ГЛАВА 4

Первое, что я увидела, открыв дверь на лестницу, был песочного цвета конверт на полу.

Черт. Совсем забыла.

Тео заставил меня забыть обо всем. Выходит, я опять при деле.

Поддерживая спутника одной рукой, я подняла конверт и сунула в задний карман джинсов. Тео ничего не сказал. Можно было бы оставить конверт там, где он лежал, и понадеяться на двери из толстой стали. Но я не готова была рисковать тысячами баксов. Я не знала точной суммы, находящейся в конверте, и никогда этим не интересовалась. Такая информация только портила настроение.

Тео старался не наваливаться на меня, но безуспешно — подводила поврежденная нога. В одной руке я несла аптечку, другой поддерживала его. Он хватался за перила, чтобы лучше распределить вес и не усложнять задачу. Щекой он касался моих волос, и мне даже показалось, он вдохнул их аромат. Мы вынужденно прижимались друг к другу боками, от бедер до плеч. Под моей ладонью двигалось мускулистое гибкое тело.

Желание, на удивление человеческое и земное, вновь захлестнуло меня, напомнив о вещах, от которых я давно отказалась...

Тео с любопытством оглядел толстенную стальную дверь моей квартиры.

— Некоторые считают, что я богата, — объяснила я и закрыла дверь на оба замка. — Шок, у нас гости.

Я усадила Тео на виниловый стул, и он с мучительным выдохом откинулся на изогнутую спинку. Шок лежала на диване, прикрыв глаза.

Я бросилась к ней:

— Шок! Что с тобой?

Та пробормотала что-то несвязное и повернулась на бок. На миг мне показалось, что она умирает. Но, прикоснувшись, я осознала, что энергии в ней все еще хоть отбавляй, несмотря на рождение Петрифая. Мне пришлось легонько потрясти ее за плечо, чтобы добиться внятного ответа. Но, похоже, она была без сознания.

Вернее, находилась в ступоре, накатывавшем сразу после разделения. Мне приходилось слышать об этом опасном состоянии: любой демон мог напасть и забрать твое ядро, пока ты пребываешь в оцепенении и остаешься без защиты.

Шок доверяла мне, раз согласилась остаться. Я погладила ее по руке, передавая частичку нежной привязанности.

— Все в порядке? — донесся с кухни голос Тео.

— Теперь гораздо лучше. — Я быстро сунула «презент» от Сэйвора в ящик тумбочки, стоявшей рядом с диваном. На лицевой стороне конверта были написаны кодовые слова. — У сестры выдался тяжелый вечер.

— А что случилось? — Тео показался в дверном проеме.

Врать мне не хотелось.

— С ней все будет хорошо. Просто нужен отдых.

Я отвела гостя в спальню.

Подушка валялась на коврике, а кушетка была выдвинута на середину комнаты. Выпустив Петрифая, я не потрудилась поставить ее на место. Что ж, притворюсь, что так все и должно быть.

Проведя Тео к кушетке, я поправила опрокинутый светильник на столике и включила его. Между ломившимися от книг стеллажами стояло мягкое кресло, а у противоположной стены расположилась тахта, заваленная думочками. В трех оконных проемах были оборудованы ниши, в которых также нашлось место для книжных полок.

Тео поморщился, сев на край кушетки. Вытянув ноющую ногу, он осторожно ощупал колено:

— Похоже, просто потянул. — Он попытался согнуть ногу и вскрикнул от боли.

— Откинься и лежи спокойно.

Я поставила аптечку на столик и принялась рыться в ее содержимом, с трудом контролируя желание отведать «лакомый кусочек». И совесть меня совсем не мучила! Но, поверьте, она проснется. В свое время...

Я ничего не могла с собой поделать. Низкий уровень жизненной энергии влек за собой нестерпимый голод. Я привыкла себя сдерживать, и Шок часто жаловалась на бледность моей ауры. Однажды она призналась, что жаждет притащить ко мне кого-нибудь упитанного и злого и скомандовать: «Ешь!»

Разве у меня оставался выбор? Для голодного демона я слишком долго сопротивлялась искушению. Но это разумная мера предосторожности. Вот, разок нарушила «диету» с Петрифаем — и Пик не постеснялся явиться прямо на порог моего бара. Стоит мне «налопаться» как следует, и к «Логову» стекутся демоны с другого берега Атлантики, не говоря уже о местных.

Я вооружилась парой влажных салфеток:

— Нужно вытереть кровь, вдруг рана больше, чем кажется.

— Я сам.

Тео тщательно вытер лоб вокруг марлевого лоскута, потом щеки и подбородок.

Я заставила пациента лечь на спину и в мягком свете ночника тщательно осмотрела его лицо. Ну что ж, брился он вчера утром.

