моя вина, — грустно сказал Джотэм, возвращая снимок.

— В каком смысле? — нахмурилась Джасинда.

— После рождения Барека я никогда больше не забывал пить сок оллали. Я не хотел навязывать Лате еще одну беременность. Но время шло, и я начал настаивать на рождении второго ребенка. Мне не хотелось, чтобы Барек рос один. Таким же одиноким, как когда-то был я.

— И что?

— Она не желала даже слышать об этом.

— Я… мне очень жаль, Джотэм, — повернувшись, Джасинда пошла к столу, чтобы вернуть фотографию на место.

— Вечером, в день гибели Латы, мы как раз спорили об этом. Если бы мы тогда не поссорились…

— Ты не должен винить себя, Джотэм. Это неправильно. Да и Лата, я уверена, не хотела, чтобы ты корил себя за случившееся. Это было стихийное бедствие. Непредвиденный несчастный случай. Если бы она тогда не погибла, то у вас бы уже было несколько детей при счастливой совместной жизни.

— Но, к сожалению, несчастье произошло, и мы ничего не можем изменить, — подойдя к Джасинде, Джотэм обнял ее и притянул к себе. Только рядом с ней он находил успокоение. — Мы с Латой потеряли шанс на долгую и счастливую жизнь. Но я не собираюсь упускать возможность разделить это с тобой.

— Джотэм… — она положила руки ему на грудь и прижалась к ним лбом.

— Я хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь, Джасинда, — он нежно коснулся пальцами ее подбородка и слегка приподнял его. — В мою постель. Я планировал двигаться очень медленно. Планировал сначала дать нам обоим время свыкнуться с этой мыслью. Но вчера вечером ты чуть не погибла. И я больше не намерен рисковать. Да и какой смысл тянуть время, когда меня трясет лишь от одной мысли, что я могу тебя потерять.

— Со мной все хорошо. Правда.

— Я сейчас не об этом. Меня волнует то, что ты могла погибнуть, а мне бы даже никто не догадался сообщить! Это немыслимо. Недопустимо! Это мне ты должна была позвонить. И это я должен был за тобой приехать. Хочу, чтобы все были в курсе.

— Ты хочешь сделать официальное заявление? — ее пальцы впились в его кожу, а в голове закрутились мысли, каковы будут последствия для нее и ее детей.

— Нет, никакого официоза. Наши отношения касаются только нас двоих. Но и держать их в секрете не буду. Хочу проводить с тобой как можно больше времени. Ни от кого не скрываясь.

Джасинда почувствовала, что после слов Джотэма у нее будто камень с души свалился. Она не могла сказать, как будут развиваться события. Не была уверена, во что все это выльется. Но при этом точно знала, что не собирается упускать подаренный судьбой шанс. И что ради этих отношений готова рискнуть.

— И насколько открыто? — она поймала себя на желании немного пошалить, когда ее руки заскользили по его широким плечам, освобождая их от рубашки.

— На твое усмотрение, — наклонившись, он завладел ее губами, а его пальцы в это время ловко развязывали узел на поясе ее халата.

* * *

Джасинда, обхватив себя за талию руками, прижалась спиной к двери, через которую только что вышел Джотэм. Надо же, каким удивительным и волнующим оказался этот день. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что подобное могло произойти с ней.

Ее удивил не секс как таковой. А ведь он, кстати сказать, был потрясающим. Удивила поразительная неутомимость Джотэма, который был не только страстным, но и очень внимательным любовником. Джасинда не могла припомнить, когда в последний раз кончала с такой частотой и такой интенсивностью. Но дело было даже не в этом. А в тех удивительных моментах единения, когда слова казались излишними. В тех жарких взглядах, что то и дело бросал на нее Джотэм. А также в его нежных, проникновенных словах.

По молодости Джасинда воспринимала это как само собой разумеющееся. И только сейчас смогла понять суть всего этого. Оказывается, любовь была много больше, чем наслаждение физической близостью. И гораздо больше тех трех коротеньких слов, что выражали это чувство. Хотя нельзя отрицать — они тоже были очень важны. Но эти, казалось бы, самые обычные и незначительные вещи, которыми Джотэм сегодня сполна одарил ее — ну, кроме той волшебной фразы, которую она, впрочем, тоже не спешила ему говорить, — были истинными знаками его любви.

Звонок коммуникатора заставил ее отойти от двери. Ей нужно было ответить.

— Ты должна отдохнуть, — голос Джотэма заполнил комнату до того, как его лицо появилось на экране.