— Больше ссадин нет. — Повернула лицо за подбородок в одну сторону, в другую...

И смаковала его усталость, тянулась к пурпурным границам пульсирующей боли... Сочная, густая... От нее мой рот наполнился слюной.

Тео прикрыл глаза, покорно снося процедуру осмотра. Я вернулась к аптечке.

— Надо убрать марлю, чтобы промыть рану.

— Кровь же остановилась.

— Стоит промыть, а то может начаться воспаление. И марля прилипнет.

— Я не хочу, чтобы снова пошла кровь.

— Не будь ребенком, Тео. Ты же не хочешь, чтобы остался шрам.

Я откинула прядь волос с его лба, чтобы взглянуть на марлю, и вместе со свежим приливом боли ощутила укол раздражения. Тео, похоже, не привык выполнять чьи-то приказы или валяться бревном на кушетке. Мощная энергия подпитывала его эмоции.

— Рана уходит за линию волос. Постараюсь быть аккуратной.

Тео с неохотой сдался. Смочив ватный тампон в воде, я увлажнила края марлевой салфетки, осторожно сняла ее и промыла рану.

Пытаясь отвлечь его, я спросила:

— Ну и какая она, работа таксиста?

Мой вопрос заставил его нахмуриться, а приступ боли — поморщиться.

— Самая обычная. Бесконечные пробки и слишком много людей.

— В городе осталось не так уж много частных таксистов. Твой отец, должно быть, из тех старожилов, которые своими глазами видели другую жизнь.

Впервые слабый намек на улыбку.

— Я начал ездить с ним после школы, так что порой мне кажется, что я сам старожил. Но никогда не знаешь, где тебя ждет сюрприз.

— Так ты вырос в Нью-Йорке?

— Да, тут поблизости. Родители переехали в Миддл-Виллидж, когда сестры пошли в старшие классы, а я остался в старой квартире на Десятой улице. Отец работает по утрам, а я выезжаю в вечернюю смену. Я как раз возвращался домой со стоянки, когда тот парень напал на тебя.

Поезд, следовавший в Квинс, останавливался в нескольких кварталах отсюда, в Деланси.

— Путь неблизкий.

— Зато здесь тихо.

Я вынуждена была согласиться. Если бы дела с электричками в Алфавитном городе обстояли лучше, здесь давно никого бы не осталось.

— Держись, у меня перекись водорода, — предупредила я.

Обрабатывая его лоб, я задержала дыхание. Приступы боли сопровождали каждое мое прикосновение. Это был настоящий пир для меня.

Очистив рану, я просушила ее и наложила несколько полосок пластыря, чтобы стянуть края. Тео инстинктивно поднял руку, но я не позволила ему прикоснуться к ране:

— Занесешь грязь.

— Спасибо, — сказал он, оценив отражение в зеркальце, которое я ему протянула.

На лбу у него теперь красовалась круглая красная шишка с раной диаметром два дюйма посредине. Выглядело скверно, но если не будет осложнений, то заживет быстро.

— Голова болит?

— Нет, что удивительно. Наверное, я везучий. — Вздохнув, Тео вытянулся на кушетке и снова закрыл глаза.

Из бара доносилась музыка. Я подумала, что стоит спуститься и оставить беднягу в покое. Сон пойдет ему только на пользу.

— Вот, подложи под спину. — Я принесла мягкую круглую подушку-думочку, но Тео, кажется, с трудом мог сесть. — Боль в ребрах? Что же ты молчишь?

— Ерунда. — Поморщившись, он оперся на подушку.

— Дай-ка я взгляну. — Я потянула за край футболки, коснувшись его живота.

Тео насторожился, наши взгляды встретились. Он чувствовал себя уязвимым. Эмоция была куда сильнее тех, что он испытывал до этого.

Я опустилась на колени интуитивно, чтобы представлять меньшую угрозу. Руки мои покоились на его напрягшемся животе.

— Дай взгляну, — повторила я спокойно.

Тео был очень напряжен, но после глубокого вздоха позволил мне продолжить. Осторожно я приподняла край футболки, обнажив его торс. Левый бок мужчины пронзала острая боль. Я поглотила большую ее часть, притупляя пульсацию. И украла лишь крошечную долю облегчения.

— У тебя тут страшный синяк. — Я осторожно провела пальцем вокруг фиолетовой отметины. — Может, стоит перетянуть твои ребра?

Достав широкую эластичную ленту, я обернула ее несколько раз вокруг торса Тео. Пресс у него был крепкий, и мышцы груди оставались в тонусе благодаря специфике его работы. Плечи не напоминали груду перекачанного мяса; телосложением он скорее походил на бегуна, чем на тяжелоатлета, но бицепсы красиво напрягались, если он сгибал руки. На груди и животе курчавились темные волосы.