Джасинда бросила на него сердитый взгляд.

— Я же сказала тебе, что обязательно лягу.

— Тогда почему ты до сих пор этого не сделала?

— М-м-м, потому что ты ушел от меня меньше двух минут назад?

— О-о-о, — Джотэму хватило такта изобразить раскаяние.

— Со мной все хорошо, Джотэм. Перестань за меня волноваться.

— Не могу. Особенно когда тебя нет рядом.

— Джотэм…

— Смирись с этим, Джасинда. Сейчас я отправлю тебе свой личный код. Твой звонок пойдет прямо на мой наручный комм. Звони при любой необходимости. И не думай спорить со мной, — Джасинда увидела, что его взгляд стал жестким. — Я серьезно, Джасинда. Ты. Будешь. Мне. Звонить. Я не переживу еще одно такое утро.

— Хорошо, Джотэм. Как скажешь, — Джасинде хватило одного лишь взгляда на него, чтобы смягчиться. — Обещаю тебе. У себя дома я в полной безопасности. Выходить никуда не собираюсь. Сделаю лишь пару звонков. А ты отмени несколько встреч и хорошенько отдохни. Хотя бы до следующего звонка мне.

— Я так и сделаю, если ты пообещаешь приехать ко мне во дворец, — его глаза лучились надеждой.

— Все может быть, поговорим об этом позже, — улыбнувшись, Джасинда отключила связь.

* * *

Откинувшись на спинку сиденья своего лимисина, Джотэм взглянул на расположившегося напротив него притихшего Деффонда.

— Ты понимаешь, что это значит, верно?

— Да, Ваше Величество. Как только мы вернемся во дворец, я займусь отбором воинов и увеличу число королевских гвардейцев. Я позабочусь, чтобы все стражники были в курсе, что с этого момента Джасинда имеет полный доступ во дворец.

— Отлично.

— Я получил кое-какую информацию об аварии. Думаю, вам не терпится узнать подробности произошедшего.

Взгляд Джотэма стал цепким.

— Говори.

— Поскольку Джасинда является матерью члена Ассамблеи, «Печора-транзит» провела более тщательное обследование ее транспорта, дабы убедиться, что до аварии он был полностью исправен. Они нашли кое-что интересное.

— Ее транспорт был преднамеренно испорчен?!! — Джотэм резко выпрямился.

— Нет. Никакого постороннего вмешательства. Но транспорт Джасинды оказался не совсем обычным.

— О чем ты говоришь, Деффонд!

— Похоже, Стефан Мичелокакис очень серьезно относился к безопасности своей супруги. Ее транспорт был сделан по спецзаказу. С усилением каркаса. Стекла в окнах с водительской стороны были ударопрочными. При такой скорости машина должна была с легкостью выдержать встречный удар.

— Так почему не выдержала? — удивился Джотэм.

— Именно это «Печора-транзит» и захотела выяснить, когда обнаружила модификацию транспорта. Обсудив данный вопрос с производителем, они сделали вывод, что для нанесения такого ущерба нарушитель должен был мчаться со скоростью, превышающей ограничение не менее, чем в четыре раза. И, кстати, это далеко не единственный случай, когда парень был причиной аварии.

Услышав такое, Джотэм побледнел и мысленно поблагодарил Стефана за его заботу о безопасности Джасинды, хотя тот и был уже с предками.

— Почему этого лихача до сих пор не лишили лицензия? Каким образом он смог избежать ответственности?

— Не знаю, Ваше Величество. При такой скорости он должен был погибнуть мгновенно. Должно быть, предки присматривают за ним.

— И за Джасиндой.

— Это точно.

Лимисин подъехал к воротам дворца, и в салоне ненадолго воцарилась тишина.

— Я хочу привлечь этого парня к ответу, Деффонд.

— Процесс уже запущен, Ваше Величество. Ваше Величество… — Деффонд колебался.

— Что ты хочешь спросить, Деффонд?

— Вы хотите, чтобы его обвинили в покушении на убийство?

Джотэм взглянул на своего капитана и серьезно задумался. Да, он хотел этого. Хотел, чтобы парень сполна заплатил за причиненный Джасинде вред. Но он также знал, что она никогда не согласиться с подобным решением.

— Нет. Пусть отвечает за причинение вреда матери члена Ассамблеи. Думаю, наказание за это будет достаточно суровым.

— Как пожелаете, Ваше Величество.

— И Деффонд…

— Да, Ваше Величество?

— Проследи, чтобы он больше никогда не сел за руль.