Тео неотрывно смотрел мне в глаза, по-прежнему зеленовато-карие, такие, с какими я и родилась. Большинство демонов предпочитали яркий зеленый цвет, а еще они делали кожу мягче и грудь больше. Или меньше. И хотя я старалась быть верной моему человеческому облику, я не упустила возможности улучшить свой внешний вид, мелкими штрихами добившись желаемого результата. Но пародией на саму себя я тоже быть не собиралась. Просто стремилась остаться Эммой Мейерс, насколько это представлялось возможным. Поэтому цвет глаз не меняла.

Когда я закрепила конец ленты, Тео протянул руку и убрал с моего лица прядь волос.

Удивленная, я посмотрела на него.

— Ты очень добра ко мне. Мы ведь даже незнакомы.

— Ты спас меня.

Тео улыбнулся:

— Ты преувеличиваешь. Тот тюфяк не причинил бы тебе серьезного вреда. — Он коснулся моего запястья.

— Болит?

— Нет, — я отвела взгляд, — не беспокойся. Просто мне нравятся широкие жесты. Пожалуй, это единственная романтичная черта моей натуры.

— Уверен, есть и другие.

Я пожала плечами, чувствуя, что насытилась. Грустно было сознавать, что незнакомец, спасший мне жизнь, не понимает этого.

— Хочешь остаться здесь или тебе удобнее будет на тахте?

— Здесь хорошо.

— Кому-нибудь нужно сообщить, что с тобой все в порядке?

— Нет, никому.

Я скептически изогнула бровь. Ни жены, ни подружки? У такого симпатяги?

— В самом деле? Никто не ждет?

— Нет.

В голове не укладывалось, но я не заметила, что своим неуместным любопытством заставила Тео вновь насторожиться. И это после того, как мне с таким трудом удалось заставить его расслабиться! Я не имею права соваться в его личную жизнь.

Я погасила лампу, светившую ему прямо в лицо. Комната погрузилась в уютное золотистое переплетение теней, падающих от светильника возле тахты. Цвет счастья.

Опустившись у ног Тео, я принялась расшнуровывать его поношенные ботинки. Он попытался остановить меня:

— Не надо, они грязные!

— Думаешь, я неженка? Перед тобой же бармен, — ухмыльнулась я, снимая левый ботинок. Потом расшнуровала правый и, словно устроив шутливый стриптиз, не торопилась его снимать.

— Решила меня подразнить? — Тео слабо улыбнулся.

— Вот еще. — Я стянула ботинок и коснулась пальцами открывшейся щиколотки, погружаясь в эмоции Тео. — Тебя раньше не раздевали девушки?

Он откликнулся немедленно: волна чистого, сильного желания! Даже в столь плачевном состоянии Тео был буквально накачан тестостероном.

Так вот почему у него не было постоянной подруги! Вероятно, он из тех парней, у которых сотни, а может, тысячи женщин. Разумеется, ему не до семейной жизни — не сейчас, когда он мог ежедневно менять подружек.

— Я так понял, ты меня раздеваешь?..

— Предлагаешь мне стать ещё одной в твоем длинном списке?

Но чем плохи грезы... Небольшая иллюзия душе не повредит...

Мне хотелось сладкого ощущения чуда, ожидания счастья, которое дарит мужское прикосновение. В объятиях Тео я снова становилась девчонкой.

И никакие последствия мне не грозят. Этот парень исчезнет, едва наступит утро. И я хочу его здесь и сейчас и не собираюсь более ни о чем беспокоиться. Да, я способна на большее. Готова на большее. Но ложь, оплетавшая паутиной мою жизнь, сводила на нет возможность такого развития событий.

Довольствуйся малым. Не жди ничего.

— Мм... — промурлыкала я, приникая к груди Тео и отвечая на поцелуй.

Словно дожидаясь этого сигнала, он проворно поднял меня на кушетку, и я вытянулась вдоль его тела, переплетаясь с ним ногами. Руки скользнули по моим бокам, ласково погладили талию и опустились к бедрам. С силой он прижал меня к себе, к набухающей плоти.

Глаза мои широко распахнулись: он был уже готов, охваченный изумрудным пламенем страсти! Желание Тео обжигало мне пальцы, но его неспешные поцелуи и аккуратные поглаживания находились под жестким контролем, словно он боялся спугнуть меня своим напором.

Желая подбодрить его, я прижалась сильнее, и он укусил мою губу, вызвав в ответ стон удовольствия. Я пыталась удержать его на расстоянии, чтобы не тревожить ребра, но Тео с яростью подмял меня под себя. Спазм боли, пронзивший его, я тут же поглотила, к тому же в таком запале он едва ли обращал внимание на боль.