— Будет сделано, сир.

* * *

Когда Джотэм вошел в приемную, то был чрезмерно удивлен тем, что Чесни до сих пор не покинул своего рабочего места.

— Почему ты все еще здесь, Чесни?

— Мне сообщили, что вы возвращаетесь, Ваше Величество. Я знал, что вы захотите ознакомиться со своим новым расписанием.

— Да, пойдем ко мне в кабинет. Нужно обсудить кое-какие изменения.

Чесни с недоумением посмотрел на список, который держал в руке.

Когда они зашли в рабочий кабинет Джотэма, тот подошел к письменному столу, сел за него, взял ручку и начал корректировать расписание, на составление которого у его помощника ушел весь день.

Буквально через несколько минут Джотэм вернул его.

— Вы… теперь не будете после шести проводить собрания? — взглянув на короля, Чесни понял, что не смог скрыть своего потрясения.

— Если это не официальный обед или не очередное публичное мероприятие, то нет. Кроме того, я постепенно отменю все свои утренние аудиенции.

— Я… Я немедленно займусь вашим расписанием, сир.

— Лучше оставь это на завтра, Чесни. Утро начнем с того, что ты уже запланировал.

— Хорошо, Ваше Величество.

— Кроме того, Чесни, с этого дня Джасинда Мичелокакис будет довольно часто посещать дворец. Если она вдруг приедет, позвонит или пришлет сообщение, ты должен оповестить меня незамедлительно.

— Я… да, Ваше Величество! — Чесни не смог сдержать улыбки.

Их король и Джасинда Мичелокакис… Идеальная пара!

Когда Джотэм увидел, как на обычно бесстрастном лице его помощника расцвела довольная улыбка, он вспомнил, как тот говорил ему о своей привязанности к Джасинде.

— Ты хотел что-то сказать, Чесни?

— Я… только то, что очень рад за вас, сир. Я обо всем позабочусь, не беспокойтесь. Мадам Мичелокакис во истину замечательная женщина.

— Это точно, — Джотэм откинулся на спинку кресла, переплел пальцы в замок и уперся в них подбородком.

Чесни. Этому человеку Джотэм доверял целиком и полностью. Ни разу за время своего служения ему, помощник не дал повода усомниться ни в своей верности, ни в своем благоразумии. Теперь Джотэму предстояло полагаться на него еще больше.

— Вчера вечером, возвращаясь домой, Джасинда попала в транспортную аварию.

— Что?! — Чесни резко выпрямился в кресле. — С ней все в порядке? — спросил он чересчур требовательным тоном, так как на мгновение забыл, с кем разговаривает.

Джотэм лишь улыбнулся на это.

— У нее все тело в синяках и ссадинах. Но в целом она в порядке. Сегодня я весь день провел у нее.

— Вполне оправданно, Ваше Величество. Я могу чем-то помочь? Если нужно, Хелен с удовольствием навестит ее и какое-то время побудет с ней.

— Спасибо, Чесни. И спасибо твоей жене. Но Джасинда заверила меня, что у нее все в норме. Я позвоню ей сегодня вечером и узнаю, как она себя чувствует.

— Замечательно, — одобрительно кивнул тот. — Мне нужно подготовить официальное заявление?

— Нет, мы не будем ничего объявлять.

— Понятно, Ваше Величество, — Чесни поднялся, чтобы уйти, но замялся.

— В чем дело, Чесни?

— Ваше Величество, несмотря на мою непоколебимую уверенность в том, что мадам Мичелокакис чудесная, милая и весьма заботливая женщина, я знаю, что у этих отношений будет немало противников. Особенно среди членов вашей Ассамблеи.

— Что ты имеешь в виду, Чесни?

— Нельзя забывать, что мадам Мичелокакис родом не из Дома Защиты. Она лишь вдова советника этого Дома.

— Но она почти сорок циклов являлась членом Дома Защиты. К тому же ее супруг был одним из самых выдающихся деятелей нашей Ассамблеи!

— Да, Ваше Величество, но для пуристов (прим. пуризм (лат. purus, «чистый») — повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты, строгости стиля и приверженности канонам в языке, искусстве и спорте) это вообще не аргумент. Особенно если принять во внимание ее родословную.

— Ты имеешь в виду, что ее отец и деды были членами Ассамблеи Дома Исцеления?

— Да.

— Я понял тебя, Чесни. Но мне не требуется их «одобрение». Как, впрочем, и самой Джасинде.

— Конечно, нет, Ваше Величество. Я просто хотел, чтобы вы были в курсе.