— Я хочу тебя, — прошептал Тео в мой рот.

Я едва не кончила от этих слов. Словно падала в бездну. Окружающий мир перестал существовать, был только Тео. Он стянул с меня футболку, покрыл поцелуями грудь, опустился ниже. Я сжалась, инстинктивно защищая ядро, но не свернулась калачиком, чтобы не останавливать Тео. На миг я забыла, что мое тело всего лишь копия того, что я представляла собой раньше.

Большинство мужчин говорили, что я красивая... Тео не сказал ни слова. Он соблазнял меня прикосновениями.

Расстегнув пуговицы на моих джинсах, его рука скользнула внутрь, обжигая нежную кожу. Я изогнулась, чтобы освободиться от одежды, и помогла Тео снять футболку, запретив поднимать руки, чтобы не сдвинуть повязку на груди.

Он расстегнул ширинку. Я едва сдерживалась. Моя ладонь по его ягодицам спустилась по тяжелому, сильному бедру, стягивая штаны. Тео застонал и заставил меня вытянуться на нем, чтобы наши тела соприкасались по всей длине. Взгляд его скользнул по моему правому плечу, где красовалась татуировка с изображением Уробороса, стилизованным под круг. Необходимо было приглядеться, чтобы распознать в переплетающихся линиях змея, кусающего себя за хвост. Рисунок был маленьким, всего лишь пара дюймов. Я могла бы сотворить его сама, одним усилием воли, но вместо этого я отправилась к настоящему мастеру, почти сразу после переезда в Нью-Йорк. Поставила клеймо на своей человеческой сущности.

Тео с нежностью поцеловал татуировку, развел руками мои бедра и начал тереться об меня, заставляя мою энергию течь совсем по другому руслу, приковывая мое внимание к моему собственному телу, хотя я все равно поглощала его эмоции, которые изливались из него прямо в меня.

Страстные, откровенные движения доставляли неимоверное удовольствие, о возможности которого я даже не догадывалась; я терялась в потоке чувств, словно каждый нерв был объят огнем. Животное, неудержимое желание заглушило даже жажду Тео. Я раскачивалась на нем, подстраиваясь под его ритм.

— Не знаю, сколько еще смогу сдерживаться. — Он слегка изогнулся, словно в попытке немного сбавить обороты.

Я нагнулась и слизнула соленые капли, скатившиеся ему на грудь. Тео спрятал лицо в моих волосах, и головка его члена с силой уперлась мне в лоно, чтобы я почувствовала, насколько он толстый, чтобы я зашлась в безмолвном крике, пока он дразнил меня, требуя впустить...

— Ты хочешь его? — прошептал Тео.

— Д а!

Мы подались навстречу друг другу одновременно. Я так жаждала его, что со вторым движением он вошел в меня целиком. Я забыла о Шок в соседней комнате, о Пике, напавшем на меня... Я сосредоточилась только на ритме, на сильных объятиях Тео, на том, как он пронзал мою плоть.

Тео поглощал меня, насыщался мною, и это чувство захватило меня полностью, достигло самых глубин, опалило таким возбуждением, какого я никогда прежде не ощущала.

Я испытывала один оргазм за другим и чувствовала только невероятную мощь, сотрясающий основы мира столп энергии, на котором я яростно раскачивалась, возносясь до небесных высот.

Придя в себя, я обнаружила, что лежу, уткнувшись в грудь Тео. Я тихонько засмеялась.

Тео тяжело дышал, все его тело блестело от пота. Что касается меня, то я обычно не потею, если только не выпью чего-нибудь и потом не мучусь тем, как вывести жидкость из организма. Но сейчас моя кожа была мокрой и красной.

И тут я напомнила себе, что обманываю Тео. Каждую секунду, когда притворяюсь человеком. Терзаясь чувством вины, я вспомнила, какая энергия только что обрушилась на меня. Я и не подозревала, что так бывает. Будем надеяться, что с Тео все в порядке.

Я подняла голову, с тревогой всматриваясь в его лицо. Тео выглядел уставшим, но ведь время было уже очень позднее. Он нежно улыбался.

На миг мне показалось, что он собирается поцеловать меня, но Тео только убрал прядь волос мне за ухо. Он все еще оставался во мне, настолько глубоко, насколько это было возможно. И смотрел прямо в глаза.

Дистанция между нами сократилась, мы были так близки, а я ведь даже не знала его толком. Вот поэтому случайный секс — это чистое безумие. В наиболее интимный момент, когда ты так уязвима, ты обнаруживаешь себя бок о бок с незнакомцем, чья душа потемки. Но как раз это привносило неповторимую остроту и пикантность в ощущения... Тео был именно таким, каким я хотела его видеть.

Как жаль, что все уже позади!

Загрузка...