— Спасибо, Чесни. Есть ли еще что-то, что мне, по-твоему, нужно знать?

— Нет, Ваше Величество, — поклонившись, Чесни вышел из кабинета.

Глава 16

— Ты отдыхаешь? — голос Джотэма прозвучал очень строго, что вызвало у Джасинды улыбку.

Ложась в постель, она взяла с собой — чего, в принципе, не делала уже многие циклы — свой портативный коммуникатор, так как знала, что перед сном Джотэм обязательно позвонит ей.

— Привет тебе, да и мне тоже.

На мгновение смутившись, он протянул руку к экрану, выдавая желание прикоснуться к синяку на ее лице.

— Он потемнел.

— Так и должно быть, Джотэм. По крайней мере, еще какое-то время. Только не говори мне, что у тебя никогда не было синяка под глазом.

— Да, но это вовсе не значит, что он должен быть у тебя. Неужели Портман ничего не может сделать?

— Уверяю тебя, он сделал все, что мог. Ты и сам это знаешь. С того момента, как поговорил с… или, лучше сказать, попытался запугать его, чтобы выудить у него мою личную, причем конфиденциальную, врачебную информацию.

— Он звонил тебе?

— Конечно, он мне звонил. Иначе бы он не открыл тебе врачебную тайну. Король ты или нет, но на некоторые вещи даже у тебя нет права.

— Ты имеешь в виду шрам, который у тебя на боку?

— Мой шрам? Ты спрашивал Портмана о моем шраме?! — Джасинда резко села в постели, мельком отметив, что, к счастью, на ней опять была красивая ночная сорочка, только на этот раз бронзового цвета, который выгодно подчеркивал тон ее кожи.

— Нет, — Джотэм пробежался по ее телу оценивающим взглядом. — Я спрашиваю тебя.

— А зачем тебе вообще знать об этом? — Джасинда снова легла и накрылась одеялом.

— Потому что это часть твоей жизни.

— Джотэм… — ее взгляд смягчился.

— Ты очаровала меня, Джасинда, — напряженность в его глазах удерживала ее взгляд. — Разве ты этого не знаешь? Не своей красотой, нет, своим несовершенством. Именно твои слабые места делают тебя тем, кто ты есть. Я хочу узнать тебя ближе.

Как можно было продолжать сердиться на него, когда он говорил такие вещи?

— Это не очень интересная история, — наконец сказала она.

— Все равно расскажи.

Увидев, как Джотэм откинулся назад, Джасинда поняла, что он тоже лежит в постели и разговаривает с ней по личному комму, прямо как и она.

Это объединяло их и сближало.

— Мы отдыхали в районе озера Баку. Навещали брата Стефана, отца Леандра. Я тогда внезапно разболелась.

— Разболелась?! — Джотэм резко приподнялся в постели. — Что значит «разболелась»?

— Я была беременна Стефани. Та беременность давалась мне очень тяжело, — Джасинда виновато пожала плечами. — У меня были проблемы с желчным пузырем. Обычно он меня не беспокоил, но в тот уик-энд он почему-то воспалился так сильно, что его пришлось удалить.

— Теперь ты, надеюсь, в порядке?

— Джотэм, я в порядке. Это было больше двадцати циклов назад. Я же говорила тебе, заурядная история, ничего интересного, — она чуть нахмурилась, вспоминая. — Мы со Стефаном не собирались больше заводить детей, но эта беременность застала нас врасплох.

— Сейчас это не имеет значения. Главное, что ты в порядке.

— Так и есть.

— Расскажи мне еще что-нибудь о своей жизни, Джасинда. Например, о своей службе на флоте.

Джасинда поудобнее устроилась в постели, и мягкая улыбка озарила ее лицо.

— Ну, давай посмотрим. Итак, была одна вечеринка на космической станции Родхэм…

* * *

Откинувшись на спинку кровати, Джотэм с улыбкой на лице слушал рассказ Джасинды о ее службе на флоте, где она была связистом. По ее тону он понял, что она наслаждалась там каждым мгновением. Это заставило его задуматься: а испытала бы Лата идентичные чувства, если бы попала на флот?

— Почему у тебя такое выражение лица? — мягкий вопрос Джасинды вывел его из задумчивости.

— Прости, я отвлекся, — он увидел, как ее улыбка померкла.

— На что? — когда он ничего не ответил, она сделала это сама. — На Лату.

— Да, — Джотэм внимательно следил за выражением ее лица и удивился, что она не расстроилась.